Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Антропология саамов 14
Глава 2. Языкознание и топонимика 42
Глава 3. Археологические источники 79
3.1. Культура сетчатой керамики на Севере Европы 79
3.2. К вопросу о происхождении южного финского компонента 106
3.3. Позднекаргопольская культура 120
3.4. Культуры лууконсаари и кьельмо 175
Заключение 230
Список использованных источников и литературы 239
Список сокращений 270
Приложения 272
- Антропология саамов
- Языкознание и топонимика
- К вопросу о происхождении южного финского компонента
- Позднекаргопольская культура
Введение к работе
Общие сведения. Саамы, иначе лопари, являются одним из древнейших народов Уральской языковой семьи. В прошлом, судя по распространению топонимии, археологическим материалам и историческим свидетельствам, они проживали на обширной территории, заключенной между побережьем Ледовитого океана на севере и 60 параллелью северной широты на юге, восточным побережьем Балтийского моря на западе и р. Северная Двина на востоке. В ходе истории, по мере расширения жизненного пространства других этносов - норвежцев, шведов, финнов, карел, вепсов, славян и пр., ареал саамов постепенно сокращался. В настоящее время лопари проживают на севере Фенноскандии от норвежского Хедмарка и шведской Даларны до восточного побережья Кольского п-ова. Численность этого народа приближается к 35 тыс., из них около 20 тыс. проживают в Норвегии, 8 тыс. в Швеции, 4,4 тыс. в Финляндии, 1,9 тыс. лопарей в России. Этническое своеобразие саамов на фоне окружавших их европейских народов стимулировало появление устойчивого интереса к ним со стороны последних, что выразилось в многочисленных краеведческих описаниях, а со временем и в научных публикациях. Первой научной книгой по лопанистике считается работа И. Шеффера «Лапландия», вышедшая в свет в 1675 г. Научное становление и оформление лопанистики в рамках финноугроведения относится ко второй половине 19-го века. Большой вклад в изучение саамов внесли ученые России, Эстонии, Скандинавии, Финляндии, Венгрии, а также других стран. Сейчас лопанистика является динамично развивающейся дисциплиной.
Саамы, или лопари, как указывалось, являются древнейшим уральским этносом, и поэтому проблема их происхождения имеет ключевое значение для этногенеза и ранней истории остальных народов этой языковой семьи. Особенно тесно происхождение и ранняя история саамов связана с древнейшим прошлым поволжских (марийцы) и прибалтийских финнов. В процессе расселения на Севере Восточной Европы саамы взаимодействовали с предками современных балтов, северных германцев, славян, самодийцев, что позволяет затронуть важные вопросы древней истории и этих народов. Следует отметить, что из всех проблем современной лопанистики происхождение саамов остается наиболее дискуссионным и недостаточно освещенным. Обобщающих комплексных работ, опирающихся на обширный и разнообразный круг источников, пока нет. Это делает появление такого рода исследований особенно актуальным. В 2002 г. вышла монография автора по этногенезу саамов. Представленная диссертация основана на ее результатах и является логическим продолжением работы по этой теме.
Появление подобного комплексного исследования стало возможным только в постсоветское время, когда у российских ученых появились условия для знакомства с достижениями зарубежной науки в области лопанистики и древнейшей саамской истории, открылся доступ к научной литературе, архивам и музейным коллекциям, непосредственным контактам с заграничными коллегами. Возникли предпосылки для обобщения ранее разрозненного материала и написания комплексных работ в области саамского этногенеза.
Социокультурные изменения в России и в мире конца XX века также активизировали научный интерес к национальному культурному наследию и своеобразию этнических культур. На первый план выдвинулись вопросы национального возрождения, проблемы национальной и этнической идентичности. Эти проблемы во многом опираются на знание о разных, в том числе и древнейших, этапах истории этносов. В случае с саамами, современными жителями России, Финляндии, Швеции и Норвегии, проблема их национального возрождения и этнической идентичности приобрела международный статус, поэтому наряду с научным значением исследования в области саамского этногенеза актуальны и в контексте успешной реализации современной национальной политики.
Объект и предмет исследования. Недостаточная разработанность этногенеза саамов в России и за рубежом позволили рассматривать проблему происхождения лопарей в качестве объекта научного исследования. Предметом исследования в данном случае становятся особенности и характер формирования основных элементов этноса: языка, антропологических особенностей, материальной и духовной культуры, самосознания, рассмотрение которых в историческом развитии и взаимосвязи и дает представление об этногенезе и ранней истории саамов.
Цель и задачи исследования. Целью диссертации является выяснение происхождения саамов на основе углубленного изучения и сопоставления данных археологии, антропологии и лингвистики, этнографии и истории. В основе диссертации лежат данные по археологии. Основными задачами исследования для достижения поставленной цели были: характеристика культуры типичной сетчатой керамики эпохи бронзы на Севере России и культурно-исторической общности эпохи железа, состоящей из культур позднекаргопольской, лууконсаари, кьельмо на Севере Восточной Европы, соотнесение наиболее значимых результатов по языку и топонимике, антропологии саамов с данными археологии.
Степень изученности проблемы. В зарубежной и отечественной науке пока нет комплексных обобщающих монографий по этногенезу саамов. Однако количество научной литературы, где высказываются различные точки зрения на происхождение лопарей, достаточно велико. Все эти точки зрения можно свести к трем основным направлениям. В первом случае саамов определяют как пришельцев с востока или юго-востока - районов Приуралья, Зауралья или Западной Сибири. Во втором случае саамы рассматриваются как очень древнее автохтонное население Севера Европы. В третьем случае саамы характеризуются как смешанная популяция, в образовании которой приняло участие местное и пришлое населление. В рамках указанных направлений существует большое количество взглядов, где по-разному трактуются вопросы о причинах, времени и характере
6 саамского этногенеза. В лопанистике были достигнуты существенные успехи в области изучения саамской антропологии, языка, материальной и духовной культуры, что позволяет использовать указанные достижения для реконструкции ранней саамской истории.
В изучение антропологии саамов большой вклад внесли В. П. Алексеев, Т. И. Алексеева, В. В. Бунак, В. П. Якимов, Г. Л. Хить, К. Ю. Марк, И. И. Гохман, Р. У. Гравере, Р. Я. Денисова, Г. М. Давыдова, А. А. Зубов, Ю. Д. Беневоленская, В. И. Хартанович, Г. А. Аксянова, К. Скрейнер, А. Эриксон, Н. Нисканен и ряд других ученых. На основе исследования саамов по разным системам признаков: краниологии, одонтологии, дерматоглифике, соматологии и серологии было сформулировано представление о лапоноидном антропологическом типе, занимающем особое место в расовой систематике. Выявлены как уникальные особенности этого типа, так и существенные черты, сближающие его с другими уральскими народами. Выдвинуты и обоснованы автохтонная и миграционная * теории происхождения лопарей.
В исследовании истории и топонимии саамского языка большую роль сыграли Т. Итконен, Э. Итконен, П. Саммалахти, Б. Коллиндер, М. Корхонен, К. Виклунд, В. Д. Бубрих, Г. М. Керт, П. М. Зайков, И. И. Муллонен, К. А. Матвеев и другие. Благодаря успехам сравнительно-исторического языкознания была разработана фундаментальная теория распада Уральской языковой семьи на отдельные составляющие через более общие по своей природе праязыковые общности до уровня современных языков и их диалектов. Саамский язык был всесторонне изучен и описан, выявлено его положение относительно других родственных языков, иноязычные контакты. Собран огромный материал по саамской,топонимии, позволяющий говорить о границах саамского ареала на разных этапах его истории, времени и особенностях саамского этногенеза.
В области археологии упомянем К. Однера, Б. Ольсена, К. Клеппе, И. Сернинг, И. Закриссон, Э. Боду, К. Карпелана, А. М. Тальгрена, К. Ф.
Мейнандера, Г. А. Панкрушева, М. Г. Косменко, Н. Н. Турину, В. Я. Шумкина. Этими и другими археологами были открыты и изучены многочисленные памятники и культуры эпохи камня, бронзы, железа и средневековья на Севере Европы, позволившие создать связную картину заселения указанной территории в разные эпохи, высказаны плодотворные идеи о принадлежности ряда северных культур древним саамам.
В области саамской этнографии отметим М. А. Кастрена, Н. А. Харузина, Э. Манкера, Ю. Квигстада, У. Воррена, Л. Бэкман, Д. А. Золотарева, В. В. Чарнолусского, А. П. Косменко, Т. В. Лукьянченко. Этнографы всесторонне охарактеризовали материальную и духовную саамскую культуру исторического времени. Архаические особенности современной саамской культуры позволили связать ее с археологическими древностями Севера и проследить саамскую историю на протяжении длительного отрезка времени.
Ряд конкретных исследований был особенно важен для автора при формировании его взглядов на саамский этногенез. Упомянем работы В. П. Алексеева (1969, 1974), Ю. Д. Беневоленской (1991), В. В. Бунака (1965, 1977, 1980), И. И. Гохмана (1984, 1986), Р. У. Гравере (1977, 1984), Г. М. Давыдовой (1975, 1991), Р. Я. Денисовой (1975, 1982), А. А. Зубова (1982, 1991), К. Ю. Марк (1956, 1975, 1982), В. И. Хартановича (1980, 1991), Г. Л. Хить (1983, 1991), В. П. Якимова (1953, 1960), N. Niskanen (1998), К. Schreiner (1931, 1935), Д. В. Бубриха (1947, 1949), Г. М. Керта (1971), А. Куклина (1995), В. Лескинена (1967), А. К. Матвеева (1964 и др.), И. И. Муллонен (1988, 1994), А. И. Попова (1965), Б. А. Серебрянникова (1965), П. Хайду (1985), Е. А. Хелимского (1982), Е. Itkonen (1961), Т. Itkonen (1948, 1980), М. Korhonen (1976, 1981), P. Sammalahti (1984, 1989), Н. Н. Гуриной (1997), М. Г. Косменко (1992, 1993), С. В. Кузьминых (1983), В. С. Патрушева (1984), А. X. Халикова (1977), В. Я. Шумкина (1991), Е. Bakka (1976), Е. Baudou (1960), С. Carpelan (1979), М. Huurre (1979, 1986), В. Hulthen (1991), Е. J. Kleppe (1977), М. Lavento (2001), К. Meinander (1954,
1969), В. Olsen (1984, 1985), К. Simonsen (1961), А. М. Tallgren (1919, 1937), А. П. Косменко (1993, 2003), Т. В. Лукьянченко (1971, 2003).
Методология и методы исследования. В основе комплексного подхода, применяемого автором для выяснения этногенеза саамов, лежали представления, наиболее четко выраженные в отечественной науке Ю. В. Бромлеем о наличии у этносов определенного устойчивого набора признаков (языка, культуры, этнического самосознания), которые формируются в строго определенных территориальных, природных, социально-экономических условиях. Автор попытался определить причины, характер и особенности формирования подобных признаков у саамов. Здесь он столкнулся с проблемой корреляции данных разных дисциплин, что при недостаточной разработанности теории этногенеза, многообразии и индивидуальности этногенетических процессов потребовало, наряду с уже апробированными, применения и новых нестандартных решений и методических приемов, соответствующих специфике исследуемого материала. При рассмотрении антропологических и археологических источников большое внимание было уделено палеоантропологическим находкам, уточнению их возраста и культурной принадлежности. При корреляции данных языкознания и археологии — сопоставлению стратиграфии археологических и топонимических пластов, а также этапов развития языковой финской общности с археологическими процессами, протекавшими на широкой территории Северной Европы, сравнению географии и топографии саамской топонимии с особенностями пространственного размещения археологических памятников, соотнесению времени проникновения различных языковых заимствований в саамский язык (самодийских, балтийских, германских) с особенностями формирования древней материальной культуры саамов. Использование этнографических источников позволило выявить сходство части современных орнаментов и узоров на сосудах эпохи железа, определить другие общие моменты в современной и древней культуре лопарей. При написании диссертации автор использовал и общепринятые в современных археологических и исторических научных исследованиях методы: историко-генетический, сравнительно-исторический, типологический, описательный, ретроспективный и статистический.
Источниковая база исследования. Емкость проблемы потребовала привлечения вещественных источников разного времени - от мезолита до средневековья, но более подробно анализировались древности эпохи бронзы - железа от сер. 2 тыс. до н. э. ~ до 5-7 вв. н. э. К работе привлекались материалы, полученные в Северной и Восточной Фенноскандии, на северо-западе Русской равнины. В административном плане это север Норвегии и Швеции, Финляндия, Карелия, Кольский п-ов, юго-запад Архангельской и северо-запад Вологодской, север Ленинградской областей. Автор использовал археологические материалы и архивные источники (полевые отчеты и дневники) из фондов ГИМ в г. Москве, Института ЯЛИ КНЦ РАН в г. Петрозаводске, Архангельского и Вологодского областных краеведческих музеев, районных музеев указанных областей в городах Белозерске, Каргополе, Кириллове, Череповце, а также материалы из фондов Национального музейного ведомства в Финляндии. На основании этой работы был составлен каталог, включающий сведения о 357 памятниках эпохи бронзы и раннего железа с указанных территорий. Коллекции 321 памятника были статистически обработаны лично автором. С 1983 года автор был организатором и участником ежегодных полевых изысканий. Им были открыты и изучены более 80 археологических памятников на территории Карелии, Архангельской и Вологодской областей. Зафиксированы и описаны свыше 500 саамских культовых сложений на островах Белого моря, в центральной и северной Карелии. Большая работа была проделана также по сбору, анализу и систематизации обширной научной литературы по лопанистике, изданной в России и за рубежом: в Швеции, Норвегии, Финляндии, Венгрии, Эстонии, Латвии и других странах. Значительная часть этой литературы из-за языкового барьера, библиографической редкости и ограниченности контактов с иностранными коллегами, была малоизвестна отечественным исследователям.
Научная новизна диссертации. Впервые в России этногенез саамов рассмотрен с привлечением столь большого круга источников из разных дисциплин. Для написания диссертации автором были собраны, систематизированы, проанализированы и сопоставлены значительные материалы по археологии, учтены наиболее существенные результаты, достигнутые в области современной антропологии, сравнительно-исторического языкознания и топонимики, этнографии. Проделанная работа позволила выдвинуть и обосновать собственную непротиворечивую теорию происхождения саамов, согласно которой саамы образовались в результате взаимодействия двух компонентов. К первому относится древнее северное европеоидное автохтонное население, владевшее уникальным языком, оставившее на северо-западе России памятники с типичной сетчатой керамикой. Ко второму - поволжское (акозинско-ахмыловское) монголоидно-европеоидное финское население. Начало этногенеза саамов относится к сер. I тыс. до н. э., когда поволжское население проникает на Европейский Север и вступает в активное взаимодействие с аборигенами. Присутствие северного и южного компонентов фиксируется у предков лопарей и современных саамов в их физическом, языковом, духовном и материальном своеобразии. Повсюду отмечаются уникальные древнеевропейские особенности саамского этноса и их очевидная близость по многим показателям к прибалтийским и волжским финнам, а также другим уральским народам. В области антропологии смешение северного и южного компонентов привело к началу формирования особого лопаноидного типа. В области лингвистики - к образованию саамского языка, финского в своей основе, но вобравшего в себя характерные особенности речи аборигенов и началу формирования саамской топонимики. В археологии - к образованию широкой, от Белого озера до Ледовитого океана, историко-культурной области, состоящей из родственных культур
11 позднекаргопольской, лууконсаари и кьельмо. Автор полагает, что основные процессы саамского этногенеза приходятся на эпоху железа (от сер. I тыс. до н. э. — до сер. I тыс. н. э.).
Самостоятельную научную значимость имеют и другие результаты исследования. Автором впервые дана общая характеристика культуры типичной сетчатой керамики эпохи бронзы на Севере России и культурно-исторической области эпохи железа из культур позднекаргопольской, лууконсаари, кьельмо на Севере Восточной Европы. Рассмотрены их генезис, ареалы, хронология и периодизация, география и топография памятников, планиграфия культурных остатков, классифицирован большой вещественный материал, включающий керамику, каменные и костяные орудия, металлические вещи и остатки металлургического производства. На основании сопоставления археологических и лингвистических % источников сформулированы представления о саамской принадлежности культур позднекаргопольской, лууконсаари и кьельмо, уточнена хронология германских и балтийских заимствований в саамском языке, уточнено также время и особенности образования лопарского антропологического типа.
Практическая значимость исследования. Основные положения диссертации могут быть использованы для разработки проблем этногенеза и ранней истории финно-угорских, балтийских, северогерманских и самодийских народов. В исследовании содержится материал для написания обобщающих трудов и специальных монографий, научных статей и докладов, учебно-методических, научно-популярных изданий по археологии, лингвистике, антропологии, истории и этнографии Северной Европы. Результаты исследования могут быть использованы для обоснования теоретических и практических подходов в реализации национальной политики и национальных отношений.
Апрбация работы. Все основные выводы и данные диссертации изложены подробно в авторской научной монографии, изданной при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда по решению Ученого совета Иститута ЯЛИ КНЦ РАН г. Петрозаводска, а также двух коллективных монографиях, где автором написаны соответствующие разделы по археологии и истории саамов. Основные итоги диссертационного исследования отражены в серии научных статей, опубликованных в России и за рубежом, тезисах конференций. Автор выступал с докладами по указанной теме в период с 1993 по 2003 год на VI международном конгрессе финно-угроведов в г. Оулу в Финляндии, на международных конференциях и симпозиумах в городах Петрозаводске, Кеми, Ламми, Оулангском национальном парке Финляндии, а также на научных конференциях КНЦ РАН и заседаниях секторов археологии ИЯЛИ КНЦ РАН.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы и трех приложений, включающих каталог и списки памятников, таблицы и рисунки. Во введении дана краткая характеристика саамов и лопанистики, обоснована актуальность выбранной темы, определены цели и задачи исследования, его методология и методика, научная новизна, источниковая база и практическая значимость, апробация работы и структура диссертации.
В первой главе собраны сведения по разным антропологическим признакам: краниологии, одонтологии, дерматоглифике, серологии и соматологии саамов с учетом современных и палеоантропологических данных. Выявлены два генетических компонента, сыгравших главную роль в образовании антропологического лопарского типа, определено время его формирования и место в расогенезе других уральских народов.
Вторая глава посвящена языку и топонимии саамов. Глава включает теоретический раздел о проблемах историко-лингвистических исследований, сведения о саамском языке, его диалектах и генезисе, в котором приняли участие два языка: доприбалтийско-финский и финский. С помощью топонимии и археологических источников определяются ареал саамов в древности, а также общие очертания территорий, где проживали носители доприбалтийско-финской и древней финской речи. Данные топонимии, кроме того, использовались как источник по хозяйству и мировоззрению саамов. Подробно освещены вопросы о языковых контактах, которые указывают на время отделения саамского языка от языков прибалтийских финнов. Здесь рассмотрены саамско-самодийские, саамско-балтийские и саамско-германские контакты, их отражение в саамской лексике. Представлены сведения по саамской этнонимии и письменным источникам.
Третья глава посвящена археологии. В ней характеризуются культура типичной сетчатой керамики, связываемая с доприбалтийско-финским населением, и поволжская культура древних финнов, образовавшиеся на их основе в начале эпохи железа культуры позднекаргопольская, лууконсаари и кьельмо, принадлежавшие древним саамам. Каждая из перечисленных культур характеризуется по единым параметрам: географии и топографии поселений, вещественному инвентарю. Намечены хронологические рамки указанных древностей. Затронуты вопросы историографии саамской археологии в России и за рубежом. Третья глава поделена на четыре раздела, в которых последовательно рассмотрены культура типичной сетчатой керамики на Севере Европы, культуры раннего железного века в Среднем и Верхнем Поволжье, Посухонье, позднекаргопольская культура, а также культуры лууконсаари и кьельмо. В заключении сформулированы основные выводы диссертации.
Выражаю искреннюю благодарность своим коллегам из сектора археологии Института ЯЛИ КНЦ РАН г. Петрозаводска докторам и кандидатам исторических наук М. Г. Косменко, С. И. Кочкуркиной, Ю. А. Савватееву, Н. В. Лобановой, И. Ф. Витенковой, В. Ф. Филатовой, с которыми автора связывают многие годы совместной работы в период его научного становления, а также доктору филологических наук И. И. Муллонен. Без их поддержки и помощи появление этой работы было бы невозможно.
Антропология саамов
Общие сведения. Саамы, в отличие от большинства современных, в том числе и финно-угорских, народов в антропологическом отношении едины. По крайней мере, уровень физического различия между отдельными группами саамского населения намного ниже, чем уровень отличия всех саамов от любого другого этноса. Это позволяет предполагать, что антропологическое становление саамов происходило в относительной изоляции при слабых контактах с другими этносами и, вероятно, совпадало по времени со становлением их языка и основных особенностей материальной культуры.
По мнению антропологов, саамы являются одной из наиболее изученных популяций мира. Правда, изучена антропология современного населения. Лучше - саамских популяций Финляндии и России, не столь полно - саамов Норвегии и Швеции. В первых двух странах проживает около 6,4 тыс. лопарей, а в последних - около 29 тысяч. Очевидно, что в степени изученности современных саамов наблюдается определенная неравномерность, и используемые для их расогенеза выводы более опираются на восточные лопарские группы. Палеоантропологические материалы немногочисленны, что мешает прослеживанию динамики развития лопарской популяции во времени и пространстве. Тем не менее, полученные данные достаточны для того, чтобы выявить основные генетические компоненты и определить начальный период становления антропологического типа саамов.
При кажущейся пестроте концепций и выводов, полученных по разным системам признаков, таких как соматология, краниология, дерматоглифика, одонтология, серология, выделяются два явных исходных генетических компонента: северный европеоидный и восточный приуральский монголоидный. Первый компонент в антропологии саамов на Севере
Европы более древний автохтонный, с корнями, уходящими в мезо-неолитическое время, второй более поздний, проникающий на эту территорию вместе с волной приуральского населения лишь около середины первого тысячелетия до н. э. Слияние двух компонентов и положило начало становлению антропологического типа современных саамов. Подобная двукомпонентность прослеживается и по другим признакам. Так, в языке прослеживается местное субстратное ядро, восходящее к доприбалтийско-финской и вообще к финской речи, и чуждый для севера финский язык, прямой предок более позднего саамского языка. В археологии древнесаамская культурно-историческая общность, состоящая из родственных по происхождению культур позднекаргопольскои, лууконсаари и кьельмо, или «арктической», образовалась в результате контакта местных северных древностей конца эпохи бронзы с пришлой акозинско-ахмыловской культурой Поволжья. Таким образом, время контактирования и слияния двух разных по антропологии, языку и материальной культуре компонентов и привело к началу формирования саамской народности. Такой подход предполагает взгляд на довольно позднее, по сравнению с предшествующими автохтонными точками зрения, становление лопарей.
В антропологии концепция двух компонентов, с одной стороны, объясняет сходство саамов с народами Поволжья и Приуралья, прежде всего с марийцами и удмуртами, и Зауралья, хантами и манси, с другой -объясняет европеоидность саамов по ряду иных существенных признаков. Расогенез лопарей и его место в расогенезе других финских народов.
С 1940-1950-х гг. до настоящего времени вопросы о происхождении антропологического типа саамов и его месте среди других уральских народов решаются в рамках двух основных концепций: метисационной и автохтонной. Сторонники первой рассматривают возникновение уральских народов, в том числе и саамов, как результат грандиозного процесса смешения древних европеоидов и монголоидов. Основными аргументами этой теории являются географическое положение финно-угров между двумя расообразовательными" центрами — западным европеоидным и восточным азиатским монголоидным, наличие монголоидной примеси у современных финских народов от Скандинавии до Урала и динамика нарастания этой примеси с запада на восток- от Прибалтики к Поволжью- и Приуралью по мере приближения-к основному ареалу расселения монголоидов, присутствие монголоидной примеси в европейских палеоантропологических материалах. По мнению ее сторонников, эта концепция-находит подтверждение также в широком распространении на Севере Восточной Европы, финских языков и-родстве этих языков с угорскими, на которых говорит население Зауралья, и Западной» Сибири, обладающее отчетливыми монголоидными чертами, а также, сходство саамского языкам с самодийскими и юкагирским (Жиров, 1940; Дебец; 1948, 1961; Акимова; 1953; Битов,. Марк, Чебоксаров5 1959; Марк, 1956 а, б, в, 1975; Алексеев, 1969, 1973, 1974 а-, б; Денисова, 1975; Беневоленская, , 1991 ;Хить, 1983, 1991).
Сторонники второй теории отрицают ведущую роль метисации в сложении уральцев и говорят о1 самостоятельном- пути их развития. Эта теория- основывается на положении В. В. Бунака о множественности расообразовательных центров. и исключительно большой роли недифференцированных комплексов на всех этапах расообразования этих народов вплоть до современности, наличии противоречивых, необъяснимых с точки зрения теории метисации признаков, особенно у западнофинских народов (например; сочетание уплощенности лица, трактуемой как проявление монгол оидности , со- светлой- пигментацией), наличии противоречивых признаков и в палеоантропологических. материалах, что, по мнению- этой группы ученых, свидетельствует об антропологическом-своеобразии уральской расы и древней недифференцированности составляющих ее исходных типов (Бунак, 1956, 1965, 1974, 1980; Якимов, 1953, 1960;Гохман, 1966, 1984; Давыдова, 1975, 1979; 1991; Козинцев, 199И).
Языкознание и топонимика
Язык и этнос. Основные проблемы историко-лингвистических исследований. Среди исследователей широко распространено мнение, что язык является главным этническим определителем. Но известны двуязычные народы и разные народы, говорящие на одном и том же языке, поэтому нельзя всегда ставить знак равенства между языком и этносом. Понятие этноса шире понятия языка, хотя язык и входит в число важнейших составляющих этнической системы.
Возникновение любого народа начинается, в том числе, и со становления его языка, который играет в этом процессе ключевую роль, объединяя и связывая остальные элементы материальной и духовной культуры, общественных отношений. Подчеркнем тесную связь языка с этническим самосознанием. Не случайно в слове этнониме заключено обобщенное представление народа о своем единстве и отличии от всех других народов.
Предметом сравнительно-исторического языкознания является история и взаимоотношения разных языков. Уральское сравнительно-историческое языкознание, как область научного знания, существует более 150 лет. Существенный вклад в его развитие внесли ученые Венгрии, России, Швеции, Норвегии, Финляндии и Эстонии. Лингвистами выявлены и описаны все языки уральской семьи, установлена степень их родства и близости в прошлом и настоящем, разработана фундаментальная теория распада языковой семьи на отдельные составляющие через более общие по своей природе праязыковые общности до уровня современных языков и их диалектов. Результаты исследований подведены в многочисленных, в том числе и обобщающих, изданиях (ОФУЯ, 1974, 1975, 1976; Уральские языки, 1993 и др.).
Успехи уральской лингвистики оказали большое влияние на направление поиска и взгляды представителей других дисциплин, что привело к возникновению ряда теорий о месте и времени появления финно-угорских народов. Традиционным в этой области стало сопоставление данных исторического языкознания и археологии. История языков была привязана к истории разных археологических культур, археологические культуры в свою очередь стали приравниваться к лингвистическим и этническим общностям. Так, финно-угры, как нераспавшаяся языковая общность, связывались с мезолитической свидерской культурой Польши и Литвы (Д. Ласло), кельтеминарской культурой Средней Азии и Казахстана (В. Н. Чернецов), неолитическими культурами ямочно-гребенчатой и гребенчато-ямочной керамики центральной и северной России (П. Аристэ, Н. Н. Турина, К. Ф. Мейнандер, X. А. Моора и др.), сменившей ее волосовской культурой конца неолита-энеолита (О. Н. Бадер, П. Н. Третьяков, А. X. Халиков и др.). Соответственно менялись представления о прародине финно-угров. В России и Венгрии археологи чаще отталкивались от взглядов лингвистов, особенно популярной теории П. Хайду. В Эстонии и Финляндии лингвистика во многом шла за археологией, достаточно упомянуть влиятельные теории X. А. Моора и К. Ф. Мейнандера. Подобные тенденции в указанных странах прослеживаются и сейчас.
Вероятность подобных историко-лингвистических построений упирается в проблему соотношения языка, материальной культуры и этноса. И хотя история и этнография дают множество примеров их взаимного несовпадения, существует априорная традиция жесткой взаимосвязи этих явлений, которой на самом деле нет. Реальная оценка только этого обстоятельства позволяет критически оценивать многие этногенетические построения в уралистике.
Вторым распространенным заблуждением является мнение об универсальности ретроспективного метода, с помощью которого можно проследить на большую историческую глубину истоки средневековых археологических культур и, таким образом, определить происхождение современных народов. Практика показывает, что ни в одном из регионов
Северной Европы проследить непрерывную линию развития материальной культуры на протяжении нескольких тысяч лет не удается. Реальная ретроспекция заканчивается на подступах к средневековью и не уходит далее эпохи бронзы-железа. Попытки создания более длительных ретроспекций, как правило, основаны на выявлении самых общих по своей природе элементов сходства между разными археологическими пластами. Такое сходство не означает общего родства разновременных пластов. Подобная ретроспекция показывает лишь, что рассматриваемая территория была заселена в разные исторические эпохи. Длительные ретроспекции не в состоянии решить проблему временных разрывов, когда отдельные промежутки времени оказываются слабо представлены археологическими находками. Особенно характерно это явление для стыка археологических культур, когда одна археологическая культура исчезает из поля зрения археологов, а вторая только появляется. Такие временные разрывы могут быть связаны с периодами перехода от одной исторической эпохи к другой, когда в материальной культуре и образе жизни населения происходят существенные изменения - появление или исчезновение посуды, металлических орудий, смена формы хозяйства и образа жизни и т. п., заметными изменениями климата. Более того, даже преемственность таких элементов материальной культуры, как структура и композиция орнамента, погребального обряда между близкими в хронологическом ряду археологическими культурами не всегда означает преемственность языковую и этническую и нуждается в дополнительных аргументах со стороны смежных дисциплин.
К вопросу о происхождении южного финского компонента
Общие сведения. В этом разделе автор попытался проследить через ряд последовательных территориальных зон движение потока поволжской культуры с юга на север. Обычно миграции плохо документируются археологическим материалом и определяются постфактум, путем появления новых памятников на какой-либо территории, где их раньше не было. О передвижениях разных племен и народов мы более всего знаем из древних письменных источников. Такой информации по нашей теме нет. И все же появление около сер. 1 тыс. до н. э. на Европейском Северо-Западе поволжской (акозинско-ахмыловской) культурной волны, равно как и следы ее по ходу продвижения, несмотря на достаточную сложность и фрагментарность археологических источников выявить, возможно. Важно, что такое продвижение нового населения прослеживается по лингвистическим и антропологическим источникам. Направление миграции не случайно, оно имеет как исторические, так и природные предпосылки. Развитая, вытянутая в меридиональном направлении озерно-речная сеть напрямую связывает Поволжье с Севером. Через р. Шексну - оз. Белое - р. Ковжу открывается путь в Онежское озеро и далее на запад в Балтику и на север в Беломорье. Восточные притоки оз. Белое вплотную подходят к другой водной системе оз. Воже - р. Свидь - оз. Лача - р. Онега с выходом в Архангельское Беломорье. Прямые водные пути служили в древности основными магистралями, их знали и использовали на протяжении тысячелетий. От Средней Волги до Белого моря в 8-6 вв. до н. э. возникла контактная зона между культурно-историческими общностями сетчатой керамики с запада и ананьинской с востока (см. приложение 3, рис. 3). Большинство современных археологов, занимающихся этногенезом финских народов считают, что эти общности генетически связаны с предками финнов.
Ананьинскую общность ассоциируют с предками пермских и части поволжских финнов, культурную область сетчатой керамики — с поволжскими и прибалтийскими финнами. Однако при всей кажущейся перспективности такого подхода, конкретную работу в области этногенеза отдельных финских этносов еще предстоит выполнить. И одними археологическими данными здесь не обойтись.
В указанной контактной зоне происходило смешение разных культурных черт и традиций, благодаря чему появляются памятники со смешанными чертами, сочетающие в себе в различной пропорции восточные и западные компоненты. Вся совокупность археологических, лингвистических и антропологических данных подводит к убеждению в том, что истоки южного (финноязычного) компонента древнесаамского населения следует искать в древностях начала эпохи железа Среднего и Верхнего Поволжья. Точкой отсчета в этом движении следует считать 6 в. до н. э., когда развитие культуры на Средней Волге по неизвестным причинам обрывается и наблюдается отток древностей на север в области Верхней Волги и далее. Следы этого продвижения отчетливо зафиксировались на некоторых древнейших городищах и селищах Костромского, Горьковского и Ярославского Поволжья, верхней Сухоне и нижней Шексне. Через эти географические «ворота» финны достигают Севера. Именно в Верхнем Поволжье и Посухонье лингвисты выделяют топонимию, свидетельствующую о существовании здесь древнемарийских, прибалтийско-финских, родственных саамскому языков и - языков ныне вымерших, которые могли занимать промежуточное положение между языками указанными (Матвеев, 1978, 1995; Востриков, 1987). Эта контактная зона в Верхнем и Среднем Поволжье могла соответствовать языковому состоянию финно-волжской общности или, иначе, периоду, когда предки поволжских, прибалтийско-финских народов и части саамов находились в территориальной близости, о чем свидетельствует прямое родство этих языков.
Переход из граничащих с лесостепью широколиственных лесов в. зону тайги с отличными природно-географическими условиями: почвами, климатом, флорой и фауной, ландшафтами, утрата связей со скифским и северокавказским миром, контакты с верхневолжским дьяковским и более северным населением лесной зоны, способствовали развитию регрессивных адаптационных черт. Исчезают городища и могильники, резко сокращается количество металлических изделий, меняется хозяйственная специфика. Основные особенности сохраняет керамика, некоторые типы бронзовых орудий, навыки обработки железа. Для того, чтобы проиллюстрировать процесс последовательного продвижения культуры, необходимо дать обзор интересующих нас древностей от Средней Волги до Верхней Сухоны. Следует оговориться, что рассмотренные памятники исследованы и освещены неравномерно. Наиболее полно изучены древности Среднего Поволжья, слабее- - Верхнего Поволжья» и особенно Иосухонья. При характеристике отдельных регионов необходимо выделить и охарактеризовать те признаки, которые являются наиболее общими и устойчивыми для всех районов. Это керамика, прежде всего ее , орнаментация, некоторые типы костяных, металлических и глиняных изделий, которые встречаются повсеместно и, тем самым, подчеркивают культурную и хронологическую близость рассматриваемых поселений. Вместе с тем, нужно учесть признаки, которые отличают ту или иную группу памятников от предыдущих, тогда можно будет проследить общий процесс изменения культуры по мере ее продвижения. Такой подход придаст рассмотрению материала нужную целенаправленность.
Позднекаргопольская культура
Общие сведения. Позднекаргопольская культура — одна из наиболее изученных культур на Севере России (Косменко, 1992, 1993; Манюхин, 1989, 1991, 1996). Она возникает около сер. 1 тыс. до н. э. как результат взаимодействия двух групп древностей — местной северной культуры эпохи бронзы на финальном этапе ее развития и инородной, южной по происхождению, поволжской культуры начала эпохи железа.
Предполагается, что первая принадлежала дофинскому населению, а носителями второй были предки северных финнов и саамов. Последние и составили тот северный авангард поволжской культуры, который участвовал в образовании позднекаргопольских древностей. Таким образом, позднекаргопольскую культуру можно рассматривать как материальное отражение процесса формирования древнесаамского этноса. Ее возникновение и развитие запечатлело первые контакты, а затем и последующую интеграцию двух разных в культурном, языковом и, скорее всего, антропологическом отношении групп населения. При таком подходе позднекаргопольская культура выступает как самая ранняя и южная из культур саамского круга. При общей характеристике позднекаргопольской общности важно попытаться проследить конкретный вклад в ее становление и развитие каждого из двух компонентов. Тогда можно будет выяснить, какие особенности культуры аборигенов были усвоены населением с юга, и, наоборот, что из культуры пришельцев закрепилось на севере. Такой подход дает возможность связать археологические источники с данными лингвистики и топонимики, антропологии и этнографии, и придает развиваемой в работе концепции саамского этногенеза целостность и системность.
Изложение сведений о позднекаргопольской культуре дается в сравнении ее с исходными генетическими компонентами — культурой сетчатой керамики эпохи бронзы, преимущественно памятниками Белозерья,
Каргополья и юго-восточной Карелии, территории, ставшей затем позднекаргопольской, и памятниками Посухонья. Рассматриваются: географическое и топографическое размещение поселений, остатки разного рода конструкций, вещественный материал.
География и топография поселений. Позднекаргопольская культура возникает и существует на части территории, прежде занимаемой культурой сетчатой керамики, т.е. территории, населенной дофинским населением. В эпоху железа; как и в эпоху бронзы, заселяются бассейны озер Белое, Воже и Лача, восточная часть бассейна оз. Онежского с Водлозером. Это значит, что население с юга осваивает новые для себя районы обитания с иными климатом, почвами, флорой и фауной, ландшафтами, а среда обитания населения Севера осталась прежней.
К настоящему времени выявлено 110 поселения эпохи железа на пространстве от южного Белозерья до среднего течения р. Илексы с юга на север, от восточного побережья оз. Онежское до линии оз. Воже, Лача и Кенозеро в верховьях р. Онеги с запада на восток (см. приложение 3, рис. 5, 7-9, 12). Предшествующий пласт древностей на этой территории представлен 84 памятниками с сетчатой керамикой. Позднекаргопольская керамика найдена также в трех пунктах западнее Онежского озера.
Топография поселений эпохи бронзы-железа очень близка, если не сказать тождественна. В 56 случаях разновременные остатки залегали в культурных напластованиях одних и тех же многослойных поселений, т.е. около половины памятников эпохи железа и две третьих эпохи бронзы находятся в совершенно одинаковых геотопографических условиях. Это общее наблюдение верно и для каждого отдельного озерного микрорегиона.
В бассейне оз. Белое (волжская водная система) открыто 17 поселений эпохи железа и 24 эпохи бронзы. В 12 случаях материалы залегали в одних и тех же пунктах. В бассейнах оз. Воже и Лача (беломорская водная система) выявлено 36 поселений эпохи железа и 25 эпохи бронзы. Случаев взаимосовпадений — 21.
В восточной части бассейна оз. Онежское (балтийская водная система) известны 54 позднекаргопольских памятника и 35 поселение с сетчатой керамикой. На этом участке случаи совпадения отмечены в 23 пунктах.
Большинство памятников находятся (в приустьях и истоках рек из озер. В приустьях рек найдено 40 памятников эпохи бронзы и 48 железа, истоках рек 24 и 34 соответственно. Всего же 64 из 84 и 82 из ПО поселений эпохи бронзы-железа тяготеют к пограничным участкам водных обьектов, местности река-озеро. Здесь находятся все крупные и средние поселения, добыто 95% коллекций. На озерах (мысах, заливах, проливах и островах) вне связи с реками обнаружено 12 поселений с сетчатой и 16 с позднекаргопольской керамикой. Памятников на реках вне озер соответственно 8 и 12. Речные позднекаргопольские памятники найдены преимущественно в южной .части позднекаргопольского ареала. Их топография сходна с топографией памятников Посухонья. Расстояние между ближайшими позднекаргопольским памятником Нефедьево на р. Иткле и поселением Векса I на р. Вологде примерно 100 км. Ближайшее крупное позднекаргопольское поселение Водоба II в устье реки на северном побережье оз. Белое, отстоит от Вексы I на расстояние около 180 км. Можно предполагать, что южные позднекаргопольские поселения на реках отражают систему расселения населения из Поволжья и представляют собой следы первоначального проникновения населения с юга, чему не противоречит и облик вещественного инвентаря. Начиная с широты озер Азатское, Белое и далее к северу позднекаргопольские поселения в своей массе привязаны к озерам. Система расселения здесь продолжает традицию эпохи бронзы.
