Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Море и флот в ранней греческой истории 15
1. Критская морская держава 15
2. Морское дело в ахейских государствах II тысячелетия до н. э 47
3. Гомеровская эпоха: преемственность в морском деле 64
4. Возрождение морской политики в архаической Греции 73
Глава П. Морская политика Афин до Фемистокла 94
1. Морское дело в раннеархаических Афинах 95
2. Начальный этап афинской морской политики 121
Глава III. Морская программа Фемистокла 149
1. Борьба Фемистокла за принятие морской программы 149
2. Реализация морской программы 168
3. Афинский военный флот 183
Глава IV. Превращение Афин в крупнейшую морскую державу Средиземноморья 197
1. Создание I Афинского морского союза. 197
2. Превращение Делосской симмахии в Афинскую архэ 214
Заключение 238
Приложения 241
I. Библиография 241
И. Иллюстрации 260
- Критская морская держава
- Морское дело в раннеархаических Афинах
- Борьба Фемистокла за принятие морской программы
Введение к работе
География Греции такова, что создает уникальные возможности для развития мореплавания и прямо подталкивает к нему народы, населяющие; эту землю. Мы имеем в виду, прежде всего, чрезвычайную изрезанность береговой линии греческого материка. Ее длина превосходит длину береговой линии Италии, Пиренейского полуострова, хотя по площади Греция значительно уступает обоим (1/3 Италии и 1/6 Пиренейского полуострова).1 Поэтому в материковой Греции нет ни одного места, которое было бы удалено от морского побережья на расстояние свыше 90 км. С другой стороны, на Эгейском море трудно найти точку, которая отстояла бы от ближайшей суши более чем на 60< км,2 — в этом море рассыпано великое множество островов, так что можно переплыть его, не теряя из вида землю.
Далее, большинство земель греческого материка и Эгеиды бедно земельными ресурсами,- и* если- какой-то минимум* для- населения: они- могли-обеспечить, причем, лишь в условиях, когда демографический уровень не превышает известного предела, то рассчитывать на развитие многих составляющих общественной жизни, прежде всего, экономики, можно было, только наладив регулярные контакты с другими регионами.
В условиях, когда сообщение между различными областями Греции затруднено горными цепями, наиболее удобным, быстрым и дешевым путем, соединявшим греческие государства, было море (это тем более характерно для множества островных государств). Понятно, следовательно, что налаживание морских коммуникаций m контроль над важнейшими; из них могли принести
1 Gary Mi The background of Greek and Roman history. Oxford, 1949. P. 45.
2 Андреев Ю; В. 1) Поэзия мифа и проза истории. Лі, 1990. С. 121; 2) Цена
свободы и гармонии. Несколько штрихов к портрету греческой цивилизации.
СПб., 1999. С. 35-36.
4 ощутимые выгоды и во многом обеспечить решение внутренних проблем. Так
что греки обратились к морскому делу с самого начала цивилизации и
превзошли в этом отношении все остальные древние общества.
Морская политика занимала ? видное место в жизни многих полисов, но особенно больших здесь успехов смогли достигнуть Афины в V в. Полностью сконцентрировав усилия на развитии морского дела, посвятив этому все свои силы, они за достаточно короткий срок добились превосходства в Восточном Средиземноморье.
Уничтожив флот персов, и приобретя, таким образом, огромный авторитет в эллинском мире, афиняне создали морской союз с целью освобождения находящихся в руках Персии греческих земель. С его образованием они получили великолепные возможности для установления полного контроля над морскими путями Эгеиды и не преминули ими воспользоваться. К концу Греко-персидских войн их власть простиралась на большинство государств региона. Между тем, сам, союз уже превратился в афинскую державу, где прежде независимые союзники были низведены до положения подданных членов; империи. Получая огромные средства, как непосредственно от них в виде дани, так и от морской торговли в Эгеиде, которую они жестко контролировали, афиняне получили возможность для форсированного развития государства и общества. Именно с историей I Афинского морского союза связано время наивысшего расцвета Афин, расцвета во всех отношениях — культурном, политическом, социально-экономическом. С ней связано развитие и самый блестящий период афинской демократии. Большинство лучших достижений; афинян, которыми мы не устаем до сих: пор восхищаться, стали возможны благодаря успехам афинской морской политики. Ее изучение, в этой связи, представляется как в высшей степени интересным, так и необходимым для понимания истории классической Греции, учитывая то место, которое в ней занимали Афины.
5 Основная источниковая база нашей работы представлена произведениями
древних авторов. Во всех без исключения частях исследования мы
использовали сочинения Геродота и Фукидида. Они оставили особенно много
информации по интересующей нас теме, причем информации наиболее
достоверной из всей античной традиции.
Нисколько не умаляя научных достоинств первого из них, и в то же время учитывая новеллистический характер произведения «отца истории», следует согласиться с С. И. Соболевским в том, что степень достоверности труда Геродота целиком зависит от источников его информации. Т. е. достоинство его сообщений неодинаково в различных частях «Истории», и степень достоверности и происхождение его известий необходимо исследовать в каждом отдельном случае.3 Понятно, что большие сомнения у современных исследователей вызывают факты, сообщаемые Геродотом, которые относятся к древнейшему периоду греческой истории.
Нужно заметить, что вообще в рассказах древних об этих временах исторические реалии подчас трудно отделить от мифа. Но на этом основании ни в коем случае нельзя отвергать ценность традиции о крито-микенской эпохе, как это делает ряд слишком критически настроенных ученых (Ч. Старр, Ю. В. Андреев и др.). Археологические раскопки последних лет доказывают, что основная канва исторических событий минойской и ахейской эпох в произведениях античных писателей и поэтов вполне соответствует действительности.
Возвращаясь к Геродоту, заметим, что чем дальше идет изучение древней Эллады и Востока, тем больше обнаруживается добросовестность его сведений.
3 Соболевский С. И. Геродот // История греческой литературы. Т. 2. М., 1955. С. 68.
Учитывая это, нужно со всей серьезностью относиться к его рассказам даже о самых древнейших временах.
Сведения Геродота о державе Миноса представляют чрезвычайную ценность для изучения морской истории II тысячелетия. Еще большая зависимость наших знаний истории Греции от его сообщений ощущается, когда мы обращаемся к эпохе архаики. В частности, труд Геродота проливает свет на время вытеснения триерами пентеконтер во флотах греческих государств. Исключительно ему мы обязаны сохранением ценнейшей; информации о высочайшем месте, которое занимали навкрары в афинском государстве VII в., что позволяет сделать вывод о непрерывности традиций морского дела и о большой роли, которую оно играло в архаических Афинах. Рассказ Геродота о строительстве 200 триер в Афинах при реализации морской программы Фемистокла вступает в видимое противоречие с традицией о постройке 100 кораблей, представленной другими древними авторами. Но с обнаружением в 1960 г. так называемого декрета Фемистокла,4 который полностью подтвердил данные Геродота, мы теперь скорее вынуждены не отбрасывать это свидетельство, но пытаться примирить два варианта традиции.
Еще большего доверия заслуживает информация, которую содержит труд Фукидида, основоположника научно-исторического метода. Об отношении науки к знаменитому древнему историку прекрасно сказал С. Я. Лурье: «Во все те эпохи, когда изучалась древность, Фукидид оставался на первом месте среди классических авторов: он не только считается лучшим, непревзойденным историком древности, но авторитет его часто настолько преувеличивается, что всякая попытка критиковать его рассматривается чуть ли не как кощунство».
4 Jameson М. Н. A decree of Themistokles from Troizen II Hesperia. VoL 29. №2,
1960. P. 198-223.
5 Лурье С. Я. История Греции. СПб., 1993. С. 621.
7 Действительно, Фукидиду можно доверять гораздо в большей степени, чем
другим античным авторам, но отдельные ученые в: таком уважении к,
безусловно, заслуживающему его историку заходят чересчур далеко. Так,
некоторые события древней истории зачастую признаются не имевшими места
и выдуманными традицией только на том основании, что о них ничего не
говорит Фукидид (например, существование пританов навкраров в Афинах и их
роль в подавлении мятежа Килона; Каллиев мир). С этим трудно согласиться,
так как сочинение афинского историка посвящено исключительно истории
Пелопоннесской войны, и от него нельзя ожидать исчерпывающей информации
о событиях, прямо с ней не связанных. Впрочем, некоторую часть его труда
занимают экскурсы, благодаря которым мы имеем массу ценнейших сведений о
более ранних временах, начиная со II тысячелетия.
Фукидид сохранил в памяти истории имя изобретателя триеры -коринфянина Аминокла, указав также довольно точную дату ее появления.. Многие исследователи, правда, не согласны с такой ранней датировкой (VIII в.), но, учитывая основательную работу афинского историка над источниками, его научную акрибию (Thuc, I, 22, 2 - 4), этот факт следует признать истинным, тем более что никаких серьезных препятствий для этого не существует. Большую ценность имеет указание Фукидида о почти полном отсутствии триер в афинском флоте до Фемистокла. С этим заявлением вступает в противоречие сообщение Харона из Лампсака о наличии у афинян в 90-е гг. V в., по меньшей мере, 20 триер (Plut. Moral., 861 С - D). Но в данном случае, безусловно, предпочтение следует отдать данным Фукидида.
Фукидид являлся нашим основным источником при изучении различных аспектов, связанных с историей I Афинского морского союза и ростом афинского могущества. Здесь большую историческую ценность имеют также
8 речи, которые он влагает в уста видных политических деятелей, как бы это не
пытались оспорить отдельные современные историки.6
«Афинская политая» Аристотеля содержит очень важные сведения о существе института навкрарий, о его истории. В этом произведении философ с большой подробностью сообщает о путях реализации морской программы Фемистокла, что дополняет рассказ Геродота интересными и важными деталями.
Сочинения историков IV в., описывающих более ранние события, по большей части не сохранились. Но их использовал Диодор Сицилийский. Как исторический источник, его «Историческая библиотека» во многом уступает произведениям Геродота и Фукидида, но, несмотря на это, сообщения Диодора являются ценным дополнением к ним.
Это в равной степени относится к трудам Страбона и Павсания. Последний был для нас особенно ценным подспорьем при работе над первой главой, где речь идет о древнейшем периоде греческой истории.
С большой осторожностью нужно относиться к свидетельствам Плутарха, которые содержаться в его «Сравнительных жизнеописаниях». Он вовсе не ставил перед собой цели — выяснить истинный ход греческой истории, но старался, главным образом, со всех сторон показать характер описываемого им политика (ср.: Plut. Alex., 1). Так что его произведения наполнены разного рода анекдотами. Однако нельзя забывать, что Плутарх был образованнейшим человеком своего времени, он сообщает целую массу ценнейших фактов из
6 Sealey R. The origin of the Delian League // Ancient Society and Institutions. Oxford, 1966. P. 241.
9 истории Греции архаической и классической эпох. Часто он называет и первоисточник, при этом никогда ничего не выдумывая и не извращая фактов.7
Много ценной информации о морском деле содержат произведения поздних авторов, в частности, лексикографов, но к ней нужно относиться с максимальной осторожностью.
Следующую группу источников представляют эпиграфические документы. Афинское постановление VI в. о выведении клерухии на Саламин (Ditt. Syll.3,1, №.13) впервые документально подтверждает изобретенный афинянами способ колонизации, когда граждане, выселявшиеся в приобретенные заморские земли, не теряли гражданских прав в Афинах. Мы уже упоминали, в связи с характеристикой труда Геродота, о декрете Фемистокла. Этот важнейший документ позволяет оценить результаты реализации морской программы в Афинах, которые были достигнуты к 480 г., дополняя наши знания рядом неизвестных ранее деталей (ML, № 23). Постановление об Эритрах (Ditt. Syll.3, I, № 41), Халкиде (Ditt. Syll.3, I, № 64), декрет Кления (ML, № 46) и др. отражают процесс постепенной концентрации власти в I Афинском морском союзе в руках Афин и свидетельствуют о фактическом превращении союзников в подданных афинян.
Большое значение для нас имел также археологический материал. Он являлся одним из основных наших источников при работе над первой главой, поскольку данные традиции о древнейшем периоде греческой истории крайне скудны, переплетены с мифами, а зачастую и вовсе отсутствуют. Находки различных предметов, прежде всего, керамики за пределами места их производства позволяют судить о направлении морских путей, о контактах разделенных морем областей и степени их интенсивности в разное время.
7 Лурье С. Я. Плутарх и его время // Плутарх. Избранные биографии / Пер. С. Я. Лурье. М.; Л., 1941. С. 18.
10 Исключительную важность представляют данные археологии о морском деле в
Эгеиде в древнейшую эпоху. Об эволюции кораблестроительного искусства
свидетельствуют изображения судов на так называемых кикладских
сковородках, на минойских и микенских печатях, на «морской фреске» с о.
Фера. Начиная с микенского периода рисунки кораблей встречаются уже и на
вазах. Некоторое представление об уровне развития морского дела в ахейских
государствах Греции дают также таблички с надписями линейного письма В.
Великое множество работ, как в зарубежной, так и в отечественной историографии, посвящено истории Греции и, в частности, Афин интересующего нас периода. А поскольку морская политика являлась важным фактором в жизни эллинов, то ее различные аспекты, так или иначе, весьма часто затрагиваются на страницах трудов современных исследователей.
А. Эванс, первооткрыватель минойской цивилизации, в своем фундаментальном труде8 уделил большое внимание морским контактам минойского Крита. Его гипотеза о существовании обширной морской державы в Эгеиде с центром в Кноссе, до известной степени, сохраняет свою актуальность и сейчас. Чрезвычайную ценность представляет ряд выводов Дж. Пендлбери о путях создания Критской державы и о ее международных связях.9
Важное значение имеет книга Дж. Бордмена, в которой собраны археологические свидетельства, позволяющие увидеть, насколько тесными были морские контакты греческих государств в архаическую эпоху.10
"Evans A. The palace of Minos at Knossos. Vol. 1 -4. L., 1921 - 1935.
9 Пендлбери Дж. Археология Крита І Пер. Я. М. Боровского. М., 1950.
10 Boardman J. The Greeks overseas. Harmondsworth, 1964.
Морское дело Греции было подвергнуто всестороннему изучению в обобщающих трудах Дж. Моррисона, Р. Вильямса и Л. Кессона.11 Непосредственно Афинам в этой связи посвящены работы Ml Эмита, Б. Джордана и Ч. Хааса.12
Количество работ, посвященных различным проблемам истории Делосской симмахии и становлению Афинской архэ, и вовсе не поддается исчислению. Но нужно иметь в виду, что в трудах многих зарубежных ученых имеются существенные недостатки: чрезмерный субъективизм в суждениях относительно политической и духовной жизни древних, иногда парадоксальные, недостаточно обоснованные взгляды и слишком скептическое отношение к сообщениям античных авторов. Р. Сили, например, даже заявляет, что многое о Пелопоннесской войне современные исследователи знают гораздо лучше, чем Фукидид.13 Нельзя не упрекнуть некоторых западных историков и в модернизации (Н. Хэммонда, Д. Кэгена, который сравнивает Делосскую лигу с НАТО, а эллинский союз 481 г. с ООН14).
В отечественной историографии отдельные аспекты греческой морской политики рассмотрены G. Я. Лурье. В частности, некоторая часть его книги «Язык и культура микенской Греции» посвящена изучению морского дела ахейских государств. ,5 Уделил свое внимание ученый и проблеме отношения
11 Morrison J. S., Williams R. Т. Greek Oared Ships. Cambridge, 1968; CassonL.
Ships and seamanship in the Ancient world. Baltimore; L., 1995.
12 Amit M. Athens and5 the sea. A study in Athenian sea-power. Bruxelles, 1965;
Jordan B. The Athenian Navy in the Classical Period. Berkeley, 1975; Haas Ch. J.
Athenian naval power before Themistocles II Historia. Bd. 34. Hf. 1, 1985. S. 29-46.
13 Sealey R. The origin of the Delian League... P. 238.
14 Kagan D. The outbreak of the Peloponnesian war. L., 1969. P. 41.
15 Лурье С. Я; Язык и культура микенской Греции. М.; Л., 1957.
12 афинских союзников к власти Афин в Делосской симмахии.16 Его «История Греции» содержит ряд интересных и важных суждений об эволюции морской политики Эллады вообще и Афин в частности.
Древнейший период морской истории Греции нашел также отражение в работах Т. Д. Златковской, Т. В. Блаватской, А. А. Молчанова, Л. А. Гиндина и
В. Л. Цымбурского. Особенно много труда изучению крито-микенской эпохи посвятил Ю. В; Андреев. Основные выводы, к которым пришел ученый суммированы в его последней солидной монографии.18 При исследовании роли моря и флота в Греции в III - II тыс. мы в значительной степени опирались на его работы. И хотя ряд заключений Ю. В. Андреева и вызывает возражения, но это ни в коем случае не умаляет его заслуг в разработке темы, которой посвящена первая глава нашей работы.
16 Лурье С. Я. Эксплуатация афинских союзников // ВДИ, 1947. №2. G. 13 - 27.
17 Златковская Т. Д. У истоков европейской культуры. М., 1961; Блаватская Т.
В.1) Ахейская Греция во втором тысячелетии до н. э. М., 1966; 2) Греческое
общество второго тысячелетия до новой эры и его культура. М., 1976; 3) Греция
в период формирования раннеклассового общества (XXX — XII вв. до н. э.) //
История Европы. Т. 1. М., 1988 С. 138 — 173; Молчанов А. А. 1) Посланцы
погибших цивилизаций. М., 1992; 2) Социальные структуры и общественные
отношения в Греции II тысячелетия до н. э. (Проблемы источниковедения
миноистики и микенологии). М., 2000; Гиндин Л. А., Цымбурский В. Л. Гомер и
история Восточного Средиземноморья. М., 1996.
18 Андреев Ю. В. От Евразии к Европе. Крит и Эгейский мир в эпоху бронзы и
раннего железа (III - начало I тыс. до н. э.). СПб., 2002.
13 Проблемы, связанные с Великой греческой колонизацией и связями
греческого мира с Востоком, разбираются на страницах книг В. П. Яйленко.19
Динамика торговли Афин с Причерноморьем по данным находок афинской
керамики прослеживается И. Б. Брашинским.20 В недавно изданной монографии
Л. А. Пальцева всесторонне исследовала такие важные аспекты морской
политики архаической Греции, как Лелантская война и борьба Афин с
Мегарами за обладание Саламином.
История I Афинского морского союза, внешняя политика Афин в период
пентеконтаэтии часто становились предметом исследования отечественных
ученых. Особенно нужно выделить работы А. Е. Паршикова, обширную
статью М. В. Кондратюк23 и многочисленные статьи В. М. Строгецкого,
посвященные этой теме. Из-под его пера вышла также книга, затрагивающая в
известной степени наш сюжет.24
19 Яйленко В. П. 1) Греческая колонизация VII - III вв. до н. э. М., 1982; 2)
Архаическая Греция и Ближний Восток. М., 1990.
20 Брашинский И. Б. Афины и Северное Причерноморье в VI - II вв. до н. э. М.,
1963.
21 Пальцева Л. А. Из истории архаической Греции: Мегары и мегарские колонии.
СПб., 1999.
22 Паршиков А. Е. 1) О статусе афинских колоний в V в. до н. э. // ВДИ, 1969.
№ 2. С.З - 19; 2) Аристотель (Ath. рої., 23, 5) и организация Первого Афинского
морского союза // ВДИ, 1971. №1. с. 76 - 88.
23 Кондратюк М. В. Архэ и афинская демократия // Античная Греция. Т. 1. М.,
1983. С. 327-365.
24 Строгецкий В. М.. Полис и империя в классической Греции. Н. Новгород,
1991.
14 Работы Б. Г. Петерса сильно нам помогли при изучении морского дела
древней Греции, особенно его технической стороны.
Тем не менее, несмотря на длительный пристальный интерес в науке к отдельным проблемам заявленной нами темы, даже и они не все получили должное освещение. Так, например, нам не известно ни одного исследования, в рамках которого была бы предпринята попытка серьезного изучения причин неучастия Афин в Великой греческой колонизации. Что же касается изучения морской политики Афин в целом, начиная с ее истоков, то этот вопрос пока не разработан ни в отечественной, ни в зарубежной историографии. Наша работа призвана восполнить этот пробел.
Очевидно, что именно успехи морской политики Афин позволили им стать сильнейшим греческим полисом к середине V в. В этой связи мы ставим перед собой задачу изучить постепенную эволюцию афинской морской политики и проследить основные этапы становления Афинской морской державы. Рубежом для нас будут являться 40-е гг. V в., когда могущество Афин достигло своего апогея. Особенную важность для нас представляет понимание причин, по которым именно Афинам было суждено достигнуть величайших успехов в морском деле. Для ответа на последний вопрос необходимо будет сначала обратиться к древнейшему периоду греческой истории, поскольку именно там, как нам представляется, заключена загадка будущего величия Афинской империи.
25 Петере Б. Г. 1) Морское дело в Древней Греции. Автореф. канд. дисс. М., 1968; 2) О морском деле в Эгейском мире // История и культура античного мира. М., 1977. С. 160 - 169; 3) Морское дело в античных государствах Северного Причерноморья. М., 1982.
Критская морская держава
Первым в истории государством, положившим в основу своего существования морскую политику, стала держава Миноса. Но она родилась не на пустом месте. В ее становлении большую роль сыграла первая греческая цивилизация кикладян, передавшая миноицам свой, нужно сказать, весьма значительный для того времени, опыт в кораблестроении и морском деле.
Формирование самобытной кикладской культуры начинается на рубеже IV - III тыс., а своего расцвета она достигает в период 2700 - 2300 г. О ее тесной связи с морем с самого начала свидетельствует расположение большинства островных поселений на берегу моря, многие из которых были укреплены.1
Развитие морского дела у населения кикладских островов достигло таких размеров, что появились первые в Европе изображения кораблей, причем на сакральных, по-видимому, предметах. Мы имеем в виду изображения судов на так называемых «кикладских сковородках», которые датируются серединой III тыс. (рис. 1) Они дают нам возможность получить представление о начальном этапе эволюции античного кораблестроения. Корабли кикладян представляли собой довольно длинные ладьи с высокой кормой, приподнятым носом и с тараном в его выступающей части. Судя по рисункам, которые мы видели, число гребцов не намного превышало тридцать. Поднятая корма и задранный нос давали возможность судну идти при крутой волне и защищали от наката при его вытаскивании на берег и спуске в море. Возможно, поднятые на разную высоту нос и корма судна являлись своего рода стабилизаторами, которые в случае остановки его в море автоматически приводили одну из его 17 оконечностей к ветру, уменьшая тем самым возможность захлестывания его волной через борт.3
Заслуживает внимания гипотеза Б. Г. Петерса. В верхней кормовой части судов изображены шесты, на которые насажены фигурки рыб, ас шестов свисают какие-то предметы, которые можно трактовать как весла, флажки или ленты. Б. Г. Петере же считает, что на некоторых изображениях с шестов свисают внутренности животных, на других - бараньи шкуры. А поскольку известно, что последние использовались в ночное время для конденсации из воздуха паров влаги, то ученый делает вывод, что перед нами изображения судов дальнего плавания с запасами сохнущей рыбы и приспособлениями для добычи пресной воды.4 Так это или нет, но именно эти корабли кикладяне использовали для установления торговых, а может быть и военных (см. изображения тарана) контактов в Эгеиде и даже за ее пределами, о чем свидетельствует масса находок кикладских вещей во всех регионах Средиземноморья.5
Великое множество кикладских вещей (мраморных идолов, каменных пиксид, керамики, бронзы, обсидиана и т. п.) найдено на Крите,6 что заставляет предположить существование там кикладских поселений. На эту же мысль наводит и большое количество сосудов из критского мрамора, найденных в Мохлосе (поселение на островке к северо-востоку от Крита), имеющих, однако, кикладский тип.7Скорее всего, именно кикладяне обучили жителей Крита морскому делу и заложили фундамент критской морской державы. В середине III тыс. критяне использовали корабли кикладского типа, о чем можно судить по глиняной модели судна, найденной недалеко от Палекастро (вост. Крит) в слое середины III тыс. (рис. 2)8 А к концу эпохи ранней бронзы минойцы превзошли своих учителей, подняв искусство кораблестроения на новый уровень. Ими был изобретен парус. Придти к такому заключению можно, изучая стеатитовую печать конца III тыс., найденную в восточной части центрального Крита, на; которой ясно просматриваются мачта, штаги (рис. З).9 Парус значительно увеличивал скорость кораблей, сокращая время пути.
На таких судах уже можно было пускаться в дальние плавания и установить регулярные контакты с землями Восточного Средиземноморья. Критяне понемногу начинают выступать и в роли активных субъектов, международных отношений. Предметы, изготовленные на острове во второй половине III тыс., можно встретить, хотя и в небольшом количестве, на
Кикладах, в материковой Греции, Трое, На Кипре, в Сирии, Ливии, Египте. Особенно тесными были контакты с Египтом, который оказал большое влияние на культуру раннеминойского Крита. Об этом свидетельствуют многочисленные находки египетского происхождения на острове, а также египетские мотивы в произведениях искусства минойцев. Таким образом, в конце эпохи ранней бронзы морская политика уже играет заметную роль в жизни критян, что подтверждают и часто встречающиеся морские сюжеты и изображения кораблей на печатях этого периода. В это время закладывался фундамент будущего величия минойского Крита. Кикладская цивилизация погибла в конце III тыс., но ее достижения не пропали. Кикладяне передали навыки в морском деле, искусство кораблестроения и уже начавшие налаживаться морские связи Криту, которому выпало во II тыс. достигнуть величайших успехов на пути создания морской державы.
Морское дело в раннеархаических Афинах
При рассмотрении древнейшей морской истории Греции, нам уже приходилось касаться связанных с ней афинских сюжетов. В настоящий момент настало время собрать их воедино, чтобы более системно представить раннюю историю Аттики в ее «морском» преломлении.
На заре греческой цивилизации Аттика не имела самостоятельного значения в Эгейском мире. Однако, находясь в центре региона, она, разумеется, была затронута всеми процессами, происходившими в Эгеиде. Очень рано Аттика стала объектом морской политики ведущих центров эгейской бронзовой цивилизации. В III тыс. там, возможно, существовали поселения кикладян. Во всяком случае, связи с ними были чрезвычайно тесными.1 В следующем, II тысячелетии, Аттика вошла в состав державы Миноса (см; выше).
Долгая жизнь в орбите морских цивилизаций Греции бронзового века должна была способствовать обращению населения этой области к развитию морского дела с использованием всего накопленного опыта своих более продвинутых соседей. Такое положение вещей было характерно, разумеется, не только для Аттики, но, может быть, именно ей удалось в начале микенской эпохи стать на какое-то время основой морских сил ахейцев. На такую мысль наводит легенда об уничтожении флота Миноса и завоевании Крита Тезеем (Plut. Thes., 19). Собственно в микенский период греческой истории ряд ахейских центров превзошел афинян в военно-морском отношении. Гомер в «Каталоге кораблей» перечисляет количество судов во флотах государств-участников Троянской войны.2 Согласно этим данным Афины уступали по этому показателю Микенам, Пил осу, Аргосу, Криту, Спарте, фессалийским
Чайлд Г. У истоков европейской цивилизации / Пер. М. Б. Свиридовой-Грановой и Н. В. Ширяевой. М., 1952. С. 108; Блаватская Т. В. Ахейская Греция во втором тысячелетии до н. э. М., 1966. С. 39; Андреев Ю. В. От Евразии к Европе. Крит и Эгейский мир в эпоху бронзы и раннего железа (III — начало I тыс. до н. э.). СПб., 2002. С. 71.
2 В последнее время большинство ученых склоняется к мнению о том, что эта часть «Илиады» восходит к какому-то списку еще микенской эпохи (Ленцман Я. А. Рабство в микенской и гомеровской Греции. Mi, 1963. С. 230; Блаватская Т. В. Ахейская Греция... С. 14; Полякова Г. Ф. От Микенских дворцов к полису // Античная Греция. Т. 1. М., 1983. С. 111 - 112; Бартонек А. Златообильные Микены. М., 1991. С. 190; Myres J. L. Homer and his critics. L., 1958. P. 273 ff.). To есть «Каталог кораблей» может отражать реальную расстановку сил в греческом мире ахейского времени. городам. Снаряжение афинянами 40 кораблей для совместного похода на Трою (в то время как в составе союзного флота присутствовало 100 микенских, 90 пилосских судов и т. д.) (Нот; Ш, II, 546 - 686) позволяет сделать вывод о том, что они располагали тогда военным флотом средней руки, хотя в опытности в морском деле не уступали никому, о чем свидетельствует предание о далеком походе афинян во главе с Иолаем в Сардинию (Paus., I, 29, 5; VII, 2, 2; IX, 23, 1). В эпоху темных веков Афины сделались безусловным лидером Греции, возобновили греческое присутствие на берегах Малой Азии и возродили внутригреческие связи. Это стало возможным благодаря сохранению в избежавших дорийского завоевания Афинах микенских традиций (см.выше). Именно поэтому афиняне все еще господствовали на морских путях, прежде всего, Восточного Средиземноморья, в первой половине VIIIі в., о чем свидетельствуют находки аттической керамики во многих областях региона, обнаруживаемые гораздо в большем количестве, чем предметы экспорта других греческих центров. Но с середины столетия число находок аттической керамики за пределами Аттики резко сокращается, что, по мнению многих исследователей, свидетельствует о быстром упадке афинской внешнеполитической активности.3 В ряду передовых государств, силами которых было колонизовано Средиземноморье и Причерноморье, оказываются другие города. Они-то и определяют в значительной степени общий ход истории архаической Греции (см. 4, глава I), между тем как Афины в период с середины VIII и до, приблизительно, середины VI в. являют собой пример 3 ПендлбериДж. Археология Крита / Пер. Я. М. Боровского. М., 1950. С. 337; Ленцман Я. А. Рабство... С. 212; Яйленко В. П. Архаическая Греция и Ближний Восток. М., 1990. С. 137 - 138; Jeffery L. Н. Archaic Greece. The City-States с. 700 - 500 В. С. L., 1976. Р. 84; Boardman J. The Greeks overseas. Harmondsworth, 1964: P. 27. рядового греческого полиса, ничем особенным не выделяющегося из ряда ему подобных (мы имеем в виду область внешней политики, которая нас интересует прежде всего). Очевидно, что отсталость Афин от ведущих экономических центров непосредственно связана с неучастием первых в освоении морских просторов. Эта ситуация выглядит тем более странной, что как ранее, в гомеровское время, так и- позднее, в классическую эпоху, афинское государство являлось безусловно передовым во всех отношениях, и уж особенно в области морской: политики. Здесь же, в период архаики, когда греки вновь открывали для себя моря (чему, кстати, как мы видели, именно Афины дали толчок еще в X - IX вв.), когда вместе с основанием великого множества колоний эллинский мир покрыла широкая сеть морских путей, Аттика, как будто, оставалась в стороне от этого, может быть, важнейшего явления греческой истории VIII — VI вв. Мы говорим сейчас о Великой греческой колонизации, которая прошла без участия Афин.
В первой половине VIII в., когда открывалась колонизационная эпоха, Афины, как мы уже отмечали, опережали всех в развитии морских связей. Ясно, следовательно, что возможностей для основания колоний у них было едва ли не больше, чем у прочих греков. Таким образом, ответ на в высшей степени сложный вопрос о причинах неучастия Афин в колонизационном процессе, нужно искать в их незаинтересованности в основании заморских поселений: Чем же можно объяснить такую незаинтересованность?
Я. А. Ленцман видит разгадку в том, что с началом архаической эпохи значительно большие возможности получили греческие общины, которые были теснее связаны с передневосточными странами или имели непосредственные торговые связи с глубинными районами Малой Азии (Кипр, Родос, прибрежные малоазийские полисы). «В результате в первой половине VIII в. наметилось относительное, а со второй половины того же столетия и абсолютное отставание Афин, которое усиливается в следующем веке».4 Эту гипотезу вряд ли можно признать вполне убедительной, так как если мы ее примем, то возникнет вопрос, на который едва ли возможно найти исчерпывающий ответ: чем же тогда объяснить присутствие в ряду передовых греческих государства Коринфа, Мегар, которые расположены еще дальше от восточных земель, чем Афины?
Еще одну попытку подойти к решению нашей проблемы предпринял В. П. Яйленко. Ученый считает, что реформы Солона, урегулировавшие земельный кризис, почти на столетие избавили Аттику от необходимости интенсивной колонизационной деятельности. То есть, по его мнению, «в Аттике проблема обезземеливания была решена не посредством колонизации, а путем внутренних реформ».5 Эта гипотеза также мало что объясняет, поскольку Великая греческая колонизация началась без малого за 200 лет до Солона.
Борьба Фемистокла за принятие морской программы
Как мы попытались показать в предыдущем изложении, геополитическая ситуация в Восточном Средиземноморье в начале V века сложилась таким образом, что у афинян оставался лишь один путь для сохранения перспектив развития своего государства как одного из передовых в греческом мире. Этот путь - форсированное создание могущественного военного флота в кратчайший, по возможности, срок. Разумеется, в те времена это далеко не было так очевидно, как теперь, спустя тысячелетия. Этим и объясняется гениальность Фемистокла, который уже тогда ясно осознал, в чем одном лежит будущность Афин, и все силы своего таланта направил на превращение их в морскую державу.
В начале же классической эпохи в афинском, равно как ив любом другом греческом обществе, господствующим оставался традиционалистский взгляд на политику, для которого было немыслимым разом порвать с привычным образом жизни и все силы государства посвятить морскому делу. Мы уже касались этого обстоятельства, также как и того, что строительство и содержание флота было чрезвычайно дорогим «удовольствием», так что если предаться ему всецело (а только в этом случае можно было всерьез рассчитывать на успех), то пришлось бы оставить в пренебрежении все другие дела, заставив работать государственные финансы почти исключительно на флот, по крайней мере, в первые годы. К тому же гарантий успеха никто дать не мог, а последствия перенесения центра тяжести политики на море одних пугали своей непредсказуемостью, а других - неизбежными переменами в социально 150 политической жизни не в лучшую для них сторону (об этом — чуть позже).
Кроме того, тогда еще не успели сказаться в полной мере все последствия перехода в руки персов афинских заморских владений.
Все эти обстоятельства привели к тому, что, хотя объективно ситуация складывалась в пользу Фемистокла, ему все же пришлось выдержать самую серьезную борьбу за реализацию своих идей. Она заняла, по меньшей мере, десять лет и была довольно тяжела и поначалу непредсказуема, однако историческая закономерность была на стороне Фемистокла, так что ему помогли даже случайные события, сами по себе не способные оказать решающего значения на внутреннюю политику.
Фемистокл родился в 524 г.1 в знатной, но не относившейся к высшей афинской аристократии семье (Nep. Them., 1; Plut. Them., 1). По вполне разумному предположению Дж. Дэвиса, он принадлежал к младшей ветви рода Ликомидов, так как был демотом не Флии, где располагалось культовое святилище рода, а Фреария (Plut. Them., I).2 К тому же его мать не была афинянкой (Nep. Them., 1; Plut. Them., 1; Athen., XIII, 37), что, впрочем, тогда большого значения иметь не могло.
На характере Фемистокла, безусловно, сказалось то, что он не был равным среди аристократов, определявших политическую жизнь Афин. Так случилось, что его более или менее близкие предки политикой не занимались. Дж. Дэвис совершенно справедливо замечает, что рассказ Плутарха (Them., 2) о том, что отец старался отвлечь молодого Фемистокла от общественной деятельности, означает, что в этой семье не было каких-либо традиций в этой области, и Фемистокл, в отсутствие такой преемственности, вынужден был самостоятельно искать пути для утверждения себя в качестве политика, опираясь исключительно на свой потенциал.3 Естественно, такое положение дел вызывало неизбежные трудности в начале его восхождения к политическим вершинам, но давало также и определенные преимущества. Личность Фемистокла была свободна от выработанных веками политических стереотипов и предпочтений, которые пришлось бы, конечно, с большим трудом преодолевать, будь он выходцем из, скажем, Алкмеонидов. У Фемистокла довольно рано, по крайней мере, еще до того, как он впервые выступил в качестве общественного деятеля в 493 г., сформировалась собственная программа, которую он последовательно и настойчиво претворял в жизнь до тех пор, пока не был изгнан остракизмом в 474 т. Традиционный взгляд на Фемистокла как на главу радикально-демократической группировки афинского общества,4 был подвергнут критике в 60-е гг. XX века. Так, Ф. Фрост утверждает, что демократическую окраску придал Фемистоклу только Аристотель, характеристика которого была полностью усвоена Плутархом. По мнению американского исследователя, древний философ модернизировал и упрощал политическую ситуацию начала V века, рассматривая ее сквозь призму своих умозрительных представлений о 152 четком делении государственных деятелей на аристократов и демократов. Аргументация Ф. Фроста сводится, в общем, к следующему. До времени Аристотеля ни один источник не называет Фемистокла демократом, проводившим политику, направленную против господства аристократии. Сама связь преобладания флота в системе вооруженных сил с демократизацией общества стала очевидна только во второй половине V века (ср.: Ps.-Xen. Ath. рої., І, 2; Plut. Them., 19), поэтому лишь с этого времени может брать начало традиция изображения Фемистокла как демократа, чему способствовала также известная древним его антиспартанская позиция по многим вопросам.5 В этом же русле лежат рассуждения отечественного ученого И. Е. Сурикова. Он приходит к выводу о том, что содержанием внутриполитической жизни Афин раннеклассического периода была борьба за власть отдельных аристократических группировок, у которых отсутствовали какие-либо идейные убеждения.6 Нужно заметить, что такая точка зрения была высказана еще ранее, в работе К. К. Зельина, который полагал, что нельзя искать в действиях аристократов какие-то принципиальные мотивы.7 И. Е. Суриков, впрочем, признает, что определенное различие позиций у аристократических группировок все-таки имело место, иначе было бы бессмысленно само их существование. Такое различие он видит исключительно в сфере внешней; политики. В этой связи И. Е. Суриков выделяет четыре основные группы в Афинах интересующего нас времени: явно проперсидские «друзья тиранов»; настроенные умеренно персофильски Алкмеониды, занимавшие в то же время 153 антиспартанскую позицию; антиперсидская, но проспартанская группа, возглавляемая Мильтиадом. Фемистокл представлял четвертую группировку, враждебную как персам, так и спартанцам. Ее позицию И. Е. Суриков о определяет как «опору на собственные силы».
Рассмотренные нами гипотезы не лишены известного здравого смысла. Подробный анализ всего спектра политической жизни Афин начала V века увел бы нас в сторону от основной задачи исследования, поэтому мы остановимся лишь на политических предпочтениях Фемистокла. В самом деле, нам не известно ни об одной строго демократической реформе, инициатором которой он был. То, что мы знаем о Фемистокле, заставляет нас признать, что вся его деятельность, пока он занимал первые роли в государстве, была направлена только на то, чтобы сделать Афины безусловным лидером греческого мира, то есть выходила за рамки борьбы за ту или иную форму государственного устройства общества. Поэтому и в самом деле, мы не можем рассматривать Фемистокла как политика, принципиально придерживающегося демократической ориентации в духе Эфиальта или Перикла. Нельзя назвать его также и олигархом. Скорее всего, для его мировоззрения не имела определяющего значения проблема выбора между той или иной альтернативой внутриполитического развития Афин. Фемистокл стремился, прежде всего, сделать Афины гегемоном Греции,9 не забывая и о своих личных амбициях.
