Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Дальневосточная политика России с XVII до середины XIX вв. 41-101
1.1 Особенности формирования дальневосточной политики через призму междисциплинарных подходов.
1.2 Дипломатические отношения между Россией, Монголией и Китаем в XVII веке.
1.3 От Кяхтинского трактата 1728 года до Айгунского договора 1858 года.
Глава 2. Деятельность графа Е.В. Путятина на Дальнем Востоке. 102 - 159
2.1 Первые шаги Е.В. Путятина-дипломата и экспедиция в Японию.
2.2 Миссия графа Е.В. Путятина в Китай.
Заключение. 160-165
Источники и литература. 166 -181
- Особенности формирования дальневосточной политики через призму междисциплинарных подходов.
- Дипломатические отношения между Россией, Монголией и Китаем в XVII веке.
- Первые шаги Е.В. Путятина-дипломата и экспедиция в Японию.
Введение к работе
Все возрастающее значение в современной российской внешней политике приобретает Азия, что обусловлено прямой принадлежностью России к этому динамично развивающемуся региону, необходимостью экономического подъема Сибири и Дальнего Востока. Китай является одной из ведущей азиатских стран, а история русско-китайских взаимоотношений насчитывает около 400 лет.
Впервые за все время исторического взаимодействия Китай обогнал Россию не только по темпам развития, но и по комплексной мощи государства. Поэтому важно знать проблемные зоны, существующие в отношениях между двумя странами, решением которых займется Китай, используя свое преимущество.
Вопрос о границе являлся одним из главнейших и неоднозначных в российско-китайских отношениях, поэтому, как только, расстановка политических сил на мировой арене сложилась в пользу Китая, возник на повестке дня и вопрос об уточнении пограничной линии. Во время визита президента России Владимира Путина в Китай в октябре 2004 года, им и главой КНР Ху Цзиньтао был подписан ряд документов, в том числе - дополнительное соглашение между нашими странами о российско-китайской границе на ее Восточной части. По которому, остров Тарабарова и часть острова Большого Уссурийского передадут Китаю. Возникает резонный вопрос - почему Россия отдает острова? Ведь в 1991 году Михаил Горбачев заключил с Дэн Сяопином пограничный договор, который средства массовой информации охарактеризовали как "точка, поставленная в территориальном споре", согласно которому границу отодвинули с китайского берега, и провели ближе к нашему, по фарватеру. Широкий жест последнего генсека КПСС и последнего президента СССР обошелся России в половину водного пространства этой реки.
В связи с происшедшими событиями очень актуально обратиться к истории русско-китайских отношений и проследить территориальный аспект взаимоотношений. На многих участках российско-китайская граница проходит по рекам. В XVII веке Китай лишил Россию права навигации по пограничным рекам. Соответственно граница проходила по урезу воды у российского берега. В дальнейшем соотношение сил неуклонно изменялось в пользу России, а в XX веке СССР. В начале 30-х годов прошлого века, столкнувшись с реальной опасностью вторжения японских армий с территории Китая, СССР был вынужден взять под охрану все острова на пограничных реках. Советско-китайская граница тем самым переместилась к урезу воды у китайского берега. В годы советско-китайской дружбы такое положение вроде бы никого особо не беспокоило. Зато, когда в 60-е годы отношения между двумя странами стали быстро ухудшаться, вопрос о приведении границы в соответствие с нормами международного права превратился в ключевой. Сами же эти нормы однозначно определяли, что речные границы должны проходить по фарватеру судоходных рек и по срединной линии несудоходных. Именно из этого исходил СССР, вступая в переговоры с КНР сорок лет назад. По известным причинам договориться о линии прохождения границы СССР и КНР удалось только весной 1991 года. Тем самым все острова, оказавшиеся по китайскую сторону от фарватера пограничных рек, в том числе и знаменитый остров Даманский на реке Уссури, автоматически отошли к КНР. Никакой уступки Китаю в таком исходе переговоров не было: просто восторжествовала международная законность.
Тогда почему опять встал территориальный вопрос в переговорах России и КНР в 2004 году? В средствах массовой информации активно обсуждается вопрос, что Россия обменяла полтора острова на отмену условий Китая для вступления России в ВТО. В 2002 году Китай предъявил России в качестве одного из условий приема ее в ВТО требование «полностью снять барьеры по доступу на рынок услуг; обеспечить неограниченный допуск в Россию китайской рабочей силы». Т.е. территориальный вопрос для Китая остается одним из приоритетных, если возможность допуска китайской рабочей силы в Россию обменивается на часть территории.
Необходимо напомнить, что в массовом сознании, в средствах массовой информации уже давно распространился такой факт, что Китай считает своими все дальневосточные российские территории, вплоть до озера Байкал, а в китайских учебниках, есть карты, на которых эти российские территории имеют китайские названия.3 И в Китае время от времени раздаются голоса, что все договора кроме Нерчинского договора 1689 года являются не справедливыми и неравноправными. Складывается такое впечатление, что вопрос о границах - это принципиальный политический вопрос, который отражает реальное соотношение сил между Россией и Китаем, и как только равновесие в отношениях нарушается, поднимается тема об уточнении пограничной черты.
Поэтому на сегодняшний день особо актуальным является изучение истории территориального разграничения России и Китая с позиций современных концепций, разработанных с учетом геополитических, культурологических и внешнеполитических составляющих. Особое внимание следует уделить русско-китайским договорам 1858-1860 годов, потому что с нашей стороны ими закончилось территориальное разграничение с Китаем.
Нерчинским договором 1689 года началось юридическое оформление границы между Россией и Китаем и в середине XIX века присоединением левого берега Амура закончилось. Восстанавливать забытые страницы истории - это одна из главных целей исторической науки. Помнить о своих соотечественниках, которые внесли вклад в развитие государства Российского наша общая задача. Иногда, в силу различных обстоятельств, происходит замалчивание роли того или иного человека в историческом процессе. Ефимий Васильевич Путятин - одна из самых энергичных и деятельных фигур в дальневосточной политике России середины XIX века. Его сподвижники -общеизвестные исторические персоналии российской истории - великий князь Константин, министр иностранных дел Александр Михайлович Горчаков, граф Николай Муравьев, его вклад в решение амурского вопроса до сих пор остается неизвестным. А ведь тактика графа Е.В. Путятина, выработанная при переговорах с Китаем и европейскими державами, послужила образцом для следующего посланника генерал-майора Н. Игнатьева.
Проблемы территориального размежевания России с Китаем привлекали внимание русских историков с самого начала изучения ими взаимоотношений обоих государств. Уже в середине XVIII века известный историк Г.Ф. Миллер создает первые работы, освещающие не только становление и развитие дипломатических связей Русского государства с Цинской империей, но и спорные моменты в русско-китайском разграничении в Приамурье.4
Н.М. Карамзин, работая над «Историей государства Российского», поднимает вопрос о достоверности поездки И. Петлина и А. Мадова в Китай. По мнению Н.М. Карамзина, И. Петлин, видимо, вовсе не ездил в Китай, а списал текст у атаманов И. Петрова и Б. Ялычева, ездивших, якобы, в 1567 году в Китай, упомянув вначале о них и добавив в конце несколько строк от себя. В 1914 г. Ф.И.Покровский, опираясь на архивные оригиналы и найденный им подлинник «Росписи» И. Петлина, разрешил этот спор в пользу миссии И. Петлина.6 Однако и он не располагал исчерпывающими материалами, и многие его правильные утверждения оставались по большей части смелыми догадками, лишь частично подтвержденными источниками. Обнаруженные B.C. Мясниковым в ЦГАДА ранее неизвестные документы поставили точку в затянувшемся споре. Это были: подлинник челобитной, поданной И. Петлиным и А. Мадовым в Посольский приказ, и выписка по челобитной, составленная в Посольском приказе.
В книге Н.Н. Бантыш-Каменского дается подробный обзор политических и экономических сношений России с Китаем на протяжении XVII-XVIII веков, в тексте и приложении приводятся многочисленные документы.8 Автор подробно анализирует историю посольств Ф.А. Головина и С.Л. Рагузинского, ход разграничения и дальнейшие события на русско-китайской границе в XVIII столетии.
В 1875 году была опубликована «Историческая записка о китайской границе», составленная в 1846 году советником Троицко-Савского пограничного управления Е.И. Сычевским.9 Работа дает объективный анализ русско-китайского разграничения в Приамурье и районе Халха-Монголии и носит характер скорее публикации источников, так как в ней документов больше чем авторского текста, что сближает ее с книгой Н.Н. Бантыш-Каменского.
Во второй половине XIX века обширные исследования истории экономических и политических связей России с Китаем были опубликованы А.Корсаком и X. Трусевичем.10 Труд А. Корсака в освещении вопросов территориального размежевания основывался на работах Г.Ф. Миллера, а X. Трусевич привлек новые архивные материалы из Архива Министерства иностранных дел.
В 1878 году была впервые опубликована книга Г.И. Невельского,11 содержавшая очерк истории Приамурья со времени заселения его русскими и до русско-китайских договоров середины XIX века. Основное внимание автор уделяет описанию деятельности Амурской экспедиции, главой которой он являлся. Ценность книги определяется не только подробнейшим изложением действий, предпринятых русскими патриотами для воссоединения Приамурья с Россией, но и показом мирного характера этого сложного и трудного процесса.
В этом же 1878 году вышли в свет два очерка П.В. Шумахера, касающиеся амурского вопроса на последнем этапе его реализации. В очерке «К истории приобретения Амура» автор в основном рассматривает дипломатические аспекты борьбы русского правительства за возвращение Приамурья, главным образом деятельность Н.Н. Муравьева. Во втором очерке,12 описывающем ход военных действий на Дальнем Востоке в период Крымской войны, подчеркивается своевременность и целесообразность практических мер, предпринятых Н.Н. Муравьевым для укрепления обороноспособности русского Дальнего Востока (приводятся описания военных постов на побережье, сплавов войск по Амуру).
В 1891 году была опубликована двухтомная работа И.П. Барсукова, описывающая жизнь и деятельность одного из активнейших сторонников возвращения Амура России - генерал-губернатора Восточной Сибири Н.Н. Муравьева. В работе содержатся ценнейшие документы, касающиеся политики России на Дальнем Востоке в 40-50-х годах XIX века.13
В 1861 году был опубликован Очерк старых и новых договоров России с Китаем14, а в 1895 году воспоминания М.И. Венюкова, известного русского географа и публициста. М.И. Венюков по окончании в 1856 году Академии Генерального штаба был назначен в Иркутск старшим адъютантом в штаб войск Восточной Сибири и составлял карту Маньчжурии и Восточной Монголии в 1857 году для Е.В.Путятина и Н.Н.Муравьева, а также лично присутствовал в свите генерал-губернатора Восточной Сибири при заключении Айгунского договора 1858 года. В своих воспоминаниях 1857-1858 годов он упоминает и о разногласиях, имевших место между двумя «дворами» - генералгубернаторским и посланническим». В целом М.И. Венюков воспроизводит атмосферу того времени, показывая отношения людей и позицию Н.Н. Муравьева в процессе фактического освоения левого берега Амура.
О сложных взаимоотношениях графа Е.В. Путятина и генерал-губернатора Восточной Сибири Н.Н. Муравьева упоминает также Д.И. Завалишин в своих «Записках декабриста»16. Необходимо отметить, что фигура Д.И. Завалишина и среди современников оценивалась неоднозначно. Он первый выступил с критикой целесообразности освоения Амура и действий генерал-губернатора Восточной Сибири Н.Н. Муравьева по колонизации этого края в 1858 году в «Морском сборнике» . Кроме этого Д.И. Завалишин и граф Е.В. Путятин были в молодости товарищами по флоту и встречались в Чите во время посольской миссии, выполняемой Е.В. Путятиным. Написанные им «Записки» позволяют по другому взглянуть и на освоение Амура, и на деятельность Н.Н. Муравьева и на взаимоотношения среди чиновников.
Интересная оценка русско-китайским договорам была дана Т. Юзефовичем18. В предисловии автор пишет, что в отличие от европейских договоров, из которых к 1869 году, действовало 3-4, а остальные утратили свое значение, договоры России с Востоком в большинстве своем представляли собой «группу документов живых, действующей с полной силою». Именно это обстоятельство заставило автора отказаться от критического разбора этих документов, так как в противном случае ему пришлось бы давать им оценку, что могло быть истолковано неверно, так как напрямую было связано с современным состоянием политической жизни. Автор ограничился перечислением трактатов.
Хотя сейчас и не актуально ссылаться на классиков марксизма, тем не менее, не все их работы носили идеологический характер и в данном случае хочется отметить работу Ф. Энгельса, который не побоялся дать свою оценку событиям, напечатанную в газете «New York Daily Tribune» 18 ноября 1858 года, т.е. сразу после свершившихся событий (закончилась миссия Е.В. Путятина в Китае). «Пока Англия и Франция вели дорогостоящую борьбу с Китаем, Россия оставалась нейтральной и вмешалась лишь в самом конце. В результате оказалось, что Англия и Франция вели войну единственно ради выгоды России. Пока англичане препирались в Кантоне с мелкими китайскими чиновниками и обсуждали у себя в Англии важный вопрос о том, в самом ли деле чиновник Е действовал согласно воле своего императора, русские завладели территорией к северу от Амура и большей частью маньчжурского побережья к югу от этой реки; они укрепились там, произвели изыскания для железнодорожной линии и наметили места будущих городов и гаваней. Когда Англия, наконец, решила идти войной на Пекин и когда Франция примкнула к ней в надежде урвать что-нибудь для себя, Россия - хотя она в этот самый момент и отняла у Китая территорию, по величине равную Франции и Германии, вместе взятым, и реку протяжением с Дунай, - ухитрилась выступить в качестве бескорыстного покровителя слабого Китая, а при заключении мира сыграть роль чуть ли не посредника; и если сравнивать различные заключенные при этом договоры, то нельзя не признать тот очевидный для каждого факт, что война оказалась выгодной не для Англии и Франции, а для России».19
В 1883 году в Известиях русского географического общества вышел некролог Остен-Сакена на смерть в Париже графа Путятина, в котором перечисляются заслуги графа перед Отечеством, а также отмечается его просвещенная заботливость в деле гидрографии. Во время первой своей японской экспедиции фрегатом «Паллада» была сделана опись восточного берега северной Кореи и исправлены значительные неверности на картах И. Крузенштерна и английского адмиралтейства.
Работы данного периода, в основном, характеризуются статистико-описательным характером и условно их можно разделить на носящие правовой характер, посвященные торгово-экономическим отношениям и освещающие роль личности в процессе присоединения левого берега Амура. Все отечественные авторы позитивно оценивают факт присоединения Приамурья к Российской империи, ведущую роль в событиях и внешнеполитический талант Н.Н. Муравьева. Оценка деятельности графа Е.В. Путятина не была дана, очевидно, это связано с тем, что Путятин был не просто военным и дипломатом, но еще и разведчиком, что наложило табу на оценку его участия в переговорах с Китаем, хотя в ряде воспоминаний показаны его взаимоотношения с генерал-губернатором Восточной Сибири Н.Н. Муравьевым.
В 20-30-е годы XX века работы советских исследователей несли явный отпечаток социальной конъюктуры, в них присутствовала резкая критика преступного царского режима, жестоко угнетавшего собственный и порабощенные народы. Исследования, посвященные взаимоотношениям Русского государства и Цинской империи, носили научно-популярный характер и были посвящены освоению русскими Приамурья и первым поездкам русских в Китай.21 Первая попытка дать многоплановый анализ политических и экономических связей России с Китаем была сделана Б.Г. Курцем,22 который по-новому обобщил богатый фактический материал и использовал некоторые ранее не использованные документы.
В советской исторической науке в 40-50-е годы XX века произошел пересмотр многих оценок основных моментов в истории России, в том числе и в истории русско-китайских отношений. Если до этого времени политика России на Дальнем Востоке в конце XVIII - начале XX веков нередко трактовалась как экспансионистская, то благодаря исследованиям А.Л. Нарочницкого, Е.В. Бунакова, М.И. Сладковского эта ошибочная точка зрения была опровергнута. А.Л. Нарочницкий внес большой вклад в исследование как внешней политики России в целом, так и на Дальнем Востоке в частности. Под его редакцией были выпущены - сборник научных трудов «Внешняя политика России и общественное мнение» и «Проблемы методологии и источниковедения истории внешней политики России».
В 1958 году выходит монография П.Т. Яковлевой, посвященная проблемам разграничения 1689 года. Автор этой работы использовала широкий спектр русских архивных материалов, благодаря чему ей удалось вполне убедительно показать успехи русской колонизации Восточной Сибири и Приамурья в середине XVII века и необоснованность попыток цинского правительства высказать претензии на освоенные русскими земли.
Монография П.И. Кабанова «Амурский вопрос», опубликованная в 1959 году в Благовещенске входит в советскую историческую науку как серьезное исследование с привлечением большого количества неопубликованных документов и имеющихся публикаций, освещает историю присоединения к России и заселения русскими обширной территории, частью которой ныне является и Амурская область. В своей книге П.И. Кабанов подробно знакомит с внешнеполитической обстановкой, сложившейся на Дальнем Востоке в XIX веке. Своеобразие работы состоит в том, что исследователь, несомненно, подверженный общему идеологическому влиянию, попытался вместе с тем рассмотреть внешнеполитические изменения с различных точек зрения. По мнению П.И. Кабанова, главным образом, доброжелательное отношение российских властей к соседнему государству после присоединения левобережья Амура к Российской империи обеспечивало мирный характер отношений. П.И. Кабанов оказался единственным исследователем, кто, повествуя о заключении Айгунского договора вскользь упоминает, что Муравьев вручил китайским представителям проект договора, составленный при участии Путятина и одобренный Горчаковым. Необходимо отметить еще одну работу, изданную в Благовещенске в 1955 году - статью Е.П. Сычевского о российско-китайской торговле.27 Е.П. Сычевский отмечает, что причины начавшегося в 60-е гг. XIX в. застоя в торгово-экономических отношениях между двумя странами «коренились в общей экономической отсталости царской России и цинского Китая, что делало их внешнюю торговлю легко уязвимой со стороны развитых в капиталистическом отношении держав Запада».
Актуальность и главную тему научных исследований 70-80-х годов XX века определяли политические события. В марте 1969 года китайские власти предприняли крупную вооруженную провокацию на границе с Советским Союзом в районе острова Даманский, стремясь силой захватить этот остров. Этот инцидент породил волну научных публикаций и трудов советских, китайских, а также западных авторов, посвященную истории размежевания России и Китая. Но и теперь никто не проконстатировал роли графа Е.В. Путятина, хотя все отметили факт его наличия в решении проблемы Приамурья.
Китайские историки выдвинули тезис о том, что «если и существует какое-то отличие политики России в отношении Китая от агрессивной политики капиталистических Англии и Франции, вторгавшихся в Китай в период первой (Англия) и второй (Англия и Франция) «опиумных» войн (1840-1842, 1856-1860 гг.), так это то, что из всех иностранных агрессоров Россия-де была наиболее жестокой и агрессивной».
Западные ученые подхватили в унисон китайским, так, например, английский публицист Невиль Максвелл в своей книге «Индийско-китайская война» пишет: «Возобновив экспансионистские устремления к востоку, которые начались двести лет назад, русские захватили в середине XIX века всю китайскую территорию севернее реки Амур и восточнее ее притока Уссури, оттеснив китайскую империю и отрезав ее от Японского моря. Одновременно
Россия проникала в Китай в Центральной Азии, отодвигая границу китайского Туркестана (Синьцзяна)».
Советские историки опровергали такие утверждения, заявляя, что процесс разделения территорий между Россией и Китаем носил мирный характер. В этом стиле написана работа А. Прохорова «К вопросу о советско-китайской границе», изданная в 1975 году.
В 1982 году вышел в свет сборник статей, посвященный опровержению фальсификации истории русско-китайских отношений в современной китайской историографии.31 Его авторы поставили перед собой цель путем привлечения широкого круга источников осветить позицию России в «опиумном» и пограничном вопросах, выявить роль кяхтинской торговли в русско-китайских отношениях. Кроме того, перед авторами стояла и более прагматичная задача: путем детального анализа критически рассмотреть появившиеся в Китае публикации явно фальсифицирующие историю формирования дальневосточной политики России, ее цели, задачи и пути осуществления.
Для данного исследования наиболее актуальными оказались статьи - А.А. Брежнева «Россия и крестьянская война тайпинов», СИ. Повальникова «Война Англии и Франции против Китая (вторая «опиумная» война 1856-1860 гг.) и позиция России» и А.Н. Хохлова «Англо-франко-китайская война (1856-1860) и вопрос помощи России Китаю». Все эти статьи очень ценны тем, что авторы привлекли большое количество архивных материалов из фондов Архива внешней политики Российской империи.
Делимитации границы на Амуре посвящены монографии «Международные отношения на Дальнем Востоке»,32 «Приамурье в системе русско-китайских отношений» Е.Л. Беспрозванных,33 «История Северо-Восточного Китая»,34 статьи «Отношения между Россией и Китаем в середине материалов, особенно раннего периода русско-китайских отношений, которые исследователь не сможет прочесть без специальных знаний - русская палеография XVII века наиболее сложна для прочтения. Кроме огромного количества архивных документов автор использовал практически все значимые исследования отечественных историков, а также большое количество источников на китайском языке и работ китайских ученых. Задачи, поставленные перед монографией, не позволили B.C. Мясникову подробно остановиться на том вкладе, который сделал граф Е.В. Путятин. Он пишет, что «Путятин не всегда действовал в соответствии с директивами правительства и в некоторых случаях вносил не соответствующие политике России предложения». На наш взгляд, это не так. У Е.В. Путятина действительно был взгляд, несколько отличавшийся от точки зрения правительства, но он всегда поступал в соответствии с данными ему инструкциями. Тем не менее, B.C. Мясников справедливо отмечает, что «немаловажную роль сыграло дипломатическое посредничество Е.В. Путятина, сумевшего умерить запросы европейских представителей на переговорах с цинскими сановниками».40
Собственное видение методологии изучения истории российско-китайских отношений предложил специалист по теории международных отношений и российско-китайским отношениям А.Д. Воскресенский. Его монография «Россия и Китай: теория и история межгосударственных отношений» посвящена выработке общих теоретических принципов, необходимых для исследования проблемы. По замечанию автора, «данная работа представляет собой попытку адаптировать методологический аппарат, созданный в естественных науках... к конкретному явлению международных отношений (т.е. к российско-китайским отношениям как части международных отношений) и дать ему эмпирическую оценку».41 В основе заимствованного из естествознания методологического аппарата у А.Д. Воскресенского находится теория равновесия, понимаемого как «относительный баланс выбранных XIX в.» М.И, Сладковского, «Империя Цин и Россия в 17 - начале 20 вв.» B.C. Мясникова и Н.В. Шепелевой.36 В них подробно анализируются объективные предпосылки изменения границы к середине XIX века, позиции сторон и ход переговоров, итоги и последствия новой расстановки сил для России и Китая. Однако, справедливо отмечая неосвоенность левобережья Амура цинскими властями до 1858 года, авторы данных работ рассматривают изменение границ в рамках существовавшей в то время идеологии национальных интересов народа.
По мнению Е.Л. Беспрозванных, «установление прочных границ на Дальнем Востоке в равной степени отвечало национальным интересам, как русского, так и китайского народов, территориальной целостности которых угрожали капиталистические державы Запада». Сходной позиции придерживается и Ф.В. Соловьев в «Истории Северо-Восточного Китая»: «...Айгуньский договор был в одинаковой степени выгоден как для России, так и для Китая. Он закрепил сложившиеся дружественные отношения между ними и способствовал заселению и освоению Приамурья обоими государствами».
Отличительной чертой исследований последнего времени стал отход от прежних научных стереотипов, обращение к наиболее острым проблемам, имеющим непосредственное отношение к современности. В первую очередь необходимо отметить монографию академика РАН B.C. Мясникова «Договорными статьями утвердили. Дипломатическая история русско-китайской границы XVII-XX вв.», которую отличает всесторонний характер используемого материала. B.C. Мясников был научным редактором томов, автором исторических введений, одним из составителей и авторов комментариев документальной серии «Русско-китайские отношения в XVII-XX вв.», поэтому в его монографии используется очень много архивных переменных (или факторов) системы, действующих в заданных пределах в течение определенного периода времени».42 Равновесие может прогрессировать (к стабильности) или регрессировать (к нестабильности). Международные же отношения интерпретируются как «система множественного равновесия, т.е. как динамичное взаимодействие внешних и внутренних факторов нескольких (многих) единиц системы».43 Внешние факторы включают в себя социально-политическую среду (международную ситуацию) и политику других государств, внутренние - географические, экономические, политические, демографические, культурные (объективные) и интересы (субъективные) факторы.
Свою точку зрения на дипломатическую миссию графа Е.В. Путятина представил А.В. Козюра в кандидатской диссертации «Н.Н. Муравьев-Амурский и становление дальневосточной политики России (1848-1860)» и ряде статей.46 Он считает, что дипломатическая миссия Е.В. Путятина, поддержанная министерством иностранных дел, провалилась, а ее основное действующее лицо потеряло не только дипломатические полномочия, но и авторитет в глазах китайцев.47 Такая оценка миссии графа Е.В. Путятина на наш взгляд связана с тем, что А.В. Козюра отражает точку зрения генерал-губернатора Восточной Сибири Н.Н. Муравьева, который был противником отправления российского посланника в Китай, тем более генерала-адьютанта Е.В. Путятина, который, по его мнению, подарил остров Сахалин японцам в предыдущую свою миссию. Автор же придерживается следующей точки зрения - именно миссия Путятина, помогла решить амурский вопрос. Китайцы, отказывая графу Е.В. Путятину в приеме дипломатической миссии в Пекине, соглашались выслать лицо, наделенное соответствующими полномочиями на границу для ведения переговоров по разграничению буферной зоны между Россией и Китаем. До этого попытки с российской стороны начать переговоры терпели фиаско, Китай всегда находил предлог для их отклонения.
Солидарен с оценкой дипломатической миссии графа Е.В. Путятина А.В. Козюры В.В. Синиченко, написавший кандидатскую диссертацию «Восточная Сибирь в российско-китайских отношениях (середина 50-х гг. XIX века - 1884 г.)». В автореферате он пишет, что «китайское правительство, возмущенное действиями Е.В. Путятина в Тяньцзине, отказалось исполнять условия заключенных соглашений. Подобное поведение китайских властей с наибольшей отчетливостью проявилось после кратковременной победы цинских войск над европейской коалицией в июне 1859 г. при форте Дагу».48 Один из часто применяемых приемов китайской дипломатии - это дискредитация персоны посла, который применялся и при заключении Нерчинского договора 1689 года к русскому послу Ф. А. Головину, и при заключении Кяхтинского договора 1728 года к С.Л. Владиславичу-Рагузинскому. На самом деле у цинских сановников не было поводов для недовольства действиями графа Е.В. Путятина, так как ему реально удалось уменьшить притязания европейских держав к Китаю.
Хочется отметить еще несколько работ сибирских историков, написанные не по заявленной тематике, а по темам очень близким к ней, которые нельзя было обойти вниманием. Это монография красноярского исследователя В.Г. Дацышена «История российско-китайских отношений в конце XIX - начале XX вв.», в которой отношения между двумя странами рассматриваются сквозь призму теории линейно-спирального развития, что, по его мнению, «позволяет глубже понять современные процессы и прогнозировать развитие их в будущем».49 Работа И.Л. Дамешек «Сибирь в системе имперского регионализма (опыт корпоративного исследования окраинной политики России в первой половине XIX в.)», где автор рассматривает место Сибири в общероссийских хозяйственных связях «Центр» и «периферия», а также административную программу Н.Н. Муравьева-Амурского.50 Монография Н.П. Матхановой51, в которой изучается специфика деятельности региональной администрации Восточной Сибири и ее состава и используется междисциплинарный подход при исследовании стратификации административного корпуса.
В отличие от отечественных историков, западных (в основном американских) исследователей всегда интересовали более острые, спорные проблемы российско-китайских отношений. В течение всего XX века западные историки часто обращались к темам, по идеологическим причинам закрытым для советской научной общественности: дискуссии о «желтой опасности» на российском Дальнем Востоке (П. Клайд,52 А. Малоземов,53 Дж. Стефан54), контрабандной и контрафактной деятельности (А. Улар,55 Р. Ли,56). Однако западной историографии истории российско-китайских отношений не удалось избежать некоторых конъюнктурных подходов в оценке многих явлений и событий. Например, во многих трудах Россия характеризуется в качестве главного агрессора на Дальнем Востоке, тщательно подчеркивается жестокий, нецивилизованный характер действий исключительно российских властей в отношении китайцев, игнорируются объективно более значительные интересы России в Маньчжурии по сравнению с другими державами.
Одним из первых исследователей вопроса о характере российской дальневосточной политики стал американский историк Д. Даллин. В своей работе «Наступление России в Азии»57 автор поставил своей целью показать экспансионистскую сущность внешней политики России на Дальнем Востоке и продемонстрировать стремление России в геополитических целях наращивать свою военную мощь в регионе и поддерживать конфликт между Китаем и западными державами. По мнению Даллина, Россия всегда стремилась к захвату Амура, чего и достигла в 1858-60 гг., воспользовавшись ослаблением Китая.
Подобную точку зрения в своей обобщающей работе «Столетие российской внешней политики 1814-1914» высказала Б. Иелавиш. Она отметила финансовую и военную слабость России на Дальнем Востоке и сделала вывод, что Петербург сумел присоединить дальневосточные земли, только воспользовавшись военным поражением Китая от европейской коалиции.
В монографии Р.К.И. Куистеда «Экспансия России в Восточной Азии. 1857-1860 гг.» анализируется внешнеполитическая деятельность российских властей в заключительный период второй «опиумной» войны, автор попытался выделить особенности российской экспансионистской политики на Дальнем Востоке.
С других позиций подошел к оценке российско-китайских отношений А. Малоземов. В своей монографии «Российская дальневосточная политика 1881-1904...» он отмечал в качестве причины дипломатической активности России 50-начала 60-х годов XIX века не столько внутренние потребности российского государства и стремление империи к расширению своих границ, сколько усиление противоречий между различными державами на Дальнем Востоке.
Крупным вкладом в изучение проблем внешней политики России на Дальнем Востоке стала монография профессора Гавайского университета Джона Стефана - «Русский Дальний Восток».61 В ней автор исследовал историю русского Дальнего Востока. Стефан справедливо отмечает, что активизация дипломатических усилий России в 50-х годах XIX века на Дальнем Востоке вызвана, прежде всего, экспансией ведущих капиталистических держав в регион. Так же он рассматривает внешнеполитическую позицию восточносибирских властей, и в первую очередь роль генерал-губернатора Восточной Сибири Н.Н. Муравьева. Монография Стефана может рассматриваться в качестве одной из первых обобщающих работ зарубежных исследователей по истории Дальнего Востока.
Размышлениям над вопросом - необходимо ли Российской империи присоединять к своим владениям Приамурье и Приморье посвящена фундаментальная монография американского историко-географа, старшего лектора по географии Лондонского университетского колледжа доктора Марка Басейна. В центре его изысканий - глубокий анализ евразийской теории и ее влияния на географические исследования и геополитику России, сравнительное изучение характера американской колонизации Запада и российского продвижения на Восток, а также своеобразия соответствующих границ двух империй. Основной задачей своей книги автор видит не повествование о присоединении Приамурья Россией, а исследование "географического видения" для того, чтобы реконструировать и проанализировать образы Дальнего Востока, через которые русские его воспринимали и оценивали. При этом исходным для него было предположение, что анализ видения (образа) отдаленного и малоизвестного региона может предоставить исследователю возможность проникнуть в сознание и культуру отдельных личностей, групп и сообществ, которые это видение разделяли. Под таким углом зрения, по мнению Басейна, географические видения или образы могут рассматриваться "как культурные артефакты и как таковые они непреднамеренно выдают предрасположения и предрассудки, страхи и надежды их авторов. Другими словами, изучение того, как общество осознает, обдумывает и оценивает незнакомое место, является плодотворным путем исследования того, как общество или его части осознают, осмысливают и оценивают самих себя". Работа предлагает истинно новый взгляд на сложные и многоплановые взаимоотношения между русским национализмом, пониманием "предопределенного судьбой" положения народа в географическом пространстве (или "географической идентификации") и расширением империи. Китайская историография проблемы опирается, главным образом, на официальную точку зрения, согласно которой любая (военная, экономическая, гуманитарная) деятельность дореволюционной России на территории Китая или рядом с его границами (идентифицируемыми достаточно произвольно) являлась актом агрессии. Вплоть до недавнего времени вся литература по истории российско-китайских отношений до 1917 года издавалась под названиями «История агрессии царской России против Китая». Идеологической конъюнктурностью объясняется и тот факт, что большинство узкопроблемных исследований опубликовано в форме статей.
Есть работы посвященные теме русско-китайских отношений и в Интернете, который является с одной стороны колоссальным источником информации, а с другой стороны инструментом, формирующим мнение и оказывающим влияние на людей, стремящихся соответствовать духу времени высоких технологий. Во-первых, в Интернете очень много новостных и аналитических сайтов, на которых выставлена информация о современных процессах, происходящих в Китае и в России, например, сайт Института политического и военного анализа - http://www.ipma.ru. Во-вторых, есть сайты, на которых размещаются научно-исследовательские работы по тематике русско-китайских отношений, например, сайт Международного института гуманитарно-политических исследований - http://www.igpi.ru, сайт Центральноазиатского толстого журнала- http://www.ctaj.elcat.kg.
Обзор литературы, используемой автором в настоящей работе, свидетельствует о том, что отечественными и зарубежными исследователями исторический процесс разграничения России с Китаем освещен в полной мере, но заключение Тяньцзиньского договора 1858 года через личность графа Е.В. Путятина, непосредственно его заключавшего, не изучена вообще. Роль Путятина в дальневосточной политике России середины XIX века оценивалась в ряде работ, но не полностью. В современных условиях в рамках глобализации и все более усложняющихся мировых процессов, когда часть границы обменивается Россией на приемлемые условия вступления во Всемирную торговую организацию со стороны Китая, становится насущной необходимостью комплексное осмысление процесса формирования границы между Россией и Китаем не только с исторической точки зрения, но и с геополитической, культурологической, а также с позиций теории международных отношений.
Осмысление данной проблемы определило цель настоящей работы -изучение роли графа Е.В. Путятина в дальневосточной политике России в середине XIX века.
Задачи исследования:
1. Определить место и роль графа Е.В. Путятина во взаимоотношениях Министерства Иностранных дел, Азиатского департамента, Морского ведомства, Русской духовной миссии и администрации Восточной Сибири в ходе реализации внешнеполитических задач России в Китае;
2. Проанализировать на конкретном историческом материале как складывались отношения между Россией и Китаем с XVII до середины XIX века;
3. Изучить формирование структуры русско-китайских отношений с XVII до середины XIX веков;
4. Представить русско-китайские отношения с XVII до середины XIX веков через призму междисциплинарных подходов.
Объектом исследования кандидатской диссертации является система русско-китайских отношений с XVII до середины XIX веков, а предметом -роль графа Е.В. Путятина в формировании дальневосточной политики России.
Видный историк-востоковед, академик РАН B.C. Мясников в своей монографии «Договорными статьями утвердили. Дипломатическая история русско-китайской границы XVII-XX вв.» выделяет 4 этапа процесса русско-китайского территориального размежевания. 1 этап - с середины XVII века до 1727 года, т.е. с освоения русскими Приамурья, заключения Нерчинского договора 1689 года до Кяхтинского договора 1727 года; 2 этап - XVIII - первая половина XIX веков, связанный с Камчатскими экспедициями В. Беринга и усилением Русского государства на международной арене; 3 этап - середина XIX века - возвращение в состав России Приамурья, присоединением Приморья, утратой Русской Америки и формированием рубежей с Японией; 4 этап - современный, который начал развиваться как следствие Ялтинских союзных держав для Дальнего Востока на заключительном этапе Второй мировой войны.
Хронологические рамки работы охватывают 3 из перечисленных этапов, охватывающие период с XVII до середины XIX веков.
Еще одна периодизация русско-китайских отношений предложена Н. Н. Вавиловым. Он считает, что лучшим критерием российско-цинских отношений может служить степень выгодности российско-цинских торгово-финансовых отношений для центрального правительства России, выражаясь кратко, экономическая заинтересованность России в торговых взаимоотношениях. В соответствии с этим критерием Н.Н. Вавилов разделил взаимоотношения на три периода (I - 1649 - 1689 гг.; II - 1689 - 1842 гг.; III - 1842 - 1911 гг.).64 Так же он отмечает, что рубежом второго (1689 - 1842 гг.) и третьего (1842 - 1911 гг.) периодов стала I Опиумная война (англо-китайская война 1839 - 1842 гг.), которая имела колоссальное значение для российско-цинских отношений: под сомнение была поставлена правильность внешней политики России на Дальнем Востоке: со времён Нерчинского договора России считала, что сохранение выгодной российско-цинской торговли возможно только в условиях политической стабильности в отношениях с империей Цин, однако, победа Англии показала возможность одновременного достижения двух целей: расширения политического влияния и получение экономических выгод.
На наш взгляд, выгодность русско-китайской торговли к середине XIX века уже была поставлена под сомнение современниками того времени, к которым относился и граф Е.В. Путятин. А первая опиумная война 1840-1842 годов продемонстрировала России, что если Россия не оформит правовую основу для своих дальневосточных территорий, она может их потерять. И не Китаю они достались бы, а западным державам. Автор представленной работы считает, что в данной периодизации не учтен такой фактор, как изменение мировой системы взаимоотношений между государствами в целом.
Русско-китайские отношения XVII - середины XIX веков можно рассмотреть в рамках периодизации предложенной В.Л. Цымбургским. В. Л. Цымбургский вычленяет два 150-летних милитаристских «протоцикла» XIV-XVII веков и три сверхдлинных военных цикла (СВЦ) Нового времени (из них два завершенных имеют ту же длительность, а в первой половине третьего мы живем).
В.Л. Цымбургский выявляет, что Россия меньше чем за три века проходила три раза цикл, неизменно состоящий из пяти фаз, где четыре непосредственно образуют "европохитителъский" сюжет, а пятая - "закат", или "осень", цикла - имеет характер евразийской интермедии. В такие интермедии отброшенная из Европы Россия пытается в обход влиять на мировую, т.е. евро-атлантическую политику, оперируя, главным образом, на пространстве между Каспием и Тихим океаном.
Со времени подключения России к европейской системе ее военно-политическая история определяется взаимоналожением двух одновременно развивающихся сюжетов. Один из них основан на ритме СВЦ, и Россия подчинена этому ритму как элемент притянувшей ее системы в числе иных элементов — евро-атлантических государств. Ее роль в данном сюжете определяется преобразованиями восточного центра в биполярной структуре Запада. Другой сюжет задается развертыванием "европохитительских" циклов, и в его рамках Россия и Запад играют друг с другом как два самостоятельных, отдельных сообщества-контрагента. Причем роли России в этом сюжете сменяются в одной и той же последовательности: "вспомогательная внешняя сила во внутренних тяжбах Запада" - "жертва западной агрессии" - "претендент на гегемонию" - "отбрасываемый Западом антагонист" - "евразийский аутсайдер Европы".
На наш взгляд, необходимо подкорректировать определение Цымбургского роли России как «евразийского аутсайдера Европы» и добавить к вышеизложенному, что Россия и ее военно-политическая история развивается не в двух одновременно развивающихся сюжетах, а в трех. И третий сюжет -дальневосточный. И происходит не откат России, а поворот (причем не России, а Европы) к дальневосточному сюжету всякий раз, когда Европа, вытолкнув Россию со своей сферы влияния, устремляется в дальневосточном направлении, вынуждая Россию активизироваться именно в этой сфере. Если к этой теории добавить исторических фактов, то получиться следующая картина так называемой Цымбургским «евразийской интермедии». Россия проигрывает Крымскую войну, и министр иностранных дел A.M. Горчаков рассылает свой знаменитый циркуляр, в котором говорится, что Россия не сердится, она сосредотачивается. К тому же с 1856 по 1860 годы Россия проводила благодаря A.M. Горчакову политику невмешательства в дела других государств. В это же самое время эпицентр международной политики смещается на Дальний Восток. Англия имеет серьезные виды на Китай и собирается открыть его для международной торговли. В свои союзники она приглашает Россию, Россия отказывается. Но у России есть геополитический фактор, который не позволяет ей остаться в стороне от действий Англии. Это - подвижная граница между Россией и Китаем, не зафиксированная в двустороннем договоре, что делало ее уязвимой со стороны третьих государств. Поэтому Россия была вынуждена активизироваться на Дальнем Востоке. Плюс к этому добавлялся еще один сюжет - капитализм, которому необходимы были новые рынки сбыта для своих товаров, что подталкивало государства к экспансии и активизировало их политику в дальневосточном регионе. И в этом контексте дальневосточную политику можно считать продолжением европейской политики. И получается не откат России в Евразию, а перемещение европейской политики на дальневосточную арену, после того как Европа «усмирила» Россию.
В.Л. Цымбургский описывая механизм геостратегического цикла России пишет, что «и за 10 лет Империя сперва теряет европейский авторитет в Крымской войне, а затем открывает евразийскую интермедию аннексией междуречья Амура и Уссури».69 Процесс оформления русско-китайской границы в 1857-1858 годах не совсем верно было бы определять как аннексию междуречья Амура и Уссури. К тому же в российской историографии повсеместно отмечается, что Айгунским договором 1858 года России было возвращено левобережье Амура. Неразграниченная территория была достаточно далеко удалена и от Российской и от Китайской империй, хозяйственно освоена ими не в должной мере и, кроме того, европейские державы, проводя активную дальневосточную политику, подталкивали Россию к разграничению с Китаем. Вопрос присоединения левого берега Амура к России являлся вопросом обеспечения безопасности дальневосточных рубежей.
Территориальными рамками данной работы избраны приграничные регионы двух стран, примыкающие к реке Амур, а также район Северного Китая и река Байхэ.
Для достижения поставленной цели кандидатской диссертации автором были использованы, прежде всего, неопубликованные документы, хранящиеся в фондах гг. Москвы, Санкт-Петербурга и Иркутска. Неизвестные ранее материалы взяты из фондов 137 (Отчеты МИД), 143 (Китайский стол), 154 (Азиатский департамент) Архива внешней политики Российской империи; 560 (Журнал Особого Комитета), 95 (Айгунский, Тяньцзинский и Пекинский договора) Российского Государственного исторического Архива; 410 (Об утверждении за Россией левого берега Амура и об открытии торговых сношений с Китаем) Центрального Государственного архива военно-морского флота; 24 (Дипломатическая канцелярия при генерал-губернаторе Восточной Сибири) Государственного архива Иркутской области.
Используемые в данной работе неопубликованные источники можно разделить на 2 группы:
Первую группу составляют официальные документы Министерства иностранных дел России, военного министерства: инструкции предписания, циркулярные письма, дипломатическая переписка, статистические сведения, ежегодные отчеты и другие правительственные документы, относящиеся к процессу становления межгосударственных отношений на Дальнем Востоке. Часть документов находится в фондах Центрального Государственного архива военно-морского флота г. Санкт-Петербурга. Среди них - общий морской список, где в краткой форме изложено восхождение Путятина по служебной лестнице, рапорты генерал-адъютанта графа Путятина великому князю Константину, который возглавлял морское ведомство. Дело в том, что хотя Путятин выполнял дипломатическую миссию, числился он за морским министерством, и писал отчеты как министру иностранных дел Александру Михайловичу Горчакову, так и великому князю Константину Николаевичу. Кроме этого, там собраны документы, относящиеся к присоединению левого берега Амура к России и к открытию торговых сношений с Китаем. Другая часть в фондах Российского Государственного исторического архива г. Санкт-Петербурга. В журнале Особого комитета оставлены протокольные записи Амурского комитета, по которым можно проследить, как царское правительство в лице великого князя Константина, министра иностранных дел A.M. Горчакова и военного министра Н. Сухозанета направляло и координировало действия Е.В. Путятина, исходя из интересов Российского государства. Там же есть и личный проект графа Е.В. Путятина, и инструкция, которую цитируют почти все авторы, занимающиеся русско-китайскими отношениями середины XIX века, но воспроизводят только первую ее часть, где даны дипломатические указания, и опускают строки, в которых говорится о личном проекте графа Путятина. «На случай возобновления переговоров составлен Гр. Путятиным, прилагаемый здесь проект трактата. Он содержит наивыгоднейшие для нас условия, которые трудно ожидать чтобы были приняты китайцами в полном их составе». Запись удостоверяет, что это был личный проект графа Е.В. Путятина, а не оставленный при его участии, и одобренный Амурским комитетом.
Эти источники позволили отследить официальную позицию России по отношению к миссии графа Путятина, выявить были ли расхождения действий Путятина с полученными им инструкциями, а также восстановить хронологический ряд событий.
Ко второй группе источников относятся документы администрации Восточной Сибири и в частности дипломатической канцелярии, хранящиеся в фондах Государственного архива Иркутской области. Они касаются как финансовой стороны дипломатической миссии графа Ефимия Васильевича Путятина, так и поручения государственной важности, данного ему русским правительством. Среди них инструкции, депеши непосредственно Путятина к министру иностранных дел A.M. Горчакову, где он выказывает свое мнение по очень многим вопросам, и в этом нет ничего удивительного, так как Путятин был человеком с очень широким кругозором. Это только увеличивает ценность документов, находящихся в архиве. Также имеется в наличии несколько писем Путятина, адресованных лично генерал-губернатору Восточной Сибири Н.Н. Муравьеву, переписка Муравьева с архимандритом Палладием, приставом пекинской духовной миссии П.Н. Перовским, отчеты курьеров, доверенных лиц генерал-губернатора Восточной Сибири, отчеты по проведенным дипломатическим, военным, организационным мероприятиям. Эти материалы помогли автору понять разницу между официальной точкой зрения и региональной на дипломатическую миссию Е.В. Путятина в целом. Переписка Н.Н. Муравьева с архимандритом Палладием оказалось ценной при восстановлении, как хронологии событий, так и для выявления точки зрения по принимаемым решениям архимандрита Палладия и для понимания внутренней обстановки Китая того времени, и позиции официальных лиц китайского правительства. Автором данной работы был найден в Государственном архиве Иркутской области личный проект графа Е.В. Путятина, присланный для
Большой научный интерес, с точки зрения изучаемой проблемы, представляют опубликованные документы, а именно сборники договоров России с Китаем и Японией, официальные отчеты российских чиновников, их личная и официальная переписка. Современными отечественными историками проделана значительная работа по выявлению и публикации различного рода документов, имеющих отношение к территориальному разграничению России и Китая. Были переизданы материалы о ранней стадии связей Русского государства с Монголией и Китаем73, значительное собрание документов было включено в первые пять томов серии «Русско-китайские отношения в XVII-XIX веках»74. Последнее достижение в работе с опубликованными документами принадлежит академику РАН B.C. Мясникову. В 2004 году он выпустил под своей редакцией сборник русско-китайских договорно-правовых актов 1689-1916 гг. Во вступительном слове он представил 6 моделей взаимоотношений в истории русско-китайских отношений. Представляет большой научный интерес работа Матхановой Н.П. граф Н.Н. Муравьев-Амурский в воспоминаниях современников в рамках серии «Источники Сибири. Первоисточники». Личность Н.Н. Муравьева-Амурского, заключившего Айгунский договор 1858 года, является одной из ключевых в формировании дальневосточной политики России в середине XIX века. Это был сложный, противоречивый человек, вызывавший различное, но всегда пристрастное отношение к себе современников. В мемуарах можно встретить противоположные оценки его личности и деятельности, тем большую ценность имеет работа Н.П. Матхановой, которая собрала в одной монографии воспоминания современников о Н.Н. Муравьеве, значительно облегчив для исследователей конструирование образа генерал-губернатора Восточной Сибири.
Присоединению левого берега Амура к России посвящено большое количество материалов периодической печати. Необходимо отметить, что с 1858 по 1864 год журналисты вели горячую полемику по присоединению левого берега Амура и целесообразности этого процесса. В Центральном Государственном архиве военно-морском флота даже хранится дело о напечатании в газете «Северная пчела» в 1855 году статьи о предполагаемом заселении русскими левого берега реки Амур и отправке вооружения и принятие мер к недопущению впредь обнародования сведений, представляющих государственную тайну. В газетах: «Санкт-Петербургские ведомости», «Иркутские губернские ведомости», «Северная пчела»; в журналах: «Современник», «Русский вестник», «Современная летопись», «Вестник Европы», «Морской сборник», «Военный сборник», «Русская старина», «Русский архив», публиковались не только воспоминания современников, но и аргументированный анализ происходивших событий, в том числе и критика официальной позиции. Например, в статье «Амурское дело и влияние его на Восточную Сибирь и государство»78отмечается негативные моменты, сопутствовавшие присоединению левого берега Амура «в большем размере было произведено расстройство экономического положения края, обращением горных крестьян-хлебопашцев в пешие казаки и все это только для создания фиктивного войска, вовсе непригодного для действия, и удовлетворявшего одним личным целям». Подобного рода публикации были результатом общественной дискуссии вокруг дальневосточной политики ЦГАВМФ. Ф. 410. Оп. 2. Д. 1052.
России и являются ценным научным материалом в изучении этого вопроса сегодня.
Таким образом, использование в данной работе различных источников позволили автору рассмотреть систему русско-китайских отношений и роль графа Е.В. Путятина с разных позиций. Комплексное применение правительственных документов, материалов восточносибирской администрации и воспоминаний непосредственных участников событий сделали возможным изучение всего механизма, осуществления дальневосточной политики России в целом.
В основу исследования автором были положены принципы историзма и научной объективности. Это на наш взгляд, определило объективный подход к анализу исследуемого материала. Бенедетто Кроче считает задачей истории «объяснять, а не оглашать приговоры, она должна формулировать только позитивные суждения и связывать одно добро с другим так прочно, чтобы между ними не оставалось места ни для зла, даже самого малого, ни для пустоты, которая, будучи таковой, также представляет не добро, а зло. Если некий факт кажется злом в чистом виде, а некая эпоха — исключительно временем упадка, то это значит, что перед нами факт не исторический, то есть еще не развитый исторически, не проникнутый мыслью и оставшийся во власти чувства и воображения».79 На наш взгляд, это один из главных принципов научной работы - объяснять, а не оглашать приговоры, которым должен руководствоваться историк.
Комплексный анализ участия генерал-адъютанта графа Е.В. Путятина в реализации дальневосточной политики России стал возможен при применении автором системного метода. В центре внимания при системном подходе находится изучение не элементов как таковых, а, прежде всего, структуры объекта и места элементов в ней. Поэтому одной из задач исследования является изучение формирования структуры российско-китайских отношений с XVII до середины XIX веков и по возможности выявление роли тех людей, которые участвовали в формировании структуры. Но вместе с тем, учитывались и субъективные факторы, такие как сложные и противоречивые взаимоотношения графа Е.В. Путятина и генерал-губернатора Восточной Сибири Н.Н. Муравьева, особенности характера самого Е.В. Путятина.
Определение хронологических и территориальных рамок, выявление заинтересованных в активизации российской дальневосточной политики, официальных лиц, их дифференциация было осуществлено структурно-типологическим методом.
Российско-китайские отношения в данной работе рассмотрены через ряд междисциплинарных подходов, таких как цивилизационный, геополитический, политологический. Цивилизационный подход определяет отношения России и Китая как отношения двух разных цивилизаций, а неразделенные земли между ними как лимитроф. И цивилизации и лимитрофу присуще определенные характеристики и тенденции развития, которые необходимо учитывать при изучении взаимоотношений России и Китая. Геополитический подход позволяет выявить особенности пограничных земель, усложняющие разделение пограничных земель между Россией и Китаем и усиливает роль Амура в развитии этого региона.81 В рамках политологического подхода использована концепция многофакторного равновесия А.Д. Воскресенского, позволяющая рассмотреть Россию и Китай как политических акторов.
Современная методология проблемы российско-китайских отношений определяется рядом последних достижений в данной области. Например, едва ли не самая значительная за последнее десятилетие научная концепция, в которой дана общая картина мира - концепция цивилизаций, разработанная профессором Гарвардского университета Сэмюэлем Хантингтоном. Автор считает, что основным источником конфликтов в нарождающемся мире будет не идеология и не экономика. Важнейшие границы, разделяющие человечество, и преобладающие источники конфликтов будут определяться культурой. Наиболее значимые конфликты глобальной политики будут разворачиваться между нациями и группами, принадлежащими к разным цивилизациям. Столкновение цивилизаций станет доминирующим фактором мировой политики. Линии разлома между цивилизациями - это и есть линии будущих фронтов. Хантингтон выделяет два уровня конфликтов цивилизаций: микроуровень ("группы, обитающие вдоль линий разлома между цивилизациями, ведут борьбу за земли и власть друг над другом") и макроуровень ("страны, относящиеся к разным цивилизациям, соперничают из-за влияния в военной и экономической сферах ").83
Российско-китайские отношения соответствуют еще одной популярной концепции - концепции евразийства, в которой историческая и цивилизационная миссия России определена как миссия связующего моста между двумя континентами и двумя типами цивилизации - европейской и восточной.
Российская империя и Великая Цинская империя образовали самую длинную в мире границу, общей протяженностью более десяти тысяч километров. Она протянулась от точки, где сходились пределы России, Китая и Афганистана, до пункта, где соседствовали земли России, Китая и Кореи. И пограничный вопрос был основным вопросом во взаимоотношениях двух стран до середины XIX века. Процесс формирования границы между государствами -это не только исторический процесс, а также географический, геополитический, политический, культурологический и цивилизационный, что позволяет рассмотреть феномен складывания пограничных рубежей с помощью междисциплинарных подходов.
Также существует концепция определяющего влияния фактора границы, рубежа в истории, которая появилась к концу XIX века в американской историографии. Современные исследователи вкладывают в нее различное содержание, трактуя подчас как границу между заселенными и незаселенными территориями, "место встречи дикости и цивилизации" и т.д. В современных исследованиях концепция "фронтира" широко используется для изучения различного круга проблем по истории внешней политики (фактор "новых рубежей"), истории города и т.д. Теорию "фронтира" пытаются развивать, выявляя общие и особенные черты в процессе освоения Североамериканского континента и Сибири. Действительно, в ходе освоения США и Сибири проявилось немало общих закономерностей, как в сфере экономики, так и менталитета человека. В связи с этим хочется отметить, что в европейской системе взаимоотношений не было неразграниченных земель между государствами. В США процесс расширения границ имел место, но Россия и Китай представляют собой, пожалуй, единственный пример в истории, когда между двумя сильными государствами существовали неразграниченные земли, так называемый лимитроф.
В современных условиях получил особое распространение метод моделирования. С моделированием органически связана идеализация -мысленное конструирование понятий, теорий об объектах, не существующих и не осуществимых в действительности, но таких, для которых существует близкий прообраз или аналог в реальном мире. История, как раз, создает объект для близкого прообраза в реальном мире. Особенно актуально это для сегодняшних российско-китайских отношений в пограничных районах, которые имеют сложный противоречивый характер. Академик B.C. Мясников выделяет в целом 6 моделей взаимоотношений России и Китая. Первая модель охватывает период от начала XVII столетия до середины XIX века. Вторая модель - модель равносторонних связей двух империй - падает на вторую половину XIX века и простирается до 1917 года. Третья модель (1917-1949гг.) -модель сосуществования двух разносистемных государств в экстремальных условиях - охватывает период революционных преобразований в России и активного революционного процесса в Китае, гражданских войн и второй мировой войны, периода, когда оба государства развивались, противодействуя активному вмешательству извне. Четвертая модель (1949-1960 гг.) - победа революции и создание КНР привели в действие модель дружественного, союзнического взаимодействия двух односистемных государств. Пятая модель (1960-1991гг.) - модель конфронтационных отношений двух односистемных государств в условиях "холодной войны". Шестая модель (1991 - настоящее время) - модель добрососедских отношений двух государств переходного периода.
B.C. Мясников является автором еще одного подхода к русско-китайским отношениям - стратагемного, концепцию которого он предложил в своей монографии . B.C. Мясников пишет: «Сам по себе термин стратагема означает военную хитрость, действие, которое вводит в заблуждение противника. В китайском языке это понятие передается биномами «моулюе» - план, стратагема; «цзимоу» - план, замысел, расчет, стратагема; «цяоцзи» - ловкий план, хитроумный замысел; «цзяоцзи» - коварный план, хитрый расчет. Дипломатическая стратагема - по-китайски «цэ» или «цэлюе», «фанлюе» - это нацеленный на решение крупной внешнеполитической задачи план, рассчитанный на длительный период и отвечающий государственным или национальным интересам так, как они интерпретируются господствующим классом. В таком значении стратагемность есть сумма целенаправленных дипломатических и военных мероприятий, рассчитанных на реализацию долговременного стратегического плана, обеспечивающего решение кардинальных задач внешней политики государств. Стратагемная дипломатия — дипломатия, обеспечивающая реализацию стратагемы и черпающая средства и методы не в принципах, нормах и обычаях международного права, а в теории оправдывает средства».
Еще 10 лет назад диалектико-материалистический метод был господствующим во всех науках в нашей стране. Сейчас многое изменилось, его подвергли критике, вплоть до полного осторкизма. На наш взгляд, основные законы этого метода все-таки сохраняют свою актуальность и являются одной из составляющих научного исследования.
Научная новизна работы заключается в том, что предпринята попытка показать роль графа Е.В. Путятина в системе русско-китайских отношений, сложившейся к середине XIX века, его вклад в концепцию дальневосточной политики России и в ее реализацию.
Практическая значимость диссертации представляется в следующем: Во-первых, в современных условиях возрастает роль азиатско-тихоокеанского региона, что повышает интерес к истории. Известная философская максима гласит, что будущее формируется в прошлом. Настоящая работа может оказать необходимую помощь всем, кто участвует в развитии политических, экономических и культурных связей с Китаем, Японией и других стран АТР.
Во-вторых, материалы диссертации могут быть использованы для разработки специальных курсов по истории международных отношений, отечественной истории и истории Сибири в высших учебных заведениях, школах, колледжах.
В-третьих, определенное практическое значение настоящая работа может представить для ученых, работников культуры, всех интересующихся историей взаимоотношений России и стран Востока.
Апробация работы была произведена через выступления автора на международной научно-практической конференции «Взаимоотношения народов России, Сибири и стран Востока: история и современность» в 1995 году, международной научно-практической конференции «Восток и Россия: взгляд из Сибири» в 1996 году, Второй интеграционной междисциплинарной конференции молодых ученых СО РАН и высшей школы «Научные школы Сибири: взгляд в будущее» в 2003 году. По теме диссертации опубликовано 7 научных статей.
Особенности формирования дальневосточной политики через призму междисциплинарных подходов.
Граф Ефимий Васильевич Путятин одна из тех фигур политической элиты России середины XIX века, кто активно принимал участие не только в формировании дальневосточной политики России, но и в ее реализации. Так сложились обстоятельства, что его деятельность как дипломата, его вклад в разработку дальневосточной внешнеполитической концепции России остался незамечен исследователями, хотя в литературе достойно описан его гражданский и военный подвиг командира судна89, которое потерпело кораблекрушение возле берегов Японии, которая не имела в то время дипломатических отношений с Россией. Ефимий Васильевич Путятин по собственному чертежу восстановил шхуну и выполнил возложенную на него дипломатическую миссию, за что и был возведен в графское достоинство.
К середине XIX века у России сложилась концепция взаимоотношений с Китаем, свое выражение она нашла в отчете министерства иностранных дел России за 1856 год. В основе этой концепции лежала система терпимости и выжидания со стороны России, поскольку Китай, упорствуя в своем вековом уединении, думает только о том, какими средствами закрыть доступ в пределы Поднебесной империи другим государствам. В концепции указывалось на обширность границ и как следствие этого постоянные взаимоотношения между подданными двух стран. Тактика России в отношениях с Китаем определялась как мирный путь решения вопросов.90
XIX век — это было то время, когда менялась мировая система взаимоотношений между государствами, экономические интересы приходили на смену династическим и новые государства вовлекались в орбиту международных отношений. Китай оказался наряду с Японией государством, вовлеченным в европейскую политику, поэтому если Россия не изменит своей стратегии в отношении Китая, то ее дальневосточным интересам будет нанесен непоправимый ущерб - это стало очевидным для генерал-адъютанта Путятина, который предложил еще в 1843 году отправить из Черного моря в Кантон доверенное лицо, которому наряду с миссией в Китае поручить исследовать восточную нашу границу с этим государством.91 Но чтобы менять политику по отношению к Китаю необходимо было изучить предпосылки и причины, посредством которых эта политика сформировалась. Судя по письмам, адресованным высшим должностным лицам России, Путятин хорошо изучил договора, которые подписывались между Россией и Китаем, знал о стратагемной китайской дипломатии и хорошо понимал причины, побуждавшие поступать так или иначе китайское правительство. Поэтому для того, чтобы понять логику действий и доводы, приводимые графом Путятиным для обоснования своих предложений по формированию дальневосточной политики России середины XIX века, и в дальнейшем для ее реализации им в качестве полномочного посла России в Китай в 1858 году, необходимо проследить истоки и условия формирования дальневосточной политики России начиная с XVII века.
Дипломатические отношения между Россией, Монголией и Китаем в XVII веке.
К середине XVII века возросла роль Русского государства в Восточной Азии. Русские власти с начала XVII века стали устанавливать связи с монгольскими ханствами и княжествами. В 1607 году в город Томск прибыло первое ойратское посольство. Ойратские феодалы, как сторонники, так и противники объединения Джунгарии под властью чоросских князей (среди монголов чоросы назывались «джунгар», что значит левое крыло, левая рука) в этот период стремились заручиться поддержкой русского государства. Они даже соглашались принять русское подданство, надеясь найти, таким образом, защиту от своих противников. Переговоры о переходе в подданство России велись с большей или меньшей активностью в зависимости от военной и политической коньюктуры в Джунгарии. Большое влияние на развитие отношений между Россией и ойратскими князьями оказывала торговля, в развитии которой были заинтересованы обе стороны. Тем не менее ойратские князья время от времени совершали вооруженные набеги на русские поселения и требовали от жителей ряда районов Южной и Западной Сибири дани, которую они до своего вхождения в состав России платили ойратским князьям как их кыштымы. Все это вызывало частый обмен послами; не было года, чтобы в Россию не приезжали ойратские, а в Джунгарию русским послы. Все это свидетельствует о том, что Россия становилась одним из активных политических акторов региона Восточной Азии.
По мере превращения Джунгарии в объединенное ханство с сильной центральной властью в лице Хара-Хулы - правителя Чоросского княжества, и его приемников отношения с Россией стали принимать более нормальный и устойчивый характер, а случаи нарушения мира становились все более редкими. Русское государство со своей стороны стремилось к укреплению добрососедских отношений с ойратским ханством. Оно стало сноситься по всем вопросам только с центральной властью ханства, способствуя укреплению ее позиций в Джунгарии. По данным русских архивов, за первые 15 лет правления Батур-хунтайджи - первого всеойратского правителя, т.е. с 1635 по 1650 года, Россия и ойратское ханство обменялись 17 посольствами.122
В это же время Русское государство установило тесные связи с одним из крупных в Халха-Монголии феодальных владений, расположенным в северозападной части страны. Правителем этого княжества был Шолой-убаши-хунтайджи, известный в русской литературе и исторических актах под именем Алтын-хана. Первое русское посольство к этому хану было отправлено из Томска в 1608 году. Посольство должно было заручиться содействием Алтын-хана для путешествия в Китай, чтобы положить начало непосредственным русско-китайским отношениям. Однако послам не удалось добраться до хана, который в это время вел очередную борьбу против ойратских князей.
В 1616 году из Тобольска к Алтын-хану отправилось второе посольство. Успешно выполнив свою миссию, оно вернулось на родину. Вместе с ним прибыло ответное посольство Алтын-хана, которое выехало в Москву, и вскоре было принято царем Михаилом Федоровичем. В 1618 году послы вернулись в Джунгарию в сопровождении русской миссии Ивана Петлина, направившейся через владения Алтын-хана в Пекин. В 1619 году Алтын-хан вновь послал в Москву своих представителей с просьбой оказать ему военную помощь в борьбе с Хара-хулой ойратским, прислать мастеров, которые смогли бы организовать производство пороха и огнестрельного оружия. Представителям хана было поручено также добиваться права свободно торговать в городах Сибири123. Однако московское правительство уклонилось от выполнения просьб Алтын-хана.
Первые шаги Е.В. Путятина-дипломата и экспедиция в Японию
Граф Ефимий Васильевич Путятин принадлежит к числу выдающихся деятелей дипломатического и военного поприща России середины XIX века. Родился Путятин 7 ноября 1804 года.
Служебную карьеру начал с произведения в гардемарины в 1819 году, а после окончания кадетского корпуса в 1822 году произведен в мичманы и с 1822 по 1825 год совершил кругосветное путешествие с заходом в Русскую Америку на фрегате «Крейсер» под командованием капитана 2 ранга М.П.Лазарева. За вояж Путятин был награжден орденом Святой Анны 3 степени с двойным окладом жалования.200
20 октября 1827 года он принимал участие в разгроме турецко-египетского флота в знаменитом Наваринском сражении, за что был награжден орденом Святого Владимира 4 степени с бантом. Необходимо отметить, что Е. В. Путятин принимал активное участие во всех военных кампаниях, которые происходили в рамках решения Николаем I, так называемого «восточного» вопроса, т.е. разрешение русско-турецких взаимоотношений и укрепление позиций России на Балканах.
В русско-турецкую войну 1828-1829 годов Путятин был при блокаде Дарданелл. Уже в 1830 году за 18 морских кампаний был награжден орденом Святого Георгия 4 класса. Можно предположить, что одним из первых дипломатических событий, которые послужили базой для формирования Путятина как дипломата, стало заключение договора в Ункиар-Искелесси 8 июля 1833 года. Это знаменитый в летописях дипломатической истории договор. «В Ункиар-Искелесси Николай одержал новую дипломатическую победу - более замечательную, чем Андрианопольский мир, ибо победа эта была достигнута без войны». Показательный случай применения угрозы военных действий в сочетании с умелой дипломатической игрой.
В 1833 году Путятин состоял при вице-адмирале Михаиле Петровиче Лазареве, чье имя связано с возвышением боевого значения черноморского флота. В том же 1833 году Путятин произвел опись Дарданелл с его укреплениями, что характеризует его как разностороннего человека. В 1838-1839 годах Путятин участвовал в военных действиях против горцев на кавказском побережье, где был ранен в ногу пулей на вылет.
Военный конфликт на Кавказе имел давнюю историю. В ответ на набеги горских князей местные военные власти снаряжали в горы карательные экспедиции. Постепенно царским властям удалось перетянуть на свою сторону некоторых горских князей, а непокорных вытеснить из владений.
В 1841 году Путятин командирован в Каспийское море, где участвовал при истреблении туркменских лодок и прекращении разбойничества туркмен на персидских берегах, за тем по поручению министерства иностранных дел был командирован в Персию.
Е.В. Путятин прибыл в Астрабадский залив 7 марта 1842 года, имея под своим руководством три военных брига. Суть проблемы такова. Для русской торговли Мазандеранская провинция Персии представляла собой важный рынок. Персы же жаловались на постоянные набеги туркмен, вследствие которых определенная часть населения угонялась в рабство, эти же набеги являлись причиной сбоев наших рыбных промыслов. По трактату 1828 года Россия одна имела право содержать военные суда на Каспийском море, а, следовательно, в ее компетенции было наведение порядка и урегулирование конфликта.
