Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Путевой очерк: генезис, эволюция 11
1.1. У истоков жанра (от древнерусских «хождений» до писем путешественников XVIII-XIX веков) 13
1.2. Творчество советских очеркистов как социокультурный феномен 41
1.3. Традиционный (классический) путевой очерк 68
Глава II. Методологические аспекты создания путевого очерка 85
2.1. Содержание и форма (принципы коррелирования) 85
2.2. Выразительные средства в решении креативной задачи 108
2.3. Тематическая составляющая очеркового произведения 134
Глава III. Человек, время, универсум - объекты познания в путевом очерке 149
3.1. Современный путевой очерк в системе социального дискурса 149
3.2. Профессиональная ответственность автора как этическая категория 161
3.3. Содержательно-формальные новации в эволюционировании путевого очерка 172
Заключение 186
Литература 192
- У истоков жанра (от древнерусских «хождений» до писем путешественников XVIII-XIX веков)
- Творчество советских очеркистов как социокультурный феномен
- Содержание и форма (принципы коррелирования)
- Современный путевой очерк в системе социального дискурса
Введение к работе
Путевой очерк прошел долгий путь своего становления и развития. При этом он проявил себя как жанр гибкий, быстро приспосабливающийся к внешним условиям.
В XIX веке к очерковому жанру прибегали многие известные русские писатели (А. С. Пушкин, А. П. Чехов, И. А. Гончаров, Ф. М. Достоевский и др.) Ведь именно путевой очерк является одной из «наиболее открытых форм выражения публициста-художника. Писатель вступает в нем в непосредственное общение с читателем, свободно излагая материал. Он может соединять в одно элементы истории, статистики, естественных наук, высказывать свои взгляды по тем или иным вопросам политики, рассказывать о личных приключениях, чувствах и мыслях, столкновениях с встреченными людьми»1. Автор может в любой момент остановить естественный ход повествования, связанный непосредственно с путешествием, вставить в ткань своего произведения какую-либо новеллу, использовать лирическое отступление и т. п.
Первым глубоким потрясением для очеркового жанра явилась революция 1917 г. После нее на первое место стали выходить иные ценности, нежели те, которые существовали в прежней России. Возникали и совершенно новые тематические разновидности очеркового жанра, например, очерк о советской деревне, очерк социалистического строительства. Большое развитие получил портретный очерк.
После распада Советского Союза в журналистике произошли известные качественные преобразования, следствием которых явилось ослабление
1 Колосов Г. В. Очерк и жизнь. Алма-Ата, 1966. С. 114.
4 внимания к художественно-публицистическим жанрам. Основную причину кризиса очеркового жанра мы усматриваем в частичном отказе от публицистики как метода журналистского творчества. Журналистика, которая пришла на смену советской, партийной печати, сместила профессиональные приоритеты, сделав ставку на информационные жанры. Очерку на газетной полосе стали отводить значительно меньше места.
Кризис очеркового жанра как такового привел к тому, что очерк остановился в своем развитии. Во многом этому способствовало и отсутствие серьезных теоретических работ, посвященных проблемам современного российского очерка. И только последние научные разработки М. Н. Кима и диссертационное исследование Е. Г. Фомичевой1 показывают возрождение исследовательского интереса к очерку, о котором в 1990-е годы все больше вспоминали на страницах учебных пособий по журналистике. В этом, на наш взгляд, и заключается актуальность нашего исследования.
Изученный нами корпус современных газетных очерков2 свидетельствует о том, что очерк не является реликтом, «окаменелостью». Сегодня все чаще журналисты начинают обращаться к этому сложному и трудоемкому жанру. Современное российское общество остро нуждается в духовных ориентирах, в объективной социальной информации, и очерк, поднимая острые животрепещущие проблемы, дает аудитории ответы на
1 См.: Ким М. Н. Очерк: теория и методология жанра. СПб., 2000; Фомичева Е. Г. Автор и
герой в очерке: приемы портретизации: Автореф. канд. дис. СПб., 2003.
2 См. напр: Варсегов Н. 1.)3аселят ли китайцы Сибирь и Дальний Восток? //
Комсомольская правда. 2003. 10-14 ноября; 2.)В городе Деда Мороза власть «отморозков»
царит // Комсомольская правда. 2003. 18-19 августа; 3) Средь лесов, полей, болот мы
вершили Крестный ход // Комсомольская правда. 2003. 24-25 июня.; 4) На Вятке пышной
нет экзотики, но много леса и эротики // Комсомольская правда. 2003. 8 января; 5) На
Чукотке шибко пьют и народ суров и лют... // Комсомольская правда. 2001. 10 января; 6)
Варсегов Н. Выйдешь поутру в народ - душу лепота берет!.. // Комсомольская правда.
2001. 19 мая; Радзишевский В. Пушкинские дни в Пушкиногорье //Литературная газета.
7 июня; Кузнецов И. Этим летом в Чулимске // Литературная газета. 2000. 12 июля; Степанов А. Петербург, Хельсинки, Таллин // Литературная газета. 2000. 11 октября; Синявский Б. Люди дамбы // Общая газета. 2001. 31 мая; Киселев В. Ивановка - село русское // Общая газета. 2001. 14 фев; Токарева Е. Дети золотого дна // Общая газета.
8 мая;Самарина А. Люди реки // Общая газета. 2001. 19 июля; Климонтович Н. Румяный город // Общая газета. 1998. 10-16 дек.
5 многие вопросы, причем делает это в яркой художественно-публицистической форме.
Объектом исследования диссертации выступают непосредственно путевые очерки публицистов, которые создавали свои произведения в различные исторические периоды. Мы приводим эти очерки для иллюстрации своих выводов и суждений.
Предметом исследования является специфика генезиса и эволюционирования путевого очерка как жанра художественной публицистики, особенности его содержательно-формальных характеристик и социально-профессиональной идентичности.
Существует немало исследований, посвященных изучению различных аспектов теории и методологии очеркового жанра в целом и путевого очерка в частности. Однако эти работы не ставят перед собой цели рассмотрения путевого очерка как некоего культурного феномена. Все они сводятся к достаточно подробному изучению какого-либо одного вопроса (история развития очеркового жанра, анализ творчества отдельных писателей-очеркистов, вопросы поэтики жанра и т. д.). В связи с этим в диссертации предпринимается попытка отойти от классической формы рассмотрения и изучения путевого очерка, которая присутствует во многих работах на эту тему. В этом, на наш взгляд, и заключается научная новизна работы. Мы предлагает рассматривать путевой очерк одновременно в трех аспектах: историческом, теоретическом и в контексте современной культуры. Первый необходим для уяснения основных этапов эволюции и становления очеркового жанра. Только затем мы получаем возможность приступить непосредственно к изучению поэтики очеркового письма. Наконец, на третьем этапе мы производим попытку связать очерк с современными культурными явлениями, рассматривая путевой очерк в системе общесоциального дискурса.
Еще раз подчеркнем, что в постсоветский период интерес к очерку заметно снизился, его стали считать, и совершенно несправедливо,
пережитком коммунистического прошлого. Рассматривая путевой очерк в общей системе современной культуры, мы видим цель нашего исследования в необходимости подчеркнуть и доказать общественную и профессиональную важность очерка, его актуальность и уникальность.
Для поэтапного достижения поставленной цели решаются следующие задачи:
- проследить основные этапы эволюции и становления очеркового
жанра;
- на этой базе дать характеристику отличительных примет
традиционного (классического) путевого очерка;
- рассмотреть тематическое разнообразие путевых очерков;
- показать и проанализировать содержательно-формальные новации
современного путевого очерка, разобрать основные принципы корреляции
содержания и формы, а также прояснить некоторые особенности поэтики
очеркового письма.
Следует отметить достаточно высокий уровень разработанности темы. Путевой очерк обладает обширной теоретической базой. Вопросы истории становления очерка в той или иной степени нашли отражение в работах Л. М. Пивоваровой, В. А. Михельсона, Н. М. Масловой, В. А. Алексеева и др.1 Предметом самостоятельных исследований выступает творчество наиболее ярких писателей-очеркистов . Общетеоретические проблемы поэтики, композиции, языка и стиля очеркового жанра рассматриваются В. А. Ампиловым, В. Я. Канторовичем, Г. В. Колосовым, Е. И. Журбиной, Б. В. Стрельцовым, М. И. Стюфляевой, Т. А. Беневоленской, М. С. Черепаховым и
1 Пивоварова Л. М. Русский очерк 80-90 гг. XIX века. Казань, 1978; Михельсон В. А.
Путешествие в русской литературе. Ростов н/Д, 1974; Маслова Н. М. Путевые заметки как
публицистическая форма (становление и развитие жанра «путешествия» в публицистике).
М., 1977; Алексеев В. А. Русский советский очерк. Л., 1980.
2 Пивоварова Л. М. Шелгунов - очеркист. Казань, 1990; Глушков Н. И. Художественные
очерки Валентина Овечкина: Автореф. канд. дис. М., 1961; Пивоварова Л. М. Очерки
А. И. Левитова: Автореф. канд. дис. М., 1966.
7 М. Н. Кимом1. Наконец, в монографиях Т. А. Беневоленской, Н. М. Масловой, Ю. А. Крикунова и В. П. Вершель присутствует анализ отдельных разновидностей очеркового жанра2. Этические аспекты деятельности журналиста, а также вопросы, связанные с ответственностью автора, достаточно подробно разбираются С. Г. Корконосенко и А. А. Юрковым 3.
Определенную теоретическую базу для изучения интересующих нас проблем создали классические исследования по вопросам художественной литературы. Особого внимания заслуживают труды М. М. Бахтина, Р. Барта, В. Г. Белинского, А. Л. Бема, В. В. Виноградова, Г. О. Винокура и Ю. М. Лотмана4.
Помимо перечисленных выше работ, мы также опирались на исследования в области текста, нарратологии, дискурса. В этой связи особенно следует отметить монографии А. В. Соколова, М. Я. Дымарского,
Ампилов В. А. Современный газетный очерк. Минск, 1972; Канторович В. Я. Заметки писателя о современном очерке. М., 1975; Колосов Г. В. Очерк и жизнь. Алма-Ата, 1966; Колосов Г. В. Искусство публицистики. Алма-Ата, 1968; Журбина Е. И. Теория и практика художественно-публицистических жанров: очерк, фельетон. М., 1969; Стрельцов Б. В. Основы публицистики. Жанры. Минск, 1990; Савенков А. А. Очерк в газете. Л., 1963; Колосов Г. В. Поэтика очерка. М., 1977; Горбунов А. П. Поэтика публицистического текста. М., 1978; Винокур Т. Г. Поэтика, стилистика, язык и культура; Томашевский Б. В. Поэтика. М., 1996; Стюфляева М. И. Поэтика публицистики. Воронеж, 1975; Беневоленская Т. А. Композиция газетного очерка. М., 1975; Майданова Л. М. Структура и композиция газетного текста: средства выразительного письма. Красноярск, 1987; Мазнева О. А. Структура газетного очерка. М., 1990; Черепахов М. С. Работа над очерком. М., 1964; Стюфляева М. И. Человек в публицистике. Воронеж, 1989; Горбунов А. П. Язык и стиль газеты. М., 1974; Горбунов А. П. Работа писателя над языком и стилем произведения. Иркутск, 1970; Горбунов А. П. Образные средства языка газеты. М., 1969; Виноградов В. В. О языке художественной прозы. М., 1980; Ким М. Н. Очерк. Теория и методология жанра. СПб., 2000.
2 Беневоленская Т. А. Портрет современника (очерк в газете). М., 1983; Маслова Н. М. Путевой очерк: проблемы жанра. М., 1980; Крикунов Ю. А. Проблема характера в очерке. Алма-Ата, 1966; Вершель В. П. 1) Рабочий: грани социального портрета; Л., 1991; 2) Тема рабочего класса в современной советской публицистике. Л., 1985.
Корконосенко С. Г. 1) Право и этика СМИ. СПб., 1999; 2) Социальное функционирование журналистики. СПб., 1994; Юрков А. А. Этика журналистского творчества. СПб., 2003.
4 Бахтин М. М. Автор и герой. К философским основам гуманитарных наук. СПб., 2000; Барт Р. Семиотика. Поэтика. М., 1994; Белинский В. Г. Соч. Т. 3. М., 1948; Бем А. Л. Исследования. Письма о литературе. М., 2001; Виноградов В. В. О языке художественной литературы. М„ 1959; Винокур Г. О. Филологические исследования. Лингвистика и поэтика. М., 1990; Лотман Ю. М. Статьи по семиотике искусства. СПб., 2002.
8 Е. В. Падучевой, И. В. Арнольд, В. П. Конецкой, Б. Я. Мисонжникова, а также голландского ученого Т. А. ван Дейка1.
Эмпирический материал исследования образуют путевые очерки2. В методологических целях в истории очеркового жанра мы выделяем четыре периода:
1. Зарождение жанра путевого очерка в России (XVIII век). В
особенности следует отметить «Письма из Франции» Д. И. Фонвизина;
«Письма русского путешественника» Н. М. Карамзина; «Путешествие из
Петербурга в Москву» А. Н. Радищева.
Период расцвета русской классической очерковой прозы (XIX -начало XX века). XIX век отмечен целой плеядой известных произведений, среди которых - «Путешествие в Арзрум во время похода 1829 года» А. С. Пушкина; «Фрегат "Паллада"» И. А. Гончарова; «Письма об Испании» В. П. Боткина; «Парижские письма» П. В. Анненкова; «Письма из Франции и Италии» А. И. Герцена; «Очерки русской жизни» Н. В. Шелгунова; «От Урала до Москвы» Д. Н. Мамина-Сибиряка; «Письма с дороги» Г. И. Успенского; очерки А. И. Левитова; «Очерки Сибири» С. Я. Елпатьевского; «Остров Сахалин» А. П. Чехова.
Советский путевой очерк (1920-1990 годы). Наиболее известными писателями-очеркистами советского периода российской истории являются Д. Фурманов; А. Серафимович; Б. Кушнер («Сто три дня на Западе»); В. Маяковский («Америка в Баку», «Мое открытие Америки»); М. Горький («По Союзу Советов»); М. Кольцов; М. Шагинян («По дорогам пятилетки», «Путешествие по советской Армении»); Г. Эмин («Семь песен об Армении»);
1 Дымарский М. Я. Проблемы текстообразования и художественный текст. СПб., 1999;
Арнольд И. В. Семантика. Стилистика. Интертекстуальность. СПб., 1999; Накорякова К.
М. Литературное редактирование материалов массовой информации. М., 1994; Падучева
Е. В. Семантические исследования (Семантика времени и вида в русском языке.
Семантика нарратива). М, 1996; Конецкая В. П. Социология коммуникации. М., 1997;
Мисонжников Б. Я. Феноменология текста. СПб., 2001; Дейк Т. А. ван. Язык. Познание.
Коммуникация / Пер. с англ. М., 1989.
2 На ранней стадии развития очеркового жанра мы можем говорить только о
произведениях, написанных в стиле литературы «путешествий», поскольку о путевом
очерке как таковом говорить было бы преждевременно.
9 М. Ауэзов («Моя Индия»); П. Лукницкий («Путешествие по советскому Таджикистану»); В. Песков («Белые сны»); Н. Михайлов («Круг земной»)»; В. Сорокин («Рельсы сквозь тайгу»).
4. Очерк новой России (начиная с 1991 г.) С целью определить содержательно-формальные новации современного газетного очерка, в диссертации рассматриваются, на наш взгляд, наиболее примечательные и характерные очерки, опубликованные в «Общей газете» и «Комсомольской правде».
Методологической основой диссертации выступают принципы типологического и историко-генетического анализа. Типологический анализ «предполагает выявление обобщающих признаков того или иного жанра, на основе которых возможна дифференциация произведений по определенным параметрам (по форме, по содержанию, по стилю, по функциям, по проблематике, по объекту)»1. Типологический анализ представлен в работах Г. Н. Поспелова, который утверждал, что жанры - это, скорее, явление типологическое, чем исторически конкретное2. Однако нам важно не только четко выстроить типологическую структуру очеркового жанра, но еще и проследить эволюцию жанра от протоформ до современного очерка. Обусловлено это тем, что для появления любого жанра должны сложиться определенные предпосылки. Следовательно, и появиться жанр может только на конкретном историческом этапе. Причем он не являет собой нечто статичное, неизменное. Жанры находятся в постоянном движении. И дело вовсе не в том, что одни жанры приходят на смену другим, а в том, что «меняются самые принципы выделения жанров, меняются типы и характер жанров, их функции в ту или иную эпоху»3. Проследить эти изменения возможно только при помощи исторически-генетического анализа. Таким образом, «если результатом типологического анализа является произвольно
1 Ким. М. Н. Указ. соч. С. 12. См. об этом: Поспелов Г. Н. Проблемы исторического развития литературы. М., 1972. С. 155. 3 Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. М., 1979. С. 55.
10 выстроенная классификация, зависящая от критериев отбора дифференцирующих признаков, то в ходе историко-генетического исследования осмысляется весь процесс становления жанра как целостной и постоянно меняющейся системы, выявляются общезначимые уровни развития жанра начиная от элементарных (тема, фабула, предмет изображения) и кончая высшими (форма, способы организации речевого материала, композиция)»1.
Научно-практическое значение проведенного исследования, на наш взгляд, состоит в том, что в диссертации предпринимается попытка комплексного анализа путевого очерка, который ранее не изучался с позиций интегрированности в систему общесоциального дискурса. Кроме того, в прикладном плане некоторые из положений и выводов, которые отстаиваются в диссертации, могут быть использованы при составлении учебных и методических программ, пособий по теории журналистики для студентов вузов, обучающихся по специальности «журналистика».
Содержание проделанного исследования излагалось в опубликованных работах и научных докладах на ежегодных научно-практических конференциях факультета журналистики СПбГУ. Кроме того, некоторые профессионально-методические положения, отстаиваемые в данной работе, отражены в статьях, которые вошли в научные сборники.
1 Ким М.Н. Указ. соч. С. 13.
У истоков жанра (от древнерусских «хождений» до писем путешественников XVIII-XIX веков)
Первые произведения, близкие по своей сути жанру путешествий, появились на Руси задолго до того, как Н. М. Карамзин отправился в свое путешествие по Европе.
В Древней Руси существовал даже особый жанр - жанр «хождений», который представлял собой рассказы «бывалых людей» о своих приключениях за пределами родного княжества. «Хождение за три моря» тверского купца Афанасия Никитина, быть может, наиболее характерный представитель этого литературного направления древнерусской литературы, но одно из первых таких «хождений» предпринял игумен Даниил, который между 1106 и 1107 годами совершил паломничество в Святую Землю.
По словам Рикардо Пиккио, одного из выдающихся исследователей древнерусской литературы, «открывающий жанр паломнической литературы, Даниил предстает добросовестным наблюдателем, одаренным особым чувством точности. Более чем художником, он кажется техническим рисовальщиком, не лишенным, однако, благочестивого изумления по поводу вещей, которые он описывает и зарисовывает»1.
Заслуга Даниила (имеется в виду литературная ценность его «хождений») заключается в том, что он не ставил перед собой задачу простого повторения хорошо известных средневековому человеку легендарных историй и библейских сказаний. Задача игумена Даниила состояла в том, чтобы доказать, что миф действительно существует, что все те события, которые описываются в Библии, происходили на конкретном историческом поле. Поэтому земля, где Иисус жил и был распят, должна была быть точно описана путешественником. Тем самым, сам того не ведая, игумен Даниил закладывает основные традиции жанра путешествий. Вымысла быть не должно. Даниил, совершая свои странствия, описывает подлинные предметы, реки и горы, проводит сравнения с русским пейзажем: что может быть ближе для русского человека, чем свои родные, русские просторы?
Первое, на что следует обратить внимание, анализируя «хождения» игумена Даниила - это то, что он в своем повествовании приводит достаточно точные сведения о маршруте своего путешествия. «От Царьграда по заливу идти триста верст до Средиземного моря, до лимана Летали на острове Мармара сто верст. Это первый остров на Мраморном море. Здесь добрый лиман и город Эрекли, где миро выходит из глубины морской и многие святые мученики были потоплены мучителями »2.
Однако в «хождениях» игумена Даниила существует и другая сюжетная линия. В его повествовании, и это вполне естественно для человека его положения, присутствует некий возвышенный пафос, связанный с восхищением от вида Иерусалима: «Никто же бо можеть не прослизитися, узревъ желанную ту землю и места святаа вида, иде же Христосъ Богъ нашь претрыпе страсти нас ради грешных»1.
Таким образом, еще в XII веке были предприняты первые попытки описать впечатления от путешествий в чужие края.
Другой памятник древнерусской литературы, о котором следует упомянуть, более известен широкому кругу читателей - это «Хождение за три моря» тверского купца Афанасия Никитина.
Афанасий Никитин долго жил в Индии. Там он пытался совершать разные торговые сделки, обучался местному языку, перенимал у индусов их привычки и религиозные верования.
Если сравнивать «хождения» Афанасия Никитина с паломничеством игумена Даниила, можно выявить некоторые похожие мотивы. Никитин, так же как и Даниил, точен в передаче деталей путешествия, в описании увиденного. Однако этим сходство и ограничивается. У Афанасия Никитина мы не найдем той атмосферы внутренней набожности, которая чувствуется в каждой строчке «Хождений...» игумена Даниила. «Исключительность документа как раз и состоит в этом отсутствии обязательных мотивов, в том, что каждая диковинка описана только потому, что она сама по себе любопытна, без всякой символики» .
Афанасия Никитина интересует все. В своем повествовании он описывает и внешний вид индусов, и их обычаи и нравы. Тверской купец тем самым указал на то, в каком направлении должен развиваться еще не возникший жанр. Ведь читателей интересует не столько передача точных географических деталей, описания с геометрической точностью ландшафтов, сколько рассказ о чужеземных городах и народах, жизнь которых, по выражению Н. Г. Чернышевского, «тем любопытнее для нас, что они живут в условиях иной обстановки, нежели публика, для которой предназначается книга»1.
Древнерусские «хождения» следует отнести к так называемым «праочерковым явлениям». Путевой очерк как жанр публицистики начал складываться и развиваться вместе с первыми периодическими изданиями и за долгие годы своей эволюции претерпел ряд серьезных качественных изменений.
В России первые путевые очерки стали появляться с первой половины XVIII века. В частности, в одном из номеров «Санкт-Петербургских ведомостей» был опубликован материал о том, что в Москву «из Сибири некоторый монах именем Игнатий Козыревский прибыл, который через многие лета в Камчатке жил». Рассказ о жизни Козыревского был непохож на другие газетные материалы того времени, которые отличались сухостью официального тона информации. Главным героем здесь стал путешественник, который в 1700 г. вместе с отцом «по повелению думного дъяка Сибирского приказа Андрея Виниуса был отправлен на Камчатку для ее исследования и для изыскания морского пути в Японию». Отец Козыревского вскоре был убит, но сын продолжил его дело. Он «построил Верхний и Нижний Камчатские остроги, побывал на Анадырских и Канарских островах. И близь большой реки, которая в Пензенское море впала, паки крепость Болыперецкий острог именуемую построил, где такожде и морским судам пристань построена».
Творчество советских очеркистов как социокультурный феномен
Революция оказала существенное влияние на дальнейшее развитие очерка. Связано это было, прежде всего, с появлением единой концепции развития советских средств массовой информации. Пресса должна была стать орудием партии, пропагандировать коммунистический строй и строительство мирового социализма. Очерк сделался «боевым жанром» советской партийной печати. Тот очерк, который получил широкое распространение после революции 1917 г., - это был действительно очерк нового типа.
Очерки первых лет становления советской власти - это очерки о победоносном шествии по стране Красной Армии, о героизме бойцов, о моральном разложении Белой Гвардии. Такой характер имеют, например, очерки А. Серафимовича и Д. Фурманова.
Надо отметить, что появление их очерков было обусловлено тем временем, в котором они жили. Оба они - ярые сторонники революции, хотя в их произведениях революция предстает с различных углов зрения.
У А. Серафимовича мы находим самые разнообразные разновидности очеркового жанра. Он «изображал красноармейцев, не знавших страха и усталости в битвах с врагами революции («Львиный выводок», «Бой», «На позиции», «Дон»), рисовал колоритные образы волевых большевистских комиссаров («Политком», «Животворящая сила»), воссоздавал атмосферу труда рабочих, подымавших из руин заводские корпуса («Два воскресника», «Фабрика», «У текстилей», «Новая стройка»). Писатель зорко подмечал возникновение социалистических черт в народной массе, рождение новых, неведомых в прошлом взаимоотношений между людьми»1.
Таким образом, Серафимович стоял у истоков двух видов очеркового жанра, которые получили широкое распространение в советское время. В первую очередь, это советский портретный очерк - очерк о колоритных фигурах, игравших ведущую роль в становлении новой власти. Таковыми по своему характеру являются очерки «Политком» и «Животворящая сила». Очеркисты следующего поколения воспримут многие идеи Серафимовича. Они будут писать очерки о главах колхозов, совхозе, простых коммунистах, работающих на фабриках, заводах и создающих это новое, «светлое будущее», о котором так много все говорили. Другой тип очерка, прообразы которого прослеживаются у Серафимовича - это очерк социалистического строительства. Писатель пишет о том, как постепенно поднимается из руин промышленность страны («Фабрика», «Новая стройка»). Серафимович также писал и о гражданской войне, рисуя яркие портреты красноармейцев, которые принимали активное участие в свержении царской власти («Бой», «Дон»). Но главное, о чем писал Серафимович - это те отношения, которые стали складываться в новой Советской России. «В центре очерков Серафимовича стоит новый человек, вышедший, как правило, из низов и шашкой и киркой отстаивающий революцию»2.
Тема гражданской войны получила более широкое отражение в творчестве Д. Фурманова, который сам принимал в боях непосредственное участие. «Полные внутренней сдержанной силы, очерки Фурманова рисуют борьбу Красной Армии с белоказаками и Колчаком, рисуют занятие красными войсками Бугуруслана, Лбищенска, Уфы, Уральска»3. Например, в очерке «С Тихого Дона» описывается разгром казацкого мятежа, возглавляемого Красновым и Мамонтовым. С восторгом отзывается писатель о самоотверженности и героизме бойцов Красной Армии. В очерке «Уфимский бой» Фурманов рассказывает о взятии Уфы. Отдельный очерк посвящен героической обороне Уральска («Освобожденный Уральск»).
Другим писателем-очеркистом, оставившим заметный след на страницах советской очерковой литературы, был Б. Кушнер. Его очерки по своей тематике несколько отличаются от тех, которые появились в первые годы советской власти. Победа в гражданской войне окончательно укрепила позиции большевиков. Теперь перед ними стояла задача восстановления разрушенного хозяйства страны. И эта серьезная проблема не могла не найти отражения в очерковой литературе того времени. Кушнер стремится за границу, чтобы впоследствии постараться дать партийному руководству страны кое-какие практичные рекомендации. Он признает, что у Запада есть чему поучиться.
В предисловии к своей книге «Сто три дня на Западе» Кушнер так определяет свою задачу публициста: «Для того чтобы переоборудовать мир в духе заветов Маркса и Ленина, приспособить его к наилучшему удовлетворению потребностей трудящихся, нужно знать, как был мир оборудован буржуазией; как приспособляла она его к интересам своего класса»1.
Во время поездки на Запад писатель побывал в Париже, Берлине, Лондоне. Но интересуют его не музеи, не архитектурные памятники или прочие достопримечательности, которые всегда привлекают туриста. Интерес у Кушнера особый.
Содержание и форма (принципы коррелирования)
В основе любого журналистского произведения лежат определенные содержательные и формальные признаки. Возьмем, к примеру, путевой очерк. По какому принципу мы можем отнести то или иное произведение к данному жанру? Всякий путевой очерк должен обладать набором соответствующих содержательно-формальных признаков. Жанр путевого очерка отличает, прежде всего, определенное содержание. Это рассказ о посещении автором той или иной страны, города, региона. При этом каждое конкретное произведение представляет собой уникальный культурный феномен, отличающийся оригинальными, самобытными формальными новациями.
В этой связи, прежде чем перейти к непосредственному изучению путевого очерка как особого жанра публицистики, на наш взгляд, следует коснуться таких общетеоретических и даже общефилософских вопросов, как проблемы соотношения содержания и формы.
Однако, как покажет дальнейший анализ, проблема корреляции содержания и формы выходит далеко за пределы какой-либо одной дисциплины, например философии. О содержательном и формальном мы говорим и тогда, когда речь идет о каком-либо конкретном журналистском произведении (путевом очерке), когда нам необходимо подчеркнуть его специфику. Но истоки проблемы следует искать именно в философии.
Сами по себе содержание и форма являются парными философскими категориями, которые следует рассматривать в их единстве, поскольку они не могут существовать друг без друга. Они как бы взаимно дополняют друг друга. Подобную специфику во взаимоотношениях содержания и формы подчеркнул еще В. Г. Белинский. Он справедливо утверждает, что «когда форма есть выражение содержания, она связана с ним так тесно, что отделить ее от содержания, значит уничтожить самое содержание; и наоборот: отделить содержание от формы, значит уничтожить форму»1.
Тесная взаимосвязь формы и содержания усматривается и в самих понятиях рассматриваемых категорий2. В этой связи любопытны те определения, которые дает содержанию и форме философская энциклопедия:
«Содержание - есть "что" и "как" формы, есть то, что наполняет форму и из чего она осуществляется. Форма - прежде всего очертание, наружный вид предмета, внешнее выражение какого-либо содержания, а также и внутреннее строение, структура, определенный и определяющий порядок предмета или порядок протекания процесса в отличие от его "аморфного" материала (материи), содержания или содержимого»1.
Принцип единства содержания и формы проходит и через весь курс марксистской философии. «Нет и не может быть бесформенного содержания, так же как нет и не может быть формы, лишенной содержания». Из подобного постулата вытекают и соответствующие определения содержания и формы. Под содержанием следует понимать «то, из чего состоит предмет, совокупность существенных свойств и внутренних процессов, которые составляют его основу». Форма же - «это порядок расположения составных элементов содержания, внутренняя организация, делающая возможным его существование как чего-то качественно определенного». Непосредственно о взаимоотношении содержания и формы говорится примерно следующее: определенному содержанию всегда должна соответствовать определенная форма. При этом одно и то же содержание может облекаться в различные формы. Однако при всем при этом определяющая роль во взаимоотношении формы и содержания принадлежит именно содержанию, что как раз и обусловливает противоречивый характер их единства. Содержание более подвижно, чем форма. Поэтому любые изменения начинаются именно с содержания. «Форма, соответствующая содержанию, способствует, ускоряет развитие содержания. В ходе развития неизбежно наступает период, когда старая форма перестает соответствовать изменившемуся содержанию и начинает поэтому тормозить его дальнейшее развитие. Тогда наступает конфликт между формой и содержанием, который разрешается путем ломки устаревшей формы и возникновения формы, соответствующей новому содержанию. Новая форма оказывает активное воздействие на содержание, способствуя его развитию» .
Этот конфликт между формой и содержанием может означать только одно - все в жизни меняется, нет ничего постоянного, что приводит к тому, что многие произведения, написанные «на злобу дня» попросту теряют свою актуальность, поскольку в новых условиях на первое место выходят уже несколько иные ценности и интересы. Например, после распада Советского Союза оказалась «не у дел» целая плеяда произведений, написанная выдающимися мастерами очеркового жанра, только потому, что произошла резкая смена содержательно-ценностных ориентиров1.
Подобные рассуждения относительно роли формы и содержания присутствуют и в других учебниках, посвященных рассмотрению категорий материалистической диалектики. Все это позволяет сделать вывод о том, под каким углом зрения понимали эти две категории марксисты. «В объективном мире содержание есть внутренняя сторона предметов, представляющая собой совокупность элементов и процессов, образующих основу существования и развития вещей. Форма есть организация, структура содержания». При этом форма проникает в самую суть предмета, явления. «Форма не есть нечто только поверхностное, но и внутренне проникающее, пронизывающее содержание, которое формировано во всех своих элементах. Содержание и форма взаимно проникают друг в друга; содержание оформлено, форма содержательна» .
Все эти идеи не лишены рационального зерна. Они достаточно четко отражают ту тесную связь, ту взаимную зависимость, которая сложилась между содержанием и формой. Однако мы бы поставили под сомнение тезис марксистской философии, который заключается в определяющей роли содержания. «Форма не может существовать обособленно от содержания. Она не имеет особого, отдельного от содержания субстрата. Ее основанием является содержание. Поэтому естественно, что форма находится в зависимости от содержания как определяющей стороны»2.
Однако при этом, как утверждает исследователь В. Н. Протасов, «не может быть содержания вне какой-либо формы, как и не может быть формы без содержания»3. Таким образом, продолжая излагаемую концепцию, следует исходить из единства формы и содержания. И это представляется вполне закономерным, поскольку определенное содержание должно непременно требовать наличия соответствующей формы. Что же касается формы, то она, несмотря на то что в теории, в различных модельных построениях и может существовать обособленно от содержания (данное направление научной деятельности именуют формалистикой), на практике непременно должна наполняться определенным содержанием4.
Современный путевой очерк в системе социального дискурса
Прежде чем определить место путевого очерка в системе социального дискурса, следует вообще идентифицировать данное понятие. Надо отметить, что при его определении могут возникнуть некоторые трудности, поскольку в научной доктрине не существует какой-либо одной устоявшейся дефиниции.
Так, американские ученые Дэвид и Джулия Джери, опираясь на концепцию дискурса, предложенную французским философом Фуко, под дискурсом понимают «научный язык и язык специалистов, а также выражаемые идеи и социальные результаты, которые, согласно Фуко, должны считаться главными явлениями социальной власти, а не просто способом описания мира. Важный аспект концепции Фуко заключается в том, что социальные явления находятся внутри дискурса, что "нет никаких явлений вне его рамок"»1.
На наш взгляд, ошибка данной трактовки дискурса заключается в том, что ни в коем случае нельзя сводить представление о дискурсе к представлению как о каком-нибудь научном языке или языке специалистов. Ведь в таком случае разве можно было бы утверждать, что все без исключения социальные явления находятся внутри дискурса?
Однако именно такой трактовки дискурса придерживается, например, Гоулднер, который полагал, что дискурс носит чисто идеологический характер. В его трактовке дискурс - это язык интеллектуалов, который объединяет их в «социальную общность с особой, только им присущей речевой общностью»2. При этом дискурс предполагает определенную грамматику, правила построения речи и т. д.
Таким образом, дискурс можно определить как вид речевой деятельности, коммуникации, «ориентированной на обсуждение и обоснование любых значимых аспектов действий, мнений и высказываний ее участников. Дискурс мыслится как возможность дистанцироваться от социальной реальности и утвердить ее принципы не на позитивистском приятии существующих норм и ценностей и не на притязании единичного субъекта, но на рациональном непредвзятом обсуждении»3.
Подобное определение дискурса исходит непосредственно из этимологии этого слова. Как известно, английское слово discourse в буквальном переводе означает рассуждение, разговор. Однако это вовсе не означает, что способностью мыслить и рассуждать обладает лишь узкий круг интеллектуалов, специалистов. Любой человек, член социума имеет свою точку зрения, он вправе ее высказывать и отстаивать. Каждый индивид - это член глобального, общесоциального дискурса. Все что человек творит в этом мире: всевозможные тексты, произведения искусства, также являются частью общесоциального дискурса.
Любопытное определение дискурса дает, на наш взгляд, В. П. Конецкая. В работе «Социология коммуникации» она приходит к выводу, что дискурс -это «фактически "творимый" в речи связный текст, но рассматриваемый в событийном плане, это - текст, в котором актуализируются не только собственно языковые факторы - правила сочетаемости слов и последовательности высказываний, их интонационное оформление, но и неязыковые (экстралингвистические факторы) - познавательные, этнографические, социокультурологические, психологические. Недаром говорят, что дискурс - это речь, "погруженная в жизнь". Дискурс - это речевое произведение, в рамках которого осуществляется передача, восприятие и обмен информацией, а также реализуется коммуникативное взаимодействие индивидов как членов определенного социума»1.
Понимая дискурс как определенное речевое произведения, Конецкая приводит характерные особенности дискурса. Как любому речевому произведению, дискурсу присуща прежде всего определенная тематическая связность. И это вполне естественно, поскольку очевидно, что тема является тем центром, вокруг которого разворачивается содержание того или иного речевого фрагмента.
Кроме того, дискурсу присуща и определенная ситуативная обусловленность, в зависимости от той или иной конкретной коммуникативной сферы (обиходной, деловой или профессиональной). Дело в том, что каждой из перечисленных сфер присущи свои особенности.
Поэтому речевые действия проявляются в различных коммуникативных ситуациях по-разному.
Другой особенностью дискурса является его динамичность. Это означает, что та или иная тема конкретного речевого произведения в рамках одной и той же коммуникативной ситуации может видоизменяться, менять свои качественные признаки. При этом изменение темы может быть как спонтанным, так и постепенным, как логически обоснованным, так и необоснованным вовсе, как намеренным, так и ненамеренным. Кроме того, может меняться и общая тональность дискурса.
Важным свойством дискурса, согласно В. П. Конецкой, является и его социальная ориентация. Дело в том, что целостное речевое произведение состоит из определенных фрагментов, в которых как раз и актуализируются важнейшие категории социальной коммуникации, такие как социальный статус, коммуникативные роли, коммуникативная установка и ценностная ориентация коммуникантов.
Для дискурса также характерна неоднородная структурированность, поскольку в речевом произведении находят свое выражение как языковые, так и неязыковые факторы.
Наконец, дискурс отличается неопределенностью границ, явной «размытостью». Дискурс, и в этом заключается его отличие от высказывания, не обладает четко выраженной целостностью, законченностью. При этом Конецкая отмечает, что «в содержательном плане признаками целостности дискурса могут служить коммуникативная ситуация и тематическая связность»1.
