Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Событийные имена как когнитивно- дискурсивные образования 10
1.1 Понятие «событие» в логико-философской и лингвистической трактовке 10
1.1.1 Событие в логико-эпистемическом и когнитивно-психологическом понимании 10
1.1.2 Соотношение понятий «событие» и «текст» 26
1.2 Статус событийных имен как когнитивно-дискурсивных образований 35
1.2.1 О когнитивном подходе к рассмотрению частей речи 35
1.2.2 Критерии выделения и построения типологии событийных имен 41
1.3 О современной трактовке понятия «дискурс» 58
Выводы по 1-й Главе 67
Глава 2. Фукционирование событийных имен в качестве средства организации новостного дискурса современных масс-медиа 70
2.1 Структура новостного дискурса 70
2.2 Стратегии построения новостного дискурса 72
2.2.1 Презентация события 72
2.2.2. Оценка события: взаимовлияние новостного и политического дискурсов 88
2.2.3 Связность дискурса на уровне пространственно-временной макроструктуры 103
2.2.4 Персонально-референтная макроструктура новостного дискурса 112
Выводы по 2-й главе 123
Заключение 126
Библиография 130
Приложение 150
- Событие в логико-эпистемическом и когнитивно-психологическом понимании
- когнитивном подходе к рассмотрению частей речи
- О современной трактовке понятия «дискурс»
- Презентация события
Введение к работе
В настоящей работе исследуются проблемы функционирования событийных имен существительных в развертывающемся дискурсе. Являясь одним из наиболее описанных классов слов, имена существительные, тем не менее, продолжают привлекать внимание исследователей. По мере трансформации взглядов ученых на природу частей речи в целом менялся и ракурс исследования имени существительного. Каждая новая эпоха, каждая новая научная парадигма привносила новые достижения в разработку теории частей речи, которая и поныне остается предметом острых споров языковедов.
Введение в семиотическую диаду «знак - предмет» нового понятия «интерпретант» предопределило появление нового научного подхода в исследовании языковых фактов - когнитивного подхода, в рамках которого всякое явление языка рассматривается как отражение соответствующих когнитивных структур человеческого сознания. В целом современная лингвистическая наука характеризуется полипарадигматизмом, то есть одновременным сосуществованием и взаиморазвитием нескольких парадигм знания, среди которых, наряду с когнитивной, ведущими признаются также коммуникативная и прагматическая.
Переход к новому этапу в исследовании языка вызвал развитие новой методологической базы для исследования частей речи, которая объединила основные положения двух ведущих научных парадигм - когнитивной и коммуникативной. С позиций данной концепции части речи рассматриваются как когнитивно-дискурсивные образования, то есть как номинативные классы, закрепляющие в актах номинации разные структуры сознания и вызывающие разные представления, разные типы репрезентации при их использовании в речи [Кубрякова 1990, 1992, 1997].
В основу нашего исследования положен когнитивно-дискурсивный подход к анализу языковых фактов. Этот подход представляется нам наиболее адекватным для описания места единиц языка в системе частей речи, в системе словообразования. Возможности данного подхода позволяют по-новому взглянуть на проблему исследования дискурсоорганизующих функций событийных имен существительных, которые представляют собой весьма специфические образования, некую особую «упаковку» знания, органично сочетающую предметное и событийное представление о мире. Подобный синкретизм семантики событийных имен определяет широту и разнообразие их функций в построении развертывающегося дискурса.
Однако до настоящего момента большинство исследований событийных имен ограничивались только изучением специфики семантической структуры событийных имен существительных. Вопрос о возможностях данной группы имен существительных в построении дискурса оказывался за рамками подобных исследований, либо освещался весьма поверхностно. Все это обусловливает актуальность исследования дискурсоорганизующих функций событийных имен существительных в рамках когнитивно-дискурсивного подхода.
Таким образом, основной целью данной работы является определение и описание роли и места событийных имен существительных в развертывающемся дискурсе, а также выявление тех условий дискурса, в которых данные единицы оказываются абсолютно необходимым и приемлемым способом «упаковки» знания.
Данная цель обусловила следующие конкретные задачи исследования: дать определение понятию «событие», которое, будучи референтом всякого событийного имени, определяет основной критерий, позволяющий отнести некоторую лексическую единицу к группе событийных имен; выявить другие возможные критерии выделения событийных имен существительных и построения их типологии, и, таким образом, определить состав данной группы имен существительных и ее структуру; проанализировать существующие трактовки понятия «дискурс» и обосновать собственный выбор в определении данного понятия как особого коммуникативно-когнитивного явления, характеризующегося единством двух групп факторов: лингвистических и экстралингвистических (социо-культурного знания); описать структуру и стратегию построения новостного дискурса современных масс-медиа как типа дискурса, природа которого позволяет наиболее полно охарактеризовать функции событийных имен существительных; изучить функционирование событийных имен существительных в рамках новостного дискурса как особой коммуникативной сферы.
Выбор событийных имен существительных в качестве объекта исследования определился актуальностью и перспективностью обращения к изучению лингвистических способов отражения события, так как общее смещение фокуса внимания научной мысли от изучения предметно-пространственных отношений между объектами в сторону исследования событийно-временных отношений дает возможность более глубокого и детального осмысления и понимания как самой реальности, так и механизмов отражения ее в нашем сознании.
В этом смысле событийные имена, объединяющие именные и глагольные категории, способны представлять фрагмент действительности, именуемый событием, со всеми его разнообразными характеристиками, как целостный объект. Такие концепты опредмеченного события (reified event) подлежат множеству тех же когнитивных операций, что и концепты физической величины, операций, которые стоят за такими процессами, как образование множественного числа, модификация и квантификация. Все это обеспечивает расширение возможностей событийных имен в описаниях событий по сравнению с основным типом событийной номинации - предложением, а, значит, обеспечивает большую гибкость и экспрессивность элементов дискурса и, в конечном итоге, большую эффективность процесса коммуникации. Положения, выносимые на защиту: критерии выделения событийных имен и построения их типологии зависят от четкости определения понятия «событие», поскольку само выделение данных существительных в отдельную группу основывается на общности их семантической структуры - обязательном присутствии архисемы «событие»; класс событийных имен является принципиально открытым и может включать имена существительные различных семантико-словообразовательных групп; основным критерием, позволяющим определить статус некоторой лексической единицы как событийного имени, является кореферентность данного существительного с событием, детально представленным в лингвистическом или социокультурном контексте; при всем многообразии большинство существующих определений понятия «дискурс» сводимо к следующему: дискурс - семиотическое пространство, включающее в себя представления о типичных моделях речевого поведения, характерных для конкретного типа коммуникации, и всю совокупность текстов, созданных в рамках данной сферы коммуникации; дискурс как коммуникативно-когнитивный континуум есть целостность, существующая во взаимодействии ряда семантических макроструктур; отдельные типы дискурса представляют собой тематические континуумы, представленные множеством отдельных фрагментов, которые связываются пространственно-временным и персонально-референтным единством. новостной дискурс, предназначенный по своей природе для описания событий, характеризуется повышенной плотностью использования событийных имен; его изучение дает возможность проанализировать все разнообразие дискурсоорганизующих функций данной группы существительных на сравнительно однородном языковом материале; 5. событийные имена являются важным средством организации основных семантических макроструктур новостного дискурса: пространственно-временной и персонально-референтной, тем самым обеспечивая когерентность всех фрагментов дискурса. Научная новизна данной работы заключается в применение когнитивно-дискурсивного подхода для определения места и роли событийных имен существительных в построении дискурса. Новым является также исследование дискурсоорганизующих функций событийных имен на материале конкретного типа дискурса - новостного дискурса современных масс-медиа. Функции событийных имен изучаются в связи с их значимостью для организации макроструктуры дискурса, а также с точки зрения их содействия обеспечению единства всех фрагментов дискурса; исследуется зависимость функционирования событийных имен в дискурсе от их семантико-словообразовательных особенностей. Впервые выдвигается и обосновывается тезис о том, что не только тип дискурса предопределяет выбор специфических языковых средств при его построении, но и конкретный тип языкового средства, в данном случае, событийные имена существительные, способен оказывать влияние на стратегию развертывания дискурса.
Материалом исследования послужили данные словарей, примеры из британской, американской, канадской, австралийской художественной и публицистической литературы общим количеством более 4000 примеров, видеозаписи телевизионных репортажей, материалы, представленные на официальных веб-сайтах новостных агентств CNN, ВВС, PBS, а также официальном сайте администрации президента Соединенных Штатов Америки.
При написании данной диссертации была использована комплексная методика исследования. Набор методов и процедур определяется конкретными задачами каждого отдельного этапа исследования. Основным методом является семантическая интерпретация лингвистических фактов, для осуществления которой используется метод ступенчатой идентификации, а также элементы компонентного и контекстуально-семантического анализа, конструируется общая модель структуры новостного дискурса.
Теоретическая значимость данной работы состоит в том, что основные положения настоящей диссертации вносят определенный вклад в развитие когнитивно-дискурсивной теории частей речи.
Результаты проведенного исследования представляются перспективным для тех направлений лингвистических исследований, в центре внимания которых находится изучение различных типов дискурса, поскольку данная работа, выполненная на обширном материале конкретного типа дискурса, дает возможность более глубоко изучить процессы формирования как дискурса вообще, так и отдельных его видов.
Практическое значение диссертации заключается в том, что ее основные положения могут быть использованы в курсах по общему языкознанию, лексикологии, стилистике, теоретической грамматике. Выявленные особенности функционирования событийных имен в дискурсе представляют интерес для практики преподавания иностранного языка для облегчения интерпретации текстов различных жанров, в особенности художественных и публицистических. Результаты данного исследования могут послужить дополнительным материалом при составлении учебных пособий по изучению устной и письменной речи английского языка, а также при проведении семинарских занятий по лингвострановедению.
Результаты проведенного исследования прошли апробацию в докладах на межвузовской научной конференции «Интерпретация коммуникационного процесса: межпредметный подход» (г. Барнаул, июнь 2001г.); на конференции молодых ученых (г. Барнаул, май 2002г.); на международной научно-практической конференции «Язык. Культура. Коммуникация» (г. Барнаул, 2002г.). Основные положения диссертации обсуждались на заседаниях ка- федры английской филологии Барнаульского государственного педагогического университета и нашли отражение в публикациях по теме диссертации.
Основная цель, задачи диссертации и специфика исследуемого материала определили структуру данной работы, которая состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии и приложений.
Во введении опрделяется объект и предмет исследования, излагаются цели и конкретные задачи, дается обоснование научной новизны, актуальности, теоретической и практической значимости работы.
В первой главе дается определение понятия «событие»; описываются основные критерии, позволяющие присвоить некоторой лексической единице статус событийного имени; анализируются основные понятия и посылки когнитивно-дискурсивного подхода к изучению частей речи в целом и событийных имен существительных в частности; теоретически обосновывается необходимость изучения дискурсоорганизующих функций событийных имен на материале новостного дискурса масс-медиа.
Во второй главе исследуются дискурсооргизующие функции событийных имен при построении новостного дискурса современных масс-медиа, анализируется роль событийных имен в обеспечении когерентности всех элементов дискурса, в связи с чем выстраивается основная модель развертывания новостного дискурса и определяется значимость событийных имен как средства, сводящего воедино лингвистическую и экстралингвистическую плоскости дискурса.
В заключении подводятся итоги, излагаются основные выводы по результатам исследования, и намечаются направления дальнейшего исследования дискурсоорганизующих функций событийных имен существительных. Библиография включает список цитируемой литературы и литературы, использованной в ходе исследования, а также список источников иллюстративного материала. Приложение содержит полнотекстовые версии некоторых иллюстративных материалов, использованных в ходе исследования.
Событие в логико-эпистемическом и когнитивно-психологическом понимании
Начиная разговор о событийных именах, следует, прежде всего, определить значение термина «событие», выявить признаки, позволяющие причислять явление к классу событий, поскольку представляется невозможным произвести типологию событийных имен и рассматривать дискурсооргани-зующие функции этой группы имен существительных без достаточно глубокого и обстоятельного анализа самого понятия «событие».
Интерпретация понятия «событие» далеко неоднозначна, поскольку категория «событие» оказывается фундаментальной для многих областей знания. Онтология событий важна для целого ряда дисциплин, таких как, например, философия, логика, юриспруденция, в поле зрения которых оказываются вопросы, так или иначе связанные с решением проблем определения статуса события.
Во второй половине XX в. все большее внимание философов, логиков, а затем и лингвистов стало занимать изучение именно событийно-временных характеристик мира, а не его предметно-пространственных параметров, что, по всей вероятности, было вызвано доминированием идеи всеобщей системности в вечно движущемся и изменчивом мире, где все пронизано системой связей и отношений. Динамика происходящего стала центральным предметом изучения как в естественных, так и в гуманитарных сферах знания, и, как следствие, фокус внимания науки был смещен от изучения пространственных отношений между объектами в сторону исследования событийно-временных отношений, поскольку именно такой ракурс рассмотрения дает возможность более глубокого и детального осмысления и понимания как самой реальности, так и механизмов отражения ее в нашем сознании. Показательно в этом отношении включение В.П. Рудневым в свой «Энциклопедический словарь культуры XX века» статьи «Событие» [Руднев 1999:284-286], что лишний раз подчеркивает, насколько пристальным было внимание к данному понятию в веке прошлом.
Следует признать, что литература, посвященная исследованию категории события, весьма и весьма обширна, и за последние десятилетия был накоплен достаточно разнообразный материал по исследованию концепта «событие». В предисловии к книге «Квадратура смысла» академик Ю.С. Степанов выразил следующую мысль: «... нет «стыков границ наук», ибо нет «границ наук». Творческая деятельность ученого протекает не в «рамках той или иной дисциплины или науки», а в иной системе членения знания - в рамках «проблемной ситуации». «Проблемная ситуация» - вот классификационная единица современного научного знания (если уж непременно желать классифицировать). «Проблемная ситуация» не позволяет говорить о «принадлежности к той или иной науке», но требует говорить о «центре» проблемной ситуации» [Степанов 1999:3]. В нашем случае центром «проблемной ситуации» выступает статус события, изучение которого вот уже несколько десятилетий находится в фокусе внимания целого ряда научных дисциплин.
В собственно лингвистических исследованиях существует множество трактовок понятия «событие». Используя данный термин в широком значении, под ним понимают все, что случается, происходит и имеет место в мире, событие понимается как «нечто, что происходит/случается: нечто, что кто-то делает (действие), или нечто, что происходит с кем-то/чем-то (изменение состояния)» ["something that happens - either something someone does (an action) or something that happens to someone or something (a change of state)"] [Chafe 1994, 66] (перевод наш - M.C.). При таком понимании события противопоставляются фактам и пропозициям как «явлениям ментальной и эмоциональной сферы» [Булыгина, Шмелев 1992:108]. По определению В.З. Демьянкова [Демьянков 1983:321], в этом случае термин «событие» означает собственно событие /референтное событие/, аналогом которого является «конкретный референт (экстенсионал) имени, т.е. конкретный объект, занимающий конкретное положение в пространстве и времени» (объединяя полюсные концепты события и объекта, В.З. Демьянков основывается на мнении Б. Рассела [Russell 1956], считавшего, что мир состоит не из субстанций, а из событий, и, что объекты есть некие структурированные единства, занимающие определенные области в пространстве и времени).
Противопоставление события и факта является своего рода логико-философской традицией. Безусловно, будучи предметом дискуссий в логике и философии, вопрос о соотношение категорий события и факта возникал неоднократно. В современном понимании эти категории рассматриваются в ракурсе логической семантики, и начало этому было положено работами 3. Вендлера, который, считая категории события и факта «первичными элементами онтологии причинных отношений» [Вендлер 1986:266] и включая и события, и факты, наряду с предметами, в онтологию, тем не менее, все же кардинально противопоставляет события и факты. Он подчеркивает, что факты в отличие от событий не локализованы в мире, они - «о мире».
Н.Д. Арутюнова в своей обобщающей работе 1998г. (см. часть V, главы 9-11), сопоставляя категории события и факта, приходит к заключению, что связь между ними имеет глубокие когнитивные основания и раскрывается, например, в существовании контекстов, где оба имени - событие и факт -могут быть взаимозаменяемы. Однако при всей своей взаимосвязи событие и факт, по мнению автора, существуют в совершенно разных сферах: факт -явление когнитивной сферы, а событие признается неотъемлемой частью реальности: «став истинным и тем самым освободившись от своего автора, утверждение становится фактом, но не может обрести плоть и кровь, то есть превратиться в то событие, которому оно обязано своим существованием»; «утверждение может трансформироваться в факт, но ни утверждение, ни факт не могут превратиться в событие. ... Событие ... принадлежит области реальности»; «можно быть свидетелем события, но нельзя быть свидетелем факта» [Арутюнова 1998:504-505].
И поскольку факт признается существующим в координатах логического измерения, а не реальной действительности, то и точкой отсчета для факта будет категория истинности/ложности: «Имя факт ориентировано на мир знания, то есть на логическое пространство, организованное координатой истины и лжи, имя событие ориентировано на поток происходящего в реальном пространстве и времени» (курсив авторский) [там же:505]. Об этом же ранее писал Б. Рассел: «Факты есть то, что делает утверждения истинными или ложными» [Рассел 1957:7].
Вопрос о соотношении категории события и категории факта продолжает и по сей день оставаться открытым. В этой связи безусловно интересны исследования последних лет, например, статья К.А. Переверзева, опубликованная в сборнике «Логический анализ языка. Языки пространств». По мнению автора, факты и события различаются в их отношении к своим «аргументам - возможным мирам», и «не бывает эпистемической реальности, которую нельзя осмыслить в терминах фактов», но случается так, что «эписте-мическое пространство мира ... в ряде случаев недоукомплектовано признаками, релевантными для события» [Переверзев 2000:263]. Возникает вопрос: какие же признаки будут являться «релевантными» для обозначения фрагмента реальности в терминах события?
Поскольку, как мы упоминали выше, при всей широте и многообразии подходов к изучению события основной фокус исследований долгое время концентрировался прежде всего на логико-философском аспекте данного понятия, следует признать, что установление логической структуры события и выделение в ней таких остевых компонентов, как время, пространство, изменение, участники является заслугой именно логиков. Представителями Окефордской школы [см., например, Davidson 1969, 1980; Kim 1976, 1979], к числу которых принадлежит и 3. Вендлер, было сделано немало в отношении определения онтологии события.
когнитивном подходе к рассмотрению частей речи
На особое положение имени существительного в иерархии частей речи указывают многие лингвисты, что объясняется не только ролью этого лекси-ко-грамматического разряда в организации лексикона языка, но также тем фактом, что данная часть речи отличается чрезвычайным семантическим разнообразием конституирующих ее единиц. Неслучайно имя существительное долгое время привлекало пристальное внимание исследователей, но, несмотря на то, что данная часть речи считается одной из наиболее изученных и детально описанных, в настоящее время исследование ее продолжается, теперь уже в рамках новой научной парадигмы, в рамках когнитивного подхода, основным положением которого служит тезис о том, что всякое явление языка следует рассматривать как отражение соответствующих когнитивных структур [Филлмор 1981, 1983; Lakoff 1982, 1987; Langacker 1991; Talmy 1988]. Появление когнитивного направления стало результатом интеграции исследований в различных научных областях, в центре внимания которых находится человек и его деятельность, поэтому основное значение когнитивного подхода заключается в его содействии раскрытию сущности человеческой природы в целом через обращение к рассмотрению с позиции когнитивной теории отдельных сфер его деятельности, в том числе и речевой.
По существу, современная лингвистика, как справедливо заметила Е.С. Кубрякова, характеризуется полипарадигматизмом, т.е. на современном этапе развития лингвистической науки наблюдается одновременное сосуществование и взаиморазвитие нескольких ведущих парадигм знания, и, несмотря на все разнообразие ныне существующих течений и направлений, можно отметить явную тенденцию к слиянию различных парадигм в единую «метапа-радигму», аккумулирующую достижения отдельных парадигм на основе общности их признаков [Кубрякова 1996; 2000а]. Ведущими же парадигмами, внесшими наибольший вклад в формирование новой метапарадигмы в последние десятилетия, признаются коммуникативная и прагматическая, а истоки слияния прагматических, коммуникативных и когнитивных исследований соотносят с введением Ч. Пирсом в качестве третьего члена семиотической диады «знак - предмет» понятия «интерпретант» [Заботкина 1997].
Переход к новому этапу в исследовании языка не мог не вызвать радикального пересмотра существовавших прежде точек зрения и на вопрос, остающийся в теории языкознания дискуссионным уже не первую тысячу лет -на природу частей речи в целом и имен существительных в частности. Так, Е.С. Кубрякова, имя которой по праву связано со становлением и развитием новой отечественной школы лингвокогнитивных исследований, анализируя и высоко оценивая более ранние работы по описанию главных свойств частей речи, указывает на взаимосвязь функционально-семантических, функционально-морфологических и синтаксических характеристик лексико-грамматических классов слов, но, отмечая отсутствие между ними однозначной корреляции, предлагает новую методологическую базу для описания частей речи [Кубрякова 1990, 1992, 1997].
В данной концепции автор, объединяя основные положения двух ведущих на нынешний момент парадигм - когнитивной и коммуникативной, рассматривает части речи с когнитивно-дискурсивных позиций, т.е. как номинативные классы, закрепляющие в актах номинации разные структуры сознания и вызывающие разные представления, разные типы репрезентации при их использовании в речи.
Новая концепция стала органичным продолжением более ранних теорий. Понимание частей речи как когнитивно-дискурсивных образований обязано своими истоками теории рассмотрения частей речи с ономасиологической точки зрения; именно тогда части речи впервые были определены как сущности, которые называют определенные фрагменты объективной реальности и «рождаются в актах коммуникации, возникают в недрах высказывания» [Кубрякова 1978:36]. Подход к рассмотрению частей речи с когнитивно-дискурсивной точки зрения помогает описать части речи, с одной стороны, как сущности, которые объективируют и называют определенные когнитивные структуры (соответствующие фрагментам воспринятой действительности), а с другой - в плане выполняемых ими функций в развертывающемся дискурсе.
Именно когнитивный-дискурсивный подход, дающий возможность «выдвинуть определенные предположения о том, почему окружающий человека мир оказался увиденным, воспринятым и осмысленным в том, а не ином виде, - через сетку определенных координат, устанавливающих отличие объектов от процессов, процессов от признаков» [Кубрякова 1997:46], представляет части речи в новом ракурсе, доказывает, что части речи как когнитивно-дискурсивные образования выполняют важнейшие функции как в когнитивной, так и в речевой деятельности человека. Одним из исходных положений концепции Е.С. Кубряковой, помогающей классифицировать лексикон по частям речи, которые признаются автором «естественной категоризацией слов», является подход к частям речи как к прототипическим категориям.
Теория прототипов, разработанная первоначально в области когнитивной психологии [Rosch 1975], предполагает существование недискретных форм организации категорий, одним из основных свойств которых является наличие ядра (фокуса) и диффузности, представленной периферийными членами, и, как следствие, существование межкатегориального пространства (в отличие от традиционной, классической точки зрения, которая восходит к философским воззрениям Аристотеля, Платона, Декарта, и согласно которой категории, вне зависимости от приписываемой им онтологии, рассматриваются как абсолютные и дискретные сущности, а все члены категории должны иметь единую характеристику).
Таким образом, один из основных тезисов теории прототипов постулирует, что каждой категории присуще понятие внутренней структуры, в основе которой лежит неравноправие членов категории, а именно: внутри каждой категории существует психологически более выделенные объекты, лучшие представители своего класса (прототипы), наиболее ярко и полно репрезентирующие данный класс, что составляет ядро (фокус) категории, вокруг же этого ядра, на разном расстоянии от фокуса категории, группируются остальные члены, входящие в ее периферию.
Что касается класса имен существительных, то большинство специалистов сходятся во мнении, что внутри данной части речи, которая представляет собой прототипическую категорию, а, следовательно, гетерогенное образование, также можно выделить единицы, относящиеся к центру категории, и единицы, принадлежащие маргинальным, периферийным, областям.
Е.С. Кубрякова высказывает мнение, что имя существительное в лучших своих образцах является языковой проекцией первичной онтологической категории объекта, т.е. физического тела, сенсорно легко выделяемого в пространстве и при этом наделенного свойствами отдельности, целостности и тождества самому себе, и противопоставленного в данном пространстве другим телам [Кубрякова 1997:74-75].
О современной трактовке понятия «дискурс»
Вторая половина XX в. характеризуется повышенным вниманием гуманитарных наук (многие из которых собственно и возникли благодаря этому) к процессам порождения и понимания речи. Междисциплинарный интерес к речи вызвал множество разнообразных подходов и теорий, которые постепенно слились в одну область, получившую название «discourse processing» (обработка или анализ дискурса) [Beaugrande 1985:41-70].
В 60-70-е годы XX в. термин «дискурс» получает широкое распространение в гуманитарных науках, хотя его повсеместное использование в лингвистике следует отнести, по мнению многих специалистов, к более позднему времени - последнему десятилетию. Однако, несмотря на довольно продолжительное использование термина в исследовательской практике, следует признать, что до сих пор не выработано более или менее однозначного представления о смысле этого термина (хотя еще в 1860г. в Словаре немецкого языка Якоба и Вильгельма Грима указывалось на полисемичность термина «дискурс» и приводились следующие его значения: 1) диалог, беседа; 2) речь, лекция [цитируется по Миронова 1997:9]).
Отсутствие какого-либо единого понимания дискурса влечет известную субъективность выбора среди всего многообразия существующих трактовок понятия «дискурс» тех нескольких, которые бы наиболее адекватно отражали основные направления исследований в данной области. Все же большинство исследователей признает, что определение онтологической сущности дискурса неизбежно предполагает рассмотрение его в ряду смежных понятий язык - речь - текст, исходя из чего, основные точки зрения на понятие дискурса можно свести к одной из следующих: 1) дискурс рассматривается, по существу, как эквивалент понятия «речь» в соссюровском смысле, хотя, безусловно, между этими понятиями невозможно однозначно ставить знак равенства. Так, Э. Бенвенист метафорично определил дискурс, как «речь, погруженную в жизнь» [Бенвенист 1974:137; БЭС «Языкознание» 1998:136-137]. Именно он одним из первых придал слову «дискурс» (discours), которое во французской лингвистической традиции обозначало речь вообще, терминологическое значение, обозначив им «речь, присваиваемую говорящим» и противопоставив дискурс объективному повествованию (recit), которое разворачивается без эксплицитного вмешательства субъекта высказывания;
2) дискурс противопоставляется языку как, с одной стороны, «система мало дифференцированных виртуальных значимостей» и, с другой, как «диверсификация на поверхностном уровне, связанная с разнообразием употреблений, присущих языковым единицам» [Квадратура смысла 1999:26];
3) дискурс противопоставляется тексту.
В начале 50-х гг. XX века 3.3. Харрис сделал попытку распространить дистрибутивный метод с предложения на связный текст и привлечь к его описанию социокультурную ситуацию, введя тем самым новый метод исследования - «анализ дискурса» [Харрис 1952]. Такой подход на долгое время закрепил приоритет текста, что привело к рассмотрению дискурса в качестве предмета лингвистики текста (особенно на этапе ее становления), а дискурс-анализа - в качестве одного из ее методов [Кох 1978; Гаузенблаз 1978].
Однако постепенно дискурс как термин лингвистики текста выводится за пределы жесткого соотнесения его с текстом, что привело к разграничению данных понятий, которое обычно сводится к одной из следующих дихотомий:
а) с точки зрения когнитологии, разграничение дискурса и текста соответствует противопоставлению когнитивной деятельности и ее результата, при этом под дискурсом понимается когнитивный процесс, связанный с реальным речепроизводством и созданием речевого произведения, текст же является результатом процесса речевой деятельности, выливающимся в определенную законченную (и зафиксированную) форму [см., например, Кубрякова, Александрова 1997; Кубрякова 2000]; б) дискурс определяется как текст, взятый в совокупности с экстралингвис тическими и паралингвистическими факторами. Например, В.В. Петров и Ю.Н. Караулов предлагают следующую дефиницию термина «дискурс»: «...дискурс - это сложное коммуникативное явление, включающее кроме текста, еще и экстралингвистические факторы (знания о мире, мнения, уста новки, цели адресанта), необходимые для понимания текста» [Петров, Ка раулов 1989:8];
в) понятия «дискурс» и «текст» разграничиваются в связи с формами речи: дискурс обычно ассоциируется со звучащей, устной речью, а текст - с пись менной формой речи;
г) кроме того, считается, что употребление этих терминов часто связано и с языком, на котором пишет или говорит исследователь, так, термин «дискурс» наиболее употребителен во французском и английском языках, в то время как в немецком наиболее распространен термин «текст».
Однако, при всем многообразии факторов, позволяющих разграничить понятия текста и дискурса, их взаимоотношения очень тесны, и жесткой однозначной границы между ними все еще не проведено. В этом отношении показателен тот факт, что наряду с текстом и дискурсом выделяют еще одно явление, ставшее реальностью в последние два десятилетия - гипертекст. Выделяют следующие предпосылки появления данного феномена:
объемы информации в современном мире многократно увеличиваются, поскольку увеличивается и число способов включения в коммуникацию (спутниковое телевидение, электронные сети);
потоки информации образуют сложные структуры, требующие одновременного включения субъекта в различные коммуникативные сферы;
различные коммуникативные системы (политика, наука, религия, искусство, повседневное общение) производят и передают по каналам связи свои собственные тексты, которые, пересекаясь, образуют новые тексты, вследствие чего понимание единичного текста становится невозможным без привлечения других текстов;
возникает множество дополнительных друг другу структур знания; элементы такого знания, взаимодействуя на различных уровнях, образуют "рассеянные", "децентрированные" конфигурации;
при многократно увеличившемся производстве текстов прежние способы их сохранения и распространения перестают удовлетворять потребности общества [Купер 2001].
Таким образом, текст перестает быть автономным образованием, он существует в плотной сети интертекстуальных связей, а современная культура, характеризуемая состоянием мозаичности, но не иерархичности [Моль 1973], требует новых форм коммуникации и новых способов существования текстов. Все это приводит к появлению новой гибкой формы существования информации - гипертекстовым сетям.
Технически гипертекстовая система реализуется посредством электронных средств и соответствующего программного обеспечения, что позволяет преодолеть ограничения линейной природы печатного текста. Хотя, справедливости ради, стоит признать, что информационная структура, называемая гипертекстом, не является чем-то абсолютно новым, ранее неизвестным.
Презентация события
Коммуникация в постиндустриальном обществе перестает быть только потоком данных, передаваемых от отправителя к получателю. Феномен современных масс-медиа заключается не в их способности регулярно, быстро и детально информировать о происходящем в объективной реальности, а творить собственную реальность. Даже сугубо новостные передачи или колонки новостей в наиболее объективной из ежедневных газет отражают не столько реальность, сколько «способ фильтрации, членения, структурирования и интерпретации реальности» [Войкунский 2001:72] (выделено автором М.С.).
В свою очередь создание новой реальности средствами масс-медиа зиждется на нескольких факторах:
1. масс-медиа осознанно осуществляют отбор, освещая ограни ченный ряд событий; данный отбор основывается по большей части на причинах политического и экономического характера; 2. реальность, представляемая масс-медиа, насыщена не ожидаемыми событиями, а событиями чрезвычайными и неординарными, которые происходят в разрез с нормальным течением жизни;
3. информационный мир способен влиять на мир реальный, который порой вольно или невольно подстраивается под законы мира информационного и «картинку», задаваемую этим миром;
4. реальность, отображаемая масс-медиа, базируется не на действиях как таковых, а на реагировании на действия;
5. реальность, порождаемая средствами массовой информации, не только способствует созданию мифов, но и удерживает потребителя в рамках данных мифических схем через предоставление все новых сведений о событиях, укладывающихся в уже заданную мифо-схему.
Исходя из сказанного выше, естественно предположить, что новостной дискурс как особое социально-культурное явление должен опираться на определенные законы, позволяющие схематизировать стратегию его построения. Процесс производства новостей не может зависеть от количества и масштабности событий, происходящих в реальном мире, - выпуски новостей должны выходить регулярно и привлекать требуемую аудиторию, наличие же некоторого жесткого сценария построения новостей всегда позволяет создать необходимый уровень масштабности и экстраординарности события.
Безусловно, если реальное событие имеет большой общественный резонанс, следует ожидать, что внимание аудитории будет удерживаться без каких-либо дополнительных искусственных приемов. Однако и здесь новостной дискурс строится по традиционной схеме, следование которой будет даже жестче, чем в случае представления и описания малозначительного события, что позволяет обеспечить существенное повышение уровня воздействия средств массовой информации на общественное сознание. Общая стратегия производства дискурса новостей включает следующие этапы:
1. конкретное сообщение начинается с обозначения главной темы новости; как правило, представление главной темы сообщения «подается» в эмоционально-экспрессивной форме;
2. в первую очередь указываются наиболее важные последствия происшедшего события;
3. указываются подробности события; дается детальное описание участвующих сторон;
4. комментируются причины возникновения данной конкретной ситуации; приводится «фоновая» информация; указывается место данного происшествия в ряду других событий.
Таким образом, основная задача средств масс-медиа на первоначальном этапе - отобрать в потоке происходящего в реальном мире наиболее экстремальное, неординарное событие и подать его в виде «горячей новости», тем самым привлекая внимание как можно большей аудитории.
«Горячая новость» как вид немедленного реагирования на событие призвана в достаточно краткой, но максимально конденсированной форме - с точки зрения фактуальной и эмоциональной насыщенности - проинформировать общество и привлечь внимание к некоторой возникшей ситуации. Тип подачи информации в виде «горячей новости» широко представлен в ежедневных периодических изданиях, а также в телевизионных новостных выпусках, что, безусловно, связано с жесткой конкуренцией, существующей между каналами и изданиями.
Говоря о роли событийных имен в создании новостного дискурса, в первую очередь следует отметить значимость использования данной группы существительных именно при создании новостного материала, подающегося в виде «горячей новости». Обозначив первый этап стратегии производства новостного дискурса как представление главной темы сообщения, мы должны уточнить, что форма подобного представления может быть различной в зависимости от типа конкретного средства массовой информации. Однако наиболее распространенной формой, позволяющей максимально сжато выразить суть произошедшего, является использование яркого, броского, информативно насыщенного заголовка (будь то заголовок газетной статьи, статьи, представленной на веб-сайте новостного агентства, заголовок-комментарий, предшествующий телерепортажу или сопровождающий его).
Цель заголовка - заинтересовать потенциального потребителя информации, которая будет представлена в нижеследующем материале. Ограниченные возможности человеческого внимания требуют от «ньюс-мейкеров» следовать определенным правилам. Например, наиболее броские заголовки не должны содержать более 3-5 слов, но должны при этом оставаться максимум информативными, что в случае английского языка означает: большая часть наиболее интересных для нашего восприятия заголовков будет представлена номинативными либо полносоставными нераспространенными конструкциями с событийными именами.
Так, исследование и анализ более 430 заголовков редакционных статей, вышедших на первых страницах англоязычных изданий (385 общенациональных и региональных изданий США (включая экстренные выпуски); 30 изданий, вышедших на территории Великобритании, 10 - Канады, 8 - Австралии и Новой Зеландии, 1—Индии; полный перечень дан в Приложении 1) в период с 11 по 15 сентября 2001г., то есть в первые четыре дня после совершения серии террористических актов на территории Соединенных Штатов Америки, показывает следующее (см. диаграмму 1): количество заголовков, которые представляют собой неполно-составные конструкции, значительно превышает число заголовков, представленных полносоставными предложениями, что вполне объяснимо с точки зрения необходимой краткости и минимализма формы; заголовки, выраженные неполносоставными конструкциями, можно разделить на несколько подгрупп: о заголовки, представленные номинативными конструкциями с использованием событийных имен - 48% (детальный анализ данной группы будет представлен ниже); о номинативные конструкции, в которых не были использованы событийные имена - 2% (например: Bastards!); о прочие неполносоставные конструкции (большая их часть представлена одиночным Причастием II или словосочетанием с ядерным элементом, выраженным Причастием II, например: Terrorized, Shattered, U.S. Attacked, Struck at home)- 13%; чуть менее одной трети заголовков, являющихся по своей структуре полносоставными предложениями, также содержат событийные имена. Таким образом, количественный анализ языкового материала показывает, что событийные имена действительно являются эффективным, часто применяемым средством построения новостного дискурса на начальном этапе.
