Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. СТАНОВЛЕНИЕ КОНЦЕПТУАЛЬНЫХ ОСНОВ ПОЛИТИКИ ОДНОСТОРОННИХ И МНОГОСТОРОННИХ ДЕЙСТВИЙ В ЗАРУБЕЖНОЙ ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКЕ КОНЦА XX - НАЧАЛА XXI ВЕКОВ 33
1.1. Отражение проблемы односторонних и многосторонних действий в зарубежных научных дискуссиях 33
1.2. Особенности формирования политических культур США и европейского
сообщества в новейшее время 62
ГЛАВА 2. ЗАРОЖДЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ ОДНОСТОРОННОСТИ И МНОГОСТОРОННОСТИ В ЕВРОАТЛАНТИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКЕ США В БИПОЛЯРНЫЙ И ПОСТБИПОЛЯРНЫЙ ПЕРИОДЫ. 83
2.1. Исторические предпосылки формирования трансатлантических отношений в биполярном мире 83
2.2. Военно-силовая асимметрия в НАТО как условие для американской политики унилатерализма 104
2.3. Изменение внутриполитических факторов евроатлантической стратегии США
после распада биполярного миропорядка 124
ГЛАВА 3. ОСНОВНЫЕ АСПЕКТЫ РАЗВИТИЯ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОГО СОТРУДНИЧЕСТВА США И СТРАН ЕВРОПЫ В СФЕРЕ БЕЗОПАСНОСТИ... 141
3.1. Динамика американо-европейского сотрудничества в системе международных режимов нераспространения ОМУ и стратегической стабильности 141
3.2. Военные интервенции США и проблема институциональной легитимности в, трансатлантических отношениях 154
3.3. Перестройка формата межсоюзнических связей США и НАТО на рубеже веков 173
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 199
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ 208
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 209
ПРИЛОЖЕНИЕ
- Отражение проблемы односторонних и многосторонних действий в зарубежных научных дискуссиях
- Исторические предпосылки формирования трансатлантических отношений в биполярном мире
- Динамика американо-европейского сотрудничества в системе международных режимов нераспространения ОМУ и стратегической стабильности
Введение к работе
Актуальность темы. Конец блокового противостояния в Европе, распад СССР и мировой социалистической системы в конце 1980—начале 1990-х годов привели к кардинальной трансформации европейской и глобальной систем безопасности. На фоне этих перемен атлантический мир вступил в новый и непредсказуемый период своего развития, в котором очевидные процессы многостороннего диалога между США и европейскими странами — членами НАТО и Евросоюза, сопровождались не менее заметными трансатлантическими разногласиями по самому широкому спектру тем, начиная от важнейших проблем международной безопасности и заканчивая вопросами экологии и торговли.
В перечне вопросов, определяющих развитие американо-европейских
отношений, не последнее место занимает проблема
«односторонности / многосторонности» как в узкой сфере оборонной политики, так и в более широком контексте стратегической стабильности в мире.
После распада биполярного мира для, системы трансатлантических отношений стали характерны две взаимоисключающие тенденции. С одной стороны, получили развитие процессы демократизации международных отношений в Европе, началось формирование новой модели международного сотрудничества в рамках ЕС, возросла роль международно-правовых институтов. С другой стороны, наблюдалось беспрецедентное усиление США в военной сфере и превращение их из единственной сверхдержавы в «гипердержаву» (по определению Ю. Ведрина)1 с явными односторонними действиями во взаимоотношениях с внешним миром, в том числе, с традиционными союзниками и ранее созданными по американской инициативе многосторонними структурами. Отсутствие всеобъемлющей идеологической и стратегической угрозы, характерной для эпохи «холодной войны»,
1 См.: Caldwell С. Vedrinism: France's Global Ambition //Policy Review. -2000. -N 103.-P. 1-12.
предоставило странам трансатлантического сообщества большую свободу действий в реализации собственной внешней политики. Возросла независимость действий, если не всех, то большинства государств трансатлантического сообщества. При этом межсоюзнические отношения подверглись определенной эрозии, став менее устойчивыми и менее стабильными.
Государства, так называемого бывшего «свободного мира», в ряде случаев, перестали подходить к угрозам национальной, региональной' и глобальной безопасности с единых позиций. Это обстоятельство, в свою1 очередь, поставило под сомнение вероятность достижения долговременной упорядоченной конфигурации международных Альянсов.
Концепция «абсолютной безопасности» («Absolute Security»), делающая упор не на коллективных, а на национальных механизмах защиты американской территории- («Homeland Security»), как бы отделила США от трансатлантической системы обороны, создав возможности действовать «без оглядки» на партнеров по НАТО. В итоге взаимные американо-европейские обязательства в этой сфере оказались, в значительной мере, нивелированными. Действия Вашингтона вызвали объяснимое беспокойство западноевропейских партнеров США, поскольку такая политика явно шла вразрез с евроатлантической стратегией Америки прежних лет, нацеленной на слияние западноевропейской и североамериканской систем безопасности в единое целое.
В предыдущие десятилетия США выступали гарантом защиты Европы посредством вовлечения ее в американоцентричную систему многосторонних обязательств, различных институтов и режимов безопасности. Любые американские действия в военно-политической сфере так или иначе просчитывались на предмет возможных негативных последствий для^ европейских партнеров Америки по Североатлантическому Альянсу. Логика
Вашингтона тогда заключалась в том, что безопасность Западной Европы воспринималась как продолжение безопасности самих США.
Американский унилатерализм и «сепаратизм» начала XXI века сделал поведение Вашингтона менее предсказуемым, а значит, более опасным для европейских стран на уровне их восприятия. Европейцы лишились ряда важных многосторонних рычагов, позволявших корректировать внешнюю политику своего заокеанского союзника. Отсутствие когерентности между оборонной политикой Соединенных Штатов и политикой европейских стран вполне очевидно и может приобрести длительный, если не постоянный характер. В этой связи полемика о преимуществах и недостатках односторонних и коллективных методов решения международных проблем выходит далеко за рамки традиционных академических дискуссий. В данном случае речь идет о выборе дальнейшего пути развития коллективных военно-политических структур в условиях кардинальной трансформации всей системы трансатлантической безопасности после окончания «холодной войны», которая происходит под воздействием системообразующих и системоразрушающих факторов как имманентного характера, так и порожденных внешней средой. Современный мир на глазах теряет устойчивость", система международных отношений становится все менее стабильной, в то время, как «транзиторность и процессуальность, - по выражению российского исследователя Э. Баталова, -приобретают все большее значение в политической жизни» . Это позволяет вести речь не просто о структурной перестройке мировой политической системы, а, очевидно, о ее смене.
Историография исследуемой темы. Проведённый нами анализ историографии изучаемого вопроса, показал недостаточную освещенность в.
2 См.: Rotfeld A. The Global Security System in Transition II Космополис (Альманах). - 1999. —
С. 17-27.
3 Баталов Э. Предмет философии международных отношений // Международные процессы. -
2006. - Т. 4. - N2(11). - Май-август /
отечественной литературе проблемы развития одностороннего и коллективного путей взаимодействия США и Европы, более известной в зарубежной исторической и политической науке как проблема «унилатерализма» и «мультилатерализма». Это направление вплоть до настоящего времени остается малоизученным в отечественном обществоведении, даже с учетом обширного фактологического материала по тематике трансатлантических отношений, который был наработан отечественными исследователями за последние несколько десятилетий. В данных работах рассматривались различные аспекты межсоюзнических отношений США и стран Западной Европы (в первую очередь государств-членов НАТО), однако вопросы формирования устойчивых типов внешнеполитического поведения США и западноевропейских государств (так называемых «стратегических культур») в преломлении к проблеме взаимодействия стран атлантического сообщества в рамках особой системы многосторонних институтов оставались за рамками исследовательских разработок советских ученых.
С одной стороны, теоретическому осмыслению специфики внутризападных отношений препятствовала официальная идеология, рассматривавшая такие сложные явления, как «консенсус» и «конфликт» внутри атлантического сообщества сквозь простую диалектическую призму, где трансатлантический консенсус объяснялся наличием общности интересов «мирового капитализма в борьбе с мировым социализмом», а трансатлантический конфликт истолковывался как «межимпериалистические противоречия», характерные для авангарда капиталистических стран (США и Западной Европы). С другой стороны, сыграл свою роль фактор «закрытости» советской системы и неучастия СССР в многосторонних институтах и структурах атлантического мира.
Исключением из общего списка политически ангажированных
исследований советского периода можно назвать небольшое число работ,
принадлежащих перу отечественных историков-американистов,
предпринявших попытку теоретического анализа специфики американо-европейских отношений, однако, естественно, не рассматривавших вопросы политики односторонних и многосторонних действий США И ИХ СОЮЗНИКОВ; которые не поднимались в биполярный период даже западными исследователями4.
После окончания биполярной конфронтации взаимоотношения внутри атлантического сообщества вызвали оживленный интерес у российских историков и политологов, что было очевидно на фоне стремления Российской Федерации к открытости миру и к интеграции в многосторонние структуры и институты мирового сообщества демократических стран. В целом, в постсоветский период российским обществоведам была свойственна большая объективность. Для наших ученых прошел период определенной самоизоляции и достаточно скептичного отношения к немарксистским теориям, и сейчас отечественные ученые с готовностью воспринимают необходимость использования лучших образцов западной мысли.
Трансформация систем коллективной обороны стран Запада в 1990-е годы привела к появлению целого ряда работ по изучению архитектуры европейской безопасности в отечественной исторической и политической научных школах России, предпринятых, в частности, исследователями Дипломатической академии МИД РФ (Е.П. Бажанов, СИ. Большаков B.C. Котляр, Т.Г. Качалова, В.Н. Матяш, В.В. Штоль) и МГИМО МИД РФ (А.Ю. Мельвиль, Ю.Е. Федоров, В.Б. Кудрявцев, В.О. Печатное и др.). Значительный вклад в изучение различных аспектов американской внешней и военной политики, а также евроатлантической стратегии США внесли: А.А. Кокошин,
Воронцов Г.А. Атлантические отношения и современность. — М.: Междунар. отношения, 1977; Гарань А.В. Трансатлантические дебаты: поворот Западной Европы к разрядке и позиция США. - Киев: Наукова думка, 1990; Иванова И.М. Концепция «атлантического сообщества» во внешней политике США. - М.: Наука, 1973; Уткин А.И. Доктрины атлантизма и европейская интеграция. - М.: Наука, 1979.
А.Ф. Добрынин, Н.Н. Спасский, А.В. Бурсов, А.И. Подберезкин, А.Н. Яковлев и Н.Н. Яковлев.
Проблемы безопасности евро-атлантического пространства широко освещались в научных работах исследователей таких институтов РАН, как Институт мировой экономики и международных отношений ИМЭМО РАН (В.Г. Барановский, А.Г. Арбатов, Г.И. Мирский, Е. А. Степанова Д.Ю. Глинский-Васильев) и Институт научной информации по общественным наукам ИНИОН РАН (Ю.А. Гусаров, Т.Г. Пархалина и др.)
Значительный вклад в изучение динамики взаимоотношений США и Европы в рамках институтов коллективной безопасности и обороны в новейшее время внесли авторские коллективы Института Европы (ИЕ РАН), среди которых можно выделить работы: Д.А. Данилова, Ю.С. Дерябина, В.В. Журкина, С.А. Караганова, А.Л. Мошес, Н.П. Шмелева, М.Г. Носова, Ю.И. Рубинского и др.
Особая заслуга при проведении исследований внешней и оборонной политики США в евроатлантическом контексте принадлежит специалистам-международникам Института США и Канады (ИСКРАН). Это связано, прежде всего, с особым профилем института, занимающегося вопросами трансатлантической безопасности и обороны с конца 1960-х годов. Проблематика американо-европейских отношений детально исследовалась известными представителями российской школы американистики: В.И. Батюком, Э.Я. Баталовым, А.Д. Богатуровым, Д.А. Володиным, СМ. Роговым В.А. Кременюком, В.А. Мазингом, А.С. Маныкиным, П.Т. Подлесным, Г.А. Трофименко, Л.С. Семейко, М.А. Троицким, Т.А. Шаклеиной, Е.О. Обичкиной и др. авторами. Пристального внимания заслуживает подготовленная еще в конце 1990-х годов коллективная монография «США и Европа на рубеже веков», авторами которой выступили известные российские американисты: А.И. Уткин, О.В. Приходько, П.Е. Смирнов и Ю.П. Давыдов. В работе детально рассматривались проблемы атлантического сообщества в условиях распада
биполярного мира, дебаты по проблемам европейской политики в США, а также вопросы формирования самостоятельного западноевропейского полюса силы5.
Теракты 11 сентября 2001 года и последовавшие за ними вторжения-американских войск в Афганистан и Ирак спровоцировали новый виток научной дискуссии по проблемам мирового порядка, роли и места в нем США. Односторонние тенденции в политике Вашингтона (в том числе во взаимоотношениях США с европейскими союзниками по НАТО) не могли остаться незамеченными отечественными учеными. Американская* политика унилатерализма стала привлекать больше внимания со стороны российских ученых — как признанных специалистов6, так и молодых исследователей7. Среди последних следует выделить работу МА. Троицкого «Трансатлантический союз (1991—2004)», в которой подробно рассматриваются малоисследованные аспекты трансатлантических отношений в новейшей истории8.
Однако, несмотря на обширный круг систематизированных и структурированных публикаций по различным вопросам американо-европейского взаимодействия, развитие проблемы односторонних и многосторонних действий в глобальном и трансатлантическом контекстах все же не вызвало столь широкого интереса у отечественных исследователей, как у их американских и европейских коллег. Данная проблема во многом остается за рамками российского политологической и исторической дискуссии, лишь периодически находя отражение в отдельных исследованиях,
5 США и Европа: перспективы взаимоотношений на рубеже веков / Отв. ред. А.И. Уткин. - М.:
Наука, 2000.
6 Примаков Е.М. Мир после 11 сентября и вторжения в Ирак. — 2-е изд., доп. - Екатеринбург:
ИДПироговЪ,2003.
7 Михайлов С.А. США и общеевропейская политика в сфере безопасности и обороны. — М.:
РИСИ, 2006.
8 Троицкий М. А. Трансатлантический союз (1991-2004). Модернизация системы американо-
европейского партнерства после распада биполярности. — М.: НОФМО, 2004.
акцентирующих внимание на общетеоретических и конкретно-исторических аспектах проблем «унилатерализма/мультилатерализма», «институциональной легитимности» и «глобального управления» (мирорегулирования)9. Очевидна также недостаточная освещенность данных проблем в диссертационных работах. Это обстоятельство делает необходимым проведение комплексного исследования, способного на основе широкой эмпирической базы расширить и теоретически обобщить представления о таких явлениях, как унилатерализм и мультилатерализм в контексте трансатлантических отношений.
В биполярный период в зарубежной историографии, в отличие от советской, проблемы трансатлантических отношений были отражены, естественно, в значительно более полной мере. Однако даже они, зачастую, в большей степени отражали текущую политическую ситуацию на отдельных периодах «холодной войны». Наличие советско-американской конфронтации накладывало отпечаток на развитие западной научной мысли. Противостояние двух сверхдержав и их систем не позволяло даже допускать возможности появления односторонних инициатив США, направленных на ослабление созданных ими же самими институтов трансатлантической кооперации. Еще менее реальным представлялся выход из этой многосторонней системы, западноевропейских стран, полностью зависевших от США как в военном, так и, во многом, в экономическом плане.
Соответствующим образом формировался и лексикон западных ученых, нечасто упоминавших в контексте американо-европейских отношений такие понятия, как «унилатерализм», «мультилатерализм» или «кризис легитимности». Вместо этого обычно использовались более осторожные формулировки, вроде «кризис доверия», на смену которому приходила
9 Косолапое, Н. А. Легитимность в международных отношениях: эволюция и современное состояние проблемы // Мировая экономика и международные отношения. - 2005. — N 2. — С. 3-14; Давыдов Ю.П. Норма против силы: проблема мирорегулирования. - М.: Наука, 2002; Темников Д.М. Проблемы мирового регулирования в современной зарубежной политологии // Международные процессы. - 2004. - Т. 2. -N 2 (5). - С. 84-96.
«атлантическая солидарность» и укрепление" единства «свободного мира». Однако еще в 1980-х годах появилась целая серия работ, подготовленных, в частности, такими видными исследователями, как Д. Каллео и П. Кеннеди. В них в различной форме обосновывался тезис о снижении влияния США в мире как экономической и военно-политической сверхдержавы. Главный вывод, содержащийся в этих работах, состоял в том, что США рано или поздно придется отказаться от роли непререкаемого лидера Запада, поскольку соотношение сил действительно меняется и, отнюдь, не в пользу Америки10.
Интерес к трансатлантической проблематике в зарубежных научных
кругах значительно возрос в начале 90-х годов XX века, что было связано с
фундаментальными переменами в многосторонней системе атлантической
кооперации после роспуска главных институтов противостоявшего
Соединенным Штатам и Западу социалистического»блока (прежде всего, ОВД),
а затем и распада самого СССР. Среди американских специалистов наиболее
заметный вклад в изучение процессов развития американо-европейского
партнерства в постбиполярный период внесли 3. Бжезинский, Дж. Голдгейр, Ф.
Гордон, Дж. Гудби, И. Даалдер, Ч. Капчан (Капхэн), Д. Йост, А. Муравчик, С.
Слоун, Р. Хаасс, Л. Хэмилтон, Ч. Коган, Т. Карпентер и множество других
исследователей, изучавших различные политические аспекты
взаимоотношений США и Европы. Среди работ, изданных в 90- годы XX века, особо следует выделить монографию подготовленную группой влиятельных американских экспертов корпорации РЭНД («RAND Corporation) Р. Асмусом, Д. Гомпертом, Р. Куглером, С. Ларраби, Р. Хантером, в которой детально анализировались ключевые военно-политические проблемы атлантического партнерства. В частности, авторами обосновывалась возможность передачи большей ответственности по поддержанию структур безопасности
Calleo D. Beyond American Hegemony: The Future of the Western Alliance. -N.Y.: Basic Books, 1987; Kennedy P. The Rise and Fall of the Great Powers. -N.Y.: Vintage, 1987.
атлантического сообщества от США к Европе без риска ослабления коллективных оборонных возможностей НАТО11.
Вклад европейских исследователей в изучение проблем безопасности и обороны стран Запада был не менее весомым. Важное место здесь занимают такие видные специалисты, как Н. Гнесотто, М. Куинлан, Дж. Кеелер, Дж. Линдли-Френч, Дж. К. Хайнц-Камп, П. Ван Хам, Р. Де Вейк, Дж. Ховорт, У. Уоллес и Ф. Эйсбур, перу которых принадлежит ряд работ, посвященных вопросам развития коллективных структур безопасности и обороны на евроатлантическом пространстве12.
К концу 1990-х - началу 2000-х годов проблемы «односторонних и многосторонних действий» США стали ключевыми в исследованиях по трансатлантической тематике, осуществляемыми американскими экспертами и их европейскими коллегами. Накопленные и обобщенные в последнее десятилетие ХХ-го века и в начале XXI веков зарубежными исследованиями знания в этой области составили широкий научно-исследовательский массив.
Специфика одностороннего внешнеполитического поведения США в наиболее полной мере была отражена в исследованиях, проведенных экспертными группами Центра изучения международного сотрудничества и мультилатерализма, (С. Патрик, Ш. Форман. Д. Малон, И. Фонг-Конг и др:) .
Значительный вклад в изучение проблемы
односторонности/многосторонности в трансатлантическом контексте внесли исследователи американских научных центров, таких как Институт Брукингса
11 America and Europe: A Partnership for a New Era. RAND Studies in Policy Analysis / Ed. by
David C. Gompert and F. Stephen Larrabee. -N.Y.: Cambridge University Press, 1997.
12 См. например: Quinlan M. European Defense Cooperation: Asset or Threat to NATO? - Wash.:
Woodrow Wilson Center Press, 2001; Howorth J., Keeler J. Defending Europe: The EU, NATO, and
the Quest for European Autonomy (Europe in Transition: The NYU European Studies Series). - N.Y.:
Palgrave Macmillan, 2003.
13 Multilateralism and US Foreign Policy: Ambivalent Engagement / Center for International
Cooperation Studies in Multilateralism I Ed. by Patrick S., Forman Sh. - London: Lynne Rienner
Publishers, 2002; Unilateralism and U.S. Foreign Policy: International Perspectives / Ed. by Malone D.,
Foong Khong Y. - London: Lynne Rienner Publishers, 2003.
(Ф. Гордон, И. Даалдер, М. Линдсей и Э. Ионд) , Институт Гувера (Т. Линдберг, Т. Гэртон-Эш)15 и Канадский центр международных исследований Далхьюзиского университета (Г. Уолкер и др.)16
Европейские оценки проблемы унилатерализма/мультиалатерализма представлены в публикациях авторских коллективов Парижского института изучения проблем европейской безопасности (Н. Гнесотто, Г. Линдстом) , Франкфуртского института изучения проблем мира (Б. Куббиг, М. Дембински, А. Келле)18, Центра за европейскую реформу (С. Эвертс и Ч. Грант)19, Школы международных исследований университета Тренто (С. Фабрини, М. Дель Перо, П. Исерниа) , Центра международных исследований Оксфордского
университета (Н. Макфарлан, М. Мастандуно, Р. Фут, Дж. Айкенберри) , Центра международных исследований Кембриджского университета (С.
Галпер, Дж. Кларк) , Лондонского королевского института международных
0"\
отношений «Чатэм Хаус» (Г. Принс, А. Шлесинджер-мл.) , Британского
Daalder I, Lindsay J. America Unbound. The Bush Revolution in Foreign Policy. - Washington: Brookings Institution Press, 2003; Pond E. Friendly Fire: The Near-Death of the Transatlantic Alliance. - Washington: Brookings Institution Press, 2004.
15 Beyond Paradise and Power: Europe, America and Future of Troubled Partnership I Ed. by
Lindberg T. -N.Y.: Routledge, 2004.
16 Independence in an Age of Empire: Assessing Unilateralism and Multilateralism I Ed. by Graham
F. Walker F. Halifax: Dalhousie University Centre for Foreign Policy Studies, 2004.
17 Assessing US-EU Relations After Iraq. I Ed by Lindstrom G. - Paris: 2003; см. также: Friends
Again? EU-US Relations After the Crisis. I Ed by Zaborowski M. - Paris: ISS-EU, 2006
18 Kubbig В., Dembinski M., Kelle A. Unilateralism as Sole Foreign-Policy Strategy? American
Policy toward the UN, NATO, and the OPCW in the Clinton Era II PRIF-Report No. 57, Frankfurt am
Main, 2000.
19 Everts S. Unilateral America Lightweigt Europe? Managing divergence in transatlantic foreign
policy. IICER Working Paper. — London: Centre for European Reform, ISS-EU, 2001
20 The United States Contested: American Unilateralism and European Discontent I Ed. by Fabbrini
S. - London: Routledge, 2006.
21 American Hegemony and International Organizations I Ed. by Foot R., MacFarlane N.,
Mastanduno M. - London: Oxford University Press, 2003. - P. 49-71
22 Halper S., Clarke J. America Alone: The Neo-Conservatives and the Global Order. - N.Y.:
Cambridge University Press, 2005.
23 Understanding Unilteralism in American Foreign Relations. I Ed. by Prins G. - London: 2000. P.
18-29.
института международного права (Дж. Нортон и Дж Аттансио)" , Афинского университета (Д. Бурантонис, К. Инфантис, П. Тсаконас)25.
Исторические предпосылки возникновения и развития концептуальных основ односторонней и многосторонней составляющей внешней и военной политики США были также проанализированы отдельными исследователями, в частности Д. Лейком, М. Бреннером, К. Престовицем, У. Р. Мидом, С. Хантингтоном, Дж. Ван Оуденареном, Д. Скидмором, Т. Рисе - Капеном, Т. Кейном, Т. Моулом, М. Поллаком, С. Хоффманом, Д. Дрезднером, Дж Л. Гэддисом, Ф. Фукуямой и Н. Ферпосоном. Теоретические аспекты проблемы рассматривались Дж. Рагги, Р. Кеохейном, Дж. Наем-мл, И. Валерстайном, Дж. Капорасо, Д. Краснером и др.
При всем многообразии и богатой фактологической основе зарубежных разработок для большей части из них, тем не менее, характерна существенная противоречивость и отсутствие целостной картины, отражающей суть рассматриваемой проблемы. К тому же последователи каждой из основных школ теории международных отношений, рассматривая проблему односторонних и многосторонних действий с использованием собственной методологии, предлагают различные варианты определения понятий «унилатерализм» и «мультилатерализм». Однако большинство из них вряд ли можно считать исчерпывающими, так. как они не отражают в полной мере глубинную сущность этих многогранных и многозначных понятий.
В условиях гетерогенности и разновекторности основных глобальных процессов, появления совершенно новых мировых тенденций и факторов развития, их крайней неустойчивости и непрорисованности состояние исследований мировой системы не представляется идеальным. Положение
Multilateralism vs. Unilateralism / British Inst, of Intl. & Comparative Law / Ed. by Attanasio J., Norton J. - London: 2006.
Multilateralism and Security Institutions in an Era of Globalization / Ed. by Bourantonis D, Ifantis K, Tsakonas P. - London: Routledge, 2007.
осложняется тем, что теория международных отношений оказалась пока не в состоянии переварить произошедшие изменения и предложить принципиально новые подходы к анализу мировой политики. В результате в постбиполярный период западным исследователям в еще большей степени стал свойственен европоцентризм (американоцентризм), а доминирование американских ученых и американских школ в области общественных наук, как справедливо отмечают А.А. Кокошин и А.Д. Богатуров, превратилось в важнейший инструмент
«мягкой силы» США . При этом, к сожалению, для многих трудов западных исследователей характерны излишняя политизированность и затушевывание реальных устремлений своих стран.
Многочисленные спекуляции в общественно-публицистических кругах, обосновывающие необратимость «раскола Запада» и конца «свободного мира», подверглись критической атаке со стороны объективно настроенных ученых, в том числе таких известных представителей «институционалисткой» школы теории международный отношений, как Дж. Най-мл., Дж. Айкенберри и Т. Гэртон-Эш27. Однако западное экспертное сообщество не могло в то же время не признать, что трения между США и их союзниками после «холодной войны» невозможно было сводить к простым тактическим разногласиям, настаивая на неизменности существовавшего ранее порядка вещей. На это обстоятельство указывали, например, видные американские политологи-«неореалисты» Дж. Миршаймер и С. Уолт . Американские неоконсерваторы такие, как Р. Кейган и
Мировая политика: теория, методология, прикладной анализ / Отв. ред. А.А. Кокошин, А.Д. Богатуров. М.: Комкнига, 2005.
27 Nye, J. S. Jr. The Paradox of American Power: Why the World's Only Superpower Can't Go It
Alone. N.Y.: Oxford University Press, 2002; Ikenbery J. State Power and the Institutional Bargain:
America's Ambivalent Economic and Security Multilateralism II American Hegemony and
International Organizations / Ed. by Foot R., MacFarlane N., Mastanduno M. - London: Oxford
University Press, 2003. - P. 49-71; Garton Ash T. Free World: America, Europe, and the Surprising
Future of the West. -N.Y.: Vintage, 2004.
28 Mearsheimer J. The Tragedy of Great Power Politics. N.Y.: W.W. Norton & Company, 2001;
Walt S. Taming American Power: The Global Response to U.S. Primacy. — N.Y. W.W. Norton &
Company, 2005
Ч. Краутхаммер, оказались еще более скептично настроенными в отношении перспектив трансатлантического партнерства. Они акцентировали внимание на колоссальной асимметрии силы между США и Европой, ведущей к различному восприятию европейцами и американцами основных угроз и, как следствие, к формированию по обе стороны Атлантики двух различных «стратегических культур» - двух моделей мирового порядка29.
В европейском сознании демократизация международных отношений прямо противоречила имперским устремлениям Соединенных Штатов, претендующих уже не столько на легитимно воспринимаемое союзниками лидерство в сообществе первых среди равных, а к силовому доминированию над миром.
Наше понимание эволюции стратегии односторонних и многосторонних действий в трансатлантических отношениях постбиполярного периода как научной проблемы, изучение отечественной и зарубежной историографии предопределили объект, предмет, цель и задачи исследования.
Объектом исследования является эволюция стратегии односторонних и многосторонних действий США и европейских стран-членов ЕС и НАТО в отношении международных институтов в 90-е годы XX- начале XXI веков.
Предметом исследования является деятельность национальных и международных политических и военных структур США и стран-членов ЕС и НАТО, осуществляемая в рамках одностороннего / многостороннего подходов в сфере обороны и безопасности. Предмет исследования включает изучение интересов, целей США и методов их реализации на евроатлантическом направлении.
Кейган Р. О силе и рае: Америка и Европа в новом мировом порядке. - М.: Дом интеллектуал, кн.: РОССПЭН, 2004.
Цель диссертации заключается в анализе возникновения и развития проблемы односторонних и многосторонних действий в системе американо-европейских отношений в постбиполярный период.
Основные задачи диссертационной работы:
рассмотреть процесс формирования концептуальных основ политики односторонних и многосторонних действий США и европейских стран-членов ЕС и НАТО в зарубежной научной литературе, тем самым выявив отражение дискуссии по данной проблемы в западном экспертном сообществе;
подвергнуть критическому анализу концепцию «стратегических культур» США и ЕС с опорой на конкретно-исторические методы и фактологические данные, позволяющие определить степень ее достоверности;
- исследовать генезис проблемы односторонних действий в
евроатлантической политике США в биполярный период. Выявить исходные
условия возникновения внутренних и внешних факторов формирования
моделей поведения США и их европейских союзников в рамках
внутризападного политического порядка;
- охарактеризовать тенденции и противоречия трансатлантического
сотрудничества в связи с возросшей военно-силовой асимметрией между США
и их европейскими союзниками по НАТО в постбиполярный период;
- выделить основные этапы развития стратегической линии США в
отношении системы многостороннего сотрудничества с европейскими
странами. Выявить влияние внутриполитических факторов на процесс
усиления/ослабления, односторонних и многосторонних начал во внешней
политике США;
- исследовать воздействие односторонних военных интервенций США на
проблему институциональной легитимности в трансатлантических отношениях;
- проследить динамику американо-европейского сотрудничества в
системе международных режимов нераспространения и стратегической
стабильности на временном отрезке с начала 90-х годов XX по начало XXI века;
- определить степень воздействия одностороннего внешнеполитического курса США на перестройку формата межсоюзнических отношений в НАТО после окончания «холодной войны».
Хронологические: рамки исследования охватывают период эволюции взаимоотношений США с НАТО и позднее с ЕС с начала 1990-х по начало 2000-х годов. Нижней границей исследования является период окончания биполярной конфронтации по линии Запад-Восток и распад социалистической системы и СССР.
Вместе с тем автор счел- необходимым провести анализ некоторых параметров в исторической ретроспективе, поскольку порой невозможно понять сегодняшние тенденции; без- ее учета. Верхняя граница - выборы президента США в ноябре 2004 года - события, за которым последовала определенная корректировка внешнеполитического курса республиканской администрации в сфере безопасности и обороны, особенно после победы демократов на выборах в Конгресс США в ноябре 2006 года.
Методологической и теоретической основой диссертационного исследования являются принцип историзма и объективный анализ явлений и процессов как феноменов конкретной исторической эпохи, опирающийся на утверждение о многофакторности процессов исторического развития. Ввиду многогранности объекта исследования проработка различных аспектов проблем трансатлантических военно-политических отношений требует учета противоречий и закономерностей американской и европейской политических традиций, что определяет использование междисциплинарного и многофакторного подхода на основе методов политологии, истории и теории международных отношений.
Автор стремился также проанализировать взаимосвязи между элементами структуры международных отношений, соблюдая, тем самым принцип системности.
Источниковедческая база исследования представлена
многочисленными, разнообразными по характеру источниками, принятыми в исторических исследованиях, которые можно разделить на следующие группы:
Первую группу источников составляют документы различных ветвей власти США и европейских стран-членов ЕС и НАТО: 1) доктрины и стратегии, концепции и директивы национальной безопасности, касающиеся сферы внешней и военной политики: 2) законные и подзаконные акты парламентов; 3) документы специализированных министерств, ведомств и служб 4) пресс-релизы, коммюнике, официальные речи 5) справочные данные и административная документация.
Во вторую группу источников входят документы военно-политических структур Североатлантического Альянса: 1) стратегические концепции и доктрины, инициативы; 2) пресс-релизы, итоговые коммюнике, протоколы. 3)' официальные заявления. 5) справочные данные и административная документация.
К третьей группе источников отнесены международно-правовые акты: 1) межгосударственные договоры и соглашения, заключенные между США и европейскими государствами - членами НАТО и ЕС, 2) итоговые документы международных переговоров, совещаний, саммитов НАТО, США - ЕС; 3) уставы, резолюции, протоколы международных глобальных (ООН) и региональных организаций (ЕС).
К четвертой группе источников отнесена периодическая печать и ресурсы электронных компьютерных сетей.
В пятую группу источников включены источники личного происхождения, включая интервью и мемуарную литературу.
Шестую группу составляют личные материалы диссертанта.
Сравнительный анализ источников первой группы - ключевых документов, подготовленных американскими ведомствами (в первую очередь, Белым домом, Госдепартаментом и Пентагоном) стратегий национальной безопасности США и военных доктрин с начала 1990-х и до середины 2000-х годов, позволяет в достаточно полной мере проследить эволюцию концептуальных основ американской внешней политики и, в первую очередь, одного из ее основных векторов — евроатлантического. Акцент в настоящем исследовании сделан на тех положениях стратегий и доктрин, которые имеют непосредственное отношение к проблеме выбора Вашингтоном односторонних и многосторонних инструментов при выстраивании межсоюзнических отношений со своими европейскими партнерами. Документы подобного рода позволяют также проследить цикличность смены либерально-институциональной и консервативно-унилатералисткой тенденций во внешней политике США. Это подтверждается семантическим и смысловым анализом текстов американских стратегий национальной безопасности при администрациях Б. Клинтона и Дж. У. Буша. Характерно, что демократы при составлении стратегий национальной безопасности 1995 — 1999 годов предпочитали оперировать такими категориями, как «вовлечение» («engagement») в демократические институты и «расширение» («enlargement») применительно к структурам многостороннего сотрудничества30. Четко определялись союзы и союзники Америки, главными из которых выступали
п 1
именно европейские страны-члены и партнеры США по НАТО . В стратегиях, обнародованных республиканской администрацией, особенно в документе подобного рода от 2002 года, применялись такие понятия, как «упреждение» («preemption») в борьбе с реальными и потенциальными противниками.
A National Security Strategy of Engagement and Enlargement. Washington, the White House, February 1996.
31 A National Security Strategy For A New Century. Washington, the White House, October 1998.
Америки. Хотя в стратегии и содержались ссылки на «мировое сообщество», мнение которого американское руководство намеревалось учитывать, республиканцы, тем не менее, резервировали за собой право, в случае необходимости, «действовать в одиночку». К тому же, в стратегии явно отсутствовал европоцентризм, характерный для администрации Б. Клинтона, а фраза «наши союзы и союзники» упоминалась без относительных прилагательных и в обезличенной форме . Аналогичным образом обстояла ситуация с национальными военными и оборонными стратегиями 2004-2005 годов, которые приводились в соответствие с основными постулатами стратегии национальной безопасности с целью дополнения и конкретизации последних. Ни один из документов подобного рода, принятых в период пребывания у власти администрации Дж. У. Буша, не содержит каких-либо упоминаний о НАТО как важнейшем для США механизме обеспечения коллективной безопасности стран трансатлантического сообщества .
Стратегия безопасности Евросоюза, в отличие от одноименного документа, принятого в США, напротив, делает акцент на многосторонних действиях и провозглашает «эффективный мультилатерализм» в качестве организующего принципа в международных отношениях. Она подчеркивает особую роль международных (ООН), трансатлантических (НАТО) и общеевропейских (ЕС) структур и институтов в создании и поддержании нового мирового порядка34.
32 The National Security Strategy of the United States of America. Washington, the White House,
September, 2002.
33 A National Security Strategy of Engagement and Enlargement. Washington, the White House,
February 1996 : A National Security Strategy For A
New Century. Washington, the White House, October 1998:
: The National Security Strategy of the
United States of America. Washington, the White House, September, 2002
: The National Military Strategy of the United States of
America. Washington, 2004 ; The National
Defense Strategy of the United States of America. Washington, March 2005
.
34 A Secure Europe in a Better World - European Security Strategy. Brussels, December 2003.
Немалую значимость для данного исследования приобретают заявления, публичные выступления, пресс-релизы, речи и ежегодные послания президента США, выступления других видных политических лидеров США и европейских стран.
Вышеуказанные материалы позволяют определить вербально выраженное отношение политических лидеров к происходящим событиям и, как следствие, проследить развитие американской и европейской внешнеполитической мысли в исторической ретроспективе.
Значительный интерес представляют внешнеполитические документы законодательной ветви власти США. Их анализ представляет для исследователя особый интерес в виду так называемой проблемы «разделенного правительства», особенно остро проявившейся в середине девяностых годов и с новой силой заявившей о себе в середине первого десятилетия XXI века. Американский Конгресс традиционно отличается большим консерватизмом и унилатерализмом по сравнению с «интернационалистки» настроенными президентскими администрациями, на которые возложено основное бремя управления внешней политикой страны и обязанности по выполнению американских многосторонних гарантий. Это обстоятельство ведет к тому, что чиновники и законодатели занимают различные позиции (в т. ч. документально оформленные) по вопросам международных отношений, безопасности и оборонной политики, выбора средств (односторонних или многосторонних) для их решения.
Противостояние ветвей власти, межведомственная борьба, а также межпартийные дебаты, порой протекающие в весьма острой форме, в конечном счете, завершаются неким «внутриполитическим консенсусом» по важным внешнеполитическим вопросам. Его результатом становится появление единой позиции США на мировой арене, после чего внешнеполитической задачей Вашингтона становится достижение «внешнеполитического консенсуса» с
ключевыми союзниками — в первую очередь европейскими странами-членами НАТО.
В этой связи особую значимость приобретают согласовательные процедуры в рамках Организации Североатлантического договора. Результаты трансатлантического консенсуса, достигнутого на многосторонней основе в ходе совещаний и саммитов НАТО, материализуются в виде конкретных документов НАТО {второй группы источников).
Стратегические концепции, декларации, инициативы, заявления и коммюнике выражают общую политическую линию НАТО и, в этой связи, также представляют определенный интерес для исследователя.
Однако большинство подобных документов пестрит компромиссными формулировками, поэтому они не всегда могут считаться репрезентативными при оценке состояния климата доверия между атлантическими союзниками.
Более ценной в этой связи является административная документация, подготовленная различными органами Альянса и стран-членов (в первую очередь США). Она лишена политизации, так как выполняет прикладную, а не декларативную функцию, а именно: обеспечивает порядок регламентации и выполнения правил и процедур межсоюзнического взаимодействия в конкретных областях35.
Исследование третьей группы источников представляется весьма важным, так как именно международно-договорная составляющая внешней политики США и европейских стран определяет степень их формально-
35 К таковым, в частности, относится целая серия Соглашений по стандартизации (СТАНАГ), которые призваны обеспечивать эффективное многостороннее взаимодействие союзных стран и их вооруженных сил посредством внедрения общих стандартов. См.: Standardization Agreements. . См. также: U.S. Joint Chiefs of Staff. International Military Agreements for Rationalization, Standardization, and Interoperability between the United States, Its Allies, and Other Friendly Nations. Chairman of the Joint Chiefs of Staff Instruction 2700.0IB. -Washington, D.C.: U.S. Joint Chiefs of Staff, 12 January 2006. directives/cdaWunlimit/2700_01.pdf: U.S. Joint Chiefs of Staff. Joint Doctrine for Logistic Support of Multinational Operations. Joint Publication 4-08. - Washington, D.C.: U.S. Joint Chiefs of Staff, 25 September 2002. pubs/jp4 08.pdf
юридических международных обязательств и служит своего рода индикатором уровня вовлеченности Америки и Европы в систему многостороннего сотрудничества.
Особую роль в исследовании также сыграли официальные документы Организации Объединенных Наций, являющейся важной площадкой для межсоюзнического взаимодействия между США и их европейскими партнерами в вопросах международной безопасности. С помощью потенциала глобальной универсальной организации, а также многосторонних институтов, режимов безопасности и нераспространения ОМУ, функционирующих под ее эгидой (ДНЯО, КЗХО, КБТО), измеряется степень «многосторонности», а следовательно, и «легитимности» действий государств36. Окончание биполярной конфронтации повлекло за собой определенную девальвацию значимости традиционных международных режимов нераспространения и стратегической стабильности в глазах некоторых представителей правящей элиты США. Американские администрации в большей степени стали отдавать предпочтение национальным (односторонним) механизмам сдерживания (а затем и упреждения) угроз с использованием военно-силового инструментария, в то время как для европейского сообщества стал более характерен альтернативный подход, базирующийся на приверженности международно-правовым и политико-дипломатическим средствам - в виде
Committee Reform, Multilateralism. Special Session for Disarmament. Addressed by Text
Approved in First Committee. Fifty-eighth General Assembly, First Committee, 22nd Meeting. UN Press
Release. GA/DIS/3268. 5 November 2003.
; United Nations. A More Secure World: Our Shared Responsibility: Report of the High-Level Panel on Threats, Challenges and Change. New York: United Nations, 2004.
370б этом свидетельствуют, в частности, такие документы как: Nuclear Posture Review Washington, DC, January 2002; National Strategy to Combat Weapons of Mass Destruction, Washington, DC, December 2002.
международных договоров в области контроля над вооружениями, разоружением и нераспространением ОМУ38.
Источники четвертой группы, представляющие собой материалы периодических изданий и компьютерных сетей, значительно расширили возможности анализа различных аспектов американо-европейского военно-политического сотрудничества на современном этапе. Большую помощь в исследовании оказали ресурсы Интернета. Наиболее важными здесь представляются сайт Европейского института исследований проблем безопасности () и сайт Федерации американских исследователей (), на которых размещены аналитические материалы и документы по исследуемой теме. В совокупности с аналитическими и справочными данными, представленными в таких изданиях, как «Военный баланс» Лондонского международного института стратегических исследований, Ежегодники СИПРИ «Вооружения, разоружение и международная безопасность» Стокгольмского международного института по исследованию проблем мира, периодика и электронные СМИ помогли прояснить ряд актуальных вопросов, связанных с оценкой роли и места проблемы односторонности/многосторонности в зарубежной политической и исследовательской дискуссии.
В пятую группу источников включены источники личного происхождения, включая интервью и мемуары глав государств и правительств, а также других официальных лиц, в том числе, руководителей гражданских и военных структур США и стран НАТО: Несмотря на субъективизм, мемуарная литература, во многом, способна пролить свет на процессы внедрения концептуальных идей лидеров в плоскость реальной политики и практики национальных правительств США, европейских стран ЕС и НАТО,
EU Strategy Against Proliferation of Weapons of Mass Destruction. Council of the European. Union. Annex to Note 15708/03, 10 December, 2003
руководящих органов общеевропейских и евроатлантических институтов и структур.
Существенным дополнением вышеуказанной группы источников являются эксклюзивные материалы диссертанта, включенные в шестую группу источников. Они представляют собой интервью с экспертами, бывшими и действующими государственными деятелями ряда европейских стран, записанные автором во время стажировки в Люксембургском институте европейских и международных исследований (Institut D'Etudes Europeennes et Internationales du Luxembourg) в июне—июле 2006 года. Эти материалы удачно дополняют информацию из других источников, так в них содержатся сведения, не встречающиеся в научной литературе и периодической печати.
Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что поставленная актуальная проблематика не имеет всесторонней научной проработки в отечественной исторической литературе. Работа является одним из первых в российском обществоведении исследованием, раскрывающем проблему односторонних и многосторонних действий в приложении ее к трансатлантической проблематике.
В диссертации дается классификация различных экспертных оценок, предложенных представителями политических и экспертных кругов США и стран Европы. В основу типологии положены позиции специалистов в отношении того, каким должен быть уровень американских обязательств в отношении международных институтов, и в какой мере действия США должны согласовываться с мнением традиционных американских партнеров в Европе.
С учетом неоднозначности трактовок понятий «унилатерализм» и «мультилатерализм» представителями различных школ и направлений теории международных отношений и противоречивости подходов западного экспертного и политического сообществ к проблеме односторонних и многосторонних действий автором проведен критический анализ зарубежных
концепций с опорой на фактологические данные и с использованием методов сравнительно-исторического анализа.
Учитывая сопряженность исследуемой в диссертации темы с исторической наукой и политологией, автором активно использовался научно-теоретический и методологический инструментарий двух научных дисциплин. В этой связи принципиально новым представляется теоретико-методологический подход, использованный в настоящем исследовании. Проблема односторонних и многосторонних действий в международных отношениях впервые рассмотрена сквозь призму так называемой «теории сделок» (bargaining theory) , в соответствии с которой взаимодействие различных субъектов в системе международных институтов рассматривается как итог взаимовыгодного компромисса (консенсуса). Политика многосторонних действий трактуется автором как особая форма международного сотрудничества, характеризуемая высоким уровнем институционализации и кодификации внешнеполитического поведения субъектов международных отношений и отражающая их стремление к реализации интересов путем скоординированных действий, поиска и достижения консенсуса.
Раскрыты результаты политики США и стран Западной Европы в области военно-политических отношений. Показано, что в настоящее время Соединённые Штаты и государства Евросоюза демонстрируют готовность идти на определенные компромиссы, направленные на укрепление и поддержание
39 Теория сделок, изначально применявшаяся в экономике для анализа результатов взаимодействия отдельных агентов рынка, со временем получила распространение и в политической науке. Принципы теории стали применяться последователями институционалистской школы теории международных отношений, (в частности Дж. Айкенберри), полагавших, что готовность государств к многостороннему компромиссу зависит от выгод и издержек, получаемых странами от участия в системе международных институтов, режимов и организаций. Поэтому мультилатерализм является следствием «рационального выбора» стран. См.: Ikenberry J. State Power and the Institutional Bargain: America's Ambivalent Economic and Security Multilateralism II American Hegemony and International Organizations I Ed. by Foot R., MacFarlane N., Mastanduno M. - London: Oxford University Press, 2003. - P. 49-71.
военно-политической коалиции, причем рамки политики сторон ограничиваются двумя важными факторами, а именно: значимостью субъективно оцениваемой выгоды от таких компромиссов, а также необходимостью для каждой стороны сохранения в неизменности ее основополагающих внешнеполитических принципов.
Новизна и оригинальность диссертации в том, что исследование проведено на основе документов США и стран ЕС, то есть фактически, по первоисточникам формирования внешнеполитического курса, и научных работ зарубежных ученых- и политиков, оценивавших этот курс «изнутри», со стороны указанных стран. В этом плане к новизне следует отнести и то, что исследование учитывало официальные заявления руководителей и видных деятелей зарубежных государств, которые также следует рассматривать как первоисточники, в изучении, политики западных государств и ее эволюции на различных этапах и в различных внешнеполитических ситуациях.
Положения выносимые на защиту:
— автором выявлено, что на фоне американо-европейских разногласий в
зарубежных политико-академических кругах зазвучала дискуссия о
преимуществах унилатерализма перед мультилатерализмом (или же
многосторонности перед односторонностью), особенно когда США и страны
Евросоюза начали реализацию собственных сценариев разрешения проблем
международной безопасности на основе своих объективных интересов и
субъективных представлений о новом мировом порядке;
- в диссертации на основе анализа исторического опыта Европы и США
доказывается, что различия в степени приверженности США и объединенной
Европы многосторонним механизмам решения международных проблем
обусловлены различием европейского и американского стратегического
мышления, разностью их реальных возможностей, приводящие к различному
мировосприятию;
- в работе отмечается, что контраст в европейском и американском
восприятии современных угроз и средств их парирования вызывается
превалированием у американских правящих кругов акцента на военно-силовую
составляющую международных отношений (ставка на «жесткую силу») и в
стремлении европейских политических элит поставить внешнюю политику на
нормативно-правовую основу («мягкую силу»);
- на развитие противоречий в американо-европейской политике
существенно сказывалась эрозия идеологического единства и расхождения
конкретных интересов США и ряда ключевых европейских стран (прежде всего
Германии и Франции), усилившаяся критика «американской
исключительности», мнимого превосходства американской политической
модели развития;
исследованная история взаимоотношений США и европейских стран позволяет говорить о том, что на протяжении хронологически длительного периода установленные взаимные гарантии удовлетворяли обе стороны и выражались системой многосторонних институционально-договорных отношений (в том числе в виде НАТО), которые по крайней мере, устанавливали более взаимоприемлемые формы сотрудничества. Однако ситуация начала меняться с распадом биполярного миропорядка, в котором все активнее стали проявляться признаки нового «кризиса доверия» между США и их европейскими партнерами. Хотя разногласия в атлантическом лагере возникали и ранее, кризисные тенденции в трансатлантических отношениях рубежа XX-XXI веков стали следствием не только смены вех в американо-европейском союзе, но и в преобразовании, самой модели мироустройства;
завершение противостояния Запада и Востока привело к снижению для Вашингтона, практической ценности НАТО. Это произошло в силу того, что европейские страны-члены выступали за предоставление им такой степени влияния в НАТО, которая с американской точки зрения рассматривалась как несопоставимая с материальными и политическими вложениями европейцев, в
общую корзину коллективной безопасности. Именно политические амбиции европейских союзников, получивших после «холодной войны» большую свободу действий в условиях отсутствия «угрозы с Востока» в совокупности с беспрецедентной военной мощью Америки, спровоцировали поворот Соединенных Штатов к политике унилатерализма;
- выявлены причины снижения для США геополитической значимости
самой Западной Европы в условиях исчезновения основной для НАТО угрозы
в виде советского военного блока и нарастания значимости американского
присутствия в других регионах — Азиатско-Тихоокеанский регион, Большой
Ближний Восток, необходимости защиты американских интересов в
конфликтоопасных областях земного шара. В Вашингтоне заметно возросла
убежденность в выгоде одностороннего курса, с опорой преимущественно на
собственные силы в ходе вооруженных конфликтов;
документально подтверждается вывод о том, что традиционные союзники поставили под сомнение легитимность притязаний Соединенных Штатов на мировое доминирование, стремились использовать многосторонние режимы и институты в качестве средств сдерживания односторонних действий США. В то же время опыт показал, что откровенный конфликт с «европейской оппозицией» приводит лишь к потере влияния со стороны Соединенных Штатов на своих традиционных союзников и партнеров, к утрате американской инициативы при решении ключевых международных проблем и ее переходу в руки Евросоюза. В этой ситуации в середине первого десятилетия XXI века в США осознавали необходимость поддержания и укрепления военно-политической коалиции в рамках НАТО;
показаны различия в подходах государств трансатлантического сообщества к трактовке понятий односторонности / многосторонности в международных отношениях. «Многосторонность» в американской трактовке представлена как аналог международного альянса, скрепленного взаимной поддержкой его участников, при доминирующей роли США. Европейская
позиция предполагает рассмотрение мультилатерализма как многосторонней системы управления, осуществляемого международными (наднациональными) организациями на основе соответствующих договоров и соглашений, предусматривающих частичную передачу национального суверенитета каждой страны-участницы данным органам. При этом национальный интерес, выраженный в категориях силы (пусть и «мягкой»), не теряет для европейских стран своей значимости. Поэтому процессы многосторонней европейской интеграции не являются препятствием для унилатералистских инициатив^ отдельных членов EG и НАТО.
- при анализе проблемы односторонности/многосторонности в трансатлантическом контексте автор стремился учитывать ее воздействие на интересы «третьих стран», а также на внешнеполитические позиции^ Российской Федерации;
Основные результаты и выводы диссертации представлены в пяти публикациях автора общим объемом -с 3j,2 п. л.
Достоверность исследования определяется широтой источниковой базы, использованием: документов международно-правового характера, документов НАТО, EG, США и европейских стран.
Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования.
В связи с тем, что диссертационное исследование во многом является принципиально новым и оригинальным, его материалы существенно пополняют научные знания об эволюции стратегии односторонних и многосторонних действий в трансатлантических отношениях постбиполярного периода. Теоретическая значимость проведенного исследования состоит в том^ что автор достаточно полно изучил научные исследования проблемы отечественными и зарубежными учеными, высказанные в них теоретические: положения и, во-первых, представил их в диссертации; во-вторых, провел
сопоставление различных точек зрения, теоретико-методологических позиций и дал им собственный критический анализ.
Практическая значимость состоит в том, что проведенный в работе анализ институциональных основ, инструментов и условий реализации политики «односторонности / многосторонности» в американо-европейских отношениях может использоваться в дальнейшем при изучении курсов «Новейшая история» и «Международные отношения». Материалы диссертации-могут быть использованы для расширения, упорядочения и систематизации категориального аппарата новейшей истории, для обогащения и развития методологической базы исторического исследования сферы международных отношений, для использования в преподавательской деятельности.
Широкий круг изученных документов и работ зарубежных ученых, не опубликованных в, России, комплекс введенных в исследование источников, а также авторские оценки этих материалов представляют интерес для работников1 российских международных ведомств, для научных организаций, для системы подготовки и переподготовки дипломатических кадров.
Апробация* исследования была проведена на научных конференциях, в том числе конференции аспирантов и докторантов Московского гуманитарного университета в 2005-2007 годах, на Ш Международной научной конференции «Высшее образование для XXI века» (18-20 октября 2006 г., Москва), XXI зимней сессии методологического института международных отношений НОФМО (26 января — 4 февраля 2008 г., Москва). Итоги диссертационного исследования обсуждались на проблемной группе и заседаниях общеуниверситетской кафедры истории Московского' гуманитарного университета в 2007 и 2008 годах.
Отражение проблемы односторонних и многосторонних действий в зарубежных научных дискуссиях
Американская политика унилатерализма, особенно отчетливо проявившаяся в 1990-е начале 2000-х годов веков спровоцировала в западных политических, военных и научных кругах бурную дискуссию о дальнейших перспективах многостороннего сотрудничества Европы и США в рамках существующих международных институтов. При этом дискурс по проблеме односторонности / многосторонности на уровне политического и экспертного сообществ в странах Запада неизбежно отражался на процессе формирования внешней и оборонной политики, находя воплощение в официальных внешнеполитических и военных доктринах США, Евросоюза и отдельных европейских стран.
Современные концепции односторонней внешней политики, известной как унилатерализм, получили распространение в американской политической: науке в последнее десятилетие ХХ-го века в связи с беспрецедентным усилением влияния США в мире. Тогда же с новой силой вспыхнула двухпартийная дискуссия о степени американского вмешательства за. рубежом: В то время, как «восточный истэблишмент» (т.е. либералы и «атлантисты» — Ю.Ні) традиционно ориентировался на так называемый «интервенционизм», то есть ставил во главу угла внешней политики создание международного экономического и политического порядка, который обеспечил бы беспрепятственную экспансию американского капитала во всех частях света; консервативная оппозиция (республиканцы) апеллировала к традициям изоляционизма и невмешательства», - отмечал российский исследователь СМ. Плеханов 40.
На рубеже ХХ-го и в начале XXI веков многие зарубежные и российские исследователи стали признавать, что в вопросе о соотношении односторонних/многосторонних методов решения международных проблем в США мнения демократов (либералов) и республиканцев (консерваторов) больше совпадают, чем различаются. Двухпартийная дискуссия велась скорее по вопросу о формах поведения Америки в отношении их европейских союзников и, в гораздо меньшей степени, затрагивала содержательную часть американской внешнеполитической стратегии41. Основная часть политических практиков, лидеров и идеологов обеих партий, даже не пытались ставить под сомнение тезис о необходимости сохранения и укрепления лидирующей роли США в мировых делах. Сходство позиций демократов и республиканцев по вопросу об американском лидерстве, тем не менее, не могли скрыть и различий между внешнеполитическими составляющими их идеологических платформ. Первые настаивали на первичности коллективных механизмов обеспечения американских интересов в сфере безопасности США по отношению к национальным (т.е. односторонним). Активное «самововлечение» США в, многосторонние институты и структуры, такие как ООН и НАТО и вовлечение туда союзников и партнеров позволяли Америке позиционировать свои интересы как «коллективную волю», не опасаясь столкнуться с сопротивлением дружественных стран. К тому же, для демократов американо-центричные институты, особенно в условиях глобализации, олицетворяли нечто большее, чем просто политические инструменты, они воспринимались как носители либеральных идеалов, а, следовательно, представляли ценность уже сами по себе. Демократы не исключали «полезность» использования в некоторых случаях односторонних действий на внешней арене, отвергая при этом «примитивную», по их мнению, формулировку правого крыла республиканской партии, в соответствии с которой в отношении стран-партнеров Америки по НАТО применялся подход: «либо с нами, либо против нас». Такая-политика, по мнению одного из видных деятелей демократической партии С. Бергера, позволяла американским союзникам оставаться в стороне вместо того, чтобы, взять на,себя ответственность по решению совместно с США ряда глобальных вопросов. Согласно- Бергеру, либерально-демократический принцип, представлявший собой альтернативу республиканской внешней политике, сводится к тому, что США должны не запугивать европейских союзников, а скорее, убеждать их в правильности американского курса, вовлекать их в процесс решения совместных задач .
Республиканцы же со свойственным им реализмом, напротив, предостерегали либералов против любых попыток подмены конкретного; понятия «национальные интересы» расплывчатым словосочетанием «гуманитарные интересы» или интересы «мирового сообщества». Добиваться гармонизации между этими категориями интересов желательно, но, чаще всего, невозможно на практике. Поэтому, если Соединенным Штатам необходимо выбирать между «национальным» (односторонним) и «коллективным» (многосторонним), то выбор должен быть сделан в пользу первого. С точки зрения республиканцев, определяющих ценность международных институтов зависимости от их практической значимости, стремление Америки к поддержанию консенсуса любой ценой, даже в ущерб собственной выгоде, зачастую оказывалось контр-продуктивным. «Институты не цель, а средство», — отмечала К. Райе . По мнению консервативных «реалистов» либеральный интернационализм приводил к ограничению свободы действий Америки на мировой арене и оказывался выгодным объединенной Европе, которая использовала в своих интересах американскую приверженность многосторонней политике и международным институтам, тем самым, пытаясь обуздать американский унилатерализм. Республиканские лидеры,неоднократно подвергали критике демократов за излишне мягкий стиль лидерства, нерешительность в использовании силы или же за стремление применять силу исключительно с «подачи мирового сообщества», действия от имени других, а не от своего собственного.
На теоретическом уровне наиболее последовательными в развитии идей «односторонности» стали консервативно настроенные американские политологи, полагавшие, что с окончанием, эры биполярной конфронтации с СССР стратегическая зависимость США от ближайших стран-союзниц и международных организаций, включая даже те из них, где Америка занимала лидирующие позиции, значительно сократилась. Развитие таких принципиально новых мировых явлений и процессов- как глобализация и взаимозависимость, локомотивами которых выступали международные институты и различные «негосударственные акторы», настораживало консервативные политико-академические круги США, опасавшиеся ущемления американского национального суверенитета со стороны бесчисленных международных структур, больше напоминавших собой «недемократичное мировое правительство» .
Исторические предпосылки формирования трансатлантических отношений в биполярном мире
Возникновению и развитию проблемы односторонности / многосторонности в американо-европейских отношениях способствовал целый ряд внутренних и внешних факторов, объективных возможностей стран атлантического сообщества и субъективных предпочтений их политических элит.
Окончание второй мировой войны стало поворотным пунктом, за которым США вступили на путь многостороннего сотрудничества с другими странами так называемого «свободного мира». Для самих США такое сотрудничество, во многом, было вынужденным. Америка стремилась восполнить геополитический вакуум, который образовался после Второй мировой войны, повлекшей за собой крах евроцентричного миропорядка и ограничение политической субъектности западноевропейских стран. Переориентация Западной Европы на американские гарантии безопасности, на фоне усилившего советского влияния в послевоенной Европе, заставила Соединенные Штаты взять на себя роль главного организатора западного единства в противостоянии с социалистической системой. Превращению США в неоспоримого лидера западного мира в послевоенный период, как отмечают отечественные исследователи СИ. Лунев и Г.К. Широков, способствовали три основных фактора: во-первых, резкое усиление экономической и военной мощи США; во-вторых, необычайное абсолютное и относительное ослабление великих европейских держав и Японии; в-третьих, начало конфронтации (и ее продолжительность) с Советским Союзом и социалистическим лагерем, в нескольких случаях - на грани перехода к открытым военным действиям. Восстановлению производительных сил европейских стран в короткие исторические сроки могли помочь только США. Помимо экспорта товаров, Соединенные Штаты предоставляли займы (кредитование происходило и за счет международных финансовых организаций, руководство которыми, по праву сильного, было фактически захвачено Вашингтоном). Послевоенное перевооружение западноевропейских армий, особенно сложными видами вооружений, происходило также преимущественно за счет американских поставок. Иными словами, США в результате второй мировой войны превратились из страны просто с крупнейшим экономическим потенциалом в государство, от которого стало зависеть поддержание расширенного воспроизводства развитых стран и их оборона .
Наличие взаимозависимости США и их союзников по НАТО, вызванной необходимостью противоборства с общим противником, служило цементирующей основой для. сохранения того, что Дж. Айкенберри назвал внутризападной «институциональной сделкой», основанной на балансе интересов и на широком компромиссе. Большинство стран так называемого «свободного мира», к которому не относились страны социалистического содружества, добровольно подчинялись американоцентричным институтам и, порожденным ими, нормам, тем самым существенно сужая собственную политическую автономию. Именно такая принципиально новая форма мирового превосходства, по мнению бывшего советника президента США Дж. Картера по вопросам национальной безопасности 3. Бжезинского, позволяла сохранять устойчивость системы американского доминирования, поскольку она создавала возможность для других стран оказывать влияние на внутриполитический процесс в самой Америке. «В отличие от прежних империй, - писал З.Бжезинский, - эта обширная и сложная глобальная система не является иерархической пирамидой. Напротив, Америка стоит в центре взаимозависимой вселенной, такой, в которой власть осуществляется через постоянное маневрирование, диалог, диффузию и стремление к формальному консенсусу, хотя эта власть происходит в конце концов из единого источника, а именно: Вашингтон округ Колумбия» .
Система военных союзов, выстроенная4 США после второй мировой войны, не была однородной по своему характеру. Различные схемы межсоюзнических отношений применялись Вашингтоном в зависимости от степени значимости для американских интересов тех или иных стран и ( регионов. Государства, расположенные в периферийных зонах мира, составляли круг так называемых ассоциированных союзников, не имевших формальных договорных отношений с США в сфере безопасности и не взаимодействовавших с ними на постоянной основе. На протяжении всего периода советско-американской конфронтации Вашингтон наладил целую сеть двусторонних отношений с ключевыми, с позиции американских интересов, странами, способными оказать какую-либо поддержку в борьбе против социалистической системы. Большинство ассоциированных союзникові представляли собой недемократические, полуавторитарные и полутоталитарные государства Азии, Африки и Латинской Америки, что делало невозможным их интеграцию в так называемое «сообщество стран свободного мира». Двустороннее сотрудничество США с этой категорией носило переходных характер и закончилось с крахом императивов «холодной воины» .
Динамика американо-европейского сотрудничества в системе международных режимов нераспространения ОМУ и стратегической стабильности
Одним из главных пунктов разногласий в американо-европейской повестке дня конца XX - начала XXI вв. стал вопрос о дальнейших перспективах развития существовавших режимов международной безопасности. США, равно как и европейские страны, выступали за укрепление международных соглашений в сфере нераспространения и контроля над. вооружениями, однако видение путей их модернизации по обе стороны, Атлантики было различным. Это обусловлено отнюдь не одинаковым восприятием современных вызовов и угроз, с которыми западное сообщество столкнулось в современную эпоху. Окончание биполярной конфронтации» повлекло за собой определенную девальвацию значимости традиционных-международных режимов безопасности в глазах части правящей элиты США, которая в большей степени стала отдавать предпочтение национальным механизмам сдерживания (а, затем, и упреждения) угроз с использованием военно-силового инструментария, в то время,как для европейского сообщества стал более характерен альтернативный, подход, базирующийся на приверженности международно-правовым и политико-дипломатическим средствам в» виде международных договоров в» области контроля- над вооружениями, разоружением и нераспространениемОМУ.
С момента окончания «холодной войны» усилия всех, без исключения, американских администраций были направлены на укрепление собственной безопасности посредством активной политики. Действуя подобным образом, американские лидеры обнаруживали, что мировое сообщество поддерживало многосторонние инициативы Соединенных Штатов в таких вопросах как: бессрочное продление Договора о нераспространении ядерного оружия-(ДНЯО), заключение Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ) или усиление режима контроля за ракетными технологиями (РКРТ). В то же время власти США не могли не сталкиваться с международной оппозицией, когда речь шла об односторонних планах по созданию систем противоракетной обороны (ПРО) или американском отказе от участия в ряде соглашений по контролю или ликвидации отдельных видов обычных вооружений, в частности Договора о запрещении противопехотных мин (ДЗПМ) или, международного плана действий в борьбе с незаконным. оборотом легкого стрелкового оружия (ЛСО).
Сталкиваясь с международным протестом, американское руководство предпочитало не идти на уступки другим странам в принципиально важных для США вопросах. Обычно, в подобных случаях, Вашингтон оставлял за собой право действовать по своему усмотрению, даже если последствия таких действий могли негативно сказываться на отношениях Америки с традиционными союзниками в Европе. Соединенные Штаты поддерживали многосторонние инициативы в вопросах международной безопасности только в. том. случае, когда партнеры по переговорному процессу соглашались следовать в русле американской повестки дня. Если же этого не происходило, в действиях США преобладал унилатерализм . Конкретным примером такого внешнеполитического поведения стало выступление американского руководства за бессрочное продление ДНЯО в 1995 г. При этом США отказались (по инициативе Конгресса) в 1999 г. от ратификации ДВЗЯИ, поскольку первый сохранял за США на неопределенный срок привилегированное положение в пятерке великих держав, в то время как второй договор накладывал на Вашингтон ограничения в области ядерных испытаний.
Европейские же партнеры США отказывались принимать «логику отбора» международных соглашений, указывая на деструктивный характер самой идеи, согласно которой государство могло, подчиняясь исключительно собственной воле, выбирать между полным или частичным исполнением тех или иных международных соглашений, либо вообще отклонять их. На фоне взаимозависимости международных режимов безопасности, селективный и противоречивый подход, продемонстрированный США в отношении ДНЯО и ДВЗЯИ, в европейском понимании, терял всякий смысл из-за наличия между этими двумя договорами прямой причинно-следственной связи (будущее первого договора зависит непосредственно1 от вступления в силу второго, гарантирующего всеобщее и полное ядерное разоружение) .
