Содержание к диссертации
Введение
Глaвa 1 Тeoрeтикo-мeтoдoлoгичeскиe oснoвы иccлeдoвaния кoррупции кaк coциaльнoгo явлeния
1.1. Научные подходы к анализу коррупции как социального явления 26
1.2. Коррупция как объект социологического анализа 45
1.3. Социальная архитектоника коррупционных отношений в современном обществе
Глава 2 Институционализация коррупции в России: историко-социологический анализ
2.1. Социальная обусловленность возникновения и развития коррупционных проявлений на Руси
2.2. Коррупционные отношения в Российской империи: тенденции формирования и механизмы противодействия
2.3. Коррупционные отношения и механизмы трансформации антикоррупционной политики в Советской России
2.4. Коррупция в современном российском обществе: основные тенденции и проблемы политики противодействия 101 120 138
Глава 3 Детерминанты институционализации коррупции в российском обществе
3.1. Социально-экономические факторы трансформации коррупционных отношений
3.2. Общественно-политическое устройство общества и коррупция: проблема корреляции
3.3. Деформация общественного правосознания как институциональный фактор коррупции в России
3.4. Социально-психологические детерминанты коррупционного поведения Коррупционализация власти как фактор деформации государственного управления 237
Глава 4 Коррупция в системе современных общественных отношений (социологический анализ)
4.1. Коррупция и население: проблема понимания и оценки степени распространения в российском обществе 258
4.2. Причины и механизмы распространения коррупции: социологическая оценка 272
4.3. Установка российского общества на коррупционные отношения: анализ современной ситуации 280
4.4. Общественный антикоррупционный потенциал: современный уровень и проблема развития 292
Глава 5 Гражданское общество как социальный ресурс повышения эффективности политики противодействия коррупции
5.1. Антикоррупционный потенциал акторов гражданского общества как субъектов реализации государственной политики противодействия коррупции: проблемы формирования и механизмы использования 305
5.2. Антикоррупционная коалиция институтов гражданского общества как способ партнерского взаимодействия социума и государства в сфере противодействия коррупции 320
5.3. Технологии активизации антикоррупционного потенциала российского общества 330 Заключение 348
Список используемых источников и литературы
- Коррупция как объект социологического анализа
- Коррупционные отношения в Российской империи: тенденции формирования и механизмы противодействия
- Деформация общественного правосознания как институциональный фактор коррупции в России
- Установка российского общества на коррупционные отношения: анализ современной ситуации
Коррупция как объект социологического анализа
Социология представляет собой сложно структурированную, многоуровневую область научного знания о сложных общественных явлениях и процессах, о закономерностях становления и развития больших и малых социальных групп и общностей, в целом социальной системы.
Социология исследует общественные явления и процессы на уровне как общества в целом, так и широких социальных общностей и их взаимодействий, а также на уровне личности и межличностных отношений, чем обусловлено разделение социологической науки на следующие составные части: 1) общесоциологические теории, или общетеоретическая социология, исследующая общество как целостную систему, состоящую из определенных элементов; 2) специальные социологические теории или теории среднего уровня, ориентированные на изучение закономерностей действия и взаимодействия отдельных структурных частей социальной системы, т.е. частные, специальные социологические теории, включая отраслевые социологии, которые нередко характеризуются как частные; 3) прикладная (эмпирическая) социология, являющаяся составной частью единого социологического знания и исследующая социальную реальность с помощью инструментальных технологий, специфических социологических методов (опросы, анкетирование, социометрия и т.д.) изучения массового поведения людей в различных сферах социальной жизни.
Исследуя коррупцию как социальное явление, мы опирались на первый, общетеоретический уровень социологического анализа. Именно на данном уровне коррупция как социальное явление рассматривается с точки зрения ее места и роли в обществе, ее многообразных связей с другими явлениями. Она рассматривается в системе взаимодействия глобальных социальных факторов, каковыми выступают экономические, социальные, политические, духовные и другие общественные отношения и соответствующие сферы общественной жизни.
Социальное явление рассматривается в социологии как элемент социальной реальности, обладающий всей полнотой социальных свойств и признаков; все то, в социальной действительности, что обнаруживает себя. В качестве социального явления могут выступать предметы, люди, их отношения, действия, мысли и чувства (иными словами, материальные и духовные продукты человеческой деятельности), социальные институты, учреждения, организации, потребности, интересы, отдельные стороны процессов и т. д.
Любое социальное явление может рассматриваться как социальный факт, если его повторяемость, массовость, типичность, общественная значимость установлены, то есть если зафиксированы его признаки и свойства. В этом случае социальные явления становятся исходным моментом социологического анализа. Таким образом, социальный факт, включенный в систему социологического знания, превращается в научный факт как элемент эмпирического и теоретического знания, становится фактом социологической науки. В сложном процессе изучения социальной жизни общества социальное явление выступает, с одной стороны, определенным этапом на пути познания ее сущностных характеристик, с другой – наиболее простым и непосредственно наблюдаемым элементом этого процесса, исходным пунктом движения социального познания от простого к сложному, от многообразия свойств проявления социальной жизни к ее сущностным характеристикам.
Социальная природа и социальная обусловленность коррупции проявляются прежде всего в том, что она возникает из конкретных деяний, совершенных людьми в обществе и против интересов общества, их особого социального поведения. Коррупция социальна еще и потому, что в основе поведения каждой личности лежат не биологические, а социальные причины, обусловленные совокупностью сложившихся общественных отношений с их закономерностями и противоречиями.
Коррупция является продуктом общества, пронизывает различные его сферы и общественные отношения. В то же время как относительно самостоятельное, целостное социальное явление она обладает определенными особенностями:
1. Коррупция распространяется во всех сферах жизнедеятельности общества и государства. Особенность коррупции состоит в том, что она развивается в сфере управления, в сфере функциональных отношений должностных лиц, она дублирует, замещает собой функциональные отношения должностных лиц. Расширение коррупционной деятельности постоянно втягивает в сферу противоправных отношений все больше участников. Это уже не отдельные криминальные факторы, а противоправное явление в обществе.
2. Взаимосвязана с другими социальными явлениями. Это обстоятельство, дает возможность рассматривать коррупцию как социальное явление, так как развитие и трансформирование социальных явлений возникает в среде, характеризующейся определенной коммуникативностью, то есть обладающей механизмами общения между индивидуумами. В качестве такой среды выступают общество, социальные группы, вне которых невозможно уяснение природы, взаимосвязи с другими явлениями. Коррупция, помимо государственной и муниципальной службы возникает и среди лиц, привлеченных к публичному управлению. Она имеет место в бизнесе, в профессиональных союзах и политических партиях, в других сферах жизнедеятельности общества. Все это свидетельствует о том, что коррупция тесно взаимосвязана со всеми сторонами социальной жизни общества, в первую очередь с теми, в которых возникают трудности и социальные коллизии, которые противостоят общественному прогрессу.
3. Коррупция как социальное явление в полной мере зависит от происходящих изменений в системе общественных и государственных отношений. Важным показателем, влияющим на уровень коррупции, являются изменения в экономической сфере, оказывающие определенное влияние на общественное благосостояние, то есть на уровень жизни населения. При этом надо признать, что возможности получения услуг в сфере образования, здравоохранения, покупательная способность различных категорий населения не одинакова. Каждая из этих категорий стремится к улучшению своего положения, что способствует коррупционной мотивации. В основе движущей силы мотивации или побудительного мотива лежат интересы, которые направлены, прежде всего, на стремление обеспечить свою семьи, близких, и уже затем на достижение определенного социального положения и самореализацию.
4. Коррупция – это социальное явление, возникающее и поддерживающееся на уровне неформальных связей, составляющих основу общества. Она существует на всех уровнях управления обществом, а также в системах, обеспечивающих его саморегулирование. Тем самым коррупция фактически является неотъемлемой частью образа жизни всего общества.
5. Коррупция в органах государственной власти представляет социальную угрозу, так как она непосредственно или опосредованно влияет на общественные ценности, мораль и государственные устои, подрывая веру в справедливость и целесообразность принимаемых решений.
Перечисленные выше характеристики дают основание полагать, что коррупция представляет собой сложное, системное, самовоспроизводящееся общественно опасное социальное явление, заключающееся в корыстном использовании должностным лицом своего служебного положения в личных целях
Коррупционные отношения в Российской империи: тенденции формирования и механизмы противодействия
Различия в комфортности определяются рядом обстоятельств, среди которых, возможно, первое – эмоциональная направленность межличностных отношений. Следующее – влияние норм. В случае отношений дарения нормы предельно интериоризированы, в случае отношений обмена в современном обществе они привычны, а в случае отношений услуги они относительно малопривычны, обременительны и воспринимаются как внешние по отношению к взаимодействию. Следует упомянуть и простоту воспроизведения норм поведения, также влияющую на комфортность практики взаимодействия.
Теперь можно сформулировать следующее утверждение, что в отсутствие внешних ограничений люди стремятся свести менее комфортные отношения к более комфортным. Так, если есть возможность, то отношения услуги пытаются свести к отношениям обмена или дарения, а отношения обмена – к отношениям дарения.
Анализ различных подходов, используемых при изучении коррупции (экономический, правовой и др.), рассмотренный нами в первом параграфе главы, позволяет сделать вывод, что коррупция углубляет неравенство и несправедливость и усиливает социальную и политическую напряженность в обществе, подрывает эффективность действия государственных институтов и др. В связи с тем, что в основе коррупции лежит незаконная двусторонняя сделка, в результате которой должностное лицо нелегально «продает» свои служебные полномочия или услуги, а «покупатель» получает возможность использовать место службы «продавца» в своих интересах, необходимо рассматривать коррупцию как особый вид обменных отношений.
Отношения обмена традиционно изучаются экономической теорией и социологией, включающей теорию государства и права как частную социологическую теорию. Сами социальные отношения есть в своем основании отношения обмена. Как отмечает Л. Спиридонов, отношения обмена – это исходные отношения, объединяющие людей в социальный организм, в котором существует государство, в сфере экономики выступает как отношение производственное, в сфере права – как отношение правовое, в сфере государственного – как отношение публично-властное, политическое1.
Базируясь на прочном экономическом фундаменте, коррупция создает и воспроизводит нелегальные отношения обмена и соответствующие им неформальные социальные нормы (правовые, экономические и др.), регулирующие незаконный обмен, а также присвоение незаконной ренты, что приводит к деградации общественных отношений, которая заключается: в утрате принципа эквивалентности как в сфере самого обмена, так и возникающих на его основе отношений; в социально несправедливом перераспределении национального дохода и национального богатства в пользу немногочисленных социальных групп населения; в появлении значительных дополнительных трансакциональных издержек в национальной экономике и, как справедливо отмечают в своих работах В. Колесников, И. Клямкин и Л. Тимофеев, в утрате функциями государственного управления характера общественных благ и их превращении в объект купли-продажи.
Следовательно, можно сделать вывод о том, что коррупция является особой формой отношений обмена, и сформировать следующее определение коррупции: это социально опасное явление, представляющее собой нелегальный обмен служебных полномочий должностного лица на удовлетворение его личных, групповых потребностей, что влечет за собой расширение возможностей ведения бизнеса для участника коррупционных отношений и ограничение для тех, кто не является их участником.
Итак, следует согласиться с Н.А. Ахметовой, что преимущества структурно-функционального подхода проявляются в том, что он социологизирует проблематику коррупции с точки зрения измерения «функциональное – дисфункциональное» состояния социальной системы, что дает возможность осознать коррупцию как социальную проблему, рассмотреть ее более операционально, обозначая в итоге перспективные направления ее разрешения.
Измерение «функциональность - дисфункциональность» является ключевой характеристикой практики социального взаимодействия, благодаря чему появляется возможность зафиксировать виды конкретного поведения, соотносящиеся с таким
Спиридонов Л.И. Теория государства и права. М., 2001. С. 30. явлением, как «коррупция». Коррупцию в данном случае, по мнению Н.А. Ахметовой, можно рассматривать в рамках антитезы «типичность - нетипичность», где показателем типичности будет служить не только степень распространенности, но и степень институционализации (уровень развития) данного явления. В результате дальнейшее изучение объекта диссертационного исследования ставит вопрос о том, насколько применимым для характеристики коррупции является понятие «социальный институт».
Для рассмотрения основных принципов институционального анализа социальных явлений необходимо уточнить, что понятие «социальный институт» фиксирует специфичность деятельностной активности вида Homo Sapiens: «Всякая человеческая деятельность подвергается хабитуализации (т.е. опривычиванию). Институционализация имеет место везде, где осуществляется взаимная типизация опривыченных действий деятелями разного рода. Иначе говоря, любая такая типизация есть институт»1. По мнению В.С. Нечипоренко, в социологии под социальным институтом понимается «совокупность правил, принципов, норм, установок, регулирующих различные формы человеческой деятельности и организующих их в систему ролей и статусов. В развитом виде социальные институты обычно представляют собой системные образования, отличающиеся устойчивой структурой, интегрированностью своих элементов, многообразием, гибкостью, динамичностью функций»2.
Анализ коррупции с точки зрения институционального подхода представлен в работах В.В. Радаева и в исследованиях, выполненных под его руководством. В.В. Радаев рассматривает коррупцию в контексте понятия теневой экономики и считает вымогательство и взяточничество госслужащего «начальной и примитивной формой взаимоотношений предпринимателя и чиновника», указывая на то, что с «ростом масштабов бизнеса и по мере укрепления взаимного доверия складывается сложная система обмена услугами, а на ее основе - форма сотрудничества в рамках неформальных контракт-отношений»3.
Деформация общественного правосознания как институциональный фактор коррупции в России
В частности, Г.М. Маркосян подробно анализирует процесс создания осведомительской сети в государственных учреждениях. Ученый указывает, что вопрос о создании данной структуры был поднят 14 сентября 1922 г. на совещании ведомственных комиссий по борьбе со взяточничеством. И уже 4 октября того же года было принято специальное постановление СТО о премировании лиц, заявивших и содействующих раскрытию взяточничества1. Причем премиальные выдавались только «при условии последующей доказанности совершенного преступления по судебному приговору» из процентов от оценки имущества, конфискованного по судебному приговору2.
Институт осведомительства, подчеркивает Г.М. Маркосян, имеющий глубокие корни в российской истории, можно расценивать как один из механизмов мобилизации общественного мнения на борьбу со взяточничеством. Однако документы свидетельствуют в целом о малой эффективности работы сети осведомителей. К примеру, в январе 1923 г. Рязанская губернская комиссия отчитывалась, что во всех волисполкомах есть осведомители, но «результата их деятельности пока не видно»3. Аналогичные сведения поступали и из других регионов. Именно этим во многом определялась политика вовлечения в открытую борьбу с взяточничеством широких масс населения. Исходя из материалов прессы, в центре и провинции борьба со взяточничеством велась в двух направлениях: с одной стороны, репрессии, суд и административные наказания, с другой – улучшение быта государственных служащих.
В условиях войны и первых послевоенных лет размер заработной платы имел важное, но не определяющее значение. Продовольственный и промтоварный дефицит лишал обеспеченного человека возможности легального приобретения необходимых товаров. Низовая коррупция, существовавшая в форме «блата», в те годы позволяла смягчать тяготы и жесткость «официальной» экономики. «Черный рынок» жестко контролировался правоохранительными органами. В таких условиях важнейшее значение приобретали спецмагазины промтоварного и продовольственного обеспечения. Вплоть до их упразднения в декабре 1947 года они были главным источником товарного приобретения для номенклатуры.
После смерти Сталина и особенно в брежневскую эпоху роль бюрократии во всех сферах жизни возросла, список номенклатурных должностей расширился, увеличились сроки пребывания в должности, тем самым сформировались устойчивые группы управленцев, которые консолидировались вокруг чиновников, занимавших более высокие должности и выступавших в роли патрона1. Система личного патронажа, строившаяся на базе личной преданности и сформировавшаяся в 1960–1980-е годы, охватила всю бюрократию сверху донизу. Коррупция среди чиновников приобрела значительные масштабы, государственная бюрократия постепенно смыкалась с мафиозными группировками.
Наиболее значимым нормативным актом, регулирующим уголовную
ответственность за взяточничество после принятия УК РСФСР 1960 г., был Указ Президиума Верховного Совета СССР от 20 февраля 1962 г. «Об усилении уголовной ответственности за взяточничество». На его основе было принято, изменено и дополнено уголовное законодательство, регулирующее ответственность за совершение взяточничества. Указ гласил: «Взяточничество является одним из позорных и отрицательных пережитков прошлого, оставленных капитализмом в наследство нашему обществу. Это уродливое явление чуждо и совершенно нетерпимо для Советского государства, вступившего в период развитого строительства коммунизма. В условиях нашего государственного и общественного строя имеются все возможности для полного искоренения любых форм взяточничества»2.
В целях усиления уголовной ответственности за взяточничество были введены следующие санкции: 1. Получение должностным лицом лично или через посредников в каком бы то ни было виде взятки наказывалось лишением свободы на срок от трех до десяти лет с конфискацией имущества. Те же действия, совершенные должностным лицом, занимающим ответственное должностное положение либо ранее судившимся за взяточничество или получившим взятки неоднократно, либо сопряженные с вымогательством взятки, наказывались лишением свободы на срок от восьми до пятнадцати лет с конфискацией имущества и со ссылкой после отбытия лишения свободы на срок от двух до пяти лет или без ссылки, а при отягчающих обстоятельствах смертной казнью с конфискацией имущества. 2. Посредничество во взяточничестве наказывалось лишением свободы на срок от двух до восьми лет. 3. Дача взятки наказывалась лишением свободы на срок от трех до восьми лет. Лицо, давшее взятку, освобождается от уголовной ответственности, если в отношении его имело место вымогательство взятки и если это лицо после дачи взятки добровольно заявило о случившемся.
Однако, как отмечает А.В. Шабанов, данное изменение законодательства об ответственности за взяточничество не стало более эффективным средством борьбы с этим явлением1. Взятки продолжали давать и брать.
В записке Отдела административных органов ЦК КПСС об усилении борьбы со взяточничеством в 19751980 гг., датированной 21 мая 1981 г., указано, что в 1980 г. выявлено более 6000 случаев взяточничества, что на 50% больше, чем в 1975 г. Констатируется о появлении организованных групп, о фактах осуждения министров и заместителей министров в республиках, о других союзных министерствах, о взяточничестве и сращивании с преступными элементами работников контрольных органов, о взяточничестве и мздоимстве в прокуратуре и судах2.
Таким образом, советская номенклатура стала своеобразным инкубатором мафиозных структур, которые укрепились, легализовались в постперестроечный период, после распада СССР.
Установка российского общества на коррупционные отношения: анализ современной ситуации
Будучи во многом порождением коррупции, правовой нигилизм стал наиболее характерным выражением правового бескультурья, а последнее - органическим составным компонентом ее питательной среды.
Синдром становления «преступного общества» выражается перекодированием самосознания субъектов российского общества, деформацией правового сознания уже на стадии е социализации. Если у взрослых перекодированию сознания противится укоренившаяся система традиционных первоэлементов самосознания, то у молодежи это уже природная, усваиваемая в ходе социализации, а потому труднее поддающаяся исправлению деформация.
Перекодирование сознания взрослых и природную деформацию его у молодежи активизировали неудачи реформирования страны, породившие хаотизацию ценностных ориентаций масс и элит, частичную аномию их самосознания. Сказанное подтверждается данными статистики о динамике количества правонарушений и их характере. Так, даже исходя из зарегистрированного уровня убийств на 100 тыс. населения, Россия занимает третье место (14,2 убийства на 100 тыс. населения) в Большой индустриальной двадцатке, уступая только Южной Африке (36,5 убийства на 100 тыс.) и Бразилии (22 убийства на 100 тыс.)2. И одновременно Россия – единственная из европейских стран, которая по уровню убийств на 100 тыс. населения входит в Большую криминальную двадцатку (во главе с Гондурасом – 60,9 убийства на 100 тыс. населения), занимая там место между Намибией и Суринамом. Если же учитывать реальное число убийств, то место РФ будет в первой десятке самых криминальных государств.
Последние пять лет правоохранительные органы докладывали о снижении общего числа преступлений. Так, если в 2001 году было официально зарегистрировано 34,2 тыс. убийств, то в 2009-м – 18,2 тыс. Но исследование ученых НИИ Академии Генеральной прокуратуры РФ под руководством профессора С. Иншакова показало, что на самом деле фактическая преступность все последнее десятилетие росла в среднем на 2,4% в год1. Уровень убийств, рассчитанный на основе многофакторной модели, все прошедшее десятилетие постоянно возрастал и составил в 2009 году не 18,2 тыс. (как зафиксировано в официальной отчетности), а 46,2 тыс. И действительно, как число убийств может составлять 18,2 тыс., если только количество заявлений об убийствах, поступивших в правоохранительные органы, составило 45,1 тыс., а количество неопознанных трупов за тот же год – 77,9 тыс.? Одновременно при этом число лиц, пропавших без вести, так и не найденных, – 48,5 тыс.
Таким образом, дисфункции институтов социализации, отсутствие единства в базовой системе ценностей общества препятствуют выработке ценностно-нормативных стандартов права, становясь причиной противоправного, в том числе и коррупционного, поведения людей.
Исследования показывают, что сегодня правовая культура российского населения мозаична и характеризуется ростом отклоняющегося, а также и коррупционного сознания и поведения. Эти тенденции свойственны практически всем слоям российского населения, но одни из них выступают преимущественно активными, другие – пассивными субъектами коррупционных отношений, а третьи попеременно исполняют на разных их уровнях роли тех или других. Все это отражает рост масштабов и коррупционных отношений, обусловленных усилением девиантности правового сознания, мышления и поведения не только коррумпантов, но и все более широких масс населения.
Как показывают социологические исследования2, в различных группах российского общества уже сформировалась довольно устойчивая тенденция роста установок на нетрудовой образ жизни. С нею тесно коррелируют тенденции укрепления в сознании и мышлении людей правовой аномии, вследствие чего все большая часть их в принципе допускает возможность совершения ими неправомерных деяний, готовность к выполнению пассивной, несколько реже – активной роли в системе коррупционных отношений. Для части социума становится характерной раздвоенность, иррациональность сознания, известная науке как «феномен Пиаже», обнаружившего, что многие дети и слабо адаптировавшиеся к социальной среде подростки не владеют инструментами меры, «принципом сохранения величины или количества», без чего невозможна никакая рациональная деятельность.
Анализ показывает, что в нашей стране такого рода иррациональность становится свойственной сознанию не только детей и социализируемых групп молодежи, но и все большей части взрослых россиян. И не только их сознанию, но и мышлению и поведению. В правовой сфере это продуцирует соответствующий нигилизм, бескультурье, непринятие нормативно-регулятивных рамок поведения, в том числе снятие морально-нравственных табу на вступление в коррупционные отношения. Глубинные причины настроений, порождающих эти явления, кроются в системном кризисе современного состояния общества. Действительно, в России достаточно поздно сформировалось понимание того, что интересы государственного и общественного развития требуют развитого персонального самосознания, без которого немыслимо развитое правосознание1. Здоровая нравственная антикоррупционная среда - это атмосфера свободы и ответственности одновременно. В условиях же безусловной покорности, преклонения перед властью вне зависимости от законности ее действий возникают неблагоприятные последствия, в том числе - коррупционной направленности.
Таким образом, коррумпированность российского общества усугубляется воспитанием патернализма, готовности «идти на поклон» и «найти правду», которая ориентирует население страны не на использование официально установленных механизмов защиты прав (в том числе методов гражданского публичного давления), а на неформальное заступничество, упование на действенность «позвоночного» права, помощь влиятельных лиц. Граждане склонны решать проблемы внеправовыми способами ввиду их большей практической эффективности. Они заявляют: «Мне так проще, мне так дешевле, я и не думал делать по правилам»2.
Похожие диссертации на Коррупция как социальное явление: социологический анализ
