Содержание к диссертации
Введение
Глава 1: Классификация коррупции 19
1.1. Обоснование необходимости учета качественного измерения в сравнительных исследованиях коррупции 19
1.2 Определение коррупции 22
1.3 Определения рыночной и сетевой коррупции 28
1.4 Типы рыночной коррупции 33
1.5 Разработанная классификация коррупции в свете существующих классификаций .39
Глава 2: Теоретический обзор причин и последствий рыночной и сетевой коррупции 44
2.1 Политические, экономические и культурные факторы
распространения рыночной и сетевой коррупции 44
2.1.1. Общие факторы коррупции .45
2.1.2 Факторы рыночной коррупции .46
2.1.3. Факторы сетевой коррупции 52
2.2. Экономические последствия рыночной и сетевой коррупции .62
2.2.1 Коррупция «смазывает колеса экономики» .63
2.2.2 Коррупция «засоряет в колеса экономики» 69
Глава 3: Данные и методология .78
3.1. Особенности методологического подхода и задачи исследования 78
3.2. Источники данных 79
3.3. Индексы участия и восприятия рыночной и сетевой коррупции .80
3.3.1. Измерение рыночной и сетевой коррупции .80
3.3.2. Построение индексов сетевой и рыночной коррупции 82
3.4. Построение дополнительных индикаторов 83
3.5. Описание гипотез и методов анализа .83
Глава 4: Межстрановой сравнительный анализ причин и последствий рыночной и сетевой коррупции 86
4.1. Описание индексов участия и восприятия рыночной и сетевой коррупции 86
4.2. Факторы рыночной и сетевой коррупции на страновом уровне 91
4.2.1 Исследовательские гипотезы 91
4.2.2. Выявленные страновые факторы рыночной и сетевой коррупции .93
4.2.3. Выводы .96
4.3. Факторы рыночной и сетевой коррупции на индивидуальном уровне .97
4.3.1. Исследовательские гипотезы .97
4.3.2. Выявленные индивидуальные факторы рыночной и сетевой коррупции 101
4.3.3. Выводы 109
4.4. Влияние рыночной и сетевой коррупции на предпринимательство и инновации .110
4.4.1. Обзор существующих работ о влиянии коррупции на предпринимательство и инновации .111
4.4.2. Исследовательские гипотезы на индивидуальном уровне 114
4.4.3. Исследовательские гипотезы на страновом уровне .118
4.4.4. Результаты анализа .126 4.4.5.Выводы 134
Глава 5: Трансформация коррупционных отношений между чиновниками и предпринимателями в России 137
5.1 Обзор существующих работ о рыночной и сетевой коррупции в России 137
5.2. Выявленные тенденции в коррупционных отношениях в России..141
5.3. Глубинные изменения взаимоотношений между чиновниками и предпринимателями, связанные с переходом от рыночной к сетевой коррупции .148
5.4 Влияние перехода от рыночной к сетевой коррупции на условия для ведения бизнеса в России .155
5.5. Причины и временные рамки трансформации коррупционных отношений в России 159
5.6. Возможные сценарии дальнейшего развития коррупционных отношений в России 172
5.7. Выводы .174
Заключение 177
Список литературы .183
Приложения .201
- Определение коррупции
- Факторы рыночной коррупции
- Индексы участия и восприятия рыночной и сетевой коррупции
- Выявленные страновые факторы рыночной и сетевой коррупции
Введение к работе
Актуальность исследования
Коррупция является серьезной проблемой для многих стран. Многочисленные
исследования показывают, что она может иметь различные негативные последствия:
препятствовать экономическому росту, усиливать социально-экономическое
неравенство, вызывать неэффективное распределение ресурсов в экономике,
способствовать развитию теневого сектора, подрывать политическую стабильность
и доверие к государству. Эти проблемы особенно актуальны в развивающихся
странах и в странах с переходной экономикой, где наблюдается относительно
высокий уровень коррупции. К этим странам относится и Россия: в основных
коррупционных рейтингах стран, разрабатываемых международными
организациями (Всемирным Банком, Transparency International и рядом других), наша страна традиционно занимает одно из самых высоких мест.
Особенностью нашего подхода к коррупции является то, что мы проводим межстрановой анализ ее причин и последствий, учитывающий не только количественное, но и качественное измерение данного феномена. Необходимость изучения коррупции в качественном разрезе обоснована работами социологов и экономсоциологов, которые способствовали чрезвычайно важному пониманию того, что коррупция сама по себе является очень неоднородным явлением. В разных странах в зависимости от ценностей, норм и особенностей распределения власти в обществе различные практики могут рассматриваться как коррупционные.
В работе проводится комплексное сравнительное исследование двух форм коррупции – сетевой и рыночной. Основным критерием разделения этих форм является открытость доступа к коррупционным услугам. При рыночной коррупции этот доступ может потенциально получить каждый индивид или фирма, так как единственным условием является предоставление чиновнику (или работнику общественного сектора) некоторого вознаграждения (обычно – в денежной форме). В случае сетевой коррупции доступ к услугам открыт только для тех, кто состоит в родственных, дружеских или деловых отношениях с чиновником, независимо от размера или формы вознаграждения. Обе формы соответствуют расширенному определению коррупции, под которой в данной работе понимается использование
чиновником служебного положения в личных целях (связанных с материальной или нематериальной выгодой), в результате чего индивид или фирма, обратившиеся к данному чиновнику, оказывается в привилегированном положении по сравнению с другими претендентами.1
Рыночная и сетевая коррупция имеют принципиально разную природу. Сетевая коррупция укоренена в социальных взаимодействиях. В коррупционные отношения в данном случае вступают знающие друг друга напрямую или через общих знакомых люди. В результате, между участниками существует сравнительно высокий уровень взаимного доверия еще до совершения неформального обмена, в частности, из-за того, что принадлежность к общей социальной сети снижает стимулы для разглашения сделки и доноса в правоохранительные органы. Это серьезно облегчает взаимодействия и выполняет роль своего рода социального контроля аналогичную работе формальных институтов инфорсмента. Кроме того, при сетевой коррупции далеко не только денежное вознаграждение может служить стимулом для чиновника предоставлять нелегальные услуги. Часто они могут предоставляться из желания посодействовать своим родственникам или знакомым, повысить свой социальный статус внутри сети или в качестве ответного жеста на ранее оказанную услугу.
Рыночная коррупция, в свою очередь, представляет собой обычно более обезличенные и рискованные отношения, главным стимулом вступления в которые является денежное вознаграждение. В качестве одного из характерных примеров рыночной коррупции может послужить неофициальный прейскурант цен на предоставление различных услуг чиновниками. Другой пример – это аукцион на получение государственного подряда, при котором контракт получает фирма, предложившая максимальный неформальный платеж.
1 Данное определение коррупции основано на определениях, предложенных в академических работах социологов и экономистов, и может расходиться с общепринятыми юридическими или бытовыми трактовками данного феномена.
Следует отметить, что разделение коррупции на рыночную и сетевую присутствует в социологической литературе как минимум с 1960-х годов.2 Разные авторы использовали разные названия для этих форм, и особенно заметно разнообразие названий для сетевой коррупции: блат, гуанкси (китайский аналог блата), патрон-клиентские отношения, клановость, фаворитизм и т.д. Термин «сетевая коррупция», используемый нами, был впервые употреблен в работах М. Грановеттера.3 Однако, несмотря на это, существующая литература до сих пор имеет чрезвычайно фрагментарный характер. Большинство исследований фокусируется лишь на одной из этих форм, тогда как сравнительные, и, тем более, межстрановые исследования на данный момент практически отсутствуют. Это является серьезным пробелом в существующей литературе, так как рыночная и сетевая коррупция не только имеют разную природу, но и могут иметь разные последствия.
На первый взгляд, рыночная коррупция может показаться менее деструктивной, чем сетевая, так как она практически не нарушает «логику рынка». В условиях рыночной коррупции преимущества получают более эффективные фирмы, которые могут внести (больший) неформальный платеж. В случае же сетевой коррупции преимущества получают фирмы, связанные с представителями государства, которым нет причин повышать свою эффективность. Однако с другой стороны, распространение рыночной коррупции обычно означает слабость государства и формальных институтов, тогда как при сетевой коррупции представители государства образуют прочную коалицию с бизнесом, что может быть более благоприятно для социально-экономического развития страны в целом. В связи с этим, сравнительный эмпирический анализ сетевой и рыночной коррупции необходим для понимания того, какая коррупция является «меньшим злом». Более того, результаты такого анализа могли бы внести вклад в продолжающуюся дискуссию о том, может ли коррупция иметь позитивные эффекты.
2 Scott C. J. The Analysis of Corruption in Developing Nations. // Comparative Studies in Societies and History. - 1969. Vol.
11. №. 3. – Pp: 315–341.
3 Granovetter M. The social construction of corruption. - On capitalism. 2007.
Другой недостаток существующих международных исследований коррупции состоит в том, что они ориентированы, главным образом, на взяточничество, так как оно (относительно) лучше измеримо и наблюдаемо. Однако учет сетевой коррупции в межстрановых исследованиях потенциально мог бы привести к существенному изменению коррупционных рейтингов стран, как следствие, к пересмотру результатов многих работ.
Необходимо отметить, что рыночная и сетевая формы представляют собой «идеальные типы», которые могут редко встречаться на практике в чистом виде, но которые задают некий коррупционный континуум. Если на одном полюсе такого континуума расположить сетевую коррупцию, а на другом - рыночную, то общий профиль коррупции в некотором секторе экономики или в стране в целом можно расположить внутри этого континуума, т.е., представить как определенное соотношение между сетевой и рыночной формой. Изучение этого соотношения и его динамики имеет большое значение, в том числе для выработки адекватных мер антикоррупционной политики. Так, при преобладании сетевой коррупции особую роль следует отводить мерам, затрудняющим формирование коррупционных сетей (например, регулярная ротация чиновников, ограничения на найм родственников, выявление конфликта интересов).
Наконец, анализ коррупционных отношений через призму рыночной и сетевой форм является весьма продуктивным в российском случае, где соотношение между этими формами менялось в разные исторические периоды. Переход к рыночной экономике разрушил многие старые социальные сети блата, привел к децентрализации государственной власти и повысил ценность денег, что способствовало расцвету рыночной коррупции. Однако начавшиеся в 2000-е годы стабилизация институтов, усиление государства и снижение политической конкуренции способствовали развитию сетевой коррупции. Дополнительный вклад в сокращение рыночной коррупции и ее переход в сетевую форму могло внести ужесточение антикоррупционной политики, нацеленной, прежде всего, на взяточничество.
Разработанность проблемы
На данный момент тема коррупции в целом достаточно хорошо разработана российскими и зарубежными учеными. Однако, речь идет в первую очередь о коррупции, основанной на неформальных платежах, к которой относится в первую очередь рыночная коррупция. На сегодняшний день существуют межстрановые индикаторы взяточничества, и мы относительно много знаем о причинах и следствиях распространения неформальных платежей. Сетевая коррупция до сих пор изучалась преимущественно отдельно от рыночной коррупции. Она была предметом теоретических работ и качественных исследований, поэтому мы не имеем межстрановых количественных индикаторов ее уровня и недостаточно знаем о ее природе и последствиях.
Среди современных работ о коррупции наибольшую известность получили исследования экономистов и политологов (например, Р. Вишни, Д. Делла Порта, Р. Джэкман, Г. Монтинола, Р. Роуз-Акерман, Д. Трейсман, С. Хантингтон, А. Шлейфер). В данном случае под коррупцией имеются в виду в первую очередь неформальные платежи. В центре внимания представителей указанных дисциплин находятся универсальные причины и последствия коррупции, которые актуальны для всех стран.
Всплеск интереса социологов к теме коррупции приходится на 60-е - 70-е годы прошлого столетия. Среди ключевых авторов можно назвать В. Вертхейма, Р. Врайта, Э. Симпкинса, Дж. Скотта, А. Хайденхаймера. Из современных социологов значительный вклад в анализ коррупции внесли М. Грановеттер, М. Джонстон, Э. Усланер и др. Социологи, в отличие многих представителей других дисциплин, учитывают то, что коррупция не сводится только к взяткам и может принимать различные формы, а также то, что одни и те же практики в одних обществах могут восприниматься как коррупционные, а в других нет.
Сетевая коррупция, а также отдельные ее проявления, такие как «блат», «guanxi», патрон-клиентские отношения, клановость и фаворитизм анализируются в отдельной группе работ (К. Банфильд, Дж. Буассеван, Р. Врайт, М. Грановеттер, Дж. Жан, Д. Канг, К. Легг, Р. Лемарчанд, Г. Ленц, С. Липсет, Д. Редлавск,
Э. Симпкинс, Дж. Скотт, М. Таубе, П. Хатчкрофт, М. Шрамм, И. Ян, а также Л.Я. Косалс, А.В. Леденева, С.В. Шекшня, А.Г. Эфендиев и др.).
Исследованиями неформальных отношений и коррупции в России занимаются С.Ю. Барсукова, Е.С. Бердышева, Л.Е. Бляхер, В.В. Волков, Е.Б. Галицкий, Л.Д. Гудков, С.П. Глинкина, Б.В. Дубин, А.Е. Дубова, Л.Я. Косалс, Ю.В. Латов, А.В. Леденева, М.И. Левин, Н.А. Пегин, В.В. Радаев, В.Л. Римский, Р.В. Рывкина, Г.А. Сатаров, А.Е. Чирикова, С.В. Шекшня, С.В. Шишкин и др.
Учитывая тот факт, что в различных работах рыночная и сетевая коррупция могли именоваться разными терминами, наш теоретический анализ причин обеих форм коррупции основан не на обозначениях, которые давали те или иные исследователи, а на сути коррупционных отношений, которые они рассматривали. Причины рыночной коррупции реконструируются на основе литературы, посвященной нисходящей коррупции (хищническому государству) и восходящей коррупции (поиск рент) (М. Вале, Ж. Депельчин, М. Джонстон, Д. Канг, С. Моррис, П.Эванс), а также условиям для высокого уровня неформальных платежей ( Р. Акерман, Р. Вишни, Р. Джэкмен, Р. Ди Телла, А. Дрехер, И. Йонг-Сунг, С. Кхагрэм, Г. Монтинола, Д. Трейсман, А. Шлейфер, Ф. Шнейдер). Причины сетевой коррупции выявлены на основе обобщения теоретических и эмпирических результатов перечисленных выше работ, сфокусированных на сетевой коррупции и отдельных ее проявлениях.
Обширный блок литературы посвящен последствиям коррупции. Еще в 60-е годы прошлого столетия выделились два основных подхода: моралистский и ревизионистский. С точки зрения первого коррупция по определению дисфункциональна, так как она ставит лояльность клану или семье выше требований закона (К. Банфилд, В. Вертхайм, Р. Врайт, Э. Симпкинс). С точки зрения второго подхода, коррупция порождена неэффективностью существующих правил, и при определенных условиях может иметь функциональные последствия (Н. Лефф, Дж. Скотт, С. Хантингтон).
В настоящее время вопрос о том, может ли коррупция быть функциональной, породил две конфликтующие концепции: «коррупция смазывает колеса экономики» и «коррупция засоряет колеса экономики»
(П. Меон, К. Секкат). В теоретическом обзоре нашей диссертационной работы мы применяем эти две концепции к рыночной и сетевой коррупции, что позволяет нам выявить их возможные преимущества и недостатки.
В качестве теоретической основы нашего исследования мы также используем статьи о последствиях коррупции для определенной сферы экономики – развития предпринимательства и инноваций (И. Адачи, Р. Аидис, С. Анохин, М. Гассебнер, А. Дрехер, Л. Клаппер, П. Махагаонкар, П. Ромер, Г. Хофстеде, В. Шульце). Мотивация выбора именно предпринимательства в качестве объекта для тестирования экономических эффектов рыночной и сетевой коррупции опирается на теорию предпринимательства, как «креативной деструкции» Й. Шумпетера. В нашей стране исследованиями предпринимательства занимаются Т.А. Алимова, А.В. Виленский, М.В. Габелко, Т.И. Заславская, В.В. Радаев, Н.Е. Тихонова, А.Ю. Чепуренко, А.А. Яковлев, Е.Г. Ясин и др. Проблемы же инновационного развития затрагиваются в работах А.Н. Барыкина, Л.М. Гохберга, В.О. Карачаровского, Г.А. Китова, В.В. Коссова, Т.Е. Кузнецовой и др.
Не менее важным теоретическим источником данного диссертационного проекта являются исследования по России, где в том или ином виде выделяются рыночная и сетевая формы коррупции, и прослеживается динамика коррупционных отношений (Р. Аидис, Л.Е. Бляхер, В.В. Волков, С.П. Глинкина, А.В. Леденева, Н.А. Пегин, В. В. Радаев, Т. Фрай, С.В. Шекшня, С.В. Шишкин, А.А. Яковлев, Е.Г. Ясин).
Несмотря на то, что рыночная и сетевая коррупция были выделены на теоретическом уровне и описаны с помощью качественных данных, на сегодняшний день нам не известны исследования, где эти две формы были бы подвергнуты систематическому сравнительному эмпирическому анализу. В данной работе мы восполняем этот пробел.
Цель и задачи исследования
Основной целью исследования является сравнительный анализ сетевой и рыночной коррупции, изучение основных факторов, влияющих на эти виды коррупции, а также оценка их социально-экономических последствий на основе эмпирических данных.
Для достижения этой цели были реализованы следующие задачи:
1) На основе обзора существующих теоретических подходов к изучению
коррупции была предложена классификация различных форм и типов коррупции и показано место рыночной и сетевой коррупции в рамках этой классификации.
2) Измерена степень распространенности рыночной и сетевой коррупции в разных
странах.
3) Выявлены страновые факторы, влияющие на распространение рыночной и
сетевой коррупции, а также индивидуальные факторы, обуславливающие
вероятность участия в той или иной форме коррупционных отношений.
4) Проведена оценка влияния рыночной и сетевой коррупции на
предпринимательство и инновации.
5) Рассмотрены тенденции в коррупционных отношениях в России с начала 90-х
годов до настоящего времени через призму взаимных трансформаций рыночной и
сетевой коррупции.
Объектом исследования являются население и фирмы в России и других странах с переходной экономикой.
Предметом исследования являются коррупционные отношения населения и фирм с представителями государства.
Методологические и теоретические основы исследования
Теоретико-методологической основой нашего исследования является теория укорененности коррупции в социальных отношениях (Дж. Буассеван, В. Вертхайм, Р. Врайт, М. Грановеттер, М. МакМуллан, Э. Симпкинс, Дж. Скотт,
А. Хайдернхаймер). Более узким теоретическим положением служит разделение на рыночную и сетевую коррупцию (М. Грановеттер, Дж. Скотт). Анализ сетевой коррупции опирается на труды антропологов, посвященные отношениям
реципрокности (Л. Майр, Б. Малиновский, М. Мосс), а также на теорию патримониализма М. Вебера.
В качестве теоретической базы для исследования последствий коррупции мы использовали моралистский (К. Банфилд, В. Вертхайм, Р. Врайт, Э. Симпкинс) и ревизионистский (Н. Лефф, Дж. Скотт, С. Хантингтон) подходы. Дополнительно мы ориентируемся на положения теории предпринимательства как инновационного действия Й. Шумпетера, которая служит теоретическим каркасом для анализа последствий рыночной и сетевой коррупции для предпринимательства.
Информационная база и методы сбора данных
Информационную основу данного исследования составляют межстрановые базы данных, а также количественные и качественные исследования по России.
Основным источником данных для межстранового анализа служит обследование населения «Жизнь в переходный период» (Life in Transition- LiTs), выполненное Европейским банком реконструкции и развития (ЕБРР) в 2010 г., которое содержит вопросы, необходимые для измерения и разделения рыночной и сетевой коррупции. Обследование охватывает 35 стран: 30 стран с переходной экономикой и 5 развитых западноевропейских стран. Мы также используем целый ряд дополнительных источников количественных данных, среди которых есть как межстрановые исследования, так и опросы населения России.
Источниками качественных данных для исследования по России являются:
1) Глубинные интервью с малыми и средними предпринимателями в Москве,
Московской области и Нижнем Новгороде, проведенные автором в 2011 г. Всего
было проведено 14 интервью.
2) Глубинные интервью с полицейскими, проведенные в рамках проекта
«Неформальная экономическая деятельность полиции: сравнительный анализ
трансформирующихся и развивающихся стран». Всего было проведено 13 интервью
в Москве, Московской области и Красноярске в 2009–2011 гг.
Научная новизна работы
Научная новизна работы состоит в том, что в ней впервые в
исследовательской литературе выполнен комплексный теоретический и
эмпирический сравнительный анализ двух принципиально разных форм коррупции – рыночной и сетевой. Это выражается в следующем.
1) На основе критического обзора теоретических и эмпирических исследований, в
большинстве которых рыночная и сетевая коррупция изучаются отдельно друг от
друга, мы сформировали набор возможных факторов и последствий обеих форм
коррупции и подвергли их теоретическому сравнению.
2) Была сформирована классификация выделяемых в литературе типов и форм
коррупции и показано место сетевой и рыночной коррупции в рамках этой
классификации, а также подробно описаны теоретические основания для разделения
этих форм.
3) Используя данные международного обследования населения, с помощью методов
эконометрического анализа был проведен сравнительный анализ характеристик
индивидов, участвующих в рыночной и сетевой коррупции.
4) Были получены оценки распространенности сетевой и рыночной коррупции и
описан профиль (структура) коррупции в странах с переходной экономикой и в ряде
западноевропейских стран.
-
Было показано, что страновые показатели масштабов рыночной и сетевой коррупции отрицательно связаны между собой и по-разному коррелируют с основными социально-экономическими характеристиками стран.
-
Было показано эмпирически, что рыночная и сетевая коррупция оказывают разное влияние на развитие предпринимательства и инновационную активность фирм.
Основные положения, выносимые на защиту
1) Сетевая и рыночная коррупция имеют разную природу и развиваются в разных условиях. Рост рыночной коррупции сопровождает ухудшение социально-экономической ситуации и/или сильные структурные и системные трансформации в обществе. Сетевая коррупция, в свою очередь, относительно меньше связана с политической и экономической конъюнктурой, так как она более укоренена в социальных отношениях. Однако рост сетевой коррупции может являться реакцией на ужесточение антикоррупционной политики, направленной, в первую очередь,
против взяточничества. Кроме того, сетевая коррупция имеет широкое распространение в странах, где социальный статус чиновника относительно высок.
2) Люди, решающие свои проблемы с представителями государства посредством
рыночной и сетевой коррупции, отличаются по своим характеристикам. Участника
рыночной коррупции можно охарактеризовать как атомизированного индивида,
слабо доверяющего даже своему ближайшему окружению и имеющего меньшее
количество социального капитала. Участник сетевой коррупции – это хорошо
социализированный индивид, имеющий большое количество слабых связей,
относительно менее склонный к риску, лояльный ин-группе, однако не доверяющий
представителям аут-группы.
-
Сетевая коррупция, в отличие от рыночной, оказывает отрицательное влияние на развитие предпринимательства.
-
В России в последние 6-7 лет мы наблюдаем тенденцию к снижению рыночной коррупции между чиновниками и предпринимателями. Сетевая коррупция, напротив, примерно с 2004 года, имеет тенденцию к росту. Наблюдаемые изменения имеют ряд причин. Во-первых, в последние годы усиление антикоррупционного контроля заставляло участников неформального обмена отказываться от рискованной стратегии рыночной коррупции и использовать менее опасную сетевую стратегию. Во-вторых, в результате централизации неформальных отношений коррупционные услуги стали более удаленными от их конечных потребителей на местах, а также значительно более дорогими ввиду длинной цепочки посредников. Чтобы сократить финансовые издержки и получить доступ к принимающим решения чиновникам, предприниматели были вынуждены прибегать к стратегии сетевой коррупции. Пример России является свидетельством того, что рыночная и сетевая коррупция взаимосвязаны и способны трансформироваться друг в друга.
Апробация результатов
Основные положения диссертационной работы были представлены автором на следующих научных мероприятиях:
1) Международные семинары в рамках проекта по изучению неформальной
экономической деятельности сотрудников милиции (Москва, декабрь, 2010 и 2011
гг.).
2) Регулярные международные семинары НИУ ВШЭ для аспирантов полного дня
(Москва, июнь, 2011, декабрь, 2012 г. и июнь, 2012 г.).
-
Семинар Школы прикладных социальных наук, Университет Дарема, Великобритания (ноябрь, 2012 г.)
-
III Международная конференция ЛССИ НИУ ВШЭ «Культурные и экономические изменения в сравнительной перспективе» (Москва, ноябрь, 2013 г.).
5) XV Апрельская международная научная конференция НИУ ВШЭ «Модернизация
экономики и общества» (Москва, апрель, 2014 г.).
Теоретическая и практическая значимость работы
Использование разделения на рыночную и сетевую коррупцию, во-первых, может способствовать изменению подхода к межстрановым исследованиям коррупции и пересмотру международных рэнкингов стран с учетом не только денежной, но и сетевой формы коррупции. Во-вторых, оно может задать новое направление межстрановых исследований причин и последствий коррупции. Наконец, разработанный нами подход полезен для понимания изменений в характере коррупционных отношений в постсоветской России.
В данной работе мы предлагаем доступный на сегодняшний день инструмент измерения обеих форм коррупции на межстрановых данных, который может быть использован и в других исследованиях. Мы надеемся, что научный интерес к сравнительному анализу рыночной и сетевой коррупции будет способствовать появлению более качественных данных, позволяющих лучше разделить и измерить эти формы.
Представленный в диссертации материал может оказаться полезен при выработке антикоррупционной политики, учитывающей, что формы коррупции способны трансформироваться друг в друга. Результаты нашей работы указывают на то, что силовые антикоррупционные меры, направленные в первую очередь на борьбу со взяточничеством, могут оказаться малоэффективными и приводить к
росту сетевой формы коррупции. Борьба с коррупцией должна осуществляться далеко не только в правоохранительной сфере, но также и в ценностной и институциональной плоскостях.
Результаты, полученные в данной работе, могут быть также использованы в ходе преподавания курсов по социальным наукам, связанных с изучением неформальных отношений и коррупции.
Структура и объем работы
Определение коррупции
Одной из методологических сложностей данной работы было выбрать определение коррупции, которое бы максимально соответствовало задачам нашего исследования. Основные определения коррупции, используемые на сегодняшний день, появились еще в 60-е – 70-е годы. Д. Скотт предложил определять коррупцию на основе общественного мнения [Scott, 1972]. Согласно этому подходу, коррупцией считаются все практики, которые воспринимаются людьми как таковые. Большой недостаток этого определения коррупции заключается в том, что общественное мнение крайне неоднородно даже в рамках одного общества, не говоря уже о разных странах и разных исторических периодах. Данный подход затруднителен для межстранового анализа, так как под коррупцией могут пониматься совершенно разные вещи. Следовательно, он недостаточно соответствует дизайну нашей работы, предполагающей сравнительное исследование по странам. К. Фридрих предложил подход к определению коррупции с точки зрения общественного интереса [Friedrich, 1966]. «Коррупция существует везде, где люди, обладающие властью и имеющие определенные обязанности, например госслужащие и ответственные должностные лица, будучи мотивированными денежными и другого рода неформальными вознаграждениями совершают действия в пользу лиц, предоставивших эти вознаграждения, нарушая при этом общественные интересы» [Friedrich, 1966: 74]. Очевидно, что предложенное определение коррупции предполагает всеобщее согласие насчет того, в чем заключаются общественные интересы. Учитывая разнообразие обществ, а также наличие разных групп интересов в рамках одного общества, понятие «вреда общественным интересам» оказывается лишенным конкретного содержания и тем самым малопригодным в качестве основы для определения коррупции. Более поздним подходом к определению коррупции, в основе которого также лежит общественный интерес, является подход принципал – агент – клиент (ПАК) [Rose Ackerman; 1978; Klitgaard, 1988]. Он хорошо описывает взаимодействие всех сторон коррупционного обмена в конкретном институциональном и политическом контексте. Принципал, наделенный общественным доверием, выражает интересы общества. Агент действует от лица принципала и выполняет определенную функцию, возложенную на него принципалом. Клиентом является частное лицо, которое непосредственно взаимодействует с агентом. «Коррупция возникает тогда, когда агент нарушает интересы принципала в пользу собственных интересов» [Klitgaard, 1988: 24]. Иными словами, коррупция – это несоблюдение агентом интересов принципала в пользу клиента за определенное вознаграждение.
ПАК подход унаследовал недостатки подхода, основанного на общественном интересе. Одним из ключевых аналитических инструментов в нем являются интересы общества, которые сложно определить. Кроме того, он плохо работает в политических системах, где нет четкого разделения на «частное» и «общественное», и где существует сращение ветвей и уровней власти в рамках одной правящей партии. В данной ситуации становится непонятно, кто является принципалом, кому подотчетен агент, кто выражает общественные интересы и в чем они заключаются [Johnston, 1996]. Подход, основанный на общественном интересе и ПАК подход, имеют еще одну общую особенность, которая плохо согласуется с целью нашего исследования. Согласно данным подходам, коррупция представляет собой нарушение общественных интересов, поэтому она по определению является негативным явлением. Одной же из задач нашей работы является выявить возможные положительные и отрицательные стороны коррупции, поэтому наше изначальное определение должно быть максимально нейтральным и не заведомо негативных оценок. Одним из широко известных подходов к определению коррупции является рыночно-ориентированный подход. В качестве примера данного подхода Хейденхаймер приводит определение Ван Клэверена [Heidenheimer, 1970: 5]: «Коррумпированный чиновник рассматривает свою должность в качестве бизнеса, доход от которого он старается максимизировать. Следовательно государственная должность становится «единицей максимизации». Размер доходов чиновника зависит от рыночной ситуации и от его способностей найти на траектории общественного спроса точку максимальной выгоды». Мы не можем воспользоваться данным определением, потому, что оно недостаточно хорошо описывает сетевую коррупцию, занимающую пограничное положение между коррупцией и дружескими отношениями. Чиновник, помогающий своему хорошему знакомому, в данный конкретный момент может поступиться своей выгодой ради поддержания реципрокных отношений. Безусловно, он рассчитывает в неопределенной перспективе на ответный дар, однако, его вид и размер заранее не оговаривается. В подобной неопределенной ситуации чиновник не может выступать в роли максимизатора собственного дохода. Наиболее близким к задачам нашего исследования является подход, ориентированный на регулирование деятельности чиновников. Коррупция в данном случае выступает как отклонение чиновником от правил, регламентирующих государственную службу. Коррупция – это поведение, которое отклоняется от формальных обязанностей, связанных с государственной должностью, в силу личных (семья, ближайшее окружение), финансовых, а также статусных мотивов. Коррупция включает в себя такое поведение как взяточничество (использование поощрения в целях изменить решение официального лица, чей статус основан на общественном доверии), непотизм (обеспечение патронажа частным лицам исходя из аскриптивных, а не меритократических мотивов); растрата (незаконное присвоение государственных ресурсов для личных целей. [Nye, 196: 419]
Это определение имеет ряд неоспоримых преимуществ. Во-первых, оно основано не на общественном мнении, которое сложно уловить, а на более объективных критериях, таких как формальные правила, регулирующие действия чиновника. Безусловно, эти правила могут отличаться по странам, но в отличие от общественных установок, эту разницу легче учитывать. Во-вторых, предложенное определение коррупции не имеет этической нагрузки, поэтому оно допускает как положительные, так и отрицательные последствия коррупции. Наконец, определение Ная предполагает не только финансовые, но и другие виды вознаграждения чиновников, что делает его весьма удобным для анализа сетевой коррупции.
Факторы рыночной коррупции
Как уже было сказано выше, нисходящая и восходящая коррупция развиваются при дисбалансе власти между государством и обществом. Для рыночной коррупции характерна ситуация естественного экономического отбора, когда сильная сторона побеждает слабую. Это в свою очередь является признаком несформировавшейся институциональной среды. В противном случае институты ограничивают власть бизнеса и государства, поэтому победителя, который «забирает все», быть не может. Таким образом, можно сказать, что рассматриваемые нами две формы рыночной коррупции во многом возникают вместо институтов. В случае коррупции в условиях «свободной конкуренции» слабо развитые институты чаще всего обусловлены быстрыми экономическими и политическими изменениями, происходящими в странах с переходной экономикой. В «хищнических государствах» слабость институтов является не следствием бурных политических процессов, а результатом рационально спланированной политики лидера государства [Robinson, 2001]. Это характерно в первую очередь для африканских государств, в той или иной степени авторитарных, где режимам не хватает легитимности, где часто присутствует этнический конфликт и где общество проявляет сравнительно высокую политическую активность. В данной ситуации правящие элиты чувствуют себя крайне неуверенно. Они опасаются стимулировать экономику, инвестировать в образование населения и создавать транспортную инфраструктуру, объединяющую страну, так как это может привести к возникновению богатого, образованного и сплоченного среднего класса, способного составить им оппозицию. Поэтому авторитарные политические лидеры предпочитают тактику хищнического государства, нацеленную на изымание коррупционной ренты и на ослабление общества. Подобная стратегия предотвращает появление и развитие общественных институтов, способных ограничить власть правящих политических элит. Ярким примером подобного хищнического авторитарного государства является Заир при президенте Мобуту [Evans, 1989]. Эванс описывает ситуацию, когда сам лидер страны и 50 человек его ближайшего окружения извлекали коррупционный доход из всего остального населения. Государство не в состоянии было вести себя независимо, так как все государственные решения были выставлены на продажу для бизнеса. Одним из основных выводов автора является то, что причиной коррупции в данном случае стала не избыточная бюрократия, а наоборот практически полное отсутствие бюрократических институтов, выделяемых Вебером. При этом лидер государства всячески препятствовал модернизации общества. В частности, инвестиции в инфраструктурные проекты он считал крайне опасными, так как они могут привести к объединению населения и к появлению очагов оппозиции. Заир при Мобуту можно считать типичным примером страны с нисходящей коррупцией. Хищническое государство – это не бюрократическая система, отличающаяся избыточным регулированием, а персоналистский режим, характеризующийся непоследовательной политикой и некомпетентной бюрократией [Luiz, 2000: 236, 237]. К наибольшему всплеску рыночной коррупции приводят политические и экономические изменения в условиях неразвитой институциональной среды. В развивающихся государствах практически любая модернизационная мера в той или иной степени провоцирует рост рыночной коррупции. Например, приватизация в странах Африки, проводимая под давлением Запада, обернулась резким ростом объема взяток. То же самое произошло, когда по требованию западных доноров африканские экономики стали более открытыми. Местные власти получили дополнительный коррупционный доход от западных компаний за обеспечение доступа на рынки, а также за ускорение бюрократических процессов [Harrison, 1999].
Отдельные модернизационные меры, такие как демократизация и либерализация на начальном этапе могут быть причинами развития рыночной коррупции. Демократизация предполагает более активное участие граждан в социально-экономической и политической жизни страны, а также более частую ротацию элит. Все эти факторы создают дополнительные стимулы для представителей общества участвовать в коррупционной деятельности. При переходе к демократии политики заинтересованы открывать доступ к коррупционным услугам как можно большему количеству людей, так как это позволяет им обеспечивать финансирование собственной избирательной кампании [Johnston, 2009].
Проблема молодых демократий заключается в том, что в них одни демократические черты, такие как общественная активность и конкуренция за власть, развиваются быстрее, чем другие, такие как законность и подотчетность [Morris, 2009: 9].Ученые доказали с помощью количественных данных, что связь между коррупцией и демократией действительно не линейна [Montinola, Jackman, 2002] и имеет U – образную форму. Рыночная коррупция может развиваться вследствие экономической либерализации. Либеральная экономическая политика ведет к росту поляризации общества, возрастанию имущественного неравенства. В результате появляется новый социальный слой, обладающий большими финансовыми ресурсами, которые могут быть использованы коррупционным путем для того, чтобы влиять на государственные решения и получать дополнительные привилегии [Johnston, 2009: 16; Yong-Sung, Khagram, 2005]. Иными словами создается ситуация, когда новые элиты пытаются получить доступ к политической системе с помощью такого универсального средства, как деньги, что характерно для рыночной формы коррупции. Смена элит часто сопутствует росту рыночной коррупции. Собственно, внедрение новых игроков в политическую и экономическую систему является одной из основных функций неформальных платежей [Huntington, 1968]. В странах с переходной экономикой, для которых типична ситуация «свободной конкуренции», смена элит представляет собой масштабный процесс, охватывающий как политическую, так и экономическую сферу. В авторитарных «хищнических государствах» смена элит может носить локальный характер и выражаться, например, в новой бизнес активности. Например, в Заире реальный объем ВВП в три раза выше официального [Verhaegen, Vale, 1993], что связывают с быстрым развитием неформального предпринимательства. Мелкий неофициальный бизнес пользуется большими преимуществами, особенно по сравнению с фирмами формального сектора, прибыль которых постоянно становится объектом легальных и нелегальных притязаний правящей элиты. То, что эта мелкая буржуазия расцвела в период правления диктатора Мобуту [Clark, 1998], Шатцберг считает закономерным процессом [Schatzberg, 1988], так как неформальная экономика растет из-за слабости государства. Если бы государственные чиновники не были столь коррумпированы, они бы не позволили беспрепятственно действовать фирмам, занимающимся контрабандой кофе, слоновой кости, золота и т.д [McGaffey, 1983]. В Заире же, например, ситуация такова, что любой мелкий представитель власти готов нарушить свои профессиональные обязательства за небольшое вознаграждение. Например, каждый слуга закона, обладающий оружием, может одолжить свой пистолет любому охотнику на слонов, если последний пообещает ему поделиться добычей [McGaffey, 1983]. Таким образом, всеобъемлющая коррупция способствует появлению в Заире новых предпринимателей, в меньшей степени связанных с государством. По мнению же исследователей, именно эта новая буржуазия, использующая преимущества черного рынка, может стать локомотивом экономического развития страны [Depelchin, 1989]. Сильные авторитарные режимы, способные подавлять любого рода неконтролируемую активность снизу, как правило, характеризуются более низким уровнем коррупции, что находит свое отражение в U-образной форме связи между демократией и коррупцией [Montinola, Jackman, 2002].
Индексы участия и восприятия рыночной и сетевой коррупции
Имеющиеся в нашем распоряжении данные позволяют измерить рыночную и сетевую коррупцию, но не дают возможности выявить отдельные типы рыночной коррупции. По этой причине мы используем описательную статистику и доступные качественные данные, чтобы проследить разделение стран с высокой рыночной коррупцией на ситуации «Свободной конкуренции» и «Хищнического государства» (проведенный анализ изложен в приложении 4, П.1).
Чтобы измерить рыночную и сетевую коррупцию мы используем исследование «Жизнь в переходный период». Для анализа сетевой коррупции мы выбираем два вопроса (формулировки вопросов см. приложение 3, П.2). Первый вопрос (1.1) указывает на представления людей о том, насколько распространена сетевая коррупция. Второй вопрос (1.2) касается установки на фактическое участие в сетевой коррупции (описательная статистика по данным вопросам представлена в приложении 3, Таблица 3.1). Он не показывает напрямую насколько реально тот или иной индивид включен в сетевую коррупцию, однако он позволяет сделать выводы о склонности индивида к ней. При прочих равных условиях тот, кто более склонен к сетевой коррупции будет чаще использовать связи для решения своих проблем. Тот факт, что установки по отношению к коррупции влияют на коррупционное поведение, был доказан эмпирическим путем [Rose, Mishler, 2010]. В частности авторы вышеуказанной работы пришли к выводу, что люди, считающие коррупцию приемлемым способом решения проблем, чаще прибегают к взяткам. Исходя из этого, мы считаем оправданным трактовать различия в ответе на вопрос о готовности использовать связи как различия в участии в сетевой коррупции.
На наш взгляд, предложенные вопросы о сетевой коррупции позволяют разделять сетевую коррупцию и сетевые отношения, не предполагающие коррупционной составляющей. В формулировке вопросов (1.1; 1.2) заложено «влияние на принятие решений в пользу просителей», что дает возможность отличать ситуации, когда проситель оказывается в более благоприятной позиции по сравнению с другими претендентами, от ситуации, когда проситель не получает видимых преимуществ (например, он может получить от должностного лица общедоступную информацию в более сжатом виде). Согласно нашему определению коррупции первый случай будет отнесен к коррупционным отношениям, а второй нет.
Для анализа рыночной коррупции мы также собираемся использовать два вопроса (формулировки вопросов см. приложение 3, П.2). Первый вопрос (2.1) позволяет выявить представления людей о том, насколько распространена рыночная коррупция. Второй вопрос позволяет оценить фактическое участие в рыночной коррупции (2.2) (Описательная статистика по данным вопросам представлена в приложении 3, Таблица 3.2).
Анализ ответов на эти вопросы дает возможность сделать определенные выводы об участии людей в разных формах коррупции. Однако для межстрановых исследований их прямое использование не позволяет решить поставленные в диссертационном исследовании задачи. Для этого нам пришлось на их основе построить индексы, которые позволили дать обобщенное описание коррупционной активности людей в разных странах и сравнить их между собой.
Мы строим индексы восприятия рыночной и сетевой коррупции, а также индексы участия в выделенных нами формах коррупции на основе вышеперечисленных вопросов. Индексы восприятия рыночной и сетевой коррупции основаны на блоках вопросов 1.1 и 2.1 и были получены путем сложения баллов по всем вопросам. Для построения индексов участия в сетевой коррупции, рыночной коррупции и смешанной форме мы используем одновременно три вопроса 1.1, 1.2 и 2.2. Следуя нашим определениям сетевой и рыночной коррупции, мы разделяем всех респондентов на 4 основные группы. В первую из них входят респонденты, участвующие в сетевой коррупции, которые решают свои проблемы исключительно с помощью связей, не прибегая к взяткам (Network Corruption participants, NCP). Во вторую группу входят респонденты, которые прибегают к обеим стратегиям: и к взяткам, и к связям (Mix corruption participants, MixCP). В третью группу входят люди, участвующие только в рыночной коррупции (market corruption participants, MCP). Они платят взятки, и не используют личные связи. Четвертую группу составляют респонденты, не участвующие ни в сетевой, ни в рыночной (uncorrupt) коррупции. Это могут быть как люди, придерживающиеся жестких моральных принципов, так и респонденты, не имеющие возможностей, либо стимулов к участию в коррупционных отношениях. Респонденты, которым эти вопросы не задавались (NA) составляют условную пятую группу, которую мы не будем рассматривать в нашем исследовании (более подробно о методологии построения индексов восприятия и участия в различных формах коррупции, а также об их валидности см. приложение 3, П.3, П.4).
Измерение социального статуса предпринимателя и чиновника Этот показатель мы измеряем с помощью вопроса Lits о желаемой профессии респондента (формулировку вопроса и методологию построения агрегированных индексов см. приложение 3, П.5). Мы исходили из того, что если из всего предложенного списка респондент выбирает ту или иную профессию, то она является наиболее привлекательной в его глазах и для этого респондента социальный статус ее представителей является относительно высоким. Измерение внутри и вне группового доверия Индексы внутри и вне-группового доверия были построены по методологи, описанной в работе [Delhey, Newton, Welzel, 2011] на данных Lits (подробнее о методологии построения индексов см. приложение 3, П.6).
Для каждой задачи мы разработали отдельный блок гипотез. При решении задачи 2 мы исходили из того, что рыночная и сетевая коррупция являются преобладающими в различном социально экономическом контексте, поэтому на них будут влиять различные страновые факторы. Для нашего анализа мы выбирали страновые переменные, которые, как было показано ранее, коррелируют с общим уровнем коррупции, а также переменные, связанные, согласно теории, с рыночной или сетевой коррупцией. При решении задачи 3 мы сформулировали ряд гипотез, касающихся того, какие характеристики респондента повышают вероятность использования им рыночной, сетевой или смешанной коррупционной стратегии. При решении задачи 4 мы сформулировали два блока гипотез: на индивидуальном и на агрегированном уровне. На индивидуальном уровне наши гипотезы относятся к тому, как склонность к рыночной, сетевой и смешанной форме коррупции влияют на вероятность респондента быть предпринимателем. На страновом уровне мы проверяем две основные конфликтующие гипотезы. Согласно первой из них, распространение рыночной коррупции в стране менее губительно для предпринимательства и инноваций, чем распространение сетевой коррупции. Согласно второй гипотезе, наоборот, атмосфера сетевой коррупции имеет менее неблагоприятные последствия для развития предпринимательства и инноваций, чем атмосфера рыночной коррупции. Наконец, при решении задачи 5 мы тестируем лишь одну основную гипотезу о том, что с начала 90-х годов до сегодняшних дней коррупционные отношения в России эволюционировали от рыночной к сетевой коррупции.
Выявленные страновые факторы рыночной и сетевой коррупции
Как следует из таблицы (приложение 4, Таблица 4.7), рыночная коррупция (участие и восприятие) и смешанный тип коррелируют с большинством используемых нами социально-экономических показателей. Эти две формы коррупции развиваются в институциональном вакууме и сопутствуют ухудшению экономических условий. Для стран с высокой рыночной и смешанной коррупцией характерна политическая нестабильность и более высокий уровень насилия, свидетельствующие о вероятности изменений. В этих государствах выше уровень теневой экономики, указывающий на наличие не учитываемой экономической активности и неподконтрольный государству приход новых экономических игроков. Рыночная коррупция и смешанная форма отрицательно коррелируют с демократией. Это говорит о том, что «хищнические государства» в большей степени представлены в нашей выборке, чем страны со «свободной конкуренцией».
Индекс сетевой коррупции и индекс восприятия сетевой коррупции не коррелируют с большинством используемых нами социально-экономических показателей, которые согласно теории, связаны с коррупцией. Данное наблюдение свидетельствует о том, что формы коррупции, основанные на взятках (рыночная коррупция и смешанный тип), в отличие от сетевого вида коррупции, представляют собой более конъюнктурное явление, которое быстрее реагирует на изменение внешнего контекста. Кроме того, сетевая коррупция, в отличие от рыночной и смешанного типа, не является индикатором ухудшения социально-экономических показателей.
Индекс участия и восприятия сетевой коррупции положительно коррелируют с антикоррупционным контролем. Таким образом, наши данные не противоречат гипотезе о том, что сетевая коррупция может быть реакцией на подавление рыночной коррупции в условиях недостаточно развитой институциональной среды.
Переходя к анализу культурных факторов, следует отметить, что рыночная коррупция и смешанный тип часто развиваются в мусульманских странах. С долей протестантов в стране индекс участия (восприятия) рыночной коррупции связан отрицательно. Сетевая коррупция (индекс участия) в чистом виде, без использования взяток, менее распространена в мусульманских странах. Мы также наблюдаем отрицательную корреляцию между долей протестантов в стране и индексом восприятия сетевой коррупции, который не разделяет людей, решающих проблемы исключительно по знакомству и людей, прибегающих также к неформальным платежам. Между долей протестантов и индексом участия в сетевой коррупции корреляция отсутствует. Мы не находим положительной корреляции между высоким социальным статусом предпринимателя относительно других профессий (в том числе и профессии чиновника) и распространенностью рыночной коррупции. При этом, доля респондентов, для которых статус чиновника (работника госсектора) выше статуса остальных профессий, в том числе и профессии предпринимателя, положительно коррелирует с уровнем сетевой коррупции (индекс участия и индекс восприятия). Можно предположить, что высокий статус чиновника (работника госсектора) коррелирует не столько с распространенностью связей, сколько со снижением уровня взяточничества, сопутствующим росту сетевой коррупции. В таком случае высокий статус профессии чиновника (работника госсектора) в обществе должен быть также связан с высокой долей «не коррумпированных». Однако корреляция между долей «не коррумпированных» и статусом представителя государства отсутствует (-0.097). Это подтверждает нашу гипотезу, что именно сетевая коррупция, а не отсутствие рыночной, ассоциируется с престижностью профессии госслужащего (работника госсектора) в обществе. Тем не менее, наши данные не позволяют определить направление связи. Мы не можем дать определенного ответа на вопрос: способствует ли высокий статус профессии чиновника (работника госсектора) росту сетевой коррупции, либо, наоборот, более тесное общение между представителями государства и представителями населения, приводит к повышению статуса госслужащих (работников госсектора).
Как показало проведенное исследование, рыночная коррупция развивается в тех же условиях, что и смешанный тип коррупции. Следовательно, рискованная рыночная форма коррупции сосуществует со значительно более надежным смешанным типом, предполагающим, что секретность коррупционных отношений и защита от оппортунистического поведения обеспечиваются за счет укорененности неформальных трансакций в социальных сетях. Сетевая коррупция, основанная исключительно на реципрокных отношениях, возникает в принципиально иных социально-экономических условиях. Подтверждая результаты предыдущих исследований, мы приходим к выводу, что рыночная коррупция и смешанный тип сопровождают ухудшение социально-экономических условий и развиваются при менее эффективных формальных институтах. Они часто являются атрибутом политической нестабильности и насилия или неконтролируемой экономической активности – предвестниками экономических и политических изменений.
Сетевая коррупция не коррелирует с экономическими и политическими факторами, влияющими на рыночную коррупцию и смешанный тип. Это говорит о том, что сетевая коррупция меньше связана с политической и экономической конъюнктурой и не является прямой реакцией на ухудшение внешних условий. Единственный политический фактор, влияющий на сетевую коррупцию - это строгость антикоррупционного контроля. Сетевая коррупция развивается в тех странах с переходной экономикой и недостаточно развитыми формальными институтами, где государство применяет строгие меры против взяточничества. Если говорить о культурной среде, то рыночная коррупция и смешанный тип более распространены в мусульманских странах. При этом рыночная коррупция реже развивается в протестантских государствах. Сетевая коррупция, напротив, чаще встречается в немусульманских обществах. Кроме того, сетевая коррупция получает широкое распространение в тех странах, где статус чиновника (работника госсектора) относительно высок. Полученный результат согласуется с теорией Грановеттера (но не доказывает ее) о том, что в обществах, где профессия госслужащих (работников госсектора) обладает высоким престижем, менее распространена рыночная коррупция и чаще используются личные связи в отношениях с представителями государства.
Анализ на агрегированном уровне выявляет в первую очередь социально-экономические причины, связанные с рыночной коррупцией, являясь во многом подтверждением результатов предыдущих исследований о причинах коррупции в целом. Однако, он в недостаточной мере проливает свет на причины распространения сетевой коррупции, которые, согласно полученным нами результатам, лежат скорее не в политико-экономической, а в культурной плоскости. Чтобы понять, какие ценностные ориентации в большей мере согласуются с сетевой коррупцией, а какие с рыночной, необходимо провести анализ на индивидуальном уровне.
Похожие диссертации на Межстрановой анализ рыночной и сетевой коррупции: факторы, последствия, взаимосвязь
