Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Предпосылки формирования философии слова в России 12
1. Теоретические и философские основы языкознания в России в XIX веке 12
2. Имяславие как религиозная основа философии слова 28
ГЛАВА II. Религиозные тенденции философии слова в России. Павел Флоренский и Сергий Булгаков 47
1. О. Павел Флоренский о строении и магичности слова, а также о сущности имен собственных 47
2. "Философия имени" о. Сергия Булгакова 71
ГЛАВА III. "Философия имени" А.Ф. Лосева 86
Заключение 128
Список литературы 132
- Теоретические и философские основы языкознания в России в XIX веке
- Имяславие как религиозная основа философии слова
- О. Павел Флоренский о строении и магичности слова, а также о сущности имен собственных
- "Философия имени" о. Сергия Булгакова
Введение к работе
Много лет назад Н.А. Бердяев пророчески написал: "Во всякой культуре налицо взаимодействие двух принципов: традиции и творческой свободы. Без традиции в исторической судьбе народа нет ни преемственности, ни смысла, и каковы бы ни были превратности исторической судьбы, вечные ценности прошлого неискоренимы - и к ним неизбежно возвращаются" (36; 7).
В нашей стране очень долгое время шла борьба с философским инакомыслием, замалчивалась и фальсифицировалась история становления и развития русской философии. В последнее время мы начинаем возвращаться к своему прошлому, а вместе с тем и к истории отечественной философской мысли
Русская философия своеобразна. В ней есть свое поле проблем, свой угол зрения, собственный стиль философствования, свой образ философа, свое толкование места философии в жизни. Своеобразными можно назвать и ряд вопросов; таких как русский мессианизм, русский нигилизм, русский космизм, религиозный, социальный и эстетический утопизм. Идеологизированность русской философии объясняется тем, что "ее интересовали не столько отвлеченные теоретические вопросы, сколько практические проблемы переустройства мира и человека (9; 102).
Русская религиозная философия в последние годы очень популярна. В ней, по мнению Барабанова В.В., есть элементы и немецкой идеалистической философии, и православного догматического богословия, и апологетики, и романтического утопизма. Именно религиозная философия в России выдвинула задачу построения синтетической системы целостного знания, в
котором были бы гармонизированы работа разума, церковная вера и органическая полнота жизни.
Изменения, происходящие у нас в стране, позволили большинству людей заново познакомиться с разными религиями, в том числе и с православием, а вслед за этим и с православными русскими философами, такими как о. Павел Флоренский, о. С. Булгаков, о. В. Зеньковский, Н.О. Лосский, Н.А. Бердяев и др.
Люди, разочаровались в ценностях, которые исповедовали более полувека, пытаются найти что-нибудь новое. Однако более продуктивным, чем "писание с чистого листа", может оказаться возвращение к старому. Для нашего общества сегодня характерно обращение к духовности, к истокам и корням русского менталитета.
В начале 80-х годов в периодической литературе начались публикации, посвященные русской философии и русским философам. Среди них необходимо выделить:
Громов М.П. Вечные ценности русской культуры: к интерпретации отечественной философии. //Вопросы философии. 1994, №1.
Скэнлан Н.К. Нужна ли России русская философия? // Вопросы философии. 1994, №1
Гаврюшин Н.К. Русская философия и религиозное собрание //Вопросы философии. 1994, №1
Валицкий А. По поводу "русской идеи" в русской философии. // Вопросы философии. 1994, №1
Но все эти публикации и исследования "лишь начало освоения Атлантиды, восставшей из глубин времени" (34; 5). Русская религиозная философия кон. XIX- нач. XX в., так называемого "серебряного века", была кратковременным всплеском, но по количеству выдвинутых идей и
поставленных вопросов она оказалась неисчерпаемой. По мнению многих авторов, "сложная, трагическая история русской философии еще не получила целостного отражения в литературе, ... мы так близко подходили к храму науки, что видели лишь отдельные кирпичи" (34;3). Весь Храм нам еще только предстоит увидеть.
Очень яркими фигурами русской философии являются о. Павел Флоренский, о. С. Булгаков, А.Ф. Лосев. Эти люди, имеющие трагические судьбы, оставили значительные труды по философии, богословию, эстетике, теории языка, математике, физике и электронике. В их работах охвачены проблемы, намного опередившие время.
Уже в начале XX века Павлом Флоренским были высказаны идеи, которые позднее стали основополагающими в кибернетике, теории искусства, семиотике. Он был поэтом, астрономом, музыкантом. Но, прежде всего он, конечно, был священником. Его близкий друг Сергий Булгаков, очень трудно и долго идя к вере, лишь в 1918 году принимает сан священника. Булгаков занимался политэкономией, церковным правом. Он был деканом Православного Богословского института. Работы его широки и многогранны.
Очень интересна фигура А.Ф. Лосева, которого называют "последним классическим мыслителем".
В последние годы в публикациях различных изданий нетрудно встретить фамилии этих людей. Но в большинстве своем, это публикации популярного характера, приуроченные к юбилейным датам:
Волков Б. Потаенный Флоренский, или Благородное мерцание гения. // Учительская газета. 1992, 21 января
Левин И.Д. Я видел Флоренского один раз ... // Вопросы философии. 1991, №5
Глухов А. Ради истины на благо Родины: к 110-летию со дня рождения П.А. Флоренского //Библиотека, 1992, №2
Северикова Н.М. П.А. Флоренский: к 100-летию со дня рождения. // Специалист. 1992, №1
Николаев М. П. Флоренский: "В мире ничто не пропадает" //Гудок. 1989, 19 октября
Исупов К. Павел Флоренский. // Инженерная газета. 1991, №39
Булгаков С. Священник о. П. Флоренский. // Философская и социологическая мысль. 1990, №4
Крывелев И. О Павле Флоренском, богослове и философе. // Наука и религия. 1985, №11
Иннокентий (игумен). Антиутопия отца Сергия: (О С.Н. Булгакове)\\ Сегодня. -1994.-16 июля.
Лещевский И. Отец Сергий: (О философе С.Н. Булгакове)\\ Инженерная газета. -1992.- январь.
Исключение составляет небольшое количество работ, специально посвященных исследованию и анализу трудов П. Флоренского и С. Булгакова
Бычков В.В. Умозрения Павла Флоренского - венец православной эстетики. //Грани. 1990, №157
Палиевский П. Флоренский и Розанов. // Литературная учеба. 1989, №2
Переписка В.И. Вернадского и П.А. Флоренского. // Новый мир. 1989, №2
Неретина С.С. Бердяев и Флоренский о смысле исторического // Вопросы философии. 1991, № 3
Хоружий С.С. Философский символизм Флоренского и его жизненные истоки.//Историко-философский ежегодник -1998. М., 1989
Преодоление времени: По материалам международной научной конференции, посвященной творческому наследию С.Н. Булгакова\ Под ред. Ю.М. Осипова и др. - М.: Изд. Моск. ун-та, 1998
Это связано с тем, что на сегодняшний день, очень мало работ самих авторов опубликовано. Из наследия Павла Флоренского, по словам его внуков, опубликована лишь 1/5 часть.
Работ С. Булгакова, увидевших свет в последние годы, еще меньше. Следовательно, наше знакомство с этими уникальными исследователями только начинается.
Актуальность темы. Наиболее интересным и наименее изученным в творчестве философов, является учение о слове и об имени. Ни П. Флоренский, ни С. Булгаков, ни, тем более, А. Лосев, не были первооткрывателями в этой области, но их воззрения по данному вопросу, оригинальны и глубоки.
Мой интерес к этой теме, обусловлен различными причинами.
Прежде всего, это само слово. Нет границ его жизни, нет меры для его могущества. Именем и словами создан и держится мир. Именем и словами живут народы. Слово - великий дар, присутствие в человеке чего-то высшего и необъяснимого. Это неразгаданная тайна, идущая бок о бок с человеком вот уже несколько тысяч лет. На мой взгляд, человечество до сих пор не осознало степень важности этой проблемы. А на самом деле, лишь разгадав загадку слова, человек может изменить свое существование.
За очень долгую жизнь, человечество так и не смогло ответить на вопросы, связанные с происхождением Вселенной, самой жизни. Мы все ищем тот первоэлемент, который произвел бы взрыв в естествознании, тот элемент, который мог стать началом эволюции. А может быть, он все это время был рядом?
Неважно, что было вначале, дух или материя. Ведь и то и другое существует в раздельности до сего дня. Важнее то, как из идеального (т.е. духа) появилась затем материя, или, наоборот, из материи (плоти) появился дух. Где этот рубикон объединения, который бы дал объяснение всему. Он до сих пор не найден. А ведь слово, вполне возможно, может им быть.
Слово уникальная субстанция, сущность (трудно подобрать ему предикат), которая непонятным образом сочетает, соединяет в себе дух и материю. Именно в нем материя и дух существуют как единое целое, оставаясь при этом столь различными. Слово это не просто звук, не условная и случайная выдумка, а полное смысла и реальности, явленной в мире познание о нем. Словом размыкается беспорядок сознания и смыкается порядок его. Исследования слова просто необходимы, т.к. могут повлечь за собой изменения в существующей картине мира. Если человеку удастся овладеть словом, ему удастся овладеть миром.
Вторая причина моего интереса это глобальность работ, посвященных этой теме. Исследования носят мировоззренческий характер. Это очень цельные, масштабные, выстроенные работы, которые по непонятным причинам, оставались вне нашего поля зрения. Эта та часть айсберга, которая находилась под водой, будучи невидимой, а ее мощь и сила очень велика. Немало найдется проблем, которые так долго витали бы в мыслях людей, а интерес к ним не уменьшался. В России эта проблема оставалась рабочей и актуальной более 50 лет.
Степень научной разработанности проблемы. На степень разработанности этой проблемы можно посмотреть с разных сторон. С одной стороны, работы некоторых авторов печатались и частично анализировались. Так было, например, с работами А.Ф. Лосева. Некоторые его работы, посвященные языку, были вполне доступны. Это можно сказать о работе
Лосев А.Ф. Введение в общую теорию языковых моделей. - М., 1998.
Работы Потебни очень долгое время были классическими учебниками по словесности и широко использовались. Однако выбранные работы носили, в основном, прикладной характер и не раскрывали сущности проблемы имени. А глобальные, основательные работы вышли в свет совсем недавно.
Флоренский П. Имена. - М.: Фолио. - Харьков, 1998.
Лосев А.Ф. Философия имени. - М.: Изд. МГУ, 1990.
Лосев А.Ф. Вещь и имя \ Лосев А.Ф. Бытие. Имя. Космос. - М.: Мысль, 1993.
Буквально подарком стала первая публикация "Философии имени" С. Булгакова в 1998 году. Данная работа целиком не публиковалась ни разу. В этой связи, говорить о каком-либо исследовании данной проблемы, не представляется возможным. Это значит, что круг вопросов, которые требуют исследования, просто неисчерпаем.
Цель данного исследования можно определить следующим образом: воссоздать целостную картину философии слова в России конца XIX - начала XX века.
Достижение этой цели предполагает решение следующих исследовательских задач:
Выявить предпосылки формирования философии слова в русской мысли конца XIX - начала XX века.
Рассмотреть теоретические основы языкознания в Росси XIX века.
Проанализировать имяславие как религиозную основу для формирования философии слова.
4. Исследовать учения о сущности имени и роли слова в человеческой жизни П.Флоренского, С.Булгакова, А.Лосева.
Методологическая основа исследования. Методология
диссертационной работы определяется поставленными целями и задачами, а также спецификой исследования.
Широко использовался метод философской реконструкции на основе анализа текстов, что было обусловлено необходимостью изучить предпосылки становления и развития философии слова в России.
Исторический метод позволил проанализировать имяславие как религиозную основу формирования философии слова, проследить оформление взглядов имяславцев в завершенную, логически непротиворечивую философскую концепцию.
Уместно говорить об использовании диалектического метода исследования для выявления внутренней логики и взаимосвязи элементов, складывания оригинального понятийного аппарата.
В качестве источников исследования выступают работы П.Флоренского, С.Булгакова, А.Ф.Лосева, посвященные имени и слову, критические работы, посвященные их творчеству, мемуарные материалы имяславческих споров, а также работы по языкознанию XIX века.
В этой связи и строилась структура работы. Работа состоит из трех глав, введения и заключения.
Во введении обозначены причины интереса автора к данной теме, степень исследования проблемы, а также определены цели работы.
В первой главе рассматриваются предпосылки формирования философии слова в России. Первый параграф этой главы посвящен теоретическим и философским основам языкознания в XIX веке. Во втором
параграфе представлено имяславие, как религиозное течение, послужившее началом формирования философии слова.
Во второй главе представлены основные работы Павла Флоренского и Сергия Булгакова, посвященные данной теме.
В третьей главе анализируются работы А.Ф. Лосева "Философия имени" и "Вещь и имя".
В заключении подводятся итоги исследования, формулируются основные выводы и обозначаются перспективы дальнейшей работы.
Теоретические и философские основы языкознания в России в XIX веке
На протяжении достаточно долгого времени в русской философии языка складывалось оригинальное и самостоятельное направление, объединенное рядом методологических и тематических установок. По словам Портнова А.Н., это "исторический подход к языку, мышлению и сознанию, стремление выявить иерархию - историческую и логическую - "форм Логоса", т.е. ступеней реализации речемыслительных процессов и форм". Ко всему этому необходимо добавить блестящее владение конкретным материалом и потрясающие философские обобщения. Методологически - это стремление к целостности и монизму.
Стремление к целостности многие исследователи связывают с влиянием гегелевской философии, которая получила широкое распространение в России в 1835-1848 гг. и продолжала играть важную роль позже. Однако нельзя отрицать, что в русской философии сложилась и собственная тенденция "соборного", "всеединческого" видения мира, которая оказала огромное влияние на русского философа XX в.
На развитие российской теории языка оказала влияние и динамика Гумбольдта, особенно в деятельностном, "энергийном" понимании языка и речи, а также в трактовке диалектического единства языка и речи. Таким образом можно говорить о тенденции творческого усвоения достижении некоторых школ западной мысли и выработке на этой основе вполне оригинальных идей.
Интересной особенностью развития русской теории языка в XIX веке является тот факт, что первоначально проблемы языка разрабатывались в рамках лингвистических исследований. Именно в работах грамматистов XIX века можно найти немало положений философского характера, звучащих удивительно современно.
Уже в 1806 году И.С.Рижский в своей работе "Введение в круг словесности" писал: "слова суть знаки наших мыслей", а следовательно "свойства означаемой вещи должны находиться в ее изображении, если токмо оно может их выражать". Отсюда делается вывод, что все существенное в действительности и "всегда принадлежит нашим мыслям, должно быть существенно и непременно в наших словах, разумея сколько позволяет невещественность мысли в отношении к словам, как суть ... нечто чувственное." ( 108, 32) Здесь мы видим не только постулирование, но и определенное развитие знаковой теории языка: слова есть знак, мысль невещественна, тогда как знак обладает чувственной природой. Следовательно свойства вещи должны отражаться в самом знаке.
В 1827 году П.И.Греч, филолог и журналист, в своих работах "Практическая русская грамматика" и "Пространная русская грамматика", указывал на необходимость рассмотрения языка в двух аспектах -философском и историческом. Под "философским" он понимал изучение языка как "связной системы", как "данного целого", где должны быть определены отношения между "изображением мыслей" и "звуками голоса".
П.И.Греч принимает слова как знак. Знаковая сущность слова, по его мнению, проявляется в его двойственной природе: слово может выступать как знак внешний, знак впечатлений на "чувства наружные" (здесь под знаком подразумевается звуковая оболочка слова), и как знак внутренний, выражающий происходящие в слове изменения значения (здесь под знаком понимается понятийная, смысловая сторона слова). Происхождение слов и языка божественное. "Провидение одарило человека способностью чувствовать и мыслить". (108, 65)
Заметной в 20-50 гг XIX в. оказалась небольшая работа К.П.Зеленецкого "Система и содержание философского языкоучения с приложением к языку русскому" (1841 г.), представляющая собой конспект лекций. Автор предпринял попытку философски осмыслить некоторые вопросы языкознания. По его мнению в вопросах о происхождении слова необходимо обратиться к свойствам самого мышления. "Дух человеческий есть общее, бесконечное начало в отношении к каждой из своих мыслей. Сии последние, напротив того, представляют в отношении к нему бытие частное и, следовательно, определенное, ограниченное. Духовная сущность мышления и само мышление находятся вместе в общем содержании нашей духовной жизни, а поэтому взаимная их противоположность предполагает потребность резкого между ними отделения. Отделение это, или определение мысли в отношении к духовной сущности, достигается только при помощи выражения." (108, 76) Таким образом ни одна наша мысль не может обойтись без слова. Слово, согласно концепции Зеленецкого, стоит на границе духа и его выражения в мире.
Завершает эпоху абстрактного подхода к анализу явлений языка работа академика И.И. Давыдова "Опыт общесравнительной грамматики русского языка" (1852). В основе этой работы лежали идеи немецкого языковеда К. Беккера, выраженные в его книге "Организм языка".
"По общему закону природы, всякая сила проявляется в веществе, и сила духа, облекаясь в слово, становиться явлением. ...Мысль, выраженная словом, получает определенный вид; чувственные предметы, переходя в понятия, обращаются в предметы умственного созерцания, выражаемые словом". (108 ,80).
В слове, по мнению Давыдова, "мы различаем две стороны: внутреннюю, обращенную к разумению, и внешнюю, касающуюся явлений; с одной стороны язык представляется мыслею, а с другой - особым миром членораздельных звуков... Как человек представляет собой соединение души и тела, так и слово есть единство мысли и членораздельных звуков". (108, 86)
50-70 гг. XIX вв. характеризуются постановкой крупных теоретических проблем, критическим отношением к положениям логической грамматики. Заметный след в теории языка этого времени оставило славянофильство. Славянофильски настроенные филологи призывали определить характерные особенности русского языка, его национальное своеобразие. Зачастую их внимание сводилось к особенностям русской грамматической системы, необходимости изучения разговорной речи и т.д.
Имяславие как религиозная основа философии слова
Заметным явлением российской культуры рубежа XIX - XX веков стало имяславие - духовное течение, вышедшее из недр Православной Церкви и обозначившее себя в философии и искусстве. На основе положений имяславия в начале XX в. в России была создана исключительная, по своему значению, философия слова и имени.
Имяславие - одно из древнейших и характерных движений православного Востока, заключавшееся в особом почитании Имени Божьего, в истолковании Имени Божьего как необходимого, догматического условия религиозного учения, а также культа и мистического сознания в православии.
В 1912-1913 г.г. русскую церковь потрясли споры об Имени Божием, которые в последствии стали называться афонскими. Поводом этих споров послужила книга Схимонаха Илариона "На горах Кавказа".
Книга излагала духовный опыт Илариона, или точнее - его созерцательные переживания при молитве. Традиции русского монашества ориентируют человека на длительное молитвенное призывание Имени Господа Иисуса Христа. Монах Иларион описал свои ощущения во время молитвы и пришел к выводу, что "В Имени Божием присутствует Сам Бог -всем своим существом и всеми своими бесконечными свойствами".
Это описание ощущений, которое сделал монах Иларион, было не новым. Оформленное учение о мистическом вознесении через Имя Божие и Иисусову молитву можно найти у исихастов, т.е. наложивших на себя обет молчания. Между исихазмом и имяславием довольно тесные связи.
Исгссазм - (от греч. hesychia - покой, безмолвие, отрешенность) мистическое течение в Византии. В широком смысле - этико-аскетическое учение о пути к единению человека с Богом через "очищение сердца" слезами и самососредоточением сознания; включало систему психофизического контроля, имеющую некоторое внешнее сходство с методами йоги. Это течение возникло в IV - VII в.в., возродилось в кон. XIII-XIV вв.
Суть имяславия особенно полно проявляется в учении о единении с Богом через Его Имя в так называемой Иисусовой молитве. Эта молитва содержит лишь следующие слова: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного. Аминь!" Эти слова должны быть произнесены молящимися, сидящими или стоящими, с поклонами или без, многие сотни раз. Всякий монах, решивший совершать вышеупомянутую молитву, стремиться к единению с Богом через произнесение Имени. Имя Божие при пострижении в монахи давалось "как оружие против сатаны". В середине XIV в. произошло столкновение между официальной церковью и исихастами, во главе которых был епископ Фессалоникийский Григорий Палама. Их противниками была партия во главе с Варлаамом и Акиндином. Византийский Собор 1351 года отлучил Варлаама и Акиндина от церкви и постановил следующее: 1) Свет Преображения Христова, Фаворский Свет не есть физически материальный свет, подобный свету, испускаемому вещественными телами тварного мира, и не есть интеллектуальный свет (знание, гнозис). Это умный и бесконечный свет принадлежит Богу, есть сам Бог. 2) Божественный свет не есть сущность, но энергия, присущая Сущности, и вследствие этого имеющая божественную природу. 3) Божественный свет един. "Тот самый свет, который осиял учеников в Преображение Христова, теперь тоже озаряет и ум, очищенный добродетелью и молитвой..., украшает и озаряет тела святых, в будущем веке"(31; триада 1, 3, 43). 4) Как божественная энергия, свет есть благодать, и даруется духовно очищенным по божьей благодати. Будучи благодатью, божественный свет обладает обоживающим воздействием, его созерцанием всего человеческого естества. "Когда святые мужи видят в самих себе этот божественный свет, а они его видят, когда при неизреченном посещении у совершающих озарений получают боготворящее общение Духа, они видят одежды своего обожания"(31; триада 1, 3, 5). Исихастов признали, и ими была разработана целая система, в частности, психология звучащей, умной молитвы, предполагающая в основном следующие прогрессирующие уровни восхождения: словесная молитва, грудная молитва, умная молитва и сердечная молитва. Последующие столетия, прошедшие со времен средневекового миросозерцания, это столетия разрушения и гибели как религиозной жизни вообще, так в особенности религиозной и религиозно-философской мысли. В православии оно сменилось необозримым множеством различных систем и учений, возникших на основе атеистических и позитивистских направлений западной мысли. Древнее учение о сущности и энергии Бога, скрыто хранимое в скитах и монастырях, не проявилось ни в одном новом влиятельном движении. Лишь с начала XX века мы являемся свидетелями возобновления древних споров в новой дискуссии, которая, развившись на основе и по поводу учения об Имени Божием придала вышеизложенному учению о божественных энергиях новую модификацию. По отношению к книге "На горах Кавказа" русские монахи на Афоне разделились на две партии. Одна из них горячо одобрила книгу и ее автора и взяла на вооружение ее главную идею - пафос почитания Имени Божия. Главный принцип формулировался у них так "Имя Божие есть сам Бог". Партия назвала себя "имяславцами". Другая, отрицающая божественное достоинство имени, принимающая лишь ограниченное его почитание, назвалась имяборческой. Постепенно этот спор, начавшийся на Афоне, втянул в себя широкую церковную общественность, богословов и светских философов. В этот спор был включен настоятель афонского монастыря о. Антоний (в миру Булатович) - духовный отец Павла Флоренского. Поэтому о. Павел Флоренский, официально не участвуя в споре, имел к нему прямое отношение и в последствии в нескольких работах высказал суть своего понимания имяславия. Главным вопросом полемики в нач. XX в. был вопрос об онтологичности или условности имени, конкретно Имени Божия. Ключевыми понятиями обеих сторон были категории сущности и энергии.
О. Павел Флоренский о строении и магичности слова, а также о сущности имен собственных
Любое слово по своей природе антиномично. Оно одновременно и "неразложимое единство" предметов, сущностей, и мир многообразных внутренних отношений.
Речь должна быть понятна всем и потому должна содержать в себе первичные элементы, "себе тождественные при любых взаимоотношениях". Эти элементы о. Павел Флоренский называет атомами речи.
В то же время речь индивидуальна для каждого человека, т.к. подчиняется его мыслям и чувствам, и при том именно в настоящий момент, а не вообще. Поэтому речь должна быть "пластичною, во всем иметь сложность организации так, чтобы каждый элемент речи способен был принять оттиск именно моего способа пользования речью, именно моей духовной потребности"(92; 232). Эта противоречивость речи может быть удовлетворена только в том случае, когда само слово в своем строении содержит структурную противоречивость, "твердость и текучесть". И обе, будучи проработанные человеческим духом, "должны быть формами слова, слагать собою форму слова" (92; 232).
Применительно к антиномичности речи внешняя форма это твердый состав, которым держится все слово. Внешняя форму можно уподобить телу организма. Это та неизменная часть, которая делает слова и речь понятными для всех, индивидуальными. "Это тело, безусловно, необходимо; но жизненная сила его, самого по себе, только тлеет, ограниченная узкими пределами, и неспособна, согревать и освещать окружающее пространство" (92; 233).
Внутренняя форма это душа тела речи, которая постоянно рождается заново. Это та часть, которая придает речи индивидуальность, это явление жизни духа. Никто из людей не способен сделать внешнюю форму индивидуальной, зависящей от случая употребления. Даже когда происходит новообразование внешней формы, оно происходит для всех, как клад в сокровищницу языка. Когда появляется новое слово или выражение мы говорим, что оно "удачно найдено", а не сочинено. Речь или книга наоборот сочиняются. Поэтому можно предположить что слова, вернее их внешняя форма существуют без нашего вмешательства, помимо нашей воли. Мы можем лишь отыскать их и придать им свою внутреннюю форму.
Внутренняя форма должна быть индивидуальной, должна быть приспособлена к данному случаю употребления "Если нельзя говорить языком своим, а не народа, то нельзя также говорить от народа, в не от себя: свое мы высказываем общим языком" (92; 233).
В речи происходит "взаимопрорастание энергии индивидуального духа и энергии народного, общечеловеческого разума. И поэтому в слове, как встрече двух энергий, необходимо есть форма и той, и другой. Внешняя форма служит общему разуму, а внутренняя индивидуальному" (92; 235).
Однако сама по себе внешняя форма необходимо должна быть двуединой, имея объективное существование. "Если продолжить прежнее сравнение с организмом, то в этом теле слова подлежит различению: костяк - главная функция которого, сдерживать тело и давать ему форму; ткани - несущие в себе саму жизнь" (92; 235). Первое можно назвать фонемой слова, а второе - морфемой. Фонема и морфема вместе образуют внешнюю форму слова, внутреннюю форму образует семема. Таким образом, слово, по своему составу, трихотомично. И его можно изобразить следующим образом: Рис. 1. Все это вместе образует костяк слова. Однако слово это не просто ощущение и прочее, но и представление и понятие. Это коренное значение слова, его первоначальный смысл или истинное значение. Этот первоначальный корень принимает в речи грамматическую форму, которая заканчивается окончанием. С помощью окончаний слова согласуются между собой. Вместе морфема и фонема образуют внешнюю форму, которая всегда постоянна (на рисунке она изображена ровными окружностями). Но, участвуя в речи, это монументальное тело обретает гибкость, "когда облекается в свою душу, в свой смысл, когда становится индивидуально значащим" (92; 235). Так слово обретает свою семему. В отличие от морфемы и фонемы, семему слова нельзя представить как что-то определенное и устойчивое (поэтому на рис. 1. она изображена волнистой линией). В любой речи семема определенна и имеет значение, но это значение может меняться в пределах одной речи, даже весьма существенно, иногда до противоположности. Например, когда слово употребляется с иронией или сарказмом. Представьте, что вас спрашивают: "Легко ли сдать экзамен по философии?" А вы с иронией отвечаете: "Да, конечно легко, пара пустяков!" Хотя на самом деле это чрезвычайно сложно. В данном случае семема слова "легко" (в данной речи) равна семеме слова "сложно" или "трудно". "Итак, семема слова непрестанно колышется, дышит, переливает всеми цветами и, не имея никакого самостоятельного значения, уединенно от этой моей речи, вот сейчас и здесь, во всем контексте жизненного опыта, говоримой, и притом в данном месте этой речи" (92; 236).
Действительно семема слова настолько подвижна и пластична, что скажи одновременно со мной слово "легко" другой человек, оно будет иметь совершенно другое значение. Даже если я сама в дальнейшей речи употреблю это слово еще один раз, семемы их равны не будут.
"Слова неповторимы, всякий раз они говорятся заново, т.е. с новой семемой, и в лучшем случае это бывает вариация не прежнюю тему. Объективно единой в разговоре бывает только внешняя форма, но не внутренняя" (92; 236). Без сомнения все мы говорим ради семемы, ради значения слова. Нам важно, чтобы собеседник понял именно то, что мы хотим ему сказать. Нам нет дела до "всеобщего этимологического" значения слова, если этим значением не выражается наша мысль с тончайшими оттенками. Семема неустойчива, поэтому и не дана в чувственном восприятии.
"Философия имени" о. Сергия Булгакова
Без "Философии имени" о. С. Булгакова любая попытка исследования философии слова оказалась бы незавершенной. Сам автор считал эту работу своей " самой философской книгой", которая впервые была издана после его смерти, в 1953 году в Париже.
Еще более печально то обстоятельство, что на родине Булгакова, в России, "Философия имени" впервые увидела свет лишь в прошлом году, когда с момента написания основных частей работы прошло уже более 70 лет.
Исследования Булгакова важны и интересны, так как этот человек был непосредственным участником имяславческого спора. В 1917 году он входил в подкомиссию Московского Собора, под руководством еп. Феофана Полтавского, в качестве секретаря и докладчика. Несмотря на роспуск Собора из-за революционных событий, о. Сергий взял на себя труд всестороннего освещения проблемы Имени Божьего, что вылилось в интересную философскую работу. "Философия имени" осталась в рукописи, так и не получив своей окончательной формы. Разные ее части писались в разное время, но тот факт, что послесловие датируется 1942 годом, подтверждает, что проблема эта волновала Булгакова до самой смерти.
Что же такое слово? Этот вопрос очень невнятный и многозначный, но при этом не теряет своей важности. Слово изучается с разных сторон, и можно назвать десятки наук, в сферу действия которых попадает слово. Однако все они изучают становление слова, его судьбы, а проблема слова как такового даже не замечается. Наверно правильнее будет придать этому вечному вопросу несколько иной вид: что делает слово словом, в чем его естество? Эти вопросы не о становлении и развитии, они о сущности.
Булгаков считает, что слово это пришелец из другого мира, вернее нечто, существующее сразу в двух мирах. Оно попадает в руки лингвистов для различных анализов, но никогда не отдается им целиком. Вопрос о сущности слова стоит на рубеже философии и филологии, и возникает не как специальная проблема той или другой области знания, а как одно из основных восприятий человеческого сознания.
Слово, имеет две ипостаси. Внешне - это набор звуков, шумов, которые извлекаются нашими органами речи. Эта звуковая масса, по примеру стоиков, может быть названа телом слова. При этом не имеет значения, произносим ли мы слово вслух, мыслим его или пишем на бумаге. Без этого звукового тела, существование слова невозможно. Все вопросы, связанные с определением тела слова, его элементов составляют собственность наук о языке. А для нас важно знать, что всякое слово имеет звуковое тело. В нем существенно не физическая сторона (как и кем оно произносится), а определенное соединение звуков. "Тело слова есть его форма, в чем бы ни запечатлевалась она, в чем бы ни реализовалась, хотя бы в жесте" (18; 13).
Именно благодаря форме, слово принадлежит природному, материальному миру. Форма дает слову плоть, в которую оно обличено независимо от проявления. Слово, которое исходит из тьмы молчания, уже присутствует в нем до своего произношения, "как предмет выступает из темноты, бывший в ней раньше до внесения света" (18; 14). Когда мы хотим сообщить свои мысли кому-либо, мы должны слова, имеющиеся в воображении, образы слов реализовать, одев их в плоть звуков или знаков. Форма слова отличается от физических вещей, она есть нечто большее. Это есть "идеализованная материя, просветленная формой, причем идеальное самобытное бытие формы осуществляется именно в ее действии, т.е. воплощаемости, почему и нельзя говорить о бесплотной форме, отвлекаясь оттого, что она оформляет" (18; 15).
Слово, как и всякая форма, имеет и свою собственную материю, в которой полно и естественно воплощается. Например, человеческое слово есть, прежде всего, звуковое слово, реализуемое органами речи. Именно в звуке оно живет в своей полноте, а все остальные варианты могут быть поняты как надстройки, повторение, копии, произведения этого слова.
Итак, слово есть звуковой знак, форма звука. Однако этим определяется только внешняя оболочка слова, его физическое тело, но одного его отнюдь не достаточно, чтобы получилось слово.
В природе, очевидно, существует масса звучностей, которые имеют свою оболочку, определенную форму, однако при этом они не являются словами. Значит, слово делается словом не от одной звуковой формы как таковой, но лишь при наличности определенных условий. А это условие состоит в том, что слово имеет не только форму, но и содержание, имеет свое значение, "таит в себе смысл". Этот смысл вложен в звук, срощен с его формой, - вот тайна слова" (18; 18). Значение и смысл есть необходимое содержание всякого слова и всякому слову оно присуще. В мире нет слов бессмысленных, любое слово есть смысл. Конечно, в любом языке есть слова, которые понимаются лишь в контексте, но в принципе каждое слово означает идею. Сколько в мире слов, столько и идей с "их бесконечными оттенками и переливами". Грамматика, облекая слова в грамматическую форму, наделяет их дополнительным смыслом, но в основе этого процесса лежит все-таки "рудиментарное слово". Это "ни существительное, ни глагол, - обрубок слова; его туловище еще не вполне оформлено, чтобы жить полною жизнью, но оно уж родилось как слово, как смысл, как значение, как идея". (18; 18).
