Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Основные этапы формирования и развития исторических взглядов М. М. Богословского 13
1. Становление ученого-историка 13
2. Научно-педагогическая деятельность М. М. Богословского в дореволюционный период 30
3. Вклад М. М. Богословского в развитие отечественной историографии (1917-1929) : 58
Глава 2. Теоретико-методологические основы исторических взглядов М. М. Богословского 85
1. Влияние исторической концепции В. О. Ключевского на теоретические взгляды М. М. Богословского 85
2. М. М. Богословский о роли источника в историческом исследовании 106
Глава 3. Вопросы истории. Российского государства в трудах М. М. Богословского 127
1. Формирование и развитие Российского государства и общества в исследованиях М. М. Богословского 127
2. Реформы Петра Великого в освещении М. М. Богословского 161
3. Проблема местного самоуправления в трудах М. М, Богословского... 179
4. История Москвы в научном наследии М. М.Богословского 199
Заключение 211
Библиография 215
- Становление ученого-историка
- Научно-педагогическая деятельность М. М. Богословского в дореволюционный период
- Влияние исторической концепции В. О. Ключевского на теоретические взгляды М. М. Богословского
- Формирование и развитие Российского государства и общества в исследованиях М. М. Богословского
Введение к работе
Актуальность и научная значимость темы исследования. Для
современной историографической ситуации свойственна потребность в
осмыслении интеллектуального потенциала, накопленного гуманитарными
ч науками в целом и исторической в частности. Рубеж столетий и даже
тысячелетий ознаменовался поиском новых моделей научного исторического исследования, попытками выхода на качественно иной уровень исторической интерпретации. В рамках этих процессов происходит обращение к проблеме преемственности и разрыва культурно-исторических традиций, что актуализирует исследование эпистемологических представлений историков конца XIX - начала XX века.
В связи с развитием гуманитарного знания все более актуальными становятся попытки осмысления места в истории человека вообще и ученого в частности. В расширяющемся проблемном поле науки акценты смещаются на изучение социокультурных процессов, основным ядром которых выступают личность, микрогруппа и сообщества разных типов. Для новейшей науковедческой и историко-философской литературы характерно обращение к изучению «образа науки», который воспринимается в тесной связи с национальной культурной традицией, личностными особенностями, «социальным заказом» эпохи. Эти вопросы не получили детального освещения в литературе, историки только начинают осваивать это проблемное поле.
Особый интерес у современных исследователей вызывает рубеж XIX- начала XX века, отношение к которому неоднозначно. Часть исследователей готова считать этот период кризисом отечественной
историографии,1 другие, наоборот, говорят о мощном методологическом взлете.2 Существует и промежуточная точка зрения, предполагающая, что кризис в исторической науке не отменяет ее развития. Уже в 1970-е годы И. Д. Ковальченко и А. Е. Шикло включали в обязательное для тех лет понятие «кризиса» буржуазной науки рассмотрение достижений корифеев русской исторической науки, тем самым подчеркивая созидательные тенденции, свидетельствующие о свободе развития дореволюционной историографии.3
Среди плеяды историков рубежа XIX-XX веков особый интерес вызывает фигура Михаила Михайловича Богословского, внесшего определенный вклад в развитие российской исторической науки.
Выбор М. М. Богословского в качестве центральной фигуры данного исследования не случаен:
его деятельность связана с «московской исторической школой», официальным главой которой он являлся после ухода в отставку В. О. Ключевского;
его отличала широта исследовательских интересов, эрудиция, европейская образованность, фундаментальность источниковедческой базы исследований;
его научная, педагогическая, организационная и просветительская деятельность - своеобразное связующее звено между дооктябрьской отечественной историографией и послеоктябрьской исторической наукой;
его научное наследие было широко известно не только в научном сообществе, но и среди широкого круга лиц, интересующихся прошлым своей страны.
Пихоя Р. Г. Востребованная временем историческая Отечественная наука в 20-30-е годы века. Новая и новейшая история. Х«2 2004; Рамазанов С. П. Кризис в российской историографии начала XX века. Ч. 1. - Волгоград: Изд-во Волгоградского гос.ун-та, 1999.
Вандалковская М. Г. П. Н. Милюков, А. А. Кшеветтер: история и политика. - M.: Наука, І 992; Бычков С. П.КорзунВ.П. Введение в отечественную историографию XX века. - Омск: Омский гос.ун-т, 2001
3 Историография истории России до 1917 года. В 2т./под ред. М. Ю. Лачаевой.-М.: Гуманитизд. Центр
ВЛАДОС, 2003, т. 2.
4 Шмидт С. О: Вступительное слово на конференции, посвященной научному наследию М. М.
Богословского и А. Е. Преснякова. Археографический ежегодник за 2000 г. -M.: Наука, 2001, с.251.
Научная значимость проводимого исследования заключается в том, что позволяет восполнить пробел в изучении «московской исторической школы» путем исследования взглядов М. М. Богословского, одного из крупных представителей этого научного сообщества, на процессы отечественной истории.
Объектом исследования является научное и педагогическое творчество М. М. Богословского.
Предмет исследования. Поставленная тема предполагает предметом исследования весь комплекс историографического наследия М. М. Богословского, представление о М. М. Богословском, как об историке-профессионале, рассматриваемое в единстве исследовательской практики и историко-научной повседневности.
Хронологические рамки исследования. 90-е годы XIX века - второе десятилетие XX века. Начальная грань данного исследования связана с моментом профессионального самоопределения М. М. Богословского и обусловлена его вхождением в научное сообщество историков, появлением его первых исторических работ. С 1902 года начинается расцвет научной и педагогической деятельности ученого, который связан с защитой магистерской и докторской диссертации, публикацией монографического исследования «Земское самоуправление на Русском Севере в XVII веке», преподаванием в ряде известных учебных заведений Москвы. С 1916-1917 годов М. М. Богословский постепенно отдаляется от педагогическое деятельности, а в области исторических исследований ученый полностью отказывается от теоретизирования, сосредоточившись на «чистой истории», целью которой он считает поиск «достоверных, проверенных фактов». Этот последний период связан с созданием и подготовкой к печати фундаментального труда М. М. Богословского «Петр Великий: материалы к биографии», в основе которого лежали принципы «чистой истории», так как их понимал ученый.
Методология и методы исследования. В основе данного диссертационного исследования лежит классическая модель историографического анализа, которая нашла четкую формулировку в работах Л. В. Черепнина, М. В. Нечкиной, Л. Н. Сахарова. Традиционный историографический канон предполагает выделение из текстов источников объективных сведений о методологических установках ученого, источниковедческой базе и технике исследования, определяет мировоззрение историка, причастность его к той или иной школе и, наконец, значение концепции в истории науки и в истории общественно-политической жизни. Этот канон переосмысливается нами в связи с новациями в современной историографии, которая в последнее время рассматривается как интеллектуальная история. Интеллектуальная история, будучи одним из подразделений исторической науки, «видит свою основную задачу в исследовании интеллектуальной деятельности и интеллектуальных процессов в их конкретно-историческом социокультурном контексте».5 Значительное место в интеллектуальной истории занимает новое направление исторической критики, которое постепенно переходит с описания исторических концепций, направлений и школ на анализ качественных изменений в исследовательском сознании историков.
Данное исследование осуществлено с помощью следующих методов: С помощью историко-генетического метода мы рассматриваем процесс формирования и развития научных взглядов М. М. Богословского в связи с предшествующей исторической традицией и нормами оппонентского круга (этапы развития исторических взглядов, принятие или отторжение правил и процедур, сложившихся в рамках «московской школы» историков»).
Репина Л. П. Что такое интеллектуальная история // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. №1. - М.:, 1999, с. 7.
С помощью историко-сравнительного метода рассматриваются научные взгляды М. М. Богословского относительно взглядов его учителей и коллег, прежде всего «московской школы историков».
Историко-системный метод помог рассмотреть во взаимосвязи все факторы, влияющие на процесс становления и развития научных взглядов историка и реконструировать сложную систему взглядов М. М. Богословского.
Источниковедческая база исследования. Поставленная проблема решается на основе неоднородного комплекса источников, которые по месту нахождения делятся на неопубликованные (хранящиеся в личных фондах М. М. Богословского в ОПИ ГИП Ф. 442, АР АН Ф. 636, а также в ЦИАМ Ф.418 и ОР РНБ Ф. 567) и опубликованные.
С точки зрения видовой классификации, выделим две группы источников. В первую многочисленную группу источников включены исследовательские тексты М. М. Богословского и его современников. Внутри данной группы выделяются две подгруппы, первую из которых составляют исторические труды М. М. Богословского. Данную подгруппу, объединяющую разноплановые по масштабу и содержанию труды ученого, имеет смысл разделить на несколько подразделов. К первому мы относим монографические работы ученого, носящие фундаментальный характер. Это, прежде всего, магистерская диссертация «Областная реформа Петра Великого. Провинция 1719-1727 гг», докторская диссертация «Земское самоуправление на Русском Севере в XVII веке. Т. 1. Областное деление Поморья. Землевладение и общественный строй. Органы самоуправления», а так же второй том данного исследования, имеющий подзаголовок «Деятельность земского мира. Земство и государство» и незаконченную работу ученого «Петр Великий: материалы для биографии». В этот же подраздел мы относим статьи, написанные на основе данных монографических исследований. Второй подраздел трудов М. М. Богословского условно может быть названа «Учебная литература»,
8 она объединяет лекционные курсы, учебники для гимназий, программы и планы семинаров.6 Еще одним подразделом данной подгруппы являются многочисленные отзывы М. М. Богословского на сочинения студентов Московской Духовной Академии, рецензии на труды коллег. Самостоятельной частью исторических трудов М. М. Богословского являются воспоминания о коллегах.7
Ко второй подгруппе относятся рецензии, отзывы на диссертации, монографии и статьи М. М. Богословского, написанные его современниками, которые позволяют составить представление о научных воззрениях историка.
Во вторую группу источников, описывающих творческую атмосферу историка, его индивидуальные особенности, особенности его научной карьеры и всего жизненного пути, входят мемуарная литература и переписка. Все рассмотренные нами источники, в свою очередь делятся на автокоммуникативные (дневники) и источники межличностной коммуникации (переписка). К автокоммуникативным источникам относится дневник М. М. Богословского, который он вел с июля 1915 по ноябрь 1917 (ОПИ ГИМ Ф. 442), воспоминания его брата С. М. Богословского, написанные в конце 20-х годов XX века (ОР РНБ Ф. 567, оп. 1, д. 74), племянника А. С. Богословского (АРАН Ф. 636, оп. 2, д. 9А), воспоминания близкого друга М. М. Богословского А. А. Кизеветтера, опубликованные в Праге в 1929 году, воспоминания С. В. Бахрушина, Н. М. Дружинина, С. Ф. Платонова, содержащиеся в некрологах и письмах
6 Лекции по русской истории ХУШвека приват-доцента Московского ун-та М. М. Богословского, читанные им на Высших женских курсах в 1907-08 гг. М., ] 908; История России в XIX в.: Курс, читанный на Моск. Высш. Женек курсах в 1909-10 уч. Г. М, 1910; Учебник русской истории: Курс IV класса гимназий. М., 1914; Учебник русской истории; Курс V класса гимназий. М., 1915; Учебник-русской истории: Курс VI класса гимназий. М., 1915; М. М. Богословский В. О. Ключевский как ученый // В. О, Ключевский: Характеристики и воспоминания, М., 1912; Он же. Из воспоминаний о В. О. Ключевском / Изд. ОИДРМ., 1913; Он же. Профессор Василий Осипович Ключевский (16 января 1841 - 12 мая 1911) // Памяти почивших наставников: Изд. МДА ко дню ее столетнего юбилея. Сергиев Посад, 1914; Он же. Памяти Профессора С. И. Смирнова //ЕВ. Сент. 1916, с. 22-42; Он же. О трудах С. А. Белокурова по русской истории: Доклад в ОИДР // РИЖ. Пг. Кн. 8, 1922; Он же. Из воспоминаний о H. А. Рожкове // УЗ ИИ РАНИОН. М. Т. 5, 1928, с. 129-145. 8 Кизеветтер А. А. На рубеже двух столетий (воспоминания 1881-1914).-Прага, Изд. «Орбис», 1929.
9 родственникам историка. К источникам межличностной коммуникации мы отнесли переписку ученого с друзьями, коллегами и знакомыми. Среди корреспондентов М. М. Богословского были С. В. Бахрушин, В. П. Бузескул, ТТ. Г. Виноградов, В. И. Герье, Ю. В. Готье, В. С. Иконников, В. О. Ключевский, А. А. Кизеветтер, Н. П. Лихачев, М. К. Любавский, П. Н. Милюков, Б. Л. Модзалевский, С. Ф. Ольденбург, Н. П. Павлов-Сильванский, В. И. Пичета, М. Н. Покровский, А. Е. Пресняков, С. Ф. Платонов, Н. А. Рожков, Е. В. Тарле и др. Интересную информацию о научных и общественных взглядах несут в себе письма епископа Сергия (Стефана Петрова) к М. М. Богословскому (ОПИ ГИМ Ф. 442).
Степень научной разработанности проблемы. Личность, научное наследие М. М. Богословского долгое время оставались в стороне от пристального взгляда историков. М. М. Богословского затмевали более яркие фигуры его учителей, В. О. Ключевского, П. Г. Виноградова, В. И. Герье, коллег П. Ы. Милюкова, А. А. Кизеветтера, Ю. В. Готье, М. К. Любавского, С. Ф. Платонова и других. Этим авторитетным деятелям отечественной историографии были посвящены глубокие и серьезные исследования, в которых на долю М. М. Богословского отводилось в лучшем случае несколько абзацев текста.
Ситуация начала меняться в конце XX века, когда по инициативе С.
О. Шмидта началось активное исследование научного наследия
незаслуженно забытых историков. В частности, в 2000 году была
проведена конференция, посвященная научному наследию М. М.
Богословского и А. Е. Преснякова. Монографии о М. М. Богословском
пока нет, но следует указать на ряд статей, которые могут являться
і образцами подходов к такой работе. Прежде всего, необходимо назвать
статью академика Л. В. Черепнина, написанную в 1973 году, видимо, как раздел задуманного им исследования «Школа В. О. Ключевского в русской
9 Археографические ежегодник за 2000 год. - М.: Наука, 2001, С. 248-251
10 историографии».10 О М. М. Богословском опубликована статья Л. А. Черной, подготовившей к печати том научного историографического
1 т тт
наследия историка, и очерк Т. И. Халиной. Большую работу по поиску исследованию и опубликованию. научного наследия М. М. Богословского ведет А. В. Мельников, чьими усилиями вышел из печати первый том фундаментального исследования М. М. Богословского «Петр Великий: материалы для биографии». Все авторы, насколько это позволяют рамки статей и выступлений, сообщают биографические данные о М. М. Богословском, характеризуют его теоретические взгляды, представления об источнике и методах исторического исследования, акцентируют внимание на научных трудах ученого.
Но до сих пор не до конца выясненными являются теоретико-методологические воззрения М. М. Богословского, их эволюция по мере творческого роста ученого, изменения политической ситуации в стране. Исследователи не задаются вопросом о том, как теоретическая позиция ученого сказывалась на наборе исследовательских приемов и методов историка. А ведь фундаментальность источниковедческой базы является краеугольным камнем научной лаборатории любого историка, тем более М. М. Богословского. Не случайно С. О. Шмидт, характеризуя М. М. Богословского, отмечал в качестве одной из основных особенностей научного творчества ученого «взаимопроникновение в его трудах методик собственно исторического подхода (в традиционном понимании, восходящем еще к С. М. Соловьеву) и источниковедческого».14 Не стал предметом специального исследования весь комплекс научного наследия
См.: Черепнин Л. В. Академик Михаил Михайлович Богословский // Исторические записки. - М,: 1974. T.93, с. 223-271.
' См.; Черная Л. А. Введение // Богословский М. М. Историография, мемуаристика, эпистолярия (Научное наследие) / Сост. Л. А. Черная; Отв. Ред. А. И. Калибанов. -M.: 1987, с. 3-12.
Халина Т. И. «В науке приятно быть и простым чернорабочим»: Михаил Михайлович Богословский // Историки России XVIII - начало XX века. -М.: 1996, с.658-685.
и Богословский М. М. Петрв Влеликий: материлаы для биографии: в 6 т. / M. М. Богословский; Археографическая комиссия: Архив РАН. - М.: Наука, 2005.
Шмидт С. О. Вступительное слово на конференции, посвященной научному наследию М. М. Богословского и А. Е. Преснякова. Археографический ежегодник за 2000 г. -М.: Наука, 2001, с.251. 14 Археографические ежегодник за 2000 год. - М.: Наука, 2001, С. 248.
ученого, включающий не только исследования монографического типа, но и статьи, лекции, учебники, рецензии на работы коллег. Практически не затрагивался вопрос о педагогической деятельности М. М. Богословского.
Сложившаяся историографическая ситуация во многом предопределила понимание предмета и объекта диссертационного исследования.
Цель исследования. Реконструировать исторические воззрения М. М. Богословского об особенностях развития России с древнейших времен до XIX века.
Задачи исследования. Для достижения поставленной цели предполагается решить следующие задачи:
Исследовать условия формирования личности М. М Богословского как ученого-историка с выделением того круга лиц, который оказал непосредственное влияние на становление его научных идеалов и академических ценностей;
Раскрыть основные элементы научного мировоззрения и генезис научных взглядов М. М. Богословского;
Выяснить соотношение теоретических представлений М. М. Богословского с его конкретно-исторической и педагогической практикой;
Выявить особенности и новизну концептуальных построений ученого о ходе исторического развития Российского общества и государства.
Новизна исследования. Впервые предпринята попытка комплексного изучения научного наследия М. М. Богословского.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии. Во введении обосновывается актуальность и научная значимость темы, определены объект, предмет и цели исследования, обозначены его хронологические рамки, раскрыта источниковедческая база исследования и историография рассматриваемого
12 вопроса. Первая глава посвящена процессу становления научно-исследовательских взглядов М. М. Богословского, его образа ученого-историка. Во второй главе изучаются теоретико-методологические взгляды М. М. Богословского, их генезис. Третья глава содержит материал, отражающий взгляды М. М. Богословского на ключевые проблемы истории российского государства и общества в концептуальных построениях ученого. В заключении даются выводы, список источников и литература.
Научная апробация и практическая значимость работы. Основные положения диссертации представлялись в виде сообщений на научных конференциях и были опубликованы в форме тезисов в сборниках данных конференций:
Областная научно-практическая конференция «История и культура Подмосковья: проблемы изучения и преподавания» (Коломна 2003);
IV региональной научной конференции, посвященной 75-летию образования Московской области (Москва, 2004);
II областной научно-практической конференции «История и культура Подмосковья: проблемы изучения и преподавания» (Коломна 2005).
Основные положения диссертации были апробированы в статье «Историко-педагогическая деятельность М. М. Богословского», опубликованной в журнале «Отечественная история» №5 за 2005 год.
Положения и выводы диссертации могут быть использованы для подготовки лекционных курсов, спецкурсов по отечественной истории и историографии.
Становление ученого-историка
Семья, в которой родился будущий историк Михаил Михайлович Богословский, не могла похвастаться ни положением в обществе, ни богатством. Отец Богословского, тоже Михаил Михайлович, после окончания Московской духовной семинарии сделал чиновничью карьеру: служил в ведомстве Московского опекунского совета, был бухгалтером Московской сохранной казны, пройдя чины от коллежского регистратора до действительного статского советника. После выхода на пенсию, долгое время был старостой церкви Св. Живоначальной Троицы на Арбате. Мать будущего историка Мария Серафимовна вышла замуж за военного, который бросил ее. Позже она встретилась с отцом Михаила Михайловича
Богословского. Обвенчаться родители М. М. Богословского не могли, так как не знали, жив ли официальный муж Марии Серафимовны, поэтому жили в гражданском браке. Семья была религиозной и невозможность обвенчаться была, по-видимому, для родителей М. М. Богословского серьезной проблемой. В связи с этим рождение детей воспринималось супругами двояко. С одной стороны, как долгожданная радость, а с другой, как грех, ведь рождались они не в законном браке.
В семье было трое детей. Старший сын по семейной традиции получил имя отца. Михаил Михайлович Богословский родился 13 марта 1867 года. Второй сын Сергей, будущий известный ученый в области медицинской статистики, родился 18 января 1870. Последней родилась девочка, Мария, она станет женой близкого друга Михаила Михайловича Богословского, Сергея Константиновича Богоявленского. Религиозность родителей, невозможность оформить церковный брак привели к тому, что долгое время дети жили отдельно от родителей и даже не знали собственной фамилии. Семья соединилась, когда Михаил Богословский усыновил своих детей. Дети воспитывались в духе почитания православия, соблюдения патриархальных обычаев и устоев, что, несомненно, повлияло на характер будущего историка, который хоть и не был религиозен, но жил в согласии с нравственными принципами и этическими нормами православной церкви.
В целом, жизнь семьи Богословских напоминала жизнь сотен московских семей среднего достатка. Зиму домочадцы проводили в городе, а лето в деревне. О жизни в разные «сезоны» можно судить по сохранившимся в архивах черновым воспоминаниям братьев Богословских. Михаил больше вспоминал городскую жизнь. Первая часть мемуаров посвящена описанию Москвы 70-х годов XIX века, которая в то время напоминала большую деревню. «По окраинам города очень много незамощенных улиц и переулков, в которых весной и осенью жители утопали в грязи. Летом в сухую погоду при малейшем дуновении ветра по улицам поднимались облака пыли. Зимой снег с улиц не убирался. Покрытая снегом улица была чрезвычайно неровной, образовывались большие впадины и ухабы, по которым сани ехали то спускаясь, то вздымаясь, как корабль по морским волнам. Такая езда нам в детстве доставляла большое удовольствие. Москва тогда еще была преимущественно деревянным городом, правда, в большинстве случае для благообразия или для тепла дома были оштукатурены и имели вид каменных. Обыкновенно это были одноэтажные особняки или невысокие двухэтажные доходные дома, обыкновенно на четыре квартиры с парадным входом посередине фасада. Каменные постройки выше трех этажей в Москве тогда не строились. Сходство с деревянными усадьбами увеличивалось еще массой зелени. Редко при каком из этих особняков не было хотя бы небольшого садика. Сады при иных домах были громадны, прямо целые парки. Однообразна и внутренняя обстановка такого жилища. Кисейные занавески и горшки с геранью на окнах, иконы с теплющимися лампадами в переднем углу, с комодом, покрытым белой вязаной салфеткой, с шкапчиком, где за стеклом стоит незатейливая посуда, среди которой непременно виднеется раззолоченная чашка с надписью: «В день ангела».1 Среди этих патриархальных декораций шла размеренная жизнь с ее житейскими проблемами, выездами в гости и на концерты.
Сергей Богословский с восторгом вспоминал семейный отдых летом на даче в Одинцове. «Прямо перед террасой поляна, обсаженная старыми березами, справа от нее узенькая полоска берёзовых рощиц, которые казались мне лесом. Пруд, огород. Собирали землянику в березняке». И в зрелом возрасте братья Богословские остались верны семейным традициям летних выездов на дачу, об этом вспоминает племянник М. М. Богословского Александр Сергеевич.
Дети четы Богословских получили весьма приличное домашнее воспитание. Михаила стали учить в 7 лет русскому и французскому языкам. Об этом писал на закате жизни Сергей Богословский: «Особое ощущение необычайного почтения и даже восхищения братом, который очень аккуратно и серьезно учился и всегда получал от учительницы похвалы. Помню, с каким почтением и уважением я, просыпаясь по утрам, наблюдал за принадлежащей брату частью нашего стола. Все было в удивительном порядке, книги и тетради лежали аккуратными стопками, все было на месте».4
Научно-педагогическая деятельность М. М. Богословского в дореволюционный период
22 ноября 1903 года в актовом зале Московского университета приват-доцент М. М. Богословский защищал диссертацию по русской истории на тему «Областная реформа Петра Великого. Провинция 1719-1727 г.г.». В своей вступительной речи он подробно охарактеризовал мотивы и схему своего труда, а также направление занятий и общее впечатление, вынесенное им при исследовании обильного материала хранившегося до нашего времени по этому предмету. Официальные оппоненты: экстраординарный профессор М. К. Любавский и приват-доцент А. А. Кизеветтер, отметили научные достоинства представленного труда, широкий научный кругозор и глубокую эрудицию автора, лишь указали на немногие неточности историко-географических справок. Неофициальным оппонентом выступил заслуженный профессор В. О. Ключевский, представивший несколько основательных возражений относительно общих идей реформ Петра Великого по единству военной, финансовой и административного управления государством, не совсем правильно освещенными в исследовании диссертанта, признавая вместе с тем, высокое научное значение его труда. В заключение диспута, продолжавшегося до 6 часов вечера, декан историко-филологического факультета профессор М. И. Соколов прочёл обширное постановление факультета, единогласно удостоившее Богословского магистра русской истории.27
Магистерская диссертация М. М. Богословского стала заметным явлением в русской исторической науке начала XX века. В конкретно-историческом анализе и трактовке поставленной проблемы М. М. Богословский сделал значительный шаг вперед от своих предшественников. В отличие от П. Н. Милюкова, он обратил внимание на политическое содержание областной реформы, показал, что она базировалась на идейном фундаменте просвещенного абсолютизма и полицейского государства. С точки зрения М. М. Богословского, областная реформа была обречена на неудачу: дворянству она не давала преимуществ сверх того, что они уже имели, а положение общественных низов оставалось прежним.
Проводя исследования, М. М. Богословский использовал огромный архивный материал. Благодаря этому, диссертация М. М. Богословского и по сей день является ценнейшим пособием по истории общественного быта России конца петровского царствования.
За это сочинение М. М. Богословский получил малую премию Уварова в 500 рублей. Премия Уварова учреждена в 1857 году в память о бывшем президенте АН, она состояла из одной большой премии (1500 рублей) и двух малых (500). Проявив себя незаурядным исследователем, мастером «исторической живописи» и тонким знатоком эпохи, он получает широкое признание в кругах научной общественности. Тогда же, в марте 1904 года, М. М. Богословский был избран в число членов-соревнователей императорского Общества истории и древностей российских.
Вскоре после защиты магистерской диссертации М. М. Богословский начинает работу над докторской диссертацией «Земское самоуправление на Русском севере в XVII веке». Замысел нового исследования вполне мог возникнуть в процессе работы над проблемой абсолютизма и его генезиса. В предшествующих популярных очерках М. М. Богословский так или иначе уже обращался к вопросам земского управления и самоуправления, взаимоотношения государя и «земли», эволюции «самодержавно-земской» монархии. В его научно-исследовательском арсенале со студенческих лет хранился неиспользованный запас уже обработанного документального материала - писцовых книг XV-XVII веков.
В 1909 году была издана первая часть нового капитального труда М. М. Богословского «Земское самоуправление на Русском Севере в XVII веке». Она имела подзаголовок «Областное деление Поморья. Землевладение и общественный строй. Органы самоуправления». 22 ноября 1909 года ученый защитил ее в качестве докторской диссертации. Научный диспут состоялся ровно через семь лет после магистерской защиты и оппонентами выступали те же М. К. Любавский и А. А. Кизеветтер,
По выражению одной Московской факультетской записки о трудах Богословского. «Магистерская и докторская диссертации Богословского заняли своё место среди той классической научной литературы по русской истории, которая образует циклы необходимого изучения в области этого предмета наряду с трудами Соловьёва, Кавелина, Чичерина и других».
Параллельно с научной работой М. М. Богословский занимался и преподавательской деятельностью, которая складывалась весьма успешно.
Опыт преподавания великих учителей, становился фундаментом, на котором М. М. Богословский строил своё здание. Но, начиная самостоятельную деятельность, он столкнулся с вечной дилеммой, которую решает любой преподаватель истории: чему отдать предпочтение, теории или фактологии. Решение этого принципиального вопроса зависело от понимания задач и целей исторической науки. Задачу истории, как науки, М. М. Богословский видел в изучении человеческого общества. Но история, по мнению учёного, является фундаментом более обобщающей науки -социологии. Именно социология, а не история призвана «найти постоянные законы жизни человеческого общества». Следовательно, задача историка состоит, прежде всего, в поиске и первичной обработке фактов. М. М. Богословский чрезвычайно осторожно относился к широким обобщениям, гипотезам. Ответа на широкие исторические вопросы он искал в первоисточниках, в архивных материалах. Сам ученый весьма определённо высказывался по этому вопросу в предисловии к фундаментальному труду о Петре Великом. «Развиваясь под влиянием общих философских систем, наша историография иногда делала слишком поспешные и не опиравшиеся на факты обобщения, опережавшие разыскание и критику фактического материала». Встав на эту точку зрения, историка можно сравнить с рабочим, добывающим руду, из которой кто-то выплавит металл и сделает нужную и полезную людям вещь. Учёного не тяготила роль рудокопа. Своему первому научному исследованию «Писцовые книги, их происхождение, состав и значение в ряду других источников истории Московского государства XV, XVI и XVII веков» он предпослал эпиграф: «В науке приятно быть даже чернорабочим». Это высказывание стало девизом всей научной деятельности М. М. Богословского.
Влияние исторической концепции В. О. Ключевского на теоретические взгляды М. М. Богословского
В российской исторической науке в конце XIX - начале XX века на смену «внешней истории» событий и вождей приходила «культурная история», главным героем которой становился народ. Народные массы в трудах историков переставали играть роль театрального фона, а становились самостоятельной силой, определяющей развитие общества. Несмотря на бурные споры о том, что понимать под предметом культурной истории: развитие экономической, социальной, духовной сферы или эволюцию государства - все соглашались в главном, изменился масштаб исследований. Это стимулировало поиск научных теорий, концепций, в рамках которых можно было бы попытаться ответить на новые вопросы. Подобная ситуация приводила к появлению новых «звезд» на теоретическом небосклоне исторической науки.
М. М. Богословский никогда не принадлежал к числу теоретиков истории. Свое отношение к вопросу о лидерстве в науке он сформулировал на заре исследовательской деятельности, избрав эпиграфом к одному из первых своих трудов фразу «В науке приятно быть и чернорабочим». Тематика научных исследований учёного, методологические принципы и методические приёмы определялись теми теоретическими положениями, которые были сформулированы его учителями, прежде всего В. О. Ключевским, бесспорно, самой авторитетным теоретиком последней трети XIX - начала XX века.
М. М. Богословский принадлежал к ученикам В. О. Ключевского «первой волны», тем, кто подготовил и защитил магистерские диссертации под руководством великого учителя. Таких было шестеро: П. Н. Милюков, М. К. Любавский, Н. А. Рожков, М. М. Богословский, А. А. Кизеветтер, Ю. В. Готье. Для них В. О. Ключевский был «Колумбом, открывшим путь в неизведанные страны» . Нет ничего удивительного, что будущие ученики уже на первых курсах попали под «всепокоряющую власть»2 таланта профессора. Авторитет и влияние В. О. Ключевского были так велики, что многие историки, не будучи официально аспирантами ученого, считали себя его учениками (А. И. Яковлев, В. И. Пичета, С. В. Бахрушин, С. К. Богоявленский, В. А. Рязановский, М. Н. Карпович, В. Г. Вернадский).
В результате В. О. Ключевский стал основателем знаменитой исторической школы. Исследования его учеников, как официальных, так и неофициальных, проходили в рамках концепции учителя. М. М. Богословский не был исключением. Его научные труды не выходят за рамки теоретических идей В. О. Ключевского. В этой связи представляется целесообразным рассмотреть теоретические взгляды В. О. Ключевского, преломившиеся через призму научных трудов М. М. Богословского.
М. М. Богословский неоднократно обращался к анализу научного наследия В. О. Ключевского. Воспоминания историка об учителе опубликованы в 1912 году в сборнике «В. О. Ключевский: Характеристики и воспоминания», в очерке «Профессор Василий Осипович Ключевский» напечатаном в 1914 году в сборнике, посвященном 100-летнему юбилею Московской Духовной Академии. В лекциях и семинарских занятиях историк неоднократно ссылался на исследования В. О. Ключевского, немало страниц посвящено учителю в неопубликованных воспоминаниях М. М. Богословского.
М. М. Богословский не считал В. О. Ключевского выпавшим из времени и пространства гением. Идеи В. О. Ключевского, его научные взгляды, по мнению ученого, тесно связаны с общим ходом научной мысли того времени. В выступлении на 100-летнем юбилее Московской Духовной Академии М. М. Богословский отмечал, что интерес В. О. Ключевского к политическим и социальным вопросам «может быть объяснен, конечно, общим направлением европейской, а также и русской историографии второй половины XIX века, выдвинувшей эти стороны исторического процесса на первый план научного исследования. Ключевский в этой области работал не одиноко, его можно считать членом той историко-юридической школы в русской историографии, к которой принадлежит немало славных имен (Неволин, Кавелин, Чичерин, Соловьев Градовский Дитятин)».3
Конечно, замечание М. М. Богословского о том, что В. О. Ключевский принадлежал к историко-юридической школе можно воспринимать с определенными оговорками. В. О. Ключевский органично воспринял идеи С. М. Соловьева. Соловьевская концепция на несколько десятилетий определила поиск, направление, результаты его исследований. Оба ученых видели в предмете своей науки средство самопознания, исходили из факта внутренне обусловленного процесса общественного развития, имеющего всеобщий характер при сохранении неповторимой специфики для каждого отдельного народа. Но постепенно В. О. Ключевский освобождается от идей государственников и к концу XIX века выступает с собственной схемой русской истории. Если С. М. Соловьев был убежден в безусловной познаваемости прошлого, то В. О. Ключевский полагал, что современная ему наука в состоянии определить лишь «границы исторического познания»
М. М. Богословский в полной мере воспринял взгляды учителя. С точки зрения М. М Богословского человеку недоступно ясное понимание мира в его целостности и взаимодействии. В курсе, прочитанном на Московских высших женских курсах в 1911-1912 годах, он говорил: «Мы смутно чувствуем единство в явлениях природы, но нашему сознанию оно недоступно. Наше мышление сковано категориями времени и пространства, мы познаем явления только разорванными частями того целого, которое мы подозреваем».4
Историю М. М. Богословский сравнивал с фонарем, «магическим инструментом в руках историка», этот инструмент обладает способностью освещать и как бы воскрешать прошлое. Но «воскрешение» прошлого происходит в виде туманных образов. «В нашем сознании представление о каждом столетии непременно сопровождается целым рядом его отличительных способностей. Когда речь заходит о XVII веке в Европе, в воображении невольно возникает рой своеобразных представлений: версальский двор «короля - солнце», изящная толпа придворных, церемонные менуэты, салон, где искрятся остроты философов, где слышатся речи о правах человека, где смеются бодрым смехом над страницами Вольтера и проливают чувствительные слезы над героинями Руссо, где льются звуки ясной музыки Гайдна и Моцарта.
Формирование и развитие Российского государства и общества в исследованиях М. М. Богословского
Взгляды М. М. Богословского на процессы формирования и развития Российского государства и общества нашли отражение в его научном наследии. К сожалению, у ученого нет систематического лекционного курса, который бы целиком охватывал историю России с древнейших времен до конца XIX века. Определенной, но не равноценной заменой такой работе могут считаться учебники по истории для IV, V, VI классов гимназий и реальных училищ. Статьи и тезисы выступлений М. М. Богословского в массе своей посвящены событиям отечественной истории XVII - первой четверти XVIII века. Тем не менее, несмотря на разрозненность, неравномерность в хронологическом и тематическом плане,, научное наследие М. М. Богословского позволяет понять и оценить точку зрения историка по основным, дискуссионным проблемам прошлого Отечества.
В вопросе о формировании древнерусской народности М. М. Богословский вслед за В. О. Ключевским придавал большое значение природно-географическому фактору. М. М. Богословский называет три основных типа населения восточно-европейской равнины, положивших начало созданию древнерусской народности: земледелец, монах-отшельник и казак-богатырь. Каждый тип сформировался под влиянием конкретных природно-географических условий. Тип великоросса-земледельца вырабатывался под влиянием тяжелого физического труда в условиях суровой лесной природы, монаха-отшельника - в результате одинокой жизни среди глухих лесов, казака-богатыря - в южных степях, где приходилось делить территорию с кочевыми племенами, вступая с ними попеременно то в войну, то в торговые отношения. Каждая из групп населения, по мнению М. М. Богословского, выполняла свою функцию. Суровая лесная природа делала невозможным для земледельца жить и трудиться в одиночку, что привело к появлению земледельческих общин, а это, в свою очередь, было первым шагом к возникновению государства. Монахи-отшельники, удалявшиеся в леса в поисках спасения, увлекали за собой мирское население. В результате, северные монастыри стали крупными хозяйственными центрами и очагами колонизации. Казаки в южных степях стали стеной, которая защитила слабые ростки нового государства и общества, дала им возможность окрепнуть. С точки зрения М. М. Богословского этнографическому и политическому объединению населения Европейской России способствовал равнинный характер рельефа, отсутствие горных хребтов, обилие больших рек. В тоже время, отсутствие удобных бухт и гаваней привело к обособлению населения Восточно-Европейской равнины, затруднило общение с Западной Европой.
Вопрос о происхождении первых русских князей не стоил, по мнению М. М. Богословского, серьезного внимания. Главным, с точки зрения ученого, был факт завоевания, лежащий в основе образования русского государства. «Кто бы ни был Олег, новгородский, скандинавский конунг или славянский князь, Киев был им захвачен вооруженной рукой, и такой же вооруженной рукой были стянуты к Киеву и подчинены киевскому князю другие славянские племена, а затем и неславянские народы».2 Отдавая дань норманнской проблеме, одному из старейших дискуссионных вопросов в отечественной историографии, М. М. Богословский, тем не менее, склоняется к мысли, что первые князья были норманнами. Доказательством этого ученый считает организационный характер их деятельности, подобный преобразовательной деятельности западноевропейских конунгов. «Именно эта черта позволяет предполагать скандинавское происхождение в киевских князьях. Везде в Западной Европе норманны являлись именно с характером князей-организаторов. Так было организовано герцогство Нормандия во Франции, государства Роберта Гюнскара в южной Италии и Сицилии, государство Вильгельма Завоевателя в Британии. Черты организатора проявились и в киевском князе Олеге, который начинает ставить города и устраивать администрацию, разумеется, в самом примитивном виде».3
Таким образом, по мнению историка, природно-географический фактор определил особенности древнерусской народности и государства. Созданием государства Русь также обязана организационной деятельности норманнских князей, завоевателей и организаторов одновременно. М. М. Богословский, не умаляя своеобразия российской истории, отмечает сходство процессов формирования общества и государства у восточных славян с аналогичными процессами, протекавшими у народов Западной Европы.
Блистательный период существования Киевской Руси был чрезвычайно коротким, поскольку, с точки зрения М. М. Богословского, в государстве не было условий для усиления великокняжеской власти и политической консолидации составлявших ее городских и сельских миров. Укреплению положения князя могла способствовать опора на дружинников-землевладельцев. М. М. Богословский, в отличие, от П. Н. Милюкова и А. А. Кизеветтера признавал факт существования земельных владений князей, бояр и монастырей, обрабатываемых трудом зависимого населения (холопов). В то же время он полагал, что постоянные «передвижки, до волостям» князей и дружины препятствуют закреплению этого процесса. Князь был довольно непостоянной величиной особенно в юго-западной Руси. Редкий князь в ней не посидел в течение своей жизни в двух-трех, а иногда и в большем количестве волостей. Усилению княжеской власти мешал запутанный порядок престолонаследия. По мере падения княжеской власти вече вновь начинают возвышаться, деятельность их становится настолько заметной. Точку зрения М. М. Богословского по этому вопросу разделяли М. К. Любавский и Ю. В. Готье.
Отсутствие социально-экономической поддержки приводило к невозможности для киевских князей полноценно выполнять свою главную функцию - обеспечивать оборону государственной границы от набегов кочевников. Это, в свою очередь, вызвало резкий отток населения в более спокойные регионы - Юго-запад и Северо-восток. «Народный отлив от соседства со степью шел в трех направлениях: на Запад, в верховья Днестра и Вислы, к северу от Новгородской области и в северо-восточный Суздальский край, в междуречье Волки и Оки».4
