Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Зарождение и развитие традиции ненасилия в культурах Древнего мира в взаимосвязи с реализацией идеала 12
1.1. Становление традиции ненасилия в Древней Индии 12
1.2. Принцип ненасилия в Древнем Китае 39
1.3. Ненасилие и евангельский идеал 57
Глава 2. Концепция ненасилия и реализация идеала в культуре второй половины XIX начала XXI в 75
2.1. Развитие евангельской заповеди непротивления в концепциях Л.Налу и JI.И.Толстого 75
2.2. Влияние индийских религиозных и философских традиций на социальную практику М.К.Ганди 102
2.3. Основные положения современной концепции ненасилия 122
Заключение 150
Список литературы 157
- Становление традиции ненасилия в Древней Индии
- Принцип ненасилия в Древнем Китае
- Развитие евангельской заповеди непротивления в концепциях Л.Налу и JI.И.Толстого
Введение к работе
Актуальность исследования. Тема ненасилия достаточно популярна в отечественных и зарубежных исследованиях. На это указывают, в частности, имеющиеся публикации, состоявшиеся и планируемые конференции, «круглые столы», основные положения и резолюции которых отражают как отдельные аспекты, так и общую оценку ненасилия в его приложении к различным областям и сферам общественной жизни. Круг проблем, приобретающих значимость для современных исследователей, постоянно расширяется. Этому способствуют постановка и решение не только общих, мировоззренческих, но и прикладных вопросов; привлечение и использование результатов исследований, осуществляемых смежными отраслями научного знания; обращение к историческому и культурному наследию и пр.
Существенной особенностью современной концепции ненасилия, наряду с достаточно высокой степенью разработанности на теоретическом уровне, является се ярко выраженная практическая направленность. Об этом свидетельствуют наличие общественных организаций, движений и объединений, избравших указанную идею в качестве основы, направления и-ведущего принципа своей деятельности; многочисленные примеры ненасильственных действий, ориентированных прежде всего на борьбу с социальной несправедливостью в разных ее проявлениях (наиболее значимыми в этом отношении признаются, например, движение за освобождение Индии от колониальной зависимости, борьба за гражданское равноправие в США, противостояние диктаторским режимам на Филиппинах, в Чили и др.).
Отмеченное выше, однако, не дает оснований считать ненасилие приоритетной установкой массового сознания, доминирующей и преобладающей основой повседневного поведения. Несмотря на популярность самой идеи, признание (даже в обыденном, житейском понимании) предпочтительности ненасилия насилию, последнее продолжает проявляться во всем многообразии своих форм: от физического до морального и психологического - в отно-
шениях как на уровне государств, групп, так и отдельных индивидов.
Преодоление указанного противоречия - одна из наиболее актуальных проблем современной теории и практики ненасилия. Его причины усматриваются в существовании стереотипных установок общественного сознания и давлении на него со стороны идеологии; в особенностях современной цивилизации (включая ее восточные и западные варианты), фундаментальные основы которой неизбежно сопряжены с насилием; в своеобразии содержания и смысла общих универсалий культуры и отношений, складывающихся между последними и т.д.
Таким образом, проблема практической реализации ненасилия вводится в контекст социальных и культурных категорий. Следуя указанной тенденции, мы, в свою очередь, склонны видеть истоки данной проблемы в специфике тех форм общественного сознания, в рамках которых происходило формирование и последующее развитие идеи ненасилия. Она восходит к духовным основам цивилизаций Древнего мира и воплощается в специфических для каждой культуры принципах и категориях (например, ахимса - в Индии, у-вэй - в Китае, непротивление злу - в христианской традиции); их становление и генезис оказываются в тесной связи с содержанием религиозных и философских концепций.
Одной из составляющих духовной культуры и, в частности, религии и философии, всегда являлся поиск предельных оснований, смысла человеческого существования, абсолюта, идеала. Проблема идеала во всей ее миого-аспектности всесторонне освещена в классических трудах европейских философов, начиная с античности1, а также в русской философии XIX- начала XX в.вЛ
1 См.: Гегель Г.ІЇ.Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 3. Философия духа. М., 1077. 471 с; К;ип И. Критика чистого ра «ума//Собр. соч.: В 8 і. Т. 3. М., 1994. 741 с; Ила гон. Пир. Фсдои //Собр. соч.: И 4 і. Т. 2. М., 1993. С. 7 134.
"' См., напр.: Ьердяс» ІІ.Л. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX иска и начала XX иска //() России и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского чарубежья. СПб., 199(і. С. 43-271; Достоенский Ф.М. Ьратья Карамаижы: 1'омаи и четырех частях с эпилогом: Ч. I и 2. М.. 19X7. 352 с; Солоньсн B.C. Идолы и идеалы // Смысл жігши в русской философии. Конец XIX-начало XX пека. СПб., 1995. С. 220 258: Он же. Опраидаиис добра: Прайсі пенная философия. М.. 1996. 479 с; Франк С.Л. Духонине оспоны общества. Смысл житии //Духоипые основы общеетна. М., 1992. С. 13 216.
Отражая представления о совершенстве, о желаемом состоянии челове
ка, общества, мира в целом, идеал в культуре наделяется особой побудитель
ной силой. Это объясняется стремлением привести в соответствие действи
тельное и желаемое, сущее и должное, другими словами - воплотить идеал в
действительность. Исходя из этого, мы предполагаем наличие, связи ненаси
лия как принципа, и категории философских и религиозных учений с содер
жанием и процессом реализации соответствующих идеалов. Обращение к
классическому 'наследию''ненасилия' в -данном случае приобретает особое
значение, поскольку 'современное состояние и -влияние рассматриваемой
концепции на общественную жизнь может быть связано с изменением как
содержания идеала, так и характера отношений, складьіваїоїцихся между ним
и ненасилием". _. ' '. ' " . " -' "'
Объектом исследования является историко-культурологическая традиция ненасилия в контексте формирования, содержания, условий и средств реализации идеала в культуре.
Предмет исследования - роль ненасилия в реализации идеалов в куль-'
туре в их исторической динамике. ' ''
Степень научной разработанности проблемы. Общие онтологические и-этические основы древнеиндийских философских учений, в особенности буддизма и джайнизма,-их основные категории, истоки и генезис раскрыты в работах Н.П.Аникссва, Г.М.Бонгард-Левина, А.В.Герасимова, А.Л.Бэшема, Н.Р.Гусевой, Д.Датта, Г.Ф.Ильина, В.И.Корнева, А.Н.Кочетова, В.Г.Лысенко, А.А.Терентьсва, О.Пертольда, М.Роя, И.Фишера, С.Чаттерджи, хД.Чапопадхьяя, А.Ф.Шишкина, В.К.Шохина, Ф.И.Щербатского и др. Основные категории и принципы даосизма описаны Ю.Я.Бондаренко, Ф.С.Быковым, Л.С.Васильевым, А.Е Лукьяновым, В.А.Рубиным, Э.С.Стуловой, Е.А.Торчиновым, Я.Хин-Шуном, Я.Юн-го и др.
Ряд особенностей содержания евангельского идеала и средств его достижения нашли отражение в работах А.А.Гусейнова, ' С.А.Кучинского,
Е.Д.Мелешко, А.И.Половинкина и др. Общие тенденции развития заповеди непротивления в истории христианства выделены В.М.Ивановым.
Философские и этические взгляды Л.Н.Толстого, роль идеи ненасилия в
его мировоззрении раскрыты В.Ф.Асмусом, В.Бобровым, А.Волынским,
М.М.Гином, А.Ф.Гусевым, А.А.Гусейновым, В.В.Зеньковским,
М.П.Изюмовым, Г.Маллаком, Е.Д.Мелешко, Л.З.Мемировской,
Л.Г.Оболенским, С.В.Симоновой, Е.И.Рачиным, Н.Н.Страховым, Б.Юзефовичем и др.
Анализ религиозно-философского и социально-политического учения М.К.Ганди и практики его осуществления проведен Д.Датта, Б.С.Ерасовым, Э.Н.Комаровым, А.Д.Литмаиом, З.И.Левиным, О.В.Мартышиным, Е.М.Ш.Намбудирипадом, Г.Г.Силвапяном, М.Т.Сгенаияпц и др. Религиозная основа социальной деятельности М.К.Ганди выявлена в исследованиях В.С.Костюченко, О.В.Мезенцевой, В.В.Меликова, Л.Р.Полонской, Р.Б.Рыбакова и др.
Основные положения современной концепции ненасилия изложены в работах Р.Г.Апресяна, А.Гжегорчика, Л.Я.Гозмаиа, Х.Госс-Майера, А.А.Гусейнова, И.Лазари-1 Іавловска, С.С.Лыкина, С. В. Морозовой, А.Рапопорт, В.С.Сгепипа, Д.Фейхи, Е.М.Фрадлиной, И.Т.Фролова, А.Г.Хозина, Д.Шарпа и др.
Тем не менее, целостный анализ историко-культурологической роли ненасилия в реализации идеала в отечественной литературе не проводился. Указанное обстоятельство определило цель и задачи настоящего исследования.
Цель исследования состоит в выявлении возможности реализации идеи ненасилия в современной общественно-исторической практике посредством анализа культурной традиции, а также теории и опыта ненасилия, сложившихся к настоящему времени.
Реализация данной цели предполагает решение следующих задач:
рассмотрение роли ненасилия в реализации идеала в древнеиндийской, древнекитайской культурах, в евангельском учении;
раскрытие особенностей концепций ненасилия Л.Балу и Л.Н.Толстого в связи с развитием евангельской заповеди непротивления;
исследование влияния индийских религиозных и философских традиций на социальную практику М.К.Ганди;
систематизация основных положений современной теории и практики ненасилия, а также определение основных тенденций их развития.
Источниковую базу исследования составили тексты Ригведы, Упани-шад; «Дхаммапада», «Законы Ману»; трактат Лао-цзы «Дао дэ цзин»; Евангелия, Деяния Святых Апостолов, Послания Святых Апостолов; работы А.Балу «Учение о христианском непротивлении злу насилием», Л.Н.Толстого «Исповедь», «В чем моя вера?», «Закон насилия и закон любви», «Соединение и перевод четырех Евангелий», «Царство Божие внутри вас, или Христианство не как мистическое учение, а как новое жизнепонимание», М.К.Ганди «Моя жизнь», «Мой Толстой», «Моя вера в ненасилие».
Теоретическую базу исследования определил контекст анализа роли ненасилия в истории культуры. Он вызвал необходимость рассмотрения процессов формирования и реализации идеала и, в этой связи, обращения к соответствующего рода исследованиям. Так, зависимость содержания идеала от картины мира как результата познания действительности выявлена в трудах О.В.Брейкина и М.С.Кагана1. Модель реализации идеала, позволившая осуществить анализ содержания религиозных и философских учений, была подстроена на основе понятийного аппарата, разработанного В.П.Бранским2. В качестве условий, наличие которых является необходимым для реализации идеала, эта модель потребовала включения анализа факторов, содействующих широкому распространению идеала в обществе, и особого отношения к нему со стороны его сторонников - веры. К средствам, способствующим
1 См.: Ьрейкии О.В. Становление нравственного идеала в культурах Древнего мира. Саранск, 1996. 148 е.;
Каган М.С. Философия культуры. СПб., 1996. 416 с.
2 См.: Иранский В.П. Искусство и философия: Роль философии в формировании и восприятии художествен
ного произведения на примере истории живописи. Калининград, 2000. С. 250-257, 260-261.
распространению идеала, в свою очередь, были отнесены условные изображения его содержания и принципов поведения, необходимых для его достижения. Они обозначаются понятиями «идеологический символ» (предмет, воплощающий содержание идеала), «идеологический образ» (образ человека, в котором идеал обретает персонификацию), «идеологический миф» (серия реальных или вымышленных эпизодов жизни, раскрывающих лучшие качества человека, выступающего в роли идеологического образа), «идеологический культ» (ритуал, создающий видимость процесса реализации идеала). Их условный характер обусловлен невозможностью непосредственного изображения идеала и существующей в то же время потребностью сделать наглядным, а потому более доступным и понятным, его содержание. Наконец, воплощение идеала непосредственно зависит от выполнения соответствующих нормативов поведения и наличия социальных институтов, организующих и направляющих деятельность сторонников соответствующего идеала.
Методологическую основу исследования составили принципы диалектического и сравнительно-исторического подходов к предмету исследования. Они позволили установить сходство и различие роли идеи ненасилия в реализации идеала в разных культурах. При рассмотрении феномена ненасилия в его становлении и развитии в истории культуры использованы также конкретно-исторический и типологический анализ понятий («идеал», «ненасилие») и биографический метод (при изучении факторов, оказавших влияние на формирование мировоззрения Л.Н.Толстого, М.К.Ганди).
Научная новизна исследования состоит в осуществлении культурологического анализа ненасилия как средства реализации религиозного, философского, политического идеалов.
Новизна в решении поставленных задач заключается в следующем:
- рассмотрены содержание, условия и средства достижения идеалов и взаимосвязь с ними принципов и категорий, воплощающих идею ненасилия, в культуре Древней Индии, даосизме, учении Христа;
раскрыты особенности интерпретации евангельской заповеди непротивления и определен ее статус в учениях А.Балу и Л.Н.Толстого, обусловивший появление социального аспекта в указанных концепциях;
исследованы особенности социально-политических взглядов и деятельности М.К.Ганди в их взаимосвязи с индийскими религиозными и философскими традициями, определившими выбор средств и методов достижения социальных целей;
систематизированы основные положения и тенденции развития современных теоретических исследований, обусловленные особенностями постсовременного состояния общества, историко-культурным опытом практической реализации ненасилия.
Положения, выносимые на защиту:
Уверенность в возможности достижения высшей желаемой цели в буддизме, джайнизме, даосизме, христианстве создавало наличие всех необходимых условий и средств, в том числе - религиозный характер данных учений и ориентация на индивидуальный практический опыт в воплощении идеала. Принципы и категории, воплощающие идею ненасилия (ахимса, у-вэй, непротивление) и отражающие требования к внутренним и внешним действиям индивида, наделены статусом средства реализации идеала; имеют эмоциональную основу, восходящую к особенностям создаваемой картины мира и выступающую в качестве мотива следования указанным нормативам деятельности.
Концепции А.Балу и Л.Н.Толстого развивались в русле евангельского учения об идеале и путях его достижения. Заповедь непротивления в них подверглась трансформации, обусловленной необходимостью передачи ее истинного смысла, скрытого за контекстом. Особенность статуса заповеди, которая стала рассматриваться как наиболее значимая и первостепенная, определила появление в учениях А.Балу и Л.Н.Толстого социального аспекта: следование заповеди непротивления мыслилось как критерий оценки состояния общества и условие приближения его к идеальному.
Социальная деятельность М.К.Ганди являет пример взаимосвязи личного религиозного идеала и общественной практики. Содержание и средства достижения первого традиционны для индийской культуры и составляют основу и причину обращения к деятельности в сфере политики. Содержание и средства достижения социального идеала определяются и обосновываются требованиями социальной действительности и особенностями национальной традиции. Эффективность их применения предполагает, наряду с социальной активностью субъекта, его усилия по достижению высшей религиозной цели.
Ведущими направлениями современной концепции ненасилия являются исследования в области теории ненасилия, анализ опыта его практического применения, оценка современного состояния общества и определение на этой основе сфер приложения ненасилия. Содержание основных положений концепции приобретает ряд особенностей. Оно утратило религиозный характер, что вызвало сложности в его в мотивировке, распространении и утверждении. Перевод ненасилия с личностного, индивидуального уровня на общественный обусловил трудности в его реализации. Ненасилию придается абсолютный характер; оно рассматривается преимущественно как этическая категория, что приводит к изменению его статуса: продолжая оставаться средством, ненасилие становится и идеальной целью. Ей придается общезначимый характер, несмотря на то, что система средств и условий ее реализации в настоящее время не сложилась.
Научно-практическая значимость работы. Материалы диссертационного исследования могут быть использованы при подготовке общих и специальных курсов по теории и истории культуры, этике, религиоведению; разработке учебных пособий по указанным дисциплинам.
Апробация работы. Материалы диссертационного исследования обсуждались на Всероссийской научно-практической конференции «Интеллигент в провинции» (Екатеринбург, 4-5 февраля 1997 г.), Втором Российском философском конгрессе «XXI век: будущее России в философском измерении» (Екатеринбург, 7-11 июня 1999 г.), региональной научно-практической кон-
фсренции «Философия и образование» (III Соколовские чтения) (Нижневартовск, 17-19 мая 2000 г.), научной конференции «Ломоносовские чтения» (Москва, 18 апреля 2001 г.), заседаниях методического и методологического семинаров кафедры теории и истории культуры; нашли отражение в публикациях автора.
Структура и объем диссертации определены целями и задачами исследования. Диссертация включает введение, две главы, заключение, список литературы. Общий объем диссертационного исследования - 169 страниц печатного текста.
Становление традиции ненасилия в Древней Индии
В культуре Индии концепция ненасилия нашла свое выражение в принципе ахимсы (санскр. - невреждение, непричинение вреда живому) - избежание убийства и причинения вреда действием, словом и мыслью всему живому без какого-либо ограничения и выбора. По мнению ряда исследователей, подобное отношение, отражающее идею родственности всего живого и составляющее содержание указанного принципа, является в этой стране одной из черт национального характера1.
В связи с этим важным представляется решение вопроса о причине и времени его возникновения. Можно предположить, что в роли первой выступил целый комплекс факторов: географических, социально-экономических, психологических и др.2 В частности, опосредованное влияние на характер взаимоотношений человека и окружающего его мира оказали природно-климатические условия Индии, многообразие которых обусловлено ее географическим положением. В северных регионах они определили особенности хозяйственной практики: местный климат затрудняет процесс естественного воспроизводства поголовья крупного рогатого скота и вызывает необходимость его беречь; кроме того, в силу этих же условий, нет особой нужды в потреблении большого количества мяса. Южные же районы - это, по выражению П.П.Гпедича, «дивная декорация природы». Она оказала влияние на формирование особого психологического склада и созерцательного отношения к миру, поскольку «здесь не было той борьбы за существование с природой, в которую принужден был вступить египтянин. Уму индуса предоставлялось спокойно проводить существование в вечных соображениях о красоте... пейзажей... Индус - весь поэзия и мистика»1.Определенную роль сыграли также представления о безличной одушевленности всех предметов и явлений окружающей действительности и тождестве в данном отношении человека и остальной природы (так называемый аниматизм). Подобные взгляды, отражающие своеобразие жизни по законам космоса, природно-родовую гармонию, свойственны большинству народов, находящихся на ступени общинно-родового строя.
Этот далеко не полный перечень факторов позволяет, во-первых, заключить, что становление и оформление принципа ахимсы в традиционной индийской культуре происходило органично, естественно, и, во-вторых, предположить, что в качестве эмоционального фундамента в данном случае выступило чувство родственности, сопричастности всего живого. Кроме того, ахимса оказывается включенной в круг понятий и принципов философско-религиозной традиции брахманизма (позже - и индуизма), основанной на ведическом каноне.
Гимны Ригведы, Брахманы и особенно Упанишады содержат первые упоминания, описания, обоснования понятий и идей, которые впоследствии станут детально разработанными учениями о тождестве объективного и субъективного аспектов реальности (Брахмана и Атмана); о безличностной закономерности вселенского целого, поддерживающей и регулирующей все стороны бытия, включая жизнь каждого отдельного индивида (дхарме); о бесконечных процессах круговорота жизни и перерождениях (сансаре); о незнании подлинной основы бытия (авидье) и возмездии-воздаянии за благие и дурные деяния (карме) как причинах постоянного странствия душ; о возможности слияния с Абсолютом и прекращения сансары (мокша) путем глубокой медитации, аскетизма и устранения незнания2.
Так, тождество объективного и субъективного предельно кратко выражено в упанишадах формулой «Тат твам аси» - «Ты есть то» (тат - «это», «то», Брахман, Абсолют; твам - «ты», индивидуальное «я», Атман) (Чхандо-гья Упанишада. VI.8.7)1. В ранних упанишадах содержатся и представления о дхарме как о высшем начале мира, познавательной и моральной истине, долге: «И создал (Брахман. - О.Ш.) лучшую форму - дхарму... Выше той дхармы нет ничего. И слабый одержит победу над сильным с помощью дхармы, будто с помощью царя. Дхарма - то же, что и правда. Потому и говорят, что говорящий правду говорит дхарму, а говорящий дхарму - правду. И то и другое - одно» (Брихадараньяка-упанишада. 1.4.14).
Считается, что упоминание о том, что души умерших соединяются с новым телом, встречается уже в позднем гимне Ригведы - гимне погребальному костру, исполнение которого сопровождал ритуал сожжения тела умершего: «Отошли снова к отцам, о Агни, (того), Кто пожертвован тебе (и) странствует по своему усмотрению. Рядясь в жизнь, пусть он отыщет потомство, Пусть соединится с телом, о Джатаведас!» (Ригведа.Х.16.5).
Принцип ненасилия в Древнем Китае
Древнекитайскую традицию ненасилия связывают с принципом у-вэй (кит. - недеяние, действие через неделание), символизирующим невмешательство в естественный порядок вещей и ход событий2. Данный принцип признается рядом философских школ (конфуцианством, моизмом, легизмом3, но одной из основополагающих категорий универсального характера и направленности он стал в даосизме, оказавшись в тесной связи с даосской картиной мира, предопределившей представления о совершенном, желаемом состоянии.
В основе даосского мировоззрения лежит понятие дао (в пер. с кит. -Путь, Судьба, Первопорядок, Учение, Единое). Его анализ связан с определенными трудностями: многозначностью, допускающей самые различные толкования; неопределенностью и противоречивостью отдельных положений, высказываемых о нем в основополагающем сочинении даосизма - «Дао дэцзин». Поэтому, по мнению А.Е. Лукьянова, к дао нельзя относиться, как к обыкновенному понятию. Дать ему определение нетрудно, «указав на себя, на близсидящего, на любую вещь, и сказать: «Дао» или промолчать. Как понятие Дао... не физическая формула и не таблица умножения, зазубрив которые.., приступают к эксперименту... Поэтому предварительно самое большее можно только указать на некоторые подходы к Дао, и далее есть только самостоятельный путь вступления в Дао и овладение им»1.
Обращение к «Дао дэ цзин» позволяет выделить следующие черты и особенности дао. Оно не может быть названо; его называют «дао» и «великое», обозначая иероглифом и произвольно давая имя (14, 25)2. Подобно тому, как «великий квадрат не имеет углов; большой сосуд долго изготовляется; сильный звук нельзя услышать», так и «великий образ не имеет формы». Поэтому называют его «формой без форм, образом без существа... неясным и туманным». Однако «в его туманности и неопределенности содержатся образы.., скрыты вещи» (14, 21, 25, 41). Дао мыслится в качестве первоначала, первоосновы, сущности мира и характеризуется как «праотец всех вещей» (4), «глубочайшие врата рождения», «корень неба и земли» (6), «мать Поднебесной» (25), «глубокая основа всех вещей» (62), «начало» (52), благодаря которому «все сущее рождается и не прекращает своего роста» (34), включая небо и землю (25). Кроме того, это и завершение: «все сущее возвращается к нему» (34).
Единое дао «вечно, подобно нескончаемой нити», «с древних времен до наших дней его имя не исчезает» (6, 21). Оно и беспредельно в пространстве: вездесуще, «не имеет преград» и «растекается повсюду: может находиться и справа и слева» (25, 34). Присутствие дао в государстве обеспечивает ему мирную жизнь: «Когда в стране существует дао, лошади унавоживают землю; когда в стране отсутствует дао, боевые кони пасутся в окрестностях» (46). Находясь в бесконечном движении, не достигая предела и возвращаясь к своему истоку, дао «следует самому себе», «никто в мире не может его подчинить себе», в то время как «человек следует законам земли. Земля следует законам неба. Небо следует законам дао» (25, 32). Таким образом, порождая все вещи и являясь источником их многообразия в результате бесконечных превращений (6), дао одновременно - и всеобъемлющий закон мироздания, закономерность и руководящий принцип, которому подчиняется все существующее. Характеризуя дао с точки зрения древнекитайского мыслителя, Ю.А.Бондаренко отмечает, что оно «представлялось как материально-духовное начало, приводящее в гармонию необозримый сонм явлений и событий и направляющее их движение подобно незримому дирижеру, чьи беззвучные взмахи превращают Вселенную в единый, дивно звучащий оркестр»1.
При описании Дао и выделении его свойств и качеств следует учитывать одну из особенностей «Дао дэ цзин» как источника, которой, видимо, и объясняется противоречивость некоторых его положений. Это так называемая концепция двух Дао . Ее суть заключается в наделении Дао противоречивыми свойствами, основными из которых можно считать его небытие (оно неосязаемо и безымянно) и бытие (поскольку первое воплощается в реальные материальные вещи и, кроме того, наделяется именем, которое превращает его во второе). Небытие порождает бытие, в котором рождаются все вещи (40): «безымянное есть начало неба и земли, обладающее именем - мать всех вещей... Оба они одного и того же происхождения, но с разными названиями» (1). К тому же они всегда находятся в единстве и взаимодействии, не существуют одно без другого, «вместе... называются глубочайшими. Переход от одного глубочайшего к другому - дверь ко всему чудесному» (1).
Развитие евангельской заповеди непротивления в концепциях Л.Налу и JI.И.Толстого
Своеобразие содержания рассмотренных выше учений определило несколько направлений дальнейшего развития идеи ненасилия в истории культуры. Первое связано с интерпретацией заповеди Христа о непротивлении злу в ее связи с заповедью любви, что привело, в конечном итоге, к появлению не отдельных толкований, а относительно целостных учений. Характерные особенности, ими приобретенные, так же как и причины, обусловившие их формирование, связаны со становлением и развитием христианства и его догматики.
Одной из главных причин появления подобных учений следует считать превращение христианства в государственную религию, что вызвало необходимость со стороны первого поддерживать государственную политику, которая - прежде всего военная - не всегда соответствовала христианским заповедям. Поэтому перед официальной церковью встала задача обоснования отступления от евангельских принципов1. Это не могло не вызвать ответной реакции, которая выразилась, в частности, в появлении большого количества ересей, предпринимавших попытки вернуться к раннехристианским идеалам и заповедям, в том числе и непротивления. Как известно, неприятие идеологической монополии католицизма, образовавшегося в результате раскола христианства в 1054 году и утвердившего свое верховенство на территории Западной Европы, привело в итоге к Реформации и возникновению в ходе ее протестантизма. Становление этого направления следует, на наш взгляд, также отнести к числу причин, обусловивших формирование учений о непротивлении. Согласно одному из его положений, каждый верующий приобретает не просто возможность, а важнейшую обязанность самостоятельного изучения Библии, включая и ее толкование. Поэтому не случайно, что авторами подобных учений становились чаше всего именно протестантские проповедники.
Содержание подобных учений приобрело две существенные особенности. Первая заключается в достаточно значительной трансформации исходной заповеди. Христос провозглашает: «Me противься злому. По ...», в то время как появившиеся концепции являются учениями о непротивлении злу насилием. Думается, что одной из причин, вызвавших это преобразование, стал характер первоначального предписания, в котором важным для правильного понимания является контекст, следующий за противительным союзом «но». Если его не учитывать, можно сделать вывод, что, согласно Христу, злому не следует противиться вообще. Вероятно, для недопущения подобного толкования и был использован термин «насилие» (в творительном падеже), явившийся своего рода обобщением упомянутого контекста. Вторая особенность рассматриваемых учений состоит в том, что они начинают затрагивать социально-политический аспект: обличение государства и его институтов, деятельность которых противоречит христианским заповедям.
Наиболее полно отмеченные выше особенности учений о непротивлении злу насилием проявились в концепциях XVIH-X1X в.в., разработанных протестантскими проповедниками, в частности, Адином Балу. В качестве основного текста непротивления он, как и остальные авторы подобных учений, рассматривал изречение Христа: «А я говорю вам: не противься злому...». Основным его делает не только то, что оно является корнем самого термина «непротивление»; «им выражается лучше, сильнее, яснее всякого другого такого слова и основное правило, и обязанность, возлагаемая на нас учением нашего Спасителя»1. Однако таковым этот текст становится только в случае правильного истолкования, что требует обязательного рассмотрения его контекстов.
Опираясь на них, Л.Валу прежде всего прояснил значение двух центральных слов заповеди: «зло», «не противься». В силу своей многозначности понятие «зло» может подразумевать, во-первых, страдания, вызванные стихийными, ненравственпыми причинами (пожарами, наводнениями, голодом и пр.); во-вторых, порок и грех в самом общем смысле; в-третьих, искушения, причины которых - плотские наклонности и страсти людей; в-четвёртых, личные оскорбления и обиды, если последние понимать «в смысле нравственного или физического насилия одного человека над другим», следствием которого «было бы уничтожение или повреждение жизни, физических или умственных способностей, извращение нравственного или религиозного чувства, уничтожение и повреждение общего благосостояния или полного благополучия той личности, над которой сделано означенное нравственное или физическое насилие, причем безразлично, права ли та личность или виновна, вредна или полезна» (17-18). Контекст («Вы слышали, что было сказано прежде: око за око, зуб за зуб...») ясно указывает, какому именно злу запрещает противиться Христос: в связи с остальной речью, «слово зло -бесспорно означает обиду, нанесённую человеком человеку» (22). Поскольку остальные виды зла не подразумеваются, то противление, усмирение и борьба с пороком, грехом, злыми побуждениями плоти и злыми вожделениями «не только не запрещены, но входят в круг наших обязанностей» (22).
Смысл выражения «не противься» автор выяснил путём соотнесения его с разного рода проявлениями, которые применяются против личных обид. Противление может быть, во-первых, пассивным, бездействующим; во-вторых, нравственным, деятельным, справедливым, то есть кротким, но твердым обличением; в-третьих, - физическим, деятельным, примиряющим, удерживающим от насилия и оскорбления; в-четвёртых, оно может осуществляться по законам возмездия, в силу которых человек берёт око за око, зуб за зуб. По замечанию А.Балу, именно последний род противления наиболее распространен, то есть «первым влечением обиженного будет всегда ответить обидой на обиду». Причину тгого он видит не в желании самозащиты (она может быть обеспечена и другими способами) или достижения намеченной цели (это, собственно, ничего не объясняет), а в действии закона природы: все рождает себе подобное, - который распространяется на физический, умственный, нравственный и духовный мир. Им порождены и ветхозаветное «око за око», и современное изречение: «Отплачу ему той же монетой!». Переведенные в план поступков, эти чувства таят большую опасность. Насильственное действие ведет к другому такому же - таким образом эти насилия вызывают и следуют друг за другом. Прекратиться они могут только тогда, когда силы одной из сторон полностью иссякнут. Но даже в этом случае тот, кто оказался слабее, уступит по необходимости, а не по убеждению в своей неправоте. Более того, он затаит злобу и отложит месть до более удобного времени (116-117).
