Русские рукописные травники XVIII века как феномен культуры Ипполитова Александра Борисовна

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. «Народные» травники: бытование, формальные и содержательные характеристики... 28

1.1. Археографические особенности «народных» травников 28

1.2. Принципы описания растений в травниках 43

1.3. Травники в следственных делах о колдовстве 55

Глава 2. Рекомендации, касающиеся сбора растений 61

2.1. Время и ритуалы сбора растений 61

2.1.1. Временная регламентация сбора растений 61

2.1.2. Представления о сборе растений в травниках 63

2.1.3. Словесные формулы на сбор растений 65

2.1.4. Ритуальные действия при сборе растений 68

2.1.5. Сравнительные материалы по сбору растений 72

2.2. Локусы произрастания растений 76

Глава 3. Мифология растений 84

3.1. Поверья о «царских», «материнских» и «святых» растениях 84

3.1.1. «Царские» фитонимы в травниках и в устной традиции 84

3.1.2. Поверья о «царях» в устной традиции 88

3.1.3. Представления о «царских» растениях в травниках 97

3.1.4. «Материнские» и «святые» травы 108

3.1.5. Выводы 114

3.2. Поверья о разрыв-траве 115

3.2.1. Разрыв-трава в рукописной традиции 116

3.2.2. Названия разрыв-травы 118

3.2.3. Разрыв-трава и реальные растения 120

3.2.4. Представления о разрыв-траве 121

3.2.5. Растения травников, сходные с разрыв-травой 139

3.2.6. Выводы 140

3.3. Символика цвета: полихромные и «золотые» травы 141

3.3.1. Общие сведения о цвете в травниках 141

3.3.2. Полихромные растения 144

3.3.3. «Золотые» травы 160

3.3.4. Выводы 163

3.4. Поверья об антропоморфных растениях 164

3.4.1. Антропоморфные растения в травниках 164

3.4.2. Сравнительные материалы 173

3.4.3. Выводы 180

Глава 4. Функции растений в травниках 182

4.1. Представления о болезнях и их лечении 183

4.2. Хозяйственные проблемы 189

4.2.1. Скотоводство 189

4.2.2. Пчеловодство 192

4.2.3. Охота и рыболовство 194

4.2.4. Огородничество, садоводство 196

4.2.5. Выведение насекомых 197

4.2.6. Выводы 197

4.3. Взаимоотношения с нечистой силой 198

4.3.1. Обереги от нечистой силы 198

4.3.2. Обереги скота от нечистой силы 199

4.3.3. Обереги дома и строений от нечистой силы 201

4.3.4. Нечистая сила как причина болезни 202

4.3.5. Вызывание нечистой силы 202

4.3.6. Выводы 204

4.4. Социальные отношения 205

4.5. Взаимоотношения полов. Проблемы семьи и брака 220

4.5.1. Любовная магия 220

4.5.2. Сватовство и женитьба 226

4.5.3. Выведывание тайны у женщины 227

4.5.4. Проблемы воспроизводства 228

4.5.5. Отношения матери (мачехи) и ребенка 232

4.5.6. Выводы 232

4.6. «Профессиональная» магия 233

4.6.1. Воинская магия 234

4.6.2. Торговля 237

4.6.3. Мельник и мельница 239

4.6.4. Пастух 240

4.6.5. Медведчики, скоморохи и певцы 242

4.6.6. Прочие специалисты 243

4.6.7. Выводы 244

4.7. Обретение бытовых и сверхъестественных способностей 245

Заключение 257

Список источников и литературы 260

Список сокращений 289

Приложение 1 291

• Археографические особенности «народных» травников
• Временная регламентация сбора растений
• «Царские» фитонимы в травниках и в устной традиции

Введение к работе

Для современного гуманитарного знания характерен повышенный интерес к проблемам народной культуры России XVIII в. - эпохи, переломной для русского общества. При изучении культуры «безмолвствующего большинства» большое значение имеет вопрос поиска источников. В этой связи одним из перспективных и актуальных направлений является исследование памятников низовой рукописной традиции XVIII в. Особое место среди них занимают «естественнонаучные» тексты: «народные» травники и лечебники¹, в которых представления о природе неразрывно связаны с повседневными проблемами человека и магическими верованиями. Эти источники до сих пор не только мало изучены, но и практически не введены в научный оборот.

До XVI в. в русской (и шире - славянской) книжности не было собственно естественнонаучных сочинений, разнообразные сведения о мире природы включались в различные символико-толковательные и описательные произведения².

В XVI в. на Руси появляются первые переводы специальных медицинских трудов, в которых присутствовали и описания свойств различных растений. В 1534 г. придворный лекарь Василия III Николай Булев перевел с немецкого языка по заказу митрополита Московского Даниила книгу «Благопрохладный вертоград, здравию сотворение»³. В 1588 г. для воеводы Фомы Бутурлина была переведена с польского «Книга таинственная о силах трав, камней и животных» Иеронима Спичиньского⁴, содержащая сведения о различных лекарственных средствах и способах лечения болезней⁵. Чуть позже появляются переводы травников «ученой» традиции, самые ранние из сохранившихся списков которых относятся к XVII в.⁶

Таким образом, с XVI в. можно говорить о сосуществовании в русской культуре двух комплексов «естественнонаучных» представлений: книжного, во многом имеющего

«Народными», «простонародными» и «простыми» их называли исследователи ХГХ — начала XX в., чтобы отличить от так называемых «переводных» травников и лечебников, содержание которых не оставляет сомнения в их заимствовании с Запада.

² Белова О.В. Славянский бестиарий. М, 2000. С. 14.

³ Немецкий оригинал: Joharm von Kube. Gard der Gesundheit (Hortus Sanitatis). Lubeck, 1492. Обычно перевод
Булева называют «Травник Любчанина» (Булев родился в Любеке), но, строго говоря, это сочинение не
является травником (Книга глаголемая «Прохладный вертоград». / Сост., предисл., вступ, ст., переводы,
коммент. Т.А. Исаченко. М., 1997. С. 8-9).

⁴ Польский оригинал: Spiczinski Hier. О zioiach tutecznich і zamorskich. Krak6w, 1542 (Книга глаголемая
«Прохладный вертоград». / Сост., предисл., вступ, ст., переводы, коммент. Т.А. Исаченко. М., 1997. С. 29).

⁵ Зубов А. Заметка о травнике Троцкого воеводы Станислава Гажтовта // Чтения в Императорском Обществе
истории и древностей российских при Московском университете. 1887 год. Кн. 3. М, 1887. С. 5.

⁶ См., например, БАН. Текущ. пост. 393. № 9407; БАН. 17.4.12; РГБ. Собр. Никифорова. № 369. Переводные
травники «ученой» традиции остаются до сих пор практически не изученными, не всегда установлены
оригиналы, с которых сделаны переводы, не описана традиция «ученых» травников в целом.

истоки в античной, византийской и западноевропейской традициях, и изустного, опирающегося на фольклорно-мифологические представления славян⁷.

Пограничное положение между этими двумя комплексами представлений занимали в XVTI-XVIII вв. «естественнонаучные» памятники низовой рукописной традиции: «народные» травники и лечебники.

«Народные» травники представляют собой рукописные сборники непостоянного состава, состоящие из отдельных статей, посвященных описанию растений и их полезных для человека свойств. Самые ранние из сохранившихся до наших дней списков относятся к XVII в.⁸, самые поздние - к началу XX в.⁹

С точки зрения содержания травники чрезвычайно неоднородны, характерной чертой являются синкретизм, нерасчлененность представлений бытового, утилитарного и символического характера. Речь в них идет не только о реальных растениях и их использовании в бытовых и лечебных целях, но и о вымышленных растениях, а также о магическом использовании реальных растений, которым приписывались сверхъестественные свойства. Изучение функций растений дает ценный материал для изучения ментальное, верований, ритуальных практик, представлений о магических способах воздействия на личность, социальную действительность, а также представлений о любви, нечистой силе, отношении к природе.

Цели и задачи исследования. Основной целью исследования является изучение и описание тех фрагментов «народной картины мира» XVIII в., которые получили отражение в травниках (представления о реальных и вымышленных растениях, об их функциях в повседневной жизни человека).

Поставленная цель предполагает решение следующих задач:

1. Дать характеристику травников как особого типа сборников, выявить их разновидности.

2. Описать их бытование в России XVIII в. (географическое распространение, владельцы, формы использования).

3. Систематизировать и интерпретировать зафиксированные в травниках XVIII в. представления о растениях,

4. Проанализировать на основе травников XVIII в. представления о проблемных сферах человеческой жизни: особенности частной и публичной жизни, представления о власти, любви, "профессиональных" и хозяйственных интересах, болезнях, нечистой силе.

⁷ Белова О.В. Славянский бестиарий. М, 2000. С. 26.

⁸ Например, рукописи ГИМ. Собр. Е.В. Барсова №2219; ГИМ. Музейск. собр. № 2185; РГБ. Ф. 722. № 521.

⁹ Например, рукописи ГИАЭМЗ «Кижи». КП-4261/25; Там же. КП-4281/2; РГБ. Музейное собр. № 4265.

Хронологические рамки исследования ограничены XVIII веком. Списков «народных» травников XVIII в. сохранилось достаточно много, чтобы представить синхронный срез традиции, выделить основные типы травников. Кроме того, списки XVII в. достаточно редки, для этого времени более характерны травники «ученой» традиции. Списки XIX в., напротив, многочисленны, но представляют в некоторой степени уже «излет» традиции. В то же время именно XVIII в. достаточно хорошо изучен в плане историко-культурного контекста: мы имеем в виду прежде всего близкие жанры низовой рукописной традиции (особенно сборники заговоров и лечебники) и материалы о магических верованиях в России, сохранившиеся в следственных делах.

XVIII в. является специфической эпохой в истории магических верований в России, когда вследствие петровских преобразований магия и колдовство постепенно сходят на нет в высших слоях общества, но остаются актуальными в низовой традиции¹⁰.

Методологические основы исследования. В основу исследования положен принцип междисциплинарности (т.е. для анализа источников используются данные различных дисциплин: фольклорные, этнографические, исторические и т.д.).

Работа опирается на историко-антропологический подход, позволяющий перевести тему исследования из области истории естественных наук (ботаники и медицины) в область истории культуры.

Направление исторической антропологии, сформировавшееся в 1920-е-1940-е гг. во Франции вокруг журнала «Анналы», на сегодняшний день представлено целым спектром подчас несхожих историографических течений (например, новая социальная история, история повседневности, история ментальностей, микроистория и др.), которые объединяет несколько особенностей:

в центре внимания находятся люди прошлого, со своей особой системой ценностей, миропониманием, эмоциями;

интегративный подход (или «исторический синтез») - стремление к преодолению размежевания исторических дисциплин, сближение с соседними дисциплинами (лингвистика, семиотика, история искусства, антропология, фольклористика, демография и т.д.) с тем, чтобы обеспечить возможность целостного взгляда на свой предмет -общественного человека;

убежденность в том, что поведение людей в исторической перспективе обусловлено «теми нормами, образцами и ценностями, которые признаны в данном обществе как сами собой разумеющиеся»¹¹, или ментальностью;

См. Смилянская Е.Б. Волшебники. Богохульники. Еретики. Народная религиозность и «духовные преступления» в России ХУШ в. М, 2003; Лавров А.С. Колдовство и религия в России: 1700-1740 гг. М., 2000.

пересмотр и обновление источниковой базы, обращение к новым типам источников;

одну из ключевых позиций занимают исследования народной культуры, которая «представляет собой целостный сплав условий материальной жизни, быта и мироощущения, "материк" преимущественно устной культуры, почти не оставляющий по себе письменных свидетельств»¹².

Представляется, что наиболее продуктивный и адекватный анализ «народных» травников возможен именно в рамках историко-антропологического подхода. На сходном материале он уже был опробован Ю.Е. Арнаутовой, исследовавшей антропологию болезни в Средние века и отметившей, что «все три аспекта целительной практики - в высшей степени условно назовем их "этнографический", "религиозный" и "собственно медицинский" - в реальной жизни составляли нерасторжимое единство», поэтому задача историка «в том, чтобы связать все нити воедино и представить по возможности полную картину существовавших в Средние века целительных практик и стоящих за ними представлений, рассматривая и оценивая их при этом не "извне", не с высоты нашего "научного мировоззрения", а "изнутри", со стороны субъективного восприятия их средневековым человеком»¹³.

Во многом близок историко-антропологическому т.н. «антикваристский» подход, применяемый в исследованиях по истории культуры (В.Л. Рабинович, Н. И. Кузнецова). Сущность его заключается в том, что любой источник рассматривается в контексте своей эпохи, а не в контексте эпохи исследователя: «"Презентизм" и "антикваризм" - это специфические термины, в которых научное сообщество историков культуры зафиксировало две основные целевые установки, или интенции, историко-культурологического исследования: стремление рассказать о прошлом языком современности (презентизм) и желание восстановить картины прошлого во всей их внутренней целостности, без всяких отсыпок к современности»¹⁴. Иными словами, если говорить об истории науки, презентизм переводит состоявшийся в прошлом научный факт на язык современной науки, а антикваризм объясняет, что значил этот факт для человека изучаемой эпохи.

В работе использовались также элементы этнолингвистического подхода (фитонимы и цветообозначения рассматриваются с точки зрения заключенной в них

¹¹ История ментальностей, историческая антропология. М, 1996. С. 8.

¹² Там же. С. 8.

¹³ Арнаутова Ю.Е. Колдуны и святые: Антропология болезни в средние века. СПб., 2004. С. 7.

¹⁴ [Кузнецова Н.И.] Презентизм и антикваризм как дилемма историко-научного исследования // Теория
познания. Т. 4. Познание социальной реальности. / Под. ред. В. А. Лекторского, Т.И. Ойзермана. М, 1995. С.
351.

культурной информации). По определению Н.И. Толстого, под этнолингвистикой понимается «дисциплина, которая изучает язык сквозь призму человеческого сознания, менталитета, бытового и обрядового поведения, мифологических представлений и мифопоэтического творчества»¹⁵.

В рамках этнолингвистического направления разработаны приемы изучения народной культуры на основе фольклорных источников, с особым вниманием к ритуально-магической деятельности. При этом значительное внимание уделяется символике мира живой природы, животным и растениям в славянской устной и книжной традиции (В.В. Усачева, СЮ. Дубровина, Т.А. Агапкина, А.В. Гура, О.В. Белова, В.Б. Колосова)¹⁶.

Источники. Основная группа источников, использованных в настоящей работе, -это «народные» травники и лечебники XVIII в. из рукописных собраний Москвы (рукописные отделы ГИМ и РГБ, РГАДА), Петербурга (рукописные отделы БАН, РНБ, Древлехранилище ИР ЛИ РАН) и Петрозаводска (фонды музея-заповедника «Кижи»), а также публикации травников и лечебников этого времени. Травники XVIII в. рассматриваются в работе на фоне всей совокупности русских травников, поэтому нами привлекались для сравнения травники XVII в. и XIX - начала XX в. В диссертации нами использованы:

54 списка «народных» травников (XVII в. - 1 список¹⁷, XVTII в. - 40 списков¹⁸, XIX в. - 10 списков¹⁹, начало XX в. - 3 списка²⁰);

5 списков лечебников, содержащих отдельные статьи о растениях (XVII в. - 1 список²¹, XVIII в. - 4 списка²²);

публикации травников XVIII - XIX вв. (в том числе 4 полных списка XVIII в.²³).

¹⁵ Славянские древности: Этнолингвистический словарь в 5 т. / Под ред. Н. И. Толстого. Т. 1. М, 1995. С. 5.

¹⁶ Усачева В.В. Этноботанический этюд: базилик Ocimum basilicum L. II Studia slavica. M, 1991. С 92-99;
Дубровина СЮ. Русская народная ботаническая терминология в этнолингвистическом освещении (на
материале названий растений, образованных от названий животных и птиц). Дисс. ... канд. филол. наук. М,
1991; Агапкина Т.А. Символика деревьев в традиционной культуре славян: осина (опыт системного
описания) // Кодови словенских култура. 1996. Bpoj 1. Година 1. Биіьке. С. 7-22; Гура А.В. Символика
животных в славянской народной традиции. М, 1997; Белова О-В. Славянский бестиарий. М., 2000;
Колосова В.Б. Лексика и символика народной ботаники восточных славян (на общеславянском фоне).
Этнолингвистический аспект. Дисс.... канд. филологических наук. М., 2003.

¹⁷ РГБ. Ф. 721. №521.

¹⁸ См. список источников в конце работы.

¹⁹ ГИМ. Собр. И.Е. Забелина. № 246; Там же. № 656; Там же. № 657; Там же. № 658; ИР ЛИ. Мезенское собр.
№ 91; ИРЛИ. Пинежское собр. № 464; ИРЛИ. Р IV. Оп. 23. № 23; ИР ЛИ. Собр. П.С. Богословского. № 57,
ИРЛИ. Собр. В.Н. Перетца. № 489; Там же. № 643.

²⁰ ГИАЭМЗ «Кижи». КП-4261/25; Там же. КП-4281/2; РГБ. Музейное собр. № 4265.

²¹ ГИМ. Собр. А.С. Уварова. № 114.

²² ИРЛИ. Оп. 23. № 157; ИРЛИ. Собр. В.Н. Перетца. № 217; РГБ. Ф. 218. № 357; РНБ. Q.VI.44.

²³ Виноградов Н. Заговоры, обереги, спасительные молитвы и проч. СПб., 1909. Вып. 2. С. 28-41; Книга,
глаголемая травник [Публикация В.В. Губерти] // Архив исторических и практических сведений,
относящихся до России. Кн. 1. СПб., 1859. С. 76 - 83; [Травник из следственного дела 1703 г.] //

Основное внимание сосредоточено на неопубликованных, архивных источниках, большая часть которых впервые вводится в научный оборот в настоящей работе. Значительное внимание уделялось не только анализу текстов о растениях, содержащихся в указанных списках, но и характеристике самих рукописей: уточнение датировок списков, выявление владельческих записей и географических помет, установление соотношения списков. Кроме того, вплоть до конца XX в. существовало лишь четыре публикации полных датированных списков «народных» травников, причем все эти публикации -дореволюционные (см. подробнее в разделе «История вопроса»). Все прочие публикации травников представляют собой либо списки, не датированные при публикации, либо списки, опубликованные лишь частично и с изменением порядка глав, либо отдельные главы из рукописей, не дающие представления о списке (и тем более - традиции) в целом.

Следует также отметить, что большинство публикаций «народных» травников относится к эпохе, когда правила научного издания рукописей только складывались (а ряд публикаций был напечатан в изданиях ненаучного характера, например, губернских ведомостях) и в них может содержаться ряд существенных неточностей; для большинства опубликованных рукописей неизвестно местонахождение подлинника, что не позволяет проверить достоверность публикации, датировку рукописи и т.п. Наконец, имеющиеся публикации не отражают всего разнообразия типов травников.

Для расширения историко-культурного контекста в работе были использованы также:

материалы низовой рукописной традиции России XVTI - XVIII вв.; главным образом, лечебники и сборники заговоров;

судебно-следственные дела о колдовстве в России XVIII вв. (касающиеся травников и/или использования растений в магических практиках);

переведенные на русский язык травники и лечебники (в рукописях и в публикациях);

травники и лечебники иных этнических традиций (украинские, польские, южнославянские);

античные и средневековые ботанические и медицинские сочинения («Естественная история» Плиния Старшего, «Исследование о растениях» Феофраста, «Книга таинственная...» Альберта Великого, «О свойствах трав» Одо из Мена, византийский медицинский трактат XI-XIV вв., «Гербарий» П. А. Маттиолуса и др.);

Новомбергский Н.Я. Слово и Дело Государевы (Материалы). Т. 2. Томск, 1909. С. 75-77; Травник // Флоринами В.М. Русские простонародные травники и лечебники. Собрание медицинских рукописей XVI и XVII столетия. Казань, 1879. С. 3 - 15.

фольклорно-этнографические данные о представлениях, связанных с растениями у русских и других славянских и неславянских народов Европы.

История вопроса. Русские рукописные травники находятся в сфере внимания ученых уже более полутора веков. Представляя собой, с одной стороны, своеобразные ботанические энциклопедии, травники содержат также большое число сведений о повседневной жизни, разного рода поверьям, лечебным и магическим практикам. В силу этого травники неизбежно должны были оказаться (и оказались) на перекрестье интересов ученых разной профессиональной ориентации: естественников, историков и филологов. Однако рад обстоятельств привел и к тому, что исследование травников стало для представителей разных научных дисциплин достаточно «маргинальной» темой: естественников, подходивших к изучению травников с презентистских позиций, смущала их значимость для истории ботаники как научной дисциплины и проблема идентификации растений, историков и филологов - вопрос соотнесения суеверий травников с той или иной традицией, проблема их генезиса. Ситуация с исследованием русских травников выглядит тем более удручающей, что аналогичные западные тексты (правда, в основном относящиеся к «ученой» традиции) уже давно подробно и плодотворно изучаются. Достаточно указать на классические работы Й. Ростафинского (1888, 1895), А. Арбер (1913), Г. Марцелла (1914), Ч. Сингера (1927), А. Делатта (1938)²⁴.

История изучения русских травников неразрывно связана с историей изучения лечебников и вообще памятников т.н. медицинской письменности, поэтому в настоящем обзоре мы по мере необходимости будем уделять внимание и последним. В истории изучения травников и лечебников можно выделить два этапа: XIX - начало XX в., 1940-е-2000-е гг.

В XIX - начале XX в. травники рассматривали среди прочих памятников медицинской письменности в общих трудах по истории медицины (В. Рихтер, Я. Чистович, А.А. Зубов), использовали при составлении ботанических словарей (Н.И. Анненков), появлялись публикации и пересказы отдельных списков и статей из рукописей (А. Харитонов, Ф.И. Буслаев, В.В. Губерта, А.Н. Афанасьев, В.М. Флоринский, И.Е.

Rostafinski J. Por6wnanie tak zwanych zielnikow: Falimirza, Spiczynskiego і Siennika II Pamietnik Akademii umiejetnosci w Krakowie. Wydzial matematyczno-przykodniczy. T. 14. Krak6w, 1888. S. 116-151; Rostafinski J. Nasza literature botaniczna XVI w. oraz jej autorowie lub ttomacze II Pamietnik Akademii umiejetnosci w Krakowie. Wydzial matematyczno-przykodniczy. T. 14. Krakow, 1888. S. 152-207; Rostafinski J. Zielnik czarodziejski to jest zbior przesad6w о roslinach II ZWAK. 1895. T. 18. S. 1-191 (2-я пагинация); Arber A. Herbals: their origin and evolution: a chapter in the history of botany, 1470-1670. Cambridge, 1986. 3^rd ed. (1^st ed. -1913. Здесь же см. обширную библиографию до 1986 г.); Marzell Н. Votkskundiiches aus den Krauterbtichern des 16. Jahrhunderts II Zeitschrift des Vereins fur Volkskunde. Berlin. 1914. Jhg. 24. S. 1-19; Singer Ch. The Herbal in antiquity and its transmission to later ages II The journal of Hellenic studies. London, 1927. Vol. 47. Part 1. P. 1-50; Delatte A. Herbarius. Recherches sur le ceremonial usite chez les anciens pour la cueillette des simples et des plantes magiques. 3 ed. Bruxelles, 1961.

Забелин, Н.Я. Новомбергский, М.Ю. Лахтин, Н. Виноградов и др.), обзоры рукописных собраний (Л.Ф. Змеев).

Изучение медицинских рукописей в России началось в 1814 г. с выходом в свет первого тома труда Вильгельма Рихтера «История медицины в России». В этой работе ученый отметил, что лечебники известны в России с XVI в.²⁵ При этом ученый впервые разделил русские лечебники на «народные» и «переводные». Одни, с которыми исследователь имел возможность ознакомиться в Физико-Медицинском обществе при Московском университете, по мнению Рихтера, «писаны были для народа и для домашнего лечения, производимого отцами семейств, а не медиками для медиков». В доказательство этого тезиса ученый привел доводы, основанные на содержании рукописей, в которых приводились народные названия лекарств и болезней, отсутствовали представления о европейских мерах и весах, химии, но зато имелись описания магических обрядов²⁶. Очевидно, Рихтер ознакомился с несколькими «народными» лечебниками. Другие рукописи, о которых упоминал В. Рихтер, представляли собой переводные травники из Аптекарского приказа; некоторые из них содержали рисунки растений, расписанные красками²⁷.

На значение «народных» травников для научных изысканий одним из первых обратил внимание архангельский топограф А. Харитонов²⁸. В 1848 г. в журнале «Отечественные записки» была опубликована его статья «Врачевание, забавы и поверья крестьян Архангельской губернии, уездов Шенкурского и Архангельского», материалом для которой отчасти послужили сведения, извлеченные из местных травников. Свой интерес к этим рукописям исследователь объяснял следующим образом: «Для того, чтобы вернее узнать взгляды крестьян на окружающее, их поверья, приметы, по моему, недостаточно расспрашивать их обо всем этом (...) Если вы будете выпытывать у него (крестьянина. - А.И.) что-либо по части демонологии, он решительно испугается вас (...) Не тому пути следовал я, собирая все это: я старался доискиваться заветных крестьянских тетрадок, ходящих между ними под названиями «травеников» (так! - А.И.); в этих-то тетрадках они добросовестно и верно записывают свои поверья, касательно различных

²⁵ Рихтер В. История медицины в России. Ч. 1. М, 1814. С. 90, 186.

²⁶ Там же. С. 91-92.

²⁷ Там же. С. 186.

²⁸ Одно из самых ранних в литературе косвенных указаний на существование травников содержится в
путевых записках адъюнкта Академии наук ИИ. Лепехина (1768 и 1769 г.). Во время пребывания Лепехина
в Арзамасе его посетил местный отставной офицер, которому в наследство от бабушки достался лечебник.
Офицер провел Лепехину экскурсию по местной флоре, ее лечебным и магическим свойствам согласно
бабушкиному лечебнику. Лепехин привел эти сведения в пересказе в своих записках. Набор растений и их
свойства позволяют нам предположить, что «бабушкин лечебник» был на деле «народным» травником, или
содержал в себе травник в качестве составной части (Лепехин И.И. Дневные записки путешествия доктора и
Академии наук адъюнкта Ивана Лепехина по разным провинциям Российского государства, 1768 и 1769
году. СПб., 1771. С. 72-78).

домашних нужд, приметы о переменах погоды и проч.». Интересно, что А. Харитонов воспринимал травники не как самостоятельную рукописную традицию, но лишь как записи бытующих в крестьянской среде устных поверий. В своей статье А. Харитонов привел сведения о 29 растениях из архангельского травника.

В 1852 г. газета «Друг здравия» опубликовала статью Я. Чистовича «Старинные русские лечебники и травники». Автор считал рукописные лечебники и травники чрезвычайно важным (и едва не единственным) источником для истории медицины в России XV-XVII в. В своей работе Я. Чистович определил, в чем состоит различие между лечебниками и травниками, а также между травниками переводными («учеными») и «народными». По мнению исследователя, лечебники организованы по принципу указания болезней, причем от каждой из них рекомендуется определенное средство. Травники, напротив, представляют собой перечень лекарственных средств, при которых указывается, от какой болезни их следует применять. Впрочем, отмечает Я. Чистович, в действительности травники и лечебники часто смешивались. Исследователь различал лечебники и травники переводного происхождения и «простые». Причем последние, по предположению Я. Чистовича, появились как результат практического опыта, путем занесения грамотным человеком сведений о действии различных растений в тетрадь при отсутствии какой-либо систематизации.³⁰

Существенные наблюдения о значении лечебников и травников для исследователя народных поверий сделал в 1859 г. в речи «О народной поэзии в древнерусской литературе» Ф.И. Буслаев, указавший на некоторые особенности этих «жанров» рукописной традиции, которые до сих пор представляются крайне важными.

За казалось бы сугубо практическим содержанием этих рукописных сборников ученый сумел усмотреть своего рода поэзию, которая была им определена как «суеверная поэзия». По мнению Ф.И. Буслаева, «народное суеверие есть один из существенных видов поэзии, перешедшей в жизнь и с нею слившейся. Потому, несмотря на свою фантастическую основу, суеверие важно для народа своею практическою применимостью в делах житейских».³¹ Обращаясь к проблеме происхождения медицинских рукописей, Ф.И. Буслаев отметил, что «...каково бы ни было первоначальное происхождение Лечебников и Травников - из Греции через Болгарию, из Польши, вообще с Запада, или же на собственной древнерусской почве, только все разнообразные списки этих памятников литературы носят на себе явственные следы то иностранной, то чисто русской

²⁹ Харитонов А. Врачевание, забавы и поверья крестьян Архангельской губернии, уездов Шенкурскаго и
Архангельскаго//Отечественные записки. СПб., 1848. Т. LVD! Отд. VTfJ. Смесь. С. 1.

³⁰ Ч[истович] Я. Старинные русские лечебники и травники //Друг здравия. 1852. № 16. С. 71.

³¹ Буслаев Ф.И. О народной поэзии в древнерусской литературе // Буслаев Ф.И. О литературе: Исследования;
Статьи. М., 1990. С. 61.

редакции, а во многих списках иностранное со своеземным до того слились, что то и другое составляет одно нераздельное целое» (курсив мой. - А.И.).³² Таким образом, ФИ. Буслаев перенес акцент с проблемы происхождения травников и лечебников на их содержание, его связь с потребностями людей, переписывавших эти тексты и пользовавшихся ими.

В приложении к этой речи Ф.И. Буслаев опубликовал несколько текстов о растениях из лечебника XVII в. Патриаршей библиотеки³³.

В конце 1870-х гг. на травники впервые обратили внимание ботаники. В 1878 г. вышел в свет «Ботанический словарь» Н.И. Анненкова, представлявший собой справочник по названиям растений на русском, английском, немецком, французском, нескольких славянских языках, а также на языках «инородцев» России в соответствии с научной латинской номенклатурой. При этом в русской части словаря большое внимание было уделено народной фитонимии. В своих поисках фитонимов Н.И. Анненков не ограничился материалами устной традиции, но обратился также и к рукописным источникам, а именно к травникам и лечебникам. Исследователь пользовался приблизительно десятью рукописными травниками и тремя лечебниками. В своем труде Н.И. Анненков определил травники как описания «наиболее чудесных свойств некоторых растений» и «книги знахарские» (курсив Н.И. Анненкова) и первоначально предполагал опубликовать рукопись одного из имеющихся в его распоряжении травников в приложении к словарю.³⁴ Однако впоследствии ученый отказался от этого намерения, поместив взамен в конце словаря лишь список характерных для травников фитонимов, не поддающихся ботаническому определению.³⁵ Кроме того, Н.И. Анненковым впервые была предпринята попытка идентифицировать некоторые из растений травников с реальными видами; эти материалы вошли в основную часть словаря. Тем не менее, большая часть фитонимов, содержащихся в травниках, осталась неопределенной.

В 1892 г. И. С. Некрасов в работе «О задачах изучения древнерусской литературы и народной поэзии» (явно инспирированной речью Ф.И. Буслаева 1859 г.) вновь указал на перспективы изучения лечебников и травников. Исследователь писал, что «травники и лечебники представляют нам веру в чудесную силу трав и заговоры, что близко стоит к

³² Там же. С. 62.

³³ Буслаев Ф.И. О народной поэзии в древнерусской литературе. Речь, произнесенная в Торжественном
Собрании Имп. Московского Университета исправляющим должность экстра-ординарного профессора
русской словесности Ф. Буслаевым 12-го января 1859 года. М., 1859. С. 31-32 (вторая пагинация).
Впоследствии весь текст этого лечебника (современный шифр: ГИМ. Синодальное собр. № 481) издал М.Ю.
Лахтин (Лахтин М.Ю. Старинные памятники медицинской письменности. М., 1911).

³⁴ Анненков Н. Ботанический словарь. СПб., 1878. С. VI-VII.

³⁵ Там же. С. 642-643.

памятникам народного творчества, к поэтическим воззрениям народной поэзии» , и, кроме того, содержат ценные сведения по народной номенклатуре болезней и растений, о различных подробностях ведения хозяйства, медицинских средствах³⁷.

В 1901 г. на заседании VIII Пироговского съезда врачей в Москве доктор А.П. Левицкий сделал доклад «Об изучении народной медицины», материалом для которого послужили около 10 травников из Московской и Владимирской губерний. Доктор заключил, что «народная медицина - не медицина в тесном смысле слова: это -проявление разносторонней духовной деятельности народа. Народное врачевание, знахарство отвечает на многие запросы и потребности народной жизни; оно предлагает средства, что нужно сделать, когда жена хочет, чтобы муж ее любил, когда нужно

«строить новый дом», «водить пчел» и т.п.».

Вслед за пересказом отдельных сведений из травников А. Харитоновым (1848) последовали многочисленные публикации этих источников как в центральной, так и в местной печати, нередко сопровождавшиеся комментариями и общими наблюдениями над той или иной рукописью. Рассмотрим наиболее интересные из них.

В 1859 г. в одном из выпусков «Архива исторических и практических сведений, относящихся до России», издававшемся Н.В. Калачовым, ВВ. Губерта опубликовал травник первой половины XVIII в. (в «восьмерку», в кожаном переплете, 42 главы -описания 38 растений, трех грибов и птицы ласточки)³⁹. Это одна из самых первых полных публикаций «народных» травников. В своем предисловии к тексту рукописи Н.В. Калачов отметил, что большинство древних лечебников и травников являются переводными, и тем больший интерес для науки представляет публикуемая рукопись, которая бесспорно, есть произведение народное. Н.В. Калачов указал на ценность травников «для изучения употребляемых им (народом. - А.И.) названий разных лекарственных растений, равно как и способов лечения», добавив, что не меньший интерес травники должны представлять для исследователей народного быта и суеверных представлений⁴⁰.

К материалам травников обращался и выдающийся представитель мифологической школы А.Н. Афанасьев. Предваряя в 1861 г. публикацию чрезвычайно яркого,

Некрасов И.С. О задачах изучения древнерусской литературы и народной поэзии. СПб., 1892. С. 18.

³⁷ Там же. С. 21-22.

³⁸ Хроника // ЭО. 1902. № 1. С. 149-150.

³⁹ Книга, глаголемая травник [Публикация В.В. Губерта] // Архив исторических и практических сведений,
относящихся до России, Кн. 1. СПб., 1859. С. 76-83.

⁴⁰ Там же. С. 76. Травник Губерта был переиздан (не по самой рукописи, а по публикации) Л. Б. Вейнбергом
в 1888 г. с комментариями ботанического характера (Вейиберг Л.Б. К истории народной медицины (Uo
поводу одного старинного травника) // Медицинская беседа. Воронеж. 1888. № 9. С. 234-235; № 10. С. 262-
263; № 11. С. 291-292; № 12. С. 313-314).

подробного, насыщенного мифологическими мотивами описания растения черная папороть из травника первой половины XDC в., ученый высказал мнение о необходимости изучения травников, установления их происхождения, сопоставления врачебных свойств растений травников и реальных растений⁴¹. Несколькими годами позже в главном своем труде «Поэтические воззрения славян на природу» А.Н. Афанасьев писал, что «подобные рукописи, писанные большею частию безграмотно, составляют истинный клад для науки. К сожалению, они не восходят ранее XVIII столетия; допетровская Русь сурово относилась к народному суеверию, и вместе с колдунами и ведьмами жгла и их волшебные тетрадки»⁴². В этой же работе ученым были использованы некоторые материалы русских травников (преимущественно на основании публикации А. Харитонова) о растениях магического и лечебного предназначения: адамовой голове, плакуне, петровом кресте, чертополохе, одолене, простреле⁴³.

В 1879 г. В.М. Флоринский опубликовал один из травников начала XVIII в. (64 главы) в числе других медицинских рукописей в своей книге «Русские простонародные травники и лечебники. Собрание медицинских рукописей XVI и XVII столетия»⁴⁴. По мнению ученого, травники представляли особый интерес как источники по истории русской медицины и народных способов лечения болезней⁴⁵. В.М. Флоринский полагал, что травники появляются на Руси до XVI в., но древнейшие списки не сохранились, происхождение же их исконно русское — они представляют собой записи древних устных поверий⁴⁶. Опубликованный В.М. Флоринским травник до сих пор остается самым

цитируемым и частично был переиздан в 1987 и 1990 гг .

В том же 1879 г. вышел из печати труд историка И.Е. Забелина «История русской жизни с древнейших времен», где, касаясь вопроса о восприятии древним славянином природы, ученый использовал материалы травников XVII-XVIII вв. из собственного собрания и привел обширные цитаты из них - преимущественно о растениях, наделяемых волшебными свойствами⁴⁸.

Несколько народных заговоров (Сообщено А.Н. Афанасьевым) // Летописи русской литературы и древности. Т. IV. Отд. Ш. М, 1861. С. 72-74. ⁴ Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу. Т. 1. М, 1994. С. 45.

⁴³ Там же. Т. 2. М, 1994. С. 412-418.

⁴⁴ Травник // Флоринский ВМ. Русские простонародные травники и лечебники. Собрание медицинских
рукописей XVI и ХУЛ столетия. Казань, 1879. С. 3 -15.

"Флоринский ВМ. Указ. соч. С. XVI - XVII.

⁴⁶ Там же. С. І-Ш, ГХ.

⁴⁷ Из лечебников и травников // Памятники литературы Древней Руси. Конец XVI - начало XVH вв. М., 1987.
С.492 - 501, 607-613 (комментарии); Сказания о чудесах. Т. 1. Русская фантастика XI-XVI вв. / Сост.,
послесл. и коммент. П раздела Ю.М. Медведева. М., 1990. С. 183-186.

⁴⁸ Забелин И.Е. История русской жизни с древнейших времен. Ч. П. История Руси от начала до кончины
Ярослава I. М., 1912. (1-е изд. 1879). С. 261-268.

В 1884 г. в «Олонецких губернских ведомостях» была опубликована часть травника второй половины XVIII в.⁴⁹ Рукопись под заглавием «Дознание желающим о травах, целящих болезни», написанная полууставом в тетради «в четверку» (38 листов), включала описания 146 трав (опубликованы - 101). Известны и сведения о ее владельце -в 1767 г. травник был переписан государственным крестьянином Петровских заводов Ильей Ивановым⁵⁰. Анонимный автор публикации подчеркивал, что исследование травников - «новая область этнографии, в изучение которой следует вникнуть»⁵¹. При издании этого списка впервые была сделана попытка разделить растения по функциям (описания трав изданы не в том порядке, в каком они были расположены в травнике, но в соответствии с их функциями). Таким образом, получилось 11 разделов: от колдуна, бесовского наваждения, нечистого духа (12 трав); от порчи (15 трав); для привораживания (9 трав); разрыв-трава (3 травы); средство узнать мысли других людей (3 травы); помощь при просьбах и на суде (3 травы); от запоя и пьянства (3 травы); женщинам при рождении детей и в других болезнях (8 трав); от наружных, внутренних и других болезней людей (42 травы); для ловли зверей и птиц (2 травы); купцам для торговли (1 трава).

В 1909 г. среди материалов одного из следственных дел, опубликованных Н.Я. Новомбергским в работе «Слово и Дело Государевы», был напечатан небольшой (19 растений) травник конца XVII - начала XVIII в.⁵² Эта публикация особенно ценна тем, что рукопись травника здесь включена в культурный контекст. Именно из-за нее в ноябре 1703 г. начался следственный процесс над орловским помещиком Дмитрием Шамординым и его дворовым Анфиногеном Никоновым, выкравшим у своего помещика «заговорные письма», на поверку оказавшиеся травником.

В том же 1909 году Н. Виноградов опубликовал рукопись травника середины XVIII в. из Костромской губернии, содержащего, помимо статей о травах, статьи из лечебника и заговоры.⁵³

Описания отдельных растений по типу «народных» травников могли включаться и в лечебники. Одну из наиболее интересных публикаций подобного лечебника XVII в. из Патриаршей библиотеки, значительного по объему и чрезвычайно интересного по содержанию, осуществил в 1911 г. М.Ю. Лахтин⁵⁴.

Самолечение простого народа по травникам // ОГВ. 1884. №40. С. 385-386; №41. С. 395-396; №42. С. 405-406; № 43. С. 414-415; № 44. С. 423-424; № 45. С. 430-431; № 46. С. 441-442. ⁵⁰ Там же. № 40. С. 385. ³¹ Там же. №40. С. 385.

⁵² [Травник из следственного дела 1703 г.] І/ Новомбергский Н.Я. Слово и Дело Государевы (Материалы). Т.
2. Томск, 1909. С. 75-77.

⁵³ Виноградов Н. Заговоры, обереги, спасительные молитвы и проч. СПб., 1909. Вып. 2. С. 28-41.

⁵⁴ Лахтин М.Ю. Указ. соч.

Большое число травников публиковалось (как полностью, так и в извлечениях, часто без датировок) в этот период в различных специализированных и местных периодических изданиях⁵⁵.

К концу ХГХ века назрела необходимость каталогизации сохранившихся памятников медицинской письменности. В 1895 г. вышел из печати фундаментальный труд Л.Ф. Змеева «Русские врачебники. Исследование в области нашей древней врачебной письменности», посвященный описанию хранящихся в архивах России и напечатанных «медицинских» рукописей, в том числе и «народных» травников⁵⁶. Л.Ф. Змеевым было описано 186 «лечебных» рукописей XVII-XDC вв., из них 19 с уверенностью можно отнести к «народным» травникам⁵⁷. Л. Ф. Змеев считал появление «простых травников» следствием опрощения «ученой», в частности, астрологической, традиции и относил их возникновение ко времени не ранее XVII столетия⁵⁸.

Большинство обобщающих исследований ХГХ - начала XX вв. по мифологии славян или истории русского народа включали сведения из травников, главным образом

с 59

уже появлявшихся в печати, и иногда без ссылок .

Итак, первый этап изучения травников в России являлся прежде всего временем накопления материала. Именно на эти годы приходится большая часть публикаций (в то время, как публикации травников в советское время можно перечесть по пальцам). Были намечены основные темы для возможных исследований: происхождение травников; ботаническая идентификация растений; травники как источники по народному быту и суевериям. Были сделаны первые попытки классификации рукописей (травники и лечебники, переводные и местные, ученые и «народные»); произведена каталогизация хранящихся в архивах Москвы и Петербурга и опубликованных медицинских рукописей. К травникам обращаются ученые разных областей науки: ботаники, медики, историки

⁵⁵ Отрывок из травника (сообщил Доброхотов) // Владимирские губернские ведомости. 1851. № 14. С. 96-98;
П-льев. Цветник лекарственный // Казанские губернские ведомости. 1873. № 19. С. 2. № 22. С. 2-3. № 26.
С.1; Можаровский А. Народное знахарство//Саратовские губернские ведомости. Ч. неоф. 1890. № 12. С. 92-
93. № 16. С. 116-117. № 17. С. 124. № 20. С. 148-150; В. О народных травниках в Олонецкой губернии //
ОГВ. 1896. № 33. С. 2-3; Балов А. Один из древнерусских «цветников». К истории русской медицины //
Еженедельный журнал «Практическая медицина». 1898. № 2. С. 22 - 24; Верещагин Г.Е. О народных
средствах врачевания в связи с поверьями // ЭО. 1898. № 3. С. 113-151; Песни, собранные П.Н. Рыбниковым.
/ Изд. 2-е. Под ред. А.Е. Грузинского. Т. 3. М., 1910. С. 208; Забивкин И. «Травник» // Олонецкая неделя.
Петрозаводск. 1911. № 17. С. 12-14.

⁵⁶ Змеев Л.Ф. Русские врачебники. Исследование в области нашей древней врачебной письменности. М.,
1895.

" По нумерации Л.Ф. Змеева: XVII в. - рукописи 114, 136; рубеж ХУЛ-ХУЛ! вв. - № 25, 132; ХУТД - № 42, 43, 133, 135, 137-139, 141, 143, 144, 146; ХГХ в. - № 134, 140, 142, 145. Следует отметить, что датировки рукописей, приводимые Л.Ф. Змеевым, не всегда верны. Змеев Л.Ф. Указ. соч. С. 230.

⁵⁹ См. например: Забылин М. Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. М., 1989 (репр. издания 1880 г.). С. 426-438; Коринфский АЛ. Народная Русь. М., 1995 (репр. издания 1901 г.). С. 624-629; Гальковский Н.М. Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси. М, 2000 (репр. издания 1916 гг.). С. 278-286.

медицины, историки, архивисты, филологи. Однако, исследований аналитического характера в этот период почти не было, а публикаторы ограничивались, как правило, наблюдениями над одной рукописью.

В советское время исследователи вновь обращаются к травникам и лечебникам лишь в послевоенные годы. Забвение этих источников в 1920-е - первой половине 1940-х гг. совпадает, с одной стороны, с исчезновением из отечественной историографии таких тем, как исследование магических верований, колдовства, суеверий⁶⁰, а с другой, - с прекращением самой традиции переписывания рукописных травников (самые поздние из известных нам списков относятся к 1910-м гг.). Возрождение интереса к изучению травников и, шире, памятников медицинской письменности приходится уже на послевоенные годы, что было следствием обострившегося интереса историков к русским национальным открытиям в области естествознания. Как и раньше, к травникам обращаются представители самых разных дисциплин: сначала археографии, истории естественных наук и медицины, с 1960-х гг. - лингвистики, с 1980-х - фольклористики. Составляются новые обзоры медицинских рукописей, хранящихся в архивах страны, с 1970-х гг. возобновляются публикации лечебников, с 1980-х- и травников.

Ряд новых исследований, в большей или меньшей степени касавшихся «народных» травников, открыла вышедшая в 1946 г. небольшая книга ленинградского археографа В.Ф. Груздева «Русские рукописные лечебники»⁶¹, носившая во многом реферативный характер. Исследователь уделил в ней внимание и «народным» травникам, подчеркнув, что они являются ценным источником этнографических сведений⁶². Относительно происхождения травников и лечебников В. Ф. Груздев писал: «Не имея возможности отрицать западноевропейского влияния на содержание некоторых травников и лечебников, все же следует отнести их к произведениям русского народного творчества: травники содержат русские народные обозначения лекарственных трав и описание русских местностей, где растут травы; во многих травниках приводятся заговоры и молитвы от болезней; наконец, лекарственные дозы обозначаются здесь не в аптекарском весе, а горстями, ложками и т. п.»⁶³. В приложении В.Ф. Груздев поместил описание лечебников и травников собственного собрания, переданного им впоследствии в Музей

Смилянская КБ. Волшебники. Богохульники. Еретики... С. 31; Михайлова Т.В. Колдовские процессы в России: официальная идеология и практики народной религиозности (1740-1801 гг.). Автореферат дисс. ... канд. истории, наук. СПб., 2003. С. 4.

⁶¹ Груздев В.Ф. Русские рукописные лечебники. Л., 1946. Термин «лечебники» в заглавии книги В.Ф.
Груздев использует в широком значении, обозначая им различные памятники медицинской письменности, в
том числе и травники.

⁶² Там же. С. 4,33.

⁶³ Там же. С. 16.

Военно-Морской Медицинской Академии в Ленинграде . К 1946 г. в собрании Груздева было 3 «народных» травника (XVIII в. - № Ю; XIX в. - № 3,15).

В 1954 г. обзор медицинских рукописей XVII-XVIII вв., хранящихся в рукописном отделе Публичной библиотеки в Ленинграде, выполняет А.В. Пруссак⁶⁵. В 1957 г. вышел капитальный труд Л.А. Уткина, А.Ф. Гаммермана и В.А. Невского «Библиография по лекарственным растениям. Указатель отечественной литературы: рукописи XVII-XIX вв., печатные издания 1732-1954 гг.», в которую вошли сведения о медицинских рукописях, хранящихся в архивах Москвы, Ленинграда, в Грузии.⁶⁶ В 1974 г. В.Ф. Груздев публикует обзор рукописных лечебников собрания Пушкинского дома, в том числе семи травников⁶⁷. Статья В,А. Липинской и Г.А. Леонтьевой выполнена в рамках археографии и посвящена старообрядческому травнику конца XVIII - начала ХГХ вв. сибирского происхождения из фондов Алтайского краеведческого музея (№ 14159/173, 101 л.).⁶⁸ В статье, в частности, затрагиваются вопросы проникновения травников в Сибирь.

В 1950-е-1960-е гг. к травникам вновь обращаются историки естествознания, но при этом их не исследуют специально, а рассматривают «заодно» с прочими источниками в работах о развитии биологических и медицинских знаний в России до XVIII в. В 1957 г. в сборнике «История естествознания в России» вышла статья С.Л. Соболя и Т.Н. Коншиной о биологических знаниях на Руси до XVIII века, в которой небольшой раздел о травниках и лечебниках (на материалах рукописей из ГБЛ, ЦТ АДА и ГИМа), носящий по преимуществу описательный характер, был написан Т.И. Коншиной.⁶⁹ Эта публикация замечательна тем, что в ней впервые воспроизводятся изображения двух растений из списка «народного» травника (РГБ. Музейное собр. № 4492, конец XVIII в.). В 1961 г. А.А. Щербакова в статье «Развитие ботанических знаний в России до XVIII века» коснулась травников, сделав попытку определить некоторые растения.⁷⁰ Счастливым исключением является монография Н. А. Богоявленского «Древнерусское врачевание в XI - XVII вв.: Источники для изучения истории русской медицины», где целая глава

Дергачева-Скоп КН. Некоторые вопросы локализации рукописей. Коллекция В.Ф. Груздева в собрании М.Н. Тихомирова // Сибирское собрание М.Н. Тихомирова и проблемы археографии. Новосибирск, 1981. С. 46.

⁶⁵ Пруссак А.В. Обзор медицинских рукописей XVII-XVIII вв., хранящихся в Ленинградской
государственной Публичной библиотеке им. Салтыкова-Щедрина, как источника по истории применения
лекарственных растений. 1954. Авторизованная машинопись (РНБ. Ф. 1000. Оп. 2. № 1123).

⁶⁶ Уткин Л.А., Гаммерман А.Ф., Невский В.А. Библиография по лекарственным растениям. Указатель
отечественной литературы: рукописи XVTI-ХГХ вв., печатные издания 1732-1954 гг. М.-Л., 1957.

⁶⁷ Груздев В.Ф. Рукописные лечебники в собрании Пушкинского дома // ТОДРЛ. Т. 29. Л., 1974. С. 345-346,
№ 8-14.

⁶⁸ Липинская В.А., Леонтьева Г.А. Старообрядческий травник из Южной Сибири (к материалам внешней
критики) //Мир старообрядчества. Вып. 4. М., 1998. С. 315 - 319.

Соболь С.Л., [Коншина Т.И.]. Биология //История естествознания в России. Т. 1. Ч. 1. М, 1957. С. 168-173. ⁷⁰ Щербакова А.А. Развитие ботанических знаний в России до ХМП века // История ботанических наук. Вып. 8. М., 1961. С. 136-175.

посвящена памятникам древнерусской медицинской письменности. Однако материалы «народных» травников Н. А. Богоявленский практически не затрагивает.⁷¹

В 1960-е годы к лечебникам и травникам впервые проявляют интерес лингвисты, причем появляются первые специальные исследования, основанные на значительном количестве архивных рукописей (B.C. Терехова⁷², М.К. Шарашова⁷³, А.П. Словягин⁷⁴).

Особо следует остановиться на работах лингвистов М.В. Пименовой и X. Ходурской.

Значительная часть диссертации М.В. Пименовой о семантике цветообозначений в Древней Руси (1987) построена на материале «народных» травников XVII - XVIII вв. из архивов Москвы и Ленинграда (19 списков)⁷⁵. Исследователем выявлены характерные для «народных» травников цветообозначения, их семантика, установлено, что «народные» травники являются одними из самых цветонасыщенных памятников письменности XVII-XVIII вв. (20 цветообозначений), указано на прагматические и символические аспекты употребления цветовых прилагательных в травниках. Для выявления семантики того или иного цветообозначения травников М.В. Пименова попыталась идентифицировать некоторые растения с реальными ботаническими видами, что привело к необходимости работы с вариантами типового текста об одном растении в разных списках. М.В. Пименовой даны ботанические определения для 63 растений травников.

Для того, чтобы доказать релевантность выявленной семантики цветообозначений для русской традиции, М. В. Пименовой пришлось однозначно утверждать, что «травник — чисто русский, народный текст, отличающийся многомерностью и синкретизмом, слиянием прагматики и эстетики, глубинной символикой», и поэтому отражает «народные взгляды на окружающий мир»⁷⁶ (этой точке зрения вторит В. В. Колесов, усматривая в текстах «народных» травников «развитие и продолжение традиций русского фольклора»⁷⁷).

Богоявленский Н.А. Древнерусское врачевание в XI - XVII вв.: Источники для изучения истории русской медицины. М, 1960.

⁷² Терехова B.C. Лексика народной медицины (по материалам лечебников ХУП-ХУШ вв.). Автореферат
дисс. ... канд. филол. наук. Л., 1965.

⁷³ Шарашова М.К. Нарицательные образования от имен собственных (на материале русских названий
растений). Автореферат дисс.... канд. филол. наук. М, 1968.

⁴ Словягин А.П. Нормализация народно-литературного типа русского языка второй половины XVII века в области фонетической системы (на материале лечебников). Автореферат дисс. ... канд. филол. наук. М, 1971.

⁷⁵ Пименова М.В. Семантика цветообозначений по памятникам древнерусской литературы (на материале травников, лечебников, иконописных подлинников). Дисс.... канд. филол. наук. Л., 1987. ⁷* Там же. С. 31,35.

⁷⁷ «Из лечебников и травников» // Памятники литературы Древней Руси. Конец XVI - начало XVII вв. М., 1987. С. 608.

Недавнее исследование польского лингвиста X. Ходурской посвящено анализу фитонимов, зафиксированных в русских⁷⁸ рукописных травниках и лечебниках XVII-XVIII вв. Это первая в истории науки монография, основанная преимущественно на материалах русских «народных» травников. Исследовательницей проработан колоссальный материал из большей частью неопубликованных и практически не введенных в научный оборот рукописей, хранящихся в рукописных собраниях БАН, РНБ, РГБ (144 рукописи, в том числе 49 травников). Целью X. Ходурской было установление происхождения зафиксированных в травниках фитонимов (для анализа выбрано 100 фитонимов с прозрачной внутренней формой), а также представлений о растениях. Анализ источников привел X. Ходурску к весьма существенным, хотя и не всегда однозначным выводам. По мнению ученого, «народные» травники являются составными, гетерогенными источниками, большая часть их содержания не местного (т.е. русского, восточнославянского), а заимствованного происхождения. На это указывает и существующий в «народных» травниках комплекс связанных с растениями мифологических мотивов (антропоморфные растения, разрыв-трава, растения с двуцветными корнями, кричащие и плачущие растения, кладоискательские растения), который очень напоминает аналогичные свойства, приписываемые растениям в гербариях центральной и западной Европы. Однако отличие русских травников состоит в том, что указанные мотивы приписываются здесь, по мнению X. Ходурской, другим ботаническим видам.

Отметим, что, на наш взгляд, наличие тех или иных мифологических мотивов в европейских источниках еще не говорит о том, что в русские травники они попали именно оттуда (например, поверья о помощи растений в поиске кладов, растениях с двуцветными корнями, разрыв-траве характерны и для русской устной традиции).

X. Ходурска указывает на актуальность дальнейшего изучения травников, особенно на необходимость детального сравнения их содержания с аналогичными западноевропейскими источниками, что позволило бы установить: 1) какие представления о растениях были переняты русскими составителями травников с печатных европейских источников; 2) какие мотивы попали в Россию устным путем и 3) какие представления можно считать плодом русской традиции⁸⁰.

⁷⁸ Хотя в заглавии книги употреблено выражение восточнославянские травники, в действительности в ней
идет речь о русских травниках.

⁷⁹ Chodurska Н. Ze studidw nad fitonimami rekopismiennych zielnikow wschodniostowianskich XVU-XVUI
wieku. Krakow, 2003.

⁸⁰ Ibid. S. 315. К сожалению, исследование X. Ходурской не лишено и некоторых просчетов. Один из них,
вероятно оказавший влияние и на сделанные в книге выводы, касается датировки списка РНБ. F.VI. 16 XVII
веком (вслед за Л.Ф. Змеевым). Между тем, этот травник относится ко времени не ранее рубежа ХУШ-ХГХ
вв. и отличается значительным своеобразием (особенно по обилию контаминированных текстов и

В 1980-е годы о травниках и лечебниках впервые с дореволюционной эпохи начинают писать фольклористы. О том, что в травниках содержится богатый фольклорный материал (в том числе фрагменты заговоров и молитв) напомнила О.Б. Страхова⁸¹. О. В. Овчинникова рассматривала «народные» травники как записи фольклора, и считала важным «привлечение ряда рукописных сборников для фольклористического

исследования» .

В последние годы ряд работ на основе опубликованных травников написала петрозаводская исследовательница Н.А. Криничная. Это статьи о некоторых растениях, наделенных мифологическими свойствами, - плакуне, разрыв-траве, тирлич-траве, папоротнике, петрове кресте, о растениях-оберегах, об облике растений, в котором могут проявляться антропо-, зоо- и фитоморфные черты⁸³. Результатом этих статей стала глава о «ведунах-зелейниках» в книге исследовательницы о русской мифологической прозе, дополненная разделами об особенностях сбора растений, их функциях, очерками о сон-траве, одолене⁸⁴. К сожалению, в работах Н.А. Криничной не всегда четко разграничиваются представления, с одной стороны, зафиксированные в травниках, а с другой - бытовавшие в устной традиции.

приписываемых растениям магических свойств и, что немаловажно в свете рассматриваемой Х.Ходурской проблематики, - по набору фитонимов, который во многом отличается от зафиксированной в прочих типах «народных» травников ботанической лексики). Принимая этот список за один из старших, X. Ходурска во многом опиралась именно на его данные при выборе тех или иных фитонимов для анализа. В результате десять из ста избранных исследователем для анализа фитонимов происходят из позднего и не очень типичного для традиции рукописных травников в целом списка.

Интерес автора к единичным (а потому могущим быть случайными) фитонимам не ограничивается примерами из списка РНБ. F.VX16. Так, в отдельных очерках рассматриваются фитонимы бес и бел сопец, являющиеся, как показывает сравнение различных списков, случайно возникшими в процессе переписывания вариантами фитонимов бель и белзевец. Иногда автор книги приводит в качестве заглавия очерка явно неверный, «испорченный» вариант фитонима, в то время как в самом очерке упоминается в качестве синонима более правильная форма (например, соробратов в заглавии и сорокобрат, сорокобратов в качестве синонимов; заглавие багровой жабрей при вариантах боровой жабр, боровой жирей, боровой жарей; заглавие строптивей при вариантах сава, сова).

⁸¹ Страхова О.Б. Фрагменты заговоров и молитв в травниках // Этнолингвистика текста. Семиотика малых форм фольклора. Тезисы и предварительные материалы к симпозиуму. Ч. 1. М, 1988. С. 40-42.

Овчинникова О.В. Рукописные травники как источник для изучения народных представлений и верований // Устные и письменные традиции в духовной культуре народа: Тезисы докладов. Сыктывкар, 1990. Ч. 2. Археография и книжность. Лингвистическое изучение европейского Севера. С. 55-57.

⁸³ Криничная Н.А. «Всем травам мати...» // ЖС. 1997. № 1. С. 32-33; ее же. Цветок папоротника // Север.
1997. С. 155-160; ее же. «Дай-ко травонька ответ...» (К истории и семантике поэтического тропа) //Вопросы
литературы. 1998. № 6. С. 362-368; ее же. Петров крест - символ рыбацкого счастья // Русская речь. 1998. №
5. С. 87-91; ее же. Разрыв-трава // Слово. 1998. № 2. С. 104-106; ее же. Сказания о Жар-цвете // Народное
творчество. 1998. № 3. С. 9-11; ее же. Травы-обереги: к семантике растительных образов // Фольклористика
Карелии. Петрозаводск, 1998. С. 26-37; ее же. «Всем травам мати...» (Фольклорно-этнографический
комментарий к образу плакун-травы в поэзии А. Блока и Н. Клюева) // Евангельский текст в русской
литературе XVTH-XX веков: Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр. Петрозаводск, 1998. С. 112-121;
ее же. Травное зелье, дивии коренья... (из мифологических представлений о растительных атрибутах
ведунов) // ЭО. 1999. № 4. С. 51-62; ее же. Тирлич-трава // Русская речь. 1999. № 1. С. 72-77.

⁸⁴ Криничная НА. Русская народная мифологическая проза: Истоки и полисемантизм образов. Т. 2. Былинки,
бывальщины, легенды, поверья о людях, обладающих магическими способностями. Петрозаводск, 2000. С.
187-317.

Ряд работ А. А. Турилова и А.В. Чернецова посвящен «отреченным» верованиям в русской рукописной традиции и перспективности изучения письменных источников, отражающих народные верования и обряды. Среди этих источников авторы указывают на

лечебники и сборники заговоров . В статье «Народные поверья в русских лечебниках» А.А. Турилов рассматривает лечебники как памятники, испытывавшие воздействие фольклора, а с другой стороны - сами воздействовавшие на устную традицию⁸⁶.

На перспективы изучения повседневной мифологии по материалам лечебников

XVII в. указал А.Л. Топорков.⁸⁷

В 1970-е гг. после более чем полувекового перерыва вновь начинается публикация медицинских рукописей. В 1977 г. в сборнике «Редкие источники по истории России» Л.Н. Пушкарев издает лечебник XVIJ в., содержащий отдельные статьи о растениях, известные и по «народным» травникам⁸⁸. Затем публикуются два украинских лечебника

XVIII в. (В.А. Передриенко, 1984 г.)⁸⁹, главы из лечебника XVII в. РНБ. Собр. Колобова.
№ 649 (В.В. Колесов, 1987 и 1990 гг.)⁹⁰, лечебник уральского крестьянина Василия
Демидова XVIII в. (Л.С. Соболева, 1990 г.)⁹¹, лечебник последней трети XVII в. из
хранящегося в Ин-те русского языка РАН архива Киреевских (Н.С. Коткова, 1991 г.)⁹²,
«Прохладный вертоград» - рукопись конца XVII в., восходящая к первому переводному
лечебнику, известному на Руси - «Травнику Николая Любчанина» 1534 г. (перевод с
немецкого издания: Johann von Kube. Gard der Gesundheit (Hortus Sanitatis). Ltibeck, 1492)
(T.A. Исаченко, 1996 г.)⁹³.

^8J Турилов A.A., Чернецов A.B. О письменных источниках изучения восточнославянских народных верований и обрядов // Советская этнография. 1986. № 1. С. 95-103. Они же. К характеристике народных верований восточных славян (по данным письменных источников) // Истоки русской культуры (археология и лингвистика). Материалы по археологии России. Вып. 3. М, 1997. С. 99-110. Они же. Отреченные верования в русской рукописной традиции // Отреченное чтение в России ХУЛ - ХУШ веков / Отв. ред. АЛ. Топорков, А.А. Турилов. М, 2002. С. 8-72.

⁸⁶ Турилов А.А. Народные поверья в русских лечебниках // Живая старина. 1998. № 3. С. 33-36.

⁸⁷ Топорков A.JI. Повседневная мифология в России XVII века (по материалам рукописных лечебников) //
Мифология и повседневность. Под ред. К.А. Богданова и А.А. Панченко. Вып. 2. СПб., 1999. С. 51 - 59.

⁸⁸ Древнерусский лечебник // Редкие источники по истории России. Под ред. А.А. Новосельского и Л.Н.
Пушкарева. М., 1977. С. 15-161.

⁸⁹ Лікарські та господарські порадники XVIII ст. / Підготував до видання В.А. Передрієнко. Київ, 1984.

⁹⁰ Из лечебников и травников // Памятники литературы Древней Руси. Конец XVI - начало XVII вв. М., 1987.
С.492 - 501, 607-613 (комментарии); Лечебник // Домострой / Сост., вступ, статья и коммент. В.В. Колесова;
Подгот. текстов В.В. Рождественской, В.В. Колесова и М.В. Пименовой. М., 1990. С. 240-259, 297-298
(комментарии).

¹ Соболева Л.С. Рукописный лечебник XVHI в. строгановского крестьянина Василия Демидова // Общественное сознание, книжность, литература периода феодализма. Новосибирск, 1990. С. 75-83.

⁹² Коткова Н.С. Лечебник последней трети XVTI в. // Источники по истории русского языка XL-XVTI вв. М.,
1991. С. 173 -195 (Отделение рукописей Института русского языка РАН. Ф. 3 (Архив Киреевских). № 1 а).

⁹³ Книга глаголемая «Прохладный вертоград». / Сост., предисл., вступ, ст., переводы, коммент. Т.А
Исаченко. М., 1997.

В 1987 и 1990 гг. М.В. Пименова публикует отдельные статьи из «народных» травников XVIII-XIX вв. в очередном томе «Памятников литературы Древней Руси»⁹⁴ и сборнике «Домострой»⁹⁵. К сожалению, обе публикации не безупречны. Первая основана на шести архивных списках травников и публикации В.М. Флоринского (1879), причем ошибочно указана датировка списка ИРЛИ. Собр. П. Богословского. № 57 (у М.В. Пименовой XVII в. вместо XIX в.), а шифр списка РНБ F.VI. 16 неправильно указан как F.VI.6. Вторая базируется на 14 списках из собраний РГБ, РНБ и БАН, а также на публикациях Л.Б. Вейнберга, Л.Ф. Змеева, М.Ю. Лахтина, В.М. Флоринского. При публикации статьи о том или ином растении М.В. Пименова сочла возможным брать за основу текст из одного списка и дополнять его по другому, «чистые», несмешанные друг с другом статьи в обеих публикациях почти отсутствуют. Кроме того, неоднократно встречаются существенные неточности в передаче рукописей, что иногда отражается и на смысле (например, у М.В. Пименовой: «И та трава дерьжать торговому человеку, что за щека - бог тя весть»⁹⁶, в рукописи: «И та трава дерьжать торговому человеку, что чощет⁹⁷ богат быть»⁹⁸). Наконец, принцип публикаций М.В. Пименовой - представить отдельные статьи из разных списков - представляется неоправданным, целесообразнее было бы опубликовать один список, но целиком, т.к. отдельные статьи не дают представления о различных типах травников.

Значительным событием в изучении магических верований и низовой рукописной традиции в России XVII-XVIII вв. следует признать выход сборника «Отреченное чтение в России XVII - XVIII веков» под редакцией А.Л. Топоркова и А.А. Турилова, впервые собравшим под одной обложкой публикации рукописных заговоров, лечебников и травников, большая часть которых впервые введена в научный оборот⁹⁹. Нами в сборнике «Отреченное чтение» опубликовано два травника из собрания РГБ¹⁰⁰, а в другом издании - отдельные тексты о полихромных и «золотых» растениях из травников¹⁰¹.

Большой интерес представляет недавняя публикация ТВ. Михайловой (2003) двух «народных» травников, выдержки и копии с которых сохранились в следственных делах

«Из лечебников и травников» // Памятники литературы Древней Руси. Конец XVI - начало XVII вв. М, 1987. С.492 - 501, 607-613 (комментарии).

⁹⁵ Травник // Домострой / Сост., вступ, статья и коммент. В.В. Колесова; Подгот. текстов В.В.
Рождественской, В.В. Колесова и MB. Пименовой. М., 1990. С. 226-239, 294-297 (комментарии). К
сожалению, в этом издании не указано, из каких именно рукописей взяты тексты о конкретных растениях.

⁹⁶ «Из лечебников и травников»... С. 496, № 16.

⁹⁷ Описка в рукописи, правильно хощет.

⁹⁸ БАН. 33.15.192, л. 6 об., № 19.

⁹⁹ Отреченное чтение в России XVII - ХУШ веков / Отв. ред. АЛ. Топорков, А.А. Турилов. М., 2002.

¹⁰⁰ Травник начала XVIII в. (Публикация А.Б. Ипполитовой) // Там же. С. 420-440; Лицевой травник конца
XVHI в. (Публикация А.Б. Ипполитовой) // Там же. С. 441-464.

¹⁰¹ Ипполитова А.Б. Символика цвета в русских простонародных травниках XVIII века // Признаковое
пространство культуры / Отв. ред. СМ. Толстая. М., 2002. С. 292-2%.

1749 и 1770 гг. , что дает возможность для анализа историко-культурного контекста бытования этих рукописей.

Из публикаций отдельных статей о растениях из лечебников необходимо указать на изданный А. А. Туриловым текст о «русской мандрагоре» - растении симтарм - из лечебника конца XVII в. (ГИМ. Музейное собр.. № 1226), который находит аналоги в травниках¹⁰³.

Таким образом, в исследовании «народных» травников бесспорно есть некоторые достижения: составлен ряд обзоров медицинских рукописей, хранящихся в основных рукописных собраниях страны, отмечено значение травников для истории биологических и медицинских знаний, суеверий, рассмотрены отдельные лингвистические особенности этих источников, постепенно растет число научных публикаций. Тем не менее в изучении травников остается еще много нерешенных вопросов, а небольшое число опубликованных рукописей, особенно ранних, не дает полного представления о традиции, об отдельных разновидностях травников.

Следует остановиться также на некоторых работах, не имеющих непосредственного отношения к изучению травников или лечебников, но существенных для нашего исследования и посвященных мифологическим представлениям, связанным с растениями.

Символике растений в разных этнокультурных традициях посвящено немало специальных исследований. Заслуженным авторитетом пользуются обобщающие труды в этой области, созданные на материале как в целом индоевропейской (А. де Губернатис¹⁰⁴), так и отдельных этнокультурных традиций (Д. Маринов, А.В. Рантасало, П. Себийот, П. Соботка, В. Чайканович¹⁰⁵). Обширная литература существует по вопросам мифологической символики отдельных растений (О.В. Белова, СЮ. Дубровина, В.Н. Топоров, В.В. Усачева и др.¹⁰⁶; ряд статей в этнолингвистическом словаре «Славянские древности»¹⁰⁷).

¹⁰² Михайлова Т.В. Колдовские процессы в России: официальная идеология и практики народной религиозности (1740-1801 гг.). фес.... канд. истории, наук. СПб., 2003. Приложение 6. ⁰³ Турилов А.А. Народные поверья в русских лечебниках // ЖС. 1998. № 3. С. 34.

¹⁰⁴ GubernatisA. ае. La mythologie des plantes ou les legendes du regne vegetal. Paris, 1878. T. 1. 1882. T. 2.

¹⁰⁵ Маринов Д. Народна вяра и религиозни народни обичаи. София, 1994; Rantasalo A.V. Einige Zaubersteine
und Zauberpflanzen im Volksaberglauben der Finnen. Helsinki, 1959; Sibillot P. La flore. Paris, 1985; Sobotka P.
Rostlinstvo a jeho vyznam v narodnich pisnich, povestech, bajich, obradech a poverach slovanskych. Praha, 1879;
ЧшкановиЬВ. Речник ерпеких народних вероваїьа о бшькама. Београд, 1985.

¹ См. в частности: Белова О.В. Легенда о дятле и разрыв-траве в книжной и устной традиции // ЖС. М., 1997. № 1. С. 34; Дубровина СЮ. Библейские сюжеты в народных легендах о растениях // Живая старина. 1999. № 2. С. 8-9; Топоров В.Н. Мандрагора // Мифы народов мира. М., 1992. Т. 2. С. 102-103; Усачева В. В. Этноботанический этюд: базилик Ocimum basilicum L. II Studia slavica I Языкознание. Литературоведение. История. История науки. К 80-летию С. Б. Бернштейна/Под. ред. Р. В. Булатовой. М., 1991. С. 92-99. ¹⁰⁷ Славянские древности: Этнолингвистический словарь в 5 т. / Под ред. Н. И. Толстого. М., 1995. Т. 1. 1999. Т. 2. 2004. Т. 3.

Новый подход к изучению «естественнонаучных» представлений в народной культуре предложен в трудах исследователей, работающих в рамках этнолингвистики. А.В. Гура в монографии о народной зоологии славян показывает, что животные в системе традиционных представлений об окружающем мире выступают как образы мифологической картины мира, как особая разновидность мифологических персонажей¹⁰⁸. Для народной картины мира характерна отличная от научной классификация мира животных, которая строится на основе смыслоразличительных признаков (единичность-множественность, место постоянного пребывания, модус передвижения и др.).

Монография О.В. Беловой «Славянский бестиарий», посвящена восточно- и южнославянским книжным сказаниям о животных XII-XVII вв. и представляет собой словарь названий и символики животных. При этом отмечается, что для средневековых текстов о животных характерно главенство символики над фактическим описанием. Типологически книжные сказания о животных весьма близки «народным» травникам, так как и в тех, и в других памятниках наблюдаются сходные процессы транслирования «естественнонаучных» описаний в рукописной традиции (например, вариативность названий растений и животных в списках, «отрыв» текста-описания от реального денотата и др.). Принципы работы с материалом, предложенные автором этой книги, весьма существенны и при изучении русских «народных» травников.

В работах В.Б. Колосовой о славянской фитонимии на первый план выдвигается роль признака в формировании символического образа растения и его семиотического статуса в народной культуре. В.Б. Колосова выделяет следующие признаки, релевантные для номинации растений и определяющие их культурные функции: цвет, форма, количество органов растения, время, место, пространственные характеристики, вкус, запах, звук, особые свойства растений (ядовитость, жгучесть, лекарственные свойства), использование в магии и в быту¹⁰⁹.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованных источников и литературы и четырех приложений. Первая глава посвящена характеристике «народных» травников как особого типа сборников, археографическим особенностям списков, выявлению их разновидностей, особенностям бытования в России XVIII в., принципам описания растений в травниках. Во второй главе рассматриваются рекомендации по сбору растений, дававшиеся в травниках: временная регламентация и ритуалы сбора, а также локусы произрастания растений. Третья глава

¹⁰⁸ Гура А.В. Символика животных в славянской народной традиции. М., 1997. С. 15.

¹⁰⁹ Колосова В.Б. Цвет как признак, формирующий символический образ растений // Признаковое
пространство культуры / Отв. ред. СМ. Толстая. М., 2002. С. 254-266; Колосова В.Б. Лексика и символика
народной ботаники восточных славян (на общеславянском фоне). Этнолингвистический аспект.
Автореферат дисс.... канд. филологических наук. М., 2003. С. 7.

посвящена четырем комплексам мифологических мотивов, связанных с растениями: 1. растения, именуемые «царями», «матерями» и «святыми»; 2. растения, которым приписываются функции разрыв-травы (ломать замки и обнаруживать клады); 3. полихромные и «золотые» растения; 4. антропоморфные растения. В четвертой главе рассмотрены функции, которыми наделяются растения в травниках. В приложениях содержатся: указатель типовых текстов о растениях в травниках; тексты трех травников XVIII в.; тексты о «царских», полихромных, антропоморфных растениях и разновидностях разрыв-травы из травников; статистическая таблица по функциям растений.

При цитировании рукописных текстов в диссертации, а также при публикации текстов травников в Приложениях, вышедшие из употребления буквы заменяются современными (і = и, «ять» = е, «юс малый» = я, оу -у); Ъ сохраняется в середине слова, на конце - опускается. Пропущенные буквы и слова вносятся в квадратных скобках. После вьшосных букв, приходящихся на конец слова, там, где необходимо по современным нормам, ставится Ь (например, «путь», «носить»). Буквенное обозначение чисел заменяется цифрами. Титла раскрываются, выносные буквы вносятся в строку. Знаки препинания расставляются по нормам современной пунктуации.

Археографические особенности «народных» травников

Как уже было сказано во Введении, «народные» травники являются рукописными сборниками непостоянного состава, в которые входят отдельные статьи, посвященные описанию растений и их полезных для человека свойств. Традиция «народных» травников существовала с XVII в. (самые ранние из дошедших до наших дней списков) до начала XX в.

Типология списков «народных» травников. За все время изучения «народных» травников ни разу не была предпринята попытка построить их типологию, хотя и делались наблюдения о сходстве отдельных списков и последовательности статей (Л.Ф.

Змеев, О.Б. Страхова). Сложность задачи определяется тем, что травники могли компоноваться из отдельных статей, происходящих из разных списков (как «ученых», так и «народных», поэтому граница между «учеными» и «народными» травниками иногда неотчетливая). При этом, по нашим наблюдениям, «народные» травники не представляют однородного единства, известные нам списки могут восходить не к одному, но к нескольким протографам.

Ни в коей мере не претендуя представить детальную типологию списков (эта проблема заслуживает специального фундаментального исследования), наметим основные типы, на которые подразделяются наши источники. На основании совокупности и последовательности встречающихся в списке статей о растениях, текстологической близости статей в разных списках мы выделяем 7 типов «народных» травников XVIII в., а также отдельные списки, не подпадающие ни под один из выделенных типов.

1. Тип Губерта. Представлен 9 списками XVIII в.3, кроме того, к нему частично относятся еще 4 списка4.

Назван по фамилии В.В. Губерти - автора первой публикации травника этого типа. Для типа Губерти характерна приблизительно следующая последовательность статей о растениях: архилин, царские очи, железенка, ахтомос, парамон, измодин, маточник, одолен 2, адамова глава 2, плакун, бронец 2, воронец 1, бель, куреп, дягиль кудрявый, варахия, лас, кокуй, чап, мачиха, петров крест 1, прострел 1, перенос 2, хеновник, попутник.

Набор растений может пересекаться с другими типами (особенно с костромским типом), но некоторые встречаются преимущественно здесь: адамова глава 2 (вариант А), ахтомос, боровой лист, бронец 2, железенка, измодин, ужак, узик, ушко.

2. Костромской тип. Представлен 12 списками5. Условно назван по области бытования одного из списков - Костромской губернии6. Для травников костромского типа характерна приблизительно следующая последовательность статей: адамова глава 1, царь Сим, савикт, вельжа, ужак, савуст, измодник, косая желеска, попутник, богородичная, плакун, сорочка, матица, копытцо, бронец 1, стародубка, рябинка, куреп, хеновник, перекоп, крапива.

Преимущественно для костромского типа характерны тексты о растениях купена гусиная лапка, лапух, пасынок, перемык, пухлец 2, пыреец, скопа А, скорпия, смык, солнешник 1 (вариант А), сон, тонец, юрьевка. Весьма существенны пересечения с типом Губерта и с поволжским, петрозаводским и заонежским типами.

3. Петрозаводский тип. Представлен четырьмя списками7. Условно назван по месту бытования одного из списков - Петровским заводам8. Только для петрозаводского типа характерны растения адамова глава 2 (В), ангелик, андрон, аронова борода, воронецкая, горох жеравиной, дикой хмель, индивия, капуста обыкновенная, куколь, лен дикой, молчан9, муравей В, обратоновоуст, отмет, перфянка, повилица, скопа В, солнешник В, цылидония.

Ряд растений пересекается с травниками заонежского типа (бель В, бронец 3, былие, вязиль, кликун, мимоходная, могойт, перенос 2 (В), петров крест 4, савина, скопидон, хелидония, чапр), а также с травниками лальского (буквица, винория, детловина 1, жируха, золотая, илец, лебеда, мимоходная, обратоновоуст, плакун, репейник, синеворот 1, таевник, цвинтария, чернобыль) и костромского типов.

4. Устюжский тип10. Представлен двумя списками11, и начальной частью еще одного списка12. Условно назван по области бытования двух списков - Устюжскому

Только для устюжского типа характерны растения арасница, арсис, биврез, бирч, броанарес, бронец белой, бушма, валса, василиса, волосатик, волочаер, ворожня, ворсон, врасим, габр, грасим, датронмьз, деветисоторос, добыль второй, измоден, козмографрос, Конотоп, котрос, лерик, лимея, липроса, лютик, малая купаленка, мария, миракис, овсец, оневта, папоротник малой, пафрос, петров крест 5, плавун, полихрон, полотая нива14, потчор, прострел 2, прострел 3, прострел 4, пупник 1, пупник 2, ризфазомраз, розмарин, розфа, ряска 2, сарназуриса, симва, синвер, сириндарх херуз, скапитан, соморя, тавол, тарбафертра, тарим, тивун, трубохмар, ургодан, урошная, урпас, урс, хмелевец, ченобр, чернополох, шавеи.

Для травников устюжского типа характерны также пересечения с типами Губерта и костромским.

5. Поволжский тип. Представлен двумя списками . Условно назван по предполагаемой области бытования рукописей - Поволжью.

В травниках поволжского типа можно выявить по меньшей мере 4 составные части: 1) травник костромского типа (бблыпая часть растений); 2) «народный» травник, не известный нам ни в «чистом» виде, ни по другим спискам (жог, земезея, имея, корень, меншерафа, метла, орешик, ратма, четверник); на принадлежность текстов об этих растениях к особому «типу» травника указьшают лексические особенности (последовательное употребление слова угожа вместо добра, угодна, характерных для прочих статей), мифологичность этих растений; 3) главы из «Прохладного вертограда» (васильки, лебеда, мак, пиони, романник); 4) глава из «Азбуковника» (сидиес16).

Только по спискам поволжского типа известны тексты о растениях указанного «вложенного» травника, а также о растениях ахтоном, ужминца, царь Иван.

Временная регламентация сбора растений

Темпоральная составляющая ритуалов сбора могла строиться с учетом календарного (годового) и суточного циклов, а также фаз луны. Темпоральный код присутствует в описаниях 39 растений и в двух общих рекомендациях на сбор растений (лунные фазы).

Календарный отрезок времени, на который приходится сбор трав согласно травникам, - это весенне-летний период. Если не считать единичных текстов, это апрель (пострел боровой - 9 апреля; прострел 1 - разные числа апреля, наиболее устойчивый вариант 23 апреля4), май (ливакум; солнешник 1 - в разных вариантах 1, 2,4 или 9 мая) и время вокруг Иванова дня (23 растения5). В единичных текстах упоминаются Троица (ворсон, заря огородная) и Петров день (детловина 2, крапива стрекучая, пуп водяной 2).

Пик сбора растений отчетливо падает на дни летнего солнцестояния (день Аграфены Купальницы, Рождество Иоанна Предтечи, в отдельных случаях - вся ивановская неделя и отрезок времени между Ивановым и Петровым днями). Из 34 растений с указанием на календарное время сбора, 23 (или 67,6 %) рекомендовалось собирать именно в эти дни6.

Для сбора 13 растений регламентировалось время суток. Для 8 «ивановских» трав это канун Иванова дня, заря, раннее утро (адамова глава 1, измодник, семитар, татарин), время между заутреней и обедней в Иванов день (адамова глава 2, чернобылец), ночь на ивановской неделе (сильный лом); воскресенье до восхода солнца (верба). Для прочих трав суточное время сбора было не столь релевантно. Если не учитывать единичных текстов, то оно характерно только для одного растения: левуппу рекомендовалось искать ночью, т.к. днем это растение было незаметно, а ночью светилось. Из единичных текстов известны следующие упоминания суточного цикла. Траву сова 2 предписывалось искать вечером . Трава могильная, согласно травнику Ивана Бирюкова, появлялась из земли в одно и то же время до полудня, а после полудня вновь уходила под землю: «И выходит каждой день в одно время до полдень, а после полдень опять уходит в землю» . Полотую ниву рекомендовалось собирать в воскресенье рано утром9. Траву муравей - искать на заре (вариант С)10.

О сборе растений во время определенной лунной фазы известен один текст в двух вариантах, где предписано собирать любые травы на ущербе луны с тем, чтобы увеличить их целебную силу: «Указ о всяких травах. Всякая трава на ветху лутче рвать, оне жывут ко всяким болезнем». Обратим внимание на некоторые особенности отношения к ритуалу и самому моменту сбора. В некоторых случаях в травниках сообщалось, что то или иное растение следовало собирать непросто (бель, одолен 1, прыгун, солнешник 1, папороть черная) или непростому человеку (солнешник 1), что нельзя собирать растение неведаючи и незнаючії (земезея).

Противопоставление простых и непростых людей, предметов, действий встречается в травниках и в других контекстах. Так, простые люди могли противопоставляться людям, занимающимся каким-либо ремеслом, или вообще редкой для земледельческой деревни деятельностью, ср.: «Сию траву держати добра певъцам, а не простым людям» (пострел боровой). Выражение простая рука в текстах о траве царь Мурат является синонимом голой руки, т.е. простая рука - рука неодетая, «невооруженная» («колетса, не дасться простою рукою взять» ; «колется, не дастся голой рукой взять»14).

Таким образом, под непростым человеком понимался человек, обладающий (или «вооруженный») особым знанием, в данном случае - знающий, каким именно образом, с соблюдением какого ритуала можно собирать данную траву (молча, с приговором и т.п.). То же относится и к непростым действиям. Еще раз подтверждают эти наблюдения тексты о растении ряска 1, магическая сила которого имела действие только в определенные числа месяца: «...а положити [траву в головы жене. - А.И.] надобно непросто в кое число и месяц: 14, 20, 25»5.

Следствием незнания ритуала могло стать физическое (земезея) или психическое (ратма, сова 1, сова 2) увечье. Так, собиратель, решившийся неведаючи или незнаючи сорвать растение земезея, должен был поранить руку или ногу (отметим, что речь опять идет о знании). Нашедший и сорвавший растения сова 1 и сова 2 рисковал заблудиться и сойти с ума (любопытно, что как реакция на это поверье в травнике Ивана Бирюкова дана рекомендация читать «Отче наш» 3 раза, не подходя к растению, чтобы избежать опасного влияния совы I16), Согласно травникам поволжского типа, человек, выкапывающий корень растения ратма, должен был начать плакать, а секущий тот же корень - радоваться и смеяться.

«Царские» фитонимы в травниках и в устной традиции

«Царские» фитонимы в травниках. Нами выявлено 13 растений, названия которых во всех или отдельных вариантах связаны со словом «царь». По своей структуре «царские» фитонимы травников можно разделить на два типа: 1. слово «царь» + имя собственное (вторая часть может отсутствовать или заменяться словом «трава»); 2. прилагательные «царский», «царев» + существительное. Приведем перечень этих растений с вариантами «царских» названий (прочие, «нецарские» варианты фитонимов здесь не приводятся):

архилин (царь Архангел, царь Арлаис);

царь Иван (царь Иван);

царь Мурат (царь Мурат, Мурат царь, царь Мурам, царь Марун, царь Самурам, царь Сумарам);

царь Сим (царь Сим, царь Сим или Сил, царь Сам или Сил, царь Архилин, царь-трава);

царь Симан (царь Симан, царь);

царь-трава (царь-трава);

царем царь (царь или царем царь);

царевы очи (очи царевы, цареви очи, царевы очи);

царские очи (царевы очи, очи царския, царские очи, царския очи, царьския очи, царстии очи, царь Аросалим);

царские кудри (царския кудри);

царской двор (царской двор);

осот 1 (в единственном списке: царев страх); дягиль кудрявый (в единственном списке: царские кудры).

«Величание» растений «царями» в травниках. Высокий статус растения в травниках может быть подчеркнут не только в фитониме, но и внутри самой статьи. Мы имеем в виду те случаи, когда растение именуется «царем» или «матерью» всем травам, а также «святым». Обозначим это явление условным термином «величание».

Величание встречается в травниках значительно реже, нежели «царские» фитонимьг. Более того, оно, как правило, спорадично, т.е. известно не во всех вариантах текста о каком-либо растении, но лишь в некоторых из них.

Нами выявлено 10 растений, величаемых «царями»: адамова глава 1, адамова глава 2, архилин, верес, девятисил, кликун, осот 1, плакун, семитар, царь Симан. Причем три из них уже встречались нам как растения с «царскими» фитонимами (архилин, осот 1, царь Симан), т.е. между растениями с «царскими» названиями и растениями, величаемыми «царями», есть поле пересечения.

Величания в травниках можно разделить на два типа: 1) растение называется просто «царь»; 2) растение называется «царем трав».

К первому типу относятся тексты о траве кликун («И имянуетца та трава царь»1), об адамовой главе 1 («...сия трава именуется царь...» ), об архилине («Есть трава на земли царь, именем архипин...»3).

Ко второму типу относятся семитар («Сирман царь есть во всех травах...»4), осот 1 («Та во травах царь»5), адамова глава 2 («...та трава есть царь во всех травах...»6), девятисил («...именуется царь травам» ), верес («...во травах царь» ). Растение адамова глава 2 в двух списках9 называется одновременно царем и святым («Та трава именуетьце святая, всем травам царь» ), а в недатированном каргопольском травнике - князем трав". Плакун в единственном списке именуется одновременно царем и матерью всех трав12. Растение царь Симан в тех случаях, когда слово «царь» в фитониме отсутствует (т.е. когда трава называется иван), также может величаться «царем»: «Именуется во всех травах царь»13.

Известное только по работе И.Е. Забелина растение царь царем именуется не царем, а главой всех трав и деревьев: «Трава Царь или Царем Царь, всем травам и древам глава, видом ни трава, ни древо»14 .

«Царские» фитонимы в других «жанрах» рукописной традиции. Подобные фитонимы известны также по лечебникам и заговорам XVII - XVIII вв. По лечебникам XVII в. известны тексты о растении семитар, носящем в отдельных списках названия царь-трава15, трава царь16, царь симитарим17. В двух лечебниках конца XVIII в. имеется описание травы король18. Упоминания о «царских» травах сохранились и в следственных делах. В деле 1708 г. упоминается записка о травах, среди которых значилась трава царевы власы19. В следственном деле 1732 г. сохранился заговор «к суду», где говорится о царе трав, которому кланяются все травы .

«Царские» фитонимы в устной традиции. «Царские» фитонимы, равно как и фитонимы, образованные от терминов родства и социальной лексики, хорошо известны в славянском мире21. По наблюдениям Т.И. Вендиной, в ботанической лексике русского языка в случае, если в фитониме актуализируется признак сходства с человеком, то в качестве мотивирующих используются, как правило, термины родства, социальная, этническая либо антропонимическая лексика22. Н.И. Анненков в «Ботаническом словаре» приводит около 15 русских «царских» фитонимов относящихся почти к 30 ботаническим видам. При этом в народной номенклатуре так же, как и в травниках, слово «царь» может быть включено в фитоним целиком и являться начальным элементом двучленного «имени» растения (типа царь-трава, царь-зелье, царь мордвин, царь мурат, царь муром, царь сил), либо фитоним образуется по модели: прилагательные царев или царский + существительное (царев лист, царевы очи, царские очи, царские кудри, царский посох, царский скипетр).

Похожие диссертации на Русские рукописные травники XVIII века как феномен культуры

Феномен дворянской культуры в России XVIII - первой половины XIX веков Попиков Денис Станиславович

Феномен комплимента в истории французской речевой культуры XVI-XVIII вековТорговкина Татьяна Александровна

Икона как феномен культуры XX векаПетраш Елена Вадимовна

Протестантизм как феномен культуры XX векаРудаков Михаил Валерьевич

Музыкальная культура XX века как феномен эпохи глобализацииКузуб Татьяна Игоревна

Творческий метод архитектора-художника Я.Г. Чернихова как феномен отечественной культуры XX векаЛисицина, Яна Юрьевна

Феномен выставочной культуры XIX века в мировой традицииГаврилова Светлана Андреевна

Салон как феномен культуры России XIX века: традиции и современностьПалий Елена Николаевна

Архитектурно-критический дискурс как феномен отечественной культуры XX векаБагрова, Наталья Викторовна

Феномен культуры детства в XX веке Савицкая Валерия Викторовна