Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретические основы исследования мифологической картины мира через язык посредник 12
1.1. Исследование проблемы «язык и культура» в лингвистике. Национально-языковая картина мира как общий фон для рассмотрения диалога культур 12
1.2. Мифологическая картина мира как фрагмент национально- культурной картины мира 24
1.3. Мифонимы - лексические единицы, вербализующие концепты мифологической картины мира 38
1. 4. Принципы изучения и описания восточноазиатских мифонимов, адаптируемых английским языком 43
Выводы по главе 49
Глава 2. Исследование восточноазиатских мифонимов, адаптируемых английским языком 53
2.1. Лингво-интеркультурное исследование восточноазиатских мифонимов 66
2.1.1. Заимствование восточноазиатских мифонимов и особенности их адаптации в английском языке 66
2.1.2. Способы передачи восточноазиатских мифонимов на английский язык 87
2.2. Лингво-кросскультурное исследование восточноазиатских мифонимов 97
Выводы по главе 113
Заключение 116
Список использованной литературы 121
Приложение 138
- Исследование проблемы «язык и культура» в лингвистике. Национально-языковая картина мира как общий фон для рассмотрения диалога культур
- Мифологическая картина мира как фрагмент национально- культурной картины мира
- Лингво-интеркультурное исследование восточноазиатских мифонимов
- Способы передачи восточноазиатских мифонимов на английский язык
Введение к работе
Данная диссертационная работа посвящена исследованию языковой репрезентации образов восточноазиатской мифологии в англоязычных текстах, в которых английский язык выступает в роли языка-посредника. Работа выполнена в рамках лингвоконтактологии и лингвокультурологии с опорой на положение о тесной связи языка и культуры. Современная лингвистика немыслима без комплексного подхода к изучению общих и частных проблем. Лингвистические исследования неразрывно связаны с изучением разнообразных аспектов культуры. Исследование соотношения и взаимодействия языка, культуры и этноса невозможно без интеграции достижений многих дисциплин, включая философию, психологию, культурологию, социологию и другие дисциплины. Комплексный подход к изучению национальной специфики языка мы находим в работах зарубежных ученых Ф. Боаса, У. Вайнрайха, А. Вежбицкой, В. Гумбольдта, К. Леви-Строса, X. Хойера и других, а также в работах отечественных авторов Е.М. Верещагина, В.В. Кабакчи, О.А. Корнилова, В.Г. Костомарова, М.Г. Лебедько, Д.С. Лихачева, Т.Г.Поповой, З.Г. Прошиной, С.Г. Тер-Минасовой, и многих других исследователей.
Вслед за О.А. Корниловым [Корнилов, 2003] мы считаем проблему интеллектуального освоения точки зрения на мир, выработанной другим народом и вербализованой языковыми средствами, иными словами, проблему взаимопостигаемости языков и культур, достаточно актуальной для настоящего времени - времени информационной открытости и безграничных возможностей коммуникации. На современном этапе развития человечества существование отдельных культур немыслимо без контактов, взаимодействий, обменов. Вместе с культурами взаимодействуют и контактирующие языки. Результатом культурно-языкового взаимодействия нередко оказывается заимствование понятий, а также лексических единиц их вербализующих. Количество научных работ, касающихся проблем
4 заимствований, постоянно растет, однако главный вопрос — вопрос о взаимопостигаемости культур, объективируемых разными языками, остается открытым. Важность и сложность указанной проблемы определяют актуальность настоящей работы, в которй исследуется восточноазиатская мифологическая картина мира, репрезентируемая в англоязычных текстах. Мы полагаем, что лексика мифологического содержания выступает как основное средство репрезентации мифологических концептов и, следовательно, постижения мифологической картины мира. Обладая большей объяснительной силой по сравнению с другими уровнями языка, мифологическая лексика представляет наиболее надежный источник для изучения мифологической картины мира. Адаптируемая английским языком восточноазиатская мифологическая лексика, вербализующая концепты восточноазиатской мифологической картины мира, претерпевает, помимо фонографических, семантические изменения. По нашему мнению, исследование восточноазиатской мифологической картины мира, с учетом этих изменений, может внести некоторую ясность в вопрос о взаимовлиянии и взаимопостигаемости культур.
Как отмечают исследователи (А.Ф. Лосев, Н.И. Толстой, Е.М. Мелетинский), миф составляет основу культуры народа, в нем отражаются народные представления о мире, природе, жизни. Многочисленные мифологические исследования, появившиеся в последние годы на Западе и на Востоке свидетельствуют о все возрастающем интересе к мифологии, зародившемся на пороге XIX века. С тех пор возникло множество концепций, школ, теорий, объясняющих различные стороны этого феномена. Помимо методов культурологического и литературоведческого' анализа, к мифологии применимы также методы лингвистического анализа. Мифологическая лексика, особым образом концентрирующая историко-национальное видение мира, требует специального изучения. Из последних работ, посвященных исследованию мифологической лексики, следует отметить диссертацию А.А.Завьялова
5 (2000), посвященную исследованию семантики, синтактики и прагматики мифонимов немецкого языка, Л.Н. Виноградовой (2001), предложившей разработку теоретических основ и методики сравнительного анализа мифологических персонажей, исследование А.С. Колесник (2003), которая описала языковые средства отражения мифологической картины мира на материале древнеанглийского эпоса и современных британских художественных произведений жанра фэнтези, а также работу О.В. Абыякой (2004), которая исследует мифологическую лексику русского языка в лингвокультурологическом аспекте.
В настоящее время наблюдается растущий интерес всего мира к культуре и языкам восточноазиатских стран. Американский публицист Бой Лафаэтт де Менте составил словари японских (De Mente, 1994), китайских (De Mente, 1996) и корейских реалий (De Mente, 1998). Изучением восточноазиатских заимствований (китайских, корейских, японских) в английском языке занимались несколько зарубежных ученых. Японский лингвист Тоси Эванс составил словарь японских заимствований в английском языке (Evans, 1997). Область интересов американского лингвиста Гарланда Кэннона распространяется на хронологию восточных заимствований, их возможное место и продуктивность в языке, проблемы, возникающие при переходе из языка в язык. Украинская исследовательница Н.Н. Быховец (1989) рассмотривает адаптацию восточных слов, наряду с заимствованиями из других языков, к нормам английского языка. Российский лингвист З.Г. Пропійна (2001) направила фокус внимания на опосредованный перевод восточноазиатских заимствований с английского языка на русский. Н.Г. Богаченко (2003) на материале Большого Оксфордского словаря изучила историю восточноазиатских заимствований в английском языке.
Однако, несмотря на пристальное изучение мифологической лексики с одной стороны, и восточноазиатских заимствований в английском языке с другой стороны, до настоящего времени не появилось исследования восточноазиатских мифонимов (мифологической лексики) через призму английского языка, который в настоящее время часто выступает посредником в обмене народами информацией, в том числе и культурной. В вышесказанном заключается новизна данной работы.
Объектом нашего исследования являются восточноазиатские мифонимы, вербализующие концепты восточноазиатской мифологической картины мира, предметом - особенности их репрезентации в англоязычных текстах с учетом фонографических и семантических изменений. Цель данной работы - исследование языковой репрезентации образов восточноазиатской мифологии, объективируемых английским языком. Для достижения поставленной цели решаются следующие задачи:
1. провести обзор научных исследований, посвященных проблеме взаимовлияния языка и культуры, раскрыть соотношение понятий «картина мира», «концептуальная картина мира», «языковая картина мира», «мифологическая картина мира»;
2. дать определение мифологической картины мира, выделить единицу, лежащую в ее основе;
3. рассмотреть различные способы обозначения лексических единиц мифического содержания;
4. доказать, что выделенные в теории межкультурной коммуникации методы интер- и кросскультурного анализа1 приложимы также к теории лингвокультурологии. В связи с этим в рамках лингво-интеркультурного исследования, предполагающего выявление последствий взаимодействия культур и языков, проанализировать отобранные единицы с целью выявления фонографических, грамматических и семантических изменений и определить степень освоенности восточноазиатских мифонимов английским языком;
О.А. Леонтович, исследователь в области межкультурной коммуникации, вслед за У.Б. Хартом видит целесообразность в делении научных изысканий на кросскультурные и интеркультурные [Леонтович, 2003: 12].
5. в рамках лингво-кросскультурного исследования с целью дополнения и уточнения некоторых данных, полученных в ходе лингво- интеркультурного исследования, провести сопоставительный лингвистический анализ лексических единиц английского языка и лексических единиц, заимствованных из китайского языка phoenix/ feng-huang; unicorn/ kylin; dragon/lung; ghost, spirit, demon, devil / gui; ghost, spirit / shen, помеченных в словаре как мифологическая лексика. Основанием для сопоставления послужил тот факт, что, по нашим наблюдениям, данные мифонимы являются разными вербализациями сходных мифологем двух культур - культуры Запада и культуры Востока. На данном этапе мы посчитали возможным ограничиться исследованием лишь китайских мифонимов, поскольку, именно высокоразвитая китайская цивилизация оказала сильнейшее влияние на развитие стран Востока - Кореи и Японии, в том числе и на религиозно-мифологические представления жителей этих государств.
Материал, подвергнутый анализу, представляет собой не только языковые заимствования, зафиксированные словарями, но, прежде всего, речевые выражения (по терминологии Л.П. Крысина), представленные в англоязычных текстах. Источниками практического материала послужили романы американских писателей китайского происхождения Эми Тэн, Максин Хонг Кингстон, Лизы Си, а также романы американских писателей Перл Бак, Дова Силвермана; китайские, корейские, японские народные сказки на английском языке, пересказанные англозычными авторами для англоязычных рецепторов; энциклопедии по мифологии «An Encyclopedia of Myth and Legend. Pacific Mythology», «Larousse Encyclopedia of Mythology», «Myths and Legends of the World»; статьи из журналов «Japan Quarterly», «Korea Journal», «Koreana», а также Интернет-источники.
Анализу подвергнуто 247 японских, 132 китайских, 78 корейских мифонимов - итого 457 восточноазиатских мифонимов. Общее количество страниц исследуемых текстов составляет около 9000.
С учетом комплексного подхода к достижению поставленной цели исследование проводилось несколькими методами. Для сбора языковых фактов был использован прием сплошной выборки из англоязычных текстов. Для исследования отобранного материала использовались следующие методы: описательно-аналитический метод, предполагающий анализ полученных результатов и их описание в русле соответствующей теоретической концепции; метод количественного анализа, позволяющий приводить квантификативную характеристику исследуемой лексики; метод изучения словарных дефиниций; метод компонентного анализа; метод контекстуального анализа, метод сопоставительного анализа, а также анкетирование.
Положения, выносимые на защиту:
1. Мифологическая картина мира, отражаемая языком, в том числе и языком-посредником, являясь неотъемлемым компонентом национально-культурной (концептуальной) картины мира, включает в себя универсальные и этноспецифичные черты.
Мифологемы, трактуемые как концепты мифологической картины мира, актуализируются в языке посредством мифонимов -лексических единиц мифического содержания.
Заимствованные из восточноазиатских языков мифонимы, встречающиеся в англоязычных текстах, подвергаются определенным изменениям под давлением принимающей их языковой системы.
Учет прагматической (коннотативной) разницы между прямыми заимствованиями мифонимов и их английскими эквивалентами имеет большое значение для практики межкультурной коммуникации.
Мифонимы являются подвижным классом лексем, в котором граница между нарицательными и собственными именами достаточно размыта и нестабильна.
Рассматривая восточноазиатские мифонимы в качестве заимствований, осваиваемых английским языком, как результат контакта
9 восточноазиатских языков и английского языка и, в общем, как результат контакта восточноазиатской культуры с европейской, можно фиксировать факты взаимодействия и взаимовлияния языков и культур.
Теоретическая значимость исследования заключается в обращении к актуальным проблемам современной лингвистики: к вопросу о вхождении заимствований в английский язык, о соотношении культуры и языка, к интерпретации национально-культурных смыслов языковых единиц, а также в уточнении понятийного аппарата и приемов лингвокультурологического исследования лексики. Разведение методов кросскультурного и интеркультурного анализа языковых средств также представляет теоретическое значение для современной лингвистики.
Практическая значимость исследования состоит в том, что собранный материал может использоваться в лексикографической практике, пополнив уже существующий «Англо-русский контактологический словарь восточноазиатской культуры» (2004). Материалы диссертации могут быть использованы при подготовке и проведении лекционных и практических занятий по лингвокультурологии, лингвострановедению, лексикологии, в теории и практике перевода, а также в научно-практической работе студентов при написании курсовых и дипломных работ.
Апробация работы осуществлялась на занятиях по курсу «Теория и практика перевода», «Основы межкультурной коммуникации», «Лингвокультура стран АТР» в Дальневосточной государственной социально-гуманитарной академии (г. Биробиджан), на международных научных конференциях в Хабаровске (International Academic Conference "Linguistics and Cross-Cultural Communication: Present, Past and Future", сентябрь 2003), Владивостоке (5th International FEELTA conference "Sharing Challenges, Sharing Solutions: Teaching Languages in Diverse Contexts", июнь 2004; 7th International FEELTA conference "Building Bridges with Languages and Cultures", июнь 2008), Биробиджане (6th International FEELTA conference "Best Practice in ELT", июнь, 2006). Содержание работы отражено в восьми
10 публикациях, общим объемом 2,4 п.л., одна из которых вышла в реферируемом журнале.
Структура диссертации. Диссертация общим объемом 175 страниц состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы и приложения. Во введении намечаются цель, задачи работы, определяется актуальность темы, ее научная новизна, теоретическая и практическая значимость. В первой главе решается одна из поставленных задач, ориентированная на выявление соотношения понятий «концептуальная картина мира», «языковая картина мира», «мифологическая картина мира». Это делается для более глубокого понимания того влияния, которое оказывает объективный мир на формирование мировидения отдельной нации. Дается определение мифологической картины мира, а также определяется единица мифологической картины мира - концепт-мифологема, перечисляются основные мифологические универсалии. Для уточнения терминологического аппарата исследования рассматриваются различные способы номинации лексических единиц мифического содержания, вербализующих концепты-мифологемы. Намечаются принципы изучения и описания восточноазиатских мифонимов, адаптируемых английским языком, а также уточняется содержание термина «заимствование». Во второй главе определяется статус восточноазиатских мифонимов в английском языке, а также проводится лингво-интеркультурное исследование восточноазиатских мифонимов, освоенных, либо частично освоенных английским языком, зафиксированных, либо не зафиксированных англоязычным толковым словарем The Oxford English Dictionary (Большой Оксфордский словарь). В рамках лингво-интеркультурного исследования выявляются изменения в формальной и содержательной стороне восточноазиатских мифонимов, адаптируемых английским языком, а именно выявляются особенности их фонографической, грамматической и семантической адаптации. Подробно рассматриваются способы передачи китайских, корейских и японских мифонимов на английский язык. Анализируя восточноазиатскую мифологическую лексику, репрезентируемую в англоязычных текстах, мы исследуем некоторые фрагменты восточноазиатской мифологической картины мира через призму «западной» цивилизации. В рамках лингво-кросскультурного исследования проводится сопоставительный анализ сходных китайских и английских мифонимов feng-huang / phoenix; kylin / unicorn; lung / dragon; gui / ghost, spirit, demon, devil; shen / ghost, spirit с целью дополнения и уточнения некоторых данных, полученных в ходе лингво-интеркультурного исследования. В заключении обобщаются основные результаты исследования и намечаются перспективы дальнейшего изучения исследуемой проблемы.
Исследование проблемы «язык и культура» в лингвистике. Национально-языковая картина мира как общий фон для рассмотрения диалога культур
Как отмечает В.М. Лейчик, вопрос о взаимоотношениях между культурой и языком, привлекающий в последние годы внимание лингвистов и культурологов, далек от своего решения, несмотря на то, что он обсуждается уже около двух столетий [Лейчик, 2001: 15].
Различные отрасли языкознания изучают проблему взаимоотношения языка и культуры. Язык как ресурс культуры, а речь как реализация культурной практики - предмет изучения этнолингвистики, или, как ее называют в зарубежных исследованиях, лингвистической антропологии. Этнолингвистика, по мнению Н.И. Толстого, «есть раздел языкознания или шире — направление в языкознании, ориентирующее исследователя на рассмотрение соотношения и связи языка и духовной культуры, языка и народного менталитета, языка и народного творчества, их взаимозависимости и разных видов их корреспонденции» [Толстой, 1995: 25]. В «Лингвистическом энциклопедическом словаре» дается более полное определение этнолингвистики и особое внимание обращается на проблему взаимовлияния языковых, этнических и этнопсихических факторов в функционировании и эволюции языка [Кузнецов, 2002: 597].
Некоторые ученые, например В.Н. Телия (1996), склонны считать лингвокультурологию частным направлением этнолингвистики, однако чаще всего лингвокультурология рассматривается как самостоятельное направление современного языкознания, возникшее и оформившееся в 90-е годы XX века. По словам Т.Н. Снитко, чье мнение мы разделяем, «лингвокультурологию отличает от этнолингвистики равный интерес как к рассматриваемым языкам, так и к рассматриваемым культурам, тогда как в этнолингвистике культура выступает некоторым фоном по отношению к языку, и основное внимание фокусируется на последнем» [Снитко, 1999:8]. В.А. Маслова определяет лингвокультурологию как отрасль лингвистики, возникшую на стыке лингвистики и культурологии и исследующую проявления культуры народа, которые отразились и закрепились в языке [Маслова, 2001:9].
Одним из базовых понятий этой области науки является понятие «лингвокультура», которое было введено Полом Фридрихом (Friedrich, 1989), исследовавшим взаимовлияние языка и мировоззрения. В современной лингвистике под лингвокультурой подразумевают «особый тип взаимосвязи языка и культуры, проявляющийся как в сфере языка, так и в сфере культуры» [Снитко, 1999: 9]. Значительный вклад в разработку основных аспектов лингвокультурологии внесли работы Е.М. Верещагина, В.В. Воробьева, В.Г. Костомарова, В.Г. Гака, Г.Д. Гачева, А.Ф. Лосева, В.Н. Телия, С.Г. Тер-Минасовой и многих других.
В настоящее время происходит становление лингвоконцептологии как научной дисциплины, которая, как считает С.Г. Воркачев, «выделилась из лингвокультурологии в ходе переакцентуализации и модификации компонентов в составе намеченной Эмилем Бенвенистом триады "язык, культура, человеческая личность", в которой последняя сводится к сознанию, точнее, к совокупности образующих его "сгустков смысла" -концептов» [Воркачев, 2005: 76]. Следует отметить, что существующие в лингвистике подходы к пониманию концепта сводятся к лингвокогнитивному (В.В. Колесов, Е.С. Кубрякова, Д.С. Лихачев) и лингвокультурному осмыслению (В.А. Маслова, Ю.С. Степанов, В.П. Нерознак) этого явления. В рамках когнитивной лингвистики транслитерированный термин «концепт» часто рассматривается как неравнозначный термину «понятие» [Фрумкина, 2001; Залевская, 1999]. Однако в рамках лингвокультурологии подробно разница в содержании этих терминов не рассматривается. Признается лишь, что концепты - это не любые понятия, но наиболее сложные и важные из них, без которых трудно представить себе данную культуру [Маслова, 2004: 27].
Лингвоконцептология изучает опредмеченные в языке культурные концепты, под которыми понимаются базовые единицы культуры. Ю.С. Степанов пишет, что «в структуру концепта входит все то, что и делает его фактом культуры - исходная форма (этимология); сжатая до основных признаков содержания история; современные ассоциации; оценки и так далее» [Степанов, 1997: 41]. Мы разделяем мнение В.П. Нерознака о том, что мы можем говорить о концепте национальной культуры в том случае, если при переводе на другой язык в том языке нет дословного эквивалента соответствующего концепта [Нерознак, 1998:85]. Понятие «концепт», по мнению О.А. Леонтович, также является одним из ключевых при анализе проблем межкультурной коммуникации [Леонтович, 2003:116].
На современном этапе развития человечества проблема взаимодействия культур весьма актуальна. В наше время информационной открытости и безграничных возможностей коммуникации существование отдельных культур немыслимо без контактов, взаимодействий, обменов. Непосредственный или опосредованный обмен информацией между представителями разных лингвокультур называют межкультурной коммуникацией [Леонтович, 2003: 3]. Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров определяют межкультурную коммуникацию как «адекватное взаимопонимание двух участников коммуникативного акта, принадлежащих к разным национальным культурам» [Верещагин, Костомаров, 1990:26]. Теория межкультурной коммуникации является относительно новой областью исследований. Основателем ее считается антрополог Э. Холл, который в своей работе «Silent Language» [Hall, 1959] проанализировал взаимоотношение коммуникации и культуры. М.Б. Бергельсон отмечает, что к настоящему времени научные исследования в области межкультурной коммуникации фокусируются на поведении людей, сталкивающихся с различиями в языковой деятельности и последствиями этих различий [Бергельсон, 2001:168]. Исследователь О.А. Леонтович отмечает тесную связь между теорией межкультурной коммуникации и лингвокультурологией [Леонтович, 2003: 16].
Мифологическая картина мира как фрагмент национально- культурной картины мира
Литература, посвященная мифологии и связанным с ней проблемам, многочисленна и многоаспектна. Философы, лингвисты, историки, психологи обращаются к мифологической проблематике, например, к природе мифа. В трудах Б. Малиновского [Malinowsky, 1926] миф рассматривается с позиции его предметного описания и интерпретируется как вымысел, исказивший первоначальный рациональный опыт. В теории Э. Кассирера [Cassirer, 1979] миф наряду с языком и искусством рассматривается как символическая, но замкнутая форма культуры, объединенная характером функционирования и способом моделирования окружающего мира. По мнению исследователя, «миф - продукт воображения, это попытка найти первопричину всего» [Cassirer, 1979: 187]. Однако А.Ф. Лосев утверждает, что «миф - это не выдумка, но наиболее яркая и самая подлинная действительность» [Лосев, 1991:24]. А.А. Потебня также полагает, что мифический образ - не выдумка, что «миф есть словесное выражение такого объяснения, при котором объясняющему образу, имеющему только субъективное значение, приписывается объективно действительное бытие в объясняемом» [Потебня, 1989: 259].
В своей работе мы не ставим целью дать всеобъемлющее определение мифу и мифологии, мы лишь хотим подчеркнуть важность мифа и мифологии для культуры народа. Миф всегда имел огромное значение в формировании мировоззрения как отдельного человека, так и общества в целом. Способность творить мир образов — свойство, присущее человеку любой эпохи. Миф уникален как ценнейший материал жизни, как тип человеческого переживания. По мнению многих исследователей, мифология занимает совершенно уникальное место в системе духовных ценностей. Г.В. Зубко отмечает, что «как неотъемлемая часть культуры миф содержит программу, своего рода код эволюции цивилизации. В этой программе заложен тот или иной тип культуры, реализующийся в каждом конкретном случае, также своеобразная матрица культуры будущего. В древности миф играл ведущую роль в жизни социума. Через миф и ритуал происходило приобщение человека к культуре. Благодаря соответствующим обрядам, в основе которых лежал миф, он приобретал статус «человека» [Зубко, 2001:3].
По мнению Ю.М.Антоняна, мифология помогает найти национальную идею [Антонян, 2001:26]. Подчеркивая значимость мифов для древнего человека, Ю.М. Антонян говорит, что без них «человек становился немощным и беззащитным, он терял способность к сопротивлению, переставая понимать, что такое окружающий мир и как ему вести себя» [Антонян, 2001:27].
Мнения исследователей относительно исторически первой формы мышления совпадают. М.М. Маковский [Маковский, 1996:19], В.И. Постовалова [Постовалова, 1988: 25] утверждают, что развитая картина мира сформировалась посредством мифологического мышления. Исследователи определяют основные черты мифологического мышления. М.А. Венгранович к таковым относит: 1) "социализированное сознание", в котором доминируют коллективные представления, воспринятые этим сознанием по традиции, бережно хранимые и передаваемые из поколения в поколение; 2) наивное очеловечивание природы и, как следствие, -сопоставление природных и человеческих объектов; 3) целостность, синкретичность, проявляющаяся в единстве и нерасчлененности различных форм сознания - художественного, донаучного, дорелигиозного и других [Венгранович, 2002: 78-82].
О.А. Корнилов, определяя природу мифологических концептов каждого языка, говорит о том, что они являются плодом работы логико-понятийного компонента этнического языкового сознания на том историческом этапе развития народа, когда отсутствовало научное сознание. На этом этапе роль научного сознания выполнялась логико-понятийным компонентом обыденного сознания, которое, достигнув возможного на том этапе предела в объяснении окружающего мира, стремилось компенсировать реальные знания о мире, «достраивая» его с помощью доступных ему наивных представлений. Пытаясь отразить закономерности природы, сознание древнего человека испытывало дефицит абстрактных понятий и вынуждено было персонифицировать силы природы, выражая общее, универсальное через конкретное. Неразвитость абстрактного мышления компенсировалась мышлением образно-чувственным, а логический анализ с использованием необходимых для этого отвлеченных понятий заменялся метафорическим отождествлением непонятных природных феноменов с конкретными образами реально существующих или вымышленных существ. Персонификация природных феноменов, лежащая в основе мифологии, каждым этносом осуществлялась в самобытных формах, поэтому любая национальная мифология является не только реликтом донаучных попыток интерпретации многообразия и сложности внешнего мира, но и формой и средством выражения творческих потенций этноса. С появлением научных знаний о мире, мифология перестала выполнять функции объяснения существующего миропорядка и перешла в разряд неотъемлемых компонентов любой национальной культуры как культурно-исторический феномен [Корнилов, 2003: 284-285].
Итак, мифология является неотъемлемым компонентом национальной культуры. Национальная культура формирует в сознании человека национально-культурную картину мира, при формировании которой мифология занимает определенное место. Тот фрагмент национально-культурной картины мира, который отражает мифологические представления этноса, мы будем называть мифологической картиной мира.
Поскольку в основе картины мира лежит концепт [Маслова, 2004], в основе мифологической картины мира должен лежать концепт мифического содержания. Таковым является концепт-мифологема. Мифологема - термин, заимствованный общеупотребительной научной лексикой из юнгианского психоанализа для обозначения устойчивых и повторяющихся конструктов коллективной общенародной фантазии, обобщённо отражающих действительность в виде чувственно-конкретных персонификаций, одушевлённых существ, которые мыслились архаическим сознанием как вполне реальные, например, мифологема Мирового Дерева, мифологема Потопа, мифологема Смерти и т. д. [http://www.math.msu.Su/ apentus/znaete/slova/m.htm#mitenki].
Термин «мифологема» неоднократно встречается в научной литературе, но не имеет однозначного определения.
Большой толковый словарь русского языка под редакцией С.А. Кузнецова определяет мифологему как 1) сходную повторяющуюся тему в мифах разных народов; 2) составной элемент мифа [Большой толковый .., 1998:546].
Лингво-интеркультурное исследование восточноазиатских мифонимов
Как было установлено выше, в данной работе под «заимствованием» понимается употребление в тексте иноязычного слова (в нашем случае восточноазиатского мифонима), адаптированного, либо частично адаптированного, зафиксированного, либо не зафиксированного англоязычным толковым или энциклопедическим словарем.
Большой Оксфордский словарь, который, по мнению В.В. Кабакчи, может использоваться в качестве подтверждения языкового статуса внешнекультурной лексики [Кабакчи, 1998: 32], фиксирует 21 лексическую единицу мифического содержания, заимствованную из китайского, корейского, японского языков.
Большее число восточноазиатских заимствований из области мифологии приходится на китайские мифонимы: yin - инь, женское начало, темная сила; yang - ян, мужское начало, светая сила; feng-shui — фэн шуй, система энергетического воздействия духов; fum- фэнхуан, мифическая птица, символ императорской власти; Kuan Yin- Гуанинь, Богиня Милосердия; shen - шэнь, добрый дух; kylin - кирин, мифическое существо, напоминающее единорога; Son of Heaven — Сын Неба, император; t ao t ieh -таоте, изображение мифического животного; ho-ho — хохо, мифическая птица, смивол мужества; t ien - Тянь, небо, бог, верхованя сила; Tai Chi -тайцзи, Великий предел, источник инь и ян; Тао- Тао, путь, то, ради чего все случается - итого 13 единиц. Заимствованные относительно давно, эти мифонимы записаны в устаревшей системе латинизации Уэйда-Джайлза и могут иметь в современных текстах орфографические дублеты, выполненные в пиньине, что вызывает затруднения в восприятии простого читателя: Kuan Yin = Guan Yin, kylin = qilin, t ao t ieh = taotie, ho-ho = hehe, t ien = tian, Tai Chi = taiji, Tao = Dao. Японские заимствования представлены следующими единицами: Jodo - дзёдо, обетованная земля, рай; каті — ками, бог, божество; кі-топ — кимон, северо-восток (считалось, что это направление связано с нечистой силой), кігіп- кирин, мифическое существо, напоминающее единорога; sennin — сеннин, отшельник, добившийся бессмертия; shishi — сиси, мифический лев; ujigam — удзигами, родовое божество; Yamato-damashii- ямато-дамасии, японский дух — итого 8 единиц. Корейские мифонимы не фиксируются Большим Оксфордским словарем. Столь малое количество собственно заимствований среди 457, восточноазиатских мифонимов, встречающихся в англоязычных текстах, можно объяснить тем, что в словарный состав входят языковые единицы, достаточно часто встречающиеся в употреблении, мифонимы же являются специальной, не общеупотребительной лексикой, они не представляют особой коммуникативной важности на бытовом уровне. Даже будучи собственно заимствованиями, фиксируемыми Большим Оксфордским словарем, восточноазиатские мифонимы чаще всего остаются инородными, чуждыми для языка-реципиента (из 21 отобранной единицы 12 помечены в словаре соответствующим значком - , который означает «чуждый, неассимилированный»).
Отобранные нами восточноазиатские мифонимы, встречающиеся в англоязычных текстах, в большинстве своем представляют собой частично освоенные заимствования, употребляемые в текстах, но зачастую не нашедшие отражения в словарях.
Следует отметить тот факт, что исследователи культуры восточноазиатских стран отмечают, что мифологические культуремы находятся рядом с пространством философско-религиозного поля. Особенностью восточноазиатских лингвокультурологических полей (под которыми понимается, согласно В.В. Воробьеву [Воробьев, 1994:75], совокупность лингвокультурем, относящихся к какой-то сфере определенной культуры) является их тесная связь между собой, обусловливаемая принципом недуальности, или «одно в другом» [Снитко, 1999:97]. Действительно, специфика восточноазиатской культуры вообще, и китайской культуры в особенности, заключается в тесном сплаве философских, религиозных, медицинских и других культурем, которые, образуя свои собственные семантические поля, взаимопересекаются друг с другом и входят друг в друга. Например, помимо того, что религиозное понятие Тао — «Дао, путь, дорога» лежит в основе философского учения даосизма, оно также фигурирует в космогонических мифах Китая, как первопричина всего сущего. Именно по этой причине в своем исследовании мы объединили в одно поля «Мифология», «Религия», «Философия».
З.Г. Прошина, исследуя опосредованный перевод восточноазиатских заимствований с английского языка на русский, обращает внимание не только на заимствования, зафиксированные словарями, но и на речевые явления, представленные в англоязычных текстах. По количеству вхождений в англоязычное общение превалируют японские слова с национально-культурной спецификой (более 3000 единиц в материале З.Г. Прошиной). Данный факт можно объяснить тем, что японо-англоязычные контакты культур имеют самую продолжительную историю [Прошина, 2001: 405]. На втором месте по распространению - китайские заимствования (2000 единиц). Номинации корейских реалий встречаются реже всего (1500 единиц). Большее количество культурем лингвокультурологического поля «Мифология, религия, философия», согласно исследованию З.Г. Прошиной, приходится на китайские слова (263 от 2000 единиц). На втором месте - японские слова (263 от 3000 единиц). Корейские культуремы лингвокультурологического поля «Мифология, религия, философия» представлены в английском языке наименьшим количеством единиц (100 от 1500) по сравнению с китайскими и японскими культуремами. Однако в ходе отбора практического материала для данного исследования мы установили, что все-таки большее число заимствованных восточноазиатских мифонимов, представленных в англоязычных текстах, приходится на японский язык (245 единиц), на втором месте — китайские мифонимы (132 единицы), на третьем — корейские (78 единиц).
Способы передачи восточноазиатских мифонимов на английский язык
Мифонимы относятся к разряду той лексики, которую в теории перевода принято называть безэквивалентной. Изучением проблем перевода безэквивалентной лексики занимался целый ряд таких крупных ученых как А.В. Суперанская, А.О. Иванов, В.В. Кабакчи и другие. В рамках данной работы мы не будем описывать все способы перевода безэквивалентной лексики, мы перечислим самые распространенные способы передачи восточноазиатских мифонимов англоязычными авторами.
Самым распространенным способом перевода заимствованной лексики считается механическое воспроизведение исходной формы, адаптированной к фонографическим условиям языка перевода. При переводе восточноазиатских мифонимов англоязычные авторы прибегают к способу трансфонации, результатом чего являются фонетические заимствования. Об особенностях фонетической адаптации восточноазиатских мифонимов английским языком речь шла выше. Введение в текст фонетических заимствований повышает точность описания, однако эта точность достигается ценой доступности: чем больше в тексте фонетических заимствований, тем труднее он становится для восприятия.
Восточноазиатские мифонимы являются частично освоенными фонетическими заимствованиями, они встречаются в англоязычных текстах окказионально и чаще всего остаются в статусе иностранных слов для англоязычных носителей. Такого рода обозначения, во-первых, трудны для прочтения, во-вторых, имеют скрытую семантику, поэтому они нуждаются в пояснении. Если составляющие восточноазиатского мифонима можно разделить на компоненты и перевести, англоязычные авторы в большинстве случаев сопровождают фонетическое заимствование пояснением в виде кальки. Например, kumiho — (кор.) nineailed fox, Ва Xian — (кит.) Eight Immortals, san-kuan - (кат.) three rulers, Tsao Wang — (кат.) the Hearth God, huang-ch uang— (кит.) the Yellow Springs, Syi Wang Ми — (кит.) the Queen Mother of the Western Skies, Shichi-fukujin — (яп.) Seven Gods of Happiness.
You say you are Syi Wang Ми, Queen Mother of the Western Skies, now come back to give me the answer! (A. Tan, 1989, p. 239) — Ты говоришь, ты Сиванму, Царица-мать Запада, так вернись Dice, чтобы дать мне ответ!
Мифоним Syi Wang Ми перешел из китайского языка в английский путем трансфонации. При переводе иероглифов, которые представлены в английском языке как xi - west, wang - queen, mu - mother, становится очевидно, что английский вариант the Queen Mother of the Western Skies является калькой. Калькой также можно считать следующий пример перевода японского мифонима shichi-fukujin, элементы которого также можно этимологизировать: shichi - seven, fuku - luck, Jin - god/deity.
This ship carries the shichi-fukujin, or seven lucky gods, deities that symbolize prosperity, longevity, and happiness (Japan Quarterly, № I, p. 74). — Этот корабль везет ситифукудзин, или семь богов удачи — богов, символизирующих проі}ветание, долголетие и счастье.
Существуют две противоположные точки зрения на природу калек. Одни исследователи приравнивают кальки к заимствованиям [Иванов, 1973: 11; Yule, 1988: 53], другие считают, что калькирование противопоставляется лексическому заимствованию, поскольку оно является преводом иноязычной лексики, а не ее заимствованием [Основы теории..., 1974: 83]. Более близкой нам представляется точка зрения о том, что кальки примыкают к заимствованиям, так как в них заимствованная структура облекается исконным материалом [Богаченко, 2003: 18]. Следут добавить, что калькированный перевод не вызывает трудностей в прочтении и понимании, в текстах художественной литературы он часто используется для выполнения прагматической функции - выражения экзотичности, создания колорита, для привлечения внимания читателя.
Интересным примером с точки зрения перевода может послужить мифоним shishi - дословно с китайского «каменный лев» - мифологический лев, защитник людей, встречающийся как в китайской, так и в японской мифологиях. Данный образ довольно распространен в фэн-шуй. Традиционно сиси/шиши, небесные львы, охраняют от злых духов вход во дворец, храм. Языковой репрезентацией данного образа в англоязычных текстах являются, помимо собственно заимствования, лексические единицы Imperial guardian lions, guardian lions, которые могли бы быть названы кальками, однако англоязычным авторам при переводе данного мифонима представляется наиболее важным указать статус и функцию этого мифического персонажа в исходной культуре, а не материал, из которого сиси/шиши изготовлены. Следует также отметить, что англоязычные авторы для передачи мифонима shishi часто используют лнксические единицы /и dog/ foo dog. Внешне небесные львы действительно очень напоминают собак. Относительно этимологии элемента fu/foo, существуют две версии. По первой версии, fa переводится с китайского как «счастье», по второй версии /о переводят как «Будда». Поскольку по фэн-шуй собачки фу олицетворяют защиту дома, семейного счастья, можно предположить, что под fa dog англоговорящие авторы подразумевают «собачки, приносящие счастье». По второй версии, под fo dog англоговорящие авторы очевидно понимают «собачки, охраняющие Будду», поскольку изначально этот мифический образ был призван охранять вход в буддийский храм и самого Будду. Попытками экспликации данного мифонима в англоязычных текстах являются также случаи Dog ofFo, Lion ofFo, Lion of Buddha.
We pat a pair of foo dogs at the entrance (L. See, 2005, p. 98). — Мы установили пару собачек фу па входе.
"Fu doss " or "fit lions " are a common tourist acquisition, used to guard buildings and homes as a pair on eitherside of the gate (China 1994, p. 117). — Туристы часто приобретают собак-львов, используемых парами с каждой стороны ворот в качестве стражей зданий и домов.
Разновидностью полукальки, или «гибридных ксенонимов», как их называет В.В. Кабакчи [Кабакчи, 1998:105], являются смешанные образования, нечто среднее между фонетическим заимствованием и калькированием. Заимствованный элемент в таких образованиях сопровождается пояснительным словом из английского языка, например:
The Wu Hsing model is ingrained in Chinese philosophy, medicine and martial arts (http://www.gileadwebservices.com/aohma/5elements. html). — Теория У Син пронизывает всю китайскую философию, медицину и боевые искусства.
There are two wind spirits still worshipped in Korea today. They are the Sondol Spirit and the Yongdong Spirit (Sol Song-Gyong, Korea Journal, 1973, Vol.13, № 9). - В Корее до настоящего времени поклоняются двум воздушным духам. Это духи ветра Сондоль и Ендон.
As we have seen, when the souls of the just are not sent immediately to a new life by the tenth Yama-King, they go either to the K un-lun Mountain, the dwelling place of the Immortals, or to the Amitabha Buddha in the Land of Extreme Felicity in the West (Larousse Encyclopedia of Mythology, 1960, p.411). - Как мы видим, если дугии праведников немедленно не отправляются в новую жизнь десятым владыкой царства мертвых Яма, они попадают на гору Куньлунь, священную обитель бессмертных, либо на запад во владения Будды Амитабхи.
Чаще всего компоненты, составляющие имена мифических персонажей не этимологизируются, т.е. не делятся на значимые элементы. В этом случае авторам приходится прибегать к другим способам передачи восточноазиатских мифонимов, например, наряду с трансфонированным переводом в постпозиции или препозиции предлагается описание, в котором указывается род деятельности мифического персонажа, его функция в мифологическом пантеоне. Например, "And who is that? "
