Содержание к диссертации
Введение. Тема исследования. Общий подход. Характер археологических исследований в Кремле 6-14
Глава 1. Источники. Историографический очерк. Методика и общие задачи исследования 15 - 38
1. 1. Источники.
1. 2. Историографический очерк.
1. 3. Методика и общие задачи исследования.
Глава 2. Общие данные о Боровицком холме. Культурный слой и материк центрального района Москвы. Боровицкий холм в эпоху бронзы и раннего железного века 39 - 88
2. 1. Боровицкий холм в географическом и геологическом отношениях.
2. 2. Ландшафт и рельеф Боровицкого холма в исторической литературе XX столетия.
2. 3. Обоснование для реконструкции палеорельефа и построения карт параметров культурного слоя района Кремля.
2. 4. Реконструкция палеорельефа Боровицкого холма на основе геоморфологии района Кремля и данных археологии.
2. 5. Реконструкция палеоландшафта района Кремля.
2. 6. Гидрогеология района Боровицкого холма.
2. 7. Культурный слой и характер материка.
2. 8. Боровицкий холм в эпоху бронзы и раннего железного века.
Глава 3. Происхождение Москвы. История укреплений средневековой Москвы в середине XII - начале XVI в. по данным археологии и письменных источников 89 - 278
3. 1. Вятичи междуречья Москвы и Оки и исторические предпосылки возникновения Москвы.
3. 2. Древнейшие дерево - земляные укрепления Москвы середины XII - начала XIV в.
3.3. Крепость времени княжения Ивана Калиты.
3. 4. Белокаменная крепость Москвы второй половины XIV в.
3. 5. Кирпичная крепость Москвы конца XV - начала XVI в.
Глава 4. Общая характеристика деревянной застройки и элементов городского благоустройства. Объекты исторической и социальной топографии Кремля середины XII - первой трети XVI в 279 - 516
4. 1. Деревянной застройка и элементы городского благоустройства на Боровицком холме.
4. 2. Застройка и планировка на Боровицком холме в середине -второй половине XII в.
4. 3. Формирование территории города в конце XII - первой трети XIII в. (по 1238 г.)
4. 4. Топография укрепленного центра Москвы с 1238 по 1325 г.
4. 5. Топография укрепленного центра Москвы в период с 1325 по 1366 г.
4. 6. Топография Кремля в период 1367 -1485 г.
4. 7. Топография Кремля в период 1485 - 1533 г.
Глава 5. Верховная собственность на землю в Москве и проблемы формирования городского землевладения в Кремле. Структура владений великих князей и княгинь. Статус укрепленного центра Москвы и его изменения. Трансформация Кремля - крепости в резиденцию высшей светской и духовной власти в России. .. 517 - 562
5. 1. К вопросу о верховной собственности на землю в Москве.
5. 2. Структура двора великого князя.
5. 2. 1. Казенный двор (административное здание дворцового комплекса.
4 5. 3. Структура двора великих княгинь XV в. в Кремле.
5. 4. Формирование светского землевладения в Кремле.
5. 5 К вопросу о правовом статусе церковных владений в Кремле.
5. 6. Трансформация крепости Москвы в резиденцию высшей светской и духовной власти в России.
Заключение 563 - 578
Библиография .579-601
Список трудов 602 - 605
Список сокращений 606
Приложения:
Текстовые приложения (частично с иллюстрациями)
Альбом рисунков
Введение к работе
Реконструкция исторической и социальной топографии древнерусского города является одной из главных задач в исследовании проблем русского средневековья. В отечественной медиевистике XX столетия город представлен как средоточение светской и церковной власти - законодательной, судебной, административной, политической и военной /Тихомиров М. Н. 1997; Штыхов Г. В. 1975; Янин В. Л. 1998; Артемьев А. Р. 1998; Куза 1989; Куза 1996/, как центр ремесла и торговли, духовной и материальной культуры /Толочко П. П. 1976; Николаева Т. В. 1976; Седова М. В. 1978; Седова М. В. 1997; Антипов И. В. 2000; Рабинович М. Г. 1988; Юшко А. А. 1991/. Публикации, специально посвященные изучению исторической топографии города (или содержащие таковые разделы), в этом списке встречаются редко /Лабутина И. К. 1985; Мазуров А. Б. 2001/.
Общие исследования дают представление как о развитии отдельных городских центров в целом, так и об особенностях региональных процессов урбанизации на Руси. Конкретные, посвященные вопросам реконструкции исторической и социальной топографии отдельных участков древних городов или города в целом, но в ограниченный временной отрезок, демонстрируют подходы к изучению общей картины эволюции древнерусских центров.
Редкость монографий по исторической и социальной топографии древнерусского города объясняется как сложностью проблемы, так и состоянием источниковой базы. Сегодня для решения этих вопросов в распоряжении историков есть две группы источников - письменные (данные летописей, актовый материал, берестяных грамот) и археологические (остатки усадебной застройки, культовых построек, городских укреплений, предметы материальной культуры). Но неравнозначность количественного и качественного состояния источников в каждом конкретном случае, то - есть, для каждого городского образования средневековой Руси, создает массу препятствий на пути изучения их прошлого. Даже в Великом Новгороде невозможно было бы определить принадлежность усадеб конкретным лицам без таких находок как берестяные грамоты, только по археологическим материалам. Лишь благодаря данным берестяных грамот и свидетельствам других письменных источников это удается сделать и достаточно успешно /Янин В. Л. 1981. С. 25 - 26/. И вопросы социальной топографии по находкам в ходе раскопок участков городской территории решаются сложно, так как ее индикаторы - в виде предметов роскоши - встречаются редко и плохо поддаются статистическому анализу.
Все это в полной мере относится и Москве, ранний период истории которой слабо отражен в письменных источниках русского средневековья и в картографическом материале. Необычайно трудно интерпретировать археологические данные по истории Москвы, так как собственно раскопки здесь проводятся редко, а наблюдения (в ходе строительных и ремонтно - реставрационных работ) не всегда дают полноценную картину как по стратиграфии, так и по хронологии городских древностей. Реалии источниковой базы таковы, что сегодня мы можем назвать лишь несколько публикаций, затрагивающих проблемы исторической и социальной топографии древнего центра города - Кремля XIV-XVIII в. /Федоров В. И. 1973. С. 41 - 52; Кучкин В. А. 1980. С. 5 - 12; Комарова Е. К. 1994. С. 113 - 120; Флоря Б. Н. 1996. С. 111 - 119; Панова Т. Д. 2003. С. 204 - 214/. Ранний период в истории Москвы в них практически не рассматривается.
Анализ археологических материалов и данных письменных источников выявил их полную нестыковку при изучении исторической топографии Кремля середины XII - первой трети XVI в. Достаточно информативные сами по себе, эти две группы источников информативны для разных периодов самостоятельно, дополняя друг друга лишь в отдельных случаях. Среди объектов кремлевской топографии середины XII - середины XIV в. определены жилые, ремесленные и хозяйственные постройки, но судить по ним о характере усадеб и их принадлежности мы не можем. Следует напомнить, что в Москве до сих пор найдена лишь одна булла домонгольского времени, а в письменных источниках город упоминается для того периода как центр без детализации его топографической схемы. Картина в корне меняется в XIV столетии. Второй хронологический этап (середина XIV - первая треть XVI в.) в жизни центрального района Москвы подробнее отражен в письменных источниках. Но свидетельства летописей и актового документов не дают возможности четких топографических привязок объектов на территории укрепленного центра. Между тем археологических данных в виде остатков светской и культовой застройки сохранилось крайне мало.
Все эти обстоятельства ставят исследователя исторической и социальной топографии Кремля перед необходимостью оперировать неполными данными, что не может не влиять на результаты работы.
Тема монографии продиктована, в первую очередь, назревшей необходимостью обобщения, анализа, и введения в научный оборот комплекса археологических материалов, полученных в результате наблюдений и раскопок на территории исторического ядра Москвы - ее Боровицком холме (Кремле) в 1959 - 2001 г. Этого требует и нерешенность многих вопросов ранней истории города, и спорность предлагавшихся в 1960 - 1970 -е гг. заключений по вопросу времени основания города, истории систем его обороны, роста территории укрепленного центра и т.д.
Многие задачи, в том числе реконструкция топографии на отдельные периоды, развитие застройки, изменение планировки территории укрепленного центра Москвы, превращение его из обычного жилого района города в резиденцию светской и духовной власти, изменение социального состава населения Боровицкого холма, остались за пределами интереса исследователей 1960 - 1980 -х гг. Во многом это объясняется слабостью источниковой базы на то время, поскольку значительные по объему информации археологические данные были выявлены в Кремле, в основном, в середине 1980 - х и в 1990 - с гг. Вполне естественно, что количественное накопление археологических источников дало качественный скачок в наших представлениях о прошлом древнейшей территории Москвы и позволяет сегодня, пусть и не всегда в полном объеме, ответить на поставленные в настоящем исследовании вопросы.
Археологические материалы дают возможность представить всю сложность и многообразие жизни укрепленного центра Москвы периода средневековья, ее изменение на разных этапах развития города. Наибольшие проблемы здесь связаны с интерпретацией данных о раннем периоде в истории Москвы (середина XII - XIII в.), поскольку он крайне слабо освещен в письменных источниках. Сказывается при этом и специфика археологических работ, проводимых на территории Кремля. Только письменные памятники XIV - XV вв. в какой - то степени облегчают анализ археологических данных и помогают воссоздать более полную картину жизни на Боровицком холме - древнейшем районе города. Следует отметить, что немаловажную информацию о ранней топографии этого участка Москвы дают некоторые объекты церковной застройки. Сведения о них можно почерпнуть из старых планов города начала XVII в. В совокупности с археологическими данными они позволяют, в отдельных случаях, провести исключительно точные и важные наблюдения по исторической топографии Кремля.
Стоит напомнить о том, насколько обезличена история древнерусских городов. Упоминания событий, с ней связанных, доносят до нас только имена князей, церковных иерархов, военноначальников, представителей высшей знати. Исключение здесь составляет, пожалуй, только Великий Новгород, масштабные исследования культурного слоя которого позволили обрести значительный корпус берестяных грамот, памятников сфрагистики, надписей на бытовых предметах и т. п. Эти находки наполнили историю города именами его жителей разных социальных групп, озвучили многие ее страницы. В археологическом материале других городов подобные находки или редки, или отсутствуют вовсе. Между тем такие артефакты позволяют оживить историю, наполнить ее голосами людей, сведениями об их семейной жизни, юридических правах, профессиональных занятиях и т. д.
Первые века истории Москвы не «отягощены бременем документов», по выражению историка Жака ле Гоффа. Это делает ранний период жизни города анонимным, безликим и затрудняет анализ социального состава его населения. Археология лишь частично восполняет эти пробелы и позволяет воссоздать жизнь средневекового города, исследовать которую до конца на нашем современном уровне знаний не представляется возможным.
Картина меняется, когда мы переходим к изучению событий XIV - начала XVI в. Во второй половине XX столетия в научный оборот был введен значительный корпус документов, на основании которых реально реконструировать социальный состав населения укрепленного центра Москвы, определить систему землевладения, зоны застройки его территории, составить персональный список дворовладельцев и проследить изменения в процессе превращения этого района — крепости из обычного жилого в резиденцию светской и духовной власти. В российской историографии подобная попытка предпринималась видным историком Москвы И. Е. Забелиным /Забелин И. Е. 1990/. Но современная источниковая база предоставляет совершенно иные возможности при воссоздании исторической и социальной топографии Боровицкого холма в домонгольский период и ее изменений в последующий, до первой трети XVI в. Возможность при этом заселить укрепленный участок города людьми разных социальных групп, пусть только для XIV - начала XVI в., позволяет устранить безликость и безымянность русского средневековья, столь характерные для публикаций археологических материалов средневековых городских центров.
Прокламированные выше общие подходы к рассматриваемой теме определяют основные направления работы, осуществление которых во многом затруднено как объективными, так и субъективными факторами.
В первую очередь среди них следует назвать нарушение или даже полное уничтожение (на отдельных участках) культурного слоя Боровицкого холма в результате активной строительной и хозяйственной деятельности человека в период XV - XX в. Наиболее значительны они были в конце XVIII - конце XX в., при возведении на территории Кремля крупных дворцовых построек прокладке подземных коммуникаций. Строительные работы в Кремле в последние десятилетия давали (и дают) археологам возможность изучить культурный слой средневековой Москвы, но обрекали на получение лишь частичной информации о характере и заполнении жилых слоев древнего города. Так при подготовке котлована под строительство КДС в 1959 - 1960 гг. археологам Москвы удалось исследовать жилой слой Боровицкого холма с соблюдением методики лишь на отдельных участках, но на значительной части котлована ученые смогли провести только визуальные наблюдения объектов древней топографии Кремля и выбрать незначительное количество вещевых находок. Не стоит, наверное, говорить о том, что при возведении зданий Арсенала, Судебных установлений, митрополичьего дома в XVIII в., БКД и Оружейной палаты в середине XIX в. подобные исследования вообще не проводились, а наблюдавшиеся в ходе земляных работ остатки древностей лишь конспективно упоминались в исторической литературе того времени /Снегирев И. М. 1842 - 1845. С. 125; Вестник ОДРИ. 1875. Раздел IV. С. 47 - 49; Султанов Н. 1898. Сгб. 586; Скворцов Н. А. 1913. С. 156 - 157/. Немногие из вещевых находок, обнаруженных на территории Боровицкого холма в конце XVIII-XIX в., дошли до нашего времени в музейных собраниях города (в основном, Оружейной палаты и ГИМ).
Следует учитывать и тот факт, что на протяжении более трех десятков лет (до 1955 г.) Кремль был закрытой территорией города. Размещение в 1918 г. в его зданиях советских правительственных учреждений и квартир руководителей СССР привело, в связи с необходимостью обеспечить их охрану, к строгой изоляции древнейшего участка города. На долгие годы Кремль оказался недоступен для историков Москвы. В случае обнаружения древностей (монетных кладов, отдельных предметов материальной культуры прошлого) ученых привлекали для определения характера находки и ее описания - такие факты известны по архивным документам. Но ни разу археологи не были допущены в крепость для проведения хотя бы наблюдений во время вскрытий культурного слоя. А таковых было немало. Один из интереснейших участков Кремля - его архитектурные памятники и культурный слой, значительно пострадал в 1929 - 1933 гг., когда по решению советского правительства возле Спасских ворот построили здание для военной школы ВЦИК (арх. Рерберг). В архивном деле тех лет сохранился небольшой реестр вещевых находок, на которые тогда обратили внимание, но можно только догадываться о том, какой информации о раннем периоде в истории Москвы лишились историки.
Некоторым свидетельствам о земляных работах в Кремле в тот «закрытый» период его жизни мы обязаны людям, интересовавшимся русской историей вообще и историей Кремля в частности. Весной 1941 г. значительные вскрытия культурного слоя были проведены на площади между зданиями Арсенала и 1 корпусом (бывшее здание Судебных установлений). Директор Оружейной палаты Н. Н. Захаров составил тогда достаточно подробное описание найденных при этом сооружений и находок, снабдив его схематическими рисунками /Клады и находки на территории Московского Кремля. 1941. Лл. 99 - 101/. Но такие случаи крайне редки.
Только с середины 1960 - х гг. земляные работы в Кремле проходят при постоянном участии археологов. Но при этом удается осуществить лишь наблюдения, поскольку организовать упреждающие раскопки на территории резиденции правительства (в последние годы - президента России) практически невозможно. Только дважды, в 1979 и 1982 г. в мысовой части Боровицкого холма были проведены раскопки по полной археологической методике. Наблюдения же не дают возможности получить стопроцентную информацию о культурном слое и его заполнении и не всегда позволяют точно датировать объекты исторической топографии средневековой Москвы.
Состояние источниковой базы на разных этапах изучения прошлого Москвы, естественно, сказывалось на представлениях об истории города и на характере публикаций. И. Е. Забелин создавал свою книгу опираясь только на данные письменных источников /Забелин И. Е. 1990/. Один из основоположников археологического исследования Москвы М. Г. Рабинович, располагая ограниченными археологическими данными (лишь по отдельным участкам города), был склонен удревнять возраст столицы России и занижать динамику роста ее территории /Рабинович М. Г. 1964; Рабинович М. Г. 1967. С. 21 - 33/, за что уже в 50 - е годы XX в. подвергался справедливой критике /Тихомиров М. Н. 1997. С. 37 - 38/. В кандидатской диссертации Н. С. Шеляпиной, основанной на значительном числе археологических материалов, вопросы исторической топографии хотя и затрагивались, но на ее реконструкцию автор так и не решилась /Шеляпина Н. С. 1974а/.
Таким образом, в российской историографии нет публикаций, посвященных исторической и социальной топографии Боровицкого холма Москвы и представляющих реконструкции по этим вопросам на основе комплексного источниковедения.
Отсутствие предшественников (в обозримом прошлом) и осложняет и облегчает работу автору данной монографии. И делает ее весьма интересной и важной, так как это первый опыт реконструкции исторической и социальной топографии территории центра Москвы, дополняя и уточняя которую в дальнейшем исследователи XXI столетия продолжат изучение истории столицы России.
