Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I Концептуальные и методологические основы изучения феномена терроризма 27
1 Теоретико-методологические подходы к изучению терроризма 27
2 Систематизация дефиниций понятия «терроризм» как условие организации его исторического исследования 45
ГЛАВА II Исторические предпосылки террористической практики на Северном Кавказе 82
1 Причины конфликтности как перманентного состояния северокавказской территории в XIX - начале XX вв 82
2. Социально-политические катаклизмы XX века как фактор сохранения культуры «насилия» в северокавказском обществе 112
ГЛАВА III Современные региональные особенности феномена терроризма на Северном Кавказе 138
1 Влияние постсоветских политических процессов 90-х годов XX века на северокавказское общество 138
2 Эскалация террористической деятельности в регионе в конце XX - начале XXI 162
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 187
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 194
ПРИЛОЖЕНИЯ 220
- Теоретико-методологические подходы к изучению терроризма
- Причины конфликтности как перманентного состояния северокавказской территории в XIX - начале XX вв
- Влияние постсоветских политических процессов 90-х годов XX века на северокавказское общество
Введение к работе
Характерная особенность современного терроризма - значительный рост числа преступлений на фоне всё большей жестокости их исполнения. Последствием этого является обесценивание человеческой жизни в сознании людей, участвующих в войнах и вооруженных конфликтах. Опасным симптомом повышения уровня угрозы терроризма стало использование нетрадиционных средств насильственного воздействия с целью появления массовых жертв. Распространяется тенденция изменения ключевых установок террористов - совершение террористических актов, не сопровождаемых выдвижением политических требований и ответственности за совершенные преступления. Задача террористов - нанести максимальный ущерб, не считаясь с человеческими жертвами, посеять панику в обществе, вызвать у людей неверие в способность властей контролировать ситуацию, нарушить спокойную и безопасную жизнь граждан. Акции террористических организаций направляются не только на обострение и дестабилизацию обстановки в конкретном регионе, но и на захват власти, территориальный передел, насильственное изменение конституционного строя. В'последнее время терроризм угрожает национальной безопасности России, ее территориальной целостности.
В связи с изложенным, исследование исторических корней, генезиса и этнорегиональных особенностей северокавказского терроризма становится
необходимым как в историческом и социально-политическом плане, так и с позиции потребностей современной социальной практики.
Объектом исследования выступает терроризм на Северном Кавказе как региональный феномен, имеющий общие и особенные черты, позволяющие выделить его специфические особенности в рамках генезиса мирового терроризма.
Предметом исследования являются исторические предпосылки, региональная специфика, формы проявления терроризма на Северном Кавказе.
Хронологические рамки исследования - 20-е годы XIX - начало XXI вв. Выбор начальной точки отсчета определен тем, что после очередного преобразования Кавказской губернии по проекту Ермолова ситуация в регионе усложнилась: набеги горцев активизировались, формировались новые конфликтогенные факторы, обусловленные разгорающейся Кавказской войной. Конечной датой является начало XXI в. - современный период истории, наиболее полно характеризующий такой феномен, как терроризм. Длительность временного периода объяснима спецификой выбора объекта- и целями исследования: генезис социокультурного явления и его развития всегда растянуты во времени.
Территориальные границы исследования совпадают с границами северокавказского географического региона, охватывая Северо-Восточный и Северо-Западный Кавказ.
Степень научной разработанности темы исследования Так как из-за своей глобальности и многомерности явление терроризма, как объект изучения, включено в исследовательское поле многих научных дисциплин, то для определения степени научной* разработанности заявленной темы понадобилось выявление работ не только по истории, но и философии, политологии, социологии, культурологии, психологии. Поэтому результаты проведенного анализа литературы систематизированы в отдельных группах в соответствии с проблемами, рассматриваемыми авторами.
В первую группу вошли работы, открывающие широкие возможности для определения методологической основы изучения терроризма. Здесь проанализированы исследования, представляющие разнообразие концептуальных подходов к природе и сущности политического насилия, имеющихся в философии, политологии, культурологи, социологии, психологии и других дисциплинах.
Усилия философов, культурологов, психологов, антропологов, социологов, политологов направлены на осмысление социокультурной природы терроризма. В рамках философского и общесоциологического познания такие авторы, как Д. Локк, Т. Гоббс, Г. Гроций, Ф. Бэкон, И. Кант, Г. Гегель, К. Маркс, Ф. Энгельс, М.Вебер, X. Ортега-и-Гассет рассматривали насилие как социально-политический феномен и констатировали положение, что насилие сопровождает человечество на всех этапах его исторического развития1.
В общесоциологическом знании существует устойчивая традиция отнесения к насилию различных форм социально-политических противоречий — между государствами и внутри них. Начиная с античности до новейшего времени можно назвать ряд мыслителей, воспринимавших как равнозначные понятия «насилие», «мятеж» и «война». Среди них были Сократ, П.А. Кропоткин, В.Ф. Малиновский, А. Швейцер и др2. Немало было и тех, кто рассматривал военное насилие как «естественное состояние» человечества, дви-
См.: Локк Дж. Сочинения в трех томах: Т. 3.- М., 1990; Бэкон Ф. Опыты или наставления нравственные и политические // Соч. в 2-х т. - Т.2. - М., 1978; Вебер М. Политика как призвание и профессия // Избранные произведения. М., 1990; Гоббс Т. Левиафан.- М, 1981; Гегель Г. Ф. Философия права.: М.: Мысль, 1990; Гроций Г. О праве войны и мира. - М., 1995; Кант И. Сочинения в шести томах. - Мі, 1966; Маркс К. Гражданская война во Франции / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. — 2-е изд. -Т. 17; Маркс К. Капитал / Там же. - Т. 25.; Энгельс Ф. Анти-Дюринг / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - 2-е изд. - Т. 20; Энгельс Ф. Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека. Соч. — 2-е изд. - Т. 21; Энгельс Ф. Роль насилия в истории / Там же; Ортега-и-Гассет X. Восстание масс. М., 2001. 2 См. Платон. Собр. соч. в 4-х томах. / Общая ред. А.Ф. Лосева, В.А. Асмуса, А.А. Тахо-Годи; Автор вступительной статьи в примеч. А.Ф. Лосев. Примеч. А.А. Тахо-Годи. — М.: Мысль, 1994; Кропоткин П.А. Собрание сочинений, т. 1-7, СПб., 1906-07; Малиновский В.Ф. Рассуждение о мире и войне. СПб., 1803. См. Вебер М. Указ. соч.; Швейцер А. Культура и этика. М., 1973 и др.
б гатель или регулятор социальной жизни (Гераклит Эфесский, Аврелий Августин, Ницше, А. Бергсон3).
Большое значение для понимания сущности терроризма имели концепции социального конфликта Р. Дарендорфа и Л. Козера; концепция деструктивное человека Э. Фромма4. Положение о конфликтной природе терроризма выдвинули и аргументировали такие исследователи как М. Вебер, Н.А. Мелентьева, Б.Г. Чурков и др5.
Проблемы особенностей фанатичного сознания, видов фанатизма (идейного, религиозного, политического, патриотического), интолерантных установок как его конституентов была изучены И.А. Ильиным, А. Камю, Ф. Ницше, В. Ольшанским, Л. Скворцовым и др6.
Внятная постановка проблемы террора и попытки ее разрешения имела место в исследованиях, посвященных именно феномену терроризма. Они не многочисленны. Это социально-философские труды М.Н. Шахова, Н.Б. Шу-левского, диссертационные работы С.Н. Борисова, СИ. Краснова, В.И. Шу-лова и др7. Все они считают насилие отличительным признаком терроризма,
См.: Кессиди. Ф.Х. От мифа к логосу (Становление греческой философии). М., 1972; Ницше. Ф. Поли. собр. соч. Т. 9.М., 1990; Бергсон А. Два источника религии и морали. М., 1994.
4 См.: Дарендорф Р. Элементы теории социального конфликта (PDF) // Социологические
исследования), 1994, № 5; Козер Л. Функции социального конфликта. - М.: Изд-во «Идея-
пресс», 2000; Фромм.Э. Анатомия человеческой деструктивное. М., 1973.
5 См.: Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990; Мелентьева Н. Размышле
ния о терроре. // Элементы, 1996, №7; Чурков Б.Г. Мотивационные и идейные основы
современного терроризма. //Социальные конфликты: экспертиза, прогнозирование, техно
логия разрешения. Москва, 1993, № 4.
6 Ильин А.И. О сопротивлении злу силой. Т. 1. — М., 1993; Камю А. Бунтующий человек. -М.,
1990; Ненасилие: философия, этика, политика. - М., 1993; Ницше Ф. Воля к власти. - М., 1998;
Ольшанский Д.В. Психология террора. - Екатеринбург - М., 2002; Политическая психология. -
М., 2001; Скворцов Л. В. Общество и насилие // Октябрь. 1997. № 1;
7 Шахов М.Н. Теоретические проблемы современного терроризма / М.Н. Шахов. - М.:
ИБПИТ, 2003; Шулевский Н.Б. Метафизика России и терроризм / Н.Б. Шулевский. - М.:
ТЕИС, 2004; Краснов СИ. Социально-духовные основы современного терроризма: авто-
реф. дис. ...канд. филос. наук: 09.00.11 / СИ. Краснов; Моск. гос. ун-т им. М.В. Ломоно
сова. - М., 2005; Борисов С.Н. Философско-культурологический анализ феномена терро
ризма в мире традиционализма и современности: Дис. ... канд. филос. наук : 09.00.13 Бел-
но отметили существенные признаки терроризма, отличающие его от других форм насилия. Первым отличительным признаком терроризма является насилие, под которым понимается применение физического и/или психологического принуждения по отношению к личностям с целью причинения им ущерба или осуществления собственной воли относительно них, в особенности для подчинения других своему господству и для того, чтобы самому избавиться от такого рода притязаний со стороны других.
Результатом философско-культурного осмысления проблемы терроризма стало определение этого явления как нелегитимного и антисистемного насилия, обусловленного природно-антропологическими и социокультурными факторами, «отпечатанными» в устойчивых культурных формах - архетипах. Отечественный философ С.Н. Борисов выделил два основных мифоло-
гических архетипа насилия: жертвоприношение и война . Проблема архетипа была осмыслена в работе северокавказского исследователя Р.Г. Ханаху «Традиционная культура народов Северного Кавказа: вызовы времени (социально-философский анализ)»
При обобщении опыт интерпретации феномена терроризма, учеными была предпринята попытка концептуализации терроризма, основанную на междисциплинарном синтезе. Автором концепции, построенной на признании неизбежности и непримиримости цивилизационных противоречий является С.Хантингтон. М.В. Розин обосновал концепцию технократического подхода к феномену терроризма, В.В. Никитаев в рамках своей концепции представил терроризм как месть отставшей части мира, Г.Г. Копылов - как следствие осознания того, что единство человечества, его сущностная одинаковость недостижимы10. Философ В.Г. Федотова представила терроризм как
город, 2005.; Шулов В.И. Терроризм. Социально-философский анализ: автореф. дис. ...канд. филос. наук: 09.00.11 / В.И. Шулов; Перм. гос. ун-т. - Пермь, 2005; и др
8 Борисов С.Н. Философско-культурологический анализ феномена терроризма в мире тради
ционализма и современности: Дис.... канд. филос. наук: 09.00.13 Белгород, 2005. С. 43.
9 Ханаху Р.А. Традиционная культура Северного Кавказа: вызовы времени. Майкоп, 1997.
10 Розин В.М. Терроризм как выразительный симптом кризиса нашей цивилиза-
ции?//Философские науки. 2002, № 1. С. 126 - 135; Никитаев В.В.Террофания//Там же. С. 135 -
интегральную форму архаической политизации. Федотова В.Г. дискутирует с теми, кто определяет терроризм как реванш и последний бой традиционализма. Она не согласна с тем, что терроризм не следует определять политическим действием, поскольку вся жизнь традиционных обществ не знает политики в современном смысле слова. По ее мнению, интегральная характеристика терроризма может быть именно политической. Потому как «....главная мотивация исламистов - не религия, а политика»11. Ее позицию разделяет ряд современных исследователей, которые определяют терроризм как «форму политической борьбы» и утверждают, что главным в терроризме является его политическое начало, доминирующее над остальными составляющими.12 В частности, вопросам политического насилия и войны в таком аспекте, как психология террора, посвящены работы Алиева У.С, Арухова З.С., Закрах Дж., Киршина Ю.Я., Китаєва Н.И., Кондраткова Т.Р., Кривенко A.M., Липатова И.М., Мизер, А.А., Нейбург X., Першина А.А., Проектор Д.М., Рыбкина Е.И., Рыжова О.А. и других . Значение их исследований обусловлено тем, что современные процессы развития международного терроризма ассоциируются с новыми средствами ведения мировых войн.
140; Копылов Г.Г. Люди ли люди?//Там же. С.141 -144.
1' Уткин А.И. Единственная сверхдержава. М.: Алгоритм, 2002. С.345.
12 Гаврилин Ю.В., Смирнов Л.В. Современный терроризм: сущность, типология, пробле
мы противодействия. М., 2003. С. 4; Jenkins Р.Н. Images of terror: what we can and what we
can't know about terrorism. N.Y.: Gruyter, 2003. P. 58; Laqheur W. No end to war: terrorism in
the XXI century. N.Y.: Continuum, 2003.
13 См.: Алиев У.С. Социальная роль вооружённого насилия в современную эпоху. М.,
1988; Арухов З.С. Экстремизм в современном исламе. Очерки теории и практики. Махач
кала, 1999; Киришин Ю.А., Попов В.Н., Савушкин Р.А. Политическое содержание совре
менной войны. М., 1987; Китаев Н.И., Рыбкин Е.И., Противоборство прогресса и реакции
в современном мире. Минск, 1986; Кондратков Т.Р. Кардинальная проблема современно
сти: идеологическое противоборство по вопросам войны и мира. М., 1985; Кривенко A.M.
Вооружённое насилие в современном политическом процессе: философско-
политологический анализ. М., 1998; Региональные и локальные конфликты: история и со
временность.'М., 1989; Рыжов О.А. Новое политическое мышление и проблемы воору
жённого насилия в современном историческом процессе: Дис.канд.филос.наук. М., 1991;
Серебрянников В.В. Основы марксистско-ленинского учения о войне и мире. М., 1979;
Nieburg Н. Political Violence and the Behavioral Process. N.Y., 1969. VI.; Schwartz D. Political
Alienation and Political Behavior. Chicago, 1973. XVI; Schmidt A.P. Toch H. Violent Men: An
Inquiry into the Psychology of Violence. Harmondsworth, 1972 и др.
Попытки интерпретации дефиниции понятия «терроризм» предпринята в трудах В.В. Витюка, С.А. Эфирова( «терроризм - это политическая тактика, связанная с использованием и выдвижением на первый план тех форм вооруженной борьбы, которые определяются как террористические акты»)14, работах В. Замкового и М. Ильчикова (противопоставление понятий «террор» и «терроризм»)15, В.А. Эпштейна (терроризм - это насильственный метод или угроза его использования, применяемый неправительственными законспирированными индивидами, группами или организациями в мирное время; осуществляемый с помощью дискретных действий, направленных на различные объекты с определенными целями и/или эффектом)16, американского исследователя Дж. Хардмана («терроризм - это термин, используемый для описания способа или теории, обосновывающей метод, посредством которого организованная группа или партия стремится достичь провозглашенных ею целей преимущественно через систематическое использование насилия. Террористические акты направляются против людей, которые как личности, агенты или представи-тели власти мешают достижению целей такой группы») , Т. Арнольда и М.
1 R
Кеннеди (определить понятие «терроризм» вообще нельзя) , Х-П. Гессера ( «терроризм - это социальное явление, слишком сложное, чтобы подлежать простому и практическому определению»)19, Р. Клайна и Й. Александе-ра(«терроризм — поддерживаемая государством тайная война») .
Что касается попыток систематизировать явление и выявить формы его бытования, то здесь следует, прежде всего, обратить внимание на классификацию разновидностей терроризма, предложенную британским учёным П.
14 Витюк В.В., Эфиров С.А. «Левый» терроризм на Западе: история и современность. М.,
1987.
15 Замковой В., Ильчиков М. Терроризм - глобальная проблема современности. М., 1996.
16 Там же. С. 57.
17 Hardman J.B.S. Terrorism: A Summing Up in the 1930s II The Terrorism Reader: A Historical
Anthology. Ed. by Walter Laqueur. London, 1979..
18 Arnold Т., Kennedy M. Think About Terrorism, The New Warfare. New York., 1988.
19 Гессер Х.-П. Запреты на акты террора в международном гуманитарном пра
ве/Международный Комитет Красного Креста, 1994.
20 См.: Jenkins В.М. International Terrorism: the World War // International Terrorism. Charac
teristics, Causes, Controls. University of South Carolina, 1990. P. 27.
Уилкинсоном (уголовный или преступный терроризм, политический терроризм и терроризм, поддерживаемый государством)21, американского ученого Дж. Белла (криминальный, эндемический или «местный», терроризм «надзора», психопатический, санкционированный властями и революционный)22, англо-американскими исследователями Дж. Беллом и Б. Крозье (учитываются социально-политические факторы генезиса терроризма) 23.
Качественно новый этап в исследовании феномена терроризма наступил тогда, когда он стал рассматриваться как глобальная- проблема современности. Подобный подход характерен, прежде всего, для таких ученых, как Дж. Адаме, А. Бартон, 3. Бжезинский, У. Бек, К. Боулдйнг, Г. Вардлоу, Л. Гумплович, Р. Дарендорф, М. Дюверже, Г. Зиммель, О. Клеинберг, Л. Козер, Д.Л. Мидоус и Д.Х. Мидоус, Г. Моек, И. Рандерс, А. Печчей, Дж. Сорос, С. Хантингтон и др., которые изучают это явление в русле глобальной проблемы выживания всего человечества, формирования системы международной безопасности, через призму перехода многих стран к информационному обществу, развития глобальных социальных и экономических сетевых структур, ТНК, виртуализации, глобального финансового устройства и миропорядка24.
См.:Wilkinson P. Trends in international terrorism and the American response II Terrorism and international order / edited by L. Freedman. London, 1986. P. 37-55.
22 Cm. Bell J.B. Transnational terror. Washington, 1975.
23 Crozier B. Terrorism activity: international terrorism. Washington, 1975.
24 См.: Бек У. Что такое глобализация?: Ошибки глобализма - ответы на глобализацию.
М., 2001. Бжезинский 3. Великая шахматная доска. Господство Америки и его геострате
гические императивы. М., 1998; Доклад Всемирного банка о мировом развитии 1999-
2000г.г.; Римский клуб. История созидания, избранные доклады и выступления, офици
альные материалы. М., 1997; Сорос Дж. Кризис мирового капитализма. Открытое общест
во в опасности. М., 1999; Шуманн X. Западня глобализации. Атака на процветание и де
мократию. М., 2001; Хантингтон С. Столкновение цивилизаций // Полис. 1994. №2; Adams
J. The financing of Terrorism. N.Y., 1986; Alienation and Violence/Ed. By S. J. Shoham.
Northwood, 1998; Bell J.B. Transnational Terror. Washington, 1975; Blackwell. Encyclopedia
of Political Institutions. N.Y., 1987; Kleinberg O. Tension Affection. N.Y., 1950; May R. Power
and Innocence. L., 1976; Meadows D.H., Meadows D.L., Randers Y. Beyond the Limits: Global
of Sustainable Future. L., 1992; Wardlaw G. Political Terroris: Theory, tactics, and counter
measures. N. Y., 1986.
11 Во вторую группу вошли работы историков по проблемам присоединения северокавказской территории к России, проблемам взаимоотношения автохтонных и переселившихся народов, проблемам положения горцев в империи и в советском государстве. История Кавказской войны привлекает многие поколения ученых. Этот сюжет нашел отражение в работах дореволюционных историков Hv Дубровина, В"; Потто, С. Головчанского и других. Ими был собран богатый фактический материал и сделан ряд _ ценных наблюдений, касающихся русско-кавказских, взаимоотношений. Все они уделяли основное внимание политическим событиям на Кавказе, и особенно утвержде-нию на Северном Кавказе русской администрации . Долгое время отечественная (дореволюционная, советская и постсоветская) и зарубежная историография в значительной степени определялась идеологическими парадигмами. К такому выводу пришли отечественные историографы Дегоев В.В; и Черно-ус В-Вї . G конца 80-х гг. XX в. в отечественной:историографии начинается поляризация концептуальных подходов к истории Кавказской войны. Импульсом для этого послужила дискуссияшо статье М-М. Блиева «Кавказская война: социальные истоки, сущность» (1983) . В фундаментальной монографии М.М. Блиева и В.В. Дегоева в развернутом виде обосновывается позиция авторов по экономическому и общественному строю горцев, методам политики России на Кавказе и, соответственно, характеризуется; военно-административная структура имамата и Черкесии в период Кавказской войны28. Роль казачества в Кавказской войне, история линейного казачества глубоко изучается последователями В.Б. Виноградова его учениками G.A. Коз-
Потто В.А. Кавказская Война. 5 т. Ставрополь, 1994; Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских.на .Кавказе. Т. 1, кн.1. СПб, 1871; Головчанский С.Ф. Первая, военная экспедиция против чеченцев в 1758 г. // Записки Терского общества любителей казачьей старины. - Владикавказ, 1914. - С. 113-120; Лапинский Т. Горские, народы Кавказа и их освободительная борьба против России./ЗИРГО, СПб, 1863.
26 См.: Дегоев В.В. «Большая игра» на Кавказе: история и современность. М. 2002; Черноус В.В.
Отечественная историография народно-освободительных движений на Северном Кавказе в 20-
50 годах ХГХ в.: наука в контексте политического процесса // Научная мысль Кавказа. 2003. №1
27 Блиев М.М. «Кавказская война: социальные истоки, сущность» (1983)[
28 Блиев М.М. Дегоев В.В. Кавказская война. М., 1994 (2001)
ловым, О.В. Матвеевым, А.В. Захаревичем 29. Ю.Ю. Клычников, тоже представляющий школу В.Б. Виноградова, показал военные события в более широком контексте российской политики на Северном Кавказе через призму геополитических факторов и противоречий .интеграции народов Северного Кавказа30.
Новый интересный подход - осмысление Кавказской войны через проблему личности и власти в условиях глубокой трансформации общества и обострения альтернатив развития предпринял В. Дегоев31. М.М. Блиев задался целью максимально полно Реконструируя в целостности ход событий на Северо-Восточном и Северо-Западном Кавказе в годы Кавказской войны, Блиев М.М. подтвердил, что непримиримое противоборство России и горцев Кавказа «основывалось главным образом на принадлежности воюющих сторон к слишком отдаленным друг от друга, исторически мало совместимым эпохам»32.
В рамках историографии советского периода наибольший интерес представляли работы, реконструирующие сюжет насильственных выселений северокавказских народов. До конца 80-х гг. XX века в СССР эта проблема входила в «закрытую зону» для исторического исследования. Первым открыл эту тему американский историк Р. Конквест. В работе «Советские депортации народов», автор, несмотря на скудость источников (помимо воспоминаний очевидцев - перемещенных лиц, использованы также показания репатриированных из Казахстана австрийских военнопленных, где они сталкивались со спецпоселенцами, признания одного советского офицера - перебежчика, участвовавшего в ряде операций по депортациям, и другие весьма шат-
Козлов С.А. Кавказ в судьбах казачества. СПб. 1996.. Великая Н.Н. Казаки Предкавказья в XVIII - ХГХв. Р н/Д 2001, сборники «Из истории культуры линейного казачества Северного Кавказа». Вып. 1-3. Армавир. 1999-2002 гг. и др
30 См.: Клычников Ю.Ю. Деятельность АЛ. Ермолова на Северном Кавказе (1816-1827). Ессен
туки 1999, Клычников Ю.Ю. Российская политика на Северном Кавказе (1827-1840). Пятигорск
2002
31 Дегоев В.В. Имам Шамиль: пророк, властитель, воин. М., 2001.
32 Блиев М.М. «Россия и горцы Большого Кавказа. На пути к цивилизации» (М. 2004)
кие и разрозненные источники), сумел дать близкую к реалистической хронологию и статистику депортаций, а также не совсем точную их географию. Все эти депортации Р. Конквест рассматривал как естественное продолжение колониальной политики.царской России33.
Из работ, выходивших на Западе, следует назвать изданную в 1978 г. на русском языке (в 1979 г. - на английском языке) книгу бывшего советского гражданина А. Некрича «Наказанные народы». Рукопись книги была написана еще раньше, когда автор жил в СССР и, в отличие от Р. Конквеста, имел возможность личного общения и сбора устных и письменных свидетельств у участников событий, побывавших на спецпоселении от начала и до конца - с момента поступления на спецпоселение в 1943-1944 гг. и до освобождения в 1956-1957 гг. Отдельные главы книги посвящены депортациям из Крыма, Калмыкии и Северного Кавказа, пребывания «наказанных» народов на спецпоселении и процессу их возвращения (или невозвращения) на свою родину после освобождения. С точки зрения наличия фактического материала работа А. Некрича заметно содержательней книги Р. Конквеста, но острейший дефицит документальных источников давал о себе знать. А. Некрич обозначил проблему депортаций в СССР (включая вопрос о жизни депортированных на спецпоселении) как целостную научную проблему34.
Первые отечественные публикации по этой проблематике появились только в конце 80-х гг. XX века во время перестройки, как следствие провозглашенной тогда гласности. Дискуссия сводилась к вопросу: что означают все эти репрессии, включая депортации и спецпоселенческую систему, - или деформации социализма или же нечто, органически присущее социализму .
33 Conquest, Robert. The Soviet Deportation of Nationalities. London, I960. Conquest R. W.
The Nation Killers-Soviet Deportation of Nationalities. London, 1960.
34 Nekrich A. M. Punisched peoples. New York, 1978.
35 Вормсбехер Г.Г. Немцы в СССР II Знамя. 1989. № И; Бугай Н.Ф. К вопросу о депортации на
родов в 30-40-е годы // История СССР. 1989. № 6; Курашвили Б.Н. Политическая доктрина Ста
лина // История СССР. 1989. № 5; Репрессированные народы Советского Союза: Наследие ста
линских депортаций: Отчет Хельсинкской группы по правам человека. Сентябрь, 1991.; Бугай
Н.Ф., Броев Т.М., Броев P.M. Советские курды: Время перемен. М., 1993; Чомаев К. Наказанный
народ. Черкесск, 1993.
Тема была продолжена в исследованиях А.А. Германа, A.M. Гонова, В. Убу-шаева, Д.В. Шабаева, П. Поляна и др.
В следующей группе проанализированы немногочисленные работы по истории терроризма в России. Отдельно необходимо выделить исследования, посвященные изучению такого явления в истории Северного Кавказа как аб-речество. В- отечественной литературе советского времени существование абречества объяснялось, преимущественно, особенностями «горского феодализма», основанного на «экономике набега»37, а Кавказская война была естественной защитной реакцией централизованного российского государства на эту экспансию38. Другим направлением развития историографии абречества было определение его как разновидности партизанской национально-освободительной борьбы. Его сторонники полагали, что «колониальные захваты царизма на Кавказе» вынудили горцев прибегнуть к ответным набегам. Фиксировалась определённая дифференциация в оценках: если набеги абреков, происходивших из низов, были для советских исследователей подобием социальной борьбы крестьян, то набеги, организованные адыгскими князьями или ханами Дагестана, определялись как «хищничество»39. По мнению
; Герман А.А. Немецкая автономия на Волге. 1918-1941. Автономная республика, 1924-1941. Саратов, 1994; Его же. Депортация немцев из Саратова, Саратовской и Сталинградской областей. Саратов, 1996; Гросул В.Я., Бугай Н.Ф. Очерки истории Тамани. М., 1996; Бугай Н.Ф. Л. Берия - И. Сталину: "Согласно Вашему указанию...". М., 1995; Малиновский А. Немцы в России и на Алтае. Барнаул, 1995; Бугай Н.Ф., Гонов A.M. Кавказ: Народы в эшелонах: 20-60-е годы. М., 1998; Бугай Н.Ф. Казачество России: Отторжение, признание, возрождение. 1917-1941 гг. М., 1999; Репрессии против этнических немцев: Наказанный народ. М., 1999;. Полян П. М. География принудительных миграций в СССР. М., 1998; Бруль В. Сравнительный анализ причин и последствий депортаций российских немцев, поляков, калмыков, литовцев, эстонцев, латышей в Сибирь. (1935-1965гг.) //Немцы России в контексте Отечественной истории: общие проблемы и региональные особенности. М., 1999;Бугай Н.Ф., Гонов A.M. Северный Кавказ: новые ориентиры национальной политики (90-е годы XX века). - М.: Новый хронограф, 2004;
37 Багиров А. Мюридизм и Шамиль // Большевик, 1950, XIII. С. 21-37; Смирнов Н. А. Реакционная сущность движения мюридизма и Шамиля на Кавказе. М., 1952; Фадеев А. В. О внутренней социальной базе мюридского движения на Кавказе XIX в. // Вопросы истории, 1955. № 6. С. 67-77.
Блиев М. М. Кавказская война, социальные истоки, сущность // История СССР, 1983. №2; Блиев М. М., Дегоев В. Кавказская война. М., 1994. С. 37-109. 39 Покровский Н. И. Обзор источников по истории имамата. М., 1939. С. 188.
крупного исследователя адыгских народов В. К. Гарданова, «в хищничестве были повинны только феодальные верхи, а не народные массы»40.
Современный отечественный исследователь В. Бобровников выделяет несколько основных этапов в истории абречества41: становление в эпоху Кавказской войны и антироссийских восстаний, завершившуюся к 1870-м гг.; период между двумя русскими революциями начала XX века; время гражданской войны - 40-е гг.; характеризуемая масштабным кризисом российской государственности постсоветская эпоха. Формы и значение абречества на разных этапах также были различны, хотя такие черты как наличие профессиональных банд, живших разбоем, члены которых уже не возвращались
« ~ 42
к мирной крестьянской жизни и хорошо сознавали свое изгойство , являлись общими.
Интересная концепция выработалась и у европейских исследователей А. Беннигсена и его дочери М. Беннигсен-Броксап43. Основываясь на идеях ранней советской историографии и развив их в дальнейшем, они предложили рассматривать кавказское абречество как «прогрессивное антиколониальное движение, поддержанное всеми слоями горского общества». Периодическое возобновление его на рубеже XIX-XX вв. и в 1920-40-е гг. для сторонников такого взгляда свидетельствовало о живучести национально-свободительных традиций горцев. Причем сама деятельность абреков рассматривалась не как сущность, а как одна из внешних форм проявлений такого движения.
Гарданов В. К. Общественный строй адыгских народов (XVIII - первая половина XIX в.). М„ 1967. С. 56.
41 Бобровников В. О. Абреки и государство: культура насилия на Кавказе // Россия и му
сульманский мир: Бюллетень реф.- аналит. информации / РАН. ИНИОН, Ин-т востокове
дения; Гл. ред. А. Вельский. М., 2000. 5 (95). С. 63.
42 Бобровников В.О. Суд по адату в дореволюционном Дагестане // Этнографическое обо
зрение, 1999. С. 31-45.
См., например: Bennigsen A., Lemercier-Quelquejay Ch. Le soufi et le commissaire. Les confreries musulmanes en URSS. Paris, 1986; Bennigsen Broxup M. Caucasian Muridism in Soviet historiography II Jemaleddin of Kazikumukh. Naqshbandi treaty. Oxford, 1986. P. 5-6, 14; The North Caucasus Barrier. The Russian advance towards the Muslim world. Ed. by M. Bennigsen Broxup. London, 1992. P. 112-117.
Тема терроризма в истории России была раскрыта в работах О.В. Буд-ницкого. Он одним из первых в отечественной историографии предпринял попытку выработать концепцию истории терроризма в российском освободительном движении. Терроризм рассматривается как специфическое явление, свойственное российскому революционному движению на протяжении полувека. В работе исследуется генезис террористических идей, рассматриваются взаимовлияние идеологии и практики терроризма, этические и психологические основы различных его направлений, идейная борьба по вопросам применения террористической тактики между различными течениями в российском революционном движении; прослеживается воздействие терроризма на российское общество и власть44. Продолжая тему исследований О.В. Будниц-кого, такие авторы как Нечипоренко О.М., Суворов А.И., Мозохин О.Б. в своих работах проанализировали истоки и специфику российского политического терроризма. Историк права Мозохин О.Б. интерпретировал выступле-ния российского крестьянства как «крестьянский терроризм» .
Несомненно, особый интерес в рамках заявленной темы представляет работа Н. Д.Литвинова и Ш. М Нурадинова, которые проанализировав террор как революционное насилие, уделили пристальное внимание созданию армянской и грузинской революционных партий, назвав их этнонациональ-ными. В конце XIX - начале XX века на Кавказ обрушились идеи панисламизма — создания всетюркского государства на основе ислама (союз «Дфай» и партии «Гумет», «Мудафе», «Иттифаг», «Эшемс», действовавшие на Кавказе). Основным фактором распространения терроризма на Кавказе авторы
Будницкий О.В. Терроризм в российском освободительном движении: идеология, этика, психология (вторая половина ХГХ - начала XX в.) М.: "Российская политическая энциклопедия" (РОССПЭН), 2000.; Будницкий О.В. Терроризм глазами историка. Идеология терроризма// Вопросы философии, № 5,2004.
См.: Нечипоренко О.М. Истоки и специфика российского политического терроризма // Актуальные проблемы Европы. 1997. №4. С. 165-172; Суворов А.И. Политический терроризм в России. Истоки, структура, особенности Закон и право. - 2002. - № 8. - С. 71-77. Мозохин О.Б. Крестьянский терроризм (20-е начало 30-х годов XX в.) // Закон и право. -2002.-№5.-С. 63-66.
назвали активное вмешательство из-за рубежа в кавказские социальные процессы, прежде всего Польши, Турции, Персии46.
Вполне уместным в рамках заявленной темы показалось оформление группы, объединившей результаты систематизации работ по проблемам ислама, его трансформации и распространении на современном Северном Кавказе. Сюда вошли работы-Ланды Р:Г., Авторханова А., Добаева И.П., Силантьева Р., Асадуллина Ф.А., Мухаметшина P.M., Юнусовой А47.
Эти исследователи предприняли попытку оспорить точку зрения исламского духовенства, которые заявляют, что «разных» исламов не существует, есть только один-единственный, «правильный», «правоверный» ислам, который, что естественно, для духовенства того или иного направления в исламе, представлен тем направлением в исламе, к которому принадлежит данная группа духовенства.
Но с точки зрения исламоведения, ислам бытует в форме различных течений и направлений, которые сформировались исторически и, различаясь между собой, порой очень существенно, вплоть до взаимного физического уничтожения сторонников (примером, далеко не единственным, подобной борьбы является кровавая шиитско-суннитская рознь в Ираке, Пакистане, Ливане), представляются равноценными, одинаково исламскими48.
В это же блок вошли работы, обсуждающие проблему ислама и власти. Это, прежде всего, работа дагестанского социолога Энвера Кисриева «Ислам и власть в Дагестане», а также работа Зураба Тодуа, который изучил «политический ислам» в «исламских» регионах бывшего СССР.49 Жизнь мусульман одного из российских регионов - Северного Кавказа под этнографиче-
Литвинов Н. Д., Нурадинов Ш. М. Кавказский террор в Российской империи. М., 1999
47 См.:Силантьев Р. Новейшая история ислама в России. М.: «Алгоритм», 2007; Асадуллин
Ф.А. Ислам в Москве. М.: Логос, 2007; Мухаметшин P.M.. Ислам в Татарстане. М.: Логос,
2007; Юнусова А. Ислам в Башкортостане. М.: Логос, 2007; Ланда Р.Г. Ислам в истории
России. М ., 1995; Авторханов А. Империя Кремля. М.,1991, с. 58; Из истории ислама в
Чечено-Ингушетии. Грозный, 1992.
48 Малашенко А. Исламское возрождение в современной России. М.: Моск.Центр Карнеги, 1998
49 Кисриев Э. «Ислам и власть в Дагестане», М.ЮГИ, 2004; Тодуа 3. Экспансия ислами
стов на Кавказе и в Центральной Азии. М.: 2006.
ским углом зрения рассматривается в книге Владимира Бобровникова «Мусульмане Северного Кавказа: обычай, право, насилие. Очерки по истории и этнографии права Нагорного Дагестана»50.
В целом, проведенный анализ позволил сформулировать проблему и определить цели исследования.
Основной целью исследования следует обозначить исторический анализ возникновения и развития терроризма на Северном Кавказе. Исходя из поставленной цели, определяются основные задачи исследования:
Расширить, конкретизировать и обобщить представления об источниках и определяющих факторах возникновения и развития терроризма на Северном Кавказе; выяснить методологические основы анализа терроризма: подходы, содержание, классификация; проследить этапы развития терроризма на Северном Кавказе и формы его генезиса; определить общие и особенные черты данного явления в региональных и общемировых рамках; выделить исторические предпосылки возникновения терроризма на Северном Кавказе; выявить региональную специфику развития терроризма; проанализировать современное состояние терроризма на Северном Кавказе в контексте исторического развития данного явления.
Источники. Источниковую базу диссертации составляет комплекс опубликованных и впервые вводимых в научный оборот архивных документов. Анализ и систематизация выявленных в ходе исследования материалов позволили классифицировать их следующим образом:
нормативно-правовые акты - это международные конвенции, соглашения, декларации; государственные законы и подзаконные акты России, стран СНГ, других государств мира;
ведомственная делопроизводственная документация - циркуляры Министерства внутренних дел и Департамента полиции; материалы, содер-
Бобровников В. Мусульмане Северного Кавказа: обычай, право, насилие. Очерки по истории и этнографии права Нагорного Дагестана. М.: «Восточная литература», 2002
жащие сведения о количестве и роде преступлений- - ведомости о происшествиях, отчеты начальника сыскного отделения, рапорты приставов о происшествиях и т.д.; аналитические и информационные материалы, ведомственная и межведомственная переписка;
- периодические издания - центральная и региональная периодика
- мемуары - мемуары-«современные истории», мемуары-
автобиографии;
- Интернет-ресурсы - информационные порталы и сайты правительст
венных и общественных структур.
Основной пласт документов представлен материалами, выявленными в центральных и региональных архивах. В ходе исследования выявлены и введены в научный оборот материалы Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ, Москва), Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ, Москва), Российского Государственного военно-исторического архива (РГВИА, Москва), Российского Государственного военного архива (РГВА, Москва), Центрального Государственного архива Республики Дагестан (ЦГА РД, Махачкала), Государственного архива' Ставропольского края (ГАСК, Ставрополь), Текущего архива Комитета Ставропольского края по делам национальностей и казачества (Ставрополь)
Базовым источником для выявления состояния конфликтности на Северном Кавказе послужили так называемые «Ведомости о происшествиях», составлявшихся в канцелярии Ш-го Отделения, а также в регионе в канцелярии Гражданского Губернатора Кавказской области, Командующего войсками на Кавказской линии и в Черномории, при управляющем гражданской частью Ставропольской губернии, Общем управлении Кавказской области и других два.раза в месяц. В них обобщались данные рапортов, подаваемых с мест. Таким образом, это была форма отчетности, фиксировавшая все происшествия на местах. Ведомость, составлявшаяся в канцелярии Ш-го Отделения предназначалась для информирования императора и нескольких верховных сановников о положении дел в стране. Эти материалы свидетель-
ствуют о том, что Кавказ на протяжении всего XIX века входил в число зон хронической конфликтности.
О сохранении напряженности в регионе свидетельствуют материалы фондов как дореволюционного периода в РГВИА, ГАСК,.ЦГА РД, так и последующих в ГАРФ, РГВА, РГАСПИ, вплоть до современного в Текущем архиве Комитета Ставропольского края по делам национальностей и казачеству51.
Документы, хранящиеся, в последнем из выше упомянутых архивов, представляют исключительную значимость для данного исследования. Систематизация, и анализ материалов Межведомственной комиссии по противодействию терроризму, политическому, национальному и религиозному экстремизму Совета по экономической и общественной безопасности Ставропольского края и о работе органов исполнительной власти Ставропольского края действующих в сфере межнациональных и межконфессиональных отношений,, по принятию воспитательных, пропагандистских мер; направленных на предупреждение экстремистской деятельности региональных общественных организаций позволяют интерпретировать феномен современного терроризма. В результате такой аналитической обработки материалов становится возможной выявление современной региональной специфики терроризма, оформление его вполне исчерпывающей характеристики. На основе этих материалов были определены современные методы, цели, объекты, субъекты террористической деятельности не только на Ставрополье, но и на Северном Кавказе в целом.
ГАРФ. Ф. Р-9478 - Главное управление по борьбе с бандитизмом (ГУББ) Министерства внутренних дел СССР (1938-1950); РГАСПИ Ф. 17 Центральный комитет КПСС (ЦК КПСС) (1898, 1903-1991); Ф. 274 - Центральный комитет Партии социалистов-революционеров (эсеров) (1901-1923); РГВИА. Ф. 38 Департамент Генерального штаба; Ф. 400 Главный штаб; РГВА. Ф. 25896 Управление Северо-Кавказского военного округа; ЦГА РД. Ф. 2 Кизлярского коменданта; ГАСК. Ф: 70 — Канцелярия управляющего гражданской частью в Ставропольской губернии (1833,1836,1842-1858,1872 гг.); Ф. 71 - Общее управление Ставропольского округа (1827-1850 гг.); Ф. 79 - Общее управление Кавказской области (1822-1847 гг.); Ф. 87 - Канцелярия гражданского губернатора Кавказской губернии, г. Георгиевск (1801-1822гг.); Ф. 101 - Канцелярия Ставропольского губернатора (1848-1919 гг.); Ф. 444 - Канцелярия гражданского губернатора Кавказской области (1822-1847 гг.)
Информационные материалы по плану борьбы с терроризмом, материалы к докладам Совета по экономической и общественной безопасности Ставропольского края, организационные документы Комитета Ставропольского края по делам национальностей и казачества, постановления и сопроводительные выписки из протоколов заседаний Совета по экономической и общественной безопасности Ставропольского края позволили оценить роль государства в борьбе с «чумой 21 века».
Желание достичь адекватности в интерпретации многомерного феноме
на терроризма обусловило привлечение значительного и разнообразного
опубликованного материала. В силу этого комплекс архивных документов
был дополнен опубликованными нормативно-правовыми актами. Часть этих
документов опубликованы в «Актах, собранных Кавказской археографиче
ской комиссией)» (далее - АКАК), вышедшие в свет в 1886-1904 гг. в 12 то
мах. Эта публикация является официальным изданием документов, в первую
очередь обосновывающих правомерность действий имперского правительст
ва, и в силу тенденциозности и отрывочности их подбора дает лишь поверх
ностное представление о событиях на Северном Кавказе в исследуемый пе
риод. f
Об отношениях России с чеченцами свидетельствуют источники того времени - опубликованные документы Архива внешней политики России: «Постановление, заключенное с чеченцами о вступлении их в подданство России», «Клятвенное обещание чеченских старшин при вступлении в подданство России», «Пункты, на которых чеченский народ обязывается быть в верноподданичестве Всероссийской империи» (1807 г.).52
Указы, доклады по вопросам политики России в регионе по характеру своему представляют самостоятельный единый комплекс материалов, позволяющий проследить процесс разработки планов русского правительства на Северном Кавказе и условий их реализации. Значительное количество доку-
Документальная история образования многонационального государства Российского. Книга первая. Россия и Северный Кавказ в XVI-XIX вв. М., 1998.
ментальных материалов по данной проблеме содержится в иных сборниках документов. В частности: Адаты Дагестанской области и Закатальского округа (Тифлис, 1849); документы из Полного собрания законов Российской Империи (ПСЗРИ); Декреты ВЦИК от 1921 года и Постановления ВЦИК РСФСР (Декреты Советской власти. М., 1957 г.); Конституция и конституционные акты РСФСР 1918-1937 гг. (М., 1940 г.).
В- комплекс опубликованных документов вошли и международные конвенции, соглашения, декларации; государственные законы и подзаконные акты России, стран СНГ, других государств мира, которые, с одной стороны, позволяют уточнить дефиницию понятия «терроризм», а с другой - показывают, как развивается система противодействия терроризма, как совершенствуются механизмы компенсации материального ущерба от террористических актов через институты мировой финансовой системы.
Говоря о таком виде источников, как центральная и региональная периодика, следует особенно подчеркнуть, насколько огромны возможности активного воздействия СМИ на политическое сознание и поведение" граждан. Это свидетельствует о важнейшей роли «четвертой власти» в современном обществе. Подчас «медиократы» не столько отражают и интерпретируют действительность, сколько конструируют ее по своим правилам и усмотрению.
СМИ в процессе возникновения и активизации экстремистских устремлений, а также в плане перерастании экстремизма в терроризм можно сравнивать с мощным оружием. Печатные периодические издания, особенно негосударственные, позволяют себе открыто сотрудничать с экстремистами и регулярно предоставляют место для статей политических экстремистов. СМИ сеются провокационные слухи и распускаются небылицы о политических противниках и подвергаемых остракизму партиях, учениях, организациях или инициативах, нагнетается атмосфера массового психоза и социальной истерии, чреватая взрывами как не спровоцированного, спонтанного, так и организованного, управляемого и официально поощряемого социального на-
силия, часто проявляющего себя террористическими актами. Но возможности средств массовой информации можно использовать и в противодействии терроризму. В рамках данного исследования материалы СМИ рассматривались как источник, раскрывающий уровень бытового сознания.
С этой точки зрения столь же ценными являются Интернет-ресурсы. Анализ материалов портала «Абреклэнд», объединившего сайты правительства ЧР, Агентства «Нохчи ву», ГИА «Грозный-Информ», выполненный в рамках данного исследования, дал возможность познакомиться с отношением к такому явлению как абречество, с оценкой политической резистентности как особой черты ментальносте чеченцев, аварцев и других горских народов.
Сайты Интернет-СМИ «Кавказский узел», независимого электронного средства массовой информации, учрежденного Международным обществом "Мемориал" и функционирующего под эгидой информационного агентства "МЕМО.РУ", и электронного общественно-политического издания «Спецназ России» региональной общественной организации «Ассоциация ветеранов подразделения антитеррора «Альфа» представляют позиции противников терроризма. Названные Интернет-СМИ отличает правозащитная направленность, энциклопедичность и представление различных точек зрения. Здесь публикуются актуальные материалы о современной жизни Кавказа, о событиях и процессах, происходящих в регионе, включая материалы местных СМИ, документы и законодательные акты, справочную информацию об истории, этносах, религиозных и культурных традициях региона, научную литературу, аналитические обзоры и комментарии, сведения о неправительственных организациях, политических и общественных деятелях, региональных средствах массовой информации.
В' круг источников проведенного исследования были включены и мемуары. Мемуары - особый вид источников личного происхождения. В зависимости от цели, которую преследуют авторы мемуаров, их можно подразделить на несколько видов. В работе использованы мемуары-«современные ис-
тории» — это мемуары, целью которых является индивидуальная фиксация значимых событий для передачи их в эволюционном целом. Среди них воспоминания военных - генералов Ермолова, Торнау, Мусы-Паши Кундухова, Трошева, государственных служащих Абубакарова, Хасбулатова и др.
В целом, комплекс документов позволил адекватно раскрытьтему. Методологическая основа диссертации, базируется на принципах историзма и системного подхода. Следование принципу историзма позволило рассмотреть явление терроризма в конкретно-исторической обусловленности. В рамках системного подхода стало возможным воспринять северокавказскую историческую действительность как совокупность взаимосвязанных, взаимодействующих объектов.
Примененные историко-типологический и историко-генетический методы позволили определить общее и особенное в культуре насилия северокавказского общества и определить причины ее сохранения и трансформации. В ходе исследования были применены универсальные методы дедукции, описания, синтеза. В соответствии с междисциплинарным характером объекта исследования были привлечены методы политологии и социологии - институциональный метод, который предполагает, что в центре исследования должны находиться политические структуры, их свойства и взаимосвязи, а также фиксированные нормы, на основе которых функционируют эти институты; метод контент-анализа материалов периодических изданий. Научная новизна исследования заключается в следующем:
выявлены и систематизированы основные исторические предпосылки возникновения и развития терроризма на Северном Кавказе;
определена роль религиозного обоснования террористической-деятельности на, Северном Кавказе;
раскрыт генезис основ террористической практики на Северном Кавказе в XIX веке;
определены место и роль абречества в процессе развития террористической практики на Северном Кавказе;
исследован феномен политического бандитизма на Северном Кавказе в 1920-40-е годы как основной формы террористической практики в регионе в первой половине XX века;
предложена авторская периодизация процесса развития современного терроризма на Северном Кавказе на рубеже XX-XXI веков.
Практическая значимость работы. Положения и выводы, изложенные в диссертации, могут представлять методологическую основу для продолжения исследования терроризма на Северном Кавказе в современном историческом процессе. Результаты диссертационного исследования могут быть использованы для создания целостной концепции развития данного явления в регионе, прогнозирования возникновения его новых видов- и форм, а также возможностей адекватного противодействия терроризму, как на региональном, так и на международном уровне.
Основные положения работы также могут быть использованы при выработке внутренней и внешней политики государства по'проблемам обеспечения национальной безопасности Российской Федерации, практическим действиям по противодействию терроризму как в Северо-Кавказском регионе, так и в целом в Российской Федерации; фактологический материал исследования и его теоретические обоснования может использоваться органами местного самоуправления субъектов Южного Федерального округа, сотрудниками правоохранительных структур, работниками СМИ ЮФО, представителями общественно-политических и культурно-просветительских организаций. Результаты исследования могут быть внедрены в учебный процесс в ВУЗах при изучении курсов «Отечественная история», «Новейшая история-России» и инновационных курсах по выбору, посвященных проблемам терроризма и безопасности на Северном Кавказе.
Апробация результатов исследования Основные положения и выводы диссертации, полученные на различных стадиях исследования, обсуждались на кафедре археологии и региональной истории Ставропольского государственного университета, получили практическую апробацию на следующих научных
и научно-практических конференциях: «Университетская наука - региону» и «Социально-политические и культурно-исторические проблемы современности: философская рефлексия и научный анализ». Также они изложены в публикациях автора: «Проблемы определения понятий «терроризма» и «между народного терроризма», «Исторические корни терроризма в России», «Религиозный фактор и его роль в религиозном обосновании террористической деятельности на Северном Кавказе: исторический опыт и современная практика», «Политический бандитизм на Северном Кавказе в 1920-1940-е годы как предтеча современного терроризма в регионе», «Место криминального терроризма в террористической практике Северного Кавказа в конце XX века», «Террористическая практика в условиях социально-политических катаклизмов (на материалах Северного Кавказа 1920-1940-х годов)» общим объемом 2,2 п.л.
Структура диссертации. В соответствии с особенностями научной литературы и источников по изучаемой проблеме структура диссертации выглядит следующим образом: введение, основная часть, состоящая из трех глав, включающая каждая по два параграфа, заключение, список источников и литературы, приложения.
Теоретико-методологические подходы к изучению терроризма
Теоретическое осмысление явления-терроризма, как одного из опасных для человечества, является весьма актуальным, так как без выяснения его причин и сущности, его новых черт, его связи с комплексом происходящих перемен в мире, сложно вести борьбу с ним. Из-за своей глобальности и многомерности явление терроризма как объект изучения включен в исследовательское поле многих научных дисциплин. Проблемы терроризма исследуют философы, культурологи, психологи, антропологи, социологи, политологи, психологи, религиоведы, историки. Их усилия направлены на осмысление социокультурной природы терроризма.
В рамках философского и общесоциологического познания присутствует обстоятельный анализ релевантного терроризму понятия насилия. Так, большое разнообразие концептуальных представлений о природе и сущности насилия можно найти в трудах Дж. Локка, Т. Гоббса, Г. Гроция, Ф. Бэкона, И. Канта, Г. Гегеля, К. Маркса, Ф. Энгельса, Ф. Ницше, X. Ортеги-и-Гассета.
Все они рассматривали насилие как социально-политический феномен и констатировали положение, что насилие сопровождает человечество на всех этапах его исторического развития. Как правило, закат одних цивилизаций и обществ, последующее становление и развитие других, переселение народов, утрата привычных связей и очевидности устоявшихся ценностей обязательно приводило к насилию, которое меняло картины мира и повседневности жизни человека. Насилие может проявляться в виде необходимости и неизбежности чрезвычайных властных полномочий, «прерогатив власти» ( Дж. Локк), оно необходимо для исправления описанного Гоббсом естественного состояния «войны всех против всех» и испорченности человеческой природы посредством революционных преобразований. И если у Е. Дюринга насилие есть основа социального и политического устройства, то у К. Маркса и Ф. Энгельса, признававшими в качестве таковой основы материальные достижения, насилие играет так называемую «революционную роль», выступая «повивальной бабкой» всякого стареющего общества. Иначе говоря, насилие представляет собой орудие разрушения устаревших социально-экономических и политико-идеологических форм54.
В общесоциологическом знании существует устойчивая традиция отнесения к насилию различных форм социально-политических противоречий — между государствами и внутри них. Так, Сократ считал проявлением насилия мятежи и войны. Насилие и войны являлись равнозначными понятиями для многих мыслителей и в более поздние времена (П.А. Кропоткин, ВСФ. Малиновский, А. Швейцер55 и др.) Многие мыслители рассматривали военное насилие как «естественное состояние» человечества, двигатель или регулятор социальной жизни (Гераклит Эфесский, Аврелий Августин, Ф. Ницше, А. Бергсон56). Связь насилия и социальных конфликтов, классовой борьбы подчеркивали Л. Троцкий, К. Поппер, Б. Рассел57.
Причины конфликтности как перманентного состояния северокавказской территории в XIX - начале XX вв
Вхождению Северного Кавказа в состав Российской империи предшествовал длительный, продолжавшийся не одно столетие, процесс становления русско-кавказских связей, в ходе которого зародилась, окрепла и реализовалась тенденция к присоединению. Но до начала XIX века военно-административная власть и законы Российской империи так и не распространились на территории Северного Кавказа189. Территория оставалась феодально-раздробленной, а многочисленные народы находились под управлением местных князей и общинных верхов, которые многократно меняли свою позицию по отношению к Российской империи. Однако возрастание военной и политической мощи последней в Северном Причерноморье и Предкавказье, заселение этой территории крестьянами и казаками, явилось необходимым фактором усиления ориентации коренных народов на Россию190. д.
По мере присоединения кавказских территорий перед Россией вставала проблема управления ими. Предстояло найти такую форму имперского присутствия в этом.регионе, которая, прежде всего, позволила бы обеспечить социально-политическую стабильность. Дело осложнялось целым рядом факторов. С точки зрения языка, религии, культуры, внутреннего устройства, кавказские государственные, полугосударственные и догосударственные образования- были неоднородными!91. Внутри них зачастую царили раздробленность и усобицы, а между ними - вражда и соперничество. Административно-судебное единообразие существовало лишь,в пределах одной территориально-политической единицы. Однако пользы от такого единообразия, как правило, было немного, ввиду произвола правителей и феодалов, хаоса в поземельных отношениях и налогообложении, междоусобных раздорах и разбоях, сопровождаемых нескончаемой кровной местью192.
Местные владетели и народы считали, что Россия брала их под свое покровительство, но это не означало умаление их самостоятельности, обычаев, верований, нравов и т.д. Русские власти зачастую понимали «подданство» буквально, что приводило к острым конфликтам, кульминацией которых стала Кавказская война193.
В этот период началось оформление основополагающих тенденций управленческой стратегии Российской империи, которые в дальнейшем совершенствовались в рамках Кавказского Наместничества: тенденция подчиненности гражданской формы управления военной, тенденция централизации власти, обеспечение лояльности со стороны горской феодальной знати, сочетание военных методов и планомерных мероприятий политического и экономического характера194.
Влияние постсоветских политических процессов 90-х годов XX века на северокавказское общество
В- результате радикальной социальной трансформации начала 1990-х годов в России произошла диверсификация как экономических, так и политических ресурсов. В этих условиях получили развитие две параллельные тенденции. С одной стороны, децентрализация, которая наиболее ярко проявилась в «параде суверенитетов». С другой стороны, в стране произошла диверсификация региональных политических процессов. Так же как и другие регионы, Северный Кавказ сделал огромный скачок от обществ с относительно единообразной централизованной структурой власти к крайне разно-планово организованным обществам- с большим количеством группировок, борющихся за власть, влияние и природные ресурсы3".
Крах коммунистического режима в 1991 г. и последующий развал СССР, предложение Бориса Ельцина «получить столько суверенитета, сколько можно переварить», закон о реабилитации депортированных народов, принятый в 1991 г., вывод российских федеральных войск из Чечни в 1991 г. и возникшее в результате этого представление, что федеральный центр не будет силой устанавливать свой порядок, стимулировали северокавказских политиков использовать новые возможности в.своих целях. Многие политики, стремясь представить своим избирателям картину лучшего будущего, обратились к планам политической модернизации. Республиканские власти» и лидеры национальных движений начала 1990-х годов в своих заявления обещали представительскую демократическую власть, рационализацию власти и увеличение вовлеченности в нее населения312.
Каждое заявление обязательно заканчивалось утверждением чисто этнических ценностей, обещанием национальной независимости (для чеченцев), создания моноэтнической республики (для ингушей и балкарцев), объединения с этнически родственными группами (для осетин и лезгин) и вернуть земли, утраченные во время депортаций, восстановив тем самым историческую справедливость. Это было подтверждением того, что, в отличие от регионов, заселенных русскими, на Северном Кавказе коммунистическое государство не вытеснило все остальные формы социальных связей. Здесь сохранились и национальное самоощущение, и ислам. Вакуум, возникший после краха советской системы социальных ценностей, был быстро заполнен этническими, клановыми и родственными социальными связями, на которые можно было опереться в условиях неопределенности. Северокавказские народы продемонстрировали наличие глубокого национального чувства, которое в начале 1990-х годов посчитали коммунистическим предрассудком?13.
Политизировавшись за время перестройки, этносы Северного Кавказа дали выход всем накопившимся обидам и претензиям. Стремясь к восстановлению исторической справедливости или же выражая желание занять более высокое по сравнению с соседними этническими группами положение, все этнические группы, демонстрировали одно и тоже желание - сохраниться как самостоятельное сообщество, не допустить стирания своей этнической идентичности. Для всех показалось логичным начать с,обоснования-и подтверждения своей этничности, своего исторического существования здесь на северокавказской территории. Началась борьба взаимоисключающих взглядов на историю и интенсивные поиски национальных героев. Урбан М. Социальные отношения и политические практики в посткоммунистической
