Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Традиции российской дореволюционной историографии крестовых походов (XIX - первая треть XX века). 14
1. Основные тенденции в изучении средневековой крестоносной экспансии на Восток российскими историками 1820-х - 1860-х годов . 14
2. Анализ причин, событий, последствий Четвертого крестового похода отечественными специалистами последней трети XIX - начала XX веков и проблема влияния дореволюционных историографических традиций на процесс становления советской историографии 1920-х годов . 30
Глава 2. Советский период отечественной историографии Четвертого крестового похода (1930-е - начало 1990-х годов). 69
1. Утверждение и развитие марксистской историографии крестовых по ходов (1930-е - конец 1940-х годов). 69
2. Отечественная историография Четвертого крестового похода (1950-е -начало 1990-х годов): достигнутые результаты и перспективы дальнейших исследований . 83
Заключение 126
Библиография 130
Список сокращений 146
- Основные тенденции в изучении средневековой крестоносной экспансии на Восток российскими историками 1820-х - 1860-х годов
- Анализ причин, событий, последствий Четвертого крестового похода отечественными специалистами последней трети XIX - начала XX веков и проблема влияния дореволюционных историографических традиций на процесс становления советской историографии 1920-х годов
- Утверждение и развитие марксистской историографии крестовых по ходов (1930-е - конец 1940-х годов).
- Отечественная историография Четвертого крестового похода (1950-е -начало 1990-х годов): достигнутые результаты и перспективы дальнейших исследований
Введение к работе
Актуальность темы исследования. События Четвёртого крестового похода (1198 - 1204), приведшие к падению Византийской державы и способствовавшие образованию на ее территории Латинской империи и ряда независимых греческих государств (Никейской империи, Трапезундской империи и Эпир-ского царства), являются важным этапом европейского средневековья.
Не случайно внимание историков разных стран несколько столетий приковано к перипетиям похода и его последствий. 800-летняя годовщина похода, сопровождавшаяся публичными извинениями Католической церкви перед церковью Православной за действия крестоносцев в 1204 г., в очередной раз активизировала научные дискуссии вокруг событий далекого прошлого.
Фундамент научного анализа истории крестоносного движения был заложен историками Франции, Германии и Англии (вторая половина XIX века -1914 г.). С новой силой, с подключением уже и российских специалистов, исследование истории крестовых походов продолжилось после окончания Второй мировой войны.
Количество отечественных исторических исследований XIX - XX вв., рассматривающих различные аспекты, оказавшие влияние на течение и исход крестоносной экспедиции 1198 - 1204 гг., достаточно велико (более сотни), однако каких-либо обобщающих историографических работ на эту тему не было создано.
К настоящему времени созрела необходимость проанализировать процесс приращения научных знаний (в нашей стране) по истории крестоносной экспансии на Восток в целом, по истории событий 1198 - 1204 гг., в частности. Это даст возможность сориентироваться в многообразии научной литературы, уяснить какие вопросы, в рамках интересующей нас темы, были поставлены отечественными авторами и решены, какие поставлены, но не решены (по тем или иным причинам) и какие не ставились вовсе. В конечном итоге это позво лит сформулировать приоритеты и наметить перспективы дальнейших научных поисков. Состояние научной разработки темы.
Проблема отечественной историографии Четвертого крестового похода никогда не становилась предметом специального и комплексного исследования, хотя отдельные ее аспекты затрагивались в целом ряде работ наших предшественников и коллег. Основная часть интересующей нас информации обнаруживается в трудах по историографии крестоносного движения, истории средних веков и Византии1.
Еще в конце XIX в. появилась статья П. Митрофанова «Изменение в на-правлении Четвертого крестового похода» . Правда, посвящена она была научным дискуссиям в кругу западноевропейских историков. Второй попыткой обращения к историографической проблематике явился очерк, предпосланный изложению событий 1198 - 1204 гг. в книге выдающегося русского византиниста Ф. И. Успенского «История крестовых походов»3. Дальнейшее развитие процесс изучения историографии (зарубежной и отечественной) похода 1198 — 1204 гг. получил только с середины 1950-х гг. в работах М. А. Заборова4. В его трудах главный упор делался на выявлении отношения историка к крестовым походам как к явлению средневековой жизни, их предпосылкам и причинам. Немаловажным являлось и анализ М. А. Заборовым причин научного интереса отечественных авторов XIX - XX вв. к исследованию крестоносной экспансии на Восток.
Отметим, что изучение истории Четвёртого крестового похода в нашей стране в течение долгого времени преимущественно велось византинистами и осуществлялось именно в рамках написания истории Византии. Именно поэтому мы сознательно обращаемся к тем трудам Ф. И. Успенского5,3. В. Удальцо-вой6, Г. Л. Курбатова7, в которых оцениваются результаты, подводятся промежуточные итоги изучения византийской истории в XIX - первой половине XX о вв. В отдельных трудах особое внимание акцентируется на том вкладе, который внесли в византиноведение петербургские историки XIX в.
Немало полезной для нашего диссертационного исследования информации содержит работа А. П. Лебедева9, написанная в 1898 г. (переиздана в 1903 и 2000 гг.), но до сих пор являющаяся единственной в своем роде. Для нас важны авторские оценки деятельности тех представителей церковно-исторической науки, которые анализировали характер взаимоотношений Католической и Православной церквей в эпоху крестовых походов, а потому не могли обойти своим вниманием Четвертый крестовый поход, в частности религиозные аспекты его последствий.
В нашем распоряжении и целый ряд трудов по историографии истории средних веков, прежде всего западноевропейского средневековья. Сюжет историографии крестовых походов, в общих чертах, в них присутствует10.
Наконец, большой блок исследовательских работ посвящен жизни и деятельности тех историков или групп историков, в научной деятельности которых нашли своё отражение проблемы истории Четвёртого крестового похода и его последствий. Речь идет о монографиях, статьях и материалах, характеризующих результаты научных изысканий Ф. И. Успенского11, В. Г. Васильевского12, А. П. Лебедева13, Б. А. Панченко14, О. А. Добиаш-Рождественской15, М. А. Заборова16 и др.
Кроме того, диссертантом был проанализирован обширный справочно-библиографический материал, среди которого особо следует выделить библиографические указатели работ по средневековой истории, вышедших в разные 1 "7 1 й годы , библиографии работ конкретных авторов и библиографии исследований истории крестовых походов19.
Подводя итог сказанному, отметим, что правильная постановка и частичное разрешение нашими предшественниками ряда важных вопросов интересующей нас темы создали базу, условия, предпосылки, необходимые и достаточные для того чтобы приступить к специальному и комплексному анализу отечественной историографии Четвертого крестового похода. Представленной диссертационной работой автор стремился обобщить и систематизировать ранее известные факты и положения, восполнить пробелы, наличествующие на сегодняшний день в знаниях по избранной проблематике, подтвердить или опровергнуть существующие концепции, исправить неточности и уточнить дискуссионные оценки, существующие в литературе, а также предложить свои собственные выводы.
Учитывая актуальность, научную и практическую значимость темы, а также отсутствие целостного анализа и обобщающих трудов по затронутой проблематике, автор избрал объектом диссертационного исследования российскую историографию крестоносного движения на Восток XI - XIII вв.; а его предметом: комплекс отечественной научной литературы, посвященный проблематике Четвертого крестового похода (1198 - 1204 гг.).
Диссертант ставит своей целью: проанализировать процесс изучения российскими историками событий Четвертого крестового похода, осуществлявшийся на протяжении XIX - XX столетий. Для этого в диссертации предпринята попытка решить следующие конкретные задачи:
Выделить основные периоды и этапы изучения Четвертого крестового подхода в нашей стране, рассмотреть присущие им особенности.
Охарактеризовать персональный вклад в изучение проблемы наиболее выдающихся представителей исторической науки России и СССР.
Выявить основные подходы, тенденции, историографические традиции, сложившиеся в среде отечественных специалистов, изучавших и изучающих интересующую нас проблему.
Сформулировать основные результаты осмысления отечественными историками причин, событий и последствий Четвертого крестового похода, указать на нерешенные вопросы, обрисовать перспективы дальнейших научных поисков.
Хронологические рамки нашей работы охватывают XIX - XX вв. Исследование отечественной исторической литературы доводится до 1990-х гг. В 1998 - 2004 гг. российскими авторами работ, посвященных истории Четвертого крестового похода, не издавалось. Поэтому современный период отечественной историографии оказывается, практически, вне сферы нашего внимания.
Источниковая база исследования достаточно обширна и включает в себя 4 группы публикаций (монографии и статьи, диссертации, материалы конференций, тексты научных рецензий) отечественных историков:
1. Работы, посвященные непосредственно Четвёртому крестовому походу и его последствиям.
. 2. Труды, связанные с изучением источников по истории похода и истории Латинской империи, а также комментированные публикации первоисточников XIII в. на русском языке.
Работы, посвященные крестовым походам в целом.
Работы, косвенно затрагивающие интересующие нас вопросы (общие работы по истории средних веков, истории Византии, истории христианской Церкви, истории Болгарии и др.).
Научная новизна настоящей работы состоит в том, что она представляет собой первую попытку комплексного осмысления опыта отечественной историографии Четвертого крестового похода.
Теоретико-методологические основы исследования.
Применение автором системного подхода к изучению историографии Четвертого крестового похода как совокупности научных трудов и публикаций, представляющих различные отрасли знания, и вытекающий из такого подхода принцип междисциплинарных связей, является основой для использования контент-анализа и принципа историзма. Контент-анализ дает возможность осуществить сравнительное изучение разных групп источников, а принцип историзма позволяет рассмотреть объект исследования в его конкретно исторических условиях, проследить этапы в изучении рассматриваемых в работе вопросов.
Историографический анализ Четвертого крестового похода предполагает привлечение и учет многообразных точек зрения, сформулированных, главным образом, иностранными учеными (начиная с сер. XIX века) по дискуссионным вопросам, касающимся предпосылок, хода и исхода этого крестоносного начинания.
«Теория случайностей», основа которой была заложена одним из важнейших источников по истории похода - «Завоеванием Константинополя» Жоффруа де Виллардуэна, дает самую прямолинейную трактовку событий. Согласно «теории случайностей», крестоносцы, наняв венецианские суда, не собрали достаточных средств для оплаты фрахта и потому вынуждены были согласиться на предложение венецианцев захватить Задар; при этом никакими привходящими соображениями стороны не руководствовались .
До 1860-х годов такого рода теоретические построения не подвергались в исторической литературе основательной и серьезной критике. В 1861 г. французский историк Ж.-М. Ж.-Л Мас-Латри сформулировал тезис о сговоре Венеции с правителем мусульманского Египта с целью увлечения крестоносцев в сторону от первоначально намеченной цели. В 1867 г. точка зрения Ж.-М. Ж.-Л. Мас-Латри была поддержана и дополнена немецким ученым К. Хопфом. Однако уже в 1870-е годы «теория венецианской измены» была подвергнута критике сторонниками «теории случайностей», в частности, французским историком Н. де Вайи. Тогда же, в 1870-е годы дискуссия приобрела более дифференцированный характер: исследователи стремились выяснить причины не только отклонения крестоносцев от цели, но и мотивы их поворота на Константинополь. Результатом явилась «теория германской интриги» французского исследователя П. Риана, изложенная им в 1875 г. в работе «Иннокентий III, Филипп Швабский и Бонифаций Монферратский» (Riant P. Innocent III, Philippe de Su-abe et Boniface de Montferrat. Examen des causes qui modifierent au detriment de l empire grec le plan primitif de la quatrieme croisade II Revue des Question Histori-ques. - Pans., 1875. № 17) . Ее суть состояла в том, что все решающие события Четвёртого крестового похода объявлялись плодом германского вмешательства. Дескать, король Филипп Швабский намеревался добиться поворота крестового похода в сторону от его первоначальной цели для того, чтобы нанести удар престижу папства - врагу германской империи22.
«Теория германской интриги» содержала отдельные верные доводы, но (как и предшествовавшие ей теории) упускала из виду многие важные факторы международных отношений, которые оказали влияние на судьбу похода. К тому же, она имела яркую антигерманскую направленность, что было вызвано всплеском национализма во французской и, с другой стороны, германской исторической литературе после франко-прусской войны 1870 - 1871 гг.23.
В последующие годы предпринимались неоднократные попытки подтвердить или опровергнуть доводы П. Риана. В частности, В. Г. Васильевским (впрочем, его точка зрения в этом вопросе практически не была известна на Западе) и, независимо от него - Ж. Тессье (Tessier J. Qatrieme croisade. La diversion sur Zara et Constantinople. Paris, 188424).
. Широкое и комплексное использование структурных элементов, сущностных подходов и аргументации, предложенных в свое время авторами охарактеризованных выше теоретических построений (в совокупности с попытками решения ряда частных вопросов истории Четвертого крестового похода) характерны как для зарубежных, так и для отечественных ученых конца XIX - XX веков, специализировавшихся на изучении истории Четвертого крестового похода. Однако наметившиеся с середины XX в. тенденции к более объективному рассмотрению событий 1198 - 1204 гг. (с учетом всей совокупности политико-культурных факторов) все-таки не привели к унификации точек зрения по спорным вопросам, в частности, относительно хронологических рамок самого Четвертого крестового похода. Большинство историков солидарны в том, что отправной точкой очередной крестоносной экспедиции можно считать призыв к крестовому походу римского папы Иннокентия III 15 августа 1198 г. Что касается итоговой даты, то современные американские ученые Д. Квеллер и Т. Мэдден25 связывают ее с коронацией Бодуэна Фландрского и появлением на свет Латинской империи 9 мая 1204 г. Разделяет подобную точку зрения и автор настоящей диссертации.
Вместе с тем, в некоторых работах, посвященных исследованию крестовых походов, история Латинской империи (как минимум, до 1205 года - даты битвы при Адрианополе) рассматривается как продолжение или завершающая стадия четвёртой крестоносной экспедиции. Во многом это связано с источниками по истории похода, важнейшие из которых продолжают своё повествование и после 1204 г. (например: «История» Никиты Хониата26 - до 1206 г., «За-воевание Константинополя» Жоффруа де Виллардуэна - до 1207 и одноимён-ное произведение Робера де Клари - до 1216 ). Поэтому мы считаем возможным включить в круг изучаемых в данной работе проблем рассмотрение отечественными специалистами не только событий 1198 - 1204 гг., но и последовавших за ними событий 1205 - 1206 гг. (по большей части относящихся к истории Латинской империи), вплоть до даты вступления на престол второго латинского императора в Константинополе Анри д Эно 20 августа 1206 года.
Таким образом, диссертант стремился использовать все ценное в историографическом плане из того, что было сделано предшественниками, и учесть как можно большее число публикаций имеющих отношение к теме исследования.
Автор полагает, что аккумулированный им достаточно обширный корпус источников по избранной теме позволяет провести полноценное научное исследование и сформулировать обоснованные выводы, опираясь на разнообразный конкретно-исторический материал.
ble G. The historiography of the Crusades II The Crusades from the Perspective of Byzantium and the muslim world I ed. by A. E. Laiou and R. P. Mottahedeh. - Washington, D. С 2001. P. 1-22.).
Митрофанов П. Изменение в направлении Четвертого крестового похода // Византийский Временник (ВВ). 1897. Т.4. С.461-523.
XIX в. - 1917 г.). - М., 1974; Вайнштейн О.Л. История советской медиевистики 1917 -1966 гг.-Л., 1968 и др.
11 Каптерев С. Н Uspenskiana (I. Хронологический указатель трудов академика Ф. И. Успенского. П. Литература о Ф. И. Успенском) // ВВ. 1947. Т. I (XXVI). С. 270 - 314; Удальцова 3. К. К вопросу об оценке трудов академика Ф. И. Успенского // Вопросы Истории (ВИ). 1949. № 6. С.116 - 128 и др.
12Куник А. А. Записка об учёных трудах члена-корреспондента Императорской академии наук В. Г. Васильевского. - Спб., 1890; Гревс И. М. Василий Григорьевич Васильевский как учитель науки. Набросок воспоминаний. Материалы для характеристики. - Спб., 1899; Жебелев С. В. Г. Васильевский в изучении византийских древностей. // Вестник древней дстории (ВДИ). 1939. Т. 1(6). С.216 -222 и др.
Митрофанов П. Изменение в направлении Четвёртого крестового похода. С.480.
Mayer Н. Е. Bibliographic zur geschichte der kreuzziige.-P.108.
Основные тенденции в изучении средневековой крестоносной экспансии на Восток российскими историками 1820-х - 1860-х годов
Рассмотрение истории крестовых походов в русской исторической литературе берет свое начало в XIX в. Обусловлено это было, прежде всего, появлением исторических трудов по истории крестовых походов на Западе. Отметим некоторые общие черты, характерные для российской и зарубежной исторической науки начала XIX в. В этот период в отечественной историографии только начинали предприниматься первые серьёзные попытки осмысления и изучения истории Византии и её места в русской и мировой истории1, и при этом до конца 1830-х гг. в России не существовало медиевистики как специальной отрасли исторического знания2.
Как известно, в Европе интерес к истории крестовых походов и к средневековью в целом возник в эпоху Просвещения, просветители относились к крестовым походам, как к проявлению средневековой религиозной нетерпимости и варварства .
К концу XVIII — началу XIX вв. господствующим направлением в западноевропейской историографии стал романтизм4, с его, во многом идеализированным, отношением к крестоносным предприятиям. Интерес к средневековью развивался под влиянием романтизма и национализма, что отчетливо проявлялось в литературных, художественных и музыкальных произведениях того времени5. В научно-исторической области этот интерес выражался в появлении в начале XIX в. в Германии и Франции6 двух многотомных трудов по истории крестовых походов,. Семитомная «История крестовых походов» Ф. Вилькена была опубликована в 1807-1832 гг., а пятитомная «История крестовых походов» француза Ж. Ф. Мишо вышла из печати в 1812-1822 гг. Для нас известный интерес представляет работа Ж. Мишо, неоднократно публиковавшаяся в рус-ском переводе . Жозеф-Франсуа Мишо (1767-1839) расценивал крестовые походы как порождение религиозного и рыцарского энтузиазма, основной акцент делая на вкладе Франции в крестоносное движение. Опубликование этой работы в России, сопровождалось статьей И. Бутовского «Сравнение крестовых по о
ходов среднего века с священной бранью текущего столетия» , в которой автор, также придерживавшийся романтических взглядов на крестовые походы, проводил аналогии между крестоносцами и союзной коалицией противостоящей Наполеону I, называя Александра I «достойным преемником незабвенного Фридриха»9, то есть предводителя Третьего крестового похода Фридриха I Барбароссы. Издание в России «Истории крестовых походов» Ж. Мишо в 1822— 1836 гг. имело, как отмечал М.А. Заборов, «весьма далёкое отношение к научному изучению темы: перед нами лишь образец использования работы французского автора в политико-пропагандистских целях»10.
Отметим при этом, что третий том работы французского историка, который содержал повествование о Четвёртом, Пятом и Шестом крестовых походах, был издан в России в 1835 г., через двенадцать лет после выхода перевода первых двух частей. По классификации Ж. Мишо, крестовый поход 1198 - 1204 гг. был поименован Пятым (Четвёртым походом Ж. Мишо называл неудавшийся поход Генриха VI в 1195-1197 гг., который с середины XIX в. принято считать частью третьего крестового похода). Большинство событий похода Ж. Мишо излагал в соответствии с рассказом Жоффруа де Виллардуэна - маршала Шампани, одного из предводителей крестоносцев, и, таким образом, давал объяснение причин отклонения крестоносцев от цели в свете так называемой «теории случайностей»11, которая в то время во Франции не подвергалась критике. Тем не менее, Мишо всё же включил в повествование о походе сведения продолжателя Вильгельма Тирского, сирийского хрониста Эрнуля, который обвинял венецианцев в сговоре с Малек-Аделем (Малик ал-Адиль (ум. 1218), султаном Египта (с 1200 г.), братом знаменитого Салах-ад-дина . Мишо довольно осторожно относился к этому свидетельству и считал, что «для побуждения крестоносцев к войне с греками не нужны были пример и речь Дожа Венецианского. Даже те, кои наиболее противились новому предприятию, подобно прочим крестоносцам, исполнены были гнева и презрения к Грекам, и речи их только возжигали умы против этого народа, почитаемого врагом Христиан».13
Первое издание «Истории крестовых походов» Ж. Мишо в России обращает на себя внимание наличием «Оправдательных статей» помещенных в качестве приложений. Так, в «статьях» к третьему тому был дан перевод на русский язык некоторых важных источников по истории «Пятого» крестового похода, как то: призыв Иннокентия III к крестовому походу 1198 г. (С. 671-686); договор с Венецией о фрахте кораблей для перевозки крестоносцев в апреле 1201 г. (С. 616-623); договор «О разделе империи» (март 1204 г.) (С. 626-627), отрывок из сочинения Никиты Хониата «О статуях Константинополя», рисующий бесчинства крестоносцев после второго взятия Константинополя в апреле 1204 г. (С. 633-647) и др. Подобная публикация документов являлась первым опытом перевода источников по истории Четвёртого крестового похода на русский язык.
В 1845 г. В России вышла «Краткая история крестовых походов», перевод одноимённого немецкого издания, напечатанного в популярно-исторической серии Ф. фон Раумера «Всеобщая историческая карманная библиотека» в начале 30-х годов. Автором перевода был протоирей Ф. Ф. Сидонский, бывший преподаватель богословия и философии Петербургской духовной академии14. Издание преследовало в первую очередь чисто образовательные цели ознакомления читателей с историей крестовых походов в сокращенном (в отличие от труда Ж. Мишо) виде.
Анализ причин, событий, последствий Четвертого крестового похода отечественными специалистами последней трети XIX - начала XX веков и проблема влияния дореволюционных историографических традиций на процесс становления советской историографии 1920-х годов
В 1870-е годы византиноведение выделилось в самостоятельную область российской исторической науки, произошло становление русской школы науч-ного византиноведения с характерными для неё особенностями . В связи с этим активизировалась разработка истории крестовых походов .
С 1870-х гг. наметились подвижки в изучении русскими историками Четвёртого крестового похода, что было связано со всплеском интереса к нему на Западе. В частности, оживлённая полемика о причинах смены направления похода в сторону Константинополя, возникшая ещё в 1860-е годы, с середины 1870-х получила новый импульс в работах известных историков Германии и Франции. Исследования шли в русле теории «венецианской измены», и новой теории, выдвинутой французским учёным П. Рианом, - теории «германской интриги», при этом не ослабевали позиции и сторонников теории «случайностеи» .
Кроме полемики западных историков на взгляды русских исследователей крестоносного движения повлияли события международных отношений второй половины XIX в. Интерес к истории Византии и к истории других стран Балканского полуострова во многом был связан со всплеском национально-освободительного движения на Балканах в 1870-е гг., Восточным кризисом 1875 - 1878 гг. и русско-турецкой войной 1877 - 1878 гг. Балканские народы, боровшиеся против османского гнёта, обращались за помощью к России, что не было случайностью, а вытекало из всей истории предшествовавшей политики
России на Балканском п-ове . Русское правительство стремилось восстановить и укрепить свой престиж среди славян, подорванный поражением в Крымской войне (1853 - 1856 гг.). Следуя своим традиционным внешнеполитическим курсом, оно считало необходимым взять под защиту братские народы, надеявшиеся на вмешательство России, оказать поддержку в их борьбе против османского владычества. Движение в поддержку национально-освободительной борьбы славян приняло в России общенациональный характер. Активизировалась агитация панславистов и славянофилов с призывами создания на Балканах славянской федерации и усиления там политического влияния России80. В 1870-е годы возникла мысль об укреплении российских позиций на Востоке с помощью науки81. Впоследствии эта идея выразилась в открытии в 1895 г. Русского Археологического института в Константинополе (был закрыт в 1914 году в связи с началом Первой мировой войны). Здесь прошли школу многие представители «второго» поколения (после «первого» поколения А. А. Куника, В. Г.
Васильевского, Ф. И. Успенского и др.) русских византинистов , некоторые из которых внесли свой вклад в изучение Четвёртого крестового похода и связанных с ним событий.
С 1890-х гг. в исторической литературе постепенно слабеет тенденция изложения истории Четвёртого крестового похода сквозь призму Восточного вопроса, хотя, конечно же, его влияние ещё долго ощущалась в работах русских историков конца XIX - начала XX в., так как и в конце XIX в. Восточный вопрос продолжал оставаться в центре внимания внешней политики России. Однако с 1890-х гг. в работах, по крайней мере, крупнейших исследователей крестовых походов, больше внимания уделялось достижению конкретных научных результатов .
Одним из факторов, положительно отразившихся на изучении крестовых походов, было создание В. Г. Васильевским в 1894 г. специального органа русского византиноведения - журнала «Византийский временник» (до 1917 г. вышло 22 тома) , в котором публиковались известнейшие историки - византинисты того времени. В начале XX в. обращение русских историков к крестовым походам, по-прежнему, во многом было связано с внешнеполитическими факторами - накалённой международной обстановкой накануне Первой мировой войной86 и ее событиями.
Не случайно Ф. И. Успенский, приступая в 1914 г. к обязанностям редак-тора«Византийского временника», в обращении к византинистам, писал: «Великая война, которая ведётся Россией и на турецком фронте, должна существенным образом изменить наши отношения к Ближнему Востоку и привести нас в теснейшее соприкосновение с центральными областями старой Византии» .
Научная деятельность одной из заметных фигур в русском византинове-дении и славяноведении - Ф. И. Успенского (1845 - 1928), внесшего немалый вклад в изучение крестоносной проблематики, как в дореволюционной, так и в советской России89, началась в 1870-е гг. Ф. И. Успенский окончил Историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета, его учителями были К. Н. Бестужев-Рюмин, В. И. Ламанский и К. Я. Люгебиль. В 1874 г. он защитил магистерскую диссертацию «Никита Акоминат из Хон» (подробнее об этом и других его трудах см. ниже) и стал штатным доцентом незадолго до этого основанного Новороссийского университета. В 1879 г. защитил докторскую диссертацию на тему «Образование Второго Болгарского царства» и был избран профессором Новороссийского университета, где проработал двадцать лет (1874 - 1894 гг.).
Утверждение и развитие марксистской историографии крестовых по ходов (1930-е - конец 1940-х годов).
Период 1930 - начала 1940-х гг. характеризовался первыми попытками советских историков в «марксистском толковании» истории крестовых походов. В 1930-е годы, как отмечал М. А. Заборов, характерными чертами являлись «преимущественный интерес историков к социально-экономическим основам крестоносного движения, его происхождения и характера». Разработка истории крестовых походов продвигалась «на базе уже накопленного фактического материала и лишь в сравнительно небольшой мере путём непосредственного пересмотра источников»1. С середины 1930-х гг., крестовые походы трактовались как результат торговых отношений в средние века, и главную причину кресто-носной экспансии на восток видели в развитии торговли . Мало внимания уделялось в 1930-е гг. религиозному обрамлению крестовых походов и их международно-политическим аспектам. Только в первые послевоенные годы появились работы анализировавшие историю крестовых походов с учетом политических обстоятельств средневековья. На религиозную составляющую истории крестоносного движения внимание было обращено только с 1950-х гг., тем не менее, с 1930-х гг. немалую роль в освещении крестовых походов играли принципы антирелигиозной пропаганды. Изучение истории Четвёртого крестового похода в период 1930 - 1940-х гг. осуществлялось в общем русле исследования крестовых походов, и отдельных работ, посвященных событиям 1198 - 1204 гг., нами не выявлено3 (за исключением статьи А. Д. Эпштейна (см. ниже)).
На оценку средневековых событий советскими историками в период 1930 - 1940-х гг. немалое влияние оказали такие события, как обострение международной обстановки перед началом Второй мировой войны и антисоветская политика папства, а также общие установки партийно-политического руководства, призывавшего к критической оценке достижений западной науки и строгому следованию принципам марксизма при написании исторических работ. Внутриполитическая обстановка 1930-х гг. воздействовала на все сферы научной деятельности. Историческая наука, начиная с 1917 г. подвергалась не только идейному, но и кадровому перевороту4.
В послевоенные годы советские историки по-прежнему вынуждены были следовать указаниям ЦК ВКП (б) по идеологическим вопросам5, особое внимание следовало уделялось критическому разбору и оценке взглядов выдающихся представителей русской дореволюционной науки6.
Обращаясь непосредственно к анализу исторической литературы, еще раз отметим, что в 1930-х г. начали появляться первые марксистские работы по истории крестовых походов7. Внешним толчком к этому послужила антисоветская, политика Ватикана. Римский папа Пий XI 2 февраля 1930 г. обратился с посланием к генеральному викарию Рима, в котором потребовал организовывать молебны и акты протеста против преследований верующих в СССР. Послание послужило началом антисоветской кампании развёрнутой в различных странах8.
Вслед за этим призывом в СССР вышла книга Г. Н. Лозовика «Крестовые походы как программа универсальной папской теократии» . Сочинение предназначалось, в основном, для антирелигиозной пропаганды и было издано Центральным советом Союза воинствующих безбожников. Автор сделал акцент на роли и инициативе папства в организации крестовых походов, вытекавших из «универсальной» программы папской курии, то есть из стремления восстановить единство Католической и Греко-православной церквей. Экономической подоплекой этой программы являлась забота папства об увеличении своих доходов10. Исходя из этих представлений, Четвертый крестовый поход, занимавший, важное место в работе, изображался Г. Н. Лозовиком как первоначально направленный против Византийской империи. Его инициативу Г. Н. Лозовик приписывал в равной мере папству и торговому капиталу городских республик Италии11. Краткое изложение событий похода автор начинал с описания положения в Византии конца XII в., заостряя внимание на торговых интересах итальянских республик в Восточной империи и отношении Византии и папства в период с 1170-х гг. Книга содержала ряд фактических ошибок и страдала схематизмом. Историк пытался показать крестовые походы в целом, и Четвертый в частности, преимущественно в разоблачительном плане и именно с этим, прежде всего, были связаны недочеты работы Г. Н. Лозовика. В разработку проблем истории Четвертого крестового похода и его последствий это сочинение внесло мало нового. Главным ее результатом для отечественной историографии событий 1198-1204 гг. явилось представление роли Иннокентия III в ином свете, нежели это было принято ранее в русской исторической литературе (например, в трудах Ф. И. Успенского, В. И. Герье и др.), а также более пристальное внимание к экономическим и социальным предпосылкам похода. «Крестовые походы как программа универсальной папской теократии» Г. Н. Лозовика играла важную роль в становлении взглядов исторического материализма на крестовые походы в молодой советской исторической науке. Она намечала пути, по которым могли идти советские исследователи в изучении крестовых походов, не опасаясь противодействия со стороны властей.
Следование социально-экономическим основам в изучении крестовых походов с 1930-х гг. являлось главной задачей историков; рассмотрение религиозных вопросов велось преимущественно с точки зрения атеистической про 72 паганды. При этом советские историки до конца 1940-х гг. ограничивались переосмыслением и новым истолкованием материалов, накопившихся в старой историографии . Одним из примеров служит брошюра выдающегося советского англоведа С. И. Архангельского (1882 - 1958) «Крестовые походы»13. С. И. Архангельский активно занимался преподавательской деятельностью в Горь-ковском педагогическом институте, и его книга предназначалась, прежде всего, учителям . Автор, очевидно, не ставил перед собой цели исчерпывающего и основательного исследования. Он всего лишь кратко описал основные положения истории крестоносного движения, не избежав при этом ряда фактических ошибок.
Несколько страниц очерка были уделены истории Четвертого крестового похода и последовавших за ним событий. В отличие от Г. Н. Лозовика, С. И. Архангельский не заострял внимание на роли Иннокентия III, к тому же он говорил о походе, как первоначально намечавшемся папой против мусульман, а затем перешедшем в сферу интересов Венеции, которая использовала крестоносцев для нанесения удара по своим торговым соперникам и по Византии15, при этом начало похода автор относил к 1202 г. (времени отплытия крестоносцев из Венеции на Задар). В постановке проблем истории Латинской империи в книге С. И. Архангельского был один существенный, положительный момент: автор ставил вопрос о «социальных последствиях завоевания западными феодалами Балканского полуострова» ,6. Он видел их в том, что «на византийский феодализм наслаивался феодализм западноевропейский» . Такая постановка вопроса о результатах латинского завоевания Византии намечала перспективы для дальнейшей исследовательской работы в русле марксистского подхода к историческому процессу.
Отечественная историография Четвертого крестового похода (1950-е -начало 1990-х годов): достигнутые результаты и перспективы дальнейших исследований
С начала 1950-х и до начала 1990-х гг. отечественными историками проводились интенсивные исследования в области, как русской, так и всемирной истории. Не стояло на месте и изучение истории крестовых походов, которыми в то время занимались уже не только византинисты, но и исследователи западноевропейского средневековья и востоковеды.
Оценка историографии всего советского периода сопряжена с рядом проблем, связанных с существованием в Советском Союзе негласной цензуры, основной задачей которой являлся надзор за соблюдением принятых идеологических норм, соответствующих марксистско-ленинскому учению. Политическая действительность в СССР, по выражению Н. И. Басовской, «требовала какой-то меры компромисса от любого, кто имел отношение к печатному слову» . Необходимо было то или иное печатное произведение преподнести в варианте, отвечавшем идеологическим требованиям партии. Публикации по истории крестовых походов не избежали подобного отношения. В качестве «идеологической крыши» 53 при издании работ по истории крестовых походов советскими историками с 1930-х гг. использовались антисоветские выступления папства. Сопровождение трудов по истории крестоносной экспансии на Восток критикой Католической церкви и папства способствовало беспрепятственному и обширному изданию научных и научно-популярных сочинений (на такую мысль наводит обилие критики папства и католицизма в некоторых работах М. А. За-борова54, которая исчезла в его работах 1980-х гг.55)
Причиной, способствовавшей развитию процесса изучения истории крестовых походов советскими учеными, была идеологически окрашенная критика зарубежных историков. Заключалась она, как писал М. А. Заборов, в «решительном разоблачении со стороны историков-марксистов фальсификации истории крестовых походов в буржуазной, в особенности католической, историографии, а также в реакционной публицистике»56. Здесь подразумевалась необходимость самостоятельной разработки проблем истории крестовых походов с учетом достижений в этом направлении западных историков. Необходимость разоблачения «буржуазной фальсификации» средневековой истории57, давала возможность ознакомления с новинками западной исторической литературы, хотя бы в том виде, в котором допускались к изданию рецензии, обзоры, отклики и т. п.
Советская историография Четвёртого крестового похода в 1950 - 1980-х гг. продвигалась в различных направлениях: в разработке общих концепций истории похода; в изучении конкретных его проблем; в рассмотрении его последствий; в анализе и публикации источников и др. Наибольший вклад здесь принадлежал М. А. Заборову, издавшему с начала 1950-х гг. более двадцати работ, так или иначе затрагивавших интересующие нас вопросы истории и историографии Четвёртого крестового похода. Основная часть этих публикаций пришлась на 1950 - 1970-е гг. В последующее время М. А. Заборов много внимания уделял истории рабочего движения, не переставая, тем не менее, периодически издавать или переиздавать труды по истории крестовых походов.
С начала 1950-х гг. М. А. Заборов приступил к рассмотрению историографии крестовых походов. Одной из его первых работ в этом направлении явилась статья «Крестовые походы в русской буржуазной историографии» . Автор подробно характеризовал взгляды русских историков XIX - начала XX вв. на крестовые походы средневековья. М. А. Заборов доказывал необходимость углублённой критической оценки взглядов русских дореволюционных историков в связи с развитием марксистской историографии.
В изданной М. А. Заборовым в 1952 г. работе «Папство и захват Константинополя крестоносцами в начале XIII в.»60 основное внимание уделялось прояснению роли Иннокентия III в перемене направления Четвёртого крестового похода, с акцентом на антагонизм папства и Византии, который занимал значительное место в сложном переплетении международных отношений, оказавших, наряду с венецианско-византийскими и германо-византийскими противоречиями, влияние на ход и результаты Четвёртого крестового похода61. На основании анализа различных источников и критического разбора текстов научных исследований М. А. Заборов пришел к выводу, что задолго до начала Четвёртого крестового похода Иннокентий III тайно вынашивал, тогда ещё в самой общей форме, планы использовать силы Запада против Византии. По мере дальнейшего развития событий Иннокентий III «стремился привести в исполнение эти, в 1198 - 1199 гг., ещё неясные в смысле путей практического осуществления, но достаточно отчётливые по своей агрессивной направленности, угрозы»62. Первым шагом папства в направлении реализации замыслов против Византии явилось утверждение Иннокентием III в мае 1201 г. договора крестоносцев с Венецией. При рассмотрении содержания договора «О перевозе за море» М. А. Заборов акцентировал внимание на двух деталях, которые доказывали, что Венеция уже апреле 1201 г., планировала использовать крестоносное ополчение в собственных целях. Во-первых, это расплывчатая формулировка непосредственной цели предприятия и обозначение противника словом «hostes» (враги), а не каким-либо иным, более конкретным термином. Во-вторых, что более существенно, отсутствие в договоре условия, которое регулировало бы размер платы за провоз в соответствии с числом крестоносцев, которые явятся в Венецию. Именно «предусмотрительное» отсутствие этой оговорки во многом предопределило появление долговых обязательств участников похода перед Венецией .
М. А. Заборов утверждал, что, «санкционировав предприятие Венеции, возможные последствия которого он, безусловно, предугадывал, папа выступил как активный и сознательный соучастник и покровитель этого предприятия... уже в самом начале IV крестового похода»64. Иннокентий III, таким образом, способствовал дальнейшему развёртыванию событий именно в том направлении, которое они приняли впоследствии, то есть в направлении Константинополя.
Автором также уделялось внимание третьей, агрессивно настроенной в отношении Византии, группировки, стремившейся также как Венеция и папа использовать крестоносцев в своих целях. Ими были Филипп Швабский и его «союзник и агент», предводитель крестового похода - Бонифаций Монферратский . Здесь М. А. Заборов продолжал отстаивать, сформулированное еще в «Союзе двух Филиппов», утверждение о том, что Бонифаций Монферратский представлял интересы Филиппа Швабского, и, действуя по его указаниям, а также из собственных соображений, готов был использовать своё войско для захвата Константинополя.
Основной вывод, сделанный М. А. Заборовым в статье «Папство и захват Константинополя крестоносцами в начале XIII в.» сводился к тому, что «каждое действие сил Запада, готовившихся нанести удар Византии, встречало негласное одобрение и поощрение Иннокентия III, который потворствовал осуществлению захватнических планов, созревших в Италии и в Германии».
