Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Генезис влияния христианства на судебный процесс 13
1. Формирование канонического права 13
2. Влияние христианской церкви на уголовную политику в странах западной Европы в период средних веков 43
3. Уголовное судопроизводство и христианская церковь в Новое время 100
ГЛАВА 2. Влияние христианства на развитие уголовного судопроизводства в России 119
1. Отражение Библейских положений в нормах российского уголовного и уголовно-процессуального права 119
2. Элементы инквизиционного процесса в розыскной и судебной практике России 128
3. Перспективы развития российского уголовного процесса с учетом исторического опыта христианства 146
Заключение 158
Использованные источники 160
Приложения
- Влияние христианской церкви на уголовную политику в странах западной Европы в период средних веков
- Уголовное судопроизводство и христианская церковь в Новое время
- Отражение Библейских положений в нормах российского уголовного и уголовно-процессуального права
- Элементы инквизиционного процесса в розыскной и судебной практике России
Введение к работе
Актуальность темы исследования.
Всеобщая декларация прав человека, Устав Организации Объединенных Наций, ряд других международно-правовых актов отразили в своих нормах положения основного источника христианства - Библии. У здания штаб-квартиры Организации Объединенных Наций в Нью-Йорке на каменной плите высечены слова из Ветхозаветной книги пророка Исайи: «И перекуют мечи свои на орала, и копья свои - на серпы: не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать». Спустя тысячелетия авторитет христианских норм сохранился настолько, что аналогии с ними нередко обнаруживаются и в положениях национального права, в том числе уголовно-процессуального.
О значимости Библии председатель Верховного Суда Российской Федерации В.М. Лебедев сказал: «Верю, что мы преодолеем трудную дорогу строительства Российского правового государства, где суд займет подобающее его библейскому происхождению место». По официальным данным Министерства юстиции Российской Федерации, за последние годы заметно выросло число религиозных организаций (с 3003 в 1985 году до 20215 в 2001 году), а по результатам опросов населения — подавляющее его большинство относят себя к числу верующих, прежде всего христиан.
Христианская религия является наиболее распространенной как в мире в целом, так и в России, в частности. Она объединяет свыше полутора миллиардов приверженцев (более 1 миллиарда католиков, более 400 миллионов приверженцев протестантизма и более 200 миллионов приверженцев православия) . Данные обстоятельства не могут не влиять на развитие общества и должны учитываться при совершенствовании законодательства.
Исходя из этого диссертационное исследование осуществлено в двух направлениях: изучение истории развития христианства и богословской науки, нашедших отражение в уголовном и уголовно-процессуальном законодательст-
1 Международное право: Учебник / Отв. ред. Ю.М. Колосов, Э.С. Кривчикова. М.: Международные отношения, 2000. С. 499.
ве, но осужденных современной христианской церковью как противоречащих общечеловеческим ценностям; обоснование необходимости совершенствования российского уголовного судопроизводства с точки зрения христианских источников и достижений современного богословия.
Данных вопросов касались в своих научных трудах такие ученые, как А.И. Александров, Ю.М. Антонян, И.А. Возгрин, СБ. Глушаченко, А.И. Долгова, К.Б. Калиновский, Е.В. Касторская, Г.Л. Касторский, М.П. Клейменов, Г.Ч. Ли, А. Миллер, Д.В. Ривман, В.П. Сальников, М.В. Сальников, А.В. Смирнов, Л.И. Спиридонов, О.В. Старков, Ю.В. Тихонравов, Ю.В. Ячменёв.
Использованы также научные разработки по вопросам истории развития светского права, в том числе уголовно-процессуального, под влиянием основных источников христианства и его богословской науки. Этому посвящены, в частности, труды Н.Г. Владимирова, В.И. Гараджи, В.В. Зеньковского, СИ. Иваненко, А.И. Клебанова, Л.Ф. Колесникова, И.А. Крывелева, Л.Н. Митрохина, А.В. Меня, Е.И. Парнова, М.Г. Писманика, В.М. Сторчака, Н.А. Трофимчу-ка, А.И. Хвыля-Олинтера, И.Н. Яблокова, Д.Р. Яворского и других.
Однако данные вопросы рассматривались в этих трудах применительно к влиянию христианства на развитие уголовного судопроизводства в наиболее общем плане. Кроме того, за последние годы в жизни российского общества возросла роль религии, особенно христианства, что сказывается на процессе законотворчества, влияет на совершенствование правоотношений в сфере уголовного судопроизводства.
Объектом диссертационного исследования являются:
основы христианского вероучения;
источники христианского богословия относящиеся к различным историческим периодам;
положения канонического церковного права, регламентирующие правила уголовного судопроизводства;
- нормы уголовного и уголовно-процессуального права России.
В предмет диссертационного исследования включены:
способы формирования христианским богословием в различные исторические периоды норм, имеющих уголовное и уголовно-процессуальное значение;
формы реализации данных норм субъектами уголовного преследования в истории христианства;
средства воздействия на участников уголовного судопроизводства в инквизиционном процессе;
методика формирования доказательств органами предварительного расследования и дознания в современной России.
Цель и задачи исследования. Целью данного исследования является разработка методики дальнейшего совершенствования уголовного судопроизводства с учетом исторического развития и достижений христианства. В соответствии с этой целью выделяются следующие взаимосвязанные исследовательские задачи:
изучить положения христианских вероисточников, регламентировавших отношения в сфере уголовного судопроизводства и применявшихся в различные исторические периоды;
осуществить анализ исторического развития источников различных направлений христианства по вопросам методики изобличения в совершении преступлений;
проанализировать нормы действующего уголовного и уголовно-процессуального законодательства с точки зрения их соотношения с основами христианского вероучения;
выявить наличие в конкретных нормах уголовного и уголовно-процессуального законодательства аналогий с правилами уголовного преследования в инквизиционном процессе;
5) выявить в практике деятельности субъектов уголовного судопроизвод
ства типичные признаки средств изобличения обвиняемых, распространённые в
инквизиционном процессе средневековья;
6) сформулировать практические рекомендации относительно совершенствования норм уголовного и уголовно-процессуального законодательства на основе положений христианского богословия и других христианских источников, соответствующих общечеловеческим ценностям.
Теоретическую основу исследования составили труды учёных по истории права и государства, в области конституционного, уголовного, уголовно-процессуального права, криминологии, криминалистики, оперативно-розыскной деятельности, а также труды по философии, педагогике, истории, психологии, богословию, теософии, наукам и дисциплинам, касающимся исследуемого направления.
Методологический основой диссертационного исследования является общенаучные методы познания, а также такие частно-научные методы, как исторический, сравнительно-правовой, конкретно-социологический, статистический.
Автор использовал также свой опыт практической работы в качестве следователя, старшего следователя Управления внутренних дел Курортного района Санкт-Петербурга, опыт деятельности в Международном криминологическом центре при Санкт-Петербургском государственном университете, членом которого является.
Нормативную базу исследования составляют: Конституция Российской Федерации, международно-правовые акты, федеральные законы, нормативные правовые акты центральных органов федеральной исполнительной власти и управления, а также решения высших судебных инстанций (Конституционного Суда Российской Федерации, Верховного Суда Российской Федерации).
Эмпирическую базу составили:
1. Результаты изучения 200 уголовных дел о преступлениях, предусмотренных статьями 129, 130, 139, 148, 213, 214, 243, 244 Уголовного кодекса Российской Федерации, Курортного, Московского и Центрального районов Санкт-Петербурга (за 1997-2001 годы).
2. Данные интервьюирования:
а) 100 следователей органов внутренних дел в Санкт-Петербурге (в 1999-
2000 годах);
б) 200 потерпевших по уголовным делам о преступлениях, предусмотрен
ных статьями 111, 112, 115-117, 158-163 Уголовного кодекса Российской Феде
рации (в 1997-1999 годах);
в) 100 верующих приходов Русской православной церкви, Римской католи
ческой церкви, Христиан веры евангельской, Свидетелей Иеговы в Санкт-
Петербурге (2000-2002 годах);
3. Данные анкетирования следующих репрезентативных групп:
а) 200 молодых людей в возрасте 17-30 лет, обучающихся в четырех вузах
Санкт-Петербурга (в 2000-2002 годах);
б) 200 сотрудников правоохранительных органов Санкт-Петербурга (в
1999-2001 годах).
Научная новизна исследования заключается в том, что одно из первых на диссертационном уровне произведен системный сравнительный анализ положений основных источников христианства, исторического развития богословской науки и норм действующего уголовного и уголовно-процессуального законодательства России, выдвигается ряд предложений по совершенствованию названных норм с учетом достижений христианства, обосновывается необходимость более детальной регламентации тех видов деятельности органов предварительного расследования и дознания, которые отличаются наиболее распространенными методиками с признаками инквизиционного процесса Средневековья, отрицаемыми нормами международного права и отвергаемыми современным христианским богословием.
Основные положения диссертации, выносимые на защиту: 1. Проведённый сравнительный анализ книг Священного Писания (Библии) христианства и общепризнанных норм международного права, а также положений главы 2 Конституции Российской Федерации, регламентирующих правоотношения в сфере уголовного судопроизводства, позволяет сделать вы-
вод о том, что христианство в историческом развитии оказало влияние на формирование норм светского, уголовного и уголовно-процессуального права.
Церковное уголовное судопроизводство раннего христианства и инквизиционного процесса Средневековья постепенно развивалось в направлении усложнения формы (структуры) и упрощения содержания. Данное обстоятельство свидетельствует, что более детальная регламентация порядка уголовного преследования еще не гарантирует соблюдения прав участников судопроизводства и намерений законодателя.
Отдельные признаки и средства доказывания инквизиционного процесса Средневековья, не соответствующие смыслу норм главы 2 Конституции Российской Федерации, по-прежнему имеют место в деятельности органов предварительного расследования, дознания и оперативно-розыскной деятельности, что свидетельствует о несовершенстве норм уголовно-процессуального законодательства, регламентирующих процесс доказывания, его средства и полномочия субъектов уголовного преследования, в том числе, в Уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации:
а) статья 157 наделяет орган дознания, осуществляющий оперативно-
розыскную деятельность, функцией доказывания, не регламентируя положения
о «неотложности следственных действий», что допускает возможности нару
шений прав участников уголовного процесса;
б) часть 5 статьи 165 допускает проведение следственных действий, затра
гивающих частную жизнь, в не терпящих отлагательства исключительных слу
чаях без судебного решения; при этом подобные «случаи» не регламентирова
ны, что позволяет нарушать соответствующие конституционные права челове
ка;
в) статья 186 предусматривает негласное прослушивание и запись перего
воров с последующим использованием записи в качестве доказательства, хотя и
по судебному решению, но на основании предположений об отношении содер
жания будущих переговоров к предмету доказывания, в чем усматривается
сходство с розыскным процессом;
г) статья 193 не содержит положения, обязывающего лицо, производящее
предъявление для опознания, обеспечить условия, исключающие предвари
тельное наблюдение и запоминание опознающим внешних признаков предъяв
ляемого на опознание объекта, что позволяет фальсифицировать доказательства
обвинения;
д) статьи 50 и 53 не обеспечивают право защитника участвовать во всех
следственных действиях по уголовному делу и не обязывает его участвовать во
всех следственных действиях с участием подзащитного, а подобные «пробелы»
могут отрицательно повлиять на достоверность собирания доказательств обви
нения.
4. Инквизиционное судопроизводство допускало совмещение функций предварительного расследования, обвинения и правосудия, что допускают в ряде случаев и нормы Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, в том числе:
а) статья 37 одновременно наделяет прокурора полномочиями следователя,
органа осуществления надзора за законностью предварительного расследова
ния; государственного обвинителя, а часть 7 статьи 246 позволяет прокурору
выступать на стороне защиты, причем данное выступление имеет наибольшую
юридическую силу, что в ущерб объективности подчеркивает особое положе
ние и наиболее высокий авторитет данного представителя стороны обвинения;
б) часть 2 статьи 319 предоставляет мировому судье право оказания сторо
нам содействия в собирании доказательств по делам частного обвинения, ста
тьи 278-291 допускают установление в ходе судебного следствия доказательств,
восполняющих «пробелы» предварительного расследования. Тем самым на суд
возлагаются функции стороны обвинения;
в) статья 212 фактически допускает совмещение полномочий следователя и
суда либо прокурора и суда в случае прекращения уголовного преследования
по нереабилитирующим основаниям, предусмотренным статьями 24-28. Дан
ным фактом следователь или прокурор юридически провозглашают факт ви
новности лица в совершении преступления.
Указанные нормы уголовно-процессуального законодательства противоречат статьям 10 и 118 Конституции Российской Федерации, предусматривающим осуществление государственной власти на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную, а также обусловливающим недопустимость возложения на судебную власть каких бы то ни было функций, несовместимых с ее исключительными прерогативами по осуществлению правосудия.
5. В ходе совершенствования уголовного и уголовно-процессуального (национального) законодательства России предлагается учитывать:
а) гуманистические положения христианских источников, касающиеся
уголовного преследования;
б) наличие в нормах уголовно-процессуального законодательства положе
ний, аналогичных отвергаемым христианским богословием элементам инкви
зиционного процесса Средневековья;
в) Библейские требования, касающиеся регламентации судопроизводства
по делам о преступлениях, предусмотренных и Уголовным кодексом Россий
ской Федерации.
Теоретическая значимость исследования заключается в том, что обосновывается необходимость использования достижений христианского богословия в разработках, касающихся совершенствования правил уголовного судопроизводства.
Практическая значимость исследования состоит в том, что разработанные в диссертации положения, рекомендации и предложения могут быть использованы:
при подготовке законопроектов о внесении изменений и дополнений в нормы уголовного и уголовно-процессуального законодательства;
при совершенствовании методики преподавания уголовно-процессуального права, оперативно-розыскной деятельности и криминалистики;
в ходе преподавания указанных дисциплин, а также курсов «Уголовного права», «Судебного религиоведения», «Международного права», «Культурологии», «Истории права и государства», «Философии»;
при разработке методик расследования отдельных видов и групп преступлений;
при подготовке сотрудников органов предварительного расследования, дознания и оперативно-розыскной деятельности, специализирующихся на расследовании и раскрытии преступлений, совершенных по религиозным мотивам.
Апробация результатов исследования.
Выводы и рекомендации, касающиеся совершенствования нормативной регламентации уголовного судопроизводства, анализа источников христианских вероучений, их влияния на развитие уголовно-процессуального законодательства и на осуществление уголовного преследования, использовались автором при подготовке и проведении занятий по дисциплинам «Уголовный процесс», «Криминалистика», «Оперативно-розыскная деятельность»; при участии в деятельности Международного криминологического центра при Санкт-Петербургском государственном университете в качестве члена этой научной общественной организации.
Результаты, полученные в ходе исследования, докладывались автором на Межвузовской научно-практической конференции «Правоохранительная деятельность и конфессии в России: проблема личности в богословском, правовом и философском измерениях» (Санкт-Петербург, 30 октября 1997 года); на Международной научно-практической конференции «Законность, оперативно-розыскная деятельность и уголовный процесс» (Санкт-Петербург, 9-10 апреля 1998 года); на международной научно-практической конференции «Компьютерная преступность: состояние, тенденции и превентивные меры ее профилактики» (Санкт-Петербург, 12-13 февраля 1999 года); на Всероссийской научно-практической конференции «Теоретические и прикладные проблемы эксперт-но-криминалистической деятельности» (Санкт-Петербург, 7-8 апреля 1999 года); на теоретическом семинаре «Проблемы криминологии религии» (Санкт-Петербург, 13 октября 2000 года); на Межвузовской научно-практической конференции «Проблемы повышения боеспособности внутренних войск МВД России в современных условиях» (Санкт-Петербург, 9 февраля 2001 года); на Ме-
*
ждународной научно-практической конференции «МВД России - 200 лет. История, развитие, перспективы» (Санкт-Петербург, 22-23 сентября 2002 года); на криминологическом семинаре «Негативные религиозные явления, связанные с преступностью» (Санкт-Петербург, 14 февраля 2003 года).
Всего опубликовано 4 авторские работы.
Структура диссертации включает введение, 2 главы, объединяющих шесть параграфов; заключение, список источников, приложения.
т.
Влияние христианской церкви на уголовную политику в странах западной Европы в период средних веков
Каноническое право (yus canonicum), представляет собой положения юридического характера, содержащиеся в церковных канонах. В церкви Восточной, православно-кафолической, каноны образовались в период вселенских сборов и состоят из правил апостольских, вселенских и полистных соборов и святых отцов. В церкви Западной римско-католической, каноническое право содержится в официальном сборнике этой церкви «Copus juzis canonici»; в сборник этот вошли: правила апостольские латинских и греческих соборов, папские декреталии подлинные и подложные, отрывки из отцов Церкви, извлечения из пени-тенциалов, из римского права и из Франкских капитуляров. От канонического права следует отличать право церковное (jus ecclesiasticum), под которым разумеется право, действующее в церкви, независимо от источника и времени его происхождения.
Изучение и разработка канонического права (каноника, zanavovina) началось уже с XII века, когда каноническое право в качестве практической внешней теологии наряду с римским правом заняло видное место сначала в Болон-ском, а затем и в других созданных по его типу университетах Европы. Каноническое право - явление обычное для конца XII века. Легисты изучали каноны потому, что при изучении императорских конституций по делам церковным они сталкивались с канонами неизбежно, канонисты изучали законы, ибо церковь живет по римскому закону.
Научная разработка Канонического права сводилась: 1) к чтению и объяснению текста канонического памятника, причем объяснения писались на самой книге, на полях или между строк и назывались глоссами; 2) к устранению противоречий в канонах; 3) к выработке некоторых общих принципов и понятий. В вопросе о значении Канонического права римско-католическая церковь стоит на строгой обязательности его применения, однако благодаря и внутреннему церковному законодательству и особенно конкордатом, заключенным папами в разное время, многие нормы канонического права являются утратившими силу, не говоря уже о том, что и современное государство не допустило бы применения некоторых средневековых начал.
Церковь евангелическая после разрыва с Римом отрицательно отнеслась и к каноническому праву. На Гомбергском синоде в 1526 г. Лютер запретил даже читать это право, «в противность божескому называемое каноническим». Но немецкие юристы оказались «дурными христианами» и, стоя на точке зрения исторической непрерывности права, отстояли для евангелической церкви каноническое право со значением субсидиарного источника евангелического церковного права и при условии не противоречия его учению Христа и апостолов, евангелическому церковному правовому обычаю и светскому законодательству.
Церковь православная держится такого же взгляда на обязательную силу канонов, как и церковь римско-католическая, но фактически каноническое право является действующим правом православной церкви лишь постольку, поскольку является правом его рецептированным. При отсутствии же рецепции отдельные нормы Канонического права могут быть или в качестве субсидиарного, т.е. такого, к которому приходится обращаться, если в действующей правовой системе нет разрешающего ответа на тот или иной конкретный случай, или в качестве источника действующего права постольку, поскольку норма действующего права заимствовала свое содержание из нормы Канонического права, и, наконец каноническое право может служить некоторым критериям в суждениях.
В 1839 г. в России был издан Святейшим Синодом полный текст канонов православной церкви под заглавием «Книга правил святых апостолов, святых соборов вселенских и поместных и святых отцов». В 1875 г. появилось и частное издание канонов (Московского общества любителей духовного просвещения), в котором, кроме полного их текста, помещен и текст сокращенный, а также толкования Зонары, Аристина и Вальсамона.
Церковные наказания — это меры, установленные законодательной властью церкви против преступлений, нетерпимых в среде церковного общества. Они применяются церковной властью в отношении членов церкви, нарушающих церковные правила, и состоят или в лишении церковных прав и благ, или в назначении религиозно-нравственных упражнений с целью исправления нарушителей, прекращения беспорядков, устранения из церкви преслушников ее и охранения достоинства ее от соблазнительных примеров и вредного влияния. Наказания всегда употреблялись и употребляются во всех религиозных обществах. И в христианской церкви они введены с самого ее основания, видоизменялись и развивались ее законодательной частью, подвергались влиянию государственных законодательств, народных воззрений и обычаев, приводились в системы в различных поместных и вероисповедных церквах и представляют значительное разнообразие.
Уголовное судопроизводство и христианская церковь в Новое время
Современная церковь призывает к гуманизации человеческих отношений и обосновывает потребность справедливости. Это отмечает Папа римский. Повсюду в современном мире у людей проснулось чувство справедливости. И вне всякого сомнения, благодаря ему ярче выявляется все то, что противостоит справедливости в отношениях между людьми, социальными группами или классами, так же как в отношениях между народами и государственными, между целыми политическими системами и даже целыми «мирами». Это глубокое и многообразное течение, источник которого современные люди усматривают в справедливости, свидетельствует об этическом характере той напряженности и тех столкновений, которые мы видим повсюду в современном мире.
Церковь разделяет с людьми нашей эпохи это горячее и глубокое стремление к жизни справедливой со всех точек зрения. И Церковь не забывает о необходимости размышлять о разных сторонах справедливости, какой ее требует жизнь людей и обществ. Подтверждение этому мы находим в католическом социальном учении, развивавшемся в прошлом веке. Это учение оказало влияние как на воспитание людей и формирование их этического сознания в духе справедливости, так и на разного рода движения, развивавшиеся в том же духе, особенно в области христианской просветительской деятельности мирян.
И все же нельзя не заметить, что программы, основанные на идее справедливости и долженствующие служить воплощению этой справедливости в социальной жизни отдельных личностей, групп и обществ, на практике часто подвергается искажению. И хотя представители этих течений продолжают ссылаться все на ту же идею справедливости, опыт показывает, что часто отрицательные силы - злопамятность, ненависть и даже жестокость - берут верх над ней. И тогда стремление уничтожить противника, ограничить его свободу или даже полностью отнять ее становится основным побудительным мотивом действия. Но именно это и противоречит самой сути справедливости, которая по своей природе стремится к установлению равенства и равновесия между враждующими сторонами. Подобные злоупотребления идеей справедливости и ее практическое искажение доказывает, насколько человеческая деятельность может оказаться чуждой справедливости, даже если она творится во имя этой справедливости. И не напрасно Христос упрекал своих слушателей, приверженных к учению Ветхого Завета, за тот душевный настрой, который появился в словах: «Око за око, зуб за зуб» (Матфея 5:38). Так искажалась идея справедливости в те давние времена; надо сказать, что современные формы ее искажения продолжает следовать все тому же образцу.
И действительно, совершенно очевидно, что во имя мнимой справедливости (например, исторической или классовой) ближних иной раз уничтожают, убивают, лишают свободы и самых элементарных человеческих прав. Опыт прошлого и настоящего доказывает, что одной лишь справедливости недостаточно. Справедливость может дойти до самоотрицания и саморазрушения, если любви - силе более глубокой - не дают строить человеческую жизнь во всем ее многообразии. Исторический опыт позволяет сделать следующие заключение: вершина права — вершина справедливости. Это утверждение не обесценивает и не умаляет значения того порядка, который зиждется на нем; оно указывает лишь, с иной точки зрения, на необходимость прибегать к еще более глубоким силам духа, которые и обусловливают правопорядок в целом1.
Здесь подчеркивается значение христианства в развитии общечеловеческих основ светского права. Это особенно актуально в отношении норм уголовного и уголовно-процессуального законодательства, существенным образом затрагивающих права человека. Появились научные разработки в направлении гуманизации уголовного судопроизводства2.
Законодательство Свода законов Российской Империи 1857 года, сознавая важность каждого действия по привлечению обвиняемого к судебной ответственности, обставляло этот акт постановлениями, клонившимися именно к ограждению личности от незаконной и незаслуженной обиды. Так в Законодательстве судебно-уголовном было постановлено: «брать кого-либо для допроса и исследования только в том случае, когда улики в преступлении основаны на обстоятельствах, возбуждающих сильное подозрение, и рассматривать эти улики со всевозможною осмотрительностью; в таких случаях, когда обвинение не подкреплено сильными уликами и оказывается неуважительным, не приступая к взятию обвиняемого, без огласки, не предосудительными для него мерами удостовериться: есть ли достаточная причина подвергнуть обвиняемого следст 3 ВИЮ» .
В этом постановлении Свода, сохраняя силу при привлечении духовных лиц к судебной ответственности по уголовным преступлениям, восполнялись еще особыми, специальными постановлениями. В статье 154 Законодательства судебно-уголовного согласно статье 160 Устава Духовной Консистории постановлено: «если духовное лицо оговаривается в противозаконных действиях, подвергающих его уголовному суду: то первоначальное исследование производится в духовном ведомстве, при чиновнике градской или земской полиции, и, если оговоренный при исследовании не очистит себя от оговора, то он предается уголовному суду по определению Консистории. Но когда дело не терпит отлагательства и нужно произвести по горячим следам и тому подобное, то гражданское начальство преступает к этому не медля, пригласив депутата с духовной стороны, а в крайней мере необходимости и без депутата»1.
Свод 1857 года разделял следствие на предварительное и формальное. Производство того и другого относилось к обязанностям полиции2. Предварительное следствие именовалось иногда в том же Своде (статья 75) первоначальным исследованием. Оно имело целью изыскание всех обстоятельств дела или происшествия, составляющего преступление. Формально же следствие состояло из собирания доказательств к открытию и обличению виновного. Из общего правила о производстве предварительного следствия полицию по Своду 1857 года допускались некоторые изъятия, в том числе и относительно лиц духовного звания. По статье 154 Законодательства судебно-уголовного производство формального же следствия по проступкам и преступлениям духовных лиц принадлежало исключительно к обязанностям полиции, которой и проводилось всегда в присутствии депутата с духовной стороны.
Такой порядок производства предварительного исследования и формального следствия имел место в судебной практике до 8 июля 1860 года.
На основании Высочайше утвержденного 8 июля 1860 года: «Учреждения судебных следователей» производство следствий по уголовным делам возложено на судебных следователей, а полиции предоставлено лишь производство дознания, которое заключалось в собирании сведений, необходимых для удостоверения в том, что происшествие действительно было и что оно соединено с преступлением или проступком.
В обязанности судебных следователей включались все дальнейшие следственные действия, необходимые для того, чтобы изыскать, сохранить и получить все те сведения и доказательства, которые нужны суду для постановления правильного приговора о лицах, обвиняемых в совершении преступления.
По окончании следствия дело передавалось в надлежащую духовную консисторию, для постановления определения о предании обвиняемого суду, и без этого определения консистории никакое судебное место было не в праве приступать к рассмотрению и разрешению дела.
Сами дела о лицах духовного звания, преданных уголовному суду, на основании статьи 161 Устава духовной консистории (Источник 406 законодательства судебно-уголовного) рассматривались в уездном суде и в уголовной палате, в присутствии депутата с духовной стороны, голос которого принимался наравне с прочими членами судебных мест. Сверх этого приговоры уголовных палат о лишении священно-церковнослужителей всех, или некоторых прав состояния, прежде исполнения, со всеми обстоятельствами дела, сообщались на соглашение духовным консисториям, которые, если усматривали какое-либо сомнение в решении палаты, и не удовлетворялись представленными по этому со стороны палаты объяснениями, представляли об этом Святому Синоду с прописанием всех открывшихся по делу обстоятельств.
Сокращение криминальной компетенции церковных судов продолжалось и в последствии. Некоторые из преступлений подлежали двойственной подсудности: преступления против веры (ересь, раскол), преступления против брачного союза. Но участие церковной власти в производстве таких дел сводилось к возбуждению дела по этим преступлениям и к определению церковного наказания за них. А светская власть проводила расследование, и гражданский суд назначал наказание по уголовным законам.
Отражение Библейских положений в нормах российского уголовного и уголовно-процессуального права
Современная церковь призывает к гуманизации человеческих отношений и обосновывает потребность справедливости. Это отмечает Папа римский. Повсюду в современном мире у людей проснулось чувство справедливости. И вне всякого сомнения, благодаря ему ярче выявляется все то, что противостоит справедливости в отношениях между людьми, социальными группами или классами, так же как в отношениях между народами и государственными, между целыми политическими системами и даже целыми «мирами». Это глубокое и многообразное течение, источник которого современные люди усматривают в справедливости, свидетельствует об этическом характере той напряженности и тех столкновений, которые мы видим повсюду в современном мире.
Церковь разделяет с людьми нашей эпохи это горячее и глубокое стремление к жизни справедливой со всех точек зрения. И Церковь не забывает о необходимости размышлять о разных сторонах справедливости, какой ее требует жизнь людей и обществ. Подтверждение этому мы находим в католическом социальном учении, развивавшемся в прошлом веке. Это учение оказало влияние как на воспитание людей и формирование их этического сознания в духе справедливости, так и на разного рода движения, развивавшиеся в том же духе, особенно в области христианской просветительской деятельности мирян.
И все же нельзя не заметить, что программы, основанные на идее справедливости и долженствующие служить воплощению этой справедливости в социальной жизни отдельных личностей, групп и обществ, на практике часто подвергается искажению. И хотя представители этих течений продолжают ссылаться все на ту же идею справедливости, опыт показывает, что часто отрицательные силы - злопамятность, ненависть и даже жестокость - берут верх над ней. И тогда стремление уничтожить противника, ограничить его свободу или даже полностью отнять ее становится основным побудительным мотивом действия. Но именно это и противоречит самой сути справедливости, которая по своей природе стремится к установлению равенства и равновесия между враждующими сторонами. Подобные злоупотребления идеей справедливости и ее практическое искажение доказывает, насколько человеческая деятельность может оказаться чуждой справедливости, даже если она творится во имя этой справедливости. И не напрасно Христос упрекал своих слушателей, приверженных к учению Ветхого Завета, за тот душевный настрой, который появился в словах: «Око за око, зуб за зуб» (Матфея 5:38). Так искажалась идея справедливости в те давние времена; надо сказать, что современные формы ее искажения продолжает следовать все тому же образцу.
И действительно, совершенно очевидно, что во имя мнимой справедливости (например, исторической или классовой) ближних иной раз уничтожают, убивают, лишают свободы и самых элементарных человеческих прав. Опыт прошлого и настоящего доказывает, что одной лишь справедливости недостаточно. Справедливость может дойти до самоотрицания и саморазрушения, если любви - силе более глубокой - не дают строить человеческую жизнь во всем ее многообразии. Исторический опыт позволяет сделать следующие заключение: вершина права — вершина справедливости. Это утверждение не обесценивает и не умаляет значения того порядка, который зиждется на нем; оно указывает лишь, с иной точки зрения, на необходимость прибегать к еще более глубоким силам духа, которые и обусловливают правопорядок в целом1.
Здесь подчеркивается значение христианства в развитии общечеловеческих основ светского права. Это особенно актуально в отношении норм уголовного и уголовно-процессуального законодательства, существенным образом затрагивающих права человека. Появились научные разработки в направлении гуманизации уголовного судопроизводства2.
Законодательство Свода законов Российской Империи 1857 года, сознавая важность каждого действия по привлечению обвиняемого к судебной ответственности, обставляло этот акт постановлениями, клонившимися именно к ограждению личности от незаконной и незаслуженной обиды. Так в Законодательстве судебно-уголовном было постановлено: «брать кого-либо для допроса и исследования только в том случае, когда улики в преступлении основаны на обстоятельствах, возбуждающих сильное подозрение, и рассматривать эти улики со всевозможною осмотрительностью; в таких случаях, когда обвинение не подкреплено сильными уликами и оказывается неуважительным, не приступая к взятию обвиняемого, без огласки, не предосудительными для него мерами удостовериться: есть ли достаточная причина подвергнуть обвиняемого следст вию» .
В этом постановлении Свода, сохраняя силу при привлечении духовных лиц к судебной ответственности по уголовным преступлениям, восполнялись еще особыми, специальными постановлениями. В статье 154 Законодательства судебно-уголовного согласно статье 160 Устава Духовной Консистории постановлено: «если духовное лицо оговаривается в противозаконных действиях, подвергающих его уголовному суду: то первоначальное исследование производится в духовном ведомстве, при чиновнике градской или земской полиции, и, если оговоренный при исследовании не очистит себя от оговора, то он предается уголовному суду по определению Консистории. Но когда дело не терпит отлагательства и нужно произвести по горячим следам и тому подобное, то гражданское начальство преступает к этому не медля, пригласив депутата с духовной стороны, а в крайней мере необходимости и без депутата»1.
Свод 1857 года разделял следствие на предварительное и формальное. Производство того и другого относилось к обязанностям полиции2. Предварительное следствие именовалось иногда в том же Своде (статья 75) первоначальным исследованием. Оно имело целью изыскание всех обстоятельств дела или происшествия, составляющего преступление. Формально же следствие состояло из собирания доказательств к открытию и обличению виновного. Из общего правила о производстве предварительного следствия полицию по Своду 1857 года допускались некоторые изъятия, в том числе и относительно лиц духовного звания. По статье 154 Законодательства судебно-уголовного производство формального же следствия по проступкам и преступлениям духовных лиц принадлежало исключительно к обязанностям полиции, которой и проводилось всегда в присутствии депутата с духовной стороны.
Такой порядок производства предварительного исследования и формального следствия имел место в судебной практике до 8 июля 1860 года.
На основании Высочайше утвержденного 8 июля 1860 года: «Учреждения судебных следователей» производство следствий по уголовным делам возложено на судебных следователей, а полиции предоставлено лишь производство дознания, которое заключалось в собирании сведений, необходимых для удостоверения в том, что происшествие действительно было и что оно соединено с преступлением или проступком.
В обязанности судебных следователей включались все дальнейшие следственные действия, необходимые для того, чтобы изыскать, сохранить и получить все те сведения и доказательства, которые нужны суду для постановления правильного приговора о лицах, обвиняемых в совершении преступления.
По окончании следствия дело передавалось в надлежащую духовную консисторию, для постановления определения о предании обвиняемого суду, и без этого определения консистории никакое судебное место было не в праве приступать к рассмотрению и разрешению дела.
Сами дела о лицах духовного звания, преданных уголовному суду, на основании статьи 161 Устава духовной консистории (Источник 406 законодательства судебно-уголовного) рассматривались в уездном суде и в уголовной палате, в присутствии депутата с духовной стороны, голос которого принимался наравне с прочими членами судебных мест. Сверх этого приговоры уголовных палат о лишении священно-церковнослужителей всех, или некоторых прав состояния, прежде исполнения, со всеми обстоятельствами дела, сообщались на соглашение духовным консисториям, которые, если усматривали какое-либо сомнение в решении палаты, и не удовлетворялись представленными по этому со стороны палаты объяснениями, представляли об этом Святому Синоду с прописанием всех открывшихся по делу обстоятельств.
Элементы инквизиционного процесса в розыскной и судебной практике России
Обнаружение признаков инквизиционного процесса в правоприменительной практике и деятельности правоохранительных органов при осуществлении уголовного преследования имеет целью выявление таких аналогий, которые свидетельствуют об антидемократических тенденциях в данной сфере, регулируемой в значительной мере уголовно-процессуальным законодательством. Следовательно, такие аналогии в ряде случаев характеризуют несовершенство отдельных норм названного законодательства, а данное обстоятельство вызывает необходимость приведения указанных норм в соответствие с общедемократическими принципами правового государства.
Результаты опросов 200 сотрудников правоохранительных органов и 200 студентов четырех юридических вузов Санкт-Петербурга показывают, что состоявшиеся юристы более критически относятся к нормам уголовно-процессуального законодательства, нежели будущие юристы, хотя в обеих категориях нет абсолютного большинства убежденных сторонников реформ (см. таблицу 3). Последнее обстоятельство может свидетельствовать как об относительной удовлетворенности нормами этого законодательства, так и об опасениях опрошенных относительно возможности негативных последствий законодательных новелл, судя, в том числе и по последнему ответу.
Подобные несовершенства законодательства целесообразно рассматривать в двух аспектах: во-первых, как неправильно сформулированные с точки зрения соответствия их Конституции Российской Федерации и нормам международного права; во-вторых, как недостаточно четко регламентирующие соответствующие правила судопроизводства, что позволяет субъектам уголовного преследования существенно ущемлять права либо ненадлежащим образом обеспечивать интересы участников уголовного процесса.
Если в первом случае антиконституционные положения легче и чаще обнаруживаются высшими судебными инстанциями, после чего приводятся в соответствие с правовой системой российского государства, то вторые с их расширительным смыслом стимулируют произвол органов уголовного преследования. Однако и в первом случае названные положения имеют свое юридическое значение и применяются до приведения их в соответствие с нормами Конституции Российской Федерации, дискредитируя сферу государственного регулирования соответствующих правоотношений.
История развития инквизиционного процесса и последующая эволюция церковного права свидетельствуют об их постепенном разделении. Если официальное христианство и современное богословие одновременно с возникновением демократических конституций наиболее высокоразвитых в экономическом и правовом отношении государств переориентировались на общечеловеческие ценности, то инквизиционный процесс сохранился в настоящее время в большинстве стран мирового сообщества, несмотря на то, что декларативно он отвергается. Фактическое положение вещей таково, что даже в современном российском законодательстве, призванном регулировать уголовно-правовые отношения, особенно в нормах, относящихся к механизму реализации таких правоотношений, т.е. в уголовно процессуальном законодательстве, - обнаруживаются признаки инквизиционного процесса.
Статья 89 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации допускает использование в процессе доказывания результатов оперативно-розыскной деятельности, отвечающих требованиям, предъявляемым этим Кодексом к доказательствам. Орган дознания, его сотрудники, а также следователи и дознаватели в подавляющем большинстве случаев понимают это положение буквально: обеспечение соответствия формальным требованиям. Несоответствие формы содержанию с трудом поддается выявлению с последующим признанием доказательства недопустимым (пункт 3 части 2 статьи 75, статьи 88 названного Кодекса).
Исходя из смысла, придаваемого законодателем упомянутой норме, требуется обеспечение соответствия признакам доказательств как формально, так и по содержанию, т.е. соответствие фактическим обстоятельствам дела. Последнее, однако, не обеспечено законодателем в надлежащей мере.
Б.Т. Безлепкин указывает, что полномочия по осуществлению оперативно-розыскной деятельности являются главным признаком, характеризующими органы дознания1. Под такой деятельностью понимается проведение по своей сущности не процессуальных мероприятий, связанных с использованием преимущественно не гласных средств, направленных на получение информации о преступлении, совершившем его лице и об источниках доказательств. Эта деятельность регламентируется Федеральным законом от 5 июля 1995 года «Об оперативно-розыскной деятельности» .
Между тем, не столько названный Закон, сколько ведомственные подзаконные акты в большинстве случаев имеют более инструктивное значение для сотрудников органов дознания, например, что касается осуществления надзора и контроля за оперативно-розыскными мероприятиями, в частности, со стороны прокуратуры1.
Учитывая преимущественно негласный характер оперативно-розыскных мероприятий и возможность органов дознания на начальном этапе доказывания «формировать» доказательственную базу, следует наиболее четко регламентировать функцию доказывания данными субъектами, а значит - более детально в уголовно-процессуальном законодательстве. Это необходимо для ограничения возможности фальсифицировать доказательства по существу, если они с формальной стороны соответствуют требованиям указанного законодательства.
Б.Т. Безлепкин справедливо отмечает, что круг органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, и круг органов дознания не совпадают, и что законодателем в этом смысле допущена ошибка. И далее - в результате указанной деятельности могут быть получены ценнейшие ориентирующие данные о преступлении и иные сведения, имеющие отношение к обстоятельствам, входящим в предмет доказывания. Эти сведения сами по себе в качестве судебных доказательств не используются ввиду отсутствия признака допустимости (они получены из источников, не указанных в законе), но могут использоваться в доказывании по уголовным делам только в соответствии с положениями уголовно-процессуального законодательства, регламентирующим собирание, проверку и оценку доказательств (статья 11 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности»). Это значит, что фактические сведения, которые получены в результате проведения оперативно-розыскных мероприятий, допускаются в качестве доказательств, когда на основании таких сведений оказалось возможным произвести процессуальные действия, принесшие положительный результат .
