Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Текстотипологические особенности интервью в системе политического дискурса 11
1.1 Политическое интервью: теоретические основания лингвистического исследования 11
1.1.1 Дискурс, политический дискурс и дискурс СМИ: к определению понятий 12
1.1.2 Интервью: подходы к определению текстотипологического статуса 27
1.2 Типологическая характеристика политического интервью 29
1.2.1 Текстообразующие характеристики политического интервью 32
1.2.2 Особенности актуализации адресата как одного из коммуникативных антропоцентров в тексте интервью 41
1.2.3 Вариативные характеристики интервью: виды интервью 51
Выводы по главе 1 56
Глава П. Речевая актуализация коммуникантов в политическом интервью: лингвопрагматическая характеристика 60
2.1 Модус формулирования политического интервью 60
2.1.1 Стиль речевого поведения и модус формулирования: соотношение понятий 60
2.1.2 Коммуникативно-речевые стратегии и тактики как стилеобразующий фактор в политическом интервью 64
2.2 Актуализация интервьюера в текстовой системе интервью 72
2.2.1 Интервьюер как субъект речи в политическом интервью 72
2.2.2 Вопрос как средство актуализации журналиста в интервью 75
2.3 Актуализация интервьюируемого в политическом интервью 96
2.3.1 Политик как субъект речи в политическом интервью 96
2.3.2 Самопрезентация и дискредитация оппонента как способы текстовой актуализации политического деятеля 102
2.4 Актуализация адресата в тексте интервью 117
2.4.1 Лингвистические средства моделирования образа адресата в политических интервью 117
2.4.2 Лингвостилистические способы привлечения и удержания внимания адресата 123
Выводы по главе II 133
Глава III. Субъектно-субъектные отношения в тексте политического интервью 139
3.1 Стиль речевого поведения коммуникантов в политическом интервью: конфронтационный и нейтральный 142
3.2 Речевое поведение коммуникантов в интервью конфронтационного типа 147
3.2.1 Отказ от коммуникативного сотрудничества: лингвистические показатели 149
3.2.2 Речевые приемы избегания конфликта: оборонительное речевое поведение одного из собеседников в интервью 156
3.3 Речевое поведение субъектов коммуникации в интервью нейтрального типа: лингвистические сигналы стремления к коммуникативному сотрудничеству 170
3.4 Контроль над темой и инициативой в конфронтационных и нейтральных интервью 174
Выводы по главе III 179
Заключение 185
Библиография 189
- Дискурс, политический дискурс и дискурс СМИ: к определению понятий
- Текстообразующие характеристики политического интервью
- Вариативные характеристики интервью: виды интервью
- Коммуникативно-речевые стратегии и тактики как стилеобразующий фактор в политическом интервью
Введение к работе
Диссертационное исследование рассматривает особенности актуализации речевого поведения коммуникантов в политическом интервью, а также способы формирования образа его адресата. Понятие "политическое интервью" используется нами в его узком значении - т.е. как беседа журналиста с политиком о политике, а также как зафиксированный результат такой беседы, в противовес широкому пониманию политического интервью, при котором интервьюируемым может быть любой интересный журналисту собеседник.
Объектом анализа является политическое интервью как особый тип текста, функционирующий в рамках политического дискурса и дискурса СМИ. При этом наибольший исследовательский интерес вызывают лингвостилистические средства и текстовые элементы, которые отражают особенности модуса формулирования текстов данного типа, связанные с реализацией в интервью воздействующего назначения по отношению к потенциальному адресату, что продиктовано основной задачей политической коммуникации.
Предмет исследования - лингвопрагматические особенности англоязычных текстов политических интервью, т.е. система разноуровневых лингвистических сигналов, отражающих в текстовой ткани интервью речевое поведение коммуникантов.
Материалом исследования послужили тексты англоязычных политических интервью авторитетным международным изданиям и телекомпаниям (журналы "Newsweek", "Time", "The Times", "The Guardian", "New Politics", "The New York Times", программы "BBC Politics Show", "Meet the Candidates", "Meet the Press", "Newsnight", "NewsHour", "Right Wing News"), опубликованные в период с 1990-х по 2009 г., в количестве около 200 текстов. Общий объем исследованного текстового корпуса — около 1500 страниц.
Актуальность темы диссертации обусловлена ее непосредственной связью с приоритетными направлениями современной языковедческой науки, ориентированной на углубленное изучение различных видов коммуникативно-речевой деятельности и дискурсивных практик, на анализ и научное описание связей между когнитивными и языковыми структурами, на процессуальные аспекты текстовой коммуникации. Интегративная по сути логика и методика исследования отражает современную тенденцию к междисциплинарным разработкам и сближению концептуального аппарата смежных с лингвистикой отраслей гуманитарного знания.
Основная цель исследования заключается в определении и научном описании совокупности текстообразующих признаков политического интервью, создающих его качественную специфику как самостоятельного типа текста, принадлежащего политическому дискурсу, а также в изучении особенностей текстовой актуализации речевого поведения коммуникантов в рассматриваемом типе текста.
Конкретные исследовательские задачи состоят в том, чтобы: - определить типологический статус политического интервью в системе политического дискурса;
- выявить основные текстообразующие характеристики политического
интервью и обозначить вариативные признаки, обеспечивающие его видовое
разнообразие;
раскрыть специфику речевого представления, т.е. модуса формулирования текста в связи с особой коммуникативно-функциональной ситуацией возникновения и использования политического интервью;
исследовать характер межсубъектных отношений в тексте политического интервью и лингвистические способы их проявления;
- определить языковые особенности актуализации в тексте его
коммуникативных антропоцентров: непосредственных участников интервью,
т.е. журналиста и интервьюируемого политика, а также адресата;
- исследовать типичные, регулярно повторяющиеся в сходных коммуникативных ситуациях лингвопрагматические средства, создающие в своей совокупности персуазивный характер текстов политических интервью.
Теоретической основой диссертации стали исследования в области лингвистики текста, стилистики и интерпретации текста И.В. Арнольд, Е.А. Гончаровой, М.Н. Кожиной, В.А. Кухаренко, И.А. Щировой и др.; в области изучения дискурса - работы Н.Д. Арутюновой, В.И. Карасика, Ю.С. Степанова, В.Е. Чернявской, Р. Водак, Т.А. ван Дейка, Н. Фэрклоу, П. Серио и др.; исследования речевого воздействия и персуазивной коммуникации Е.А. Гончаровой, А.В. Голоднова, А.Г. Гурочкиной, О.С. Иссерс, В.Е. Чернявской, Э.П. Беттингхауса, P.M. Блакара, Р. Бэндлера, Дж. Гриндера; исследования особенностей политического дискурса, предпринятые Д.А. Бокмельдером, М.В. Гавриловой, В.З. Демьянковым, О.Л. Михалевой, Е.И. Шейгал, Р. Водак, Т.А. ван Дейком и др. В ходе исследования также использовались результаты работ специалистов в области языка СМИ: Л.Р. Дускаевой, А.А. Леонтьева, Г.Я. Солганика и др., а также результаты работ, посвященных характеристике различных аспектов производства и функционирования интервью, полученные Н.А. Заигриной, С.Н. Ильченко, Ю.З. Кантор, Ю.В. Красноперовой, М.М. Лукиной и др.
В соответствии с целью и задачами исследования в качестве основных методов анализа в работе использовались метод непосредственного наблюдения, методы контекстуально-интерпретационного, дискурсивного, семантического анализа.
Научная новизна диссертации заключается в том, что в работе впервые осуществлено комплексное лингвопрагматическое исследование политического интервью как текстового целого, определены его инвариантные текстообразующие и вариативные характеристики, приведены типичные черты потенциального адресата данного типа текстов. В результате исследования выявлены типичные для политических интервью приемы и языковые средства, ориентированные на стимулирование когнитивной
активности получателя текста; описаны особенности речевого поведения, присущие собеседникам в конфронтационном и нейтральном политических интервью.
Теоретическая значимость работы состоит в том, что полученные научные результаты вносят вклад в теорию текста и дискурса, в типологию текстов. Использованная в диссертации методика анализа разноуровневых средств выражения позиции автора и адресата сообщения способствует разработке проблем интерпретации текста.
Практическая ценность исследования состоит в возможности применения его результатов в комплексе языковедческих дисциплин. Языковой материал и приемы его интерпретации применимы также к решению научно-исследовательских задач в социологии, политологии, журналистике, теории речевого воздействия, а также в политической коммуникации при выработке рекомендаций для оптимальной организации коммуникативно-речевых действий в практике интервьюирования. Наблюдения и выводы исследования вносят вклад в формирование культуры человеческой коммуникации, толерантного речевого поведения языковой личности.
Рекомендации по использованию научных результатов. Результаты, выводы и языковой материал диссертации могут быть использованы в ходе учебных курсов в рамках вышеперечисленных наук и дисциплин на лингвистических факультетах, факультетах управления и журналистики, а также могут применяться при написании курсовых и дипломных работ, в научно-исследовательской деятельности студентов и аспирантов.
В ходе исследования сформулированы следующие научные положения, выносимые на защиту:
1. Политическое интервью в результативном аспекте представляет собой
текст, фиксирующий беседу интервьюера с политиком о политике, и является
самостоятельным типом текста, функционирующим в институциональной
системе политического дискурса. Его текстообразующими
характеристиками, определяющими особенности модуса формулирования, являются персуазивность, полисубъектность, раскрывающаяся в особой диалогичности и особой адресованное, информативность, оценочность, институциональность. Доминантным текстообразующим признаком является персуазивность, прагматически связывающая актуализацию речевого поведения коммуникантов с реализацией воздействующего назначения, ориентированного прежде всего на потенциального адресата.
Политическое интервью в процессуальном аспекте, т.е. как когнитивно-коммуникативное событие, представляет собой взаимодействие трех антропоцентров: непосредственных собеседников — интервьюера и политика - и потенциального адресата. При этом проявляется бинарный характер авторизующего субъекта, в роли которого попеременно выступают журналист и интервьюируемый политик, реализующие в процессе текстопроизводства специфические коммуникативно-прагматические интенции.
Авторизующий субъект выражается в текстовой ткани через комплекс разноуровневых лингвопрагматических средств. Прагматически доминантным средством актуализации интервьюера являются вопросы, отражающие сложную систему его коммуникативных установок через субъективно-личностный выбор разновидностей вопросительных конструкций и их лингвостилистического оформления. Текстовая актуализация политика прагматически связана с реализацией ключевых задач политического деятеля: самопрезентации как стремления вызвать у аудитории положительные эмоции по отношению к себе и дискредитации оппонента, нацеленной на подрыв доверия и умаление авторитета кого-либо, что в речевом плане осуществляется путем различных коммуникативно-речевых приемов и лингвостилистических средств.
Речевое поведение коммуникативных антропоцентров в политическом интервью актуализируется через обеспечивающие в своей совокупности оптимальное воплощение текстового замысла специфические
коммуникативно-речевые стратегии: привлечение и удержание внимания потенциального адресата, создание семантических полей "свои" и "чужие", оценочная подача информации в интересах отправителя сообщения. Названные стратегии являются инвариантными для любой текстовой разновидности политического интервью, детерминируют речевое поведение политика и интервьюера в роли авторизующих субъектов и реализуются через систему лингвистических средств различных уровней.
Типологическое своеобразие политического интервью как текстообразовательной модели определяется двумя базовыми разновидностями: интервью конфронтационного типа и интервью нейтрального типа. Нейтральный стиль речевого поведения коммуниканта характеризуется прагматически выверенным стремлением к коммуникативному сотрудничеству, текстовыми показателями чего являются эксплицитное выражение говорящим своего коммуникативного намерения и различные речевые способы выражения согласия с собеседником.
Речевое поведение коммуниканта в конфронтационном интервью может характеризоваться как оборонительное (дефензивное) и наступательное (офензивное) в зависимости от его интенции либо уйти от противостояния, перевести беседу в нейтральное русло, либо перейти к открытому соперничеству. О конфронтационном стиле общения свидетельствуют наиболее типичные и регулярно повторяющиеся коммуникативно-речевые приемы: возражение, указание на противоречия, констатация неправоты, антонимическое переформулирование слов собеседника, приемы преуменьшения и преувеличения, непрямое обвинение/утверждение, использование анонимизированных конструкций, постановка встречного вопроса, реализующиеся в текстовой ткани при помощи разноуровневых языковых средств.
Достоверность результатов исследования обеспечена анализом обширного текстового корпуса печатных политических интервью общим объемом около 1500 страниц, а также использованием комплексного подхода
к анализу языкового материала, теоретической и методологической основой которого служат как данные лингвистической науки, так и междисциплинарные разработки.
Апробация материалов диссертации осуществлялась в докладах на аспирантских семинарах и заседаниях кафедры английского языка Поморского государственного университета (2006-2009 гг.), научных конференциях "XXI Ломоносовские международные научные чтения", ПГУ, январь 2008 г., "Presidential Elections through Russian and American Eyes", ПГУ, апрель 2008 г. Результаты исследования отражены в пяти публикациях общим объемом 2,8 п.л.
Объем и структура работы.
Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, выводов по главам и заключения. Содержание работы изложено на 188 страницах печатного текста. К основному тексту прилагается библиографический список, включающий 179 источников, в том числе 39 на иностранных языках. Общий объем работы составляет 201 страницу.
Дискурс, политический дискурс и дискурс СМИ: к определению понятий
Дискурс является объектом междисциплинарного изучения и исследуется давно специалистами в различных областях гуманитарного знания. Это объясняет, с одной стороны, широкую популярность, которую приобрело в последние десятилетия данное понятие, и, с другой стороны, -существование огромного числа его пониманий и определений. И в зарубежной, и в отечественной лингвистике не существует четких границ понятия "дискурс", поскольку - в зависимости от сложившейся научной традиции и исследовательских задач — он может пониматься и как высказывание, и как текст, и как речь.
Обзор различных точек зрения на дискурс и его типы в лингвистике осуществлялся исследователями неоднократно. Многочисленные обзорные работы по этому вопросу (см., например, Арутюнова 1990, Чернявская 2006а,б, Чурилина 2007, Dijk 1985, 1993, Wodak 2001, Fairclough 2004 - о дискурсе в целом; Демьянков 2002, Гаврилова 2004, Будаев, Чудинов 2008 -о политическом дискурсе, и др.) неизменно указывают на разнообразие пониманий термина "дискурс" в современной лингвистике.
В целом, в рамках современной лингвистической науки можно отметить следующие основные направления в понимании дискурса: Во-первых, дискурс рассматривается как речь, вписанная в коммуникативную ситуацию, или, по определению Н.Д. Арутюновой, "речь, погруженная в жизнь", "речь, рассматриваемая как целенаправленное социальное действие, как компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах их сознания (когнитивных процессах)" (Арутюнова 1990: 137). При этом, принимая во внимание одно из базовых положений лингвистики текста, состоящее в том, что язык и речь возможно изучать только через текст, поскольку именно он является продуктом речевой деятельности человека, мы обнаруживаем естественную связь приведенного выше определения с тем, при котором дискурс понимается как "связный текст в совокупности с экстралингвистическими - прагматическими, социокультурными, психологическими и другими факторами", как "текст, взятый в событийном аспекте" (там же).
Иначе говоря, дискурс в одном из его возможных пониманий — это "текст в неразрывной связи с ситуативным контекстом, определяющим все то, что существенно для порождения данного высказывания / текста, в связи с системой коммуникативно-прагматических и когнитивных целеустановок автора, взаимодействующего с адресатом" (Чернявская 2006а: 54). При таком понимании дискурса текст выступает в качестве когнитивного и коммуникативного посредника между автором-отправителем сообщения и его адресатом. И именно взаимодействие последних посредством текста, "отягощенное" характеристиками реального времени и коммуникативных обстоятельств, ... превращает текст в когнитивно, психологически, социально, культурно и т.д. значимое "событие", иными словами, дискурс" (Гончарова 2004: 100).
Можно отметить, что подобное толкование дискурса созвучно определению, данному голландским лингвистом Т. ван Дейком: "Дискурс, в широком смысле слова, является сложным единством языковой формы, значения и действия, которое могло бы быть наилучшим образом охарактеризовано с помощью понятия коммуникативного события или коммуникативного акта. Дискурс [...] не ограничивается рамками текста или самого диалога. Анализ разговора с особой очевидностью подтверждает это: говорящий и слушающий, их личностные и социальные характеристики, другие аспекты социальной ситуации, несомненно, относятся к данному событию" (Дейк 1989: 121-122).
Таким образом, появление в лингвистике понятия "дискурс" связано со смещением исследовательских интересов "от вопросов внутритекстовой организации к процессам тексто- и смыслопостроения [...] через неразрывную связь с экстралингвистическим вокругтекстовым фоном" (Чернявская 20066: 68). Как отмечает Е.А. Гончарова, "текст и дискурс в качестве объектов исследования лингвистики связаны между собой комплементарными отношениями: включение на современном этапе развития лингвистики в исследовательскую парадигму протяженных во времени и пространстве речевых высказываний (текстов) понятия "дискурс" позволяет более осознанно и, главное, в системе, посмотреть на многие стороны текстовых структур, связанных с макроконтекстом их возникновения и социального использования" (Гончарова 2004: 101).
В лингвистике существует также несколько иное понимание дискурса, развившееся из концепции французского историка, социолога и языковеда Мишеля Фуко и введенное в научный оборот представителями германо-австрийской школы дискурсивного анализа (Утц Маас, Юрген Линк, Рут Водак). При этом подходе "дискурс" рассматривается как "интегративная совокупность текстов, связанных семантическими (содержательно-тематическими) отношениями и/или объединенных в коммуникативном и функционально-целевом отношении" (см. обзор в: Чернявская 2006а: 54-55).
Понятие "дискурс" при этом, условно говоря, имеет определение "какой" или "чей" (например, рекламный дискурс, дискурс коммунизма, дискурс СМИ, дискурс медицины), т.к. исследователей интересует не дискурс вообще, а определенные разновидности (М. Фуко также использует термин "дискурсивные формации"), характеризуемые рядом параметров, такими как чисто языковые отличительные черты, особенности стилистики, тематики и т.д. В этой связи Ю.С. Степанов отмечает, что всякий дискурс можно рассматривать как "особое использование языка" (Степанов 1995: 38).
Принципиально важным положением является то, что критерием отбора текстов, служащих эмпирической основой изучения дискурса конкретного типа, выступает соотнесенность текста с какой-либо общественной практикой, областью знания либо сферой человеческой коммуникации (Чернявская 2006а: 55). Е.С. Кубрякова также утверждает, что дискурсивная деятельность не может быть описана вне указания на сферу ее проявления — бытовую, научную, профессиональную и т.д. (см.: Кубрякова 2004). Иначе говоря, тип дискурса детерминируется типом той социальной деятельности человека, в рамках которой он осуществляется и с целями которой согласуется.
Существенно, что в таком понимании дискурс отражает комплексную взаимосвязь различных текстов, функционирующих в одной и той же коммуникативной сфере, и именно в интертекстуальном взаимодействии этих текстов раскрывается содержание соответствующего дискурса.
Таким образом, "дискурс" с рассматриваемой точки зрения - это "языковое выражение (языковой коррелят) определенной общественной практики, упорядоченное и систематизированное особым образом использование языка, за которым стоит идеологически и исторически обусловленная ментальность" (Чернявская 2006а: 54-55), т.е. языковая специфика текстов, конституирующих дискурс определенного типа, обусловлена стоящей за ним идеологией.
Текстообразующие характеристики политического интервью
В данном пункте исследования предметом рассмотрения являются базовые текстообразующие характеристики типа текстов "политическое интервью". Таким образом, мы предлагаем приступить к характеристике политического интервью с рассмотрения его существенных, универсальных признаков.
Как уже отмечалось, доминирующим свойством любого текста, принадлежащего политическому дискурсу, является персуазивность.
В том, что для политического дискурса персуазивная (убеждающая, воздействующая) функция является основной, сходится большинство лингвистов. Например, П.Б. Паршин отмечает: "всякий текст оказывает воздействие на сознание адресата с семиотической точки зрения (Ту же точку зрения мы встречаем, например, и у Р. Блакара - см.: Блакар 1987 - Н.Л.). Но для политического текста речевое воздействие является основной целью коммуникации, на достижение которой ориентируется выбор лингвистических средств" (Паршин 1987: 403). При этом нельзя не отметить, что и в дискурсе СМИ воздействующая функция является одной из двух базовых — наряду с информативной функцией, рассматриваемой несколько ниже.
Как подробно рассматривалось выше, о речевом воздействии одной стороны коммуникативного акта на другую можно говорить в различных терминах. Они, в свою очередь, обозначают явления, дифференцируемые по признакам интенциональности, завуалированности, преследования интересов адресанта либо адресата, и изучаемые различными науками: лингвистикой текста, риторикой, стилистикой, прагматикой, психологией и смежными дисциплинами. Тем не менее, мы считаем целесообразным в рамках данного исследования говорить именно о персуазивности как об общей функциональной характеристике определенных видов текстов. Как уже отмечалось, именно персуазивность, включая различные способы ее речевого выражения, связана с реализацией воздействующей функции в таких текстах, как политические и рекламные, которые, соответственно, представляют собой наиболее яркие примеры персуазивной коммуникации. Более того, персуазивность может пониматься как "потенциальный прагматический смысл отдельных языковых единиц" (Гончарова 2000: 125), что особенно релевантно для анализа персуазивных текстов.
Таким образом, поскольку персуазивная функция — вне зависимости от способа реализации — является в политическом дискурсе одной из основных и системообразующих, то и применительно к тексту политического интервью персуазивность приобретает статус первичной текстообразующей характеристики в иерархии коммуникативных установок текста.
Следующей функцией, определяющей процесс создания интервью как текста, и, следовательно, одной из его текстообразующих характеристик является информативность, или функция сообщения нового. Наличие ее, как и предыдущей — воздействующей — коммуникативной установки, обусловлено двойственностью функциональной природы любого текста, принадлежащего публицистическому стилю, причем преобладание одной из названных черт традиционно определяет жанровую принадлежность текста в рамках данного функционального стиля. Так, информационным жанрам в большей степени присуща функция сообщения, тогда как аналитическим — воздействующая функция (Майданова, Дускаева 2006: 79). Что касается текстового проявления информативной функции, то она реализуется в таких особенностях стиля, как документальность, фактологичность, официальность изложения, объективность, сдержанность (там же).
В целом, с точки зрения сообщения нового в процессе коммуникации текст может характеризоваться по степени информативности либо фатичности. Последняя называет свойство сообщения, отличающегося, например, высокой степенью клишированности. Как отмечает по этому поводу Е.В. Бакумова, "определенная степень стандартизации, стереотипность, отсутствие установки на новизну, фиксированность формы и содержания — характерные черты антипода информативного дискурса" (Бакумова 2002: 10).
В целом, понятие фатической коммуникативной функции напрямую соотносится с понятием метакоммуникации, сопровождающей собственно коммуникацию: и то, и другое призвано регулировать процесс общения средствами самого языка. Соответственно, фатический характер дискурса можно соотносить с ритуальной коммуникацией, поскольку преобладающей функцией при этом является функция организационная, регулирующая процесс коммуникации (о лингвистическом аспекте фатической метакоммуникации см.: Чхетиани 1987).
В последнее время исследователи отмечают усиление информационной функции в современных СМИ, что связывают с отменой идеологической редуцированности, с расширением публицистической проблематики, практическим исчезновением "закрытых зон" для средств массовой информации, а также с возможностью альтернативной подачи информации вследствие идеологического, политического, творческого расслоения прессы (Дускаева 2006: 665).
Далее, воздействующий характер текстов СМИ и политического дискурса определяет наличие такой их черты, как оценочность. Она выражается в том, что субъект коммуникации (автор текста) строит свое речевое поведение с позиций защиты интересов, обоснования деятельности одних социальных групп или их представителей в сочетании с негативной оценкой оппонентов.
Н.В. Данилевская, исследовавшая характер оценочно-познавательных действий субъекта в научном тексте, приводит две основные разновидности оценки: рациональная, логическая оценка связана с интеллектуализированным отношением автора к описываемому явлению, а иррациональная (эмоционально-экспрессивная, чувственная) выражает в тексте его личностное, индивидуальное восприятие (Данилевская 2005: 120). Соответственно, с позиций логической оценки явление может характеризоваться наличием либо отсутствием известности, актуальности, целесообразности, важности, разработанности, обоснованности, уместности, доступности, возможности, обязательности, ясности, очевидности, оригинальности, значимости и т.п. В рамках же иррациональной оценки автор характеризует высказывание, факт, явление с точки зрения одобрения/неодобрения, восхищения, раздражения, удивления и других эмоциональных состояний (там же: 121). При этом оценка может быть выражена автором эксплицитно либо выводиться из общего смысла текста.
Вариативные характеристики интервью: виды интервью
Как уже отмечалось, понятие "тип текста" в лингвистике обозначает текстообразовательную модель, конвенциональный образец организации для текстов с аналогичными структурными и функциональными признаками, обладающий инвариантными и вариативными чертами. Первые -сущностные признаки — определяют текстовый статус интервью как особого типа текста и в своей совокупности служат образцом построения и восприятия аналогичных текстов.
Наряду с ними выделяются вариативные, факультативно-видовые признаки текстовой модели. Именно они являются источником того многообразия видов текстов, которое можно наблюдать в рамках конкретного текстотипа. Итак, предметом рассмотрения данного раздела являются вариативные характеристики интервью, на основании которых возможно выделение различных его видов.
В первую очередь, виды текстов интервью традиционно классифицируются на основании преобладания одной из двух базовых коммуникативных интенций в общей коммуникативно-прагматической стратегии их создания: функции информирования либо воздействия. С такой позиции большинство интервью делятся на информационные/новостные и аналитические соответственно.
Информационное интервью представляет собой диалог интервьюера с осведомленным лицом с целью информирования адресата, краткого освещения факта, сообщения новости, деталей некоего события либо сведений о самом субъекте. Подобные интервью являются обязательной составляющей новостных материалов печати, информационных сюжетов радио, телевидения и характеризуются динамичными темпами, что проявляется на текстовом уровне в виде сжатых, эллиптических конструкций, возможного отсутствия вступительно-заключительной части, использования особой лексики, воспроизведения ответов интервьюируемого в сокращенном виде (см., например: Тертычный 2000, Смелкова и др. 2002, Ильченко 2003, Лукина 2005).
В свою очередь, аналитическое интервью — это развернутый диалог о проблеме, когда "журналист в своих вопросах задает разные аспекты ее рассмотрения, а информированное лицо на эти вопросы подробно отвечает" (Майданова, Дускаева 2006: 82-83). Таким образом, интервью данного вида есть, в своем роде, "поиск истины" в диалоге с целью как можно глубже раскрыть суть выбранной темы, а также склонить адресата к принятию/неприятию приводимой точки зрения. Наиболее частотной разновидностью в данном случае является экспертное интервью, когда анализ событий или фактов осуществляется через призму индивидуального мнения авторитетного лица.
Объективно, в аналитическом/проблемном интервью, в котором наблюдается сравнение интерпретаций действительности партнерами по общению, в качестве преобладающей выступает именно персуазивная, а не информирующая функция, поскольку коммуникативно-прагматическая установка говорящих в данном случае определяется задачей преподнести проблему так, чтобы повлиять на общественное мнение, включая мотивацию общественной значимости проблемы.
В связи с этим существенный интерес представляет разграничение типов интервью на основании преобладающего в них стиля речевого поведения коммуникантов по отношению друг к другу. Как показывает наш анализ исследовательского корпуса текстов, он бывает двух основных типов: нейтрального/кооперативного и конфликтного. При этом второй является маркированным по отношению к являющемуся общественной нормой первому.
Подтверждение данной точке зрения мы встречаем и в работе Ю.В. Красноперовой, исследовавшей интервью как речевой жанр (см.: Красноперова 2005): "При ведущей роли эвристической макроинтенции, предполагающей разрыв знаний у интервьюера и интервьюируемого, мы имеем дело с информационным или комплементарным типом диалога — информативное и экспертное типы интервью. Напротив, проблемное интервью, в котором наблюдается сравнение интерпретаций действительности партнерами по общению, имеет вид интерпретационного или компетитивного типа диалога; при этом на первый план выходит координативная макроинтенция" (там же: 7). Автор пишет о том, что характер коммуникативного взаимодействия партнеров в ходе интервью находится в прямой зависимости от преобладающей макроинтенции, и делает вывод о том, что "кооперативные отношения участников интервью наблюдаются при преобладании эвристической макроинтенции. Интервью, имеющие основной целью обмен, сопоставление и сравнение интерпретаций важнейших (чаще - политических, экономических) событий реальности, т.е. носящие интерпретационный характер, могут иметь как кооперативное, так и конфликтное развитие" (там же: 7, 11).
Подобная типология строится на основе существующих у участников общения установок (установка на гармонию, сотрудничество или конфронтацию, конфликт). К примеру, в рамках научного исследования речевых стратегий конфликта В.О. Мулькеевой (на материале художественной литературы) принимается деление речевых стратегий на кооперативные (гармоничные) и некооперативные (дисгармоничные или конфронтационные) на основании фактора наличия или отсутствия у коммуникантов установки на сотрудничество (Мулькеева 2006: 9, 18). При этом под речевым конфликтом понимается "явление прямо противоположное гармоничному типу речевого взаимодействия; не поощряемый обществом способ речевого взаимодействия, в ходе которого коммуниканты сознательно отклоняются от линии кооперативного поведения, целенаправленно выходят за рамки закрепившихся норм общения, эксплицируя свои действия вербальными и прагматическими средствами" (там же: 7).
Ю.В. Красноперова также говорит о коммуникативном взаимодействии участников интервью в рамках линии "кооперативность — конфликт", в связи с чем противопоставляются "диалоги гармоничные (кооперативные)" и "диалоги негармоничные (конфликтные)" (Красноперова 2005: 7). Конфликт при этом рассматривается "в самом широком его понимании как любое несоответствие ожиданиям собеседников, осознанное или подсознательное отклонение от сотрудничества" (там же: 11).
Коммуникативно-речевые стратегии и тактики как стилеобразующий фактор в политическом интервью
В своей текстообразующей деятельности субъект речи руководствуется определенным коммуникативным планом, который предполагает планирование речевой деятельности и выбор оптимальных речевых действий с целью достижения необходимого результата. Такой способ речевого поведения, обусловленный базовой коммуникативной задачей субъекта общения, получил в коммуникативно-ориентированной лингвистике обозначение коммуникативной стратегии. В связи с этим представляется необходимым уточнить, что вкладывает современная лингвистическая наука в названное понятие и какова его взаимосвязь с центральным для нашего исследования понятием "текст".
Соотношение понятий "текст" и "коммуникативная стратегия" прослеживается, например, в определении формулирования текста, данном Е.А. Гончаровой. Автор пишет о том, что "формулирование, т.е. особая языковая организация текста, всегда связано с решением какой-то проблемы, и, следовательно, тексты возникают и развиваются в аспекте своего языкового оформления, при котором происходит транспозиция языковых единиц из системы языка в систему текста, как реализация определенной коммуникативной стратегии, плана по оптимальному воплощению определенного коммуникативного намерения их автора" (Гончарова 2000: 121).
Подобной точки зрения относительно связи формулирования текста и стратегии его автора придерживается и Н. Энквист, определяя последнюю как "общий термин, охватывающий всю совокупность принципов, управляющих процессом текстуализации", при этом стратегия включает в себя "все те принципы, которые лежат в основе структурной организации и формального выражения текстов" (Энквист 1988: 333, 335). Иначе говоря, формулирование текста всегда определяется коммуникативной стратегией его создателя.
Коммуникативная стратегия и тактика используются в качестве терминов одновременно в нескольких науках, чем обусловлены различные их трактовки. Само по себе понятие стратегии "не является принадлежностью только лингвистической науки — напротив, этот термин заимствован из сферы, даже не близкой лингвистике" (Иссерс 2006: 55). Изначально использовавшийся в военном деле в значении "искусство ведения крупных операций и войны в целом", позднее термин был заимствован другими науками (психология, теория коммуникации). При этом все виды стратегий объединяются тем, что "представляют своего рода гипотезы относительно будущей ситуации и обладают большей или меньшей степенью вероятности" (там же: 55) того, что определенные речевые действия при определенных условиях должны гарантировать успех.
Более активное употребление этих терминов в лингвистике с середины 80-х гг. 20 века вызвано усилением прагматического подхода к анализу языковых фактов. В то же время, и здесь мы вновь согласимся с мнением Е.А. Гончаровой, "при включении коммуникативной стратегии текста в поле зрения лингвистики необходимо иметь в виду, что ее изучение [...] имеет междисциплинарную основу уже хотя бы потому, что лингвистика может делать предположительные выводы о целях (или, иными словами, коммуникативной стратегии) текста, только основываясь на формах их вербализации. Сами же эти цели не могут быть собственным предметом исследования лингвистики" (Гончарова 2000: 121). Тем не менее, как далее отмечает автор, "метод лингвостилистической интерпретации разных видов текстов позволяет установить не только лежащую в основе их создания общую коммуникативно-прагматическую стратегию, но и разложить ее на "непосредственные составляющие", поскольку, как правило, она включает в себя не одну, а несколько концептуально-тематических и функционально-прагматических установок автора, среди которых, однако, одна или ряд их приобретают характер первостепенных, а другие играют роль сопутствующих" (там же: 122).
Как справедливо отмечает в этом отношении О.С. Иссерс, "лингвистика последних десятилетий демонстрирует неуклонное расширение своего влияния: то, что считалось нелингвистикой в 60-х годах, включалось в нее на последующих этапах - в 1970 — 1990-е гг. Процесс лингвистической "экспансии" распространяется на такие языковые феномены, которые раньше считались недостаточно формальными либо рассматривались как предмет анализа смежных дисциплин" (Иссерс 2006: 51). К такого рода языковым феноменам и относятся речевые стратегии и тактики.
В самом общем плане, по О.С. Иссерс, автору подробного исследования коммуникативных стратегий и тактик современной русской речи, "речевая стратегия включает в себя планирование процесса речевой коммуникации в зависимости от конкретных условий общения и личностей коммуникантов, а также реализацию этого плана. Иными словами, речевая стратегия представляет собой комплекс речевых действий, направленных на достижение коммуникативной цели" (там же: 54).
В свою очередь, коммуникативная стратегия регулирует целый ряд аспектов в создании текста, к которым, прежде всего, относятся следующие: 1) содержание/тема информации, вкладываемая автором в текст; 2) функциональная направленность текста, или тот коммуникативный эффект (реакция читателя), к достижению которой он стремится; 3) выбор и комбинирование языковых средств, обеспечивающих речевое формулирование задуманных целей высказывания (ср.: Гончарова 2000: 121). Как можно заметить, в лингвистической литературе существует некое смешение понятий коммуникативная и речевая стратегия. Мы считаем нецелесообразным в условиях реальной речевой коммуникации человека разграничивать эти понятия, обозначающие (в лингвистике), по сути, одно и то же. В этой связи мы разделяем точку зрения В.Е. Чернявской, которая предлагает говорить о коммуникативно-речевой стратегии "как интегративном понятии, подразумевающем неразрывное единство речевых, познавательных и коммуникативных действий" (Чернявская 20066: 46).
Итак, в качестве рабочих понятий мы используем коммуникативная, коммуникативно-речевая, речевая стратегия, подразумевая для любого из них следующую трактовку:
Коммуникативно-речевая стратегия — это "когнитивный план общения, посредством которого регулируется оптимальное решение коммуникативных задач отправителя сообщения" (Иссерс 2006: 100). Иначе говоря, это некоторая последовательность речевых действий, организованных в зависимости от целей взаимодействия; она "определяет семантический, прагматический и стилистический выбор говорящего" (там же: 105) или концептуально-тематический, функционально-прагматический и формально-стилистический аспекты соответственно (см.: Гончарова 2000: 121).
