Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. ГАЛЛО-РИМСКАЯ АРИСТОКРАТИЯ IV ВЕКА В КОНТЕКСТЕ СОЦИОКУЛЬТУРНЫХ РЕАЛИЙ ПОЗДНЕЙ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ 16
1.1. Социокультурный модус тенденций исторического развития римской Галлии 16
1.2. Культурная элита IV в. в контексте формирования субкультур римского социума 53
ГЛАВА 2. КАРТИНА МИРА ДЕЦИМА МАГНА АВСОНИЯ 86
2.1. Представление об образе галло-римского аристократа у Авсония 86
2.2. Трансформация понятий «otium»/«negotium»: от Магна Авсония к Понтию Павлину 134
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 172
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 176
ПРИЛОЖЕНИЯ 189
- Социокультурный модус тенденций исторического развития римской Галлии
- Культурная элита IV в. в контексте формирования субкультур римского социума
- Представление об образе галло-римского аристократа у Авсония
Введение к работе
Поздняя Римская империя, временные рамки существования которой, по мнению большинства ученых, совпадают с эпохой домината (284-476 гг.), чаще всего воспринимается как время упадка. Такое представление, сформированное в отечественной и зарубежной историографии ХІХ-ХХ вв., в значительной степени привело к ослаблению интереса ученых к этой эпохе, а, следовательно, и неполной разработке в науке проблем, связанных, в частности с культурой поздней Римской империи.
Исследователи концентрировали свое внимание, главным образом, на изучении социально-экономических отношений и политической истории поздней Римской империи: на формировании института колоната1, на осо-бенностях рабства в западных провинциях , на вопросах становления феодальных отношений в эпоху домината3, на характере императорской власти в поздней Римской империи4.
В то же время широкое освещение, особенно в зарубежной историографии, получила проблема распространения и легитимизации христианства в Римской империи5. В рамках этих исследований ученые нередко обращались к вопросу о роли римской аристократии в борьбе за утверждение христианства как государственной религии римской державы, а также противостоянию апологетов языческой веры и христианской религии, при этом социально-политическая роль, мировоззренческий потенциал, культурные интенции провинциальной знати, как правило, элиминировались. Однако есть все основания полагать, что именно галло-римская аристокра-
1 См., к примеру: Ранович А. Колонат в римском законодательстве II—V вв. // ВДИ.1951.№ 1.С.83-110.
2 См., к примеру: Штаерман Е М. Рабство в III—IV вв. в западных провинциях Римской империи //
ВДИ. 1951. №2. С. 84-105.
3 См., к примеру: Гуревич А.Я. Проблемы генезиса феодализма в Западной Европе [Учеб. пособие
для ист. фак.]. М.: «Высшая школа», 1970.
4 См., к примеру: Князький И. О. Император Диоклетиан и конец античного мира. (Государственные
и правовые реформы начала домината). М.: МОНФ, 1999.
5 См., к примеру: Буасье Г. Падение язычества. Исследование последней религиозной борьбы на За
паде в IV веке / Под ред. и с пред. М.С. Корелина. М, 1892; его же. Последние времена язычества.
Исторические очерки конечных религиозных столкновений на Западе в IV веке / Н. Трескина. Т. 1.
СПб., 1893;
4 тия смогла сохранить античное историко-культурное наследие, во многом определив его дальнейшую судьбу в средневековой Европе. Актуальность исследования определяется тем, что:
в настоящее время, когда культура новоевропейской эпохи заканчивает свой очередной цикл развития, а контуры культуры следующей эпохи только намечаются, внимание философов, историков и культурологов привлекают переломные в истории человечества эпохи, связанные со сменой культурно-исторических парадигм; к числу таких переломных принадлежит и эпоха поздней Римской империи;
в современной социокультурной ситуации заново осмысливается роль провинции не только как хранителя традиционных культурных ценностей, но и как среды формирования и консервации духовного и повседневного опыта; такое осмысление невозможно без обращения к историческому прошлому человечества, в том числе, к истории провинций Римской империи;
в современной науке и общественной жизни широко обсуждается и интерпретируется понятие «провинция», поэтому актуальным представляется системное определение ментальных особенностей личности и особенностей жизни представителя провинции в аутентичном качестве, как это можно сделать применительно к Римской империи IV в.
Целью исследования является реконструкция картины мира галло-римского аристократа IV в. с учетом социокультурного и личностного аспектов. Этим обусловлены задачи исследования:
Выявить и проанализировать контекстуальные особенности существования галло-римской аристократии IV в.;
Определить место галло-римской аристократии в культурной элите Римской империи IV в.;
Выявить специфику поведения представителя культурной элиты IV в. через призму категорий "otium'7"negotium" («дело/досуг»);
Построить шкалу ценностей, характерную для галло-римского аристократа IV в.;
Выявить образ «Я», характерный для самосознания галло-римского аристократа IV в.;
Соотнести проблематику, характеризующую картину мира галло-римского аристократа IV в. с личностью и текстами Децима Магна Авсония.
Проблема исследования состоит в реконструкции картины мира галло-римского аристократа IV в. в ее социокультурном и личностном модусах.
Объектом исследования является галло-римская аристократия IV в. как культурно-исторический феномен.
Предмет исследования - образ «Я», характеризующий самосознание галло-римского аристократа IV в. и воплощенный в ценностных ориента-циях (в ментальной модели поведения представителя галло-римской элиты IV в. и в личности Децима Магна Авсония).
Хронологические рамки исследования определены IV в. - временем, когда, одна из провинций, Галлия, играла ведущую роль в политическом, экономическом и социокультурном развитии западной части всей Римской империи, а представители местной аристократии оказывали существенное влияние на политическое и культурное развитие всего римского общества.
Материалом исследования послужили следующие группы источников:
1. Нарративные источники:
Сочинения Децима Магна Авсония1
Произведения Августина (IV-V вв.)2, Аврелия Виктора (IV в.)3, Ав-релия Симмаха (IV в.) , Амвросия Медиоланского (IV в.) , Аммиана
«Благодарственная речь императору Грациану», «Гриф о числе три», «Действо семи мудрецов», «Круглый день», «Мозелла», «О знаменитых городах», «О преподавателях Бурдигалы», «О родных», «Свадебный центон», «Усадьба» // Авсоний Магн. Стихотворения / Издание подготовил М.Л. Гаспа-ров. М: Наука, 1993; Decimi Magni Ausonii Burdigalensis Opuscula / Edidid Sextus Prete. BSB B. G. Teubner Verglasgeselschaft. Leipzig, 1978.
2 Блаженный Августин. О Граде Божием. В двадцати двух книгах. М.: Изд-во Спасо-
Преображенского Валаамского монастыря, 1994.
3 Секст Аврелий Виктор. О цезарях. Извлечения о жизни и нравах римских императоров // Римские
историки IV в. М: «Российская политическая энциклопедия » (РОССПЭН), 1997.
Марцеллина (IV в.)3, Аполлинария Сидония (V в.)4, Иеронима Стри-донского (IV в.) , Макробия (V в.) , Павлина Ноланнского (IV в.) , Рутилия Намациана (IV-V вв.)8, сборник "XII Panegyrici latini" (IV в.)9.
2. Документальные источники: «Кодекс Феодосия» (438 г.), «Кодекс
Юстиниана» (529 г.), «Дигесты» (533 г.), вошедшие в "Corpus iuris
civilis"- кодификацию римского права, связанную с именем ранневи-
зантийского императора Юстиниана (527-565).
Методология исследования
Междисциплинарный характер проблемного поля исследования, связанного, с одной стороны, с рассмотрением такого историко-культурного феномена как галло-римская аристократия IV в., с другой - с изучением личности галло-римского аристократа, - феномена социально-психологического, - предопределил использование ряда научных методов, характерных для активно взаимодействующих сегодня общественных дисциплин (истории, культурологии, социологии, философии): системного метода, ретроспективного метода, сравнительного метода, в частности его синхронического и диахронического ракурсов, метода моделирования, микро- и макроанализа, контент-анализа, герменевтического метода.
К числу наиболее важных теоретико-методологических ориентиров нашего исследования принадлежат:
Симмах. Переписка с Авсонием. Письма к разным лицам //Памятники позднего античного ораторского и эпистолярного искусства II—V века / Отв. ред. М.Е. Грабарь-Пассек. М.: Наука, 1964. С. 205-212.
2 Амвросий Медиоланский. Письмо об Алтаре Победы. Утешение на смерть Валентиниана II // Па
мятники латинской средневековой литературы IV-IX веков / Отв. ред. М.Е. Грабарь-Пассек и М.Л.
Гаспаров. М.: Изд-во «Наука», 1970. С. 25-27.
3 Аммиан Марцеллин. Римская история. СПб.: Алетейя, 1994.
4 Сидоний Аполлинарий // Поздняя латинская поэзия / Пер. с лат. М.: Худож. лит., 1982. С. 543-571.
5 Бл. Иероним. Избранные письма // Диесперов А. Блаженный Иероним и его век. Приложение: Бл.
Иероним. Избранные письма / Составление и комментарии А.А. Столярова. М.: Канон+, 2002. С. 120-
372.
6 Макробий. Сатурналии // Памятники поздней античной научно-художественной литературы II—V
века / Отв. ред. М.Л. Гаспаров. М.: Наука, 1964. С. 342-356.
7 «Первый ответ Павлина Авсонию», «Второй ответ Павлина Авсонию» // Авсоний Магн. Стихотво
рения. С. 192-201; S. Paulinus Nolanus II Patrologiae cursus completes. Series Latina/Ed. J. P. Migne. Pari-
sis, 1847.T.LXI. S. 453-462.
8 Рутилий Намациан. Возвращение на родину // Поздняя латинская поэзия. С. 283-302.
9 Латинские панегирики ("XII Panegyrici latini") І Пер. с лат., вступ, ст. и комментарий И.Ю. Шабага //
ВДИ. 1996. № 3. С. 214-221; ВДИ. 1996. № 4. С. 255-263; ВДИ. 1997. № 1. С.
философское осмысление феноменов культуры (B.C. Библер, П.С. Гуре-вич, М.С. Каган, А.Ф. Лосев);
культурологическая и антропологическая концепции истории культуры (Ж. ле Гофф, А.Я. Гуревич, Ж. Дюби, Л.П. Карсавин, Г.С. Кнабе, Л.П. Репина);
учение о сознании и самосознании творческой личности, в том числе и в античную эпоху (С.С. Аверинцев, А.В. Азов, Т.С. Злотникова, И.С. Кон, А.Г. Спиркин);
социокультурное осмысление таких феноменов, как «личность», «аристократия», «субкультура», «элита» (Ю.Л. Бессмертный, П.С. Гуревич, Б.С. Ерасов, Л.П. Карсавин, И.В. Кондаков);
учение о личности как субъекте ценностного осмысления действительности, в том числе и в античную эпоху (П.С. Гуревич, Г.С. Кнабе, С.Л. Ут-ченко, Е.М. Штаерман);
Гипотеза исследования: в диссертации доказывается предположение
0 том, что социокультурный и личностный модусы галло-римской аристо
кратии IV в. сформировались под воздействием двух смыслообразующих
факторов, к которым мы относим: приверженность традиционным римским
ценностям и особенности провинциального менталитета.
Степень разработанности проблемы определяется в нескольких ас-пектах: 1. Обобщающие труды по истории поздней Римской империи.
Издание свода всех латинских надписей (CIL) в XIX в. привело к появлению многотомных исследований (Т. Моммзен1), в которых излагалась, главным образом, политическая история Римского государства, в том числе, и эпохи домината. Представители галло-римской аристократии в этих трудах упоминались редко и преимущественно в контексте рассмотрения процесса романизации провинций. К XIX в. относится труд Я. Буркхарда2, в котором рассматривается политическая история позднего Рима (III- начало IV в.), где Галлии посвящена отдельная глава.
1 Моммзен Т. Римская история / Отв. ред. А.Б. Егоров. Т. 1. СПб., 1997.
2 Буркхард Я. Век Константина Великого. М: ЗАО Центрполиграф, 2003.
В начале XX в. в западной историографии (особенно в немецкой и австрийской) появляется большое количество обобщающих трудов по истории поздней Римской империи1. Так, фундаментальное шеститомное ис-следование О. Зеек , посвященное гибели античной цивилизации, до сих пор пользуется авторитетом среди западноевропейских антиковедов, несмотря на то, что в нем представлена главным образом политическая история Римской средиземноморской державы.
Немецкую историографию второй половины XX в. обращенную к исследованию поздней античности, характеризуют принципиально новые тенденции: междисциплинарный подход, многофакторное объяснение исторического процесса, внимание к повседневной жизни людей.
В дореволюционной России авторы обобщающих трудов по истории Средних веков, зачастую рассматривали эпоху поздней Римской империи как исходную ступень последующего развития западноевропейской цивилизации (например, П.Г. Виноградов, Д.М. Петрушевский4). Проблематика этих работ концентрировалась вокруг социально-экономической и политической сфер жизни позднеримского общества как фундамента нарождавшихся тенденций последующего развития Западной Европы.
Отметим, что уже в начале XX в. в отечественной науке возник интерес к переломным эпохам в жизни античного мира. Так, в исследованиях П. Бицилли5 и И. Гревса рассматривались вопросы упадка и гибели Римской империи.
1 См., к примеру: Dopsch A. Wirtschaftliche und soziale Grundlagen der europaische Kulturentwicklung.
Aus der Zeit von Caesar bis auf Karl der Grossen. Wien, 1924; Stein E. Geschichte des spatromischen Rei-
ches. Bd. 1. Vom romischen und bysantischen Staate (284-476 n. Chr.). Wien, 1928.
2 Seeck O. Geschichte des Untergangs der antiken Welt. Stuttgard, 1920-1923/ Bd. 1-6.
3 См, к примеру: Alfoldi G. Romische Sozialgeschichte. Wiesbaden. 1986; Bleicken J. Verfassungs- und
Sozialgeschichte des Romischen Kaiserreiches. Paderborn; Munchen; Wien; Zurich: Schoningh. 1995. Bd. 1,
2; Demandt A. Geschichte der Spatantike: das Romische Reich von Diokletian bis Justinian 284-565 n. Chr.
Munchen: Beck, 1998; Heuss A. Romische Geschichte. Paderborn; Munchen; Wien; Zurich: Schoningh.
1998.
4 Петрушевский Д.М. Очерки из истории средневекового общества и государства / Под общ. ред.
М.А. Морозова; вступ, ст. Г.Е. Лебедевой, В.А. Якубского. СПб.: ИЦ «Гуманитарная академия», 2003.
5 Бицилли П. Падение Римской империи. Одесса: Книгоизд-во А.А. Ивасенко. 1919.
Обобщающие труды по истории Древнего Рима были созданы в отечественной историографии в XX в. Они имели в основном учебный характер1 (исключение составляют сочинения Е.М. Штаерман ). В этих работах основной акцент был сделан на социально-экономическую и политическую проблематику, что, в свою очередь, было обуславливалось господством идеологизированного марксистского подхода к изучению исторических процессов.
Весьма основательной по характеру исследования является работа А.Р. Корсунского, написанная в соавторстве с немецким ученым Р. Понтером3. В настоящее время это наиболее значимая монография, связанная с проблемой нашего исследования. 2. Труды, посвященные истории римской Галлии.
Проблематику истории римской Галлии впервые стали разрабатывать французские исследователи XIX в., среди которых наиболее существенный вклад в историческую науку внесли Г. Блок4, Ф. Гизо5 и Н. Д. Фюстель де Куланж6. Во второй половине XX в. к истории римской Галлии в рамках своего масштабного исследования обратился Ф. Брод ель .
В отечественной историографии проблемы, связанные с доримским и римским периодами в истории Галлии, рассматривались Н.С. Широковой8 и СВ. Шкунаевым9. Последний, в частности, занимался выявлением своеобразия процесса романизации Галлии. Однако необходимо отметить, что
1 История Древнего Рима / Под ред. В.И. Кузищина. М.: Высшая школа, 1993. Сергеев B.C. Очерки по
истории Древнего Рима. М, 1938. Ч. 1-2.
2 См., к примеру: Штаерман Е.М. Кризис рабовладельческого строя в западных провинциях Римской
империи. М: Изд-во Акад. наук СССР, 1957; ее оке. Кризис античной культуры. М.: Наука, 1975.
3 Корсунский А.Р., Понтер Р. Упадок и гибель Западной Римской империи и возникновение герман
ских королевств (до середины VI в.). М.: Изд-во МГУ, 1984.
4 Общая история европейской культуры. Т. VII. История Франции в Раннее средневековье. СПб.: Из
дание Брокгауз-Ефрон, 1913.
5 Гизо Ф. История цивилизации во Франции / Пер. П. Г. Виноградова. Т. 1 и 2. М., 1879.
6 Фюстель-де-Куланж Н.Д. История общественного строя Древней Франции. Т. I. Римская Галлия; Т.
II. Германское вторжение и конец Римской империи. СПб.: Типография Альтшулера, 1904.
7 Бродель Ф. Что такое Франция? Кн. 2. Люди и вещи. Ч. 1 / Пер. с фр. М.: Изд-во им. Сабашниковых,
1995.
8 Широкова Н.С. Древние кельты на рубеже старой и новой эры. Л.: Изд-во ЛГУ, 1989; ее же. Куль
тура кельтов и нордическая традиция античности. СПб.: Евразия, 2000.
9 Шкунаев СВ. Культура Галлии и романизация // Культура Древнего Рима. М: Изд-во Наука, 1985.
Т. II; его оке. Община и общество западных кельтов. М., 1989.
10 вопросы развития позднеримской Галлии в работах отечественных историков практически остались без освещения.
3. Труды, посвященные поздней латинской литературе.
Поздняя латинская литература начала рассматриваться и в зарубежном, и в отечественном литературоведении в XIX и первой половине XX в. Это делалось с учетом социально-политической проблематики, а именно общего упадка Римской империи, который автоматически приписывался всей словесной культуре поздней Римской империи. Исключением можно считать двухтомное научное издание «История римской литературы» 1959-1962 гг., авторы которого уделили внимание не только текстам поздних латинских произведений, но и их авторам, например, Авсонию и Рути-лию Намациану. В начале XX в. важную попытку «реабилитировать» позднюю латинскую литературу, и ее представителей предпринял В. Брюсов, который показал логику развития латинской словесности в эпоху заката Римской империи в ее неразрывной связи как с общими социокультурными и политическими тенденциями того времени, так и с психологическими особенностями творческой личности, выбрав в качестве предмета своего исследования галло-римского поэта IV в. Децима Магна Авсония1.
Во второй половине XX в. в отечественной науке к проблемам литературного наследия поздней Римской империи обращаются С.С. Аверинцев2 и М.Л. Гаспаров3, которые активно применяют культурно-антропологические подходы, ставят проблемы, связанные с вопросами самосознания, ценностных ориентации и, в целом, картины мира творческой личности позднего Рима.
4. В трудах, посвященных взаимоотношениям христианства и язы
чества, церкви и государства в IV в., важное место отводится поздне
римской аристократии. Проблема религиозного миросозерцания элиты по-
1 Брюсов В. Пентадий (III—IV вв) // Русская мысль. Кн. I. 1910. С. 206-214; его же. Великий ритор.
Жизнь и сочинения Децима Магна Авсония // Русская мысль. Кн. III. 1911. С. 1-48.
2 Аверинцев С.С. Литература // Культура Византии, IV - первая половина VII в. / Отв. ред. чл.-корр.
АН СССР З.В. Удальцова. М.: Изд-во Наука, 1984. С. 272-330; его же. Поэтика ранневизантийской
литературы. М.: Coda, 1997.
3 Гаспаров М.Л. Поэзия риторического века // Поздняя латинская поэзия С. 5-34; его же. Поэт и по
эзия в римской культуре //Культура Древнего Рима С. 300-335; его же. Авсоний и его время //Авсо-
ний. Стихотворения. С. 251-272.
лучила наиболее полное освещение Г. Буасье1, рассмотревшего языческую и христианскую «партии» IV в. под углом зрения взглядов, идей и ценностей их наиболее ярких представителей, в числе которых были и галло-римские аристократы: Авсоний, Понтий Павлин, Рутилий Намациан, Суль-пиций Север.
В отечественном антиковедении начала XX в. «христианская» проблематика позднего Рима получила свое развитие в статьях Л.П. Карсавина2 и Ю.А. Иванова3. Л.П. Карсавин через «вживание в аристократическую атмосферу» IV в. старался воссоздать психологический портрет конкретной исторической личности. Его статьи до сих пор не потеряли свою научную ценность.
Во второй половине XX в. появляется целый ряд исследований, освещающих те или иные проблемы христианизации поздней Римской империи. В нашей стране такие работы принадлежат перу М.М. Казакова4, Г.Л. Курбатова5. Не обращаясь напрямую к проблемам, связанным с мировоззрением галло-римской аристократии, эти авторы нередко точно воссоздают контекстуальные особенности провинциальной культуры IV в. 5. В западноевропейской историографии XX в. создано немало трудов6, посвященных высшим слоям общества поздней Римской империи, в которых исследованы, в том числе, и вопросы самосознания представителей поздней римской аристократии. Предметом исследования К.Ф. Штрое-кера7, являлась непосредственно сенаторская знать поздней Галлии.
Буасье Г. Падение язычества. Исследование последней религиозной борьбы на Западе в IV веке / Под ред. и с пред. М.С. Корелина. М, 1892; его же. Последние времена язычества. Исторические очерки конечных религиозных столкновений на Западе в IV веке / Н. Трескина. Т. 1. СПб., 1893.
2 Карсавин Л.П. Магнаты конца Римской империи // К 25-летию учено-педагогической деятельности
И.М. Гревса (1884-1909): Сб. ст. СПб., 1911. С. 1-62; его же. Из истории духовной культуры падаю
щей Римской империи (Политические взгляды Сидония Аполлинария) // ЖМНП. 1908. № 2. С. 285-
337.
3 Иванов Ю.А. К вопросу о религиозном миросозерцании Авзония // ЖМНП. 1916. № 4. С. 138-164.
4 Казаков М.М. Епископ и империя (Амвросий Медиоланский и Римская империя в IV в.). Смоленск:
ТрасТ-ИМАКОМ, 1995; его же. От язычества к христианству. Алтарь Победы // ВДИ. 1995. № 4. С.
161-174.
5 Курбатов Г.Л., Э.Д. Фролов, И.Я. Фроянов. Христианство: Античность. Византия. Древняя Русь. Л.:
Лениздат, 1988.
К примеру, Lohken Н. Ordines dignitatum. Untersuchungen zur formalin Konstituirung der spatromischen Fiihrungschicht. Koln, 1982; Naf B. Senatorisches Standesbewu/ftsein in spatrbmischer Zeit. Freiburg: Schweiz, 1995. 7 Stroheker K. F. Der senatorische Adel in spStantike Gallien. Wissenschaftliche Buchgesellschaft, Darmstadt, 1970.
Подводя итог обзору широкого круга трудов, актуализированных в диссертации, необходимо констатировать: в отечественной историографии целостный образ ни позднеримской аристократии, ни галло-римской знати IV в. никогда не являлись предметом отдельного исследования. Лишь иногда в поле зрения ученых попадали отдельные проблемы жизни обозначе-ных социальных групп. Так, вопросы достижения высшего уровня образованности средиземноморской элитой IV-V вв. освещались в работах Т.Б. Перфиловой1, В.Д. Савуковой2; вопросы социального положения авторов сборника "XII Panegyrici latini" - И.Ю. Шабагой ; проблема интерпретации категорий "otium"/"negotium" у галло-римской аристократии V в. - О.Н. Маминой4. Отдельные представители позднеримской элиты становились предметом исследований П.П. Шкаренкова5.
Научная новизна исследования определяется:
актуализацией категорий «субкультура», «элита» применительно к обществу поздней Римской империи;
семантическим анализом понятий, выражающих важнейшие моральные категории римской культуры и определением той смысловой нагрузки, которую они несут в произведениях Децима Магна Авсония;
построением шкалы ценностей галло-римского аристократа поздней Римской империи с использованием синхронического и диахронического методов на материалах произведений Авсония;
реконструкцией картины мира представителя культурной элиты галло-римского общества через интерпретацию важнейших категорий римского
См., к примеру: Перфилова Т.Б. Преподаватели высших школ Римской империи (профессиональный портрет и структура личности). Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2002; ее оке. Воспоминания Авзония и Аполлинария Сидония о преподавателях высших школ Галлии IV-V вв. // Ярославский педагогический вестник. 2003. № 2. С. 14-22.
2 Савукова В.Д. Состояние латинской образованности в Галлии периода падения Римской империи //
Вопросы античной литературы и классической филологии. М.: Изд-во Наука, б/г. С. 346-360.
3 Шабага И.Ю. Социальное положение авторов Сборника "XII Panegyrici latini" II Общество и госу
дарство в древности и средние века / Под ред. Ю.М. Сапрыкина. М.: Изд-во МГУ, 1984. С. 29-38.
4 Мамина О.Н.. Понятия "negotium" и "otium" в сочинениях Сидония Аполлинария // Античная и
средневековая идеология: Античная древность и средние века: Сб. науч. тр. Свердловск: Изд. УрГУ,
1984. С. 66-79.
5 Шкарелков П.П. Квинт Аврелий Симмах: риторика и политика // ВИ. 1999. № 7. С. 154-159; его оке.
«Последние римляне»: Квинт Аврелий Симмах и Кассиодор Сенатор // История через личность: исто
рическая биография сегодня / Под ред. Л.П. Репиной. М.: Кругь, 2005. С. 607-640.
менталитета "otium"/"negotium" и изучением их трансформации в среде галло-римской аристократии в IV в.
Теоретическая значимость исследования определена тем, что
- выявлено своеобразие картины мира галло-римского аристократа IV в. с
учетом социокультурного контекста эпохи;
- сформирован аксиологически детерминированный портрет галло-
римского аристократа IV в.;
систематизирован значительный эмпирический и историографический материал, характеризующий высшие слои галло-римского общества IV в.;
проделан семантический анализ важнейших категорий римской ментальное "otium'V "negotium" на материале произведений представителей галло-римской аристократии IV в.
Практическая значимость исследования заключается в том, что материалы диссертации могут способствовать дальнейшим научным разработкам, связанным с проблемами культуры поздней Римской империи, а также быть использованы при чтении спецкурсов и лекций, при проведении практических и семинарских занятий по темам, связанным изучением особенностей перехода от эпохи античности к эпохе средневековья.
Личный вклад состоит в том, что были изучены и проинтерпретированы произведения представителя галло-римской аристократии IV в. Авсо-ния. Представление о картине мира, характерной для галло-римского аристократа IV в., было введено в контекст истории поздней Римской империи.
На защиту выносятся следующие положения:
- В Галлии IV в. не существовало единой системы ценностей, характерной
для привилегированных слоев общества. Галло-римский аристократ, интег
рированный в несколько социальных групп (семья, круг друзей, профес
сиональное сообщество, муниципальная община), мыслил себя исключи
тельно в рамках категорий, принятых в данных общностях и соотносил себя с
типом личности, культивируемой в каждой из групп.
Для высших слоев галло-римского общества было характерно наличие сходных ценностных ориентиров, которые выражались в приверженности этой части общества таким староримским добродетелям как honor («почет»), pietas («благочестие»), nobilitas («знатность»). Востребованность этих ценностей провинциальной элитой говорит о том, что сознание ее представителей было ориентировано на высшие образцы великого римского прошлого. Такие образцы приобретали силу моральных эталонов.
Большинство ценностей, культивируемых в высших кругах галло-римского общества, носило ярко выраженный экстравертивный характер. Это свидетельствует о долговечности и устойчивости традиционной для римской культуры ментальной модели личности. В рамках этой модели сущность человека определялась через его общественное положение, сословный статус, род занятий, а не его индивидуальные качества; все действия такой личности были направлены на получение одобрения сограждан.
В основе картины мира, сформированной у культурной элиты в Галлии IV в. (в нашем случае у Авсония), лежало традиционное для римского менталитета понимание категорий "otium'7"negotium"; при этом жизнь галло-римского аристократа IV в. характеризуется тенденцией к сокращению роли "negotium'a" и к постепенному отходу от общественно значимой деятельности, что, в свою очередь, вело к возрастанию удельного веса "otium'a".
В элитарной среде Галлии IV в. возникают два типа мировосприятия, характерными представителями которых выступают Авсоний и Павлин. Если картину мира Авсония можно обозначить как эклектическую, то картина мира Павлина, напротив, является концентрической, сфокусированной вокруг христианских ценностей. В эту эпоху разные картины мира еще сосуществуют рядом друг с другом.
Особенностью картины мира, актуализирующей социокультурный и личностный модусы галло-римской аристократии IV в., является устойчивая приверженность римским ценностям, римскому образу жизни в целом, что и дает все основания называть некоторых ее представителей «последними
15 римлянами»». Специфика состоит в том, что на окраине империи в эпоху ее заката римская культурная компонента проявляется с новой силой, продлевая на галло-римской почве жизнь античных образцов, воплощенных в том числе, и в картине мира Децима Магна Авсония, где представлены глубинные структуры сознания, константы именно римской ментальности, которые продолжали сохраняться вопреки значительным изменениям, произошедшим в данную эпоху.
Апробация результатов исследования осуществлялась на заседаниях кафедры культурологии ЯГПУ имени К.Д.Ушинского; на региональных и международных научно-практических конференциях в Москве и Ярославле: «Человек в информационном пространстве» (Международная научно-практическая конференция, Ярославль, 2005 г.), «Науки о культуре - шаг в XXI век» (VII всероссийская конференция-семинар молодых ученых, Москва 2005 г.), на научных чтениях им. К. Д. Ушинского ЯГПУ (2004-2005 гг.). Материалы исследования использовались в педагогической работе автора в Ярославском Филиале Московской Академии предпринимательства при правительстве Москвы.
Структура работы: работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка источников и литературы, двух приложений.
Социокультурный модус тенденций исторического развития римской Галлии
Галлия на протяжении пяти столетий являлась важной и существенной составляющей Римской средиземноморской державы, поэтому мы считаем возможным найти и обозначить те черты, которые, с одной стороны, сближали Галлию с другими провинциями империи, с другой, - выявить те особенности, которые превращали социум Галлии в неповторимое историческое явление.
Доподлинно известно, что завоевание Галлии было начато еще в республиканский период истории Древнего Рима, во время Пунических войн. Около 120 г. до н. э. юго-восточная часть Галлии (позднее - Нарбонская Галлия) становится римской провинцией. Завершил дело завоевания Галлии Юлий Цезарь: в ходе пяти кампаний он всего за восемь лет (58-50 гг. до н. э.) покорил многочисленные племена галлов. Завоеванная территория получила наименование Tres Galliae («Трех Галлий»), впоследствии здесь возникли три провинции: Аквитания, Бельгика и Лугудунская Галлия.
Римляне застали Галлию разделенной на большое число племен и племенных союзов1, названных ими civitates. Поиск оптимальных механизмов управления обширными варварскими территориями растянулся на длительное время. Галлы стремились вернуть свою независимость и искали любой повод для освобождения от власти Рима. Уровень их культурного развития накануне римского завоевания был весьма различен, что в значительной степени сказывалось на восприятии ими античного образа жизни. Смена политического строя в самой Римской державе, где республика трансформировалась в империю, также сдерживала скорость романизации завоеванных земель. В результате взаимодействия этих причин процесс превращения галльских племенных образований в римские civitates (самоуправляющиеся гражданские общины) был длительным и совершался довольно неравномерно. Так, в Нарбонской Галлии из-за более длительного общения сначала с греческой1, а затем с римской цивилизацией романизация шла быстрее. Этому в немалой степени способствовали основанные здесь к началу нашей эры многочисленные римские колонии.
Напротив, в «Трех Галлиях» романизация шла значительно медленнее, чем на юго-востоке. Тем не менее, начало многих, процветавших позже городов, было положено еще Цезарем и Августом (на это указывают имена некоторых из городов, например: Augusta Treverorum (Трир), Julio-magus (Анжер)).
Таким образом, после включения всей Галлии в состав Римского государства, в ней сохранялось существенное деление на юго-восточную часть, «издавна испытывавшую влияние центров античной экономики и культуры, и остальную Галлию, удаленную от этих центров»2.
Опираясь на господствующее в историографии мнение, мы считаем, что урбанизация и романизация Галлии к началу III столетия представляла собой уже свершившийся факт. Это означало, что на территории галльских провинций к этому времени произошли значительные изменения, затронувшие главные основы жизни людей. Выражались они, во-первых, в распространении здесь городского уклада жизни, с его характерными особенностями, присущими лишь античной цивилизации3; во-вторых, в распространении римской правовой системы, римских форм собственности; в третьих, «в усвоении значительной частью населения римской государственной религии, римских традиций в сфере быта и семьи»1.
Культурная элита IV в. в контексте формирования субкультур римского социума
Ранее уже говорилось о том, что достижение сенаторского звания во все эпохи Римского государства оставалось высшей целью для честолюбивых людей. Принадлежность к сенаторскому сословию в глазах римлян ранней Империи была настолько престижной, что многие из них по прежнему настойчиво добивались ничего уже не значащих в реальной жизни почетных должностей, приобретение которых позволяло получить звание сенатора, в глазах большинства имевшее тогда большую ценность, чем политическая власть.
Однако в сознании элитарных слоев ранней Империи не было еще изжито представление о том, что наиболее почетные магистратуры, как и высшие армейские посты, должны являться достоянием исключительно высших сословий. Например, в панегирике Плиния Младшего (II в.) императору Траяну содержится следующее убеждение ученого: «Естественно, чтобы сын консула в свою очередь становился консулом; консульство является его достоянием, и он заслуживает его уже в силу своего высокого происхождения» (Plin. Panegyr.). Современники Марка Аврелия (II в.) удивлялись, когда этот император сделал консулом Пертинакса, не потому, чтобы у последнего не было заслуг, а потому что происхождение его казалось недостаточно знатным (Dio. Cass. LXXI, 22.).
Представители сенаторского сословия трудно расставались со своим монопольным правом на управление Римской державой. Они не сразу осознали, что воля принцепсов становится законом, обязательным для выполнения каждым жителем империи, независимо от его социального статуса, происхождения, образования, имущественного положения. Еще труднее было смириться с отстранением влиятельных родов от власти в связи с созданием императорских советов и постепенным выкристаллизовыванием новой системы - бюрократической власти, к которой переходили реальные полномочия по управлению мировой державой. В системе управления
Римской империей появляются новые должности, которые могли занимать представители сословия всадников. Что касается людей более низкого происхождения, то и они отныне могли добиваться власти, но, как правило, по прошествии длительного периода времени, медленно из поколения в поколение поднимаясь по социальной лестнице магистратур и низших государственных должностей.
В результате политико-экономического кризиса, разразившегося в империи в III в., социальный порядок, основанный на правилах социального возвышения (в частности, правилах вступления в сенат), был окончательно нарушен. Мы должны констатировать, что с этого времени путей, ведущих в высшее сословие, становится значительно больше, так как почти беспрепятственный доступ к высшим социальным позициям получают выходцы из средних, а зачастую и низших слоев населения. Это, в свою очередь, приводит, с одной стороны, к значительному расширению высшего сословия, с другой - к увеличению степени социокультурной неоднородности внутри этого сословия.
Нам представляется важным тот факт, что в среду сенаторов проникает значительная часть людей, чьи нормы и ценности явно расходятся с тем ценностным кодексом, которому старались следовать высшие слои общества до III в. В результате происходит «размывание» сословного сознания. Опираясь на мнение одного из специалистов по истории позднего Рима1, можно предположить, что одним из отличительных признаков позд-неантичного общества стало значительное разрушение сословного мышления, ранее присущего высшим группам общества. Но при этом, нужно заметить, не были разрушены формальные рамки старых сословий.
Представление об образе галло-римского аристократа у Авсония
Среди произведений галло-римского поэта, ритора и политического деятеля IV в. Децима Магна Авсония (ок. 310-394) есть два цикла стихотворений, издавна привлекающих к себе внимание исследователей4: «О родных» и «О преподавателях Бурдигалы». Оба цикла созданы в жанре эпитафии.
Надгробные стихотворения у римлян еще в республиканское время получили широчайшее распространение не только в литературе, но и в быту. Настоящей «низовой литературой» стали эпитафии, собранные учеными непосредственно с могильных плит. В то же время и «большая литература» «охотно упражнялась в этом скромном жанре: в школах сочинялись эпитафии великим мужам прошлого, а Авсоний даже переложил в цикл эпитафий всю историю Троянской войны»1. Но старый жанр в лице того же Авсония дал новые отзвуки: по образцу надгробных надписей он создал стихи в память своих современников. Благодаря этому мы имеем возможность сквозь шаблоны поминальных формул рассмотреть живые лица тех, кто принадлежал к верхним слоям галло-римского общества IV в.
Названные циклы стихов Авсония дают благодатный материал для изучения мутации традиционных римских ценностей. Поскольку Авсоний принадлежал к верхушке галльского общества, то мы сосредоточим свое внимание на ценностях этой группы населения
В качестве главного метода нашего исследования мы избрали контент-анализ. Его использование даст возможность определить набор понятий, составляющих круг представлений Авсония о римских добродетелях, и выстроить их иерархически, исходя из частоты применения искомых понятий в каждом из двух циклов эпитафий в отдельности. В результате будет выстроена шкала ценностей относительно стихов о родных Авсония и - шкала ценностей относительно его коллег. При анализе смысловой единицей будет являться понятие, обозначающее ту или иную добродетель. Данное понятие будет также единицей счета.
Количественный метод обладает рядом достоинств, в частности, он дает возможность с точностью сопоставить однопорядковые данные. С другой стороны, на этапе интерпретации статистических данных, полученных в результате проведенного контент-анализа, могут возникнуть известные трудности. В нашем случае они связаны с некоторыми особенностями латинского языка. Так, многие понятия, выражающие римские добродетели, многозначны по своей природе. Поэтому, во-первых, необходимо провести семантический анализ таких понятий; во-вторых, для определения значения того или иного термина следует с возможной долей тщательности учитывать как контекст самих произведений, так и общий исторический контекст, в котором создавались эти сочинения.
Уже в 70-е гг. XX в. в отечественной науке было высказано мнение, что «любая терминология - независимо от степени ее «профессионализации» - отньдь не внешнее, поверхностное явление и не «принадлежность» лишь какого-то уровня, но всегда определенный код (вернее - один из кодов), при помощи которого зашифрована некая модель мира»1. Таким образом, анализ терминологии, используемой Децимом Магном Авсонием в стихах, может приблизить нас к пониманию его картины мира.
Эпитафии в римской культуре являлись частью культурного механизма, обеспечивающего сохранение памяти об умерших (будь-то сам обряд захоронения, сохранение мест погребения или обряд поминовения), который свойственен большинству культур прошлого и настоящего. Для того чтобы этот механизм работал и работал непрерывно необходимо совершение неких действий. Чаще всего эти действия носят религиозный характер. Они могут совершаться либо осознанно, либо бессознательно. В случае с Авсонием это самое что ни на есть осознанное действие, выраженное художественными средствами, но при этом несущее смысл, далеко выходящий за рамки эстетических задач. Авсоний - не только хранитель, но и носитель данного механизма культуры и, думаем, в этом качестве он не был одинок среди своих современников.
