Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Идейное обоснование и начало кампании по борьбе с «немецким засильем» 27
1 1 Национальные стереотипы и переоценка германской культуры и науки 27
1.2. Влияние прессы на направление борьбы с «немецким засильем» 52
1.3. Антигерманская борьба в странах-союзницах 59
1 4 Общественные организации и их борьба с «немецким засильем» 68
1.5. Особый комитет по борьбе с «немецким засильем» 77
1.6. «Немецкие» названия и фамилии 85
1.7. Борьба с «немецким засильем» в Прибалтийских губерниях 96
1 8 Этнические немцы в составе российской бюрократической элиты 120
1.9. Московские погромы 139
1.10. Законодательство о правах германских подданных и выходцев и российская система правосудия 162
Глава 2. Борьба с «немецким засильем» в аграрной сфере 191
2.1. Германский закон о двойном подданстве 191
2.2. Расселение немецких колонистов, их быт и отношения с русским населением 198
2.3. Изменение отношений к немецким колонистам с началом войны 209
2.4. Законодательные акты 2 февраля 1915 года 224
2.5. Роль Крестьянского поземельного банка в ликвидации немецкого землевладения 250
2.6. Продолжение антинемецкого законодательства в аграрной сфере 254
2 7 Отношение к колонистам на местах и приостановка ликвидации их хозяйств 257
Глава 3. Борьба с «немецким засильем» в сфере торговли и промышленности 265
3.1 Влияние Германии на экономику России до объявления войны 265
3.2 Разрыв экономических связей 270
3.3 Лишение неприятельских подданных патентов и прав на изобретения 279
3.4 Ликвидационное законодательство 284
3.5 Развитие русской промышленности после освобождения от «немецкого засилья» 317
Заключение 328
Библиография 333
- Национальные стереотипы и переоценка германской культуры и науки
- Московские погромы
- Роль Крестьянского поземельного банка в ликвидации немецкого землевладения
- Развитие русской промышленности после освобождения от «немецкого засилья»
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Первая мировая война явилась тяжелым испытанием для России, ее народа, власти и общества. Власть принимала все меры, на которые была способна, для того, чтобы вместе с союзниками победить противника. Не последнее место в мобилизации материальных и духовных ресурсов для достижения этой цели занимала и политика освобождения страны от так называемого «немецкого засилья», которое, по распространенным тогда представлениям, пронизало российскую действительность. В чем конкретно проявилось это «засилье», чем оно было опасно, и было ли так опасно, как это изображалось властями и общественностью, какими были направления, формы, этапы этой борьбы, были ли помимо прямой непосредственной задачи этой борьбы (подъем национального духа) другие цели, каковы были результаты этой борьбы? Актуальность темы связана и с такой важной проблемой как отношения власти и общественности в условиях войны.
Тесное экономическое сотрудничество двух стран в довоенное время, приведшее к значительной, а иногда и подавляющей роли немцев в отельных отраслях промышленности, существенная роль Германии во внешней торговле России – все это с началом военных действий стало проблемой, требующей немедленного решения. Вызывала опасение и почти двухмиллионная численность немцев-колонистов, сохранивших родной язык, национальные обычаи и отличавшихся определенной замкнутостью. Чрезмерно настороженные «патриоты» усматривали коварный замысел германского правительства в расположении поселений колонистов вдоль границ, дорог, железнодорожных путей, а также нередко вблизи от крупных заводов или оборонительных крепостей.
В немцах-колонистах стали видеть форпост для наступления германской армии, в многочисленных немецких служащих и коммерсантах – разветвленную шпионскую сеть, а в распространенности в России достижений немецкой культуры и науки – попытку покорить русский народ духовно, отчаявшись победить силой оружия.
Борьба с германским влиянием внутри страны была в этот период характерна не только для России, но и для ее союзников – Англии и Франции. В связи с этим научно актуальным представляется и такой аспект нашего исследования как попытка сравнить то, как в союзнических странах велась борьба против «немецкого засилья» и каковы были результаты этой борьбы.
Необходимо отметить и следующее. Актуальным для тогдашней и нынешней России является поиск объединяющей национальной идеи. Изучение темы нашей диссертации поможет в какой-то мере ответить на вопрос, может ли быть успешным этот поиск на почве неприязни к инородцам.
Научная новизна исследования заключается, прежде всего, в том, что оно является первой попыткой комплексно рассмотреть меры власти по освобождению страны от «немецкого засилья» в важнейших сферах материальной и духовной жизни и отношение российской общественности как к самому фактору «засилья», так и к политике власти по борьбе с ним. В работе освещен ряд сюжетов, которые оставались вне внимания историков. В частности, анализируется роль российской судебной системы в борьбе с «немецким засильем», подробно исследуется законодательная база антигерманской политики правительства, линия центральной власти и печати соотносится с действиями местных властей и отношением к немцам в отдельных регионах. Также прослеживается параллель между действиями российских властей по борьбе с германским влиянием и политикой их коллег из стран Антанты по этому же вопросу. Анализируется и общее для большинства стран явление шпиономании в военные годы. В ходе исследования в научный оборот был введен значительный объем новой информации, почерпнутый из опубликованных и архивных источников.
Теоретическая и практическая значимость работы состоит в необходимости анализа и активного извлечения исторических уроков для эффективного решения злободневных проблем. Итоги исследования могут послужить дополнительному осмыслению и интерпретации различных сторон взаимодействия власти и общества по многочисленным вопросам, в том числе по проблеме борьбы с внутренним врагом.
Объект исследования. В работе рассмотрены предпосылки борьбы с «немецким засильем», уровень германского влияния на отдельные стороны российской жизни, прослеживается, что из этого могло вызывать действительные опасения, а что являлось плодом вызванной войной шпиономании. Затем анализируются законодательная база и меры правительства по борьбе с «немецким засильем» - процесс создания специализированных ведомств для подготовки антинемецких мер и их реализации на практике, обсуждение законопроектов, их содержание, применение и последствия. Кроме того, рассмотрено отношение общественности к политике правительства в этой области. Здесь речь идет об описаниях в прессе ужасающих картин «немецкого засилья», поисках путей выхода из сложившейся ситуации, печатных попытках подтолкнуть власть в ее решимости покончить с чрезмерным иностранным влиянием, а затем о выражении удовлетворения или возмущения в связи с предпринятыми мерами.
Предметом исследования являются правительственные меры по борьбе с «немецким засильем» их восприятие общественностью.
Цели и задачи исследования. Целью и задачей нашей работы является выяснение феномена «немецкое засилье», определение его основных составляющих, установление причин и предпосылок борьбы с «немецким засильем», анализ законодательства по этому вопросу, выявление практических результатов политики правительства по борьбе с «немецким засильем», и отношение к этой политике российской общественности.
Хронологические рамки исследования включают июль 1914 – февраль 1917 года. Хотя в работе затронут довоенный период, когда антинемецкие настроения набирали силу, основное внимание, безусловно, уделено периоду Первой мировой войны, когда политика царского правительства и общества по борьбе с немецким засильем проявилась особенно полно. Верхней временной границей нашего исследования является Февральская революция изменившая характер российской государственности, место и роль общественности во внутренней и внешней политике страны и поставившая под вопрос политику свергнутой власти по борьбе с немецким засильем.
Методологическую основу работы составил диалектический принцип познания, подразумевающий историзм, объективность, системность и комплексность исследования проблемы. Изучение темы опиралось на проблемно-хронологический, сравнительно-исторический, статистический и другие методы исторической науки. Раскрытию темы способствовал комплекс общенаучных методов, в частности, логический, метод противопоставления и ретроспективного анализа. Метод системного подхода дал возможность изучать события не изолированно друг от друга, а в качестве комплексного процесса. Подбор и распределение материала проводились в соответствии со структурно-функциональным и дискурсным способами анализа. Также приняты во внимание цивилизационный и модернизаторский подходы. В совокупности перечисленные методы позволили решить поставленные исследовательские задачи.
Степень научной разработанности проблемы. Данная тематика всегда привлекала к себе внимание исследователей. Проблемы «немецкого засилья» и борьбы с ним активно обсуждалась с самого начала войны. Имея своей целью как-то обосновывать необходимость борьбы с «немецким засильем», они были чрезмерно политически ангажированы и писались не профессиональными историками, а политическими и общественными деятелями.
Для изучения быта и особенностей жизни немецких колонистов интересна работа депутата первой Государственной Думы Якова Дитца, написанная еще до начала Первой мировой войны на основании большого количества воспоминаний и источников, ряд которых не сохранился.
В советское время взгляд на проблему определялся классовым подходом. Ранняя советская историография была крайне тенденциозна и уделяла большое внимание деятельности «германской партии» и стремлению царизма к заключению сепаратного мира.
Считалось, что правительство инспирировало кампанию по борьбе с «немецким засильем» для того, чтобы, во-первых, отвлечь недовольство народа от себя и от его классовых врагов – помещиков и буржуазии; во-вторых, в интересах последних было устранить на российском рынке конкурентов в лице германского капитала и немецких колонистов; в-третьих, с помощью земель немецких колонистов решить проблему земельного голода в стране при сохранении помещичьего землевладения.
Так, П.В. Оль отмечал, что основные позиции германских концернов в стране перешли к государственно-монополистическим предприятиям, что при курсе правительства на широкое привлечение иностранного капитала создавало опасность замены германского капитала, например, американским. М.Ф. Флоринский писал, что лозунг ликвидации «немецкого засилья» должен был привлечь на сторону власти широкие круги буржуазии, страдавшей от германской конкуренции. При этом ликвидация немецкого землевладения рассматривалась царизмом как мера, способная в какой-то степени решить аграрный вопрос, не затрагивая интересов русских помещиков и «отвлечь внимание трудящихся от отечественных эксплуататоров». По мнению А.Я. Авреха, антинемецкие погромы в Москве были организованы властями и являлись «традиционной полицейской провокацией». Он не сомневался, что Григорий Распутин узнавал от императрицы секретные сведения и сообщал их в Германию.
Труды советского периода позволяют в совокупности представить общий характер, содержание и направленность политики правительства по борьбе с «немецким засильем», а также отношение к нему общества. Однако некоторые сюжеты в них рассматриваются эпизодически, в контексте избранной авторами проблематики, да и господство классовой парадигмы препятствовало более глубокой и объективной оценке ряда сторон проблемы. Подводя итог анализу советской историографии темы диссертации надо отметить, что она внесла значительный вклад в ее изучение, ввела в научный оборот целый ряд источников, расширила круг вопросов, касающихся темы.
Особенно активно тема борьбы с «немецким засильем» стала разрабатываться в постсоветский период, когда началось активное сотрудничество германских и российских ученых в изучении истории и культуры российских немцев. Появился целый ряд научных сборников, посвященных отдельным аспектам темы: борьбе с «немецким засильем» в масштабе определенного региона или в какой-либо одной сфере российской действительности. Так например, в статьях сборника «Немцы. Россия. Сибирь» рассказано о развитии немецких колоний в этом регионе и сопровождавших его вспышках антинемецких настроений, о закрытии немецких школ, о росте взаимного недоверия между русскими и немцами, вызванном применением ликвидационных законов, из-за которых все колонисты превратились в революционеров. В статье А.Э. Маттиса описывается относительно мягкое отношение региональных властей к немцам и давление на них со стороны центральной власти.
В книге С.В. Куликова анализируется представительство этнических немцев в составе высшей российской бюрократии. Автор устанавливает их общее число, и дает характеристику ряду отдельных чиновников, заподозренных в пособничестве Германии из-за своих немецких фамилий. Колоницкий Б.И. на основании анализа дневников, докладов военной цензуры, сообщений дипломатов говорит о постепенном падении авторитета царской семьи, о подозрениях ее в связях с Германией, пособничестве немцам.
В книге «Тайные операции российских спецслужб с IX по XXI век» утверждается, что во время Первой мировой войны в России существовала разветвленная германская шпионская сеть, агентами которой были немцы-колонисты и служащие германских предприятий.
Многочисленные работы посвящены использованию художественных произведений для пропагандистских целей, в том числе и для популяризации борьбы с «немецким засильем» . Отмечается, что в полуграмотной стране использование лубков с карикатурными образами немца-управляющего, немца-заводчика, аптекаря, колониста для агитации было очень эффективно.
В сборнике статей «Человек и война. Война как явление культуры» содержится информация о восприятии программы по борьбе с «немецким засильем» в различных слоях российского общества.
Т.А. Белогурова посвятила одну из глав своей книги отражению в прессе шпиономании. Автор отмечает, что в России не было подлинного осознания опасности немецкого шпионажа, поэтому в публикациях проявлялось достаточно необоснованной иронии по отношению как к самой проблеме, так и к тем, кто проявлял бдительность в возникшей ситуации.
Ряд авторов занимается исследованием антигерманской борьбы в странах-союзницах России. Например, З.С. Чертина рассматривает ухудшение положения немцев в США в военное время. Аналогичная проблема, но на территории Англии, изучается в статье Н.В Савиновой.
Много внимания «немецкому засилью» и борьбе с ним уделяется в монархическом направлении историографии. Например, В. Кобылин утверждает, что Германия подготовила план разгрома и колонизации России еще в 1911 году.
Книга Виктора Дённингхауса освещает историю немецкой общины в Москве исследует процесс интеграции немцев в русскоязычную среду при сохранении ими национальной, конфессиональной и языковой идентичности, а также формы, методы и средства борьбы с «немецким засильем», применявшиеся московскими властями.
Существенный вклад в изучение исследуемой нами проблемы внес И.Г. Соболев, обстоятельно осветивший работу Особого комитета по борьбе с немецким засильем. Он также подсчитал принадлежавшее российским немцам имущество, которое было продано или ликвидировано в ходе антигерманской борьбы. Соболев пришел к выводу, что политика правительства по борьбе с «немецким засильем» не имела объективных экономических причин и была «трагична по своим последствиям».
Данная тематика затронута и в ряде трудов зарубежных авторов. Так, Эрик Лор исследует опыт ограничения прав российских подданных по национальному признаку и ограничительные меры против германских иммигрантов в 1880-х годах, отчасти ставшие образцом для последующих законов по борьбе с «немецким засильем» в аграрной сфере. А Уильям Фуллер в связи с делом полковника С.Н. Мясоедова анализирует охватившую Россию шпиономанию. Автор отмечает «параноидальную охоту на шпионов» и действия русской полиции, которая «вынюхивала предателей с истерическим упорством».
Можно сделать вывод, что тема борьбы с «немецким засильем» в России изучалась, большей частью, фрагментарно. Предметом рассмотрения были, как правило, лишь те или иные аспекты антинемецкой правительственной политики, причем не в стране в целом, а лишь в отдельных регионах, где проживали русские немцы, или в отдельных сферах экономики и государственного управления, где «немецкое засилье» было особенно сильно. До сих пор нет комплексного обобщающего труда по нашей теме. Не проанализированы не только все области антигерманской борьбы в российской действительности того времени, но и их соотношение с подобными мерами, предпринятыми в западных странах. В то же время актуальность темы подчеркивается появлением в последние годы большого количества исследований, так или иначе ее касающихся.
Источниковую базу нашей работы составляют несколько типов документов: законодательные акты, делопроизводственные документы: стенограммы заседаний Государственной Думы, Особые журналы Совета Министров Российской империи, документы личного происхождения – дневники и воспоминания, периодическая печать
Основу политики правительства по борьбе с «немецким засильем» составляют законодательные акты: манифесты, указы, законы, прошедшие через Государственную Думу и Государственный Совет и утвержденные царем. В большинстве своем законодательство военного времени носило чрезвычайный характер и издавалось по 87 статье Основных законов. Мы пользовались первоначальными публикациями этих законодательных актов в «Собрании узаконений и распоряжений правительства», поскольку 3-е издание Полного собрания законов Российской империи было остановлено изданием законодательных актов 1913 г. Узаконения, изданные по министерству финансов и министерству торговли и промышленности, печатались также и в «Вестнике финансов, торговли и промышленности». Наиболее важные законы повторно издавались частными типографиями в отдельных сборниках.
Среди важных источников по теме следует отметить Журналы особого совещания по обороне государства за 1915 – февраль 1917 гг.. Изучению проблемы борьбы с «немецким засильем» помогают сведения из Особых журналов Совета министров Российской империи за период Первой мировой войны. Пониманию процесса обсуждения и выработки законов способствуют записи заседаний Совета министров, сделанные А.Н. Яхонтовым – помощником управляющего делами Совета, присутствовавшем, в том числе, и на секретных заседаниях.
Богаты информацией и стенографические отчеты заседаний Государственной Думы. Они позволяют проследить отношение различных партий и групп к «немецкому засилью» и политике правительства по борьбе с ним.
Отношение дворянского сословия к мерам по борьбе с «немецким засильем» можно выяснить из стенограмм съездов губернских дворянских уполномоченных. На съезде в марте 1915 г. вопрос о борьбе с «немецким засильем» был одним из ключевых. Однако уже на следующем съезде в ноябре 1916 г., этот вопрос отошел на второй план, смещенный другими внутренними проблемами России. Хотя даже при обсуждении государственного кризиса антигерманская тема то и дело всплывала.
Среди документов личного происхождения следует назвать, прежде всего, мемуарную литературу. Многие вопросы проясняют воспоминания Г.Н. Михайловского, который участвовал в многочисленных междуведомственных совещаниях по борьбе с германским влиянием в России. «Записки» Михайловского рассказывают об обстановке в МИДе, подвергавшемся нападкам за большое число чиновников с немецкими фамилиями.
Воспоминаниях генерала А.И. Спиридовича, бывшего начальником охраны царской семьи, содержит любопытные сведения о правящих верхах России и их позиции по вопросу о борьбе с «немецким засильем». О восприятии проблемы «немецкого засилья» в армейской среде и порожденном им поиске предателей сообщает в своих мемуарах генерал-лейтенант М.Д. Бонч-Бруевич. Из «Воспоминаний дипломата 1893 – 1922гг.» Ю.Я. Соловьева нами извлечена полезная информация о Прибалтийских провинциях, шпиономании, чиновниках-немцах.
Также в работе были использованы воспоминания товарища министра внутренних дел, главы корпуса жандармов В.Ф. Джунковского, писавшего о делах подданных воюющих с Россией государств, обстановке в Прибалтике и других важных вопросах, непосредственно касающихся темы исследования.
Много примеров шпиономании и борьбы с «немецким засильем» содержится в дневнике искусствоведа Н.Н. Врангеля, во время войны принимавшего активное участие в деятельности Красного креста и в воспоминаниях В.М. Руднева, участвовавшего в работе Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства по расследованию злоупотреблений бывших министров и других высших должностных лиц. Для исследования были использованы и мемуары других общественных и политических деятелей.
Привлекались также воспоминания и дневники некоторых зарубежных политиков. Президент Франции Раймон Пуанкаре в своих записях сообщает не только об антигерманских мерах, принимавшихся во Франции, но и о дошедших до него слухах о германофильствующей партии в окружении российского императора. Эдуард Эррио, который в военное время был мэром Лиона, а затем министром общественных работ, повествует о германофобских настроениях во Франции, жертвами которых он стал благодаря слухам. В его дневнике есть и много другой заслуживающей внимания информации по интересующей нас теме. Антигерманские настроения в России отразились и в воспоминаниях бывшего немецкого посла в Лондоне князя Карла Макса Лихновского.
Важную группу источников составили различные периодические издания, содержащие обширный и разнообразный фактический и аналитический материал. Так, журнал «Промышленность и торговля» выражал опасения, что репрессии против немецких предприятий могут задеть интересы и русских подданных, что «ликвидация немецких предприятий не изменит условий русского промышленного рынка», и имеет только политическое значение.
Много места «немецкому засилью» и борьбе с ним отводила газета «Утро России» - орган московских промышленников. Она выступала с крайних шовинистических позиций и вела энергичную кампанию против всего немецкого, называя германскую культуру «презренной и бездушной» и противопоставляя германизму славянство..
Регулярно публиковал статьи с описанием ужасающих картин «немецкого засилья» ежемесячный либерально-народнический журнал «Русские записки» и его ежемесячное приложение «Русская будущность». Журнал крайне негативно относился к проживающим в России немцам, даже русским гражданам.
«Новое время» помещало разнообразные материалы о «немецком засилье» практически в каждом номере. Немецким колонистам на юге России был посвящен цикл статей «Золото Рейна. Кольцо нибелунгов». Газета с радостью приветствовала антинемецкие законодательные акты правительства и настаивала на решительном продолжении борьбы.
Широко использовалась информация либеральной юридической газеты «Право». Издание публиковало многочисленные сообщения о работе Совета министров и междуведомственных совещаний, разрабатывавших те или иные аспекты правительственной борьбы с «немецким засильем». Кроме того, газета анализировала правовую сторону ограничительных законов российских властей, их связь с предшествующим отечественным законодательством и международной практикой. Надо отметить, что материалы, публиковавшиеся в еженедельнике, относящиеся к теме диссертации, вводятся в научный оборот впервые.
Исследование опирается также на массив документов и материалов, хранящихся в Государственном архиве Российской Федерации в фондах Департамента полиции и канцелярии А.Ф. Джунковского. В фонде Департамента полиции особый интерес представляют дела № 143, 171, 174 IV делопроизводства, занимавшегося вопросами, связанными с борьбой с «немецким засильем». В этих делах содержатся доносы на германских подданных и различного рода сообщения о «немецком засилье» на предприятиях и даже в целых районах, особенно в южном.
В фонде канцелярии Джунковского нашли отражением самые разнообразные вопросы, касающееся проблемы борьбы с «немецким засильем» - это и майский погром в Москве, и его поездка в Прибалтику с целью выяснить отношение местных немцев к военным действиям и проверка многочисленных доносов на отдельных чиновников и служащих, носящих немецкие фамилии.
Национальные стереотипы и переоценка германской культуры и науки
Любая война начинается задолго до ее объявления, которому обязательно предшествует идеологическая и психологическая обработка населения официальными пропагандистекими структурами, внушающими народу мысль о необходимости и неизбежности грядущей войны, о защите национальных интересов, происках врагов, внешней угрозе и т.д. Играя на патриотизме, национальных чувствах, традициях и предрассудках, объявляя свои цели благородными и справедливыми, а цели потенциальных противников низменными и корыстными, пропаганда каждой из сторон-участниц будущей войны закладывает в сознание своего народа образ врага, воскрешая старые обиды и выискивая новые. Психология «свой - чужой» в кризисные времена обостряется до предела, проходя путь от высокомерно-пренебрежительного отношения до полного неприятия иной культуры, носителем которой является враг54.
Представления людей о других нациях при определенных условиях обладают даже большим весом, чем совершенно незнакомые реалии. Образ «чужого» исполняет роль заменителя реальности, ориентирует мышление индивида и определяет его поведение. Даже если эти образы сродни фантомам, т.е. имеют мало общего с действительностью, они могут быть важным политическим фактором. Их сила заключается в том, что в них верят, а не в том, что они реальны. В военное время образ «чужого» транеформируется в образ «врага».
Два фактора определяют образ врага - фактор иноэтнической культуры, грубо вмешивающийся в сложившийся порядок вещей и разрушающий его, и фактор очевидной инородности представителей этой агрессивно заявляющей себя на чужой территории культуры. «Образ врага» это еще и социальная категория, так как противник воспринимается через стереотипы общественного и национального сознания, формируется под влиянием официальной пропаганды, государственной идеологии.
В начале двадцатого века социально значимым показателем признавалось вероисповедание, а не национальность. Однако предвоенное время характеризуется всплеском национализмов. Один из ведущих кадетских теоретиков Ф.Ф. Кокошкин утверждал: «Из всех вопросов нашей внутренней жизни, выдвинувшихся в непосредственной связи с войной, первое место принадлежит, бесспорно, национальному вопросу»55. Теперь на первое место выходит этническая, а не конфессиональная принадлежность. До войны немецкий вопрос не относился к числу важных, уступая остротой другим национальным проблемам страны.
На протяжении всей истории человечества дефицит сотрудничества, взаимное непонимание, негативные стереотипы, основанные на плохом знании друг друга, являлись причиной недоверия между народами. Предубежденность и подозрительность, напряженность и враждебность были, за редким исключением, постоянными спутниками отношений между государствами и народами. Однако при этом большинство войн и конфликтов было порождено не ложными представлениями и отнюдь не негативными национальными стереотипами, а реальными экономическими, политическими, социальными причинами, различными интересами и противоречиями и сводить конфликты только к неправильному восприятию другого народа неправомерно. Ситуация конфликта, напряженности представляет собой почву для возникновения, становления и развития «образа врага»56.
Таких причин для неприязни к российским немцам у коренного населения было достаточно. Во многом причиной для трансформации негативного восприятия российских немцев как чуждой культуры в полноценный образ внутреннего врага стало значительное их участие практически во всех областях внутренней жизни страны. Недовольство и раздражение вызывало положение, которое они занимали в России.
Представление одного народа о другом нередко являет собой так называемый «национальный стереотип» - устойчивое, схематичное и эмоционально окрашенное мнение, самые общие представления о действительных или мнимых национальных чертах. В России представления о немцах были неоднозначными, в отношении к ним переплетались зависть и восхищение, признание за ними высоких деловых качеств и в то же время уверенность в превосходстве русских.
Негативное отношение к российским немцам соседствовало с мнением о том, что немецкие колонисты способствуют экономической стабильности в деревне, подают положительный пример русским крестьянам. В представлениях образованных людей Германия была родиной философов и поэтов, приезжавших в Россию немецких преподавателей, ученых, предпринимателей воспринимали как импульс для экономического и культурного развития. С началом войны произошел перелом в российском общественном мнении. Исторически сложилось, что немцы были союзниками и учителями, поэтому разрыв отношений не был безболезненным. Тем не менее, шла война и, в том числе и пропагандистская.
Несмотря на то, что этнические немцы жили в России годы, а иногда и поколения, зачастую являлись русско-подданными, общественное сознание по-прежнему приписывало им стереотипные черты германцев. Еще до войны складыванию негативного образа немца во многом способствовали негативные этнические стереотипы и предрассудки в массовом сознании по отношению к немцам, негативный образ мигранта, равнодушного к той земле, где он проживает, стремление колонистов к обособленности, а также недостаток информации об этнической немецкой группе и непропорциональная концентрация немцев при дворе. В итоге возник вопрос о политической лояльности немцев.
В рамках антинемецкой компании издавалось множество брошюр, направленных против немцев, призванных усилить ненависть к врагу. Показательны даже их названия, например: «Почему нельзя верить немцам», «Чем силен немец и как его победить», «Германцы», «Победа или рабство». В печатных органах регулярно появлялись статьи, описывающие ужасающие картины «немецкого засилья» в России или посвященные особенностям немецкого характера, образа жизни. Все меры правительства по ликвидации «немецкого засилья» приветствовались и обсуждались в печати, а также иногда и стимулировались ей.
При освещении российской довоенной внешней политики газеты уделяли большое внимание отношениям с Англией и Францией и практически замалчивали многие аспекты российско-германских отношений. Германофобия во внешней политике считалась признаком прогрессивного образа мыслей. Сближение с Англией и Францией приветствовалось демократическим общественным мнением как косвенная поддержка русского парламентаризма и демократии, неизбежность же конфронтации с Германией объяснялась необходимостью борьбы не только «с гегемонизмом и пангерманизмом», но и с тем «более низким типом политической культуры», который в глазах русских либералов представляла политическая система Германии по сравнению с западными демократиями57.
Московские погромы
В ряде случаев народное негодование против «немецкого засилья» выливалось в прямое насилие - погромы немецких магазинов и фирм. Наиболее крупные, получившие наибольший резонанс погромы произошли в Москве. Отчасти это связано с особой ролью, которую старая столица играла в нагнетании германофобии.
В первые дни войны в Москве удалось избежать эксцессов, которые имели место в столице империи. Представители немецкой диаспоры Первопрестольной даже обратились через американское консульство в Берлин с заявлением о том, что московские власти относятся к ним вполне корректно. Представители нейтральной страны публично признали справедливость данного заявления. Обстановка в Петрограде также казалась спокойной. Но 22 июля произошёл разгром германского посольства и редакции немецкой газеты. Тем не менее, это был единичш/ случай339. Адекватные действия властей в других городах, где происходили беспорядки, позволили пресечь их в зародыше и не дали им достигнуть сколь-либо значимого размаха. Во всяком случае, они нигде не приняли такого масштаба, как в Москве340.
Объявление войны ознаменовалось немецкими погромами не только в России. Так английским министр Дэвид Ллойд Джордж в своих мемуарах рассказывает, что в день начала войны около немецкого посольства в Лондоне собралась «враждебная толпа» и разбила в здании окна. Восстановить порядок с большим трудом удалось только конным и пешим отделениям полиции. «Все войны популярны в день их объявления», -отмечает Ллойд Джордж341\
Первые погромы произошли в Москве в октябре 1914 года. Московский градоначальник в секретном донесении главе МВД Н.А. Маклакову пишет о беспорядках, что «толпою в знак выражения недовольства против германских и австрийских зверств были разбиты окна в торговых заведениях, принадлежащих германским и австрийским подданным, и, к сожалению, в некоторых магазинах русских подданных, носящих немецкие фамилии, но при этом не было похищения товара». По его данным, волнения «возникли совершенно стихийно: ни охранное отделение, ни сыскная полиция не были осведомлены о готовящемся разбитии стекол»342.
«Это разбитие стекол совершено было с такой быстротою, что когда я приехал, а я выехал на автомобиле тотчас же как мне было доложено о начавшихся беспорядках полицеймейстером, на всех указанных улицах было совершенно спокойно и на тротуарах, кроме повседневно гуляющей публики, никого не было», - сообщает градоначальник, уточняя, что он в открытом автомобиле объезжал центральные улицы до позднего вечера, однако в «это время было совершенно спокойно, стояли пешие наряды из городовых, околоточных надзирателей, приставов и их помощников, конная стража разъезжала патрулями»343. «В 10:30 вечера я отправился домой, так как сильно прозяб, и снова выехал в 11 вечера, взяв с собой чиновника для поручений. На этот раз указанные улицы я обходил пешком. До часу ночи было совершенно спокойно, но в час внезапно собралась толпа на улице Петровке, которую тут же разогнали в моем присутствии», - рапортует он. Градоначальник отмечает, что беспорядки удалось прекратить только около двух часов ночи, так как люди постоянно собирались на разных улица и, после разгона одной толпы, оказывалось, что погромы уже идут на соседних улицах344.
На следующий день в городе были предприняты повышенные меры безопасности для предупреждения беспорядков: усилено патрулирование, «праздношатающуюся публику» было запрещено пускать даже на улицы, ведущие к немецким магазинам. Вместе с тем градоначальник предупредил полицеймейстеров, чтобы к толпе не применялись нагайки в то время, когда она идет с пением гимна «Боже Царя Храни» или поет «Спаси Господи люди Твоя». На этом массовые беспорядки удалось прекратить, хотя отдельные случаи «битья стекол» случались. Виновные были задержаны и переданы судебным властям.
Погромы широко освещались столичной прессой. Так, газета «Речь» описывая прошедшие в городе беспорядки, сообщает, что «происходили манифестации, местами превратившиеся во враждебные демонстрации против немецких магазинов». Корреспондент газеты пишет, как на Красной площади несколько подростков стали возбуждать толпу разгромить магазин Эйнем, в этот день закрытый управляющим, последовавшему совету нескольких неизвестных лиц. «Быстро образовалась группа подростков и устремилась в Верхние ряды. Послышались крики «Долой немцев», «Не смеют торговать в России». Кто-то бросил камень в огромные зеркальные стекла. Тотчас же посыпался дождь камней, разбивших два огромных зеркальных стекла на мелкие кусочки, - сообщает газета. - Толпа ворвалась в магазин, разгромила весь товар, конфеты, печенье, банки с вареньем сброшены были на пол и растоптаны; сорвана электрическая арматура, испорчены украшения, разбита мраморная доска прилавка. Действовавшая снаружи толпа сорвала с вывески орла, буквы». По свидетельству корреспондента, все это заняло около десяти минут. В этот же день толпа разбила стекла в закрытом на время магазине готового платья Мандль на Неглинном проезде. Попутно в заметке сообщается о пении гимнов, манифестациях перед посольствами дружественных держав, домом градоначальника, который вышел на балкон и зачитал собравшимся телеграмму от императора345.
На следующий день газета уточняет, что от погромов более всего пострадала контора австрийского акционерного товарищества сталелитейных заводов Беллер, занимающая большое помещение в доме Кузнецова, где буяны вдребезги разбили два огромных зеркальных стекла витрины. Пострадала также контора Ревельского машиностроительного завода, строящего двигатели под названием «Русь», техническая контора Вольфа, Отто Дейца и другие. Не пощадили буяны конторы Вейде Шульца, хотя на окнах помещения имелась надпись «фирма русская». Были разбиты окна цветочного магазина Райбле и гастрономического магазина «Дрезден». По сообщению газеты, все магазины фирмы Эйнем были закрыты и спешно заколочены досками. Орлы, на которые фирма имела право как поставщик Двора, сняты; вывески или сняты, или затянуты полотном .
«Вообще, Никитская представляет далеко не обычный вид: то и дело попадаются заколоченные окна, опущенные железные шторы», - сообщает газета. В статье также подчеркивается, что толпа разбила окна конторы московского товарищества машин, орудий и двигателей, основанной господином Кепненом, сын которого, корнет одного из петроградских гвардейских кавалерийских полков, незадолго до этого был убит в восточной Пруссии в бою с германцами.
По подсчету корреспондента, во время погромов пострадало 30 немецких фирм347.
Роль Крестьянского поземельного банка в ликвидации немецкого землевладения
Кроме повышения боевого духа солдат от ликвидации немецкого землевладения ждали и понижения остроты земельного вопроса. Внешне это выглядело логичным, ведь законы затрагивали судьбу около 6,2 миллионов десятин земли, находившейся в сельскохозяйственном обороте. А, для сравнения, в 1916 году Главное управление землеустройства и земледелия предполагало продать крестьянам около 0,6 миллионов десятин земли их всего имеющегося в запасе крестьянского поземельного банка 2,6 миллионов десятин, при этом не все они могли быть успешно использованы для ведения сельского хозяйства .
После издания законов в обществе обсуждался вопрос, кому достанутся земли, отобранные у немцев-колонистов. Самих колонистов подозревали в фиктивных сделках, благодаря которым они фактически останутся собственниками земель, передав права на них подставным лицам. А в случае массовых продаж плодородных и ухоженных хозяйств опасались резкого падения цен на землю, недостаточного для русских крестьян, но предоставляющего возможность для различных спекуляций.
В частности, «Новое время» сообщало о том, что в некоторых крымских уездах капиталистами ведутся переговоры о приобретении земель немецких колонистов, даже появились посредники, договаривающиеся об обмене колонистами своих земель на дома. По сообщениям из регионов, попадающих под действие ликвидационных законов, местные отделения банков сразу после их издания ожидали директив от центральных офисов, поскольку общая задолженность немецких колонистов банкам только в Крыму составляла более 3 миллионов рублей. «Пока в местных коммерческих банках существует тенденция не в пользу преждевременных репрессивных мер по отношению к клиентам-немцам, так как это может вызвать слишком быстрое падение цен на земли, что не в интересах банков», - сообщал корреспондент. Газета подчеркивала, как важно, чтобы земля переходила к русским крестьянам, в особенности в тех губерниях, из которых идет отток в Сибирь. Ведь это бы ослабило отлив рабочих рук в отдаленные районы.554.
Поскольку правительство признавало, что по окончании войны неизбежно встанет вопрос о мерах по улучшению земельного положения крестьян, оно рассчитывало наделить часть солдат-фронтовиков за счет земель немецких колонистов. Так как продажа земель с публичных торгов, предусмотренная законами 2 февраля 1915 года, оставляла мало шансов для перехода земли к крестьянам, было предложено приобретать их через посредство Крестьянского банка. Таким путем государство предполагало избежать крестьянских волнений, которые могли бы возникнуть, если земли колонистов скупали бы крупные землевладельцы. 1 мая 1915 года высочайше утвержденным положением Комитета Финансов Крестьянскому поземельному банку было предоставлено покупать за свой счет земли и имения, подлежащие ликвидации555.
Особое совещание под руководством сенатора Ильяшенко 2 июля 1915 года приступило к выработке правил, которые были призваны регулировать порядок и условия наиболее рационального осуществления Крестьянским поземельным банком предоставленного ему права приобретать имения, подлежащие принудительной ликвидации. Обменявшись мнениями, члены совещания пришли к выводу о необходимости предусмотреть в проекте правил не только финансовую сторону дела, но и рекомендации для предотвращения уклонения от их исполнений. Финансовый аспект включал в себя вопросы о процентных бумагах, которыми банк будет расплачиваться за приобретаемые имущества, вопрос о порядке расчетов с долгами имения и его кредиторами, а также ряд других проблем. В свод правил также планировалось включить нормы, предусматривающие возможность, во-первых, обхода проектируемых правил со стороны владельцев ликвидируемых имуществ, а во вторых, пункты, препятствующие проникновению полученных владельцами проданных имений денежных средств в государства, находящиеся в состоянии войны с Российской империей, и недопущения использования их во вред государственным интересам556.
В прессе появились и другие мнения о том, кому должна достаться полученная после ликвидации «немецкого засилья» в аграрной сфере земля. В частности, «Новое время» рекомендует помимо крестьян еще один слой населения, которому следовало бы помочь в деле приобретения ликвидированных у немцев земель, а именно региональное духовенство, народных учителей и чиновников, представляющих собой интеллигенцию края. «Проведя здесь на службе почти всю свою жизнь, сжившись и сроднившись с народом, эти лица, выходя в отставку по тем или иным причинам, вынуждены уходить в города или даже в другие губернии за неимением пристанища вблизи народа. Знание местной жизни, их служебный опыт, связь с народом, таким образом, пропадают бесплодно». А приходящие на их место новые деятели начинают работу сначала и, не имея интеллигентской поддержки на местах, не имея на кого опереться, сплошь да рядом сводят свою деятельность до пределов канцелярской работы. «Было бы желательно дать возможность и этому русскому элементу воспользоваться ликвидацией немецкого землевладения для приобретения земли, распространив и на этих лиц действие поземельного банка», -настаивал корреспондент газеты. Свою точку зрения он объяснял тем, что бывшие немецкие колонии особенно подходят интеллигенции вследствие их близости к железным дорогам и городам, что является хорошим условием для ведения молочного хозяйства, огородничества и садоводства557. Таким образом, журналист своеобразно перепоручает интеллигенции просветительскую миссию, изначально возложенную правительством на немцев-колонистов. Ведь, по его мнению, представители интеллигенции в этих регионах явились бы не только проводниками сельскохозяйственной культуры, но и глашатаями государственных национальных идей.
«Вестник финансов, промышленности и торговли» в январе 1917 года поместил отчет о деятельности Крестьянского поземельного банка за 1915 год, в котором приводится общая статистика по покупке банком земель. В 1915 году поступило восемьдесят шесть заявлений о желании продать банку имения общей площадью в 105950 десятин, в том числе шестьдесят пять имений площадью 62144 десятин, были предложены неприятельскими подданными. Затем, в виду планировавшегося широкого участия банка в покупках земель подлежащих ликвидации по опубликованным губернскими и областными правлениями спискам, были произведены в двенадцати губерниях и трех областях предварительные осмотры и оценки 4183 таких имений, общею площадью в 1055754 десятин, оцененных, в среднем, по 203 рубля за десятину. Кроме того, было осмотрено еще 456 владений в 93325 десятин, оценка которых банком пока не была установлена. Была запланирована покупка сорока шести имений общей площадью в 50179 десятин, в среднем, по 136 рублей за десятину. Завершена покупка (путем утверждения купчих крепостей) двадцати имений в 17835 десятин, за которые уплачено 2074062 рублей, или по 116 рублей за десятину. Из общей площади всей приобретенной банком в 1915 году земли 36,3% составляют земли неприятельских выходцев558.
Развитие русской промышленности после освобождения от «немецкого засилья»
На волне антигерманских настроений изменилось бытовавшее ранее представление о высоких деловых качествах немцев, подчеркивалась необходимость заменить их на русских людей во всех сферах производства и торговли.
Призывы к правительству во время войны подготовиться к мирному времени и принять меры к преодолению иностранного, в первую очередь немецкого, засилья звучали на проходившем 10-14 марта 1915 года XI съезде уполномоченных губернских дворянских обществ. Следует отметить, что необходимость предпринять такие действия участникам съезда диктовалась уверенностью в близкой победе, плодами которой они и предлагали воспользоваться правительству.
Поскольку съезд состоялся уже после опубликования большей части антинемецкого законодательства, то значительная часть выступавших ратовала уже не за отстранение немцев от экономической жизни, а за развитие собственной промышленной базы, которая была призвана уничтожить остатки германского влияния, а также в будущем не допустить повторения захвата иностранцами лидирующих позиций в российской экономике. Один из участников съезда отмечал, что Российской империи «нельзя смотреть только на одну Германию, нам нужно скорее больше охранять свои собственные интересы, нежели всецело обрушиваться на какую-нибудь определенную страну»686.
Этому же отчасти вторило ратующее за активную борьбу с «немецким засильем» «Общество 1914 года», в брошюре о целях которого говорилось, что для антигерманской борьбы необходимо «содействовать всеми доступными способами созданию такого подъема производительных сил страны и расцвету отечественной промышленности, торговли и общественной самодеятельности, чтобы даже организованной немецкой предприимчивости не нашлось места во всех отраслях жизни на всей русской территории» .
На дворянском съезде предлагалось внести ряд изменений в действовавшие в России законодательные акты. «Борьба с немецким засильем в промышленности возможна лишь при условии усовершенствования нашего законодательства о фабрично-заводской промышленности», - заявил участник съезда от Херсона В.Д. Мержанов, ратуя за упрощение порядка образования компаний, фабрик и заводов. А представитель Псковской губернии В.Л. Кушелев считал, что «надо устранить иноземное посредничество во внешней торговле». При этом «немецкое засилье» он связывал с «засильем еврейским», работавшим на германские деньги. В качестве примера оратов приводил своего знакомого, который производил прекрасный лен, отмеченный наградами, но был вынужден продавать его «крупной еврейской фирме, работающей на германские средства, так как других покупателей нет». Кушелев указывал, что в России не было заводов для его сортировки по видам, поэтому приходилось продавать в Германию несортированный лен, а уже там его приводили в товарный вид и перепродавали со значительной наценкой за посредничество688.
Однако не все участники съезда были согласны с мнением, что благодаря расширению промышленной базы Россия сможет освободиться от «германского засилья». Так, князь П.Л. Ухтомский из Казани заявил, что пока «немецкое засилье» будет иметь те формы, в которых оно существовало, «путем расширения производства мы избавимся от него». «Этот вопрос должен быть поставлен шире», - подчеркивал он689.
А вот представитель Пскова СИ. Зубчанинов призывал участников съезда не занимать время изучением многочисленных материалов и статистических данных о доле немцев в российском хозяйстве, а относиться к «немецкому засилью» как к доказанному факту. «Настолько ясно, как ясен солнечный свет, что русская промышленность и торговля находятся в настоящее время под тяжелым гнетом германизма», - подчеркивал докладчик. Он в то же время выражал надежду, что германское влияние, «возникшее по естественным, но уродливым причинам, выросшее на почве нашей военной слабости, будет сведено почти на нет благодаря возрастанию нашего военного могущества». Дворянский уполномоченный предлагал принять меры для развития собственной промышленности, полагая, что после войны она сбросит германское иго и постепенно достигнет полной самостоятельности при продуманных тарифах, укреплении русского кредита, упрощении правил об открытии промышленных предприятий, широком содействии русским изобретателям, законах, охраняющих русские предприятия от захвата иноземцами, широком развитии путей сообщения. Зубчанинов предложил съезду принять резолюцию, где рекомендовалось бы запретить участие иностранных подданных в управлениях всех торгово-промышленных предприятий, и в правлениях тех, которые обслуживают нужды государственной обороны и ограничить в правлениях остальных.
Также он рекомендовал распространить законы 2 февраля 1915 года на все области страны и углубить их690.
Пресса сообщала о многочисленных фактах, где проявлялось освобождение российской торговли и промышленности от «немецкого засилья», освещались и приветствовались любые меры по возрождению отечественного производства.
В частности, «Новое время» в статье о химической промышленности сообщала, что министерство торговли и промышленности выяснило, что в персонале различных технических и химических предприятий, требующих особых специальных познаний подданными враждебных государств были не только руководители предприятий и инженеры, но и низший технический персонал - техники, чертежники, мастера и т.п. Из-за выселения немцев на родину и в отдаленные местности России, многие предприятия стали испытывать недостаток в среднем и низшем техническом персонале. «Этот недостаток, как указывает министерство торговли и промышленности, будет особенно чувствителен после ликвидации происходящих событий, когда начавшийся подъем русской промышленности во всех отраслях предъявит огромный спрос на этот низший персонал техников-специалистов». Для решения этой проблемы учебный отдел министерства созвал особое совещание с участием представителей промышленности, которые должны были изыскать способы быстрой подготовки специалистов691.
Позже эта же газета сообщала об учреждении экспериментальной химической лаборатории для подготовки кадров опытных русских химиков под руководством специалистов, профессоров химии. На ее учреждение было ассигновано 60 тысяч рублей. Комиссия занималась разоблачением немецких махинаций в красильном деле и выяснила, что из-за немцев краски продавались в 4 раза дороже. Кроме того, красящие вещества привозились в Россию под видом сырья, за соответствующую пошлину, а здесь продукты подвергались только кипячению и продавались уже как настоящие краски. Комиссия подчеркивала, что только за непосредственно предшествовавшее войне время московские немецкие красильные фабрики заработали столько, что оправдали свои дивиденды за два года вперед. На собрании пришли к выводу, что немецкая промышленность намерена задушить отечественное красочное производство и что, несмотря на военные действия, немцы продолжали вырабатывать краски для русского рынка, чтобы по окончании войны заполонить его. Именно для этой цели германское правительство ассигновало красильным фабрикам большие суммы. На этом же собрании вице-президент общества фабрикантов и заводчиков Поплавский сделал доклад о работах общеимперской таможенной комиссии по химии. Она составила такой тариф, который защитит интересы молодой отечественной химической промышленности даже при самой высокой конкуренции. В основу тарифа положен принцип, что она должна базироваться на отечественно, а не привозном сырье692.
