Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Философско-мировоззренческая эволюция Д.С. Мережковского 25
1.1 Становление мировоззрения Д.С. Мережковского: от идей народничества к неохристианству 25
1.2. Эволюция взглядов Д.С.Мережковского в периоды «между двух революций» (1905 - 1917 гг.), послереволюционный и эмигрантский (1918 - 1941 гг.) 50
Глава 2. Философское осмысление символизма Д.С. Мережковским 67
2.1 Концепция символа Д.С. Мережковского 67
2.2 Символистская эстетика Д.С. Мережковского 105
2.3 Взаимосвязь эстетической концепции и этических воззрений Д.С. Мережковского 132
2.4 Компаративный анализ символистских идей Д.С. Мережковского и его современников (Вяч. Иванова, Андрея Белого, А. А. Блока и др.) 147
Глава 3. Философия культуры Д.С. Мережковского: базовые темы 178
3.1 Проблема взаимосвязи культуры и религии в творчестве Д.С. Мережковского 178
3.2 Соотношение культуры и цивилизации: позиции Д.С. Мережковского и «русских странников» (П.Я. Чаадаева, B.C. Печерина, Н.В. Гоголя, А.И.Герцена) 198
3.3 Культура и революция: «Грядущие гунны» В.Я. Брюсова и «Грядущий Хам» Д.С. Мережковского как две версии развития русской культуры 232
3.4 От «Грядущего Хама» (1905) к «Царству Антихриста» (1922): трансформация культуры в условиях революционных и тоталитарных режимов (интерпретация Д.С. Мережковского) 257
3.5 Мировоззренческий контекст «богоискательства» Д.С. Мережковского: концепция «Третьего Завета» как проект религиозно-нравственного обновления общества 282
Заключение 313
Список литературы 324
- Становление мировоззрения Д.С. Мережковского: от идей народничества к неохристианству
- Символистская эстетика Д.С. Мережковского
- Проблема взаимосвязи культуры и религии в творчестве Д.С. Мережковского
- От «Грядущего Хама» (1905) к «Царству Антихриста» (1922): трансформация культуры в условиях революционных и тоталитарных режимов (интерпретация Д.С. Мережковского)
Введение к работе
Актуальность темы исследования. В наши дни, когда в России происходит трансформация всех общественных процессов и социокультурной сферы, наблюдается обострение экономических, политических, межнациональных противоречий, рост социальной напряженности и кризисных явлений в духовной жизни, особую актуальность приобретает обращение к творческому наследию представителей русской философско-культурологической мысли.
Новое прочтение и переосмысление трудов отечественных мыслителей конца XIX – начала ХХ веков может способствовать продуцированию идей, которые позволят уточнить понимание современной общественной ситуации, окажутся значимыми для интерпретации настоящего России, для поиска нравственных ориентиров и мировоззренческих установок.
Характерной чертой отечественной философской мысли можно считать обращение ее представителей к вопросам как «национального», так и «вселенского» масштаба. Именно с этой позиции можно объяснить неподдельный интерес к личности и творческому наследию Дмитрия Сергеевича Мережковского (1865-1941) – знаковой фигуры русского религиозного ренессанса, творчество которого представляет собой культурный феномен, порождающий все новые интерпретации. Значимость проведения систематического исследования философских взглядов Д.С. Мережковского определяется как важностью выдвигаемых им идей, так и тем, что мыслитель – критик, публицист, символист, религиозный философ и один из инициаторов Санкт-Петербургских Религиозно-философских собраний – оказывал существенное влияние на своих современников.
Отношение к идеям Д.С. Мережковского всегда было неоднозначным, а его творчество не укладывалось в традиционное понимание деятельности литератора, философа или историка. Нелицеприятная, жесткая критика трудов мыслителя свидетельствовала о настороженном, а порой и крайне негативном отношении не столько к самому автору, сколько к его новым и неординарным идеям. В то же время современники Д.С. Мережковского подчеркивали его способность создавать новые течения, «творить культуру», «освещать своим миросозерцанием все – науку, жизнь, искусство» (Андрей Белый). Вполне возможно, что именно творческая «многожанровость» Д.С. Мережковского обусловила разночтения в трактовке его идей, затруднила понимание их философского значения.
Между тем, анализ осмысления Д.С. Мережковским вопросов о положении человека в мире, его свободе и предназначении, исследование разработанной мыслителем интерпретации символа и концепция культуры в ее взаимосвязи с религией, цивилизацией и революцией дают основания для утверждения тезиса о значимости его философских идей и многоплановости мировоззренческих исканий. В силу этого, необходимым и своевременным представляется осуществление системной реконструкции философских взглядов Д.С. Мережковского.
Далее, участие Д.С. Мережковского в культурной и общественно-политической жизни, его способность преломления общественно-исторического опыта российской действительности в художественных сочинениях и философской публицистике обусловливают то обстоятельство, что анализ наследия мыслителя позволяет по-новому осмыслить историю развития представлений о социальных и культурных процессах в отечественной философской мысли. Важной представляется также возможность становления современного видения содержания дискуссий, связанных с философским обоснованием отечественного символизма, а также определения роли данного течения в формировании общественных настроений в России начала XX века. Кроме того, анализ эволюции взглядов Д.С. Мережковского в послереволюционный период может способствовать уточнению представлений об истории философии русского зарубежья.
Неоднозначное отношение к Д.С. Мережковскому и ангажированность оценок наблюдается и в современных исследованиях. При этом до сих пор недостаточно внимания уделяется историко-философскому аспекту творчества мыслителя. Анализу подвергаются, прежде всего, литературоведческие проблемы либо же трактовки мыслителем отдельных религиозно-философских вопросов, задача же целостного исследования мировоззрения Д.С. Мережковского по-прежнему остается нерешенной.
Названными обстоятельствами и определяется актуальность темы диссертационного исследования.
Степень разработанности проблемы. Личность и творческое наследие Д.С. Мережковского были объектом пристального внимания на протяжении всего творческого пути мыслителя. Тем не менее, на сегодняшний день его творчество нельзя считать полностью открытым и изученным. Данное обстоятельство обусловлено целым рядом причин. К их числу можно отнести ограниченность публикаций трудов мыслителя, связанную с его идеологическими взглядами и эмиграцией, сложившейся практикой научного исследования символизма в пользу «младосимволистов». Значимым является и рассредоточение материалов по различным государственным и частным архивам, в том числе, зарубежным, и их малодоступность.
Первое Полное собрание сочинений Д.С. Мережковского (т.1 – 24.М., 1914) можно считать таковым исключительно на период издания. В конце 1970-х – начале 1980-х годов начинают публиковаться работы «старших» символистов, выходит «Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома» (Л. (СПб), 1971 – 1995) – собрание неопубликованных материалов символистов, в том числе, и наследия Д.С. Мережковского.
Рубеж XX – XXI вв. ознаменован активным изданием в России книг Д.С. Мережковского, введением в научный оборот архивных материалов, писем, статей, стенограмм Религиозно-философских собраний в Санкт-Петербурге 1901 – 1903 гг., рецензий на книги Д.С. Мережковского. Все эти издания снабжены обстоятельными научными комментариями (Е.А. Андрущенко, О.Н. Михайлова, О.А. Коростелева, А.Н. Николюкина и др.). Отдельного внимания заслуживает издание воспоминаний и критических очерков современников Д.С. Мережковского (серия «Рro et contra», 2001). В 2003 году впервые подготовлено полное энциклопедическое собрание сочинений Д.С. Мережковского в электронном формате.
Обзор и анализ исследовательской литературы о Д.С. Мережковском выявил следующее:
творчество Д.С. Мережковского рассмотрено достаточно подробно, однако исследования затрагивают преимущественно отдельные грани творчества и не дают системной картины его философских взглядов;
творческое наследие Д.С. Мережковского традиционно разделяется на два периода – доэмигрантский и эмигрантский, а далее анализируется именно под таким углом зрения;
одной из главных целей анализа мировоззрения и осмысления творческих идей Д.С. Мережковского стало выяснение его статуса (писатель или философ, литературный критик или религиозный мыслитель), заслуг и влияния мыслителя в эпоху русского религиозного ренессанса;
с точки зрения изучения идейных установок мыслителя, его понимания символизма и культуры исследовательскую литературу о Д.С. Мережковском можно условно разделить на дореволюционную, эмигрантскую, советскую и современную (отечественную и зарубежную).
Творчество Д.С. Мережковского стало предметом многочисленных дискуссий таких представителей рубежа XIX – XX вв., как Ю.И. Айхенвальд, Г.В. Адамович, Андрей Белый, Н.А. Бердяев, А.И. Богданович, А.А. Блок, Г. Брандес, В.Я. Брюсов, С.Н. Булгаков, С.А. Венгеров, А. Волынский, Е.К. Герцык, А.Г. Горнфельд, Б.А. Грифцов, А.С. Долинин, Вяч. Иванов, Р.В. Иванов-Разумник, Е.Г. Лундберг, С.Я. Лурье, Евг. Ляцкий, Н.М. Минский, Н.К. Михайловский, Б.В. Никольский, П.П. Перцов, В.В. Розанов, А.М. Скабичевский, Вл. Соловьев, В.Д. Спасович, С.Л. Франк, Л.И. Шестов, К.И. Чуковский, Б.М. Эйхенбаум, Л.Л. Эллис-Кобылинский и др.
Наряду с «бранной» традицией (Р.В. Иванов-Разумник, И.А. Ильин, В.В. Розанов), современники неизменно отмечали смелость, неординарность и новизну идей Д.С. Мережковского, высокий интеллектуальный уровень и образованность, философскую направленность литературного творчества. «Коллеги по цеху» (В.Я. Брюсов, Андрей Белый, А.А. Блок) признавали влияние идей Д.С. Мережковского на формирование и коррекцию своих творческих взглядов и определение мировоззренческих позиций.
В среде эмигрантской критики значительное место занимают статьи и отзывы о Д.С. Мережковском таких авторов, как, Ю.К. Терапиано, М.О. Цетлин, Г.П. Струве, И.В. Одоевцева, В.Ф. Ходасевич, дневниковые записи И.А. Бунина и В.Н. Буниной, дневники и воспоминания З.Н. Гиппиус, В.А. Злобина (секретаря Д.С. Мережковского). Эти работы посвящены преимущественно отдельным произведениям Д.С. Мережковского или описанию духовной атмосферы и событий из жизни русской диаспоры, при этом основательные и системные исследования творчества и мировоззрения Д.С. Мережковского этого периода творчества отсутствуют.
Существенное значение для анализа темы диссертации имеют труды русских историков философии первой половины ХХ в. – В.В. Зеньковского и Н.О. Лосского, а также Н.А. Бердяева, Б.П. Вышеславцева, И.А. Ильина, С.А. Левицкого. В их работах специальные главы посвящены анализу философских идей Д.С. Мережковского в контексте Серебряного века. Следует указать на отзывы Т. Манна, З. Фрейда (который высказывался о глубоком влиянии Д.С. Мережковского на свое учение в книге «Леонардо да Винчи и память его детства») и других авторов, свидетельствующие об уровне европейской известности идей Д.С. Мережковского.
В советский период творчество Д.С. Мережковского рассматривалось весьма ограниченно, исследовательская работа была минимальной. В основном анализировались теоретические основы творчества «вождя символизма», становление его мировоззрения, проблема взаимосвязи культуры и религии.
В современных исследованиях поддерживается интерес к личности Д.С. Мережковского и его философскому мировоззрению: 5 – 9 марта 1991 г. в Москве состоялась международная конференция, посвященная жизни и творчеству Д.С. Мережковского. Современные авторы стремятся реконструировать взгляды Д.С. Мережковского, определить его место и роль в эпоху Серебряного века. Изучением биографического материала и творческой эволюции Д.С. Мережковского, обоснованием роли и значения мыслителя в зарождении и развитии основополагающих идей русского символизма занимаются А.Г. Бойчук, М.А. Воскресенская, Р.Ю. Данилевский, Ю.В. Зобнин, М.Ю. Коренева, О.А. Коростелев, З.Г. Минц, О.Н. Михайлов, А.Н. Николюкин, В.В. Полонский и др.
Символистские и религиозно-философские взгляды Д.С. Мережковского в контексте религиозно-философских поисков рубежа XIX – XX вв. рассматривают И.И. Евлампиев, М.А. Маслин, Л.Н. Столович. Вопросы специфики романного мышления с точки зрения историософии анализируются в трудах А.М. Ваховской, О.В. Дефье, А.В. Дехтяренок, Л.А. Колобаевой, О.Ю. Круглова, Д.М. Магомедовой, З.Г. Минц, В.О. Михеева, А.Н. Михина, А.Л. Соболева, Е.К. Созиной.
Истоки концепции культуры Д.С. Мережковского, идея Третьего Завета, социальная позиция философа, предвидение духовной деградации общества при дальнейшем развитии материальной цивилизации отражены в исследованиях П.П. Гайденко, И.В. Корецкой, И.В. Кондакова, С.П. Бельчевичена, Е.К. Созиной, Я.Л. Сарычева, О.В. Кулешовой, Е.А. Осмининой и др.
Представляется интересной работа Я.Л. Сарычева, в которой автор делает акцент на специфике взаимодействия художественного и философского мировоззрения писателя, прослеживает взаимовлияние философской концепции и художественной формы в творческом наследии Д.С. Мережковского. Заслуживают внимания исследования С.Г. Алленова о влиянии работ Д.С. Мережковского на восприятие творчества Ф.М. Достоевского и интерпретацию идей писателя идеологом консервативной революции А. Мёллером, а также работа Н.К. Бонецкой, в которой «субъективная критика» Д.С. Мережковского трактуется как герменевтический метод анализа текста.
Научные интересы Ф.Т. Ахунзяновой, С.П. Бельчевичена, В.Н. Быстрова, Е.В. Васильевой, О.В. Дефье, Н.П. Дворцовой, О.В. Десятковой, Е.В. Кардаш, О.В. Кулешовой, Е.А. Осмининой, В.Л. Семигина, В.В. Стебляк, А.А. Холикова и др. сосредоточены на специфике «нового религиозного сознания». О влиянии на Д.С. Мережковского идей европейской культуры в целом, и немецкой, в частности (а именно, о влиянии ницшеанства), писали М.Ю. Коренева, Э. Клюс, Б. Розенталь. Образы итальянской истории и культуры в рецепции Д.С. Мережковского обсуждались в статьях Дм. Панченко, Э. Бацарелли, М-Д. Додеро Коста, Ю. Фридман. Испанские источники творчества Д.С. Мережковского исследует В.Е. Багно, а В.В. Полонский – французские источники биографии «Наполеон».
В современной западной исследовательской литературе наиболее значимыми представляются труды Х. Бедфорд, Ж. Жюзевиля, М. Задражиловой, П. Карден, Л.Д. Коста, О. Матич, Т. Николеску, А. Пайман, Б. Розенталь, Дж.П. Скенлен, П. Харт, Ю. Шерер и др. Хранительнице архивов Д.С. Мережковского – Т. Пахмусс – принадлежит заслуга их опубликования, а также подготовки к печати развернутых комментариев к романам, написанных мыслителем в период эмиграции. А. Ханзен-Леве и А. Пайман анализируют специфику творчества Д.С. Мережковского в контексте русского и европейского символизма.
Итак, несмотря на внушительный корпус работ, посвященных Д.С. Мережковскому, необходимым представляется проведение системного анализа философских взглядов мыслителя, выявление их специфики и значения путем максимально репрезентативного сопоставления с философскими идеями других авторов, прежде всего, его современников.
Объект диссертационного исследования – творческое наследие Д.С. Мережковского в контексте русской философии и культуры рубежа XIX и XX вв.
Предмет диссертационного исследования – философские представления Д.С. Мережковского о творчестве, культуре, обществе и эволюция его мировоззрения.
Цель диссертационного исследования состоит в системной реконструкции философских взглядов Д.С. Мережковского, в выявлении их места и значения в контексте развития русской философии рубежа XIX – XX веков.
Поставленная цель предполагает решение следующих основных задач:
выделить основные этапы эволюции мировоззрения Д.С. Мережковского и определить основные философские темы и идеи, разрабатывавшиеся им на этих этапах;
раскрыть философское содержание символистской концепции Д.С. Мережковского и ее значение для разработки мировоззренческих оснований отечественного символизма; проанализировать предложенные мыслителем трактовки категории «символ»;
выявить основные положения эстетики Д.С. Мережковского и проследить ее влияние на формирование представлений мыслителя о творчестве и культуре;
определить базовые этические идеи Д.С. Мережковского и раскрыть их взаимосвязь с эстетическими воззрениями мыслителя;
на основании компаративного анализа философско-эстетических взглядов отечественных символистов (Д.С. Мережковского и В.Я. Брюсова, Вяч. Иванова, Андрея Белого, А.А. Блока и др.) раскрыть специфику и значение позиции Д.С. Мережковского;
реконструировать основные положения философского понимания культуры Д.С. Мережковским, сосредоточив внимание на предложенных им трактовках соотношения культуры и религии, культуры и цивилизации. Выявить особенности позиции Д.С. Мережковского сравнительно с идеями отечественных (П.Я. Чаадаев, В.С. Печерин, А.И. Герцен, Н.А. Бердяев и др.) и зарубежных (Р. Вагнер и др.) авторов;
провести компаративный анализ интерпретации проблемы «культура и революция» Д.С. Мережковским и В.Я. Брюсовым, а также А.В. Луначарским, показать значение этих разработок для обоснования альтернативных разных версий развития культуры; исследовать эволюцию взглядов Д.С. Мережковского по вопросу о трансформации культуры в условиях революционных и тоталитарных режимов;
выявить логику формирования концепции «Третьего Завета» в контексте «богоискательства» Д.С. Мережковского, определить идейные источники и раскрыть философский смысл ее основных положений.
Теоретико-методологическая основа диссертационного исследования. При проведении исследования применялся комплекс подходов и методов, в первую очередь, исторический и системный, историко-философский и культурно-исторический подходы, а также методы исторической и логической реконструкции, компаративного, текстологического и герменевтического анализа.
Существенное значение для исследования имело проведение реконструктивного анализа – изучение и интерпретация первоисточников, их теоретическое осмысление, герменевтическая интерпретация текстов, биографическая реконструкция, сравнительная характеристика идей и философских поисков мыслителей с учетом мировоззренческого и социокультурного контекста рубежа XIX – XX вв.
Применение компаративного анализа позволило выявить общее и уникальное в концепциях Д.С. Мережковского и его современников, проследить идейное влияние Д.С. Мережковского на представителей русской религиозно-философской мысли, раскрыть значимые тенденции ее развития в России на переломе столетий.
Текстологический анализ произведений Д.С. Мережковского позволил выявить логику развития его мысли, определить особенности мировоззренческой позиции, показать особенности репрезентации философских идей мыслителя в его художественных и литературно-критических сочинениях.
Проведение исследования потребовало обращения к трудам отечественных философов (прежде всего, Н.А. Бердяева, В.В. Зеньковского, И.А. Ильина, Н.О. Лосского и др.), к работам символистов (В.Я. Брюсова, Андрея Белого, А.А. Блока и др.), современных историков философии.
Источниковой базой диссертационного исследования являются:
творческое наследие Д.С. Мережковского – историко-художественные сочинения и литературно-критические труды, публицистические статьи, письма;
материалы Петербургских Религиозно-философских собраний (1901 – 1903 гг.), архивные документы;
философские труды отечественных философов-предшественников и современников Д.С. Мережковского.
Научная новизна диссертационного исследования:
определены четыре основных этапа философско-мировоззренческой эволюции Д.С. Мережковского. Установлено, что на всех этапах в центре его внимания были темы: религиозного обоснования культуры, примата духовной культуры в условиях социальных кризисов, насилия в истории, взаимосвязи эстетических и этических оснований творчества, а также поиск пути преобразования общества и обоснование мессианской роли России. Раскрыта динамика разработки этих тем;
реконструированы базовые идеи символисткой концепции Д.С. Мережковского: единство культуры и религии, понимание творчества как теургии, связь искусства и жизни на основе этических принципов. Раскрыты смысловые характеристики категории «символ» в трактовке Д.С. Мережковского: символ как начало и конец бытия, исток и конечная цель мироздания; как путь познания и цель новой культуры, форма всеединства и соборности, идеал будущего мироустройства;
систематизированы основные положения эстетики Д.С. Мережковского (о связи искусства с религией, о единстве теургической и аксиологической сторон творчества, об «исторической эстетике»). Показано, что в системе аксиологических оснований эстетики Д.С. Мережковского можно выделить: (а) ценности онтологические, связанные с пониманием Бога, (б) ценности этические, которые согласуются с христианскими заповедями и имеют личностный характер. Показано, что использование категории «свобода» позволило Д.С. Мережковскому обосновать единство и взаимосвязь онтологических и этических ценностей;
выявлено, что «воля к прекрасному» трактовалась Д.С. Мережковским как категорический императив творческой деятельности; обосновано, что это понятие может рассматриваться как важнейшее связующее звено эстетики и этики мыслителя. На основании сравнительного анализа взглядов Д.С. Мережковского и С. Кьеркегора, Н.В. Гоголя, Н.А. Бердяева исследованы трактовки темы свободы художественного творчества. Показано, что Д.С. Мережковский соотносит свободу выбора с ответственностью, подразумевая социальную ответственность как художника, так и ученого;
в процессе компаративного анализа символистских концепций Д.С. Мережковского и его современников-символистов выявлены общие установки и различия между их позициями, обусловленные спецификой понимания религиозных и мировоззренческих оснований символизма и отношением к революционным событиям в России. Показано, что в полемике с «коллегами по цеху» Д.С. Мережковский отстаивал интересы «нового искусства», сделав акцент на его философском содержании, трактуя символизм как составляющую русской культуры и философии;
установлено, что принципиальное значение для Д.С. Мережковского имело утверждение религиозного смысла культуры и рассмотрение ее как сферы творчества и бытия человека. В процессе компаративного анализа показано, что в трактовках культуры имеются корреляции между взглядами Д.С. Мережковского и Н.В. Гоголя, А.И. Герцена (критика западноевропейского мещанства и др.), П.Я. Чаадаева и Ф.М. Достоевского (обоснование мессианской роли России и др.). Вместе с тем Д.С. Мережковский придавал особое значение «религиозной общественности», отличающейся от «религиозной общины» В.С. Печерина и «сельской общины» А.И. Герцена;
выявлена общность во взглядах Д.С. Мережковского и Н.А. Бердяева (понимание творчества как теургии и трагедии, трактовка кризиса западноевропейской культуры и др.). Показано, что, в отличие от Н.А. Бердяева, Д.С. Мережковский рассматривал кризис как конструктивное явление, обозначившее необходимость такого развития общества, при котором духовная культура станет направляющим фактором цивилизационного развития;
на основании компаративного анализа интерпретации проблемы «культура и революция» Д.С. Мережковским, В.Я. Брюсовым и А.В. Луначарским обосновано, что предложенные трактовки могут рассматриваться как версии развития культуры в условиях революции – соответственно, «культура над революцией»; «революция для культуры», «революция над культурой»;
установлено, что критика «исторического христианства», убежденность в необходимости ненасильственных социальных преобразований, поиск путей не личного, а общественного спасения привели Д.С. Мережковского к идеям «нового религиозного сознания» и «религиозной общественности», к тезису о необходимости религиозно-нравственного обновления общества. Выявлено влияние идей Иоахима Флорского и Ф.М. Достоевского и показаны пути трансформации этих идей при обосновании Д.С. Мережковским концепции «Третьего Завета».
Основные положения, выносимые на защиту.
-
Эволюция мировоззрения Д.С. Мережковского включает четыре этапа: (а) детские и юношеские годы (до 1892 года), (б) период перехода от народничества к идеализму и неохристианству (1892 – 1904 годы), (в) время «между двух революций» (1905 – 1917 гг.), (г) послереволюционный и эмигрантский период (1918 – 1941 годы). На первом этапе формируются мировоззренческие установки, связанные с интересом к этическим и эстетическим вопросам, к позитивизму и народничеству. Второй этап отмечен увлечением символизмом, переходом от «исторического христианства» к «новому религиозному сознанию» (неохристианству). Третий этап связан с разработкой философских представлений о культуре, «религиозной революции» и «религиозной общественности». На заключительном этапе мыслитель предлагает религиозно-нравственный «проект» будущего «Царства Духа», который стал итогом его богоискательских размышлений.
-
Символизм рассматривался Д.С. Мережковским как процесс и результат синтеза философии, культуры и религии. Определяющее значение для разработки философских оснований русского символизма имело выдвижение Д.С. Мережковским основных положений «нового идеального искусства»: связи искусства и культуры с религией, творчества как теургии, «субъективно-художественной» критики как способа интерпретации текста, творческой активности субъекта.
-
Истоком эстетики Д.С. Мережковского стала интерпретация им русской художественной литературы как «культурного принципа» и утверждение оценочной функции литературной критики. Системообразующими для эстетики Д.С. Мережковского были: идея связи искусства с религией, понимание творческого процесса как единства теургической и аксиологической сторон, принцип «исторической эстетики» (осмысления событий в историософском ключе и придания им художественной завершенности). В решении вопросов «полезности» искусства с точки зрения «научной утилитарианской нравственности», аксиологической детерминации творческого акта Д.С. Мережковский опирался на взгляды И. Бентама, И.Ф. Шиллера, В.Г. Белинского, а в понимании категории «красота» – на соловьевскую триаду «Истина – Добро – Красота».
-
Этические воззрения Д.С. Мережковского взаимосвязаны с его эстетикой. Ставя вопрос об этике творчества, он оценивает «волю к прекрасному» – как категорический императив. В отличие от Кьеркегора, Д.С. Мережковский считает, что в момент творческого самоопределения художник оказывается на этической ступени развития личности. Обращаясь к этическим категориям «добро», «зло», «совесть», «счастье», «любовь», мыслитель фиксирует и их метафизическую природу, и социальные аспекты, подчеркивает значимость нормативной этики как регулятора общественных отношений.
-
Между символистскими построениями Д.С. Мережковского и Вяч. Иванова имеются корреляции, так, «синтезирующий принцип», принципы триадичности и антиномичности Д.С. Мережковского соответствуют «диалектической триаде» и схеме «теза-антитеза-синтез» Вяч. Иванова. Д.С. Мережковский, однако, акцентировал внимание на философском значении символизма. Д.С. Мережковского сближало с А.А. Блоком признание религиозного основания символизма и понимание творчества как теургии, а с Андреем Белым – трактовка символизма как нового типа мышления, творчества и жизни, пути духовного преобразования общества. Различное понимание религиозных и мировоззренческих оснований символизма, отношение к революционным событиям, явились причиной значительных расхождений Д.С. Мережковского с «младосимволистами» во взглядах на символизм и социальную миссию культуры.
-
Основаниями концепции культуры Д.С. Мережковского стали: утверждение религиозного основания и смысла культуры; интерпретация культуры как сферы творчества и бытия человека. В силу этого культура предстала как синтез онтологического (творение нового бытия), аксиологического (творчество ценностей), теургического (творчество как «откровение божественной стороны» человека), антропологического (уникальность личности – творца культуры) и социального (определяющая роли культуры в организации общественной жизни). Это обусловило оценку культуры как силы, способной наполнить духовным (религиозным) содержанием материальную цивилизацию и революционное движение.
-
При анализе темы «революции и религии», вопроса о социальных переменах Д.С. Мережковский утверждал тезис о единстве революционных и религиозных задач. Сопоставительный анализ «Грядущего Хама» (1905) Д.С. Мережковского, «Грядущих гуннов» (1904) В.Я. Брюсова, «Об искусстве и революции» (1906) А.В. Луначарского дает основания для рассмотрения содержания этих работ как версий развития культуры в революционное время: «культура над революцией», «революция для культуры» и «революция над культурой». Идеи религиозной революции и религиозной общественности, выдвинутые Д.С. Мережковским критика пассивизма (исторического христианства – «паралича церквей») и призыв к активизму (новому христианству) получили развитие в контексте его «богоискательства».
-
В мировоззренческом отношении «богоискательство» Д.С. Мережковского обусловлено эсхатологическим пониманием христианства и разработкой представлений о «новом религиозном сознании». Мыслитель предложил религиозный «проект» будущего – «Третьего Завета», смыслом которого считал общественное спасение. В качестве ориентира такого общества Д.С. Мережковский провозгласил идею единства «Святой Плоти» и «Святого Духа» как символа личности, культуры и общества. Д.С. Мережковский отстаивал необходимость культурного, религиозно-нравственного возрождения общества путем формирования Вселенской Церкви.
Научно-теоретическая и практическая значимость исследования. Результаты, полученные в диссертации, способствуют расширению и уточнению представлений о творчестве Д.С. Мережковского, о значении его идей в философии Серебряного века, об общих тенденциях развития отечественной философской мысли. В работе представлены результаты системного анализа эволюции мировоззрения Д.С. Мережковского; его важнейшие философские идеи реконструированы в их взаимосвязи. На основании компаративного анализа взглядов мыслителя и его современников, отечественных и зарубежных авторов раскрыто мировоззренческое значение идей Д.С. Мережковского. Предложенный подход позволил, с одной стороны, определить специфику философских взглядов Д.С. Мережковского, а с другой – рассматривать их в контексте историко-философского процесса в России.
Полученные результаты позволяют выйти на новый теоретический уровень исследования философского мировоззрения Д.С. Мережковского, предполагающий выявление общих тенденций развития и трансформации русской религиозной философии. Положения, выводы и материалы диссертации могут быть использованы для углубления представлений о творчестве Д.С. Мережковского и о философии Серебряного века, для разработки вопросов, касающихся философской мысли русской эмиграции, а также при анализе философских проблем культуры и творчества.
Материалы диссертации могут применяться в учебном процессе при чтении основных и специальных курсов по философии, истории философии, этике, эстетике, философии культуры, философии религии, при разработке специальных курсов по истории русской религиозной философии.
Апробация результатов научного исследования. Основные идеи диссертации и полученные результаты нашли отражение в трех монографиях: «Философия культуры Д.С. Мережковского в контексте мировоззренческих поисков Серебряного века» (М.: Изд-во «Спецкнига», 2013. – 10,5 п.л.), «Философский символизм Д.С. Мережковского» (М.: Изд-во «Спецкнига», 2012. – 9,5 п.л.), «Д.С. Мережковский: цивилизация и культура» (М.: АПК и ППРО, 2006. – 9,5 п.л.); в журналах списка ВАК (Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики, 2013. – № 8 (34): в 2-х ч. Ч.II. – 0,3 п.л.; «Историческая и социально-образовательная мысль», 2013. – №3 (19). – 0,2 п.л.; Ученые записки Орловского государственного университета. Серия «Гуманитарные и социальные науки». Орел, 2013. – №2 (52). – 0,4 п.л.; Политематический журнал научных публикаций «Дискуссия», 2013 май-июнь. – № 5-6 (35-36). – 0,3 п.л.; Ученые записки Петрозаводского государственного университета. Серия: Общественные и гуманитарные науки, 2012. – №5 (126). Август. – 0,6 п.л.; Вестник МГОУ. Серия «Философские науки». – №1. – 2010. Выпуск в серии №18. – 0,5 п.л.; и других – всего 16 статей); в ряде сборников научных статей, в выступлениях на XXIII Всемирном философском конгрессе «Философия как исследование и образ жизни» («Philosophy as Inquiry and Way of Life», 4–10 августа 2013 г., Афины, Греция); на VI Российском философском конгрессе «Философия в современном мире: диалог мировоззрений» (Нижний Новгород, 27-30 июня 2012 г.); на Всероссийской научной конференции с международным участием «Вавиловские чтения» (Йошкар-Ола, ноябрь 2011; декабрь 2012); Международной научной конференции «Русская философия: история, методология, жизнь» (Полтава, июнь 2011) и других.
Концепция и основные положения диссертации обсуждались на ежегодных научных конференциях и заседаниях кафедры философии Московского педагогического государственного университета, на заседаниях кафедры социальных наук и технологий Поволжского государственного технологического университета.
Апробация работы осуществлялась по мере её выполнения при чтении специальных курсов по философии и истории философии, эстетики и этики для студентов Поволжского государственного технологического университета, Марийского государственного университета, Марийского республиканского колледжа культуры и искусств им. И.С. Палантая.
Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, одиннадцати параграфов, заключения и библиографического списка, включающего 334 наименования литературы на русском и иностранных языках. Общий объем диссертации составляет 348 страниц машинописного текста.
Становление мировоззрения Д.С. Мережковского: от идей народничества к неохристианству
В истории философии и культуры есть личности, жизненный и творческий путь которых вызывают напряженный интерес. Такой знаковой фигурой русского религиозного ренессанса является Д.С. Мережковский -личность яркая и противоречивая, как и само время. Анализ источников свидетельствует о том, что мировоззрение Д.С. Мережковского исследовано подробно и разнообразно представлено по времени и направлениям. Несмотря на это, творческое наследие Д.С. Мережковского остается объектом пристального внимания и изучения как российских, так и зарубежных исследователей, представителей различных областей гуманитарного знания.
Представляется, что интерес к Д.С. Мережковскому продиктован несколькими причинами. Во-первых, это общественный, своего рода энергетический резонанс его новаторских символистских, религиозных и критических идей - «экспорта новых течений»1. Во-вторых, - специфическая манера подачи материала, определявшаяся антиномическим мышлением и использованием триадичных формул. В-третьих, - масштабность замыслов произведений и никогда не ослабевавшая творческая продуктивность.
Д.С. Мережковский характеризуется и оценивается его современниками и последователями как критик, декадент, поэт, символист, исторический романист, публицист, оратор, драматург, журналист, переводчик, сценарист, художник, мыслитель, мистик, пророк, учитель, вождь, идеолог, европеец, религиозный философ, богоискатель.
Эпитеты, которыми современники наделили Д.С. Мережковского, -«страстный охотник за идеями»1, «философствующий литератор» и «культурный себялюбец» , «одинокий странник» , «загадка, которая упала к нам из будущего» - стали своего рода меткими характеристиками мыслителя.
В исследовательской литературе в оценке личности и особенно творчества Д.С. Мережковского с самого начала сложилось множество стереотипов и противоречивых оценок. Так, в отечественной научной традиции в течение довольно длительного периода творческое наследие старшего символиста игнорировалось или оценивалось с откровенным предубеждением. К примеру, Н.М. Михайловский в статье «Русское отражение французского символизма» (1893) отметил, что «облюбованные Мережковским струи современного искусства - мистическое содержание, язык символов и художественный импрессионизм» не только заимствованы из французского символизма, но и «порождены умственной и нравственной дряхлостью»5.
Характерной чертой критики творчества Д.С. Мережковского было не столько конструктивное обсуждение, сколько откровенное пренебрежение, нелицеприятные отзывы, ирония, насмешки и неприятие. Обильное цитирование источников стало чуть ли не «визитной карточкой» Д.С. Мережковского: именно за это «маэстро цитат» и «властелин чужого» регулярно подвергался жесточайшей критике и получал саркастические оценки своих современников. Известный критик Б.Н. Никольский отмечал, что «порицания и глумления - вот все, что является ему наградою за его руководимую благороднейшими побуждениями деятельность»1. В «Автобиографической заметке» Д.С. Мережковский написал о себе, что он бы мог «справить 25-летний юбилей критических гонений безжалостных»2.
В свое время один из отечественных исследователей А.С. Долинин указывал на «огромное, почти неодолимое затруднение» изучения наследия Д.С. Мережковского, заметив, что «всюду и везде», сочетая свое и чужое, пытливый ум с небрежностью, кропотливость и добросовестность - с дилетантским легкомыслием3. И действительно, подчеркивая «огромность дарования» старшего символиста, Андрей Белый в то же время отмечал, что Д.С. Мережковский при этом остался «нигде недовоплощен» как художник, критик, богослов, историк или философ4. Акцентируя внимание на специфике мышления Д.С. Мережковского, на связи писательского дара и философского миропонимания, Н.А. Бердяев высказался в подобном ключе и посчитал, что Д.С. Мережковского нельзя назвать чистым художником или мыслителем, но можно считать своеобразным «художником-мыслителем», занимавшимся проблемами тысячелетий .
Такого рода критические высказывания свидетельствует и в пользу адресата. Очертив круг творческих притязаний Мережковского, «коллеги по цеху» лишь подчеркнул разнообразие сфер действия, широту мышления, совокупность всех сторон авторского дарования, синтетизм творческого метода Д.С. Мережковского. С другой стороны, несоответствие традиционному пониманию литератора, историка или философа стало одним из факторов, порождающих обособленность Д.С. Мережковского и негативный фон высказываний относительно его творческих идей.
Определяя свое место в русской литературе, Д.С. Мережковский писал: «Большинство считает, что я исторический романист; и это глубоко неправильно...», однако и философом себя не позиционировал, замечая: «если бы я был философом, я постарался бы донести мысль до окончательной ясности... Но я не проповедую и не философствую... я только описываю свои последовательные внутренние переживания»1.
Оборотной стороной традиции «бранить Мережковского» (З.Н. Гиппиус) стало напоминание о его заслугах. Так, за Д.С. Мережковским прочно закрепилась репутация одного из самых эрудированных писателей, современниками была признана его фундаментальная роль в формировании религиозно-философских концепций русского символизма и в сохранении русской культуры в условиях эмиграции.
Успех и известность пришли к Д.С. Мережковскому еще в 1880 годы и были связаны с читательским интересом. В начале XX века А. Измайлов, говоря о значительности его сочинений, отмечал, что Д.С. Мережковского уже давно называют «наш уважаемый», «наш известный» . Имя Д.С. Мережковского называлось при обсуждении кандидатур в члены Академии наук, в 1910-е годы он входил в состав Театрально-литературного комитета императорских театров.
Публикация первой трилогии «Христос и Антихрист» не только принесла известность, но и укрепила авторитет автора, так же, как и собрание сочинений, изданных М.О. Вольфом. Работы Д.С. Мережковского «Вечные спутники» и «Л. Толстой и Достоевский» получили высокую оценку современников. В качестве комментария уместно привести слова В.В. Розанова, высказанное в характерной для него манере, которое недалеким от истины: «Когда-нибудь вся "русская литература", - писал В.В. Розанов, - будет названа в заключительном своем периоде "Эпохою Мережковского". И его мыслей ... но главным образом его действительно вещих и трагических ожиданий, предчувствий, намеков»3.
Несмотря на «бранные» отклики и разноречивые мнения, имя Д.С. Мережковского становится известным и за рубежом. Книги мыслителя, «особенно "Леонардо да Винчи", в разных переводах можно было найти в любом книжном магазине любой страны Европы», - написал в своих воспоминаниях современник писателя1.
Т. Манн увидел в Д.С. Мережковском «гениальнейшего критика и мирового психолога после Ницше» , а рецензент газеты «Daily Telegraph» высказал мнение, что Мережковский - не только достойный наследник Толстого и Достоевского («a worthy successor of Tolstoi and Dostoieffski»), но и соперник знаменитого автора «Quo vadis» .
В современных западных исследованиях также подчеркивается широкая известность Д.С. Мережковского - писателя: «In England, France and Germany, Merezhkovsky was spoken of in one breath with Chekhov and Gor ky. In Russia, however, he never enjoyed anything approaching their popularity»4.
Действительно, насыщенность и многоаспектность жизненного и творческого пути Д.С. Мережковского определяет и объясняет многообразие проблем, которые возникают при изучении его творчества, а интерпретация его творческого наследия во многом обусловлена запросами эпохи и общественно-политической ситуацией, которые зачастую и определяют характер высказываний и оценок. Такой подход к эволюции мировоззрения Д.С. Мережковского и его интеллектуальной биографии не в полной мере учитывает то обстоятельство, что мыслитель при его «одинокости» не находился в социальном вакууме. Переживаемые им события наложили «отпечаток» на культурные, социальные и политических идеи, которые явились результатом реакции на окружающую его действительность.
Символистская эстетика Д.С. Мережковского
Границы русского символизма как художественного течения оказались условными: стремление осмыслить философские представления о человеке и культуре были продиктованы как назревшими переменами в обществе, так и спецификой практической направленности русской культуры. В мировоззренческом отношении стремление символистов к «новому искусству» обернулось формированием двух значимых групп представлений: «новом религиозном сознании» как образе мышления и о символистской эстетике как образе жизни. Исследование эстетики символизма предполагает, прежде всего, необходимость нового обращения к вопросу о разграничении «декадентства» - «символизма» - «модернизма» - «неоромантизма» , но уже под специфическим углом зрения, а именно - с целью выявить философское содержание эстетики символизма.
Различная интерпретация понятий приводила к их путанице: «новая поэзия» критиковалась как поверхностная, эстетство воспринималась как способ продемонстрировать что-то неординарное, вплоть до «психически нездорового» . В печати появились пародии Вл. Соловьева (1894-1895), трактат Л.Н.Толстого «Что такое искусство?» (1898), в котором русский классик высказался о философской несостоятельности декадентства, посчитал подменой нравственности понимание красоты как абсолютного совершенства, в связи с чем искусство в декадентском проявлении достигло «последней степени бессмыслия»4. Марксистская критика направила свои усилия на идеологическое разоблачение «болезненно-извращенной школы» -декадентства: внимание к внутреннему миру человека было воспринято как бегство от общественных идеалов в «духовные подвалы», а отношение интеллигентской элиты к революционным событиям было расценено как «духовное мародерство»1. В то же время в критических работах стали звучать мысли о поисках нового миросозерцания в эпоху переходного периода, высказывались предположения о бунте человеческой души против «мертвящей логики» разума, о мистицизме . Таким образом, разнообразие критических отзывов стимулировало дальнейшее научное и философское осмысление эстетики русского символизма с точки зрения разграничения символизма и декадентства, предполагало исследование влияния социальных факторов на символистскую эстетику.
Первым, кто поставил вопрос о необходимости анализа общественных условий, породивших декадентство, стал один из самых авторитетных представителей академического литературоведения профессор С.А. Венгеров, который не только ввел в научный оборот термин «неоромантизм», но и указал на необходимость осмысления культуры серебряного века с точки зрения общественных настроений . В «послеоктябрьский» период в исследованиях, касающихся вопросов символизма, в большинстве своем преобладали традиции марксистско-ленинской эстетики4. Одним из первых опытов философского анализа русского символизма стала статья В.Ф. Асмуса «Эстетика русского символизма»5. Время написания работы - 1937 год - говорит само за себя. В связи с этим становятся понятны авторские ремарки по поводу генетического родства символизма с реакционнейшими течениями буржуазной мысли и с идеологией фашизма. Надо отдать должное автору, который наряду с подобными высказываниями отметил эстетические, философско-исторические, этические, общественно-политические составляющие символического течения.
Советская критика продолжала демонстрировать пагубное воздействие религиозно-мистических идей на литературу и искусство, представляя творческие концепции символистов как «идейные тупики», «духовные заблуждения» или «искажение национального духа»1. Одновременно с критикой шла работа, связанная со сбором и анализом материала в связи с открывшейся возможности доступа к архивам. Введение в научный оборот новых материалов расширило тематику и характер оценки эстетики символизма, которые стали близкими по содержанию зарубежным исследованиям . Подчеркивая специфику культуры Серебряного века, Г.В. Флоровский писал, что её развитие проходило под знаком религиозного возрождения не только в философской, но и в эстетической своей ипостаси: «Это был особый путь возврата к вере, через эстетизм и через Ницше, и в самой вере оставался осадок этого эстетизма, остаток искусства и литературности. Раньше у нас возвращались к вере через философию (к догматике) или через мораль (к Евангелизму). Путь через искусство был новым»3.
Определяя специфику и творческие задачи русского символизма, Н.А. Бердяев подчеркнул значительную роль Д.С. Мережковского в становлении «русского эстетизма и русской культуры», назвав его «религиозные» темы «великими и вселенскими»1. Уточнив, что «романтическая эстетика» Д.С. Мережковского связана с крайностями, безднами, для нее характерны противоположности и пределы , философ охарактеризовал специфику и масштаб эстетических идей своего современника от символических до религиозно-философских.
Перейдем к анализу эстетических идей Д.С. Мережковского. Отметим, что результатом творческой деятельности Д.С. Мережковского не является разработанная фундаментальная эстетическая система, в его наследии нет специального труда, посвященного исключительно (теоретическим) проблемам эстетики, вопросам аксиологии и теургии. Эстетика Д.С. Мережковского основывалась на собственной «правдишке», суть которой состояла в том, что «в христианстве есть вечные ценности (между прочим, и подлинное освобождение России), но эти вечные ценности за семью замками внешней официальной церкви» .
Таким образом, мыслитель сразу определил проблемное поле - сделать эстетику практической (его символистский призыв к действию), с помощью эстетики показать значимость божественных ценностей.
Д.С. Мережковский рассматривал эстетику и религиозную сущность культуры как два основания русского символизма, а создание символов - как особый дар художника и некую глубинную внутреннюю потребность. Символистская эстетика стала той областью, где Д.С. Мережковскому удалось сформулировать и воплотить принципы и положения нового «идеалистического искусства».
Д.С. Мережковский продемонстрировал широкие возможности эстетики от понимания природы эстетического (анализа эстетических вкусов, потребностей) и эстетического значения художественной формы до темы экзистенциальное художественного произведения и эсхатологического подхода к художественному творчеству, понимания роли художника как боговдохновляемого теурга.
При этом Д.С. Мережковский-символист не пребывал в плену так называемого эстетского кокетства, не разделял позиций элитарности, любования искусством и социальной апатии, свойственных многим представителям «нового романтизма», не призывал уйти от действительности или забыться в потустороннем и отвлеченном мире, не возлагал на сферу эстетики задачи исключительно созерцательного характера. Наоборот, свои художественные, религиозные и философские искания мыслитель стремился максимально воплотить в практику общественных деяний.
Известная мысль В.Г. Белинского о критике как о движущейся эстетике1 весьма точно характеризует эстетику Д.С. Мережковского-критика, поскольку В.Г. Белинский уточнял, что ролью критики является не только суждение (от греческого «судить»), но и оценочное отношение к предметам и явлениям «истории, науки, искусства, нравственности» .
Речь идет о критике как о специфике философствования Д.С. Мережковского.
Начиная свою деятельность в качестве литературного критика, причем довольно успешного (о чем свидетельствовали отзывы его современников), Д.С. Мережковский понимал критику довольно широко, в традициях его «классических» предшественников: «Критика есть оценка, но и сама оценка ...должна быть.. .ценностью»3. Наделяя критику оценочной функцией, Д.С. Мережковский приравнивает её к творчеству - к поэзии, способной судить и пророчествовать. Таким образом, аксиологическая составляющая имплицитно содержалась в эстетической концепции Д.С. Мережковского. Отметим, что Д.С. Мережковский подчеркивал наличие аксиологической составляющей в критике, поскольку сам жанр литературной критики предполагал ценностный подход, превращая тем самым «движущуюся эстетику» в «движущуюся аксиологию»1 (Столович).
Вместе с тем необходимо отметить как общую тенденцию интерес отечественных мыслителей к проблеме ценностей - творческое наследие русских писателей и философов буквально пронизано аксиологической проблематикой.
Проблема взаимосвязи культуры и религии в творчестве Д.С. Мережковского
Поиск путей разрешения личных и общественных противоречий в духовной сфере - отличительная черта эпохи символизма, объединившая ее представителей. Многообразие художественно-философских концепций символистов отражало общую точку зрения на то, что искусство выступало регулятором общественных отношений и событий, важнейшим фактором духовного спасения человечества, средством решения новых задач, претендовало на статус Абсолютной истины и выполнение миссии жизнетворчества. В итоге, все устремления выйти за рамки сферы искусства вылились не только в поиск новых оригинальных художественных форм или систем, но и создали продуктивную ситуацию для творческих дискуссий, заложили фундамент для разработки оригинальных концепций культуры и проектов будущего общества. Какова же роль Д.С. Мережковского в этом процессе, какие именно идеи философии культуры были им выдвинуты?
Однако, прежде, чем перейти к анализу этого вопроса, обращусь к характеристике эпохи, значимой для понимания специфичных для нее культурфилософских построений и предложенной другим русским мыслителем - Н.А. Бердяевым. Характеризуя период русского религиозного ренессанса - «я называю русским ренессансом тот творческий подъем, который у нас был в начале века» - Н.А. Бердяев особый акцент поставил на его «специфически русских чертах», а точнее - на мистической атмосфере, «религиозном беспокойстве и религиозном искании»1.
Согласно мыслителю, специфика проявилась в «переходах» за границы философского познания в философии, за границы искусства в поэзии, за границы политики в направлении эсхатологической перспективы1. Таким образом, Н.А. Бердяев выделил три магистральных направления, сформировавшиеся в эпоху русского религиозного ренессанса, в русле которых разрабатывались оригинальные культурфилософские концепции и системы.
Главная роль «в пробуждении религиозного интереса и беспокойства в литературе и культуре» отводилась представителю «литературного источника» времени «духовного перелома» - Д.С. Мережковскому . Такое мнение Н.А.Бердяев высказал в работе «Русская идея» (1946), которая явилась своего рода итогом многолетних раздумий русского философа, что свидетельствует о взвешенной оценке личности и идей Д.С. Мережковского в рамках русского религиозного ренессанса и в масштабе русской культуры (при этом традиционной критики в свой адрес символист «первого призыва» удостоился и на этот раз).
Что касается «переходов за границы», озвученных Н.А. Бердяевым, представляется интересным и оправданным применение такого подхода к анализу философских идей и исследованию проблемы взаимосвязи культуры и религии в концепции Д.С. Мережковского. Во-первых, все три перечисленных Н.А. Бердяевым направления явно проявились в творчестве старшего символиста. Во-вторых, Д.С. Мережковский использовал в своей концепции культуры такие категории, как гармоническое единство, синтез, всеединство, охватывал своим творчеством концепции и идеи различных мыслителей, а также направления и сферы культуры, философии, истории, религии. Дополняя, варьируя и сопоставляя их, мыслитель при этом собирал «звенья одной цепи».
Представляется, что «метод» Н.А. Бердяева позволит решить сразу несколько задач: структурировать идеи Д.С. Мережковского, продемонстрировать их творческий потенциал за счет синергизма, когда одни идеи стимулируют возникновение других, когда за счет друг друга происходит эффект роста (усиления - в синергии) значимости различных сторон культуры, выявить или подчеркнуть их философское содержание.
Рассмотрим более подробно три «перехода» Д.С. Мережковского.
Первое направление, связанное с переходом «за границы искусства» в поэзии, вполне соотносится с тем переворотом, который «вернет искусство к религии», ибо религия есть не что иное, как отчизна искусства1. Осмысляя символизм масштабно, поскольку «осмыслить что бы то ни было вне символизма нельзя» , Д.С. Мережковский напрямую связывал его с культурой и понимал как «всемирный переворот в культуре»3. По сути, символистская концепция Д.С. Мережковского представляла собой подготовительный, скорее даже начальный этап будущего «переворота»: поэзия понималась как «непроизвольный и непосредственный дар Божий» , а литература, основываясь на поэзии, «направляла народы по известному (выделено мной - О.П.) культурному пути». Достижение цели «нового культурного пути» - «сознательного литературного воплощения божественного идеализма» - предлагалось как раз путем перехода из «стихийного» периода поэзии в период «сознательный и культурный»5, что, в свою очередь, открывало широкие перспективы для развития культуры и творческой самореализации.
Таким образом, можно говорить о становлении символической концепции культуры Д.С. Мережковского, в которой символизм стал методом, символ - инструментом духовно-практического освоения действительности, культура - сферой творчества и бытия человека, а синтез -высшей целью культуры. В качестве объединяющего начала Д.С. Мережковский использует термин «связывать», который присутствует в каждой из перечисленных категорий его концепции.
Для полноты анализа представляется необходимым сделать отступление и более подробно остановиться на взаимосвязи «символизм/ символ - культура - религия - синтез».
Трактовки символизма и символа Д.С. Мережковским подробно представлены выше (параграф 2.1), поэтому в данном случае вполне достаточно ограничиться перечислением тех характеристик, которые имеют непосредственное отношение к исследуемому здесь вопросу - определению места символа в культурном и религиозном сознании. Универсальность символа позволила интерпретировать язык символов как язык религии и придать символу сакральный смысл. Символ для Д.С. Мережковского - это не только «художественный образ» или образ «миров иных», но и «откровение божественной стороны нашего духа»1, символ - это «веяние идеальной человеческой культуры»2. С помощью «соединяющего» свойства символа (конструкция «символ - мост»), мыслитель предлагает гармонизовать «этот» мир с «тем», познаваемые явления с непознаваемыми. Размышления о том, что «есть высшее, чем символ, - Воплощение» привели Д.С. Мережковского к поиску обобщенного образа - «символа символов» («Святая Плоть», «Третий Завет»), который будет олицетворять вечные религиозные святыни в культуре и обществе. Используя высказывание польского культуролога Стефана Яроциньского, символ в искусстве (в данном контексте - у Д.С. Мережковского) приобретает статус «вектора смысла, указывающего направление, в котором должны устремляться мысли и чувства»4.
Исследуя происхождение термина «культура», Д.С. Мережковский (как, кстати, и П.А. Флоренский) указывает на присутствие в слове «культура» древнего латинского корня «cultus», что означает почитание богов. Развивая мысль в этом направлении, Д.С. Мережковский находит, что «во всех исторических культурах есть духовное, бескорыстное «зерно», основание нового религиозного культа, установление новой связи (выделено мной - О.П.) человеческого сердца с божественным началом мира, с бесконечным»1.
Обращаясь к античной культуре в поисках «звеньев цепи», которые соединяли «века, культуры и религии», Д.С. Мережковский обращает внимание на то, что римляне образовали слово «religio» от «relegare», что означало «связывать»: «Религия есть ... связь ... то, что связывает, скрепляет людей в общество» . Согласно Мережковскому, античная культура «вышла из религиозного таинства» и в процессе своего развития сумела сохранить «живую связь» с религией. Путевой очерк «Акрополь» - итог наблюдений и размышлений увиденного - яркая иллюстрация культурных, историософских и религиозных воззрений автора.
От «Грядущего Хама» (1905) к «Царству Антихриста» (1922): трансформация культуры в условиях революционных и тоталитарных режимов (интерпретация Д.С. Мережковского)
В данном параграфе ставятся следующие задачи: проанализировать ключевые идеи работы «Грядущий Хам» и более поздние работы Д.С. Мережковского с целью выявления эволюции его мировоззренческой позиции в период «между двух революций», послереволюционного и эмигрантского периодов, а также проследить насколько оправданными оказались высказанные мыслителем опасения.
Анализ статьи «Грядущий Хам» обусловлен несколькими причинами: во-первых, рассмотрение статьи в предыдущем параграфе было связано с постановкой вопроса о культуре и революции как одной из версий развития культуры в условиях революции. Во-вторых, вопрос был поставлен Д.С. Мережковским в рамках российских координат, который не только определил характер дискуссий в обществе, но и обозначил план дальнейших действий мыслителя. Обосновывая цель «диалога» - включение в процесс анализа работы И.А.Бунина «Окаянные дни» (1918 - 1919 гг.) - обратим внимание на следующее: в отличие от статьи Д.С. Мережковского, вышедшей за десятилетие до октябрьских событий, дневниковые записи И.А. Бунина вели отсчет с января 1918 года, освещая послереволюционные годы уже как итог революции. Еще одна важная деталь состоит в том, что, Д.С. Мережковский, находясь в Петербурге, был свидетелем событий, высказывался на фоне происходящего, печатался в России и был услышан. И.А. Бунин «наблюдал» революцию из Москвы, а работа «Окаянные дни» выходила с большими перерывами в парижской газете «Возрождение» (1925 - 1927 гг.), а на родине автора была опубликована только в восьмидесятые годы. Оценка советскими исследователями работы И.А. Бунина была неоднозначной. При публикации в «Литературном обозрении» были сокращены «нестерпимо грубые выпады в адрес Ленина», критики отмечали, что «Окаянные дни» не представляют художественной ценности и демонстрируют только одержимого ненавистью человека1, сравнивали автора с юродивым, который проклинал революцию «под звон дурацкого колокольчика» . И только в 1990 году «пророческие мысли незабвенного Бунина» были оценены как «высокая правда об Октябрьской революции и ее вождях», высказано мнение об «Окаянных днях» как о лучших страницах из всего написанного русским писателем3.
Отметим, что не только понимание революции как «хамства» и «окаянства» сближало взгляды мыслителей: важным является то, что целью «Грядущего хама» и «Окаянных дней» было не столько обличение революционного «зла», сколько обоснование роли культуры как регулятора общественных отношений и необходимости ее сохранения в кризисное время. Таким образом, пересечение «идеолога русского символизма» Д.С. Мережковского и «политического вождя русской эмиграции» И.А. Бунина в вопросе культуры и революции представляется не случайным4.
Итак, перейдем к анализу. В каком же ключе воспринимают революцию мыслители? Исследуя природу революции, Д.С. Мережковский обращается к истории и приходит к заключению, что все революционные перевороты - политические и социальные - были внешними, поверхностными мнимыми, начиная с освобождения, заканчивались своей противоположностью - порабощением. Раскрывая сущность революции, Д.С. Мережковский подчеркивает основную и единственную «желанную» цель революционного развития - идею классовой борьбы, которая приводит к международным, а потом и всемирной войне - истреблению.
Назвав «окаянными» дни революции и гражданской войны, И.А. Бунин выразил свое резко отрицательное отношение к октябрьской революции 1917 года. «Окаянный» созвучно библейскому имени Каин, человеку, который первым на Земле пролил родную кровь, тем самым осквернив весь людской род и породив ненависть человека к человеку. В русском обществе «окаянными» называли нечестивых, преступных, преданных всеобщему поруганию, грешников.
Автор «дней» охарактеризовал революцию как распущенность, хулиганство и беззаконие, как тип социального действия без санкций и гарантий - «бьют и плакать не велят»1. Анализ революционных событий в разных странах позволил И.А. Бунину также сделать вывод об однотипности всех революций и хаосе - «бешеной жажды игры, лицедейства, позы, балагана» - как ее основной характеристике. Признаки «одинаковости» виделись автору в стремлении создать «бездну» административных учреждений, учредить многочисленные комитеты, союзы, партии, открыть «водопад» декретов, циркуляров, увеличить число комиссаров и «вообще всяческих властей»2.
«Новые господа» жизни, по мнению Бунина, грубы, жуликоваты, недалеки, невежественны, но именно такие и выживут, благодаря своей неразборчивости в выборе жизненного идеала и средств для достижения цели. Не вызывали оптимизма у автора и «вчерашние кухарки», которые должны были управлять страной, а участие в русской революции «уголовной» стихии не принималось категорически: «напустили из тюрем преступников, вот они нами и управляют, а их надо не выпускать, а давно надо было из поганого ружья расстрелять» .
Именно против этого «будущего», ставшего «настоящим» и предостерегал в свое время автор «Грядущего Хама»: приравняв мещанство к хамству, Д.С. Мережковский увидел у «грядущего на царство» российского мещанина «три лица». Первое, «настоящее» - «лицо самодержавия», отделяющее русский народ от интеллигенции и церкви; второе, «прошлое» -лицо православия: церковь, подчинившаяся царизму; третье, «будущее» -«лицо хамства, идущего снизу - хулиганства, босячества, черной сотни». Согласно Д.С. Мережковскому, «третье лицо» являлось самым страшным из всех1.
Новый режим, связанный с приходом к власти низов, ассоциировался у обоих мыслителей с проявлением вседозволенности. В связи с этим особенно остро встает вопрос нравственной составляющей революции, темы «противоестественной свободы от всего» - произвола, распущенности, темы насилия, когда «наследники колоссального наследства» - босяки -афишируют зверства под идеей осуществления «гнева низов, жертв социальной несправедливости» . Хамство «снизу», расцененное как хулиганство и зло Мережковским, повальным сумасшествием назовет Бунин, определяя то состояние, в котором пребывает общество .
Важно, что лейтмотивом «Грядущего хама» и «Окаянных дней» стал вопрос не только социальной справедливости и ценности человеческой жизни, но и о ценности культуры, ее роли в регуляции общественных отношений. Если возмущение бедных чревато социальной нестабильностью, то возмущение среднего класса гораздо опаснее, в унисон рассуждали мыслители: для человека, далекого от политики, становятся необъяснимыми многие еще вчера привычные явления жизни. Такой человек может озлобиться, замкнуться, культивировать и проявлять пороки, и тогда «в человеке просыпается обезьяна» (Бунин), «сердце человеческое» превращается в «сердце звериное» и сущностью такого нового тела станет «Великий Хам» (Мережковский).
Называя революцию бунтом низов, мыслители солидарны в том, в условиях революции общество культивирует «человека бунтующего», но не творческого. Представляется, что такую цель преследовал А.В. Луначарский, выстраивая собственную, выделенную в рамках исследования как третью, версию культуры.
Эта тема занимала мыслителей самых разных философских ориентации и мировоззренческих убеждений. С точки зрения корреляции интересна описанная Ж.П. Сартром «свободно тотализирующаяся группа», действующая во время событий, связанных со штурмами, которая не задумывается о нормах и благоразумии в стремлении «жить полной жизнью». Революция при этом выглядит политически оформленной оргией . Отметим, что Д.С. Мережковский предупреждал, что «человек бунтующий» в будущем может использовать и общество для достижения своих целей.
