Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Внутренняя политика Российского самодержавия и градообразующие процессы юго-восточной окраины государства .35
Глава II. Городская политика Российского государства и города Центрального Черноземья в дореформенную эпоху 83
2.1. Самодержавная власть и городское население Российской империи в XVIII - первой половине XIX столетия 83
2.2. «Шестигласные думы» и задачи модернизации городов Российской империи 119
Глава III. Пореформенная политика самодержавия и городское самоуправление в городах Центрального Черноземья 183
3.1. Становление всесословного городского самоуправления по Городовому положению 1870 г 183
3.2. Городская политика самодержавия в 80-е гг. XIX - начале XX вв. и корректировка городовой реформы 252
Глава IV. Влияние городской политики самодержавия на кадровый состав и качество городского самоуправления 339
Глава V. Зарождение и эволюция муниципальной деятельности в городах Центрального Черноземья 415
5.1. Финансовая и хозяйственная деятельность городских дум в контексте имперских актов конца XVIII - начала XX вв 415
5.2. Зарождение и особенности реализации городских муниципальных программ в уездных и безуездных городах земледельческих губерний 466
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 523
ИСПОЛЬЗОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ 544
- Внутренняя политика Российского самодержавия и градообразующие процессы юго-восточной окраины государства
- Самодержавная власть и городское население Российской империи в XVIII - первой половине XIX столетия
- Становление всесословного городского самоуправления по Городовому положению 1870 г
Введение к работе
Актуальность исследования. В многовековой истории России, город играл видную роль на всех этапах исторического развития. Эта роль проявлялась в различных аспектах социально-экономической жизни, в политической и культурной истории. Городское самоуправление в России, как особенная часть изучаемого исторического процесса генезиса и развития Русского государства, имеет длительную историю, на протяжении которой оно возникало и упразднялось, создавалось заново и неоднократно реформировалось. В связи с этим, особое значение имеет проблема преемственности и роль традиций в его развитии. Поскольку территории России существенно отличаются, особый интерес представляет сравнительный анализ деятельности городского самоуправления на региональном и межрегиональных уровнях, прежде всего для адекватного учета достижений и ошибок прошлого в совершенствовании современной нам системы местного самоуправления. Как показали региональные исследования последнего десятилетия, из-за значительных исторических и социально-экономических различий российских регионов, проблемы городского самоуправления нельзя изучать унифицированно, руководствуясь лишь одной среднероссийской статистикой исторических явлений: слишком серьезными могут быть расхождения как между уровнями столичных, губернских и уездных городов, так и в массиве формально однородной группы городов, записанных туда имперской статистикой по административным и политическим критериям, зачастую не совпадавшим с реальной типологией этих поселений.
В этом смысле большой интерес представляет изучение развития институтов городского самоуправления в исторически длительном (социально-низкочастотном») интервале времени в нетипичных для остальной России уездных и безуездных городах, типичных для дореволюционной России земледельческих Орловской, Рязанской и Тамбовской губерний. Эти города, возникшие в XVII в. как укрепленные поселения Московско-Рязанской, Белгородской, Козловской и Тамбовской оборонительных (засечных) черт, в
начале XVIII в. вошли в состав Азовской (позднее - Воронежской) губернии, а к концу XVIII в. стали градообразующей основой самой крупной из земледельческих - Тамбовской губернии. Во второй четверти XX в. эти города были «поделены» между тремя областями РСФСР: Воронежской, Рязанской и Тамбовской, а в середине прошлого века большая их часть стала градообразующей основой двух важных в социально-экономическом отношении субъектов Российской Федерации северо-восточного Центрального Черноземья - Липецкой и Тамбовской областей, более северные города вошли в состав Рязанской области.
Такой довольно долгий путь административного подчинения и переподчинения этих 17 городов оказал как на них самих, так и на те территории, в состав которых они входили (и в настоящее время входят), серьезное социально-демографическое и экономическое влияние, нашедшее свое отражение в исторической практике городского самоуправления всей эпохи имперского правления. В настоящее время как в целом по России (переживающей уже третью за последние полтора десятилетия своей истории реформу местного самоуправления), так и в вышеназванных субъектах федерации протекают непростые процессы формирования полноценного городского самоуправления, что закономерно вызывает интерес не столько к иностранному, сколько к отечественному опыту его создания, развития и функционирования.
Историография. Историография рассматриваемой проблемы подразделяется на два больших блока исторической литературы: исследования истории возникновения городов Центрального Черноземья и собственно истории городского самоуправления.
Историография городов южной окраины Московского государства XVI в. находила свое освещение в дореволюционной исторической литературе. О ней упоминали в разных аспектах в общих трудах по истории России дореволюционные русские историки Н.М. Карамзин, СМ. Соловьев, К.Д.
Кавелин, С.Ф. Платонов . Все они считали колонизацию ведущим фактором развития Российского государства.
Рассматривая вопросы государственной колонизации южной лесостепи и степи в XVI-XVTII в., коротко освещал начало этого процесса Д.И. Багалей2, пытался выяснить роль российской сторожевой службы в XVI в. И.Д. Беляев3.
В дореволюционной историографии проблема заселения южных окраин
рассматривалась и на региональном уровне Воронежской и Тамбовской
учеными архивными комиссиями4.
Советские историки уделившие большое внимание XVI столетию в истории России, осветили отдельные аспекты заселения южной окраины Московского царства. Сюжеты освоения территории Поля рассмотрены авторами монографий по истории России того времени, в частности И.И. Смирновым, А.А. Зиминым В.И. Корецким и Р.Г. Скрынниковым5. Об организации сторожевой службы на юге в XVI в. писали С.Л. Марголин и В.В.
(\ 7
Каргалов . М.Н. Тихомиров , рассматривая историческую географию страны в XVI в., подчеркнул роль «южнорусских степей, подвергавшихся постоянным набегам татар», образно назвал их заселение «не вполне понятным и чудесным».
Важное место в раскрытии проблемы заселения Центрально-Черноземного края русскими в XVI-XVII вв. занимают исследования В.П.
Загоровского . Им разработаны общие методологические принципы изучения темы, проанализировано взаимодействие различных форм колонизации южной окраины, дана периодизация процесса. В.П. Загоровским проанализирована
1 См.: Карамзин Н.М. История государства Российского. СПб., 1842-1844. Кн. 1-3; Кавелин К.Д. Мысли и
заметки о русской истории / Кавелин К.Д. Собр. соч., в 4 т. Т. 1. СПб., 1897. С. 611-618; Платонов С.Ф. К истории
городов и путей на южной окраине Московского государства в XVI в./ Журнал Мин-ва народного просвещения.
Ч. 316, март-апрель 1893 г., отдел наук. С. 93-94; Соловьёв СМ. История России с древнейших времён. М., 1960.
Кн. 3-4.
2 См.: Багалей Д.И. Очерки из истории колонизации и быта степной окраины Московского государства. М.,
1887.
3 См.: Беляев И.Д. О сторожевой, станичной и полевой службе на польской украйне Московского государства
до царя Алексея Михайловича. M., 1846.
4 См.: Вейнберг Л.Б. Материалы для истории Воронежской и соседних губерний в 2 т., Т. 2. Воронеж, 1891;
Дубасов И.И. Очерки из истории Тамбовского края, Вып. 1-3. М., 1883-1884. Вып. 4-6. Тамбов, 1887-1897;
ИТУАК. Вып. 54,1911. С. 182-281.
5 См.: Смирнов И. И. Очерки политической истории Русского государства 30-50-х годов XVI в. М.; Л., 1958;
Зимин А.А. Реформы Ивана Грозного. М, 1960; Корецкий В.И. Формирование крепостного права и первая
крестьянская война в России. М., 1975; Скрынников Р.Г. Россия накануне «смутного времени». М., 1985.
6 См.: Марголин С.Л. Оборона Русского государства от татарских набегов в конце XVI века // Тр. Гос.
Исторического музея. М., 1948. Вып. 20; Каргалов В.В. На степной границе. Оборона «крымской украйны»
Русского государства в первой половине XVI столетия. М., 1974.
7 Тихомиров М.Н. Россия в XVI столетии. М, 1962. С. 418.
8 Загоровский В.П. Белгородская черта. Воронеж, 1969.
6 конкретная история поуездного освоения южной окраины, что позволяет
проследить соотношение общего и особенного в колонизационных процессах. В ходе более чем 20-летних исследований и краеведческих научных дискуссий сформировалась научная концепция истории возникновения городов в Центральном Черноземье , как опорных пунктов грандиозного, не имеющего европейских аналогов оборонительного сооружения Белгородско-Изюмской оборонительной черты, направленной своим южным острием против Крымского ханства и Оттоманской Порты. Последнее создавало военно-экономический плацдарм для строительства Азовской военной флотилии и превращения России в морскую державу.
«Тамбовскую черту» всесторонне исследовал IO.A. Мизис2. В 1983 г. им защищена кандидатская диссертация на тему «Тамбовская черта и заселение Тамбовского уезда в XVII веке». Автор сумел по-новому подойти к истории строительства Тамбовской черты: впервые выделить ее как самостоятельный комплекс оборонительных сооружений, уточнить ее протяженность и географические контуры, подробно рассмотреть ход строительства тамбовских укреплений, процесс заселения уезда, историю появления Тамбовского разряда - нового военно-территориального образования с центром в г. Козлове. Строительство Тамбовской черты, как убедительно показано автором, повлияло на быстрый рост численности дворцовых крестьян в уезде, на направление и темпы миграции населения в данном регионе. По материалам этой диссертации было написано учебное пособие3.
Социальным и хозяйственным проблемам освоения юга России посвятил свои исследования В.М. Важинский4.
Вопрос о роли и значении процесса колонизации юга России в формировании социальной структуры городов был поднят Я.Е. Водарским5. Он
1 См.: Загоровский В.П. История вхождения Центрального Черноземья в состав Российского государства в XVI
в. Воронеж, 1992; История заселения и хозяйственного освоения Воронежского края в эпоху феодализма.
Воронеж, 1987.
2 См.: Мизис Ю.А. Тамбовская черта и заселение Тамбовского уезда в XVII в. Автореф. дис.... канд. ист. наук.
Воронеж, 1983; Он же. Заселение Тамбовского края в XVII-XVHI вв. Тамбов. 1990.
3 Мизис Ю.А. Заселение Тамбовского края в XVII—XVIII вв. Тамбов, 1990.
4 Важинский В.М. Торговые связи южных городов России в третьей четверти XVII в. / Города феодальной
России. М, 1966; Он же. Земледелие и складывание общины однодворцев в XVII в. Воронеж, 1974.
5 Водарский Я.Е. Население России в конце XVII - начале XVIII вв. М. 1977.
справедливо поставил вопрос о выработке критериев для признания того или иного русского поселения эпохи позднего феодализма городом. Однако он, как представляется, без достаточных к тому оснований преувеличивает роль посадской общины в жизни русского города XVII - XVIII вв., считая посадских людей основной и фактически единственной ячейкой городского населения, при этом отказывая в праве считаться городами многим городам засечных черт юга России.
Более взвешенную и обоснованную позицию в отношении городов засечных черт Центрального Черноземья выразил в своём исследовании П.В. Загоровский, рассматривавший военно-служилое сословие южнорусских городов XVII в. как городское1.
В современной историографии освоения юга и юго-востока России, за редким исключением2, отсутствуют комплексные монографические исследования освоения юга и юго-востока России, а большинство работ посвящены отдельным ее аспектам и хронологически охватывают либо XVII -начало XVIII вв., либо вторую половину XIX - начало XX вв. Конкретная история края в XVIII - первой половине XIX вв., отдельные вопросы социально-экономической истории, в частности истории городов и городского населения, нуждаются в дальнейшем изучении для установления научных взаимосвязей и социально-экономических взаимозависимостей между процессами градообразования в городах Центрального Черноземья и обликом сословного и всесословного городского самоуправления в этих городах в период протекания имперских модернизационных процессов.
Исследования проблемы становления городского самоуправления в городах Центрального Черноземья и России в целом можно разделить на несколько периодов: дореволюционный, советский и постсоветский.
В 60-е годы XIX в. среди ученых разных научных школ развернулась полемика в связи с подготовкой и проведением реформ земского и городского
1 Загоровский П.В. Возникновение и развитие городов в Воронежском крае в XVII - XVIII веках // История
заселения и хозяйственного освоения Воронежского края в эпоху феодализма. Воронеж, 1987. С. 62—93.
2 Медведева Г.А., Семенов А.К., Чеглов Д.А. Липецкая городская дума 1789-1917 годы. М., 2004.
3 Колтаков B.C., Чеглов Д.А. Из истории Липецких железоделательных заводов. М., 2005.
самоуправления. Результатом дискуссии явилась выработка так называемой общественной теории самоуправления1, которая легла в основу реформы 1870 г. Представители данного направления видели сущность самоуправления в предоставлении местному сообществу возможности самому ведать своими интересами, без вмешательства правительственных органов. Согласно этой теории самоуправление и государство рассматривались как независящие друг от друга общественные структуры.
Теоретической основой необходимости проведения изменений в системе местного самоуправления в 80-90-е гг. XIX в. послужила государственная теория самоуправления . Наиболее значительными работами в этой области были исследования А.Д. Градовского - историка государственной школы, либерального публициста, разрабатывавшего проблему соотношения местных учреждений с политическим устройством государства3. В противовес административной централизации он выдвигал идею децентрализации.
В период подготовки и осуществления Городовых положений 1870 и 1892 гг. появляются работы, посвященные непосредственно проблеме городского самоуправления. Их авторы, как правило, подвергали критике современную им организацию городского самоуправления, считая ее несовершенной. Сторонники дальнейшего развития городского самоуправления вначале видели недостатки его организации в трехразрядной избирательной системе, затем (после 11 июня 1892 г.) - в излишнем контроле губернской администрации за деятельностью городских дум4. Другой точки зрения придерживались их оппоненты, признававшие оправданной более консервативную систему организации местного самоуправления5.
1 Лешков В.П. Опыт теории земства и земских учреждений по Положению 1864 года. СПб., 1865; Чичерин Б.Н. О народном представительстве. СПб., 1866; Васильчиков А.И. О самоуправлении. Сравнительный обзор русских и иностранных земских и общественных учреждений. СПб., 1871.
См.: Безобразов В.П. Земские учреждения и самоуправление. М., 1874; Он же. Государство и общество. Управление, самоуправление и судебная власть. М., 1874; Головин К. Наше местное самоуправление и местное представительство. СПб., 1884; Градовский А.Д. Начала русского государственного права. СПб., 1883.
3 Градовский А.Д. История местного самоуправления в России. Т. 1. СПб., 1868; Он же. История местного
самоуправления в России. СПб., 1899; Он же. Начала русского государства, права // Собр. соч. Т. 9. СПб., 1908.
4 Головачев А.А. Десять лет реформ. СПб., 1872; Дитятин И.И. Наше городское самоуправление // Статьи по
истории русского права. СПб., 1895.
5 Демидов В.В. Недостатки нашего городского представительства и меры к их устранению. СПб., 1884; Гурко А.Л.
Наши выборы вообще и московские городские в особенности. M., 1889.
В период реализации Городового положения 1870 г. вышла монография И.И. Дитятина, где он провел сравнительный анализ систем городского управления в России и в Западной Европе, придя к выводу о прямо противоположных тенденциях развития городского общественного управления в Российской империи и на Западе1.
Введение Городового положения 1892 г. оживило дискуссию по проблемам городского самоуправления, которая по времени совпала с нарастанием политизации русского общества, что нашло свое отражение в соответствующей ориентации дореволюционных государствоведов и социологов. Ярко выраженную оппозиционную окраску имели работы Г.И. Шрейдера, впервые применившего термин «контрреформа» к Городовому положению 1892 г. Он противопоставлял общественное управление «на началах самоуправления» «городскому управлению», возникшему после 11 июня 1892 г. Такой же позиции придерживались и другие оппозиционно настроенные авторы3.
Д.Д. Семенов, изучив по материалам Первой всеобщей переписи населения 1897 г. количественный состав, имущественный и образовательный уровень квартиронанимателей, пришел к выводу о необходимости их включения в состав городских избирателей4.
Оппоненты вышеназванных авторов, поддерживая политику властей, считали критерием городского самоуправления его практическую дееспособность, а не соответствие принципам демократии5.
1 Дитятин И.И. Устройство и управление городов России. Т. 1. СПб., 1875; Т. 2. Ярославль, 1877.
2 Шрейдер Г.И. Город и Городовое положение 1870 г. // История России в XIX в. СПб., Т. 4. С. 1-29; Он же.
Городская контрреформа 11 июня 1892 г. // Там же. Т. 5. С. 181-228; Он же. Наше городское общественное
управление: этюды, очерки, заметки. СПб., 1902.
3 Гессен В.М. Вопросы местного управления. СПб., 1904; Каменский Г.А. Реформа местного управления.
Наблюдения и заметки практика. СПб., 1904; Фесенко И.О. Важный вопрос городского хозяйства. Участие
квартирохозяев в городском самоуправлении. СПб., 1900.
4 Семенов Д.Д. Городское самоуправление. Очерки и опыты. СПб., 1901.
5 Дамашке А. Задачи городского хозяйства. Б.М. 1904; Тотомианц В.Ф. Муниципализация промышленных
предприятий. М., 1902.
Для работ периода первой русской революции и последовавшей за ней эпохи политической реакции характерна высокая степень политизации и подмена фактологии политическими ярлыками и проектами1.
В ряду работ дореволюционных авторов о городском самоуправлении особой фундаментальностью отличается монография А.А. Кизеветтера «Городовое положение Екатерины II 1785 г.: Опыт исторического комментария», где впервые в исторической литературе рассмотрено влияние закона 1785 г. на жизнь русских городов2. Так же историографический интерес представляют работы А.А. Кизеветтера по истории русского города XVIII в.3 . Кизеветтер, следуя западной историографической традиции, отрицает органичность градообразующих процессов в России.
В целом, дореволюционная историография по городскому самоуправлению представлена относительно небольшим количеством работ, поскольку дореволюционные историки уделяли основное внимание земскому самоуправлению4.
В советской историографии до середины 50-х гг. единственной книгой о городском самоуправлении было учебное пособие по коммунальному хозяйству Л.А. Велихова «Основы городского хозяйства», где автор сделал попытку создать обобщающую работу справочного характера по проблемам самоуправления городов России и Западной Европы. В ней впервые в
Веселовский Б.Б. Какое местное самоуправление нужно народу? СПб., 1906; Волин Б.М.Интересы пролетариата в городском самоуправлении. М., 1917; Данилов Ф.А. (Ачадов). Взгляды социалистических партий на общественное управление. М., 1906; Иорданский Н.М. Выборы в городские думы. Новый избирательный закон. М., 1917; Лукомский М.Я. Городское самоуправление в России. М., 1906; Шипульский Ф.П. Город для всех. М, 1917; Тихомиров Л.А. Два типа народного представительства / В сб. Христианство и политика. М, 1999. С. 353; Городское самоуправление вообще и харьковское в особенности. Кн. М. Шаховского //Мирный труд. 1905. №4,6.
2 Кизеветтер А.А. Городовое положение Екатерины II 1785 г.: Опыт исторического комментария. М., 1909.
3 Кизеветтер А.А, Посадская община в России XVIII столетия. М., 1903; Кизеветтер А.А. Городовое положение
Екатерины II 1785 г. М., 1909.
4 Гессен В.М. Городское самоуправление: дополнение к курсу русского государственного права. СПб., 1912;
Головачев А.А. Десять лет реформ. СПб., 1872; Дитятин И.И. К истории городового положения 1870 г. //
Статьи по истории русского права СПб., 1895; Дитятин И.И. Наше городское самоуправление // Статьи по
истории русского права СПб., 1895; Джаншиев Г.Р. Эпоха великих реформ. СПб., 1907; История России в XIX
в. Стенограф, лекции В.Н. Бочкарева. М., 1912. С. 370-375; Коркунов Н.М. Русское государственное право.
СПб., 1897. Т. 2; Лазаревский Н.И. Лекции по русскому государственному праву. СПб., 1910. Т. 2. Ч. 1.;
Михайловский А.Г. Реформа городского самоуправления в России. М., 1908; Нольде Б. Очерки русского
государственного права Б.М., 1911; Пажитнов К. А. Городское и земское самоуправление. СПб., 1913;
Слобожанин П.М. Из истории опыта земских учреждений в России. СПб., 1913; Шрейдер Г.И. История России
в XIX в. СПб., 1911.; Он же. Наше городское общественное управление. СПб., 1902. Т. 1. Т. 5; Щепкин М.П.
Общественное управление в Москве. М., 1906.
11 исторической литературе получила тезисное освещение организация
самоуправления русских городов за более чем 130-летний период1.
Из специальных исследований особое место занимает монография П.Г. Рындзюнского2, который первым из отечественных историков подчеркнул органическое единство градообразующих процессов в России и Западной Европе, раскрыл противоречивость и неоднозначность политики дворянского государства в первой половине XIX в. по отношению к городам. Эти тенденции периодически усиливались, накладывая отпечаток на государственные акты в отношении городского гражданства и сословного самоуправления. П.Г. Рындзюнский приходит к выводу о существовании двух тенденций в развитии российской городской цивилизации: естественной, обусловленной социально-экономическими процессами, протекавшими в городах, и искусственной, обусловленной правительственными актами.
Это направление получило развитие в другой монографии П.Г. Рындзюнского «Крестьяне и город в капиталистической России второй половины XIX в.»3
П.А. Зайончковский уделил внимание Городовому положению 1892 г. в контексте политики Александра III4. Однако, несмотря на негативную оценку городской контрреформы, он отмечал противоречивость ее результатов5.
С середины 80-х гг. XX в. наметился поворот к проблемно-историческому способу исследования. В.А. Нардова впервые предприняла попытку системного анализа процессов, лежавших в основе реформ городского самоуправления второй половины XIX в. Ею были введены в научный оборот практически все документы хозяйственного департамента МВД Российской империи, касающиеся подготовки и проведения городовых реформ 1870 и 1892 гг., включая обширный статистический материал о выборах и составе городских дум межреформенного периода.
Велихов Л.А. Основы городского хозяйства. Общее учение о городе, его управлении, финансах и методах хозяйства. М.; Л., 1928.
2 Рындзюнский П.Г. Городское гражданство дореформенной России. М., 1958.
3 Рындзюнский П.Г. Крестьяне и город в капиталистической России второй половины XIX в. М., 1983. С. 6.
4 Зайончковский П.А. Городовое положение 11 июня 1892 г. М., 1970.
5 Зайончковский П.А. Российское самодержавие в конце XIX столетия. М., 1970. С. 416-418.
В.А. Нардова выделила два периода в истории становления городского самоуправления. Первый период - десятилетие реализации Городового положения 1870 г., для которого, по мнению автора, было характерным либеральное отношение правительства к городскому общественному управлению. Второй период - городская контрреформа Александра III, для которой было характерным стремление подчинить деятельность городского самоуправления административному контролю1.
Первый опыт регионального исследования избирательного аспекта реализации Городового положения 1870 г. предприняла Л.Ф. Писарькова на материалах Центрального Черноземья, выявившая серьезные противоречия и недостатки применения трехразрядной избирательной системы в малых уездных городах земледельческих губерний2.
В целом, в советской историографии утвердилось критическое отношение ко всем институтам Российской империи, в том числе - к местному самоуправлению.
Литература, вышедшая после 1991 г., посвященная современному состоянию, перспективам развития городского самоуправления, достаточно многочисленна и разнообразна. Исследования идут параллельно с реорганизацией местного, в том числе городского, самоуправления, что обусловило общий интерес к этой проблеме.
Свой взгляд на историю местного самоуправления в России предложили правоведы Н.Н. Ефремова и М.В. Немытина, рассмотревшие его развитие в России с 1864 по 1917 г. в контексте взаимодействия с реформировавшейся российской юстицией . По мнению авторов, эти две ветви власти были институционально-органически близкими друг другу и, в противоположность коронным органам власти, тесно взаимодействовали на уровне самоуправляющихся территорий. Реформированная российская юстиция была
1 Нардова В.А. Городское самоуправление в России в 60-х - начале 90-х гг. XIX в.: Правительственная
политика. Л., 1984.
2 Писарькова Л.Ф. Городовое положение 1870 г. и социальный состав городского общественного управления в
губерниях Центрально-Черноземного региона // Буржуазные реформы в России второй половины XIX в.:
Межвуз. сб. тр. Воронеж, 1988. С. 72-81.
3 Ефремова Н.Н., Немытина М.В. Местное самоуправление и юстиция в России (1864- 1917) // Государство и
право. 1994. №3.
важным гарантом прав местного самоуправления, т.к. реформы Александра II установили судебный порядок рассмотрения споров и коллизий между органами местного самоуправления и коронными органами. Исследуя область соприкосновения местного самоуправления и юстиции, авторы детально рассмотрели взаимодействие местного самоуправления с мировыми судьями и институтом присяжных. Н.Н. Ефремова и М.В. Немытина высказали гипотезу о том, что организация выборов органами местного самоуправления мировых судей и присяжных заседателей, с одной стороны, обеспечивали цивилизованный судебный порядок разрешения споров и коллизий, с другой, создавали эффект взаимопроникновения судебной, земской и городовой реформы, рождая новое качество правовой культуры местных сообществ и органов местного самоуправления и утверждая в них принципы демократии. Этот исторический опыт, по мнению авторов, имеет большое значение, т.к. может помочь избежать многих ошибок на пути становления местного самоуправления в современной России1.
Некоторые российские исследователи пытаются найти в ретроспективном анализе дореволюционного опыта местного самоуправления самобытный российский путь организации муниципальных органов власти, который отвечал бы современным стандартам цивилизованного государства .
Процесс деидеологизации исторической науки, происшедший после 1991 г., отражается и на позиции признанных авторитетов в области историографии исследуемой проблемы. В связи с этим определенный интерес представляет эволюция взглядов на Городовую реформу В.А. Нардовой от безусловной
оценки Городового положения 1892 г. как городской «контрреформы» до
Ефремова Н.Н., Немытина М.В. Местное самоуправление и юстиция в России (1864—1917) // Государство и право. 1994. №3.
2 Барабашев Г.В. Местное самоуправление - трудное дитя России // Местное самоуправление: состояние,
проблемы, перспективы. M., 1994; Гильченко Л.В. Из истории становления местного самоуправления в России
// Государство и право. 1996. № 2; Ефремова Н.Н. Из истории становления городского самоуправления в России
// Городское самоуправление и государственная власть. М., 1994; Лаптева Л.Е. Государственное
самоуправление и местное самоуправление в России // Городское самоуправление и государственная власть.
M., 1994; Институты самоуправления: историко-правовое исследование / Отв. ред. Л.С. Мамут. М., 1995;
Щербакова Н.В., Егорова Е.С. Местное самоуправление в России: теория и практика. Ярославль, 1996.
3 Нардова В.А. Городское самоуправление в России после реформы 1870 г. // Великие реформы в России. 1856-
1874: Сб. под ред. Л.Г. Захаровой, Б. Эклофа, Дж. Бушнела. M., 1992. С. 221-238.
признания целесообразности ряда его ограничительных положений с учетом российских социально-экономических реалий того времени1.
Заслуживает внимания работа юристов-государствоведов Н.В. Щербаковой и Е.С. Егоровой «Местное самоуправление в России: теория и практика», в которой впервые предпринята попытка обобщить историко-юридический материал о местном самоуправлении в России. Они поднимают теоретические проблемы местного (в том числе городского) самоуправления, дают интересную классификацию теорий самоуправления, их историческую эволюцию под воздействием практики Городовых реформ XIX в.2
В этот же период появляются диссертации, посвященные исследованию городского самоуправления пореформенной России на региональном и губернском уровнях. Несмотря на актуальность, всем им присуща узость исторических рамок, охвативших лишь одну фазу - становление всесословного городского самоуправления России в период действия Городового положения 1870 г., что представляется явно недостаточным для понимания особенностей процессов эволюции форм и методов деятельности провинциальных городских дум3.
Серьезный вклад в анализ региональных особенностей реализации Городовой реформы последней трети XIX - начала XX вв. внесла Е.Ю. Апкаримова, исследовавшая с точки зрения урбановедения процессы зарождения и развития структур городского самоуправления в городах губерний Среднего Урала в контексте обоих Городовых положений. Однако, за рамками исследования остались проблемы взаимодействия городских дум с властью, что делает его также не вполне законченным4.
Новую для современной российской историографии оценку Городового положения 1892 г. дала Л.Ф. Писарькова в монографии, посвященной истории Московской городской думы. По мнению автора, ограничение числа
1 Нардова В.А. Самодержавие и городские думы в России в конце XIX - начале XX в. СПб.,1994. С. 17.
2 Щербакова Н.В., Егорова Е.С. Местное самоуправление в России: теория и практика. Ярославль, 1996. С. 92.
3 См.: Бурдина Г.Ю. Городские органы самоуправления в Среднем Поволжье в пореформенный период: Дис. ...
канд. ист. наук. Самара, 1993; Мясников А.Ф. Самоуправление уездных городов Вятской губернии в 70-х -
начале 90-х гг. XIX в.: Дис.... канд. ист. наук. Казань, 1998.
4 Апкаримова Е.Ю. Городское самоуправление на Среднем Урале в последней трети XIX -начале XX в.:
Автореф. дис.... канд. ист. наук. Екатеринбург, 1999.
избирателей и усиление контроля за работой городского самоуправления со стороны правительства было вполне адекватным и отражало реальную ситуацию в российском обществе, которое еще не созрело для введения всеобщего и равного избирательного права1.
На рубеже нынешнего и прошлого столетий появился ряд работ обзорного характера по истории городского самоуправления ряда крупных городов Тамбовской губернии2, в которых анализируются процессы становления городского самоуправления в губернском центре. Особенности реализации Городовой реформы в малых уездных городах земледельческой губернии авторами не изучались.
Первой попыткой обобщить имеющийся материал на массиве группы провинциальных городов явилась работа самого автора, где в исторически кратком периоде был комплексно изучен процесс становления всесословного городского самоуправления в Тамбовской губернии в последней трети XIX в. в контексте двух Городовых положений 1870 и 1892 гг. Вместе с тем, за рамками исследования остались особенности формирования городского самоуправления в уездных городах земледельческой губернии3.
Эта лакуна на уровне уездного г. Липецка была восполнена диссертацией Г.А. Медведевой, где был дан системный исторический анализ процессов зарождения, становления, развития и обретения устойчивости городским самоуправлением г. Липецка в контексте всех имперских Городовых положений конца XVIII - начала XX вв.4
1 Писарькова Л.Ф. Московская городская дума. 1863-1917. М., 1998.
2 Зайцева О.М., Стрекалова Н.В. Некоторые аспекты взаимоотношения общества и власти на примере выборов
в Тамбове в конце XIX - начале XX в. // Избирательное право и избирательный процесс в России: прошлое и
настоящее (региональный аспект): Матер, науч.-практ. конф., Тамбов, 2000; Семенов А.К. Муниципальные
выборы в городах Тамбовской губернии // Избирательное право и избирательный процесс в России: прошлое и
настоящее (региональный аспект): Матер, науч.-практ. конф., Тамбов, 2000; Туманова А.С. Выборы в
Тамбовскую городскую думу в 1913 г. // Избирательное право и избирательный процесс в России: прошлое и
настоящее (региональный аспект): Матер, науч.-практ. конф., Тамбов, 2000; Семенов А.К. Городское
самоуправление в Тамбовской губернии во второй половине XIX в. // Вестник Тамбовского центра
краеведения. 1999. № 2; Семенов А.К. Феномен муниципальной кредитно-финансовой системы замкнутого
типа в России. История и современность // Вестник Тамбовского университета. 1999. Вып. 4.
3 См.: Семенов А.К. Эволюция городского самоуправления в российской провинции в последней трети XIX в. (на
материалах Тамбовской губернии): Дис.... канд. ист. наук. Тамбов, 2001.
4 См.: Медведева Г.А. Самоуправление русского провинциального города (конец XVIII - начало XX в.). Дис. ...
канд. ист. наук. Воронеж, 2003.
16 Аналогичную по своим исследовательским параметрам задачу на
материалах губернского Орла решила М.В. Ковалева. В 2003 г. ею защищена
диссертация, в которой сделана первая попытка системного анализа процессов
становления самоуправления в губернском городе в контексте всех городовых
положений Российской империи. Последнее открыло новую страницу в
региональных исследованиях этой тематики1.
Несмотря на серьезный «региональный прорыв» в исследованиях по истории дореволюционного городского самоуправления всем им присущ один и тот же недостаток - повышенное внимание губернским центрам и поверхностный, анализ процессов становления городского самоуправления на уровне подавляющей массы российских городов - уездных и безуездных. К недостаткам концептуального характера вышеперечисленных работ следует отнести неоправданное сужение временных рамок исторического исследования, что, в известном смысле, является наследием стереотипа исследования дореволюционных либеральных историков-государствоведов конца Х1Х-начала XX вв., сосредотачивавших свое внимание на изучении результатов «Эпохи Великих Реформ» и «контрреформы», при этом не замечая процессов эволюционирования элементов городского сословного самоуправления, созданного Городовым положением 1785 г. и его социокультурную имплантацию в ткань нарождающегося буржуазного общества провинциальных городов, повлиявшую на формирование кадровой базы пореформенного городского самоуправления.
Проблему городского самоуправления в России исследовали зарубежные авторы. Их работы традиционно ориентированы на продолжение европейской исторической школы2. Наибольшую известность получили труды американских историков Дж. Брэдли, В. Ханчетта, Т. Пирсона, Р. Тарстона, Д. Бровера, которые тесно связывают проблему городского самоуправления с историей России в целом, рассматривая эту тему через призму соотношения общества и
1 См.: Ковалёва М.В. Орловская городская дума (1787-1913). Орёл, 2003.
2 Вебер М. Город. Пг., 1923; Пайпс Р. Россия при старом режиме. М., 1993; Sumner В.Н. Suervey of Russia
History. London, 1966; Seton-Watson H. The russian, empire: 1801-1917. Oxford, 1967; Starr S.F. Decentralization
and self-government in Russia, 1830-1870. Princeton (N. V.), 1972.
власти, эволюции сословий и изменения структуры населения пореформенных городов в конце XIX - начале XX вв.1
Среди вышеназванных работ особого внимания заслуживают книги американских авторов В. Ханчетта «Города в русской истории»2 и Д. Бровера «Российские города между традицией и модернизацией. 1850-1900»3.
Первая представляет собой своеобразный справочник по городскому законодательству России XIX в. В оценке Городовых положений 1870 и 1892 гг. автор традиционно следует в русле либеральной русской публицистики, применяя к ним хорошо известные термины «реформа» и «контрреформа». Вместе с тем следует отметить, что данный взгляд автора на историю городского самоуправления в России претерпел известную эволюцию: в своей диссертации он высказывал другую точку зрения, считая, что и после 1892 г. правительство не препятствовало городскому самоуправлению наращивать активность в развитии муниципального хозяйства, хотя и не стремилось при этом усилить его независимость от коронных властей4.
В своей работе Д. Бровер рассматривал русские города как арену постоянного конфликта между прошлым - «традиционализмом» - и будущим -«модернизацией». Характеризуя отношение общества к городскому самоуправлению, автор отмечает низкую избирательную активность, связывая ее с притоком в города сельского населения. По его мнению, русские реформаторы, включая Н.А. Милютина, переоценивали роль самоуправления, когда видели в нем способ преодоления упадка не только городов, но и страны в целом5.
1 Bradley J. Muzhik and Muscovite. Urbanization in Late Imperial Russia. University of California Press. 1985; Bradley
J. Moscow from Big Village to Metropolis II The City in Late Imperial Russia I M.F. Hamm. Indiana ed. University
Press. 1986. P. 24; Brower D. The Russian City between Tradition and Modernity. 1850-1900. University of California
Press. 1990; Hanchett V. Tsarist Statutory Regulation of Municipal Government in the Nineteenth Century II "The City
in Russian History" I M.F. Hamm. ed. The University Press of Kentucky /1976. P. 91-113; Person T.S. Russian
Offisialdom in Crisis Autocracy and Local Self-Government, 1861-1900. Cambridge, 1989; Thurston R. Liberal City,
Conservative State. Moscow and Russia's Urban Crisis. 1906-1914. Oxford University Press. 1987.
2 См.: Hanchett W. Tsarist Statutory Regulation of Municipal Government in the Nineteenth Century II "The City in
Russian History" I M.F. Hamm. ed. The University Press of Kentucky 11976.
3 См.: Brower D. The Russian City between Tradition and Modernity. 1850-1900. University of California Press. 1990.
4 Hanchett W. Moscow in the Late Nineteenth Century. P. Ill—IV.
5 Brower D. The Russian City between Tradition and Modernity. 1850-1900. Universiti of California Press. 1990. P.
97.
Британский исследователь Дж. Хоскинг в работе «Россия: народ и империя» отмечает слабость городских институтов Российской империи на всем протяжении ее развития. В этой связи автор считает, что Городовая реформа 1870 г. опережала уровень развития городов. По его мнению Положение 1892 г. сократило социальную базу избирателей и усилило надзор за деятельностью городских дум, но вместе с тем «основа для городского самоуправления была заложена»1.
Высокий исследовательский уровень зарубежных авторов контрастирует с известной односторонностью: преимущество в них отдается исследованию столичного городского самоуправления, в котором, в свою очередь, превалирует политологический подход к проблемам взаимодействия либеральной верхушки столичных городских дум с правительственными чиновниками.
Таким образом, несмотря на наличие большого числа интересных работ, где проанализированы многие исторические сюжеты возникновения и развития русских городов в колонизуемых землях северо-восточной Руси и Поле, а также значительного числа специальных работ, где исследованы многие аспекты становления и развития городского самоуправления в России в последней трети XIX в., в дальнейшей методологической разработке нуждаются: исследование влияния процессов градообразования в колонизуемых землях Российского государства на процессы зарождения и развития форм сословного и местного самоуправления в контексте всех имперских актов о городах, принятых, начиная с эпохи «просвещенного абсолютизма» до становления Советской власти; выявление особенностей становления и развития городского самоуправления в уездных городах аграрных губерний центральной России в период конца XVIII - начала XX вв.; определение степени влияния социокультурных и экономических факторов на процессы формирования городских социумов, традиции и персональный состав органов городского самоуправления.
Реализация данной концепции определяет цели и задачи диссертационного исследования, а также способствует появлению качественно нового
1 Хоскинг Дж. Россия: народ и империя (1552-1917) / Пер. с англ. Смоленск, 2000. С. 273.
направления в исторических исследованиях процессов становления и развития городского самоуправления.
Цели и задачи диссертации - исследование влияния градообразующих процессов в колонизованных землях Европейской части России (засечных чертах Поля и сопредельных территориях) на становление сословного и всесословного городского самоуправления в провинциальных городах на основе «Жалованной грамоты на права и выгоды городам империи» 1785 г., Городовых положений 1870 и 1892 гг.
В рамках исследования автор предполагает решение следующих задач:
выявить социокультурной типологии городских поселений в колонизуемых землях Юго-Восточной окраины Российского государства;
выяснить степени влияния истории, социального состава и традиций городского населения «польских» городов на процесс зарождения и становления сословного и всесословного городского самоуправления;
рассмотреть роль Городовых положений 1785, 1870 и 1892 гг. в изменении социальных взаимосвязей в сложившихся и складывающихся городских обществах вышеназванных городов;
изучить особенности реализации в городах типичных земледельческих губерний всех имперских Городовых положений XVIII-XIX вв.;
проанализировать влияние имперского законодательства на кадровый состав и кадровую базу городского самоуправления в уездных городах аграрных губерний;
скоррелировать периодизацию деятельности городского
самоуправления в уездных и безуездных городах с периодизацией истории городских обществ;
сформулировать критерии оценки деятельности городских дум;
обобщить практический опыт деятельности городского самоуправления с точки зрения его применимости в современных условиях;
выяснить причины дифференцированной эффективности уездного городского самоуправления в аграрных регионах России, что, в свою очередь,
может способствовать разработке такой дискуссионной проблемы, как самодержавная власть и реформы в дореволюционной России.
Хронологические рамки работы охватывают последнюю четверть XVIII -начало XX вв. Это период возрождения элементов городского самоуправления, созданного ещё при Петре I и становления юридически обособленного от коронных властей городского самоуправления на основе Городовых положении 1785, 1870 и 1892 гг.
В царствование Екатерины II началась работа над документами, призванными преобразовать Россию из отсталой крепостнической страны в державу европейского образца с широкими (для того времени) гражданскими правами подданных. В частности, ею была поставлена задача: хотя бы внешне «европеизировать» отношения «просвещенного абсолютизма» с городским населением, которое (несмотря на атрибутику городского управления, внешне схожего с Лифляндским самоуправлением) было задавлено отношениями государственного крепостничества. Одним из немногих удавшихся продуктов конституционных экспериментов Екатерины II стало первое в истории Русского государства кодифицированное Городовое положение, где впервые декларировалось разграничение компетенции государства и городского общества по ограниченному кругу вопросов городской жизни и вводился институт городского гражданства. Последнее превращало городскую часть подданных империи в де-юре свободных {не крепостных) людей, могущих осуществлять свои гражданские правомочия без специального разрешения государства. Однако, из-за быстрого развития капиталистических отношений в России в первой половине XIX в. эти прогрессивные новации быстро устарели и стали тормозом в развитии городского хозяйства и городских обществ.
Во второй половине XIX в., по указанию Александра II, началась разработка основ местного самоуправления в России, отвечавших потребностям буржуазного развития страны, что нашло воплощение в Городовом положении 1870 г. Его реализация выявила недостатки, которые попытались устранить в Городовом положении 1892 г. В начале XX в., в ходе реализации последнего Городового положения в России система дореволюционного городского
самоуправления в основном сложилась, в связи с чем проявились его существенные системообразующие признаки.
Территориальные рамки исследования определяются границами Российской империи (без Финляндии и Польши). Выбор данных территориальных рамок обусловлен тем, что именно в этих границах в дореволюционный период последовательно создавались, существовали и сменяли друг друга на основе единого законодательства структуры городского самоуправления. В то же время конкретизация анализа функционирования дореволюционных систем городского самоуправления проведена на основе регионального подхода, в рамках которого выступает Центральное Черноземье России на примере городов Борисоглебска, Елатьмы, Ельца, Данкова, Кадома, Кирсанова, Козлова, Лебедяни, Липецка, Моршанска, Орла, Ранненбурга, Спасска, Тамбова, Темникова, Шацка, Усмани — типичных провинциальных городов земледельческих губерний России.
Источники диссертационного исследования можно подразделить на архивные и опубликованные документы. Определенный пласт документов был извлечен из центральных архивов, однако, основной упор автор сделал на местные источники, наименее используемые в монографических исследованиях, в которых, во-первых, содержатся не только формализованная переписка и имперская статистическая отчётность, зачастую «подгонявшаяся» губернскими чиновниками под некий желаемый им результат, но и подготовительные материалы, включавшие проекты, рабочую переписку и первоначальные варианты отчётных форм городского управления. Во-вторых, местные источники не только раскрывают суть того или иного явления, но и показывают конкретную ситуацию в контексте которой оно имеет место быть. В-третьих, местные источники позволяют реконструировать личностные характеристики непосредственных участников исторических событий и сделать вывод об их отношении к происходящим вокруг них событиям - то, чего зачастую лишена казённая имперская отчётность, отложившаяся в центральных архивах.
При подготовке диссертационной работы изучено 26 фондов 5 архивов -Государственного архива Воронежской области (ГАВО), Государственного архива Липецкой области (ГАЛО), Государственного архива Орловской области (ГАОО), Государственного архива Рязанской области (ГАРО), Государственного архива Тамбовской области (ГАТО). Для полноты реконструированной картины процессов преобразования городского самоуправления в провинциальных городах пореформенной России привлекались отчётно-статистические материалы МВД Российской империи, отложившиеся в фондах Российского государственного исторического архива.
Среди документов, важных для понимания процесса вхождения территории современного Центрального Черноземья в состав Российского государства, также можно выделить публикацию материалов о южнорусской сторожевой службе в книге «Акты Московского государства», выполненную в XIX в.1
Также использована мемуарная литература при изучении истории южнорусских окраин. К жанру мемуаров примыкают донесения русских послов, посланников, гонцов, проезжавших через Поле и их рассказы, записанные после возвращения в Россию, а также воспоминания иностранцев (С. Герберштейна, Г. Штадена, Д. Флетчера, Ж. Маржерета и др.).
Все опубликованные источники в первую очередь использовались для воссоздания конкретной истории возникновения городов в южнорусских землях в конце XVI - XVII вв., результатом чего стало вхождение территории современного Центрального Черноземья в состав Российского государства.
По истории самоуправления исследуемых городов основным источником являются документы Государственного архива Тамбовской области, т.к. 12 из этих 17 городов после административной реформы Екатерины II вошли в состав самой большой земледельческой губернии Центральной России — Тамбовской. Значительная часть документов Государственного архива Тамбовской области впервые вводится в научный оборот, в частности, все имеющиеся фонды дореформенных городских дум и пореформенных городских управ Тамбовской губернии пореформенного периода.
1 См.: ПСРЛ. М., 1965. Т. 9-13; Иоасафовская летопись.
Особый интерес представляет фонд 157 «Козловская городская дума», в котором полно и систематично представлены журналы заседаний Козловской шестигласной городской думы — протоколы, отражающие порядок ведения заседаний, содержание выступлений («рассуждений») городских голов, гласных дум и приглашенных лиц, процедура принятия постановлений, проекты постановлений и их окончательная редакция, ход и итоги голосования.
Менее полно представлены документы Моршанской городской думы в фонде 899. Вместе с тем, в делах двух описей содержится достаточный материал, характеризующий процесс выборов и функционирования органов дореформенного, сословного городского самоуправления г. Моршанска.
В фондах 17, 158, 159, 237 «Городские управы» содержатся постановления Тамбовской, Козловской, Моршанской, Кирсановской городских дум и документы городских управ пореформенного периода. В них также отложились делопроизводственные акты городских управ по реализации постановлений этих дум — дела управ по выборам городских гласных, должностных лиц городских дум и управ, различного рода городских депутатов в государственные органы управления губернии, директоров и членов попечительских советов реальных и городских училищ, присяжных заседателей и членов сиротских судов; дела управ о выдаче жалованья городским служащим, различного рода вознаграждений и социальных пособий выборным от города лицам и малоимущим горожанам; дела управ, связанные с выполнением городских подрядов и закупок для нужд городов, строительством и ремонтом городской недвижимости, ее аренды и продажи.
В этих же фондах содержатся рабочие документы учетных комитетов городских общественных банков, благотворительных комитетов, санитарных комиссий, военно-учетных столов, распорядительных и бухгалтерских отделов городских управ, окладные книги, налоговые ведомости, списки недоимщиков, ратников, квартальные списки, распоряжения и инструкции, издаваемые городскими управами. Сохранились также сведения о финансовой деятельности городских общественных банков, обществ взаимного кредита, ссудных касс и ломбардов, располагавшихся на территории городов.
Однако большая часть материалов о деятельности городских дум Лебедяни, Липецка, Усмани и Борисоглебска в Тамбовском государственном архиве отсутствует, т.к. эти города в 1938 г. не вошли в состав Тамбовской области, а материалы этих фондов были в разное время переданы в государственные архивы Воронежской и Липецкой областей. В 1952-1953 гг. также часть материалов городских дум уездных городов была подвергнута экспертизе, списана и уничтожена. Так, в Тамбовском государственном архиве было списано и уничтожено более тысячи дел, содержащих материалы, в основном иллюстративного характера, о деятельности дум и управ Тамбовской губернии.
Для воссоздания достоверной картины деятельности городского самоуправления привлечены материалы фондов 4 «Канцелярия Тамбовского губернатора» и 24 «Тамбовское губернское по земским и городским делам присутствие», в которых отложились дела городского стола канцелярии губернатора, содержащие переписку городских дум с губернатором, губернским по городским делам присутствием и правительственными органами, кассированные постановления Тамбовской, Козловской, Моршанской, Липецкой, Борисоглебской, Лебедянской, Усманской, Елатомской, Темниковской, Шацкой, Спасской, Кадомской дум, сметы городов, делопроизводственные акты Тамбовского губернского по земским и городским делам присутствия по поводу пересмотра постановлений городских дум, определения губернского по городским делам присутствия о принятых думами постановлений, переписка губернатора с МВД и правительствующим Сенатом по поводу обжалуемых думами определений губернского по городским делам присутствия.
Степень достоверности некоторых архивных источников оценить сложно, т.к. до организации всесословного городского самоуправления документация шестигласных городских дум в отдельных городах велась их канцеляриями небрежно, бессистемно, со множеством пробелов, к тому же многие документы вообще не сохранились, что предопределило выборочный характер анализа,
обусловило необходимость реконструкции отдельных направлений деятельности городских дум и управ.
С началом Городовой реформы делопроизводство более или менее упорядочилось. Все, что можно было выразить количественно, стало фиксироваться столами городских управ (численность городских налогоплательщиков, списки избирателей, объекты налогообложения, доходы-расходы городских бюджетов, сметы на благоустройство и благотворительную деятельность, образование, здравоохранение и прочее). Это позволило осуществить системный и всесторонний анализ исследуемой проблемы.
Материалы субъективного характера (жалобы, прошения, переписка должностных лиц) рассматривались критично, сопоставлялись с другими источниками.
Дополнительный источник — материалы Тамбовской ученой архивной комиссии, содержащие сведения о городском быте, деятельности администрации городов и состоянии городского хозяйства Тамбовской губернии XVII - первой половины XIX в. Они позволяют воссоздать дореформенную ситуацию в городах Тамбовской губернии.
Были также использованы отчетно-статистические материалы Тамбовской губернии: протоколы собраний Тамбовского губернского статистического комитета, статистические обзоры Тамбовской губернии, сборники статистических сведений по Тамбовской губернии, отчеты городских общественных банков и обществ взаимного кредита, материалы к оценке промышленных заведений, статистические данные к оценке недвижимых имуществ Тамбовской губернии, финансовые отчеты городских управ, городские и губернский отчеты по благотворительным учреждениям, городские росписи доходов и расходов, годовые отчеты попечительских обществ и Тамбовского благотворительного общества, отчетные материалы общества по устройству народных чтений, памятные книжки губернии и адрес-календари служащих в Тамбовской губернии лиц. Привлечены также материалы, содержащиеся в Кратком очерке 50-летней деятельности Тамбовского городского общественного банка.
Автором изучена периодическая печать Тамбовской губернии: журнал «Епархиальные ведомости», газеты «Тамбовские губернские ведомости», «Тамбовская жизнь», «Листок Липецких Минеральных Вод», «Козловская газета». В этих изданиях систематически публиковались отчетные доклады городских голов, проекты бюджетов городов Тамбовской губернии и отчеты об их исполнении, обязательные постановления всех городских дум Тамбовской губернии, финансовые отчеты и балансы подчиненных им банков, материалы городской хроники, статьи и заметки горожан о жизни городов губернии, проблемах городского хозяйства, образования и культуры, что позволило воссоздать реалии и колорит эпохи.
Особое значение имеют материалы госархива Липецкой области. Фонды госархива сформированы относительно недавно - в 1955 г., после образования Липецкой области. В них отложились документы и печатные источники, переданные туда из Государственных архивов Воронежской, Рязанской, Орловской и Тамбовской областей о деятельности 5 городских дум.
В фонде 14 «Липецкая городская дума» полно и систематично представлены журналы заседаний Липецкой городской шестигласной думы - протоколы, отражающие повестку дня, порядок ведения заседаний, содержание выступлений городского головы, гласных думы и приглашенных лиц, процедуру принятия постановлений, проекты постановлений, их окончательная редакция, ход и итоги обсуждения. В других делах фонда представлены документы о выборах в органы городского самоуправления, о сдаче думой в оброчное содержание земель, городских мельниц, бань, питейных заведений, книга записи приходов и расходов городской думы, указы и предложения думы, списки выборщиков в Думу.
В фонде 35 «Усманская городская управа» содержатся документы городской управы: постановления городской думы, сметы доходов и расходов г. Усмани.
В фонде 87 «Ранненбургская городская дума» отложились документы городской управы об исполнении постановлений городской думы, сметы доходов и расходов г. Ранненбурга, деловые бумаги и переписка городской управы.
Фонд 103 «Данковская городская управа» содержит сведения о городских гражданах г. Данкова, составе недвижимого имущества, находившегося на территории города в конце XIX - начале XX вв., списки купцов и мещан, занимавшихся коммерческой деятельностью, документы учета промысловых свидетельств, сведения о благотворительных капиталах г. Данкова, сметы на содержание городских учебных заведений, сведения о личном составе гласных Данковской городской думы, сметы исчисления городских доходов.
В фонде 115 «Данковская городская дума» отложились протоколы заседаний Данковской городской думы, переписка городского головы с имперскими чиновниками различного уровня.
Фонд 116 «Усманская городская дума» состоит из документов дореформенного и пореформенного периода деятельности городской думы: журналы заседаний, сметы доходов и расходов, заключения комиссий гласных по сметам расходов думы.
Фонд 162 «Елецкая городская управа» содержит книги входящих и исходящих документов, телеграмм, документы об извлечении городских доходов, наряды Елецкой городской управы, указы из Орловского губернского правления, журналы заседания городской управы, журналы об отчете городского общественного банка, журналы о недвижимых имуществах, сметы городских расходов, книги о благотворительных капиталах и отчеты благотворительных заведений г. Ельца, списки выборщиков в городскую думу, выписки из журнала Елецкой городской думы, материалы Орловской ученой архивной комиссии по истории Ельца.
В фонде 181 «Липецкая городская управа» представлены выписки из журналов Липецкой городской думы, наряды городской управы, сметы расходов Липецкой городской думы, делопроизводственные документы столов городской управы, журналы заседаний управы, окладные книги, раскладочные ведомости; дела Липецкой городской управы по выборам: городских гласных, должностных лиц городской думы и управы, различного рода городских депутатов в государственные органы управления, членов попечительских советов, присяжных заседателей и членов сиротских судов; дела управы о выдаче
жалованья городским служащим, различного рода вознаграждений и социальных пособий выборным от города лицам и малоимущим горожанам; дела управы, связанные с выполнением городских подрядов и закупок для нужд города, строительством и ремонтом городской недвижимости, ее аренды и продажи.
В фонде 254 «Лебедянская городская управа» отложились постановления Лебедянской городской думы и городского главы, списки гласных и кандидатов к ним, сведения о выборах в городскую думу, протоколы заседаний городской думы и управы.
Фонд 167 «Елецкая городская дума» содержит журналы Елецкой городской думы, сметы расходов г. Ельца, список выборщиков в гласные городской думы, наряды об отдаче в оброчное содержание городского имущества и земли, документы об извлечении городских доходов.
Дополнительно исследовался Фонд 42 «Елецкая женская гимназия», из которого, для воссоздания более полной картины участия городской думы в образовательной деятельности, были привлечены журналы исходящих бумаг, отчет о финансовом состоянии гимназии и требовательные ведомости на оплату расходов гимназии, устав общества вспомоществования беднейшим гимназисткам.
Привлечение этих материалов позволило воссоздать достаточно полную картину деятельности городских дум и управ уездных городов, в настоящее время входящих в состав Липецкой области.
Для обеспечения достаточной полноты исследования привлекались источники из Государственных архивов Воронежской области и Рязанской областей.
Ввиду того, что в состав Воронежской (ранее - Азовской) губернии входили все города исследуемой группы, автор посчитал полезным привлечь документы ряда фондов Государственного архива Воронежской области.
В фонде 135 «Борисоглебская городская дума» отложились протоколы заседаний городской думы дореформенного и пореформенного периодов, отчеты о приходах и расходах городских сумм, журналы регистрации входящей
документации, дела о рекрутах, о городской больнице, о паромной переправе через р. Ворону, о поземельных и подушных сборах с городских граждан, ревизские сказки по г. Борисоглебску, именные списки горожан и именные ведомости купцов, документы о выдаче земельных участков разным заведениям, клятвенные обещания гласных думы, перечень вопросов к докладам на думе.
Фонд 291 «Белоколодская приказная изба» использовался иллюстративно для выяснения административного статуса выборных таможенных голов в приказных избах городов засечной черты.
В фонде 314 «Кадомская воеводская канцелярия» привлекались материалы дела о розыске бежавшего от городовых дел Степана Максимова, сына Разгильдеева, для иллюстрации правового положения выборного лица городского управления по городовой реформе Петра I.
Использовались материалы Воронежской ученой архивной комиссии.
Значительная часть архивных документов впервые вводится в научный оборот.
Также использовались материалы Государственного архива Орловской области, в частности, дела описи 1 фонда 580 «Канцелярия Орловского губернатора. Городской стол». В научный оборот введены Памятные книжки и Адрес-календари Орловской губернии. Также использовались материалы Орловской ученой архивной комиссии.
Из материалов Государственного архива Рязанской области привлекались документы дел описи 1 фонда 172 «Губернское по городским и земским делам присутствие», фонд 1049 «Елатомская городская управа», где отложились кассовые книги городской управы; фонд «Спасский городовой магистрат» с журналами заседаний городового магистрата за период с 1852 по 1863 г.; фонд 1281 «Кадомская городская дума», где представлены журналы заседаний городской думы за 1825 г.; фонд 1542 «Шацкий городской магистрат» с делопроизводственными документами городского магистрата; печатные статистические и справочные материалы, в частности Адрес-календари Рязанской губернии пореформенного периода.
зо Из всего массива опубликованных документов наибольший интерес
представляют отчетно-статистические материалы: протоколы собраний
губернских статистических комитетов, статистические обзоры, сборники
статистических сведений, отчеты городских общественных банков и обществ
взаимного кредита, материалы к оценке промышленных заведений,
статистические данные к оценке недвижимых имуществ по губернии,
финансовые отчеты городских управ, городские и губернские отчеты по
благотворительным учреждениям, городские росписи доходов и расходов,
годовые отчеты попечительств и благотворительных обществ, отчетные
материалы Тамбовского губернского общества по устройству народных чтений,
памятные книжки губерний и адрес-календари служащих в губерниях лиц.
Среди документов Российского государственного исторического архива наибольший интерес представляют статистические данные отложившиеся в делах описи 38 фонда 1287 «Хозяйственный департамент МВД», содержащие кроме переписки губернаторов с министерскими департаментами и столами итоговые отчётные формы губернских властей о выборах в органы местного самоуправления, составе гласных городских дум, личном составе городских управ и формулярные данные городских голов. Эти формы, разработанные Хозяйственным департаментом МВД уже в ходе подготовки Городового положения 1892 г., содержат сведения об имущественном цензе, образовании, вероисповедании, семейном положении, сословной принадлежности, имевшихся взысканиях, наградах и чинах гласных и деятелей городского самоуправления, дают богатый для статистического анализа материал, позволяющий взглянуть на процессы формирования органов городского самоуправления с достаточно высокой реконструктивной точностью. Среди указанного массива материалов особый интерес представляют донесения и запросы губернаторов в Хозяйственный департамент МВД, анализ которых позволяет выявить отношение представителей губернской чиновной элиты к органам и деятелям городского самоуправления.
Методологическую основу диссертации составили принципы объективности и историзма. Принцип объективности даёт возможность
избежать политической и идеологической предвзятости в оценках и выводах, реконструировать историю провинциального городского самоуправления в рамках рассматриваемого периода на основе анализа количественно и качественно репрезентативной совокупности достоверных фактов, раскрыть объективные закономерности исторического развития городского самоуправления как процесса поэтапной смены систем городского управления. Придерживаясь принципа историзма, автор стремился к изучению конкретных явлений как взаимосвязанных и изменяющихся во времени, избегал анахронизмы, модернизацию и архаизацию в анализе и оценке отдельных этапов развития дореволюционного городского самоуправления.
Третьим фундаментальным принципом, на основе которого строится методология исследования, является принцип системности, предполагающий анализ изучаемого объекта как структурной целостности, взятой во взаимосвязи и взаимодействии составляющих ее компонентов. Принцип системности даёт возможность рассматривать городские общественные учреждения на каждом этапе их развития в рамках взятого для исследования периода как целостную систему, компонентами которой, выступающими в качестве отдельных подсистем, являются представительные и исполнительные органы, контингент избирателей и гласных, избирательный процесс, органы контроля, материальное обеспечение. Это позволило установить, что в рамках каждой системы городского самоуправления осуществлялись лишь такие изменения, которые не затрагивали систему в целом, а новый этап развития начинался тогда, когда одна система самоуправления в целом сменялась другой. С другой стороны, сама система городского самоуправления рассматривается в исследовании как компонент общей системы социума. Это дает возможность показать, что поэтапное чередование систем городского самоуправления выступало составной частью общего процесса социально-политического, социально-экономического и социокультурного развития России. Этот процесс осуществлялся по модели «догоняющего развития», когда периоды ускоренной модернизации чередовались периодами стабилизации и даже стагнации; соответственно, и в истории городского самоуправления за сериями реформ
следовали серии контрреформ, и за либерально-демократическими преобразованиями следовали консервативно-охранительные.
Из числа общенаучных методов в исследовании чаще других были задействованы исторический метод, на основе которого факты и явления рассматривались не статично, а в динамике развития, логический метод, на основе которого делались выводы по отдельным частям исследования и работе в целом, методы анализа и синтеза, с помощью которых было осуществлено рассмотрение систем городского самоуправления как целостных объектов, характеризующихся внутренним единством и взаимосвязанностью своих составных частей, индуктивный и дедуктивный методы, позволившие обобщать массивы исторических фактов и прослеживать в отдельных событиях и явлениях действие общих закономерностей, а также метод классификации, с помощью которого был осуществлен обзор и составлен список использованных источников и литературы.
В диссертации были использованы такие специальные методы, как проблемно-хронологический, сравнительно-исторический, статистический, диахронный, ретроспективный. Проблемно-хронологический метод стал основой структуры диссертационного исследования, в каждом разделе которого, посвященном рассмотрению определенного исторического периода, исследуется повторяющаяся группа проблем, таких, как цели и задачи городского самоуправления, управление городами, структура органов городского самоуправления, порядок финансирования, практика городского самоуправления.
На основе сравнительно-исторического метода в диссертации проводятся диахронные и синхронные сопоставления и выявляются сходства и различия исторических событий и явлений, что значительно расширяет информативный потенциал отдельных фактов и их совокупностей. Например, при анализе проблемы материального положения служащих магистратов сравнивались оклады жалования, они, в свою очередь, сопоставлялись с доходами купцов, что позволило установить покупательную способность имперского жалования городского служащего.
Статистический метод использовался при анализе экономического положения городов и бюджетно-финансовой политики городских дум.
Диахронный метод использован при выделении этапов исторического развития дореволюционного городского самоуправления на протяжении исследуемого периода.
Ретроспективный метод позволил автору воссоздать картину развития городского самоуправления в России конца XVIII - начала XX вв. и концептуализировать ее как процесс последовательной смены либерально-демократических и консервативно-охранительных систем управления.
Научная новизна. Впервые предпринята попытка комплексного изучения факторов и тенденций развития городского самоуправления в уездных и безуездных городах, расположенных в черноземных уездах трех земледельческих губерний в период реализации имперских проектов модернизации городского законодательства. В исследовании выяснена степень влияния истории, социального состава и традиций городского населения «польских» городов на процесс зарождения и становления сословного и всесословного городского самоуправления. Изучено влияние имперского законодательства на кадровый состав и кадровую базу, городского самоуправления в провинциальных городах Центрального Черноземья.
В диссертации дается системный анализ деятельности городских общественных учреждений, включая бюджетную и кредитно-финансовую сферы; показано взаимодействие уездных городских дум с государственными органами в контексте всех Городовых положений; выявлены наиболее эффективные формы и методы городского самоуправления, представляющие интерес с точки зрения современных городских проблем; сформулированы теоретические положения об исторической типологии провинциальных городов и населяющих их социумов, определявшей разные уровни реализации самоуправленческих функций городских сообществ империи.
Практическая значимость работы. Фактический материал, обобщения и выводы работы могут использоваться в научной и педагогической деятельности, в преподавании спецкурсов по истории государственного
управления и городского самоуправления, в практике реформирования современного городского самоуправления, в краеведении и пропаганде исторических знаний среди населения.
Апробация исследования. Основные положения исследования отражены в 27 авторских публикациях, докладывались на региональных научно-практических конференциях (г. Тамбов, июнь 2000г., Липецк, май 2003 г., июнь 2003 г., октябрь 2004 г.), на заседаниях кафедры Отечественной истории нового и новейшего времени Воронежского государственного педагогического университета. Тематика и методы исследования автора, научные выводы исследований оформленные в виде монографий прошли конкурсный отбор и были поддержаны грантами Администрации Липецкой области (2003 г.), Липецкого городского Совета депутатов (2004 г.) и Российского гуманитарного научного фонда (2005 г.). Результаты исследования опубликованы в 4 монографиях, 1 учебном пособии и 6 статьях в изданиях утверждённых в ВАК.
Внутренняя политика Российского самодержавия и градообразующие процессы юго-восточной окраины государства
Термин «Центральное Черноземье» широко применялся ранее и применяется сейчас в научной и общественно-политической литературе для обозначения обширного района с плодородными черноземными почвами, расположенного в центре европейской части страны на стыке лесостепной и степной природных зон. В официальных документах СССР ранее употреблялся также другой, идентичный по смыслу, термин: «Центрально-Черноземный район РСФСР». В бывшем СССР была установлена система экономических районов, использовавшаяся в планировании и управлении народным хозяйством. Среди десяти экономических районов РСФСР имелся Центрально-Черноземный экономический район в рамках Воронежской, Белгородской, Курской, Липецкой и Тамбовской областей1. С 60-х гг. XX в. географические рамки Центрального Черноземья однозначно отождествляются с территорией пяти названных областей. В 1990-е гг. возникла ассоциация субъектов Российской Федерации «Черноземелье», куда, наряду с пятью вышеназванными областями, вошла Орловская область. После проведения экстерриториальной реформы Президентом Российской Федерации В.В. Путиным, рассматриваемый нами регион был включен по признакам федерального административного районирования в Центральный федеральный округ, где оказались не только земли Центрального Черноземья, но и все другие земли, ставшие историческим ядром централизованного Московского государства в XVI-XVII вв.
Территория современного Центрального Черноземья в значительной мере сопоставима со сложившейся в конце XVI в. территорией (областью) так называемых «польских городов», или «городов на Поле». Анализ документов, хронологически относящихся ко времени образования и развития Российского государства, постоянно указывает на географический термин «Поле». При этом следует отметить, что термин «Поле» в течение XVI в. претерпел заметную эволюцию.
Для начала XVI в. «Поле» - это незаселенные лесостепные и степные земли, примыкающие с юга к русским крайним («украинным», или «украйным») городам, это прежние ордынские владения. Пределы «Поля» того времени весьма обширны и не вполне определенны: помимо нынешних центрально-черноземных областей к «Полю» относилась часть современной Украины, земли Нижнего Придонья, Среднего и Нижнего Поволжья. На севере «Поле» выдвигалось в современную Тульскую и Орловскую области. В состав «Поля» вошли и не знавшие земледельческого населения степи, и запустевшие земли разгромленных татарами русских княжеств, в частности Курского и Елецкого. В первой половине и в середине XVI в. крайним русским городом, вплотную примыкавшим к «Полю», была Тула. В районе Тулы «Поле» особенно близко подходило к столице Русского государства - Москве, оно начиналось сразу же за Тулой. Когда в июне 1552 г. русские воины разбили крымских татар под Тулой, то, по свидетельству летописи, «царь Давлет-Гирей крымской побеже от града с великим срамом, а граду не успе ничтоже, и на Поле побеже, зане близ бе Поле града Тулы»1. В понимании русских людей начала и середины XVI в. «на Поле» не могло существовать постоянных селений, а тем более городов - в этом случае местность не была бы «Полем» в буквальном смысле слова.
В середине XVI в. размеры «Поля» заметно сокращаются; новые, возникшие на краю «Поля» в 50-60-х гг. XVI в. русские города, окруженные новыми селами и деревнями, теснят «Поле», отодвигают к югу его северные рубежи. Эта города, однако, не называются «городами на Поле», они входят в число «украинных» и «рязанских» городов. В разрядных книгах они именуются то «городами от Поля», то «городами от польской украйны». Речь идет о таких городах, как Михайлов, Дедилов, Шацк, Ряжск, Орел, Данков.
Самодержавная власть и городское население Российской империи в XVIII - первой половине XIX столетия
Конец XVII - начало XVIII в. ознаменовалось для посадского населения России противоречивыми процессами: с одной стороны власть поднимала статус посадских до партнерского уровня в области городского и местного государственного управления, с другой - закрепощала его новыми тягловыми повинностями. Наиболее рельефно противоречивость этого процесса отразилась и на городах юго-восточной окраины Московского государства, из которых в период с 1697 по 1702 гг. в принудительном порядке на верфи воронежско-азовского флота было оторвано от семей и собственного хозяйства 102 892 жителей «польских» городов. Последнее в одних городах, не попавших в петровскую судостроительную программу, замедлило или вовсе прекратило процессы градообразования, в других, где разместилось казенное военно-морское производство, эти процессы были многократно усилены (пример -Воронеж, ставший бурно развиваться с начала 1700-х гг., Павловск и Липецк, возникшие благодаря этой программе).
Дальнейшее углубление процесса разделения труда и развитие производительных сил, формирование капиталистических отношений способствовали поляризации основных классов общества: дворянства и крестьян, а также складыванию промежуточных социальных прослоек. Особенно наглядно этот процесс происходил в городах. Изменение политической ситуации на юге страны привело к утрате многими городами своего прежнего военного значения и росту торгово-промышленных функций. Последнее можно проиллюстрировать на динамике городского населения в городах северо-восточного Черноземья.
Становление всесословного городского самоуправления по Городовому положению 1870 г
Темпы роста городского населения в Российской империи в первой половине XIX в. более чем в два раза превышали темпы роста всего населения Европейской России . Однако, несмотря на бурно протекавшие процессы капитализации, к началу реформ в России преобладал сельский цивилизационный тип. К концу XIX в. доля городского населения в России составила 17% от общего числа жителей империи2.
В земледельческих губерниях градообразующие процессы протекали намного медленнее, чем в промышленно развитых регионах. Среди губерний Центрального Черноземья также наблюдалась неравномерность развития градообразующих процессов, обусловленная неравномерной капитализацией отдельных регионов: на начало 60-х гг. XIX в. численность городского населения составила менее 9% 3. К началу XX в. в Орловской губернии проживало 11% городских жителей, в Курской - 8,9% , в Тамбовской - 8,6% , в Воронежской - 5,7%4.
Численность горнозаводских и фабричных рабочих накануне Городовой реформы в губерниях Центрально-Земледельческого района (губернии Центрального Черноземья плюс Тульская и Рязанская губернии) выросла до 13,8% от общего числа работавших в империи по найму и к 1900 г. увеличилась до 16,45. В 1900 г., в современном по тем временам индустриальном производстве, в губерниях Центрального Черноземья было занято 169,3 тыс. чел.6 - всего около 13% городского населения региона7. Эти показатели
промышленного развития более чем в четыре раза уступали показателям Центрального промышленного района и почти вдвое Петербурскому1.
В группе рассматриваемых городов лишь Орел был экономическим лидером, где численность наемных рабочих среди прочих категорий жителей составляла более 20% . Тамбов в экономическом развитии сильно отставал не только от губернского Орла, но и от ряда уездных городов рассматриваемой группы3.
Формально провинциальные негубернские города в исследуемый период градировались имперскими статистиками на уездные, безуездные и заштатные. Но начиная со второй половины XIX в. в их составе стала наблюдаться дифференциация по степени капитализации, которая к концу столетия усилилась.
Среди уездных городов существовала группа городов со сравнительно высоким уровнем капитализации: развитой торговлей, ремеслами и мануфактурами. В Орловской губернии среди таких городов безусловно выделялся экономически высокоразвитый Елец4. Еще в XVII столетии в Ельце развивается торговля листовым, шинным и сортовым железом, привозным и местного производства. В Курской таможенной книге 1623-1624 гг. с декабря по апрель зарегистрировано 22 явки «железного товара». Из них - 10 из Тулы, 8 - из Ельца. На Воронежских рынках 1620, 1621, 1623 гг. Елецкие металлоизделия господствовали безраздельно. «Явки железного товара» из Ельца в этот период были зафиксированы в Старом Осколе, Усмани и других городах. В 1653 г. в Ельце действовало 43 кузницы, а в 1687 г. в посаде было записано 152 кузнеца из них 80 - казенные5. Тогда же в Ельце возникает колокольно-литейный завод братьев Криворотовых. В 1807 году в городе было уже четыре завода, которые лили колокола для церквей, изготовляли медную посуду . Развитие коневодства в черноземной полосе России в тот же период создает условия для роста в Ельце шорного производства. Вместе с кожевенным производством растет число сапожников, башмачников, скорняков. Елецкие купцы становятся крупными поставщиками обуви и сбруи для армии, а город постепенно приобретает кличку сапожной фабрики России2. В 1740 г. в городе заработал «железный завод» Исаева3. В 1800 г. в Ельце проживало 12 тыс. жителей - больше чем 50 лет спустя в некоторых из исследуемых нами уездных городов. В 1846 г. Елец в торговых правах был приравнен к портовым и столичным городам империи. В 1858 г. в нем проживало уже 27,5 тыс. жителей - вдвое больше чем в Липецке (в 1873 г. в Липецке проживало 14 239 жителей) - столько же, сколько в губернском Тамбове4. В 1863 г. в Ельце уже действовали 2 чугуно-плавильных, 2 медеплавильных и 2 механических завода. В 1870 г. появились крупнейшие в регионе железнодорожные мастерские5. На торгово-экономическое развитие Ельца также оказывало влияние его административное прошлое: до губернской реформы Екатерины II он был центром крупнейшей провинции - Елецкой, входившей вначале в Азовскую, а затем в Воронежскую губернии, в состав которой входили Ливны, входили такие города как Ефремов, Лебедянь, Данков, Липецк, Задонск, Усмань. Последнее, в условиях преобладания в экономических связях XVIII - первой половины XIX в. государственно-крепостнических тенденций, предопределяло административную направленность товаропотоков. Сочетание всех перечисленных факторов делало Елец безусловным экономическим лидером не только среди уездных городов региона, но и в сравнении с такими экономически слаборазвитыми губернскими городами как Воронеж и Тамбов.
