Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Субрегионализация как важная компонента интеграционного процесса в рамках ЕС 11
1.1. Теоретические аспекты регионализации и субрегионализации 11
1.2. Роль субрегионализации в процессе европейской интеграции стран Вышеградской группы 34
Глава 2. Энергетическая политика ЕС: субрегиональный аспект 59
2.1. Пути решения проблем региональной энергообеспеченности в ЕС 59
2.2. Проблемы формирования единого энергетического рынка ЕС 82
Глава 3. Энергетическое сотрудничество ЕС и Вышеградских стран с Россией 100
3.1. ЕС и РФ как важнейшие энергетические партнеры 101
3.2. Энергетика - ядро экономического сотрудничества Вышеградской группы и России 119
3.3. Развитие отношений Венгрии и России в сфере энергетики 134
Заключение 143
Библиография 150
Приложения 163
- Роль субрегионализации в процессе европейской интеграции стран Вышеградской группы
- Пути решения проблем региональной энергообеспеченности в ЕС
- ЕС и РФ как важнейшие энергетические партнеры
- Развитие отношений Венгрии и России в сфере энергетики
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Унификация моделей хозяйствования по западному образцу способствовала в истекшем двадцатилетии (1990-2009 гг.) развитию экономической интернационализации. Вместе с тем в рамках данного периода заметно изменилось соотношение двух главных составляющих этого процесса – глобализации и регионализации.
Все более востребованными (особенно во второй декаде) становятся возможности регионализации как средства адаптации к современным глобальным вызовам. Наиболее полно они реализуются интеграционно-региональными объединениями, прежде всего наиболее развитым из них – Европейским Союзом. Наряду с этим усиливается тенденция к субрегионализации, обусловленная наличием объективных общих интересов компактных групп стран внутри крупных региональных образований. В ЕС это, прежде всего, относится к развитию сотрудничества стран Вышеградской группы (Венгрии, Польши, Словакии и Чехии), последовательно повышающих координацию своих общеэкономической и отраслевых политик в рамках единой интеграционной стратегии Евросоюза.
Обе эти тенденции характерны для обеспечения внутреннего энергоснабжения и внешних поставок энергоресурсов, нарушения которого чреваты системными сбоями в функционировании всей экономики ЕС. В силу геоэкономических и геополитических особенностей Вышеградские страны как группа могут предложить несколько отличные от общеевропейских варианты решения энергетических проблем. Их субрегиональное сотрудничество становится реальным фактором рационализации энергобаланса, создания интегрированного энергорынка ЕС и гарантированности транзита энергоносителей, включая диверсификацию его источников и маршрутов.
В этой связи актуальным становится исследование роли Вышеградских стран в формировании единой энергополитики Евросоюза, особенно в контексте перспектив отношений с ключевым внешним поставщиком энергоресурсов – Россией.
Степень разработанности темы. Различным аспектам проблематики глобализации, регионализации и интеграции (в т.ч. касающимся стран Центрально-Восточной Европы – ЦВЕ, включая страны Вышеградской группы) посвящены работы ряда известных российских и зарубежных ученых: Балашши Б., Бейерса Й., Богомолова О.Т., Борко Ю.А., Бракмана С., Булатова А.С., Буториной О.В., Гринберга Р.С., Кастельса М., Кашкина С.Ю., Кеглера А., Князева Ю.К., Кобринской И.Я., Кругмана П., Кузнецова А.В., Лёша А., Лоужека М., Марревийка Ш., Ослунда А., Пальме Г., Перру Ф., Портера М., Радаелли К., Рубини Н., Руснака У., Савельева Е., Чабы Л., Шемятенкова В.Г., Шишкова Ю.В., Штелдера Д., Фрумкина Б.Е., Энтина М.Л.
Вопросы развития энергетической политики и обеспечения энергетической безопасности исследуются такими российскими и зарубежными учеными, как Виганд Д., Волотов С.О., Волошин В.И., Григорьев Л.М., Грюндингер В., Дюрк А., Жизнин С.З., Кашкин С.Ю., Калиниченко П.А., Куликова Н.В., Лудвиг Ж., Мюллер-Креннер С., Сергеев П.А., Силади Ж., Симония Н.А., Хотеллинг Х., Хубаи Й., Шеер Х., Юнг В., Яноши М.
Вместе с тем, в современной научной литературе роль энергетического фактора в развитии процессов регионализации и субрегионализации еще не нашла подробного рассмотрения, в т.ч. в контексте роли Вышеградских стран в обеспечении энергетической безопасности ЕС.
Цель исследования состоит в определении роли скоординированной политики «вышеградцев» как становящегося элемента разработки и реализации общей энергополитики Евросоюза в существенно изменяющихся внутренних и внешних условиях, включая развитие стратегического партнерства с Россией.
Для достижения цели были поставлены основные задачи:
уточнить понятийный аппарат в области международной регионализации и субрегионализации;
показать особенности субрегионализации в группе Вышеградских стран и оценить потенциал продвижения их групповых интересов в процессе принятия решений в ЕС;
сопоставить тенденции развития энергообеспечения стран Вышеградской группы и ЕС в целом, выявив на этой основе специфические интересы и задачи «вышеградцев» и пути их реализации в рамках общей энергетической политики Евросоюза;
охарактеризовать энергетическую составляющую отношений России и Вышеградских стран (в т.ч. Венгрии) и предложить возможные направления ее развития в контексте модернизационного партнерства ЕС и России.
Объектом исследования являются институционально-правовые и иные меры, предпринимавшиеся в рамках национальных и общей энергетической политики ЕС (включая страны Вышеградской группы) последние двадцать лет (1990-2009 гг.).
Предмет исследования – субрегиональное сотрудничество Вышеградских стран как специфический элемент общей политики ЕС в энергетической сфере.
Теоретико-методологическую основу диссертации составляют общенаучные методы познания: системный подход, принципы диалектики, сравнительный анализ, метод аналогий и экспертный анализ. В диссертационной работе опирались на теории глобализации, регионализации и интеграции, при этом подробно рассматривали подходы новой региональной экономики, применимой к анализу процессов субрегионализации с учетом факторов распределения экономической активности, и новой политэкономии, изучающей опыт реализации системной трансформации в развивающихся и бывших социалистических странах.
Информационной базой послужили данные национальных статистических комитетов исследовавшихся государств, Евростата, международных организаций, а также различные нормативные документы.
Диссертация выполнена согласно паспорту специальности п. 4. 08.00.14 – «Мировая экономика».
Научная новизна. В исследовании впервые рассматривается Вышеградская группа в аспекте изучения процессов субрегионализации. В работе проведен анализ стратегических интересов Вышеградской группы как специфического субрегиона ЕС, а также выявлены перспективы их реализации при более тесной координации усилий стран.
Научная новизна данного диссертационного исследования заключается в следующем:
уточнен понятийный аппарат, относящийся к субрегионализации и ее взаимодействию с процессами региональной интеграции на примере функционирующей в рамках ЕС Вышеградской группы;
дана качественная и количественная оценка потенциала продвижения их субрегиональных интересов на уровне ЕС (на основе расчета «индекса лоббирования»);
показаны основные тенденции динамики и структуры энергообеспечения Вышеградских стран, а также выявлены их групповые интересы и задачи в формулировании и реализации общей энергетической политики ЕС с учетом как потребностей экономики «вышеградцев», так и транзитных нужд Евросоюза;
рассмотрена роль Вышеградских стран в энергетическом сотрудничестве России и ЕС, предложены пути ее активизации в контексте модернизационно-геоэкономических перспектив стратегического партнерства Евросоюза и России.
Практическая значимость диссертационного исследования заключается в возможности использования содержащихся в нем информационно-аналитических материалов, выводов и предложений в работе государственных органов Вышеградских стран, других стран-членов ЕС (и институтов Евросоюза) и России, занимающихся формированием и проведением внешнеэкономической политики, прежде всего в энергетической сфере.
Материалы диссертации могут быть использованы также в высших учебных заведениях экономического профиля при подготовке и чтении базовых и специальных курсов по мировой экономике и международным экономическим отношениям.
Апробация и внедрение основных результатов. Работа прошла апробацию на кафедре европейской интеграции факультета международных отношений МГИМО (У) МИД России. Результаты исследования докладывались на научно-практической конференции в рамках Вольного экономического общества (ВЭО) России, использовались при подготовке аналитических справок во время стажировки автора в Европарламенте, а также публикаций.
По теме диссертации автором опубликованы четыре статьи общим объемом 2,1 п.л., в том числе две статьи в изданиях, рецензируемых ВАК (общим объемом 1,0 п.л.), и раздел в учебнике для вузов (0,4 п.л.).
Структура диссертации определена целью, задачами и логикой исследования. Работа состоит из введения, трех глав (включая 7 таблиц и 7 рисунков), заключения, списка использованной литературы (228 наименований российских и зарубежных источников, в т.ч. 138 на иностранных языках) и 13 приложений.
Во введении обосновываются актуальность темы, ставятся цель и задачи диссертационного исследования, характеризуются его методологическая основа и уровень разработанности темы, раскрывается научная новизна работы и приводятся основные направления ее научно-практического использования.
В первой главе рассматриваются теоретические аспекты развития регионализации и интеграции в условиях нарастания глобализационного кризисного потенциала мировой экономики. В качестве концептуальной базы анализа субрегионализационного процесса в рамках Вышеградской группы применены теории «международной стратификации», «новой региональной экономики» и «новой политэкономии».
Во второй главе раскрывается основное содержание энергетической политики ЕС с учетом специфики положения и интересов стран Вышеградской группы. Рассматриваются тенденции и перспективы решения проблем региональной энергообеспеченности ЕС, прежде всего в контексте создания единого внутреннего энергорынка и применения возобновляемых источников энергии.
В третьей главе анализ фокусируется на взаимоотношениях ЕС и России как основного внешнего поставщика энергоресурсов. Особое внимание уделяется проблемам современного и перспективам будущего взаимодействия с Россией Вышеградских стран, которые являются ее важнейшими энергопартнерами среди новых членов ЕС.
Основные положения, выносимые на защиту.
-
-
Кризисные тенденции в мировой экономике и обострение международной конкуренции обусловили активизацию процессов субрегионализации как средства адаптации к новым условиям и защиты специфических интересов внутренне связанных групп стран в их взаимоотношениях как с другими участниками крупных регионально-интеграционных объединений (например, ЕС), так и с третьими странами.
Субрегионализация характеризуется устойчивостью состава участников, их географической близостью (обычно это соседние страны), и сопоставимыми, в основном, масштабами (прежде всего, это небольшие страны) и уровнем экономического развития, традиционно более тесными экономическими и социально-культурными связями (как правило, и общностью исторических судеб в значительные периоды своего существования), наличием развитого при- и трансграничного сотрудничества.
-
-
Этими чертами обладают, например, относительно обособленные в рамках ЕС субрегиональные образования – Бенилюкс и Вышеградская группа. Группы стран, не располагающие таким набором признаков, не могут формировать устойчивые субрегиональные образования, что подтверждается, например, десятилетним опытом функционирования ГУАМ и небольшим, но довольно показательным опытом «Восточного партнерства» в рамках СНГ. Относительная обособленность позволяет субрегиональным группам, следуя общим тенденциям развития включающих их более крупных объединений, «не раствориться» в них.
-
Субрегиональное сотрудничество Вышеградских стран все больше опирается на координацию деятельности в экономической и политической областях, отражающую специфические групповые условия и направленную на реализацию групповых интересов при разработке и проведении общих политик ЕС. Особенно заметную роль такая координация играет в развитии общей энергетической политики Евросоюза. При подключении к ее основным направлениям (создание единого либерализированного энергорынка, диверсификация внешних источников получения энергоресурсов, поддержание надежности энергоснабжения, расширение использования альтернативных источников энергии) Вышеградские страны стремятся учесть особенности своего энергобаланса, большую зависимость от импорта углеводородных энергоносителей и повышенную роль международного транзита, а также сохранить контроль над стратегическими национальными энергетическими компаниями и поощрять их сотрудничество.
-
В обозримом будущем (20-30 лет) атомная энергия и возобновляемые источники энергии не смогут полностью заменить углеводороды в энергоснабжении ЕС (в т.ч. в Вышеградских странах). Поэтому усиливается роль этих стран как транзитной зоны и связующего звена между энергохозяйствами ЕС и стран-поставщиков энергоносителей, прежде всего ключевой из них – России. С учетом имеющихся технических возможностей при посредстве энергоинфраструктуры Вышеградских стран достаточно реальной становится перспектива объединения нефте-, газо- и электроэнергетических систем России и ЕС в общеевропейский энергокомплекс.
-
В этом контексте концепция диверсификации не столько источников (стран-поставщиков), сколько маршрутов доставки энергоносителей, акцентируемая Венгрией и в основном принятая другими Вышеградскими странами, в большей мере соответствует требованиям энергобезопасности данного субрегиона и в целом Евросоюза, чем линия на закрепление предельно допустимой доли одного внешнего поставщика в энергобалансе стран-членов.
-
Вышеградские страны – традиционные потребители и транзитеры российских энергоносителей. Вместе с тем им (как и ЕС в целом) следует стремиться к деполитизации взаимоотношений с Россией. В последние три года прагматизм в отношениях «вышеградцев» с Россией заметно укрепился, что позитивно сказалось на их положении в ЕС и даже в НАТО. Продолжение такого курса в энергосфере позволит Вышеградской группе окончательно превратиться из пассивного наблюдателя (иногда – почти заложника) энергодиалога Россия – ЕС в его полноправного и конструктивного участника.
-
Важными направлениями такого участия могут стать переход к практике обмена активами между энергокомпаниями Вышеградских стран и России, а также активное подключение этих стран к энергетической составляющей модернизационного партнерства Россия – ЕС (прежде всего в разработке, производстве и совместных поставках оборудования для АЭС, ветровых, солнечных и геотермальных электростанций, производстве биотоплива третьего поколения и других областях, где уже имеется определенная научно-техническая и производственно-экономическая база для сотрудничества).
Роль субрегионализации в процессе европейской интеграции стран Вышеградской группы
Повышенный интерес к географическим аспектам экономического развития обусловлен углублением и расширением экономической интеграции в ЕС. Европейское сообщество нацелено на преодоление региональных диспропорций, на экономическую и социальную конвергенцию. В результате пятого расширения численность населения ЕС превысила 500 млн. чел. 27 , национальные рынки интегрируются в единый рынок. Однако данный процесс протекает неравномерно, поэтому в Европе с этой точки зрения можно выделить несколько субрегионов. При этом одни и те же страны могут одновременно участвовать в развитии нескольких субрегионов.
Это характерно для трансграничных территориально-производственных комплексов, формирующихся на основе регионального разделения труда и, в ряде случаев, образующих геоэкономические оси развития европейского значения [см. (BrakmanS., GarretsenH., MarrewijkC, 2009; Гавриков Д.А., 2001)]. Особый интерес представляет формирование геоэкономических осей развития в новом интеграционном регионе ЦВЕ, прежде всего в рамках его центральноевропейского субрегиона, образующего вместе с Австрией вышеупомянутый макрорегион CENTROPE который связывает регионы на польско-германской, чешско-германской, чешско-австрийской границе, в Западной Венгрии, Западной Словакии, восточной Австрии и Словении. Регион CENTROPE до Второй мировой войны в течение нескольких столетий был значительным транспортным узлом в Европе, где пересекались старые торговые пути (в т.ч. по Дунаю), но в настоящее время он находится вне экономического ядра Европы.
Представляет интерес вопрос о том, оправдано ли название «Центральная Европа» по отношению к странам CENTROPE. Мы в целом разделяем позицию шведского экономиста А. Ослунда, понимающего под Центральной Европой Польшу, Чехию, Словакию и Венгрию, т.е. Вышеградскую группу [см. (Ослунд А., Уорнер Э., 2003)], однако при обязательном учете их традиционных тесных взаимосвязей с Австрией и Словенией.
С позиций теории стратификации центральноевропейскими следует признать именно страны Вышеградской группы, обладающей всеми признаками субрегионального объединения, в отличие от стран Балтии и Балкан, независимо от их членства в ЕС. Эти последние вместе с «вышеградской четверкой» образуют Центрально-Восточную Европу (ЦВЕ) - регион слишком широкий и неоднородный по составу и тенденциям развития для формирования субрегиональной страты. Напротив, Вышеградскую группу, особенно в условиях кризисных явлений внутри ЕС, некоторые эксперты рассматривают как базу для дальнейшей институализации субрегионального процесса.
Для стран ЦВЕ процесс интеграции в ЕС стал одновременно процессом «европеизации», т.е. адаптацией к нормам и неписаным правилам Евросоюза. «Европеизация» является новым феноменом в процессе европейской интеграции, поскольку в XX в. к ЕС присоединялись только страны с капиталистической экономикой, как правило, имевшие богатый опыт демократического развития. Поскольку «европеизация» является достаточно новым явлением, нам представляется необходимым привести несколько дефиниций, характеризующих данный феномен с разных сторон, чтобы на их основе вывести свое определение «европеизации».
По мнению Е. Савельева, «Европеизация предполагает адаптацию ценностей стран ЕС (в первую очередь политических норм, действующих в ЕС принципов функционирования демократических институтов и их практическую реализацию), которая позволяет определенной стране присоединиться к данному сообществу европейских государств». Согласно данному определению, европеизация подразумевает, прежде всего, освоение европейской политической культуры, принятие европейских ценностей. Я. Бейерс понимает под европеизацией «адаптацию основных политических акторов, таких как политические партии, группы интересов, национальные бюрократии и законодатели, к требованиям европейской интеграции»29. На наш взгляд, в данном определении подчеркивается, что все участники политического процесса, включая неформальные группы лоббирования и т.п., в странах ЦВЕ должны адаптироваться к европейским нормам.
Наиболее подробной является дефиниция К. Радаелли: «Европеизация обозначает процессы создания, распространения и институционализации формальных и неформальных правил, процедур, политических парадигм, образа мышления, общих убеждений и норм, которые сначала определяются и консолидируются в политическом процессе ЕС, а затем вписываются в логику внутреннего (национального и субнационального) политического дискурса, в политические структуры, в государственную политику»30. Здесь подчеркивается, что процесс «европеизации» предполагает некое изменение менталитета в ЦВЕ, модификацию политических структур, изменение приоритетов государственной политики и общественного выбора.
Перечисленные выше определения «европеизации» в основном затрагивали политические и институциональные аспекты процесса европейской интеграции, причем акцентировали внимание преимущественно на адаптации к нему стран ЦВЕ, практически не рассматривая обратное воздействие. Однако, с точки зрения нашего диссертационного исследования представляют значительный интерес экономические аспекты интеграции стран ЦВЕ в ЕС, включая «встречное» влияние этих стран на масштабы и интенсивность интеграционных процессов в рамках ЕС. Здесь мы используем положения т.н. новой политической экономии (new political economy), одним из ведущих представителей которой в ЦВЕ является Председатель Комитета по экономике Венгерской Академии наук Л. Чаба. Новая политэкономия - это научная парадигма, интегрирующая положения различных общественных наук и институциональный анализ, в рамках которой изучается накопленный опыт проведения экономических реформ в развивающихся и в бывших соцстранах.
Выдвигая на первый план региональные и посткоммунистические особенности экономических процессов в регионе ЦВЕ (прежде всего, Вышеградской группы и Словении), Л. Чаба вводит новый термин для обозначения европейских стран с переходной экономикой, успешно продвинувшихся по пути «европеизации» - «emerging Europe». Термином «европеизация» Л. Чаба обозначает «процесс взаимной адаптации национальных и общеевропейских экономических, законодательных, политических и институциональных систем»31, а не «простое копирование институтов ЕС или квази-принудительное применение политик ЕС в новых странах-членах»32.
Таким образом, «европеизацию» можно дефинировать как процесс адаптации экономических, политических и институциональных систем бывших социалистических стран ЦВЕ к нормам ЕС путем имплементации acquis communautaire при одновременном реформировании институтов ЕС с целью их подготовки к расширению, в т.ч. под обратным воздействием новых стран-членов.
История Вышеградской группы показывает важную роль субрегионализации в процессе «европеизации» стран ЦВЕ. В начале 1990-х гг. будущие «вышеградцы» столкнулись со сложными проблемами, связанными с преобразованием командно-административной экономики в рыночную. Для новых политических элит было естественным искать союзников среди своих соседей, схожих по направлениям, срокам и глубине системной трансформации. Наилучшие предпосылки для формирования такого партнерства в тот период сложились между Венгрией, Польшей и Чехословакией. Во-первых, эти государства отличались довольно развитыми торгово-экономическими (на взаимный обмен приходилось более 12 % их совокупной внешней торговли к концу 1980-х гг.), транспортно-инфраструктурными (по их территории проходили трубопроводы, обеспечивавшие транзит газа и нефти в Западную Европу из СССР и с Ближнего Востока -нефтепровод «Адрия») и другими отношениями в рамках СЭВ, а также традиционными культурно-гуманитарными связями. Во-вторых, они ранее остальных стран ЦВЕ вступили на путь демократически-рыночных реформ. Индекс структурных преобразований, разработанный Всемирным банком и ЕБРР для характеристики степени либерализации экономики и приватизации, уже в 1990 г. составлял для Польши 0,68 и Венгрии — 0,57 (в 3-4 раза выше, чем в других странах ЦВЕ)33.
Пути решения проблем региональной энергообеспеченности в ЕС
Одной из важнейших целей регионализации, особенно ее высшей интеграционной формы, является обеспечение бесперебойной и эффективной работы ключевых межотраслевых комплексов экономики. Показательным примером является топливно-энергетический комплекс (ТЭК). В отличие от продукции других базовых комплексов экономики (например, агропромышленного) первичные энергоресурсы (прежде всего, ископаемые углеводороды - уголь, нефть, газ) невоспроизводимы, их производство возможно только при наличии соответствующих месторождений в стране или регионе, при нарушении поставок извне национальная или региональная экономика неспособна наладить такое производство, причем вполне вероятны нарушения (вплоть до прекращения) импорта энергоресурсов с мирового рынка по экономическим, политическим и иным причинам. Переход стран в более выгодную регионально-интеграционную страту, как правило, предполагает большую защищенность от перебоев в функционировании систем энергетического снабжения и транзита; создающих реальную угрозу национальной безопасности. При этом выигрывает и региональная безопасность, сущностные элементы которой, по нашему мнению, во многом воспроизводят характеристики национальной энергетической безопасности, которую С.З. Жизнин определяет как «состояние защищенности граждан, общества и государства от внутренних и внешних угроз надежному и бесперебойному топливо- и энергоснабжению, которое позволяет поддерживать необходимый уровень национальной и экономической безопасности»60.
Это наглядно показывает история европейских интеграционных объединений. Вполне закономерно в 1951 г. предшественником ЕС стало ЕОУС, инициировавшее создание общего регулируемого рынка главного тогда в Европе энергоносителя - угля. В 1957 г. Договор об учреждении ЕЭС61 включил «меры в области энергетики» в число основных направлений деятельности Сообщества, а Договор об учреждении Евратома предусматривал сотрудничество в научных исследованиях, промышленном использовании и создании общего рынка по атомной энергии - наиболее перспективного в то время нового энергоресурса. В 1949 г. одной из первых мер в рамках СЭВ стала срочная поставка нефти и нефтепродуктов из СССР в страны ЦВЕ, 1958-1962 гг. положили начало «сэвовской» системе международных нефтепроводов и объединенной электроэнергосистеме, а дополнение их в 1970-х гг. системой международных газопроводов практически превратило сотрудничество в энергетической сфере в реальное интеграционное ядро Содружества. Взаимосвязанное параллельное функционирование электроэнергосистем России и стран ЦВЕ продолжалось и после роспуска СЭВ - до 1993 г., а унаследованная от СЭВ международная нефте-и газопроводная инфраструктура как инженерно-эксплуатационная система по сути сохраняется и поныне. В современных условиях значение интеграции в энергетической области еще более возросло, общая энергетическая политика по приоритетности для реализации стратегии социально-экономического развития ЕС явно опережает все другие секторальные политики, что ясно видно, например, из Программы «Европа 2020» Более того, по решению Европарламента, Общая внешняя политика и политка безопасности ЕС на перспективу обязательно должна включать вопросы обеспечения энергобезопасности.
Еще более важное место занимает интеграция в сфере ТЭК в процессе субрегионализации, в т.ч. в рамках Вышеградской группы. Перейдя из «сэвовской» в «еэсовскую» страту, эти страны потеряли значение распределительного центра контролировавшейся из СССР системы снабжения ЦВЕ нефтью, газом и электроэнергией (Центральное диспетчерское управление Объединенной энергосистемы «Мир» и региональные газораспределительные центры находились в Чехословакии), однако усилили свою роль как основного транзитного коридора для поставок нефти и газа в Западную Европу из России, а в перспективе — и из других стран СНГ. «Унаследованные» от СЭВ взаимосвязи в трубопроводной и электроэнергетической системе и базирующиеся на разработанных в основном в СССР технологиях, оборудовании и топливе АЭС во всех странах «четверки» (кроме Польши) обусловливают наличие групповых интересов «вышеградцев», относительно обособленных в рамках общей энергополитики ЕС. Определению и артикуляции субрегиональных интересов в рамках ЕС на обозримую перспективу способствует и закрепленное Лиссабонским договором отнесение энергетики (включая службы энергоснабжения) и трансъевропейских энергосетей к сфере совместной компетенции ЕС и государств-членов, сохраняющее за ними право законодательствования в этой области.
В истекшее двадцатилетие характерной тенденцией для мирового обеспечения первичными энергоресурсами (ПЭР) было нарастание существенных диспропорций между их ресурсным потенциалом и спросом в разных регионах мира. В то время как разведанные запасы нефти на 70 % и природного газа — на 65 % концентрировались в т.н. «стратегическом эллипсе» (на Ближнем Востоке, на Каспии и в Северо-Западной Сибири) , страны которого (за исключением России) не играли ведущей роли в мировой экономике, потребление этих энергоресурсов сосредоточивалось в доминирующих в ней «старых» экономически развитых странах (прежде всего государствах ОЭСР), а также в быстрорастущих новых рыночных экономиках (прежде всего Китае, Индии и Бразилии) с ограниченными, как правило, запасами ПЭР. В странах ОЭСР запасы нефти и газа все менее обеспечивают национальную добычу, однако высокие темпы роста потребления углеводородного сырья сохраняются. При этом в структуре потребления (и импорта) относительно широко распространенный в ведущих мировых экономиках уголь все больше вытеснялся уже не столько более энергоэффективной нефтью, сколько более экономически выгодным и экологически безопасным природным газом, а в последние годы - и биотопливом (биогазом для энергетики, биодизелем и биоэтанолом для транспорта).
Объективно эти тенденции создают основу для взаимовыгодного взаимодействия ТЭК стран потребителей и импортеров и стран-производителей и экспортеров ПЭР. С одной стороны, для стран, импортирующих большую часть энергоносителей, энергетическая безопасность предполагает обеспечение их бесперебойных внешних поставок на приемлемых экономических условиях. С другой стороны, развитие добычи и переработки энергоносителей, инфраструктуры для их экспорта требует крупных долгосрочных инвестиций, рассчитанных на стабильный спрос в долгосрочной перспективе. Как отмечали ряд исследователей [см. (Gault J., 2004; Losoncz М., 2004; Losoncz М., 2005; Roberts P., 2004)], к середине истекшего двадцатилетия в мире не хватало незагруженных мощностей по добыче и по переработке нефти, что угрожало энергетической безопасности, т.к. при форс-мажорных обстоятельствах в крупной стране-производителе нефти остальные страны не могли восполнить снижение предложения. Еще более опасны подобные тренды для производства и экспорта газа (до последнего времени практически обеспечивавшегося доставкой по капиталоемким и дорогим в эксплуатации международным трубопроводам). Значительных долгосрочных капиталовложений требуют разведка и разработка новых месторождений, поэтому стабильность спроса имеет важное значение для обеспечения энергетической безопасности в мировых масштабах. В то же время существовавшие институционально-правовые механизмы международного регулирования производства и торговли ПЭР (включая инициированную ЕС Энергетическую хартию65) были ориентированы преимущественно на интересы стран-импортеров, что не устраивало многих поставщиков (в т.ч. Норвегию) и транзитеров (например, Беларусь) энергоресурсов, стимулируя поиски альтернативных вариантов мирового энергетического порядка (как продуктового -идея создания «газового ОПЕК», так и глобального характера).
Вышеупомянутые тенденции были в целом характерны и для региональной энергообеспечености Евросоюза (см. Приложение 2.) Основной проблемой регионального обеспечения ЕС было увеличение общего потребления энергоресурсов в ЕС при сокращении собственного производства. При этом динамика соотношения производства и потребления существенно различалась по видам энергоресурсов. Для ПЭР отставание производства от потребления было особенно велико. При этом сокращалась региональная добыча угля и нефти (вдвое медленнее) при небольшом росте производства газа и динамичном росте потребления. По нетрадиционным энергоресурсам картина была иная.
ЕС и РФ как важнейшие энергетические партнеры
Геолого-географические предпосылки взаимодополнения экономик России и стран ЕС в сфере энергетики очевидны. В 2007 г. доля России в мировых запасах природного газа оценивалась в 33 %, угля - в 20 %, урановой руды - в 14 %, нефти -в 10 %. ЕС, напротив, из-за недостаточности собственных ресурсов потреблял 25 % мирового импорта нефти, 28 % угля, 62 % трубопроводного и 21 % сжиженного (СПГ) природного газа. Производство нефти и газа в РФ покрывало потребление, соответственно, на 348 % и 14 9%, а в ЕС - лишь на 17 % и 37 %. Значительный и возраставший в истекшее двадцатилетие дефицит ПЭР в Евросоюзе и их устойчивый суфицит в России создавали прочную основу для экспортно-импортных связей в энергетической сфере. Этому немало способствовал и географический фактор. Большая часть территории ЕС находится от западной границы России в радиусе 2500 км, что обеспечивает экономически эффективное использование наиболее рационального пока для континентальных поставок нефти и газа трубопроводного транспорта. Не случайно к концу упомянутого двадцатилетия из 25 ведущих в ЕС международных трубопроводов 12 начинались в России115. Эти объективные предпосылки предопределяли и предопределяют необходимость и целесообразность долговременного энергетического партнерства.
Основы российско-европейского взаимодополнения и сотрудничества в сфере энергетики были заложены еще во времена СССР в 1970-1980 гг., когда ЕС постепенно превратился в ведущий экспортный рынок для советских энергоресурсов (см. Приложение 10). Уже в 1986 г. доля стран - нынешних членов ЕС-27 составила 84,7 % в экспорте Советским Союзом нефти и нефтепродуктов и 91,4 % - в экспорте природного газа. При этом на страны ЦВЕ приходилось почти 39 % советского экспорта в будущий расширенный Евросоюз, в т.ч. на Вышеградские страны - около 30 %. После распада СССР Россия сохранила, а фактически увеличила поставки ПЭР в ЕС, учитывая, что бывший единый советский экспортный энергопоток разделился на поставки из России и других стран СНГ Поэтому Россия стала и пока остается ключевым поставщиком энергоресурсов в ЕС, а Евросоюз — практически безальтернативным рынком российского энергоэкспорта.
Несмотря на некоторые колебания по годам, динамика российско-евросоюзного обмена в энергосфере в целом оставалась повышательной, а его доля в их общем обороте энергоносителями - преобладающей, особенно для России. Так, за 1996-2006 гг. доля ЕС в российском экспорте сырой нефти возросла с 64 до почти 75 %, а доля природного газа стабилизировалась примерно на уровне 64 %. Сходные тенденции наблюдались и по другим энергоресурсам, например, в 2007 г. в российском экспорте электроэнергии доля ЕС превысила 68 %, высокая доля отмечалась в российском вывозе ядерного топлива. В свою очередь, в импорте Евросоюза за 1999-2007 гг. доля российских поставок в импорте сырой нефти возросла с 22 % до 34 % (по нефтепродуктам доля РФ в импорте ЕС достигла 40 %); доля природного газа, оставаясь преобладающей, снизилась с почти 50 % до примерно 41 %; доля угля более, чем удвоилась (до 26 %). В 2007 г. Россия обеспечила также более 20 % импорта Евросоюзом природного урана, уступив лишь Австралии. Ориентация на энергопоставки в ЕС в значительной мере обусловливала общий «европоцентризм» внешней торговли России. В 2004-2008 гг. повышение доли ЕС в экспорте России с 50 % до 53 % во многом опиралось на увеличение доли энергоносителей в этом экспорте с 60 % до 66 %.117
Высокая динамика и масштаб экспортно-импортных отношений по энергетическим товарам отражала реальную «позитивную взаимозависимость» ТЭК России и ЕС, лишь усилившуюся после расширения Евросоюза на страны ЦВЕ. Экспорт в Европу в значительной мере определял доходность и инвестиционный потенциал российской энергетики и экономики в целом. В 2007 г. поставки в ЕС составляли примерно 37 % российского производства нефти и около 23 % -природного газа, обеспечивая основную часть поступления иностранной валюты (так, поставки в Европу принесли более 55 % общей выручки «Газпрома» от продажи газа) и формируя свыше 40 % федерального бюджета. В свою очередь российские поставки обеспечивали около 25 % общего энергопотребления в ЕС, в т.ч. 28 % потребления нефти, 25 % - газа, 20 % - урана, 11%- угля. Правда, взаимозависимость по экономически более выгодным для РФ продуктам переработки ПЭР (нефтепродуктам и электроэнергии) была невелика. Например, в 2007 г. экспорт в ЕС составлял лишь 1,2 % производства электроэнергии в России и 0,4 % ее потребления в Евросоюзе.118
Масштаб и значение энергосотрудничества с Россией наглядно иллюстрирует динамика коэффициента общей зависимости Евросоюза в целом и стран-членов от российских поставок сырой нефти, природного газа и угля (см. Приложение 11). Как следует из этих данных, доля российских поставок в общем потреблении ПЭР Евросоюзом только за 2004-2006 гг. возросла почти в 1,1 раза. Они к середине истекшей декады обеспечивали почти пятую часть общего потребления ПЭР в ЕС-27, причем в трех странах - более 50 %, в трех — свыше 30 % и в четырех - более 22 %. Этому способствовала и развитая трубопроводная инфраструктура: на трубопроводы из России приходилось более 51 % общей пропускной способности международных трубопроводов, «привязывавших» ЕС к внешним поставщикам (в 1,5 раза больше, чем на второго европейского поставщика ЕС - Норвегию)119, при том, что по трубопроводам ЕС импортировал 87 % газа и значительную часть нефти.
Тесная взаимопривязка национальной экономики России и интегрирующихся экономик стран ЕС была экономически и политически выгодна обеим сторонам. Развитие энергетики (включая внешние связи) долго оставалось (по газу и электроэнергии еще остается) в ведении правительств стран ЕС, поэтому энергопартнерство с Россией осуществлялось преимущественно на двусторонней основе. Однако, даже при этом поддержание устойчивых долговременных связей с Россией в энергетической сфере отвечало потребностям регионализационно-интеграционного процесса в рамках ЕС, в значительной степени обеспечивая его региональную энергобезопасность, способствуя улучшению отраслевой структуры (путем свертывания экономически неэффективных и экологически вредных добывающих производств), во многом гарантируя добрососедские отношения с главным «неевросоюзным» актором в Большой Европе. Более того, любое ослабление экономических связей в энергетической сфере фактически отражало (или даже способствовало) охлаждению политических взаимоотношений.
В подходах сторон к этому партнерству наблюдались расхождения, ставшие особенно заметными в истекшей декаде. Россия рассматривала энергетическое сотрудничество (включая обеспечение энергобезопасности) как составную часть общего экономического сотрудничества: жизненно важную, но не изолированную от единого прогресса развития экономического взаимодействия с ЕС. Напротив, у Евросоюза, как справедливо отмечают эксперты ИМЭМО РАН, «прослежшвается тенденция искусственного разделения при обсуждении экономического сотрудничества ЕС и России энергетической сферы и остальных отраслей».
«Принципиальная взаимодополняемость экономических структур» России и ЕС в сфере энергетики, отвечая коренным интересам выживания и развития обеих сторон в быстроменяющемся мире, в принципе закладывалась в их соответствующих концепциях и документах стратегического характера. Так, на фоне усилившейся картельной практики ОПЕК Еврокомиссия в октябре 2000 г. инициировала «энергодиалог» с Россией, нацеленный на увеличение импорта российских энергоносителей в 1,5 раза в обмен на передовые европейские технологии и инвестиции в российский ТЭК. Эта, оперируя нынешними терминами, «концепция выборочной модернизации» была поддержана Россией. В принятой в 2003 г. «Энергетической стратегии России до 2020 г.» 121 и ее последующих корректировках доля экспорта в ЕС в российском производстве нефти к 2022 г. закладывалась на уровне 31 % и к 2030 г. - 26 %, в производстве газа, соответственно, - 23 % и 22 %. При этом ЕС трактовался как ключевой рынок сбыта российских энергоносителей, а доля других потенциальных экспортных рынков (прежде всего азиатских) оценивалась даже к 2030 г. всего в 22 % по нефти и 19% по газу.122
Развитие отношений Венгрии и России в сфере энергетики
Более 80% необходимой ей нефти Венгрия также ввозит. Диверсификация этого импорта возможна благодаря нефтепроводу «Адрия», соединяющему г. Сазхаломбатта с морским терминалом в г. Омишаль (Хорватия). В принципе при сбоях в поставках из России можно импортировать нефть этим путем из других регионов, в первую очередь из Северной Африки. На практике данной возможностью еще не воспользовались , тем более, что российские поставки бесперебойны и экономически выгодны.
Вместе с тем Венгрия (пока единственная из Вышеградской группы) инвестировала в развитие экспортного производства в России для своих нужд. Концерн MOL владеет Байтуганским месторождением, доказанные запасы которого составляют 9,1 млн. тонн нефти, а добыча превышает 3 тыс. барр. в день. В 2007 г. MOL приобрел 100 % долю в ООО «Матюшинская вертикаль» (запасы нефти Матюшинского месторождения оцениваются в 820 тыс. тонн, а добыча составляет около 2 тыс. баррелей в день). MOL владеет также долей собственности массива «Сургутский-7» (запасы нефти оцениваются в 1,9-2,1 млн. тонн, добыча пока не ведется) и разрабатывает Западно-Малобалыкское месторождение (запасы -ок. 15 млн. тонн, добыча - ок. 15 тыс. барр. в день) в рамках совместного предприятия с НК «РуссНефть». Доля российских запасов в портфеле MOL почти достигла 50 %, и с 2007 г. около половины (более 1 млн. т.) произведенной компанией нефти добывалось в РФ .
В последние годы для нейтрализации негативных последствий геоэкономических ограничений своего ТЭК Венгрия концентрирует внешнюю энергополитику на 3 основных направлениях: содействие ускорению приема в ЕС Хорватии для облегчения доступа к ее морскгш нефте- и газовым терминалам и энергорынку; размещение на своей территории крупных международных газопроводов для гарантированного газоснабжения и получения транзитных доходов; ускоренное развитие атомной энергетики и применения ВИЗ для снижения зависимости и уменьшения расходов на импорт ПЭР и улучшения экологии ТЭК. Все эти направления в принципе отвечают интересам энергополитики ЕС и ее субрегионального преломления в Вышеградской группе, а два последних - и интересам России. Однако и в реализации этих направлений Россия встречается с международной конкуренцией.
По газовому транзиту Венгрия проводит «двойную трубопроводную политику», одновременно проводя по своей территории газопроводы «Южный поток» (инициированный Россией) и «Набукко» (инициированный рядом стран ЕС при поддержке его наднациональных институтов).
Соглашение было по «Набукко» подписано в июле 2009 г. По мнению венгерской стороны, оно должно предполагать не только строительство нового газопровода, но и более широкое сотрудничество, в первую очередь обмен технологиями, европейские инвестиции в НИОКР стран-поставщиков и т.д. Кроме того, поскольку «Набукко» рассматривается в качестве гаранта европейской безопасности, стабильности и независимости, его нельзя считать чисто коммерческим проектом, поэтому его финансирование должно осуществляться не только за счет привлечения частного капитала, но и за счет средств ЕС и кредитов ЕИБ и ЕБРР. Строительство газопровода «Набукко» из Турции через Румынию, Болгарию и Венгрию в Австрию обеспечит доступ к месторождениям природного газа на Каспии, в Центральной Азии и на Ближнем Востоке, повысив таким образом энергобезопасность ЕС. Подписанное в феврале 2008 г. соглашение о присоединении Венгрии к проекту «Южный поток» предусматривает создание СП «Газпрома» и MOL для строительства венгерского участка газопровода и подземного газохранилища объемом 1,3 млрд. куб. м. По подсчетам венгерских специалистов, кроме крупных российских инвестиций, ежегодные доходы страны от транзита и хранения природного газа могут превысить 1,5 млрд. долл.165.
Увеличение мощности подземных газохранилищ предусматривают оба соглашения. В перспективе они могут превратить Венгрию во второй после Австрии газораспределительный центр в Центральной и Южной Европе. Осенью 2009 г. Венгрия завершила строительство одного из крупнейших в Европе газовых хранилищ в районе г. Алдё, которое находится в собственности АО «MOL» и «Венгерского союза по резервированию углеводородов» (Magyar Szenhidrogen Keszletezo Szovetseg - MSZKSZ166): 1,2 млрд. куб м природного газа составляют стратегический резерв, который может быть задействован в кризисных ситуациях по распоряжению министра энергетики, а 0,7 млрд. куб м природного газа из хранилища используется в коммерческих целях.1
Венгрии последовательно проводит линию на участие в строительстве как можно большего числа газопроводов. С одной стороны, это способствовало бы привлечению инвестиций и созданию рабочих мест, что особенно актуально в период кризиса, с другой стороны, это повышало бы энергобезопасность страны за счет диверсификации как источников энергоносителей, так и маршрутов их поставок. Вместе с тем акцент в отношениях к газовым проектам меняется. Внимание венгерских властей (особенно после газового кризиса 2009 г.) все больше переносится с обеспеченного инвестициями и сырьем «Южного потока» на пока не имеющий реальных сырьевых и инвестиционных гарантий «Набукко». Этот тренд усилился при новом правительстве В. Орбана, которое рассчитывает таким образом улучшить отношения с Брюсселем. Более того, в 2010 г. Венгрия предварительно согласилась на проведение по своей территории третьего газопровода - AGRI, инициированного Азербайджаном, недовольным ходом реализации проекта «Набукко». Это проект конкурирует с двумя уже реализуемыми, но намного менее реален. На наш взгляд, такая политика является ошибочной. Венгрия крайне заинтересована в том, чтобы новые газопроводы в восточно-западном направлении были проложены по ее территории, но отношение к ним должен быть прагматичным. Не в венгерских интересах создавать административные или политические препятствия для строительства «Южного потока» и давать политически мотивированные преференции «Набукко», а тем более распылять силы на явно конъюнктурный и малопроработанный проект AGRI. В то же время курс Венгрии на диверсификацию источников энергоснабжения путем не столько закупки природного газа у различных поставщиков, сколько создания дополнительных маршрутов его поставок на рынок «вышеградцев» и ЕС в целом вполне обоснован и вписывается в общеевропейскую стратегию диверсификации источников энергоснабжения и энергетический диалог Россия-ЕС.
Развитие «газопроводного» сотрудничества может способствовать и снятию проблем в инвестиционном взаимодействии Венгрии с Россией в энергосфере. Оно уже достаточно значимо. Только MOL уже инвестировала в России более 200 млн. долл. (пятая часть всех венгерских инвестиций в российскую экономику в 2006 г.) Суммарный объем российских капиталовложений в ТЭК Венгрии (в основном это активы «Газпрома») в 2006 г. составлял примерно 900 млн. долл. (без учета сделки между «Газпромом» и германской компанией E.ON по передаче части газовых активов в Венгрии на сумму 1,1-1,2 млрд. долл.). В 2007 г. «Лукойл» купил у ConoccoPhilips 74 АЗС и теперь контролирует 7 % венгерского рынка автомобильного топлива.
Однако, как показывает опыт «Сургутнефтегаз», российские энергоинвесторы пока сталкиваются с настороженным отношением венгерских властей. Приобретя весной 2009 г. за 1,8 млрд. долл. 21,1% акций MOL, «Сургутнефтегаз» так и не был допущен к участию в управлению и не получал положенных ему дивидендов. В соответствии с «Lex MOL» крупный иностранный инвестор нежелателен в стратегической компании, поэтому соответствующие венгерские ведомства поддержали обструкционистскую позицию MOL. Дополнительным мотивом стало предположение, что «Сургутнефтегаз» смог бы через MOL негативно влиять на реализацию проекта «Набукко». Двухлетний конфликт венгерские власти намечают разрешить путем выкупа доли «Сургутнефтегаза» электроэнергетическим госконцерн MVM за 2,3 млрд. дол. С одной стороны, в результате сделки «Сургутнефтегаз» не понесет финансовые потери, с другой стороны, он заинтересован в проникновении на рынок ЦВЕ, а MOL - в укреплении своих позиций на российском рынке. Кроме того, сумма выкупа очень велика для напряженного госбюджета Венгрии, а тем более компании MVM. Например, из-за недостатка средств у венгерской стороны уже замедляется строительство с российским участием современной ТЭС «Геллер» в г. Вашарошнамень. Впредь Венгрии следовало бы стремиться к взаимовыгодному решению проблем с РФ и углублению сотрудничества, например, вместо вьпсупа акций «Сургутнефтегаза» можно было предложить обмен его пакета акций в MOL на пакет акций в хорватской компании INA, частично принадлежащей MOL.
Похожие диссертации на Роль вышеградской группы в формировании общей энергетической политики Евросоюза
-
-
