Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Метафора и особенности ее функционирования в различных типах дискурса 11
1.1. Дискурс: определение и некоторые из направлений изучения 11
1.2. Специфика политического дискурса и его роль в формировании картины мира индивида 19
1.3. Метафора и ее функции в политическом дискурсе 35
1.3.1. Метафора как феномен языка и сознания 35
1.3.2. Механизм создания метафоры 39
1.3.3. Основные функции метафоры. Взаимосвязь между видом дискурса и функцией метафоры 52
1.3.4. Основные функции метафоры в политическом дискурсе и ее картиноформирующая роль 56
1.4. Понятие метафорической модели и метафорического образа. Критерии отбора моделей 64
Выводы по главе 70
Глава II. Метафорический образ СССР и России*во второй половине XX и начале XXI веков 73
2.1. Особенности исторического контекста, повлиявшие на формирование метафорического образа СССР и России во второй половине XX и начале XXI веков 73
2.2. Метафорический образ СССР в период «холодной войны» 76
2.3. Метафорический образ СССР и России во второй половине 80-х и начале 90-х годов XX столетия 108
2.4. Метафорический образ России в конце XX - начале XXI веков 137
2.5. Метафорический образ России в американском и российском политическом дискурсе (сопоставительный анализ) 156
Выводы по главе 165
Заключение 168
Библиография 172
Список материалов из глобальной сети Интернет 188
Словари и энциклопедии 188
Список источников иллюстративного материала 189
Список иллюстративного материала из глобальной сети Интернет 190
Приложение 1 192
Приложение 2 193
Приложение 3
- Дискурс: определение и некоторые из направлений изучения
- Специфика политического дискурса и его роль в формировании картины мира индивида
- Особенности исторического контекста, повлиявшие на формирование метафорического образа СССР и России во второй половине XX и начале XXI веков
- Метафорический образ СССР в период «холодной войны»
Введение к работе
В представленной работе исследуется метафорический образ СССР/России в американском политическом дискурсе второй половины XX - начала XXI веков. В силу того что индивид имеет определенное представление о большинстве вещей еще до того, как столкнуться с ними в жизни, наличие набора образов определяет для него способ восприятия и взаимодействия с окружающим миром. Устойчивые ассоциативные связи, которые актуализируются в сознании индивида набором образов, являются результатом его когнитивной деятельности, которая включает в себя познание мира как при помощи органов чувств, так и через использование знаковых систем (языка, искусства и др.). С помощью языка возможно как создание новых образов, так и модификация старых, что позволяет их продуценту через активизацию знаний о тех или иных фрагментах действительности в сознании адресата играть организующую роль в самом членении и восприятии мира последним. Благодаря своей способности создавать ассоциативные связи между предметами и явлениями, относящимися к различным областям человеческого опыта, метафора является эффективным средством создания и модификации образов. Данная особенность метафоры часто находит свою реализацию в политическом дискурсе.
Актуальность настоящего исследования определяется целым рядом факторов, важнейшими из которых являются:
- возрастающая роль различных средств массовой информации в
формировании медиа-картины мира индивида и нации;
- необходимость дальнейшего исследования различных видов дискурса
и выявления специфики политического дискурса как средства формирования
политического сознания индивида и общества;
недостаточная изученность особенностей функционирования метафоры в политическом дискурсе, а также необходимость исследования потенциала ее воздействия на картину мира индивида.
Объектом исследования послужили метафорические выражения, используемые для описания СССР/России в американском политическом дискурсе второй половины XX и начала XXI веков.
Предметом исследования является специфика функционирования метафоры в политическом дискурсе и ее роль в формировании картины мира индивида и нации.
Основной целью диссертационного исследования является выявление и изучение метафорических моделей, использующихся для описания СССР/России в американском политическом дискурсе в период со второй половины XX века до настоящего времени. Цель исследования определяет ряд задач, главные из которых состоят в:
выявлении и описании характерных особенностей политического дискурса и его роли в формировании картины мира индивида;
описании механизма метафорического переноса и особенностей функционирования метафоры в политическом дискурсе;
раскрытии сущности понятий «метафорическая модель» и «метафорический образ» с позиций когнитивного подхода к изучению языка;
выявлении динамики метафорического образа СССР/России в обозначенный исторический период с точки зрения различных областей человеческого опыта, использованных в качестве сфер-источников метафорических выражений;
сопоставительном анализе метафорического образа России, создаваемого в американском и российском политическом дискурсе.
Общая цель работы и конкретизирующие ее задачи потребовали применения следующих методов лингвистического анализа: метода компонентного анализа, метода контекстуального анализа, метода концептуального анализа, а также сопоставительного метода.
Материалом исследования послужили около 2000 примеров, отобранных методом сплошной и целенаправленной выборки из печатных и электронных средств массовой информации, а также книг американских авторов, посвященных политической ситуации в СССР/России в период с 50-х годов XX века по настоящее время.
Используемый в работе подход можно в целом охарактеризовать как когнитивно-дискурсивный. Теоретической основой исследования послужили основные положения дискурс-анализа (Дж. Браун, Р. Водак, Т.А. ван Дейк, В.З. Демьянков, Н.Н. Казыдуб, В.И. Карасик, А.А. Кибрик, М.Л. Макаров, Ю.С. Степанов, М. Фуко, Дж. Юл), когнитивной лингвистики (Р. Абельсон, А.В. Кравченко, Е.С. Кубрякова, М. Минский, Р.И. Павилёнис, И.В. Рогозина, Р. Шенк), политической лингвистики (Е.Г. Казакевич, П.Б. Паршин, Е.И. Шейгал), теории метафоры (Н.Д. Арутюнова, А.Н. Баранов, Г.С. Баранов, М. Блэк, М. Джонсон, Б. Индурхья, Дж. Лакофф, М.В. Никитин, В.Н. Телия). Особую значимость для нашего исследования представляют работы А.П. Чудинова, посвященные метафорическому изображению России и выполненные на материале отечественных средств массовой информации.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в выявлении динамики метафорического образа СССР/России во второй половине XX - начале XXI веков. Исследование фреймов и сценариев, используемых в качестве сфер-источников метафор, позволяет проследить изменения в метафорическом образе России в указанный исторический период. Новизна исследования состоит также в выявлении доминантных метафорических моделей, используемых в американском политическом дискурсе в кризисные моменты мировой истории.
Теоретическая значимость исследования заключается в выявлении специфики функционирования когнитивной метафоры в политическом дискурсе и ее роли в формировании образа государства в сознании индивида и нации. Проведенный комплексный анализ с использованием данных из
области дискурс-анализа, когнитивной и политической лингвистики, а также теории метафоры позволил показать ее сущность как такого компонента концептуальной системы лингво-культурного сообщества, который оказывает определенное структурирующее воздействие на эту систему, что также является теоретически значимым.
Практическая значимость диссертации определяется возможностью применения ее материалов при подготовке лекционных и семинарских занятий по стилистике, риторике, политической лингвистике, при разработке спецкурсов по когнитивной лингвистике, теории метафоры и проблемам политического дискурса. Фактический материал диссертации может быть использован при составлении словаря базовых метафор американского политического дискурса.
Проведенное исследование позволяет вынести на защиту следующие положения:
Специфической особенностью политического дискурса, отличающей его от других типов институционального дискурса, является его аргументативность, фантомность, неопределенность и мифологичность. Смена ключевых мифов влечет за собой изменение смыслового содержания и языкового оформления дискурсивного пространства, что ведет к ротации его центральных и периферийных элементов, обусловливая тем самым динамичность политического дискурса.
Вследствие невозможности прямого познания многих явлений, описываемых в политическом дискурсе, медиа-текст является инструментом не только описания, но и создания социальной реальности в обществе. Во многом медийный характер политического дискурса способствует его взаимодействию с другими типами дискурса (бытовым, научным, рекламным, религиозным и др.), что обусловливает использование в политическом дискурсе ценностей и стратегий, характерных для вышеуказанных типов дискурса.
В зависимости от типа дискурса, метафора может выполнять в нем ряд функций, таких как: экспрессивная, номинативная, когнитивная, прескриптивная, одна из которых является доминирующей. В политическом дискурсе в качестве доминирующей выступает прескриптивная функция метафоры, что обусловлено аргументативным характером политического дискурса.
Несмотря на устойчивость набора фреймов и сценариев, использующихся в политическом дискурсе в качестве сфер-источников метафор, в разные исторические периоды актуализируются различные фрагменты данных ментальных структур, что обеспечивает динамичность метафорического образа государства. Многие метафорические модели в политическом дискурсе разных исторических периодов характеризуются также гибким прагматическим потенциалом, а их концептуальные векторы меняются под влиянием контекста.
5) Метафорический образ России, созданный в американском
политическом дискурсе, в основном совпадает со своим российским
аналогом. Основные различия заключаются в различной степени
доминантности некоторых метафорических моделей, отсутствии
отдельных моделей в американском политическом дискурсе и их
широкой представленности в российском дискурсе, а также в
различных концептуальных векторах моделей, характерных как для
американского, так и для российского политического дискурса.
Апробация работы. Основные положения работы обсуждались в
рамках аспирантских семинаров, на заседаниях кафедры английской филологии Лингвистического института Барнаульского Государственного Педагогического Университета, а также излагались в докладах на конференции молодых ученых (Барнаул 2003), международной научно-практической конференции, посвященной 70-летию БГПУ (Барнаул 2003), II международной научной конференции «Слово, высказывание, текст в
когнитивном, прагматическом и культурологическом аспектах» (Челябинск
2003), международной научно-практической конференции
«Коммуникативистика в современном мире: человек в мире коммуникаций» (Барнаул 2005) и нашли отражение в пяти публикациях автора, общий объем которых составляет 2,3 п.л.
Структура диссертации определена ее целями и задачами. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии и трех приложений. Общий объем диссертации составляет 194 страницы. Работа снабжена библиографическим списком, включающим 198 наименований работ, цитируемых или использованных в диссертации, и списком источников фактического материала.
В тексте диссертации содержится 7 схем и 3 таблицы.
Во введении обосновывается выбор темы исследования, определяется ее актуальность и научная новизна, формулируется цель и излагаются задачи исследования, раскрывается его теоретическая и практическая значимость, называются методы и источники материала исследования, а также излагаются положения, выносимые на защиту.
В первой главе «Метафора и особенности ее функционирования в различных типах дискурса» анализируются различные подходы к определению сущности дискурса, принимается его рабочее определение; дается общая характеристика политического дискурса и рассматриваются его институциональные характеристики; уточняется сущность понятий «метафорическая модель» и «метафорический образ», являющихся базовыми для данной работы; анализируется роль метафоры в процессе структурирования концептуальной системы индивида и предлагается модель метафорического переноса с позиций теории интеракции; проводится анализ функций, выполняемых метафорой в различных типах дискурса, в том числе в политическом дискурсе.
Вторая глава «Метафорический образ СССР/России во второй половине XX и начале XXI веков» посвящена анализу метафорических
выражений, используемых для описания СССР и России и полученных в результате анализа метафорических моделей, а также их сравнению в выделенные нами исторические отрезки. В заключительном параграфе главы проводится сопоставительный анализ образа России в американском и российском политическом дискурсе, выявляются основные различия в концептуальных векторах используемых общих моделей.
В заключении подводятся итоги проведенного исследования и намечаются его дальнейшие перспективы.
Дискурс: определение и некоторые из направлений изучения
Вследствие полисемичности термина дискурс, а также использования его, наряду с лингвистикой, в рамках целого ряда других научных дисциплин (в социологии, психологии, семиотическом направлении литературоведения и др.), представляется необходимым уточнить наше понимание данного термина.
Наличие большого объема работ, посвященных изучению и описанию истории становления исследований в данной области (Карасик 2000а, Карасик 20006, Карасик 2002а, Кубрякова 2000, Макаров 1998, Макаров 2003, Миронова 1997, Серио 1999 и др.), позволяет воздержаться от детального исторического очерка по изучаемому вопросу, остановиться лишь на основных вехах развития теории дискурса и затронуть лишь те из аспектов изучения данного феномена, которые имеют непосредственное отношение к нашему исследованию.
Дискурсивные исследования стали активно развиваться в 50-е годы XX века. Отдельные ученые усматривают в этом своеобразную реакцию на соссюровский "редукционизм" предмета языкознания (Макаров 2003, 13). Предложенные дихотомии "язык-речь", "синхрония-диахрония" ориентировали лингвистику на определенную автономизацию, на изучение структурных особенностей "языка в себе" без принятия во внимание "языка в общении". «Язык есть система, которая подчиняется лишь своему собственному порядку» (Соссюр 1977, 61). Однако это не означает, что Ф. де Соссюр отрицал необходимость и полезность изучения речи. По мнению В.И. Карасика, швейцарский ученый предвидел большие сложности, связанные с лингвистическим изучением речи, и поэтому счел необходимым отложить разработку такой теории до того времени, когда будет накоплен достаточный концептуальный и фактографический материал, необходимый для построения лингвистической науки о речевом общении (Карасик 2003, 5).
В XX веке это время пришло, и в лингвистике возникло понятие анализ дискурса, которое в рамках различных научных школ получило различное смысловое наполнение. Исследователей, обратившихся к анализу языковых структур «выше предложения» (вначале дискурс определялся именно так), интересовали различные аспекты их онтологии. Подобная ситуация, когда представителей разных направлений внутри лингвистики интересуют различные аспекты дискурса, сохраняется до настоящего момента. Для нашей работы представляют важность данные, полученные в ходе анализа текстов в их социально-когнитивном контексте. То есть дискурс интересует нас как когнитивно-семантическое явление, представляющее собой целый ряд фреймов, сценариев, ментальных схем, когниотипов, реализующихся в виде единиц языка. Вследствие институционального характера политического дискурса в работе мы также обращаемся к социолингвистическому подходу к исследованию дискурса, потому как при изучении общения между индивидами как представителями той или иной социальной группы необходим учет широкого социокультурного контекста, включающего в себя правила общения, существующие для определенного общественного института. Благодаря тому что основной целью политического дискурса является борьба за власть и удержание власти, дискурс в нашей работе будет изучаться также с позиций прагмалиыгвистики как интерактивная деятельность участников общения, включающая оказание воздействия друг на друга. Необходимо отметить, что все перечисленные подходы не являются взаимоисключающими. Прежде чем мы перейдем к рассмотрению исследований, проводящихся в рамках обозначенных подходов, уточним наше понимание термина дискурс и сопоставим различные определения данного термина. Ю.Н. Караулов и В.В. Петров определяют дискурс как сложное коммуникативное явление, включающее, кроме текста, еще и экстралингвистические факторы (знания о мире, мнения, установки, цели адресата), необходимые для понимания текста (Караулов, Петров 1989, 8).
Данное определение подчеркивает необходимость принятия во внимание широкого набора факторов в ходе анализа речевой деятельности. Подобная установка является следствием тенденций к антропоцентризму и экспансионизму, характерных для современного языкознания (Кубрякова 1995). Системоцентричный подход к языку хотя и является незаменимым в тех случаях, когда данные, полученные при помощи интуиции, не могут считаться достоверными (Алпатов 1993, 15), все же не может применяться иначе, чем в совокупности с антропоцентричным, обязательно учитывающим определенное направление, в котором будет развиваться дискурс, знания, общий пресуппозиционный фонд (Brown, Yule 1983, 79-83), ожидания слушающих относительно темы дискурса и возможных путей его продолжения.
Е.С. Кубрякова определяет дискурс как особую форму использования языка. Данное определение также является актуальным для нашей работы в связи с тем, что когнитивная и коммуникативная функции, выполняемые каждой языковой формой, будут изменяться в зависимости от типа дискурса, в котором она будет употребляться, а поскольку дискурс - это форма использования языка в реальном времени и, следовательно, несет на себе его отпечаток, то временной аспект также должен приниматься во внимание при анализе функций языковых единиц (Кубрякова 2004, 525-526).
Опираясь на известную дихотомию "язык-речь", а также работу Е.И. Шейгал (Шейгал 2004), мы также понимаем дискурс как систему коммуникации, имеющую реальное и потенциальное измерения. В реальном измерении - это поле коммуникативных практик, текущая речевая деятельность в определенном социальном пространстве, ... а также возникающие в результате этой деятельности речевые произведения (тексты), взятые во взаимодействии лингвистических и экстралингвистических факторов. В потенциальном измерении дискурс представляет собой семиотическое пространство, включающее вербальные и невербальные знаки, ... а также тезаурус прецедентных высказываний и текстов.
Исходя из сказанного, дискурс в нашей работе понимается достаточно широко и как тексты, созданные в процессе общения под влиянием ранее созданных текстов, и как набор языковых средств и правил их возможной комбинаторики, применяемых для порождения текстов, призванных исполнять определенную функцию. Тексты в реальном измерении изучаются с учетом как лингвистических, так и экстралингвистических факторов, являющихся необходимыми для их производства, понимания и исследования. Необходимость подобного комплексного подхода к изучению феноменов речи обусловлена невозможностью их объяснения лишь при помощи правил языка без учета когнитивных, культурных и социальных аспектов. Под экстралингвистическими данными понимаются не только характеристики адресата и адресанта, но и исторический контекст, в котором происходит коммуникация. Наряду с широким экстралингвистическим окружением текстов, в ходе исследования речевой деятельности принимались во внимание такие ее особенности, как интенциональность (коммуникативные цели (Бондарко 1988, 58)) и социокультурная специфика, которая в значительной мере обусловливает структуру дискурса, когда конкретный его тип создает своего идеального адресата и предполагает некоего идеального отправителя. То есть каждый тип дискурса определенным образом влияет на то, что может быть сказано в ситуации общения, и на то, какие средства языка могут быть использованы для достижения коммуникативных целей (см.: Степанов 1995, 38-44).
Специфика политического дискурса и его роль в формировании картины мира индивида
Дискурс социальных институтов строится под влиянием целого комплекса факторов, среди которых важнейшими являются следующие: функции социального института, типичные для данной сферы ситуации общения, определенная тематика, специфический набор интенций и вытекающие из них речевые стратегии. Так, основной функцией религиозного дискурса является приобщение к вере в рамках определенной конфессии; функцией научного дискурса является получение истины в процессе познания окружающего мира и отстаивание своей точки зрения, функция рекламного дискурса состоит в формировании ценностных ориентации и соответствующего образа жизни и т.д.
Политический дискурс, также являясь разновидностью институционального дискурса, обладает рядом характерных особенностей. Однако, прежде чем перейти к их анализу, представляется необходимым уточнить наше понимание политического дискурса. Под политическим дискурсом мы, вслед за Е.И. Шейгал, понимаем любые речевые образования, субъект, адресат или содержание которых относятся к сфере политики (Шейгал 2004, 23). Под политикой мы понимаем процесс выработки значимых для всего общества решений и претворение их в жизнь (Andrain 1970, 12). Данный процесс является динамичным, он может вызывать прения, включать различные формы взаимодействия, а результатом его являются политические изменения. Неотъемлемыми атрибутами политики, таким образом, являются взаимодействие в форме общения и конфликтность как результат столкновения различных интересов сторон, участвующих в процессе выработки и реализации решений. Необходимо отметить, однако, что «относиться к политике» можно по-разному. Поэтому, следуя за П.Б. Паршиным, мы утверждаем, что определить политическую коммуникацию или политический дискурс возможно с трех различных позиций: содержательной (семантической), функциональной (прагматической) и структурной (синтаксической, или формальной) (Паршин 2002, 189). При содержательном подходе дискурс будет признаваться политическим, если политическим является содержание сообщений, которыми обмениваются его участники. При функциональном подходе определение дискурса как политического обусловлено тем, какие цели он преследует и каких результатов добиваются его участники. Наконец, структурный подход к политическому дискурсу предполагает возможность указать какие-то формальные признаки, отличающие его от других типов дискурса. В работе нас больше всего интересуют содержательный и функциональный походы, находящиеся в отношении взаимозависимости, хотя и не всегда совпадающие. Учебник политологии или мемуары отставных политиков могут представлять чисто академический интерес и не вызывать видимых изменений в политической обстановке (в определенном смысле, так как любой дискурс является «политической нагруженным»), в то же самое время художественные произведения могут иметь широкий общественный резонанс и определенным образом влиять на принятие индивидом общественно значимых решений. Таким образом, в своей работе мы исследуем тексты, посвященные СССР и России с точки зрения влияния, оказываемого на воспринимающих их субъектов.
Особенностью политики является развертывание многих событий в сфере языковой деятельности. Многие ученые полагают, что политическая деятельность вообще сводится к деятельности языковой (Dieckmann 1981, Drinan 1972, Edelman 1964, Edelman 1988). Это свойство политики обусловливает ряд особенностей политического дискурса, в число которых входит фантомность (отсутствие реального предмета обозначения). Понимание многих политических терминов, к примеру: power, legitimacy, communism, socialism, fascism - может вызывать затруднение. Подобные лексемы, употребляющиеся в политической коммуникации, не имеют референта. Проиллюстрируем постулируемое положение при помощи фактического материала: 1) Bush later flew to Tbilisi, capital of the former Soviet republic of Georgia, for a visit intended to underscore US support for democracy in nations that have shaken off communism (Boston Globe, May 10, 2005). Наверное, поэтому так часто возникают разночтения в понимании подобных лексем. Представляется уместным привести высказывание представителей французской школы анализа дискурса. «Если взять сферу политики и сферу научного творчества, то придется констатировать, что слова могут изменять смысл в зависимости от взглядов тех, кто их употребляет» (Арош, Анри, Пешё, 1999, 142). Другой особенностью политического дискурса является его неопределенность. В силу необычного характера политики язык политических высказываний хотя и является профессиональным жаргоном, в то же время должен быть понятен широким массам населения, а значение высказываний при необходимости должно изменяться в направлении, необходимом политическому деятелю. Проиллюстрируем данную особенность политического дискурса: 2) In an icy conference room in West Berlin one day last February, Vyacheslav Mikhailovich Molotov sang an old, sour song (Time, January 3, 1955). Приведенный пример содержит ряд двусмысленных формулировок. Данный прием часто используется политическими деятелями в целях привлечения представителей противоборствующих групп людей (Карасик 20026,129). Другой особенностью политического дискурса является его мифологичность (порождение и поддержание в обществе мифов). На ней мы остановимся более подробно. Миф (в широком философском смысле) - это совокупность стереотипов сознания, основанных по преимуществу на вере и не подверженных осознанной рефлексии при обычном ("нормальном") течении жизни (Шаповалов 2000, 53).
Особенности исторического контекста, повлиявшие на формирование метафорического образа СССР и России во второй половине XX и начале XXI веков
В исторической перспективе метафорический образ СССР и России, создаваемый в американском политическом дискурсе, был напрямую связан с отношениями, которые устанавливались между СССР/Россией и США. Представляется необходимым кратко охарактеризовать эти отношения и назвать основные события исследуемого исторического периода в силу того, что учет исторического контекста упрощает понимание изменений в метафорическом изображении государства, создаваемого в сфере политического дискурса.
К началу второй мировой войны оба государства были настроены достаточно враждебно по отношению друг к другу. Однако война заставила их сплотить свои силы в борьбе с гитлеровской Германией и ее союзниками. Данный период в отношениях двух стран характеризуют как период осторожного/скептического сотрудничества (skeptical cooperation) (Рарр 1991, 131). Экспансия коммунистических идей по всей Европе, а также приход к власти просоветских правительств в восточной ее части вызвали ответную реакцию США в виде выделения экономической помощи странам Западной Европы, формирования целого ряда экономических и военных блоков и разработки политики сдерживания (containment policy) в отношении СССР. Данный период продлился с 1947 по 1955 годы, когда отношения двух стран друг к другу характеризовались как явно враждебные (outright hostility) (Рарр 1991, 132). С 1955 и почти до конца 60-х годов намечаются изменения в лучшую сторону в виде встреч на высшем уровне, заключения мирных договоренностей и т.д. Однако в этот же период происходит и ряд серьезных кризисов. Он носит в работе Д. Паппа название rapprochement and confrontation (восстановление и ухудшение отношений) (Рарр 1991, 133). С конца 60-х годов отношения двух стран вступили в фазу разрядки (detente), которая длилась почти 10 лет (Рарр 1991, 137). Состоялось шесть встреч на высшем уровне, шел интенсивный культурный обмен, наблюдался рост объемов торговли между двумя странами. Многие историки полагают, что Карибский кризис разделил «холодную войну» на два этапа (Weinstein, Rubel 2002, 579). До кризиса СССР и США яростно обменивались угрозами, но после того как политики по обе стороны железного занавеса явственно увидели возможность взаимного уничтожения, они стали намного более осторожны в своих поступках и высказываниях. Кроме того, и те и другие увидели возможные преимущества, которые давало сотрудничество. Названный ряд факторов обусловил потепление в отношениях двух государств. Переломным моментом, прервавшим период разрядки, явился ввод советских войск в Афганистан. Хотя гонка вооружений не прекращалась на протяжении всего послевоенного времени, она усилилась из-за войны в Афганистане. С конца 70-х годов отношения двух стран вступают в фазу конфронтации. С 1979 по 1985 годы лидеры двух стран не проводили ни одной встречи на высшем уровне. В Соединенных Штатах, не без участия нового президента Р. Рейгана, СССР воспринимается многими не иначе, как «империя зла». В 1984 году второй раз подряд Олимпийские игры проходят без участия одной из супердержав. В странах Восточной Европы зреет недовольство советским патронажем, а вдоль советских границ строятся новые базы НАТО. В это же время в советском руководстве осознается недопустимость продолжения финансирования вооруженных сил на прежнем уровне в силу растущих экономических проблем. В 1985 году к власти приходит М.С. Горбачев, начавший активный переговорный процесс с американским руководством, результатом которого стало радикальное сокращение ядерных и обычных вооружений. Советский лидер решает также ослабить контроль внутри СССР и в странах Восточной Европы, что провоцирует стремительные изменения в социалистическом лагере. Советское правительство, обеспокоенное размахом реформ, пытается остановить их, используя весь набор средств, включая силовые операции. В то же время растут сепаратистские настроения как в Европе, так и в самом Советском Союзе. Экономическая ситуация становится настолько серьезной, что Советский Союз вынужден взять кредит на покупку продовольствия у Соединенных Штатов. Растет влияние Б.Н. Ельцина, избранного президентом РСФСР и находящегося в оппозиции центральному правительству. В 1991 году в СССР происходит попытка государственного переворота, направленная против президента СССР. В декабре того же года СССР прекращает свое существование и М.С. Горбачев уходит в отставку. 1 февраля 1992 года в Кэмп-Дэвиде проходят переговоры между президентом Российской Федерации Б.Н. Ельциным и президентом США Дж. Бушем. Принята Кэмп-Дэвидская декларация, зафиксировавшая новую формулу российско-американских отношений; в ходе встречи было впервые официально провозглашено окончание «холодной войны». В середине 90-х годов российско-американские отношения имеют стабильный характер, регулярно проходят встречи на высшем уровне. В 1993 году подписывается договор о дальнейшем сокращении стратегических наступательных вооружений. В этом же году российский президент впервые встречается с новым президентом США Б. Клинтоном. Проводятся первые совместные военные учения, осуществляются проекты по освоению космического пространства. В США, однако, все чаще выражается неудовлетворение темпами экономических реформ, проводимых в России. В 1999 году отношения двух стран ухудшаются в результате решения США инициировать военную операцию НАТО в Югославии. В этом же году Сенат и Палата представителей Конгресса США приняли законопроект о развертывании национальной системы противоракетной обороны, МИД Российской Федерации осудил это решение американского Конгресса. В 2001 году происходит ряд встреч президентов России и США В.В. Путина и Дж. Буша, на одной из них было зафиксировано вступление двух стран на путь новых отношений для XXI столетия. В США происходит серия терактов, в результате которых начинается военная кампания в Афганистане. Россия предлагает США свою помощь в борьбе с терроризмом. Администрация Дж. Буша в декабре того же года заявляет о выходе США из договора по ПРО. Все эти события происходят на фоне экономической и политической нестабильности в самой России, что находит свое отражение в американском политическом дискурсе.
Неровность и волнообразность советско-американских отношений, отмеченные в работах как зарубежных (Рарр 1991), так и отечественных авторов (Добрынин 1997) и вызванные этим изменения в восприятии России в США, находят свое отражение и в метафорическом образе государства, что будет показано в следующих параграфах настоящей главы.
Метафорический образ СССР в период «холодной войны»
В политическом дискурсе исследуемого периода преобладают метафорические модели, сферами-источниками которых являются человеческий организм и жизнедеятельность человека, поэтому логичным представляется начать именно с них. Такая особенность метафоры, как ее антропоцентричность, не раз отмечалась лингвистами (Гак 1988, Чудинов 2001а, Чудинов 20016, Lakoff, Johnson 1980 и др.). Для объяснения сложных и не поддающихся непосредственному наблюдению феноменов окружающего мира сфера-источник метафоры должна быть конкретной и хорошо знакомой, поэтому в ней широко используется человек, его части тела, местонахождение в пространстве и движение. В целях удобства мы объединим подобные модели в одну субсферу «Человек». Субсфера - это конструкт, создаваемый исследователем в целях группировки метафорических моделей, сферы-источники которых объединены вокруг определенного концепта. Субсфера - это своего рода гиперфрейм, в который будет включена информация о типичных ситуациях и возможных сценариях, связанных с определенным концептом. Мы поставили в центр этого фрейма концепт, а не понятие, потому что концепт отличается от понятия нечеткостью границ и в его формировании участвует не только языковой, но и весь чувственный, физический, географический, исторический и социальный опыт человека, приобретаемый им в процессе освоения окружающего мира (Козлова 2001, 30-31). Исходя из этого, при группировке метафорических моделей мы руководствуемся наивной картиной мира, так как создаваемые индивидом метафорические выражения формируются в соответствии с нею.
Первое место по частотности, развернутости и детализации фреймов занимает метафорическая модель ГОСУДАРСТВО - ЭТО ЧЕЛОВЕК. Сфера-источник данной модели включает в себя фреймы человеческого организма, болезни и ранения. Количество метафорических выражений, входящих в данную модель, - 152, что составляет 20,4% от общего числа примеров. Доминантность данной модели не вызывает удивления благодаря своей наглядности и доступности для широкой аудитории, к тому же фрейм «человеческий организм» на протяжении столетий традиционно используется для описания общества (Т. Гоббс, Ж.-Ж. Руссо и др.). Данная субсфера включает также такие антропоцентричные модели, как КОММУНИЗМ - ЭТО БОЛЕЗНЬ, СССР - ЭТО РАССАДНИК БОЛЕЗНЕЙ/БОЛЬНОЙ ОРГАНИЗМ. 16) Tito and his followers, by holding their own against these heavy attacks, at last brought worldwide humiliation on the Russian Goliath who could not overcome them (Halle 228). 17) We would find ourselves facing across narrowing ocean and Arctic barriers, a despotic colossus spread over and beyond the combined Eurasian territories of the Roman Empire, the Persia of antiquity, the Germanic Kings and the Mongol Khans (Eisenhower 275). В примерах 16 и 17 государство изображается как великан, возвышающийся над Европой и Азией. Здесь автор прибегает к помощи прецедентного имени, являющегося знаком определенных качеств. Его использование позволяет создать в сознании адресата образ Советского Союза как гигантского воина, обладающего огромной физической силой (а person or thing of colossal power or achievement. Farlex dictionary). Гигант представляет собой что-то очень сложное и изменяющееся, а может быть, и что-то, чему нельзя доверять. Это обусловлено тем, что в следующем примере эпитет slippery, применяемый для его описания, может иметь значение "обманчивый", "лживый" (НБАРС 2002). 18) What I have tried to do most of all, with what measure of success I do not know, is give a picture of this cumbrous, slippery giant, with its evolving strains and issues to try, perhaps, vainly, to convey to the reader something of what it is like, its essential quality and atmosphere since Stalin s death (Gunther XVII). В следующем примере гигантом является женщина. Она подвержена частой смене настроений, и ее переполняют неудовлетворенные амбиции. 19) She has been for as long as the world can remember a nation in motion, a nation moody and unfulfilled, a nation with a deep sense of mission (this was as well defined under the Czars as it was to be under the Communists), a nation which - because of her size, her problems, her attitude toward other peoples and her own - has caused statesmen and diplomats sleepless nights and frequent conferences (Salisbury 122). В примере 20 в качестве сферы-источника также выступает фрейм «личностные характеристики человека». Подчеркивается невоспитанность человека и привычка ловить рыбку в мутной воде. 20) In a book some years ago I gave several reasons for Soviet bad manners...Another is that, to keep the world in turmoil so that they can pick up plums that drop, bad manners are often necessary (Gunther 495-496).
Следующий пример интересен сочетанием фреймов и сценариев, использующихся в качестве сфер-источников развернутого метафорического выражения. Сценарий «деятельность человека» комбинируется здесь с фреймами «стихийное бедствие» и «посуда». В подобных метафорических выражениях происходит пересечение нескольких фреймов, относящихся к различным субсферам, и понимание подобных выражений возможно только при использовании экстралингвистического знания и воображения. Здесь представлен третий по категоризации Б. Индурхьи тип метафоры (см. глава I диссертации), особенностью которого является создание сходства между несхожими областями человеческого опыта.
21) The new Russian leaders were confronted by the fact that the same explosive situation existed throughout their East European empire, where they were trying to hold a lid on a volcano...The lid had been lifted a little way in Poland, after which it had been successfully held in place. Lifted a little way in Hungary, it blew off completely - whereupon it was reimposed by the Red Army, which clamped it on tighter than before (Halle 322-329).
СССР - это гигант (в силу того что концепт «вулкан» предполагает наличие горы, которая обычно намного выше человеческого роста), удерживающий крышку на вулкане, пытаясь тем самым воспрепятствовать его извержению, то есть самоопределению других государств.
Фрейм «человеческий организм» является детально структурированным, вследствие чего при метафорическом переносе могут активироваться его различные фрагменты. Начнем со слота «голова».
В следующем примере отражены отношения двух гигантов в моменты кризиса. В таких ситуациях они пристально смотрят друг другу в глаза, испытывая, кто же из них обладает более сильным духом и заставит другого отвести взгляд. В подобных ситуациях метафора задает определенную модель осмысления ситуации. Особенность подобных метафор заключается в том, что политические деятели могут действительно увидеть международные отношения через призму отношений человеческих, забыв, что в политике конфликт зачастую решается путем взаимных компромиссов, а не через демонстрацию физической силы.
