Содержание к диссертации
Введение
Раздел 1. История и основные источники изучения терского и кубанского казачества 13
Раздел 2. Теоретико-методологические основания изучения казачества 45
Раздел 3. Формирование казачества как исторической системы: основные тенденции и особенности 101
Раздел 4. Этнодемографические процессы в казачьих регионах терека и кубани в XVIII-XIX вв . 211
Раздел 5. Ментальные характеристики казачества: опыт описания 277
Заключение 340
Список использованных источников И литературы 343
Список сокращений 389
- История и основные источники изучения терского и кубанского казачества
- Теоретико-методологические основания изучения казачества
- Формирование казачества как исторической системы: основные тенденции и особенности
- Этнодемографические процессы в казачьих регионах терека и кубани в XVIII-XIX вв
Введение к работе
Актуальность темы. В современных условиях территории традиционного проживания казаков вновь стали «стратегическим буфером», отделяющим Центральную Россию от районов политической нестабильности и этнических конфликтов на Северном Кавказе. Движение за возрождение, начавшееся в конце 80-х — начале 90-х гг. XX в., показало высокую степень адаптации казачества к предельно трудным общественно-историческим условиям, что стало гарантом его поразительной выживаемости в периоды национальных катастроф. С 20-х гг. XX в. казачество не имело возможности для организованного оформления и заявления своих запросов. Упоминание казачьего происхождения после 1926 г. было исключено из социально значимых признаков в проведении всероссийских, всесоюзных переписей населения. И только в 1991 г. с принятием «Закона о реабилитации репрессированных народов» проблема казачества получила признание. В государственный реестр было внесено 107 казачьих сообществ, из них 10 войсковых. Следовательно, казачество сумело сохранить историческую преемственность непрерывно развивающегося явления, обладающего своей логикой и выраженным культурным своеобразием.
Процесс возрождения казачества требовал прочной научной базы, что активизировало творческую деятельность исследователей, расширив диапазон их научных интересов. Объективное и всестороннее исследование истории казачества стало знаком времени. Однако по-прежнему актуальны проблемы происхождения казачества, его ранней истории, тенденций и своеобразия исторической эволюции казачества в дореволюционный период. Из наиболее значимых и дискуссионных направлений следует выделить вопросы этнической и сословной истории казачества, решить которые невозможно без поиска новых методологических подходов.
Цель работы: рассмотреть общие закономерности формирования российского казачества как исторической системы на материалах тех групп, которые впоследствии вошли в состав Терского и Кубанского казачьих войск.
Цель предопределила и задачи исследования:
выделить основные дефиниции определения казачества;
рассмотреть механизмы формирования ранних казачьих сообществ в районах Терека и Кубани;
проанализировать миграционные потоки казаков из различных регионов в районы Северного Кавказа и степень их участия в формировании терской и кубанской казачьих групп;
- изучить этническую и сословную динамику внутри северо
кавказского казачества;
- раскрыть характерные черты менталитета казачества.
Объект исследования - история российского казачества.
Предметом исследования избраны этнополитические и
культурно-исторические особенности становления и эволюции терского и кубанского казачества.
Географические рамки определены территориями, входившими в юрисдикцию Терского и Кубанского казачьих войск к моменту их создания во второй половине XIX в.
Хронологические рамки исследования охватывают период с середины XVI в. до конца XIX в. Исторические системы в своем развитии проходят несколько основных стадий: выживание сообщества и отбор в нем наиболее жизнеспособных элементов; количественный рост и структурирование; зрелость, стабильное функционирование; стадия упадка, дезинтеграции1. На основании этого определены хронологические границы и внутренняя периодизация.
Теоретико-методологической основой исследовании является сочетание ведущих общенаучных и конкретно-исторических принципов и методов.
Диссертационное исследование базируется на принципах историзма, объективности и системности. Принцип историзма предполагает изучение каждого явления в его развитии с максимальным учетом всей совокупности фактов объективного и субъективного порядка. Взгляд на казачество с позиций историзма помог показать его как целостную развивающуюся систему со своей внутренней структурой, способную к качественным изменениям под воздействием различных факторов. Принцип объективности позволил сосредоточить внимание на внутренней природе изучаемого феномена казачества, максимально беспристрастно подойти к характеристике его этнической и сословной сущностей.
Казачество явление многомерное, развивающееся во времени и пространстве, поэтому наиболее результативным нам представляется рассмотрение его при помощи системного подхода и общей теории систем. Конкретизируя системный подход к объекту нашего исследования, мы вводим в качестве инструмента анализа понятие «казачество как историческая система».
Диссертационное исследование проводилось с применением разнообразных общенаучных (обобщения, анализа, синтеза, историко-логического и др.), традиционных специально-исторических (историко-типологического, историко-системного, историко-сравнительного и др.),
' Левин З.М. Менталитет диаспоры. — М., 2001. —С.40.
нетрадиционных (историко-синергетического, историко-антрополо-гического, герменевтического анализа и др.) методов. Их использование определялось как проблематикой, целями и задачами исследования, так и своеобразием используемых источников.
Научная новизна состоит в том, что в работе российское казачество впервые рассматривается как единая историческая система. Определены элементы системы: ядром системы предлагается считать казачью общину, базирующуюся на особом хозяйственно-культурном типе, к системообразующим элементам отнесены религия, этничность и сословность. При этом этничность рассматривается как внутренняя характеристика системы, а сословность как внешняя оболочка, через которую шел процесс включения казачества в российскую историческую систему. Так как любая система имеет общее и особенное, то за основу исторического анализа были взяты две группы кавказского казачества: терская и кубанская.
Исходя из этого, на защиту выносятся следующие положения:
казачество как историческая система имела общий базовый военизированный хозяйственно-культурный тип, отразившийся на образе жизни и духовной культуре. Структурообразующими элементами выступали религия, этничность и сословность;
проведенный анализ основных терминов, позволил утверждать, что, во-первых, содержание терминов «казак» и «казачество» следует рассматривать исторически и как экзоэтноним (этникон). До начала XX в. этнической характеристики они не содержали, а определяли социальный статус человека или группы людей и только в современный период возрождения казачества стали наполняться ярко выраженной этнической характеристикой;
казачество как историческая система рассматривается в такой специфической форме проявления этноса, как этникос, так как соответствует его основным характеристикам;
формирование казачества как исторической системы проходило в сложных геополитических условиях Юга России. Проанализированы особенности формирования гребенской, терской, черноморской и кубанской групп казачества с точки зрения геополитического фактора и миграционной политики государства. Миграционные процессы подразделены на внутренние и внешние. Под внутренней миграцией подразумевается перемещение в пределах региона донских, терских, волжских, черноморских казаков;
внешние миграционные процессы влекли за собой причисление в казаки крестьян, однодворцев, солдат, военных поселян, представителей северокавказских народов, что привело к появлению особой категории «приписных» казаков, «салдоказаков», «казаков-инородцев»;
- на протяжении всего процесса становления казачества шло формирование особого казачьего менталитета с бинарным представлением о воле и свободе, гражданском равенстве, коллективизме. У казаков сложилось уникальное представление о власти и государстве, исторические образы малой и большой Родины.
Апробация и практическая значимость работы. Результаты исследования были обнародованы на пяти международных, четырех общероссийских и десяти региональных научных конференциях. Ряд статей опубликован в журналах и сборниках, вышедших в Москве, Санкт-Петербурге, Краснодаре, Ставрополе, Армавире. По теме диссертации выпущена монография объемом 10 п.л. Отдельные положения диссертационного исследования вошли в коллективную монографию, подготовленную и опубликованную при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований и администрации Краснодарского края (проект № 00-06-96035).
Исследование носит практически-политическую направленность, поскольку история формирования казачества позволяет выстраивать адекватные политические действия, направленные на углубление межэтнической интеграции в полиэтничном по составу региону. Результаты исследования могут быть использованы: в научно-исследовательской работе при разработке вопросов этнической, сословной истории казачества, формирования его культуры; в широкой просветительской работе; в учебном процессе в ходе разработки и преподавания спецкурсов по истории казачества Юга России, межэтнических отношений в дореволюционной России для студентов исторических и других гуманитарных факультетов.
История и основные источники изучения терского и кубанского казачества
Научный интерес к истории казачества проявился уже с конца XVIII в. Можно выделить следующие периоды изучения казачества: дореволюционный, советский и постсоветский: конец XVIII в. - конец 20-х гг. XX в.; начало 30-х гг. - середина 80-х гг. XX в.; конец 80-х гг. XX в. - начало XXI в.
В дореволюционной историографии наметились два направления изучения казачества. Первое представлено трудами ученых, которые касались этой проблемы исключительно в связи с общероссийской историей. Начало изучению казачества положили видные отечественные историки Г.З. Байер, В.Н. Татищев, Н.М. Карамзин, СМ. Соловьев, Н.И. Костомаров, В.О. Ключевский, В.А. Голубовский и другие. Их взгляды на время зарождения казачества и его этнические корни до настоящего времени лежат в основе различных теорий его начальной истории.
Второе направление представлено трудами, в которых казачество выступает как самостоятельный объект истории. В конце XVIII в. фактически одновременно проявился интерес к истории гребенского, терского, черноморского и линейного кавказского казачеств. Литература в основном посвящена истории, происхождению и бытописанию казачества, его участию в военных компаниях.
Первым научным трудом о казачестве считается работа, написанная инженером, генерал-майором А. Ригельманом1, содержащая важные источники по истории и этнографии гребенских, терских семейных и моздокских казаков XVIII в. А. Ригельман создал стройную для своего времени картину появления казаков на Днепре, откуда часть их переселилась на Дон1, а уже они, положили начало формирования сибирских, уральских, гребенских, некрасовских, терских семейных, волжских и моздокских казаков2. Опубликованные им сведения о гребенских казаках породили в советской историографии полемику вокруг первоначальных мест их локализации3.
Важной заслугой дореволюционной историографии следует признать написание фундаментальных трудов по истории гребенских, терских, черноморских и кубанских казаков. И.Л. Дебу опубликовал материалы, собранные им в период с 1816 г. по 1826 гг., по созданию кордонных линий и основанию казачьих поселений. Появилось казачество, по его мнению, во второй половине XIII в. на Дону из «молодых людей соседственных народов», составивших «некоторый род общества», по образу жизни, получивших название от татар. Отсюда они переселялись на Терек, Волгу, Яик и в Сибирь. Отсчет истории кубанского казачества И.Л. Дебу начинал с 1794 г., когда были зафиксированы первые донские казаки .
Серьезное место в изучении казачества занимает исследовательская деятельность И.Д. Попко. Два историко-этнографических исследования по черноморским и терским казакам - итог его многолетней кропотливой работы5. Первый посвящен истории заселения и хозяйственного освоения Черномо-рии, месту и роли черноморских казаков в охране российских границ. Много внимания уделено описанию поселений черноморских казаков, особенностям общественных и семейных отношений, хозяйственной жизни и т.д. И.Д. Поп-ко впервые обосновал версию происхождения гребенского казачества от рязанских казаков Червленного Яра, переселившихся на Северный Кавказ в 1520-1530 г. Идея эта остается актуальной и с определенными уточнениями, продолжает разрабатываться по сегодняшний день. Исследователь показал развитие Гребенского войска от вольного периода до установления жестких административных норм.
С критикой гипотезы И.Д. Попко о происхождении гребенских казаков выступил И. Бентковский. Он считал, что они бывшие донские казаки, переселившиеся с «Гребенных гор», расположенных «против Калитвы с Крымской стороны до Донца»1. Научное наследие И.Д. Попко неоднократно становилось предметом специального анализа2, его научному вкладу в изучение казачества, посвяща-лись конференции и сборники научных трудов .
В историко-статистическом очерке о Терском казачьем войске Е. Максимов обосновал появление терских казаков раньше гребенских. Ядром терских казаков, по его мнению, стало население построенного в 1559 г. городка Тюмень, а со строительством в 1567 г. городка Терки он связал формирование уже Терского казачьего войска. Гребенскими стали называться донские казаки, которые переселились, принеся с родины и название. Затрагивал и вопросы пополнения рядов терских казаков переселенцами с Дона, Волги и от соседних народов. Подробно рассмотрел образование терско-семейного, терско-кизлярского, гребенского, моздокского, волгского и горского войска. Опираясь на исследование И. Попко, дал описание быта, раскрывал натуральные повинности казачества1.
В 1912 г. вышла работа В.А. Потто «Два века Терского казачества» (1577-1801)». Основное место в книге занимали описание военных действий казаков на Кавказе, основание городов, крепостей и станиц, формирование Гребенского, Терского, Волжского и других казачьих войск. Затронут вопрос о происхождении казачества. Согласно мнению автора, первыми поселенцами на Тереке были рязанские казаки, ранее жившие на берегах Дона и Волги. В.А. Потто широко использовал архивные материалы, народный фольклор горцев и казаков. Значительное место в трудах В.А. Потто отведено линейным и черноморским казакам. Он рассмотрел вопросы переселения казаков на Кубань и формированию линейных подразделений, несение кордонной службы. В работах использовался богатейших статистический материал, показывающий численный состав казаков в тот или иной период .
Теоретико-методологические основания изучения казачества
Казачество - явление общероссийское, земли казачьих войск располага лись на территории Северного Кавказа, Поволжья, Сибири, Дальнего Восто ка, Казахстана. Феномен казачества начинает интересовать историков уже со второй половины XVIII в., соответственно сформировались и основные научные направления. Однако до настоящего момента многие аспекты этнической, социальной и политической истории остаются дискуссионными. В современных условиях возрождения казачества начался новый этап изучения его истории, требующий и новых методологических подходов. По пытки теоретического обоснования закономерностей развития казачества в целом, исходя из регионального своеобразия отдельных его групп, привели к формированию различных точек зрения по одним и тем же вопросам, неус тойчивости используемого категориального аппарата. Для понимания сущности казачества особое значение приобретает во прос о содержательной стороне этого термина, устойчивость которого может свидетельствовать об относительной стабильности этнокультурных характе ристик социум. Необходимо заметить, что этносоциальное бытование терми на «казак» выходит за границы конкретно-территориального и хронологиче ского функционирования. И, несмотря на то, что происхождение казачества исследуется ни одним поколением ученых, в термин «казак» по-прежнему вкладываются разные смыслы. В 1822 г. П. Бутков писал: «Намерения моего нет возражать на каждое из прежних толкований слова «казак», из коих некоторые давно позабыты»1. Тем не менее к некоторым версиям этимологии это го термина обращаются и в современной историографии, а так как смысловое содержание слово «казак», идея казачества и теории его происхождения вопросы взаимосвязанные, то позиция исследователя по одной из этих проблем предопределяет подходы к этнической и сословной истории в целом.
Основные варианты интерпретации этого термина даны В.Х. Казиным в сборнике, посвященном казачьим войскам: «1) от «косогов» - народа Кавказского; 2) от «казар» - народа Скифского; 3) от «Касахии» - Закавказская область, упоминаемая Константином Багрянородным; 4) от «каз» - турецко-татарского слова, означавшего слово «гусь»; 5) от «ко» и «зах» - монгольских слов, означающих: первое - «броня, латы, защита», а второе - «межа, граница, рубеж», откуда «ко-зах» значит - «защитник границы»; 6) от именования этим именем у татар бессемейных и бездомных воинов-бродяг, составлявших авангард татарских полчищ в XIV веке; 7) от именования этим именем у бухарцев киргизского народа; 8) от значения этого слова на половецком языке «страж», «передовой»1. Однако, как считал сам составитель, ни одно из этих толкова ний не может быть признано, безусловно, правильным. Любопытно, что и на писание самого понятия претерпело изменения. П.К. Харламов обратил внимание, что в русском языке существовало два похожих слова: «козак и казак. Слово козак произошло, как и у всех европейских и кавказских народов, от слова коссак (где кос - сильный, великий. - С.Г.), слово же казак как и казакин (или казака), происходит от итальянского (латинского) слова казакка - комната, покой. Отсюда, мальчик, комнатный слуга, назывался казачок. Еще Лермонтов делал разницу между этими словами. Теперь они стерлись»2. Энциклопедические издания пытаются, обобщив научные разработки, дать свой оптимальный вариант трактовки. В.И. Даль «казакъ или козакъ» представлял как «войскового обывателя, поселенного воина, принадлежащего к особому сословию казаков, легкаго конного войска, обязанного служить по вызову на своих конях, в своей одежде и вооружении» .
Более широко трактовка данного термина дана СИ. Ожеговым (первое издание словаря было осуществлено в 1949 г.): «1. В старину на Украине и в России: член военно-земледельческой общины вольных поселенцев на окраинах государства. Запорожский казак. Донской казак. 2. На Дону, на Кубани, Тереке, Амуре и других войсковых областях: крестьянин, потомок таких поселенцев ...», особо выделяется вольный казак как «.. .свободный, не зависящий ни от кого человек.. .»2. Большинство российских исследователей казачьей истории признают тюркское происхождение слова «казак». А.Н. Самойлович считал, что появилось оно не ранее XI в. в регионе, где господствовало племя кыпчак, «продвинувшееся из Средней Азии в Восточную Европу и положившее конец господству между Каспийским и Черным морями хозаров...»3. Первоначально обозначая людей, «по злой необходимости отделившихся от своего рода-племени, лишившихся своего скота и кочевий и потому ставших бродягами, скитальцами»4, термин «казак» позже приобретает «вторичное производное значение вольного, удалого, отважного молодца, ищущего свободы и богатства в добычах на войне и тем самым снискавшего почет и уважение степняков кочевников ... В раннем средневековье это название, безусловно, не имея этнического наполнения, было поистине международным».
Формирование казачества как исторической системы: основные тенденции и особенности
Исследование времени и механизмов формирования казачества продолжает оставаться актуальным и сегодня, так как наблюдается устойчивая тенденция периодически связывать его раннюю историю с древнейшими культурно-историческими пластами, что формирует в ассоциативном ряду современников жесткую линию культурной преемственности и дает историческое основание для психологической престижности современного казачества. На это обратил внимание еще в 20-х гг. XX в. С.Г. Сватиков: «Было время, когда о происхождение казачества создавались разные фантастические теории, когда пытались доказать, что - это особая нация степных кочевников, ничего общего не имеющая с русским народом, и т.п. По-видимому, мы переживаем время, когда эти ненаучные и вздорные домыслы воскрешаются с определенными политическими целями»1. Разрушить старые стереотипы и новые псевдонаучные мифологемы возможно опираясь на комплексные исследования историков, этнографов и археологов, так как историческое прошлое казачества начинает проясняться только по мере приближения ко времени, фиксируемому письменными источниками.
Как показал историографический анализ, существующие теории о происхождении казачества по-разному очерчиваются исторические границы взаимообусловленных проблем: временных, территориальных, этнических. Назрела необходимость критически переосмыслить имеющиеся точки зрения и попытаться обосновать, наличие единых механизмов образования вольного казачества на Юге России, с последующей локализацией донской, гребенской и днепровской групп. Будем исходить из того, что формирование казачьей общины из разрозненных групп населения и ее существование предполагали наличие как определенной численности - «критической массы», позволяющей создать собственные организации, так и интегрированного социального пространства, где эти процессы проходили. Следовательно, необходимо определить возможное время начала процесса, регион и этническую основу.
В отечественной историографии долгое время доминировала миграционная теория происхождения, одним из вариантов которой, является идея существования единого исторического центра зарождения казачества.
В настоящее время все чаще вопрос о происхождении казачества как такового сводится к проблеме зарождения донского казачества на Юге России, которое рассматривается как «материнская группа» для всего северокавказского казачества. Основание для подобного подхода дали некоторые письменные источники. В материалах «О поселении казаков на Тереке», сообщалось, что «гребенские казаки были некогда казаками Ермака. Атаман Андрей, отделившись с Дону, поселился со своею дружиною на западном берегу Каспийского моря, а Ермак с частью казаков, принял завоевание Сибири, в то самое время, не по распоряжению правительства, а по внутреннему безотчетному сознанию ... Гребенские казаки ушли с Дону и поселились между горскими народами на хребтах или гребнях гор Кавказских, от чего и получили и название гребенских»1. Из источника следует, что с горскими народами они первоначально жили дружно, но в последствии, когда население в гоpax стало увеличиваться, казаки переселились на правых берег Терека при устье реки Сунжи. «Это было в то время, когда по всему пространству до Каспийского моря, берега Терека были никем необитаемы» .
Общую линию возникновения казачества нарисовал Л.И. Дебу: из вольных людей образовались общины в княжестве Курском, Мещере и на Дону. От курских произошли запорожские казаки, от мещерских - донские. В 1589 г. запорожские казаки появились на Дону, образовав город Черкасск, со временем они сравнялись в правах с донскими казаками. При Иване Грозном, часть «с главным атаманом удалилась на Каспийское море к Кавказским горам: там, получив в преступлении своем прощение от государя, переведены они на Терек, и прозвались гребенскими казаками»1. Волжские, уральские и сибирские казаки, по его мнению, произошли от донских казаков.
В «Материалах для географии и статистики России, собранных офице рами генерального штаба», помещен очерк «Уральское казачье войско», со ставленный А. Рябининым. Появление казаков на «запольных» реках им ви делось по следующей схеме: «Толпы беглецов, частью примыкали к образо вавшимся там казачьим общинам, частью же собирались в шайки и шли раз бойничать по Волге. Эти «воровские» казаки, как называли их статейные списки того времени, в продолжение 20-ти лет были грозою края и наконец до того усилились, что с Волги перешли на Каспийское море... Наконец, в 1577 г., Грозный выслал против них ратных людей, под начальством столь ника Ивана Мурашкина, который настиг воровских казаков на Волге и с двух сторон атаковал их: с реки и с сухого пути. Разбитые им ватаги бросились в разные стороны: одни к Каме и Чусовой, другие - к Тереку, третьи - к Яику; небольшая численность осталась на Волге, где продолжала разбой, несмотря на жестокие муки и казни, которым предавали попавших в руки правительст » ва. Шайки, покинувшие Волгу, вскоре после этого покорили Сибирь и раз двинули пределы царства до Терека и Яика, так что на долю воровских каза-ков, выпала честь быть первыми колонизаторами этих стран»2. Таким образом, и Волгу рассматривали как один из возможных регионов начала казачьей истории.
Этнодемографические процессы в казачьих регионах терека и кубани в XVIII-XIX вв
Вопрос об источниках пополнения и степени интеграции вновь включенных элементов в казачью среду в XVIII-XIX вв. остается недостаточно разработанным в современной историографии. Как нами уже было отмечено, особенность системного функционирования казачества заключалась во взаимообусловленности трех факторов: демографического, миграционного и адаптивного. Динамика численности казачьего населения в северокавказском регионе показывала, что «механический» (за счет внешних источников) прирост долгое время преобладал над естественным, и зависел от уровня межсословной мобильности, во многом обусловленном государственной политикой.
Определяющим условием естественного прироста населения является сложившийся институт брака. Общеизвестен факт, что ранние казачьи общины включали в основном мужское население, и долгое время безбрачие было их характерной чертой. Бессемейность, отсутствие естественного прироста и, главное, традиционной нравственной семейной устойчивости, по мнению Ф.А. Щербины, явились основными причинами падения Запорожской Сечи1.. Хотя в самом Запорожье по так называемым паланкам жили семейные казаки, и многие со стороны приезжали в Сечь с детьми - «молодиками» и «хлопцами», и такими образом имели семьи на стороне. Вместе с тем, считал ученый, победившее семейное начало дало возможность жить и развиваться донскому, уральскому и терскому казачеству, ибо семья это этическое условие, которое приобщало казаков к «широкой гражданской жизни и развитию»2.
Длительное время численность казачьих сообществ колебалась на самой низкой отметке. Казачьи общины, испытывая крайнюю нехватку в людской силе, были открыты для пришельцев. Только со второй четверти XVIII в. рост численности казачьего населения можно связывать с рождаемостью, что во многом объяснялось укреплением семейных отношений. Вместе с тем, статистические материалы показывают значительный перевес в казачьей среде мужчин. М. Шамрай приводил данные, согласно которым у черноморцев в 1792 г. на 13 тыс. казаков приходилось 5 тыс. женщин. Разрыв этот еще более увеличился к 1802 г., достигнув соотношения 23579 мужчин и 9144 женщины. Войсковое правление приняло меры по нормализации демографической ситуации. Ряд постановлений запрещал казачкам выходить замуж за лиц не войскового сословия, и даже за казаков других войск, живущих за пределами войсковой территории. Только в 1857 г. Сенат разрешил вдовам нижних чинов, имеющим прочную оседлость, и девицам богатых отцов выходить замуж «за посторонних войску лиц», при обязательном условии зачисления последних в казаки1. С 1859 г. казачки могли выходить замуж за иногородних. Однако духовные лица венчали иногородних с «казачьими вдовами и девицами» только после уведомления войскового начальства. При этом обязательным условием была продажа доставшего ей в приданое имения на земле войска в шестимесячный срок2.
При переводе на Кавказ двух Малороссийских казачьих полков оговаривалось, что холостые казаки имели право вернуться на Родину. Начальство старалось, чтобы как можно больше из них обзавелись семьями на Кавказе, но найти себе здесь невесту было делом не из легких3 из-за этнических и сословных ограничений.
Численный перевес мужского населения наблюдался и в среде линейного казачества. В Ведомости о народонаселении Кавказского линейного казачьего войска за 1859 г. соотношение мужского и женского населения было таковым - 129496 и 1240341. Не изменилась ситуация и к 1874 г., но уже в Терском казачьем войске: 64142 и 615582.
Редким исключением оставались браки между казаками и иногородними. Казак женился на иногородней часто с хозяйственным расчетом. Юридически она становилась казачкой, но ее положение в семье было бесправным. Выход замуж девушки-казачки за представителя другого сословия рассматривался на государственном уровне. 11 октября 1857 г. Военный Совет подготовил, а Император утвердил положение по Кавказскому линейному казачьему войску:
Вдовам и девицам нижних чинов Кавказского линейного казачьего войска, имеющим в войске прочную оседлость и детей мужского пола, равно как и девицам зажиточных отцов, дозволять вступать в брак с посторонними лицами не иначе, как с зачислением мужей их в казачье сословие навсегда и с потомством. 2) Бездетным вдовам и девицам, круглым сиротам, у которых нет никакого имущества и хозяйства и которые до 25-летнего возраста не приищут себе мужей, дозволять выходить замуж за посторонних, хотя бы те мужья и не изъявили желания поступить в казаки. 3) Выход казачек замуж не за казака дозволять не иначе, как с разрешения наказного атамана, который должен наблюдать, чтобы представления делались осмотрительно»3.
Характерной особенностью культуры казачества был традиционализм, возникновение которого А.Г. Дружинин объяснял многолетним вооруженным противостоянием, консервировавшим поведенческие стереотипы казачества, способствуя его самосохранению в едином цивилизационном пространстве»1. Достаточно четко, как мы убедились, это прослеживается в се-мейно-брачных отношениях. Интенсивность контактов обусловила необходимость регулировать выбор брачного партнера через утверждение этнических и социальных стереотипов. Об основных тенденциях в развитии регулирующих норм можно судить по запретам на брак между представителями семей, принадлежащих к различным конфессиям, между казаками и представителями иных сословий, между казачьими семьями различных войск и ряде других2. Только со второй половины XIX в. начался процесс разрушения традиционного казачьего уклада. О.В. Матвеев обратил внимание, что с этого времени «линейцы стали чаще сватать жен в черноморских станицах, а черноморцы в линейных. В подобных семьях молодые женщины со временем утрачивали особенности говора и воспринимали черты окружающей среды.
