Содержание к диссертации
ВВЕДЕНИЕ 4-13
Глава 1. Теоретические обоснования правомерности сопоставления текстов
частного мемуарно-эпистолярного жанра, разделенных более чем столетием 14-64
Объем, исторические границы и значение понятия «интеллигенции».
Осознание ценности личности как первое проявление «интеллигентности».
Частная жизнь как сфера реализации личностных принципов и выявления подлинных культурных ориентиров.
«Перелом культур» — локализатор приоритетных культурных ценностей.
Значение мемуаристики и эпистолярных текстов как жанров, отражающих процессы личностного развития и частной жизни интеллигенции. Заключение. Примечания.
Глава 2. Начало «великой опалы и великого одиночества». Сражение «за
себя» в среде «дворянской интеллигенции» в первой трети XIX века 65-178
2.1. Вольномыслие под августейшей дланью.
2.1.а. Петр Никифорович Ивашев. 2.1.6. Воин-литератор: литературный стиль Петра Ивашева 2.1.в. Художественный прием: выражение пристрастно-личного отношения через обманчиво-объективные «картины». 2.1.г. Роль костюма как художественно-оценочной детали. 2.1 .д. Вера Александровна Ивашева. 2.I.e. Старшая Ле-Дантю.
2.1.ж. «Думая, что ею руководит лишь жалость, она позволила себе увлечься страстью...»,— из письма Марии Петровны Ледантю 1831 г.
2.2. Частная переписка старших Ивашевых как источник сведений о культурных
инновациях в каждодневной жизни.
2.3. Сюжет «О Белокурой Ирис и добром Зиле»: реализация свободной личности через экзистенциальную позицию: «жизнь как роман».
2.3. a. «L'histoire d'une femme est toujours un roman — история женщины есть всегда роман»
(Н.А.Карамзин)
2.3.6. Паж вдовствующей императрицы Марии Федоровны, адъютант Витгенштейна,., каторжанин.
2.4. Воспитание чувств и «испытание достоинства» в семье ссыльного декабриста.
2.4.а. «Жизнь моя - так было угодно Провидению - была, в роде Вольтова столба, орудием, служившим на тысячу опытов человеческого достоинства», — из письма В.П.Ивашева из сибирской ссылки.
Свободный выбор крепостной: Прасковья Рыбоконова.
Дочь декабриста: «Свергая иго предрассудков».
2.6.а. Петербургская законодательница новых женских мод, провозвестница русского
феминизма.
2.6.6. «Она учила азбуке самосознанья» (А.П.Философова).
2.6.В. Первая переводчица «Маленьких женщин» в России.
2.6.г. «Мечты это. Очень может быть, что мечты, но не все ли, что воплощается и живет,
«плоды мечты и слова человеческого»?»— из письма М.В.Трубниковой.
2.6.д. «Насколько еще упругости сохранилось в моем мозгу?»
2.7. «Маленькие женщины» с твердой волей: четвертое, пятое и шестое поколения
Ивашевых.
Выводы. «Как в капле дождя...».
Глава 3. «Безымянное поколение». Остаться человеком de bien tenue (хороших
манер)... значило остаться человеком 179-327
3.1. «Забытые имена» и проблема поиска источников в эпоху репрессий. Проблема
документа и «документальности» текстов эпохи репрессий.
На сломе культур
Долгая и счастливая жизнь Александра Гюнтера
3.4. Формирование личности в социо-культурном окружении до революции. 3.4.а.
Детство и юность. 3.4.6. Социо-культурные взаимовлияния в Харькове на рубеже веков.
З.4.В. Знак судьбы. 3.4.г. Харьковский императорский университет и юридическое
образование: от «факультета нравственно-политических наук» — до «факультета
ненужных вещей». 3.4.д. «Еллинистическая» школа харьковских правоведов. 3.4.е.
Общественная автономность и независимость института харьковской адвокатуры на
рубеже веков. 3.4.ж. Недолгая эпоха человечности: развитие новых тенденций в
независимом театре. 3.4.з. Мимическая школа Серебряного века. 3.4.и. Развитие
общественного темперамента. 3.4.к. Социальные институты и демократические
организации. 3.4.л. Путешествия в Европу как необходимое совершенствование
образования.
«Самопознание в эпоху перемен». 3.5.а. Революция 1917 года: «участие в буржуазно-демократической» и восприятие «пролетарской». 3.5. б. Неведомые годы. Между старым миром и большевиками: 1918-1920 годы. 3.5.в. Друзья и товарищи 1918— 1920 годов — те, о ком умолчали.
Проблема права выбора и «обмеление» социокультурной среды. 3.6.а. Владикавказский ректор. 3.6.6. Последний всплеск политической воли. З.б.в. Действующие лица: Ленин, Луначарский, Сталин... Гюнтер. З.б.г. Последние годы активной общественной деятельности: ректорство и адвокатура. Борьба с бандитизмом на Северном Кавказе. З.б.г. Разрушение иллюзий. Начало смутных времен (конец 1920-х). З.б.д. Гонения. З.б.е. Начало репрессий. З.б.ж. Москва 1930-х — попытка «избежать судьбы».
Смертельное сражение за право оставаться личностью в эпоху репрессий — война, в которой нет победителей. 3.7.а. «В страшные годы ежовщины». 3.7.6.
Механизм фальсификаций. 3.7.в. Феномен Людвига. 3.7.д. «Сны Веры Павловны», так и оставшиеся снами. 3.7.е. Безбородое, Бородулин и Булкин— подручные демоны преисподней. 3.7.ж. НКВД против... НКВД. 3.7.з. «И все-таки жаль, что кумиры нам снятся по-прежнему, И мы иногда все холопами числим себя». 3.7. и. Ак-Дарвинские мытарства. 3.7.к. «Использовать по специальности — профессора».
3.8. Итоги жизни и выводы. 3.8.а. Сухость документа. 3.8.6. Остаться человеком de bien tenue (хороших манер) ... значило остаться человеком. 3.8.в. «Плен Вавилонский». 3.9.г. Филемон и Бавкида: «роман жизни окончился вместе с жизнью». Выводы.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ. Два века русских вольнодумцев 328-333
ИСТОЧНИКИ И БИБЛИОГРАФИЯ 334-355
Т. II, ПРИЛОЖЕНИЯ
Оглавление 357
I. Письма1 П.Н.Ивашева 1826 г 358-373
Записки П.Н.Ивашева (Материалы для истории века Екатерины Великой. Из
записок о Суворове) 373-379
П. Письма В.П.Ивашева 1838-40 гг 380-419
Ш. 1. «Записки А.Р.Гюнтера», 420-546
2. Листки воспоминаний И.В.Гюнтер 546-550
[Федорова Е.С. Комментарий к Листкам] 550-551
3. Федорова Е.С. Харьковский императорский университет 551-556
4. Федорова Е.С. Предреволюционная «Антреприза Синельникова» и судьбы его
актеров 557-564
Ларин Ю.Н. Как я познакомился с Людвигом? 564-569
Из материалов дела: Жалоба Г.Н.Людвига 569-584
Из материалов дела: «Протокол заседания трибунала августа 1938 г 584-592
1 Комментарии к Приложениям — Е.С.Федоровой
ВСТУПЛЕНИЕ
Предлагаемое исследование посвящено выявлению и изучению приоритетных культурных ценностей, которые удавалось сохранять в каждодневной (частной) жизни русской интеллигенции, оказавшейся в условиях изгнания, «культурного шока» и оторванности от свойственной ей естественной культурной среды. Такое исследование предполагает детерминировать и описать самое понятие «интеллигенции» через поведенческие модели «каждодневной жизни интеллигента в изгнании в чуждом культурном окружении», через сохраненные им его базовые культурные принципы, реализованные вопреки обстоятельствам во имя личностной и культурной самоидентификации.
Введение к работе
Актуальность исследования: Долгие годы тема исторической судьбы, эволюции, а особенно частной жизни российской интеллигенции оказывалась вне круга дозволенных культурологических и исторических тем. И несмотря на большие усилия отечественных ученых восполнить данный пробел и успехи в этой области: проблема «интеллигенции» рассматривалась в разных аспектах, под разными углами зрения (Работы последних лет С.С.Аверинцева, Ю.М.Лотмана, Д.С.Лихачева, Б.А.Успенского, М.Л.Гаспарова, С.О.Шмидта и многих других), до сих пор остается немало лакун в ее истории, а главное,— значительное число невостребованных, неизученных и неопубликованных текстов. Каждый новый текст, несущий в себе значительную информацию, неизбежно меняет или расширяет или, по крайней мере, детализирует научное и образное представление об описываемом явлении, и во всяком случае «освежает» принятую в науке идеологему. Поскольку речь идет о важнейшем явлении в русской культуре вообще, здесь особенно следует заботиться о том, чтобы данная тема непрерывно перерабатывалась в истории культуры путем освоения новых текстов, чтобы традиция публичного осмысления интеллигенцией самое себя как способ ее существования и репродукции не останавливалась. Дело в том, что попытки самоосмысления себя как объекта началась с
самого зарождения интеллигенции, рефлексия которой была ее неотъемлемым свойством. И это качество публичного самоосмысления являлось и средством саморазвития и средством передачи ментальных и поведенческих традиций своей среды.
Мы исследуем в данном случае тексты или никогда не попадавшие в сферу исследования, или приводимые фрагментарно, в пересказе, вне живых (и, быть может, которые для нас окажутся важнейшими) нюансов и деталей обыденной жизни.
Объектом исследования, таким образом, становится изучение каждодневной жизни российского интеллигента (то есть его мыслей—решений— поступков) в изгнании, в ссылке, в условиях изоляции от привычной культурной среды, когда волевым усилием воспроизводятся и утверждаются вопреки давлению чуждой среды подлинные культурные ценности, воспринятые и воспитанные в среде естественной и благоприятной.
Таким образом, предметом работы является исследование собственноручных частных семейных записей, имеющих и частного адресата, и повествующих о событиях и происшествиях каждодневной жизни, в которой проявляется свойства личности, реализующей себя как определенный ментально-культурный тип.
Основная цель исследования состоит в том, чтобы дать представление о главных культурных ценностях, характеризующих интеллигенцию как историческое социокультурное явление — на протяжении полутора веков истории российской культуры; описать процесс их сохранения и утверждения через действия и поступки российских интеллигентов в частной жизни (как результат проявления сознательной личностной воли, индивидуального выбора в противостоянии иным или чуждым культурным приоритетам), и таким образом дать определение интеллигенции через те категории, которые она сама утверждала основой и условием своего бытия, и без которых самое ее существование как культурного явления оказалось бы под вопросом.
Поставленная в таком аспекте цель предопределяет и ряд задач исследования:
1. Оценить, в какой мере явилась семья (как главная сфера частной жизни, где
формируются основные навыки проявления личности, определяются границы ее
проявлений, закладываются традиции ценить те или иные культурные стороны жизни)
двигателем развития личностных свойств героев нашего исследования. Если семья
явилась таковым двигателем:
2. Исследовать традиции семьи, как носителя культурно-ментального типа,
давшего определенное направление для дальнейшего становления личности; отделить
начальные культурные семейные навыки от завоевания новых культурных пространств в
новом поколении.
3. Дать социокультурное описание ближней среды обитания исследуемых героев,
то есть поставить индивидуум в ближний историко-культурный ряд, ближнее социальную
окружение — чтобы выявить обратные связи, результаты поступков, эффекты
общественного резонанса или умалчивания, одобрения или неодобрения общественных
проявлений личностных свойств.
4. Провести сопоставительный анализ текстов, описывавших частную жизнь в
изгнании интеллигента 30-х гг. XIX века и интеллигента середины XX века, чтобы
выявить, поведенческие модели, принципиальные мотивы частных поступков, общие
ценностные категории.
Теоретическим обоснованием проводимого анализа служат выводы исследований и «самоисследований» российских мыслителей, ставших этапными для культурной истории российской интеллигенции (от «самоопределения» декабристов — до сборников «Вехи» (1909), «Из глубины», «В защиту интеллигенции» (1909) — и вплоть до «Из-под глыб», «Свободное слово» (1999, 2003). В самом общем виде (отметая нюансы формулировок, различие терминологии и степени детализированности вопроса), очевидно всеми принимаемым является определение интеллигенции: самый образованный слой общества, занимающий активную нравственную позицию, считающий необходимым
самостоятельно мыслить, представляющий себя ничем иным как человеком думающим. Именно это общетеоретическое положение, по-своему разработанное у Н.Бердяева и С.Франка, о. С. Булгакова и Г. Федотова, Г. Померанца и С. Аверинцева, Д.Лихачева и С.Шмидта, М. Гаспарова и Б. Успенского, и — позволяет в данном исследовании сополагать, искать аналогии, наконец, находить и выявлять общие принципиальные категории в частных сочинениях симбирского родовитого дворянина2 и — записках родившегося почти ровно через столетие — обрусевшего немца южнорусских губерний, относя двух столь разных героев к одной социо-культурной общности, надклассовой и наднациональной.
В качестве методов исследования были использованы: теоретический метод сравнительно-сопоставительного анализа научной литературы, посвященной происхождению, истории, понятию, судьбе, роли российской интеллигенции; метод реконструкции ближней социо-культурной среды, коррелирующей с частной жизнью индивида в тех направлениях, которые он сам для себя считал важными, как для развития индивидуальных свойств личности, так и для понимания себя в обществе, реализации своих принципов во взаимодействии с внешним миром,— с привлечением материалов, сообщающих об общественной жизни изучаемых эпох (политической и светской, театральной, литературной и философской); историко-культурный анализ архивных материалов, исследуемых в диссертационном сочинении, реальный анализ совокупности фактов, событий, обстоятельств, истории личностей, «вечных вопросов и проблем», актуальных для изучаемых эпох, так или иначе взаимодействовавших с внутренним миром авторов исследуемых текстов, влиявших на их настроения, действия и мировоззрение; сопоставительный филологически-культурологический анализ мемуарной, частной — и соответствующей во временном пространстве
2 «Роль дворянской интеллигенции из потомственных дворян в истории нашей культуры и общественной мысли, в развитии представлений о нравственности и чести еще требует детального изучения» Шмидт СО. Шмидт СО. Общественное самосознание noblesse russe в XVI — первой трети XIX века // Шмидт СО. Общественное сознание российского благородного сословия. XVII — первая треть XIX века.— М.: Наука, 2002.—С. 121
художественной литературы; наконец, собственно филологический анализ жанровых, структурных, сюжетных особенностей изучаемых текстов, а также и анализ лингвистический — лексических особенностей, стиля авторов.
Материалом для исследования послужили тексты семейного ^архива: частные письма генерал-майора Петра Никифоровича Ивашева и его жены, Веры Александровны Ивашевой (урожденной Толстой) 1826 года, написанные во время следствия, проводимого над декабристами (хранящиеся в архивах Пушкинского Дома и Ленинградского Отделения Института Истории РАН); частные письма декабриста Василия Петровича Ивашева, датированные концом 30-х годов XIX столетия и написанные из сибирской ссылки сестре Елизавете Петровне Языковой (урожденной Ивашевой) (находящиеся в Отделе Рукописей Российской государственной библиотеки Москвы). А также Листки воспоминаний Ирины Владимировны Гюнтер (ур. Покровской), пра-пра-внучки декабриста Ивашева (пятое поколение) и Записки (мемуары) ее мужа, адвоката, правоведа, профессора государства и права Харьковского Императорского университета (1916-1918 гг.), бывшего меньшевика Александра Рихардовича Гюнтера (два последних текста — из личного архива Е.С.Федоровой).
Хронологические рамки исследования: Таким образом, исследуемые источники охватывают период истории российской культуры с начала 20-х годов XIX века — и вплоть до второй половины XX века, при этом следует учитывать, что принимаются во внимание главным образом переломные эпохи «культурных ям и провалов», где с наибольшей очевидностью проявлялись характерные черты и подлинные свойства российской интеллигенции, не столь очевидные в более благоприятные эпохи.
Научная новизна работы заключается в том, что на материале подлинных документов, принадлежащих одному семейству, прослеживается эволюция взглядов российской интеллигенции (людей разных эпох, воззрений, убеждений) и выявляется неизменность ее культурных ценностей. Важно выделить три характеристики
семейства, частные тексты которого подвергаются исследованию: литературно, художественно и политически образованное; в каждом из поколений занимавшее активную общественную позицию; в каждом поколении наученное владеть пером и даже — в необходимой мере — имевшее необходимое литературное дарование. Таким образом, члены его оставили непрерывную цепь частных документов, свод которых составил летопись одного семейства на протяжении шести поколений (от начала XIX века — до середины XX). Научная новизна заключается также и в том, что впервые в научный обиход вводятся новые, ранее не привлекавшиеся к исследованию тексты, с проведенным обширным реально-фактическим, культурно-историческим и текстологическим анализом, несущие обширный свод информации, связанный с общественными и культурными реалиями XIX и XX века, бытом различных российских сословий, их привычками, воспитанием и предрассудками. Диссертационное сочинение вносит существенные дополнения в изучение декабризма не с точки зрения политического, но ментально-культурного течения, подробно описывая частно-культурный обиход после декабрьского восстания; помимо этого, дает существенно новое в представлениях о сословии предреволюционной адвокатуры; о взаимосвязи достижений отечественного юридического образования с общественной позицией и политическими воззрениями интеллигентов-адвокатов (следует учесть, что это сословие было практически уничтожено в годы советской власти, и отсюда до сих пор недостаточность источников по изучению его мировоззрения и судеб не восполнена ).
Теоретическая значимость данного сочинения заключается в том, что новые исследованные тексты позволяют наблюдать как целостное явление факты частной жизни, казавшиеся на первый взгляд случайными и разрозненными. Анализ семейных мемуарно-эпистолярных произведений дает возможность рассматривать непредугаданностъ «казусов» частной жизни и уникальность проявлений «приватного человека» в
каждодневном обиходе как одну из сторон общего и закономерного процесса в рамках развития традиций одной культуры.
Практическая значимость исследования заключается в том, что разработанные в ходе исследования положения могут быть использованы в курсах культурологи; как сопоставительный материал в курсах литературоведения; в теоретических театроведческих курсах; в спецкурсах по истории образования в России; а также может служить новым материалом для исследований истории Отечественной войны 1812 года, истории декабризма, истории художественной интеллигенции эпохи Серебряного века; наконец, истории репрессий 30-х годов и исторических судеб немецкой культурной диаспоры в России.
Обоснованность и корректность проведенного исследования должна быть обеспечена объемом, точной историко-культурной детализированностью и разнообразием материала, его хронологической протяженностью.
Апробация работы: Основные положения и результаты диссертационного исследования отражены в монографии и ряде статей; обсуждены на заседаниях кафедры и ученого совета, а также — на «Ломоносовских чтениях-2004 (апрель-май)» и «Ломоносовских чтениях-2004 (ноябрь)» (МГУ им. М.В.Ломоносова, факультет иностранных языков).
На защиту выносятся следующие положения:
Понятие российской интеллигенции 20-30 гг. XIX века по результатам исследования (выделения главных культурных ценностей, определяющих каждодневный выбор поступка, формирующих модели поведения в частной жизни) идентично понятию российской интеллигенции, сохранившей свои сущностные качества в эпоху сталинских репрессий.
а. Базовые культурные ценности и принципы той группы российской интеллигенции, которая была исторически осмыслена и сама себя осмысляла как «русские
европейцы», остались неизменными на протяжении полутора столетий: то есть сознательный, активный и личностно ответственный тип существования в каждодневной жизни однородной по социальному составу «дворянской интеллигенции» реализуется и в «пестрой» по социальным границам «разночинной» и (позже) «советской» интеллигенции и представляются единым процессом, носящим «надклассовый» и «надхронологический характер» в рамках единой культуры.
2. б. На первый плен выходит такой тип каждодневного бытия, который обязательно как насущные включает культурные и интеллектуальные переживания, и это не оказывается роскошью, а хлебом насущным, ибо не поддерживается ни целесообразностью, ни материальными причинами: в личных занятиях, в отношениях с семейными, в воспитании детей.
2. в. Одним из важных признаком интеллигенции в условиях «культурного стресса», потери естественного культурного окружения оказываются,— знаковые черты «языка поведения», утерявшие первоначальный смысл как средства коммуникации с окружающим миром (то, что в специальной литературе обычно называют перфомативной коммуникацией), но остающиеся средством исторической самоидентификации и личностного самосохранения в качестве представителя интеллигенции.
