Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Военно-исторические материалы, получившие концептуальное отражение в романе A. И. Солженицына «Август Четырнадцатого» 45
1.1. «Доклад.правительственной комиссии, назначенной в 1914 г. для расследования условий и причин гибели 2-й» армии генерала Самсонова в Восточной Пруссии осенью 1914 г.»
под председательством генерал-адъютанта А. И. Пантелеева 45
1.2. «Из истории кампании 1914 года на Русском фронте. Начало войны и операции в Восточной Пруссии» Н. Н. Головина и «Мировая война. Маневренный период 1914-1915 годов на русском (европейском) театре» А. М. Зайончковского 95
1.3. «Вторжение в Восточную Пруссию в августе 1914 года. Воспоминания офицера Генерального штаба армии генерала Самсонова» П. Н. Богдановича - 175
ГЛАВА 2. Военно-исторические материалы, локально отражённые в романе А. И. Солженицына «Август Четырнадцатого» 213
2.1. Донесение полковника А. М. Крымова генералу А. В. Самсонову от 10 (23) августа 1914 г. 213
2.2. Рапорт Главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта генерала Я. Г. Жилинского и начальника штаба генерала В. А. Орановского на имя Верховного Главнокомандующего от 18 (31) августа 1914 г. 219
2.3. «Краткий очерк операции Наревской армии генерала Самсонова в Восточной Пруссии в августе 1914 г.» B. К. Фукса 224
2.4. «Действия VI корпуса и главные причины неудачи II армии в Восточной Пруссии (по воспоминаниям и выводам участника)» И. Ф. Патронова 239
2.5. «Воспоминания полковника Желондковского об участии в действиях XV корпуса во время операции армии генерала Самсонова» В. Е. Желондковского 244
2.6. «Воспоминания последнего протопресвитера русской армии и флота» Г. И. Шавельского 250
2.7. Другие военно-исторические материалы, использованные в романе «Август Четырнадцатого» 261
2.7.1. «Канны Мировой войны (гибель армии Самсонова)» Г. С. Иссерсона 262
2.7.2. «На войне. Восточная Пруссия - Литва 1914-1915 гг.: Воспоминания» А. А. Успенского 263
2.7.3. «Августовское сражение 2-й русской армии в Восточной Пруссии (Танненберг) в 1914 году» Н. Ф. Евсеева 265
Заключение 267
Список использованых источников и литературы
- «Из истории кампании 1914 года на Русском фронте. Начало войны и операции в Восточной Пруссии» Н. Н. Головина и «Мировая война. Маневренный период 1914-1915 годов на русском (европейском) театре» А. М. Зайончковского
- «Вторжение в Восточную Пруссию в августе 1914 года. Воспоминания офицера Генерального штаба армии генерала Самсонова» П. Н. Богдановича
- «Краткий очерк операции Наревской армии генерала Самсонова в Восточной Пруссии в августе 1914 г.» B. К. Фукса
- Другие военно-исторические материалы, использованные в романе «Август Четырнадцатого»
Введение к работе
Актуальность исследования. В отечественной историографии, в том числе и в эмигрантской, уделено довольно пристальное внимание русской наступательной Восточно-Прусской операции 1914 г. — первой военной кампании на Восточном (Русском) фронте Первой мировой войны (1914-1918). Изучение хода кампании и причин её трагического исхода началось сразу же, что называется «по горячим следам» — уже осенью 1914 г. Но по объективным причинам (прежде всего, из-за недостатка многих документов, относящихся к действиям центральных корпусов 2-й армии Северо-Западного фронта) ни тогда, ни впоследствии (в частности, в научных военно-исторических исследованиях) так и не было получено точных, однозначно чётких ответов на многие, в том числе и ключевые вопросы, касающиеся проведения и причин провала Восточно-Прусской операции, а также последствий этого поражения для всего дальнейшего хода войны.
Восточно-Прусская операция протекала с 4 (17) августа по 1 (14) сентября 1914 г. Ко времени открытия военной кампании российская армия не была полностью отмобилизованной, но Ставка Верховного Главнокомандующего генерал-адъютанта великого князя Николая Николаевича-младшего с первых же дней войны стремилась на деле продемонстрировать верность союзническим обязательствам перед Францией. Главнокомандующий Северо-Западным фронтом генерал от кавалерии Я. Г. Жилинский пытался воплотить в жизнь план по уничтожению живой силы 8-й германской армии на территории Восточной Пруссии, с тем чтобы в ходе дальнейших наступательных операций продвигаться в направлении на Берлин. В состав фронта входили две армии: 1-я (Неманская) — под командованием генерал-адъютанта П. К. Ренненкампфа, и 2-я (Наревская) — под командованием генерала от кавалерии А. В. Самсонова. События разворачивались, однако, самым неблагоприятным для России образом. В ходе кампании были уничтожены полностью центральные части 2-й армии — 13-й, 15-й корпуса и 2-я пехотная дивизия 23-го корпуса, а 1-я армия вынуждена была с большими потерями отступить с территории Восточной Пруссии.1
Подробнее см., напр.: Мировые войны XX века: В 4 кн. Кн. 1: Первая мировая война: Историч. очерк. М., 2002. С. 142-146; Алексеева И. В. Последнее десятилетие Российской Империи: Дума, царизм и союзники России по Антанте. 1907-1917 годы. М.; СПб., 2009. С. 299-303. — Собрание ключевых документов по Восточно-Прусской операции 1914 г. было опубликовано только в 1939 г. (см.: Восточно-Прусская операция: Сборник документов мировой империалистической войны на русском фронте (1914-1917 гг.). М., 1939. — 612 с).
Боевые действия 2-й армии и последовавший затем её разгром, или так называемая Самсоновская катастрофа, на всех её этапах и во всех перипетиях и нюансах художественно воссоздаётся Александром Исаевичем Солженицыным в романе «Август Четырнадцатого», открывающем собой грандиозную по объёму многотомную хроникально-историческую эпопею «Красное Колесо». В диссертации исследуются только «военные главы»романа.
После парижской публикации «Августа Четырнадцатого» в 1971 г. зарубежные рецензенты романа единодушно отмечали исключительную добросовестность писателя по отношению к военно-историческим материалам, использованным им в процессе работы над произведением, и указали на некоторые из них. Но проблема документально-исторической базы романа, характера и форм использования писателем информации, почерпнутой из документов, мемуаров и военно-исторических трудов, посвященных Восточно-Прусской операции 1914 г., остаётся лишь в известной степени намеченной, но отнюдь не изученной. Настоящая работа предполагает исследование отнюдь не всего — чрезвычайно обширного — круга документальных, мемуарных и военно-исследовательских материалов, задействованных Солженицыным при создании начального романа эпопеи. В диссертации рассматриваются только те оперативно-стратегические и воєнно-исторические материалы документального, мемуарного и научно-исследовательского характера, которые были использованы романистом при художественном воссоздании им событий военной операции 2-й армии генерала А. В. Самсонова в Восточной Пруссии в августе 1914 г.
Между тем и в эмигрантской литературе 1970-х- 1980-х гг., и в отечественной литературной и научной критике романа (сразу вслед за первыми отечественными публикациями начала 1990-х гг.) уверенно или предположительно указывалось довольно большое число конкретных документальных, военно-научных и мемуарных материалов, использованных Солженицыным при написании военных глав «Августа Четырнадцатого». Но каких-либо работ, посвященных изучению всего комплекса исторических материалов, использованных автором для создания романа «Август Четырнадцатого» или хотя бы его военных глав, до сих пор не появлялось.
Актуальность диссертации определяется исследованием в доступной автору работы полноте военно-исторических материалов, задействованных романистом в военных главах романа «Август Четырнадцатого».
Цель диссертации — выявить использованные Солженицыным военно-исторические материалы, касающиеся Восточно-Прусской операции 1914 г., выяснить характер работы романиста с ними, а также установить степень соответствия изображения в романе военных событий и исторических лиц реальным, документированным историческими материалами фактам.
В соответствии с этой целью в диссертации решаются следующие задачи:
1. Произвести учёт всех указаний историков и критиков на военно-исторические материалы, использованные Солженицыным в романе, и по ходу исследования проверить, насколько эти указания верны.
2. Обнаружить по возможности полный круг военно-исторических
материалов, задействованных писателем в «Августе Четырнадцатого».
3. Выявить в тексте романа Солженицына соответствия тем или другим
военно-историческим материалам (документам, мемуарам и воспоминаниям,
военно-историческим исследованиям и оперативно-стратегическим очеркам,
посвященным Восточно-Прусской операции 1914 г.).
4. Проанализировать степень и характер использования в тексте
произведения каждого конкретного документа, мемуарного свидетельства или
военно-исторического труда.
5. При наличии несогласия романиста с интерпретацией документальных
данных или оценками авторов военно-исторических работ установить причины
этого.
Научная новизна работы определяется, во-первых, количественной
полнотой выявленных и учтённых здесь военно-исторических материалов,
задействованных Солженицыным при создании романа; во-вторых, попыткой
мотивированно разделить их на те, которые для романиста имеют
концептуальное значение, и те, из которых писатель только черпал сведения,
факты, детали; в-третьих, последовательно проводимыми в диссертации
текстуально-аналитическими сопоставлениями военно-исторических
материалов и романа.
Объектом исследования являются документы, мемуары и военно-историческая литература о наступательной операции 2-й русской армии Северо-Западного фронта в Восточной Пруссии в августе 1914 г., закончившейся так называемой Самсоновской катастрофой, и изображение этой операции в романе А. И. Солженицына «Август Четырнадцатого».
Предмет исследования — максимально полный круг военно-исторических материалов по Восточно-Прусской операции, учтённых Солженицыным при работе над первым романом эпопеи «Красное Колесо»; анализ их использования романистом и, соответственно, их систематизация и введение в научный оборот: всех — в развёрнуто-аналитическом прочтении, большей части из них — впервые.
Методологическая основа исследования. Помимо общенаучных методов
и приёмов исследования в работе применяются конкретно-исторический,
сравнительно-источниковедческий, сравнительно-сопоставительный,
описательно-аналитический и эстетико-аналитический методы.
Научные положения, выносимые на защиту:
1. Солженицын-романист строго опирается на изученные им
общеисторические и военно-исторические материалы, не прибегая к
художественному вымыслу при описании событий и исторически достоверных
лиц, выводимых им в качестве персонажей романа.
2. Идеологическая позиция романиста определяется его принципиальным
неприятием марксистской историографической доктрины и классового подхода
в объяснении исторического процесса. Напротив, его оценки — как на уровне
исторического процесса в целом, так и применительно к отдельным событиям и
лицам — концептуально близки, с одной стороны, некоторым военным доктринам, выработанным в недрах Николаевской академии Генерального штаба в начале XX в., с другой — идеологической доктрине авторов сборников «Вехи: Сборник статей о русской интеллигенции» (1909) и «Из глубины: Сборник статей о русской революции» (1918; публикация 1921).
3. Военные главы романа «Август Четырнадцатого» отличаются чрезвычайно высокой степенью исторической достоверности и фактической точности, а их художественное своеобразие состоит в том, что весь военно-исторический материал романа композиционно объединён фигурой лишь одного вымышленного, но при этом центрального персонажа— полковника Генерального штаба Георгия Воротынцева, чья служебная биография тоже соткана исключительно из фактов, характеризующих историю Николаевской академии Генерального штаба между поражением в Русско-японской войне (1904-1905) и началом Первой мировой войны (1914-1918).
Практическая ценность и область применения результатов работы определяются её научной новизной и её сопоставительно-аналитическим характером. Все научные положения диссертационного исследования вытекают из проводимых автором анализов. Материалы и выводы диссертации могут быть использованы в общих курсах по истории России XX в., в специальных курсах по истории Первой мировой войны, по военной истории России и по творчеству А. И. Солженицына.
Материалы диссертации были апробированы в докладах на одной международной, двух всероссийских и университетской научных конференциях:
1. Третья Всероссийская научная конференция «А. И. Солженицын и
русская культура» (Саратов, СГУ им. Н. Г. Чернышевского, 21 ноября 2008).
Международная научная конференция «Академик А. И. Солженицын. К 90-летию со дня рождения» (в соавторстве с науч. рук. проф. Ю. К. Руденко; СПб., ИРЛИ (Пушкинский Дом) РАН, 11 декабря 2008).
Научная конференция преподавателей и аспирантов «Культура, история, современность» (СПб., СПбГУ, 21 апреля 2009).
4. Двенадцатая Всероссийская научная конференция молодых учёных
«Мир в новое время» (СПб., СПбГУ, 9 февраля 2010).
Структура работы.
Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных источников и литературы, в котором выделены разделы: (1) источники и литература по Восточно-Прусской операции 1914 г., (2) справочно-библиографическая литература, (3) произведения А. И. Солженицына и (4) критическая литература о романе «Август Четырнадцатого».
«Из истории кампании 1914 года на Русском фронте. Начало войны и операции в Восточной Пруссии» Н. Н. Головина и «Мировая война. Маневренный период 1914-1915 годов на русском (европейском) театре» А. М. Зайончковского
Из критической литературы мы учитываем лишь те отклики, статьиі и книги о романе, авторы которых указывают на документальные, мемуарные либо военно-исторические материалы, использованные романистом, и оценивают характер их использования, соглашаясь с писателем или полемизируя1 с ним. Это работы, авторы которых напрямую рассматривают либо Восточно-Прусскую операцию 1914 г. (историки), либо отображение её в романе и в использованных писателем документальных материалах и военно-исторических исследованиях (историки и критики). Там, где то и другое не является главным, мы опускаем всё выходящее за рамки нашей проблемы.
В Советском Союзе, в ответ на выход романа на Западе, в отношении писателя и его произведения была поднята мощная волна критики исключительно партийно-идеологического характера, и, естественно, никаких попыток изучения, тем более анализа военно-исторических материалов, использованных в романе «Август Четырнадцатого», даже не предпринималось; напротив, был задействован широчайший спектр разного рода клеветы, вызвавший оголтелую травлю писателя и всего его творчества в отечественной прессе.16 го», и это только до 2002 г. включительно. Но многие материалы и оценки, касающиеся романа, встречаются в работах об эпопее в целом, либо о каком-либо другом её «узле», либо в статьях и книгах, напрямую с «Августом Четырнадцатого» не связанных.
Заводилой был будущий «прораб перестройки», тогда зав. отделом пропаганды ЦК КПСС, А. Н. Яковлев (см.: Яковлев А. Против антиисторизма// Лит. газета. 1972. 15 ноября. С. 4-5). После его выступления хлынул поток хулы, из которой советский читатель не мог получить никакой конкретной информации собственно о романе, послужившем поводом для травли писателя (см.: Пресса о Солженицыне. М., 1972. — 107 с; Яковлев Н. 1) Продавшийся и простак// Голос Родины. 1974. Февраль. (№13). С. 2-8; 2) Продавшийся: О предательской деятельности Солженицына// Лит. газета. 1974. 20 февраля. С. 14-15. — Русская эмиграция внимательно следила за ходом этой травли. Журнал «Посев» реагировал на каждый выпад против Солженицына в советской прессе; см.: Б./п.: 1) Сила правоты; 2) Нагнетают кампанию клеветы: Нападки на Солженицына// Посев. Франкфурт н/М, 1972. № 5. С. 2-5; 6-7; Донатов Л. Признание наготы// Посев. 1973. № 1. Наш историографический обзор неизбежно делится на две части: 1) эмигрантские отклики на военно-исторический роман Солженицына (1971- 1980-е гг.); 2) отечественные рецензии и статьи, о романе после, его публикации на родине (начиная с 1991 г.).
Сообщения об историческом, романе Солженицына, даже название которого было неизвестно,, сталиг появляться в парижской газете «Русская мысль» ещё до его публикации. Писалось о несбыточном желании писателя увидеть своё произведение напечатанным в СССР, о трудностях работы над ним в условиях советской действительности.17
На публикацию романа раньше других откликнулся брюссельский журнал «Часовой». В августе 1971 г. в нем появилась рецензия редактора. Роман оценивается здесь чрезвычайно высоко: «Читаешь эту книгу и чувствуешь истинного художника: ... точно сам Солженицын был в то время
«Часовой»— военный, политический и военно-исторический журнал, «орган связи русского воинства за рубежом» (Париж, 1929—1936; Брюссель, 1936-1941), затем «орган связи российского национального движения» (Брюссель, 1947-1988). Основан ка питаном инженерных войск В. В. Ореховым (1896-1990), сторонником идеологии Белого движения, сформулированной П. Н. Врангелем (Шмаглит. С. 240; Волков С. В. Русская военная эмиграция: издательская деятельность. М., 2008. С. 48, 410; далее ссылки на это издание приводятся сокращённо: Волков. — и после точки страницы). участником нашего наступления1 августа 1914 годаГ Расположение наших войск, батальонные эпизоды обрисованы безукоризненно, и видно, с каким вниманием он их изучал. ... Главное в этой замечательной книге— это песня славы Русской Армии, это безукоризненное нечестное описание героизма русских офицеров , и солдат, в атмосфере подлинной мясорубки, в ужасающих условиях отдавших жизнь за Россию, нельзя без волнения читать эти страницы».19 Однако В. В. Орехов считает, что-Солженицын «не вполне понял .. . совершенно неизбежную причину нашего чрезвычайно ускоренного наступления в Вост. Пруссию в августе 14-го года, т. е. за две недели до намеченного», однако тут же оговаривается: «Это, пожалуй, единственное замечание к великолепной и правдивой книге Солженицына, которая, в противовес распространённой в Советском] Союзе лжи, даёт объективную оценку военного положения-России в начале войны».20
В литературно-историческом отделе следующего номера «Часового» был перепечатан отрывок из «Августа Четырнадцатого», посвященный размышлениям героя романа полковника Г. Воротынцева о «младотурках». В предисловии к публикации говорится: «Печатаемый отрывок из книги "Август Четырнадцатого", по нашему убеждению, является. КЛЮЧОМ к объяснению всего труда А. Солженицына. Если некоторые его оценки (хотя бы — Балканской Освободительной войны) и могут быть подвержены критике, то общий анализ военного положения России 1914 года безукоризнен и совершенно сходится с таковым же профессора ген[ерала] Н. Н. Головина и ряда ответственных участников операции 2-й Армии (напр., генштаба полковника П. Н. Богдановича)».21
«Вторжение в Восточную Пруссию в августе 1914 года. Воспоминания офицера Генерального штаба армии генерала Самсонова» П. Н. Богдановича
Душкевич усомнился в верности полученного приказания об отступлении и заподозрил, что текст приказания либо кем-то.специально искажен; либо само приказание является фальшивкой; в любом случае это похоже на чью-то измену. Вскоре Душкевич отыскал и самого командира корпуса:
«Генерал Артамонов сказал, что такого приказания он не отдавал, но в то же время, по словам генерала Душкевича, совершенно хладнокровно отнёсся к отступлению отряда и к факту передачи от его имени по телефону приказания, которого он не отдавал, причём он не сделал никакой попытки расследовать это обстоятельство, даже не сделал никакого замечания этому сапёрному офицеру, а его, генерала Душкевича, просил успокоиться и затем поручил ему оборону левого участка на позиции впереди Сольдау.
Такое спокойное отношение со стороны генерала Артамонова ко всему случившемуся, в связи с тем обстоятельством, что все остальные части к этому времени уже отошли назад, дало основание генералу Душкевичу думать, что приказание было передано ему правильно и никакого искажения телефонограммы не было».
После отрешения генерала Артамонова от командования корпусом, генерал Душкевич, встав на его место, поручил одному из чинов корпусного суда выяснить инцидент с передачей злополучной телефонограммы, но разобраться, от кого она исходила, так и не удалось.
Эта загадочная ситуация заинтересовала Солженицына. Писатель обращается к ней в 25 главе «Августа Четырнадцатого». Полковник Воротын-цев становится очевидцем остановки удачной атаки 87-го Нейшлотского и 88-го Петровского пехотных полков. Романный герой, как и командир 22-й дивизии генерал Душкевич, которому в романе Воротынцев подтверждает известие об отступлении, пытается выяснить, что же случилось на самом деле. Поиск истины доводит Воротынцева до командира корпуса.
138 Пантелеев. С. 600. Стремительное наступление полков «оборвалось как обвалом скалы, перешибом дороги — этим унтером с приказом, отступать», с явной авторской экспрессией подчёркивается в,романе. «Воротынцева кинуло в крик, он и правда готов был этого унтера на месте застрелить», оказавшись в ситуации генерала Душкевича, описанной в-«Докладе правительственной комиссии». Воротынцев начал метаться: «Петровский полк такого распоряжения не получал,— но через него, как ток, ослабительная эта мысль передалась и стрелкам. А в Нейшлотском, уже начавшем отход, как Воротынцев ни разуверял офицеров, — приказание получил телефонист, это был грамотный спокойный унтер-малоросс, он повторил дословно, у него и записано было: "Начальнику дивизии. Командир корпуса приказал немедленно отступить на Сольдау", а передал приказ — офицер связи дивизии поручик Струзер, его голос унтер хорошо знает, прямое начальство».139
Воротынцев убеждается, что наступление оборвано, но всё же карабкается на наблюдательный пункт, чтобы ещё раз убедиться в реальности столь плачевного исхода, а снизу ему кричат, что генерал Душкевич прибыл, и интересуется, что же всё-таки произошло. Полковник спустился к генералу: «Как будто ещё и оглох Воротынцев, не слышал своего голоса, как он передавал Душкевичу, и что Душкевич, взбулгаченный, ему говорил. Слов не слышал и лицо как во сне, а понял: от телефонного приказа из Сольдау стала дивизия отступать, а начальник дивизии даже не знал ничего!»
Солженицын, сам боевой офицер, участник Великой Отечественной войны, побывал и в наступлении, и в отступлении, и в окружении,— он знал, какая неразбериха порой творится на передовой, как ситуация может там кардинально измениться в считанные минуты. Обладая таким опытом, писатель способен вникнуть и в ситуацию, когда дружное и успешное наступление по необъяснимым причинам вдруг обрывается, что это такое: следствие
Солженицын. 7. С. 257. Солженицын. 7. С. 258. реальной угрозы, известной- высшему командованию, или ошибка, граничащая с преступлением. Разобраться на-месте, в угаре боя, вряд ли-возможно. Солженицын отправляет Воротынцева к командиру корпуса для выяснения действительных причин отступления, повторяя действия Душкевича, описанные самим генералом следствию и-изложенные затем в «Докладе правительственной комиссии». Генерал Артамонов наконец-то был найден полковником: «.. .Воротынцев закричал на корпусного командира: — Ваше высокопревосходительство! Как вы могли отдать приказ от ступать при выигранном бое?! Как вы могли погубить зря такие полки?!141 Тёмная рябь трусливого отречения пробежала по лицу Артамонова: — Я... не отдавал такого приказа... Ах ты лжец, ах ты отступник, рыбьи усы — так и ждать надо было, что ты откажешься!.. Значит, выдумал приказ — поручик Струзер? Такой бой!! такой бой!!! — и отдать по-бараньему!..»142 Солженицын прямо указывал на Артамонова как на виновника оборванного наступления, да и Душкевич, как видно из документа, предполагал, что этот приказ был отдан именно командиром корпуса генералом Артамоновым. Писатель очень эмоционально реагирует на такую ситуацию, удерживая в памяти, сколько солдатских жизней было отнято в тот день у 1-го корпуса, успешное наступление как бы оправдывало их гибель, но немысли
«Краткий очерк операции Наревской армии генерала Самсонова в Восточной Пруссии в августе 1914 г.» B. К. Фукса
Эту же неблагоприятную характеристику Головин относит и к обязательству, взятому генералом Жилинским, «конечно с ведома Сухомлинова», по ускорению русского наступления до 15 дня мобилизации — обязательство «преступное по своему легкомыслию и стратегическому невежеству».276
Анализируя работу штаба 2-й армии, генерал удивляется, как мало штаб армии был осведомлен о происходившем в её корпусах, и высказывает соображение о том, что следовало бы тогда сделать: «Элементарнейшей мерой этого рода являлось командирование офицеров штаба армии в первые же дни выступления в Восточную Пруссию в штабы 1-го и XV-ro корпусов, дабы "глаза" Командующего армией сразу же могли различать первые абрисы надвигающейся и к тому же, по словам ген. Постовского, ожидаемой опасности. Этого сделано не было».
Солженицын своеобразно использует в романе эту рекомендацию военного историка. Его главный вымышленный персонаж из числа русских офицеров, полковник Воротынцев; словно бы- специально руководствуется этой «инструкцией» Головина- Все его действия в романе направлены, к тому, чтобы помочь генералу Самсонову. По прибытии, в штаб 2-й-армии, он, чтобы «различить первые абрисы» опасности, объясняет Самсонову: «...Мне нужно ехать именно к 1-му корпусу— потому что именно там может что-то начать выясняться. — И добавляет: — Рассматривайте меня, ваше высокопревосходительство, как лишнего штабного работника, оперативно придан 278 ного вам». Важно, что по «рекомендации» Головина действует в романе отнюдь не руководство штаба армии, а лишь отдельный его курьер, который и в 1 -м корпусе, и, затем, в самом центре армии пытается - что-то предпринять, помочь войскам избежать окружения, но в одиночку это, конечно, ему не под силу. Главное для романиста — что герой оказывается в эпицентре трагедии 2-й армии и что с его помощью писатель наглядно демонстрирует, что происходило с центральными корпусами в дни Самсоновской катастрофы.
У Солженицына генерал Самсонов с горечью размышляет: «Упорство высшего начальника не признавать действительной обстановки почему называется волей! донесение низшего о том, как идёт на самом деле, почему называется безволием?»279 Более пространно этот же вопрос — теми же словами и в той же логике — поставил в своей книге Головин, причем обобщая шире: «...Одним из неразрывных свойств "стратегической фантастики" ... является то, что она делает военачальников глухими к требованиям обстановки. Свое упорство действовать вопреки последней они ошибочно принимают за проявление воли, а донесения подчиненных, непосред 278 Солженицын. 8. С. 102. — Генерал-майор А. Зальф, возлагающий в своём труде основную вину за поражение 2-й армии на непрофессионализм работников отделений раз ведки и связи в штабе 2-й армии, дважды повторяет следующую мысль: «Генерал Самсо нов имел много советников и ни одного оперативного работника» (Зальф. С. 138, 169).
Информация, почерпнутая писателем! из следующего фрагмента книги Головина, приобрела в романе особое значение: «Один из чинов штаба рассказывает следующий,инцидент, который несколько приподнимает завесу над той психологической обстановкой, в которой приходилось творить свое трудное дело ген. Самсонову. В штаб фронта для личного доклада Главнокомандующему об опасениях ген. Самсонова за свой левый фланг и тыл был командирован генерал-квартирмейстер штаба армии ген. Филимонов. Ген. Жилинский решительно не согласился с доложенными ему соображениями и требовал немедленного же продолжения наступления вглубь Восточной Пруссии. При этом свою беседу, проведённую очень резким тоном, он закончил так: "Видеть противника там, где его нет — трусость, а трусить я не позволю генералу Самсонову и требую от него продолжения наступления". Для тех, кто знает рыцарский облик покойного ген. Самсонова, понятно, как должно было отразиться это на дальнейших его действиях».281
В «Августе Четырнадцатого» писатель несколько раз возвращается к этому мотиву, делая его принципиальным для понимания последующих распоряжений генерала Самсонова. Как генерал-квартирмейстер передает слова Жилинского Самсонову и как последний воспринимает их, писатель рисует в конце десятой главы:
«И без сожаления к Командующему, не смягчая выражений, Филимонов сыпанул как из совка горячим угольем: Жилинский сказал и велел передать дословно: "Никакого отдыха вам не будет! Ваша армия и так продвига Головин. С. 204. Головин. С. 213. ется медленней, чем я ожидал. А видеть противника там, где его нет, — трусость, а трусить я не позволю генералу Самсонову!"
И покойное крупнолобое лицо Самсонова залилось от усов до седеющих висков; до тёмного короткого зачёса— пунцовостью. ... Тем он был ранен, что в хорошие времена за.такое вызывали на дуэль, ... . Кавалерист от младых ногтей, из-под турецкой сабли, из-под японских пуль, — он толь-ко новой двойной смелостью на полях боёв мог ответить злому обидчику».282
В обзорной 17 главе Солженицын повторяет: «...Вчерашнее клеймо труса ещё пылало на Самсонове, измучился он препираться с Жилинским, война наверх изнурительнее, чем вперёд В 28 главе Самсонов показан углубленным в себя с чувством нарастающей беспомощности: «И сам собой он был недоволен. И Филимонов недоволен им всё время, явно. И вряд ли командиры корпусов довольны. И главнокомандование фронта называло его трусом. И неодобрительно думала о нём Ставка».284 Солженицын методично показывает пессимистичную настроенность командующего армией, тем более хороших новостей в его штаб приходило мало. В 31 главе Самсонов отвергает правильное решение именно в силу той же боязни, что наверху его опять заподозрят в трусости: «Вообще задержать наступление центральных корпусов ? Но это больше всего поставится ему в вину. Клеймо труса от Жилинского казнило Самсонова четвёртый день».285 И далее в той же главе: «...Нервничать над телеграфным аппаратом, когда выползает белой змейкою немая лента, и не знаешь, чем ещё тебя укусит, каким оскорблением унизит.
Другие военно-исторические материалы, использованные в романе «Август Четырнадцатого»
Ниже он добавляет со скорбью: «Часы же истории мерно отбивали свой ход; затянувшаяся война, революция, Белое движение и сумерки беженства всё плотнее и плотнее покрывали пеплом забвения и живых и мёртвых участников многострадальной 2-й армии. Они, в истинном смысле этого ело-ва, обратились в "неизвестных солдат"».
Как бы услышав эти горькие слова Богдановича, Солженицын выделяет Мартоса из всего русского генералитета: «Но с первого же сражения мелькают русские генеральские знаки как метки непригодности, и чем выше, тем безнадёжней, и почти что не на ком остановить благодарного взгляда, как на Мартосе».
Бывший офицер 15-го корпуса сообщает множество фактической информации из жизни этого боевого организма. В разделе «Николай Николаевич Мартос и XV корпус» Богданович приводит историческую справку и некоторые детали, пригодившиеся романисту: «В достопамятный день Куликовской битвы, 8 сентября 1380 года, на оторвавшегося от своей свиты великого князя Дмитрия Иоанновича напала группа татар. В этот момент появился случайно на месте схватки витязь из дружины брянского князя; он молнией бросился на татар, убил двух из них, а остальных обратил в бегство. Имя витязя было МАРТОС по прозвищу Погож ("Богатыри проснулись" Каратаева). .. . 15-й корпус видел в своём быту, и на парадах, и на маневрах своё превосходство перед другими; он гордился своим командиром и верил ему. ... Мартос обладал даром истинного вождя— способностью быстро, точно и. трезво разобраться в любой» обстановке и отчётливо прощупать её в толще разноречивых данных, чувств и иллюзий. .. . Из XV корпуса в момент объявления мобилизации взяли обе его б и 15 кавалерийские дивизии. На просьбу Мартоса оставить ему, в качестве корпусной конницы, 6-й драгунский Глуховскии полк последовал отказ, и корпусу дан был из 13-й кав[алерийской] дивизии казачий полк, два года бывший в распоряжении варшавской полиции».379
В самом начале описания операции 2-й армии, автор вспоминает: «Пишущему эти строки генерал Мартос сказал приблизительно следующее: "я переживаю четвёртую войну и никогда не видел подобной сумятицы и гонки; ... ". ... Мартос в мирное время знал лично в этих дивизиях (6-й и 15-й кавалерийских. —А. Ш.) каждого эскадронного командира».380
В «Августе Четырнадцатого» о генерале Мартосе читаем: «Всякий знак тревоги, всякое невыясненное пятнышко тут же позывали его к живому исследованию, решению, ответу. У него был истинный дар полководца: быстро, точно и трезво разобраться в любой обстановке и среди самых разноречивых данных, и чем хуже бывало положение — тем острей его проницание и тем бурней энергия. ... Своим 15-м корпусом он командовал уже четвёртый год кряду (с 28 февраля 1911 г. —A. Ш.),т всех знал, а корпус гордился своим командиром, и на многих зимних и летних учениях, манёврах, полигонах успел понять своё превосходство над другими корпусами. Воспитанный Мартосом корпус стал достоин своего командира.
Несправедливодругое: что в первый день мобилизации от Мартоса отобрали и? 6-ю и« 15-ю кавалерийские дивизии;, где Мартос знал каждого эскадронного;, т даже не оставили просимого І»луховского драгунского полка; а; навязалш небоевош ренбургскийі казачий полк;, всего лишь. с опытом полицейской службы: в Варшаве, а полевой и не знал, и нестиуклонялся.
Из сопоставления, текстов видно; что Солженицын- внимательно относится к своему источнику, дословно повторяя в романе многие его детали и выводы. Единственным разночтением в текстах является количество военных кампаний, участником которых был Мартос, Богданович говорит о четырёх, Солженицын — о трёх. Судя по тому, что в романе упоминается об участии Мартоса: в Русско-турецкой (1877-1878), Русско-японской (1904-1905) и Первой мировой (1914-1918) войнах, Солженицын упускает (или намеренно не хочет ставить в один ряд с перечисленными кампаниями) поход против Китая (1900-1901).384
Мемуарист был уверен, что, при определённых условиях, действия 15-го корпуса могли бы привести к решающей для всей армейской операции победе: «Самсонов, как мы видели, ухватился за план Мартоса, но поздно. Что могло получиться, если бы предложение Мартоса— передать
Богданович проанализировал такую.альтернативу, предположив в итоге: «В этот день судьба в последний раз давала в руки 2-й русской армии инициативу и шансы на успех. Несмотря на свой милиционный характер, XIII корпус мог бы[ть] решающим козырем в игре — его надо было только пустить в ход своевременно, а для этого необходимо было ещё ночью принять целиком план Мартоса».387 Солженицын повторяет Богдановича: «А только тем можно было спасти сражение, что привлечь сюда клю-евский 13-й корпус весь, подчинить его Мартосу. Штаб армии проявился в Найденбуре — и Мартос просил об этом уже в ночь: сейчас, но только сейчас, безотложно, 14-го августа, можно было разгромить весь немецкий центр — и тогда никакая конфигурация не спасёт прусскую армию, — но корпус Клюева должен идти к Мартосу в ночь на 14-е! .. .
Однако штаб армии, не понимающий, что сам держится в Найденбурге лишь тем, что Мартос атакует немцев, — отказал».388
Тезис о спасительной для штаба армии активности корпуса Мартоса, Солженицын тоже заимствовал у Богдановича. Последний отмечает среди событий 14 августа: «Перед немецкой пех[отной] 37 дивизией отходит наша 2-я пех[отная] дивизия и этим обнажает левый фланг XV корпуса и правый 1-го корпуса; немцы сегодня не вошли в эти ворота на Нейденбург из-за атак Мартоса».389
