Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Исторические и культурно-бытовые условия формирования музыкально-обрядовой традиции черниговских переселенцев 16
1.1. Историография вопроса освоения Приморья мигрантами украинских губерний 16
1.2. Географическая и историческая динамика заселения Приморского края 27
1.3. Материально-бытовая культура черниговских переселенцев в период с 1883 по 1917 годы 40
ГЛАВА 2. Жанровая система музыкального фольклора черниговских переселенцев в историко-культурной динамике 55
2.1. Общие закономерности развития жанровой системы в переселенческой среде 55
2.2. Типология песен календарного круга 64
2.3. Семейно-обрядовые песни 74
2.4. Необрядовое музицирование 79
2.5. Жанровая система музыкального фольклора первой группы переселенцев в ее локальных версиях (сравнительный аспект) 87
2.6. Жанровые системы второй и третьей групп переселенцев (сравнительный аспект) 94
ГЛАВА 3. Сравнительно-адаптационные аспекты функционирования календарно-песенного цикла у черниговских переселенцев 104
3.1. Методология изучения адаптационных процессов в песенно-календарной традиции 104
3.2. Этнографическая канва календарного цикла 112
3.3. Акустический код в календарных обрядах черниговских переселенцев 130
3.4. Сравнительный типологический и музыкально-стилевой анализ песенной системы (приморская и западнорусская версии) 155
Заключение 177
Библиография 180
Приложения 189
- Историография вопроса освоения Приморья мигрантами украинских губерний
- Общие закономерности развития жанровой системы в переселенческой среде
- Методология изучения адаптационных процессов в песенно-календарной традиции
Введение к работе
Региональные песенные системы находятся в центре интересов
исследователей, начиная с ранних этапов изучения народной музыки. За эти
годы им было посвящено огромное число специальных работ, затрагивающих
как отдельные песенные жанры, так и песенные циклы в целом. Тем не менее, в
области изучения народных песен остается немало «белых пятен», поэтому они
продолжают оставаться в круге основополагающих интересов
этномузыковедов, подталкивая их, с одной стороны, к поиску новых (малоизученных) систем, с другой - к выявлению на различных уровнях внутренних и внешних закономерностей и связей.
Особый интерес в работах последних лет проявляется к фольклорным традициям позднего формирования, сложившимся в результате «вторичной» локализации коренных народно-песенных систем европейской России. К разряду «поздневторичных» и относится фольклорная традиция Приморья. Отличаясь своей мозаичностью, она складывается из отдельных песенных диалектов, представляющих локальные версии восточнославянской песенной культуры, которые сами по себе и во взаимодействии друг с другом, дают необозримое поле для научных изысканий.
Выбор в пользу традиции переселенцев северо-западных уездов Черниговской губернии Украины (Суражского, Стародубского, Новозыбковского), сделанный в настоящей работе, не случаен и был обусловлен рядом причин. Во-первых, данная песенная система имеет глубокие общевосточнославянские корни и включает почти полный спектр жанров, известных в восточнославянском мире. Во-вторых, централизующую роль в системе играет развитый цикл календарных песен, что говорит об архаичности музыкальной традиции. В- третьих, как нам удалось установить, в Приморье проживают черниговцы, относящиеся к трем переселенческим потокам - 1880-1910-х, 1930-х, послевоенных 1940-1950-х годов. «Черниговцами» в настоящем
4 исследовании мы будем называть крестьян, прибывших в Приморье из трех названных уездов Черниговской губернии на рубеже XIX-XX веков, переселившихся из этого региона в XX веке и их потомков. Уточним, что после административных преобразований 1927 года названные уезды были включены в состав Брянской губернии, в связи с чем, переселенцы второй и третьей волны прибывали уже из российского территориального образования. Наличие трех групп переселенцев дало возможность исследовать данную песенную систему в диахроническом аспекте на местном материале.
Из всего многообразия точек зрения, с которых может быть рассмотрена песенная система, в диссертации избран сравнительно-адаптационный аспект. Как «приживалась» архаичная народно-песенная культура в иных природно-климатических и социальных условиях, какие элементы системы подверглись изменению, а что осталось константным? Это и предстоит выяснить в рамках настоящей работы.
Актуальность исследования. Актуальность заявленной проблематики обусловлена тем, что народно-песенная культура региона до сих пор не была предметом специального искусствоведческого исследования. Несмотря на свою притягательность, восточнославянский фольклор региона представлен лишь двумя нотографическими изданиями, соавтором которых является диссертант. Оба сборника посвящены обрядовым песням черниговских переселенцев, но в их задачи не входит искусствоведческое осмысление музыкального ряда песенной культуры. Вместе с тем, обрядовые жанры составляют основу фольклорной традиции и адаптивные процессы, в них происходящие, отражают современное состояние структуры местной традиции и особенности ее функционирования.
Региональный аспект признан в современной фольклористике одним из наиболее перспективных. Это тем более важно, поскольку фольклорная традиция черниговских переселенцев относится к культурам позднего формирования, в настоящий момент наименее изученным. Кроме того, рассматриваемая традиция вышла из региона русско-белорусско-украинского
5 пограничья, а как известно, процессы, протекающие в народной культуре так называемых лимитрофных областей, все настойчивее привлекают внимание фольклористов соседних славянских стран. Большой интерес российских, белорусских, украинских исследователей вызывают в этом аспекте и традиции позднего формирования. Как показывает опыт, в них, с одной стороны, сохраняются архаические основания, общие для восточнославянских народов, с другой - процессы, касающиеся музыкального языка, протекают динамичнее, что дает возможность увидеть перспективу развития музыкальной составляющей коренных народно-песенных традиций.
Наконец, актуально комплексное рассмотрение песенной системы. Прежде изучение традиции осуществлялось в рамках отдельных наук: этнографии и этнолингвистики (этнографическая сторона ритуалов, трудовых процессов), филологии (словесный ряд), этномузыковедения (музыкальный план). В настоящее время назрела необходимость в изучении песенной системы в корреляции с другими компонентами народной культуры, с учетом этнографического контекста, так как это наиболее адекватно бытованию на практике.
Степень разработанности проблемы. Публикации, прямо или опосредованно связанные с тематикой данного исследования, можно разделить на два вида. К первому относятся работы, непосредственно связанные с изучением фольклора Приморья и труды, посвященные песенной культуре русско-белорусско-украинского пограничья. Ко второму - исследования, затрагивающие такой актуальный для диссертации аспект, как изучение календарно-обрядового цикла.
Появление первых публикаций народных песен Приморья было связано с именем профессора Дальневосточного университета А.П.Георгиевского (Георгиевский 1929а, Георгиевский 19296). Но целенаправленное изучение региональных традиций, составляющих традиционную культуру Приморья, начинается с 60-х годов XX века. В результате собирательской деятельности появляются работы фольклористов-филологов Л.М.Свиридовой, Л.Е.
Фетисовой (Свиридова 1973, Фетисова 1982). Позже выходят сборники текстов песен, отредактированные Л.М.Свиридовой - «Фольклор Дальнеречья» (1986) и «У ключика у гремучего» (1989).
Тексты календарных, свадебных, лирических, детских песен черниговских переселенцев находим в Приложениях к монографиям Л.Е. Фетисовой (Фетисова 1994, Фетисова 2002) и к одной из работ Ю.В. Аргудяевой (Аргудяева 1997).
Опусы Л.Е.Фетисовой ценны для нас еще и тем, что носят исследовательский фольклористический характер. В первой монографии автор на материале дальневосточного фольклора решает очень важные, на наш взгляд, задачи, касающиеся выявления основных закономерностей формирования общего культурного пространства при заселении восточными славянами отдаленных территорий, определения доминирующих функций фольклора в районах позднего освоения, и что существенно, - акцентирует внимание на ведущей роли традиционного фольклора в культурной адаптации переселенцев.
Вторая монография Л.Е.Фетисовой непосредственно касается тематики нашей диссертации, так как посвящена белорусским традициям, которые, по мнению автора, ярко проявляются в культуре переселенцев северо-западных территорий Черниговщины. Исследование сосредоточено на наиболее стабильном компоненте традиционной культуры - фольклорно-обрядовом комплексе, рассматриваемом в вербальном и акциональном аспектах. По ходу анализа Л.Е.Фетисова выявляет архаический слой, особенно отчетливо проявляющийся на обрядовом и мифологическом уровне, показывает процесс вторичной актуализации культурного наследия, способствовавшего сохранению стержневых моментов материнской культуры. В адаптационном аспекте рассматривается дальневосточный фольклор в коллективной работе приморских ученых (Фетисова, Ермак, Сердюк 2004).
К сожалению песенная культура приморских переселенцев почти не получила освещения в этномузыковедческих работах. Отдельные сведения,
7 например, содержатся в трудах сибирских фольклористов (Леонова 1997, Леонова 1998), несколько шагов в этом направлении было сделано и автором диссертации.
Ценным сравнительным источником послужили публикации,
посвященные народно-песенной традиции русско-белорусско-украинского пограничья.
Монография В.И.Елатова «Песни восточнославянской общности» основывается на песенной традиции пограничных районов Гомельской, Брянской, Черниговской областей («ГБЧ-региона»). Она содержит как теоретическую часть (исторический очерк, разделы, посвященные песенному творчеству и особенностям музыкального стиля), так и нотный сборник. Среди положительных моментов работы - разносторонний подход к освещению песнетворчества региона, который, несмотря на наличие административных границ, мыслится как единое в стилистическом отношении образование, а также максимально широкий охват песенных жанров, представленных в нотографической редакции. Однако, не всегда понятен выбор песен, среди которых превалируют одноголосные образцы, (даже в разделе «Позднетрадиционные песни»), не дающие представления о характере многоголосия. Но и сами нотные расшифровки вызывают ряд нареканий: зафиксированная зачастую одна строфа нотного текста не дает возможности судить о вариативном развитии напева; отсутствие в расшифровке мелизматики и других «мелочей» не позволяет адекватно передать мелодические особенности и исполнительскую манеру певиц, а значит характерный певческий стиль региона.
Другая работа - книга Н.М.Савельевой «Региональная стилистика русской народной музыки. Русско-белорусско-украинское пограничье» -заявлена как исследование, рассматривающее песенную традицию Брянской области и пограничных с ней территорий Белоруссии и Украины (Савельева 2005). Работа, помимо кратких исторических обзоров и характеристики жанровой системы, содержит главы, посвященные изучению типов песенного
8
стиха, строфических структур, ладовых основ, мелодики песен, а также типов
многоголосия. Приложение включает нотные примеры, таблицы жанровой
системы и карту региона. Вызывает уважение глубокое осмысление отдельных
элементов музыкального стиля в процессе комплексного анализа
обширнейшего материала (несколько тысяч песен), записанного автором с 1963
по 1985 годы. Поэтому вполне убедительно звучит вывод исследовательницы о
том, что в регионе сложилась самобытная песенная традиция, обладающая
оригинальной музыкальной стилистикой. Последовательное логичное
изложение содержания книги позволяет нам использовать выводы
исследовательницы, касающиеся музыкального языка, в сравнительном
анализе европейских и дальневосточных материалов. К сожалению, из внушительного списка сел, где были зафиксированы песни, приведенные в качестве иллюстративного материала, нет ни одного интересующего нас метропольного источника, а следовательно, не только отсутствует возможность прямого сравнения музыкальных текстов, но и невероятно сужается круг песенного материала, который можно было бы использовать для анализа.
Ряд вопросов вызывают представленные в приложении таблицы жанровой системы. В схеме, посвященной лирике, «подводные» песни почему-то отнесены к раннетрадиционной лирике. В «Календарных» весенних песнях вероятно перепутаны названия граф «Обрядовые» и «Необрядовые».
Думается, что работа Н.М.Савельевой, первая теоретическая работа, в которой предложено комплексное изучение особенностей народных песен русско-белорусско-украинского пограничья, выиграла бы, если была бы дополнена функциональной спецификой песен, ситуативным контекстом исполнения, звуковыми характеристиками, несомненно, влияющими на музыкальную стилистику. Кроме того, любопытно было бы проследить динамику музыкального стиля, изменения в песенной системе, которые
тточ ттт/~* тгот^чт»/-. гг тл тт^^гтатттттта плтттт /ггп^оттттг ттт їіпггоілтіпгг yrmr огтлтптргр ТТО rr^rvf/^rj^r\
navJiKvJ,ci.ivjLVA d uuwi^n/it шдш ^Іііиьппши Maic-piridJi, Kaiv wit^yLi jtjlo іилиіа,
ограничивается 1985 годом, а исследования в регионе, по замечанию автора, продолжаются по настоящее время). Эти наблюдения могли бы послужить
9 благодатным материалом для сравнения процессов, протекающих в коренной и вторичной песенных культурах.
Еще одна небольшая работа Ю.И.Марченко, посвященная жатвенным песням в районах русско-белорусско-украинского пограничья, основывается на песнях, записанных в Красногорском, Суражском, Мглинском районах Брянской области (Марченко 2004). Два первых района являются исходными территориями для основной части рассматриваемой нами группы переселенцев, однако, ни одна из песен, предложенных автором в виде нотных расшифровок, не коррелирует с приморским материалом ни в текстовом, ни в музыкально-структурном отношении. Тем не менее, небезынтересны сведения о сохранности жатвенной обрядности в регионе, о характере исполнения, о локальных структурных и мелодических признаках жатвенных песен.
Второй вид публикаций, имеющих отношение к проблематике нашей
работы, посвящен различным аспектам изучения календарно-обрядового цикла.
Необходимость обращения к ним была обусловлена спецификой
рассматриваемой традиции, ее «календарным модусом мышления» (выражение ЗЛ.Можейко). Из обширного корпуса работ на «календарную» тематику автором диссертации избран круг исследований, своеобразным толчком для появления которых явилась последняя монография В.Б.Проппа.
В «Русских аграрных праздниках» дано не только объяснение происхождения и смысла праздников и обрядов, но и впервые научно обоснована цикличность календарных обрядов (Пропп 1995, с. 19), что позволило рассматривать календарные обряды как систему. Новизна изложения материала состояла в том, что В.В.Пропп расположил его не последовательно, идя по установившейся схеме чередования праздников, как это было принято, а по ритуальным «темам», наметив, по мнению СБ. Адоньевой, основные ритуальные коды, детальное изучение которых другими учеными начнется в 70-е годы (Адоньева 1995, с. 6).
Среди музыковедческих работ, в которых вслед за В.В.Проппом, календарные песни рассматриваются как цикл - монографии И.И.Земцовского и ЗЛ.Можейко (Земцовский 1975, Можейко 1985).
И.И.Земцовский, применяя метод В.В.Проппа по отношению к музыкальному материалу, рассматривает, каким образом песни календарного цикла взаимосвязаны на уровне составляющих их элементов интонационного ряда. Автор считает, что через общее, закономерно повторяемое, можно найти коренной смысл как повторяемых элементов, так и целого.
Историография вопроса освоения Приморья мигрантами украинских губерний
Исследования, посвященные освоению дальневосточных рубежей, выходят в свет уже более века. Историография Приморья представляет достаточно пеструю картину, так как ее складывали люди, имеющие неоднозначный социальный и образовательный статус. Формы раскрытия процессов, происходивших в регионе, также различны. Это путевые заметки, содержащие впечатления об увиденном на Дальнем Востоке; статистические отчеты, включающие количественные и качественные характеристики состава прибывающих семей. В то же время - обширные исследования геополитики и цивилизационно-культурных взаимодействий в регионе.
В виду того, наша работа носит достаточно специфический характер, на историографию нам следует взглянуть с определенных позиций. Чтобы представлять насколько идентичные или родственные фольклорные традиции приносили переселенцы и насколько компактно они селились в Приморье, необходимо выявить сведения о направлениях переселенческих потоков интересующей нас группы населения. Поскольку славяне относятся к земледельческим народам и вся музыкально-обрядовая система тесно связана с аграрным производством, необходимо установить, каким образом шло их землеустройство на дальневосточной окраине. Наконец, очень важно определить насколько сохраняется общинный и родовой уклад. Поэтому считаем, что без оценки исторических исследований трудно полноценно охарактеризовать исторические и культурно-бытовые условия формирования музыкально-обрядовой традиции черниговских переселенцев.
Историографию вопроса переселения и освоения Приморья мигрантами украинских губерний, в том числе представителями северо-западных уездов Черниговщины, можно разделить на две основные ветви. Первая охватывает исторические работы по различным направлениям, вторая - включает этнографические и фольклористические исследования. В историографии славянского Приморья выделяются также труды дооктябрьского, послеоктябрьского и постсоветского периодов.
Дореволюционные публикации стали появляться к концу XIX века. Эти работы не носили исследовательского характера, а давали фрагментарное описание осваиваемого региона, его природных, климатических условий, отчасти населения, хозяйственного, культурного уклада. К ним относятся работы путешественников, представителей местной администрации, некоторых исследователей (Алябьев 1872, Пржевальский 1949, Крюков 1893, Крюков 1896, Надаров 1886, Риттих 1899, Унтербергер 1900). Эта литература ценна тем, что содержит свидетельства современников об особенностях освоения новых земель и адаптации восточнославянского населения в Южно-Уссурийском крае.
Особого внимания заслуживает труд Ф.Ф.Буссе «Переселение крестьян морем в Южно-Уссурийский край в 1883 - 1893 годах», так как касается выходцев из украинских губерний, доминирующих среди мигрантов, прибывавших морским путем. Будучи первым заведующим Переселенческим управлением, Ф.Ф.Буссе располагал достоверными демографическими и экономическими выкладками, на основании чего он смог сформулировать важность и необходимость переселения крестьян из центральных губерний России в обладающую огромным земельным потенциалом восточную окраину страны. На основе детального анализа списков переселенцев за десятилетний период он описал реальную картину состава морских и сухопутных переселенческих партий по их региональной и поселенной принадлежности, условиям переезда и расселения, ввел разграничения по возрасту, полу, среднему составу семьи, рождаемости, смертности и другим показателям. Это позволило не только получить представление о хозяйственном быте и демографической ситуации, но и, что очень важно, проследить географию расселения крестьян по краю, а также особенности их обустройства и адаптации на неосвоенных землях. Тщательная работа с массовым статистическим материалом, разработка собственных методов анализа сделали монографию Ф.Ф.Буссе одновременно и источником, и исследованием. Автор, в частности, выделяет из украинских губерний Черниговскую и Полтавскую, как давших значительное число переселенцев. Среди восьми указанных уездов Черниговской губернии на первое место он ставит Суражский уезд, называя при этом ряд поселений в качестве исходных пунктов - Ивановка, Гнилуша (Голубовская волость), Ширяевка (Будянская волость), Удел (Унашевская волость), Перетино, Петрова Буды, Малоудобное (Петровобудская волость), Колыбель (Струговская волость) (Буссе 1896, с. 143). Огромный практический опыт позволил автору прийти к заключению о том, что переселять на Дальний Восток следует уроженцев одной местности, владеющих одинаковыми традициями и приемами хозяйствования, которые имели бы необходимые средства для быстрого обустройства на новом месте (Цит. по: Аргудяева 2001, с. 18).
Среди работ, написанных «официальными» лицами, следует упомянуть книги А.А.Риттиха и П.Ф.Унтербергера. В первой наибольшую ценность представляет пространное Приложение, в котором собраны статистические данные о местах выхода переселенцев, о времени основания и численности восточнославянских поселений в Южно-Уссурийском крае в конце XIX века. Вторая содержит общую характеристику экономического положения края, дает оценку переселенческой политике правительства.
Общие закономерности развития жанровой системы в переселенческой среде
Фольклорная карта юга Дальнего Востока представляет собой довольно пестрое явление. На ее формировании отразилась исторически сложившаяся миграционная политика, при которой состав населенных пунктов складывался выходцами из различных островков восточнославянского мира.
Доминирующие на начальном этапе представители великорусского этноса позднее «растворились» среди мигрантов украинских губерний, составляющих к началу XX века костяк приморского населения. В соответствии с этим, русские музыкальные диалекты достаточно редки в Приморье и существуют преимущественно в виде незначительных вкраплений в селах, где проживают староверы или выходцы из российских территорий, относящихся к позднему переселенческому потоку (30-50-е годы XX века).
Украинская музыкальная культура неоднородна по представленному материалу и складывается из различных региональных версий.
Рассматриваемая нами музыкально-этнографическая традиция выходцев северо-западного «угла» Черниговщины, по формально-территориальному признаку также может быть отнесена к одному из украинских музыкальных диалектов, тем более что крестьяне Суражского, Стародубского, Мглинского, Новозыбковского уездов фиксировались как украинцы.
Однако, как отмечалось, население названных уездов было пестрым. Из всего восточнославянского набора в меньшей степени оно содержало украинский субстрат. Это подтверждают лингвистические, акциональные, музыкальные характеристики традиционной культуры региона. В.И. Елатов, работавший во всех зонах Гомельско - Брянско - Черниговского региона, отмечает, что на данной территории язык смешанного переходного типа, носящий в основном признаки русского и белорусского языка, несколько менее - украинского. Это же касается музыкального стиля, свойственного народно-песенной культуре региона. Далее ученый выделяет участок наибольшего сочетания фольклорных традиций трех народов. Он охватывает Суражский, Мглинский, Стародубский, Новозыбковский районы современной Брянской области, то есть ту территорию, которая интересна и для нас.
Отнесение этой локальной традиции к одной из ветвей восточнославянской культуры представляет довольно сложную задачу. Неудивительно, что на этот счет существуют разные точки зрения. В виду того, что некоторые территории России, Белоруссии, Украины, в том числе районы Черниговщины исторически сложились как зоны межэтнических контактов и многие явления, там происходящие, должны рассматриваться как исконно общие, ряд исследователей предпочитают не дифференцировать материал, а рассматривать его как некое единство, вышедшее из одного корня (Свиридова 1973, с.23).
Следуя другой точке зрения, культура переселенцев западных и северозападных районов Черниговщины может быть отнесена к белорусскому пласту (Фетисова 2002, с.21-22). В качестве аргументов Л.Е.Фетисова выдвигает особенности говора, наличие архаических форм в календарной и свадебной обрядности и фольклорном репертуаре.
На наш взгляд, исследуемая песенная система относится к типологически западным восточнославянским (западнорусским) традициям, охватывающим территории Белоруссии, смежных с ней русских и украинских областей, а также русско-украинское пограничье.
Н.М.Савельева, исследовав музыкальный фольклор русско-белорусско-украинского пограничья (Брянская область и некоторые прилегающие к ней районы Белоруссии и Украины), пришла к выводу, что несмотря на то, что песенная культура имеет глубокие общевосточнославянские корни, на уровне жанровой системы и музыкального языка она обладает специфическими особенностями, что позволило определить это явление как «юго-западную русскую песенную традицию» (Савельева 2005, с. 119). В диссертации мы будем называть ее «коренная западнорусская традиция».
Песенный фольклор региона издавна привлекал внимание исследователей восточнославянской архаики и по праву считается одним из наиболее самобытных, открывающих широкое поле для научных изысканий. Основная причина такого интереса была озвучена Е.В.Гиппиусом и заключается в том, что «здесь обнаружены исторически наиболее ранние и по всей вероятности корневые традиционные формы песенного искусства восточных славян» (Цит. по; Пашина 1998, с.19). Назывались и другие доводы в пользу изучения этой территории. Так, О.А.Пашина объяснила свой выбор тем, что «во-первых, это зона с коренным восточнославянским населением, служившая неким плацдармом, с которого осуществлялась колонизация новых земель. Кроме того, исторически сложилось так, что миграция населения в данном регионе были минимальны. Во-вторых, несмотря на все исторические катаклизмы, традиционная народная духовная культура сохранилась здесь достаточно хорошо. До сих пор в среде носителей традиции фиксируется широкий круг мифологических представлений, многие обряды, в том числе календарного цикла, засвидетельствованы в живом бытовании» (Пашина 1998, с. 19).
Исследователи отмечали, что централизующим компонентом всей жанровой системы (Е.В.Гиппиус), ядром традиционного песенного фольклора (З.Я.Можейко) является на этой территории развитый цикл календарных песен. Подобная структура жанровой системы становится своего рода критерием, по которому та или иная традиция может быть отнесена к традициям восточнославянского Запада (Винарчик 1999, с. 64).
Методология изучения адаптационных процессов в песенно-календарной традиции
Мифологизированность традиционного сознания накладывает отпечаток на разные сферы духовной культуры. Понимание того, что доминирующий тип сознания распространяется на музыкальное творчество, все настойчивее проявляется в работах музыковедов последних лет. Так, исходя из того, что мифосознание и музыкальное мышление устной традиции (фольклора) континуальны, Е.М.Алкон предлагает назвать музыкальное мышление, свойственное фольклору, мышлением мифологического типа (Алкон 2002, с. 12). Она, в частности, выдвигает понятие ладоакустическое доле для обозначения «континуальных знаков», функционирующих в качестве структурных элементов мелодики и предлагает считать ладоакустическое поле, как «время-пространство», свойственное мифосознанию - основной структурно-функциональной единицей музыкального мышления мифологического типа (Алкон 2002, с. 20). Отметим также, что синкретизм, присущий мифосознанию, распространяется как на внутреннюю структуру фольклорных музыкальных текстов, так и на соотнесенность различных компонентов культурного текста традиции.
Музыкальная культура западнорусского региона имеет ярко выраженный «календарный модус мышления», подчинена закономерностям календарной структуры, пронизывающей все ее элементы. Эта особенность нашла отражение на всех уровнях песенной системы: жанровом, исполнительском, музыкально-выразительном. Исходя из этого, считаем необходимым, посвятить настоящую главу диссертационного исследования анализу централизующего компонента песенной системы черниговских переселенцев -календарно-песенному циклу.
Проследить адаптационные процессы, затронувшие этот цикл, важно по следующим причинам. Во-первых, он относится к музыкальной архаике, а выявление ее адаптивных возможностей в «стрессовой» ситуации, в условиях окраинного переселенчества, является ключом к пониманию многих явлений, происходящих в традиционной культуре. Во-вторых, календарно-песенный цикл связан как с общинным укладом, так и с природными условиями, то есть с определенным человеческим сообществом и с определенной ландтиафтной, акустической средой. Какие преобразования происходят в цикле при их изменении?
Изучение календарного цикла в адаптационном ключе предполагает использование методов, применяемых в адаптационных исследованиях (Сорокин 2001; Ерасов 2001; Лотман 1989; Алексеева 1996). Так, в работе Г.В.Алексеевой, посвященной адаптации византийского пения на Руси, выделены три взаимосвязанных процесса: адаптация текстов, адаптация нотации, адаптация напевов (манеры пения) (Алексеева 1996). Учитывая специфику диссертационного исследования, в настоящей главе не рассматривается проблема адаптации текстов песен, так как она изучалась в рамках филологических исследований (Фетисова 2002; Фетисова, Ермак, Сердюк 2004), а изучается процесс адаптации обрядовой составляющей (этнографический контекст) и процесс адаптации музыкального кода календарных обрядов. Рассмотрение календарного цикла, как и других явлений традиционной культуры, на современном этапе развития этномузыковедения, не мыслимо без использования системного подхода, который «ставит задачу установления многоплановых связей фольклора в контексте культурной традиции» (Мехнецов 1999, с. 180). Следовательно, каждое конкретное явление фольклора необходимо рассматривать в системных связях с мировоззренческой областью, жизненной и обрядовой практикой. А.М.Мехнецов, в целях системного изучения фольклора, вводит в научный обиход категорию «фольклорно-этнографический текст», которую следует понимать как «законченный в функционально-содержательном и композиционном отношениях фрагмент народной традиционной культуры, сущность которого в той или иной степени передается художественными средствами выражения» (там же).
Введенная категория может быть соизмерима с определением «культурный текст», которым пользуются сторонники структурно-семиотического подхода к изучению ритуала. Например, Н.И. и С.М.Толстые пишут: «Традиционный обряд представляет собой культурный текст, включающий в себя элементы, принадлежащие разным кодам» (Цит. по: Лобкова 2000, с. 11). По отношению к некоему целому, включающему систему ритуалов и корпус связанных с ними музыкально-фольклорных произведений, часто используется определение «культурный текст высшего порядка» («текст высшего порядка») (Пашина 1998, с. 10; НМТ, с. 58; Демина 2001, с. 5 и др.). Так, О.А.Пашина подчеркивает, что рассматривает календарный цикл «как целостное явление, как некий текст высшего порядка (в семиотическом смысле слова), в котором различаются два основных компонента: этнографический и музыкальный, причем каждый из них по-своему кодирует содержание данного текста» (Пашина 1998, с. 10). В своей работе мы попытаемся аналогичным образом подойти к анализу календарного цикла черниговских переселенцев в Приморье.
В основе обрядов календарного цикла лежит единый круг мифологических представлений об устройстве Вселенной. Картина мира, на которой базируются календарные обряды восточных славян, несомненно, восходит к язычеству. «Несмотря на усвоение мощного пласта христианских ритуальных форм, мотивов, образов, персонажей, символов, концептов и текстов, как отмечает С.М.Толстая, народная культура в «идеологическом» плане осталась и во многом остается языческой вплоть до наших дней» (там же). Христианские элементы подверглись в ней «мифологическому переосмыслению и переработке в соответствии с языческими механизмами и дохристианской «картиной мира» (Цит. по: Пашина 1998, с. 11). Таким образом, народный восточнославянский календарь, в современном виде, основывается на единой системе взглядов, усвоившей языческие и христианские мотивы.
