Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Молодежная культура и контркультура в мире модерна 15
1.1. Понятие «молодежная культура» и методология исследования ее генезиса и формообразований 16
1.2. Мифология и философия модерна как исторические предпосылки молодежной культуры 34
1.3. Мифология тоталитаризма и массовой культуры как реальный базис становления молодежной культуры 53
Глава 2. Формообразования молодежной культуры в пространстве постмодерна. 77
2.1. Специфика и плюрализация молодежной культуры в условиях постмодернистской глобализации 77
2.2. Контркультурная религиозность молодежи в мире постмодерна 102
2.3. Молодежная контркультура и современный терроризм 129
Заключение 154
Библиография 160
- Понятие «молодежная культура» и методология исследования ее генезиса и формообразований
- Мифология и философия модерна как исторические предпосылки молодежной культуры
- Специфика и плюрализация молодежной культуры в условиях постмодернистской глобализации
Введение к работе
Актуальность исследования обусловлена тем, что современная культура и молодежная политика в России переживает состояние, определяемое подавляющим большинством исследователей как «кризисное», «критическое», «межэпохальное». ХХ-ХХІ столетия вместили в себя и мировые войны, установление и падение тоталитарных режимов, сильнейшие социально-экономические катаклизмы, развитие террористических идей. Все это повлекло за собой глубокий кризис идей так называемого «демократического модерна».
В последнее десятилетие Россия оказалась ввергнута в глубокий социокультурный кризис и, вступив на путь радикальной модернизации, переживает очередную культурно-историческую трансформацию. Перед исследователями современной социокультурной ситуации стоит первоочередная задача в выявлении культурно-типологических форм таких понятий как: «кризис культуры», «контркультура», «мифологизация», «массофикация», «сектантство», «терроризм» и т.д.
Социально-экономические, демографические, политико-правовые перемены, происходящие в России в переходный период, актуализируют проблему адаптации молодого человека к изменившимся условиям жизни. Кризис идей, в свою очередь, вылился в повсеместное развитие асоциальных явлений (например, терроризм и радикальное сектантство). Весьма печально, что в деструктивные процессы, происходящие в мировой и отечественной культуре, оказалась глубоко инкорпорирована молодежь, весьма болезненно переживающая бездуховность и культурно-идеологический вакуум.
Данная проблематика требует комплексного исследования на стыке таких дисциплин как культурология, философия, религиоведение, антропология, история и психология. Выявление истоков этих проблем не возможно без философско-культурологического осмысления природы данных феноменов.
Степень разработанности проблемы. Можно отметить, что проблема молодежи является столь же вечной, как и само человечество. Мы не можем согласиться с теми исследователями, которые относят появление молодежной проблематики и самой категории «молодежь» только к прошлому столетию.
Сократ и Платон, Ж.Ж. Руссо, И. Г. Гердер, Гегель в той или иной степени рефлексировали над феноменом молодежи и конфликтом поколений в культуре и истории. Проблема молодежи и конфликта поколений представлена в философской и психологической антропологии Ф. Тенниса, С. Холла, 3. Фрейда, Л. Фойера, Ш. Бюлера, А. Гелена, Э. Фромма, Г. Маркузе, Ж.-П. Сартра и других западных интеллектуалов, многие из которых были не только теоретиками, но и участниками молодежной контркультурной революции 60-70-х годов.
В работах К. Маркса и Ф. Энгельса также проявлен интерес к молодежной тематике. В.И. Ленин и другие вожди революций начала XX века прямо обращались за социально-политической поддержкой к молодежи, делая на нее ставку в своей борьбе со «старым миром». Ленинское «ювеноло-гическое наследие» достаточно изучалось в советское время, но под определенным идеологическим углом. Проблеме молодежи, молодежных движений и формообразований сознания в тоталитарном и демократическом обществах в это время уделяют внимание в своих работах такие философы, как X. Орте-га-и-Гассет и К. Манхейм, Д. Дьюи и К. Поппер.
Надо сказать, что в советское время молодежь становилась не только объектом политико-идеологического манипулирования и субъектом «социальных преобразований», но и предметом достаточно интересных социально-гуманитарных исследований в работах психологов и педагогов, близких к школе Л.С. Выготского. В период 20 - 30-х гг. XX века в СССР выходят сотни книг и статей, посвященных исследованию молодежи как социальной и демографической группы. Но борьба с «педологией» положила конец первым отечественным ювенологическим исследованиям. И вплоть до 50-х годов по-
5 добные исследования в нашей стране почти не велись (тут сказалась и война, когда молодежь взяла на себя судьбу спасения всей нации и страны, и идеологический тоталитаризм). Лишь перед подготовкой Всемирного фестиваля молодежи мы наблюдаем новый поворот советской науки к молодежи, ее ценностным и жизненным приоритетам.
Выступления леворадикальной молодежи на Западе против общества потребления и войны во Вьетнаме, против капитализма и либерального консерватизма, появление самого феномена новой молодежной контркультуры во всем многообразии ее форм оживили данную проблематику и на Западе, и в странах социализма. Наиболее полно молодежь и молодежная культура (контркультура) на Западе исследована психологами и социологами накануне или сразу же после молодежной революции прошлого столетия. Д. Аусубель, Р. Бергиус, Г. Гризе, К. Дэвис, К. Кенистон, В. Леонард, М. Мид, Р. Муус, Ф. Найдгардт, К. Пржеклавский, Ч. Рейч, Л. Розенмайер, Ф. Тенбрук, Д. Френч, Е. Хурлок, Г. Шельский, С. Эйзенштадт и многие другие западные ученые очертили то исследовательское поле и конституировали парадигмы, которые до сих пор определяют (часто приводя и к своеобразной догматизации) «ювенологическое» направление в социально-гуманитарных науках.
И если в 50-е и 60-е годы проблемой молодежи в нашей стране занимались в основном психологи, педагоги и социологи, исследовавшие социальное положение и статус молодежи, ее ценности и духовно-идеологические ориентиры, то в 70-е годы социологические исследования молодежи дополняются философскими и культурологическими работами. Особенно следует выделить философские работы Э.Я. Баталова «Философия бунта (Критика идеологии левого радикализма)» (1973); Ю.Н. Давыдова и И.Б. Роднянской «Социология контркультуры (Инфантилизм как тип мировосприятия и социальная болезнь)» (1980); С.Н. Иконниковой «Критика буржуазных концепций "молодежной культуры" » (1976) и др. Следует назвать и такие имена, как В.Н. Боряз, В.М. Быков, А.П. Герасименко, А. С. Грачев, Е. И. Косен-ко, И. С. Кон, А.Ю. Мельвиль, В.В. Молчанов, К.Г. Мяло и другие, в работах которых (в основном критически) анализировались феномены молодежной контркультуры на Западе. Надо признать, что некоторая ангажированность философских и социологических исследований 70-х годов прошлого века не помешала глубоким философским обобщениям и концептуализациям в нашей отечественной науке.
Исследования 80-х годов начинаются работой с симптоматичным названием «Критика буржуазных теорий молодежи» (1982), а заканчиваются исследованиями «негативных тенденций в среде советской молодежи»: «Неформалы: Кто они? Куда зовут?» (1990); «Неформальная волна» (1990); «Неформальная Россия» (1990); «Западные молодежные субкультуры 80-х годов» (1990); «Контркультура и социальные трансформации» (1990). Феномен молодежной контркультуры, который в 70-е годы в нашей стране находился в социальном подполье и на периферии открытого обсуждения, вдруг стал одним из факторов динамики времен «перестройки». Здесь следует выделить работы A.M. Байчорова, И.В. Бестужева-Лады, А.К. Бычко, Л.Н. Вдовиченко, В.П. Култыгина, И.Е. Малашенко, П.Н. Решетова, в которых феноменология западной и отечественной молодежной контркультуры была исследована в философско-культурологических и сравнительно-культурных контекстах. В это время в поле зрения отечественных исследований попадает и такой феномен как «нетрадиционная религиозность молодежи» (работы Е.Г. Балагушкина, П.С. Гуревича, К.С. Привалова и др.). Следует отметить, что в те же годы в работах молодых белгородских ученых В.П. Бабинцева и В.П. Римского поднимались аналогичные проблемы. Своеобразный итог этому исследовательскому периоду подвел круглый стол «Молодежь в современном мире: проблемы и суждения» (Вопросы философии.-1990.-№5).
После этого на несколько лет наступила полоса «теоретического затишья» в сфере молодежной проблематики. С одной стороны, многие поверили, что «демократия» и «невидимая рука рынка» сами собой решат все проблемы молодежи. И действительно, многие молодые люди ушли из «неформальной
7 политики» в реальную политику, а из контркультурного подполья в полукриминальный бизнес, создав пока неизученный феномен «новых русских». С другой стороны, многие наши философы, социологии и гуманитарии просто оказались в состояние методологического и мировоззренческого шока.
Лишь с середины 90-х годов и вплоть до наших дней начинают в массовом порядке выходить сотни статей, монографий и учебных пособий, посвященных проблематике молодежи и молодежной культуры, написанных уже в новом дискурсивном поле. Следует только назвать имена Ю.Р. Вишневского, И.А. Гуськова, В.В. Долгова, Т.П. Долговой, Ю.А. Зубок, И.М. Ильинского, Ю.В. Коврижных, В.А. Кузьмина, В.Т. Лисовского, Д.В. Ольшанского, Е.Л. Омельченко, Д.В. Петрова, Г.М. Пономаревой, С.А. Сергеева, В.И. Чупрова, чтобы представить всю теоретическую полифонию современных исследований молодежи и молодежной культуры.
В нашей работе мы много уделяем внимания диалогу с работами СИ. Левиковой, в которых, на наш взгляд, содержится одна из самых фундаментальных и обобщающих концепций молодежной культуры, субкультурности и контркультурности. Следует обратить внимание и на целый ряд новаторских работ петербургских исследователей: коллективная работа «Молодежные движения и субкультуры Санкт-Петербурга» (1999); работы Т.Б. Ще-панской «Символика молодежной субкультуры: опыт исследования системы» (1993) и «Молодежные движения и субкультуры Санкт-Петербурга» (1999) и др. В последнее время такие авторы, ка515к В.В. Павловский и Е.Г. Слуцкий, сделали даже заявку на создание комплексной междисциплинарной науки о молодежи - юеенологии.
Проблематика молодежной культуры предполагает и обращение к таким категориям, как «массовая культура» и «культурный кризис», которые достаточно подробно исследованы в трудах отечественных и зарубежных историков, культурологов, философов. Наиболее интересными в данной связи считаются работы К.З. Акопяна, А.В. Захарова, С.Я. Кагарлицкой, Н.И. Киященко, А.В. Колосова, В.И. Самохваловой, Е.Н. Шапинской. Заслу-
8 живают внимания работы Э.А. Араб-Оглы, А.И. Арнольдова, В.В. Журавлева, В.М. Межуева и др.
Важной особенностью современного мирового порядка является процесс глобализации. Различные ученые по-разному оценивают данное явление и зачастую оценки диаметрально противоположные. Для нас важно участие молодежи в движении антиглобализма, ее роль в движении и опасности, которые это участие сопровождают. Вопросам глобализации и участию в этом процессе молодежи в своих трудах уделяли пристальное внимание А.Г. Арбатов, О.Т. Богомолов, А.А. Галкин, М.С. Делягин, М.В. Ильин, Ю.А. Красин, В.Б. Кувалдин, В.М. Коллонтай, К.С. Лосев, В.И. Толстых и др.
В нашей работе мы уделяем особое внимание негативным проявлениям в молодежной среде в эпоху постмодерна: экстремизму, контркультурной религиозности, терроризму и т.п. Данные проблемы достаточно популярны у современных исследователей, но, к сожалению, многие из них не дают комплексной оценки и, что еще более важно, не определяют пути их решения. В этом плане можно выделить работы А.С. Ахиезера, К.С. Гаджиева, Н.В. Загладит, М.П. Одесского, А.А. Кара-Мурзы, А.С. Панарина, В.П. Римского, А. Брасса, Ю. Иванича, Муфтия Равиля Гайнутдина и др. Терроризм, как социокультурный феномен в своих работах изучали Р. Жирар, Ж. Батай, Й. Хейзинга, Дж. Ф. Бирлайн и др. Выделение культурно-феноменологических типов терроризма невозможно без использования материала, изложенного в трудах Г. Джемаля, А. Коновалова, А. Рашида, А. Пан-ченко, О. Большакова и др. В нашем исследовании мы анализируем распространение в молодежной среде сектантских идей и влияние на молодежь сект деструктивного и оккультного характера. Работы Н.А. Алмаха, О.П. Шамае-ва, С.Г. Компанец, Н.А. Яковлева и др. посвящены духовному развитию сознания молодого человека. Важно отметить работы С. Степанова, Е. Балагушкина, Э. Бенца, А. Меня, Ю. Сандулова, Т. Роззака.
Помимо использованных выше источников, в нашей работе мы опирались и на диссертационные исследования, среди которых необходимо выде-
9 лить работы Т.М. Алпеевой, К.А. Булденко, Е.А. Вершинина, О.И., Егоршевой, Ю.В. Коврижных, В.Ю. Марченко, И.В. Гибелева, Т.И. Ковалевой, СИ. Курганского и др.
Таким образом, генезис молодежной культуры и ее социокультурные трансформации достаточно хорошо изучены в трудах отечественных и зарубежных исследователей. Но, если не считать некоторых работ (в том числе докторской диссертации СИ. Левиковой), отсутствуют диссертационные исследования в философско-культурологическом, методологическом и культурно-антропологическом аспектах.
Исходя из всего вышесказанного, объектом диссертационного исследования является молодежная культура эпохи модерна и постмодерна.
Предмет нашего исследования - исторические и базисные основания и основные формы молодежной культуры в эпоху модерна и постмодерна.
Цель исследования нашей диссертационной работы - определение генезиса и эволюции молодежной культуры во многообразии ее контркультурных и субкультурных формообразований.
Реализация обозначенной цели обусловила постановку и решение конкретных задач: - конкретизировать понятие «молодежная культура» и определить ос новные методологические подходы в решении проблемы; - интерпретировать культурно-исторические смыслы понятий «мо дерн», «постмодерн», «современная мифология», «философия модерна» в ка честве основных для выявления исторических предпосылок генезиса моло дежной культуры; рассмотреть тоталитарную мифологию и мифологию массовой культуры в качестве реального базиса становления молодежной культуры, оценить воздействие данных мифов на психологию и поведение молодого человека; выявить негативные проявления в молодежной среде под влиянием кризиса глобализации и постмодернистских трансформаций в духовной и культурной сфере жизнедеятельности молодого человека; описать феномен контркультурной молодежной религиозности как одного их основных формообразований молодежной культуры последних десятилетий; исследовать взаимосвязь молодежной контркультуры и современного терроризма.
Поставленные цели и задачи обусловили выбор теоретико-методологического аппарата и логическую структуру диссертационного исследования.
Теоретико-методологические основы исследования. Специфика исследуемой проблематики не позволяет нам оставаться в рамках какого-либо отдельного методологического подхода. Молодежная культура, как и любое неоднозначное явление, требует определенного симбиоза различных теоретико-методологических оснований. Диссертант опирался на традиционные принципы и методы философии (историзма, диалектики логического и исторического, конкретно-всеобщего, онтологического и гносеологического анализа, социально-исторической обусловленности сознания). В диссертационном исследовании использовались историко-философский и историко-культурологический подходы, без которых невозможно раскрыть специфику трансформаций и формообразований молодежной культуры.
В качестве источников в диссертации использовались данные социологических исследований, диссертационные исследования, статьи сборников научных работ зарубежных и отечественных ученых - культурологов, философов, историков. Исследование проводилось с учетом всех основных направлений в мировой философии, социологии, культурологии и психологии.
Научная новизна диссертационного исследования сводится к следующим результатам: - в работе дано авторское понимание феномена «молодежной культу ры» и разлчаются такие ее проявления как контркультурность (антисистем ность) и субкультурный плюрализм; установлено, что генезис молодежной культуры, как системы субкультурных формообразований, связан с глубинными пластами индустриальной (модернистской) цивилизации, по времени соотносится с процессами, происходившими с обществом, культурой и человеком в Европе, США и России в XIX веке и детерминирован ментально-мифологическими, идеологическими и философскими процессами «мира современности», «модерна» и индустриальной цивилизации; показано, что в контексте культурно-ментальных процессов эпохи тоталитаризма и эволюции массовой культуры XX века происходит формирование реального базиса молодежной культуры и соответствующих мифологических формообразований; выявлены основные особенности трансформаций молодежной культуры в эпоху глобализации и постмодерна, определяющих весь спектр молодежных контркультурных и субкультурных формообразований; изучена специфика современных «нетрадиционных религий» в связи с формами молодежной контркультурности; рассмотрены экстремистские молодежные движения в качестве «матричной основы» для современного терроризма.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Проблема специфики и генезиса молодежной культуры может быть представлена как становление молодого человека и специфической социальной группы «молодежь» в качестве субъекта деятельности и творца культурной идентичности как в плане онтогенеза, так и в перспективе филогенеза, т.е. синхронно и диахронно. Понятие «молодежная культура» никак не поглощается понятиями «молодежная субкультура» и «молодежная контркультура», так как несет свои эвристические и эпистемологические смыслы, включает в себя и творческие (продуктивные), и потребительские (репродуктивные), и инновационные, и разрушительно-революционные моменты деятельности молодежи как субъекта культурного действия.
Мифология и философия эпохи модерна закладывают тот культурно-исторический базис, на котором начинает созревать специфическая молодежная культура, одним из феноменальных признаков которой является антисистемность и контркультурность. Именно в начале прошлого века молодежь явно или неявно начинает осознавать себя субъектом исторического действия и культурного творчества. Молодежь приходит в политику и бизнес, литературу и науку, создает новое модернистское искусство (кубизм, футуризм и т.п.) и новую повседневность (употребление наркотиков, феминизацию, сексуальную свободу и т.п. - феномены начала XX века). В это же время формируется в большинстве индустриально развитых стран (в том числе и в России) массовая культура, индустрия развлечений, которые на основе новых массовых коммуникаций культивируют модернистскую мифологию нового времени, декадентское отрицание традиций, маргинальные культурные практики.
Мифотворчество XX века находит свое адекватное выражение в массовой культуре. XX века, в ее новых мифах для общественного и личного пользования. Это касается и мифов, связанных с молодежной культурой и контркультурой всего XX века. Именно в пространстве современного мифа - тоталитарного, потребительского, феминистского, леворадикального, национал-радикального, контркультурного и т.п. - молодежь лучше всего обретает свою активную субъектность и идентичность, коллективную и индивидуальную. И потому XX век, век массового сознания и массовой культуры, социокультурной гипердинамики, конституируется как век молодежи.
Идеи, образы, метафоры контркультурной мифологии в начале XXI столетия не исчезли, а лишь ушли в культурный контекст, расчистив путь современному геополитическому и культурному плюрализму. В этом мире Россия оказалась одной из стран, подверженных в наибольшей степени глобальной культурной неустойчивости. Вероятно, здесь и кроется тайна новых мифов, которые очень легко внедряются в сознание молодежи начала XXI
13 века и порождают такие постмодернистские трансформации молодежной контркультуры как сектантство, антиглобализм, терроризм.
Ложная социализация, однобокая самореализация в коммерческой сфере, утрата интереса к образованию, криминализация сознания и поведения и т.п. - все это факторы, влияющие на деформацию сознания молодежи, что часто толкает ее к поиску неадекватных и контркультурных форм самоидентификации, в том числе и в молодежной «контррелигиозной среде». Контркультурная молодежная религиозность конституируется как угроза существующему духовному консенсусу в обществе. Но ценностная переориентация молодёжи может нести в себе и положительные тенденции, связанные с восстановлением традиций отечественной культуры, религиозности и просто нормальной человеческой жизнедеятельности.
Терроризм определяется нами как явление нелегитимное и антисистемное, обусловленное политико-идеологическими и социокультурными факторами эпохи постмодернистской неустойчивости. Террористические организации по целям, задачам, технологии работы с молодежью очень схожи с тоталитарными и контркультурными религиозными сектами. Террористические группировки, как и секты контркультурной направленности, состоят из сторонников, сочувствующих и руководителей, в чем напоминают антисистемные криптократические организации прошлого. Специфика современного терроризма состоит в его максимальной виртуализации, что также делает его привлекательным в глазах молодежи, привыкшей к информационно-симулятивным способам идентификации.
Теоретическая и научно-практическая значимость исследования. Результаты и выводы диссертационной работы позволяют с учетом мировых тенденций и этнокультурной специфики моделировать процессы, происходящие в сфере культуры и сознания современного молодого российского гражданина. Они могут быть использованы в воспитательной работе с молодежью, в создании новых политических, социологических, исторических и философских технологий, которые в свою очередь будут направлены не на
14 манипулирование сознанием молодого человека, а на реализацию духовно-нравственного потенциала личности.
Выводы и теоретико-методологические наработки диссертационного исследования могут применяться в процессе преподавания курсов философии, культурологии, религиоведения и социологии, в чтении спецкурсов по актуальным проблемам современности.
Апробация работы. Основные положения диссертации сообщались на научно-практической конференции «Светско-религиозное взаимодействие в изменяющейся России» (Белгород, 6-7 октября 2004 г.); на научно-практической конференции «Славянский мир и православие глазами молодых» (Белгород, 2002); на научно практической конференции «Иоасафовские чтения» (Белгород, 2003 г.).
Диссертационная работа обсуждалась и рекомендована к защите на кафедре философии БелГУ.
По теме диссертации опубликовано 12 научных работ (среди которых 1 монография и 2 статьи в журналах, рекомендованных решением Президиума ВАК).
Понятие «молодежная культура» и методология исследования ее генезиса и формообразований
Историческое становление человека - это формирование субъекта присваивающего и творящего, созидающего новый неприродный мир, вырабатывающего особое отношение к этому миру и к себе в нем. В этом качестве человек в обобщенном понимании обладает свойством субъектности, носителями которой реально выступают конкретные индивиды, становящиеся субъектами только благодаря существованию созидаемого ими общества как
17 обобщенного субъекта социальной эволюции. При этом субъектность не выступает некоей субстанцией общества. Наоборот, субъектность - это «свойство человека как существа, перешагнувшего через ограниченность биологической адаптивности»3, то есть это свойство не только способность преобразования природного, включая целенаправленное созидания неприродных форм своей жизнедеятельности, но и способность к самосозиданию.
Диалектика общественной рационализации такова, что по мере обогащения, усложнения социальных отношений ведущей стороной данного противоречия становится усиливающаяся субъектность. С одной стороны, субъектность выступала главным определяющим свойством человека, определяющим его родовую особенность. С другой стороны, субъектность выступала важнейшим свойством формирующегося общества как носителя социальной эволюции. Поэтому субъект как носитель мышления, как творец идеального, обладающий воображением, целеполагающий, созидающий специфическую человеческую деятельность и одновременно ею же созидаемый как ее результат и условие осуществления, рождался на длительной дистанции в глубинах процессов антропогенеза, еще до конца не раскрытых наукой.
В процессе культурно-исторического развития общества объективно создавались условия и возможности не только для роста самостоятельности, самодеятельности, самореализации индивида как субъекта, выходящего на соответствующем этапе из рамок первобытного коллективного субъекта как реального субъекта исторического действия, но и дифференциации, усложнения, расширения деятельности, обеспечивающих зарождение и развитие новых типов субъектов, действующих в социальном пространстве. Формирующиеся в этом процессе новые субъекты, различные по своей социальной представленности, самостоятельные в своем социальном функционировании, в качестве обобщенного субъекта определяли новые характеристики общества. «Вся история человека и общества образует в этом плане сложный про 18 цесс движения, развития субъектности субъекта, расширения пространства его действия» . Поэтому воспроизводство человеческого сообщества как целостной системы предполагает универсализацию самого человека, органическое соединение в его деятельности трех неразрывно связанных аспектов общественной практики: познания, оценки, выполнения непосредственно преобразовательной функции.
Особое значение это имеет для молодых людей и молодежи как социальной группы. Понятие «молодежь» многозначно.5 Первое, на что обычно ссылаются исследователи, - это возраст. Безусловно, выделить молодежную группу по возрасту можно только в узко демографическом смысле. Однако демографическое понимание практически ничего не дает для понимания различий в образе мыслей, поведении, культурных практиках современной российской молодежи. Более рациональным представляется подход, акцентирующий внимание на социокультурном понимании молодости как процессе перехода от детства к взрослости, от зависимости - к независимости, от безответственности - к ответственности. В феноменологическом смысле понятие молодежи - это некий обобщенный конструкт для выделения людей более или менее определенного возраста в границах от 11 до 28-30 лет. Для этой группы характерен весьма ограниченный доступ к жизненным ресурсам. Это подход экзистенциально-онтологический.
Мифология и философия модерна как исторические предпосылки молодежной культуры
Все основные идеологемы и мифологемы молодого буржуазного мира («права и свободы человека и гражданина», лозунги «свободы, равенства и братства» и т.п.) сформировались на рубеже XV1II-XIX вв. Но это не значит, как отмечает О.И. Егоршева, что «философы «нового времени» занимались сознательным мифотворчеством и идеологизированием, за что и получили у де Траси уважительное, а у Наполеона презрительно-скептическое наименование «идеологов». Собственно, так и будут - от Маркса и до наших дней -представлять процесс создания современной мифологии как сознательное идеологизирована, а современную мифологию рассматривать лишь в качестве эквивалента идеологии и идеологической лжи и спекуляции, одной из технологий манипулирования массовым сознанием. Но в реальной культурно-цивилизационной действительности было несколько сложнее.
Все категории и концепты новоевропейской философии, как бы они сознательно не рефлексировались на страницах философских рукописей и политических конституций, имели более глубокие корни в ментальностях и культурно-цивилизационных парадигмах эпохи, в обыденном сознании субъектов исторического действия, что само по себе предопределяло их бессознательную, объективно-мыслительную мифологичность...». Но «схематизмы сознания» мыслителей были уже вторичными по отношению к схематизмам сознания «живых людей» (тем более, что все философы-идеологи были активнейшими «бойцами» в военных и политико-идеологических битвах эпохи ранних буружуазных революций, на что мы выше неоднократно указывали)»33. Следует отметить, что проблема генезиса молодежной культуры в плане детерминированности данных процессов ментально-мифологическими и идеологическими пластами «мира современности», «модерна» или ранней индустриальной цивилизации фактически не ставилась.
Столь же не отрефлексировано в современной социально-гуманитарной и философской мысли и само наличие концепта «молодежь» в общественном сознании XIX века, века модерна (и, в частности, в философии того периода). Однако, простейший и беглый взгляд на литературу, философию и культуру в целом всего XIX века, «века модерна», показывает наличие в дискурсе и культурных текстах эпохи наличие концепта «молодежь» и всех сопутствующих ему ментальных формообразований. В этом мы принципиально не согласны с точкой зрения тех исследователей (в нашей литературе наиболее репрезентативно представлена СИ. Левиковой), которые переносят генезис и феноменологию молодежи и молодежной культуры исключительно на «культурное поле» второй половины XX века.
Мы должны при этом помнить, что эпоха модерна, ее мифология и философия модернизма совпадают по времени с возникновением новоевропейского рационализма, но его нельзя целиком отождествлять с идеологией капитализма. В этом случае ставится под сомнение правомерность использования самого понятия «модерн». С другой стороны, мы рискуем однозначно прямым (и довольно грубым) образом связать развитие культурно-ментальных феноменов, идеологии, философии с эволюцией социально-экономических отношений и производственных технологий. И, наконец, так как модерн хронологически совпадает с философией Нового времени, то мы должны признать желательность использования данного термина лишь для философии конца XIX и начала XX века (неклассической), которая коренный образом отличается от философии Нового времени, т.е. «новое время» соотнести с XVII - сер. XIX веков, а «эпоху модерна» с концом XIX и вплоть до середины XX века (эпоха модерна заканчивается с началом сверхиндустриализации и рефлексируется в философии постмодерна)34.
С точки зрения другой традиции, модернизм можно понимать как мировоззрение и идеологию, ориентированные на отрицание традиционных основ. Здесь можно согласиться с У. Эко в том, что любая эпоха имеет свой модернизм, то есть идеологическое стремление к новаторству и переосмыслению традиции.35 В этом плане, на наш взгляд, модернизм и эпоха модерна почти полностью совпадает с феноменом контркультурности (антисистемности, по терминологии В.П. Римского) всей индустриальной цивилизации. В рамках данного исследования мы и понимаем модерн как тип культуры (идеологию, философию, стиль в искусстве, образ жизни и т.п.) конца XIX -XX вв., ориентированной на современность, то есть признающей приоритет современного над традиционным, динамичного над рутинным, нового над старым. По большому счету модернизм и является «проектом современности», как говорит о нем Ю. Хабермас.
С одной стороны, мы имеем дело с совершенно новым принципом проектирования, который не был популярен в новоевропейской философии; с другой стороны, этот проект заведомо оказывается невыполнимым, ибо ориентируется на постоянно изменяющуюся современность, а значит, обречен всегда оставаться незавершенным. В этом смысле модерн и модернизм ориентированы не просто на новое, а на постоянное обновление. Таким образом, проект модерна — это проект вечного обновления, погоня за актуальностью, модой. Быть современным, значит находиться в окружении, обещающем приключения, власть, игру, рост, изменения самого себя и мира. И в то же время - это угроза разрушения всего, что мы имеем, что мы знаем, всего, чем мы живем.
Специфика и плюрализация молодежной культуры в условиях постмодернистской глобализации
Большинство современных исследователей отмечают неустойчивость, синергетическую взаимозависимость нашего мира от любых социокультурных бифуркаций (раздвоения). Эта неустойчивость эпохи дополняется и подвижными социальными и производственными технологиями постиндустриализма. Мир очень легко повернуть в любом направлении. Потому никто не исключает варианта какого-то нового «псевдомодернистского» или тоталитарно-информационного проекта. Не здесь ли кроется тайна появления новых мифов: неофашизма и неокоммунизма, экологизма, феминизма и секс 78 меньшинств, «нового атеизма» и «нового утопизма»? Все они легко вписываются в мифологическую стратегию глобализма, санкционируя доминирование в мире стран «золотого миллиарда» и, в конечном счете, все той же старой мифологии модерна. Вот на этой культурной почве произрастает и будет далее только усиливаться мифология антиглобализма, которая легко увязывается и с контркультурными молодежными феноменами прошлого столетия. Собственно, без всех этих форм культурного плюрализма мы не вступили бы в мир постиндустриализма и постмодерна.
Само начало эпохи мифологии постмодерна было довольно поспешно манифестировано европейскими деятелями искусства, а уж затем подхвачено левыми французскими интеллектуалами, своевременно не вписавшими свой нарратив в легитимный публичный дискурс, и, в известной мере, оказавшимися на периферии тогда еще буржуазно-респектабельной академической науки. Однако позднее нарратив этого в целом маргинального (хотя и весьма влиятельного) «поставангарда» оказался вполне репрезентативным и востребованным в контексте развернувшихся процессов социально-гуманитарной рефлексии по поводу новейших для того времени тенденций изменения общественного состояния. Весьма непростой путь становления концепта «постмодерн», растянувшийся едва ли не на добрую треть XX века, заведомо настраивал на то, что новое общество неминуемо будет противопоставляться прошлому, как общество новых возможностей обществу ограниченной свободы. Предполагалось, что в рамках постмодерна преодолеваются те универсальные, но в то же время унифицированные явления и процессы, которыми характеризовалась эпоха модерна, восходившая к позднему европейскому Средневековью.
Впрочем, спустя некоторое время выяснилось, что эта точка зрения была не только поспешной, но и ошибочной. Как собственно общественное развитие, так и эволюция мифологии и теории постмодерна убедительно показали не только преемственность основных социокультурных тенденций, но и полную несостоятельность попыток осмысления новой реальности как постсовременного состояния. Более того, ныне есть определенные основания полагать, что эпоха модерна, берущая свое начало на рубеже XVI-XVII столетий, не только не стала достоянием прошлого, но именно здесь и сейчас получает свое наиболее полное и адекватное выражение. По какой-то странной прихоти истории, видимо неучтенной или проигнорированной философствующими апологетами постмодерна, именно в конце XX - начале XXI веков начали разрешаться фундаментальные противоречия раннего модерна: устраняется неорганическое соединение принципов рыночного хозяйствования с господствующей ролью национальных государств, получает свое переосмысление проблема обретения свободы и достижения равенства, с иных позиций оцениваются многие казавшиеся прежде самоочевидными и несокрушимыми постулаты научной рациональности.
Сам термин «постмодернизм», вырастая на почве соответствующей мифологии, в принципе не может иметь строгого научного определения. И все же семантическое поле этой весьма популярной интеллектуальной метафоры и мифологемы применительно к гуманитарному знанию в своем наиболее общем виде может быть сведено к очередной попытке решительного преодоления ответственности человека во всех сферах общественной жизни, к деперсонализации сознания человека и его деятельности, к отрицанию историчности. Сказанное не следует истолковывать исключительно в русле критики постмодернизма, поскольку сама по себе такая критика ничего не проясняет и ни к чему не обязывает. Постмодернизм как латентно-тоталитарное течение левого толка по природе своей бессодержателен, бесценностен, безответственен. В конечном итоге, постмодернизм ориентирован на то, чтобы уничтожить потребность в твердой пище, свойственной тем людям, «у которых чувства навыком приучены к различению добра и зла» (Евр. 5:14). Впрочем, такие люди всегда были и будут, следовательно, как таковая эта потребность может быть устранена только с устранением проблемы человека, а значит, истоки философского осмысления проблемы постмодернизма следует искать в философском осмыслении проблемы человека. Онтологическое основание постмодернизма в самых общих чертах может быть охарактеризовано как безусловное недоверие к «метарассказам» и мифам о свободе и прогрессе, откровенное разочарование в этих идолах и великих преданиях эпохи модерна. Как следствие, сомнение в том, что научный и технический прогресс, покорение природы и управление обществом есть то безусловное благо, которое освобождает человечество от нужды, угнетения и предрассудков; неверие в то, что «новое» обесценивает и делает ненужным «старое». В гносеологическом плане постмодернизм предполагает, что по мере вхождения общества в эпоху, называемую постиндустриальной, а культуры - в эпоху постмодерна, изменяется статус знания. Фактически это означает уравнение в правах «объективного» и «субъективного», «рационального» и «иррационального». Постмодернизм также ставит знак равенства между «научным» и «ненаучным». Постмодернизм не видит разницы между «мифом» и «истиной».
