Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Культурные и социальные критерии статуса знатной женщины в стюартовском обществе С. 56-119
1.1 Патриархальные основы женского образа: традиция и новое в восприятии женщины С. 56-74
1.2 Брак и стюартовское общество: регламентация социальной жизни женщины С. 75-99
1.3 Знатная женщина: основные компоненты социального статуса С. 100-119
ГЛАВА II. Литературные "опыты" англичанок XVII века: социализация персонального опыта знатной женщины С. 120-171
2.1 Женские литературные тексты XVII века: особенности исторического прочтения С. 120-135
2.2 Дневник леди Анны Клиффорд: противоречия статуса знатной женщины в стюартовском обществе С. 136- 153
2.3 Литературная биография леди Маргарет Кавендиш, герцогини Ньюкасл: динамика социального статуса знатной женщины С. 154-171
ГЛАВА III. Английская аристократка: тендерные критерии социального статуса С. 172-235
3.1 Элементы гендерной идентичности и их восприятие современницами стюартовской эпохи С. 172-204
3.2 Гендерные основы власти и возможности публичной активности знатной женщины в стюартовском обществе С. 205- 228
Заключение с.229-235
Список использованных источников и литературы с. 236- 2
- Брак и стюартовское общество: регламентация социальной жизни женщины
- Знатная женщина: основные компоненты социального статуса
- Дневник леди Анны Клиффорд: противоречия статуса знатной женщины в стюартовском обществе
- Гендерные основы власти и возможности публичной активности знатной женщины в стюартовском обществе
Брак и стюартовское общество: регламентация социальной жизни женщины
Натали Земон Дэвис во введении к третьему тому «Истории женщин на Западе» писала: «обсуждение только женских действий или образа жизни не может стать основанием для исследования в области женской истории...».47 Тендерные исследования направлены на изучение статуса женщин и мужчин в ходе социальных взаимодействий с учетом влияния представлений о гендерной идентичности. Этот подход позволяет расширить знания о социальном опыте женщины посредством рассмотрения понятий мужской идентичности. Исследования в области социального опыта мужчин с точки зрения гендерной истории представляют действительно богатые материалы не только для понимания специфики мужского опыта, но и расширяют спектр исследования женского социального пространства. Работы Энтони Флетчера, Александры Шeпард выделяют не только компоненты мужского образа, но и позволяют уточнить механизмы формирования гендерных стереотипов и установить взаимозависимость и культурную целостность гендерных типов в рамках патриархальной системы ценностей.
Обозначенный круг исследований определяется единой задачей освещения женского опыта в широком социальном ракурсе. Представительницы женского пола рассматриваются как единая тендерная группа, а социальный опыт женщин понимается в рамках единой схемы, на основе единых критериев и культурных характеристик. В рамках настоящего исследования данный подход сохраняется для изучения культурных стереотипов восприятия женщины, однако, признается недостаточным для изучения социальной практики знатных женщин.
Следует отметить, что предметом специальных исследований опыт знатной женщины нередко становился при изучении литературного наследия англичанок XVII века, а также при рассмотрении политических традиций королевского двора Стюартов.
Последнее направление исследований связано с растущим интересом в историографии к проблемам организации власти в Англии раннего нового времени. Исследования Пэм Райт50 и Каролины Хиббард51 затрагивают равнозначные темы, в центре внимания специалистов - «женские» структуры власти и возможные пути официального политического влияния аристократок при дворе. Выводы Хиббард о тесной взаимосвязи придворных служб короля и королевы, производном характере женских придворных должностей, экономических и социальных истоках влияния английских аристократок открывают широкую возможность изучения придворной активности знатных женщин как одного из центральных компонентов политической активности аристократок в эпоху Стюартов.
Особое внимание участию женщин в системе патронажных отношений королевского двора уделяет Линда Пек, автор известной работы по истории патронажа при дворе ранних Стюартов. Л. Пек указывает на широкие возможности участия аристократок в системе придворного патронажа, в которой женщины не только выступали в качестве посредников или клиентов, но формировали собственные клиентные отношения. Многие влиятельные аристократки проявляли себя в качестве патронов, покровителей искусств и литературы. Б. Левалски посвящает отдельную статью деятельности леди Люси Рассел, графини Бедфорд, в качестве патронессы.53 Влияние вдовствующей графини Дерби как патрона, также рассматривают в связи ее близостью ко двору и личной дружбой с Анной Датской. Специалисты Ф.Р. Фогль и Л.А. Нафл рассматривают возможности женского патронажа на основе изучения литературных посвящений в адрес аристократок.54 Обширную информацию о деятельности знатных женщин в качестве патронов можно почерпнуть из биографических исследований, в частности работ Д. Гранта,55 Р.Т. Спенса56 и др.
Одним из важных компонентов изучения опыта знатной женщины в обществе раннего нового времени является рассмотрение литературной практики аристократок. Следует отметить, что эта область социального опыта знатной женщины стюартовской эпохи в большей степени исследовалась в филологическом контексте. Однако одним из перспективных направлений современной историографии видится широкое привлечение литературных текстов в качестве исторического материала. В соответствии с идеями «нового историзма», получившего распространение в англо-американских филологических исследованиях по проблемам изучения литературного творчества эпохи Ренессанса, текст представляет пересечение реалий художественного сюжета и реалий социополитического контекста на основе субъективного авторского подхода.57 Анализ подобных источников как продукта действия определенной системы ценностей, а также рассмотрение возможностей субъектного преломления этих ценностей позволяет рассматривать литературный текст как оригинальный исторический источник.
Литературные занятия современниц стюартовской эпохи трактуются в различных ракурсах, и, прежде всего, как факт социальной активности и определенный уровень саморепрезентации англичанок раннего нового времени.58 Составители сборника «Женщины, тексты и истории. 1575-1760»59 поднимают вопросы о соотношении литературного канона раннего нового времени и женских текстов, рассматривают возможности конструирования женского образа в женской литературе (соотношение образа героини и образа автора), влияние подобных представлений на восприятие женского образа в целом.
Ш.В качестве героинь биографических очерков женщины попадают в поле зрение историков-позитивистов. По замечанию редакторов «Истории женщин на Западе», биографические описания позитивистского толка являлись иллюстрациями к биографиям мужчин, развлекательным чтением о скандалах и любовных интригах прошлых времен.60 Авторы начала века рисовали и уникальные женские портреты наиболее выдающихся представительниц стюартовской аристократии.61 Эти биографии представляют собой литературные очерки богатые фактическим материалом, пиететом автора по отношению к своей героине, однако, в своем большинстве эти работы исключают возможность критического анализа той исторической среды, которая определяла опыт женщины.
Знатная женщина: основные компоненты социального статуса
К числу наиболее распространенных оценок женского образа в период раннего нового времени исследователи относят представления о зависимом положении женщины в системе тендерных отношений и ограниченности сфер ее социальной активности. Общепризнанными критериями социального статуса женщины в обществе раннего нового времени называют ее биологические способности к воспроизводству и ее обязанности по обеспечению жизнедеятельности домохозяйства.
Замечательно то, что эти параметры способны представить положение женщины, как в средневековой реальности, так и в более поздние периоды английской истории, например, в канун промышленной революции. Однако за внешней статичностью социального статуса женщины прослеживается динамика культурных оценок и стереотипов в восприятии женщины. Изменения в повседневной практике, рост женской образованности, "индивидуальные прорывы" представительниц женского пола в сферы мужского доминирования и т.д. Подобная динамика становится наиболее очевидной при выявлении структурных компонентов женского образа и условий, определяющих жизненность этих представлений.
Традицией, в значительной степени определявшей характер социальных связей в стюартовском обществе, оставалась патриархальная модель отношений, основанная на понятиях сакральности власти и родства.
Патриархальная система ценностей, прежде всего, предполагала определенный тип социальной субординации. Патриархальные ценности и стереотипы в повседневной жизни глубоко пронизывали различные уровни социальных взаимодействий и рассматривались обществом в качестве критериев оценки социального поведения.
В основе патриархальной модели власти лежали представления о законных правах отца управлять своей семьей. В этом контексте подчинение отцовской власти рассматривалось как естественный порядок, установленный божественной волей. Авторитет, которым располагал отец, идейно подпитывался христианской традицией - представлениями о власти Бога - Отца и библейскими примерами правителей древности.
Рассуждения о патриархальных основах властных отношений неизбежно приводили к аналогиям между властью главы семьи и короля. Так, Роберт Филмер, объясняя законность единоличного правления монарха, возводит истоки королевской власти к ветхозаветным правителям. Родоначальником монархии он называет Нимрода, одного из потомков Ноя, и указывает на то, что «совершенно абсурдно утверждать, будто бы все современные короли являются отцами своих народов... Однако нам придется признать то, что все короли суть отцы своих народов, или являются ближайшими наследниками тех правителей, которых почитают первыми природными родителями своих народов...». Представления о патриархальных истоках власти короля были широко распространены среди английских роялистов. Фактор авторитета власти в определенном смысле укреплял жизненность патриархальных ценностей. Патриархальная модель отношений пронизывала различные социальные институты и была тесно связана с организацией семейных отношений. В силу того, что семья являлась определяющим институтом социальной организации английского общества и выступала наиболее устойчивым и повсеместным источником формирования социального и культурного опыта современников эпохи Стюартов,4 патриархальное влияние главы семьи и семейный уклад рассматривались государственной властью как гарантия индивидуальной морали и социального порядка.5 Обеспечение патриархальной иерархии 58 собственно подчинение жен мужьям, детей родителям, слуг господам и хозяйкам - понималось как основополагающее звено социального, политического и культурного порядка.6
В области тендерных отношений (в сфере взаимодействия полов) патриархальные ценности имели прочное влияние. Так, образ женщины и наиболее общие представления о статусе женщины в период раннего нового времени формировались под влиянием традиционного патриархального тезиса о необходимости прямого подчинения женщины мужчине. В Комментариях на Послания Св. Павла к Титу Томас Тейлор заявлял: «Вряд ли найдется невежда, который в целом не согласился бы с тем, что женщины должны подчиняться своим мужьям».7 По представлениям Ф. Осборна, Бог сотворил женщин слабыми и боязненными, убежденными в том, что мужчина должен управлять ими. Окино Бернардино признает в одном из своих диалогов то, что мужчина обладает авторитетом власти и управляет женщиной как ее госпoдин. Маркиз Галифакс указывал на то, что следует признать неравенство между полами и то, что женщины по большей части предназначены для подчинения, поскольку именно такое положение необходимо для лучшего исполнения ими наложенных на них обязанностей. 0
Законным обоснованием подобных утверждений считалась, с одной стороны, библейская история о грехопадении человечества, а, с другой -медицинские представления о различиях природы мужчины и женщины.
Библейская история о сотворении Адама и Евы и о грехопадении человечества была важнейшим аргументом в жарких дискуссиях о назначении женщины, ее природе и характере ее взаимоотношений с мужчиной. «Библия представляет положение женщин таким образом, будто они постоянно испытывают на себе давление греха Евы, приведшего к падению всего человеческого рода...Бог наказал Еву и обрек женщин в муках рожать потомство и подчиняться господству мужчин в церкви, государстве и семье...».11 Ф. Осборн в своем популярном трактате «Совет сыну» неоднократно апеллирует к сюжету о грехопадении; его высказывания в адрес Евы и всего женского пола носят вызывающий оттенок. Так, Осборн допускает рассуждения о том, что «старая ведьма Ева, притворяясь любящей и нежной, продала нас всех за яблоко...» или «Ева, соблазненная подстрекательствами Змея, изгнала своего мужа из Рая...».12 Производность, "вторичность" положения женщины неоднократно проявляется в текстах диалогов Окино Бернардино, герои которого, выясняя природу развода и полигамии, цитируют библейские тексты о творении женщины из ребра Адама, о предназначении женщины быть полезной мужчине и т.д.13
Не менее значимым источником формирования представлений о женской субординированности были медицинские представления о биологической неполноценности представительниц женского пола. Эвелина Берн-Сальвадоре полагает, что в оценках пола ренессансные медики оставались заложниками общепринятой методологии, поскольку их наблюдения за женским организмом строились на аналогиях с мужской природой.14 Медицинские теории находились под влиянием античной традиции, особенно взглядов Гиппократа и Галена. В иерархии живых существ по физиологическим признакам женщин располагали на уровне более низком, чем мужчин, но выше, чем остальных животных. Женщина с биологической точки зрения описывалась как «недочеловек».
Дневник леди Анны Клиффорд: противоречия статуса знатной женщины в стюартовском обществе
Наиболее влиятельные аристократки двора получали королевские патенты, что позволяло частично решать проблемы обеспечения и снятия долгов. Леди Бедфорд в течение нескольких лет получила ряд патентов на добычу приморского угля, разработку золотых и серебряных жил и др.
Королевские пожалования знатным женщинам определялись не только потребностями аристократки, но влиятельностью и заслугами ее родственников, нередко являясь формой поощрения и демонстрации фавора королевских особ. Близость ко двору в действительности была не только источником обеспечения, но и важным элементом политической активности аристократок, участия знатных жен в политически значимых событиях.
Наряду с мужчинами женщины входили в систему придворных служб, выполняя должностные обязанности в хаузхолде королевы; многие аристократки приглашались ко двору для участия в празднествах, для исполнения частных поручений королевы; отдельные знатные особы прибывали ко двору, сопровождая своих мужей или влиятельных родственников. куртуазного Путеводителем аристократок в вопросах организации своего влияния при дворе и куртуазного поведения был известный трактат итальянца Бальтазара Кастильоне. Женщины не в меньшей степени являлись адресатами графа
Кастильоне. В вводной части работы наряду с обширным списком посвящений автор приводит описание основных условий женской службы при дворе и необходимых качеств, которые должны демонстрировать фрейлины. Более того, третья часть Книги Придворного посвящена обсуждению женской природы и наиболее важных качеств благородной женщины. В подзаголовке издания 1561 года упоминается тот факт, что "это исключительно важная и полезная книга для молодых джентльменов и благородных дам, стремящихся ко Двору...""41 Популярность книги в стюартовском обществе была исключительной, нормы поведения, предложенные Кастильоне, стремились калькировать, как в литературной традиции, так и в повседневной жизни. Так, на семейном триптихе Клиффордов, который был выполнен по заказу леди Анны в сороковые годы, среди прочих книг изображен и томик Бальтазара Кастильоне.
Посредством языка куртуазных норм Кастильоне определяет пространство социальной активности женщины. Многие пункты его программы направлены на формирование представлений о критериях женской идентичности в аристократической среде. С позиций графа Кастильоне, для участия в придворной жизни женщине следует быть знатного происхождения, принадлежать к влиятельной семье, иметь прочное материальное положение и хорошее воспитание, т.е. уметь контролировать свою чувственность, уметь развлекаться и развлекать других. Манеры и нравы придворной среды требуют приятного и нескучного, любезного и неглупого общения. Таланты женщины кроются в ее характере и умении вести себя в светском обществе. Благородная женщина в любой ситуации обязана помнить свои обязанности жены, матери и хозяйки дома, не должна злословить или подавать повод для злословия, не должна допускать фривольности с поклонниками и не должна позволять унижение других женщин.42 Общий список норм и требований к женскому воспитанию содержит около пятидесяти пунктов, в которых Кастильоне проводит мысль о том, что выполнение подобных требований является необходимым условием для достижения женщиной расположения в светском обществе и достижения фавора со стороны влиятельных придворных.
Королевское расположение или фавор играл значительную роль в определении позиций аристократки при дворе, в связи с этим демонстрация лояльности по отношению к королевским особам рассматривалась как важная часть придворной жизни.
В период утверждения Стюартов на английском престоле, в ходе процессии 1603 года и празднеств, связанных с первыми церемониями возведения в дворянские звания, многие английские леди стремились продемонстрировать свое верноподданническое отношение новой династии. На праздник Св. Георгия и по случаю официального посвящения принца Генри и ряда высокопоставленных особ в члены Ордена Подвязки в июле 1603 года «влиятельнейшие леди Англии, во исполнение своих обязанностей и в честь королевы, прибыли ко Двору с целью выразить свою преданность Ее Высочеству.. .В глубоком поклоне... одна за одной благородные дамы целовали руку Ее Высочества... ».43 Список имен английских аристократок, приветствовавших королеву, представляет особый интерес, поскольку многие из участниц этой церемонии в дальнейшем станут активными участницами придворной жизни. Катерина, графиня Саффолк, супруга Томаса Говарда, 3-го графа Саффолка, в дальнейшем приобретет влияние в хаузхолде королевы, она будет исполнять обязанности Хранителя драгоценностей королевы (Keeper of the Queen s Jewels) и фрейлины. Люси Гаррингтон, графиня Бедфорд, жена Эдварда, 3-го графа Бедфорда, исполняя обязанности фрейлины, станет наиболее влиятельной патронессой при дворе Якова I и др.
В правление Стюартов двор королевы-супруги в основных чертах воспроизводил структуру королевского двора, который стал своеобразной социальной моделью для оформления женской придворной иерархии.
Придворный путеводитель правления Карла II Стюарта содержит описание должностных лиц двора королевы Екатерины Брангаза. По данным путеводителя, женские службы малочисленны по отношению к иерархии мужских должностей. Аристократки времени Реставрации могли занимать при дворе королевы должности Главы департамента королевской спальни (Groom of the Stool), Хранителя Мантии Королевы (Lady of the Robe), Личного Казначея Королевы (Groom of Prive Purse). Знатные женщины находились на службе королевы в качестве Леди королевской Спальни, К ближайшему окружению королевы относились фрейлины, их наставница (Mother of maids), а также младшие слуги Спальни.44 В 1641 году хаузхолд и двор королевы Генриетты Марии насчитывал одновременно около 170 как мужских, так и женских должностей.45 Среди женских должностей двора Анны Датской Линда Пек называет Хранителя драгоценностей королевы, Хранителя королевской мантии, Хранителя казны (Keeper of Sweet Coffers), также упоминает пять фрейлин королевы и наставницу фрейлин.4 В правление Карла I двор королевы Генриетты Марии был тесно связан со службами королевского двора. В 1630-е годы эти структуры редко разделяли между собой, современники чаще говорили о дворе, нежели о дворе короля или дворе королевы.
Гендерные основы власти и возможности публичной активности знатной женщины в стюартовском обществе
Противостояние леди Анны королевскому авторитету, равно как и решению графа Дорсета, строилось на представлениях о законности собственных требований. Авторитету королевского решения противопоставлялась религиозная аргументация и обширная историческая традиция рода Клиффордов. Религиозные переживания и многочисленные обращения к Хроникам Клиффордов были для леди Анны более убедительными доказательствами подлинности ее решения, в противовес юридическим аргументам, которыми так свободно манипулировали участники диспута. Подтверждением истинности собственной позиции для Анны Клиффорд были сочувствие королевы Анны Датской, непримиримость леди Маргарет Рассел.
Многочисленные апелляции леди Клиффорд к религиозным чувствам и божественной власти отражают ее стремление обезопасить собственную позицию и соразмерить свои поступки с представлениями о божественной справедливости. В период борьбы за наследство 19 апреля 1616 года она делает характерную пометку в дневнике о своем образе жизни. Она пишет о том, что все это время встает рано утром, располагается в саду, читая Псалтырь, и умоляет Бога быть милосердным по отношению к ней, помогать, как это было всегда.
По поводу аудиенции у короля и своих действий графиня отмечала, что "в этот день, если об этом можно так сказать, я была ведома божественным провидением". В период же последующего урегулирования дел она писала "моя душа пребывает в значительном беспокойстве и страдании при виде происходящего, но справедливость моих поступков кроется в Боге и в сопоставлении событий прошлого и настоящего, равно как и в чтении Хроник...".27 Как можно видеть из многочисленных дневниковых записей - обращение к историческим Хроникам Клиффордов не только заполняло досуг графини Дорсет, но и объясняло корни ее противостояния в диспуте вокруг наследства, а также являлось важным компонентом толкования собственного статуса. Хроники являлись образцом для дневниковых записей леди Анны. Графиня стремилась продолжить составление Хроник, на что указывает в Ноулском дневнике,28 однако ее дополнения к Хроникам были утеряны.
Хронологическая ретроспектива позволяла Анне Клиффорд рассматривать факты собственной жизни в контексте широких исторических событий. Сопричастность этим событиям имеет особое значение для автора дневниковых записей и позволяет рассматривать леди Анне свой жизненный опыт как социально значимый феномен. Особо очевидным это становится в дневниковых записях второй половины XVII века, когда леди Анна окончательно переехала в свои владения на севере королевства.
До 40-х годов леди Анна Клиффорд была приближена ко двору. И первый, и второй брак обязывали ее вести активный светский образ жизни. Первый супруг леди Анны Ричард Саквилл, 3-й граф Дорсет, принадлежал к ближайшему окружению короля. Филипп Герберт, 4-й граф Пемброк, (второй муж леди Анны), являлся главным сановником в службах Королевской палаты при дворе Карла I, он занимал должность лорда-камергера и был близок к королевской семье.
Первые впечатления о жизни королевского двора для леди Анны -похороны королевы Елизаветы I Тюдор и коронация Стюартов. Еще при жизни великой королевы родственники леди Анны из клана Расселов представили ее ко двору. Покровительницей юной леди была ее тетка по материнской линии графиня Уорвик, фаворитка Елизаветы I, леди департамента королевской Спальни. По замечанию самой леди Анны, желание окунуться в придворную жизнь было присуще ей, как и любой другой молодой леди.29 "Разнообразие культурных развлечений - маскарады, драматические постановки, танцы и празднества, дорогостоящие наряды по последней моде — всего этого было достаточно, чтобы вскружить голову любой молодой аристократке".30
Со смертью Елизаветы I семейство Клиффорд, как и многие знатные английские фамилии, стремилось сохранить свое положение при дворе. В ходе путешествия по стране 1603 года Якова I и его супруги Анны Датской процессия останавливалась в наиболее значительных резиденциях, королевские особы посещали дома и имения английской знати. Так, отец леди Анны, Джордж Клиффорд, 3-й граф Камберленд, оказал прием королевской чете в совем доме в Грофтоне "с торжественными речами и деликатными подарками". Сама леди Анна и ее мать Маргарет Рассел присоеденились к кортежу королевы. нрибышя
Путешествие 1603 года, как и последующие королевские процессии, являлись средством политической манифестации суверенной власти новой династии Стюартов. Одновременно с этим, по мере продвижения к английской столице, королевский кортеж ожидал торжественный прием во всех частях страны, что служило средством демонстрации лояльности к шотландскому королевскому дому со стороны английской аристократии. Приверженцы новой династии стремились получить королевское расположение и, возможно, быть приближенными ко двору. К моменту прибытия в Виндзор королеву сопровождало 250 экипажей и 5000 всадников.
Похожие диссертации на Знатная женщина и стюартовское общество в Англии XVII в.
