Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. «ДНЕВНИК ПИСАТЕЛЯ» С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ ТЕКСТА
Тип издания (историко-журналистский аспект) 22
Типология публицистического типа текста (лингво-прагматический и когнитивный аспект) 29
«Дневник писателя» как инвариант аргументативных текстовых структур (аксиологический аспект). 38
Глава II. СТРУКТУРА СУБЪЕКТНОЙ СФЕРЫ «ДНЕВНИКА ПИСАТЕЛЯ» 45
«Полписьма одного лица» на фоне субъектной перспективы текста 48
Парадоксалист как способ реализации стратегий речевого поведения в акте аргументации 62
Структура субъектной сферы текста в моносубъектном повествовании... 90
Глава III. «ЧУЖАЯ РЕЧЬ» В «ДНЕВНИКЕ ПИСАТЕЛЯ»: ТРИ ПОЛЕМИКИ
Способы представления «чужого слова» в соотнесении с типологией текста 104
Достоевский и Лесков. Литературная полемика в зеркале «чужой речи... 111
«Дело Каировой»: «чужая речь» в составе судебной полемики... 131
«Анна Каренина» и Восточный вопрос: моделирование «чужой речи... 153
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 160
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 165
- Тип издания (историко-журналистский аспект)
- «Полписьма одного лица» на фоне субъектной перспективы текста
- Способы представления «чужого слова» в соотнесении с типологией текста
Тип издания (историко-журналистский аспект)
Следует в общем виде охарактеризовать «Дневник писателя» как публицистический феномен в русской журнальной традиции XIX в.
Известно, что первый замысел «Дневника писателя» возник в творческом сознании Достоевского в начале 60-х гг.: в то время писатель обдумывал идею издания, приближающегося по внешнему виду и структуре подачи материала к «Записной книге» (как называет Достоевский в своих записных тетрадях за 1864-1865 гг. будущее периодическое издание1), которая бы содержала глубокую разработку тем из текущей русской жизни2. Отголоски этого замысла традиционно обнаруживают в романе «Бесы» - в предложении Лизы Тушиной Шатову издавать такую книгу, чтобы ней была отражена «картина духовной, нравственной, внутренней русской жизни за целый год» (10, 104).
Заметим, что со времени прекращения в 1865 г. журнала «Эпоха» до прихода в «Гражданин» в 1873 г. Достоевский не напечатал ни одной статьи - перерыв в публицистической деятельности длился без малого десятилетие. (Единственный текст мемуарно-публицистического характера этих лет - очерк «Знакомство мое с Белинским» 1867 г. Публикация литературного сборника «Чаша» в Женеве, для которого предназначался очерк, не состоялась, и сам текст до нас не дошел3.)
Для Достоевского настойчивое желание вновь - после редакторского и журналистского опыта во «Времени» и «Эпохе» -погрузиться в журнальную работу было принципиальной установкой, неотъемлемой частью общей концепции собственного творчества в последний период жизни: «Я вывел неотразимое заключение, - пишет Достоевский читательнице Х.Д.Алчевской от 9 апреля 1876 г., - что писатель - художественный, кроме поэмы, должен знать до мельчайшей точности (исторической и текущей) изображаемую действительность ... Вот почему, готовясь написать один очень большой роман, я и задумал погрузиться специально в изучение - не действительности, собственно, я с нею и без того знаком, а подробностей текущего. Одна из самых важных задач в этом текущем для меня, например, молодое поколение, а вместе с тем - современная русская семья, которая, я предчувствую это, далеко не такова, как всего еще двадцать лет назад ... вот почему я некоторое время и буду штудировать и рядом вести «Дневник писателя», чтоб не пропадало даром множество впечатлений» [21, 351]. Для нас важно отметить здесь тот факт, что Достоевский прямо сопрягает чисто художественную - сочинительскую, литературную - сторону писательского труда и журналистскую, т.е. переработку, осмысление фактов живой жизни. Обе ипостаси творческой деятельности, по Достоевскому, взаимно дополняют и обогащают друг друга. Вспомним также, что время издания «Дневника писателя» -период работы над романами «Подросток» и «Братья Карамазовы». Как отмечает исследователь «Дневника писателя» П.Е. Фокин в [Фокин 1996, 120], «работа над «Дневником писателя» проходила в условиях интенсивного развития художественного таланта Достоевского, являясь составной частью этого процесса».
«Полписьма одного лица» на фоне субъектной перспективы текста
Становление авторского "голоса", поиск верной интонации (вернее, целого их спектра) претерпел эволюцию на страницах "Дневника". В первом выпуске "Дневника за 1873 год можно пронаблюдать, как постепенно вырабатывается у автора прием введения читателя в заблуждение. В очерках "Старые люди", "Среда", "Нечто личное", "Влас" позиция повествователя в идентична авторскому сознания, не подвержена "раздвоению".
Если говорить о прагматике высказываний, эксплицирующих намерения, желания, автора, то степень искренности автора -максимальна, он "равен самому себе". "Меня несколько раз вызывали написать мои литературные воспоминания. Не знаю, напишу ли, да и память слаба. Да и грустно вспоминать; я вообще не люблю вспоминать. Но некоторые эпизоды моего литературного поприща мне поневоле представляются с чрезвычайною отчетливостью, несмотря на слабую память. Вот, например, один анекдот". - Так, например, начинается очерк "Нечто личное" (21, 23). "Помните ли Вы Власа? Он что-то мне вспоминается". - Так звучит инициальный речевой акт в очерке "Влас" (21, 31). "Этот анекдот о Белинском напомнил мне теперь мое первое вступление на литературное поприще, бог знает сколько лет тому назад; грустное, роковое для меня время. Мне именно припомнился сам Белинский, каким я его тогда встретил и как он меня тогда встретил. Мне часто припоминаются теперь старые люди, конечно потому, что встречаюсь с новыми". - Таким образом выглядит начало очерка о Белинском "Старые люди" (21, 8). Как видим, пока Достоевского вполне удовлетворяет роль мемуариста, воспоминателя, свидетеля, собирателя и комментатора фактов действительности. Такая позиция отнюдЕ» не исключает и страстности, и эмоциональности, и "рефлективности" пишущего. Такой способ речевого поведения Автора в тексте реализуется в т.н. интенсионально прозрачных контекстах.
Но, предваряя повесть "Бобок" (первый чисто художественный текст из т.н. "малой прозы" "Дневника"), Достоевский делает важное замечание: "На этот раз помещаю "Записки одного лица". Это не я; это совсем другое лицо. Я думаю, более не надо предисловия" (21, 41). "Это не я", - подчеркивает Достоевский, вводя в "Дневник" другого повествователя. Этот мнимый "другой" повествователь появляется вскоре в другом качестве - не только автора повести "Бобок", но и журналиста, приславшего Достоевскому статью для публикации в "Дневнике писателя". Очерк "Полписьма "одного лица" вводится следующими словами автора: "Ниже я помещаю письмо, или, лучше сказать, полписьма "одного лица", в редакцию "Гражданина"; все письмо напечатать было никак невозможно. Это все то же "лицо", вот тот самый, который уже отличился раз в "Гражданине" насчет "могилок" (21, 60). В предуведомлении к "полуписьму" Достоевский дает характеристику назойливому журналисту, подчеркивает вынужденность публикации: "Признаюсь, печатаю, единственно чтобы от него отвязаться" (21, 60). Вымышленный автор повести "Бобок" обретает биографические черты, психологические мотивировки поведения (в том числе и речевого): "Это человек болезненный... Он в напечатанной у нас еще прежде статье уже сообщил отчасти некоторые черты из своей биографии: человек огорченный и ежедневно себя "огорчающий" (21, 61).
Способы представления «чужого слова» в соотнесении с типологией текста
В предыдущей главе шла речь о способах диалогизации внутреннего мира, представлении разных "голосов" в структуре полифоничного, но единого авторского сознания. В данной части исследования внимание сосредоточивается на показателях явно оппозиционных точек зрения, опосредуемых авторской речью с целью их опровержения.
Прежде чем перейти к анализу эмпирического материала, следует очертить исследовательское "направление" данной главы. Особое бытование "чужого слова" в дискурсе "Дневника писателя" вызвано несколькими обстоятельствами:
- Условиями коммуникации (типология текста накладывает, с одной стороны, определенные ограничения на введение в структуру авторской речи "чужого слова", с другой - определяет расширение авторских возможностей в экспликации и импликации модуса оценки.
- Спецификой языковой личности Достоевского (свойственными данному автору способами мыслить и воспринимать мир, имеющими лингвистическую релевантность).
- Стратегическим характером речевого поведения Достоевского, связанным прежде всего с речевоздействующим потенциалом введения "чужого слова" в аспекте аргументативного опровержения оппонента (неважно в данном случае - конкретного лица, литературного персонажа (принадлежащего к сфере виртуальной реальности) или совокупного общественного мнения.
1. Что касается условий коммуникации (определяемых, в свою очередь, типологией текста, с одной стороны, и коммуникативным контекстом, с другой), они имеют нетривиальную специфику и во многом определяют стратегии авторского речевого поведения в когнитивной процедуре оценивания. В процессе текстообразования "субъект формирует свою стратегию, исходя из основной цели коммуникативного действия и комплексно учитывая прагматически релевантные факторы, заложенные в коммуникативной ситуации. Координация разных коммуникативных шагов выступает в качестве основного принципа действия"1.
"Дневник писателя" как тип текста совмещает различные модели текстовой коммуникативной деятельности. Прежде всего, обращает внимание дневниковый характер структурирования информации. Об этом качестве публицистики Достоевского говорит не только название всего корпуса публицистических текстов -"Дневник". Дневниковость как специфический вид коммуникативной деятельности - одна из характерологических черт текста Достоевского.
