Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. СУДЬБА ЯПОНЦЕВ, ПОТЕРПЕВШИХ КОРАБЛЕКРУШЕНИЕ У БЕРЕГОВ РОССИИ В КОНЦЕ XVII -ПОСЛЕДНЕЙ ЧЕТВЕРТИ XVIIIВВ 30
1.1. История плавания японцев до прибытия в россию 30
1.2. Социальная адаптация японских моряков в россии 47
1.2.1. Сравнительно-историческая оценка г. иркутска и г. осака xviii века 64
ГЛАВА 2. РАСШИРЕНИЕ РУССКО-ЯПОНСКИХ МЕЖКУЛЬТУРНЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ 74
2.1. Накопление научных знаний друг о друге в россии и японии (от первых контактов до конца xviii века) 74
2.2. Наследники японских моряков 94
ГЛАВА 3. ПЕРВЫЕ ШКОЛЫ ЯПОНСКОГО ЯЗЫКА В РОССИИ 110
3.1. Школа японского языка в петербурге 111
3.2. Школа японского языка в иркутске 118
3.3. Научные работы, созданные японцами во время их пребывания в россии 133
3.3.1. "Лексикон" андрея татаринов а 145
Заключение 151
Источники и литература 160
- История плавания японцев до прибытия в россию
- Накопление научных знаний друг о друге в россии и японии (от первых контактов до конца xviii века)
- Школа японского языка в петербурге
Введение к работе
Связи между японцами и русскими берут свое начало во времена Российской империи. В Японии эти времена относятся к эпохе Эдо (1603-1867 г.г.), когда страной правили сегуны династии Токугава.
В Японии времена правления этой династии назывались Эрой мира. Токугава Иэясу изменил политику своего предшественника Хидэёси. Была введена двойственная система: бакуфу (централизованная власть) и хан (феодальная власть). Между 1633 и 1639 годами сёгунат Токугава издает ряд указов о закрытии страны от внешних воздействий, исключая въезд на территорию Японии голландцев и китайцев.
В соответствии с указами сегуна об изоляции Японии от внешнего мира, были уничтожены все суда, пригодные к заморским рейсам, и разрешено было строить только джонки для каботажного плавания, имевшие грузоподъемность до 50 тонн и не свыше 3 мачт.1
Действовало это правило до 1853 года, когда командор Перри достиг берегов Ураги. Страх распространения христианства и вера в то, что христианство служило причиной агрессии между испанцами и португальцами, привели к самозаточению более чем на 214 лет.
Итак, Япония была изолирована от внешнего мира. Тогда русские с большой теплотой относились к японцам, терпевшим бедствие у российских берегов, оказывали им помощь. Многие японцы на всю жизнь оставались в России, заводили семьи. Таким образом, и в XVII, и в XVIII веках, когда Япония была отгорожена от окружающего мира, и между ней и Россией еще не было официальных государственных связей, уже существовали связи между людьми и происходили настоящие человеческие драмы. 1 См.: Сире ни еру Нихон но Аюми. Кинсэйхэн (История Японии в материалах. Новое время). - Токио, 1995; Hook G.D., Gilson J., Hughes C.W., Dobson H. Japan's International Relations. Politics, economics and security. - London and New York: Routledge, Taylor and Francis Group, 2001 и др.
Актуальность исследования.
Актуальность данного исследования проявляется, прежде всего, в малоизученности темы с точки зрения японских авторов. Прежде историки не имели доступа к японоязычным источникам, они не могли описать, что чувствовали японцы, попавшие в чуждую им среду, как они адаптировались. В связи с этим автором использовались новые подходы и методология исследования. Мы ставили перед собой вопросы, с чего все начиналось, кто был первым на пути к завязыванию контактов между нашими странами, почему и когда в России зародилось преподавание японского языка.
Говоря о малоизученности, хотелось бы уточнить, что ни в России, ни в Японии исследователи не могут назвать точного количества японцев, потерпевших кораблекрушение у российских берегов. Кроме того, информация о некоторых японцах (например, членах экипажа «Тага-мару») обнаружена автором в России только в литературе советского периода. К тому же эта информация не является полной. В процессе исследования автор приводит конкретные сведения о «Тага-мару», взятые из архивов Японии.
И японцы и русские знают, что первым побывал в России Дэмбэй, проехавший в 1701 году через всю Сибирь и принятый Петром I. После него называют имя Кодаю Дайкокуя. Его судно «Синсё-мару» потерпело крушение в 1783 году. Но ведь между двумя этими «визитами» прошло более восьмидесяти лет. Кодаю прибыл в Иркутск, когда там уже давно шло преподавание и изучение японского языка. В XVIII веке в России побывало немало японцев, чьи имена неоправданно забыты, японцев, которые трудились во имя установления дружеских и торговых отношений между нашими странами.
Проблема русско-японских отношений остро стоит перед исследователями России и Японии. Корни этих противоречий уходят в далекое прошлое, часто оставаясь белым пятном в познаниях ученых. Наличие подробной информации по теме, новые знания России и Японии друг о друге без сомнения помогут пролить свет на причины столь противоречивого характера отношений между нашими странами, а также могут привести к улучшению этих взаимоотношений.
Актуальность выбранной нами темы связана также с необходимостью разрешения возникающих между нашими странами споров.
Японию можно объяснить. И ее нужно объяснять. Это оправдано обилием материалов о Японии на русском и иностранных языках. Однако для иностранцев сделать это очень сложно. Люди во всем мире: Америке, Европе, Азии разделяют ту точку зрения, что Японии принадлежит немалая роль в мире политики, экономики, истории. Но можно заметить, что большая часть, если не все книги по истории международных отношений Японии дублируют друг друга. Они, например, посвящены какому-то одному событию или не содержат нужных выводов и не дают полного понятия о собственно истории международных отношений. Если в наше время завеса тайны над этой проблемой начала приподниматься, и много говорят о современных отношениях Японии и других стран, то источников по истории международных отношений Японии в XVIII-XIX веках крайне мало, либо они не сохранились. Всегда остаются три вопроса: что, почему и как? «Что?» - что служило тогда и служит сейчас мотивом к завязыванию международных отношений. «Почему?» - что послужило стимулом к изменению исторически сложившегося поведения в отношении к иностранцам? «Как?» - методы и эффективность мер, принимаемых Японией в плане сближения и установления дружеских отношений с другими странами, и в частности с Россией. Решив три этих вопроса, проследив историческую цепочку событий, начиная с наиболее раннего периода, мы сможем дать или хотя бы попытаться дать объяснение загадочной японской душе. Найти ключ к завязыванию русско-японских отношений нелегко. Нужно учитывать географический фактор и миропонимание японцев. К тому же часто государство и простые люди действуют и понимают эти действия по-разному. Даже в самом больном политическом вопросе мы можем без труда прийти к согласию с другом японцем, но интересы государства требуют иного решения. Чтобы понять эти интересы, надо проанализировать нормы государства, идеи и принципы политиков, саму личность политических деятелей.
С точки зрения иностранца, поведение японцев может показаться странным. У них другие интересы и нормы поведения. Поэтому, чтобы объяснить принцип международных отношений Японии, нужно смотреть на действия не только политиков, но и неполитических деятелей. Трудность достижения данной цели выражается в постижении норм поведения международного сообщества, японского общества и государственных чиновников Японии. Сквозь призму этого восприятия нужно разглядеть попытки людей понять приоритетность собственных интересов в сложившихся исторически условиях. Очередной трудностью является преподнесение международных, а в частности русско-японских, отношений как «нормальных», тогда как в мире, и, прежде всего на западе, эти отношения называют «ненормальными», а в некоторых случаях даже «дикими». Со времен «закрытой страны», когда иностранцы не допускались на территорию Японии, и в большинстве случаев уничтожались, сохранилась некоторая неприязнь между народами. А тот факт, что японцев, побывавших в плену или потерпевших бедствие у берегов России вплоть до конца XVIII века, Япония не принимала обратно, они проводили остатки своих дней за решеткой, поэтому предпочитали оставаться в России, вообще не воспринимается как адекватный. Надо сказать, что и сейчас в Японии находятся сторонники идеи о закрытии страны для въезда иностранцев. Но повторимся, что простые японцы могут поддерживать одну идею, а государство - другую. В наше время Россия и Япония семимильными шагами движутся на встречу друг другу. Несмотря на это, в плане международных отношений между нашими странами сохраняется некоторое недопонимание, а «вечная проблема Курильских островов» грозит остаться неразрешенной. Это так, но любой внешнеполитический вопрос можно разрешить, заглянув в анналы истории.
Поэтому данное исследование, посвященное истории пребывания потерпевших кораблекрушение в начале XVIII века японцев в России, их работе и мечтам становится как нельзя более актуальным.
Степень изученности темы.
Говоря об историографии вопроса, отметим особенность — основное количество работ посвящено развитию русско-японских отношений во второй половине XVIII века. В них рассматриваются непосредственно истории кораблекрушений, и не делается акцент на личностях моряков. Например, информация о Саниме и экипаже «Тага-мару», а также о научных трудах японцев, созданных во время пребывания в России, сведена к минимуму. Для периода первых трех четвертей XVIII в. в литературе опубликованы лишь некоторые данные по истории церковных школ, частично об архитектуре, истории географических открытий и исследований.
Конечно, в России, как и в Японии существует огромное количество историков, японо- и руссоведов, работы и мнение большинства из которых мы использовали при проведении исследования.
Изначально хочется отметить комплексные исследования по проблеме пребывания японцев в России таких советских авторов: ЭЛ.Файнберг, К.М.Попова, Л.Н.Кутакова, и других. Эти работы являются обобщающими трудами по истории русско-японских отношений.
Прекрасным дополнением к литературе о первых контактах между русскими и японцами являются работы о потерпевших бедствие японцах: Дэмбэе и Гонзе.
Не трудно заметить, что все эти работы относятся к советскому периоду.
Конечно, работы советского периода стоят особняком в списке литературы по разрабатываемой теме. Автору приходилось бороться с
См. Файнберг Э.Я. Русско-японские отношения в 1697-1875 гг. - М., 1960; Попов К.М. Япония. Очерки развития национальной культуры и географической мысли. - М., 1964; Кутаков Л.Н. Россия и Япония. - М., 1988 и др. однообразием изложенного материала, его повторами. Однако исследование не могло бы состояться без историографически подробных работ таких историков и ученых как А.В.Ефимов, ЭЛ.Файнберг, О.П.Петрова, А.Н.Копылов и многие другие.4
Интересно, что, рассматривая историографию, можно выделить три этапа создания трудов по истории развития русско-японских отношений.
Подобное деление обусловлено исторически сложившейся ситуацией. Война, политические противоречия, полное попадание Японии под влияние США - вот неполный список причин, по которым советские авторы не могли объективно оценить историю русско-японских отношений.
Первый этап - 20-30 годы XX века. Л.С.Берг, Е.Жуков, С.И.Новаковский и другие создавали обобщающие труды по истории Японии, по истории географических экспедиций, пытались охарактеризовать русско-японские отношения в целом.5
Отношения с Японией в 20-е годы характеризуются сформулированным СССР принципом - мирным сосуществованием с капиталистическими странами. Позже назревает необходимость упрочения международного положения СССР. Япония во второй половине 30-х годов начинает осуществлять агрессивную политику в отношении нашей страны.
Сложившаяся политическая ситуация приводит к тому, что, вторым этапом историографии русско-японских отношений можно считать лишь 60-е годы XX века. В.И.Греков, И.Н.Кобленц, О.П.Петрова, К.М.Попов, 3 См.: Кобленц И.Н. Андрей Иванович Богданов. 1692-1766. - М., 1958; Файнберг Э.Я. Русско-японские отношения в 1697-1875 гг. - М., 1960; Петрова О.П. Японский язык в России в первой половине XVIII в.//Народы Азии и Африки. 1965. № 1. 4 Ефимов А.В. Из истории русских экспедиций на Тихом океане. Первая половина XVIII века. - М., 1948; Файнберг Э.Я. Русско-японские отношения в 1697-1875 гг. - М., 1960; Петрова О.П. Японский язык в России в первой половине XVIII в.//Народы Азии и Африки. 1965. № 1; Копылов А.Н. Культура русского населения Сибири в XVII-XVIII вв. - Новосибирск, 1968 и др. 5 Новаковский СИ. Япония и Россия. - Токио, 1918; Берг Л.С. Открытие Камчатки и Камчатские экспедиции Беринга. - М.-Пб., 1924; Он же. Роль Академии наук в истории географических открытий (XVIII в.)//Природа. 1925. .№№ 7—9; Жуков Е. История Японии. - М., 1939.
Э.Я.Файнберг и многие другие авторы повествовали о завязывании первых русско-японских контактов.6 Данный этап характерен успешностью экономичкского и политического состояния СССР. За всю историю Российского государства оно не имело такого высокого экономического потенциала, международного авторитета и влияния. Именно в этот период советские японоведы исследуют персоналии японских моряков, их деятельность в России, выносят на обсуждение учебные пособия японцев XVIII века, проводят конгрессы и семинары.
К сожалению, в последующие годы исследования по данной теме практически не велись. Третий этап, переходный от советской к российской историографии, - 90-е годы XX века - характерен появлением работ по проблемам стран АТР, проблеме северных территорий, русско-японским отношениям в XIX-XX веках. Здесь можно говорить об исследованиях А.Л.Заворуевой, Ю.П.Вахрушева, В.В.Кожевникова, М.В.Кузнецовой и других.7
Сейчас в России степень изученности Японии, как нашего соседа, достаточно высока. Ведь первые данные о ней проникли в Россию еще в XVII веке. С тех пор накоплено немало сведений о географии, культуре, социально-политическом положении Японии.
В русской и советской литературе достаточно подробно рассматриваются некоторые отдельные проблемы отношений между двумя странами, затрагивающие те или иные аспекты диссертационного исследования. 6 Кобленц И.Н. Андрей Мванович Богданов. 1692-1766. - М., 1958; Греков В.И. Очерки из истории русских географических исследований в 1725-1765 гг. - М., 1960; Петрова О.П. Лексикон русско-японский//Доклады на XXV Международном конгрессе востоковедов. - М., 1960; Файнберг Э.Я. Русско-японские отношения в 1697-1875 гг. - М., 1960; Попов К.М. Япония. Очерки развития национальной культуры и географической мысли. - М., 1964 и др. 7 Кузнецова М.В. Развитие востоковедения в Иркутске (XVIII - пер. пол. XIX вв.)//Дуловские чтения. - Иркутск, 1992; Она же. Влияние восточных экспедиций на образовательный процесс в Иркутске в XVIII - пер. пол. XIX вв.//Россия и восток: взгляд из Сибири. Т.1. — Иркутск, 1998; Кожевников В.В. Российско-японские отношения в XVIII-XIX вв. - Владивосток, 1997; Вахрушев Ю.П. Современная Россия и ее статус в АТР//Россия и восток: взгляд из Сибири в конце столетия. Т.1. - Иркутск, 2000; Заворуева А.Л. Культурное и
Первая из них касается деятельности Академии Наук по организации экспедиций на Камчатку, Курильские острова и в Японию.
Экспедиции к японским берегам, организованные Академией Наук и связанные с приобретением определенных знаний о нашем восточном соседе, сыграли немаловажную роль в деле установления первых контактов между нашими странами.9
Анализируя работы А.Сгибнева, хотелось бы заметить, что картографы XVII-XVIII вв. часто заполняли свои карты северной части Тихого океана вымышленными сведениями. Более того, вместо распространенного в XVI и XVII вв. правильного мнения, что северо-восточная Азия омывается морем, в начале XVIII в. часто выдвигалось предположение о наличии между обоими континентами перешейка, расположенного с азиатской стороны, где-то у Шелагского мыса - там, где мореплавателям не удавалось пройти через морские льды. Но усское правительство не оставляло попыток установить связи с Японией. Россия продолжала открывать новые земли.
Из работ 20-х годов прошлого века стоит особо отметить историко-географические труды Л.С.Берга10, который первым из советских ученых рассмотрел проблему истории русских географических исследований и открытий в Сибири и в бассейне Тихого океана. гуманитарное сотрудничество Иркутской области со странами АТР// Россия и восток: взгляд из Сибири в конце столетия. Т.1. — Иркутск, 2000.
См.: Гелен Ю. Экспедиционная кампания 1768— 1774 гг. Из прошлого Академии наук/УВестник АН СССР. 1931. № 7; Ефимов А.В. Из истории русских экспедиций на Тихом океане. Первая половина XVIII века. - М., 1948; Греков В.И. Очерки из истории русских географических исследований в 1725-1765 гг. - М., 1960; Макарова Р.В. Русские на Тихом океане во второй половине XVIII века. - М., 1968; Русские экспедиции по изучению северной части Тихого океана в первой половине XVIII в. - М., 1984 и др. 9 См.: Сгибнев А. Попытки русских к заведению торговых сношений с Японией в XVIII - нач. XIX столетия//Морской сборник. 1869. №1; Черевко К.Е. Как в Россию проникли первые сведения о Японии//Проблемы Дальнего Востока. 1976. №4; Зоркий В.И. Сибирские землепроходцы и мореходы. - Иркутск, 1998 и др. 10 Берг Л.С. Открытие Камчатки и Камчатские экспедиции Беринга. - М.-Пб., 1924;
Он же. Роль Академии наук в истории географических открытий (XVIII в.)/Яїрирода. 1925. .№№7—9.
Также следует указать на издание трудов А.И.Андреева. Высококвалифицированный критический обзор источников, особенно по истории изучения сибирских летописей, экспедиционного обследования и картографии Сибири, сочетается с анализом деятельности СУ .Ремезова и некоторых других видных представителей культуры Сибири XVII-XVIII вв.
Русские тихоокеанские экспедиции первой половины XVIII в. явились прямым продолжением начавшегося освоения русскими землепроходцами Камчатки и проникновения их на Чукотский полуостров.
В 1724 г. Петр I повелел отправить через Сибирь на Тихий океан Первую Камчатскую экспедицию с широкими задачами. Руководителю экспедиции В.И. Берингу предписывалось «искать, где Азия сошлася с Америкою».
Достижения Первой Камчатской экспедиции имеют выдающееся значение. Она обогатила науку ценнейшими сведениями о Сибири и ее восточном побережье, новыми картами и весьма точными для своего времени определениями координат азиатского берега пролива и многих пунктов на протяжении пройденного пути. Карта открытий Беринга стала известна в Западной Европе и сразу вошла в новейшие географические атласы.
В 1739 году капитаном Шпанбергом во время Второй Камчатской экспедиции была составлена примерная карта островов.
Героическое плавание русских моряков завершилось открытием Северной Америки и Алеутских островов. А самое главное - экспедиция 1739 года открыла северный путь в Японию.
Итоги Камчатских экспедиций оказались поистине огромными. Был открыт американский берег и пролив между двумя материками. Далеко вперед продвинулись исследования по освоению Курильских, Алеутских и других островов и побережья Северной Америки. Острова были включены в состав России. Были развеяны мифы о мнимых землях на Тихом океане к югу и юго-востоку от Камчатки, уточнены представления о камчатском побережье, 11 Андреев А.И. -Заметки по исторической географии Сибири XVI—XVIII вв.//Известия
Охотском море и Японии. Полученные результаты нашли отражение в академическом «Атласе Российском», вышедшем в 1745 г.
Вторая проблема — освещение в литературе проблем культуры и быта Сибири}2
Глубоко ошибочно предполагать, что русское население Сибири XVI— XVII вв. было сплошь неграмотным. Никак нельзя согласиться с мнением В.К.Андриевича13 об отсутствии в Сибири до XVIII в. грамотных людей, за исключением духовенства. Грамотные люди были уже среди первых русских переселенцев—казаков, торговцев, промысловиков, крестьян и посадских людей, двинувшихся осваивать новый край.
Однако ведущим мотивом в ряде произведений С.С.Шашкова, одного из ярких представителей сибирского областничества, являлся тезис о низком нравственном и культурном уровне сибиряков, об их крайнем невежестве и развращенности, о том, что русские не оказали никакого положительного влияния на аборигенных жителей Сибири.
Поставив русских крестьян и ремесленников в один ряд со сборщиками ясака и торговцами, он пришел к отрицанию положительной роли русского народа и его культуры в истории Сибири, тем самым, создавая искаженное представление об ее историко-культурном развитии.
В процессе работы мы столкнулись с мнением представителей русской аристократии, случайно попавших в Сибирь. Их угнетало отсутствие «изысканного» общества. Не зная и не пытаясь понять жизнь простых тружеников, они в своих сочинениях и «записках» объявляли Сибирь страной сплошного бескультурья. В воспоминаниях и высказываниях политических
ВГО. 1940. Т. 72. Вып. 2. 12 См.: Азадовский М.К. Очерки литературы и культуры Сибири. - Иркутск, 1947; Копылов А.Н. Культура русского населения Сибири в XVII-XVIII вв. - Новосибирск, 1968; Он же. Очерки культурной жизни Сибири XVII - начала XIX в. - Новосибирск, 1974; Краснобаев Б.И. Русская культура второй половины XVII - начала XIX в. - М., 1983; Он же. Очерки истории русской культуры XVIII века. - М., 1987 и др. 13 Андриевич В.К. История Сибири. Ч. II. - СПб., 1889. 14 Шашков С.С. Рабство в Сибири//Исторические этюды. Т.2. - СПб., 1872. - С. 503-666. ссыльных, испытавших «прелести» каторги и ссылки, Сибирь, естественно, раскрывалась преимущественно с негативной стороны, и в самых мрачных тонах изображалось культурное состояние края. Об этом говорят и современные авторы.15
Третья проблема — история просвещения Сибири, создание первых школ японского языка в России.
Одним из крупнейших трудов обобщающего характера по дореволюционной истории просвещения Сибири явилась книга Н.С.Юрцовского, изданная в 1923 г.16 Автор собрал и систематизировал почти весь накопленный к тому времени материал по истории просвещения в Сибири от первых школ до появившихся в начале XX в. Его книга, как наиболее полное собрание накопленных дореволюционной литературой сведений по истории просвещения, не утратила ценности до наших дней.
Работы Г.Ф.Миллера и А.Сгибнева рассказали о школах японского языка на Камчатке. Полный обзор истории преподавания восточных языков в России XVIII века мы нашли в исследовании Н.И.Веселовского.18
Далее необходимо было ознакомление с литературой современного периода, касающейся изучения японского языка в России, образования школ японского языка, создания первых пособий по японскому языку.19 Прямое отношение к составлению этих пособий имеют потомки потерпевших кораблекрушение японцев.
См.: Копылов А.Н. Очерки культурной жизни Сибири XVII - начала XIX в. -Новосибирск, 1974; Краснобаев Б.И. Очерки истории русской культуры XVIII века. - М., 1987. 16 Юрцовский Н.С. Очерки по истории просвещения в Сибири. Вып. 1.1703-1917 гг. - Новониколаевск, 1923. 17 Сгибнев А. Исторический очерк главнейших событий в Камчатке с 1650 по 1856 гг.//Морской сборник. 1869. №4; Миллер Г.Ф. История Сибири. - М.-Л., 1937. 18 Веселовский Н.И. Сведения об официальном преподавании восточных языков в России. - СПб., 1879. 19 См.: Ламбоцкая Э.А. О школах Иркутской губернии XVIII века//Вопросы истории школ Восточной Сибири. 1975. Вып. 2; Кузнецова М.В. Об изучении восточных языков в Иркутске в 18 веке//Восток в прошлом и настоящем. - Иркутск, 1992; Она же. Иркутская школа (XVIII - пер. пол.ХІХ вв). Монография. - Иркутск, 2000. 20 См., например: Кобленц И.Н. Андрей Иванович Богданов. 1692-1766. - М., 1958.
Надо сказать, что освещение событий японоязычными и англоязычными авторами кардинально отличается от нашего. И здесь мы снова говорим о различиях в мировосприятии между японцами и русскими.
В XVIII веке Япония проводила политику самоизоляции и достаточно агрессивно относилась к любому иностранному вторжению на свою территорию.21 Многие японцы и сегодня не приветствуют появление иностранцев на их земле.
Изучая литературу, написанную на японском языке, мы столкнулись с проблемой того, что японские авторы крайне недоверчивы и чаще всего достаточно негативно относятся к произведениям других авторов, и тем более русских и советских. Довольно часто информация опровергалась или считалась бездоказательной.22 Например, Мураяма Ситиро, рассматривая ту или иную работу советского автора, всегда приводил свою отличную точку зрения на проблему.23
Японские авторы помогли нам пролить свет на биографию потерпевших бедствие японцев, мнение сегодняшних японцев по проблеме русско-японских отношений, знания, которыми обладала Япония XVIII века о России.
Обобщающими трудами по истории русско-японских отношений можно назвать исследования Сукимори Кодзи, Фудзимото Вакио, Сигэтада Манабэ, Акидзуки Тосиюки.24 21 См.: Black J.R. Young Japan. Yokohama and Yedo. - London-Yokohama, 1880-1881; Kuno Yoshi. Japanese Expansion on the Asiatic continent (A study in the history of Japan with special reference to her international relations with China, Korea, and Russia). - Los-Angeles, 1940; Вада Харуки. Открытие российско-японских границ для внешних сношений. - NHK Books, 1991; Kaempfer's Japan. Tokugawa culture observed by Engelbert Kaempfer. - Honolulu, 1999. 22 См., напр.: Осима Микио. Росиа кара кита нихондзин (Японцы, вернувшиеся из России). - Токио, 1996. 23 Мураяма Ситиро. Херюмин но гэнго (Язык мореплавателей). - Токио, 1965. 24 Сигэтада Манабэ. Нитиро канкэй: 1697-1875 (Японско-русские отношения: 1697-1875). - Токио, 1978; Сукимори Кодзи, Фудзимото Вакио. Нитиро-Нитисо канкэй (нихяку нэнси). Нитиро дасиан кара Сибэриа кансё сэнсо мадэ (Российско-японские и советско-японские отношения (200-летняя история). От начала японско-русской торговли до интервенции в Сибирь). - Токио, 1983; Акидзуки Тосиюки. Нитиро канкэй но рэймэй (Расцвет японо- русских отпошений)//Сурабу то Нихон. 1995. Т. 8.
Принимая во внимание наличие общей информации по проблеме в сборниках статей , мы сконцентрировались на трудах японских ученых, пытавшихся проследить и изложить в хронологическом порядке случаи кораблекрушений у российских берегов, опубликовавших некоторые биографические данные и данные об учебных пособиях японских моряков. Здесь интересны работы таких японских авторов, как Мураяма Ситиро, Накамура Есикадзу, Накамура Синтаро, Кидзаки Рёхэй, Осима Микио, и т.д.
Большую поддержку оказал автору лично и посредством своих публикаций японский ученый Накамура Есикадзу.
Самой интересной личностью из всех, потерпевших кораблекрушение в XVIII веке, для японцев является Гонза. Начиная с 90-х годов XX века, исследования, касающиеся Гонзы и его научных работ, преумножаются.
За ним идет Кодаю Дайкокуя.29 Имена остальных вызывают в Японии недоумение, что открывает простор для дальнейших исследований.
О результатах научной деятельности японцев в России в японской литературе XX в. приведены достаточно конкретные сведения.30 25 См.: Фергенсон Джозеф. Нитиро канкэй. Како, гэнзай, мирай (Японо-российские отношения. Вчера, сегодня, завтра)//Синбоэй. Т. 28. №1; Нихон то Росиа (Япония и Россия). - Токио, 1987; Росиа то Нихон (Россия и Япония). - Токио, 1990 и др. 26 См.: Мураяма Ситиро. Херюмин но гэнго (Язык мореплавателей). - Токио, 1965; Накамура Есикадзу. Эпизоды из истории ранних русско-японских отношений. - Токио, 1970; Накамура Синтаро. Русские и японцы: из истории контактов. - М., 1983; Кидзаки Рёхэй. Хёрюмин то Росиа (Потерпевшие кораблекрушение и Россия). - Токио, 1991; Ямада Тецуо. Футо но хатэ (В результате штормов). - Ёкогама, 1995; Осима Микио. Росиа кара кита нихондзин (Японцы, вернувшиеся из России). - Токио, 1996. 27 Накамура Есикадзу. Эпизоды из истории ранних русско-японских отношений. - Токио, 1970; Он же. Оросия я бон одори байко (Россия и праздник поминовения усопших). - Токио, 1990; Он же. Росиа но кадзэ (Российские ветры). - Токио, 2001. 28 См., например: Сакугути Итару. Хёрюмин Гонза но аксэнто. Цуйко (Размышления об акценте моряка Гонзы)//Труды педагогического ф-та университета Миядзаки. 1985. №57; Канмура Тадамаса. Гонза кэнкю нюмон (Введение в исследование о Гонзе)//Материалы и тезисы докладов профессионально-технического училища Кагосима. 1996; Кибэ Нобуко. 18 сейки Сацума но хёрюмин Гонза но аксэнто ницуйтэ (Язык, которым владел мореплаватель Гонза из Сацума 18 века)//Кокугогаку. 1997. №191; Ёсимура Харумити. Ронити дзитэн умино син Гонза (Создатель русско-японского словаря Гонза)// Нихон кэйдзай синбун. 2005. 9 августа. 29 См., например: Камэи Такаёси. Дайкокуя Кодаю. - Токио, 1964.
Также широко в зарубежной литературе освещены проблемы истории, культуры и просвещения Японии XVIII века.31
Нам был интересен взгляд на проблему японской стороны. С этой целью автором во время пребывания в Японии было проведено небольшое исследование, результаты которого изложены в данной работе.
Для того чтобы составить адекватное впечатление о проблеме северных территорий, имеющей косвенное отношение к данному исследованию, необходимо было также учитывать мнение японских авторов.
Диссертант попытался не оставить без внимания основополагающие и представляющие особый научный интерес работы историков, публицистов, японо- и руссоведов.
Объектом исследования является история пребывания первых японцев в России, в частности в Петербурге и Иркутске, в 1695-1783 гг., их научная деятельность и вклад в развитие русско-японских отношений.
Предметом исследования является история зарождения русско-японских отношений, их развитие, начиная с первых контактов и до конца XVIII века.
Цель работы и задачи исследования.
Целью данной работы является - комплексное изучение событий, произошедших с конца XVII по конец XVIII вв. в России, и в частности, в г. Иркутске, связанных с пребыванием там японских моряков, а также выявление последовательной нити развития русско-японских отношений с точки зрения японских авторов, раскрытие истинного взгляда на проблему современных японцев.
Мураяма Ситиро. Хёрюмин но гэнго (Язык мореплавателей). - Токио, 1965; Накамура Ёсикадзу. Эпизоды из истории ранних русско-японских отношений. - Токио, 1970; Кидзаки Рёхэй. Хёрюмин то Росиа (Потерпевшие кораблекрушение и Россия). - Токио, 1991; Осима Микио. Росиа кара кита нихондзин (Японцы, вернувшиеся из России). - Токио, 1996. 31 См.: Black J.R. Young Japan. Yokohama and Yedo. - London - Yokohama, 1881; Kaempfer's Japan. Tokugawa culture observed by Engelbert Kaempfer. - Honolulu, 1999 и др. 32 Цудзи Дзэнноскэ. Райкоси тайё (Очерки по истории внешних сношений). - Токио, 1942; Кимура ироси. Курильская проблема: история японо-российских переговоров по пограничным вопросам. - Киев, 1996 и др.
Исходя из изложенного, научная проблема диссертационного исследования определяется так: выяснение значимости исторической роли, которую сыграли потерпевшие в конце XVII - XVIII вв. кораблекрушение люди в деле установления русско-японских контактов.
В связи с этим решались следующие конкретные задачи:
Проследить жизненный путь «русских» японцев, суда которых потерпели крушение у берегов Камчатки в 1695-1783 годах.
Осветить историю преподавания японского языка в России, в частности в г. Иркутске.
Собрать воедино разрозненные и не слишком многочисленные сведения источников, позволяющих составить живое и конкретное представление о людях XVIII в., об их быте, семейных взаимоотношениях, идеалах, научных интересах (применительно к России и Японии).
Сопоставить и выявить истинные родственные связи японцев, потерпевших кораблекрушение, с их однофамильцами в России.
Исследовать и осветить созданные японцами XVIII века научные труды с лексической, грамматической и с точки зрения исторической ценности.
Проследить историю установления русско-японских контактов в изучаемый период.
Методы исследования определены источниковой базой работы. Особое внимание мы уделяем сравнительно-историческому и проблемно-хронологическому методам в целях обобщения и сопостовления однородных фактов, выяснения общих закономерностей и отличительных особенностей жизни потерпевших бедствие японцев на протяжении всего изучаемого периода.
Принцип системности и объективности помог диссертанту провести глубокий анализ фактов, явлений и событий, проследить их взаимосвязь.
Огромное значение принадлежало описательному методу исследования, что позволило дать представление о картине, возникшей на историческом фоне налаживания первых контактов между русскими и японцами.
Диссертантом также был использован социологический метод исследования. Был проведен опрос жителей центральной и северной частей Японии по проблеме установления первых контактов с Россией. Полученные данные внесли неоценимый вклад в работу и явились неоспоримым доказательством актуальности исследуемой темы.
Биографический подход в совокупности с логическим методом исследования дал возможность не только персонифицировать историю рассматриваемой темы, но и сделать определенные выводы о родственных связях потерпевших кораблекрушение японцев.
Все перечисленные методы позволили обеспечить комплексный подход к изучению темы диссертационного исследования - истории завязывания первых русско-японских контактов.
Территориальные рамки исследования охватывают Иркутскую губернию, город Петербург, Камчатский полуостров, Алеутские и Курильские острова в границах первой половины XVIII века. Данные объекты имеют непосредственное отношение к судьбе японцев, потерпевших кораблекрушение в изучаемый период, т. к. именно здесь они высаживались, жили, работали. Японские бусы (большие лодки, выдолбленные из ствола дерева) обычно приносило к Курильским или Алеутским островам, крушения происходили и у берегов Камчатки. Из Большерецка (на Камчатке) японцев переправляли через Сибирские и дальневосточные города в Якутск или Петербург, а со второй половины XVIII века - в Иркутск.
Хронологические рамки работы ограничиваются концом XVII -последней четвертью XVIII вв., а именно 1695-1783 годами, поскольку именно в 1695 году японцы впервые появились в России. К острову Уналашка была прибита японская буса с Дэмбэем и его товарищами на борту. Начальным пунктом нашего исследования является изучение и освещение жизнедеятельности «первого японца в России», т. е. Дэмбэя. Наша работа охватывает все кораблекрушения японцев и прослеживает их путь вплоть до 1783 года. В этом году потерпело крушение судно «Синсё-мару» с капитаном Кодаю Дайкокуя. Кодаю является легендарной личностью, как для русских людей, так и для японцев. Именно он был первым японцем, вернувшимся на родину. Начиная с периода пребывания в России Кодаю, русско-японские отношения улучшились. Некоторые даже называют именно Кодаю первым японцем в России. 1783 год является переломным в нашем исследовании, т. к. история развития русско-японских отношений в последующие годы имеет богатую историографию. Научные и литературные работы, посвященные периоду конца XVIII века и связанные с последующими (т.е. после 1783 года) японскими кораблекрушениями, достаточно хорошо изучены. События в России и Японии последующих лет подробно описаны авторами обеих стран.
Источниковая база исследования.
В центре нашего внимания — взаимосвязанный процесс преобразования общества и преобразования личности, изучение событий, как через призму внешних бытовых новшеств, так и сквозь призму социальных отношений, а также исследование проблем взаимоотношения людей разных национальностей и двух государств. Трудности в изучении указанных проблем вытекают из состояния источниковой базы. Источники XVIII-XIX вв. не содержат сколько-нибудь полных статистических данных насчет пребывания иностранцев, а именно японцев, в России.33 Почти отсутствуют источники, позволяющие проникнуть во внутренний мир людей того времени, воссоздать их психологию.
См.: Георги И.Г. Описание всех обитающих в Российском государстве народов, их житейских обрядов, обыкновений, одежд, жилищ, упражнений, забав, вероисповеданий и прочих достопамятностей в 4-х частях. Ч. 3. - СПб., 1777; [Антоновский М.И.]. Описание всех обитающих в Российском государстве народов...4.IV. - СПб., 1799. - С. 183; Иркутск: материалы для истории города 17-18 столетий. - М., 1883; Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. Вып. 1-8. - Спб., 1898-1905.
Одной из наших главных задач является изучение объектов культуры как источников информации о человеке и обществе. Любой источник возникает в определенных условиях, поэтому важно понять, что представляла собой та историческая социальная реальность, в которой он возник и функционировал. Поэтому просто необходимо использовать источники, повествующие о ситуации, возникшей в начале XVIII века как в Японии, так и в России.34
В связи с этим, в процессе исследования нами использовались опубликованные архивные данные, письма, а также размышления известных японоведов на японском языке, мнение самих японцев по теме.35 Извлечь подлинные факты будничной жизни из официальных архивных материалов достаточно сложно. При анализе официальных памятников следует учитывать, что сфера быта отличалась большим консерватизмом, и попытки решительно сменить декорации, предпринятые в начале XVIII в., не сразу дали плоды, несмотря на кажущееся всевластие правительства.
Положительное влияние на развитие исторического сибиреведения, и в частности на изучение истории культуры, оказали источниковедческие работы, основанные на сибирском летописании и архивных источниках.36
В работе диссертант использовал материалы таких российских архивов, как Российский государственный архив древних актов (РГАДА), Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ), Государственный архив Иркутской области (ГАИО).
При этом следует отметить издание обзоров ряда архивных фондов РГАДА, среди которых особое место занимает капитальный четырехтомный труд Н.Н.Оглоблина об архиве Сибирского приказа, служащий до сих пор 34 См.: Letters written by the English residents in Japan. 1611—1623. - Tokyo, 1900; Дайнихон гайкоу бунсё (Документы по внешней политике Японии). Т. 1-2. - Токио, 1949; Нихон гайкоси дзитэн (Словарь по истории внешних сношений Японии). - Токио, 1979. 35 АВПРИ. Японские дела (ф. 98). Оп. 98/1; Дайнихон гайкоу бунсё (Документы по внешней политике Японии). - Токио, 1949. 36 РГАДА. Сибирский приказ и управление Сибирью (ф. 24). №11 (ч. 3), лл. 225—228; АВПРИ. Сибирские дела (ф. 130). Оп. 130/1; Хронологический перечень важнейших данных незаменимым пособием для изучающих историю Сибири XVII-середины XVIII в.37
В фондах Российского государственного архива древних актов также содержатся документы, характеризующие общее состояние Иркутской губернии в частности, а также свидетельства о пребывании первых японцев в России и попытках установления торговых отношений с Японией. Например, фонд 10 (Кабинет .Екатерины II), содержит немаловажную информацию о наблюдении за приезжими иноземцами, о плавании к Японским берегам с целью установления дружеских и торговых отношений между нашими странами, о восстании ссыльных поляков в Большерецке под руководством Беньовского, личность которого является одной из ключевых в истории установления первых русско-японских контактов. Фонд 24 (Сибирский приказ и управление Сибирью) содержит донесения губернатора Франца Клички об Иркутской губернии. Фонд 199 (Портфели Миллера) является наиболее информативным и значимым для проведенного исследования, поскольку содержит информацию о впервые найденных на Камчатке японских вещах, известия из Китайского географического собрания, отчеты И.Козыревского о плавании к Японским берегам за 1737 год и т.д. Фонд 214 (Сибирский приказ) знаменателен наличием трудов Н.Н.Оглоблина о Дэмбэе - «Первый японец в России».
В фондах Архива внешней политики Российской империи мы обнаружили информацию о вступлении иностранцев на русскую службу, переписку Академии Наук с Коллегией иностранных дел, различные приказные дела по исследуемому периоду. Фонд 2 (Внутренние коллежские дела) содержит кроме всего прочего переписку КИД с Иркутской губернией во второй половине XVIII века. Отсюда мы могли получить всю информацию о прибывших в Иркутскую губернию иностранцах, их поселении, поданных из истории Сибири 1032-1882 гг./сост. Щеглов И. В. - Иркутск, 1883; Первое столетие Иркутска/Изд. В.П.Сукачева в память 250-летия Иркутска. - СПб., 1902. 37 РГАДА. Ф. 214. Кн. 1351, л. 489; Ки.1282, лл.79-84. прошениях. Огромный интерес представляют собой документы описи №2 вышеназванного фонда. Здесь имеются поврежденные листы и два документа на японском языке, свидетельствующие о реальном пребывании японцев в Иркутске. К сожалению, в списке иностранцев, желающих поселиться в Сибири в 1720-1764 гг. японских фамилий не найдено. Однако фонд 130 (Сибирские дела) дает нам право утверждать, японцы не раз терпели кораблекрушение у Курильских островов или у берегов Камчатки. Диссертантом было обнаружено единственное архивное свидетельство «об отыскании на Курилах десяти японцев и отправлении пяти из них в Санкт-Петербург». Речь идет об экипаже «Тага-мару».
В Государственном архиве Иркутской области определенный интерес представил фонд Иркутской губернской чертежной, содержащий «Чертеж всех Сибирских городов, и рек, и земель», датированный 1699 годом.
Проблематичным представляется то, что фонды российских архивов содержат лишь фрагментарные сведения по проблеме. Непосредственной информации мало. Эту информацию мы смогли получить в Центральном архиве города Осака, расположенного в пригороде Куматори. Здесь мы обнаружили «Описание случайных встреч с японцами». В этих документах на старояпонском языке можно вычленить все исследуемые случаи пребывания японцев в России с конца XVII века по 1783 год.
Здесь не только освещается история кораблекрушений XVIII века, но и приводятся списки потерпевших бедствие моряков, даты их жизни и смерти.
Говоря о русскоязычных источниках, нельзя обойти вниманием работы П.А.Словцова.38 Исходя из задачи показать общую картину внутренней жизни края, автор «Исторического обозрения Сибири» впервые попытался охватить общим взглядом историю Сибири в составе царской России, в том числе культуру русского населения. Для этой цели он использовал фактические данные, накопленные к тому времени в литературе, частично пополняя их
Словцов П.А. Историческое обозрение Сибири. Кн. 1. - СПб., 1886. личными наблюдениями и архивными материалами Тобольска и Иркутска.
История народного быта также получила некоторое отражение в материалах XVIII в. Научные экспедиции, обследовавшие различные районы России в XVIII в., позволили собрать большой историко-этнографический материал, характеризовавший обряды и обычаи преимущественно малых народов Сибири. В нем мы находим упоминание о пребывании японцев в сибирских городах. Собранные материалы легли в основу работы, изданной в 1776—1780 гг. академиком И.Г.Георги под названием «Описание всех в Российском государстве обитающих народов», а также работы С.П.Крашенинникова и других.40 Весомый вклад в дело по исследованию Сибири внесли так называемые «русские немцы»: И.С.Фишер, И.П.Фальк.41
В 1810 г. в петербургском журнале «Периодические сочинения о успехах народного просвещения» появился первый специальный труд по истории просвещения в Сибири, принадлежавший перу директора народных училищ Иркутской губернии И.Е.Миллера. Сочинение И.Е.Миллера содержит богатые фактические данные. Исследователи народного просвещения Сибири при характеристике истории школ Иркутской губернии конца XVIII в. до сих пор опираются на факты, впервые сообщенные И.Е.Миллером.42 XVII век неплохо представлен работами о летописании и об истории географических открытий, в частности связанных с деятельностью Академии
См., например: Паллас П.С. Путешествие по разным местам Российского государства. Ч. 2. Кн. 2.-СПб., 1786. 40 Георги И.Г. Описание всех обитающих в Российском государстве народов, их житейских обрядов, обыкновений, одежд, жилищ, упражнений, забав, вероисповеданий и прочих достопамятностей в 4-х частях. Ч. 3. - СПб., 1777; Полное собрание ученых путешествий по России, издаваемое императорскою Академиею Наук, по предложению ея президента. Описание земли Камчатки С.П.Крашенинникова. Т.2. - СПб., 1819 и др. 41 См.: Фишер И.С. Сибирская история с самого начала открытия Сибири до завоевания сей земли российским оружием. - СПб., 1774; Фальк И.П. Записки путешествия академика И.П.Фалька. Полное собрание ученых путешествий по России, издаваемое императорской Академией Наук. Т. 6. - СПб., 1824. 42 Миллер И.Е. Краткое историческое обозрение учебных заведений в Иркутской губернии/ТПериодические сочинения о успехах народного просвещения. 1810. № XXVII.
Наук.43 Немногим лучше обстояло дело с освещением первых трех четвертей XVIII в.
Как известно, прибывшие в Россию японцы жили в русских семьях, женились на русских, создавали свои хозяйства. Но если учет всего населения и чиновничества осуществлялся в общегосударственном масштабе, то система учета состояния крестьянских хозяйств стала распространенным явлением только со второй половины XVIII века. Поэтому достаточно трудно найти информацию о том, как жили японцы в Иркутске, как складывался их быт. В данном случае мало помогает и обращение к статистике. В XVIII веке возможности сбора статистической информации были весьма ограничены. Церковный же учет велся только касательно православного населения. Когда японцы принимали христианство, их имена попадали в метрические книги, которые предусматривались Духовным регламентом с 1722 года. Первая всеобщая перепись населения российской империи была проведена 28 января 1897 года, а отнюдь не в XVIII веке.44
Особое место в работе занимают источники личного происхождения -мемуары, письма, а также высказывания японцев относительно исследуемых событий. Мнение японцев по проблеме установления первых русско-японских контактов диссертант собирал во время пребывания в Японии.
Поскольку последние годы жизни многие японцы, потерпевшие кораблекрушение в XVIII веке, провели в Иркутске, где функционировала школа японского языка, мы тщательно рассматривали источники, связанные с атмосферой, сложившейся в прошлые века в г. Иркутске. Описывая быт и
См.: Пекарский П.П. История императорской Академии Наук в Петербурге: в 2-х т. - СПб., 1870-1873; Полное собрание ученых путешествий по России, издаваемое императорскою Академиею Наук, по предложению ея президента. Описание земли Камчатки С.П.Крашенинникова. Т.2. - СПб., 1819; Полное собрание ученых путешествий по России, издаваемое императорскою Академиею Наук, по предложению ея президента. Записки путешествия Академика Лепехина. Т.З. — СПб., 1821.
Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. Вып. 1-8. - Спб.,1898-1905. внешний облик Иркутска, в основном, мы использовали мемуарные произведения И.Т.Калашникова и П.Чечина.45
Важную группу источников составляют также записки иностранцев о Сибири, материал которых далеко не исчерпан и до настоящего времени. В этой связи интересны работы Я.Гамильтона и Х.Г.Манштейна.46 Ценность изложенных иностранцами сведений - в их субъективности. Интересно описаны впечатления о местных племенах и непривычных для иностранцев русских обычаях.47
Говоря о периодической печати, хотелось бы отметить, что русская пресса на протяжении первых десятилетий своего существования носила сугубо официальный характер и в ней отсутствовала информация о быте народа, а тем более о связях с неизвестной тогда Японией.48
Нельзя упускать из виду и современную периодическую печать49, а также словари и справочники50, в том числе японские, содержащие нужный материал. Например, журнал «Япония сегодня» изобилует интересными фактами по изучаемой проблеме.51 45 См.: Калашников И.Т. Записки иркутского жителя //Русская старина. 1905. Июль. Август. Сентябрь; Чечин П. Записки японцев о России конца XVIII - начала XIX вв.//Сибирский архив. 1913. №3; Он же. Японцы в Сибири в XVIII столетии//Сибирь. 1919. №11. 4 Манштейн Х.Г. Записки Манштейна о России 1727-1744 гг. - СПб., 1875; Гамильтон Я. Записная книжка штабного офицера во время русско-японской войны. - СПб., 1906. 47 См.: Алексеев М.П. Сибирь в известиях иностранных путешественников и писателей: В 2- х т. - Иркутск, 1936; Зиннер Э.П. Сибирь в известиях западноевропейских путешественников и ученых XVIII в. - Иркутск, 1968; Россия XVIII в. глазами иностранцев. - Л., 1989. 48 См.: Данилевский И.Н., Кабанов В.В., Медушевская О.М., Румянцева М.Ф. Источниковедение: Теория. История. Метод. - М., 1998. 49 См.: Самойлов В. Из истории сношений России и Японии в XVII - XVIII веках//Исторический журнал. 1940. №6; Такэути Токубэй но бохи (Памятник Такэути Токубэю)//Тониппо. 1963. №7; Черевко К.Е. Новые материалы по истории российско- японских отношений//Народы Азии и Африки. 1971. №1; Тагамару хёрю кинэнхи (Мемориальная доска морякам с «Тага-мару»)//Нихон то Юрасиа. 2002. №1301.15 июня и др. 5 См.: Нихон гайкоси дзитэн (Словарь по истории внешних сношений Японии). - Токио, 1979; Дайсюкан сётэн (Терминологический словарь). - Токио, 1996 и др. 51 См.: Георгиев Ю. Унесенные ветром в Россию...//Япония сегодня. 1995. №№7-8; Кузнецов СИ. Памятник в деревне Саи//Япония сегодня. 1999. Апрель; Дацышен В. Японцы в Сибири//Япония сегодня. 2000. Ноябрь и др.
Немалая часть источников, использованных в данной работе, представляет собой переведенный с японского языка материал, в том числе, как уже упоминалось, и древних рукописей.52
Кроме того, в нашем исследовании мы использовали электронный материал интернет-сайтов на японском языке.53
Научная новизна исследования.
В представленной диссертации впервые приведено мнение многих японских авторов по проблеме пребывания японцев в России XVIII века.
Автором применен комплексный подход к исследованию условий жизни и труда японских моряков в г. Петербурге и в г. Иркутске.
Во время пребывания диссертанта в Японии проведен опрос мнения реальных людей, японцев и русских, об установлении дружественных связей между нашими странами.
Впервые сопоставлены созданные японцами и их потомками русско-японские словари (в частности, лексиконы Гонзы и А.Татаринова), что привело к выявлению некоторого сходства в подборе лексики и других материалов, использованных в данных работах.
Ссылаясь на мнение японских авторов, нам удалось установить настоящие имена японцев, как родные, так и данные им после крещения. Также мы выдвинули предположение о состоянии родства некоторых японских моряков.
Впервые в отечественной историографии введены в научный оборот сведения о русско-японских контактах XVIII в., подчерпнутые в документах Центрального архива г. Осака.
Центральный архив г. Осака. Соусин Нихон кидзи (Описание случайных встреч с японцами). Оп.1. №38 (ч.1), №39; Кацурагава Хосю. Краткие вести о скитаниях в северных водах (Хокуса Монряку). - М, 1978; Като Такаси. Хёрюки дансюсэй (Собрание удивительных странствий по морям). - Токио, 1998. 53 ; : ; httn://.
Научная и практическая ценность работы.
Полученные результаты исследования интересны как с исторической, так и с лингвистической точки зрения. Они могут быть использованы для преподавания истории развития японо-российских отношений, японского языка, курса древних языков и культур и т.д. Также данная работа может послужить отправной точкой для дальнейших исследований в области русско-японских отношений. Практическое значение диссертации состоит в познании друг друга народами России и Японии.
В течение 200 лет, с XVII по XIX век, Япония для русских была своеобразным горизонтом. Существовала даже теория «Японии-миража». Подойти к этому миражу вплотную русские были не в состоянии. Но мы открыли путь в Японию. Во многом благодаря тем самым японцам, которые так и не вернулись на родину.
О том, что изучаемые нами события происходили 250 лет назад в действительности, говорят лишь старинные записи и вещи, бережно хранимые потомками японских моряков. Так родственники Тадзюро до сих пор хранят пиджак, в котором тот вернулся домой, небольшого размера, для человека ростом не выше 150 см. Вот такие маленькие, но сильные духом люди, благодаря стараниям которых, мы сегодня имеем возможность говорить на японском языке, изучать их историю и культуру.54
Случается, что родственники потерпевших кораблекрушение японцев приезжают в Россию в поисках информации. Но этим все и ограничивается. То, что знают в маленьком городке на севере Хонсю, и что имеет огромное значение в деле изучения русско-японских отношений, не интересует массы. Сейчас в Японии появляются люди, пытающиеся исследовать данную проблему.
В эпоху Эдо (1600-1868 гг.) бедствия на море случались достаточно часто, и потерпевших кораблекрушение у берегов России матросов чаще всего спасали и переправляли «на материк», несмотря на то, что они были чужестранцами. В отличие от японцев, которые жесточайшим образом расправлялись с иностранцами, попавшими к ним по той же причине кораблекрушений.
Конечно, мы не можем точно сказать, когда произошло первое кораблекрушение, и что случилось с теми, кто попадал на Камчатку или Алеутские острова. Первые сведения, которыми мы обладаем относительно японцев, относятся к 1695 году, к истории Дэмбэя Татэкава. Сейчас невозможно сказать, сколько японцев до Дэмбэя побывало на Курилах и Камчатке, какие корабли терпели там крушение. Наверняка в столкновениях с дикими племенами, населявшими эти земли, японцы просто погибали. Поэтому встреча с Атласовым была для Дэмбэя счастливой случайностью, сохранившей ему жизнь и вписавшей его имя в историю русско-японских отношений.
Хочется надеяться, что история возникновения контактов между нашими странами не останется белым пятном на страницах истории.
Апробация работы.
Основные положения диссертации были изложены автором на следующих конференциях: Международной научной конференции "Сибирь в истории и культуре народов зарубежных стран" (13-14 октября 2000 г., Иркутск); Международной научно-практической конференции, посвященной 100-летию со дня рождения профессора С.В.Шостаковича «Россия и восток: взгляд из Сибири в начале тысячелетия» (17-19 мая 2002 г., Иркутск); Международной конференции, приуроченной к завершению «Программы по исследованию японского языка для аспирантов» (август 2002 г., Центр по изучению японского языка при Японском фонде, Кансай, Япония); на Российско-японском семинаре «Сибирь и Япония в северо-восточной Азии» (8-9 сентября 2002 г., Иркутск); на Международной научной конференции «АТР в 54 Осима Микио. Росиа кара кита нихондзин (Японцы, вернувшиеся из России). - Токио, 1996. глобальной политике, экономике и культуре XXI века» (22-23 октября 2002 г., Хабаровск).
Также материалы исследования были представлены на обсуждение и Ь опубликованы в ежемесячном журнале «Япония сегодня» (октябрь 2003 г.).
История плавания японцев до прибытия в россию
В эпоху Эдо у российских берегов разбивалось немалое количество японских судов. Названия многих из них, как и имена моряков с этих судов, канули в Лету.
В те времена в Японии указом сёгуната бакуфу было запрещено строить большие корабли, и в море японцы выходили на утлых суденышках, толщина корпуса которых состовляла 1 сё (толщина одной доски). Само собой разумеется, что бедствий на море было огромное количество.
Большинство ученых предполагает, что первым японцем, попавшим в Россию, был Дэмбэй. Его имя пишется по-разному: Дембей, Дэнбей и т. д. Надо сказать, что японские имена вообще трудно произносимы для русских, также как и русские для японцев. В связи с этим и возникает путаница, одних людей принимают за других. Однако, зная правила транскрибирования японских слов, мы попытаемся разобраться и свести воедино все имена, принадлежащие тому или иному японцу или русскому.
Итак, в нашей работе мы придерживаемся написания Дэмбэй. До Дэмбэя японцы в Европе были только в составе католической миссии, посетив Рим в начале XVII века. Но известный в Японии руссовед и историк Накамура Есикадзу, а также Като Кюдзо пишут о неком Николае, попавшем в Россию задолго до рассматриваемого периода.55
Николай был монахом, его японское имя не сохранилось. Из Японии он попал в Манилу, и по пути оттуда в Рим, в 1600 году оказался в России. Путь его лежал через Филиппины и Персию. Николая везде сопровождал некий португалец. Здесь его приняли за поляка. А поскольку в России был самый разгар антипольской борьбы, Николая сослали на Соловки, а оттуда в Нижний Новгород, где он и был обезглавлен 11 ноября 1611 г.
К сожалению, ни один другой японский историк не располагает сведениями о Николае. Русские, советские и японские авторы, за редким исключением, в один голос утверждают, что первым ступил на русский берег Дэмбэй.Дэмбэй
В 1695 году груженый рисом, сахаром, водкой, тканями и другими товарами корабль, длиной в 15 саженей (около 32 м), шириной и высотой в 4 сажени (примерно 8,5 м), отправился из Осаки в Эдо. Караван состоял из 30 судов. Экипаж судна, на котором плыл Дэмбэй, составлял 15 человек. В море флотилия попала в шторм. Суда были разрознены бурей. Судно Дэмбэя погнало на восток. Корабль носило ветром около семи месяцев, а затем прибило к южному побережью Камчатки, где жили курилы.
«Прибило нас к камчатскому берегу,— вспоминал Дэмбэй,— где жили курилы. На нас напал отряд человек 200 курилов, и нам с трудом удалось избежать смерти ценой раздачи всех наших товаров. Двое наших, которые ослепли во время бури, были убиты, остальных курилы оставили у себя и только меня почему-то привели в камчадальский поселок. И вот прошел уже целый год, как я нахожусь в плену у камчадалов».57
Около 10 человек из группы Дэмбэя оставили на юге полуострова Камчатка, а самого Дэмбэя в сопровождении аборигена отправили по реке на поселение в другое место. Дэмбэй провел у камчадалов более года.
Однажды якутский казачий атаман Владимир Атласов, узнав, что в ближайшем селении на реке Иче живет человек, которого называют «русаком», попавшим в плен к камчадалам, захотел встретиться с ним.
Он оказался человеком «из Удзака». «Этот человек, увидев Атласова, очень обрадовался, а когда заметил у него икону, заплакал и сказал, что точно такие же иконы есть и в его стране. Лицом он был сухощав, черноволос, похож на грека, усы носил короткие, на вид весьма сообразительный, вежливый, и к тому же грамотный. Себя он называл индийцем».
В действительности, Удзака - это искаженное название города Осака. Дэмбэй оказался не индийцем, а купцом из Осаки, потерпевшим кораблекрушение.
Сиба Рютаро в своем эссе «О России»59 рассуждает о сказанном Дэмбэем следующим образом.
Дэмбэй жил в Осаке и не идентифицировал себя с Японией в целом, тогда в Японии не существовало такой традиции. В то время в Японии шел период Эдо, и отсюда в русской транскрипции появилось слово «Эндо» или «Индо». Искажение названия Эдо вызвано осакским диалектом Дэмбэя. Таким образом, сказанное «Индодзин» означало не более чем «человек Эдо» - «Эдодзин».
В своем отчете Атласов писал и о том, что Дэмбэй мог быть и из Китая. Он спросил его, японец подтвердил и это. Видимо, это было вызвано близостью звучания Китай и Акита (префектура Японии), где Дэмбэй бывал.
При токугавском строе японцы не были подданными императора (таковыми они стали только с 1871 г.) и подданными сегуна (исключая тех, кто жил на его землях), а находились в подданстве своего даймё. Когда Дэмбэй объяснялся с Атласовым, он, очевидно, назвал имя своего даймё и добавил при дайме подвластен либо императору, либо сегуну, но Атласов этого не понял. Географические познания казака были более чем ограничены, кроме того, Дэмбэй в то время не знал русского языка, а Атласов—японского.
Продвигаясь вглубь Камчатки, Атласов достиг Голыгиной речки (52 10 северной широты). Он назвал ее «первой курильской речкой». Во время исследования 1697-1699 годов у реки Ича услышал о том, что камчадалы взяли пленника. Это и был японец из Осаки. Он провел на Камчатке 2 года. Один из коряков мог общаться с японцем. Через него и состоялись переговоры. Последующие два года японец прожил вместе с Атласовым. Выучил русский язык. Есть сведения о том, что он выходил в море с 12 судами, следующими в Эдо. Атласов писал, что из 12 японских моряков спаслись трое, однако, двое умерли, так и не привыкнув к здешней еде. Все они были «невысоки ростом, без бороды и черноволосы».60
Атласов обратился с просьбой к камчадалам отпустить с ним Дэмбэя. В 1699 году Атласов отправился с пленным японцем в Якутск. Дэмбэй впервые надел валенки. Они ехали на лыжах пять дней. Но у непривыкшего к морозам японца на шестой день распухли ноги, и было решено вернуть его в Анадырь, поручив приказчику Григорию Посникову нанять за 35 красных лисиц подводы для доставки «индейца» в Якутск. Приказано было также иноземца беречь.61 В декабре 1701 года Дэмбэй наконец-то прибыл в Москву. В январе 1702 года он, как первый японец в России, дал показания в Сибирском Приказе. Дэмбэй предоставил информацию о своих скитаниях по морю, о Камчатке и о Японии. Выслушав его, чиновники сделали следующий вывод: «Дэмбэй родился в Осаке, отец его был купцом, сам сколько-то может говорить по-русски».62
Накопление научных знаний друг о друге в россии и японии (от первых контактов до конца xviii века)
Первые сведения о Японии получены русскими в XVI—XVII веках.
В статье К.Е.Черевко «Как в Россию проникли первые сведения о Японии»154 утверждается, что «в самом начале XVII века в России были получены сведения о Японии непосредственно из уст японца, известного под своим христианским именем Николай». Он прибыл в Россию в конце XVI -начале XVII века в составе персидского посольства и проживал в Нижнем Новгороде до 1611 года. О нем мы упоминали в самом начале нашей работы.
Немало сведений имелось и в известиях иностранцев, побывавших в Китае и Японии.155 Путешественники, попадавшие в эти места, честно старались все описать по порядку: проливы, острова, растения, животных, провинции, царей, ремесла, города. Например, немец Энгельберт Кэмпфер (1651— 1716), попавший в Японию, благодаря службе в той же Ост-Индской компании в 1690—1692 годах, описывает эту страну в своих дневниках с феноменальной обстоятельностью.15 Дневники Кэмпфера, опубликованные уже после его смерти, на протяжении последующих полутора столетий оставались одним из главных, наиболее авторитетных пособий для желающих познакомиться с Японскими островами. Но они изобилуют ошибками, касающимися быта русских людей, поскольку Кэмпфер сравнивает быт японцев и русских.
«Комнаты в домах чаще всего имеют только одну твердую стену. ... Но и эта стена такая тонкая, что ее можно пробить ногой. Прочие стороны комнаты I отгораживаются раздвижными окнами и дверьми, которые скользят по желобкам наверху и внизу. ... В твердой стене всегда есть токо. Это ниша или углубление, начинающееся на высоте около фута от пола ... как правило, оно располагается напротив входа и считается самым важным и почетным местом, наподобие того, где у русских вывешивается их так называемый bog, то есть святой».157
Кэмпфер почти не пишет о японской ментальносте. О флоре и фауне, о расположении храмов, замков, городов и селений пишет, а о нравах пишет очень мало.
Ранние путешественники-первооткрыватели не столько видели целое, сколько замечали отдельные элементы чужих культур, поражавшие воображение европейца. Так, например, во всех ранних описаниях Японии непременно говорится о харакири. Слово это давно вошло во все европейские языки (хотя в японском языке оно имеет сниженную стилистическую окраску, в нейтральной и возвышенной речи употребляется его синоним: сэппуку). Обычай спасать свое лицо посредством вспарывания собственного живота.
Напомним, что этот обычай не является делом давно минувших дней, ) одно из самых знаменитых харакири в истории Японии было совершено в 1912 году. Тогда покончил с собой прославленный генерал Ноги Марэскэ, «уйдя вослед» скончавшемуся императору. Другое, не менее знаменитое харакири было массовым: в 1945 году, не желая мириться с поражением отечества в войне, многие десятки людей демонстративно свели счеты с жизнью на площади перед воротами императорской резиденции в Токио. Мисима Юкио, не просто рассказал о том, как и зачем совершается сэппуку. Спустя четыре года он и сам совершил его, и произошло это уже в послевоенной, модернизованной Японии — в 1970 году. Правда, это был жест скорее I эстетический. Но все же и до сих пор самоубийство в японской культуре воспринимается как понятный и морально разрешенный, пусть и экстремальный, способ спасения чести.159
В XVI—XVII веках из-за границы в Москву вывозилось большое количество книг исторического и географического характера, содержавших в себе известия о путешествии Марко Поло, сведения о поездке японской миссии в Рим, к папе Сиксту V, и т.п.
В 1590 году описание этого путешествия было издано на латинском и японском языках, впоследсивии переиздано.160
В 1675 году в Китай было отправлено русское посольство во главе с Николаем Спафарием.161
Спафарий, отправляясь в Китай, получил в числе других задание разузнать в Китае все, что известно о Японии. Описывая свою дипломатическую деятельность в Китае, Спафарий сообщает, что «писано же мало нечто и о сем острове японском, которого описание имеется здесь в России особливая пространная книжица».162
Из этого можно заключить, что в конце XVII века в России уже имелись сведения о Японии. Несмотря на это, Спафарий пополнил эти знания. Он сообщил следующее: ««Иапония» - большой остров, лежащий в семистах верстах к востоку от Китая, богат золотом, серебром и другими сокровищами, что японские обычаи и письменность сходны с китайскими, но японцы - «люди свирепые», казнившие много иезуитов».163 «Из Китайского же государства от царя послы ни в которое государство не ездят, кроме одного Нипонского царства, сиречь великия хины, для драгоценных товаров».164
Далее Спафарий сообщил, что от Китая до Японии двое суток пути, остров занимает тысячу верст, владеют островом до 50-ти ханов, торгуют с китайцами и португальцами.мало нечто и о сем острове японском, которого описание имеется здесь в России особливая пространная книжица».162
Из этого можно заключить, что в конце XVII века в России уже имелись сведения о Японии. Несмотря на это, Спафарий пополнил эти знания. Он сообщил следующее: ««Иапония» - большой остров, лежащий в семистах верстах к востоку от Китая, богат золотом, серебром и другими сокровищами, что японские обычаи и письменность сходны с китайскими, но японцы - «люди свирепые», казнившие много иезуитов».163 «Из Китайского же государства от царя послы ни в которое государство не ездят, кроме одного Нипонского царства, сиречь великия хины, для драгоценных товаров».164
Далее Спафарий сообщил, что от Китая до Японии двое суток пути, остров занимает тысячу верст, владеют островом до 50-ти ханов, торгуют с китайцами и португальцами.165
Школа японского языка в петербурге
В начале XVIII века для .изучения иностранных языков в России были заведены государственные «разноязычные» школы и сделана попытка организации особой, так называемой «большой школы», с преподаванием широкого круга гуманитарных общеобразовательных предметов.
В 30-40-х годах XVIII века дворянству предоставлялось право определять детей в школы по собственному выбору или обучать их на дому до 20 лет. Чаще всего выписывались иностранные учителя: немцы или французы.
В Западной Европе изучение восточных языков началось еще со времени крестовых походов. В России же, несмотря на существовавшие издревле политические и торговые отношения с народами Востока, требовавшие людей сведущих в некоторых языках Азии, обучение восточным языкам не велось. Только в начале XVIII столетия правительство обратило серьезное внимание на водворение научных знаний в России, и при этом восточные языки заняли почетное место среди других не менее важных предметов. Произошло это потому, что изучение у нас восточных языков являлось насущной потребностью: необходимо было иметь русских людей, знакомых с восточными языками, как для заграничных сношений, так и для установления контроля в местностях, населенных инородцами.
Первый, кто осознал необходимость изучения в России восточных языков, был Пётр Великий. Знание этих языков он находил нужным для наших сношений с народами Азии. Петр I хотел подготовить русских людей, сведущих в китайском языке, когда предполагал завести связи с Китаем (1700 год); он также ввел преподавание японского языка в Петербурге (годы 1702— 1705), рассчитывая завести торговые сношения с Японией.
Начало преподаванию у нас восточных языков, положенное Петром Великим, приняло, с прибытием в Россию иностранцев-ориенталистов, более широкие размеры.
При Петербургской мореходной математической- школе была основана школа японского языка. 14 января 1701 г. Петр I указал: «Быть Математических и Навигацких, то есть мореходных хитростно наук учению...
Зачало же того я довольно учинил, что многие школы математические устроены, а для языков велел по епархиям и губерниям школы учинить, и надеюся, хотя плода я не увижу, но оные в том моему отечеству полезном намерении не ослабеют».
Создание школ иностранных языков было делом трудным, у русских людей не было подобного опыта, и поэтому естественным было обращение в первую очередь к опыту европейских культур.16 апреля 1702 г. Петр I издал «Манифест. О вызове иностранцев в Россию с обещанием им свободы вероисповедания», определяющий принципы, на основе которых в Россию приглашались на службу иностранцы. Главное, ради чего издан манифест — «побудить иноземцев, которые к сей цели содействовать могут... приезжать, и как в нашей службе, так и в нашей земле оставаться». Предусматривались льготы: безденежное предоставление подвод для проезда от границы до Москвы, «всякая безопасность» в пути, торжественно обещалась свобода совести, отправление любого христианского богослужения. Иноземцам гарантировался суд в соответствии с законами их стран, а также право оставлять службу и беспрепятственно возвращаться на родину. «Всегда, таким образом, поступаємо будет, — гласил манифест, — как по обыкновению водится у других европейских монархов». Манифест обнародовался «по всей Европе».
Однако преподавание восточных языков требует специфических знаний. В отсутствие носителей языка, в частности, японского, научить ему невозможно. Отсюда вытекло то, что хороших преподавателей не было.
Чтобы положить прочное основание преподаванию восточных языков, требовалось ввести изучение этих языков в университеты, где к ним были бы применены требования науки.
Случилось это позднее, в начале XIX века.
Русские люди неохотно воспринимали информацию на чужом языке. Никто из русских не хотел самостоятельно изучить и начать преподавать иностранный язык. Появление в России японца Дэмбэя было как нельзя кстати. Оно привело к тому, что японский язык стал изучаться в России раньше других восточных языков.
Покорение Камчатки обещало России завязывание важных торговых отношений с Японией. Петр I делал большую ставку на эти отношения, России были нужны прочные основания торговли с Японией. Изучение японского языка должно было развиваться, должны были появляться новые ученые и специалисты, владеющие японским языком. Не удивительно, что Петр не хотел отпускать Дэмбэя на родину.
Итак, в октябре 1705 г. по указанию царя при Петербургской мореходной математической школе была основана первая в России школа японского языка. Дэмбэю присвоили звание «учителя японского языка», и он приступил к преподаванию.
Дэмбэй работал учителем, надеясь на то, что, если он обучит русских японскому языку, его отправят в Японию. Но эта надежда не оправдалась. Дэмбэй скончался на чужбине.
