Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Обязательственное право (требование) - самостоятельный объект гражданских прав 12
1 Понятие и юридическая характеристика обязательственного права (требования) 12
2 Оборотоспособность обязательственных прав (требований) 31
Глава 2. Уступка права (требования) как основание перемены лиц в обязательстве 55
1 Эволюция института уступки права (требования) 55
2 Развитие института уступки права (требования) в современном праве 69
Глава 3. Отдельные аспекты применения норм института уступки права (требования) в гражданском праве России 117
1 Уступка права (требования) из дву сторонне обязывающих договоров 117
2 Уступка будущего права (требования) 150
3 Уступка права (требования) из кредитного договора 178
Заключение 200
Библиографический список
- Оборотоспособность обязательственных прав (требований)
- Развитие института уступки права (требования) в современном праве
- Уступка будущего права (требования)
- Уступка права (требования) из кредитного договора
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Этап активного реформирования социальных отношений в России привел к глубоким преобразованиям, в том числе и в экономической сфере. Это вызвало потребность нового подхода к правовому регулированию имущественных и связанных с ними неимущественных благ. Существенно усложнился и развился гражданский оборот, что привело к более широкому использованию различного рода гражданско – правовых обязательств. Обязательственные отношения стали правовой основой и воплощением любого современного бизнеса. Неотъемлемым признаком современного имущественного оборота выступает закрепленная в законе возможность замены кредитора в обязательстве, которая представляет собой сущность института уступки права (цессии).
Данный институт не является новым для отечественного гражданского законодательства. Однако его практическая востребованность в период действия Гражданских кодексов РСФСР 1922 и 1964 гг. была достаточно низка. Это привело к слабому развитию доктрины о перемене лиц в обязательстве в советском гражданском праве, а с принятием Гражданского кодекса РФ 1994 г. (далее – ГК РФ) – к проблемному становлению современной практики применения норм об уступке прав (требований).
За более чем пятнадцатилетний период действия части первой ГК РФ при рассмотрении споров по договорам уступки права (требования) судебными органами РФ были выявлены и сформулированы важные вопросы, требующие правосудного разрешения. Результатом такой работы явилось формирование устойчивых положений судебно – арбитражной практики, важнейшую роль в становлении которых следует признать за Высшим Арбитражным Судом РФ. При этом следует учитывать, что сформированная позиция судебных органов не является чем – то навсегда устоявшимся. Подвергаясь постоянному анализу, не последнее значение в котором играют современные научные разработки, она подвержена определенным изменениям. В то же время вести речь о полном соответствии современной правоприменительной практики в области уступки прав (требований) потребностям расширения оборота обязательственных прав представляется преждевременным.
Очевидно, что одной из наиболее существенных проблем эффективного применения положений об уступке права (требования) на современном этапе развития экономики является отсутствие комплексности нормативного регулирования данного института обязательственного права непосредственно в ГК РФ. Так, в отличие от законодательства других развитых стран, этим правоотношениям уделено не так уж много места. В настоящее время переход прав кредитора регулируется 1 главы 24 ГК РФ, содержащей всего девять статей, посвященных в основном правам и обязанностям сторон, но не дающих ответ на большинство вопросов касательно основных характеристик и особенностей данного института, а также специфики такого объекта гражданских прав, как имущественное право (требование). Для правовой системы, признающей в качестве основного источника закон, такое положение вещей вряд ли можно считать оптимальным.
В Проекте изменений в ГК РФ (далее – Проект), внесенном Президентом Российской Федерации в Государственную Думу, содержится уже тринадцать статей, непосредственно посвященных вопросам уступки прав (требований), что является несомненным прогрессом правового регулирования в данной области. Тем не менее, анализ предложенных поправок позволяет сделать вывод о том, что большая часть «новелл» представляет собой перенесение в ГК подходов, выработанных правоприменительной практикой и уже широко использующихся в гражданском обороте. Большинство же вопросов, касающихся особенностей данного объекта гражданских прав, предопределяющих специфику его участия в товарно – денежных отношениях, к сожалению, в очередной раз не получат своего разрешения на законодательном уровне.
Не менее важным для развития института цессии выступает разграничение понятий «обязательство» и «обязательственное правоотношение», которое в отечественном законодательстве специально не регулируется. Нельзя, однако, сказать, что данное обстоятельство делает цессию невостребованной конструкцией в современной экономике. Напротив, оборот имущественных прав растет из года в год и дальнейшее развитие данного сегмента рынка имеет серьезные перспективы. «В современном экономическом рыночном обороте, когда развитие товарно – денежных отношений достигло высокого уровня, переуступка права требования кажется чем – то само собой разумеющимся. Право требования в наши дни – подобно недвижимым и движимым вещам – рассматривается как самостоятельный имущественный объект». Данные реалии ставят перед законодателем качественно новые задачи по совершенствованию правового инструментария с использованием передового опыта иностранного права, а также собственных теоретических наработок в этой области.
Отмеченные выше обстоятельства предопределили актуальность выбранной темы диссертационного исследования в теоретическом, правоприменительном и правотворческом аспектах.
В представленной работе предпринята попытка комплексного анализа института уступки права (требования) с учетом специфики объекта и особенностей цессионного правоотношения.
Степень разработанности темы в юридической литературе. Стремительное вовлечение обязательственных прав (требований) в торговый оборот предопределили интерес исследователей к более серьезной проработке конструкции «обязательственное право – объект гражданских прав» и институту цессии, обеспечивающему динамику данного имущественного блага в современной экономике. За последние десять лет издан ряд монографий, посвященных изучению как специфики обязательственных прав (требований) в качестве объекта оборота (В. В. Байбак, А. С. Яковлев), так и особенностям института уступки права (требования) в условиях развивающегося законодательства и правоприменительной практики (Л. А. Новоселова, В. В. Почуйкин). Следует отметить немалое количество диссертационных исследований, посвященных как теоретическим аспектам цессионных правоотношений (О. Г. Ломидзе, О. А. Колесников, О. В. Приказчикова, А. В. Вошатко), так и сугубо прикладным вопросам оборота обязательственных прав (требований) (А. В. Пушкина, С. Б. Култышев, С. К. Степаненко). Тем не менее, развитие рынков долгового и проектного финансирования, проблемы ликвидности экономических субъектов и секъюритизации активов предопределяют дальнейшее совершенствование теоретических разработок в области цессионных правоотношений и сохраняют актуальность дальнейших исследований по отдельным вопросам передачи (уступки) обязательственных прав (требований).
Цель и основные задачи исследования. Основной целью работы является выявление правовой сущности института цессии в российском гражданском праве, рассмотрение основных проблем применения норм об уступке прав (требований) в гражданском праве России и построение непротиворечивых моделей участия в обороте отдельных видов обязательственных прав (требований).
В ходе исследования были поставлены задачи:
а) исследовать специфику такого объекта гражданских прав, как имущественное право (требование), обосновать возможность его самостоятельного участия в обороте и аргументировать допустимость конструкции «право на право» при определении объема правомочий субъекта в отношении передаваемого/принимаемого права (требования);
б) с учетом подходов, выработанных правоприменительной практикой последних лет, рассмотреть основные характеристики института перемены лица в обязательстве, выявить особенности цессионного правоотношения, влияющие на объем обязательств сторон, обосновать разграничение соглашения об уступке и сделки уступки (цессии);
в) обозначить проблемы, возникающие при практическом применении положений об уступке прав (требований), дать оценку существующим позициям по отдельным аспектам толкования правовых норм, регулирующих данную область отношений;
г) на основе зарубежного опыта и мнения ряда отечественных исследователей проанализировать основные теоретические модели участия в обороте отдельных видов обязательственных прав, определить необходимые условия для их вовлечения в оборот;
д) выработать альтернативные подходы по вопросу о возможности уступки прав из двусторонне – обязывающих и «длящихся» договоров, «будущих» прав и прав, возникающих из кредитных правоотношений;
е) сформулировать предложения и рекомендации по совершенствованию действующего законодательства и практики его применения.
Методологическая, теоретическая и эмпирическая основа исследования. В качестве методологической основы диссертационного исследования применялся метод диалектики как общенаучный метод познания, а также некоторые частно – научные методы: исторический, сравнительного анализа, технико – юридический, системного анализа, нормативно – аналитический, формально – логический.
Теоретическую и методологическую основу диссертации составляют труды ученых – правоведов как в области обязательственного права, так и посвященных общим вопросам гражданского права: Т. Е. Абовой, М. М. Агаркова, В. В. Байбака, М. И. Брагинского, В. А. Белова, В. С. Белых, В. В. Витрянского, В. А. Вошатко, Ю. С. Гамбарова, Д. М. Генкина, К. В. Гницевича, Б. М. Гонгало, В. П. Грибанова, Д. Д. Гримма, Л. Г. Ефимовой, Т. И. Илларионовой, О. С. Иоффе, А. Ю. Кабалкина, Е. А. Крашенинникова, О. Г. Ломидзе, Л. А. Лунца, Д. В. Мурзина, И. Б. Новицкого, Т. Е. Новицкой, А. Л. Новоселова, Л. А. Новоселовой, Е. А. Павлодского, В. А. Плетнева, В. В. Почуйкина, А. В. Пушкиной, В. В. Ровного, О.Н. Садикова, А. П. Сергеева, В.И. Синайского, К. И. Скловского, Е. А. Суханова, Ю. К. Толстого, Ю. Е. Туктарова, Е. А. Флейшиц, Ю. Б. Фогельсона, Р. О. Халфиной, Б. Л. Хаскельберга, Ф. С. Хейфеца, П. П. Цитовича, Л. Чеговадзе, Б. Б. Черепахина, В. Ф. Яковлева и др.
Изучены теоретические концепции русских цивилистов XIX-начала XX веков: В. Э. Герценберга, Д. И. Мейера, Н. О. Нерсесова, И. С. Перетерского, К. П. Победоносцева, И. А. Покровского, В.М. Хвостова, Г. Ф. Шершеневича.
Проанализированы тенденции развития теории и практики применения нормативного материала об обороте обязательственных прав, представленные в диссертационных исследованиях А. В. Вошатко, М. А. Керимовой, И. А. Кисловой, С. Д. Мигранова, О. В. Приказчиковой, А. В. Пушкиной, С. Н. Рудых, А. Н. Сляднева, С. К. Степаненко и С. В. Тетерина, авторефератах М. С. Бессарабова, С. С. Калиманова, С. Б. Култышева, Э. Н. Нариманова, Е. А. Рыжковской и Р. С. Фатхутдинова.
В работе использованы также труды ряда зарубежных исследователей: С. Базинаса, Ю. Барона, Б. Виндшейда, Е. Годэмэ, Г. Дернбурга, Р. Йеринга, Х. Кетца, Г. Ласка, Б. Маркелла, Р. Саватье, К. Цвайгерта, Я. Шаппа.
Эмпирической основой диссертационного исследования является опубликованная и неопубликованная судебная практика по вопросам применения законодательства, регулирующего перемену лиц в обязательстве.
Научная новизна диссертации может быть сформулирована в следующих выводах и положениях, выносимых на защиту:
1. Аргументирована позиция о допустимости использования конструкции «право на право» при рассмотрении обязательственного права (требования) в качестве объекта гражданских прав. Содержание данного права следует определить как прямо не поименованный в ГК РФ комплекс следующих правомочий: а) требовать от должника соблюдения условий обязательства; б) на собственные действия в отношениях с должником; в) на защиту принадлежащего обязательственного права (требования); г) распоряжения обязательственным правом (требованием).
2. Автор утверждает, что существующее в настоящее время неограниченное право сторон цессионного правоотношения на запрет последующих уступок передаваемого права (требования) создает необоротоспособные объекты прав и препятствует созданию цивилизованного рынка имущественных требований. В связи с изложенным, предлагается непосредственно в законе установить основания запрета уступок, имеющего абсолютный (публичный) характер. Любой иной согласованный сторонами запрет на последующую уступку права (требования) необходимо рассматривать исключительно как договорное обязательство цессионария перед цедентом, не влияющее на дальнейшую оборотоспособность права (требования).
3. В ходе анализа разграничения договора о совершении уступки права (требования) и собственно сделки цессии сделан вывод о ее одностороннем характере. Сделка цессии по существу представляет собой действие по исполнению обязательства должником (цедентом) в отношении кредитора (цессионария). Учитывая, что в отличие от traditio совершаемое действие не имеет материально – вещественного содержания, активное участие в нем кредитора представляется излишним и не влияющим на действительность передачи.
4. Воплощенная в ст. 1106 ГК РФ точка зрения об абсолютной абстрактности сделки цессии существенно ограничивает права первоначального кредитора в случае утраты им имущественного права (требования) вследствие незаконных действий и создает риск совершения мошеннических операций с данными объектами гражданских прав. В связи с изложенным автор предлагает исключить возможность перехода права (требования) от цедента к цессионарию, если основанием передачи является ничтожная сделка.
5. На базе исследования ключевых характеристик обязательственного права (требования) сделан вывод об отсутствии необходимости специально оформлять передачу права (требования) в случаях, когда стороны договорились о моменте перехода права (требования) ином, нежели дата соглашения (договора) о совершении уступки. Данная точка зрения аргументирована тем, что наличие юридического факта, с которым стороны связывают момент перехода права (требования) фиксирует переход права (требования), но не является способом его передачи.
6. Одним из аргументов допустимости уступки права (требования) по двусторонне – обязывающему (длящемуся) договору является единство правового режима прав (требований). Автор утверждает, что признавая правомерной цессию прав (требований) по конкретному обязательству в рамках синаллагматического договора, подтвержденных судебным актом, ограничивать цессию отдельных прав (требований) в рамках длящегося правоотношения в иных случаях нет правовых оснований.
7. При передаче имущественного права (требования) банком некредитной организации права должника на сохранение банковской тайны оказываются существенно ущемленными. В работе выдвинут тезис о необходимости прямого закрепления в законе положения о правопреемстве цессионария по этим обязательствам банка – цедента.
8. При рассмотрении вопроса, связанного с уступкой права (требования) предоставления кредита, разграничены ситуации когда: а) обязанность по возврату кредита сохраняется за цедентом; б) обязанность по возврату кредита возлагается на цессионария. Сделано заключение, что лишь в первом случае имеет место уступка права (требования) в ее классическом понимании. В случае же намерения сторон заменить субъекта обязанности по возврату кредита правоотношения сторон следует квалифицировать как «замена стороны в договоре», которая не регулируется нормами 1 главы 24 ГК РФ.
Практическая и теоретическая ценность работы. Содержащиеся в диссертации выводы, предложения и рекомендации могут быть использованы в правотворческой деятельности по совершенствованию законодательства о перемене лица в обязательстве, а также приняты к руководству в правоприменительной практике.
Структура работы и ее содержание обусловлены задачами и логикой проведенного исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, объединяющих семь параграфов, заключения, списка использованной литературы и нормативных актов.
В работе автор, учитывая многогранность и многочисленность проблем, связанных с применением положений о цессии, не стремится к постановке и решению всех вопросов, связанных с данным институтом. Во главу угла поставлены, по его мнению, лишь наиболее значительные и вызывающие наибольший интерес проблемы как в теоретической, так и в практической плоскостях.
Оборотоспособность обязательственных прав (требований)
В гражданском праве юридически значимые свойства объектов прав рассматриваются главным образом в рамках учения о вещах. Однако включение имущественных прав (требований) в состав имущества (ст. 128 ГК РФ) также требует построения общих положений, характеризующих правовой режим этих имущественных благ.
В данном параграфе мы рассмотрим «право (требование)» в качестве элемента гражданского правоотношения и объекта гражданского права, возможность правопреемства в отношении данного объекта, а также исследуем его специфику с точки зрения теории разделения прав на вещные и обязательственные.
«Право (требование)» можно определить как право, принадлежащее кредитору и выражающееся в возможности получения определенных имущественных благ от должника в рамках правоотношения, урегулированного нормами обязательственного права. А само «обязательственное право представляет собой кровеносную систему, с помощью которой в гражданско-правовом организме происходит обмен веществ»1. Представляется, что исследование института уступки права (требования) в отрыве от рассмотрения основных постулатов подотрасли, составной частью которого он является, а также без исследования основных характеристик объекта уступки было бы поверхностным и лишенным теоретической основы.
Как отмечает Кунце, в развитии обязательства замечаются три периода: в первом обязательство представляет собой господство над должником, подобное праву собственности; во втором - господство над должником становится только частичным, смягченным, полным льгот для него; наконец, в третьем периоде обязательство создает упорядоченное господство, возвышающееся на степень идеальной власти .
Д. И. Мейер определяет обязательство (obligatio) как «юридическое отношение, в котором одному лицу принадлежит право на действие другого лица» . Аналогичного мнения придерживается Е. Годэмэ указывая, что «обязательство - правовая связь, посредством которой одно лицо обязано в отношении другого к предоставлению, действию или воздержанию»3.
Г. Ф. Шершеневич указывал, что само слово «обязательство» может употребляться в разных значениях: а) в смысле обязанности пассивного субъекта....; б) в смысле права активного субъекта ; в) в смысле всего юридического отношения ; г) в смысле акта, удостоверяющего существование подобного отношения Наиболее соответствующим истинному значению является употребление этого выражения в смысле отношения, как бы обязывающего (vinculum juris) участвующих в нем лиц (отсюда старинный обряд связывания рук договаривающихся, отсюда выражение «суплетка», употребляемое Псковскою Судной Грамотой, ст. 103, для обозначения обязательства, которым стороны сплетаются)4. Таким образом, сущность обязательственного правоотношения состоит в обязании конкретных лиц к определенному поведению, преследующему имущественную цель .
Согласно п. 1 ст. 307 ГК РФ, гражданско-правовое обязательство представляет собой определенное правоотношение, в силу которого одно лицо (должник) обязано совершить в пользу другого лица (кредитора) определенное действие (передать имущество, выполнить работу, уплатить деньги и.т.п.) либо воздержаться от него, а кредитор имеет право требовать от должника
Изд-во БЕК, 1994. С. 10 исполнения его обязанности . А. А. Иванов и Н. Д. Эриашвили указывают, что «современная наука сделала вывод о том, что стороны в обязательстве связаны между собой встречными отношениями, в основе которых находятся взаимообуславливающие друг друга право требования и обязанность исполнения, в целом составляющие формулу: «Дать, сделать, предоставить» .
Указанные характеристики обязательства, конечно, не в достаточной степени совершенны и только указывают на обязанности должника и права кредитора. При этом лишь констатируется, что одна сторона (кредитор) имеет право требовать совершения действий (от должника) либо воздержаться от совершения определенных действий, а обязанная сторона (должник) должна совершить определенные действия, либо воздержаться от их совершения. Следует согласиться с М. Башкатовым в том, что: «Само по себе право требования не есть интерес кредитора. Смысл в его реализации, исполнении, получении денежных средств» . Не раскрываются такие существенные признаки обязательства как его кратность (однократный, многократный либо непрерывный характер обязательства), делимость, неразрывность связи обязательства с одной из его сторон, оставлен «за скобками» вопрос о соотношении категорий «обязательство» и «относительное правоотношение». Последний пробел представляет особый интерес, так как по мнению Л. Ю. Василевской, исследовавшей вопрос возможности уступки прав по реституционным требованиям, «не любое относительное правоотношение можно квалифицировать как обязательство. Реституционные отношения не могут считаться обязательственными по своей юридической природе. Как известно, гражданские субъективные права и обязанности существуют и реализуются в рамках правоотношений. Из этого следует, что и реституционные обязанности входят в содержание некоего гражданского
Российская юстиция. 2011. № 12. С. 9 правоотношения, которое, как и всякое юридическое отношение, представляет собой корреляцию субъективных прав и обязанностей» .
Несомненно, что такая основообразующая категория гражданского права как «обязательство» на современном этапе нуждается в более развернутом толковании, учитывающем все нюансы, способные повлиять на права и обязанности сторон по обязательству, хотя бы в целях правоприменительной деятельности.
Каждое субъективное право предполагает наличие определенного субъекта, которому оно принадлежит. Соответственно, каждая субъективная обязанность предполагает носителя этой обязанности. В теории гражданского права лицо, которому принадлежит право именуется активным субъектом (в обязательственных отношениях, как указано выше - кредитором), а лицо, на котором лежит соответствующая обязанность - пассивным субъектом (в обязательственных правоотношениях - должником).
Принимая во внимание отход от понимания обязательства, как личного отношения, очевидно, что за время своего существования (от возникновения до прекращения) правоотношение может меняться в субъектном составе. В этом случае правоотношение продолжает существовать в измененном виде, сохраняя при этом все свои прочие черты. При изменении правоотношения в субъектном составе (например, при уступке права к другому лицу) право у первоначального кредитора, как уже указывалось выше, прекращается, а новым кредитором -приобретается. Очевидно, что такое приобретение права является производным.
Необходимо отметить, что изучение механизма изменения субъектного состава обязательства является одним из ключевых этапов исследования института уступки права (требования), его назначения и места в системе обязательственных правоотношений.
Развитие института уступки права (требования) в современном праве
В связи с изложенным данным автором предлагается переводить требования по ст. 1106 ГК РФ в силу судебного решения (cessio iudicialis) . Однако проблема заключается в том, что еще до судебного процесса цессионарий может уступить требование любому третьему лицу, и такая уступка будет действительной, поскольку цессионарий, как любой кредитор, обладает всей полнотой распорядительных правомочий в отношении требования, перешедшего к нему по абстрактной сделке. В таком случае суд не может перевести на цедента требование, которым цессионарий более не обладает. Что же касается возмещения стоимости неосновательного обогащения цессионария, то удовлетворение этого требования зависит от его платежеспособности. Это значительно снижает шансы цедента на восстановление своих нарушенных интересов, особенно в случаях мошенничества со стороны цессионария.
Изложенное свидетельствует о том, насколько серьезное значение имеет проблема абстрактности цессии в свете абсолютной защиты права кредитора на требование. Особенность цессии в сравнении с иными сделками по распоряжению требованием заключается в том, что цессионарий приобретает именно кредиторское право на требование с присущими ему признаками абсолютности, полноты, исключительности и.т.п.
Если сделка уступки требования абстрактна, абсолютная защита права кредитора на требование существенно ограничивается, причем именно в той сфере, где она наиболее актуальна в силу совершающихся на практике мошеннических операций по изъятию обязательственных требований.
Решая проблему о том, чьи интересы заслуживают предпочтения (кредитора или имущественного оборота), следует также иметь в виду, что гражданское право располагает специфическим инструментарием, обеспечивающим потребности динамичного коммерческого оборота требований. Речь в первую очередь идет о векселе.
Одним из его преимуществ является упрощенный порядок передачи -путем совершения индоссамента, который является абстрактной односторонней сделкой. Поскольку векселедержатель легитимируется непрерывным рядом индоссаментов, их абстрактность существенно повышает доверие к векселю в обороте, без чего он не мог бы выполнять функцию оборотного документа. Как указывает Г. Ф. Шершеневич, «с экономической стороны обращаемость векселя подняла его от перевода до степени платежного средства» . Вексель -специфический инструмент торгового оборота, и предельно формализованный, абстрактный характер его передачи обеспечивает активную циркуляцию векселей в деловом мире. Таким образом, по крайней мере для денежных обязательств (которые составляют львиную долю всех требований, участвующих в обороте), существует специальный механизм, обеспечивающий стабильность оборота требований за счет абстрактности распорядительных сделок по их передаче. Нет препятствий для применения к данным правоотношениям и норм о цессии. Так, «если векселедатель поместил в переводном векселе слова: «не приказу» или какое - либо иное равнозначное выражение (например, «платите такому - то, но не его приказу», «без права индоссирования» , то документ может быть передан лишь с соблюдением формы и последствиями обыкновенной цессии» . Очевидно, что если кредитору необходимо придать денежному требованию повышенную оборотоспособность, он может добиться облечения обязательства в вексельную форму и в полной мере пользоваться всеми преимуществами и недостатками абстрактности передачи вексельных требований. Диспозитивность в регулировании гражданских правоотношений предполагает, что субъекты могут свободно выбирать варианты своего юридически значимого поведения, выбирать способы приобретения
С одной стороны, у контрагентов вроде бы есть выбор: сохранить обычный режим обязательства или закрепить его в векселе с возможностью облегченного участия в обороте. С другой стороны, если цессия, как и индоссамент, абстрактна, свобода усмотрения сторон в значительной степени устраняется.
Изложенное позволяет сделать вывод о том, что компромиссным вариантом, органично сочетающим нужды оборота и правомочий субъектов цессионного правоотношения, было бы придание распорядительной сделке уступки права требования ограниченно каузального характера с тем, чтобы сбалансировать перекосы в регулировании динамических интересов в ущерб основополагающему принципу законности при вступлении в договорные правоотношения. При этом, в основу данной конструкции могут быть положены критерии деления сделок на ничтожные и оспоримые. Не секрет, что по своей правовой природе все недействительные сделки являются гражданскими правонарушениями, однако, как справедливо отмечает Ф. С. Хейфец, ничтожные сделки в отличие от оспоримых «абсолютно недействительны и никогда, ни при каких условиях (если будут устранены некоторые неточности и непоследовательность в законодательстве, в т.ч. в ГК РФ) не могут быть признаны действительными» . Вряд ли цивилизованный оборот может считаться таковым, если на рынке будут циркулировать обязательственные права (требования), полученные с серьезным нарушением действующего законодательства. И если оспоримость сделки предполагает ограниченный круг заинтересованных лиц и исключительно судебную процедуру признания таковой недействительной, то ничтожные сделки содержат такие очевидные пороки, которые не нуждаются в дополнительной оценке (ст. 166 ГК РФ).
Уступка будущего права (требования)
Итак, принимая во внимание изложенное, можно утверждать, что уступка права (требования) из двусторонне обязывающих договоров как полностью, так и в части не противоречит действующему гражданскому законодательству и регулируется общими нормами ГК РФ о договорах с особенностями, установленными в 1 Главы 24. Однако отсутствие единообразия в теоретических подходах к регулированию указанных отношений, а также недостаточная проработанность в современном праве института уступки прав по договору оставляют поле для дискуссий в этом вопросе.
Поэтому с целью стабилизации и дальнейшего развития оборота имущественных прав (требований) из взаимных и/или «длящихся» договоров необходимо разработать непротиворечивую конструкцию выделения из обязательств «в широком смысле» одного или нескольких обязательств «в узком смысле» с целью их дальнейшей идентификации в качестве объектов гражданского права и закрепить основные принципы такой конструкции непосредственно в ГК РФ. Это позволит не только дать однозначные ответы на вопросы, затронутые в данном параграфе, но и послужит основой для дальнейшего регулирования смежных правовых моделей.
Изучение вопроса об уступке прав из обязательств, которые возникнут в будущем, имеет большое значение в связи с востребованностью данного института в современной экономической практике. Во многих зарубежных странах и на международном уровне активно используются механизмы финансирования, юридически опосредуемые договорами, предметом которых являются «несуществующие», будущие права (факторинг, секъюритизация, проектное финансирование и др.). Действующее российское законодательство не дает прямого ответа на вопрос о возможности уступки будущих прав (требований). Исключением являются нормы о факторинге (глава 43 ГК РФ), однако отсутствие необходимой теоретической основы для обоснования таких уступок даже при наличии выраженного разрешения законодателя порождает проблемы, связанные с исполнением или последствиями неисполнения заключенных договоров. Под «будущими» правами на практике понимают две категории прав: а) права требования, срок исполнения по которым еще не наступил; б) права по обязательствам, которые возникнут в будущем. В российском праве формальным основанием для запрета уступки таких прав (требований) может служить п. 1 ст. 382 ГК РФ, согласно которому право (требование), принадлежащее кредитору на основании обязательства, может быть передано другому лицу по сделке (уступка требования). Отсюда делается вывод, что замена кредитора возможна только по обязательству, существующему на момент заключения соглашения об уступке. Именно такой подход был воспринят судебной практикой начала XXI века, исходившего из невозможности передачи (уступки) обоих видов будущих прав.
Так, в Постановлении ФАС Волго-Вятского округа от 15.10.2001г. по делу № А29-3219/01-2э указано что «... на дату совершения договора цессии (4 октября 2000 года) у банка (старого кредитора) право требования возврата кредита (его срок определен контрагентами 13 апреля 2001 года) еще не возникло. Поскольку время исполнения обязательства не наступило, договор цессии ввиду отсутствия предмета сделки является ничтожным по ст. 168 ГК РФ, что не позволяет его зарегистрировать»1.
Аналогичная позиция содержится в Постановлении ФАС Восточно-Сибирского округа от 28.01.2005г. по делу № АЗЗ-1285/04-С2-Ф02-5901/04-С2: «По соглашению подрядчик (цедент) уступил цессионарию право требования по договору подряда. Дополнением к соглашению предусмотрено, что право требования долга за выполненные работы возникает с момента принятия выполненных работ заказчиком.
Из договора и дополнения к нему следует, что в момент их заключения у цедента отсутствовало право требования спорной суммы к должнику (заказчику), так как согласно п. 3 дополнительного соглашения такое право возникнет в будущем, «с момента принятия выполненных работ заказчиком». При таких условиях Арбитражный суд Красноярского края правильно признал соглашение и дополнение к нему недействительными в силу ничтожности» .
В Постановлении ФАС Волго-Вятского округа от 14.11.2000г. по делу № А43-4085/00-2-99 указано, что: «согласно ст. 384 ГК РФ право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права. Таким образом, нельзя передать другому право, которое возникнет в будущем. В рассматриваемой ситуации ООО «Цезарь» на момент заключения договора уступки права требования от 08.12.1999г. обладал соответствующим правом требования долга от ОАО «ЗМЗ» лишь на сумму 1 млн. рублей согласно договору от 22.11.1999г. Следовательно, существующий между истцом и ответчиком договор уступки права требования от 08.12.1999г. на 8 млн. рублей является недействительным на основании ст. ст. 168 и 180 ГК РФ в части передачи долга на 7 млн. рублей»2.
Нетрудно заметить, что аргументация судов во всех делах по существу одинакова. Также в обоснование такого запрета обычно приводятся следующие доводы. Во - первых, уступка будущих требований вызывает беспокойство относительно экономической свободы цедента, который может легкомысленно уступить все свои будущие требования, что способно лишить его средств к существованию. Во - вторых, уступка будущих требований противоречит положению доктрины
Уступка права (требования) из кредитного договора
Представляется, что позиция Верховного Суда более последовательна, так как п.З ст. 857 ГК РФ упоминает в качестве субъекта ответственности за разглашение банковской тайны исключительно банк, а ст. 26 Закона «О банках и банковской деятельности» сформулирована таким образом, что не позволяет распространить ответственность за разглашение банковской тайны на лиц, не указанных в данной статье. Основанием для такого вывода является позиция законодателя о том, что доступ к банковской тайне имеет прямо поименованный в законодательстве перечень лиц .
Учитывая изложенное можно отметить, что при уступке банком -кредитором своих прав по кредитному договору некредитной организации должник по существу лишается права на защиту переданной им кредитору конфиденциальной информации в порядке, предусмотренном п. 3 ст. 857 ГК РФ. Очевидно, что в этом случае можно говорить о «существенности личности кредитора для должника».
Таким образом, принципиально допуская уступку банками (иными кредитными организациями) прав (требований) по кредитным договорам некредитным организациям мы считаем, что необходимо в законодательном порядке урегулировать следующие вопросы: - установить контроль ЦБ РФ за операциями по уступке прав (требований) в форме, сформулированной выше, путем дополнения Закона «О банках и банковской деятельности»; - прямо закрепить положение о правопреемстве цессионария в части сохранения банковской тайны, внеся соответствующие изменения в ст. 857 ГК РФ и ст. 26 Закона «О банках и банковской деятельности». В отношении уступки права требования предоставления кредита в правовой науке высказываются различные точки зрения - от полного ее запрета до возможности применения без каких либо ограничений.
Нетрудно догадаться, что ограничение цессии, как правило, обосновывается лично - доверительным характером отношений, возникающих между банком и заемщиком.
Так, по мнению М. В. Трофимова, складывающиеся между банком и заемщиком особые лично - доверительные отношения при заключении кредитного договора, являются препятствием для уступки заемщиком своего права требования предоставления кредита . Эта позиция находит поддержку и у В. В. Витрянского, который определяет невозможность уступки права заемщика требовать предоставления кредита иному лицу как одну из особенностей правового режима данного права заемщика .
Не столь категорична Л. А. Новоселова, полагающая, что «уступка права требования выдачи кредита не допускается без согласия банка» . При этом, наличие лично - доверительного характера между сторонами кредитной сделки она объясняет тем, что обязательство выдать кредит «принимается в отношении конкретного лица, чья платежеспособность надежность и деловые перспективы имеют решающее значение при решении вопроса о предоставлении кредита»4. Аналогичную точку зрения высказывают и некоторые другие авторы. Например, В. Ю. Кононенко приходит к выводу о необходимости получения согласия кредитной организации на уступку права на получение кредита, основываясь исключительно на том, что «банку далеко не безразлично, кому выдать кредит, ибо возврат его с уплатой процентов за пользование предоставленными денежными средствами зависит от таких качеств заемщика, как платежеспособность, деловая репутация, порядочность в партнерских отношениях»1.
Обращает на себя внимание тот факт, что лично - доверительный характер отношений банка и заемщика как основание недопустимости уступки без получения согласия банка рассматривается через содержание п. 2 ст. 388 ГК РФ. Интересно также и то, что и запрет на уступку, зачастую обосновывается тем, что личность заемщика (кредитора) имеет для банка существенное значение. Однако п. 2 ст. 388 ГК РФ не запрещает цессию, а устанавливает необходимость получения согласия должника, для которого личность кредитора имеет существенное значение. Более того, п. 1 ст. 388 ГК РФ, напротив, введено общее правило допустимости уступки права требования, ограничение которой возможно, лишь если она противоречит закону, иным правовым актам и договору. Как представляется, точка зрения цивилистов о недопустимости уступки основана на расширительном толковании п. 1 ст. 388 ГКРФ.
Так, В. В. Витрянский, излагая особенности действий банка, совершаемых при выборе контрагента, а также ссылаясь на характер самого обязательства банка по предоставлению кредита, а именно невозможность его принудительного исполнения, приходит к выводу о невозможности использования права требования выдачи кредита в качестве объекта гражданского оборота, что, по его мнению, и исключает возможность уступки права требования выдачи кредита .
Данная позиция представляется нам небесспорной. Думается, что основной проблемой в данном случае выступает проблема соотношения понятий «права, неразрывно связанные с личностью кредитора» и «существенность личности кредитора для должника». Дело в том, что закон использует категорию «личность кредитора» как для ограничения уступки права требования (п. 2 ст. 388 ГК РФ), так и для ее запрета (ст. 383 и фактически п. 1 ст. 388 ГК РФ). Что касается «прав, неразрывно связанных с личностью кредитора», то в ГК РФ перечислены лишь основные случаи, когда обязательство считается неразрывно связанным с личностью кредитора: в частности, алиментные обязательства, обязательства по возмещению вреда, причиненного жизни и здоровью. Категория же «существенность личности кредитора для должника» является полностью оценочной и исследуется в каждом конкретном случае.
Логично предположить, что права, неразрывно связанные с личностью кредитора - это такие права, которые возникли у конкретного лица и только этим лицом могут быть реализованы, а его исчезновение как субъекта права влечет погашение этих прав. Другими словами, неразрывность конкретного субъективного права с личностью кредитора определяет действительность этого права. Управомоченное лицо характеризуется не только наличием конкретного субъективного права, но и некими индивидуальными характеристиками и признаками, которые присущи только этому конкретному субъекту (например, в алиментных обязательствах это супруг, воспитывающий ребенка должника; в обязательствах по возмещению вреда - лицо, жизни и здоровью которого должником причинен вред).
Очевидно, что заемщик в кредитном правоотношении в отношении банка подобными индивидуальными характеристиками не обладает, да и вряд ли это вообще возможно, так как основополагающей функцией кредитной организации является кредитование юридических и физических лиц1 без привязки к конкретным заемщикам.
