Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. ПОНЯТИЕ, СИСТЕМЫ И МЕСТО ЛИЧНОГО ЗАКОНА ФИЗИЧЕСКОГО ЛИЦА В МЕЖДУНАРОДНОМ ЧАСТНОМ ПРАВЕ
1. Понятие личного закона физического лица в МЧП 22
2. Системы определения личного закона физического лица в международном частном праве 50
3. Личный закон - основное коллизионное начало в регулировании право, дееспособности иностранных физических лиц в международном частном праве 59
ГЛАВА 2. СФЕРА ДЕЙСТВИЯ ЛИЧНОГО ЗАКОНА
1. Установление сферы действия личного закона в доктрине и нормативной практике международного частного права 69
2. Общин (гражданско-правовой) статус физического лица 74
1) правоспособность 74
2) дееспособность 106
3) соотношение личного и территориального закона применительно к определению способности лица к совершению сделок и деликтоспособности 118
3. Брачно-семейный статус 124
ГЛАВА 3. ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ МЕЖДУНАРОДНОГО ЧАСТНОГО ПРАВА В ВОПРОСЕ ЛИЧНОГО ЗАКОНА ФИЗИЧЕСКОГО ЛИЦА 135
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 156
БИБЛИОГРАФИЯ
- Понятие личного закона физического лица в МЧП
- Установление сферы действия личного закона в доктрине и нормативной практике международного частного права
- ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ МЕЖДУНАРОДНОГО ЧАСТНОГО ПРАВА В ВОПРОСЕ ЛИЧНОГО ЗАКОНА ФИЗИЧЕСКОГО ЛИЦА
Введение к работе
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ.
Актуальность темы исследования.
Общее и разностороннее укрепление международных связей между Россией и другими странами, явившееся характерной чертой последних десятилетий и нарастающее в настоящее время, увеличение объемов торгового и гражданского оборота, миграции населения поистине в планетарном масштабе привело к актуализации проблем международного частного права, в том числе и связанных с необходимостью установления основ правового статуса личности за рубежом. Указанное составляет объективные предпосылки для повышения в практическом и теоретическом планах внимания к разделам МЧП, касающимся правового положения физических лиц, причем не только материально-правовых аспектов МЧП, но и его важнейшего направления - коллизионного регулирования.
Коллизионное право составляет «ядро» международного частного права, именно с простых правил оно ведет свое начало, зародившись как поиск ответа на вопрос о том, какой из двух законов действителен при перемещении лица за пределы своего государства (общности): личный, который олицетворяется его собственным правом, или «территориальный» -т.е. закон того государства, на территории которого лицо оказалось для совершении каких-либо действий. Понятие «личного закона» (личного статута), будучи старейшим в МЧП, не только сохранилось и в его современном нормативном массиве, но и постепенно завоевывало для себя новые сферы действия.
Начиная со второй половины XX века, в коллизионном праве появились новые подходы, затронувшие доктрину и правоприменительную практику государств всех правовых систем - и стран «общего права», и стран «континентального права». Истоки этих явлений в большинстве случаев связываются с тенденциями развития коллизионного права в США. В.Л.М. Риз, один из видных американских коллизионистов, еще в 70 гг. XX
4 столетия подчеркивал: «Конфликтное право пребывает в США в настоящее время в состоянии приливов и хаоса. Одни нормы, которые однажды с определенной устойчивостью были введены, отброшены, а многие другие нормы рассматриваются все с большей долей скептицизма. И хуже всего то, что нет реального согласия по поводу того, что должно лежать в основе и на какие цели следует ориентироваться. В частности, ведется дискуссия по вопросу о том, должны ли использоваться нормы как таковые, или каждое дело предпочтительнее разрешать, опираясь на принцип ad hoc без каких-либо указаний суду, кроме некоторых факторов, которые он должен иметь в виду при принятии решения»1. Речь шла, таким образом, о замене жестких коллизионных норм некими «разовыми» принципами разрешения дел, способных изменить существо коллизионно-правового регулирования «старого образца».
Отмеченные явления все больше начинают касаться и Российскую Федерацию, в том числе в связи с принятием третьей части Гражданского кодекса (далее - «ГК РФ»)2, где впервые в истории советского и российского права получили легальное (законодательное, нормативно выраженное) закрепление понятия и институты, относящиеся к коллизионному регулированию правового статуса индивидуума. Российский исследователь Ю.Э. Монастырский проводит даже явную параллель современного развития российского МЧП с американским: «Интересный материал для сравнительно-правового исследования представляют собой господствующие доктрины коллизионного права в США, хотя бы потому, что в процессах становления и развития этой отрасли в США и России имеется много общего. Конфликтное право в США изменялось в зависимости от требований национальной экономики, прошедшей в своем развитии различные этапы. В России новые задачи международного частного права также объясняются
1 Reese W. L.M. Choice of Law in Torts and Contracts and Directions for the
Future//Columbia Journal of Transnational Law. 1977. No. 16. P.l.
2 Гражданский кодекс Российской Федерации (Часть третья) от 26.11.2001 г. №
146-ФЗ /СЗ РФ, 03.12.2001, N49, ст. 4552.
5 современными требованиями экономического развития» '.
В литературе указывается на влияние, оказываемое доктриной международного частного права на формирование структур и правил разрешения коллизионных вопросов, а также на то, что современное международное частное право не только зарождалось как теоретическое направление в юриспруденции, но и сегодня развитые государства имеют системы правил разрешения коллизионных вопросов, сложившиеся под воздействием юридических теорий. Для отечественной правовой науки изучение опыта других стран может представлять немалый интерес, поскольку сейчас в России в области доктрины международного частного права все больше и больше получают признание новые подходы и тенденции правового регулирования.
Одним из таких явлений выступает личный закон физического лица. Поскольку до момента его включения в ГК РФ эта категория была известна лишь отечественной (советской и российской) правовой доктрине, но не праву в объективном смысле, задача ее исследования, равно как и вообще понятия «личный закон в МЧП», приобретает новые грани, вследствие, во-первых, перехода данной категории в «новое качество» легального понятия; во-вторых, неоднозначности интерпретации последнего как в рамках российской, так и зарубежной действительности; и, в-третьих, закономерно возникающих трудностей в правоприменительной практике.
В юридической литературе советского и нынешнего этапов вопрос о правовом положении в целом физического лица периодически становился предметом внимания специалистов. Проблемами правового статуса иностранца в России занимались многие специалисты в области
Монастырский Ю.Э. Господствующие доктрины коллизионного права в США. Автореф. дисс. на соиск. уч. степ. канд. юрид. наук. М., 1999. С. 2.
международного частного права, например, Л.П. Ануфриева1, М.М. Богуславский, А.А. Рубанов2, Л.ВЛазарев, Л.Н. Галенская3, А.Л.Маковский4, МИ. Брагинский5, В.И. Кисиль, В.П.Пастухов6, М.Н. Кузнецов М.Н.7, И,М. Ильинская, Д.И. Микеладзе, Н.И. Марышева8, О.Н.Садиков, Н.Г.Скачков, И.О. Хлестова9 и др. Хотя отечественные система права и доктрина не знают такой категории, как «право иностранцев», свойственное некоторым европейским государствам, которое квалифицируется в некоторых случаях в качестве комплекса норм, определяющего «специальный статус иностранцев», оперирующего исключительно материально-правовыми нормами, регулирующими соответствующие отношения по существу , есть элементы и общего между ними. Так, отечественные работы в данной области, как правило, отличаются тем, что все элементы, составляющие структуру правового статуса иностранного гражданина, также рассматриваются в комплексе (а именно: вопросы гражданства, право,-дееспособность в гражданских, трудовых, семейных, административных и т.д. отношениях) . Отдельное внимание уделялось такому аспекту, как
Ануфриева Л.П., Скачков Н.Г. Правовое положение иностранных физических лиц в РФ //Российская юстиция, 1997. № 6, №7.
2 Богуславский М.М., Рубанов А.А. Правовое положение иностранцев в СССР. М.,
1962.
3 Галенская Л.Н. Правовое положение иностранцев в СССР. М., 1982.
4 Маковский А.Л. Вступительная статья // Правовое положение иностранных
граждан в России: Сб. нормативных актов. М., 1996.
5 М.И. Брагинский. Комментарии к Гражданскому кодексу РФ // Хозяйство и
право. 1998. N1.
6 Кисиль В.И., Пастухов В.П. Правовой статус иностранцев в СССР. Киев, 1987.
7 Кузнецов М.Н., Ильинская И.М., Микеладзе Д.И. Гражданско-правовое
положение иностранцев в СССР. М., 1981.
8 Лазарев Л.Ы., Марышева Н.И., Садиков О.Н. Иностранные граждане (правовое
положение). М., 1992.
9 Марышева Н.И., Хлестова И.О. Правовое положение российских граждан за
границей: вопросы и ответы. М., 1994; Сборник нормативных актов/ Сост.
В.А.Дозорцев, А.Л.Маковский., И,0 Хлестова. М„ 1996.
10 Международное частное право: современные проблемы/Отв. ред.
М.М.Богуславский. М: ТЕИС, 1994. С. 120.
" Аксенчук Л.А. Правоспособность иностранного гражданина в сфере предпринимательской деятельности// Законодательство. 2001, № 2.
7 предпринимательская правосубъектность индивидуума, а также иным сторонам правового положения иностранных субъектов права1. При этом взгляд на статус физического лица через призму коллизионно-правового подхода был нетипичен для советских и российских изданий по МЧП и юридической науки в целом. Исключение составляли учебные курсы по международному частному праву, которые по «требованиям жанра» должны были содержать материал, относящийся к коллизионному регулированию право,-дееспособности иностранных физических лиц, находящихся на территории других государств. Из таких курсов особо выделяется «Международное частное право» Л.А. Лунца, подготовленный при участии и других авторов (в числе которых значились А.Б.Альшулер, В.ПЛвеков, А.Л. Маковский, Н.И.Марышева, О.Н.Садиков), где наиболее подробно и глубоко освещены как материально-правовые, так и коллизионно-правовые и процессуальные аспекты статуса иностранного лица, включая и проблемы личного закона. Другим не менее предметным изданием, в котором вопросы коллизионно-правового регулирования (на фоне широкого рассмотрения материально-правовых норм, касающихся правового положения физических лиц в РФ и за рубежом) получили отражение, является трехтомный учебник Л.П. Ануфриевой2, в котором категория lex personalis физического лица присутствует и в Общей части как коллизионный принцип международного частного права, и в рамках Особенной части как новелла российского регулирования, с учетом сравнительно-правового анализа достаточно длительного ее существования в праве иностранных государств. При этом следует подчеркнуть, что ныне практически все учебники по международному частному праву неизменно содержат главы, посвященные освещению правового положения физических лиц в международном частном
1 Арбузкин А.М., Мураметс О.Ф. Принципы правового регулирования пребывания
в СССР иностранцев. М.: Изд. ВНИИ МВД СССР, 1979.
2 Ануфриева Л.П.Международное частное право. В 3-х томах. Том. I. Общаячасть.
М., 2002; Том 2. Особенная часть. Изд. 2-е, перераб. и дополн. М., 2002; Том 3.
Трансграничные банкротства. Международный гражданский процесс.
Международный коммерческий арбитраж. М., 2001.
8 праве с отдельным акцентом на понятии lex personalis, особенно в связи с его присутствием в ПС РФ1.
В то же время личный закон физического лица как историческое достояние и целостное явление международного частного права не подвергался специальному изучению в современной отечественной науке. Между тем база для этого имелась довольно солидная, потому как, помимо вышеуказанной значительности истории самого этого института, в дореволюционной российской литературе существовал ряд фундаментальных трудов, в которых личный закон обстоятельно и подробно рассматривался и через призму историографического подхода, и с точки зрения сравнительного правоведения, и с позиций сугубо теоретических постулатов МЧП, особенно «классической» его части. Такие имена, как А.Н.Мандельштам, М.И.Брун, А.Н.Макаров, И.С.Перетерский, и сегодня ассоциируются с высокими оценками авторитетности мнений, высказанных ими по вопросам личного статута физических лиц-иностранцев. Их вклад в анализ понятия «личный закон физического лица» и сравнительного правоведения в рамках коллизионно-правового регулирования при использовании этого принципа в различных странах мира, составляет бесценный багаж для исследователя, занимающегося данной темой.
Степень разработанности проблемы. Помимо всего того, что было указано выше в связи с оценкой достижений усилий, приложенных к изучению понятия личного закона на разных этапах развития МЧП, и места, занимаемого им в объективном праве и в науке как ранее, так и в современную эпоху, следует отметить отсутствие предметного и уж во всяком случае системного исследования этой категории не только в отечественной, но и западной теории МЧП. Несмотря на встречающиеся в юридических публикациях советских авторов попытки остановить внимание на отдельных гранях проблемы личного закона - в частности, В.И.Кисиль
1 См., например, учебники М.М. Богуславского, В,П, Звеков, Н.Ю.Ерпылевой, Г.Ю.Федосеевой, а также коллективные издания под ред. Г.К.Дмитриевой, Н.И. Марышевой и др.
9 подверг рассмотрению личный закон с точки зрения семейного права в рамках международного частного права1, - тем не менее нельзя констатировать, что категория личного закона характеризуется серьезной разработанностью. В современной российской правовой литературе, вышедшей после принятия третьей части ГК РФ, которая, казалось бы, введя это понятие в легальный оборот, может непосредственно подтолкнуть исследовательскую мысль в этом направлении, также не отмечается крупных или хотя бы специально выделяющих вопрос личного статута физического лица трудов. Более того, даже те работы, которые по своему предмету теснейшим связаны с данным явлением, обходят его стороной: в частности, авторы, занимающиеся проблемами применимого права, в том числе и иностранного, и коллизионным регулированием (В-А-Канашевский2, Тимохов Ю.А.3, В.Л.Толстых4), либо анализировавшие новеллы в российском законодательстве по международному частному праву (Т.В .Матвеева5) не отвели место ни личному закону физического лица как отдельной категории современного российского права, ни понятию «статут личного неимущественного отношения».
Тем более нельзя констатировать всесторонность теоретической и исследованности данного явления. Хотя на протяжении многих десятилетий «личный закон» фигурировал в работах по международному частному праву, но упоминался он практически исключительно в связи с вычленением специальной коллизионной формулы прикрепления. В условиях, когда в
'См.: Кисиль В.И. Lex personalis в международном семейном праве// Вестник Киевского университета. Международные отношения и международное право. Вып. 10. Киев, 1980.
2 К вопросу о содержании категорий «отношение, осложненное иностранным элементом» и «применимое право» в международном частном праве//Журнал международного частного права. 2002. № 2-3 (36-37). С. 3-11.
Тимохов Ю.А.Иностранное право в судебной практике. М.: Волтерс Клувер, 2004.
Толстых В.Л. Коллизионное регулирование в международном частном праве. М,: Спарк, 2002; Он же. Международное частное право: коллизионное регулирование. Спб., 2004.
5 Матвеева Т.В. Новое в российском коллизионном праве// Журнал международного частного права. 2003, № 1-2 (39-40). С. 29-47.
10 действующем праве СССР и бывших союзных республик понятие личного закона существовало лишь как часть доктринальных разработок, практический эффект последних сводился к минимуму, так как не представляло собою вопроса, актуального для целей правоприменения. В нынешних же условиях характер анализа личного закона должен иметь прежде всего теоретическую направленность, однако вестись они должны в таком ключе, чтобы полученные результаты можно было бы предложить практике - судам, нотариусам, органам ЗАГС, учреждениям опеки или другим компетентным органам.
Наряду с этим в западной науке и практике международного частного права проблема личного закона издавна занимала место одного из ведущих коллизионных принципов, что вело свое начало еще со времен средневековья и теорий статутариев (ХЩ-XV вв., а затем и XVI-XVII вв.). Основы учения о личном законе были заложены именно статутарной доктриной, вследствие чего принципиальные подходы итальянской, голландской и французской школ в течениях статутариев сохранило свое значение в известной части и по сей день. Отражение данных обстоятельств отчетливо продемонстрировано в работах А.Н. Мандельштама «Гаагские конференции кодификации международного частного права»1, М.И. Бруна «Очерки истории конфликтного права» , А.Н.Макарова «Основные начала международного частного права» и «Правовое положение иностранцев в СССР3, Л.А. Лунца «Курс международного частного права»4. В указанных сочинениях учение о личном законе и связанных с ним явлениях международного частного права
'Мандельштам А.Н. Гаагские конференции кодификации международного частного права. СПб., 1900.
2 Брунъ М.И. Очерки истории конфликтного права. I. Конфликтное право
постглоссаторов (XIII-XV вв.). П. Теория статутов (XVI-XVIII вв.). М.: Типография
ГЛисснера и Д.Собко. 1915. См. также: его же. Международное частное право.
Лекции М.И.Бруна, читанные в Московском коммерческом институте в 1908/9
академ. году. Редактированное автором издание студенческой Комиссии Общества
взаимопомощи студентов Коммерческого института.
3 Макаров А.Н. Основные начала международного частного права. М.1924; он же.
Правовое положение иностранцев в СССР, М„ 1925.
4 Лунц Л.А. Курс международного частного права в трех томах. М.: Спарк, 2002.
представлено в развитии подходов, имевших место во взглядах представителей самых разных течений, пытавшихся обосновать особенности МЧП: Бартола, Бальда, Салицета, Александра, Дюмулена, Гюи-Кокия, Д'Аржантрэ, Фролана, Луи-Булльнуа, Павла и Йоханнеса Вутов, Губера, Стори, Уитона, Кальво, Феликса, Варей-Сомьера, Уэстлейка, Гаррисона, Дайси, Вехтера, Манчини, Эсперсона, Фьоре, Андрэ Вейса, Дюрана, Лорана, Шеффнера, Савиньи, Бара, Броше, Т. Ассера, Гефтера, Ф.Ф. Мартенса, Пийе, Цительмана и др.
Объект и предмет исследования. Объектом диссертационного исследования выступают международные отношения частноправового характера, в которых участвуют иностранные физические лица, регулируемые личным законом как инструментом международного частного права.
Его предметом выступают нормы национального права различных
государств, положения международно-правовых договоров,
правоприменительная практика судебных и иных органов, а также доктрина в области разрешения коллизий, касающихся личного закона физического лица.
Цели и задачи исследования. Целями настоящего диссертационного исследования являются углубление теоретических основ анализа юридического содержания понятия «личный закон физического лица» с точки зрения объективного права и науки международного частного права в целях развития отечественной науки международного частного права; определение места данного явления в теории и практике международного частного права; всестороннее изучение различных концепций личного закона физического лица, в том числе и западных теорий под критическим углом зрения, и их отражение в национально-правовых и международно-правовых актах по вопросам международного частного права.
Для достижения указанных целей диссертационного исследования диссертантом были сформулированы следующие задачи:
выявить содержание категории «личный закон физического лица» в МЧП;
проанализировать в сравнительно-правовом аспекте существующие в международном частном праве основные системы определения личного закона физического лица;
определить роль и место личного закона как элемента коллизионного регулирования право,-дееспособности иностранных физических лиц в международном частном праве
провести сравнительно-правовое исследование сферы действия личного закона на основе ее нормативного закрепления в праве различных государств;
очертить пределы сферы действия личного закона в доктрине и нормативной практике международного частного права
выявить действие личного закона для целей характеристики гражданско-правового статуса физического лица, в том числе:
правоспособности;
дееспособности;
3) соотношения личного и территориального закона применительно к
способности лица к заключению и совершению сделок и
деликтоспособности на территории конкретного государства;
проанализировать правовое положение физического лица с точки зрения реализации его брачно-семейного статуса.
выявить значение и место личного закона физического лица в праве и доктрине Российской Федерации
определить пути развития и совершенствования правового регулирования Российской Федерации в вопросе личного закона физического лица на основе учета и влияния современных тенденций в развитии международного частного права
- осуществить анализ некоторых актуальных проблем современной
доктрины, практики нормативного регулирования и правоприменения в
13 сфере личного закона физического лица в Российской Федерации и рассмотреть возможные пути их разрешения.
Методологическая основа исследования. В процессе изучения материалов, относящихся к предмету, и его анализа диссертантом использовались общенаучные и специальные методы познания: исторический, диалектико-материалистический, логический, формально-юридический методы, а также методы сравнительного правоведения и системного анализа.
При написании работы использовались труды по истории и теории государства и права, гражданскому и международному частному праву как отечественных, так и зарубежных юристов, составившие теоретическую базу исследования. Автор обращался, в частности, к работам дореволюционных (М.И, Брун, А.Н.Мандельштам, Д.И. Мейер, А.А. Пиленко, К.П. И.А. Покровский, В.И. Сергеевич, Г.Ф. Шершеневич), советских (В.Э. Грабарь, В.М. Корецкий, СБ. Крылов, Л.А. Лунц, А.Н. Макаров, И.Б. Новицкий, И.С. Перетерский,) и современных исследователей (Л.П. Ануфриева, М.И.Брагинский, М.М. Богуславский, Е.А. Васильев, Р.И. Виноградова, Г.К. Дмитриева, И.В. Елисеев, А.Н. Жильцов, В.П. Звеков, В.А. Канашевский, В.И.Кисиль, А.Л. Маковский, Н.И. Марышева, В.П. Мозолин, А.И. Муранов, B.C. Репин, А.А. Рубанов, О.Н. Садиков, А.Г. Светланов, А.П. Сергеев, Н.Г. Скачков, Е.А. Суханов, Ю.К. Толстой, В.Л. Толстых, Е.Т. Усенко, Г.Ю. Федосеева и др.).
Кроме того, в ходе работы над диссертацией были использованы труды английских (У.Е. Батлера, М.Е.Гаши-Батлер, М. Вольфа, А. Дайси, Дж. Морриса, П. Норта, Э. Дженкса, Дж. Чешира), американских (Д. Кейверса, Р.Лефлара Э. Рабеля, В.Л.М. Риза, Дж. Стори, А. Эренцвейга), немецких (М. Вольфа, Э. Йайме, Ф. Кана, Г. Кегеля, X. Коха, У. Магнуса, П. Винклер фон Моренфельса, Л. Раапе, Ф. Савиньи, А.Юнкера), французских (А. Батиффоля, П. Буреля, Ф. Деспанье, В. Ёзе, П. Леребур-Пижоньера, И. Луссуарна, П. Лягарда, П. Майе, А. Пийе, Ф. Францескакиса), алжирских, бельгийских,
14 венгерских, голландских, македонских, индийских, марокканских и др. авторов (М. Иссада, Ф. Риго, Л. Векаша, Ф. Мадла, П. Вута, У. Губера, Т. Бендевского), - как оригинальные, так и переведенные на русский язык.
Нормативной и эмпирической базой исследования послужило законодательство и судебная практика по международному частному праву Англии, Австрии, Бразилии, Буркина-Фасо, Венгрии, Венесуэлы, Германии, Греции, Грузии, Египта, Ирана, Италии, Кубы, Литвы, Лихтенштейна, КНР, Мадагаскара, Мексики, Монголии, ОАЭ, Перу, Польши, Португалии, Российской Федерации, Румынии, США, Таиланда, Украины, Чехии, Чили, Швейцарии, Югославии, Франции, Эстонии, Южной Кореи, Японии, а также международные договоры, решения национальных и международных судебных органов.
Научная новизна. Настоящее исследование является первым специальным исследованием в отечественной науке международного частного права, посвященным анализу личного закона физического лица не только как коллизионного принципа, но и как более широкого явления в МЧП. В диссертации рассматривается исторический процесс формирования подходов и закрепления в праве моделей личного закона, начиная от теории статутов до современного отражения в категории личного закона принципов гибкого регулирования; выявлены сущность и юридические особенности современных «смешанных» систем личного закона, сформулированы и обоснованы наиболее отвечающие потребностям современного развития подходы к решению проблем регулирования, связанных с действием lex personalis в рамках международного частного права Российской Федерации; выявлена роль личного закона в определении правового положения иностранного физического лица; определена сфера его действия.
В настоящем диссертационном исследовании обобщен, развит и в существенной мере уточнен научный и понятийный аппарат в части, касающейся личного закона и правового положения физического лица в международном частном праве: «статут личного неимущественного
15 отношения» индивидуума; «сфера действия личного закона физического лица». Установлены механизмы взаимодействия личного закона физического лица и других общих категорий международного частного права (обратной отсылки и отсылки к закону третьего государства; действия личного закона в случаях множественности правовых систем отдельных государств и т.д.).
Проведенное исследование позволило автору сформулировать и вынести на защиту следующие положения:
Применительно к регулированию правового статуса иностранцев международное частное право на разных исторических этапах своего развития характеризовалось последовательной сменой используемых постулатов. Выделяются следующие совокупность и хронологический порядок имевшихся подходов: 1) решение всех аспектов правового положения лица за границами его отечественной государственно-правовой общности (общины/племени - города - государства) на основе личного статута с отрицанием действия местного закона; 2) разделение правового регулирования личного статуса иностранца на две части сообразно двум сторонам правосубъектности лица: правоспособности и дееспособности — с подчинением его правоспособности личному закону, а дееспособности в случаях совершения им сделок и иных действий на данной территории местному правопорядку, к тому же с конкретизацией, что местный закон превалирует, если по его нормам данное лицо является дееспособным, а по своему личному закону оно такой способностью не обладает; 3) непризнание коллизионных аспектов в регулировании правоспособности физического лица, когда оно действует за границей, и обращение к коллизионному разрешению лишь в отношении дееспособности индивидуума; 4) прикрепление статуса физического лица-иностранца в целом к личному закону - как в вопросах его правоспособности, так и дееспособности, что соответствует современному состоянию МЧП.
На протяжении существования международного частного права в понятие «личный статут» вкладывалось различное содержание: от узко
формального (использующего элементы коллизионного подхода), затем материально-правового до широкого, основанного на сочетании формально-юридического (коллизионного) с материально-правовым. В ныне действующем МЧП формула «личный закон физического лица» воспринимается, во-первых, как привязка (коллизионный принцип), присутствующий в двусторонней коллизионной норме. Во-вторых, «личный закон» опосредствует совокупность материально-правовых предписаний соответствующего правопорядка, который отвечает на все (или по крайней мере важнейшие) вопросы правового статуса данного лица. В третьих, сегодня под категорией «личного закона физического лица» подразумевается весь диапазон элементов: основания и форма привязки, лицо и «персональный» характер существа отношения, а, значит, и связь статута данного лица с определенным государством. При этом указанные факторы выражены нормативно - в виде самостоятельной общеобязательной коллизионной нормы, имеющей отсылку к компетентному правопорядку. Наконец, личный закон отражает взаимодействие коллизионного и материально-правового содержания, приводящее к конечному результату — регулированию личных отношений данного субъекта по существу, исходя из их вида, природы, цели и назначения.
3. В отечественной и зарубежной юридической литературе иногда
имеет место постановка вопроса об «экстерриториальном» (или «экстратерриториальном») действии законов иностранного государства за рубежом. С так называемой «экстерриториальностью» тесно связано и функционирование «личного закона». «Экстерриториальность» правовых норм других государств внешне выглядит как неотъемлемое качество МЧП. Однако данная экстерриториальность имеет особый смысл, который заключается в том, что она является не автоматическим действием иностранного права на территории другого государства, а производным эффектом специальных юридических предписаний как первого, так и второго из государств, - преимущественно коллизионных норм. С одной стороны,
17 иностранное право приводится в действие собственными коллизионными правилами государств, а право прочих является «толерантным», допуская применение правоположений иной страны. С другой стороны, категория «личного закона» в самой своей сути построена на «экстерриториальности» — в нем не было бы нужды, если бы не существовало допущения, что вместе с лицом через границы государств и их юрисдикции следует и право, которому данное лицо подчиняется изначально (например, по рождению). Тем не менее и здесь не существует автоматизма перенесения личного закона в юрисдикцию другого государства, так как и в этом случае ответ на вопрос, допускается ли рассмотрение тех или иных аспектов правового статуса лица по его личному закону, покоится в содержании установлений местного (территориального) правопорядка.
В рамках отечественной науки международного частного права осуществлена разработка понятия «статут международного частноправового отношения». Будучи родовым, оно приложимо к видовому понятию «статут личного (неимущественного) отношения» с участием физического лица. Базируясь на результатах современных исследований в этой области, «статут личного (неимущественного) отношения» необходимо понимать как правопорядок, с которым данное отношение связано по своему существу, природе, цели и назначению и который регулирует право,-дееспособность индивидуума и иные аспекты его состояния/статуса в сфере международного хозяйственного и гражданского оборота.
Распространение нормативного закрепления формулы прикрепления «lex personalis» - личного закона физического лица - как основополагающей категории МЧП, относящейся право,-дееспособности лица, выступает одной из характерных черт сегодняшнего МЧП. Принцип личного закона физического лица приобретает качества одного из основных начал международного частного права, с одной стороны, в связи с тем, что права человека, его основные свободы, вообще человек как часть социума становится все большей ценностью в системе регулирования с помощью не
18 только публично-правовых инструментов международного или внутригосударственного права, но и благодаря средствам международного частного права. Вторая же сторона усиления позиций принципа «личного закона» в современном МЧП связана с существенным расширением его сферы действия.
Современный этап в развитии международного частного права раздвигает возможности для обращения к «гибким» коллизионным нормам, вследствие чего возникают основания говорить о том, что и в части «личного закона» есть место для применения принципов «тесной связи», «прочной связи», а также соединения «жестких» и «гибких» привязок («закона суда» и закона «заинтересованного государства» и т.п.).
В условиях отхода на настоящем этапе МЧП от жесткого регулирования в сторону большей гибкости отчетливо проступает принципиальное явление «конкурирования статутов», которое затронуло и выбор компетентного правопорядка в области личных и связанных с ними прав субъекта - иностранного физического лица. При этом возникли особое направление и прием коллизионного регулирования — выбор наиболее благоприятного (для тех или иных последствий, интересов или общего конкретного статуса лица) права. Последний основан, как видно, на особом критерии (благоприятности получаемых результатов применения норм соответствующего правопорядка) и постепенно отвоевывает для себя новые области использования, причем в немалой мере за счет именно личных (неимущественных) отношений (в частности, брачно-семейных).
Отстаивание в юридической литературе РФ оправданности обращения законодателя к lex personalis для решения коллизионных вопросов правоспособности опирается преимущественно на постулат тесной связи субъекта права - индивидуума с его личностью. Между тем с личностью индивидуума связана именно дееспособность; существование же правоспособности обусловлено фактом самого появления на свет или ухода из жизни биологической, точнее, психофизической, особи - человека.
19 Вследствие этого личностные качества безусловно влияют на объем его правомочий, т.е. того, что он вправе приобретать своими осознанными (волевыми) действиями и, значит, дееспособности в целом, что дает основания для коллизионной постановки вопроса и определения его дееспособности с помощью привязки к личному закону. Правоспособность физического лица обусловлена также и соответствующей правовой его связью с тем или иным государством и подчиненностью в силу этого нормам данного правопорядка. Однако в случаях, когда речь идет об иностранцах, определение правоспособности согласно предписаниям последнего касается лишь начала и конца правоспособности, а не ее содержания как такового.
9. Дееспособность иностранных физических лиц подчиняется их
личному закону, действующему в двух вариантах - закона домициля и закона гражданства. Последний в настоящих условиях обладает преимущественным распространением. В то же время критерий домицилия, свойственный некоторым «традиционным» правовым системам в силу ряда причин, в том числе и исторических традиций - как, например, англосаксонских стран, — видоизменяет свое содержание, в некоторых случаях даже приближаясь по сути к признаку гражданства. Вследствие высокой интенсивности миграции населения законодателем в разных странах используется дифференциация признаков, уточняющих содержание понятия «домицилий» или заменяющих его («постоянное место жительства», «обычное местопребывание», «преимущественное пребывание» лица и т.д.), что объективно ведет к постепенной утрате категорией «домицилий» его «монолитности».
Теоретическая и практическая значимость диссертации проявляется в систематизации автором материала, содержащегося в разных источниках, а также самостоятельно полученных им в ходе предпринятого исследования результатов. Работа отражает в научно-теоретическом плане ряд концепций, понятий и терминов, не известных отечественным разработкам в области личного закона физического лица в аспекте коллизионного регулирования в международном частном праве, которые были почерпнуты из публикаций на
20 иностранных языках, мало известных широкой аудитории. В результате проведенного диссертационного исследования осуществлено уточнение понятийного аппарата, используемого в российской науке МЧП, личный закон физического лица представлен как целостное явление современного международного частного права, в том числе и МЧП России. Кроме того, в ходе исследования были сформулированы рекомендации по совершенствованию законодательства в области МЧП в направлении учета особенностей регулирования с помощью личного закона правоспособности лица, с одной стороны, и его дееспособности - с другой.
Проведенный анализ свидетельствует о том, что закрепленные в
отечественном законодательстве правила использования личного закона к
обеим сторонам правосубъектности индивидуума — не только
дееспособности, но и правоспособности, - не вполне отвечают потребностям
современного гражданского оборота. Учитывая данное обстоятельство, в
диссертации формулируются предложения, предназначенные
скорректировать отечественного коллизионное право в части исследуемого предмета.
Выводы, полученные в результате исследования, могут быть использованы при разработке проектов, законодательных актов РФ, правоприменительной практике отдельных органов (нотариата, ЗАГС, опеки, судебных учреждений и т.д.), при дальнейшей научно-теоретической разработке проблем коллизионного регулирования правового статуса физического лица в МЧП, а также при преподавании учебной дисциплины «международное частное право».
Апробация результатов исследования. Диссертация выполнена и обсуждена на кафедре международного частного права Московской государственной юридической академии. Основные положения
диссертационного исследования изложены в опубликованных статьях
общим объемом п.л., а также использовались при подготовке
выступлений на научных студенческих и аспирантских конференциях, проводимых в рамках МПОА.
Структура диссертации построена в соответствии с целью и задачами исследования и включает в себя введение, три главы, заключение и библиографию.
Понятие личного закона физического лица в МЧП
Миграция населения, осуществляемая в условиях современного мира в постоянно увеличивающихся масштабах, вызывается самыми разными причинами: региональной, межрегиональной экономической и политической интеграцией или распадом государств, возникновением так называемых «горячих точек» и вообще международных конфликтов, а также интенсификацией всевозможных контактов и связей между народами, нациями и странами в целом как объективным процессом, порожденным, с одной стороны, развитием и демократизацией обществ внутри отдельных стран, а, с другой - глобализацией. Указанные факторы действуют по-своему, но каждый из них обусловливает учащение перемен в местонахождении граждан разных государств и закономерную постановку вопроса о том, какому правопорядку они подчиняются в том, что касается их личных прав, составляющих в принципе важную основу правового положения как такового физического лица. Вследствие этого оправданным в настоящее время становится акцентирование внимания к особому разделу международного частного права, который связан с правовым положением индивидуума - физического лица в международных отношениях.
С точки зрения уяснения научного аппарата международного частного права в соответствующей его сфере важно установить содержание различных понятий, используемых в материально-правовом и коллизионно-правовом регулировании статуса физического лица, которые связаны с соответствующими аспектами проблемы. В свете этого анализу нужно подвергнуть как понятие «личный закон», так и категорию «иностранец». В то же время в литературе по МЧП, кроме понятия «личный закон физического лица», можно встретить и иные выражения и термины: «личный статут» (физического лица), «статут личного неимущественного отношения», регулируемого нормами международного частного права; «персональный статут». Какова роль, значение (сущность), место и назначение каждого из них? На этот перечень вопросов не всегда можно найти предметные и тем более всесторонние ответы в существующих публикациях по МЧП.
«Личный закон физического лица» - категория, с которой, без преувеличения сказать, начиналось международное частное право. Л.А Лунц, характеризуя систему племенных прав в дофеодальную эпоху в варварских государствах на Западе (VI-X в.н.э.) категорически утверждал, что каждый член того или иного племенного единства (бургундец, аллеман, франк, гот) подчинялся (за исключением канонических предписаний церкви, которые распространялись на всех, приобщенных к христианству) своему племенному праву: «Господствовало не территориальное начало, подчиняющее всех лиц, живущих на данной территории, единому праву, а персональное начало»1.
Первые ситуации осознания столкновений законов были связаны именно с постановкой вопросов, касающихся личного статуса участников отношений. Знаменитые суждения магистра Алдрика (XII в.), глосса Аккурсия (XIII в. - приблиз. 1228 г.) - все это свидетельства зарождения международного частного права, ставшие к середине XIII в. авторитетными доктринальными источниками, центральным мотивом в которых звучала тема личного закона: установление того, какому статуту подчиняется лицо-иностранец: местному, территориальному, или личному, «туземному». Понятие «личный закон иностранца передает суть и особенности статуса физического лица в международном частном праве. «Личный закон» является определяющим для характеристики правового положения иностранного гражданина в данной стране или собственного гражданина конкретного государства за рубежом. Вопросы правового положения иностранцев, неотъемлемой частью включающего в себя коллизионное регулирование их правоспособности и дееспособности, традиционно выступали центральной частью международного частного права1.
В этом отношении необходимо сделать ряд замечаний. Следует подчеркнуть прежде всего, что во внутригосударственных рамках термин «иностранец» далеко не всегда и не во всех правовых системах наделен качествами юридического понятия. Правда, в истории отечественного права имеются примеры легального существования понятия «иностранец». Так, в дореволюционной России нормативное определение термина "иностранец" впервые появилось в период царствования Петра I, хотя на последующих этапах его понимание достаточно серьезно менялось. Например, в 1890 г. закон выделял такую категорию иностранцев, как принявших присягу на подданство России, хотя с формальной точки зрения это были уже российские граждане. A.M. Тесленко, исследуя правовой статус иностранцев в историческом разрезе, отметил различные их подвиды в России, а также установил соответствующие пробелы в законодательстве, в немалой мере породившие наличие разных групп иностранцев. Помимо иностранцев, принявших присягу, различались иностранцы, родившиеся в России, не имевшие национальных паспортов, но обладавшие лишь метрическими свидетельствами о своем рождении от иностранцев. Вследствие отсутствия регулирования порядка выдачи им видов на жительство этот вопрос решался на подзаконном уровне.
Далее. Вполне очевидно, что требуется соответствующая конкретизация и содержания анализируемого понятия - «иностранец». Известно, что в рассматриваемую категорию включают и иностранных граждан, и лиц без гражданства, а иногда и других специально выделяемых категорий лиц — в частности, беженцев. Вопрос о различных категориях иностранных физических лиц, существующих ныне в праве, в том числе и в аспекте МЧП, достаточно широко обсуждается в настоящее время в специальных публикациях. Так, кроме традиционной дифференциации иностранцев на иностранных граждан и лиц без гражданства, все большее единодушие специалистов сопровождает выделение в особую группу бежені(ев (в некоторых случаях вынужденных перєселетіев»). В последнее же время в российской правовой литературе делаются даже попытки обоснования выделения особой группы физических лиц - «неграждан»1. Специфический смысл в данное понятие и обоснование необходимости его внедрения вкладывается в случаях, когда речь идет о практике некоторых стран Балтии, в частности, Латвии.
Установление сферы действия личного закона в доктрине и нормативной практике международного частного права
Э. Рабель, один из известнейших коллизионистов XX в. писал, что всеобщим признанием пользуется положение, что вопросы, касающиеся личного статуса человека, должны всегда регулироваться одним и тем же правом, независимо от того, где этот человек может оказаться и где имели место факты, в результате которых такой вопрос возник1. Английские специалисты Дж.Чешир и ГТ.Норт совершенно верно подметили, что в научной среде «не существует согласия по двум вопросам: какова сфера действия этого личного закона и что должно быть его критерием — домицилий или гражданство»2. Вместе с тем те же авторы, характеризуя общий подход своей страны, подчеркивают, что «в Англии уже давно придерживаются мнения, что вопросы, касающиеся статуса, определяются законом домициля и что в широком смысле к ним относятся вопросы, касающиеся семейных отношений и семейного имущества»3.
Крупный советский ученый, занимавшийся МЧП, Л.А. Лунц, анализируя сферу действия личного закона», включал в нее: а) вопросы начала и конца правоспособности лица, подчеркивая при этом, что содержание правоспособности иностранца, как правило, не коллизионный вопрос; это в основном вопрос материального гражданского права, который разрешается на основе принципа национального режима; б) вопросы дееспособности лица; в) вопросы личных прав (право на имя, фирму, честь и т.д.); г) вопросы семейного права (в первую очередь вопросы внутренних условий брака и развода); д) вопросы наследования движимости4. Структура разделов, относящихся к личному закону физического лица, в ГК РФ, а также модельном гражданском кодексе стран СНГ отчасти сообразуется с позициями, изложенными в отечественной доктрине, в частности, в трудах упомянутого авторитетного автора, и отражает сходный перечень направлений в этом плане: «Действие личного закона, - отмечают авторы постатейного комментария третьей части ГК РФ, - распространяется на гражданско-правовой статус физического лица: его право- и дееспособность (ст. 1196 и 1197), право на имя (ст. 1198), на опеку и попечительство (ст. 1199), признание лица безвестно отсутствующим и объявление умершим (ст. 1200)1. Следовательно, перечисленное в главе 67 ГК РФ (ст. 1195-1201) является ориентирующим в том, что касается представлений отечественной доктрины, системы правотворчества и правоприменения о сфере действия личного закона. В данном случае нелишне будет особо упомянуть, что в российском праве тем самым впервые создана развернутая система норм, относящаяся к категории личного закона, которая представляет собой не только последовательно выстроенное по содержанию регулирование, но и раскрывает сферу его действия.
Однако эта система норм, присутствующая в Гражданском кодексе Российской Федерации, хотя и помещена в раздел, озаглавленный «Международное частное право», все же является частью акта гражданского права. Закономерно вследствие этого, что она не затрагивает блоков и сторон частноправового регулирования — брачно-семейных, трудовых или иных отношений, равно как обходит и процессуальное положение индивидуума. В результате брачно-семейный статус, а также отдельные виды неимущественных прав (права на фирму, деловую репутацию, честь и достоинство и т.п.) и процессуальные вопросы международной подсудности остались за пределами нормативной регламентации VI раздела ГК, но продолжают включаться в орбиту собственно проблем международного частного права и, значит, сферы действия личного закона.
Международное частное право различных стран, как и в иных вопросах, не совпадает в подходах к определению сферы действия личного закона. Из содержания ст. 9 ПС Испании 1889 г. (в ред. Декрета 1836/1974 от 31 мая 1974 г.) вытекает, что в сферу действия личного закона включается довольно широкий перечень отношений, касающихся дееспособности и гражданского состояния, семейных и наследственных прав и обязанностей. В рамках этого специально выделяются характер и содержание отношений по происхождению, усыновление (удочерение), отношения между родителями и детьми, подчиняющиеся при этом личному закону ребенка. Обе разновидности личного закона — и право гражданства, и право домицилия — применимы согласно испанскому законодательству в случаях установления опеки и прочих институтов по защите недееспособных: общим принципом выступает закон гражданства, однако при необходимости учреждения временных или срочных мер по защите возможно обращение к закону обычного места жительства опекаемого. Личный закон в силу правил рассматриваемой статьи ГК Испании компетентен и для решения вопроса о предоставлении алиментов между родственниками.
Румынский закон № 105 применительно к регулированию отношений международного частного права 1992 г. помещает в сферу действия личного закона индивидуума следующие аспекты его правового положения: состояние, правоспособность и семейные отношения, в том числе возникновение и прекращение правосубъектности, право на имя лица, условия принятия, последствия и отмена судебного решения об объявлении лица умершим, отсутствующим или исчезнувшим, а также презумпция, что одно лицо пережило другое, либо презумпция смерти; основные условия, необходимые для заключения брака (ст.П, 13-14, 16, 18). Румынский акт регулирует с помощью личного закона как личные, так и имущественные отношения между супругами. Однако в этом случае закон связывает это с наличием общего гражданства супругов, следовательно и с их общим личным законом (ст. 20 Закона № 105).
Тенденции развития международного частного права в вопросе личного закона физического лица
Анализ предшествующей истории развития международного частного права позволяет увидеть, что в самом начале своего пути оно отталкивалось от идеи «персональности» в праве как его основы. Ранее в настоящей работе было показано, что международное частное право развивалось именно благодаря выдвижению различных обоснований личного закона и их борьбе друг с другом. Во главу угла помещался именно личный закон субъекта права — в определенных исторических обстоятельствах и на протяжении значительных периодов времени это было физическое лицо.
Каковы же сегодня перспективы данного института международного частного права? Способен ли личный закон играть ту же конструктивную (даже креативную) роль, что и на прежних этапах? В чем преимущественно заключаются характерные черты и тенденции правового регулирования в области личного закона в настоящее время и каковы будущие ориентиры и возможные прогнозы — вот лишь частичный перечень вопросов, которые так или иначе стоят или встанут при исследовании и МЧП в целом и особой его части, связанной с определением на основе личного закона правового статуса физического лица.
Установленная доктриной МЧП сущность «личного статута» физического лица как «правопорядок, определенный по признаку связи лица с данным государством»,1 вряд ли может быть опровергнута в дальнейшем. Действительно, главной составляющей личного закона индивидуума выступает наличие соответствующей его связи с неким государством. В то же время говорить только о значении этой связи как об элементе, пусть и главном, но одном из нескольких составляющих, не вполне верно, поскольку в принципе правовая связь лица с конкретным государством есть единственный фундамент, на котором основывается личный статут.
Тем не менее развитие международного частного права, особенно в современную эпоху, внесло немало нового в концепцию его содержания. Один из известных специалистов в области МЧП немецкий исследователь JLPaane, обращавшийся вслед за другими авторами (Ньюманом, Нимейером, Цительманом, Баром, Савиньи в Германии и Нольде, Бруном, Макаровым, Мартенсом в России) к проблеме дифференциации статутов и характеристике личного статута, акцентировал противопоставление «личного закона», определенного по признаку лица, реальному статуту, определенному по признаку объекта (вещи - res)1. «Выражению «личный статут», - подчеркивает он, - придается здесь чисто формальный смысл, ибо при этом имеются в виду основание и средство привязки, а не содержание привязанных норм. На самом деле о личном статуте говорят не только в отношении тех материальных норм, которые действительно касаются лица и его семейных отношений, включая сюда и наследственно-правовые отношения, но также, например, хотя и редко, когда речь идет об обязательственных договорах... В старом же трехчленном делении на statutum personale-reale-mixtum (статут реальный-персональный-смешанный) слова statutum personale имеют чисто материальный смысл и обозначают именно материальные нормы, касающиеся лиц, в противоположность материальным нормам, касающимся вещей и действий, т.е. обозначают statutum de personis (статут о лицах) в противоположность statutum de rebus (статут о вещах) и т.д.» .
Как видно, на протяжении существования международного частного права в понятие «личный статут» вкладывалось различное содержание: от узко формального (использующего элементы коллизионного подхода), затем материально-правового до широкого, основанного на сочетании формально юридического (коллизионного) с материально-правовым. Попробуем пояснить это более развернуто. В ныне действующем МЧП формула «личный закон физического лица» воспринимается, во-первых, как привязка (коллизионный принцип), присутствующий в двусторонней коллизионной норме. Эта функция — служить формулой прикрепления - неоспорима в свете специфики международного частного права прежде всего как коллизионного. Во-вторых, «личный закон» несомненно имеет значение в качестве совокупности материально-правовых предписаний соответствующего правопорядка, который отвечает на все (или по крайней мере важнейшие) вопросы правового статуса данного лица. Во-вторых, «личный закон» опосредствует совокупность материально-правовых предписаний соответствующего правопорядка, который отвечает на все (или по крайней мере важнейшие) вопросы правового статуса данного лица. В третьих, сегодня под категорией «личного закона физического лица» подразумевается весь диапазон элементов: основания и форма привязки, лицо и «персональный» характер существа отношения, а, значит, и связь статута данного лица с определенным государством. При этом указанные факторы выражены нормативно - в виде самостоятельной общеобязательной коллизионной нормы, имеющей отсылку к компетентному правопорядку. Наконец, личный закон отражает взаимодействие коллизионного и материально-правового содержания, приводящее к конечному результату — регулированию личных отношений данного субъекта по существу, исходя из их вида, природы, цели и назначения1.
Все это вбирает в себя произошедшие за столетия изменения в международном частном праве, новеллы в понимании и обосновании сущностных качеств категории «статут международного частноправового отношения» в МЧП, в том числе закономерно коснувшиеся и понятия «личный статут физического лица».
Несмотря на то, что в праве ряда государств Запада (Франции, Бельгии, Австрии, ФРГ) и бывших колоний европейских стран, преимущественно Франции (Алжира, Туниса, Марокко и т.п.), - причем иногда в рамках МЧП - существует особый раздел «право иностранцев», в большинстве случаев проблематика личного закона не входит в него, поскольку считается, что «право иностранцев» состоит из материально-правовых предписаний. Оно определяет правовой статус лица как в узком, так и в широком смыслах.
