Содержание к диссертации
Введение
Раздел I Мировоззрение Л.И. Мечникова: истоки, основные этапы и факторы эволюции 14
Раздел II. Проблема географического детерминизма в трудах Л.И. Мечникова 53
Раздел III Л.И. Мечников о сущности и развитии социальной солидарности 90
Заключение 129
Список использованной литературы 136
- Мировоззрение Л.И. Мечникова: истоки, основные этапы и факторы эволюции
- Проблема географического детерминизма в трудах Л.И. Мечникова
- Л.И. Мечников о сущности и развитии социальной солидарности
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Современное российское общество находится на переломном этапе своего исторического пути. Это трудный, противоречивый и болезненный процесс радикальной модернизации всех сторон общественной жизни - экономической, политической, социокультурной. В условиях общественных преобразований активизируется интерес к богатейшему наследию русской общественной мысли, особенно к тем его страницам, которые были в предшествующие десятилетия или забыты, или сознательно зачеркнуты как «идеологически вредные» течения.
К их числу относится и социологическое творчество выдающегося русского учёного Льва Ильича Мечникова (1838-1888). При жизни он завоевал высокий авторитет в кругах прогрессивной научной интеллигенции на Западе как крупный географ, социолог, антрополог, этнограф, публицист, но на родине почти не был известен. После смерти учёного его имя на долгие годы было предано забвению, а если и упоминалось, то сопровождалось весьма превратными квалификациями.
Между тем, можно с полным правом говорить, что Л.И. Мечников вошел в историю русской социологии как создатель оригинальной концепции, в которой он пытался связать проблему географического фактора с генезисом и развитием общественной жизни, выдвинув идею закономерности социального прогресса. Л.И. Мечников не был чисто кабинетным ученым, и не случайно в его социологическом творчестве так сильны географические мотивы. Беспокойный характер и жажда видеть весь свет влекла его с самых юных лет к странствиям и приключениям. В молодости он сражался под знаменами Гарибальди за свободу Италии, затем активно участвовал в деятельности революционной русской эмиграции, сотрудничал в герценовском «Колоколе» и «Современнике» Чернышевского, был корреспондентом разных газет, много путешествовал и занимался научной работой, преподавал в Японии и Швейцарии. За свою не очень долгую жизнь Л.И. Мечников посетил почти все
континенты, наблюдал быт многих народов, и эти наблюдения были использованы позднее при написании его работ по социологии.
Значительную часть жизни Л.И. Мечникову пришлось провести за границей, но и живя в эмиграции, он не переставал интересоваться жизнью своей Родины, всегда оставался пламенным её патриотом. Он стремился активно участвовать в общественной жизни России, талантливо используя перо публициста. Первостепенное влияние на формирование социально-политических взглядов Л.И. Мечникова оказали А.И. Герцен и Н.Г. Чернышевский, революционно-демократические позиции которых он отстаивал в непростой борьбе против царской цензуры и консервативных идеологов. Позднее, под влиянием М.А. Бакунина и П.А. Кропоткина, он усвоил идеи анархизма и ценил в них, прежде всего, стремление к освобождению человечества от любых форм угнетения. Страстно желая водворения на земле братства и мира между народами, Л.И. Мечников не переставал стремиться к тому, чтобы ускорить приход этого времени. Его сочинения проникнуты идеями гуманности и призывом к братству, свободе и справедливости.
Вся социально-политическая публицистика Л.И. Мечникова, всё его социологическое творчество проникнуто идеей социальной солидарности, которую он рассматривал и как объективно обусловленную историческую тенденцию, и как результат сознательного стремления людей к сотрудничеству. Идеи Л.И. Мечникова приобретают особую значимость в контексте современных дискуссий по проблемам глобализации, поискам путей преодоления конфликтов и противоречий между государствами, развитию взаимодействия и взаимопомощи между народами. Не устарели также и разработанные им принципы критики антинаучных теорий расизма, шовинизма и социального дарвинизма. Эти принципы и в наши дни могут пригодиться в борьбе против реакционных тенденций в современной геополитике. Все эти обстоятельства и определили проблемное поле нашего исследования.
Степень разработанности проблемы. Публицистический талант Л.И. Мечникова высоко ценили такие выдающиеся деятели русского освободительного движения, как Герцен, Чернышевский, Благосветлов,
Шелгунов. Главный труд его жизни «Цивилизация и великие исторические реки», вышедший на французском языке в 1889 г., был напечатан (по цензурным условиям в неполном виде) в 1898 г. в России и сразу обратил на себя внимание научного мира. Книга была очень сочувственно встречена русской критикой. Доброжелательные рецензии появились в таких крупных журналах, как «Вестник Европы», «Русская мысль», «Северный вестник» и др. Один из рецензентов, видный историк П.Г. Виноградов (будущий академик) назвал автора «образованнейшим географом» и «крупнейшим философским умом последнего времени» и отметил, что в книге содержится оригинальная концепция исторического развития человечества.
Высокую оценку книга Л.И. Мечникова получила со стороны такого крупного теоретика русского марксизма, как Г.В. Плеханов. Он отметил, что книга Л.И. Мечникова затрагивает самые «основные вопросы философии истории и для некоторых из них дает вполне удовлетворительное решение». Книга Л.И. Мечникова в полном виде была опубликована в 1924 г. и сопровождалась вступительной статьей Н.К. Лебедева, который видел заслугу автора в том, что тот первым среди геосоциологов не только поставил, но и убедительно обосновал вопрос о влиянии географических условий на социальную жизнь людей.
К сожалению, ни в дореволюционный, ни в советский период социологическая концепция Л.И. Мечникова не удостоилась достаточно подробного и объективного анализа. Более того, подчас её подвергали грубому искажению. Так, в «Энциклопедическом словаре» (1954 г.), рассчитанном на «широкие круги советских читателей», о Л.И. Мечникове сказано, что он «развивал антинаучную теорию общественного развития». И.И. Иванов-Омский неосновательно упрекал Л.И. Мечникова в том, что тот, исходя из «метафизических позиций, придал абсолютное значение географическому фактору». Другой автор, В.М. Романенко, похвалив Л.И. Мечникова за выступления против мальтузианства и расизма, в то же время сурово осуждает его за то, что он «не воспринял марксистские идеи, не сумел перейти на позиции революционного пролетариата, остался социалистом-утопистом», а его социологическую теорию характеризует
как «вульгарно-материалистическую, метафизическую, сползающую на идеалистические рельсы».
Нужно отдать должное тем исследователям, которые, отбросив огульные обвинения в идеализме и метафизичности, уже в 50-60-е гг. прошлого века стремились объективно раскрыть роль Л.И. Мечникова в освободительном движении и его вклад в науку (статьи Э.А. Араб-Оглы, И.Е. Семенова, А. Полякова, А.А. Галактионова, П.Ф. Никандрова). В монографиях A.M. Восканяна и М.Г. Федорова, посвященных проблеме взаимоотношений природы и общества, также можно найти положительные отзывы о концепции Л.И. Мечникова. В 1981 году вышла брошюра К.С. Карташевой, где в полубеллетристической форме дана краткая, но яркая характеристика жизненного пути Л.И. Мечникова -учёного и прогрессивного общественного деятеля.
Что касается социологической концепции Л.И. Мечникова, то впервые объективные взвешенные подходы к её анализу были намечены в коллективной монографии «Социологическая мысль в России» (1978 г.), где более или менее адекватно представлена картина генезиса и развития «немарксистской» отечественной социологии. Здесь дана довольно высокая общая оценка социологического творчества Л.И. Мечникова, хотя и отмечается, что он «был далек от правильного решения вопроса взаимодействия природы и общества», поскольку «не смог избавиться от идеализма при определении социального прогресса». Важное значение для дальнейшего изучения социологического наследия выдающегося русского ученого имеет переиздание в 1995 г. сборника его работ, куда вошел его главный труд «Цивилизация и великие исторические реки». Фрагменты из этого труда были перепечатаны также в ряде сборников и хрестоматий.
Издание произведений Л.И. Мечникова создает благоприятные предпосылки для более глубокого осмысления его социологических взглядов в современных условиях. Но эти предпосылки пока еще в полной мере не использованы. Значительная часть творческого наследия учёного ещё не систематизирована и не переиздана. Публикаций, посвященных его творчеству, в последние годы появилось немного, да и то в форме небольших статей, заметок в справочных изданиях и кратких разделов в
учебных пособиях (статьи В.И. Евдокимова, Г.Д. Гловели, П.В.Алексеева и др.).
Следует отметить, что в диссертационном совете по социологическим наукам при Саратовском государственном университете имени Н.Г. Чернышевского в последние годы защищен ряд диссертаций по истории отечественной социологии. И хотя непосредственно работ, посвященных Л.И. Мечникову нет, но диссертации, анализирующие различные аспекты возникновения и развития социологии в России во второй половине XIX столетия, помогают более широко и обстоятельно оценить вклад Л.И. Мечникова в данный процесс (диссертационные работы Ю.В. Селивановой, Л.Ю. Петровой, С. А. Ровновой, О.В. Пономаренко и др.)
Между тем, социологическое наследие замечательного учёного и публициста заслуживает более внимательного отношения и изучения как интересное и яркое явление русской научной и общественной мысли. Актуальность и в то же время недостаточная разработанность данной проблемы в нашей литературе обусловили цель и задачи представленного исследования.
Целью данного исследования является раскрытие сущности, методологического и исторического значения социологической концепции Л.И. Мечникова. Логика достижения поставленной цели предполагает решение следующих исследовательских задач:
выявить объективные предпосылки, основные факторы и этапы формирования и эволюции мировоззрения Л.И. Мечникова;
рассмотреть главные методологические принципы разработки Л.И. Мечниковым учения о роли гидросферы в развитии общества;
раскрыть социологические аспекты общественно-политической публицистики Л.И. Мечникова и ее роль в демократическом движении второй половины XIX века;
проанализировать сущность и главные положения теории социальной солидарности, ее методологическое обоснование в трудах Л.И. Мечникова;
- показать значение идей Л.И. Мечникова в контексте современных
дискуссий по геополитическим проблемам.
Объектом исследования является творческое наследие Л.И. Мечникова.
Предметом исследования выступает его социологическая концепция как целостная система принципов, методов и теоретических разработок.
Теоретико-методологическая основа исследования. Наряду с общенаучными методами и принципами исследования (анализ, синтез, обобщение и т.п.) в диссертации широко применяется системный подход, позволяющий осмыслить целостный характер социологических взглядов Л.И. Мечникова, их объективную взаимосвязь с современными ему общественно-политическими теориями и научными школами. Использование генетического и сравнительно-исторического методов дает возможность раскрыть предпосылки, генезис, место и роль социологического творчества Л.И. Мечникова в конкретно-исторической ситуации, а также его теоретическое и методологическое значение в наши дни.
Эмпирическую базу исследования представляют работы ЛИ. Мечникова (монографии, статьи, письма), в которых излагаются его социологические взгляды. Важным подспорьем являются также воспоминания современников, исторические работы, посвященные эпохе, в которую жил и действовал Л.И. Мечников.
Научная новизна исследования заключается в первую очередь в самой постановке проблемы, недостаточно разработанной в социологической литературе. Конкретно элементы новизны заключаются в следующем:
на основе анализа работ Л.И. Мечникова дана авторская интерпретация его идейно-политических позиций и теоретических воззрений;
определены главные направления и этапы генезиса и развития социологической концепции Л.И. Мечникова во взаимосвязи с его географическими исследованиями;
раскрыты основные методологические подходы Л.И. Мечникова к исследованию проблемы географического детерминизма;
дана характеристика и оценка объективности и научной обоснованности теории Л.И. Мечникова о роли «речного фактора» в генезисе цивилизаций;
проанализированы истоки концепции социальной солидарности, ее место и значение в системе социологических взглядов Л.И. Мечникова.
В итоге историко-социологического исследования получены следующие основные результаты, формулируемые автором диссертации как положения, выносимые на защиту:
і. Мировоззрение Л.И. Мечникова сложилось под сильным влиянием демократических идей второй половины XIX века (большую роль сыграло его сотрудничество с Герценом, Чернышевским, Бакуниным и другими видными деятелями народнического движения). Важным фактором явилось также воздействие естественнонаучного позитивизма, интерес к географическим исследованиям, результаты которых он использовал при создании своей социологической концепции.
Будучи убеждённым и последовательным сторонником эволюционизма, Л.И. Мечников в главном своем труде «Цивилизация и великие исторические реки» даёт оригинальное обоснование идеи прогрессивного развития человечества, неуклонно расширяющего свои созидательные возможности во взаимодействии с природой (прежде всего, с водной средой, гидросферой). Критерием прогресса выступает, по мнению Л.И. Мечникова, уничтожение всех форм экономического и политического угнетения, установление анархического строя, в котором он усматривал не просто отсутствие централизованной государственной власти, но, прежде всего, воплощение великих идей свободы, равенства, взаимопомощи, альтруизма.
Подчеркивая значение природных условий в процессах социального развития, Л.И. Мечников, в отличие от многих представителей натурализма в социологии, отнюдь не абсолютизировал их воздействие на жизнедеятельность общества. Он не был приверженцем географического детерминизма в его «жесткой» форме («географического
фатализма»), важной особенностью его методологии являлся
комплексный подход, органично соединяющий элементы
социологического, географического, этнографического,
антропологического, исторического, экономического, социально-психологического исследования. В контексте такого многогранного подхода природный фактор рассматривается как важный (а подчас решающий) стимул совместной деятельности людей, их кооперации и, таким образом, выступает как фактор социальной эволюции, неодинаково действующий на различных ее стадиях.
Новаторский характер социологического мышления Л.И. Мечникова ярко проявился в том, что он сумел органично связать решение проблемы возникновения древних цивилизаций (под воздействием «речного фактора») с разработкой теории генезиса и эволюции социальной солидарности. Развитие и расширение сферы солидарности Л.И. Мечников трактовал как сложный, драматичный и длительный переход от «подневольных союзов» к «добровольному объединению» свободных людей, осознавших необходимость формирования единой общечеловеческой цивилизации, основанной на совместном использовании достижений науки и культуры.
Концепция Л.И. Мечникова приобретает особую актуальность в условиях современной глобализации, когда фактически сформировалась система объективной взаимосвязи и взаимозависимости отношений между всеми государствами, когда выявилась острейшая необходимость их совместных усилий по преодолению экологического кризиса и прочих негативных последствий ускоренного научно-технического прогресса. Не утратили своей научной значимости и критические аргументы Л.И. Мечникова, направленные против расизма, социал-дарвинизма и других реакционных учений. Гуманистические идеи выдающегося русского ученого нацелены на поиск новых путей сотрудничества и взаимопомощи людей, учат видеть и находить то, что их объективно соединяет, а не то, что их разделяет.
Теоретическая и практическая значимость исследования. Теоретическая значимость диссертации заключается, прежде всего, в
приращении научного знания о творчестве выдающегося учёного, представляющего важную, до сих пор малоизвестную страницу истории отечественной социологии. Основные положения и выводы диссертационного исследования могут быть использованы в учебно-педагогической деятельности при разработке лекционных курсов, подготовке методологических пособий по проведению семинарских занятий по общей социологии, истории социологии, социологии культуры и другим дисциплинам.
Апробация диссертационного исследования. Основные положения и выводы диссертационного исследования были изложены на научно-практической конференции «Некоторые проблемы социально-политического развития современного российского общества» (Саратов 2007, 2008, 2009, 2010 гг.); на IV Всероссийской научной конференции Сорокинские чтения «Отечественная социология: обретение будущего через прошлое» (Москва-Саратов, 2008 г.). Теоретические положения, методологические подходы, основные выводы и результаты, предложения и рекомендации, содержащиеся в диссертации, обсуждались на аспирантских семинарах, заседаниях кафедры теории и истории социологии Саратовского государственного университета имени Н.Г. Чернышевского. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите кафедрой теории и истории социологии социологического факультета СГУ. По теме диссертации опубликовано четыре научных работы общим объёмом около 3,0 п.л., в том числе две в изданиях, рекомендованных ВАК РФ.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трёх разделов, заключения и списка использованной литературы.
Мировоззрение Л.И. Мечникова: истоки, основные этапы и факторы эволюции
Л.И. Мечников относится к числу тех отечественных мыслителей, творческое наследие которых долгое время замалчивалось или преднамеренно искажалось. Еще в конце XIX века его биограф М. Гродецкий писал, что имя Л.И. Мечникова почти неизвестно на родине, но европейская научная общественность хорошо знает его как ученого-географа, антрополога, социолога и плодовитого журналиста.1 Примерно в то же время крупнейший идеолог русского марксизма Г.В. Плеханов писал, что Л.И. Мечников был одним «из самых замечательных и самых симпатичных представителей того поколения шестидесятых годов, которому много обязана наша общественная жизнь, наша наука и литература... Забывать таких людей, как Л.И. Мечников, - замечает Плеханов, - было бы совсем непростительно»."
К сожалению, получилось как раз наоборот: приходится констатировать, что имя Л.И. Мечникова на протяжении длительного периода, в эпоху господства марксистко-ленинской идеологии было предано забвению, а если его теория и упоминалась иногда в литературе, то обыкновенно сопровождалась пренебрежительными эпитетами («устаревшая», «антинаучная»). И поэтому до сих пор формирование общественных и социологических взглядов выдающегося ученого и их эволюция на протяжении его жизненного пути остались не изученными с достаточной глубиной и тщательностью. Процесс эволюции его воззрений был сложным - он отражал противоречия и бурные события второй половины XIX века.
Л.И. Мечников, старший брат знаменитого ученого-биолога, академика И.И. Мечникова, был выходцем из старинной, но обедневшей дворянской семьи. Он родился 18 мая 1838 г. в Петербурге, там же поступил в Училище правоведения, но в 1852 г. вынужден был прервать обучение из-за болезни (костный туберкулез). Отец перевез его в свое имение на Харьковщине, где Л. Мечников завершил первоначальное образование под руководством домашних учителей. Некоторое время он обучался в харьковской гимназии, однако родителям пришлось забрать его оттуда: мальчик отличался блестящими способностями, но вместе с тем несносным, своенравным характером. Биограф пишет, что Лев Мечников с детства «заметно выделялся независимостью характера, неумением рассчитывать свои выгоды и беречь себя. Увлекшись какой-либо мыслью или мечтой, он отдавался ей целиком и не останавливался ни перед какими препятствиями для того, чтобы привести задуманное в исполнение».1
В 1855 г. Л.И. Мечников поступил на медицинский факультет Харьковского университета, но проучился там недолго, - всего один семестр. В 1856 г. он переехал в Петербург, где слушал лекции в Медико-хирургической академии, посещал классы Академии художеств «Но сейчас это не главное, - писал он в письме родным. — Я взялся за изучение персидского, турецкого и арабского языков и, честно говоря, сделал заметные успехи». Это увлечение привело его на факультет восточных языков Петербургского университета.
В литературе существует мнение, что Л.И. Мечникова якобы исключили из Харьковского, затем из Петербургского университета за участие в каких-то «студенческих беспорядках» или «студенческом движении».1 На самом деле никто его из университетов не исключал. В первом случае его отправили в Петербург сами родители, обеспокоенные слухами о существовании в Харьковском университете некоего тайного общества." Зная самонадеянность и вспыльчивый характер сына, родители стремились отвести от него возможную беду. Во втором случае он сам бросил учебу: беспокойная и мечтательная натура звала его к более активным видам деятельности, к приключениям. Очевидно, прав был биограф, который констатировал, что «люди, подобные Л.И. Мечникову, с широко развитым личностным чувством, с их, по большей части, оригинальными воззрениями, вообще, приходятся не ко двору русской жизни. Еще хуже приходилось им в ту тяжелую эпоху, с которой совпала юность Мечникова».3
В 1858 г. он уезжает на Ближний Восток в качестве переводчика русской дипломатической миссии генерала Б.П. Мансурова. По-видимому, на Восток Л.И. Мечников стремился в поисках художественных впечатлений, поскольку в этот период он полагал свое жизненное призвание в живописи.4 Он посетил вместе с миссией Стамбул, Грецию, Палестину, много рисовал.
Но его отношения с Мансуровым не сложились, к тому же он поссорился с одним из членов миссии, последовала дуэль - и отставка.
Вернувшись в Россию, Л.И. Мечников, выполняя родительскую волю, успешно сдал экзамены на физико-математическом факультете Петербургского университета, получил соответствующее свидетельство и право на представление диссертации на соискание учёной степени кандидата естественных наук. Однако, вместо ученой карьеры, он, пустившись в новые хлопоты, добыл себе место торгового агента Русского общества пароходства и торговли (РОПиТ) на Ближнем Востоке.
На агентах лежала забота о снабжении пароходов углем, пресной водой и всякой мелочью, а также прием и отправление судов, устройство богомольцев, обеспечение связи. Л.И. Мечников объехал весь Левант, наблюдал жизнь, беседовал с множеством людей (тем более что языкового барьера для- него не существовало). Богатые жизненные впечатления, накопленные за время странствий, впоследствии нашли отражение в научном творчестве Л.И. Мечникова, в его публицистике и беллетристике.
Но деятельность торгового агента, несмотря на разнообразие впечатлений, очень скоро стала тяготить Л.И. Мечникова. «Когда новизна впечатлений прошла, наступила хандра. Целыми днями лежал Мечников на диване и пил черный кофе. Дошел до того, что стал курить опиум и в 22 года подводить итоги, которые показались ему неутешительными: никуда не надо спешить, ничего не увлекает. К этому времени одни его сверстники, успешно завершив образование, поступали на службу, другие готовили к защите и защищали диссертации. Мечников же, как будто ничего еще не сделал, однако в действительности он уже обладал прочными знаниями, как естественнонаучными, так и лингвистическими, имел опыт общения с различными людьми и странами, а также колоссальную энергию и тягу к познанию мира - живого и загадочного».1
Но прочных и определенных общественно-политических убеждений у него еще тогда не сложилось. В письмах к родным он уверяет их, что «создан быть только художником».1 В 1860 г. он бросил службу и уехал в Венецию, где встретил множество демократически и радикально настроенных соотечественников. Среди них была и О. Скарятина, большая почитательница Герцена, впоследствии ставшая гражданской женой Л.И. Мечникова.
Вскоре произошло событие, во многом изменившее судьбу Л.И. Мечникова - он «надел красную рубаху гарибальдийского офицера». С этого времени он попадает в поле зрения царской охранки, в секретных донесениях агентов его называли даже «адъютантом Гарибальди». На самом деле он был лейтенантом одного из отрядов в период освободительного похода армии Гарибальди на Неаполь."
Восстание 1860 года и вся героическая эпопея гарибальдийцев придавали этому этапу итальянского Рисорджименто (объединения страны) своеобразный романтический оттенок. Паломничество к Дж. Гарибальди, а тем более личное знакомство с ним, стало в известном смысле модой. Это привлекло к нему, наряду с испытанными борцами за демократические идеалы, представителей разноплеменной аристократической и либеральной публики. Целая толпа любопытствующих туристов и репортеров из разных стран осаждала итальянского героя, добиваясь интервью и автографов. М.Е. Салтыков-Щедрин сатирически называл их «гулящими людьми», которые, следуя моде, оказывались даже в лагере Гарибальди. «Тут идет речь, - писал он, - совсем не о политике, а о том, чтобы около кого-нибудь потереться.
Проблема географического детерминизма в трудах Л.И. Мечникова
Одним из важнейших направлений творчества Л.И. Мечникова является разработка проблемы географического детерминизма. Обращение к этой проблеме было далеко не случайным. И определялось оно не только интересами ученого в области географической науки. Эта теоретическая тенденция была следствием усиливающегося влияния идей и методов естествознания на общественную мысль, она была связана со стремлением объяснить историю с помощью естественных факторов, дать оценку социального прогресса на основе естественнонаучного критерия. И здесь особенно большое значение имело влияние позитивистской методологии, разработанной французским мыслителемО. Контом.
Вопрос о появлении-социологии на русской культурной .арене не может быть сведен только к факту простого заимствования, хотя сам по себе факт усвоения западных идей не подлежит сомнению.-1 Оформление социологии на русской почве имело не только важное научно-культурное значение, связанное с появлением новой дисциплины, новой формы общественной мысли, но и болееширокий социальный, смысл. Вторая половина XIX века -время стремительного перехода России на рельсы новой, индустриальной цивилизации, что обострило старые социальные проблемы и- выявило массу новых. Средств традиционной социальной философии для их решения оказалось явно недостаточно. Необходимо- было новое, более точное социальное знание, что и выразилось в становлении и развитии социологии. Социологические проблемы начинают активно обсуждаться к концу 60-х годов, что можно считать исходным хронологическим рубежом российской социологии.
Как и на Западе, социология в России возникает в лоне позитивистской доктрины. Хотя идеи О. Конта упоминались уже в 40-50-е годы, особого резонанса они не имели. Широкая популяризация позитивизма начинается в 60-е годы, когда появляются первые собственно социологические работы П.Л. Лаврова и Н.К. Михайловского, написанные в русле методологии позитивизма. С этого времени, по словам Н.И. Кареева, и началась в России по-настоящему социологическая литература.1
Сразу же следует подчеркнуть, что увлечение позитивизмом в России не было примитивным заимствованием. Напротив, российские социологи никогда не были правоверными позитивистами, тем более контистами, относились к идеям Конта и близких ему мыслителей достаточно критично. Более того, такие социологи, как Лавров или Михайловский, сложились как исследователи во многом до знакомства с идеями Конта, Спенсера и др.
Чем же обусловлено появление и развитие географического направления в русской социологии (и в более широком смысле — в отечественном обществознании XIX века)? Здесь следует отметить несколько важных моментов. Прежде всего, обратим внимание на то, что процесс становления и эволюции социологии в России сопровождался непрерывными дискуссиями о ее предметной области. Процесс самоопределения новой науки был связан с утверждением рационалистического стиля мышления, отказом от традиционных «предрассудков» и «догматов».
Русских социологов в позитивизме привлекало стремление к научному методу, синтезу знаний, к созданию науки об обществе, он рассматривался как логика современной науки. В духе Конта на первом этапе русской социологии был понят ее предмет: социология рассматривалась как высшая наука, опирающаяся на синтез всех научных знаний и разрабатывающая всеобщие социальные законы. Не случайна тяга первых русских социологов к всеобъемлющим синтезам, опора на колоссальный и самый разнородный эмпирический материал.
Одновременно недостаточная проясненность объекта социологии приводила к ее аморфности и нечеткости, поскольку каждый из последующих социологов вкладывал в свою «социологию» собственное содержание, которое соответствовало его научным интересам и запасу знаний. К тому же собственно профессиональных социологов не было. В социологию приходили из различных областей науки — истории, права и др. Приходило и немало представителей естественных дисциплин, что, с одной стороны, стимулировало развитие новой науки, а с другой - порождало и определенные методологические проблемы. Новые перспективы увлекли многих исследователей.
Однако, несмотря на то, что все они придерживались позитивистской ориентации, дороги их разошлись. Самостоятельный статус социологии как целостной системы знания оказался условным: будучи молодой наукой, она не избежала «детской болезни» - редукционизма. Термин «редукция» обычно истолковывается как упрощение, сведение сложного процесса к более простому. В данном случае редукционизм означает искусственное, произвольное присоединение к какой-либо уже существующей долгое время науке или использование в качестве методов социологического исследования методологий других наук, главным образом, естественных.1
Таким образом, социология во 2-й половине XIX века «расщепилась» на ряд направлений, каждое из которых претендовало на первенство. Каждое из них содержало свою собственную интерпретацию закономерностей социальной жизни и свою собственную аргументацию, систему доказательств. Имело такую систему и географическое направление, тем более что его корни уходят в глубокую древность.
Задолго до прихода таких корифеев этого направления, как Г. Бокль, Ф. Ратцель, Э. Реклю, Л.И. Мечников, люди задумывались над тем, какое влияние на общественную жизнь оказывает географический фактор. Издавна люди понимали, что определение роли географической среды в их жизнедеятельности имеет не только чисто теоретическое, но и практическое значение. Учет природных условий всегда играл важную (зачастую решающую) роль в размещении производительных сил, в миграции нардов, во внешней и внутренней политике государств и т.д.
Поэтому осмысление значения природной среды уже на заре развития умственной жизни народов превращается в проблему, которую обсуждают философы, историки, богословы. Идея обусловленности общественных явлений географическими факторами высказывалась в сочинениях античных мыслителей. В частности, Демокрит, Гиппократ, Геродот, противопоставляя религиозно-мифологическому мировоззрению - идею естественного детерминизма, реалистического понимания жизни людей, неоднократно отмечали влияние природных условий, особенно климата, на физический тип, обычаи и нравы, образ правления, уровень культурного и хозяйственного развития народов. В этом отношении характерен трактат Гиппократа «О воздухе, водах и местностях», где намечены все аспекты концепции географического детерминизма, обсуждавшиеся впоследствии на протяжении многих веков.
Великий философ Аристотель в «Политике» рассматривал природные условия, наиболее благоприятные для основания и развития полиса. Арабский средневековый историк Ибн Хальдун пытался объяснить своеобразие развития отдельных стран различием их природной среды, полагая, что именно она непосредственно влияет на характер и сознание людей, а через них и на социальные процессы. Можно назвать и немало других имен - как сторонников, так и противников этой теории. В дискуссиях и борьбе мнений формировалось географическое направление в общем процессе развития общественной мысли. Если попытаться сформулировать суть этого направления, то можно отметить следующее: его сторонники полагают, что именно географическая среда - рельеф местности, почва, климат, растительность, все совокупные природные условия — непосредственно выступают в качестве определяющей причины общественного развития, движения производства, государственного строя, идейной эволюции. Мы выделяем только общие черты — нужно учитывать, что на этом научном поприще выступали крупные мыслители, каждый из которых давал свой оригинальный вариант концепции, выдвигая на первый план те или иные природные факторы или стремясь сочетать их с другими факторами (материальными или духовными).
Эти предварительные замечания необходимы для понимания того, что представители русского крыла географической социологии продолжали социально-философскую, гуманистическую по своему общему характеру традицию, зародившуюся еще во времена античности и достигшую довольно высокого уровня развития в эпоху Просвещения. В духе рационализма французских и немецких философов - вольнодумцев XVIII века передовые русские мыслители XIX века (СМ. Соловьев, В.О. Ключевский, Л.И. Мечников) стремились дать более или менее реалистическое объяснение объективной взаимозависимости географической среды и общества.
Л.И. Мечников о сущности и развитии социальной солидарности
Книга Л.И. Мечникова «Цивилизация и великие исторические реки» должна была представлять, по мысли автора, только часть более обширного труда по социальной философии. В этом труде Л.И. Мечников после изложения своих взглядов по вопросу о человеческих расах, о влиянии географической среды, о прогрессе намеревался рассмотреть под углом своей точки зрения и будущее человеческого общества. «В редкие минуты облегчения, - вспоминал Элизе Реклю, - когда приступы болезни несколько замедлялись, даже в самые последние дни своей жизни, Мечников не переставал говорить со мною о своих планах и мечтал написать книгу, которая была как бы продолжением настоящей. Эта книга должна была бы носить заглавие «Цель жизни». Л.И. Мечников чувствовал наступление смерти, но его мысль была всецело занята великим вопросом о жизни».1 Имеется в виду не «жизнь» в смысле существования отдельного индивида, а жизнь человечества, социальная жизнь.
Э. Реклю свидетельствует, что в последние месяцы своей жизни русский учёный задумывался над проблемами, далеко выходящими за рамки «географической социологии»: «Что нужно делать, чтобы победить все враждебные человеку условия и сделать возможной на Земле счастливую жизнь? Каким образом можно обосновать действительно научную мораль, выполнение которой способно наполнить нас чувством радости и удовлетворения? После того как наука разрушила детскую веру в существование благого провидения, после того как она уничтожила наивную веру в благожелательную природу, которая оберегает нас в нашей жизни, вопрос о создании действительно научной морали является первой необходимостью. Единственный путь, который открывается перед человеком, - это объединить свои усилия с усилиями других людей, чтобы совместно победить все силы природы и направить их на служение новому обществу, построенному на принципах справедливости и взаимного уважения». К сожалению, Л.И. Мечникову не суждено было выполнить эту вторую работу и набросать перед человечеством грандиозный идеал новой морали солидарности».1
Таким образом, из воспоминаний Э. Реклю, да и из указаний самого Л.И. Мечникова, явствует, что русский учёный ставил перед собой задачу не просто изложить оригинальную версию социологического натурализма, а обосновать теорию развития общества, в основу которой было положено понятие социальной солидарности. Солидарность — ключевое слово, способствующее осмыслению творчества Л.И. Мечникова в целом и его социологических интересов в частности. Это понятие было одним из самых популярных в среде русской интеллигенции XIX века, особенно среди той её части, которая находилась под влиянием народнической идеологии.
Концепцию Л.И. Мечникова можно адекватно понять и проанализировать лишь в контексте тех идей, которые волновали прогрессивную общественность в XIX веке. Это были, в первую очередь, идеи переустройства общества на социалистических началах, идеи утопического социализма. Причем это была уже не просто туманная мечта о «золотом веке», не только ностальгические сожаления о счастливом первобытном прошлом, а твердая уверенность в том, что справедливое общество можно построить здесь, на1 грешной(ЗЄМЛЄ.
Конечно, с точки зрения объективной социологии эти концепции можно отнести к разряду социальной утопии, однако они заслуживают серьезного отношения и изучения, поскольку являются яркими и поучительными страницами истории социологических учений. В русле этого влиятельного идейного течения развивалась и географическая социология Л.И. Мечникова.
В начале одной из своих статей Л.И. Мечников приводит слова Сен-Симона: «Золотой век, который слепое предание относило до сих пор к прошлому, находится впереди нас».1 Лучшие умы во все времена, пишет далее Л.И. Мечников, стремились провидеть это светлое будущее, но прежде эти стремления могли выражаться только в форме вдохновенного поэтического порыва или в туманных метафизических построениях, и лишь в последнее время открылась возможность продолжить вековое дело расчистки путей, не сходя с твердой почвы реализма и достоверных научных исследований. «Но мы, - подчеркивает автор, - не можем довольствоваться спокойным сознанием, что это будущее должно наступить своим роковым чередом, нам недостаточно одного только созерцательного его ожидания и предвидения; мы хотим теперь же, сквозь всю неприглядность наличной действительности, приобщиться к нему, стать деятельными и сильными работниками его и сподвижниками, чтобы заранее уже жить в нем».
Мыслители XIX века сделали смелый шаг по пути реального гуманизма, связав многовековую народную мечту о золотом веке с научной теорией, точнее с тем, что представлялось им научной теорией. Об этой мечте с великой яркостью и силой сказал Ф.М. Достоевский: «Золотой век -мечта самая-невероятная из всех, какие были, но за которую люди отдавали всю жизнь свою и все силы, для которой умирали и убивались пророки, без которой народы не хотят жить и не могут даже умирать». Суть этой народной мечты - надежда на то, что из жизни людей, наконец, исчезнет корысть и вражда, вместо них будут царить мир и братские отношения.
Великие мыслители-утописты и в России, и на Западе приложили немало усилий, чтобы облечь эти народные чаяния, мечту о всеобщей солидарности в теоретическую концепцию прогресса. Еще А.И. Герцен писал, что «биография человечества» имеет «глубокий и единый всесвязывающий смысл». Этот смысл — не борьба, а единение, то «естественное состояние», к которому идет человечество. В чем суть этого естественного состояния? Дело в том, утверждал А.И. Герцен, что присущие человеку эгоизм и общественность (т.е. стремление к солидарности) — не добродетели и не пороки, это «основные стихии жизни человеческой, без которой не было бы ни истории, ни развития, а «была бы рассыпчатая жизнь диких зверей или стада ручных троглодитов». Уничтожьте в человеке общественность, и вы получите свирепого орангутанга, уничтожьте в нем эгоизм, и из него выйдет смирное животное. Примерно в таком же духе рассуждал и JI.W. Мечников, подчеркивая естественный характер личностного начала, человеческого достоинства и взаимосвязанный с ним, столь же естественный характер социальной солидарности.
Далее А.И. Герцен писал, что «действительный интерес совсем не в том, чтобы убивать на словах эгоизм и похваливать братство, - оно его не пересилит, - а в том, чтобы сочетать гармонически свободно эти два неотъемлемых начала жизни человеческой...». Возможна ли в принципе эта гармония? Да, возможна, утверждал А.И. Герцен, и исторический образец такого гармонического сочетания представляет русская община. Разумеется, община - не идеальная, не исторически завершенная организация, она не спасла крестьянина от закрепощения. И все же она, хотя бы отчасти воплощает в себе могущественный принцип социальной солидарности, общечеловеческого братства. Более того, А.И. Герцен считал, что общинное начало — великая основа российской, славянской жизни. То, что великий крестьянский идеолог называл «общинным началом», более поздние социологи-народники называли принципом социальной солидарности.
«Мне кажется, - писал А.И. Герцен в одной из своих принципиально важных статей (1849 г.), - что в русской жизни есть нечто более высокое, чем община, и более сильное, чем власть; это «нечто» трудно выразить словами, и еще труднее указать на него пальцем. Я говорю о той внутренней, не вполне сознающей себя силе, которая так чудодейственно поддерживала русский народ под игом монгольских орд и немецкой бюрократии, под восточным кнутом татарина и под западной розгой капрала; я говорю о той внутренней силе, при помощи которой русский крестьянин сохранил, несмотря на унизительную дисциплину рабства, открытое и красивое лицо и живой ум... Я говорю о той силе, о той вере в себя, которая волнует нашу грудь. Эта сила, независимо от всех внешних событий и вопреки им, сохранила русский народ и поддержала его несокрушимую веру в себя. Для какой цели?.. Это-то нам и покажет время».1
Та внутренняя сила народа, о которой пишет А.И. Герцен, и есть сила единения, сила солидарности. Он осознавал её интуитивно как мыслитель и пытался выразить в образной форме как художник. Воспринявшие от него «могущественную идею общинности» социологи народнического направления стремились обосновать эту концепцию в более строгом и чётком виде, используя разнообразный арсенал логической аргументации. Взгляды этих социологов формировались, в основном, под влиянием контовского позитивизма. Поэтому для адекватного понимания методологии Л.И. Мечникова необходимо хотя бы в общих чертах выяснить его отношение к учению О. Конта, которого называют основоположником позитивистской социологии.
Отношение это было противоречивым. С одной стороны, Л.И. Мечников высоко оценивает теоретическую деятельность французского мыслителя, связывая ее результаты с тем «умственным переворотом, благодаря которому мыслящие люди новейших поколений имеют уже возможность сочетать самые возвышенные и чистые свои стремления с положительностью и основательностью строгих научных приемов, чуждых праздной мечтательности и всякого личного произвола». Огюст Конт положил начало и дал имя той «высшей науке, которая должна проверять, дисциплинировать преобразовательные стремления каждого из нас и приурочивать их все к одной общей цели».1
