Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Рационализм и его критика в английском романе XVII-XVIII веков 24
1.1. Рационализм «автономной личности» как доминанта ценностей 24
1.2 Критика рационализма с позиции «здравого смысла» 55
Выводы по главе 76
Глава 2 Сентиментализм и его ценности в английском романе 78
2.1. Правда «чувствительной души» 78
2.2. Проблема веры в сентиментализме 102
2.3. Проблема самоценности человеческой личности в сентиментальном романе 127
Выводы по главе 146
Заключение 149
Список использованной литературы 154
- Рационализм «автономной личности» как доминанта ценностей
- Критика рационализма с позиции «здравого смысла»
- Правда «чувствительной души»
Введение к работе
Актуальность исследования. Одним из важнейших показателей духовного состояния любого общества является господствующая система ценностей как результат разносторонних социокультурных влияний и ведущих философских концепций.
Конец второго - начало третьего тысячелетия характеризуются не только ускорением темпа жизни (часто на глазах одного поколения сменяется несколько культурных эпох), но и повсеместным углублением кризисных ситуаций (экологический и энергетический кризисы, локальные войны, стихийные бедствия, международный терроризм, распространение наркомании и др.). Названные процессы, с одной стороны, являются следствием утраты человеком и обществом традиционных ценностей как устойчивых позитивных основ жизни; с другой - провоцируют дальнейшее их размывание. В России всё это усугубляется радикально проведенными реформами при отсутствии четко обозначенной перспективы развития страны. «Ценностные изменения, осуществляемые в радикальной форме и с большой скоростью, ломают духовно-нравственные ориентации личностей, социальных групп, общества в целом. В условиях глобализации деструктивность может принять международные масштабы, проявляясь в виде терроризма, отчуждения, криминала» [36,С72]. Печальным подтверждением этого можно считать террористические акты в Нью-Йорке и последовавшие за ними события.
Без глубинного осмысления возможных путей противодействия этим процессам человечество рискует прийти к хаосу саморазрушения. Важнейшим вектором такого осмысления может стать изучение системы ценностей определённой эпохи: механизма её формирования и закрепления в социуме, влияния на государственное устройство. Проблемы, связанные с человеческими ценностями, относятся к важнейшим для любых наук, занимающихся человеком и обществом, ибо ценности являются интегративной основой и для отдельно взятого индивида, и для любой социальной группы, и для человечества в целом.
Эпоха Просвещения выбрана для данного исследования неслучайно. Именно в эпоху Просвещения возникло новое мироощущение, которое дало толчок оформлению той системы ценностей, что сохраняет актуальность и в начале третьего тысячелетия. До настоящего времени вопрос об отношении к просветительскому комплексу идей остаётся пробным камнем для всякого культурно-исторического движения, философской школы и художественного течения. Каждая вновь рождающаяся художественная или философская система, от позитивизма до постмодернизма, уже в обосновании собственной программы непременно определяет свое отношение к системе ценностей эпохи Просвещения. Изучение этих ценностей, процесса формирования просветительского комплекса идей как основы нового мироощущения переходного периода конца XVII-XVIII вв. весьма актуально при осмыслении непростых, противоречивых процессов развития современной России, которые предполагают преодоление стандартизации мышления и поведения личности в нестандартных ситуациях.
Вместе с тем, существующее знание о ценностях эпохи Просвещения оказывается недостаточным, неполным. На первый взгляд, эпоха Просвещения обстоятельно изучена историками, литературоведами, культурологами и философами. При этом «рассудочность» эпохи объявляется чуть ли не единственным её признаком.. Однако в последние десятилетия всё чаще можно услышать мнения представителей разных наук, как в России, так и за рубежом, о стереотипах восприятия эпохи, серьёзно искажающих объективные представления о ней: «Пожалуй, ни одна из важнейших эпох в европейской истории не пострадала столь решительно в последующей историографии, как Просвещение. Слишком много накопилось общих мест, трактующих «ограниченность» просветительства, по-школярски бойко суммирующих то, что Просвещение «не поняло», «не смогло правильно интерпретировать»» [43,С289]. «Рассудочность» эпохи часто становится чуть ли не единственным её признаком. Подобные высказывания звучат и в весьма солидных англоязычных источниках, например в капитальном исследовании Дж. Сам-брука [191], где проводится попытка разрушения клише «упрощённого подхода к различным областям жизни общества, в первую очередь, в Англии». Особенно вызывает нападки термин «Age of Reason», то есть «Век Разума», как искажающий и обедняющий картину философских и этических воззрений века.
Сами просветители ощущали принципиально новый характер своей эпохи: на рубеже XVII-XVIII веков в Англии была окончательно осознана ценность гражданской свободы «автономной личности»; люди стали гордиться собой и своим временем, осознавая его, как эпоху, когда «цивилизация» побеждает «варварство».
На излёте самой эпохи была дана её итоговая оценка таким авторитетом, как И. Кант: «Просвещение - это выход человека из своего несовершеннолетия, в котором он находится по собственной вине. Несовершеннолетие -есть неспособность пользоваться своим рассудком без руководства со стороны кого-то другого. Несовершеннолетие по собственной вине - это такое, причина которого заключена не в недостатке рассудка, а в недостатке решимости и мужества пользоваться им без руководства со стороны кого-то другого. Имей мужество пользоваться собственным умом - таков, следовательно, девиз Просвещения» [49,Т.6, С.27].
В качестве важнейшего средства внедрения идей в массы выступает искусство, в первую очередь - литература. Просветители сумели оценить новые формы воздействия на массы через прессу и популярные книги, полагая возможным с помощью печатного слова усовершенствовать механизм политической власти и гуманизировать общество, то есть улучшить нравы.
В наиболее полной и законченной форме культурный опыт эпохи Просвещения зафиксирован, на наш взгляд, в ведущем литературном жанре того времени - романе, которому принадлежит одно из первых мест в воспитании масс. Расцвет жанра был вызван, по мнению М.С. Кагана, и его возможностями «раскрывать динамизм социальной жизни». Его положение уникально: с одной стороны, романисты XVII-XVIII веков, создавая «историю современника», осознанно способствуют формированию новой системы ценностей в обществе, а с другой - именно в романе, как в крупной форме, ярче всего отражается динамика перемен в настроениях масс. Жанр романа предполагает отражение взаимоотношений человека и мира, роман невозможен вне личности, но «личность» здесь не только цель повествования, но и средство характеристики эпохи.
Новый просветительский роман ранее всего обозначился в Англии, в силу своеобразия Просвещения в этом островном государстве. Протестантизм вообще, пуританизм в особенности, способствовал формированию в Англии широкого круга людей, имеющих привычку к чтению серьёзной как религиозной, так и политической литературы. Этот опыт позволял им воспринимать и образцы серьёзной светской литературы, прежде всего - романа.
Уникальность просветительского движения в Англии состоит в том, что, во-первых, просветительская идеология развивалась здесь полнокровно, образовав целостное и ёмкое движение интеллектуальной жизни раньше, чем в других странах. Во-вторых, в Англии Просвещение получило плодотворный импульс на фоне политических побед третьего сословия. Сказалась и специфика страны, сравнительно небольшой по территории и населению, но благодаря социально-экономическому уровню, вырвавшейся вперед и захватившей колонии.
Идеологическим оправданием новых экономических отношений явился протестантизм, который проповедовал новые ценности, неизвестные ни античности, ни эпохе Возрождения. Если католицизм отнимает у человека мотивацию успеха в мирской жизни, делая ставку на жизнь «вечную», то англиканство соединяет одно и другое. Служение Богу и путь к спасению души состоит в успешном ведении мирских дел, что ничуть не противоречит рационализму. М. Вебер наглядно показывает, что именно в протестантских общинах были лучшие условия для развития «духа капитализма».
Английский просветительский роман, при всей его авантюрной увлекательности и бытовой конкретике, может быть назван в своём роде философским романом, не только потому, что в нём нередки прямые ссылки на философские учения; философско-этические идеи эпохи лежат в его основе, пронизывая и сюжет, и характеры. Романисты активно откликались на философские споры современников, иногда опережая теоретиков в постановке проблем.
На формирование новой системы ценностей большое влияние оказало учение Дж. Локка, особенно его идея о «чистой доске» и отсутствии «врождённых идей». Так возникает неизвестная ни античности, ни средневековью проблема формирования личности. Индивид «не задан» своим социальным статусом, а становится кем-то в результате воспитания. Идея внесословной ценности личности впервые возникла в эпоху Возрождения в Италии, но тогда сословная система оказалась ещё слишком прочной.
Среди многогранного наследия Локка имеются работы, посвященные педагогике. Его идеи послужили созданию своеобразного «кодекса джентльмена». Локк предлагает целую систему воспитания такой личности в гармонии с образованием, прямо обращая внимания на соединение теории и практики. Главная ценность, отличающая «моральный кодекс джентльмена», - внутреннее достоинство, опирающееся на здравый смысл, основу основ моральной доктрины Локка. Джентльмен должен обладать способностью держать «в подвешенном состоянии» свои стремления для того, чтобы внимательно взвесить все доводы «за» и «против», а затем действовать в соответствии с более разумной идеей. Это образцовый гражданин государства, построенного на принципах рационализма, а не на «Божественном праве», человек, сохраняющий своё достоинство, не затаптывая при этом других.
Теорией, на которую откликнулись все романисты, была и теория об «автономии морали» Э. Эшли Купера, графа Шефтсбери. Признавая мораль автономной от веры, он приходит к теории «врождённых качеств» человека. Это не столько «рациональные идеи», сколько чувства: «моральное чувство», «порядка», «симпатии» и т.п.. Наиболее ярким его последователем стал Ф. Хаттчесон с «идеей наибольшего счастья для наибольшего числа людей». Триада «Красота, Добро, Истина» становится основой просветительской эстетики. Конечно, рядом есть и «скептик» Б. Мандевиль, продолживший идеи Т. Гоббса о том, что человеком движет лишь эгоизм. Споры этих философов, особенно в плане их этических концепций, присутствуют практически в каждом романе эпохи Просвещения.
Но именно широта диапазона в представлении нестандартных ситуаций и личностного поведения героев неизмеримо углубляет знания о ценностном наполнении эпохи Просвещения, и тем самым даёт возможность преодоления односторонности существующих трактовок.
Эти обстоятельства выдвигают задачу более тщательного, полного и объективного анализа содержательной стороны названного феномена.
Таким образом, проблему диссертационного исследования составило противоречие между закрепившейся в научном и массовом сознании оценкой рационализма как основной и исчерпывающей характеристики эпохи и реальным опытом культуры Просвещения, отразившемся в английском романе XVII-XVIII вв..
Степень разработанности проблемы. Исследование ценностного ядра эпохи Просвещения находило отражение в предельно широкой плоскости: философской, культурологической, искусствоведческой, исторической. Соответствующим образом и интерпретация источников входит в область междисциплинарного анализа.
Раскрытие содержательных особенностей ценностно-нормативного ядра культуры эпохи Просвещения прежде всего потребовало от автора осмысления понятия «ценность».
Теоретический анализ ценностей как важнейшего компонента культурного пространства, основания и регулятора социально-культурной практики широко представлен в трудах ученых разных областей науки, начиная с античности до наших дней. К наиболее значительным следует отнести работы М.М. Бахтина, М. Вебера, Л.С. Выготского, К. Клакхона, Т. Парсонса, Д. Риккерта, М. Рокича, П.А. Сорокина, А. Тоффлера, М. Шелера, О. Шпенглера.
Среди работ отечественных ученых последних десятилетий следует назвать труды Г.В. Выжлецова, П.С. Гуревича, В.Е. Давидовича, О.Г. Дроб-ницкого, Л.Г. Ионина, М.С. Кагана, Л.Н. Когана, Д.А. Леонтьева,. Э.С. Мар-каряна, Л.Н. Столовича, В.П. Тугаринова., Н.З. Чавчавадзе и других.
При изучении основных характеристик ценностно-смыслового ядра западной культуры анализировались также взгляды М. Вебера, Э. Дюркгейма, Ф. Ницше, Д. Рисмена, Р. Тарнаса, Э. Фромма, А. Шлезингера и других.
Осмысление интеллектуального и культурного контекста эпохи Просвещения представляется невозможным без детальной проработки трудов философов-просветителей. Несомненный интерес для автора представляли работы Вольтера, Д. Дидро, Дж. Локка, Ж-Ж Руссо, А. Смита, Шефтсбери. Провозглашенный просветителями «культ Разума» во многом опирался на идеи Р. Декарта, Г. Лейбница, Б. Спинозы. Особого внимания потребовало осмысление позиций И. Канта, глубоко изучившего наследие просветителей и определившего слабое место просветительских идей - абсолютизацию человеческого разума как основного фактора общественного прогресса.
В процессе осмысления базовых идеологических основ Просвещения рассматривался протестантизм, наиболее полно проанализированный в работах М. Вебера.
Изучение ценностей эпохи Просвещения осуществлялось в диссертации на материалах литературных текстов. В связи с этим значительное место отводится анализу литературоведческих источников. В этом ряду ведущее положение занимают работы Дж. Самбрука, современных российских литературоведов Л.Г. Андреева и Н.Т. Пахсарьян, в которых обращено внимание на то, что эстетический облик XVIII столетия деформирован в нашем сознании многими историко-культурными факторами.
Осмысление века Просвещения было начато самими просветителями. Романисты активно пытались разъяснить свой замысел не только в прямых обращениях к читателю и текстах романов, но и в многочисленных авторских предисловиях. Особенно интересны предисловия ко второму изданию, так как в них обычно содержится ответ критикам и предпринимаются попытки откорректировать восприятие читателя. В этом смысле наиболее интересна полемика между С. Ричардсоном и Г. Филдингом. Споры в основном шли не по вопросам стиля, а о «человеческой природе». Свою лепту внесла и журнальная критика Р. Стила и Дж. Аддисона: журналы «Болтун» и «Зритель». Практически все романисты были одновременно литературными критиками и публицистами. Опыт английских просветителей активно заимствуется писателями других стран. Как пример можно привести письма Вольтера об английской литературе и театре, написанные в Англии. Популярна во всей Европе была и «Похвала Ричардсону» Д. Дидро.
В XIX веке отношение к литературе и философии Просвещения в Англии было сложным, в силу изменившихся вкусов публики.
Романтики с почтением относились лишь к тем, кого считали своими предтечами: сентименталистам и предромантикам, которых они чаще всего смешивали. Реалистический роман начала XVIII века они вообще не считали предметом искусства, в силу его «фактографичности», а сатиру Дж. Свифта и Т. Смоллета объявляли грубой и неприличной.
Английские реалисты середины XIX века, относясь с уважением к труду родоначальников жанра, тем не менее «осуждали» их за «безнравственность» сюжетов. Особенно доставалось Дж. Свифту, Г. Филдингу, не говоря уже о Т. Смоллете. Роман Г. Филдинга «Приключения Тома Джонса, Найдёныша» счел «неприличным» даже У. Теккерей. С лёгкой руки Б. Джонсона, за Филдингом закрепилась до середины XX века репутация равнодушного к философии и «почти безнравственного» писателя.
Викторианские критики осудили «за безнравственность» даже Ричардсона, осмелившегося живописать порок, пусть даже с целью осуждения. Таким образом, неприятие вызывали не художественные и стилистические особенности романов (они часто даже признавались критиками), а философские концепции авторов и их взгляд на «человеческую природу» и общество.
В XX веке наибольшее количество исследований англоязычных учёных разного профиля посвящено Л. Стерну. Во-первых, в силу того, что в его романах им виделась своеобразная кристаллизация традиции романа XVIII века и в то же время её разрушение. Во-вторых, в Л. Стерне, особенно в его концепции человеческой личности, «обнаружили» своего предтечу многие «нереалистические» философские и литературные школы как рубежа XIX-XX веков, так и модернисты первой половины XX века.
В первой половине XX века начинают появляться труды обобщающего характера и работы по истории критики. Заслуживает внимания книга X. Тейлора «Ранняя критика английского романа. Популярные реакции 1760-1830» [205], в которой наряду с текстами критических статей приводятся комментарии и обзорные статьи.
В связи с темой нашего исследования вызывает интерес сборник «Книги и их читатели в XVIII веке» [133]. В статьях этого сборника содержится анализ читательской аудитории и издательской политики в разных странах, в том числе и в Англии. В книге Э. Бауэна «Английские романисты» [134] проводится попытка выстроить типологию жанров романа в европейской литературе, опираясь на опыт английского романа.
В течение последних десятилетий опубликовано несколько исследований, содержащих материал, близкий к теме данной работы.
В сборнике Р. Саузелла «Литература, личность и общество» [197] в эссе о Д. Дефо и Дж. Свифте затрагивается вопрос о формировании новых ценностей и их отражении в литературе. Своеобразна концепция автора книги при анализе сельской поэзии и сельской темы в английской литературе XVIII-XIX веков. В эссе о «Путешествиях Гулливера» Дж. Свифта содержится оригинальная трактовка образов главного героя романа и йэху, в связи с вопросом о «положительном» идеале писателя.
Книга преподавателя философии Сассекского университета Б. Харрисо-на ««Том Джонс» Генри Филдинга: романист как моральный философ» [168] разбивает многие клише оценки творчества писателя: «философски нейтральный», «моральный релятивизм Филдинга» и т.п..
Профессор Калифорнийского университета М. Новак в своих статьях показывает, как взаимодействуют идеи автора и пуританское начало в характере героев, касается вопроса о пуританской этике в системе ценностей Д. Дефо.
Аксиологический аспект присутствует в исследованиях П. Конрада «Шендизм. Характер романтической иронии» [144] и М. Шинегела «Д. Дефо и средний класс» [193]. В книге М. Шинегела Д. Дефо рассматривается как представитель средних классов общества и их выразитель; в качестве материала для анализа использованы как публицистика, так и роман.
Ф.Р. Карл, автор «Путеводителя по английскому роману XVIII века» [177], считает принципиально важным характер отражения действительности в романе, дидактическую функцию характера главного героя. Причем в этом «Путеводителе» много весьма спорных суждений, например, он считает произведения Дефо и Свифта «псевдороманами», но оценивает их очень высоко и ставит в своём списке на почётное место. Эта книга достаточно концептуальна и до сих пор вызывает споры.
Профессор Йельского университета Прайс в книге «Т. Смоллет «Путешествия Хамфри Клинкера» [188] обращается к творчеству сравнительно мало изученного романиста, выделяет в качестве главной проблемы две плоскости конфликта: социальную - герой борется с обществом, моральную - герой сопротивляется Греху.
Виргинский профессор Д. Болл в книге «Теория прозы С. Ричардсона» [128] обращает внимание на соединение в романах Ричардсона дидактизма и занимательности, видит эволюцию эпистолярной манеры писателя и способов изображения характеров, усиления анализа и самоанализа героев.
Заслуживает большого уважения труд М. Халлинга «Самокритика Просвещения», в котором автор пытается противостоять широко распространенной традиции изучения Просвещения как незыблемого и монолитного идеологического конструкта, показывая многомерность и неоднозначность теорий ведущих просветителей Дж. Свифта, М.-А. Вольтера, Монтескье.
Переходя к истории изучения английского просветительского романа в России, следует отметить, в первую очередь, что русский читатель знакомился с этими романами большей частью очень быстро, но по переводам с французского, либо читая их по-французски.
Практически сразу опыт романа и публицистики английского Просвещения перерабатывали на российский лад Н. Новиков, Ф. Эмин, Н. Фонвизин, А. Радищев, Карамзин и др. В журналах появлялись как переводы романов, так и отзывы о них. Идеи нашли самый широкий отклик в умах читателей.
В XIX веке российские романтики рассматривали Просвещение с тех же позиций, что и европейские. Переводилась и обсуждалась преимущественно сентиментальная проза и поэзия. Остаются классическими до нашего времени переводы Голдсмита, Прпа, Крабба и Грея, сделанные В.А. Жуковским.
Роман раннего Просвещения казался слишком архаичным, о чем говорит известное замечание А.С. Пушкина о Ричардсоне.
В.Г. Белинский в своих работах неоднократно упоминал роман Д. Дефо «Приключения Робинзона Крузо», отмечая в нем преимущественно дидактизм и мораль буржуа.
Основные направления исследований английского Просвещения в XX веке в России совпадают с этапами истории страны.
Тенденция к изучению литературы под углом её «демократичности», как она понималась в советскую эпоху, принесла свои плоды. В довоенный период очень редко издавались даже тексты романов. Популярными оставались лишь роман Д. Дефо «Приключения Робинзона Крузо» и «Путешествия Гулливера» Дж. Свифта, подвергшиеся «адаптации» и пересказу в духе новой эпохи. «Пересказ для детей» романа Дефо «Приключения Робинзона Крузо» имел долгую традицию, в ряду которой и «перевод», сделанный по заказу Л.Н. Толстого для учеников школы в Ясной Поляне. Наиболее удачным из таких «пересказов» остаётся вариант К. Чуковского, который используется и поныне. Отдельные литературоведы касались английского романа XVII-XVIII веков в своих исследованиях, но их работы либо издавались небольшими тиражами, либо вообще не доходили до читателя по вне-литературным причинам. Долгим был путь к читателю исследований М. Бахтина, М. Левидова, Ю. Лотмана и многих других. В трудах М. Бахтина и Ю. Лотмана лишь затрагивались отдельные аспекты интересующей нас темы. Сохраняет актуальность книга М. Левидова «Путешествие в некоторые отдалённые страны, мысли и чувства Дж. Свифта» [61].
С середины 50-х годов XX века в советской науке наблюдается оживление в изучении культуры эпохи Просвещения, английского в частности, но под флагом господствующей идеологии. Отсюда некоторая однобокость анализа. Но столь сильные исследователи, как А.А. Елистратова [30],
А.А. Аникст, СВ. Тураев, сумели преодолеть идеологические барьеры и создать труды, до сих пор считающиеся классическими.
В 60-70 годы в связи с изданием «Библиотеки всемирной литературы» активизировалось изучение культуры эпохи Просвещения. Появились работы, выходящие за рамки традиционного литературоведческого анализа, А. Ингера [39], Д. Урнова и М. Урнова [106], И. Дубашинского [28], Н. Со-колянского [95] и других.
Среди работ последних десятилетий следует отметить кандидатскую диссертацию В. Маевской [68]. В ней наряду с типологическим анализом романов Д. Дефо, Г. Филдинга, С. Ричардсона и Л. Стерна, есть и наблюдения о формировании новой системы ценностей.
Заслуживает внимания монография Шайтанова И.О. «Мыслящая муза» [121], содержащая интересные суждения о восприятии просветительских идей исследователями последующих поколений.
Попытка рассмотрения литературного произведения в контексте эпохи проявилась в исследовании Ю.В. Федотовой [110], изданном в 1998 году.
Последние 15 лет, в связи с вхождением российской науки в круг общекультурных исследований и расширением контактов с западными школами, спектр исследуемых тем приближается к общеевропейскому.
Анализ источников позволяет сделать вывод, что, несмотря на достаточно высокий уровень изученности культуры английского Просвещения и литературы в частности, отдельных работ по исследованию системы ценностей эпохи и роли романа в её формировании не предпринималось.
Причина недостаточной изученности этого вопроса состоит, видимо, в том, что исследователи часто попадают под влияние выше обозначенных стереотипов. Результатом является упрощенный подход к эпохе. Просвещение становится «веком Разума» и только, а при описании комплекса просветительских идей в качестве чуть ли не единственной составляющей называется «рациональность». Всё в теоретических работах философов и художе- ственной практике писателей, что не укладывается в русло линейной логики, отодвигается на обочину и считается «нехарактерным» и случайным для эпохи.
Это приводит к искажённому восприятию комплекса идей сентиментализма, а следовательно, и эпохи в целом.
Сентиментализм часто воспринимается, как «кризис просветительских идей», то есть противопоставляется Просвещению вообще. Данный подход наиболее заметен при обращении к работам С.Д. Артамонова, З.И. Плавски-на, Г.В. Яковлевой и др. и нашел свое отражение в учебных пособиях по истории литературы. Если прямо не заявляется, что сентиментализм - реакция на кризис просветительских идей, то он либо «пропускается», либо смешивается с иным по идейным и эстетическим установкам «предромантизмом».
Данный стереотип частично преодолевается в многотомном исследовании «История всемирной литературы» [42], где сентиментализм мыслится как поздний по времени вариант просветительской идеологии и чётко разграничен с предромантизмом.
Серьёзный анализ развития философско-эстетических идей в эпоху Просвещения предпринят в «Лекциях по истории эстетики» под редакцией профессора М.С. Кагана [62].
Однако в результате доминирующего подхода в большинстве научных работ и учебных пособий выстраивается или подразумевается следующая оппозиция: в конце XVII-первой половине XVIII веков в Англии, а часто «по умолчанию» и всей Европе, господствует система ценностей «просвещённых умов», а во второй половине XVIII века - иная, отказавшаяся от положений рационализма вообще, - «чистых сердец».
Это искажает не только восприятие эпохи Просвещения, но и «выпрямляет» и упрощает концепцию романтизма. Частично это вызвано и тем, что, как правило, материалом для исследования эпохи служит французское Просвещение, и многие выводы, сделанные в отношении него, переносятся на все национальные варианты. Характерный пример - исследование Ю.Б. Соломонова [96], где при описании просветительской модели культуры её основной и единственной чертой названа «рациональность», в качестве оппозиции выдвигается «романтическая модель культуры», а о сентиментализме как варианте просветительской культуры не упоминается. Таким образом, остаётся неизученным вопрос о ценностно-нормативном ядре эпохи Просвещения в Англии.
Проведенный анализ источников позволяет сделать вывод о недостаточной выявленности контуров системы ценностей культуры Просвещения, так как отсутствует целостное представление о ней. Кроме того, несмотря на значительный философский, культурологический и литературоведческий анализ эпохи, самостоятельных исследований по изучению ценностей культуры Просвещения на материалах английского романа не предпринималось.
На основании предварительного анализа нам представляется целесообразным выдвинуть гипотезу о едином содержании ядра системы ценностей на протяжении всей эпохи Просвещения в Англии.
Цель исследования состоит в выявлении ядра ценностей культуры Просвещения в английском романе XVII-XVIII веков.
Для реализации цели предполагается решение соответствующих задач: изучить рационализм «автономной личности» как доминанту ценностей на материале романов Д. Дефо, Г. Филдинга, С. Ричардсона; исследовать критику рационализма с позиции «здравого смысла» на протяжении всей эпохи Просвещения в Англии на материале романов Дж. Свифта и Т. Смоллета; проанализировать ценности нового героя - «чувствительной души» в английском романе; рассмотреть проблему веры в сентиментальных романах Л. Стерна и Т. Голдсмита; исследовать проблему самоценности человеческой личности в английском романе XVII-XVIII вв. сделать обобщающие выводы о ценностях культуры Просвещения на основе анализа английского романа.
Объект данного исследования - английский роман XVII-XVIII веков как носитель ценностей культуры Просвещения.
Предмет - ценности культуры Просвещения и процесс их формирования.
В качестве материала для анализа использованы выдающиеся образцы жанра романа конца XVII-XVIII веков. Эти романы вызвали большой общественный резонанс в широких читательских кругах не только в Англии, но и во всей Европе. Вслед за выходом книги практически сразу появлялись дополнительные тиражи, переводы на французский, голландский и часто русский языки. Нередки были и «пиратские» переиздания. Книжный рынок, сформировавшийся в Англии к первой трети XVIII века, очень чутко реагировал на изменение читательских предпочтений. Проанализированы тексты 12-ти романов: «Приключения Робинзона Крузо» (1719), «История Полковника Джека» (1722), «Радости и горести знаменитой Молль Флендерс» (1722), «Счастливая куртизанка, или Роксана» (1724) (Д. Дефо); «Путешествия Гулливера» (1726) (Дж. Свифта); «Памела, или Вознаграждённая Добродетель» (1741), «Кларисса Гарлоу, или история одной леди» (1745) (С. Ричардсона); «История Тома Джонса, Найдёныша» (1749) (Г. Филдинга); «Векфильдский священник» (1766) (О. Голдсмита); «Путешествие Хамфри Клинкера» (1771) (Т. Смоллета); «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена» (1760-67), «Сентиментальное путешествие по Франции и Италии» (1768) (Л. Стерна). Для объективности исследования и в целях разграничения декларируемых в романах ценностей и реальной жизненной практики привлекались произведения иных жанров, публицистика и другие документы эпохи.
Теоретико-методологическая основа исследования. Учитывая пограничный историко-культурный характер данной работы, мы сочли целесообразным использовать комплексный метод исследования: элементы традиционного историко-литературного анализа и «нетрадиционной герменевтики» - а именно, рецептивной эстетики, которая помогает воссоздать социально-исторический контекст восприятия произведения искусства. Таким образом, английский роман XVII - XVIII вв. выступал своеобразной объективацией культурного опыта эпохи Просвещения.
При определении ценностно-нормативного ядра эпохи Просвещения, автор апеллировал к системно-целостному подходу, позволяющему фиксировать фундаментальное единство культуры. Необходимым дополнением к системно-целостному подходу выступал социально-исторический, акцентирующий внимание на конкретной исторической эпохе развития западноевропейской культуры.
Исходя из того, что аксиологический и деятельностный подходы способствуют выявлению различных аспектов такого сложного явления, как культура, в основу исследования положены труды как представителей деятель-ностного подхода (В.Е. Давидовича, М.С. Кагана, Э.С. Маркаряна), так и аксиологического (Г.П. Выжлецова, П.С. Гуревича, Л.Н. Столовича, Н.З. Чав-чавадзе), а также труды западных исследователей: М. Вебера, Р. Карла, Дж. Самбрука, Р. Саузелла, Р. Шинегела и др.
Аксиологическая проблематика присутствует во многих исследованиях разных отраслей науки, но в понятие «ценность» авторы вкладывают несопоставимые смыслы, в связи с чем эти работы не образуют единого проблемного поля.
Так как уточнение понятия «ценность» не входит в задачи данного исследования, мы сочли корректным оперировать результатами исследования Д.А. Леонтьева [64] , где рассматриваются три формы существования ценностей в их соотношении между собой и взаимопереходах: социальные идеалы, предметно воплощенные ценности и личностные ценности. Система ценностей исторически конкретной социальной общности выступает как предметное воплощение системы деятельностей и общественных отношений, выражающих сущность жизнедеятельности данной общности, ее конкретно-исторического образа жизни.
В целях углубления анализа были использованы отдельные положения исследований В.А. Ремизова [84], Г.Б. Любимовой [67] и И. Кучуради[ 59].
При анализе содержательных основ системы ценностей культуры Просвещения автор опирался на разработанные английскими просветителями теории этического поведения и воспитания («кодекс джентльмена» Локка, теорию «автономии морали» Шефтсбери, теорию «наибольшего счастья для наибольшего числа людей» Хаттчесона, теорию А. Смита и другие).
Научная новизна: комплексный метод исследования позволил рассмотреть названные выше романы не как единичные продукты творческой деятельности, а как своеобразную объективацию культурного опыта эпохи Просвещения; в процессе работы под новым углом зрения проведено изучение рационализма «автономной личности» как доминанты ценностей и ценностей героя сентиментального романа - «чувствительной души», что позволило проследить диалектику этих составляющих и обнаружить их взаимосвязь и дополняемость; рассмотрена проблема веры на материале сентиментальных романов, доказано, что христианские заповеди являются основой системы ценностей английского Просвещения; изучена проблема самоценности человеческой личности на материалах английского романа XVII-XVIII веков, выявлены особенности самоценности «рациональных умов» и «чувствительных душ»; в исследовании найдено подтверждение выдвинутой гипотезы о едином содержании ядра системы ценностей на протяжении эпохи Просвещения в Англии: на фактическом материале доказано, что реальной оппозицией просветительской системе ценностей, объединяющей рационализм и сентиментализм, является возникший в последней трети XVIII века предро-мантизм, основанный на теории Э. Бёрка. Суть научных положений, выносимых на защиту: в ценностных ориентациях героев романов Д. Дефо, С. Ричардсона, Г. Филдинга, а также сатириков Дж. Свифта и Т. Смоллета, несмотря на все различия в мировоззрении и стиле авторов, присутствует рационализм как доминанта ценностей, цель и мерило всего сущего; в большинстве своем английские просветители не приемлют атеизма, так как основой системы ценностей считают христианские заповеди как наиболее соответствующие «человеческой природе». Вопросы религии и веры волнуют просветителей, в первую очередь, в связи с общественной моралью. Для сентименталистов вера служит защитой внутреннего мира «автономной личности»; на протяжении всей эпохи Просвещения в Англии присутствовал интерес к проблеме самоценности личности: при этом в первой половине XVIII века на передний план выходит и «автономность» личности, а позднее - в сентиментальном романе, акценты смещаются в сторону самозащиты внутреннего мира и нравственных ценностей личности; сентименталисты не выходят за пределы контура просветительской системы ценностей и не становятся к ней в оппозицию. Реальной оппозицией просветительской системы ценностей является возникший одновременно с сентиментализмом предромантизм, основанный на теории Э. Бёрка; основные составляющие ценностей эпохи («рациональных умов» и поздняя по времени «чувствительных душ») составляют собой единое содержание ядра системы ценностей на протяжении всей эпохи Просвещения в Англии.
Практическая значимость.
Разработанные в диссертации теоретические положения позволяют продвинуться в изучении вопросов, связанных с процессами формирования системы ценностей общества, оценить содержание литературного наследия конкретной эпохи с позиций отражения её культурного опыта.
Основные результаты исследования использованы в учебном процессе Челябинской государственной академии культуры и искусств при чтении курса «История и теория литературы», а также в Институте повышения квалификации работников образования и Челябинском филиале Университета Российской академии образования. Автором разработан и внедрен в учебный процесс спецкурс «Английский просветительский роман: писатель и читатель», выполняются курсовые работы, тематически связанные с диссертационным исследованием.
Материалы диссертации могут найти применение в курсах по истории культуры, зарубежной литературе и эстетике.
Апробация работы. Отдельные положения исследования нашли отражение в выступлениях на 11 научных и научно-практических конференциях. На Первой всероссийской научной конференции «Россия в истории мировой цивилизации» (Челябинск, 1996) - сообщение «Россия и Запад: пути Просвещения», на Второй всероссийской научной конференции «Россия в мировой цивилизации» - сообщение «Тип человека-«деятеля» в романе эпохи Просвещения (опыт сравнительного анализа Россия-Англия)», на межвузовской научно-практической конференции «Религия. Культура. Библиотека» -сообщение «Религия и литература английского Просвещения» (1993). На международной конференции «Литература на пороге третьего тысячелетия» (Челябинск,2002) - «Проблема самоценности человеческой личности в сентиментальном романе». Материалы исследования регулярно докладывались на научных и научно-практических конференциях Челябинской государственной академии культуры и искусств: «Роль романа эпохи Просвещения в формировании буржуазной культуры» (1997), «Путешествие Гулливера. Свифт и разум: утопия или антиутопия?» (1999), «Правда «чувствительной души» (2002.), «Мир женщины в романах английского Просвещения» (2003). В мае 2000 года отдельные положения были использованы в докладе на Первой научно-практической конференции «Вклад молодых учёных и специалистов в развитие науки и культуры города Челябинска» «К вопросу об эволюции ценностей западной цивилизации в России». Тезисы всех выступлений опубликованы.
Материалы исследовательской работы послужили основой статей «Эволюция идей европейского Просвещения в русской литературе XVIII века» в научном журнале «Уржумка» в 1997 году и «Вера и Мораль в английском сентиментализме» в межвузовском сборнике «На рубеже тысячелетий» (ЧГАКИ, 2002).
Автор принял участие в работе над главой «Западная культура Нового времени» в учебном пособии для вузов «Культурология. Курс лекций» под редакцией профессора Мамонова В.Ф.
Материалы диссертации нашли отражение в 12 научных публикациях общим объемом 2,5 печатных листа.
Диссертация обсуждалась на заседаниях кафедры культурологии и социологии и кафедры литературы и русского языка Челябинской государственной академии культуры и искусств.
Диссертационное исследование имеет следующую структуру: введение, две главы, заключение, список использованной литературы.
Рационализм «автономной личности» как доминанта ценностей
Развитие общественных отношений стимулировало самосознание личности как индивидуальности, как субъекта, противостоящего объективному миру, в том числе и другим личностям.
Уже в XVII веке философия подчеркивает в человеке его разумную природу, способность мыслить. Ценностное отношение, начиная с Декарта, получает рационалистическую трактовку. XVII век - век становления рационализма. В XVIII веке - веке Просвещения, окончательно была осознана ценность гражданской свободы, люди стали гордиться собой и своим временем. Еще не развеялись иллюзии, что силы человеческого Разума, Науки и Искусства способны наполнить светом жизнь каждого человека и всего общества.
Ранние просветители - оптимисты, верящие в прогресс. «Однажды все станет лучше - вот наша надежда» (Вольтер). Просветители создали культ Разума, опираясь на идеи Р. Декарта, Б. Спинозы, Г. Лейбница, но наибольшее влияние на эту концепцию оказал Дж. Локк, по мнению которого, Разум призван анализировать идеи и сводить их к опыту, то есть Разум ограничен рамками Опыта и контролируется им.
К концу XVII-началу XVIII веков рационалистическое сознание находит своего носителя - социального субъекта в лице среднего сословия, все более активно заявляющего о себе в Англии.
Переломная эпоха выводит на передний план личность активную, быстро адаптирующуюся в изменяющемся мире, с новой рационалистической системой ценностей. В конкурентной борьбе каждого против всех личность опирается, прежде всего, на самое себя. Общество воспринимается большинством философов XVII-XVIII веков как сумма личностей, тем более подобная «автономия личности» поощряется протестантской религией, особенно в ее пуританском варианте; личность напрямую общается с Богом и пытается понять Божественный Промысел своей судьбы. Подобная личность «автономна» во многих смыслах: человек осознает собственную значимость, так как не только «сотворен по образу и подобию Божьему», но и сам способен понять свое предназначение без посредников и следовать этому замыслу. Он сам должен беспокоиться о чистоте своей души, действовать с опорой на собственный Разум. Достижения в мирской жизни становятся своеобразным показателем правильного понимания Божьей воли.
Провозглашая высшей целью счастье человека, английские просветители имели в виду прежде всего личное преуспеяние, но богатство становится не столько целью, сколько условием большей независимости и «автономности личности».
«Автономная личность» в своей жизненной практике опирается на Разум. Философы Просвещения практически все этические системы выводят из «человеческой природы» и доказывают, что быть нравственным и следовать законам - «рационально», так как это приносит в жизни конкретную практическую выгоду. Причем изначально в основу этой системы ценностей кладутся опять-таки интересы «автономной личности»: если все будут «разумными» и «рациональными», то и каждое «я» будет чувствовать себя комфортно.
Ценностные ориентации «автономной личности» включают в себя личную независимость (как экономическую, так и социальную), активность, оптимизм, личную безопасность, прагматизм. Мерило всех вещей - «разумность», «рациональность».
В системе философских и социологических суждений важнейшими для мыслителей и писателей-практиков эпохи были понятия «Разума» и «Природы». Эти понятия не были созданы вновь, однако просветители придали им новый смысл, сделав их главными критериями как при осмыслении истории, так и при построении программы будущего.
Заинтересованно обсуждалось и понятие «законы природы». Новый буржуазный порядок воспринимался ранними английскими просветителями как естественно возникший, соответствующий «естественным законам природы», и, следовательно, «разумный». По выражению Дж. Локка, «естественное состояние - есть состояние свободы».
Никогда ещё философия не была так тесно и явно связана с журнальной публицистикой и художественной литературой. Провозглашённая «наукой о счастье», философия открыто вторгалась во все области личной и общественной жизни. Уже в последней трети XVII века в Англии журнальная публицистика и художественная литература представляли собой передовой плацдарм для проверки новых смелых теоретических воззрений на «человеческую природу» и общество. Споры о «человеческой природе» переходили со страниц философских трактатов Гоббса, Локка, Шефтсбери и других на страницы романов и пьес. Философские концепции не только обсуждались героями художественных произведений, но и органически включались в подоплёку повествования и последовательно проверялись всем ходом сюжета. По меткому наблюдению М.С. Кагана, «особенность просветительской эстетики - крайняя разнохарактерность форм ее «самовыражения». Она с такой же готовностью применяла самые различные способы развития своих идей, с какой использовала разные философские обоснования и программировала разные художественные идеалы...она находила себе место в трактатах на общефилософские темы; в сочинениях, посвященных вопросам морали; в литературоведчески-искусствоведческих исследованиях;.. .художественной критике» [62,Т.1, С. 100]. «Общий дух Просвещения поворачивал ориентацию эстетических исследований из плоскости эстетико-гносеологической, в которой они развертывались со времен Возрождения, в плоскость эстетико-этическую» [62, Т. 1,С. 102]. В качестве примера властителя дум будет вполне корректным привести Даниеля Дефо, ярчайшего представителя начала эпохи Просвещения в Англии. Формирование личности Дефо пришлось на период, когда сословие заново отстаивало свои позиции, завоеванные ранее в нелёгкой борьбе. Дефо активно включился в этот процесс. Судьба его (как и положено в переломную эпоху) переменчива: галантерейщик и публицист, шпион правительства и «гость» долговой тюрьмы. Именно ему удалось впервые создать «историю современника».
Профессор Шелфилдского университета, культуролог и литературовед Р. Саузелл в книге «Литература, личность и общество» отмечает: «Робинзон Крузо» - нечто большее, чем художественное произведение. Это классическое выражение морали среднего класса. Автор придает что-то присущее статусу эпоса тому индивидуализму, который содействовал становлению и развитию романа» [197,С32].
В качестве материала для анализа мы использовали следующие романы Д. Дефо: « Робинзон Крузо», «История Полковника Джека», «Радости и горести знаменитой Молль Флендерс», «Счастливая куртизанка, или Роксана».
В творчестве писателя отразились все катаклизмы начального периода становления буржуазного государства в Англии. Дефо - оптимист, его герои - деятельные натуры. Автор верит в бесконечные возможности человека, в расширение границ мира, в Прогресс во всех областях жизни.
Интересно проследить на примере героев романа «Робинзон Крузо» как меняются ценностные ориентации среднего сословия в переломную эпоху.
Критика рационализма с позиции «здравого смысла»
Европейское Просвещение, в том числе и английское, на рубеже XVII-XVIII веков отличалось оптимизмом, базирующемся на вере в Разум, который победит все пороки и выведет людей к свету и справедливости.
В оптимистическом хоре деятелей английского Просвещения голос Дж. Свифта звучал диссонансом: «Развращенный Разум, пожалуй, хуже какой угодно звериной тупости» [91,С258]. Постепенно за Свифтом закрепилась репутация человеконенавистника и мизантропа. Действительно, Свифт неоднократно заявлял, что ненавидит и презирает «животное, именуемое человеком», но ведь при этом подчеркивал, что «любит всем сердцем Джона, Питера, Томаса и т.д..». Если человек ненавидит мир и людей, то он, как правило, не тратит так много сил и нервов на их исправление.
Свифт весьма скептически относится к идее «врожденных страстей» и природной добродетели человека, высказанной Шефтсбери и его сторонниками; надежды Локка и его последователей на Разум тоже кажутся ему не слишком основательными. Свифт не льстит людям, он предостерегает их от самообольщения, он видит, как часто бессилен Разум в борьбе с низкими страстями, и считает своей целью не развлекать, а бичевать пороки с суровой и предупреждающей требовательностью. Он против фанатизма и тирании в любом обличий.
Итогом философских раздумий Свифта-гуманиста и просветителя и вершиной его художественных свершений стал роман «Путешествия Гулливера». Как это нередко случается с великими произведениями литературы, судьба книги парадоксальна: роман, проникнутый яростным негодованием, болью и желчью, становится в основном книгой для детского чтения. Большинство наших современников, к сожалению, знакомы лишь с детским «адаптированным» изданием этого великого произведения.
Свифт сам подвел итог собственным трудам, сочинив при жизни для себя эпитафию: «Тело Джонатана Свифта, доктора богословия, декана этого собора, погребено здесь, где яростное негодование не может больше терзать его сердце. Иди, путник, и, если можешь, подражай тому, кто отдал все силы в борьбе за свободу человечества» [91,С.6].
Вольтер не случайно назвал Свифта «английским Рабле», так как он увидел в его творчестве продолжение сатирической традиции, идущей от Лу-киана, Эразма Роттердамского и Ф. Рабле.
Из философов XVII века Свифту явно ближе всех были желчный француз Ларошфуко и соотечественники Гоббс и Локк. Единственное серьёзное расхождение Свифта с Локком - отношение к юмору, выдумке и фантазии. В то время как Локк считал, что фантазия и юмор могут повредить Разуму, Свифт - неистощимый фантазер и готов шутить, по большей части весьма зло, над читателем и всем миром.
С Д. Дефо Свифта сближает лишь склонность к мистификациям. Даже самые яркие, открыто гражданские памфлеты Свифт пишет то от имени суконщика, то верноподданного мракобеса.
В целом сатира Свифта, как ни комичны отдельные эпизоды, как ни затейлива фантазия автора, отличается суровостью, мрачностью, которая постепенно углубляется.
Свифт постоянно обращается к проблеме относительности человеческого Разума. Это достигается и изменением масштаба. Все относительно. Оказавшись в Лилипутии, Гулливер описывает придворные интриги, танцы придворных на канате, войны, поводом для которых было разбивание яйца не с того конца. Все это несет понятные современникам намеки.
Писатель пользуется приемом остранения, то есть представляет соотечественникам обычаи и политическое устройство вполне привычные, а значит, и примелькавшиеся, в необычном свете. Превратив Гулливера в Человека-Гору и заставив читателя вместе с ним посмотреть на жизнь в необычном ракурсе, автор обнажает все нелепости жизни Европы. Представление о том, что разумность и изобретательность - необходимые и несомненные признаки цивилизации, тоже оказывается относительным, достаточно вспомнить реакцию короля великанов на рассказ Гулливера об успехах английской артиллерии. Гулливер хотел доказать королю свою «цивилизованность» и «разумность», а король пришел к выводу, что изобретение подобных орудий - дело извращенного ума, который опаснее полной неразумности и природной дикости.
Роман «Путешествие Гулливера» - книга об общественных институтах, созданных человеком, и о том, что такое человек, создавший подобные институты. О том, к чему придет общество, если и дальше все будет продолжаться в том же духе.
Свифт с самого начала не разделял упований своих современников на скорые плоды рационализма и общественного прогресса, поэтому оказался наиболее проницательным в предвидении грядущих бед общества.
«Путешествие Гулливера» - не обычный роман, а сплав различных жанров. Это своеобразная пародия на популярный жанр романа-путешествия, отсюда «серьёзность» и «фактографичность» в описании. В своей пародии Свифт особо метил в роман Д. Дефо «Приключения Робинзона Крузо». Он считал Д. Дефо «продажным писакой», несмотря на то, что оба одновременно сотрудничали с одним министром, причем Свифта принимали с почетом с парадного крыльца, а Дефо - приватно.
«Путешествия Гулливера» - книга в какой-то мере фантастическая, но фантастика в ней своеобразна: необычных предметов, кроме летающего острова, мы практически не находим, все отличается лишь размерами. У лилипутов - быки размером с канарейку, у великанов - лягушка размером с быка. Автор играет на том, что герой вступает с этими предметами в необычные отношения.
Правда «чувствительной души»
В 50-60 годах XVIII века иллюзиям и оптимизму в отношении «естественности» нового устройства общества, как соответствующего требованиям «человеческой природы», был нанесен ощутимый удар, так как явно обозначились и негативные последствия промышленного переворота.
В реальной практике «честных лондонских купцов» просветительский рационализм часто превращался в голый утилитаризм, а моральные ценности отбрасывались за ненадобностью. Таким образом, просветительский Разум был дискредитирован в глазах людей. Исчезновение в результате огораживаний целого класса крестьян-арендаторов, усиление эксплуатации и в городе, и в деревне привели к изменению настроений большей части английского общества. Своеобразным показателем данного явления может служить отношение к герою архетипического для эпохи Просвещения романа «Дон Кихот». Если на первом этапе Просвещения Дон Кихот служил для Разума образцом сумасбродства, то теперь он привлекает чудаковатостью, доверчивостью и бескорыстием, умиляет непрактичностью.
Все слышнее и востребованнее в обществе голоса не «деятелей», а «созерцателей» - людей, ценящих не внешний успех, а душевное равновесие. В литературе это проявилось популярностью сентиментальной поэзии и романа. Следует отметить преимущественно антиурбанистический характер сентиментальной поэзии и прозы. Сентименталисты зачастую уводят своих героев из толкучки развивающихся городов в тихие сельские уголки, пытаясь именно в прелестях патриархального быта найти свой идеал. Часто сельская жизнь превращается ими в идиллию, которой давно нет, а может быть, и не было в реальности, сентименталисты показывают героя-интроверта, живущего внутренней жизнью. Еще в первые десятилетия XVIII века подобный персонаж не мог увлечь ни автора, ни читателя. Изменился и тип писателя: место публициста, политического журналиста, занимают люди, весьма далекие от эпицентра политических битв. На первый план выходят произведения, зачастую «странные» не только по содержанию, но и по форме. Читателя второй половины XVIII века привлекают не описания деяний «автономных личностей» - цивилизаторов, а внутренняя жизнь и несчастья добродушных и неприспособленных чудаков. Герой оценивается не столько деловой активностью и предприимчивостью, основанной на Разуме, а добрым сердцем, способностью сочувствовать чужой беде, чистотой помыслов.
Все вышесказанное и послужило поводом для создания своеобразного клише в трактовке проблем эпохи Просвещения: в первой половине XVIII века господствует система ценностей «просвещенных умов», основанная на идеале «человека-деятеля», рационалиста и прогрессиста, а во второй -«чувствительных душ», основанная на «культе страдания» и «истине слез», в литературе - сентиментализм. Таким образом, сентиментализм «чувствительной души» мыслится как оппозиция рационализму, Разуму, то есть Просвещению вообще. Подобная точка зрения вызывает сомнения.
Установить принадлежность художника к сентименталистам лишь по жанровому признаку, как порой это делается, не представляется возможным. Сентиментализм как художественная система - явление сложное и многообразное. Ядро художественной системы составляет способ отражения действительности и стиль мышления художника. На базе таковых и возникает система господствующих жанров. Для сентиментального романа наиболее адекватна форма исповеди и эпистолярного романа, но отнесение произведения к сентиментализму лишь по жанровому признаку в корне неверно.
Рационалисты первой половины XVIII века с большим оптимизмом надеялись при помощи Разума и рациональных законов достичь в обозримом будущем гармоничного устройства мира, так как считали новый хозяйственный уклад «естественным», то есть «разумным». В отличие от них, сентименталисты не ищут гармонии с окружающим миром, они надеются обрести ее только либо «внутри себя», либо, на худой конец, - в мире природы.
Да, философия эмпиризма порвала с традицией «врожденных идей». Стало считаться, что истина приходит извне, просвещенный ум лишь перерабатывает информацию, и чем «просвещеннее» Разум, тем полнее гармония человека и мира. Но уже ученик Локка Шефтсбери, признавая мораль автономной от веры, приходит к «теории врожденных качеств» человека. Это не столько рациональные «идеи», сколько чувства: «моральное чувство», «порядка», «симпатии». По выражению Питера Самбрука, Шефтсбери «амбициозно предлагает своему читателю спуститься на территорию сердца» [191,С. 53]. В дальнейшем в том же русле продолжают Хаттчесон и Юм. Всеобщее раздражение вызвала «Басня о пчелах, или пороки частных лиц -благо для общества» Б. Мандевиля. Дж. Самбрук замечает, что один из первых и полнейших откликов пришел от Ф. Хаттчесона. Его смысл очевиден из полного заглавия «Исследование о происхождении наших идеи о красоте и добродетели в двух томах, в которых принципы последнего графа Шефтсбери объяснены и защищены против автора «Басни о пчелах» и идеи морального Добра и Зла представлены, следуя чувствам античных моралистов, с попыткой представить математический расчет вопросов морали». Дж. Бат-лер в своей диссертации «0 природе ценностей» также выводит в качестве источника «совести», в первую очередь - «сердце», а во вторую - «разум». Идеи Шефтсбери о «правде сердца», которая не всегда поддается рациональной логике, были востребованы обществом, что подтверждается огромным успехом романов С. Ричардсона «Памела, или Вознагражденная добродетель» и «Кларисса Гарлоу, или история одной леди», написанных уже в духе этих принципов. В литературоведении давно существует, наряду с другими, точка зрения на Ричардсона как родоначальника сентиментализма. Сентименталисты выдвинули в качества приоритета чувство и «истину сердца», которые для них являются способом восприятия и отражения мира и средством его усовершенствования. При этом следует иметь в виду, что сентименталисты отнюдь не отрицают Разум, как таковой. Эмоции в сентиментальном романе, поэзии и живописи всегда «облагорожены». Мы не увидим сентиментального героя, пылающего гневом и рыдающего с вырыванием волос и посыпанием главы пеплом. Повествование всегда строится таким образом, чтобы вызвать и у читателя определенную силу эмоций: «светлую слезу», «умиление», «сочувствие» и тому подобное. «Истина сердца» базируется на благородстве чувств, а оно, в свою очередь, формируется и при помощи своеобразного упражнения - восприятия произведений искусства, осознанно построенных таким образом, чтобы вызвать соответствующие эмоции.
