Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Научные основы исследования. Источниковая база и историография проблемы.
1. Теоретические основы, методология и методы исследования 15
2. Источниковая база исследования 26
3. Степень изученности темы и историография проблемы 39
Глава 2. Реформы Екатерины II в области морской администрации
1. Новые принципы внешнеполитического курса России и ее место в системе международных отношений 50
2. Финансово-экономическая политика кабинета Екатерины II. Проблемы финансирования флота 104
3. Основные направления и особенности развития флота в период реформирования морской администрации 122
Глава 3. Первая Архипелагская экспедиция русского флота
1. Подготовка Балтийских эскадр к переходу в Средиземное море. Цели и задачи экспедиции 206
2. Значение боевых действий флота в 1770 году 297
3. Система базирования российских военно-морских сил и операции в греческом Архипелаге 353
4. Военно-стратегические планы России и задачи флота в 1772 - 1774 гг 453
Глава 4. Балтийский флот в 1775 - 1790 гг.
1. Морская политика России и строительство флота в период между двумя войнами 536
2. Русско-шведские отношения в 1760-е - 1780-е гг 620
3. Русско-шведская война 1788 - 1790 гг. Операции на море 648
Заключение 752
Список источников и литературы 758
Приложения 776
- Новые принципы внешнеполитического курса России и ее место в системе международных отношений
- Подготовка Балтийских эскадр к переходу в Средиземное море. Цели и задачи экспедиции
- Военно-стратегические планы России и задачи флота в 1772 - 1774 гг
- Русско-шведская война 1788 - 1790 гг. Операции на море
Введение к работе
Актуальность избранной темы
Исторический опыт последних трех столетий убедительно доказал, что военно-морской флот всегда считался серьезным гарантом положения России на международной арене В настоящее время никто не подвергает сомнению неразрывную связь между функциями и задачами военно-морских сил и решением вопросов государственного строительства и национальной политики
Одной из назревших потребностей сегодняшнего дня стало всестороннее исследование роли и значения Балтийского флота в жизни Российского государства, в его внутренней и внешней политике в эпоху царствования Екатерины II Это было особое время, когда Екатерина II успешно выполнила задачу возрождения флота и возвела Россию в ранг сильнейшей морской державы Четко осознавая острую государственную необходимость в развитых военно-морских силах, она рассматривала эту проблему с позиций общенациональных интересов, а сам флот - как один из важнейших инструментов абсолютной монархии
В период, когда Черноморского флота еще не существовало, именно Балтийскому выпал нелегкий жребий реализовывать далеко идущие замыслы Екатерины II и сотрудников ее аппарата в отношении попыток решить Восточный вопрос Сделавшись обладательницей мощных военно-морских сил, Россия получила свободу выбора военно-политических и стратегических комбинаций, необходимых для решения геополитических задач, вопросов морской политики и обороны морских границ Все это в значительной мере повышает актуальность избранной темы, диктует потребность вновь обратиться к блестящему веку Екатерины II и показать значение флота на Балтике
Хронологические рамки исследования. В качестве нижней временной границы был определен 1762 год - дата вступления на престол Екатерины II, верхней - 1790, когда подписанием мирного договора России со Швецией
завершилась русско-шведская война 1788-1790 гг Этапы развития Балтийского флота вычленились в зависимости от характера проводимых правительством мероприятий, внутриполитических задач и целей морской политики Первый этап определился с 1762 по 1764 гг, когда императрица наметила контуры преобразований и продумывала пути их реализации В случаях, когда это было необходимо для более точного исторического анализа и сопоставления фактов, совершался экскурс в 1750-е годы
На втором этапе (1764-1768 гг) происходили интенсивные преобразования по части Морского ведомства, оснащение и оборудование главной базы флота Кронштадта, принятие военно-морской доктрины и судостроительной программы, реформы Морского Шляхетного кадетского корпуса 1768-1775 гг охватили третий этап, включивший экспедицию флота в Средиземное и Эгейское моря Четвертый этап определился послевоенными 1775-1787 гг, когда Россия провозгласила политику «Вооруженного морского нейтралитета», активно наращивала свой военно-морской потенциал и начала подготовку Второй экспедиции в греческий Архипелаг Пятый этап охватил русско-шведскую войну 1788-1790 гг
Целью исследования ставились анализ и раскрытие всех аспектов сложного процесса возрождения, реформирования и развития Балтийского флота в период царствования Екатерины II на фоне происходивших внутриполитических процессов в Российской империи Целью исследования являлась и эволюция внешнеполитической деятельности России в «концерте»1 ведущих государств Европы и связанных с ней функций и задач военно-морских сил Конечной целью ставилось выявление степени эффективности флота, его общегосударственной значимости и определения статуса в общей системе абсолютной монархии второй половины XVIII в
Как известно, термин «европейский концерт» специалисты относят не ранее чем к 1815 г, то есть времени царствования Александра I и образования Священного Союза Однако в целях более удобного изложения внешнеполитических сюжетов царствования Екатерины II диссертант применяла именно это понятие
Для достижения поставленных целей были определены следующие задачи:
-
выявить причинно-следственные связи между провозглашенными Екатериной II новыми принципами внешнеполитического курса России и необходимостью для государства сильных военно-морских сил на Балтике в соответствии с принятой военной доктриной, показать тесную взаимосвязь между строительством сильного флота и экономическими факторами, комплексно исследовать все этапы развития Балтийского флота, судостроительную и морскую политику правительства, изложить инновации и усовершенствования во флоте в контексте научно-технического прогресса,
-
определить роль и значение экспедиции военно-морских сил России на острова греческого Архипелага, проанализировать боевые действия флота в 1770-1773 гг, дать обоснованную оценку взаимоотношений россиян с греческим населением островов Эгейского моря, изложить позиции западных держав по вопросу военного присутствия российских сил в Греции, раскрыть дипломатическую и военно-политическую обстановку, сложившуюся вокруг этого присутствия,
-
дать анализ крупным сражениям корабельных эскадр на Балтийском театре военных действий в ходе русско-шведской войны 1788-1790 гг и показать ее итоги,
-
обобщить соответствующие результаты, определившие степень эффективности и общую значимость проводимой Екатериной II политики строительства флота на Балтике для обеспечения государственных интересов Российской империи Определить статус флота в государственности России
Объект исследования: военно-морской флот России на Балтике в 1762-1790 гг как вид вооруженных сил империи и один из государственных институтов, игравших важную роль в укреплении военной мощи государства, предназначенный для решения стратегических и оперативных задач на балтийском и средиземноморском театрах военных действий
Предмет исследования: реформы Екатерины П в области морской ад-
министрации и системы управления флотом, вертикаль аппарата российского Морского ведомства и основных его звеньев после реформирования, деятельность новой Адмиралтейств-коллегий со всеми ее подразделениями при Екатерине II, комплекс мероприятий правительства по повышению боеспособности флота, судостроительная, внешняя и морская политика России в 1770-е-1780-е гг
Научная новизна работы. На обширном документальном материале, значительная часть которого впервые введена в научный оборот, комплексно и системно изучен весь процесс функционирования военно-морских сил России на Балтике с 1762 по 1790 гг При этом показаны формирование внешнеполитического курса и его изменение в зависимости от государственных целей и задач Основное внимание акцентировалось на роли, отводимой в этом процессе военно-морскому флоту
Новизну в концепцию возрождения Балтийского флота и выполнения им боевых задач внесла выявленная тесная взаимосвязь экономической и финансовой составляющих с развитием военно-морских сил Впервые в отечественной историографии осуществлена реконструкция всей вертикали аппарата российского Морского ведомства при Екатерине II и определена структура и состав новой Адмиралтейств-коллегий со всеми ее подразделениями Научная новизна работы заключается и в проведенном анализе комплекса мероприятий правительства по повышению боеспособности флота, начиная от подготовки специалистов для военно-морских сил до внедрения на верфях Петербурга и Архангельска технических достижений и инноваций в области кораблестроения
На основе ранее не публиковавшихся архивных материалов были пересмотрены многие устоявшиеся в историографии концепции - такие, как проблема Первой Архипелагской экспедиции и связанного с ней «греческого вопроса» Диссертант проанализировала все боевые операции корабельных эскадр России и Швеции на Балтийском театре в период русско-шведской войны 1788-1790 гг и дала обоснованную оценку действиям главнокомандующих флотом адмиралов С К Грейга и В Я Чичагова
Практическая значимость работы. Изучение развития отечественного флота на Балтике призвано способствовать решению задач военного образования и воспитания, изучению государственного строительства, актуальных вопросов международных отношений, вопросов сотрудничества России со странами западной Европы в области судостроения
Выводы и фактический материал диссертации могут быть использованы российскими учеными, преподавателями и военными аналитиками при учете исторического опыта России в эпоху царствования Екатерины II Различные сюжеты диссертации могут найти применение в научных исследованиях по истории Балтийского флота второй половины XVIII в , по истории войн на море и истории международных отношений, по вопросам геополитики, при подготовке лекционных курсов и учебных пособий по отечественной и всеобщей истории указанного периода
Апробаиия результатов исследования. Отдельные положения диссертации докладывались автором на заседаниях кафедры истории СПб ГМТУ, на конференции в Европейском университете (Санкт-Петербург), на международном форуме, посвященном 300-летию образования Адмиралтейских верфей (Санкт-Петербург), на ряде конференций в Доме Ученых РАН (Санкт-Петербург), на международной конференции в Чесменском дворце, посвященной 275-летию Чесменского сражения (Санкт-Петербург), на заседании сектора «Россия в международных отношениях» в Институте Российской Истории РАН (Москва), на заседаниях Отделения истории географических знаний Русского Географического общества РАН (Санкт-Петербург), на заседании сектора истории судостроения Научно-технического общества им. академика А Н Крылова (Санкт-Петербург) Автор диссертации принимала участие в программах ТВ канала «Культура», где выступала со своими научными находками в области истории Балтийского флота и судостроения
Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка источников и литературы и пяти приложений, в том числе карт Балтийского и Эгейского морей
Новые принципы внешнеполитического курса России и ее место в системе международных отношений
Основательное историческое исследование по проблемам развития военно-морского флота на Балтике во второй половине XVIII в. предполагает всесторонний подход к освещению этого важнейшего процесса. Аналитический разбор различных сюжетов, связанных с функционированием флота, невозможен без учета внешнеполитических реалий по причине неразрывной связи понятия боеспособности флота с принципами безопасности империи. Вектор внешней политики любого государства своей направленностью всегда устремлялся к выбору нужных этому государству блоков и союзов, с помощью которых можно было реализовывать намеченные цели, а обладание военно-морскими силами значительно облегчало выполнение этой задачи. Как правило, внешнеполитический курс любого государства определялся характером его внутренней политики.
В сентябре 1762 г., когда под гром пушек, установленных на Красной площади, императрица Екатерина Алексеевна торжественно въезжала в Москву для совершения государственного церемониального акта коронования на российский престол, Россия вступала в новый фазис исторического развития -эпоху царствования Екатерины II. Новая императрица была абсолютно права, когда «отменным оком» взглянула на состояние флота, доставшегося ей от прежних царствований. В этом заключалось одно из осознанных и расчетливых направлений ее гибкого государственного ума. Она хорошо понимала, что то достойное место, которое Россия могла занять на международной арене наряду с ведущими европейскими державами, напрямую зависело от трех факторов -мощных военно-морских сил, достаточных финансовых ресурсов и способности проводить самостоятельную внешнюю политику.
Только при наличии этих важнейших компонентов Российское государство могло стать полноправным участником общеевропейского процесса и определять собственную позицию по отношению к различным воєнно-политическим альянсам. Также хорошо известно, что конъюнктурные изменения во внешней политике если не основательно, то значительно меняли направление внутренней политики государств. В таких случаях это приводило к срочной корректировке курса, что отвлекало внимание правительства от внутренних проблем и заставляло «бросать» силы и средства на решение внешнеполитических задач. Именно так произошло в первый год царствования Екатерины II, когда ей пришлось сосредоточиться на достижении мира в Европе и фактически в одиночку бороться за прекращение Семилетней войны.
Блестящий век Екатерины II вошел в историю не только благодаря громким победам россиян над турками и славе русского оружия, приобретению Крыма и выходу к Черному морю, строительству черноморского флота и преобразованиям в различных областях государственной жизни. Этот век прославился также серьезными успехами российской дипломатии. При Екатерине произошло окончательное становление русской дипломатической школы, зарождение которой начиналось в период правления Петра I и его дочери императрицы Елизаветы Петровны. Начатое Петром реформирование войска и строительство военно-морского флота на Балтике выдвинули целый ряд новых задач государственного управления. У дипломатических представителей заграницей появились функции, не имевшие аналогов в прошлом, но которые могли стать очень важными в будущем.
Екатерининская эпоха ознаменовалась расцветом деятельности таких одаренных дипломатов как И.М. Симолин, СР. Воронцов, М.М. Философов, А.С. Стахиев, A.M. Обресков, которые всячески способствовали возрастанию престижа России на международной арене. Своей службой и тяжелым каждодневным трудом они иногда добивались почти невозможного. Имея доступ к высшим сановникам и придворным кругам королевских домов Европы, в том числе и к самим монархам, этим представителям России приходилось отстаивать интересы отечества в самых напряженнейших условиях. Они предотвращали неизбежные военные конфликты и агрессивные антирусские акции, возникавшие из-за осложнения отношений Петербурга с иностранными державами. Забот российским дипломатам придавали раздававшиеся угрозы ввода в Балтийское море сильных флотов иностранных государств, особенно громко звучавшие во второй половине царствования Екатерины И.
Используя различные методы «невидимой» дипломатической борьбы, они добивались серьезных успехов в привлечении того или иного европейского двора на сторону России. Посланники Екатерины II проводили большую прелиминарную работу, предшествовавшую подписанию союзного или торгового договоров, трактатов и конвенций с иностранными государствами. Наконец, дипломаты оказывали всяческое содействие судам и экипажам Балтийского флота, предпринявшим в 1769-1770 гг. беспрецедентный эскадренный переход вокруг Европы в Средиземное и Эгейское моря.
В документах нет четких сведений о том, существовала ли в первый период царствования Екатерины II система жестких наказаний личного состава флота при заходе в иностранные порты, но достоверно известно, что роль дипломатов в период пребывания русских эскадр заграницей была одной из ключевых. Примерно за четыре года до отправления флота в средиземноморский «вояж», в инструкцию своему дипломатическому представителю в Испании Екатерина II включила параграф, предусматривавший санкции применительно к матросам, сбежавших со своих кораблей. «Ежели с военного или купеческого корабля сбежит матрос или иной какой из нижних чинов, - подчеркивалось в этом пункте, - то консулу дается власть с помощию тамошних правительств велеть их искать, арестовать и в тюрьму посадить».68
Кроме представителей заграницей, в Петербурге работали талантливые сотрудники коллегии Иностранных дел - такие как Н.И. Панин и А.А. Безбородко, которых справедливо относят к правопреемникам выдающегося государственного деятеля, дипломата и канцлера А.П. Бестужева-Рюмина. В выработке внешнеполитического курса России и упрочении ее позиций в общеевропейской системе большая заслуга принадлежала и самой Екатерине II.
Многочисленные документы свидетельствуют о том, что она не оставляла без своего внимания работу коллегии Иностранных дел (КИД). Все важные дела государства, касающиеся отношений России с иностранными государствами, как правило, решались ею сообща с Н.И. Паниным; совместно с ним вырабатывались и итоговые документы. Императрица держала на контроле делопроизводство КИД, просматривала документы, вносила свои поправки, предложения и резолюции. Заслушивание докладов по текущим вопросам внешней политики производилось ею ежедневно. В целом же дипломатия Екатерины II, основываясь на принципах гибкости и расчетливости, имела свою логику и стройную последовательность.
Прежде чем рассматривать важнейшие направления деятельности Екатерины II в области преобразований Балтийского флота, необходимо поставить и другие проблемы. Во-первых, выяснить, какой резонанс вызвала в странах Европы «интересная революция» (по выражению французского профессора А. Рамбо), то есть политический переворот в России и вступление на престол императрицы Екатерины II. Далее нужно дать четкие ответы на те вопросы, которые возникли перед новым российским кабинетом в связи с изменением своего внешнеполитического курса. Теоретическое осмысление этих и других аспектов международной политики России обусловливается целым рядом причин, среди которых на первый план выдвинулись следующие:
1. последствия нового внешнеполитического курса русского правительства и обстоятельства перемены во взаимоотношениях России с такими державами как Пруссия, Австрия, Франция и Англия;
2. отношение ведущих европейских государств к осуществлению в 1769-1774 гг. эскадрами Балтийского флота Первой экспедиции в Эгейское море на острова греческого Архипелага;
3. ситуация, возникшая в бассейне Средиземного моря в связи с этим «вояжем», и его влияние на последующую систему международных отношений. Без ясного понимания целей, задач и принципов внешней политики кабинета Екатерины II невозможно приступить к аналитическому разбору сложного процесса реформирования и дальнейшего функционирования флота.
Как известно, в годы Семилетней войны (1756-1763) Россия в составе коалиции государств - Австрии, Франции, Саксонии и Швеции принимала участие в боевых действиях против Пруссии. На стороне прусского короля Фридриха II воевала всего одна европейская держава - Англия. Успешные действия русских войск совершенно ослабили прусскую армию - так, что к концу царствования императрицы Елизаветы Петровны Пруссия была обессилена окончательно и спасла ее исключительно смерть Елизаветы. После вступления на престол Петра III военно-политический альянс России с Австрией и Францией был расторгнут, а с Пруссией и Англией заключен мир.69 После государственного переворота о факте восшествия на престол императрицы Екатерины II в тот же день, 28 июня 1762 г., были проинформированы все иностранные дипломаты, аккредитованные в Петербурге. На следующий день были разосланы циркуляры чрезвычайным и полномочным министрам, представлявших Россию при монархических дворах Европы. 28 июня 1762 г. был отослан шифрованный именной высочайший рескрипт генералу графу З.Г. Чернышеву, командовавшему тем корпусом, который Петр III отправил на помощь Фридриху. Захару Григорьевичу уже от имени императрицы Екатерины II предписывалось «торжественно» объявить прусскому королю, что ее намерение состоит в «употреблении всех средств к получению общего в Европе мира». В рескрипте указывалось, что мир с Пруссией будет сохранен, а «тишина и благосостояние престола требуют неотложно», чтобы граф Чернышев со своим корпусом отделился от прусской армии и самым кратчайшим путем немедленно возвращался в свое отечество.
Подготовка Балтийских эскадр к переходу в Средиземное море. Цели и задачи экспедиции
«Посылку флота Моего в Архипелаг, преславное его там бытие и счастливое возвращение за благополучнейшее происшествие государствования Моего почитаю». Эти слова, произнесенные императрицей в 1775 г., не были обыкновенным пафосом. Она вложила в них особый смысл, который в ее понимании заключался в престиже, возросшем величии и славе России. Причем России не просто сильной и независимой, а полноправной морской державы. После окончания русско-турецкой войны 1768 - 1774 гг. империя, во главе которой Екатерина II стояла немногим более десяти лет, заняла достойное место рядом с теми, кто издавна обладал мощными флотами. Заключение в 1774 г. Кучук-Кайнарджийского мирного договора с Оттоманской Портой заняло одну из блестящих страниц в истории России.
Этот трактат, принесший ей значительные территориальные и торговые приобретения, де-юре закрепил геополитические интересы и устремления Екатерины II, которые она предначертала после открытия русско-турецкой кампании. Россия достигла своих естественных границ, а владеть превосходным Керченским портом и Еникале в Крыму, крепостью Кинбурн на Днепре, обладать флотом на Черном море превосходило все то, о чем когда-то мечтал Петр І. В результате изменения режима Проливов (Босфор и Дарданеллы стали открыты для русских торговых кораблей) происходила постепенная интенсификация средиземноморской торговли. Русским торговым судам разрешалось заходить во все без исключения турецкие порты и гавани, а подданным православного вероисповедания - посещать Иерусалим и Святые места, не платя за это никакой пошлины.
Екатерине II удалось реализовать исконные цели русской политики, которые до нее давно уже были намечены. В этом параграфе рассматривается несколько сюжетных линий, связанных с подготовкой экспедиции и ее проведением - от организационно-хозяйственных до финансово-экономических и военно-политических. При этом невиданные ранее финансовые сделки кабинета Екатерины II чередовались с идеологической подоплекой экспедиции, а острая дипломатическая борьба, едва не закончившаяся войной на море, заняла место рядом с морскими сражениями.
Итак, в 1765-1767 гг. центр тяжести обостренных и напряженных переговоров переместился в столицу Османской империи. Австро-французская дипломатия гарантировала турецкому правительству, что в случае открытия кампании против России Турции будет обеспечена стабильная финансовая поддержка. При той внутриполитической ситуации, которая сложилась в Константинополе1, представителям Австрии и Франции не составляло большого труда внушить султану и его министрам мысль о том, что присутствие корпуса русских войск в польских областях, пограничных с османскими владениями, ставит под удар целостность этих владений.2
Екатерина II предписывала своему резиденту в Турции A.M. Обрескову найти способы противостоять там антирусским действиям дипломатических представителей императрицы Марии-Терезии и короля Людовика XV путем вовлечения Турции в войну против Австрии. Обресков должен был «употребить все возможные способы и все силы, чтобы натягаемую австрийским домом тучу обратить на него самого». Однако этого не произошло. Судя по всему, даже такому опытному знатоку восточной политики и дипломатии, каким являлся Обресков, не удалось переубедить турецкие правительственные и военные круги не разжигать войны против России.
В самом Петербурге также было неспокойно - как из-за ситуации в османской столице, так и по причине активной деятельности Франции в Швеции, включая финансирование политических партий в шведском Сенате и подкуп влиятельных лиц в Сейме. В случае возникновения неблагоприятных для России обстоятельств большие надежды императрица возлагала на своего союзника - прусского короля Фридриха II (несмотря на его склонность к «фалынивомонетчеству»). Они вели дружескую переписку, заверяли друг друга в «драгоценной дружбе» и называли себя «верным союзником» и «верным другом и союзницей».
Еще одним союзником России с 1765 года являлась Дания. Отправляя в Копенгаген Михаила Михайловича Философова в ранге полномочного министра, императрица утвердила выданные ему коллегией Иностранных дел инструкции. В целях соблюдения политических интересов России в Дании основная задача Философова заключалась в постоянном убеждении «тамошнего министерства, чтоб его датское величество собственной своей ради пользы не искал в Швеции других друзей, кроме российских». КИД рекомендовала Философову чаще координировать свои действия с посланником в Стокгольме графом И.А. Остерманом.
В Зимнем дворце стало известно о скором браке шведского наследного принца Густава с датской принцессой Софией Магдаленой, чем и объяснялись эти инструкции. Российскому посланнику предстояло много работы в направлении сдерживания Дании от сближения со Швецией, когда эти державы связывали себя узами родства. Обоим дипломатам - Философову и Остерману -предписывалось также совместными усилиями противодействовать «инфлюенции Версальского двора» в Стокгольме.
Несмотря на неудачи на пути продвижения к англо-русскому оборонительному союзу, с подписанием в 1766 г. торгового договора с Англией отношение этого государства к России несколько улучшилось. Англичане дорожили преимуществами торговли с Россией и теми льготами, которыми пользовались их купцы. Учитывая англо-французское соперничество на море, Екатерина могла извлекать из этого выгоду при возникновении военного конфликта с Турцией. Во всяком случае, она надеялась, что Георг III не примет сторону Франции, если та вздумает помогать Порте в вероятной войне против России.
Указ о назначении чрезвычайным и полномочным посланником в Англию члена Адмиралтейств-коллегий и шефа галерной эскадры генерал-поручика графа Ивана Григорьевича Чернышева состоялся 10 (21) января 1768 г. Отправляя его в Лондон, Екатерина предполагала, что британский МИД вновь поднимет вопрос о союзе, поэтому дала графу соответствующие инструкции. «Мы никогда снизойти не можем на исключение Порты Оттоманской из случая союза, - писала она, - ибо инако постановляемый оборонительный трактат не содержал бы в себе никакого для нас взаимства, а только служил бы в пользу Великобританского двора».4
Таким образом, все прежние требования России к Англии, и прежде всего пункт о casus foederis в отношении Турции, оставались в силе. Судя по всему, Екатерина надеялась на большую сговорчивость Сент-Джеймского кабинета, так как в тот период у Англии вообще не было союзников, следовательно, не существовало и никаких союзных договоров.
Как правило, путь из Петербурга в Лондон тогда пролегал через Берлин и Гаагу или через Копенгаген. 27 сентября 1768 г. граф Чернышев прибыл в пригород Берлина Потсдам. Фридрих II оказал высокому гостю и его семейству достойный прием, после чего сразу же оповестил об этом Екатерину. «Сюда прибыл граф Иван Чернышев, - писал он, - и так как ему препоручены были уверения драгоценной дружбы вашего императорского величества, то он не мог не быть хорошо принят ... Вы никогда не найдете более верного союзника, каков я».5
По дипломатическому этикету посланники, впервые назначенные ко двору короля, при въезде в британские порты удостаивались торжественной встречи и им оказывались воинские почести в виде салюта из пушек. И.Г. Чернышев прибыл в Дувр только 9 (20) ноября 1768 г., причем поздно вечером, когда его уже там не ждали. В реляции императрице он доносил: «Ветер был мне противный, а потому не мог я войтить в порт и приехать туда раньше вечера. По сему случаю не был я принят, как должно было... Пришел ко мне офицер с извинениями, что он уже не ожидал меня». На следующее утро посланника двора Екатерины II встречали по всем правилам этикета - двадцатью семью выстрелами из пушек, а офицер отдавал ему «честь всем фрунтом».6
По приезде в Лондон Иван Григорьевич первым делом нанес визит лорду Рошфорту, курировавшему Восточный и Северный департаменты Министерства Иностранных дел. В своем донесении императрице Чернышев не преминул упомянуть об одном обстоятельстве, которое должным образом было оценено в Петербурге. Георг III назначил российскому дипломату официальную аудиенцию (с вручением верительных грамот) в тот же день, когда должно было состояться заседание парламента. По негласным правилам британский монарх никогда не назначал официальных приемов дипломатам в дни своего присутствия в парламенте, а тем более - первой аудиенции. В реляции императрице Чернышев доносил, что во время ожидания приема «некоторые из находящихся в той комнате знатные придворные господа, увидя меня, сочли, что какая-нибудь была ошибка в назначении мне дня, и что аудиенции, конечно, быть не может».
Придворные убежденно оставались при своем мнении до тех пор, пока не услышали официального подтверждения церемониймейстера о том, что король примет российского посланника сразу же после возвращения из парламента. Аудиенция длилась ровно четверть часа. По словам Чернышева, Георг III только и делал, что говорил «о любви и почтении» к Екатерине И, а ему самому оказывал «отменную милость».7
Военно-стратегические планы России и задачи флота в 1772 - 1774 гг
Ушедший 1771 год лично для Екатерины II и в целом для государства оказался очень тяжелым: к свирепствовавшей в Москве чуме и пугачевскому бунту добавилась серьезная болезнь наследника престола. Екатерина II как никогда остро осознавала всю опасность для себя и престола от тех последствий, с которыми могла быть сопряжена смерть законного наследника. К тому же, война продолжалась и австро-французские враждебные действия в османской столице по отношению к России оставляли мало надежд на созыв мирного конгресса. Антирусская деятельность Франции нашла благоприятную почву в столице Швеции Стокгольме и, судя по всему, Людовик XV выполнил свои обещания, данные в Париже шведскому наследному принцу Густаву. В начале января 1772 г. в Петербурге узнали «об отдаче французским послом королю (шведскому Густаву Ш - Авт.) для корупции денег».206
В эти трудные дни Екатерина большие надежды возлагала на преданных сотрудников - братьев Захара Григорьевича и Ивана Григорьевича Чернышевых, на Петра Ивановича Панина и Григория Орлова. Последний много сделал для прекращения чумы в Москве. Вновь, как и перед отправлением в Средиземное море балтийских эскадр, императрица повышенное внимание стала уделять новому британскому посланнику. Сэр Ч. Каскарт, так и не достигнув успеха в подписании оборонительного союза с Россией, покинул Петербург - пост дипломатического представителя короля Георга III там занял Роберт Гуннинг.
Наверное, нельзя упрекать Екатерину II за то, что она начала с ним свою сложную партию, выгодную прежде всего ей самой. По ходу этой партии явно просматриваются ее женский эгоизм и в какой-то мере даже коварство, но никто никогда и не говорил, что дипломатия отличалась честностью, открытостью и прямотой. Как известно, в достижении тех или иных внешнеполитических целей всегда имели место хитрость, трезвость взглядов, взвешенность выражений и холодный расчет. Екатерина II не составляла исключения. Прежний посланник (впрочем, как и его предшественник) уехал разочарованным, новый еще не успел этого сделать, поэтому ей важно было выиграть время, чтобы повернуть ситуацию в выгодное для себя русло.
Надо полагать, что на том этапе ей это удалось, так как в частном письме в Париж Екатерина признавалась, что английский посланник уже называет ее «своею дорогою Императрицею». «Я так привыкла к дружбе англичан, - писала она, - что смотрю на каждого из них как на лицо, желающее мне добра, и действую, насколько от меня зависит, соображаясь с этим. Если бы Англия была так близко ко мне, как Швеция, я бы давно предприняла туда поездку»."
24 января 1772 г. состоялось очередное заседание Совета при Высочайшем Дворе, которое характерно тем, что на нем Григорий Орлов вновь вернулся к вопросу о походе к Константинополю. Он по-прежнему предлагал осуществить такую акцию силами запорожских казаков, пообещав наградить их, если они «постараются пройтить на своих дубах из Сечи в Черное море». Одновременно члены Совета исходили из уверенности, что к лету театр военных действий переместится за Дунай, где окажется большая часть и турецкой армии. Поэтому сухопутному корпусу, назначенному взаимодействовать с казаками, будет легче пробиваться через Балканы. Командование корпусом поручалось президенту Военной коллегии графу З.Г. Чернышеву. В протокольных записях от 24 января указано, что присутствовавшая на заседании императрица «изволила спрашивать, может ли посылка к Константинополю корпуса споспешествовать в заключении мира и возможно ли исполнить оную, и потому рассуждаемо было, что сия посылка может в том много способствовать и произведение ея в действо возможно, но зависят от обстоятельств, которые в то время случиться могут».208 На это последовало высочайшее распоряжение о начале подготовки военной операции, которую предполагали осуществить в июне.
Однако в 1772 г. этот план не осуществился, и в архивных документах нет объяснений причин, почему этого не произошло. Видимо, снять корпус с театров военных действий оказалось невозможно. К мартовским протоколам заседаний Совета приложена собственноручная записка императрицы: «Хотя теперь надежда к миру более прежнего есть, но последние Царьградские известия гласят, что турки сильно к четвертой кампании готовятся, чего и весьма вероятно есть».209 Мирные переговоры с Высокой Портой начнутся без применения силовых рычагов воздействия на нее.
Из донесений британского дипломата своему министерству стало известно, что Екатерина II приняла на службу в сухопутные войска английского генерала У. Карра, который предложил ей осуществить другую, более эффективную операцию - перебросить к Константинополю 20-тысячный корпус и одним ударом овладеть городом. С моря оказывать поддержку войскам должны были не запорожские казаки на своих лодках, а линейные корабли, построенные на Дунае. С этой целью императрица отправила на Дунай адмирала Чарльза Ноульса с предписанием приступать к строительству дунайской флотилии. Однако вскоре по приезде в Измаил он сообщил ей о невозможности строить там большие суда, а следовательно, и линейные корабли.
Но в этой связи интересен и такой факт. Выяснилось, что Ноульс систематически отчитывался перед Р. Гуннингом о своей работе и аккуратно поставлял ему различного рода информацию, в частности, о состоянии Балтийского флота. После возвращения Ноульса в Петербург в одном из донесений в Лондон Гуннинг писал следующее: «Вследствие недостатка денег всякое дальнейшее морское предприятие является невозможным, если бы даже имелись для подобной попытки корабли или лес на их постройку. Но как ни странно, в магазинах у них нет никаких морских запасов. Отчет, данный мне сэром Чарльзом Ноульсом о состоянии их флота, был бы невероятен, если бы сообщало его другое лицо. Он уверяет меня, что бочонка скипидара не отыскать нигде, кроме аптек». В этом же письме посланник назвал план, предложенный генералом Карром, «странным и романтическим».210
В данном случае сложно прокомментировать «отчет» адмирала перед своим соотечественником. Возможно, что Ноульс сгущал краски и выставлял ситуацию несколько в преувеличенном виде. В сложившемся представлении британского морского офицера в Адмиралтействе всегда должен быть образцовый порядок, а в магазинах - в избытке запасов, необходимых для снаряжения и вооружения судов. Поэтому малейший дисбаланс в снабжении или отсутствие на складах нужных материалов воспринималось им уже как полный хаос и неразбериха. Из документов известно, что в 1772 г. на верфи Петербурга и Кронштадта интенсивно поставляли дуб из Казанской, Орловской и Новгородской губерний.21 В отношении внутреннего положения России британский дипломат не ошибался, когда говорил о «недостатке денег». В 1773 г. по представлению Адмиралтейств-коллегий кабинет Екатерины II планировал выделить 172,5 тысяч рублей на закупку леса для кораблестроения и 146.259 рублей на постройку здания под парусную фабрику, переведенную из Москвы в Новгород.212 Наряду с этими затратами гигантские суммы уходили по статьям расходов на содержание архипелагских эскадр, куда входили платежи за ремонт судов в иностранных портах, на закупку продовольствия в Ливорно или Порт Магоне и за доставку его в базу.
В письмах адмирала Г.А. Спиридова все чаще стали появляться жалобы на недостаток провианта и на собственное расстроенное здоровье. «Буде здесь 1773 год продолжится, - уведомлял он графа И.Г. Чернышева, - то из провиантов мука и масло коровье, а протчего ничево, хотя соленое мясо и весьма нужно, но по провозе сюды оказалось очень много совсем негодного».
Писал он и о том, что у него «участились припадки, а многие одряхлели». Из-за болезней, плохого зрения и «по малопамятству» он рисковал свести на нет всю свою пятидесятилетнюю службу. Закончил же письмо адмирал такими словами: «У нас здесь, слава Богу, все хорошо, весело и здорово, и недостатка ни в чем нет».
Кроме возникших проблем с провиантом командование волновало «збережение здоровья служителей», поддерживать которое в течение суровой архипелагской зимы решили таким способом. В начале года контр-адмирал Елманов издал два приказа. В первом говорилось, что «по совету с лекарями для здоровья людей полезно окурение на судах ладоном, но как онаго на кораблях и протчих военных судах нет, а имеют при кригс камисариатских делах ладону немало, взятого в доброй приз», то командирам следовало явиться в кригс-комиссариатскую экспедицию и получить положенное количество ладана.214
Далее А.В. Елманов писал, что «по здешнему климату и воздуху уверяют, что полезно для здоровья курение и нюхание табаку. Мы же призовое мыло и табак употребляем в продажу», поэтому теперь вместо продажи всем приказывалось мыться только с мылом и в обязательном порядке нюхать табак. Согласно этому приказу, на восемь кораблей было отпущено 240 пудов мыла (по 30 пудов на корабль), и 40 пудов листового табака (по пять пудов на корабль). На фрегаты и малые суда отпускалось от 25 до одного пуда мыла и от 4 до % пуда табака.215
Русско-шведская война 1788 - 1790 гг. Операции на море
С конца зимы - начала весны 1788 г. императрице уже систематически стали поступать посольские депеши об активной подготовке Швеции к войне. В связи с такими известиями из Стокгольма, в марте 1788 г. в Совет была представлена очень содержательная записка графа А.А. Безбородко по вопросам обороны Балтики на случай внезапного нападения шведов на Россию. Записка не осталась без внимания членов Совета, и 20 марта она была утверждена. Безбородко предлагал «назначить места для крейсирования флота для примечания за шведскими движениями и для защищения наших пристаней и берегов от внезапного покушения».
В связи с тем, что флот будет разделен на отдельные эскадры, он рекомендовал установить четкую и отлаженную связь между кораблями, а на случай длительного пребывания флота в море следовало всегда держать наготове транспортные суда для подвоза продовольствия, и несколько больших галер для перевозки войск к шведским берегам в случае проведения десантных операций.195 Таким образом, отдельные меры безопасности в отношении берегов Балтийского моря кабинетом Екатерины II уже начали предприниматься.
В начале марта 1788 г. по особому высочайшему распоряжению для ускорения кораблестроительных работ к адмиралтейству стали приписывать «обывателей из татар», населявших многочисленную казанскую слободу в столице. Их же стали отправлять в Казанскую и Орловскую губернии на сезонные заготовки корабельного леса. В обмен на это представители всех гильдий казанского купечества, владельцы различных промыслов, мыльных и кожевенных заводов получили право льготной торговли на выгодных для них условиях.
Пожалуй, одной из первых наиболее серьезных информации, поступивших из Стокгольма в течение марта, была реляция от 23 числа. Посланник в Швеции граф А.К. Разумовский доносил о спешном вооружении в Карлскроне 12 кораблей и фрегатов, а вместо августа шведы планировали развернуть летние военные лагеря в Финляндии уже в июне. Кроме протоколов Совета ценным источником для изучения некоторых аспектов русско-шведской войны можно назвать дневник статс-секретаря Екатерины II Александра Васильевича Храповицкого. Дневник содержит хронику событий, произошедших в течение 11 лет - с 18 января 1782 г. по 17 сентября 1793 г.196 Впервые он был опубликован членом императорской археографической комиссии Н.П. Барсуковым в 1874 г. По роду занимаемой должности при дворе А.В. Храповицкий ежедневно, иногда по несколько раз в день, бывал у императрицы и пользовался ее большим доверием. Круг выполняемых им обязанностей был довольно обширен. Сюда входила переписка с различными высшими государственными деятелями, сановниками, сенаторами, командующими армиями, адмиралами. Он делал доклады, имел право распечатывать прошения, поступавшие на высочайшее имя, зачитывал перлюстрации.
Содержание дневника вполне объективно и без примеси какой-либо предвзятости. Из текстов кратких записей А.В. Храповицкого можно заключить, что первоначально в российской столице спокойно и даже несколько иронично отнеслись к поступавшим донесениям из шведской столицы, а императрица до последнего момента считала нападение шведов на Россию невозможным. 22 марта 1788 г. Храповицкий записал: «По слухам шведского вооружения: императрица Анна Иоанновна в подобном случае велела сказать, что в самом Стокгольме камня на камне не оставит. Сия твердость тогда подействовала, а теперь Россия вдвойне сильнее».197
Тем не менее с открытием навигации в Балтийском море капитаны иностранных купеческих судов все чаще стали замечать швецкие военные корабли, выходившие на практические плавания. Усиленная артиллерийская подготовка и постоянные учения в море лишь косвенно подтверждали намерения шведов. 19 и 31 мая в дневнике А.В. Храповицкого появляются записи: «В почте из Стокгольма подтверждается королевское вооружение и подозревают, что он получил субсиды. Англия везде нам мешает... Не веселы (О Екатерине II - Авт.). Я писал секретный указ к Ревельскому губернатору Врангелю, чтоб наведывался от корабельщиков купеческих судов, в Ревель приходящих, о движениях шведского флота, чтоб принять достойные меры к сокращению народного страха».198
Немногим ранее нарочный курьер доставил в Петербург секретную депешу из Стокгольма от А.К. Разумовского. Он сообщал, что русские офицеры, направленные в Швецию через территорию Дании, обратили внимание на концентрацию крупных сил шведского флота в главной военно-морской базе Карлскроне. В самой же шведской столице король при открытии в риксдаге (сенате) сессии чрезвычайного собрания объявил «опасность от России».199 Такая формулировка нужна была Густаву для того, чтобы обосновать мотивы нападения на Россию. По шведской конституции королю запрещалось вести наступательную войну, поэтому он понимал, что сословия и парламент не одобрят развязывания войны против России и не поддержат его.
В результате военно-стратегические планы петербургского кабинета резко меняются. Великий князь Павел Петрович направил Грейгу предписание продумать систему заграждений в акватории между Кронштадтом и Лисьим Носом, «чтоб оный пролив для иностранцев был непроходимым», но в то же время «чтоб свои суда могли проходить». По мысли Павла, это могли быть особые «эстокады», а в глубоких местах он предлагал «затопить старые и неспособные к плаванию суда, оставя при том проходы, кои бы были известны для своих».200
Спустя десять дней после этого рескрипта Павел писал Грейгу: «Присланный от вас план проливов около Кронштадта и чертежи батареи со сметою представлены мною Ея Императорскому Величеству».201 Согласно протоколу Совета, 25 мая было принято решение о подготовке и вооружении «для охранения Балтийского моря эскадры», которая так и стала называться -балтийская эскадра. На это важно обратить внимание по нескольким причинам. Прежде всего, необходимо внести ясность в вопрос об архипелагских эскадрах и об их дальнейших действиях.
Во-вторых, В.Ф. Головачев обошел вниманием важную дату-17 июня, которую можно считать отправной в оказании влияния на ход кампании 1788 г. Головачев лишь упомянул о «снаряжении» балтийской эскадры, ошибочно указав при этом, что ее подготовка осуществлялась в спешке и суматохе. Он считал, что «в порту поднялась новая сумятица, собирание артиллерии, корабельных припасов, боевых принадлежностей, такелажа, якорей, шлюпок, провианта». Однако в протоколе Совета от 25 мая четко указано, что в эскадру для крейсирования в Балтийском море «полагается пять кораблей из Архангельска, кои прежде осени в соединение к протчим прийти не могут. Пока такое соединение не последует, в подкрепление той части, которая для онаго моря из Кронштата назначена, удержать пять кораблей из флота, в Средиземное море отправляемого»203.
Как явствует из источника, повода для «сумятицы» вовсе не было, так как корабли, изымавшиеся из эскадры С.К. Грейга для усиления балтийской, были уже подготовлены к длительному переходу - отремонтированы, проконопачены, обшиты медью, вооружены, укомплектованы и т.д. Что же касалось кораблей, ожидавшихся из Архангельска, то до наступления осени времени было более чем достаточно. Командование эскадрой для охраны Балтийского моря поручалось адмиралу В.Я. Чичагову. Ему предписывалось выйти на боевое дежурство на позицию к Ревелю и наблюдать за передвижениями шведского флота.
25 мая 1788 г. шведский флот в составе 12 линейных кораблей и фрегатов под командованием генерал-адмирала родного брата короля герцога Карла Зюдерманландского вышел из Карлскроны в море. В преддверие войны, несмотря на очевидную угрозу со стороны шведов, 5 июня Екатерина II при поддержке адмирала С.К. Грейга все же приказала вице-адмиралу Виллиму Петровичу Фондезину следовать к Зунду. Под его командование поступила первая архипелагская эскадра в составе трех 100-пушечных кораблей - «Трех Иерархов», «Саратова» и «Иоанна Крестителя» («Чесмы»), одного фрегата и нескольких транспортных судов.
