Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Структура текста 15
1. Иерархическая система текста 15
2. Единицы текста 23
2.1. К вопросу о некоторых минимальных единицах языка и речи 23
2.2. К вопросу о семантических типах сверхфразового единства 31
2.3. Текстовой сегмент 45
Выводы к главе I 56
Глава II. Особенности речевых структур в драматических произведениях 59
1. Структура драматических произведений 59
2. Специфика речевых форм в драматических произведениях 74
Выводы к главе II 86
Глава III. Соотношение функциональной смысловой зависимости и сюжетной перспективы в драматическом произведении 89
1. Функциональная смысловая зависимость в драматическом произведении 89
2. Роль сюжетной перспективы в драматическом произведении...118
Выводы к главе III 123
Заключение 126
Список литературы 135
Приложение 155
- Иерархическая система текста
- К вопросу о некоторых минимальных единицах языка и речи
- Структура драматических произведений
- Функциональная смысловая зависимость в драматическом произведении
Введение к работе
В настоящее время наиболее распространенным является мнение, согласно которому язык и речь представляют собой различные аспекты лингвистической реальности. Исходной позицией, на которой основывается данное мнение, явилась теория Фердинанда де Соссюра, изложенная в его работе «Курс общей лингвистики» [159].
Как известно, Ф. де Соссюр разделил языковую материю на две составляющие. Предметом изучения первой является язык, т.е. «нечто социальное по существу и не зависимое от индивида» [там же. С. 35]. В качестве предмета изучения второй составляющей Ф. де Соссюр называет речь, «индивидуальную сторону речевой деятельности» [там же. С. 41]. В своем существовании язык и речь взаимообусловлены, но не сводимы друг к другу.
Концепция Ф. де Соссюра явилась отправной точкой для многочисленных исследований, посвященных вопросам соотношения языка и речи. В отечественной лингвистике эта проблематика разрабатывалась в трудах В.А. Звегинцева, Г.В. Колшанского, И.Г. Кошевой, Т.П. Ломтева, Л.В. Щербы и др.
По нашему мнению, наиболее точно суть оппозиции языка и речи
раскрывается при разделении языковой материи на язык как систему,
речь как норму и значение как смысловую направленность содержания.
Подобное разделение позволяет сформулировать классификацию
«смысл - система - речь». Согласно концепции И.Г. Кошевой, под
смыслом понимается глубинный (кодово-языковой) уровень обобщения,
для которого характерно наличие такой формализованной структуры,
как позиция. Система соответствует инвентарному (системно-
языковому) уровню, характеризующемуся такой емкой
формализованной структурой, как предложение, а речь является
коммуникативным (индивидуально-речевым) уровнем, определяющимся такой формализованной структурой, как речевой комплекс [98].
Таким образом, классификация «позиция - предложение - речевой комплекс» образует замкнутую линию, в которой речевой комплекс выступает в качестве структурной единицы грамматики речи, предложение - грамматики языка, а позиция принимается как структурная единица грамматики смысла. Этим структурным единицам свойственны некоторые черты сходства и различия, которые можно описать в соответствии с целевыми установками языковой и речевой грамматики.
Рассмотрение особенностей функционирования каждого уровня языковой материи позволяет сформулировать базисное значение каждого уровня. Так, базисным значением индивидуально-речевого уровня следует назвать элективность, которая специфическим образом взаимодействует с языковыми формами и влияет на выбор наиболее адекватной формы из ряда синонимов. Для кодово-языкового уровня базисным значением является корреляция, организующая связь между говорящим и объектом (явлением) внешнего мира вне зависимости от языка, на котором говорит человек. Коррективность как оформление этой связи системой языковых форм и категорий представляет собой базисное значение системно-языкового уровня.
Однако рассмотрение вопросов функционирования таких категорий, как корреляция и коррективность, не входит в задачи нашего исследования, тогда как категория элективности приобретает в контексте данной работы особое значение.
Грамматика языка не выходит за пределы предложения, которое может выражать лишь относительно законченную мысль. Средством выражения полностью законченной мысли следует считать речевую ситуацию как структурную единицу грамматики речи. Этим обусловливается то, что грамматика речи обычно рассматривает не
одно, а несколько взаимосвязанных предложений (например, речевой комплекс, сверхфразовое единство, текстовой сегмент), которые дают многостороннюю мотивацию объекту или явлению в рамках речевых ситуаций различного типа. Объект или явление при этом выступают только в качестве одного из компонентов речевой ситуации.
В состав речевой ситуации, кроме того, входят такие компоненты, как смысловой узел и контекст, центральное звено и периферия, ядро и фон, инвариант и вариант, идентифицирующие функциональную смысловую зависимость (ФСЗ), под которой понимается кодовое выражение идеи автора, реализуемое во всех структурно-семантических единицах произведения [98].
Поскольку настоящее диссертационное исследование посвящено изучению единиц речи, функционирующих в текстах драматических произведений, ФСЗ рассматривается нами как кодовое выражение идеи драматурга, которое реализуется в структурно-семантических конституентах драмы (репликах, мизансценах, сценах и актах).
В современной лингвистике заметно возрос интерес исследователей к вопросам структурно-семантической организации текста. Различные аспекты структуры текста освещаются в работах Т.М. Баталовой, В.А. Бухбиндера, В.Г. Гака, И.Р. Гальперина, Г.А. Золотовой, В.А. Кухаренко, О.И. Москальской, З.Я. Тураевой, Г.Я. Солганика, Л.Г. Фридмана и др.
Значительный вклад в разработку грамматики текста внесла И.Г. Кошевая, предложившая четкую иерархию семантико-синтаксических единиц текста. Согласно концепции, разработанной И.Г. Кошевой и представителями ее школы (Е.В. Алексеевой, А.И. Герасименко, Н.Ф. Жучковой, Е.Н. Корбиной, Н.Н. Максимчук, Л.К. Свиридовой, А.Г. Сиукаевой, А.А. Чусовой, В.Н. Чухранова, А.С. Шелеповой, Е.В. Щебетенко и др.), каждый уровень единиц речи (фраза, речевой комплекс, сверхфразовое единство (СФЕ) и текстовой сегмент)
идентифицирует ФСЗ посредством различных компонентов. Так, в речевом комплексе ФСЗ раскрывается посредством инварианта и варианта, в СФЕ - ядра и фона, в текстовом сегменте - центрального звена и периферии, а в целом произведении - смыслового узла и контекста. Именно дешифровка данных компонентов в тексте любого жанра создает речевые ситуации различных уровней. При этом ФСЗ, многомерно преломляясь в условиях текста, особым образом взаимодействует с сюжетной перспективой.
Действие функциональной смысловой зависимости заключается в отборе того смыслового компонента, который подлежит выражению и наиболее адекватно отражает предмет или явление. С одной стороны, данный отбор носит функциональный характер, поскольку он предназначен для целей коммуникации, а с другой стороны, он выступает в качестве зависимости, так как основывается на зависимом вычитании из множества характеристик предмета или явления тех, которые подлежат отражению.
Функциональная смысловая зависимость реализуется в семантико-синтаксических единицах различного уровня. При этом на функциональную смысловую зависимость опирается принцип тематической общности, который лежит в основе объединения более мелких единиц речи в более крупные. Тем не менее, до настоящего времени действие функциональной смысловой зависимости в драматических произведениях, обладающих ярко выраженной спецификой, не становилось предметом специального изучения, чем обусловливается актуальность темы настоящего диссертационного исследования. На примере драматических произведений не был проанализирован процесс раскрытия функциональной смысловой зависимости в линии сюжетной перспективы. Специфика данного процесса обусловливается тем, что сюжетная перспектива выступает в качестве средства расположения актов как структурно-семантических
конституентов драматического произведения в такой
последовательности, которая позволяет драматургу оптимальным образом передать собственную целевую установку, а функциональная смысловая зависимость выступает в качестве средства связи реплик, мизансцен, сцен и актов, объединяя их в моноцентричное образование, которым является текст драматического произведения.
В данной диссертации действие функциональной смысловой зависимости исследуется на примере исторических хроник крупнейшего английского драматурга У. Шекспира. Выбор исторических хроник из многообразного творческого наследия У. Шекспира обусловлен тем, что в настоящее время одним из условий эффективной научной работы в области филологии признается привлечение лингвострановедческого подхода, позволяющего вникнуть в суть грамматических явлений не только языка, но и речи. Анализ исторических хроник дает возможность выявить целый пласт языковых новообразований и представляется целесообразным для исследования функциональной смысловой зависимости и форм ее речевого выражения. В исторических хрониках («Генрих IV» (часть 1), «Генрих V», «Генрих VI» (часть 1)), избранных нами для наиболее детализированного анализа действия ФСЗ, отражается насыщенная событиями и богатая в языковом плане эпоха правления знаменитой династии Ланкастеров (Генрих IV, Генрих V, Генрих 'VI, годы правления 1399-1461), отличающаяся одним из наиболее ярких проявлений языковых новообразований, ведущих к становлению языка новоанглийского периода.
Научная новизна исследования определяется тем
обстоятельством, что в практике теоретических исследований по английскому языку:
1. Впервые предложена классификация типов СФЕ, в которой было показано, что СФЕ в драматическом произведении по своей
семантике могут быть описательными, императивными и завершающими.
Впервые выявлены определяемые действием функциональной смысловой зависимости модели построения текстовых сегментов из СФЕ в драматическом произведении: монолитная модель, рельефная модель, комбинированная модель.
Впервые в качестве основной характеристики структурно-семантических конституентов драматического произведения (мизансцены, сцены, акта) рассматривается собственная смысловая линия, которая в зависимости от типа речевой ситуации может носить микротематический, тематический или макротематический характер.
Впервые на примере исторических хроник У. Шекспира исследован семантический компонент ремарок как средства расстановки авторских акцентов.
Впервые диалог как целенаправленная речевая деятельность двух персонажей драмы анализируется в качестве основы монологической формы речи, с одной стороны, и полилогической формы речи, с другой стороны.
Впервые в качестве субъектов текста драматического произведения, объединенных рамками общей речевой ситуации текстологического плана, выделены: а) автор как создатель целевой установки; б) персонажи драматического произведения как средство передачи целевой установки автора; в) актеры, разыгрывающие драматическое произведение, как средство воплощения целевой установки автора; г) зрители как реципиенты.
Впервые проведен сопоставительный анализ единиц речи и структурно-семантических конституентов драматического произведения.
Впервые на материале драматических произведений выделены формализованные признаки инварианта, ядра, центрального звена и
смыслового узла как основных компонентов разноуровневых речевых ситуаций.
Впервые раскрыты особенности функционирования категории элективности как значения индивидуально-речевого уровня языковой материи в драматических произведениях.
Впервые речевые ситуации микротематического, тематического, макротематического и текстологического плана соотнесены со структурно-семантическими конституентами драматического произведения.
11. Впервые подвергнута анализу сюжетная перспектива
драматического произведения как средство расстановки смысловых,
мировоззренческих и коммуникативно-психологических акцентов, с
одной стороны, и как средство связи центральных звеньев в смысловом
узле, с другой стороны.
Общей гипотезой настоящего исследования было предположение о том, что функциональная смысловая зависимость особым образом реализуется в акте как наиболее крупном структурно-семантическом конституенте драматического произведения, и при этом сюжетная перспектива выступает в качестве средства объединения более мелких компонентов речевых ситуаций в более крупные.
В связи с этим особое внимание в ходе исследования уделяется наиболее крупному структурному конституенту драматического произведения - акту, который соответственно рассматривается в качестве объекта данного исследования.
Цель диссертационного исследования состоит в изучении действия функциональной смысловой зависимости в акте как наиболее крупном структурно-семантическом конституенте драматического произведения, а также в рассмотрении акта с точки зрения его структурной выраженности.
Указанная цель потребовала решения следующих задач:
Исследовать и детально описать признаки фразы, СФЕ и текстового сегмента как единиц речи.
Охарактеризовать формы речи (монолог, диалог, полилог), присущие драматическому произведению, с точки зрения их вхождения в различные типы речевых ситуаций.
Проанализировать возможность соотнесения единиц речи и структурно-семантических конституентов драматического произведения.
Выявить формализованные признаки компонентов речевых ситуаций различного уровня, соответствующих структурно-семантическим конституентам драматического произведения.
Установить роль сюжетной перспективы как детализированного выражения функциональной смысловой зависимости.
Теоретическое значение диссертации обусловлено научной новизной подхода к разрабатываемому объекту исследования. В работе впервые детально рассматривается действие функциональной смысловой зависимости в драматическом произведении. Настоящее исследование позволило определить, каким структурно-семантическим конституентам драматического произведения соответствуют разноуровневые компоненты речевых ситуаций, рассматриваемых нами в качестве единиц грамматики речи. Кроме того, были выявлены формализованные признаки данных компонентов на материале драматических произведений. В конечном счете, проведенный анализ позволил несколько расширить существующее представление о действии функциональной смысловой зависимости.
Практическое значение проведенного исследования заключается в возможности использования полученных результатов в курсе теоретической грамматики английского языка, при чтении спецкурса и на практических занятиях по теории текста, для написания курсовых и дипломных работ. Материал диссертации также может быть привлечен
при чтении лекций и проведении семинарских занятий по стилистике, аналитическому чтению и интерпретации художественного текста \ Положения, выносимые на защиту:
Семантико-синтаксические единицы текста представляют собой унифицированные формы грамматики речи (фразу, речевой комплекс, СФЕ, текстовой сегмент).
Единицы речи (фраза, речевой комплекс, СФЕ, текстовой сегмент) соотносимы со структурно-семантическими конституентами драматического произведения (репликой, мизансценой, сценой, актом).
Каждый уровень единиц речи идентифицирует функциональную смысловую зависимость посредством различных компонентов, при этом дешифровка данных компонентов в тексте драматического произведения создает следующие типы речевых ситуаций:
а) речевую ситуацию микротематического плана в мизансцене;
б) речевую ситуацию тематического плана в сцене;
в) речевую ситуацию макротематического плана в акте;
г) речевую ситуацию текстологического плана в целом
драматическом произведении.
4. В драматических произведениях компоненты разноуровневых
речевых ситуаций как единиц грамматики речи (инвариант, ядро,
центральной звено, смысловой узел) характеризуются
формализованными признаками (обращение как форма привлечения
внимания собеседника, пунктуационная структура предложения,
эллиптические структуры, синтезированная лексика и др.).
Говоря о практическом значении данного диссертационного исследования, мы отмечаем, что изучение работ У. Шекспира в оригинале следует начинать при сравнительно глубоком владении английским языком, не ранее, чем с третьего курса языковых вузов. В то же время в англоязычных странах работа с подобными произведениями может начинаться на более раннем этапе обучения, в частности в рамках среднего образования.
Формами речи, на основе которых строится драматическое произведение, являются монолог, диалог и полилог. Как монологическая, так и полилогическая речь строятся на основе диалога.
Сюжетная перспектива как явление структурно-семантического характера способствует расстановке смысловых, мировоззренческих и психологических акцентов в драматическом произведении и, следовательно, является средством установления контакта между автором и зрителем.
Для решения поставленных задач потребовалось применение следующих методов исследования:
метод экстрагирования;
метод семантико-функционального анализа;
метод лингвистического описания;
метод сравнительного анализа;
метод квантитативных подсчетов. Структура диссертации:
Работа состоит из Введения, трех глав, Выводов по каждой главе, Заключения, списка использованной литературы на русском и иностранных языках, а также таблиц и схем.
Во Введении обосновывается выбор темы исследования, раскрывается ее актуальность и научная новизна; определяется гипотеза, основная цель и задачи работы; обосновывается теоретическое и практическое значение работы; формулируются положения, выносимые на защиту; описываются объект и методы исследования; приводится структура диссертации.
В первой главе «Структура текста» рассматриваются различные подходы к структуре текста, описывается взаимодействие семантико-синтаксических единиц разных уровней в рамках текста, а также выделяются признаки данных семантико-синтаксических единиц.
Во второй главе «Особенности речевых структур в драматических произведениях» анализируются особенности функционирования единиц речи в драматических произведениях, рассматривается специфика форм речи и структурное членение драматических произведений.
Третья глава «Соотношение функциональной смысловой зависимости и сюжетной перспективы в драматическом произведении» посвящена изучению действия функциональной смысловой зависимости в актах и более мелких структурно-семантических единицах драматического произведения на примере исторических хроник У. Шекспира. Соответственно в данной главе выявляется сущность сюжетной перспективы как линии драматического действия, в которой идет раскрытие функциональной смысловой зависимости.
В Заключении подводятся итоги проведенного исследования, выдвигаются предположения о возможностях дальнейшей работы в данной области.
Иерархическая система текста
Вопросы, связанные со структурой текста, привлекают внимание лингвистов на протяжении долгого времени. Различные подходы к этим вопросам можно свести к двум полярным позициям. Ряд исследователей придерживаются мнения, что текст имеет неограниченное количество вариантов содержания и оформления, которые не подчиняются никаким закономерностям: «...попытка построить модели текстов, исходя из структуры и характера связи их составляющих, привела бы к бесконечному множеству формул...» [74. С. 15]; «...приходится констатировать, что текст, в отличие от других лингвистических образований, не имеет структурно заданной конечной границы» [63. С. 11] и т.д. Согласно этой позиции, понятие «структура» к тексту неприменимо.
В то же время большинство исследователей рассматривают структуру текста как данное и выделяют разнообразные текстовые единицы, которые находятся друг с другом в иерархических отношениях. Эти единицы посредством различных типов связей скреплены друг с другом, и следовательно, значение любой текстовой единицы связано со значением другой единицы - предшествующей или последующей. Таким образом, если, вслед за О.С. Ахмановой, под структурой понимать систему взаимосвязанных элементов «в плане закономерностей использования единиц более низких уровней для конструирования единиц более высоких порядков» [Словари 1. С. 548], можно сделать вывод о том, что структура текста представляет собой результат взаимодействия, взаимозависимости и взаимообусловленности входящих в него конституентов. Следовательно, текстовые единицы одного уровня реализуются в отношениях к единицам других уровней и к структурному целому всего текста. Текст, таким образом, является сложной системой, в которой отдельные уровни текстовых единиц накладываются друг на друга, и в результате каждый уровень предстает в определенным образом измененном виде.
Данные лингвистические исследования построены на основе системного подхода, который в целом и применительно к лингвистическим объектам в частности (в нашем случае к тексту) представляет собой «конкретизацию и углубление диалектико-материалистического учения о взаимной связи и развитии предметов и явлений действительности» [11. С. 14].
Системный подход использует описание обладающих интегральными свойствами сложных объектов, основанное на взаимодействии их компонентов. «Следует рассматривать в качестве компонентов те структурные единицы, взаимодействие которых и вызывает, порождает присущие целому качественные особенности» [там же. С. 72]. Компоненты системы (в нашем случае, например, СФЕ, текстовые сегменты) образуют внутреннюю организацию текста, его структуру. Рассмотрение структуры целого позволяет определить место, функцию и значение компонентов, изучить их системное взаимодействие и в результате установить, «почему каждый компонент именно таков, каков он есть в системе, почему выполняет в ней именно данную, а не другую функциональную роль» [там же. С. 37].
Каждая система функционирует во внешней среде. Внешней средой по отношению к тексту можно считать совокупность всех существующих текстов, т.е. интертекст (термин, закрепившийся в лингвистике постструктурализма благодаря Ю. Кристевой и Р. Барту [15]). Единицы текста составляют ряд иерархических промежуточных элементов, которые не всегда просто отделить друг от друга. Разработка данной проблемы сопряжена с рядом специфических сложностей, одной из которых является отсутствие общепринятых терминов. В связи с этим построение иерархии текстовых единиц отличается определённой долей условности. Позиции исследователей можно разделить, руководствуясь таким параметром, как наличие или отсутствие сверхфразового единства (СФЕ) в текстовой иерархии.
Так, В.А. Бухбиндер в качестве элементов текста называет фразовые единства, фразовые ансамбли и текст [33. С. 32]. Ю.А. Головенко начинает разработанный им ряд текстовых единиц с фонемы, далее следует морфема, слово, словосочетание, предложение и текстоструктуры [63. С. 27]. Г.Я. Солганик, руководствуясь принципом синтаксического изоморфизма, который, по его мнению, действует на уровне текста, рассматривает членение текста следующим образом: предложение - «прозаическая строфа» - фрагмент - глава - часть -законченное произведение [157. С. 83-84].
Ряд авторов располагают текстовые единицы в иерархическом ряду в последовательности сверху вниз, от единиц более высоких уровней к единицам более низких уровней. Н.М. Разинкина вслед за И.Р. Гальпериным [57] разработала типологический ряд объемно-прагматических образований: том (книга) - часть — глава — главка — отбивка - абзац [142. С. 98]. В. Дресслер также в порядке уменьшения называет «промежуточными ступенями» текста главу, абзац, параграф, раздел, высказывание, период, группу предложений [206. С. 28]. Р.Е Лонгакр в качестве точки отсчета выбирает текст и далее выделяет абзацы, предложения, фразы, словосочетания и т.д. [212. С. 115].
Всё же чаще в основу таксономии текстовых единиц исследователи помещают СФЕ. Так, с точки зрения Т.М. Баталовой, иерархию текстовых единиц можно изобразить таким образом: СФЕ предикативно-релятивный комплекс - текст [17. С. 41]. В.Г. Гак предлагает следующую схему текстовых единиц: предложение -сверхсложное предложение и период - СФЕ и сложное синтаксическое целое (ССЦ) - текст [51. С. 201-203]. Е.А. Реферовская выделяет СФЕ -отрывок - текст [143. С. 97]. И.О. Таюпова располагает между СФЕ и текстом «текстовый блок», который раскрывает одну микротему в тексте и является относительно самостоятельной частью речевого произведения, характеризующейся структурным, смысловым и коммуникативным единством [164].
С позиций структурного литературоведения проблему иерархичности текста рассматривает Ю.М. Лотман. Он отмечает, что текстовая система распадается на «сложную конструкцию подсистем» [114. С. 62]. Избрав в качестве объекта анализа художественный текст, Ю.М. Лотман приходит к выводу, что он строится как «форма организации, т.е. определённая система отношений составляющих его материальных единиц» [там же. С. 63]. Следовательно, между уровнями текста (фонологическим уровнем, грамматическим уровнем и т.п.) возникают дополнительные структурные связи — отношения между типами систем, которые представляют собой одну из важнейших характеристик текста в целом.
Как видно из приведенных выше классификаций, названия разноуровневых единиц текста отмечаются терминологической неустойчивостью. На наш взгляд, многообразие терминов объясняется в первую очередь принципами методологического характера. Дело в том, что исследователи рассматривают единицу текста как такой конституент, функцией которого является изложение некоторой части темы всего текста (микротемы). Это позволяет говорить о смысловой целостности единиц текста, в основу выделения которых кладется тематический принцип близости (см. Глава I 2 и далее).
К вопросу о некоторых минимальных единицах языка и речи
Первым объектом исследования зарождавшейся лингвистики текста считается предложение. Поскольку текст можно условно назвать единством предложений, взаимодействующих определённым образом, некоторые авторы (X. Изенберг, Т.М. Николаева, Г.Я. Солганик и др.) рассматривают предложение в качестве исходной единицы текста. Так, по мнению X. Изенберга, «текст есть последовательность одного или нескольких предложений» [211. С. 129]. Т.М. Николаева понимает текст как некоторую последовательность предложений, связанных по смыслу друг с другом в рамках общего замысла автора [131. С. 6]. Г.Я. Солганик отмечает, что текст представляет собой «сцепление большего или меньшего числа предложений» [157. С. 82].
В целом данный подход характерен скорее для условно выделяемого первого этапа развития лингвистики текста, в ходе которого её задачи лишь определялись. На предыдущей стадии развития лингвистики различные внутренние аспекты предложения были достаточно хорошо изучены, а с возникновением лингвистики текста исследователи обратили свое внимание на внешние аспекты предложения, например, на выявление способов связи предложений друг с другом.
Таким образом, лингвистика текста первоначально занималась задачами, стоящими скорее перед синтаксисом предложения: «основные работы по лингвистике текста, которые должны были бы в качестве объекта исследования брать текст, в большинстве случаев строят свои теории на анализе предложения или в лучшем случае на сочетании предложений» [54. С. 522]. Вероятно, роль традиции в данном случае также оказалась существенной. Перейти от грамматики предложения на более высокий уровень анализа удалось не всем исследователям. Лингвисты, исследуя текст, подчас не просто фактически рассматривают предложение, но и упрощают грамматику текста, объединяя её с грамматикой предложения [38; 85; 123 и др.].
По нашему мнению, именно текст должен быть объектом лингвистики текста, главная задача которой - изучение структуры текста, определение его основных единиц, их исследование, а также выявление принципов их взаимодействия и взаимосвязи. Кроме того, лингвистика текста призвана устанавливать схемы построения различных текстов, иными словами, формулировать правила текстообразования и, таким образом, давать обобщенные принципы организации текста.
Следует отметить, что, согласно лингвистическим исследованиям О.Л. Каменской, семантика целого текста не является «семантической суммой» всех его предложений, так как текст обычно передает некоторую информацию помимо той, которая содержится в предложениях. В качестве фактора, обусловливающего передачу текстом дополнительной информации, выступает связность семантико-синтаксических единиц как одного, так и разных уровней текста. Соответственно, смысловое содержание текста в целом обеспечивается, с одной стороны, семантикой предложений, составляющих текст, а с другой стороны, внутритекстовыми связями.
Исследователи рассматривают предложение с различных позиций. По всей видимости, это обусловлено тем, что оно характеризуется двойственной природой: его можно назвать, с одной стороны, грамматической формулой языка, а с другой стороны, минимальной коммуникативной единицей речи. Так, дуалистическая сущность предложения обусловила терминологическое разделение предложения как единицы речи и предложения как единицы языка. В русской лингвистике подобное разделение проводилось, например, A.M. Пешковским [137]. В зарубежном языкознании данный вопрос подробно рассматривался чешскими лингвистами [141].
Т.М. Баталова, например, считает, что предложение является единицей не только речи, но и языка [17. С. 40]. По мнению М.С. Венсковича, каждое предложение текста представляет собой единственный в своём роде речемыслительный акт, отражая какой-либо факт или явление материального мира, и служит для того, чтобы «отразить интересующие говорящего отношения в реальной действительности» [43. С. 138]. Именно на это свойство указывал В.В. Виноградов, когда говорил, что предложение - это «грамматически оформленная по законам данного языка целостная ... единица речи, являющаяся главным средством формирования, выражения и сообщения мысли» [44. С. 254]. Способность предложения быть репрезентатором мысли как высшей формы отражения материального мира, согласно данной концепции, объясняется внутренней природой языка, который является важнейшим средством человеческого общения.
В.Я. Щербик отмечает, что предложение выполняет текстообразующую функцию и является наименьшей единицей предикации, т.е. номинативного содержания, отнесенного к действительности [194. С. 15]. Как отмечает М.Я. Блох, «ни одна из «истинных» единиц текста, указываемых в качестве альтернатив предложению, не располагает собственными средствами предикации. Это значит, что вне предложения текст не может выражать суждений, т.е. лишается способности служить орудием осмысленного отражения окружающего мира» [23. С. 114]. И.Г. Кошевая придерживается иной точки зрения по данному вопросу. По ее мнению, предложение характеризуют три ведущих признака: 1) наличие структурной модели, которая носит стабильный характер и не допускает добавления или опущения составляющих ее членов; 2) выражение относительно законченной мысли, что представляет собой непременную отличительную черту предложения, так как в любом предложении можно как в ячейке вскрыть зачатки всех элементов диалектики; 3) пространственно-временной характер связи с объектом, поскольку принцип построения каждого предложения сводится к установлению пространственно-временной соотносимости выраженной мысли с зафиксированной в предложении действительностью. Данный принцип распространяется как на односоставные, так и на двусоставные предложения, однако в односоставных предложениях при отсутствии грамматической морфемы времени действие воспринимается как происходящее в момент, обычно представляющий собой настоящее время, ближайшее будущее или ближайшее прошлое для автора предложения [98. С. 31].
Опираясь на ведущие признаки предложения, выделенные И.Г. Кошевой, мы разработали следующее определение: предложение - это повествовательная, вопросительная, восклицательная модель, служащая для выражения относительно законченной мысли. Смысловое наполнение такой модели происходит на речевом уровне и зависит от речевого рисунка, определяемого речевой ситуацией.
Структура драматических произведений
Каждое драматическое произведение имеет как внешнюю, так и внутреннюю структуру своего построения. Доказательством наличия определенной внешней структуры является то, что драма делится на такие части, как акты, сцены, мизансцены и реплики . Разбивка на акты и сцены в тексте драматических произведений производится, как правило, автором. Границы мизансцен и реплик зрители (читатели) могут установить, исходя из описанных ниже критериев. Поясним, что именно акты, сцены, мизансцены и реплики рассматриваются в данном диссертационном исследовании в качестве структурно-семантических конституентов драматического произведения 2.
Выделение компонентов внутренней структуры драмы связано с искусственным членением текста на такие составляющие, как экспозиция, завязка, кульминация, развязка, что достижимо лишь посредством формального лингвоэстетического анализа.
Следует отметить, что текст избранных нами для анализа хроник У. Шекспира был разделен на сцены и акты издателями в XVIII в. Данная редакция сохраняется до настоящего времени, хотя известно, что в оригинале пьесы У. Шекспира были разбиты только на эпизоды.
Поскольку разработка проблем текста, в особенности драматических произведений, непосредственно связана с вопросами его структурно-семантической организации, представляется естественным, что в исторической справке мы постараемся осветить наиболее важные аспекты, с которыми столкнулось языкознание, подойдя к изучению текста драматических произведений с лингвистических позиций.
Традиционно под актом понимается наиболее высокая структурная «часть драматического произведения, которой при постановке соответствует непрерывность сценического действия» [Словари 2. С. 452]. Однако трактовка акта в различных культурах заметно отличается. Для восточной, в частности индийской классической драмы, характерно понимание акта как части сценического представления, обозначенного приходом и уходом персонажей. В связи с этим количество актов в индийской классической драме варьируется от одного до десяти и более.
По мнению исследователей [147], практически невозможно установить фиксированное количество актов пьесы, хотя этот вопрос на протяжении многих столетий являлся предметом острой полемики.
Например, в комедиях древнегреческого драматурга Менандра действие делилось на пять актов. Немного позднее требование определенного количества актов было выдвинуто также Горацием, установившим правило членения пьесы на пять актов.
Так, пятиактное членение закрепилось в древнеримской драматургии. Драматурги эпохи Возрождения (Ф. Бомонт и Д. Флетчер, Т. Нэш, Б. Джонсон и др.) приняли рекомендацию Горация и пытались обосновать ее характером развития драматического действия. Классицисты также в основном строго придерживались именно пятиактного членения драматических произведений (см., например, пьесы М. Шанмеле, А. Л. Лекен, Ф. Ж. Тальма; Ф. К. Нейбера и др.).
Разделение пьес на три акта впервые появилось в испанском театре XVI-XVII вв. и утвердилось благодаря творчеству Лопе де Вега. Хотя испанская драматургия поначалу приняла указание Горация (см., например, пьесы М. де Сервантеса Сааведры), впоследствии число актов сократилось до четырех, а через некоторое время до трех. Позднее трехактная форма упрочилась в европейской драме XIX в. Тем не менее, в драматических произведениях XIX в. нередко встречается четырех- и пятиактное строение (см. пьесы Э. Кин, Г. Ибсен и др.).
Вне всякого сомнения, трехактное построение драматического произведения обусловлено определенными логическими законами. Например, Гегель считал, что если бы акты строго соответствовали главным этапам драматического действия, то их было бы всегда три: «В первом из них коллизия выступает, во втором она раскрывается как столкновение интересов, как разногласие, борьба и запутанность положения, пока, наконец, в третьем акте, достигнув крайней степени противоречия, она не приходит к необходимой развязке» [59. С. 340]. На практике такое членение пьесы встречается далеко не всегда (см., например, пьесы О. Уайльда, Р. Шеридана, Б. Шоу). Также стоит отметить, что даже в трехактных пьесах описанные Гегелем этапы драматического действия зачастую не совпадают с границами актов.
Во второй половине XX в. композиция драматических произведений изменилась. Это проявилось в доминантной тенденции деления пьесы на две части, тогда как привычное членение пьесы на акты стало зачастую заменяться обозначением эпизодов, к примеру, у Б. Брехта.
Таким образом, развитие драматургии доказало одинаковую жизнеспособность трех-, четырех- и пятиактной пьесы. «Устанавливать некое каноническое число актов и заставлять драматургов подчинять свои художественные принципы измышленным правилам - значит следовать худшим традициям нормативной эстетики» [147. С. 133].
Как отмечалось выше, текст драматических произведений У. Шекспира был разделен на акты и сцены в XVIII в. По всей видимости, тот факт, что издатели в новой редакции разбили текст именно на пять актов, был обусловлен, с одной стороны, сложившейся к тому времени устойчивой традицией. С другой стороны, вычленение в драматических произведениях У. Шекспира актов, соотносимых с текстовым сегментом, можно объяснить объективными тенденциями развития представлений о тексте.
Следующим звеном внешней структуры драмы является сцена. Под сценой мы понимаем часть текста драматического произведения, обозначенную автором внутри акта. Границей, разделяющей сцены, обычно становится перенос места действия, часто сопровождающийся разрывом во времени. Деление на сцены обусловлено развитием действия и в то же время очевидно, поскольку границы сцен определяются разрывами во времени и/или пространстве, с одной стороны, и обозначаются автором в тексте драматического произведения, с другой стороны. Объединение сцен в акты диктуется, как мы считаем, целевой установкой автора драматического произведения, а также функциональной смысловой зависимостью и сюжетной перспективой (см. Глава III).
Итак, сцена как структурный элемент драматического произведения представляет собой составную часть непосредственно акта. Собственно совокупность некоторого числа сцен и образует акт как наиболее высокую единицу структурной организации пьесы.
Функциональная смысловая зависимость в драматическом произведении
Как указывалось во введении, цель настоящего исследования требует проведения подробного анализа действия функциональной смысловой зависимости (ФСЗ) в драматическом произведении, а именно в наиболее крупном структурно-семантическом конституенте драматического произведения - акте. Понятие ФСЗ при этом трактуется как кодовое выражение идеи драматурга, которое реализуется в структурно-семантических конституентах драматического произведения (репликах, мизансценах, сценах и актах). Как отмечалось выше, единицы речи раскрывают функциональную смысловую зависимость посредством различных компонентов (инварианта и варианта, ядра и фона, звена и периферии, смыслового узла и контекста). Дешифровка данных компонентов обусловливает создание в тексте драматического произведения ряда раноуровневых речевых ситуаций (см. Глава II 1). Следует подчеркнуть, что функциональная смысловая зависимость на каждом из данных уровней выступает в качестве средства объединения структурно-семантических конституентов драматического произведения.
Итак, перейдем к рассмотрению действия функциональной смысловой зависимости на примере исторической хроники У. Шекспира «Генрих IV» (часть первая).
Дешифровка инварианта и варианта образует микротематическую речевую ситуацию, реализующуюся в мизансцене. Инвариант как компонент микротематической речевой ситуации является своеобразным центром мизансцены, представленным акцентируемой в смысловом отношении репликой, например: Инвариант і - What think you, coz. Of this young Percy s pride?_ Вариантом мы называем смысловой остаток микротематической речевой ситуации, который не включается в инвариант, например: Вариант і - the prisoners, Which he in this adventure hath surprised, To his own use he keeps; and sends me word, I shall have none but Mordake Earl of Fife. This is his uncle s teaching; this is Worcester, Malevolent to you in all aspects; Which makes him prune himself, and bristle up The crest of youth against your dignity.
В семантическом плане вариант передает, возможно, менее важную часть информации по сравнению с инвариантом. Однако следует отметить, что именно за счет варианта инвариант полностью детализируется в смысловом отношении. Так, вариант і поясняет, в чем именно находит свое выражение гордость Гарри Перси — в его отказе выдать королю Генриху IV захваченных в сражении пленников. В ответ на требование Генриха IV прислать пленных Перси согласился выдать лишь одного из них - Мордека. Кроме того, в варианте і находит свое отражение тот факт, что Гарри Перси отказался выдать пленников под влиянием своего дяди Вустера, недруга Генриха IV.
В процессе детализации инварианта остаток (т.е. вариант) может играть более или менее значимую роль. В связи с этим он разделяется на две части: 1) часть, непосредственно объясняющая вариант в смысловом отношении. Данную часть мы называем ближним остатком, например: Ближний остаток \ - the prisoners, Which he in this adventure hath surprised, To his own use he keeps; and sends me word, I shall have none but Mordake Earl of Fife. 2) часть, которая непосредственно не детализирует инвариант. Ее можно назвать дальним остатком, например: Дальний остаток і - This is his uncle s teaching; this is Worcester, Malevolent to you in all aspects; Which makes him prune himself, and bristle up The crest of youth against your dignity.
Ближний остаток \ непосредственно поясняет, в чем заключается гордость Гарри Перси, ср. инвариант і - What think you, coz. Of this young Percy s prideZ Дальний остаток і связан с инвариантом і не так тесно, как ближний остаток і, поскольку дальний остаток і объясняет отказ Гарри Перси выдать пленников Генриху IV влиянием Вустера. Следовательно, ближний остаток в смысловом отношении является доминирующим, а дальний остаток - второстепенным.
В первой сцене первого акта анализируемой исторической хроники выделяются три мизансцены, для каждой из которых, как отмечалось выше, характерно наличие смысловой линии микротематического плана. Данная смысловая линия соответствует смысловому компоненту микротематической речевой ситуации, основным компонентом которой является инвариант. Ср.: 1) инвариант і Then let те hear Of you, my gentle cousin Westmoreland, What yesternight our council did decree In forwarding this dear expedience. Смысловая линия данной микротематической речевой ситуации отражает намерение короля узнать, какое решение принял королевский совет относительно начала похода в Иерусалим. 2) инвариант 2 This match d with other did, my gracious lord; For more uneven and unwelcome news Came from the north... Смысловая линия микротематического плана, раскрываемая во второй мизансцене, заключается в тревожных известиях, полученных Уэстморлендом из северной части Англии. 3) инвариант з — What think you, coz. Of this young Percy s prideZ Микротематическая смысловая линия последней мизансцены данной сцены передает гордыню Гарри Перси, его заносчивость.
Проведенный нами анализ позволяет сделать вывод о том, что облигаторным формализованным признаком инварианта является обращение как форма привлечения внимания собеседника. Факультативными признаками инварианта можно назвать пунктуационную структуру предложения (наличие многоточий, восклицательных или вопросительных знаков), синтезированную лексику (сенсаты или агглютинаты), эллипсисы (см. таблицу «Формализованные признаки компонентов речевых ситуаций» на стр. 155). Наличие такого количества факультативных признаков объясняется, с нашей точки зрения, выделением в тексте драматического произведения большого числа инвариантов. Подчеркнем, что как облигаторный, так и факультативные формализованные признаки инварианта рассматриваются нами в качестве маркеров целевой установки автора на уровне микротематической речевой ситуации.
