Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Ингушские сказки о животных 36
Глава II. Волшебные сказки 74
2.1. Древнейшие мифологические корни ингушской волшебной сказки 83
2.2. Ингушские сказания о великанах-нартах 101
2.3. Сказки ингушей о младшем брате 107
2.4. Невинно гонимые жены, падчерицы и пасынки в волшебных сказках ингушей 123
2.5. Ингушские сказки о побратимах 132
2.6. Группа ингушских сказок о бедном одиноком юноше-богатыре 143
Глава III. Социально-бытовые и новеллистические сказки ингушей 179
Глава IV. Вопросы бытования ингушских сказок и их носители 233
Глава V. Сказка во взаимосвязях с другими жанрами фольклора ингушей 257
Заключение 280
Словарь 296
Список сокращений 302
Список использованной литературы 305
Нумерация приведенных в работе ингушских сказок по указателю сюжетов Аарне-Томпсона 343
- Ингушские сказки о животных
- Древнейшие мифологические корни ингушской волшебной сказки
- Социально-бытовые и новеллистические сказки ингушей
- Сказка во взаимосвязях с другими жанрами фольклора ингушей
Введение к работе
Устное народное творчество является ярким памятником, отражающим историю народа от древности до настоящего времени, оно охватывает все слои общества и выполняет различные функции познавательную, эстетическую, этическую, воспитательную
В ингушском поэтическом творчестве, отличающемся тематическим и жанровым богатством, широко представлены пре-дантія (къаънача ханах дола дувцараш), нартские сказания (наьртах лаьца дола дувцараш), сказки (фаьлгаш), трудовые (къахьегама), героико-эпические (турпала), обрядовые песни (саг йоагіача, йодача доаха иллеш), причитания (белхамаш), анекдоты о Ходже Насреддине (кіонолгаш ЦагенагІ лаьца), меткие пословицы и поговорки (кицаш), загадки (ховли-довзали).
Среди ингушей наибольшей популярностью пользуются сказки Памятники устно-поэтического творчества народа ценны не только как художественные произведения прошлого, они проливают свет на многие вопросы истории ингушей
Как и другие жанры народной словесности, ингушские сказки стали записываться приблизительно с середины прошлого столетия, но и по настоящее время они недостаточно изучены. Кроме небольших статей и предисловий к сборникам Л Лопатинского, Ч. Ахриева, Б Далгата, С. Элъмурзаева, В Чеботаревой специальных исследовательских работ, посвященных ингушским сказкам, нет Исключение составляют лишь кандидатские диссертации Л X Цечоевой ті Б С Садулаева, посвященные этому жанру. Однако в них затрагиваются лишь общие проблемы сказочного эпоса и некоторые вопросы волшебной сказки В настоящей работе подвергается научному анализу весь жанр, а не отдельные проблемы сказочного эпоса, поставив перед собой задачу с использованием метода комплексного исследования генезиса, специфики и типологии ингушских сказок.
Предметом исследования в диссертации являются народные сказки ингушей (инг - фаьлгаш).
Объект исследования составили сказки о животных, вол-
шебные, социально-бытовые и новеллистические, опубликованные в различных до - и послереволюционных изданиях, хранящиеся в архивах городов Москвы, Санкт-Петербурга, Грозного, Владикавказа, личные записи автора, произведенные в различных районах Чечено-Ингушетии, начиная с 1963 по 1992 гг, а также фольклорный материал, собранный автором с 1992 г по настоящее время в Ингушетии
Актуальность темы исследования обусловлена теоретической и практической значимостью поставленных в работе проблем
Ингушский сказочный фольклор, состоящий из множества типов, представляет большой интерес для фольклористики не только с точки зрения его идейно-художественного своеобразия, но и типологии Изучение ингушских сказок позволит выявить также их национальное своеобразие, особенности многосторонних этнических и художественных связей со сказками народов Кавказа и других регионов
Опираясь на труды античных и средневековых авторов (Геродота, Страбона, М.Хоренского), исследователей-историков, археологов, лингвистов XIX-XXI веков (Е И Крупнова, В Ф Миллера, Н С. Трубецкого, Д Д. Малъсагова, Ю Д. Дешериева, Ч Э Ахриева, Л.П. Семенова, И А Дахкилъгова, Т Х-Б Муталиева, М Б Мужухоева и других) сделан вывод о многосторонних связях ингушей с народами многих стран мира
Исследуя проблему общих мотивов, вслед за другими учеными делается вывод, что возможно зарождение сходных сюжетов в силу того, что в своем развитии многие народы проходят через однотипные социально-экономические формации Этому способствовала и общность психологии человека И все же об оригинальности сходных сюжетов и принадлежности их тому или иному народу можно говорить в том смысле, что они отражают художественные традиции, географические, исторические, экономические особенности определенного этноса, условия труда, характер его духовных запросов, мечты, чаяния, идеалы, его менталитет
Исследование национальной специфики ингушской сказки предполагает выявление своеобразия ее богатого, лаконичного и меткого языка, отражение чисто горского, а именно ингушского, быта, своеобразного уклада жизни этого народа, особенностей пейзажа, характера поэтического стиля, своеобразного способа борьбы за независимость в соответствии с определенной географической локализацией и пр
Степень изученности темы диссертационного исследования. Интерес к устному народному творчеству ингушей начал проявляться в середине XIX века Собиранием и изучением фольклора занимались представители передовой части русской интеллигенции и образованные ингуши и чеченцы Образцы народной поэзии публиковались в таких дореволюционных изданиях, как «Сборник сведений о кавказских горцах» (ССКГ), первый номер которого вышел в 1868 году, «Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа» (СМОМПК ), который начал выходить в Тифлисе с 1881 года, в «Терском сборнике» (издавался с 1890 года), в «Записках Кавказского отделения Русского географического общества» (издавались с 1852 года), в «Этнографическом обозрении», на страницах газеты «Кавказ», выходившей с 1846 года, в «Терских ведомостях» - с 1868 года В этих изданиях печатались работы Ч Ахриева, А Берже, Н. Семенова, Е. Баранова, С. Вертепова, П Головинского, Н Грабовского, А Грена, Б Далгата, Н. Ипполитова, У Лаудае-ва, Т Элъдарханова, А Россиковой, И Мутушева и других
Первые публикации текстов вайнахского фольклора принадлежат И Цискарову (Статья «Картина Тушетии») Он же через несколько лет публикует в газете «Кавказ» три тушинские исторические песни, одна из которых записана на русском алфавите, а две - грузинском В целом материал, опубликованный И Цискаровым, имеет важное значение
Впервые сказка вайнахов была опубликована в газете «Кавказ» под названием «Чеченская сказка». К сожалению, автор записи не указан Предположительно он служил в царской армии и находился на Северном Кавказе в зимней экспедиции по рубке леса
Большое внимание к истории, языку и фольклору вайнахов проявляли в прошлом веке ученые и писатели России, среди которых особенно выделялся великий русский писатель Л Н Толстой
Л.Н Толстой в 1875 году писал А.А Фету с восхищением о поэтических произведениях горцев, напечатанных в «Сборнике сведений о кавказских горцах» в Тифлисе
Толстой скрупулезно собирал жемчужины горского фольклора Такое внимание великий писатель мог уделять устному народному творчеству, представляющему действительно особый интерес и большую ценность
В «Сборнике сведений о кавказских горцах» напечатана статья А.П Ипполитова «Суеверия и предрассудки горцев чеченского племени». Там же опубликованы две песни - «О Хамзате» и «Песня об Эльмурзе», а также две сказки - «Сказка о пророке Соломоне» и басня о медведице» Ипполитов писал, что народные сказания есть более или менее верное выражение характера народа, общественного или частного его быта и, наконец, тех фазисов его исторической судьбы, через которые он прошел Записи Ипполитова, в частности сказки, представляют определенный интерес, они помогают раскрыть характер народа, понять его быт, верования К сожалению, в записях отсутствуют паспортные данные
Ив Бартоломеем в Тифлисе в 1866 году был издан «Чеченский букварь» В нем серия анекдотов о мулле Насреддине и пять сказок бытового характера, в основном поучительные. Записаны они на русском языке, т к. у ингушей в то время не было своей письменности.
Значительное место в истории изучения, сбора и публикации фольклора горцев Кавказа занимает известный русский кавказовед, исследователь кавказских языков П К Услар. Некоторые фольклорные произведения он опубликовал в своей работе «Чеченский язык», считая их образцами наиболее точной и правильной чеченской речи П К Услар привлек значительное количество пословиц, песен и сказок Среди сказок - первый анекдот о мулле Насреддине, записанный на чеченском языке
Здесь же даны подстрочный и литературный переводы Запись произведена Г К. Властовым, но где и от кого не сказано Другая поучительного характера сказка о воре записана самим П К Ус-ларом от чеченца Кади Досова Б книге дается и подстрочный перевод.
В первом приложении П К Услар печатает в переводе на русский язык сочинения А Шифнера о языке Из образца Шифнера он перепечатывает пословицы и одну небольшую сказку Во втором приложении из «Чеченского букваря» перепечатаны известные Бартоломею анекдоты о мулле Насреддине и пословицы В третьем приложении из первого выпуска ССКГ перепечатана статья самого П К Услара «Кое-что о словесных произведениях горцев».
Записи аналогичных произведений послеоктябрьского периода вскрывают некоторые недостатки этих дореволюционных публикаций Например, сжатость текстов, неясность отдельных мест, отсутствие сказочных зачинов и концовок и других необходимых сказочных атрибутов. В целом же труд П К Услара весьма значителен и представляет большой интерес
Своим отрицательным отношением ко многим горцам и их поэзии особенно отличался Н Семенов Его работа «Туземцы Северо-Восточного Кавказа» во многом была глубоко ошибочной и способствовала распространению порочного взгляда на горцев как на дикарей, неспособных создавать что-либо ценное В то же время его записи произведений народного творчества представляют для фольклористов определенный интерес Сопоставляя их с последуюгцими записями, можно найти ответы на многие интересующие нас вопросы
П.К Услар, видевший в горцах Кавказа своих новых соотечественников, совсем иначе оценивает эти общие мотивы Он писал, что горские сказки в разрозненных чертах представляют такое изумительное сходство с русскими, что невольно приходит мысль о заимствовании Но, конечно, ни мы не заимствовали у горцев, ни они у нас
Не о заимствовании, а о родстве чеченской и ингушской поэзии с поэзией других народов мира говорит и видный знаток
народной словесности горцев Л П Семенов Он обращал внимание на тот факт, что народная словесность ингушей и чеченцев отмечается большим многообразием мотивов и форм Многие, присущие ей сюжеты и образы, роднят ее с поэзией других народов Кавказа, России, Запада и Востока
Особое место в собирании, публикации и изучении ингушского устно-поэгического творчества занимает ингушский этнограф Чах Ахриев Он одним из первых среди ингушей заинтересовался прошлым и настоящим своего народа, его бытом, поэзией, памятниками древности Произведения устного народного творчества он записывал на русском языке. Знание ингушского и русского языков позволяло ему обеспечить точность своих записей, а наиболее интересные выражения он воспроизводил на ингушском языке в русской транскрипции. Ч Ахриев опубликовал в «Сборниках сведений о кавказских горцах» и «Терских ведомостях» десять ингушских сказок героической тематики, двенадцать нартских сказаний и несколько статей преимущественно этнографического характера
Большинство сказок и нартских сказаний Ахриев записал в горах Ингушетии в период с 1868 по 1870 годы Иногда он указывает место и время записи Например, сказка «Ля - Солта» записана им в ауле Фуртонг, сказка «Черкес Иса и чеченец Иса» -в ауле Каракъ Образцы народного творчества, записанные в последующее время, дают возможность говорить о высоком уровне содержания и стиля ахриевских записей. Его исследовательские работы и записи устно-поэтических произведений горцев оказали большую помощь науке и ингушскому народу
Записи, произведенные вслед за Ч Ахриевым Б К Далгатом, почти в тех же селениях и в большинстве случаев от тех же сказителей - 100-летнего Казыбека Казиевича Хабиева-Буржуева и 60-летнего Ганыжа Абиевича Келигова-Фалханова, являющиеся в большинстве своем «ахриевскими» вариантами, дают возможность сопоставительно анализировать работы двух исследователей и убедиться в их высоком научном уровне
Б К Далгат сообщает точные паспортные данные некоторых сказителей и даже приводит их полные биографии. Особый
интерес представляет впервые записанное им предание «Об Ахмеде-благодетеле» (со слов жителя Сагопши Бадыра Арса-киевича Бокова в 1892 году) и сказка «Глупая жена» - со слов ингуша из села Насыр-Корт, (сведения о сказителе не даются) Он также посвятил творчеству ингушского народа статью «Страничка из Северо-Кавказского богатырского эпоса», в которой анализирует сказки ингушей героического характера и некоторые образцы нартских сказаний Другие крупные работы Б К Далгата носят преимущественно этнографический характер
В последующие годы иранист академик Б Миллер, редактор СМОМПК Л Лопатинский, А Грен, Р Россикова, В Гатцук, Т. Элъдарханов, И Мутушев, Е. Баранов, Н Комаров, И Попов, Д. Дмитриев1 и другие опубликовали в различных изданиях большое количество сказок
Подытоживая работу, проделанную в области собирания и публикации вайнахского народного творчества, в частности, сказок в дореволюционный период, можно сказать, что наиболее интенсивно она проводилась в последние годы XIX века Если не считать отдельных небольших работ Л Лопатинского, Л. Семенова, В Миллера, Б Далгата, Ч Ахриева, М Комарова, то следует отметить, что научным исследованием вайнахских народных сказок, как и других жанров фольклора, до установле-
1 Милгер В Ф Кавказские сказания о циклопах // Этнографическое обозрение М , 1890 №4, Его же Параллели к фиригигіскому мифу о рождении из камня // Этнографическое обозрение М , 1908 № 3, Его же Сказки Веталы из области восточного фольклора // Сб Дело М , 1899, Лопатинский Л Г Предисловие к СМОМПК Тифлис 1897 Вып 22, СМОМПК Тифлис 1900 Вып 28, СМОМПК Тифлис, 1901 Вып 29, Грен А Чеченские тексты // СМОМПК Тифлис 1897 Вып 22, Россикова Р Путешествие по центральной части горной Чечни // Записки Кавазского отдела императорского р^сск Географ Общества Тифлис 1896, Гатпук В М Кавказские сказки М , 1904 Вып 1, Его же Кавказские сказки М,1904 Вып 6, Элъдарханов Т Чеченские тексты // СМОМПК Тифлис 1900 Вып 28, СМОМПК Тифлис, 1901 Вып 29, Мутушев И Чеченские сказки // СМОМПК Тифлис 1903 Вып 32, отд 11, Варанов Е // СМОМПК Тифлис 1903 Вып XXXI1, Комаров М И Экскурсы в сказочный мир М, 1886, Попов П М П ССКН Тифлис 1870 Вып 4, Дмитриев Д Д II ССКГ Тифлис 1870 Вып 4
ния Советской власти на Кавказе не занимались
Новый этап в собирании и публикации сказочного эпоса вайнахов начался после Октябрьской революции Создание в 1923 году в Ингушетии, а в 1925 году в Чечне национального алфавита, который лег в основу письменности вайнахов, дало возможность опубликовать в 20-40 годах в различных сборниках и школьных учебниках значительное количество сказок на родном языке и в переводах на русский язык Оно позволило также переводить образцы русских и зарубежных сказок на ингушский и чеченский языки Создание в 1926 году Ингушского научно-исследовательского института краеведения и Чеченского музея способствовало пробуждению среди широких масс интереса к народной словесности В эти годы значительный вклад в собирание и публикацию устно-поэтического творчества вайнахов внесли такие работники культуры и просвещения, как 3 Мальсагов, Л Семенов, Д Мальсагов, Х-Б Муталиев, Х.Осмиев, С.Арсанов, Н.Яковлев и другие Из публикаций самым значительным сборником на ингушском языке был «Ингушский фольклор», изданный в 1940 году В него вошли ценные по содержанию и разнообразные по жанрам фольклорные произведения, в основном, - сказки Сборник ценен еще и тем, что составители после каждого произведения указывают, где, когда и у кого оно записано В сборник вошли некоторые ранее неизвестные сказки, а также варианты сказок, опубликованных в различных дореволюционных изданиях На сравнительном анализе этих вариантов хорошо прослеживается изменение сказки в связи с общественно-экономическим развитием и изменением идеологии народа
В 1940 году был издан также сборник «Чечено-Ингушский фольклор» в переводе на русский язык Но это издание не свободно от недостатков Некоторые тексты подвергались произвольным изменениям, не совсем точно отнесены те или иные произведения к соответствующим жанрам
За последние годы из печати вышло свыше «15» фольклорных сборников, в которых представлены образцы почти всех существующих у вайнахов жанров устного народного творчест-
ва.
Большую ценность представляет составленный Д Малъса-говым и Б Зязиковым сборник «Ингушские сказки о животных» Это первый сборник, изданный по сказкам о животных Правда, он не лишен недостатков, в частности, составители не дают паспортизацию сказок
Ранее опубликованные сказки и некоторые новые варианты включены в сборник «Чудесные родники», составленный С А Арсановым Он вышел под редакцией и с большой вступительной статьей В Б Корзуна Несмотря на недостатки - неполную паспортизацию, отсутствие четких принципов при подразделении фольклора на чеченский и ингушский, - сборник представляет научную ценность
В сборник «Ингушский фольклор», составленный А Маль-саговым, включен значительный материал, почерпнутый из других сборников, сохранившихся лишь в единичных экземплярах, и произведения, записанные в последние годы современными собирателями Сборник имеет и ряд недостатков, составитель распределил материал беспорядочно, не разделил сказки по типам, мало сведений о сказителях Несмотря на это, сборник представляет большую ценность Исследователи получили возможность сопоставить ранее записанные варианты с записями последних лет и проследить эволюцию мировоззрения народа, самобытность его творчества
Широко публикуются сказки вайнахов и в периодической печати
Б 30-40-е годы было продолжено изучение народной словесности Они связаны с именами Д Д. Мальсагова, Л.П. Семенова, 3 К Мальсагова, Х.Д Ошаева, Н Ф Яковлева и других
После возвращения ингушей и чеченцев из депортации на свою историческую родину начался новый этап в собирании, изучении, публикации ингушского фольклора. К изучению народного творчества обратились более широкие слои передовой ингушской интеллигенции
В 60-70-е годы XX века из печати вышло свыше «10» фольклорных сборников, в которых представлены образцы почти всех
существующих у ингушей и чеченцев жанров устного народного творчества.
В последние десятилетия прошлого века начинает проявляться особый интерес к устному народному творчеству В эти годы собиранием и изучением ингушского фольклора вплотную занимались представители ингушской интеллигенции, ученые И А. Дахкильгов, А.Х Танкиев, А.О. Мальсагов, Л X Танкиева, А.У Мальсагов, М.А Матиев и др
Доминирующее место в их исследованиях отведено таким жанрам, как мифы, легенды, нартский эпос, песни, пословицы, слабее изучены сказки
После разделения Чечено-Ингушетии и образования в 1992 году Республики Ингушетия, появились новые возможности по организации этой деятельности, работа по сбору, систематизации и исследованию устного народного творчества ингушей приняла особо широкий размах
В Республике был открыт Ингушский научно-исследовательский институт имени Ч Ахриева В сектор исследования фольклора привлекли заинтересованную талантливую молодежь. Но в силу некоторых обстоятельств институт вскоре был ликвидирован В 2001 году он восстановлен К исследованиям привлечены квалифицированные специалисты, которые в настоящее время работают над актуальными проблемами ингушского устного народного творчества Самый примечательный факт - коллективом ингушских фольклористов была запланирована семитомная антология ингушского фольклора на ингушском и русском языках Это научное издание. Отдельные исследователи переводят тексты с ингушского на русский язык и дают к ним научный комментарий В издательском центре «Эль-Фа» (г Нальчик) уже изданы шесть томов антологии. Второй и третий тома посвящены ингушским сказкам Второй том -о волшебных сказках - подготовлен автором данного диссертационного исследования В третьем томе представлены сказки о животных и на социально-бытовые темы Он составлен фольклористом Б С. Садулаевым.
В 2004 году вышла книга «Палгіай багахбувцам» (Ингуш-
ский фольклор), составленная Л X. Танр иевой. Она ценна уже тем, что из 62-х сюжетов, 39 вводятся в научный оборот впервые. Книга сопровождена полной паспортизацией.
Отрадным явлением стал факт огромного внимания к вопросам фольклора со стороны периодической печати, радио, телевидения
В настоящее время из среды самих ингушей выдвигаются талантливые ученые - исследователи, которые знакомят русского читателя с национальным фольклором
Целью данного исследования является всестороннее комплексное исследование жанра ингушской сказки
В соответствии с поставленной целью требуется решение следующих задач
провести генетический анализ сказочного эпоса ингушей,
выявить специфические особенности данного жанра,
рассмотреть типологию ингушских сказок,
охарактеризовать вопросы истории собирания и изучения ингушской сказки,
проанализировать основные сюжеты, мотивы, образы всех типов ингушской сказки,
осветить характерные свойства и особенности поэтики исследуемого жанра,
определить специфические особенности репертуара отдельных ингушских сказителей,
- показать связи ингушских сказок с другими жанрами
фольклора
Автором исследуется большое количество сказок на ингушском и русском языках Для более полного выявления национальной специфики ингушского сказочного эпоса и его связи с мировыми мотивами, Л X Танкиевой привлекается параллельный материал из фольклора других народов В данном исследовании используются сказки, опубликованные в различных до - и послереволюционных изданиях, архивные материалы городов Москвы, Санкт-Петербурга и Грозного В работе широко использованы личные записи автора, сделанные в различных районах бывшей Чечено-Ингушетии, начиная с 1963 по 1991 годы,
и в Ингушетии - с 1992 года по настоящее время
Научная новизна исследования обусловлена комплексным подходом к изучению сказочного эпоса ингушей. В диссертации впервые поставлена задача на основе углубленного анализа ингушских сказок создать целостное научное исследование, где впервые в фольклористике рассматриваются вопросы генезиса, специфики, типологии, бытования сказочного эпоса ингушей. При этом мы пытаемся отойти от односторонних оценок фольклорного наследия ингушей, показать объективную картину уровня духовно-эстетического развития данного этноса В диссертации ингушский фольклор рассматривается во взаимосвязях с фольклором народов мира и, особенно, соседних народов Научная новизна работы обусловлена и содержанием определенного материала, впервые вводимого в сферу научного осмысления
На защиту выносятся следующие и положения и выводы:
На основании идейно-тематического анализа сказочного эпоса выявление особенностей генезиса, специфики и типологии ингушских сказок о животных. Исследуя фактический материал, приходим к выводу, что в эпоху ранне-родового строя у ингушей существовал культ зверей, птиц и др. Сатирическая трактовка древнего божества в сказках о животных - явление более позднего времени, вследствие освобождения человеческого сознания из-под власти тотемного культа зверей В современный период образы животных воспринимаются в сказке как аллегорическое изображение человека
Анализируя волшебные сказки ингушей, на защиту выносится освещение вопросов генезиса, жанровых особенностей, условий бытования, поэтики этого типа сказок Выявлены отразившиеся в них социальные институты, адаты, следы древних форм сознания (анимизма, тотемизма, первобытной магии, культа предков), отзвуки архаичных форм общественной, родовой и семейной жизни (матриархата, патриархата, экзогамии ..)
На основании комплексного изучения данного типа сказок, сопоставляя ингушские волшебные сказки с мировыми, и, пре-
жде всего, с северокавказскими сюжетами, сделан вывод, что они сложились в глубокую старину, когда человек обожествлял силы природы, поклонялся огню, грому, молнии, камням, различным животным Сказка донесла до наших дней черты давно исчезнувших представлений и форм социальной жизни, говорит о единой материалиспгческой и трудовой основе, на которой вырастает не только фантастика, но и каждое реальное достижение человеческой мысли.
Исследуя социально-бытовые и новеллистические сказки, на защиту выносятся вопросы раскрытия генезиса, идейного содержания, основіїьіх образов, характеристики поэтических особенностей данных сказок Проведя сравіїительно-пшолошческий анализ, мы приходим к выводу, что социально-бытовые и новеллистические сказки иногда близки к волшебным Но, если волшебные сказки увлекают в чудесньш мир воображения, то в бытовых на передний план выдвигаются социальные явления. Сказки рисовали реальные взаимоотношения между людьми и критиковали несправедливости в обществе. Главной особенностью сказок этого типа является сатирическая направленность
Раскрытие вопросов бытования разных жанров ингушского фольклора, в частности, сказок. Осмысление специфических особенностей носителей ингушских сказок, характеристика сказочников, приемы сказывания, анализ их репертуара и другие. Анализируя данные вопросы, приходим к выводу, что многие сюжеты дают ценнейший материал для изучения истории, экономики и быта ингушского народа на различных этапах его исторического и культурного развития и свидетельствуют о богатой культуре данного этноса
Выявление взаимосвязей сказок с другими жанрами фольклора ингушей, в частности, связь сказки с нартским героическим эпосом Проанализировав многочисленные труды мировых и российских ученых-фольклористов по данной проблеме, показано определенное сходство между ними в некоторых мотивах, образах и др. (мотив чудесного рождения, непорочного зачатия, закаления, героической смерти ) Исследуя данные вопросы, мы приходим к выводу, что возможно некото-
рое заимствование в жанрах отдельных образов, мотивов, сюжетов, но, видимо, прямого заимствования как основной причины сходства не было. Эпос, сказки, песни, загадки и т д восходят к первобытному фольклору доклассового общества, которому присущ синкретизм. Отголоском такого синкретизма, очевидно, являются те совпадения, о которых говорилось выше.
Теоретической основой настоящего исследования явились труды как отечественных, так и зарубежных дореволюционных фольклористов, этнографов и антропологов - А Веселовского, Э Тейлора, Штернберга, И Смирнова, А Лента, П Услара, Б Миллера, М. Ковалевского, Ф Леонтовича, М Косвена и многих других
Методологической основой работы послужили труды крупнейших советских литературоведов, фольклористов, писателей - А Горького, В Жирмунского, Б и Ю Соколовых, В. Проппа, М Азадовского, Е Крупнова, Е. Елеонской, А Ники-фирова, В. Аникина, Э Померанцевой, В Чичерина, Р Волкова, Л. Семенова, П Услара, А. Назаревича, И Карнаухова, М Молдавского, В. Минца и других
Из трудов дореволюционных исследователей ингушского фольклора, нами проанализированы работы северокавказских исследователей - Ч. Ахриева Н Семенова, М Косвена, Б Далга-та, У Лаудаева, Н. Комарова и других
Нами всесторонне исследованы и труды ингушских и северокавказских фольклористов советского и последующего периода - Д Мальсагова, Г. Гамзатова, А Малъсагова, И Дахкиль-гова, У Далгат, А Аджиева, X Халилова, М Курбанова, М Ха-лидовой , Л Цечоевой, Б. Садулаева, А Танкиева и многих других
Мы также использовали работы по ингушскому фольклору видных мастеров слова И Базоркина, Х-Б. Муталиева, А Вед-зижева, С Чахкиева, М-С. Плиева, Г Гагиева, С. Шадиева, В Хамхоева и других
Научная и практическая значимость настоящего диссертационного исследования призвана в определенной степени восполнить пробел в ингушской фольклористике, в частности, в
исследовании проблем генезиса, жанровой специфики и типо-логии ингушских народных сказок
Основные теоретические положения диссертации могут быть использованы при изучении жанра сказки в фольклоре как близкородственных соседних народов, так и более отдаленных. Наряду с этим, результаты настоящего исследования, на наш взгляд, послужат полезным материалом для спецкурсов и спецсеминаров, учебников, учебных пособий для вузов, педколлед-жей и общеобразовательных школ Работа сыграет также значительную роль в ознакомлении народов России и зарубежных стран с фольклором ингушей, будет иметь определенную ценность при сравнительном изучении фольклора народов мира.
Источниковой базой исследования стали конкретные текстовые материалы ингушского сказочного эпоса и научные работы, которые были опубликованы в XIX, XX, XXI веках прогрессивными деятелями русской интеллигенции П. Усларом, В Миллером, М Ковалевским, И Смирновым, В Чурсиным, Н Комаровым, Л Семеновым, а также представителями северокавказской интеллигенции, в том числе и ингушей - Ч Ахриевым, Б Далгат, у. Лаудаевым, Н Семеновым, Д Мальсаговым, Г Гамзатовым, А Мальсаговым, У Далгат, И Дахкильговым, Л Це-чоевой, Абу Мальсаговым, Б. Садулаевым, А Танкиевым, М Матиевым и другими.
Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы исследования обсуждены и одобрены на заседании кафедры литератур Дагестана и Востока Дагестанского государственного университета, изложены в ряде публикаций и докладов на международных и межвузовских научно-практических конференциях
Структура диссертационной работы обусловлена характером исследуемой темы, поставленной целью и задачами Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения и списка использованной литературы
Ингушские сказки о животных
Общеизвестно, что из всего сказочного эпоса самыми древними являются сказки о животных. Эта разновидность сказки у ингушей еще недостаточно изучена. По исследовательским данным ингушских фолькролистов И.А.Дахкильгова, А.О.Мальсагова, Л.Х.Цечоевой, Б.С.Садулаева этот тип сказки почти потерян для народа. Садулаев пишет: «На триста номеров сказок о животных, в международном указателе сюжетов Аарне-Томпсона у ингушей имеется 79 сюжетов, из которых опубликовано только 29, а 50 нигде и никогда не опубликовались и, боюсь, «потеряны навсегда» [45.5]. Опасения автора обоснованы - за короткий промежуток времени архивы ингушей несколько раз были уничтожены: архив Чечено-Ингушского НИИ, где хранился значительный багаж ингушского фольклора, был сожжен и похищен в 1944 и в 1995 годах. А публикаций было мало. Отдельным сборником сказки о животных были изданы только один раз - в 1961 году. Остальные же сюжеты разбросаны по всему миру, печатались в газетах, журналах или сборниках с другими жанрами фольклора. Благодаря исследователю фольклора, энтузиасту Б.С.Садулаеву была предпринята попытка классифицировать ингушские сказки всех типов, в частности, и сказки о животных по системе Аарне-Томпсана. Он выявил, что в указателе Аарне-Томпсана сказки о животных подразделены на несколько групп: № № 1-99-это сказки о диких животных. В этой группе примерно двадцать пять типов и шесть типов ингушских сказок о животных в группе номеров с 70 по 99. Номера 100-149-это «сказки о диких и домашних животных». В этой группе шестнадцать типов ингушских сказок. В группе «человек и дикие животные» (номера 150-199) у ингушей зафиксировано только девять типов. А в группе «домашние животные» (номера 200-219) у ингушей четыре типа сказок. В группе «рыбы» у ингушей зафиксировано всего лишь два типа сказок. В группе «прочие животные и растения» (275-299)- шесть типов. Эти цифры говорят о том, что данный вид сказки у ингушей был представлен довольно широко и имел параллели в мировом фольклоре.
Затрагивая вопросы генезиса данного жанра, можно констатировать, что сказки о животных возникли на основе мифических представлений древних людей, считавших животных способными думать, разумно действовать. Эта мысль потверждается многими фольклористами народов мира. Известный русский сказковед В.П.Аникин приходит к выводу, что сказки о животных "действительно восприняли формы вымысла из мифических представлений и понятий людей, приписавших животным способность думать, говорить и разумно действовать... Мифические воззрения, приписавшие зверю человеческие мысли и разумные поступки, возникли в трудной и жизненно важной борьбе человека за овладение силами природы" [36.54].
Первобытный человек, живя и охотясь в лесах, горах, пещерах, на берегах морей и океанов встречался с многочисленными зверями, пресмыкающимися и другими страшными для него существами. Он начинает постепенно изучать их повадки, замечает, что многие звери, как и люди, видят, слышат, чувствуют, кричат, передвигаются, ищут пищу, живут стаями, дерутся друг с другом и боятся более сильного. Не усвоив механизмов действия естественных законов природы, он приписал животным способность мыслить и говорить. Звери, стихия, сама природа подстерегали на каждом шагу беззащитного, примитивно-мыслящего древнего человека. В связи с этим животный и даже растительный мир обожествлялся, олицетворялся им. Справедливо заметил по этому поводу Э.Тейлор: "Понятие об абсолютном психологическом различии между животными и человеком, столь распространенное в цивилизованном мире, едва ли может сложиться у примитивных обществ. Людям, которым крики животных и птиц кажутся похожими на человеческую речь, а их поступки также руководимыми мыслями, как и у человека, совершенно логично допускать существование души и у зверей, птиц и пресмыкающихся, наравне с людьми. Примитивная психология должна по необходимости признавать в животных те же характерные особенности, которые приписываются человеческой душе" [393.285]. А известный ученый А.Н.Веселовский писал, что древним людям « вся природа представлялась живущей, т.е. думающей, любящей, ненавидящей, как люди: у животных такая же индивидуальная жизнь, как и у людей, та же борьба за существование слабого, те же победы, поражения" [86. 99].
Естественно допускать, что древние люди, жившие охотничьим промыслом, рассказывали многочисленные поверья о животных, передавали детям свои познания об их жизни, их чудесном происхождении, их особенностях, фантастические рассказы о брачных отношениях между животными и людьми, о превращении людей в животных и о животных, принявших человеческий облик. И, по-видимому, эти первые охотничьи рассказы мифологического характера послужили основой для возникновения сказок о животных.
Мифологические представления, как отмечал А.М.Горький, вырастали на основе определённых производственных отношений, в них видимы "вполне ясные признаки материалистического мышления, . которое неизбежно возбуждалось процессами труда и всею суммой социальной жизни древних людей" [124.299].
Не в силах противостоять страшному окружающему его миру древний человек стремится понять жизнь животного и растительного мира, вступить с ними в родственную связь. В связи с этим в эпоху раннеродового строя возникают тотемизм, анимизм, магия. Люди называют себя родственниками определённого зверя, стараясь этим обезопасить себя, стать под его покровительство. В ингушском фольклоре следы пережитков анимистического мировоззрения и веры в животное-покровителя рода, т.е. тотема особенно сохранились в сказках и поверьях о медведе, которые в пору своего возникновения от древних мифологических рассказов переняли некоторые их существенные черты. У многих древних аборигенов-ингушей распространены рассказы о божественном происхождении медведя.
Рассказанная нам сказочницей Мусий Кабрат Оскановой сказка "Иоіах хинна ча" / Девушка, превратившаяся в медведицу/, повествует о чудесном превращении девушки, считавшей звезды, в медведицу. В другой сказке «Бунчакхи»1 /собственное имя/, рассказанной той же сказочницей, медведь стремится отомстить своему обидчику. Вот ее сюжет: Медведь повстречал в лесу бедняка по имени Бунчакхи. Человек рубил дрова, медведь пожалел его и сказал, что заготовит бедняку дров на всю зиму, если он никому не расскажет чья эта работа. Бунчакхи не выдержал уговора, и медведь собрался его убить. В сказке бедняку помогает лиса, при помощи которой, он убивает могучего зверя. Последняя часть сказки, где медведь показан глупым и беспомощным, видимо позднейшее наслоение, но оно не затемняет мифическую основу сказки. Медведь предстаёт вещим существом, которому все подвластно. Отголоски такого мифического поверья мы находим и в сказке "Чана ваь Чайтонг" / Чайтонг - сын медведя / [506. 226-232].
Следы тотемизма сохранились и в суевериях ингушского народа. Г.Ф.Чурсин отмечал: "Части тела медведя - когти, зубы, шерсть... часто употребляются у народов Кавказа в качестве амулетов..., прибивают их к косяку дома, чтобы злые духи не могли войти" [435.203]. Л.П.Семенов так же приводил несколько поверий. Например, если сосчитать до тысячи звезд, то можно по поверью превратиться в медведя. Из когтей медведя изготовляют амулеты, которые, якобы, приносят счастье [364.120-121].
"В медведе горцев заинтересовал тот момент, - писал П.К.Услар, -когда медведь, став на дыбы, лезет на противника" [406. 20]. Среди ингушей существует много поверий, роднящих медведя с человеком. По этим поверьям беременная медведица, как и женщина, стремится скрыть акт рождения от посторонних взглядов. Медведь никогда не нападает первым на человека. Он оберегает и приводит к селу заблудившихся детей. Так же, как и женщина, он плачет, причитая и ударяя себя передними лапами по морде.
Большим почетом у ингушей пользовался и волк. Это самый распространенный на Кавказе хищный зверь, и естественно предположить, что народ стремился расположить его к себе, задобрить этого хищника. Обратимся к народным поверьям. "Из диких животных, - писал Г.Ф.Чурсин, - более других внушали к себе уважения хищники, наводившие страх на человека, причинявшие ему чувствительное зло. Для народов Кавказа такими хищниками являются, главным образом, волк, медведь; преклоняясь перед волком, как перед грозным существом, человек охотно наделял его сверхъестественным могуществом и приписывал магическую силу его зубам, когтям, шерсти. На почве этой веры возникают соответствующие амулеты" [435. 202-203].
Л.П.Семенов отмечал: "Альчику волка приписывают магическую власть: если его пронести между двумя друзьями или влюбленными, то те теряли дружбу и любовь; завистливые и ревнивые люди альчиком волка пользовались с той целью, чтобы из личных интересов посеять рознь между другими людьми" [364.120]. Охотно горцы сравнивают своих героев с волком, которого считают храбрым и настойчивым зверем. П.К.Услар писал: "Волк самый поэтический зверь в понятиях горцев. Лев, орел изображают силу, - они идут на слабого; волк идет на более сильного чем он сам" [406. 9].
Древнейшие мифологические корни ингушской волшебной сказки
Волшебная сказка с характерным для нее сложным сюжетом, видимо, требует для своего возникновения более сложные, чем это было со сказками о животных, общественные отношения. В ней широко отражены следы древних форм сознания /анимизма, тотемизма, первобытной магии, культа предков/, отзвуков древних форм общественной, родовой и семейной жизни /матриархата, патриархата, экзогамии/.
По-видимому, как определенный жанр народного творчества она сложилась в глубокой древности, когда возникли лишь первые представления о человеке и мире, на основе мировоззрения еще доклассового общества. Но это не значит, что волшебная сказка берет свое начало только из прошлого. На протяжении веков сказка пополнялась новыми образами. Как и весь фольклор, она не была консервативной, каждая эпоха оставляла в ней свой определенный отпечаток. "Однако, как писал В.П. Аникин, вне сомнения тот факт, что и в период образования новой фантастики на нее оказали свое влияние древнейшие понятия и представления человека о мире. Изменения в жизни трудящихся определяли форму изменения и дальнейшего развития, имеющегося налицо фантастического материала, но фантастика позднейших сказок, сохраняла в себе зерна вымысла древнейших времен" [36. 97].
Проследим это на примере одной из ингушских сказок: "Воккха аьлеи, гіарбаши, йоіи" /Великий князь, ведьма и девушка/.
Один великий князь полюбил бедную девушку за ум, кроткость и задумал жениться на ней. Но в злой ведьме вскипела зависть, и она решила, убив девушку, выйти замуж за князя. Ведьма ударила девушку волшебной плетью и превратила ее в голубку. С тех пор голубка стала каждое утро прилетать под окно князя и петь: «Кху, кху,
Я одна была у родителей, В любви, ласке я росла, цвела.
Замуж брал меня великий князь, но злая ведьма превратила меня в голубку».
Князь удивился, хотел взять голубку в руки, но жена-ведьма прогнала птицу и превратила ее в воробья. Тогда воробей стал прилетать под окно князя и петь «Чирт, чирт Я одна была у родителей, В любви, ласке я росла, цвела. Замуж брал меня великий князь, но злая ведьма превратила меня в воробья».
Князь удивился еще больше прежнего, хотел поймать воробья, но жена опять, опередив его, прогнала птицу и превратила воробья в рыбку.
Дом князя находился на берегу моря. Оно плескалось у окна князя и каждое утро перед ним показывалась рыбка и причитала. «Чир-р-р, чир-р-р, Я одна была у родителей, В любви, ласке я росла, цвела.
Замуж брал меня великий князь, но злая ведьма превратила меня в рыбку».
Князь почуял, что тут что-то неладное, стал следить за женой и украл у нее волшебную плеть. Он ударил ею рыбку и воскликнул: «Превратись ты, рыбка, в девушку!». Рыбка превратилась в красавицу, князь узнал ее, убил ведьму и стал жить счастливо со своей женой.
Идейное ядро этой сказки сводится к наказанию темного коварства и возвеличиванию невинности и скромности. Фантастический вымысел здесь полностью подчиняется выражению этой нравственно-этической идеи.
На этой сказке можно проследить, что является древнейшим фантастическим вымыслом и что привнесено на стадии более позднего поэтического развития сознания.
Нет сомнений, что далекая старина отражена в той части сказки, где говорится о черном колдовстве, о применении древней магии и превращении девушки в голубя, воробья и рыбки. В сказке мы находим и обрядовые действия, которые сопровождают магический заговор, при помощи которого человек стремился подчинить своей воле темные силы, обезвредить их. К таким обрядовым действиям относится, например, удар волшебной плетью, князь бьет ею и говорит "Превратись, ты, рыбка, в девушку!".
В сказке выделяется глубоко неподдельное горе, которое слышится в причитаниях голубки, воробья и рыбки. Такой элемент сказки может быть продуктом лишь более позднего развития поэтического творчества народа.
Отражение древнего мировоззрения и сочетание древнейшего фантастического вымысла напластованиями более поздних эпох мы можем найти почти во всех волшебных сказках ингушей.
Волшебная сказка ингушей, как и сказки данного типа других народов мира, характеризуются обилием мифологических образов и элементов. Но, в противоположность мифу, где стихийные природные явления истолковывают антропоморфически, сказка, в основном, рассказывает о людях, об их мировоззрении.
В своих исследованиях, посвященных данному вопросу, Е. М. Мелетинекий сумел показать отражение в характере героя волшебной сказки процесса разложения первобытнообщинного уклада. "Первыми героями волшебной сказки, говорит он, были не мифологические образы, а социально-обездоленные персонажи - сирота, падчерица, младший сын". Э.В. Померанцева в этой связи правильно подметила: "не только мифологические" [318.57].
Хотя в волшебной сказке ингушей, как и у других народов, основная роль отводится человеку, весь сюжет сказки развивается вокруг него и в столкновении с ним. Видное место занимают и мифологические образы. Рядом с центральным героем выступают великаны — нарты. Попутно отметим, что они не являются героями нартского эпоса ингушей /об этом подробнее будет сказано ниже Л. Танкиевой/. Выступают в сказке и драконы, чудовище Черный Хожа, соответствующий русскому Кощею Бессмертному, старухи - добрые, помогающие герою /Жер-баба/ и злые /ешап, гіам, гіарбаш/, воинственные девы — пережиток матриархата. Очень часты в волшебной сказке и животные, играющие в ней существенную роль, здесь и звери — помощники героя, и оборотни, в образе которых отражаются следы тотемизма. Наконец, в волшебной сказке ингушей встречаются и покойники, помогающие героям или наносящие им вред, - это отражает широко представленный в волшебных сказках культ предков.
В наиболее древних сюжетах волшебных сказок ингушей часто встречаются образы различных духов или так называемых хозяев-покровителей, от которых зависит удача или поражение героя. Подобные сказки восходят своими корнями к так называемым мифам - быличкам /по аналогии с побывальщиной европейской сказки.
В сказках такого типа мифические образы занимают главное место, герой же пассивен и почти целиком находится во власти духа, если и проявляет активность, то весьма незначительную.
Интересно здесь привести «Предание Елта» [54. 29], записанное в прошлом веке Чахом Ахриевым.
По ингушской мифологии у бога Села были три сына. Елта управлял дикими зверями, у Эштра были дела мертвых, а Воскресенье господствовал над временем.
Один мальчик пошел к богу просить помочь ему вырастить урожай. Бога он не увидел и, возвращаясь домой, встретил Елту. Тот спросил, почему грустит мальчик и, пожалев его, решил дать ему урожай. Но бог узнал об этом и послал на пашню мальчика ветры, ливни, гром. Елта оберегает поле от всех бед. За это бог лишил своего сына Елту глаз.
Социально-бытовые и новеллистические сказки ингушей
Сюжеты социально-бытовых и новеллистических сказок ингушей иногда близки к волшебным сказкам. Трудно провести между ними четкую грань. Часто в них реалистические элементы повествования перемешиваются с чудесными и подаются в виде приключения. Они отличаются острой сатирической направленностью.
Сатира, отраженная в памятниках устного народного творчества, это: «Не невинное зубоскальство веселеньких остроумцев, подчеркивал В.Г.Белинский, - а громы негодования, гроза духа, оскорбленного позором общества» [71,522]. Угнетенный, но от природы остроумный трудовой народ искал пути и способы унизить, высмеять своего врага, показать его истинное лицо, и это успешнее всего ему удавалось при помощи сатиры.
Ряд положений, выдвинутых в трудах исследователей Б. и Ю.Соколовых, В.И.Чичерина, Э.В.Померанцевой, И.В.Карнаухова, М.Д.Молдавского, А.И.Никифорова, В.П.Аникина, С.И.Минца и др., проливают свет и на многие вопросы в изучении сатирических сказок ингушей.
Огромный интерес к народной сатире проявляли передовые русские и советские писатели А.С.Пушкин, Н.В.Гоголь, М.Е. Салтыков-Щедрин, Н.А.Некрасов, Демьян Бедный, В.В. Маяковский, М.А.Булгаков, А.Аверченко, Н.Теффи. Они видели в ней наиболее яркое выражение дум и чаяний народа и сумели на этом воспитать целые поколения.
С целью разоблачения всевозможных пороков к народной сатире обращаются и ингушские писатели и поэты - И.Базоркин, Х-Б.Муталиев, А.Ведзижев, С.Чахкиев, М-С.Плиев, Г.Гагиев и др.
В этом большом и полезном деле им во многом помогают высказывания М.Горького, который в своих выступлениях, статьях, письмах давал ценные советы фольклористам. Он говорил, в частности, что знакомство со сказками и вообще с неисчерпаемыми сокровищами устного народного творчества крайне полезно для начинающих писателей.
Бытовая сказка является одним из популярнейших жанров устного народного творчества. Мы можем утверждать, что на фоне вполне реалистической обстановки сказки рисовали реальные взаимоотношения между людьми и резко отрицали существовавший порядок. Образу младшего брата в волшебной сказке близок образ невинно гонимой падчерицы и других обездоленных героев в социально-бытовых сказках. Исторические причины возникновения их кроются в развитии социально классовых отношений, особенно в развитии семьи и права наследования имущества в новых условиях. Социальной основой эстетики «низкого», и подающего надежд героя является идеализация социально обездоленной личности. Отсюда и превращение «низких» черт в «высокие», обнаружение «высокого» в «низком» [93.259]. Эта особенность обрисовки героя присуща и ингушским волшебным и бытовым сказкам, созданным народом в условиях складывающегося неравеентва в обществе. Анализ бытовой сказки ингушей сравнительно прост, так как социальные мотивы получают в ней прямое, наглядное выражение.
Герой бытовой сказки не за семью небесами и семью горами, а в хорошо знакомой бедняку обстановке горского аула. Он не борется с драконами /сармакашца/, ведьмами /гіарбашашца/, а ведет борьбу с реально существующими врагами - антиподами общества, он борется за свою жизнь, за конкретные идеалы.
Бытовые и новеллистические сказки как нельзя лучше показывают быт, характеризующий именно данный народ, его специфику, его нравственные понятия, ум, столь склонный к иронии, простодушный в своем лукавстве.
Конкретное в бытовой сказке настолько сильно, что и самые древние сюжеты получают в ней новое осмысление. Например, древнейший сюжет борьбы двух братьев получает уже ярко выраженное социальное направление. Об этом говорят и сами названия сказок. В сказке "Къеи віаьхии ши воша" /Богатый и бедный братья/ богатый брат идет судиться с бедным из-за бараньей почки. Нам кажется, что на примере этой сказки можно ярко проследить главное для нее, а именно - противопоставление двух несовместимых миров, мира угнетателей и мира трудового народа.
Ингушские социально-бытовые и новеллистические сказки можно разделить на несколько тематических групп: сказки против богачей /нечестно награбленного богатства/, сказки и анекдоты о ловких ворах, о глупцах, неверных строптивых женах, сказки, обличающие некоторых нечестных служителей культа, сказки-загадки, о дураках и шутах, о хозяине и работнике. Особую группу сотавляют сказки о Цагене и др.
Сказки этого типа отличаются от сказок о животных и волшебных тем, что в них преобладает не фантастика, а изображение реальной действительности. Правда, и в этих сказках встречаются фантастические чудесные существа, но они играют подчиненную роль и служат лишь для усиления или пояснения характера человеческого героя. Герой борется с реальными врагами, большей частью в реальных жизненных условиях на земле, а не сражается с чудесными, не познанными еще силами или с различными духами. Бытовые сказки в своих сюжетах и содержании отражают окружающую общественную и бытовую среду с ее антогонизмом и борьбой, протестом против несправедливости. Герои бытовых сказок добиваются победы при помощи ловкости, хитрости и плутовства. Противники оказываются недогадливыми, недалекими и легко попадаются на их уловки. В сюжете таких сказок много приключений и фантастики.
В этих сказках сатира направлена против самых различных представителей социальных слоев общества.
Рассмотрим с этой точки зрения ингушские сказки, обличающие некоторых нечестных служителей культа.
Не секрет, что в прошлом некоторые нечестные религиозные деятели использовали свой сан в корыстных целях, истолковывая идеальные религиозные догмы для своей пользы. Они были не прочь исказить учение ислама лишь бы извлечь для себя выгоду.
К счастью, подобных сюжетов мало, но все-таки они были. Против таких служителей культа направлено острие сатиры отдельных ингушских сказок.
Такие сказки разнообразны по сюжету, но едины по конфликту и его разрешению. Из всех представителей духовенства в сатирических сказках ингушей больше всего достается муллам. Общение их с народом помогло последнему разглядеть корыстолюбие некоторых из них.
Когда происходило расселение чеченцев на плоскости, большинство чеченских родов еще не знало магометанства, - эта религия стала распространяться во время установления тесных сношений чеченцев с кумыками, то есть приблизительно со второй половины XVII века. К началу XVIII века магометанство уже получило широкое распространение [245]. Когда ингуши приняли мусульманство определить трудно, так как различные тайпы /роды/ этого племени приняли его не одновременно. Но, как считает Г.Вертепов, мусульманство водворилось у них окончательно не ранее половины XIX столетия [88]. Мы не ставим перед собой задачу анализа данной проблемы. Этот вопрос в какой-то степени освещен историками Ингушетии. Но следует отметить, что магометанство трудно внедрялось среди ингушей.
Пользуясь тяжелыми условиями жизни простых людей, некоторые пристроившиеся к религии служители культа распространяли среди горцев разнообразные религиозные легенды, сюжеты которых были взяты и переделаны из древних устно - поэтических произведений народа.
В конечном счете каждая легенда заключала в себе мысль об исключительности именно этой религии и о том, что инаковерующий и вероотступник будут гореть вечным огнем в царстве гела /в потустороннем мире/.
Религиозные легенды создавались традиционными путями и приемами народных сказок. Об этом писал еще А.М.Горький: "Позднее, когда я внимательно прочитал литературу церковников - "Житие святых", мне стало ясно, что чудеса, о которых рассказывает церковь, заимствованы ею из древних сказок, так что и тут, как везде и во всем, церковники жили за счет здоровой, возбуждающей разум творческой силы трудового народа" [124.401]. Это в какой - то мере можно отнести и к любой религии.
В цикле сказок, обличающих пороки некоторых служителей культа, господствует прием антитезы, который характерен для поэтики реалистической сказки вообще. С одной стороны, высокомерный, сластолюбивый обжора-мулла, а с другой - умный старик, девушка, мальчик - сирота, хитрая вдова. И все, кто противостоит духовенству, рисуются смелыми, находчивыми, остроумными и удачливыми.
Сказка во взаимосвязях с другими жанрами фольклора ингушей
Проблемы межжанровых взаимосвязей в фольклоре разных народов изучены довольно широко. В ингушских же исследованиях о фольклоре эти проблемы, можно сказать, лишь обозначены. В этой главе речь пойдет о межжанровых взаимосвязях, генезисе и эволюции развития устного народного творчества ингушей.
Если говорить о жанре сказки, то его следует ставить в соотношении с мифом. Миф имеет свои специфические черты - это прежде всего рассказ о богах, о легендарных героях, о происхождении явлений природы. В нем отражена вера в подлинность описываемых событий и сконцентрировано внимание на религиозном объяснении явлений природы. Передача и восприятие мифа характерны как воспоминание о прошлом. И все-таки миф в некоторой степени сродни сказке.
В сказке тоже часто можно найти следы религиозно-магической функции: фигурируют различные духи и всевозможные олицетворения природных сил, отражаются первобытные обряды. Говоря о взаимопроникновении сюжетов сказок и мифов Е.М.Мелетинский справедливо отмечает: «Не следует забывать, что, с одной стороны, мифологические концепции в той или иной мере пронизывают все жанры первобытного фольклора, а с другой стороны, классические религиозные мифы и легенды так же, как и настоящие художественные сказки, относятся к более позднему времени, уже к периоду разложения первобытного строя». [266.82]
Сказочные мотивы имеются и в мифологических сказаниях. Таковы закавказские мифы о прикованных богоборцах — Амирани, Аброскиле, Мгере. «Эти прикованные титаны, - пишет Е.М.Мелетинский, - как давно доказано, сродни Прометею, причем не только типологически: они связаны нитями культурно-исторического взаимодействия. Однако мотивы «культурных подвигов» в них в значительной мере оттеснены эпизодами богатырской борьбы с великанами и т.п.» [264.96]
В.М.Жирмунский показал, что героический эпос тюрко-монгольских народов развивался в основном на традиции богатырской сказки [171].
По проблеме взаимоотношения сказок с другими жанрами, особенно героическим эпосом, написаны работы такими видными учеными фольклористами, как В.М.Жирмунский , Х.Т.Зарифов", В.Я.Пропп , Е.М.Мелетинский , М.Я.Чиковани , Л.Г.Бараг , А.М.Астахова, В.П.Аникин8, А.Ф.Анисимов9, Б.О.Долгих10 и др.
Наиболее ярко выраженной нам представляется связь ингушских сказок с нартским героическим эпосом.
Ученые-кавказоведы, говоря о нартском эпосе ингушей, ссылаясь на заметку Ахриева «Несколько слов о героях в ингушских сказаниях»[50], отмечали как отличительную особенность эпоса ингушей то, что в нем наличествовали два типа героев — нарты и орстхойцы. В 1970 г. в своей кандидатской диссертации и позднее в монографии «Нарт-орстхойский эпос вайнахов»[253] ингушский исследователь эпоса А.О.Мальсагов писал, что суждения Ч.Ахриева ошибочны. И попытался доказать, что нарт-орстхойцы являются одной этнической группой, что это единый тип героев. Вместе с тем, в вышеназванной работе Ч.Ахриев писал: «Во всех ингушских сказках и песнях героями являются нарты и орстхойцы с противоположными характерами. Первых изображают как людей в высшей степени добрых и нравственных, а потому не удивительно, что слово нарт сделалось между ингушами нарицательным именем...». Эту же мысль подтверждает известный ингушский фольклорист профессор И.А.Дахкильгов, который отмечал, что нарты в народной памяти остались рыцарями, защитниками слабых, поэтому «они постоянно вели борьбу с орстхойцами, являющимися в народных сказаниях как люди злые, коварные, завистливые»[46.9].
«Поэтому, - пишет профессор И.А.Дахкильгов, - необходимо отметить, что термин «нарт-орстхойцы» в корне неверен. «Нарт» - это эпический герой, а «орстхо» - этническое название». Эти понятия совершенно разные, тем не менее местные фольклористы продолжали употреблять столь неверный термин. От этой ошибки еще лет 130 назад предостерегал Ч.Ахриев, который в своей работе «Несколько слов о героях в ингушских сказаниях» [50] писал об этом. Ингуш, желая выразить посильнее похвалу кому-либо, говорит так: «Нярт» воі санна, ва из», т.е. он молодец, как нярт, он добр как нярт.
«В памяти народа, пишет далее Дахкильгов, нярты являются рыцарями, защитниками слабых, вот почему они и ведут беспрерывную борьбу с орстхойцами»[46.9].
Говоря об орстхойцах Ч.Ахриев сгустил краски. Ингуши-орстхойцы такие же самые обыкновенные люди, как и представители других ингушских племен. Тяжелая историческая судьба орстхойцев еще детально фольклористами не изучена. Но в данном случае, следуя Ч.Ахриеву, эпос должен просто и ясно именоваться «нартским»[46.9]. Мы также считаем, что данная версия наиболее верная и дальнейшее исследование ведется исходя из этой версии.
В эпосе, как и в сказках, наличествуют великаны. Здесь мы наблюдаем и богатырский облик героя, и умных говорящих коней и других животных, чудесное рождение, закаливание героя, потусторонний мир, чудесную неуязвимость, оживление при помощи волшебных предметов и т.д.
Даже при самом поверхностном изучении эпоса и сказок, особенно волшебных, наиболее схожих с эпосом, содержание которых носит героический характер, можно провести между ними определенное сходство некоторых мотивов, как-то: борьба эпических и сказочных героев с огромными великанами, мотив чудесного рождения, мотив закаления и испытания героев, способность героев посещать потусторонний мир и возвращаться оттуда, мотив героической смерти.
Связь эпоса и сказки можно проследить и в вопросах поэтики, бытования обоих жанров. Нартские сказания представляют собой сокровищницу героических эпосов, созданных творческим воображением горских народов Северного Кавказа - адыгов, балкарцев, карачаевцев, осетин, ингушей, чеченцев и др. В прошедшем XX веке проблеме собирания и изучения этого жанра фольклора уделялось много внимания. Но специальных работ, посвященных проблеме общности нартского эпоса со сказками, нет не только у ингушей, но и у других народов Северного Кавказа. Мы можем лишь назвать некоторые работы, где частично затрагивается интересующая нас проблема1.
Нартский эпос ингушей во многом родственен с нартским эпосом других народов Северного Кавказа. Главному герою ингушских сказаний Сеска-Солсу соответствуют осетинский Сослан, кабардинский Сосруко, Ботоко-Ширтге (Боткъий Ширткъа), осетинский Сирдон; Урузмагу -Урызмаг; Патаразу -Батраз; Села Сате - Сатана.
Но главное, что нельзя не отметить тем, кто сравнивает эпос со сказкой, - это наличие великанов в обоих жанрах и борьба героев.
Одновременно отметим одно из существенных отличий нартского эпоса ингушей от нартского эпоса других горцев Северного Кавказа. В ингушском эпосе происходит некоторое смещение образов героев. Наибольшее распространение получили сюжеты, связанные с именем нарта Сеска-Солса. Нарты вступают в борьбу с неведомыми великанами, которые, как отмечал В.Б.Корзун, «в наиболее ранних вариантах выступают своеобразным олицетворением непознанных, стихийных, разрушительных сил природы, а позднее - многочисленных врагов, пришельцев-насильников, угрожавших благополучию жизни племени и племенных союзов» [210]. Эти великаны обладают всеми благами природы, необходимыми для жизни народа. С ними ведут борьбу и им противопоставляются нартские богатыри Сослан, Сосруко, Батраз, Урузмаг, Бадыноко и др., которых народ наделяет самыми положительными чертами и которые стали героями эпоса. Нарты ведут борьбу и со злыми, и с добрыми великанами. Обычно их шестьдесят человек и предводительствует ими Сеска Солса и умный Боткий Ширтка. Он не является нартом, это мифическое лицо, обладающее особенным сверхъестественным свойством посещать тот свет и возвращаться обратно.
Боткий Ширтка является персонажем мифическим хотя бы в силу того, что земные обычаи для него как бы не существуют: ему не знакомо чувство злобы, мести.
