Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Духовное и общественно-политическое развитие татарского народа в XIX—начале XX веков 22
1. Ислам и мусульманское духовенство в исторических судьбах татар (вторая половина XVI -XVIII вв.) 22
2. Историческая мысль и литература до XIX века 28
3. Реформирование духовной жизни (XIX—начало XX вв.) 35
4. Развитие исторических знаний до 80-х годов XIX века 45
5. 1905 год и политические тенденции в татарском обществе 57
Глава II. Вопросы национальной истории в трудах татарских историков конца XIX — начала XX веков 67
1. Историки конца XIX — начала XX веков 67
2. "Кто мы?": проблема этнонима и этнической самоидентификации в общественной мысли начала XX века 85
3. Особенности интерпретации национального прошлого историками конца XIX — начала XX веков 96
Глава III. Некоторые направления исторических исследований в разработке татарских авторов 109
1. Работы по всеобщей истории и истории России 109
2. Учебные пособия по истории; преподавание истории в школах и медресе 119
3. Освещение истории революционного движения и классовой борьбы 126
4.Начало изучения истории исторических знаний у татар.
Проблемы методологии истории 129
Заключение 143
Использованные источники и литература 150
- Ислам и мусульманское духовенство в исторических судьбах татар (вторая половина XVI -XVIII вв.)
- Развитие исторических знаний до 80-х годов XIX века
- "Кто мы?": проблема этнонима и этнической самоидентификации в общественной мысли начала XX века
- Учебные пособия по истории; преподавание истории в школах и медресе
Введение к работе
В духовном наследии татарского народа особое место принадлежит исторической мысли конца XIX — начала XX вв. Татарские историки за короткое время достигли значительных результатов в воссоздании и исследовании национального прошлого. Их успехи были оценены русскими и европейскими учёными и востоковедами, безусловное лидерство среди других тюрко-мусульман являлось общепризнанным.
Труды Ш.Марджани, Р.Фахрутдинова, Г.Ахмарова, Х.Атласи, Г.Губайдуллина сегодня переиздаются и снова возвращаются читателю. Их творчество успешно исследуется, однако нет работ, где становление и развитие татарской исторической науки конца XIX — начала XX вв. рассматривалось бы специально. Систематизированное изучение исторической мысли татар периода джадидизма, определение особенностей, тенденций, направлений её развития остаётся актуальной задачей современной науки.
Актуальность и практическую значимость сохраняют постановка и решение историками конца XIX — начала XX вв. ряда узловых вопросов истории татарского народа. Известно, что концепция происхождения татар Ш.Марджани, принятая и развитая его преемниками, остаётся ядром современных этногенетических представлений. Не потеряла сегодня злободневности проблема этнонима и этнической идентичности. При её обсуждении часто обращаются к известным дискуссиям начала XX в. и высказываниям отдельных историков прошлого. Занимавшие важное место в общественной мысли того времени вопросы этнической самоидентификации и самоназвания до сих пор не изучались в совокупности взглядов и суждений историков и общественных деятелей, сравнении и сопоставлении общности и различий подходов.
Следует отметить, что становление различных направлений татарской общественной мысли конца XIX — начала XX вв. рассматривалось в целом ряде исследований, специально посвященных этому периоду или частично или полностью включающих его1. Между тем очевидно, что без освещения общей картины развития исторической мысли нет полноценной истории общественной мысли.
В истории изучения татарской историографии конца XIX — начала XX вв.2 можно выделить несколько периодов.
Первый период — дореволюционный.
Существенные изменения, происходившие в указанный период в развитии татарских исторических знаний оказываются в центре внимания царской цензуры. В обзорах, подготовленных Казанским временным комитетом по делам печати и публиковавшихся в специальном приложении к журналу "Православный собеседник", подчёркивается связь начала научной разработки истории татар и стремительного роста интереса к своему прошлому с подъёмом национального самосознания, анализируются тенденции развития татарской историографии . Справедливые выводы о сути перемен в татарской исторической литературе соседствуют с уничижительными замечаниями: объективность цензора-аналитика отступает перед великодержавной надменностью 1 Нафигов Р.И. Формирование и развитие передовой татарской общественно-политической мысли.— Казань, 1964; Абдуллин Я.Г. Татарская просветительская мысль.— Казань, 1976; Газизуллин Ф.Г. Дорогой к правде: (Социально-экономические интересы классов и татарская экономическая литература. 1880-1917 гг.).— Казань, 1979; Амирханов P.M. Социологические взгляды татарских революционыых демократов (начала XX века): Дис... канд. филос. наук.— М., 1981; Общественная и философская мысль в Татарии в начале XX века.— М., 1990; Шарафутдинов З.Т., Ханбиков Я.И. История педагогики Татарстана.— Казань, 1998, эта книга причудливо сочетает современные подходы к джадидизму с оценками 30-50-х гг. прошлого столетия; Очерки истории татарской общественной мысли.— Казань, 2000; Юзеев А.Н. Татарская философская мысль конца XVIII — XIX вв. — Казань, 2001 и др. 2 В рамках представленной диссертации под понятием «историография» рассматривается совокупность работ, обладающих в данном случае внутренним единством в национальном отношении (татарская историография). 3 Обзор учебников, принятых к употреблению в татарских конфессиональных школах (мектебах и медресах) и изданных большею частью за последние 3 года (1911-1913) // Инородческое обозрение: Приложение к журналу "Православный собеседник" за март - июнь 1916 г.— Казань, 1916.— T.2, № 2/3.— С.197-226, 245-247. Обзоры работ по истории подготовлены Н.Катановым, Я.Кобловым, А.Емельяновым. Новые труды по татарской истории //Инородческое обозрение. — Казань, 1913.— Кн.1.— С.73-75. миссионера. Даже известный тюрколог, цензор татарских книг Н.Ф.Катанов, неизменно благосклонно относившийся к историческим изысканиям татар, считавший, что "Мустафад ал-ахбар..." Ш.Марджани "по богатству этнографического и исторического содержания достойно перевода не только на русский, но и на европейские языки"1, в одном из обзоров, противоречя себе, отрицал достоверность татарских источников и какую-либо значимость татарских сочинений по истории2.
На статью Г.Губайдуллина в журнале "Шура" (Совет) "Взгляд на критику "Всеобщей истории" обращает внимание обозреватель мусульманской периодической печати первого российского исламоведческого журнала "Мир ислама"3 тюрколог А.Н. Самойлович, подчёркивая, что она написана с точки зрения современного европейского историографа.4 Этот же журнал, резюмируя дискуссии вокруг этнонима в татарской печати, отмечал, что у сторонников этнонима "татары" гораздо более широты взгляда и терпимости, чем у их противников5.
К дореволюционному периоду относятся первые работы татарских авторов по изучению становления и развития национальной исторической науки. Её начало прочно связывалось с именем Ш.Марджани и его сочинением по национальной истории "Мустафад ал-ахбар...", развитие — с разработкой прошлого татар в работах историков начала 1 Протоколы общих собраний Общества археологии, истории и этнографии. [2 янв. 1895 г.] // Известия ОАИЭ. — Казань, 1898. — Т. 14, вып.4. — С.470. 2 Катанов Н. Краткий обзор татарских исторических книг//Известия ОАИЭ.—Казань, 1912. — Т.28, вып.4/5. — С.502; те же оценки повторены в: Обзор учебников... — С.206. 3 Журнал "Мир ислама" (1912-нач.1914) учреждается по решению Особого совещания МВД 1910 г. с целью освещения явлений общественно-политической жизни мусульман России и отражения наиболее важных материалов из российской и зарубежной мусульманской прессы. Первый редактор — крупнейший востоковед В.В.Бартольд (1912),был отстранён из-за очевидного научного характера публикаций и нежелания помочь власти в борьбе с мусульманским движением. 4 Самойлович А.Н. Мусульманская периодическая печать // Мир ислама. - СПб., 1912. — Т.1, №3. — С.476. 5 Пантюркизм в России//Мир ислама. — СПб., 1913. — Т.2, вып.1. С.29-30. б XX века . Особо следует выделить приуроченные к столетию Марджани публикации Г.Ибрагимова в журнале "Анг" (Сознание), содержавшие научно-объективную оценку исторических сочинений учёного, и сегодня сохраняющую значение. Г.Ибрагимову принадлежали первый обзор работ по татарской истории, начиная с "Мустафад ал-ахбар...", и рецензии на новые исторические книги . Марджани как историку был посвящен ряд статей вышедшего в 1915г. юбилейного сборника "Марджани" . Изучение истории исторических знаний в дореволюционной национальной историографии будет подробно рассмотрено в соответствующем параграфе.
Второй период — 20-е годы XX в.
Деятельность татарских историков освещается в "Очерке истории образованности и литературы татар (до революции 1917 г.)" (М.; Пг., 1923) Дж.Валиди. Научно-популярным характером издания, призванного ознакомить русскоязычного читателя с общей картиной развития татарской духовной культуры, видимо, объясняется краткость историографических сведений книги. Валиди называет исторические работы Марджани, характеризуя источники "Мустафад ал-ахбар..." и отмечая, что исторические данные у него сочетаются с критикой, показывает вклад Р.Фахрутдинова в биографическую историю и лишь сообщает о некоторых других историках.
Развитие исторических знаний у татар рассматривается в "Истории татарской литературы" (Татар едэбияты тарихы; Казань, 1926) литературоведа Г.Сагди. Автор подробно пишет о значении деятельности 1 Фэхретдин Р. "Казан тарихы" // Шура. —1910. —№5.— Б. 154; Ибрапимов Г. Милли тарих // Йолдыз. — 1912.— 8, 12, 17 апр.; Его же. Беек остазымызньвд кайбер тээлифлэре // Ан, — 1915. — №1. — Б.7-19; Его же. Боек остазымызныц тарихи бер тэнкыйде // Ан.—1915. —№2. — Б.39-47. 2 Милли тарих...; Яца эсер // Вакыт. —1911. — 18, 23 ноябрь; Эдэбият: (Еллык хисап урынында) // Йолдыз. — 1912. — 15 янв.; Матбугат вэ едэбиятымызньщ барышы: (Еллык хисап урынына)//Ан.— 1914,— №1.— Б.14-15. 3 Мэржани: ШиЬабетдин Мэржани хэзрэтлэре виладэтенэ йез ел тулу (1233-1333) менэсэбэте илэ нэшер ителде. — Казан, 1915.
Марджани как историка — родоначальника татарской исторической науки, отмечает ценность сведений свода "Асар" Р.Фахрутдинова и исторических материалов журнала "Шура", коротко останавливается на сочинениях по истории татар, перечисляет некоторые работы из других областей исторических знаний.
Из известной на то время литературы наиболее полные сведения о работах татарских авторов по национальной истории содержатся в докладе Г.Губайдуллина на Первом Всесоюзном тюркологическом съезде, проходившем в Баку в 1926 г.1 Доклад представляет весьма содержательное для ограниченных рамок выступления изложение творчества историков, их вклада в научное исследование истории татарского народа. Г.Губайдуллин подчёркивает связь изучения родного прошлого с процессом национального возрождения.
Дж.Валиди, Г.Сагди, Г.Губайдуллин смогли избежать влияния набиравшей силу вульгарно-социологической методологии и сохранить объективность в оценках развития татарской исторической мысли конца XIX — начала XX вв.
В 1922 г. по инициативе Г.Ибрагимова был издан сборник статей к 20-летию смерти К.Насыри — первый опыт научного изучения наследия татарского просветителя". В одной из вошедших в сборник статей Г.Губайдуллиным была выделена роль Насыри в собирании исторических материалов, важных для исследования истории 18-19 столетий3. Эти и другие рукописи учёного, представляющие большую ценность как исторические источники, были опубликованы в 1926 г. Публикацию сопровождала обширная статья Г.Губайдуллина об их научной 1 Губайдуллин Г. Развитие исторической литературы у тюрко-татарских народов // Первый Всесоюзный тюркологический съезд. — Баку, 1926. — С.39-56. Тезисы к докладу см.: Губайдуллин Г. Развитие исторической литературы на приволжском тюрко-татарском языке // Известия Общества обследования и изучения Азербайджана.— Баку, 1926. — №1.— С. 104-106. 2 Каюм Насыйри мэжмугасы. — Казан, 1922. 3 Газиз Г. Насыйри чын гыйлем-фэн бабында // Там же. — Б. 148. Речь о рукописи " Об Аксак- Каратуне, Пугачёве и Ишбулат-мулле". значимости1.
В следующий период — 30-50-е гг. XX в. — наследие историков периода джадидистского движения было очернено и предано забвению. Два главных обстоятельства стали тому причиной. Во-первых, из историков и имевших какое-либо отношение к исторической литературе авторов считанные единицы не были репрессированы, только немногие избежали расстрела и выжили в лагерях и ссылке. Г.Баттал и А.Валиди оказались в эмиграции. Во-вторых, концепция истории татарского народа формирующейся национальной исторической науки противоречила и противостояла требованиям большевизированной истории.
Статья Х.Гимади в "Очерках истории исторической науки в СССР" (1960) содержала краткий обзор дореволюционной литературы на русском языке и лишь рассуждения общего характера о "скрывавшей историческую правду националистической историографии конца XIX — начала XX вв.", которая якобы сводила историю татарского народа к восхвалению ханско-феодального строя и враждебных русскому народу кругов татарской буржуазии2. Более подробно он пишет о К.Насыри как о единственном учёном, противостоявшем пантюркистской пропаганде. Деятельность Насыри как историка получила отражение на научных сессиях 1945 г., приуроченных к 120-летию со дня рождения просветителя3.
Четвёртый период — 60-е — вторая половина 80-х гг. XX века.
Негласные ограничения на исследование творчества ряда историков и исторической мысли этапа джадидизма, связанные в первую очередь всё с тем же неприятием концепции национальной истории, продолжали 1 Каюм Насыйриныц монарчы басылмаган эсерлэре Ьвм йвз еллык бэйрэме материаллары.— Казан, 1926; Гобэйдуллин Г. Насыйри кулъязмаларынын гыйльми кыйммэтлэре турында // Там же.—Б.61-80. 2 Гимади Х.Г. Историография Татарии // Очерки истории исторической науки в СССР. Т.2.— М., I960.— С.820-825. 3 Гимади Х.Г. О трудах Каюма Насырова в области собирания историко-археологических материалов // Каюм Насыри. 1825-1945. — Казань, 1948. — С.94-103.
9 существовать, но уже потеряв прежний ригоризм.
Успехи, достигнутые учёными в этот период в изучении отдельных страниц истории татарского народа, развития общественной мысли, в том числе и исторической, объясняются атмосферой хрущёвской "оттепели", а позднее её импульсом, новым уровнем развития советской исторической науки. На наш взгляд, значительную роль также играли (если принять во внимание неопределённость грани, что можно, а что уже нельзя) личные качества исследователей: смелость, совестливое отношение к прошлому и духовной культуре народа.
Преодолеваются вульгарно-социологические оценки творчества Марджани, впервые за советское время начинается изучение его научного наследия. О Марджани-историке пишет составитель сборника статей, выпущенного к его 150-летию, Х.Хисматуллин1. Здесь же была опубликована статья Г.Ибрагимова из журнала "Анг" "Некоторые работы Великого наставника". К сожалению не смог одолеть главлитовских препон и остался неизданным подготовленный в начале 60-х сборник избранных трудов учёного. Необходимость исследования исторических работ Марджани была подчёркнута в 1968 г. М.Усмановым . Марджани-источниковеду он посвящает обширную статью . Роль Марджани в выявлении источников по истории татарского народа, их всесторонний анализ и научная критика рассматриваются М.Усмановым как критерий научности, подтверждающие, что великий реформатор являлся одним из основоположников татарской исторической науки. Источниковедческой деятельности Марджани уделяется внимание в монографии этого же автора "Татарские исторические источники XVII-XVIII вв." — первого обобщающего исследования целого этапа развития татарской 1 ШиЬабетдин Мэржани: Мэкалэлэр жыентыгы. — Казан,1968. — Б. 30-42. 2 Госманов М. Мэржани турында берничэ суз / / Казан утлары. — 1968. — М. — Б.116. 3 Усманов М.А. Источники книги Ш.Марджани "Мустафад ал-ахбар фи ахвали Казан ва Булгар", ч.1, Казань, 1885 // Очерки истории Поволжья и Приуралья. Вып.2/3.— Казань, 1969. — С.144-154. исторической мысли. Здесь же им была подчёркнута неотложность задачи специального изучения эпохи формирования науки1. Вклад Ш.Марджани, Х.Фаизханова, К.Насыри в исследование национальной истории освещался с точки зрения их просветительской деятельности в монографии Я.Г.Абдуллина "Татарская просветительская мысль" (Казань, 1976). В 1981 г. в Казани вышла в свет книга М.Юсупова "Шигабутдин Марджани как историк", представляющая первое монографическое исследование научного творчества отдельного татарского историка. Автор показывает процесс формирования Марджани как историка, его вклад в разработку истории татарского народа, раскрывает научную лабораторию и взгляды учёного на методологию и философию истории.
В монографии А.Г.Каримуллина "Татарская книга начала XX века" (Казань, 1974) содержатся данные о месте исторических изданий в репертуаре татарских издательств. Большую ценность представляют сведения книги о деятельности цензуры и преследованиях сочинений по истории. Отдельные факты гонений против татарской исторической литературы приводятся в работах Р.И. Нафигова .
Научное значение источников, собранных К.Насыри, отражено в материалах сборника "Выдающийся просветитель-демократ Каюм Насыри" (Казань, 1976), изданного к 150-летию со дня его рождения.
Впервые за многие годы внимание исследователей обращается к творчеству самобытного историка, члена Общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете Г.Ахмарова . Вклад Общества в изучение истории Среднего Поволжья и Приуралья и участие К.Насыри, Г.Ахмарова и других татарских просветителей и учёных в его работе рассматривались в кандидатской диссертации 1 Усманов М.А. Татарские исторические источники XVII-XVIII вв. — Казань, 1972.— С.157. 2 Нафигов Р.И. Формирование... — С.332; Его же. Тайны революционного подполья. — Казань. 1981. —С.ЗЗ. 3 Хебибуллин Г. Галим, жэмегать эшлеклесе // Казан утлары. —1978. —№6. — Б. 134-139.
11 А.Хабибуллина1.
Текстологами была проделана огромная работа по возвращению литературного и научного наследия Г.Ибрагимова. В 8-томное собрание сочинений из-за ограниченности объёма были включены лишь выступления в журнале "Шура" по поводу этнонима и две рецензии на новые книги по истории, одна из которых содержала значительные купюры. В статье "Галимджан Ибрагимов — историк", помещенной в 7-м томе, приводилась краткая характеристика некоторых его дореволюционных работ".
В этот же период начинается изучение наследия крупного татарского историка начала XX века Р.Фахрутдинова. Как писатель-просветитель он вошёл в историю татарской литературы, но другие сферы его многогранной деятельности оставались в тени. К 125-летию со дня рождения учёного журнал "Казан утлары" поместил ряд статей, в которых, в частности, были обозначены место и роль редактора журнала "Шура" в развитии татарской исторической науки3, приводились сведения о его рукописном наследии4.
О незаслуженном игнорировании вклада Р.Фахрутдинова пишет С.Алишев в статье "Развитие исторических знаний у татар с древнейших времён до Октябрьской революции"5. Эта работа заслуживает особого внимания. Автор впервые предпринял попытку систематизации обширного историографического материала (в краткой и достаточно общей форме — насколько позволяли рамки статьи) и предложил периодизацию развития исторических знаний у татар, выделив в соответствии с марксистской 1 Хабибуллин А.А. Изучение истории Среднего Поволжья и Приуралья в Обществе археологии, истории и этнографии при Казанском университете (1878-1917 гг.): Дис... канд. ист. наук. — Казань, 1979. 2 Мехэрремов М.К., Алишев С.Х. Галимжан Ибрапимов — тарихчы // Ибрапимов Г. Эсэрлэр: 8 томда. — Казан, 1984. — Т.7. — Б. 479-480. 3 Госманов М. Катлаулы чорнын каршылыклы вэкиле // Казан утлары. 1984. — №1. — Б. 150- 155. 4 Хэйруллин Э. Галимнец кулъязма мирасы // Казан утлары. — 1984.—№1 .—Б. 157-162. 5Алишев С.Х. Развитие исторических знаний у татар с древнейших времён до Октябрьской революции // Алишев С.Х. По следам минувшего. — Казань, 1986.— С.63-80. методологией три периода: древний, феодализма и капитализма. Третий период начинается со второй половины XIX в. и делится на два этапа — до революции 1905 г. и до октября 1917 г. Он характеризуется широким развитием исторических изысканий, становлением истории как науки, началом развития марксистского направления. В том же сборнике С.Алишева нашли освещение исторические взгляды Г.Кулахметова. Статья, посвященная Г.Губайдуллину как историку, прервала затянувшееся молчание вокруг имени первого профессора истории из татар1.
Начало последнего пятого периода определяется общественно-политическими переменами второй половины 80-х гг. XX в. Переосмысление научного наследия, возвращение трудов историков-джадидистов, изучение их творчества составляют одно из главных направлений исследований историков Татарстана.
Конференция, посвященная 170-летию со дня рождения Марджани (1988), обобщила результаты исследования жизни и деятельности учёного, наметила направления дальнейших научных изысканий: в частности историографического и источниковедческого изучения свода "Вафийат ал-аслаф...", осмысления этногенетической концепции Марджани2. Следующая юбилейная конференция отразила несомненные достижения марджаниеведения за прошедшее десятилетие. В докладах получили разностороннее освещение как научное наследие Марджани, так и роль этого наследия в развитии татарской исторической науки и в постижении её современных проблем .
Этногенетическая концепция Марджани и её роль в формировании 1 Алишев С.Х. Исторические взгляды Гафура Кулахметова // Алишев С.Х. По следам минувшего. — Казань, 1986.— С. 104-111; Его же. Газиз Губайдуллин как историк // Там же.— С.112-121. 2 Марджани: ученый, мыслитель, просветитель.— Казань, 1990. 3 Мэржани: тарих пэм хэзерге заман: Халыкара фэнни конференциясе материаллары = Марджани: наследие и современность: Материалы международной научной конференции. — Казань, 1998.
13 исторического сознания татар рассматриваются в работах Д.Исхакова и зарубежных историков Ю.Шамилоглу (США) и Г.Емельяновой (Великобритания)1.
В конце 80-х издаётся на современном татарском языке часть двухтомного сочинения Марджани "Мустафад ал-ахбар..." в переложении А.Хаируллина". В периодической печати публикуются отрывки из работ Ш.Марджани, Р.Фахрутдинова, Х.Габяши и других татарских историков. Переиздаются на кириллице отдельными книгами сочинения Г.Губайдуллина, Х.Атласи, А.Валиди, Р.Фахрутдинова, Г.Баттала, Г.Ахмарова, предваряемые очерками с изложением биографических сведений и освещением научной деятельности .
Высокий профессионализм составителей и полиграфическое со вершенство отличают научно-биографические сборники издательства "Рухият", содержащие ценные источники и документы к изучению жизни и творчества видных деятелей прошлого. Среди них книги о Ш.Марджани, Р.Фахрутдинове, Г.Ахмарове, Ф.Карими,
Г.Губайдуллине4. Современные исследования по данной проблематике носят в основном историко-биографический характер. Появляются работы, посвященные судьбам и вкладам в национальную науку 1 Шамилоглу Ю. Формирование исторического сознания татар: Шигабутдин Марджани и образ Золотой Орды // Татарстан. — 1991. — №10.— С.21-27; Исхаков Д. Проблемы становления и трансформации татарской нации.— Казань, 1997.— С.71-73; Емельянова Г. К вопросу о национальной самоидентификации волжских татар в конце XIX - начале XX веков: татаризм, тюркизм и исламизм // Мир ислама. —1999. — №1/2.— С. 111. 2 Мэржани Ш. Местэфадел-эхбар фи эхвали Казан вэ Болгар / Тез. Э.Хэйруллин.— Казан, 1989. 3 Гобэйдуллин Г. Тарихи сэхифэлэр ачылганда.— Казан, 1989; Атласи h. Себер тарихы. Сеенбикэ. Казан ханлыгы.— Казан, 1992; Вэлиди Э.-З. Кыскача терек-татар тарихы.— Казан, 1992; Фэхреддинев Р. Болгар вэ Казан тереклэре.— Казан, 1998; Фэхретдин Р. Казан хан- нары.— Казан, 1995; Фэхретдин Р. Алтын Урда ханнары = Ханы Золотой Орды.— Казан, 1996; Баттал Г. Казан торкилэре.— Казан, 1996; Ахмеров Г. Избранные труды.— Казань, 1998. 4 Шипабетдин Мэржани. — Казан, 1998; Ризаэтдин Фэхретдин: Фэнни-биографик жыентык -Ризаэтдин Фахретдинов: Научно-биографический сборник.— Казан, 1999; Гайнетдин бхмэрев: Тарихи-документаль жыентык.— Казан, 2000; Фатыйх Карими: Фэнни-биографик жыентык = Фатих Карими: Научно-биографический сборник.— Казан, 2000; Газиз Гобэйдуллин: Фэнни- биографик жыентык = Газиз Губайдуллин: Научно-биографический сборник.— Казан, 2002.
Р.Фахрутдинова1, Х.Габяши2, Г.Ахмарова3, X. Атласи4, М.Рамзи5, Г.Губайдуллина , А.Валиди . Подготовлены кандидатские диссертации, исследующие жизнь и научную деятельность историков Г.Ахмарова (Э.Салахова; науч. рук. д.и.н. М.Усманов), Х.Атласи (А.Мухамметдинова; науч. рук. д.и.н. И.Тагиров).
Исторические взгляды Ю.Акчуры рассматриваются в монографии Р.Мухамметдинова "Зарождение и эволюция тюркизма" (Казань, 1996).
Дискуссии вокруг этнонима в журнале "Шура" и позиции в этом вопросе Р.Фахрутдинова отводится отдельный параграф книги турецкого историка И.Тюркоглу8.
Сведения об учебниках и книгах по истории, использовавшихся как учебники, приводятся в содержательном обзоре дореволюционной татарской учебной литературы Р.Амирханова9. Преподавание истории в 1 Эмирханов Р. Риза Фэхреддинов — тарихчы // Мирас.— 1992. — №12.— Б. 64-73; Его же. Гыйлем дингезеннэн бер тамчы // Мирас.— 1994.—№2.— Б. 149-154; Его же. Галимнэр галиме // Фэхретдин Р. Казан ханнары ...— Б.6-36, этот очерк объединяет все предыдущие публикации. 2 Эхметжанов М. Тарихчы Хэсэнгата Габэшинец беек хезмэте // Мирас. — 1994.— №3.— Б. 106; Салихов Р. Хэсэнгата Габэши // Там же.—Б. 108-105; Его же. Хэсэнгата Габяши // Духовная культура и татарская интеллигенция: исторические портреты.— Казань, 2000.— С..94-100; Тухватуллин А.Х. Особенности методологии истории и концепция этногенеза тюрков в работах Х.-Г.Габяши // Диалог культур Евразии. Вып.2.— Казань, 2001.— С.65-69; Его же. Хасан-Гата Габаши (1863-1936) как общественный деятель и историк: Автореф. канд. дис. — Казань, 2003. 3 Шакуров Ф. Тукай Ьэм тарихчы Гайнетдин Эхмэров хезмэттэшлеге // Совет мэктэбе.— 1989.— №4.— Б.21-23; Хайрутдинов Р. Историк Гайнетдин Ахмеров // Ахмеров Г. Избранные...— С.5-23; Сэлахова Э. Гайнетдин Эхмэревнец тормыш юлы пэм эшчэнлеге // Гайнетдин Эхмэрев: Тарихи-документаль...— Б. 14-28; Её же. Род Гайнетдина Ахмарова // Гасырлар авазы = Эхо веков,—2000.—№3/4.— С.98-99. 4 Абдуллин Я., Госманов М., Тапиров И. Ьади Атласи турында // Казан утлары,— 1986.— №11.— Б. 172-176; Алишев С. Тарихчыньщ фажигале язмышы // Социалистик Татарстан.— 1990.— 5 авг.; Его же. Татар тарихчысы Ьади Атласи // Атласи h. Себер тарихы. Сеенбикэ. Казан ... — Б.3-15. Его же. Хади Атласи // Духовная культура и татарская ... — С.54-60. 5 Гэрэева Н. Кем ул Морад Рэмзи? // Казан утлары.— 1990.— №2.— Б.171-175; Её же. Мурад Рамзи // Духовная культура и татарская...— С.54-60. 6 Алишев С.Х. Газиз Гобэйдуллин — тарихчы / / Гобэйдуллин Г. Тарихи сэхифэлэр ... — Б.4- 14; Насретдинова Д.М. Историк Г.С.Губайдуллин (1887-1937): Жизнь и творчество: Дис ...канд. ист. наук.—Казань, 1997. 7 бмирхан Р. Халыкка эйлэнеп кайткан мирас / / Вэлиди Э.-З. Кыскача ... — Б. 142-161. 8 Тюркоглу И. Ризаэтдин Фахретдин как один из лидеров движения обновления тюрков России.— Стамбул, 2000.— С. 228-239.— на турец.яз. 9 Эмирхан Р. Дэреслеклэребезнец тиран тамыры // Казан утлары.—1989.— №8.—Б. 162-172. конфессиональных школах освещается в публикации А.Хабутдинова1
Учебникам по истории выделен один из разделов кандидатской диссертации Р.Валиуллина "Татарские учебники по гуманитарным дисциплинам (конец XIX — начало XX века)" (Казань, 2001). Отметим, что развитие образовательной исторической литературы излагается нами в ином аспекте и на более широком источниковом материале.
Обзор литературы подтверждает актуальность выбранной темы диссертационного исследования.
Цель представленной работы — изучение развития исторических знаний у татар в конце XIX — начале XX вв. В соответствии с поставленной целью предпринимается попытка решить следующие задачи: — определить особенности духовного и общественно-политического развития татарского народа в конце XIX — начале XX вв.; показать формирование и развитие различных направлений исторических знаний и основ науки у татар; выявить и систематизировать сведения о творчестве татарских историков конца XIX — начала XX вв. и раскрыть особенности интерпретации национальной истории в их трудах; рассмотреть этногенетические концепции татарских историков и дать освещение дискуссий об этнониме и этнической идентичности.
Таким образом, предметом исследования является развитие исторических знаний у татар в конце XIX — начале XX вв. Мы столкнулись с рядом сложностей, связанных с неразработанностью методологических вопросов исследования татарской исторической мысли. Нет ответа на главный из них — о границах науки. Правомерно ли говорить о формировании исторической науки татар или речь должна идти лишь об изучении исторической мысли вообще и развития научных 1 Хабутдинов А.Ю. Преподавание истории в татарских конфессиональных школах в начале XX века // Историческая наука в Татарстане: исследовательские и педагогические традиции. — Казань, 1996, — С. 119-120.
16 знаний в частности?
Историческую науку принято рассматривать как определённую систему, включающую не только творчество историков, научные направления и школы, разделы и отрасли науки, но и образовательные и научные учреждения, информационную сеть и т.д. Однако к науке лишённого государственности неполноправного национального меньшинства не применимы привычные критерии. Достаточно вспомнить, что из дореволюционных татарских историков только Г.Губайдуллин имел специальное историческое образование. Общепринятым является утвердившееся уже в дореволюционной литературе представление о Ш.Марджани как основоположнике татарской исторической науки. Как о представителях национальной науки пишут современные авторы о его преемниках. Но остаются нераскрытыми основания, позволяющие говорить о конституировании истории как науки. Полагаем приемлемыми следующие замечания.
История исторической науки татар начинается с Марджани. И вот почему. Во-первых, в "Мустафад ал-ахбар..." великого реформатора и просветителя история татарского народа излагается на основе всестороннего анализа и научной критики комплекса источников — то есть это сочинение является первым действительно научным исследованием по национальной истории1. Во-вторых, "Мустафад ал-ахбар..." определил проблематику дальнейших трудов, основные принципы и особенности освещения прошлого татар последующими историками. Начиная с него, мы имеем совокупность работ, объединённых общими целями и задачами, единых в главных подходах к интерпретации истории, то есть устойчивую историографическую систему, что позволяет утверждать о начале формирования татарской исторической науки, становление и развитие которой относится в основном к периоду после 1 Госманов М. ШиЬабетдин Мэржани Ьем тарихи чыганакларны ейрэну // Мэржани: тарих ... — Б.16. первой русской революции.
Соответственно, хронологические рамки нашего исследования охватывают период с конца XIX в. до февраля 1917 г. После февральской революции развитие исторической науки происходило в изменившихся общественно-политических условиях и требует специального рассмотрения1.
Содержание формирующейся исторической науки определялось задачами национального обновлении. Создание научной истории татарского народа обусловило её главную проблематику. Другое направление составили исследования, освещавшие историю ислама с позиций реформаторства. В рамках зарождающейся науки следует рассматривать также работы, посвященные развитию исторических знаний у татар, и начало разработки методологических проблем истории. Сложнее определиться с остальными направлениями исторической мысли. Разнородность и мозаичность являлись одной из характерных черт исторической литературы этого времени. Становление науки представляло противоречивый и сложный процесс, и в данном случае следует вести речь
0 развитии других областей исторических знаний, генезисе иных направлений науки.
Методология данной работы основана на учении о диалектическом развитии и принципах объективности и историзма. Задачи исследования и особенности изучаемого материала обусловили выбор конкретных методов научного познания. Методологический аспект принципа историзма, вскрывающего диалектику явлений природы, общества и науки и требующего их рассмотрения с точки зрения генезиса, становления и развития с присущими им противоречиями, наиболее полно раскрывается в методах сравнительно-историческом и конкретного анализа. Первый из них, включающий исторические сопоставления, даёт возможность изучать 1 См.: Алексеева Г.Д. Октябрьская революция и историческая наука // Историческая наука России в XX веке.—М., 1997.— С.13-51. как историографические факты, принадлежащие конкретной исторической ситуации, так и явления историографии в их качественном изменении, способствуя выяснению закономерностей развития исторической мысли. Конкретный анализ позволяет исследовать историографические явления с учётом условий их возникновения и взаимовлияния, составляя важнейшее условие научного анализа. Нами также использовался вытекающий из принципа историзма метод периодизации, без которого не обходится ни одно историческое исследование. Цель и задачи работы, предполагающие систематизацию материала, потребовали использования метода системного подхода. Метод логического анализа позволил раскрыть особенности тенденций, направлений и этапов развития исторической мысли, теоретически обобщить результаты исследования.
При работе над диссертацией применялись описательный, хронологический и проблемный методы изложения материала.
Источниковую базу составили относящиеся к указанному периоду арабографичные издания на татарском языке и публикации в национальной периодической печати, посвященные тем или иным областям исторических знаний. Не менее трети использованных нами опубликованных источников впервые вводится в научный оборот. Большая их часть представлена газетными и журнальными публикациями. Периодическая печать являлась для лишённых политической самостоятельности татар особым социальным институтом, одним из средств интеграции дисперсно расселённого народа, формой развития языка и литературы, выражения общественной мысли. Нами фронтальному изучению были подвергнуты номера журналов "Анг" (Сознание), "Эль-гаср эль-джадид" (Новый век), "Маглюмате махкамаи шаргыяи Оренбургия" (Сведения Оренбургского Духовного управления), "Мугаллим" (Учитель), "Мектеп" (Школа), "Тарбия" (Воспитание), "Тарбияи эт-фаль" (Воспитание детей), "Шура" (Совет) и др., газет "Азат" (Свободный), "Азат халык" (Свободный народ), "Эль-ислах" (Реформа), "Танг юлдузы" (Утренняя звезда) и её продолжений, "Фикер" (Мысль), значительная часть материалов газет "Вакт" (Время), "Кояш" (Солнце), "Тормыш" (Жизнь), "Юлдуз" (Звезда). Татарская периодическая печать остаётся важнейшим источником исследования исторической мысли и требует дальнейшего изучения.
Необходимо подчеркнуть, что из источников, в той или иной степени вовлечённых в научный оборот, известная часть (также около трети) отражена в специальной литературе лишь в виде упоминаний.
Незначительность привлечения архивных источников объясняется неразработанностью темы, слабой изученностью опубликованных источников и их значимостью в формировании исторического сознания общества как историографических фактов, становившихся достоянием читателя.
Обращение к архивным источникам, в первую очередь выявление цензорских экземпляров татарской исторической литературы, позволило бы, несомненно, более объективно отразить развитие татарской исторической мысли. Изучение документов такого рода остаётся актуальной задачей не только историографов, но и историков татарской литературы. По крайней мере в фондах Национального архива Республики Татарстан, содержащих сведения о преследованиях татарских изданий, они не сохранились1.
Информация, предоставляемая цензурой — Казанским временным 1 Ценная и редкая архивная находка — цензорские правки "Исчезновения через 200 лет" Г.Исхаки, хранившиеся в фонде рукописей русских востоковедов Петербургского отделения Института востоковедения АН РФ среди бумаг цензора татарской печати В.Смирнова. (См.: Госманов М. Гаяз Исхакый: "Ике йоз елдан соц инкыйраз" пам патша цензурасы // Казан утлары,— 1995.—№ 10.—Б. 152-181.)
Предварительная цензура периодической печати усилиями казанского цензора М.Пинегина продолжала существовать и после её официальной отмены в конце 1905 г. С 1907 г. им была восстановлена и предварительная цензура книжной продукции. Упразднённая, наконец, в апреле 1914 г., она была возобновлена с началом империалистической войны. (См.: Каримуллин А.Г. Татарская книга начала.. — С.203-206, 227-229.) комитетом по делам печати (ККП) — в различные инстанции и соответственно отражённая в фондах ККП, Канцелярии Казанского губернатора, Казанского губернского жандармского управления Национального архива РТ, фонде Главного управления по делам печати Государственного Исторического архива РФ, в доступном и наиболее полном виде публиковалась в "Инородческом обозрении". Поэтому мы предпочли обратиться к публикациям этого специфичного сборника, выпускавшегося в качестве приложения к журналу "Православный собеседник" в 1913-1916 гг. под редакцией профессора Н.Ф. Катанова. Обзоры татарской периодической и неповременной печати и другие материалы "Инородческого обозрения" можно рассматривать и как источники, раскрывающие информационно-аналитическую функцию царской цензуры, и как литературу, содержащую оценки общественно-политического развития татар в начале XX века. Сведения о цензурных ограничениях и репрессиях татарских исторических изданий взяты нами из литературы и, отчасти, отдельных дел фонда ККП НА РТ.
В представленной работе впервые обобщено развитие исторической мысли татар периода джадидизма: определены особенности развития исторических знаний и становления основ исторической науки у татар в конце XIX — начале XX вв., выделены её основные направления, показаны их проблематика и тенденции развития. Рассмотрены отдельные вопросы методологии исследования татарской исторической мысли: предложены подходы к решению спорной проблемы границ исторической науки. Привлекая широкий круг источников и принимая во внимание существующие в литературе оценки, автор предпринял попытку комплексного исследования и анализа дискуссий об этнониме и этнической самоидентификации, сыгравших важную роль в становлении исторического и национального самосознания татар.
Рассматривая генезис и становление исторической науки в взаимосвязи с процессом национальной консолидации, необходимым элементом и немаловажным фактором которого являлось воссоздание прошлого татарского народа, мы уделяли основное внимание особенностям и проблематике освещения национальной истории, обусловленным общественно значимыми задачами того времени. В дальнейшем на основе систематизации материала по творчеству отдельных историков следует приступить к сравнительно-сопоставительному изучению конкретно-исторической проблематики, концептуальных и теоретико-методологических подходов. Ждут специального исследования многочисленные работы по истории ислама. О развитии этого особого и весьма важного направления историографии мы ограничились лишь отдельными замечаниями. Назрела необходимость источниковедческого изучения творческого наследия конца XIX — начала XX вв. Как уже подчёркивалось, актуальной остаётся разработка методологических вопросов, среди которых проблема синтеза в татарской исторической мысли западной и восточной традиций. Перспективным направлением будущих исследований является изучение роли произведений художественной литературы в формировании исторического сознания татарского общества1.
В завершение поясним имеющие место диспропорции структуры диссертации, которые на первый взгляд могут быть расценены как погрешности архитектоники. Объём отдельных параграфов определялся наличием источников, и мы не считали приемлемым нарушение принятых принципов изложения ради увеличения или сокращения тех или иных частей работы. 1 По этой теме есть ряд публикаций, посвященных отражению истории в творчестве Г.Тукая: Фэхретдинов Р. Тарихка караш // Социалистик Татарстан.— 1976.— 7 сент.; Шакуров Ф. Тукай ижатында тарих // Тукай Ьэм XX гасыр мэдэнияты = Тукай и духовная культура XX века.— Казан, 1997.— Б.233-238.
Ислам и мусульманское духовенство в исторических судьбах татар (вторая половина XVI -XVIII вв.)
Стремительное и бурное течение национальной жизни татар в конце XIX — начале XX вв. традиционно связывается со становлением этнической общности нового национального типа и переломными событиями российской истории. Однако общие процессы получили в татарской истории настолько самобытное воплощение, носили знаковый характер для всего тюрко-мусульманского мира и дали этому миру яркую плеяду мыслителей, общественных деятелей и политических лидеров, что есть основания говорить о некоем татарском феномене. Рассмотрим некоторые из этих особенных черт, попытаемся найти их истоки, отступив от устоявшегося социально-экономического алгоритма характеристики данного исторического времени.
Судьба предначертала татарам незавидное первенство: их страна — Казанское ханство — стала первым государством, завоёванным Россией. В 1552 году с руин поверженной Казани рождались могучий имперский дух и территориальное величие державы. Первый опыт завоевания остался в истории как и самый кровавый. Напряжение долгого военного противостояния разрешилось жестоким бессмысленным кровопролитием. Факт завоевания, а не какого-либо иного способа включения в состав России, предопределил последующее предвзято враждебное отношение власти к татарам. Их изгоняли с берегов крупных рек и с важных дорог, духовный геноцид -— насильственное крещение — стал стержнем государственной политики. Население брало в руки оружие, и в первый век российского владычества военные акции по подавлению народных выступлений являлись привычной формой управления. Татары были значительной и грозной силой в отрядах Степана Разина1. В XVIII в. череда восстаний парализует управление обширными областями Закамья и Приуралья". Лишь урок пугачёвщины, когда татары не просто массово поддержали самозваного царя, выступив вместе с другими народами против социального гнёта, но и проявили завидную организованность и твёрдую решимость отстоять национально-религиозные права3, заставили императрицу Екатерину II изменить двухвековой стратегии.
Уничтожение государственности означало в том числе утрату важнейшего гаранта существования этноса. Организующей силой, носителем и хранителем идеи государственности оставался господствующий класс феодалов, но участь его была предрешена. Кто уцелел и не бежал, могли рассчитывать на сохранение своего положения лишь при полной лояльности. Крестившиеся быстро обрусели и положили начало многим известным русским дворянским фамилиям. Остальные после известных петровских указов были поставлены в такие условия, что не представляли ни экономической, ни политической силы4. Причём среди последних были настолько обедневшие, что дали повод для появления примечательного фольклорного героя — вызывающего грустную улыбку Соломенного тархана. Народ по сути был обезглавлен, история, казалось бы, отказала ему в будущем.
Мусульмане Казанского ханства имели семивековые традиции веры. Предки их — булгары — одними из первых среди тюрков приняли ислам и были известны благонравием и мусульманской учёностью. Ислам как религию отличает всеохватывающий характер. Это не только вера, но и образ жизни и поведения, отношение к окружающему миру и его восприятие. Отношения простого казанца с государством были опосредованными, посягательство же на веру было покушением на его ближний личный мир. Внешний мир раскалывался на единоверцев и неверных. Ислам стал объединившей и сохранившей этнос силой. Вся последующая история и духовная жизнь татар определялась этим обстоятельством.
Ношу предводителя и радетеля народа принял мулла, мечети и медресе превратились в организующий общественный институт1. Именно как историю мечетей и деяний их настоятелей имамов представляет национальную историю после падения Казани учёный-энциклопедист, реформатор и просветитель Шигабутдин Марджани (1812 - 1889) во второй части сочинения "Мустафад ал-ахбар... " . Крестьяне отдавали мальчиков на обучение мулле, девочки же посещали занятия у его жены — абыстай. В средневековье практическая необходимость в грамотности имела весьма ограниченный характер. Для ус-ловий татарского общества после 1552 г., когда народ был лишён естественного общественного развития и полностью потерял городскую культуру, она должна была быть и вовсе исключена. Однако произошло обратное. Учение стало выражением причастности к мусульманской общине, верности исламу. Знания носили схоластический характер. Особое внимание уделялось усвоению догматов веры и всего того, что должен знать правоверный мусульманин. Обучение же девочек, как правило, ограничивалось религиозно-нравственным воспитанием3. Тем не менее, интеллектуально-духовная практика развивала внутренний мир и мышление детей, прививала тягу к знаниям и уважение к письменному слову. Сведений, позволяющих достоверно судить о степени образованности татар после завоевания Казани до XVIII в., крайне мало. Вероятно, школы существовали полулегально из страха быть разгромленными1. Интересные факты можно почерпнуть из официальной статистики. Исследователь истории светского образования татар А.Х.Махмутова приводит данные обследования школ Уфимской губернии. Из 1579 татарских школ, имевшихся в губернии к 1914 г., 99 существовали более ста лет и у 94-х год открытия был неизвестен, надо полагать, за давностью лет". О широком распространении письменной культуры говорят результаты археографических экспедиций. За 25 лет деятельности экспедиций Казанского университета в 1963-1988 гг. было обследовано около 800 населённых пунктов в различных регионах России и выявлено более семи тысяч рукописных книг. Причём, до наших дней сохранилось не более 2-3% от существовавшего в прошлом количества рукописей, то есть свыше 95% их погибло безвозвратно . Вспомним также известное свидетельство профессора Казанского университета Карла Фукса о том, что "татарин, не умеющий читать и писать презирается своими земляками и, как гражданин, не пользуетоя уважением других "4.
Развитие исторических знаний до 80-х годов XIX века
Живая связь времён не прерывалась в народной памяти. Светлая печаль о булгарском времени звучит в песнях, предания прославляют подвиги защитников Булгара, в фольклорном образе царицы Сююмбике воплощается трагическая судьба народа4. К прошлому апеллируют идеологи народных выступлений. В 1769 г. мулла Мурад на развалинах Булгара собирает около трёх тысяч крестьян и обращается к ним с проповедью. Он пишет книгу и распространяет её среди населения. Известно, что одним из основных тезисов его учения был призыв "возобновить Булгар"1.
В событиях былого общественное сознание стремилось найти духовную поддержку и опору. Бессистемные исторические представления, построенные на фольклоризированной народной памяти и "откровениях" широко распространенной феодально-клерикальной историографии, сформировали обращенный в прошлое утраченной славы и замкнутый на нём отрицательный вектор исторического самосознания татар, неприемлемый для пробуждающегося и возрождающегося народа. История, таким образом, была не только одной из областей научных знаний, за развитие которых выступали просветители. Необходимо было воссоздать достоверное историческое прошлое, чтобы объяснить настоящее и обрести достойное будущее.
В 1885 г. в типографии Казанского университета вышел в свет первый том первого научного исследования по национальной истории "Мустафад ал-ахбар фи ахвали Казан ва Булгар" (Сведения, привлечённые к истории Казани и Булгара) выдающегося мыслителя, родоначальника татарского обновления Шигабутдина Марджани (1818-1889), посвященный истории татарского народа до падения Казани. Марджани воспроизводит панораму событий средневековой тюрко-татарской истории, привлекая сведения, почерпнутые из многочисленных арабо-персидских и тюркских источников, хранившихся в библиотеках Бухары и Самарканда. Ему были известны ценнейшие рукописи и автографы, оставшиеся недоступными для последующих учёных . Он обращается также к эпиграфическим и нумизматическим материалам, ханским ярлыкам и памятникам литературы и фольклора. Только всесторонний анализ и взаимное сопоставление сведений комплекса всех доступных источников, считал Марджани, может установить достоверность исторических событий и фактов1. Философское сомнение было перенесено в историческую науку. Объективный и беспристрастный анализ прошлого стал главным методологическим принципом Марджани. История требует истинности, и потому он так нетерпим к сочинению Муслими и беспощаден в его развенчании.
Исследуя в первом томе главным образом военно-политические события, историю реальных обладателей власти, Марджани уделял внимание экономической жизни и социальным отношениям, религиозным верованиям и обычаям людей. Казанский востоковед профессор Н.Ф.Катанов отмечал, что "Мустафад ал-ахбар..." "по богатству этнографического и исторического содержания достойно перевода не только на русский, но и на европейские языки"2.
Период после падения Казани, которому посвящен 2-й том "Мустафад ал-ахбар..." (1900г.)3, рассматривается Марджани через историю мечетей и медресе и деяний их настоятелей имамов, отражая тем самым духовно-культурную реальность того времени, когда духовные учреждения стали объединившим народ общественным институтом. Если при написании первого тома Марджани преимущественно опирался на традиционные источники, то есть сочинения учёных прошлого, следуя в некотором смысле следу предшественников, то материал для второго тома был собран по крупицам "из первых рук" - родословных и текстов надгробий, частных писем и воспоминаний, рукописей различного характера, распросов и бесед
Марджани отвергает характерное для татар отождествление этнокультурной и религиозной идентификации, сформировавшееся в ответ на национально-религиозное угнетение и выразившееся в принятии конфессионима "мусульманин" в качестве самоназвания, которое уже не могло быть приемлемо для народа, стремящегося обрести собственное историческое место. Кроме того, как просветитель он, очевидно, понимал необходимость отделения веры от культуры1. С первых страниц "Мустафад ал-ахбар..." он обращается к читателю с знаменитым вопросом "Кто же ты, если не татарин?" и отстаивает это имя". Происхождение татарского народа становится стержневой проблемой первого тома этого сочинения. Марджани показывает, что тюркское население Волго-Уральского региона обладает этнокультурными особенностями, отличающими их от других мусульман и тюрков. Он впервые научно обосновывает происхождение волжских татар от булгар и раскрывает историческую преемственность Волжской Булгарии, Золотой Орды, Казанского ханства и волжских татар, что предполагало признание "татарского" компонента. Исследователь из США Ю.Шамилоглу отмечает, что такая концепция была результатом сознательного создания им новой идеологии национальной идентичности3. Следует принять во внимание, что Марджани как идеолог не мог не выступать за самоназвание "татары", как за самый распространённый и интегральный этноним4.
"Кто мы?": проблема этнонима и этнической самоидентификации в общественной мысли начала XX века
Таким образом, изучение национальной истории становится стержневым направлением формирующейся исторической науки и активно развивается после Первой русской революции. Воссоздание собственного исторического прошлого было связано с процессом национальной консолидации и являлось её необходимым и важнейшим элементом, поскольку исторические знания могли утвердить идею этнического единства и определить своё особое место татар среди других народов. Это, между прочим, подчёркивали и казанские блюстители имперских устоев от науки. Вот как характеризует суть изменений в татарской исторической литературе профессор Казанской духовной академии инспектор Казанского учебного округа Яков Коблов: "...Многочисленность трудов этого рода и тот интерес, с которым татарские авторы занимаются ими, свидетельствуют о подъёме национального чувства у казанских татар... Они стремятся выяснить прошлое своей народности, выяснить, какое значение эта народность имела в прежнее время и что ожидает её в будущем, наметить вехи для этого будущего, чтобы не затеряться среди других народностей и сохранить свою самостоятельность"".
В общественном сознании формируется философский по сути вопрос "Кто мы?" В татарской общественной мысли он отразился прежде всего в дискуссиях вокруг одного из своих аспектов - об этнониме и национальном самосознании. "Кто мы? Мусульмане, булгары, тюрки или татары?"1
Поскольку сама проблема была выдвинута этнической консолидацией, методологическая корректность требует прежде выяснить: признавалась или нет сторонниками того или иного самоназвания этнокультурная специфика татар. Становление и развитие особой этничности тюрко-мусульман Поволжья и Приуралья, как мы убедились выше, доказывалось, следуя Марджани, татарскими историками, В этом сходились, например, предпочитавший этноним "северные тюрки" (шималь тереклэре) Р.Фахрутдинов и принципиальный татарист Г.Баттал. Этногенетические концепции историков были как формирующим фактором, и это относится прежде всего к трудам Марджани, так и выражением той тенденции, которая стала господствующей в татарской общественной мысли: преобладающая часть татарской элиты вне зависимости от приверженности тому или иному этнониму признавала отличную от других тюркских и мусульманских народов культурно-национальную самобытность татар и выступала за её развитие". Теперь обратимся к самим этнонимам.
Господствовавший в XVIII - первой половине XIX вв. конфессионим "мусульманин" не являлся самоназванием, основанным на особой этничности, и теперь был не приемлем. Историческое сознание татар хранило память о булгарском прошлом. Ряд фактов, казалось бы, подтверждает сохранение и самого этнонима. В частности, татарская элита не прекращала использование тахаллуса "ал-булгари". Однако и в XII веке и в XIX он отражал происхождение в значении родины - места рождения и пребывания . Другие случаи употребления понятия "булгар" в русских и татарских источниках послебулгарского времени также связаны с территорией и выражают скорее политоним, чем этноним1. То есть, здесь можно вести речь о продолжении одной из булгарских культурных традиций и фиксации в исторической памяти преемственности Волжской Булгарии, Булгарского улуса Золотой Орды и Казанского ханства; допустимо говорить о выражении, но опосредованном, этнической принадлежности, но нет оснований утверждать, что продолжало существовать самоназвание "булгары". Поддержка этого этнонима отдельными татарскими деятелями не стала тенденцией. Радикальный булгарский пуризм ваисовской секты не встретил сочувствия. Наконец, перепись 1926 г., вопреки утверждениям современных булгаристов, не выявила носителей булгарского самосознания". Булгаризм, однако, действительно существовал, но как основа этногенетических концепций.
Тюрки или татары? Хрестоматийной иллюстрацией споров об этих этнонимах стала дискуссия "Кто мы?" (Без кем?), развернувшаяся на страницах журнала "Шура" в 1911-1912 гг. Позиции тюркистов отстаивал некто под псевдонимом "Сын Тюрка" (Терек угылы) . Его оппонентом был Галимджан Ибрагимов4. Ибрагимов исходил из того, что необходимо выделять и отдельно рассматривать два аспекта вопроса. Первый - всему миру мы известны как татары, что очевидно, с чем нельзя не согласиться и что уже невозможно изменить. Второй же аспект - почему нас так назвали насколько это имя обосновано - является исключительно научной проблемой и не может выходить за рамки научных обсуждений. Татары - тюрки, но они часть тюрков - большого племени (кавем), состоящего из отдельных, каждый со своим именем, народов1.
Через три года Г.Ибрагимов вновь возвращается к данной проблеме в годовом литературном обозрении, опубликованном в газете "Юлдуз" в январе 1915 г." Он доказывает объективность и неизбежность консолидации под именем "татары" тюркского населения Поволжья, Урала и Сибири, выделяя как важнейший фактор общность исторической судьбы после покорения Россией и подчеркивая роль Казани как исторического и духовного центра всех татар. Реальность интеграции, указывает автор, подтверждается становлением единой татрской литературы.
Учебные пособия по истории; преподавание истории в школах и медресе
Часть рассмотренных нами работ, как было отмечено, составлялись их авторами как учебные пособия по истории, на что указывалось в подзаголовке или в предисловии книги . С другой стороны, почти все издания по истории так или иначе использовались в учебном процессе, и в своё время цензурный комитет под обзором татарских учебников представил анализ известных исторических сочинений татарских авторов2.
Книги, заявленные как учебники, не соответствовали полностью предъявляемым методико-дидактическим требованиям, что объясняется как небольшим опытом составления светской учебной литературы, так и, это касается учебников по национальной истории, другим обстоятельством, оговорённым самими авторами. Очевидно, что до составления учебника должна быть разработана система научных знаний по предмету. Попытка одновременного решения этих двух задач не могла изменить приоритета первой из них. Баттал указывал, что учебник должен строиться на достоверном фактическом материале, тогда как прошлое татарского народа ещё должным образом не изучено . Валиди в предисловии к "Краткой тюрко-татарской истории" писал, что он был вынужден отказаться от поурочного изложения из-за необходимости отражения общей линии развития национальной истории, включить дополнительные сведения для учителя и завершить каждый раздел подробным указателем литературы, чтобы облегчить преподавателю самостоятельное углублённое изучение прошлого татарского народа4.
В руках авторов оставался небольшой, но важный ряд средств, способный приблизить такие учебники к ученикам - лёгкость языка, доступность изложения, внимание внутренней структуре, то есть успех в значительной мере зависел от литературных способностей и педагогического мастерства составителя. Именно поэтому учителя отдавали предпочтение построенным на популярных лекциях небольшим, содержательным иллюстрированным книгам по истории Г.Ахмарова, учебникам Баттала и Валиди или работам Эдуарда Турнерелли и Карла Фукса в живом и изящном переводе Н.Хальфина1. Первый школьный учебник по истории татар Габдрахмана Забири - "Краткая булгарская история для начальных школ" (Мэкятибе ибтидаия ечен кыскача тарихе Болгар, Казань, 1907) -представлявший достаточно подробное и последовательное изложение истории Булгарии, Золотой Орды и Казанского ханства, согласно схеме Марджани, и восполнивший в определённой степени потребность в учебниках, вызывал нарекания преподавателей из-за насыщенного османизмами тяжёлого для понимания языка и перегруженности информацией.
Г.Баттал, касаясь в одной из своих статей сочинения Забири, писал, что младшие школьники должны знакомиться с прошлым из книг для чтения2. К сожалению, отдельная книга для чтения по истории для начальной школы так и не была составлена. На совещании по подбору учебников для татарских школ, проведённом Уфимским губернским земством в июле 1915 г., "за отсутствием книги, отвечающей требованиям начальной школы, вопрос учебника истории остался открытым" . Однако, сведения исторического характера помещались в познавательных книгах для чтения и хрестоматиях. Как мы уже знаем, в сборнике "Белек", составленном В.Радловым, один из разделов занимали рассказы из русской истории. Во второй части "Упорядоченной книги для чтения" (Монтазам кыйраэт китабы, 1911) С.Рахманкулова приводятся шесть небольших рассказов из истории России.
В 1910 г. Г.Тукай составил первую хрестоматию по татарской литературе "Уроки национальной литературы в школе" (Мектэптэ милли эдэбият дэреслэре). Здесь он отвёл место и трём рассказам о прошлом Казани из публикаций Г.Ахмарова в календаре "Маглюмат" (Сведения) за 1908 г.: "Рассказ об основании Казани", "Возрождение Казани в 1445 г. и начало Казанского царства" и "Осада и взятие Казани Иваном Грозным"1. Тукай предполагал продолжить работу над хрестоматией и во второй части поместить рисунки из национальной истории. В рецензии, опубликованной сразу после выхода в свет книги, Г.Ибрагимов высказал мнение, что поэту следовало самому написать на основе этих материалов рассказы для детей".
Следуя принципу, что в хрестоматии по литературе должны быть только художественные сочинения, отличающиеся простотой, понятностью и изяществом языка, Г.Ибрагимов в составленной совместно с Г.Батталом "Новой литературе" (Яца эдэбият, 1914) помещает в отдельном разделе среди стихов и рассказов, "должных воспитать национально-религиозные чувства", произведения о прошлом татарского народа. Трагической и героической судьбе Сююмбике посвящен рассказ-легенда Ф.Амирхана "Сююнбике" из его сборника "Дочери народа" (Халык кызлары, 1913) - первое прозаическое произведение о казанской царице в татарской литературе. О былой славе и суровых испытаниях истории повествуют авторы в размышлениях, навеянных башней Сююмбике (стихи М.Гафури "Ханская мечеть" и эссе Ф.Амирхана "Старый богатырь" (Искергэн бападир)), курганами нижней Волги ("Прошлое" (Уткэннэр) из путевых заметок Г.Баттала), просторами родной природы (стихи М.Гафури "Древние" (Борынгылар)).
