Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Проблемы понимания и интерпретации в пространстве медицинского дискурса 9
1.1. Теоретические вопросы пространства дискурса 9
1.2. Теоретические аспекты проблемы понимания 31
1.3. Семантика пространства медицинского дискурса 44
Выводы 66
Глава 2. Речевые стратегии и тактики и проблема понимания в медицинском дискурсе 68
2.1. Понятие речевых стратегий и тактик 68
2.2. Типы речевых стратегий и тактик 79
2.3. Проблема понимания в медицинском дискурсе 95
Выводы 100
Глава 3. Система речевых действий и проблема понимания 102
3.1. Система речевых действий в медицинском дискурсе 102
3.2. Метакоммуникативные речевые действия в медицинском дискурсе . 104
3.3. Информирующие речевые действия в медицинском дискурсе 110
3.4. Побудительные и оценочно-модальные речевые действия в медицинском дискурсе 117
3.5. Контактивные речевые действия в медицинском дискурсе 124
3.6. Вопросно-ответные речевые действия в медицинском дискурсе 127
3.7. Средства, способы и приемы достижения взаимопонимания 137
Выводы 147
Заключение 149
Библиография 154
Источники, словари и принятые сокращения 176
Лексикографические источники 176
Источники фактического материала 177
- Теоретические аспекты проблемы понимания
- Типы речевых стратегий и тактик
- Метакоммуникативные речевые действия в медицинском дискурсе
- Средства, способы и приемы достижения взаимопонимания
Введение к работе
Данная работа посвящена медицинскому типу институционального дискурса.
Актуальность темы определяется недостаточной исследованностью особенностей такой ведущей формы коммуникации в медицинской сфере, как диалог; невыясненным остается коммуникативное поведение неравностатусных субъектов медицинского дискурса и влияние общеязыковых закономерностей на специализированный диалог. Актуальность определяется также необходимостью более подробного, комплексного описания речевых стратегий и тактик, что позволяет выработать приемы, способы, средства достижения понимания в условиях неравностатусного общения.
Объектом настоящего исследования является медицинский дискурс, отражающий профессиональное общение врача с взрослым пациентом, врача с пациентом-ребенком и его родителями с целью оказания медицинской помощи.
Предметом исследования выступают характеристики речевых стратегий, тактик, действий в медицинском дискурсе и их влияние на достижение взаимопонимания.
Цель исследования состоит в установлении закономерностей коммуникативного поведения неравностатусных субъектов медицинского дискурса.
Поставленная цель обусловила решение следующих основных задач:
– выявить специфику конститутивных признаков институционального медицинского дискурса;
– определить основные и вспомогательные речевые стратегии и тактики в медицинском дискурсе;
– установить закономерности репрезентации речевых действий в медицинском дискурсе;
– выявить способы достижения взаимопонимания в пространстве медицинского дискурса.
В основу данного исследования положена гипотеза: коммуникативное поведение субъектов медицинского дискурса представляет собой иерархию основных и вспомогательных речевых стратегий и тактик, последовательность речевых действий, определенная реализация которых способствует преодолению асимметричности общения.
Материалом исследования послужил корпус транскриптов диалогов, находящихся в свободном доступе в Интернете, всего около 1300 фрагментов, между врачом и взрослым пациентом, врачом, пациентом-ребенком и его родителями, которые были записаны в клиниках (в том числе в детских клиниках) г. Гамбурга и г. Берлина немецкими исследователями J. Lalouschek, W. Montenero, S. Streck, S. Wirth.
Методологическими основами диссертационной работы послужили положения о коммуникативной структуре языка (Н.Д. Арутюнова, В.В. Богданов, В.А. Звегинцев, Л.Р. Зиндер, О.С. Иссерс, В.И. Карасик, М.Л. Макаров, Ю.В. Рождественский, П. Серио, К.А. Филиппов); о понимании и интерпретации, которые представляют собой междисциплинарные проблемы (Н.Д. Арутюнова, А.Е. Бочкарев, Л.Г. Васильев, В.З. Демьянков, Н.Н. Золина, Н.И. Колодина, А.А. Масленникова, Р.П. Мильруд, М.К. Носкова, А.А. Пузырей, Ю.И. Сватко, Н.Л. Шамне); о дискурсе в рамках определенного социального института как сложном промежуточном образовании между речью и вербализованным текстом (М.М. Бахтин, В.Г. Борботько, В.И. Карасик, В.А. Маслова, Е.В. Падучева, Г.Г. Почепцов, А.А. Романов, Ю.С. Степанов, Л.П. Чахоян, Н.Ю. Шведова, Е.И. Шейгал); о медицинском дискурсе как коммуникативной деятельности в сфере общения «врач-пациент» (Л.С. Бейлинсон, Н.В. Гончаренко, Н.А. Емельянова, В.В. Жура, В.И. Карасик, Е.Н. Малыгина, С.Л. Мишланова, Ю.В. Рудова, J. Lalouschek, M. Lipkin, R. Wodak).
Поставленные задачи и предмет исследования обусловили использование различных методов лингвистического анализа: метода сплошной выборки; описательного метода, включающего в себя понятийный и интерпретативный анализ дискурса, обобщение и классификацию анализируемого материала; метода контекстуального анализа, применяемого для описания системы речевых действий медицинского дискурса и различных способов их репрезентации; семантико-прагматического метода исследования для выявления функций реплик диалога в процессе речевой деятельности, а также метода статистического анализа.
Научная новизна заключается в том, что в диссертационном исследовании впервые проводится анализ системы речевых действий и их структуры, реконструкция основных и вспомогательных речевых стратегий и тактик в медицинском дискурсе; описываются средства, способы и приемы достижения взаимопонимания в медицинском дискурсе применительно к современной немецкой лингвокультуре.
Теоретическая значимость диссертационной работы состоит в дальнейшей разработке теории институционального медицинского дискурса, его речевых стратегий и тактик, структуры речевых действий и проблемы взаимопонимания. Работа расширяет научные представления о системе речевых действий медицинского дискурса, средствах достижения взаимопонимания и обогащает исследовательскую базу коммуникативной лингвистики в целом. Полученные данные и сделанные на их основе выводы могут быть применены для анализа других типов дискурса.
Практическая ценность работы определяется тем, что полученные результаты могут быть использованы в вузовских теоретических курсах общего языкознания, когнитивной лингвистики, германистики, теории межкультурной коммуникации, сравнительной типологии, лексикологии немецкого языка, на практических занятиях при обучении немецкому языку, как иностранному, а также при разработке учебно-методических пособий для студентов медицинских вузов. Материал исследования может служить для разработки тематики курсовых и дипломных работ.
Апробация работы. Результаты исследования обсуждались на заседании кафедры немецкой филологии ВолГУ. Основные положения предпринятого исследования нашли отражение в докладах, сделанных на научном семинаре кафедры немецкой филологии «Пространство в языке и речи: лингвистические проблемы изучения и описания» (Волгоград 2007, 2008), межрегиональной научной конференции «Коммуникативные аспекты современной лингвистики и методики преподавания иностранных языков» (Волгоград 2007), международных научных конференциях «Вопросы современной филологии и методики обучения языкам в ВУЗе и школе» (Пенза 2007), «Этногерменевтика и когнитивная лингвистика» (Кемерово 2008), «Коммуникативные аспекты современной лингвистики и лингводидактики» (Волгоград 2008), «Язык. Культура. Коммуникация» (Волгоград 2008). Основное содержание работы отражено в 7 публикациях общим объемом 2,4 п.л. Одна статья опубликована в научном журнале, рекомендуемом ВАК РФ.
Проведенное исследование позволяет вынести на защиту следующие положения:
1. Специфика институционального типа медицинского дискурса заключается в асимметрии общения врача и пациента, в результате которой возникает проблема непонимания.
2. К основным стратегиям медицинского дискурса относятся предваряющая, лечащая, рекомендующая, объясняющая и диагностирующая. Вспомогательными стратегиями являются прагматическая, диалоговая и риторическая. Прагматическая стратегия реализуется при помощи контактоустанавливающих тактик, диалоговая – при помощи контролирующих тактик, риторическая – при помощи тактики привлечения внимания. Стратегии речевого поведения врача преобладают над стратегиями речевого поведения пациента.
3. Репрезентация речевых действий в медицинском дискурсе осуществляется в вопросно-ответной форме. Основными речевыми действиями в медицинском дискурсе являются информирующие, побудительные, оценочно-модальные, контактивные, метакоммуникативные.
4. Способы достижения взаимопонимания в пространстве медицинского дискурса характеризуются смешением «языков» врача и пациента, а именно использованием реактивных частиц поддержания контакта; экспрессивных средств с оценочными компонентами; усилительных частиц и междометий; равномерного переключения ролей «говорящий-слушающий» с помощью финальных частиц; проверки понимания информации с помощью резюмирующих высказываний, открытых вопросов или повторения части высказывания слушающим; вольным употреблением терминов для облегчения понимания.
Структура работы состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии (221 наименование), списка использованных источников и словарей.
Теоретические аспекты проблемы понимания
Важным условием общения является понимание коммуникантами друг друга, распознание намерений говорящего, которое сопровождается мимикой, жестами и другими невербальными средствами. Проблема понимания состоит в объяснении того, что и как следует понимать. Процесс понимания, который обозначает установление связей, способствующих идентификации нового при помощи уже известного [Шамне 1999: 124], непосредственно связан с имеющимися у индивида фоновыми знаниями, пресуппозициями [Гак 1977: 20], под которыми понимают информацию, «предваряющую толкование всякого языкового выражения» [Бочкарев 2003: 120]. При этом лексическая выраженность информации является несущественной. Главным фактором пресуппозиции выступает наличие известной информации у участников коммуникации. Осмысление высказывания происходит в два этапа: сначала имеет место словесное осуществление высказывания, затем — подразумевание высказывания [Волошинов 1995: 65-68].
Например, изолированно взятое выражение Natilrlich nicht, Sie Kindskopf! [Montenero 65] может соотноситься с различными ситуациями и принимать различное значение, это виртуальный денотат (обозначаемый объект), не соотносящийся с конкретной темой, целью общения, контекстом. Смысл высказывания становится понятным при условии выяснения данной ситуации общения, которая имеет место в кабинете врача и адресована пожилой пациентке. Данное высказывание можно объяснить с семантической точки зрения, опираясь на правило обращения к другому лицу. Вежливое обращение дает возможность предполагать, что слушающий, к которому адресовано обращение, является взрослым человеком. Пресуппозиция основывается на значении существительного Kindskopf и подразумевает либо ребенка, либо взрослого, совершившего детский поступок.
Согласно терминологии В.З. Демьянкова, результатом интерпретации является более или менее правдоподобная гипотеза. Промежуточные шаги интерпретации «ожидания» связаны с выдвижением или опровержением гипотез, нацеленных на установление намерений с помощью стратегий интерпретирования. Интерпретация может быть также нацелена на эмпатию, принятие намерений собеседника [Демьянков 1983: 101—114].
По мнению А.Е. Бочкарева, непосредственное отношение к интерпретации имеет семантические и прагматические пресуппозиции [Бочкарев 2003: 121]. Семантическая пресуппозиция имеет отношение к компонентам предложения и их взаимозависимости. В примере Sie Kindskopf пресуппозицию можно трактовать как событие, имеющее временные рамки, признак одушевленности, принадлежность к человеку мужского или женского пола. Прагматическая пресуппозиция имеет отношение к контекстным установкам, зависит от мнения говорящего. Например, когда собеседнику говорят Natiirlich nicht, Sie Kindskopf!, то предполагается, что взрослому человеку необходимо вести себя по-взрослому. Высказывание соответствует сложившейся в обществе норме поведений и системе мнений, которое, возможно, не соответствует отдельно взятому идивиду.
В лингвистике связный целостный системный запас общих знаний, свойственный всем носителям языка, то есть совокупный социальный опыт, называют апперцепционной базой или апперцепционной массой (термин введен Л.П. Якубинским в его работе «О диалогической речи») [Якубинский 1923]. Современные исследователи выделяют так называемую общую апперцепционную базу (с постоянными и устойчивыми элементами) и частную (с преходящими элементами) [Земская 1981: 194-195]. Общая апперцепционная база представляет собой общие знания, которыми обладают все носители языка так же хорошо, как и лексическим значением слова. Частная апперцепционная база носит индивидуальный характер и известна небольшому числу людей, которые знакомы с контекстом или являются непосредственными участниками события.
Согласно теории речевых актов существуют как языковые, так и неязыковые конвенции. Высказывание рассматривается с трех точек зрения: как локутивный акт, который имеет отношение к используемым языковым средствам; иллокутивный акт характеризуется отношением к цели и условиям реализации в речи; перлокутивный акт относится к результату [см. Падучева: 1986].
Прагматические пресуппозиции имеют тесную связь с социальными нормами и установками, включая общепринятые мнения. По отношению к языку эти нормы условно называют «вторичными моделирующими системами», а языковые произведения называют «многократно закодированными» [Лотман 1998: 43-59, 67-87].
Одним из ключевых моментов в теории коммуникации является понятие кода, это связано в том числе и с тем, что информация, зашифрованная в сообщении адресантом и которую ему необходимо расшифровать, различается глубиной понимания, как понимание, недопонимание, квазипонимание (видимость понимания), псевдопонимание (ложное понимание), непонимание (примеры недопонимания, квази- и псевдопонимания мы приведём в практическом рассмотрении данного вопроса во второй главе).
Механизм порождения смысла сообщения позволяет раскрыть понятие «код», широко используемое в семиотике. В теории информации «код» определяется как совокупность сигналов. В качестве синонимичных выступают такие понятия, как «семиотическая структура» и «знаковая система». «Код» может быть определен как знаковая структура, как правила сочетания, упорядочения символов и способ структурирования. С одной стороны, понятие кода близко по смыслу к понятию языка и рассматривается как способ организации высказывания по определенным правилам, однако понятие кода более функционально и может применяться в отношении невербальных систем коммуникации. С другой стороны, код, в отличие от языка, имеет условный характер, ориентирующий на идеальную модель языка, тогда как при использовании языка участники коммуникации не ощущают своей зависимости от навязанной им жесткой системы правил. Семиотический код показывает то, что любое высказывание не просто организовано по определенным правилам, но и с определенной точки зрения. Понятие субкод служит для описания системы с несколькими кодами, один из которых является доминирующим, то есть установление, использование и дешифровка кодов следуют принципу экономичности и иерархичности [Усманова2001: 364-365].
Кодирование представляет собой зашифровку информации с использованием внутреннего или внешнего кода. При этом внутренний код определяется опытом человека, его языковыми знаниями и применяется им в качестве основы понимания новой информации. Внешний код, существующий в вербальной и невербальной формах, представляет, по сути, вербальные знаки, паралингвистические средства, жестикуляцию, мимику, пантомимику (язык тела), проксемику (физическая дистанция), социальную дистанцию и такесику (прикосновения) [Леонтович 2002: 45, 65].
На основе этого подразделения выделяют первичное, вербальное и вторичное, невербальное кодирование. Невербальное кодирование, предполагающее неязыковые компоненты коммуникации, делят на вокально-невербальное и невокально-невербальное кодирование. Подразделение основано на использовании голоса, громкости и темпа говорения и на использовании жестов, мимики, позы [Шамне 1999: 149-159]. Так как в процессе формирования смысла участвуют разные виды кодов, то интерпретация должна их учитывать, при этом каждому виду кодирования ставится задача отбора оптимального варианта с помощью взаимодействия разных языковых и неязыковых систем.
Для успешной коммуникации важно использование отправителем и получателем информации если не одного и того же, то хотя бы похожего кода. Гарантией успеха является количество общих элементов кода адресанта и адресата, совпадение кодов открывает каналы коммуникации, несовпадение эти каналы блокирует. Различают полную и частичную блокировку, при первой происходит выключение обратной связи, при второй возникает иллюзия коммуникации в сознании хотя бы одного из участников коммуникации [Леонтович 2002: 45-46].
Типы речевых стратегий и тактик
Речевые стратегии реализуются в сложных ситуациях и социальных контекстах, предполагают учет информации о взаимосвязях между будущими речевыми действиями и ситуацией. Для того чтобы построить речевую стратегию, необходимо учитывать: 1) информацию о предстоящем речевом событии; 2) информацию о когнитивных пресуппозициях; 3) информацию о ситуации или контексте. От того, в какой ситуации общения (официальной или неофициальной) осуществляется речевая стратегия, зависят ее значения и функции, социальная ситуация обусловливает интерактивные ограничения. Необходимо учитывать ситуационное основание и социальные отношения, потому что «стратегия представляет собой когнитивный план общения, посредством которого контролируется оптимальное решение коммуникативных задач говорящего в условиях недостатка информации о действиях партнера» [Иссерс 2006: 100].
Речевые стратегии характеризуются гибкостью, что дает возможность применить различные речевые тактики и коммуникативные ходы, использовать языковые ресурсы и приемы речевого воздействия. С точки зрения когнитивной лингвистики стратегия рассматривается как комплексное речевое воздействие, которое осуществляет говорящий в отношении своего партнера, таким образом, он старается изменить его представления и трансформировать его концептуальное сознание.
На наш взгляд, любое речевое общение имеет стратегический характер, «выразиться нейтрально невозможно» [Блакар 1987: 88-125]. Даже если стратегия не осознается, она существует [Kellermann 1991], так как всякое общение предполагает цель, цель возникает под воздействием желания говорящего достичь определенных результатов посредством своих речевых действий.
Понятие речевой стратегии можно рассматривать с двух точек зрения: 1) когнитивной; 2) лингвистической. Когнитивный подход рассматривает способы обработки сложной информации в памяти, когнитивные ходы в мышлении [ван Дейк, Кинч 1988]. Лингвистический подход рассматривает специфические способы речевого поведения, осуществляемые под воздействием намерения.
По степени общности выделяют следующие речевые стратегии: 1) как конкретный разговор с конкретными целями; 2) как общие намерения с общими социальными целями. Примером первого может быть обращение с просьбой, второго — поддержание статуса. В связи с этим выделяют общие и частные стратегии.
В функциональном аспекте выделяют основные (когнитивные, семантические) и вспомогательные речевые стратегии [Акаева 2007]. Основная стратегия наиболее значима, имеет более важные мотивы и цели, их воздействие направлено на адресата (его поведение, систему ценностей), например, подчинение, дискредитация. Вспомогательные стратегии направлены на эффективную организацию диалогового взаимодействия.
О.С. Иссерс выделяет следующие типы вспомогательных стратегий:
1. Прагматические (коммуникативно-ситуационные) стратегии. К ним относятся стратегии самопрезентации, статусные, ролевые стратегии, эмоционально настраивающие и др. В основе этого выделения лежат стратегически значимые компоненты коммуникативной ситуации: автор, адресат, канал связи, коммуникативный контекст, при этом сообщение является предметом семантических стратегий. Сюда относят, например, построение имиджа, формирование эмоционального настроя.
2. Диалоговые (конверсационные) стратегии. Задача данного типа стратегий состоит в контроле за организацией диалога — над темой, инициативой, степенью понимания в процессе общения.
3. Риторические стратегии - приемы ораторского искусства и риторические техники эффективного воздействия на адресата, например, привлечение внимания, драматизация.
Недостатком классификации, по утверждению самого автора, является условность и приблизительность. Так, например, наблюдаются общие функции у диалогового и риторического типа, диалогового и семантического (основная стратегия) [Иссерс 2006: 104-109].
Т. ван Дейк и В. Кинч определяют понятие «стратегии» относительно понятий «правило», «план», «тактика» и некоторых других. Согласно ван Дейку, стратегия - это идея деятеля о наилучшем способе действия для достижения им цели. Как стратегия, так и план являются когнитивными представлениями некоторого макродействия. Различие между ними состоит в том, что план - это «глобальный концепт макродействия», а также окончательный результат макродействия или цели, а стратегия — «глобальное представление о средствах достижения этой цели». План, стратегия, результат, цели — все вместе определяют совокупность образований следующего, более низкого, конкретного уровня - решения и действия [van Dijk,Kintichl983:64].
Под конкретным уровнем мы понимаем определенный тип институционального дискурса, например, В.И. Карасик, рассматривая педагогический дискурс, выделяет следующие коммуникативные стратегии: объясняющую, оценивающую, контролирующую, содействующую.
Объясняющая коммуникативная стратегия - это «последовательность интенций, сориентированных на информирование человека, сообщение ему знаний и мнений о мире» [Карасик 1999а: 3-18]. Под знаниями здесь имеют в виду сложившуюся систему информации, которая признана в обществе, а также индивидуальные и субъективные мнения. В качестве уточнения объясняющей стратегии автор выделяет определение, обобщение, конкретизацию и интерпретацию, где определение - это «выделение наиболее существенных признаков», сравнение — это «определение сходства и различия данного явления в сопоставлении с другими». Сравнение, по мнению В.И. Карасика, является базовой мыслительной операцией, опирающейся на опыт адресата, для этого используют целый набор языковых способов соотношения явлений (например: как известно, в прошлый раз мы говорили о том, что, помните ли вы...). Обобщение и ограничение, являясь важными операциями теоретического познания, позволяют выделить классы и оперировать абстрактными именами, использовать приемы дедукции и индукции [Горский 1985]. Операции конкретизации, отвлечения, обобщения, перехода от общего к частному основаны на выделении признаков предметов и закрепляются в человеческой практике, а способность артикулировать ненаблюдаемые признаки развивается с помощью специальных приемов обобщения, изолирования и идеализирования. Выражается обобщение в форме резюме и краткого изложения основных моментов. Объяснение употребляется в диалоге в форме вопрос-ответ. В ходе объяснения необходима интерпретация, под которой понимают толкование, направленное на раскрытие смысла и используемое там, где смысл изначально неоднозначен.
Оценивающая стратегия характеризует общественную значимость и реализуется в праве давать оценку событиям, обстоятельствам и персонажам, связана с выражением личного отношения с помощью модусных операторов, взаимодействия «интеракционного» и «интерпретационного» значений — Мне нравится/не нравится — и эмотивных знаков, которые выражают субъективное отношение человека к содержанию знания [Шаховский 1995:12].
Контролирующая стратегия направлена на получение объективной информации об усвоении, понимании, осознании и готовности к получению новых сведений.
Содействующая стратегия имеет много общего с оценивающей стратегией, но направлена на создание необходимых условий для достижения цели, выражается в виде эмпатии. Термин «эмпатия» заключает в себе возможность сопереживания, понимания собеседника на эмоциональном уровне. Организующая стратегия заключается в совместных действиях участников общения — приветствий, обращений, знаков внимания, директивов. В.И. Карасик также отмечает условность в выделении типов стратегий дискурса, необходимую лишь для проведения лингвистических исследований. Этому способствует известная условность в выделении типов институциональных дискурсов [Карасик 1999а: 3-18].
На наш взгляд, в медицинском дискурсе наряду с основными стратегиями: диалогическими, лечащами и рекомендующими [Бейлинсон 2001] используются коммуникативные стратегии, характеризующие педагогический дискурс: объясняющие, оценивающие, контролирующие, содействующие, организующие [там же], поэтому для нас представляет интерес рассмотрение различных основных и вспомогательных типов речевых стратегий, определение цели стратегий и реализующих их тактик в медицинском дискурсе.
Так как речевая стратегия является совокупностью речевых действий, направленных на решение общей коммуникативной задачи говорящего, его «глобального намерения» [Иссерс 2006: 109], то речевой тактикой считают одно или несколько действий, которые способствуют реализации стратегии. Речевые стратегии и тактики связаны друг с другом родовидовыми отношениями [Ыйм 1985: 196-207, Верещагин 1992]. Если речевая стратегия характеризуется гибкостью, то речевая тактика характеризуется динамичностью для обеспечения гибкости стратегии. Цель говорящего реализуется в диалоге с помощью нескольких обращений к партнеру и при условии контроля говорящим интеллектуальных и эмоциональных процессов слушающего. Методы и приемы, которые использует говорящий и которые в итоге приводят к решению поставленной им задачи, являются элементами речевых тактик. Обычно их называют коммуникативными шагами или коммуникативными ходами.
Метакоммуникативные речевые действия в медицинском дискурсе
Метакоммуникативные речевые действия относятся к сфере «обслуживания» коммуникации, к ведению разговора и обеспечению взаимопонимания, поэтому представляют для нас особый интерес. Как отмечает В. Д. Девкин, основное назначение метакоммуникативных высказываний заключается в обеспечении надежности «канала связи». Для этого необходимо соблюсти ряд условий, которые включают общность, доступность и понятность кода для собеседников, соблюдение этических и языковых норм (грамматических, стилистических и т.п.). Важным моментом являются речевые навыки и параметры речи: громкость, четкость артикуляции, темп и т.п.; ведение и управление диалогом: захват инициативы, прерывание речи, контроль понимания, завершение и подведение итога беседы [Девкин 1981:84-85].
Для описания медицинского типа институционального дискурса рассмотрим прецедентные (культурогенные) тексты с метакоммуникативными высказываними с целью объяснения проблемы понимания и интерпретации в медицинском дискурсе. Среди метакоммуникативных высказываний наиболее частотными в нашем корпусе примеров оказались высказывания, имеющие контактную, стимулирующую и уточняющую функции.
Метакоммуникативные высказывания подчиняются основному содержанию разговора. При вступлении в разговор врач задает вопрос, способствующий установлению контакта:
А.: (laut) weifit Du denn was der Narkosearzt macht morgn?
K.: ja, die Narkose gebh [Wirth 2004: 37].
Действия врача определяются прагматической стратегией обеспечения пациента доступной информацией о предстоящих врачебных манипуляциях: Ты знаешь, что завтра будет делать врач-анестезиолог? В данном отрывке диалога мы наблюдаем деформализацию дискурса. Средством деформализации выступает обращение к пациенту в форме личного местоимения ты: weifit Du... Ты знаешь... Подобное обращение встречается в общении врача с пациентами-детьми, оно способствует сокращению коммуникативной дистанции.
Активизация речи пациента реализуется различными формами побуждения к высказыванию: дружеским ободрением, вежливой просьбой, вопросом:
A.: ja, aber Fieber undso was [Ibidem: 44].
Реплика врача so was свидетельствует о его желании получить дополнительную информацию. Лексические единицы с подобным значением употребляются в неофициальном общении с лицами, социальный статус которых не выше статуса говорящего.
Привлечение внимания происходит с помощью таких малоинформативных слов, как sag таї, guck таї, horch таї:
A.: guck таї, da! sitzt das Herz, hier ungefahr [Ibid.: 47].
Реплика-призыв guck mal, da! используется в случае, когда собеседник по каким-то причинам отказывается принимать участие в разговоре. Врач стимулирует пациента к активному ведению беседы, побуждая к высказыванию.
Как показывает фактический материал, запрос информации осуществляется в форме побудительного предложения. Врач побуждает пациента к участию в ответе на вопрос с помощью вопросительных лексических единиц, например, частицы пе? - не так ли?; ist sie aber Infektfrei, пе? — у нее нет ведь никакой инфекции?; hat sie nicht, пе? - у нее ведь нет, не так ли? [Ibidem: 44].
Средством побуждения пациента к общению выступают квеситивы (вопросы): wenn Du schlafst dann sollst Du ja gut Luft kriegn, пе? — когда ты спишь, то ты должен дышать, не так ли? В основе вопроса лежит знание врача о здоровье пациента.
В основе вопроса пациента лежит пресуппозиция о неизвестном ему, например о том, какое лечение ему предстоит. В этом случае стимулирование исходит от пациента и направлено на вызов речи врача, дальнейшее развитие диалога идет по сценарию врача:
К.: was is intubiern?
А.: па das is; weifit Du wenn Du schlafst, ahm wenn Du schlafst dann sollst Duja gut Luft kriegn, ne?
K:ja
A.: ne? und da steckn wir Dir n Schlauch in n Mund. da spiirst Du aber nichts von
K.:ja, aber
A.: dafi Du gut Luft kriegst, ne?
K.: ja. ein Schlauch. und was;
A.: ne? damit Du gut Luft kriegst, nich?
K:hmhm
A.: und das nennt man so in der Medizinersprache, den Schlauch in n Mund steckn [Ibid.: 4].
Пациент желает получить дополнительную информацию от врача: was is intubiern? — что такое интубирование? Вопрос пациента показывает его заинтересованность в беседе и активное отношение к обсуждаемой теме. Врач для установления истинности информации и проверки ее понимания пациентом использует повтор своих вопросов: dafi Du gut Luft kriegst, не?, ne? damit Du gut Luft kriegst, nich?, части вопроса: wenn Du schlafst, ahm wenn Du schlafst. Вопросы представляют собой неполные эллиптические предложения, что, так же как использование обращения к пациенту в форме личного местоимения ты, способствует деформализации медицинского дискурса. Врач подводит итог сказанному с помощью резюмирующей реплики: Und das nennt man so...— и это называют... - которая служит ответом на вопрос пациента, заданный им вначале. Ответ на вопрос пациента получен путем наводящих вопросов, совместного воспроизводства ответа, привлечения имеющихся у пациента пресуппозиций.
В следующем примере уточнение имеет цель подчеркнуть связь между предыдущими высказываниями:
A.: Sie кепп - dasja sonst. also er ah mufi niichtern bleibn [Wirth 2004: 54].
Сигнал установления и поддержания речевого контакта со стороны врача способствует поддержанию контакта, убеждает собеседника в правильном понимании сказанного: Sie кепп — das ja sonst — Вы это знаете. Реплика Also, вводящая уточнение, подводит итог предыдущему высказыванию собеседника.
Сигналы поддержания речевого контакта или минимальные сигналы обратной связи со стороны слушающего типа ja, hmhm, oh, so, ebn используются для того, чтобы подчеркнуть свое внимание, понимание ситуации и готовность слушать собеседника дальше:
A.: sag таї mit ah der Maske? also das dientja dazu dafi Du vorher, ahm viel Sauerstoff einatmest
K.: ja das weifi ich [Ibidem: 51 ].
В основе вопроса врача лежит ложная пресуппозиция о том, что пациент не знает, каким образом будет проводиться операция. Реплика пациента показывает его осведомленность с помощью частицы, выражающей согласие: ,/а das weifi ich — да, я это знаю.
Сигналы поддержания речевого контакта наблюдаются как со стороны врача, так и со стороны пациента:
М.: her so dafi es nicht mehr; also es sei denn er, tri-, nimmt iibermdfiig viel
von diesem Kunststoffzeug zu sich
A.: hmhm
M.: das das ma I
A.: hmhm, gut. aber sonst ist nichts weiter?
K.: oh, oh (spielt mit seinem Game-Boy)
M.: sonst nee genau [Ibidem: 43].
Реплика врача Hmhm показывает реакцию на речь собеседника, выражающую наличие внимания и готовность слушать дальше, и не означает стремления слушающего прервать говорящего.
Реплика пациента-ребенка Oh, oh является реакцией слушающего, которая выражает не только удивление по поводу сказанного собеседником, но и готовность слушать его дальше.
Реплика матери ребенка So, так же, как реплика врача Hmhm, — это реакция слушающего, которая свидетельствует о наличии внимания к собеседнику и побуждает его говорить дальше, что не является попыткой прервать говорящего. Разницу между подобными репликами сложно установить.
Средства, способы и приемы достижения взаимопонимания
Особый интерес для нас представляет пространство медицинского дискурса, которое заключает в себе средства, характерные для сферы общения врача и пациента, нацеленные на достижение взаимопонимания.
В каждом высказывании можно выделить постоянную составляющую — «существенную информацию» или «коммуникативную информацию», которая передается лексическими средствами при нейтральной речевой интонации, и «актуальную информацию», способствующую вариативности высказывания, которая передает внутреннее состояние говорящего, его эмоции, социальный статус и пр. Эти составляющие высказывания складываются благодаря использованию коммуникативной и экспрессивной функций языка [Пешковский 2001: 72].
Коммуникативная функция языка медицинского общения наблюдается на различных стадиях беседы врача и пациента при использовании целого ряда специфичных медицинских терминов. Коммуникативная функция предполагает общение и обмен информацией. Под информацией мы понимаем сведения, доступные для понимания и важные для поведения того, кому они адресованы, и способные передаваться в пространстве и времени [см. Норман 2001]. В медицинском дискурсе информация передается от врача к пациенту и от пациента к врачу (пространство передачи информации), от одного приема к другому (время передачи информации). Общение врача и пациента может быть информативно для пациента в том случае, если пациент понимает смысл информации, заложенной в диалоге. Диалог может нести информацию для специалистов и быть недоступным для понимания пациентом или быть неинформативным, если сведения доступны для понимания, но не важны для дальнейших действий.
На основе имеющегося в нашем распоряжении корпуса диалогов между врачом и пациентом можно предположить, что язык медицинского общения — это разновидность языка, обладающая качествами языка профессионального общения и языка повседневного общения. Современные исследователи отмечают переход определенных медицинских терминов в общелитературный язык, детерминологизированность терминов, приобретение ими субъективного значения, а также необходимость переключения во время беседы врача и пациента с одного стиля на другой [см. Крысин 2000, Лотте 1982, Прохорова 1997 и др.]. Благодаря языку медицинского общения осуществляется переход специализированной лексики в социально-бытовую сферу. При переходе из языка профессионального общения в язык повседневного общения терминологические единицы подвергаются депрофессионализации, что проявляется в потере термином статуса дефиниции, определения реалии, обозначаемой этим термином.
В современной медицине традиционно используются экономичные и интернациональные латинские термины. В нашем корпусе примеров латинские термины используются не только врачами, но и пациентами, что, на наш взгляд, обусловлено высоким уровнем общей лингвистической подготовки. Как показывает наш материал, немецкоязычные врачи и пациенты, наряду с терминами, имеющими латинское происхождение, в диалогах используют немецкие определения, составленные по правилам немецкого языка, что позволяет им общаться с врачом на равных, используя медицинские термины, например, как в следующих фрагментах диалогов:
P.: ja war ich schonja - voriges Jahr im August.
A.: mhm
P.: mit: Verdacht auf - ahm - wie heifit des - Schlaganfallverdacht war des [Lalouschek 2002a: 38].
A.: so Frau R. - warum sindSie eigentlich ins Krankenhaus gekommen?
P.: na ich hah eine Eierstockzyste gehabt und ein Myom an der Gebarmutter. Und ich bin operiert am /Datum/ und des is alles negativ [Ibidem: 100].
P.: ich bin jetzt hier/ nein verschiedene/ also hauptsachlich wegen Aszites [Ibidem: 101].
P.: і bin 28 Jahr alt. - leide an Colitis ulcerosa. - das is vor cirka vier Jahr is des auftreten. - so Ende 85 Anfang 86. і mufi... [Ibidem: 207].
P.: ich bin da wegen ana chronischn Polyatrithis. also ich hab Schmerzn in den Gelenkn [Ibidem: 95].
В приведенных отрывках диалогов между врачами и пациентами мы встретили как латинские термины {Colitis ulcerosa, Polyatrithis), так и термины, имеющие немецкое происхождение (Schlaganfallverdacht, Eierstockzyste), а также усеченный латинский термин Муот вместо Myoma, что является, на наш взгляд, проявлением тенденции к языковой экономии. Каждый пациент в диалоге показывает словарный минимум, необходимый для общения с врачом по его конкретному заболеванию, поэтому можно предположить, что определенные медицинские термины могут использоваться пациентом при общении не только с врачом, но и проникать в общелитературный язык. При этом пациент может использовать его с субъективной точки зрения и на свое усмотрение, что ведет к потере статуса этого термина как дефиниции.
Со стороны пациентов термины подвержены различного рода искажениям, речевым ошибкам, они могут приобретать синонимичные значения и использоваться в просторечном употреблении, например,
М.: also da hat er
A.: oderAsthma
M.: ach so. nein, das hat er nich
V.: nein, er hat, nur ne
M.: ne auto immune
V.: auto- ne rautoimmune molytische Alamie (gemeint ist: autoimmune hdmolytische Anamie) [Wirth 2004: 45].
Родители ребенка-пациента пытаются восстановить в памяти забытую терминологию, определение диагноза. Как показывает отрывок диалога, тема беседы активизирует соответствующие знания, термин восстанавливается с искажениями путем подмен и опущений, то есть происходит фонетическое изменение термина.
Запоминание медицинских терминов может быть основано на персональных психолингвистических ассоциациях. Например, Opelropfen вместо Sabropfen — у пациента Sab ассоциируется с автомобилем Saab, через некоторое время в памяти осталось то, что лекарство называется как автомобиль, и для него уже неважно, какой — Saab или Opel [Montenero: 40-44].
Примером метафоризации медицинского термина является следующая фраза пациента:
P.: Herz/ah Herzschmerzen hatte... [Lalouschek 2005: 105].
Из изолированно взятого высказывания невозможно понять, какого рода сердечные боли беспокоят пациента: это могут быть переживания, какие-либо проблемы в социальной жизни, а могут быть серьезные нарушения сердечно-сосудистой деятельности. Пониманию термина способствует использование латинского обозначения заболевания, например:
P.: weil ich angina pectoris habe, nicht?... [Ibidem].
Использование медицинской латинской терминологии {angina pectoris означает стенокардию) возвращает термину первоначальную дефиницию — речь идет о заболевании сердца.
Приобретение медицинским термином синонимов становится возможным из-за необходимости постоянной интерпретации: врач говорит с пациентом в доступной для пациента форме, пациент в свою очередь использует обиходную медицинскую лексику, которая должна быть переведена и записана врачом на языке профессионального общения.
Например, фраза Ich will aber keine Spritze [Wirth 2004: 39] принадлежит пациенту, врач в своей речи использует термин Injektion, который отличается точностью применения, информативностью и экономичностью. Фраза auch keinerlei Schmerzmedikamente [Ibidem] также принадлежит пациенту; на наш взгляд, понятие Schmerzmedikament относится к обиходной медицинской лексике и противостоит врачебному Schmerzmittel. Аналогичное лексическое значение имеют словосочетания das schmerzlindernde Medikament и das schmerzmilderndte Medikament.
В отличие от традиционной моносемантичности немецкие термины болезней имеют англоязычные синонимы: свинка — Ziegepeter и Mumps, оспа - Blattern и Роскеп, ветряная оспа - Windpocken и Varizellen; синонимы анатомических терминов, например, кривизна желудка - Magenkrummung и Magenkurvatur, тризм рта - Maulklemme и Maulsperre. Наблюдается использование полного и сокращенного варианта одного и того же понятия, например, варикозный узел - Varixknoten и Varix, ланцет - Lanzenmesser и Lanze, лаборатория - Laboratorium и Labor, основной причиной использования кратких наименований в медицинском дискурсе является, на наш взгляд, экономия времени.
Наличие синонимов противоречит понятию точности, которой должен обладать термин. Медицинские термины, несмотря на наличие синонимов, отличаются, по нашему мнению, стилистической нейтральностью и функциональной закрепленностью, что подтверждает мысль о существовании языка медицинского общения, как разновидности языка профессионального общения и языка повседневного общения.
