Содержание к диссертации
Введение
Раздел 1. Методология, историография и источники изучения российской судебной реформы 1864 года 17
Раздел 2. Реорганизация судебной системы как общественно-политическая проблема пореформенной России 83
Раздел 3. Общественно-политический контекст проблем становления и развития российского суда присяжных 172
Раздел 4. Общественно-политическая борьба 1864-1904 гг. по вопросам совершенствования основных структурных элементов судебной системы 204
Раздел 5. Общественное значение мирового суда и дискуссии по проблемам его организации и деятельности 306
Раздел 6. Крестьянское восприятие правосудия и законности и проблемы эволюции волостного суда в общественной жизни 1864-1904 гг. 371
Заключение 423-436
Список использованной литературы и источников 437
- Методология, историография и источники изучения российской судебной реформы 1864 года
- Реорганизация судебной системы как общественно-политическая проблема пореформенной России
- Общественно-политический контекст проблем становления и развития российского суда присяжных
- Общественно-политическая борьба 1864-1904 гг. по вопросам совершенствования основных структурных элементов судебной системы
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования определяется тем обширным комплексом проблем, которые объективно стоят перед Россией, идущей по пути формирования гражданского общества и правовой государственности. Среди прочего, важным условием успеха развернувшихся модернизационных процессов является проведение судебной реформы. Лишь независимая и эффективная система судопроизводства, обеспечивающая должный уровень законности в государственно-правовой, экономической и социальной сферах, надежную защиту прав граждан, может стать залогом по-настоящему гармоничного развития страны.
Понимание того, что, несмотря на видимую хаотичность, рыночная экономика, прежде всего, предполагает наличие правового государства, стало исходным пунктом выработки концепции судебной реформы, принятой по предложению Б.Н. Ельцина в 1991 году Верховным советом РФ. Однако и два десятилетия спустя эта реформа остается незавершенной, причем суды, их деятельность вызывают все большие нарекания в обществе. Отмеченные факты доказывают, что становление в России демократического правового государства и гражданского общества на практике сопряжено не только со значительными трудностями политического, но и научно-теоретического плана. В частности, выработка осмысленной, обоснованной концепции реформ, определяющая судьбу либеральных преобразований в стране, в немалой степени зависит от осмысления опыта прошлого, предполагает изучение исторического опыта российской модернизации, строительства правового государства, эволюции его основных институтов.
В данном контексте исключительный интерес представляет осмысление опыта разработки и реализации уникальной судебной реформы 1864 года, даже в условиях абсолютизма достаточно полно, с учетом национальной специфики, воплотившей основные достижения передового западноевропейского судоустройства и судопроизводства, основанного на либерально-демократических принципах.
Историографический анализ проблемы, проведенный в первом разделе, показал, что, хотя она нашла отражение в отечественной и зарубежной историографии, а также в историко-правовых исследованиях, тем не менее, нуждается в дополнительном изучении.
Объектом исследования определен исторический опыт разработки и реализации имперской судебной реформы 1864 года.
Предмет исследования - общественно-политический аспект судебной реформы 1864 года.
Целью работы является выяснение места судебной реформы 1864 года в общественно-политической жизни пореформенной России, изучение ее влияния на российский политический процесс.
Задачи исследования:
- охарактеризовать степень научной изученности, методологическую основу, источниковую базу проблемы и с учетом этого определить ее слабо разработанные аспекты и перспективы дальнейшего исследования;
- комплексно исследовать процесс эволюции судебной системы как особой общественно-политической проблемы пореформенной России;
- проанализировать феномен суда присяжных, общественно-политический контекст процессов его становления и развития;
- осветить общественно-политическую борьбу по вопросам трансформации основных элементов судебной системы - прокуратуры, следствия, адвокатуры;
- охарактеризовать общественное значение мирового суда, дискуссии по проблемам его организации и деятельности;
- рассмотреть особенности крестьянского восприятия правосудия и законности, общественные дискуссии по проблемам эволюции волостного суда.
Хронологические рамки исследования охватывают период 1864-1904 гг., отразивший общественно-политические процессы пореформенной эпохи. Нижние границы периода связаны с финальной стадией разработки судебной реформы и началом ее реализации. Несмотря на противоречивость процессов утверждения новых судебных установлений на территории Российской империи, изменения фундаментальных основ судоустройства и судопроизводства, в принципе, сохраняли общую логику вплоть до эпохи революционных потрясений 1905-1907 гг. Поэтому верхние границы хронологических рамок исследования ограничены 1904 годом.
Территориальные рамки исследования определены в соответствии с административно-территориальным делением имперской России. Внимание автора акцентировалось на различных регионах страны, по мере их поэтапного вступления в полосу реформирования судебной системы.
Анализ степени изученности проблемы и характеристика источниковой базы диссертации проведены в 1 разделе работы.
Научная новизна исследования определяется, прежде всего, тем, что в нем, на основе обширного массива документов, осуществлено комплексное научно-историческое осмысление места и роли судебной реформы 1864 года в общественно-политической жизни имперской России.
Исследованием установлено, что выработка и реализация судебной реформы обусловили нарастание общественно-политического противостояния, уже в 1860-70-е годы не просто скорректировавшего позиции различных сил, но приведшего к четкому их размежеванию, переходу от «журнальных», «литературных» партий к все более оформленным течениям общественной мысли. В процессе обсуждения реформы, по сути, произошло рождение российской общественности, заявившей о своем праве намечать ориентиры модернизации. В итоге, растущая консолидация передовых сил перед лицом власти, с одной стороны, позволила сохранить основные прогрессивные черты реформы, а с другой - расколола общество на непримиримые лагеря.
Изученные материалы позволяют сделать вывод о том, что основным демократическим достижением судебной реформы стало утверждение суда присяжных, оказавшего огромное влияние на эволюцию правосознания всего российского общества, причем, учитывая роль крестьян как присяжных заседателей, не только «просвещенного». Несмотря на активность противников реформы, доказывавших неготовность страны к суду присяжных, именно общественное мнение остановило контрреформы, позволило превратить новый суд во вполне действенный орган, противостоящий беззаконию.
Очевидно, что, в борьбе за сохранение основ реформы, либеральная общественность, ориентируясь на защиту суда присяжных, не смогла в полной мере адекватно оценить значимость других важных судебных институтов. В то время как администрация стремилась вернуть утраченные рычаги влияния через усиление контроля над судебным следствием, прокуратурой, общество не оказало на нее должного воздействия. Оно в основном оказалось занятым дискуссиями о роли адвокатуры, спорами об адвокатской этике. Между тем, принимавшиеся властями меры по свертыванию демократических принципов судопроизводства затронули адвокатуру в гораздо меньшей степени.
Документы показывают, что отмеченный перекос, как результат своего рода «ценностного разрыва» между потребностями широких народных масс и «образованного общества» в полной мере проявился в ходе публичного обсуждения ряда важных проблем. В частности, общество, отстоявшее суд присяжных, не встало так же активно на защиту судов мировых. Недооценив угрозы со стороны бюрократии этому институту, сыгравшему важную роль в приобщении населения к нормам современного права, оно оказалось на четверть века отброшенным в плане развития не только данного вида судопроизводства, но и системы местного самоуправления в целом.
Проведенный анализ позволяет утверждать, что особую трудность для становления в стране судебной системы, основанной на западных образцах, создавала пестрота и многослойность правовой культуры населения пореформенной эпохи, при преобладании в ней разлагающихся норм традиционного права. В данной ситуации особенно негативное значение имели, с одной стороны, нетерпимость и торопливость интеллигенции, в частности, стремившейся быстрее, любой ценой добиться упразднения «реликтового» волостного суда, а с другой – усиление в деревне бюрократического произвола. Это заметно усилило правовой хаос, создав условия для популярности радикальных революционных идей.
Методологической основой диссертации является диалектико-материалистическое понимание содержания исторического процесса. Теоретическая основа исследования связана с комплексным анализом широкого круга философских, историософских, исторических, историко-юридических трудов. Опора на них позволяет выделить три группы методов: общенаучные, специально-исторические, методы смежных наук.
Научно-теоретическая и практическая значимость исследования состоит в научном анализе исторического опыта разработки и реализации судебной реформы 1864 года, ее влияния на общественно-политическую жизнь России, что, в свою очередь, определяется направленностью на решение задач, стоящих перед государством в сфере судопроизводства в условиях формирования основ гражданского общества и правового государства. Его результаты позволяют составить более полное и рельефное представление не только об основных направлениях политико-правовой модернизации России, но и о тех глубинных взаимосвязях, которые определяют наиболее существенные черты эволюции российской государственности.
Результаты исследования могут быть полезны для дальнейшей разработки актуальных проблем истории российского общества, в частности, при подготовке обобщающих и специальных трудов, посвященных эволюции судебной системы государства, в лекционных курсах и т.д.
Апробация результатов диссертационного исследования. Основные положения диссертации изложены в научных публикациях общим объемом 55,8 печатных листов. О результатах исследования автор докладывал на научных конференциях по проблемам российской истории.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, шести разделов, заключения и списка источников и литературы.
Методология, историография и источники изучения российской судебной реформы 1864 года
Приступая к изучению феномена российской судебной реформы 1864 года, его влияния на общественно-политические процессы пореформенной эпохи, следует отметить, что для любого народа, стремящегося построить по-настоящему демократическое гражданское сообщество, политическая самореализация граждан в повседневной жизни, в том числе в сферах судопроизводства, обеспечения своих законных прав, приобретает огромное, по-настоящему принципиальное значение.
В то же время, как это еще раз показал опыт недавних российских реформ 1990-х годов, в условиях резкого ослабления центральной власти, реальное течение жизни значительной части людей определяется не столько намерениями, политико-правовыми декларациями, сколько именно несовершенством правоохранительной и судебной систем, их неспособностью эффективно обеспечивать режим законности.
Пореформенная эпоха, отличавшаяся существенным ускорением социально-экономического развития, усилением социальной мобильности населения и т.д., также характеризовалась усложнением криминогенной ситуации, что, в немалой степени, дестабилизировало российскую внутриполитическую обстановку, углубляло кризис абсолютистской монархии. Несмотря на общее поступательное развитие, эпоха реформ не только остро поставила вопрос о законности, не только стимулировала общественно-политическую активность населения, но и породила серьезные деструктивные явления и процессы, в конечном счете, разрушавшие основы российской государственности.
Многомерность и противоречивость российского политико-правового процесса создают в данной связи несомненные трудности для его осмысления, ставят сложные задачи отработки методологии, адекватной масштабу исторического явления буржуазной модернизации пореформенной эпохи. Исходя из этого, анализ научно-теоретических подходов к пониманию проблем разработки и реализации судебной реформы 1864 года, на наш взгляд, предполагает, с одной стороны, осмысление феномена правового государства, а с другой - обращение к теоретико-методологическому потенциалу работ в сфере изучения российской политической и судебно-правовой систем.
Актуальность отмеченной задачи дополнительно усиливается тем, что, начиная с конца 1980-х годов, в силу углублявшегося общенационального кризиса, в российской науке наступило время полного методологического хаоса. В условиях глубокого идейно-политического и методологического кризиса, вызванного стремительным дистанцированием от прежде доминировавшей идеологии, ученые испытывали серьезные трудности. В частности, это косвенно отразилось в том, что многие из историков, дружно ругая политическую конъюнктуру, незаметно превратились, по сути, в популяризаторов работ западных историков. Для многих ссылки на западных исследователей стали заменителем привычных цитат из «классиков» марксизма-ленинизма. В условиях острого методологического кризиса, вызванного дистанцированием с рубежа 1990-х годов от прежде доминировавшей идеологии, ученые начали поиск новых исследовательских парадигм. Однако этот процесс не получил должной завершенности и поныне. На наш взгляд, это заставляет вновь и вновь обращаться к теоретическим концептам, предложенным теоретиками, закладывавшими основы изучения проблем буржуазной модернизации, пересматривавшим средневековые правовые догмы. В частности, отметим, что здесь определенное значение для исследования имеют труды, заложившие основы гуманизации правоохранительной сферы. В частности, уже Томас Мор (1478-1535 гг.) в своей «Утопии» обосновывал ряд положений о необходимости более гуманного отношения к преступникам. Он писал, к примеру, что успех борьбы с преступностью не может быть обеспечен одними лишь уголовными репрессиями. По его мнению, они не могли быть разумными, до тех пор, пока не постигался и нейтрализовывался источник, порождающий преступления. Эту мысль Мор иллюстрировал следующим образом: «Воров подвергают самым ужасным пыткам. Не лучше ли было бы обеспечить всем членам общества возможности существования, чтобы никто не был поставлен в необходимость сначала красть, а потом быть лишенным жизни ... самое страшное наказание не удержит от кражи того, кому не предоставляется другого средства избежать голодной смерти». В данной связи, Мор считал, что государь мог бы после произнесения приговора назначать известный срок для испытания, и, если результат окажется неблагоприятным, то только тогда прибегать к наказанию. В другом месте он указывал, что карательная система, не делающая различий в наказаниях, неразумна и даже опасна для общества: «смертная казнь слишком жестока для того, чтобы карать за воровство, и слишком слаба, чтобы уничтожить его».7 В свою очередь, Гуго Гроций (1583-1645 гг.) указывал, что суд, наказание не могут быть просто возмездием, поскольку «это противоречило бы разумной природе, которая не позволяет человеку причинять подобному себе существу зло иначе, как ввиду какого-то добра». По его мнению: «природа ужаснулась бы при зрелище человека, причиняющего другому страдания только для того, чтобы насладиться его мучением». Гроций отмечал, что при вынесении решения о наказании следует иметь в виду три стороны: пользу того, кто совершил преступление; пользу того, кто потерпел от преступления; наконец, пользу всего мира. Кроме того, наказание должно сообразовываться с размером причиненного вреда, а потому действия, не причинившие никакого вреда, не могут быть вовсе наказуемы. В работах выдающегося представителя французского просвещения Шарля Луи Монтескье (1689-1755 гг.) внимание акцентировалось на том, что в хорошо управляемых государствах власть будет более заботиться не о наказаниях за преступления, а об их предупреждении. Она постарается не столько карать, сколько улучшать нравы. Как и Гроций, Монтескье подчеркивал необходимость обеспечения прямой зависимости наказания от тяжести деяния. «У нас очень дурно делают, - писал он, - что назначают равное наказание и тому, кто ворует на большой дороге, и тому, кто грабит и убивает... В Китае убийц разрывают на куски, а воров нет; благодаря этому различию там воруют, но не убивают». В этой же связи он упоминал и нашу страну: «В Московском государстве, где воров и убийц наказывают одинаково, всегда убивали; мертвые, говорят там, ничего не скажут».9
Реорганизация судебной системы как общественно-политическая проблема пореформенной России
Рассматривая сложную диалектическую взаимосвязь процессов разработки и реализации судебной реформы 1864 года и становления самодеятельной российской общественности, следует, в первую очередь, указать на то, что, являясь наиболее прогрессивными и последовательными в комплексе реформ Александра II, преобразования в сфере судопроизводства стали ответом правительства на давно назревшие потребности модернизации государственного строя России. В то же время реформа, пожалуй, как ни одна другая, отвечала запросам и ожиданиям широкой общественности, причем как либеральной, так и консервативной.
Сложившаяся в основном в рамках XVIII столетия, судебная система России безнадежно устарела и совершенно не отвечала потребностям нового этапа развития. В частности, если говорить в целом об организации судебных органов в первой половине XIX в., то они функционировали в следующей системе:
1). В уездных городах - нижний земский суд; управа благополучия; уездный суд, городской магистрат и, наконец, нижняя расправа. 2). В губернских городах - верхний земский суд, губернский магистрат, верхняя расправа, палата уголовного и гражданского суда. 3). В городах с университетами - университетские суды, представляемые тремя инстанциями: ректорский суд, университетский суд и университетский совет как высшая инстанция этой системы судов. При этом университетский совет являлся апелляционной и ревизионной инстанцией, причем его решения не могли быть обжалованы в следующих случаях: а) когда цена иска по гражданскому делу не превышала сумму в 500 рублей; б) когда рассматриваемые дела касались нарушения внутреннего распорядка и выполнения должностных обязанностей; в) по приговорам, присуждавшим к штрафу не свыше 100 рублей. Данная система в основном была нормативно закреплена еще екатерининским законодательным актом, определявшим организацию судебных органов - «Учреждения о губерниях» 1775-1785 гг. Впрочем, наряду с этим документов, отдельные вопросы судоустройства и судопроизводства регулировались и другими нормативными актами, помещенными в различных частях Свода законов. В итоге, современники неоднократно отмечали неудовлетворительное состояние системы судов в XVIII - первой половине XIX века. В ней сельские и волостные расправы, уездные суды, магистраты, ратуши, надворные суды, палаты и другие инстанции находились в большом смешении, с плохо отграниченной подсудностью, сословным строем и, по делам гражданским, с многообразными (свыше 20) видами судопроизводства, часто переходящими друг в друга. Порядок суда по маловажным делам в земском суде нарушал самые элементарные требования правосудия. При производстве следствия по более серьезным делам стремление добиться признания обвиняемого, несмотря на категорическое воспрещение закона, находило свое осуществление в самых уродливых и бесчеловечных формах. Фактически при этом практиковалась даже юридически отмененная в 1801 году пытка.204
Розыскное начало судопроизводства, соединявшее в руках судьи несовместимые функции обвинения, защиты и самого суда, создавало психологическую невозможность спокойного и беспристрастного правосудия. В то же время, приговор суда выносился не на основании свободного внутреннего убеждения, основанного на обсуждении всех обстоятельств дела в их совокупности, а на основе формальных, предустановленных доказательств, в силу чего приговоры суда нередко противоречили явной очевидности. Огромный процент судебных приговоров (87,5 %) падал на «оставление в подозрении», которое, в силу соединявшихся с ним правовых и бытовых последствий, на деле превращалось в жестокое наказание. Решались все дела не в условиях непосредственного общения суда с обвиняемым и свидетелями, а канцелярским способом, на основании предварительных выписок и докладов. Судебные действия покрывала глубокая тайна, и судебные приговоры, естественно, не вызывали к себе доверия населения и не пользовались внутренним авторитетом. Этому способствовал как порядок доказывания и стремления добиться признания подсудимого, так и ревизионный порядок пересмотра дел высшими судебными инстанциями в силу закона. Правительственные мероприятия, направленные на борьбу с этим явлением, не достигали положительных результатов.
Особое общественное недовольство вызывала крайняя степень бюрократизации судебной системы и судебной процедуры, в результате которой «весь суд, все правосудие сосредоточивались в канцеляриях, и все многочисленные узлы его сплетались в лице всесильного секретаря». В итоге, получалось, что суд действовал практически по собственному усмотрению, весьма мало сообразуясь с обстоятельствами конкретного дела. Как отмечал один из знатоков-современников: «Там внизу — старый крючковед-следователь снует фальшивую основу, по всем внешним правилам закона ... затем, в уездной канцелярии, при корыстном участии или при совершенном, не менее преступном безучастии выборных дворян судей, взяточник секретарь стряпает из дела «записку»...».
По оценке дореволюционных исследователей, правосудие в России вообще реализовывалось как бы на двух уровнях. На фоне огромной массы дел, которые решались практически произвольно, чаще всего в зависимости от финансовых возможностей тяжущихся, особо выделялись те, которые затрагивали интересы влиятельных лиц. Причем, к примеру, для последних: «Вообще в Петербурге едва ли какое-либо судебное дело, сколько-нибудь выходящее из ряда обыкновенных и касающееся какой-либо выдающейся личности, не сопровождалось быстрыми и особыми какими-либо энергичными распоряжениями административных мест и лиц».
Общественно-политический контекст проблем становления и развития российского суда присяжных
Отмена в 1861 г. крепостной зависимости помещичьих крестьян, изменившая социальный статус основной массы населения страны, возрастание его социальной и географической мобильности, укрепление института собственности, последующее стремительное развитие рыночных отношений настоятельно потребовали отмены устаревших правовых положений и форм, что, в основном, и было реализовано судебной реформой 1864 года.
Общество, уставшее от судебной волокиты и произвола, от коррумпированности и продажности старого дореформенного суда («Суд и волокита, суд и разорение, суд и подкуп...» - вот с какими понятиями сочетался тогдашний суд), впервые получило реальную возможность для перехода к цивилизованным отношениям в сфере судопроизводства. Формально каждый подданный империи приобрел право отстаивать свои законные права в бессословном суде, свободном от влияния административного регулирования.
Принятие Судебных уставов 20 ноября 1864 г., ознаменовавшее начало качественно нового этапа в развитии российской системы юстиции, повлекло за собой масштабные изменения в деятельности всего блока судебных и правоохранительных органов.
Среди кардинальных перемен данного времени, прежде всего, нужно выделить устранение сословной пестроты судебных институтов, создание качественно новой системы судебных органов. Особенно важное место в ней заняли созданные на основе законов о судоустройстве (Учреждение судебных установлений) и судопроизводстве (Уставы уголовного и гражданского судопроизводства) окружные суды, в которых тот рассмотрение уголовных дел осуществлялось с участием присяжных заседателей. В результате реформы в России появлялась качественно новая институциональная структура судопроизводства, которая представляла собой пример творческой адаптации всех лучших достижений юриспруденции и судебной практики западноевропейских стран, главным образом Франции и Великобритании.
Именно в суде присяжных, воплощавшем в себе идеи общественного участия в осуществлении судопроизводства, либеральная общественность видела основное достижение начавшейся реформы. Присущие ему принципы состязательности, гласности в уголовном процессе с присяжными предполагали последовательно демократическую процедуру судебного разбирательства. Это условие само по себе противоречило обвинительному уклону в судопроизводстве.
Заметим, что идеи публичности, гласности, участия общественности в судопроизводстве получили значительную популярность уже на стадии разработки реформы, с конца 1850-х годов. Представители прогрессивной общественности настаивали, что в данном отношении нужно непременно прислушаться к общественному мнению, что общество лучше знает «свои нужды».384 Общая идея, которая отстаивалась при этом в предреформенных дискуссиях, состояла в том, что открытость суда станет надежным залогом его справедливости. Всякий иной суд представлялся несовершенным. Более того, утверждалось: «Публичный суд есть бич негодяев».
Действительно, в абсолютистском государстве суд, так или иначе, призван служить опорой существующего строя, являясь проводником политики самодержавия, а потому испытывает на себе мощное влияние со стороны административной власти. Основное предназначение суда, введенного в России Уставами 1864 г., напротив, состояло в том, чтобы урегулировать конфликты, возникающие между частными лицами, между индивидом и государством. Теперь суд при рассмотрении дел - как уголовных, так и гражданских - должен был придерживаться принципов полной объективности, независимого разбирательства, последовательного нейтралитета.
Утверждение прогрессивных принципов судопроизводства, появление качественно новых судебных учреждений внушало власти определенные опасения. Не случайно, на стадии разработки судебной реформы к идее введения суда присяжных в верхах отнеслись крайне настороженно. Тем не менее, в конечном счете, здесь возобладало мнение о том, что боятся этого института не нужно, поскольку «от законодателя зависит обставить это учреждение такими условиями, при которых оно не могло бы иметь никакого политического характера».
Прогрессивная бюрократия, стремившаяся к модернизации страны на европейских основах, не могла не учитывать объективных требований времени, запросов «просвещенного» общества. К тому же, в стране, где масса населения впервые получала свободу, следовало особое внимание уделить правовому просвещению. Действительно, если ограниченной целью реформы была замена патриархальной, устаревшей и коррумпированной системы правосудия современной, независимой юстицией по западному образцу, то главной и стратегической ее целью было внедрить уважение к закону в русском обществе. И новые суды, по замыслу реформаторов, должны были стать своего рода «школой уважения к личности и закону».
Общественно-политическая борьба 1864-1904 гг. по вопросам совершенствования основных структурных элементов судебной системы
К примеру, уже упомянутый исследователь С. Хрулев считал, что весь процесс ведения дела в суде, сама его атмосфера, в той или иной степени значительно влияли на присяжных, нередко задавая им неверные ориентиры, либо же создавая определенные предубеждения в отношении участников процесса.
В свою очередь, публицист М.Н. Катков также вносил свою лепту в обострение проблемы, говоря о неравенстве сил обвинения и защиты, считая, что последняя лучше владеет словом и искуснее группирует факты.449 Позиции защиты он изначально считал гораздо более выигрышными, а инструменты ее воздействия на присяжных - более эффективными.
В принципе, в подобного рода рассуждениях имелись свои резоны. Действительно, данные выводы, в известном смысле, представляются совершенно обоснованными. Особенно это касается тех случаев, когда при рассмотрении дел, имевших большое общественное звучание, обвинение действовало агрессивно, навязчиво, пыталось всемерно очернить подсудимых, доказать их виновность, добиться максимально сурового наказания. Как показывает практика судебных процессов 1870-1880-х годов, нередко это приводило к прямо противоположной цели, «особенно когда в деле нет для него достаточно твердых фактических основании».
Реакция суда присяжных на откровенное давление извне была, как правило, однозначно негативной, характеризовалась полным отторжением подобной тактики. В частности, очередной раз доказал правительству, что присяжными нельзя руководить, они действуют сообразно пониманию обществом ситуации показал процесс по делу о Морозовской стачке. Присяжные не только оправдали рабочих, но и дали повод правительству задуматься над «рабочим вопросом». Процесс в настолько ярко высветил имевшие место проблемы, что даже в правительственных сферах начали понимать, что необходимо решать рабочий вопрос законодательным путем, урегулировать отношения между фабрикантами-хозяевами и рабочими.
Констатируя остроту общественного противостояния по проблемам организации и деятельности судов присяжных, в ходе которого в обществе были подняты важные проблемы, связанные с практической деятельностью этого института, следует отметить, что она непосредственно сказалась на самой реформе, нашла отражение в целом ряде новых законодательных актов.
Правительство вынуждено было реагировать на подобного рода критические замечания и пойти на частичное их удовлетворение. В данной связи, в частности, был издан указ Сената от 23 июня 1871 г., о новом порядке составления списков присяжных заседателей. За ним последовал указ Сената от 20 марта 1872 г. о включении некоторых должностных лиц в списки присяжных заседателей. Важное значение имели также указ Сената от 14 июня 1873 г. о смягчающих обстоятельствах по неявке присяжных заседателей в суд по уважительным причинам и определение Сената от 5 сентября 1873 г., запрещавшее земским собраниям назначать денежные пособия нуждающимся присяжным заседателям из крестьян.
Дальнейшая корректировка взглядов правительства нашла отражение в законе 9 мая 1878 г., сильно сократившим компетенцию суда присяжных.. Впервые закон 9 мая 1878 г. вносил столь существенные изменения в определении подсудности окружных судов с участием присяжных заседателей. Согласно этому закону из компетенции суда присяжных был изъят и передан Судебной Палате, Правительствующему Сенату и Верховному Уголовному суду целый ряд дел, в том числе преступления против власти и должностных лиц. Такие дела решались с участием сословных представителей. Нововведение объяснялось тем, что «установленный Судебными уставами по делам этого ряда общий порядок судопроизводства не мог служить достаточной гарантией строгой репрессии упомянутых преступлений».431 Считалось, что это будет временная мера. Однако на деле она стала постоянной.
Однако принятие новых ограничений для судов присяжных, в условиях начавшегося в конце 1870-х годов обострения внутриполитического положения в стране, оказалось недостаточно действенной мерой. Напротив, общественное значение судов присяжных существенно возросло. Общество буквально бурлило. Не успевая переварить впечатление от одного громкого процесса, оно уже вскоре было поглощено новыми «делами».
Судебные процессы вызывают в это время колоссальный интерес, имеют резонанс. Показательным, на наш взгляд, является к примеру, процесс по делу оказавших сопротивление при взыскании недоимок в пользу графа А.В. Бобринского крестьян села Люторич Тульской губернии в 1880 г. (вначале в Тульском окружном суде, а затем в Московской палате). Ходе длительного процесс, при этом переломила позиция общественности, а также «блестящая речь» адвоката Ф.Н. Плевако 17 декабря 1880 года в заседании Московской Судебной палаты (перепечатана многими изданиями). Глубоко проанализировал дело, он показал, что крестьяне были доведены до крайней степени.
