Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Формирование судебной системы: Центральная Россия и Восточная Сибирь в XVII-XVIII вв 22
1. Становление судебных органов в период воеводско-приказного управления ... 22
2. Организация судебных присутственных мест во время губернского правления по "Особым Наказам" 40
3. Судебная система по "Учреждениям для управления губерний Всероссийской империи" 1775 - 1780 гг. 69
Глава II. Взаимодействие общеимперских и региональных судебных начал в первой половине XIX 90
1. Общеимперская судебная система 90
2. Судебная система Восточной Сибири по "Учреждению" 1822 г ... 112
Глава III. Особенности развития в Восточной Сибири органов специальной подсудности и органов, обеспечивающих деятельность судов 129
1. Органы специальной подсудности 129
2. Полицейско-следственный аппарат 146
3. Судоустройство сибирских инородцев 168
Заключение.. 183
Приложение ...201
Список использованной литературы ...206
- Становление судебных органов в период воеводско-приказного управления
- Организация судебных присутственных мест во время губернского правления по "Особым Наказам"
- Судебная система Восточной Сибири по "Учреждению" 1822 г
- Органы специальной подсудности
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования. Социально-экономические и политические преобразования, проходящие в России, обусловили необходимость обновления действующей политико-правовой системы. Важное значение в этом процессе принадлежит повышению роли суда в обеспечении охраны социально-значимых интересов.
Ярко выраженная неравномерность социально-экономического и политико-правового развития субъектов многонационального Российского государства обозначила проблему единства структуризации органов судебной власти. Разрешение вопроса взаимодействия организационных судебных начал на государственном и региональном уровнях актушшзировало привлечение исторического опыта отечественного судебного строительства.
Возникшая потребность учета национальной специфики и менталитета русского народа в значительной степени активизировала научные изыскания исследователей. Однако, при всей многоаспектности многочисленных работ, посвященных организации предшествовавших форм суда, незатронутыми остаются особенности реализации правительственной политики в сфере организации деятельности суда в Сибири1. Между тем, притягательная сила Сибири, находив-
См.: Ефремова Н.Н. Судоустройство в России в XVIII - первой половине XIX вв. М., 1993; Она же. Судебные реформы в России: традиции, новации, проблемы. // Гос. и право. 1996. № П. С. 85-91; Трусов А.И. Как нам укрепить судебную власть. // Юрист. 1998. № 1. С. 17-22; Петров А. Судебная власть - необходимый элемент системы разделения властей на региональном уровне. // Конституционное право. 1999. № 4. С. 23-27; Лебедев В. От Концепции судебной реформы к новым идеям развития судебной системы. // Российская юстиция. 2000. № 3. С. 2-5; Петрухин И. Судебная власть, раздавленная полицейским сапогом. // Российская
4 шейся на перекрестке торгово-промышленных, колонизационных и промысловых
путей, своеобразие географического и этнического факторов, методов обеспечения внешней безопасности восточных границ государства предопределили энергичную правотворческую деятельность государства, предусматривающую поэтапную интеграцию региона в общеимперскую судебную систему.
Отсутствие специальных работ по вопросам судебной системы в Восточной Сибири в контексте сравнения общеимперских и региональных начал обусловило выбор темы диссертационного исследования.
Цель и задачи исследования. На основе вовлечения в научный оборот законодательного, документального, архивного, публицистического и исторического фактического материала автор ставит своей целью проведение историко-право-вого исследования причин и условий возникновения, особенностей развития судебной системы на восточных рубежах Российской империи в рамках общеимперского и местного законодательства. При этом автор акцентирует внимание на Восточной Сибири, которая ввиду чрезвычайной отдаленности от Европейской России, большой протяженности, пограничного, экономически выгодного географического расположения, растущей преступности, миграционных процессов коренного населения, "переведенцев" и ссыльных характеризовалась наиболее ярким контрастом в организации и деятельности судов на общеимперском и региональном уровнях. Комплексный подход к проведению исследования, позволивший подразумевать под судебной системой наряду с органами суда совокупность взаимодействующих с ними учреждений, как осуществляющих правосудие, так и содействующих реализации судебной власти, предопределил для достижения поставленной цели необходимость решения следующих задач:
- проследить динамику становления и развития системы и правового статуса судов общей юрисдикции;
юстиция. 2000. № 2. С. 4-6; Яковлев В.Ф. Состояние судебной системы в современной России. // Российский судья. 2000. № 2. С. 2-4 и др.
- выявить причины возникновения и специфику функционирования органов
специальной подсудности;
осветить место и значение в отправлении судебных функций органов полицейского управления;
обозначить степень законодательной разработанности и проблемы реализации механизма судебной защиты;
раскрыть порядок формирования, организационное построение, формы и методы деятельности надзорных органов власти;
охарактеризовать своеобразие начал судоустройства в отношении коренного населения Сибири - "сибирских инородцев";
установить отличительные черты формирования сибирской судебной бюрократии исходя из установленных законодательством и практикой цензов.
Хронологические рамки исследования охватывают XVII - первую половину XIX вв. Нижняя граница связана с реализацией целенаправленной политики правительства России, в ходе которой вслед за Енисейским острогом в 1661 г. был основан Иркутский острог, ставший впоследствии в силу "угожего расположения" военно-административным центром Восточно-Сибирского пространства. Верхние рамки исследования обусловлены изменением правительственного курса, наметившего переход от индивидуализации Сибирского судоустройства к интеграции в общеимперскую правовую систему, закрепленную Судебными Уставами 1864 г.
Методологические и теоретические основы диссертационного исследования. При изучении, анализе и обобщении теоретической и эмпирической базы, научном обосновании выводов исследования автор руководствовался как общим диалектическим, так и частнонаучными: формально-юридическим, историческим, социологическим, сравнительно-правовым, логическим и системно-структурным методами познания.
Изучение истории формирования и специфики развития судебной системы Восточной Сибири в рамках судебного механизма Российской империи поставило
перед диссертантом ряд проблем, находящихся на стыке теории и истории государства и права. Возникшая необходимость исследования научной трактовки понятий судебной системы, законности, правосудия, юридической политики, механизма и форм ее проведения повлекла изучение работ теоретиков права (С.С. Алексеев, С.З. Зиманов, И.А. Ильин, Р.З. Лившиц, B.C. Нерсесянц, С.А. Комаров, Н.И. Матузов, А.В. Малько и др.). Исходя из неразделенности административной и судебной властей в XVII - XIX вв., а также исполнительно-распорядительной деятельности в сфере судебного управления, потребовалось изучение ряда работ по проблемам государственного и административного права, посвященных взаимоотношениям законотворческой, исполнительной и судебной властей (П. Барейнбом, А.Д. Бойков, И.И. Карпец, В.В. Ершов, И.В. Решетникова, З.М. Черниловский и др.).
Установление взаимосвязи между действующей на современном этапе теоретической понятийной базой относительно судебной системы и «юридическим материалом» XVII - XIX вв. заставило обратиться к работам основоположников отечественной правовой науки Н.И. Лазаревского, Н.М. Цытович, Н.Н. Белявского, Г.Ф. Шершеневич, И.Я. Фоницкого и др.
Таким образом, сочетание современных и исторически сложившихся подходов к пониманию судебной системы позволило рассматривать наряду с судоустройством иные институты, вступающие в определенные правоотношения с судами в процессе отправления правосудия. Ввиду этого составной частью системы суда, действовавшей в обозначенный диссертантом период, были признаны органы полицейского управления, судебное представительство и прокуратура1.
Степень научной разработанности темы. Несмотря на обилие законодательных, официально-документальных, статистических, архивных и публицистических материалов избранная диссертантом тема не стала предметом специаль-
1 См.: Полянский Н.Н., Строгович М.С., Савицкий В.М., Мельников А.А. Проблемы судебного права. М., 1983.
7 ного изучения ни в дореволюционной, ни в советской и постсоветской научной
литературе. Не имеется специальных исследований, посвященных специфике генезиса и развития системы сибирского суда.
Между тем, проведенный анализ проделанных близких к объекту исследования научных изысканий позволил автору выделить в историографии проблемы две группы работ. Первая группа работ представлена монографическими исследованиями общеисторического и историко-правового характера, косвенно затрагивающими на государственном и региональном уровне вопросы, входящие в круг обрисованных диссертантом проблем. Вторую группу составляют труды, связанные со специальным изучением отдельных элементов объекта исследования.
Приступив к обзору работ первой группы хотелось бы отметить многочисленность общероссийских материалов, наряду с политико-правовой и общественно-экономической ситуацией ввиду совмещения законодательной, административной и судебной властей, содержащих сведения по истории становления и развития отечественной государственности.
Систематическое изучение истории России было предпринято в XVII-XIX вв. основателями государственной школы историографии В.Н. Татищевым ("История Российская с самых древнейших времен"), Н.М, Карамзиным ("История государства Российского"), СМ. Соловьевым ("История России с древнейших времен"), В.О. Ключевским ("Курс русской истории"), П.М. Милюковым ("Государственное хозяйство и реформа Петра Великого") и Б.Н. Чичериным ("Областные учреждения России в XVII в."), внесшими значительный вклад в исследование проблем формирования и функционирования действовавших высших, центрально-отраслевых и местных административных органов власти.
Разновидностью общеисторической литературы выступали юбилейные ведомственные издания: "История Сената за двести лет 1711-1911" (СПб, 1911), "Исторический обзор деятельности Комитета министров, 1802-1902" (СПб, 1902)
8 и "Министерство юстиции за сто лет. 1802-1902" (СПб., 1902), "Министерство
внутренних дел" (СПб., 1902).
Помимо общеисторических трудов на рубеже XIX-XX вв. стали издаваться историко-правовые исследования, посвященные отдельным государственным институтам. Так, в 1905 г. в свет вышла работа И. Блинова "Губернаторы", ставшая формально-юридическим очерком истории местной администрации XVIII-XIX вв. Истории становления полицейского сыска была посвящена работа М. Лемке "Николаевские жандармы и русская литература. 1826-1855 гг." (СПб., 1908 г.).
Продолжением исследования исторического процесса в России явились фундаментальные труды М.Н. Покровского ("Русская история в самом сжатом очерке", "Русская история с древнейших времен" и т.д.), рассматривавшего общественно-политические явления дореволюционного периода с позиции господства торгового капитала. Экономико-социологический детерминизм характерен для историков 1950-1970 гг.: работы по истории органов приказного (Н.В. Устюгова, П.А. Садикова, А.А. Зимина, А.В. Чернова, СО. Шмидта и др.), коллегиального (Д.С. Бабурина, Н.И. Павленко) и местного (Ю.В. Готье, Н.Е. Носова) управления.
В ходе развернувшихся дискуссий по проблемам организации власти в период установления абсолютистских начал были изданы монографические исследования И.Я. Емельяновой "Высшие органы государственной власти и управления в дореформенный период" (Казань, 1962), П.А. Зайончковского "Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в" (М., 1978), Н.П. Ерошкина ""Крепостническое самодержавие и его политические институты" (М., 1981) и М.М. Сафонова "Проблемы реформ в правительственной политике России на рубеже XVIII-XIX вв." (Л., 1988), одновременно с юридической природой самодержавия раскрывающих сословную стратификацию, имущественный статус и образовательный ценз представителей российского административного аппарата.
Многоконцептуальный подход к истории отечественной государственности не был бы возможным без анализа трудов Л.Н. Гумилева, создавшего новое на-
9 правление в науке - этнологию ("География этноса в исторический период",
"Древняя Русь и Великая степь", "От Руси до России" и др.).
Начало общеисторического сибириведения связывают с государственным деятелем XVIII в. Г.Ф. Миллером, собравшим в ходе Камчатской экспедиции многообразный фактический материал географического, исторического, этнографического, археологического и лингвистического содержания, систематизированный впоследствии в трехтомное академическое издание "История Сибири".
Попытку проследить взаимодействие пришлого русского народа с коренными жителями "новозавоеванных" земель в процессе втягивания аборигенов в систему общерусских государственных связей предпринял П.А. Словцов, опубликовавший в 1886 г. "Историческое обозрение Сибири".
Более углубленный подход к изучению правового статуса сибирских иноверцев характерен для трудов "областников" Н.М. Ядринцева ("Сибирь как колония", 1882 г.; "Сибирские инородцы, их быт и современное положение", 1891 г.), С.С. Шашкова ("Сибирские инородцы в XIX столетии", 1898 г.) и СВ. Прутченко ("Сибирские окраины", 1899 г.), описавших процесс вовлечения туземцев в "число равноправных ясачных подданных". Административно-политическое устройство покоренных народов нашло отражение в работе "Сибирское общество до Сперанского" А.П. Щапова.
Дальнейшее изучение вопросов местного администрирования связано с личностью видного государственного деятеля М.М. Сперанского, направленного "волей монаршей" в Сибирь для установления "полезнейшего устройства". В этой связи интерес представляет книга "Жизнь графа Сперанского" (1861 г.) М.А. Корфа, освещающая как экономическую и общественно-политическую ситуацию, имевшую место на Востоке на рубеже XVIII-XIX вв., так и процесс реформирования местного административно аппарата. К деятельности М. Сперанского в своих трудах "Исторические сведения о деятельности М.М. Сперанского с 1819
10 по 1822 год" (Т. 1, 2., 1872 г) и "Сороковые года в Иркутске" (1884 г.) обращался
В.И. Вагин, демонстрирующий "слабые моменты" Сибирского учреждения 1822г.
Новое направление в сибирской историографии открыли в 1920-1930-е гг. профессора Иркутского университета В.И. Огородников и СВ. Бахрушин, занимавшиеся изучением взаимоотношений представительных органов государственной власти на местах со степной инородческой аристократией .
Подобно указанным авторам, весьма односторонне, как следствие национальной политики царизма и его экспансии, трактующим вхождение народов Сибири в состав Российского государства, рассмотрены некоторые вопросы истории Сибири в работах Е.Я. Драбкиной ("Национальный и колониальный вопрос в царской России", 1930 г.) и СБ. Окуня ("Очерки по истории колониальной политики царизма на Камчатском крае", 1935 г.), в русле теории "торгового капитализма" трактующих планы М.М. Сперанского, как попытку "превращения Сибири из арены первоначального накопления в обычную колонию буржуазного типа".
Усиление интереса к истории Сибири в условиях национально-территориальной организации советского государства предопределило появление ряда новых работ. Самобытная история бурят-монгольского народа была отражена в трудах Ф.А. Кудрявцева2. Иную трактовку положений Уставов 1822 г. содержат исследования Л.И. Светличной, С.А. Чибиряева и В.А. Томсинова, отстаивавших буржуазную направленность сибирских установлений 1822 г.3.
См.: Огородников В.И. Русская государственная власть и сибирские инородцы в XVI-XV!II вв. // Сб. тр. профессоров и преподавателей ИГУ. Вып. I. Иркутск, 1921; Бахрушин СВ. Сибирские туземцы под русской властью до революции 1917 г.// Советский Север. 1929. № 1.
" См.: Кудрявцев Ф.А. История бурят-монгольского народа от XVII в. до 60-х годов ХШ в. Очерки. М.-Л., 1940.
J См.: Светличная Л.И. Преобразовательные планы и административная деятельность М.М. Сперанского в Сибири (1819-1822 гг.). Автореф. канд. дисс. М., 1952;
Наиболее полное освещение вопросы организации аппарата управления "инородцев" в Сибири получили в научных трудах Л.М. Дамешека, обозначившего основные этапы систематизации норм туземного обычного права1. Вклад в историографию Сибири внесли работы В.В. Рабцевич, посвященные определению места и роли сибирских городов в системе органов местного управления .
В зарубежной исторической литературе избранная тема получила частичное освещение в работе западногерманского профессора Ф. Кайзера, исследовавшего историю разработки проектов преобразования государственного аппарата России с момента прихода к власти Екатерины II до 1917г/ Биографическому изучению жизни и деятельности М.М. Сперанского посвящена работа американского историка М. Раеффа, проанализировавшего процесс "постепенного втягивания туземцев в орбиту русских административных потребностей и цивилизации"4.
Историографический обзор разработки проблем, затрагивающих специальные институты общеимперской системы суда, следует начать с работ представи-
Чибиряев С.А. Великий русский реформатор. Жизнь, деятельность, политические взгляды М.М. Сперанского. М., 1989; Томсинов В.А. Светило российской бюрократии: исторический портрет М.М. Сперанского. М., 1991. 1 См.: Дамешек Л.М. Внутренняя политика царизма и народы Сибири (XIX -начало XX века). Иркутск, 1986.; Кодификация норм обычного права народов Сибири как источник по истории внутренней политики самодержавия в XIX веке. // Источниковедение истории государства и права дореволюционной России. Иркутск, 1983.
' См.: Рабцевич В.В. Сибирский город в дореформенной системе управления. Новосибирск, 1984.
" См.: Kaiser F.B. Die russisehe Justizreform von 1864: Zur Geschichte der russlsehen justiz von Katharina II bis 1917. Leiden, 1972. См.: Raeff M. Michael Speranscy - states man of Imperial Russia (1772-1839). Hague, 1969.
12 телей русской государственной школы К.Д. Кавелина, Ф.М. Дмитреева и К. Тро-
цины1. Несмотря на свойственную им идеализацию роли государства, обеспечивавшего "сверху" создание "идеального" суда, исследования, обобщая законодательный материал и судебную практику за несколько столетий, параллельно с гражданским судопроизводством отражают динамику развития отечественных органов общей подсудности с момента принятия Царского судебника 1497 г. до реформирования суда по Учреждениям о губерниях 1775 г. При этом отсутствие концептуальных различий во взглядах авторов вышеперечисленных работ сопряжено с наличием в изложении ряда фактических неточностей.
Обстоятельному обоснованию системы общего и "особенного" суда были посвящены работы Н.И. Лазаревского ("Лекции по русскому государственному праву", 1910 г,). Теоретические аспекты "административного и полицейского права" получили отражение в трудах Н.М. Цытович и Н.Н. Белявского. Отдельные вопросы организации правосудия по гражданским и уголовным делам затрагивались в работах Г. Ф. Шершеневич, И. Энгельмана и И.Я. Фойницкого .
Значительным образом активизировались изыскания в области судоустройства после введения в действие Судебных уставов 1864 г. Весьма интересные оценки судоустройства и процесса в дореформенной России были даны в трудах
1 См.: Кавелин К.Д. Основные начала русского судоустройства и гражданского судопроизводства от Уложения до Учреждения о губерниях. М., 1844; Дмитриев Ф.М. История судебных инстанций и гражданского апелляционного судопроизводства от Судебника до Учреждения о губерниях. М., 1859; Троцина К. История судебных учреждений в России. М., 1851
~ См.: Цытович Н.М. Лекции по полицейскому праву. Киев, 1901.; Белявский Н.Н. Полицейское право. Пг., 1915. Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. М., 1995; Энгельман И. Учебник русского гражданского судопроизводства. Юрьев, 1899; Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб., 1884. Т. I-II.
13 М.А. Филиппова (Судебная реформа в России. СПб., 1871-1875. Т. 1-2.), Г.
Джаншиева (Страница из истории судебной реформы. М., 1883), А. Тимановского (Судебные уставы императора Александра П. М., 1885) и И.В. Гессена (Судебная реформа. СПб., 1905). Однако, подвергая в процессе выявления недостатков дореформенного суда анализу соотношение законодательной, исполнительной и судебной властей в условиях зарождения капиталистического производства, они игнорируют социально-экономические предпосылки буржуазных преобразований в стране, сосредоточившись на противоречиях "крепостников" и "реформаторов".
Очередное оживление интереса к системе отечественного суда наметилось в начале XX века. В связи с исполнением в 1914 г. пятидесятилетия принятия Судебных уставов в свет выходит многотомное исследование Н.А. Давыдова и Н.Н. Полянского ("Судебная реформа", Т. 1,2, 1915 г.), в отрыве от экономических и политических реалий воссоздающее историю дореформенного суда. Отмеченные недостатки присущи коллективному труду "Судебные уставы 20 ноября 1864 г. за пятьдесят лет" (Пг., 1914 г.) высших сановников министерства юстиции Е. Вась-ковского, СВ. Познышева и Л. Щегловитого, привлекающих документальный материал, сличение которого с законодательными и архивными данными доказывает научную необъективность в изложении вопросов реформирования органов суда.
В период после 1917 г. изучение судоустройства было предпринято С.А. Го-лунским и Д.С. Каревым (Учебник по судоустройству. М., 1939), наряду с пороками инквизиционного судопроизводства впервые детально обозначившими порядок формирования, структуру, компетенцию и подсудность инстанций общего суда. Впоследствии истории судоустройства и процесса был посвящен "Курс советского уголовно-процессуального права" М.А. Чельцова-Бебутова (М., 1957 г.), содержащий сравнительный анализ отечественных и зарубежных институтов.
Нетрадиционный подход к исследованию системы имперского общего суда был разработан в 60-80-х гг. Б.В. Виленским, М.Г. Коротких и В.А. Шуваловой,
14 изложившими механизм организации действовавшего в начале XIX века суда с
учетом многообразия взглядов общественности России .
Важной вехой в историко-правовых исследованиях в области суда стали труды Н.Н. Ефремовой "Министерство юстиции Российской империи. 1802-1917 гг." (М., 1983) и "Судоустройство в России в XVII - первой половине XIX вв." (М., 1993 г.), предложившей на основании использования обширного нормативно-правового материала собственную периодизацию истории общих и специализированных инстанций, действовавших в общеимперском масштабе. Несомненным достоинством работ Н.Н. Ефремовой выступает попытка освещения национального правосудия, проведенного автором в рамках Малороссии и Лифляндии.
В иностранной историко-правовой литературе вопросы русского судоустройства затрагивались в работах английского правоведа И. де Мадариага. Отражая экономико-политическую жизнь России 1762 - 1796 гг., автор предметом специального исследования избрал организацию Совестного суда, созданного по подобию английского Суда справедливости2.
Помимо организации судоустройства в России в историографии обозначенной диссертантом темы следует отметить определенную степень разработанности проблем непосредственно по истории формирования и развития органов полицейского управления, обладавших как правом рассмотрения судебных дел, так и производства следственных мероприятий. Концентрированное изложение взаимодействия судов общей юрисдикции с органами полицейского управления содержит книга В. Фукса "Суд и полиция" (М., 1889 г.), представляющая сборник статей, напечатанных автором в "Русском вестнике". Негативно оценивая Судебные Ус-
Смл Виленский Б.В. Судебная реформа и контрреформа в России. Саратов, 1969; Коротких М.Г. Самодержавие и судебная реформа 1864года в России. Воронеж, 1989; Шувалова В.А. О сущности судебной реформы 1864 года в России. // Сов. гос. и право. 1964. № 10. С. 121 -127. " См.: Madariaga I. Russia in the age of Catherina the Great. London, 1981.
15 тавы 1864 г., автор отстаивает "историко-органичеекое устройство" дореформенного суда, на смену которому пришли "неправильность предварительного следствия, подкупность присяжных, беззастенчивость адвокатуры, развязанность прокуратуры и коронных судей".
Этапам реформирования следственно-розыскных процедур посвящены были монографии В. Линовского "Опыт исторических разысканий в следственном уголовном судопроизводстве России" (Одесса, 1849 г.) и Я.И. Баршева "Основания уголовного судопроизводства с применением к российскому уголовному судопроизводству" (СПб., 1841 г.), в русле государственной школы русской историографии проповедавших "надклассовость" обозначенных инстанций.
Большая работа была проделана В.И. Веретенниковым, создавшим в 1910 г. труд по истории петровских тайных канцелярий, производивших следствие в отношении дел особой государственной важности по личному усмотрению царя1.
Научную и информативную ценность представляют изыскания современных историков права А.В. Колдаева и М.И. Сизикова, на основе законодательства обрисовавших предварительную и формальную стадии процесса2.
К числу специальных работ по истории развития институтов судебной защиты и государственного обвинения изучаемого периода можно отнести диссертацию на степень магистра государственного права А.Д. Градовского ("Высшая администрация России XVIII в. и генерал-прокуроры", СПб., 1866 г.) и историко-юридическое исследование приват-доцента В.М. Грибовского ("Высший суд и надзор в России в первую половину царствования Екатерины II", СПб., 1901 г.). Всецело руководствуясь Полным собранием законов Российской Империи и ар-
См.: Веретенников В.И. История Тайной канцелярии петровского времени. Харьков, 1910.
См.: Колдаев А.В. Следствие и полицейское дознание по Своду законов Российской империи 1857 г. // Правоведение. 1988. № 1; Сизиков М.И. Полиция Российской империи в середине XVIII века // Гос. и право. 1993. №11.
хивными данными министерства юстиции, авторы прослеживают причины формирования контроля за деятельностью органов администрации и суда.
В историографии XX в. многогранное изучение институтов адвокатуры и прокуратуры связывают с работами СМ. Казанцева ("История царской прокуратуры", 1993 г.) и Н.В. Черкасовой ("Формирование и развитие адвокатуры в России. 60 - 80-е года XIX в.", 1987 г.), рассмотревшими основные проблемы генезиса и тенденции развития судебного представительства и государственно-правового надзора с момента образования древнерусского государства.
Основателем историографии институтов судебной системы в региональном аспекте можно признать сибириведа Д.Я. Самоквасова1, осуществившего систематизацию юридических обычаев инородцев. Богатый фактический материал содержит работа Д.Е. Лаппо, одновременно с регламентацией преступлений и наказаний по степному праву инородцев описавшего организацию судоустройства кочевых минусинских татар.
Отношение к теме исследования имеют изыскания Р.Л. Вейсмана, на основе критического анализа действовавшего на рубеже XIX-XX вв. общеимперского следствия и суда предавшего в "Правовых запросах Сибири" (СПб., 1909 г.) публичному обсуждению преобразовательные проекты относительно местного судоустройства. Определенный интерес в изучении организации сибирского суда представляют сведения Г. Маннса , опубликованные в 1925 г. в ходе реализации "Программы по собиранию материала о народных воззрениях и юридических обычаях в области уголовного права и суда туземных народностей Сибири".
См.: Самоквасов Д.Я. Сборник обычного права сибирских инородцев. Варшава, 1876.
См.: Манне Г. Программа по собиранию материала о народных воззрениях и юридических обычаях в области уголовного права и суда туземных народностей Сибири . //Бурятиеведение. 1925. № 1.
Целенаправленной попыткой осознания влияния перехода царского правительства от политики прямого к косвенному управлению народами Сибири на юрисдикцию туземцев стала работа В.А. Зибарева ("Юстиция у малых народов Севера. XVII - XIX вв." 1990 г.), прослеживающая на примере судоустройства и судопроизводства процесс унификации судебного права ясачных инородцев.
Таким образом, обзор общеисторических и историко-юридических исследований по теме исследования свидетельствует об отсутствии в историографии XIX -XX вв. надлежащих научных разработок, непосредственно затрагивающих вопросы индивидуализации местного суда на территории Восточной Сибири.
Источниковая база диссертационного исследования включает нормативные акты, материалы официального делопроизводства, статистические материалы, мемуары и публицистические произведения.
В основу диссертационного исследования было положено выявление и изучение нормативной базы, регламентирующей в XVII - первой половине XIX вв. систему центрального и местного суда в общеимперском и региональном масштабе. Основная масса законодательного материала была почерпнута из первого и второго Полных собраний законов Российской империи. Действующее законодательство первой половины XIX в. нашло отражение в Своде законов Российской империи 1832, 1842 и 1857 г. издания. Дополнительным правовым источником явилось издание "Памятники Сибирской истории", систематизирующее подзаконные акты в виде "указов" и "распоряжений" глав местной администрации.
Среди официально-документальных источников особое влияние на формирование взглядов диссертанта, а впоследствии на структуризацию работы в целом оказали "Обозрения Главных оснований местного управления Сибири" (1841 г.), содержащие сведения о генезисе и этапах реформирования на законодательном уровне системы сибирского суда. В ходе изысканий автором использовалась делопроизводственная документация, содержащая "отчеты", "представления", "опи-
18 сания" и "обревизирования" различных должностных лиц о состоянии сибирского
управления и суда. Обширную информацию о практическом преломлении общеимперского и регионального законодательства на местах предоставили фонды сибирских архивов (ГАИО, ГАКК), в т.ч. материалы Главного управления Восточной Сибири, Канцелярии Иркутского генерал-губернатора, Иркутского Губернского суда и Енисейского губернского правления.
Дополнительную эмпирическую базу исследования составили статистические данные, собранные автором в ходе изучения воспоминаний и дневников государственных чиновников М.В. Загоскина, Н. Щукина, Л. Львова, Ю. Гагеней-стера и М.М. Сперанского, направляемых в Сибирь как для сбора необходимой правительству целенаправленной информации, так и практической реализации принятых с учетом специфики края царских узаконений. Выяснение общественного мнения относительно проводимых многочисленных преобразований сибирского управления и суда стало возможным в результате обработки эпистолярной литературы и публицистики: переписки участников дворянского движения и периодических изданий - "Сибирь", "Восточное обозрение", "Сибирский архив", "Сибирский вестник" и "Сибирская газета".
Научная новизна исследования. Восполняя существующий пробел в исто-рико-юридической науке, диссертация является первым монографическим исто-рико-правовым исследованием, в русле концепции современной реструктуризации судебной власти освещающим комплекс проблем, связанных со спецификой организации и деятельности в Восточной Сибири присутственных мест, отправляющих правосудие с момента присоединения восточных окраин к России до судебной реформы 1864 г. Автор анализирует методы правового воздействия царского правительства на общественные отношения народов Восточной Сибири в XVII - первой половине XIX вв., показывает систему и механизмы взаимодействия судебных учреждений на общеимперском и региональном уровнях, систему органов, обеспечивающих осуществление правосудия в Восточной Сибири. При
19 этом вводятся в научный оборот новые материалы законодательного, документального, архивного и публицистического характера Основные положения, выносимые на защиту:
Анализ развития органов государственной власти на территории "новоза-воеванных" земель продемонстрировал особое предназначение в Сибири судебной системы, призванной в целях удовлетворения экономических и политических интересов государства обеспечивать максимальное поступление в казну ценной пушнины, а также сдерживать волну нарастающего протеста как со стороны ясачных подданных, беглых в поиске свободы и земли из черносотенных и черноземных районов страны крестьян, так и насильственно "верстанных по царскому прибору", впоследствии дополненных ссыльными. Непосредственная зависимость сибирской судебной системы от значения "новопокоренных" земель в общеимперском масштабе обусловила целенаправленную политику правительства поэтапного интегрирования Сибири в общеимперскую государственно-правовую систему посредством разработки специфических форм структуризации местной судебной власти.
Процесс индивидуализации сибирского суда включает четыре этапа. Формирование местной судебной системы связано со становлением воеводско-при-казной системы (XVII - первое десятилетие XVIII вв.), после апробации в Сибири ставшей в период абсолютизации монархических начал общим государственным учреждением. Последующее реконструирование основ судоустройства основывалось на "Особых наказах" (1810-1875 гг.), "Учреждениях для управления губерний Всероссийской империи" 1775-1780 гг. и «Сибирском учреждении" 1822 г., образующих "особую" систему общего суда, всецело зависимого в условиях отдаленности края от волеизъявления назначенных царем администраторов.
Наряду со специфической системой судебных присутственных мест общего предназначения в Восточной Сибири в соответствии с экономическими, социальными и внешнеполитическими потребностями региона складывалась субор-
20 динационная система специализированных судов, строивших свою деятельность
на отличных от общеимперских органов организационных и функциональных на-чшіах. Индивидуализация сибирского правосудия предполагала одновременный переход в период воеводско-приказной системы от прямого к косвенному управлению в области суда в отношении этнически разобщенных, социально разнородных и чрезвычайно мобильных коренных обитателей - "«инородцев", наделенных правом разрешения судебных споров в специализированных инстанциях на основе родовых обычаев.
Загруженность органов суда общей и специальной юрисдикции ввиду растущего притока ссыльных и переселенцев, осуществления русификаторской политики правительства в отношении коренных жителей Сибири разрешением "маловажных" гражданских споров и "мелких" уголовных дел предопределила расширение судебных полномочий органов полицейского управления, претерпевающих в этой связи неоднократную специфическую для Сибири модернизацию.
Функционирование системы общих и специализированных судов сопровождалось формированием органов государственного надзора, являвшихся вдали от контроля высших властей и при слабости общественного мнения придатком сибирской губернской администрации, характеризовавшейся "непомерным лихоимством, процветанием взяточничества и казнокрадством". Эфемерность оппонента в лице прокуратуры была сопряжена с несовершенностью механизма судебной защиты. "Присяжными стряпчими" в Сибири выступали государственные чиновники, отстаивавшие в Коммерческих судах интересы государства в спорах с частными предпринимателями.
Отличительными чертами обладала сибирская судебная бюрократия, представленная в силу значительности территориальных масштабов края, недостатка образованных людей и лиц дворянского происхождения выходцами из купеческого, мещанского и казаческого сословий, слабая профессиональная подготовленность и некомпетентность которых порождала произвол и чрезвычайную мед-
21 лительность судебного делопроизводства. Реализация правительством кадровой
политики в отношении судейского корпуса сопряжена была с отсутствием полноценной финансовой поддержки со стороны царизма, обусловившим "боязнь" судей местных более "авторитетных" властей.
Теоретическое и практическое значение результатов исследования. Теоретическое значение работы заключается в научно-познавательной ценности изучения исторического опыта взаимодействия общеимперских и региональных начал на примере судебно-правовых преобразований, предпринятых в отношении Сибири в XVII - начале XIX вв.
Практическое значение результатов исследования определяется возможностью его использования в правотворческой деятельности при выработке подходов в процессе совершенствования правовых норм, в непосредственной научной деятельности по теоретической разработке обозначенных автором проблем, а также при подготовке лекционного материала для преподавания курса истории отечественного государства и права в высших учебных заведениях.
Апробация результатов исследования. Диссертация подготовлена и обсуждена на кафедре истории государства и права Уральской государственной юридической академии. Основные положения и выводы нашли отражение в публикациях общим объемом 16 п.л., включая монографическое исследование, учебное пособие и научные статьи. Полученные результаты освещались автором на научно-практических конференциях юридического и исторического характера. Диссертационный материал используется в учебном процессе на юридических факультетах Иркутского юридического института Генеральной прокуратуры Российской Федерации, Иркутской государственной экономической академии и Иркутского государственного университета.
Становление судебных органов в период воеводско-приказного управления
Закономерным итогом исторического развития российского общества, вызванным созревшими во время владычества Золотой Орды экономическими, политическими и идеологическими предпосылками, явилось образование на рубеже XV-XVI вв. Русского централизованного государства. Установление в процессе завершения объединения русских земель вокруг Москвы внутренних экономических связей предопределило бурный рост товарно-денежных отношений, способствовавших созданию единого всероссийского рынка.
Приспособление помещичьего хозяйства к рыночным отношениям, а также появление мануфактурного производства, основанного на применении крепостного труда, вызвали усиление феодальной эксплуатации. Вследствие этого XVI в. в истории Русского государства сопровождался выступлениями закрепощенного крестьянства и посадского люда против феодалов и верхушки городского населения. В целях обеспечения государственной, личной и имущественной безопасности правящие круги предприняли меры по реорганизации государственного аппарата, регулирующего вопросы законодательства, управления и суда.
Централизация государства значительным образом расширила судебные полномочия монарха, осуществлявшего первоначально суд и расправу в пределах собственного домена. Падение роли удельных князей обусловило сосредоточение верховной судебной власти на территории Русского государства в руках монарха, принявшего в январе 1547 г. титул царя и самодержца. На правах первой инстанции Великий князь стал рассматривать дела лиц, наделенных привилегиями на суд главы государства. К ним относились лично подданные князя, обладатели тарханных грамот, а также служилые люди, начиная с чина стольника. Царем вершились дела, направляемые "по докладу" из нижестоящих инстанций для утверждения или отклонения вынесенных ими судебных определений1. Однако проведение целенаправленной политики по расширению территориальных границ государства повлекло последующее разграничение крута рассматриваемых носителем верховной судебной власти гражданских и уголовных дел. Юрисдикции царя стали подлежать дела особой государственной важности, связанные с посягательством на основы монархического устройства, жизнь и здоровье приближенных к трону особ, а также тяжебные иски членов царской фамилии в области наследственных прав2.
Разделение судебных полномочий вызвало изменение правового статуса Боярской Думы. Согласно ст. 2 гл. X Соборного уложения 1649 г. Боярская Дума была признана постоянно действующим высшим органом государства, осуществляющим общее руководство вопросами управления и суда3. Состоявшая из придворной знати в лице "введенных бояр" и окольничьих, Боярская Дума становится высшей апелляционной инстанцией, без обращения к монаршему суду окончательно рассматривавшей дела наместнического суда, не затрагивавшие интересов трона . В целях скорейшего разрешения гражданских и уголовных дел, поступавших в апелляционном порядке, в Боярской думе были образованы специальные комиссии, впоследствии преобразованные в особое судебное присутствие - Рас-правную палату (1681-1694гг.).
Усложнение отправления судебных функций в условиях формирования центрально-отраслевого управления предопределило возникновение третьего судебного звена в виде приказов. Руководство приказом возлагалось на его руководителя, именуемого судьей. На должность судьи назначались царем лишь особо доверенные члены Боярской думы. Возглавляемые судьями приказы имели в распоряжении штат канцелярских служащих (дьяков и подьячих), число которых зависело от размеров бумажного делопроизводства, осуществляемого в приказной "избе". В крупных приказах создавались дополнительные структурные подразделения в виде столов и повытий, носивших названия по роду деятельности или территориальной подведомственности .
Каждый приказ обладал определенными судебными полномочиями. Так, например, Разрядный приказ ведал судом личного состава армии Русского государства. Нарушения в области финансовой деятельности подлежали рассмотрению Казенного приказа. Судебные функции Поместного приказа обусловлены бьши перераспределением государственного земельного фонда. Увеличение потока жалоб, поступавших на имя царя, способствовало возникновению Челобитного приказа. В условиях законодательного закрепления системы крепостного права происходит образование приказов судебно-полицейского предназначения: Разбойного, Земского и Холопьего суда. В ведении приказа Холопьего суда находились дела, связанные с ограничением крестьянских переходов в период оформления системы крепостного права. Разбойный приказ в отличие от Земского, осуществлявшего вершение лихих и тайных дел в Московском уезде, обеспечивал "тишину, спокойствие и благонравие" на территории всего государства. Судебная обособленность на местах представителей привилегированных социальных групп, не подсудных наместнической администрации, предопределила создание Московского, Владимирского, Дмитровского и Казанского приказов, позднее объединенных в Судный приказ. Разрешение судебных дел в упомянутых выше центральных судебных инстанциях, по мнению Н.П. Ерошкина, носило особый характер1. Маловажные, "сравнительно второстепенные" дела рассматривались судьей приказа единолично. Рассмотрение же спорных судных дел происходило в присутствии дьяков, социальный состав которых определялся представителями родовитой феодальной аристократии, крупного купечества и лицами духовного звания.
Оформление приказной системы отраслевого управления в условиях образования централизованного государства неизбежно повлекло реформирование системы местного управления и суда. На рубеже XVT-XVII вв. местная судебная власть в Российском государстве основывалась на административно-территориальной системе, предусматривавшей назначение Великим князем в уездах и волостях из числа крупных феодалов наместников и волостелей, отправлявших административно-полицейские и судебные функции. Взимаемые в денежной или натуральной форме с населения в качестве вознаграждения за службу "корма" предоставляли наместникам возможность содержать значительный судебный персонал, состоявший из судей, доводчиков, обеспечивавших вызов сторон в суд, и судебных исполнителей (праветчиков). При этом всякое судебное действие "кормленщиков" сопровождалось сбором с "сутяжных сторон" дополнительных пошлин2. В соответствии со ст. 43 Судебника 1497 г. наместники разрешали гражданские и уголовные дел подведомственного им населения за исключением "душегубства и воровства", окончательное решение по которым выносила вышестоящая инстанция.
Организация судебных присутственных мест во время губернского правления по "Особым Наказам"
Зарождение буржуазных отношений, усиление классовых противоречий и внешнеполитическое положение России на рубеже XVII-XVUI вв. обусловили назревание экономических, социально-политических и идеологических предпосылок, приведших к реорганизации высшего, центрального и местного суда в общеимперском и региональном масштабе. Носителем верховной судебной власти, по-прежнему, являлся царь. Однако абсолютизация монаршей власти существенным образом изменила правовой статус самодержца в области отправления суда. Выступая в качестве верховного судебного места, царь обладал правом единоличного разрешения без следствия и суда гражданских и уголовных дел по своему усмотрению. Примером тому служит устный приказ Петра I, приговорившего участников стрелецкого бунта 1698-1699 гг. к смертной казни. Наряду с этим царь наделялся исключительной прерогативой - правом помилования.
Нередким в условиях роста дворянского поместного землевладения являлось рассмотрение царем челобитных, поступавших на Высочайшее имя. Между тем, увеличение числа прошений, вызванное юридической безграмотностью подданного населения и злоупотреблениями местной администрации в судебных делах, предопределило появление Указа, запрещавшего под страхом сурового наказания подавать жалобы царю, минуя низшие инстанции . Особая роль в осуществлении правосудия при царском дворе отводилась тайным "канцеляриям розыскных дел". Возглавляемые доверенными лицами (кн. А. Шаховским, кн. М. Волконским, кн. В. Долгоруким, кн. П. Голицыным, И. Плещеевым, А. Ушаковым и т.д.), тайные канцелярии действовали по личному поручению царя, ограничивавшего круг их деятельности производством следствия по делам государственной важности .
С уменьшением в новых социально-экономических условиях былого значения родовитого боярства связывают ликвидацию Боярской думы и появление нового постоянно действующего высшего правительственного и судебного учреждения - Сената. Созданный по Указу царя в 1711 г. Сенат представлял собой коллегиальный орган, первоначально составляющий одно общее присутствие из числа назначаемых монаршей волей сенаторов. В соответствии с Указами от 2 и 5 марта 1711 г., определявшими полномочия высшего государственного учреждения. Сенат выступал в качестве суда первой инстанции, разрешавшей дела о политических преступлениях высших должностных лиц3. Расширение административных и судебных функций Сената обусловило образование департаментов, состоявших из тайных и действительных тайных советников под председательством первоприсутствующих, ежегодно утверждаемых царем. В конце 1712 г. специальным судебным департаментом становится восстановленное судебное отделение Боярской Думы - Расправная Палата. Она была представлена двумя сенаторами и четырьмя "судьями расправных дел" и вершила дела, подлежащие предварительному рассмотрению в низших судебных инстанциях. Данные Палате полномочия получили в дальнейшем законодательное подтверждение в указе "О должности Сената" 1718 г., по которому он признавался высшей апелляционной инстанцией1.
Судебная компетенция Сената как высшего имперского места претерпевала в XVIII в. различные изменения. Влияние высшего судебного органа значительно ослабло в эпоху дворцовых переворотов, политическая нестабильность которой повлекла образование дополнительных присутственных учреждений в виде Верховного Тайного Совета (1726г.) и трехчленного Кабинета Министров (1731 г.), ставших для категории политических дел судом первой инстанции2.
Возрождение судебных функций Сената связывают с правлением Елизаветы Петровны, восстановившей Указом 1741 г. былой престиж высшего органа управления и суда. Но учрежденная в 1756 г. при дворе Конференция, получив право руководства внутренним управлением государства, вновь оттеснила и принизила роль Сената, превратив его в многоотраслевой орган исполнения распоряжений.
Новая реорганизация была проведена Екатериной II, признавшей основной причиной неудовлетворительного отправления Сенатом правосудия нераздельность его административных и судебных функций. Начатая в 1763 г. реформа Сената более детально регламентировала правовой статус учреждаемых шести департаментов. Обширными судебными полномочиями наделялся второй департамент, ведению которого подлежали следственные и апелляционные дела, поступавшие из центральных судебных мест. Наряду с ним судебными функциями отраслевой и территориальной направленности обладали третий и шестой департаменты.
Увеличение числа "дел политического характера" предопределило учреждение в 1718 г. на основе временных розыскных канцелярий постоянно действовавшей Тайной канцелярии1. Министры этого органа, впоследствии переименованные в "судей", рассматривали дела, связанные с изменой, непочтением к царской особе и фамилии, раскольничеством, казнокрадством, взяточничеством, зачастую применяя пытки на дыбе, раскаленными щипцами и горящими вениками. Тайная канцелярия подчинялась непосредственно царю, однако, "определения" (приговоры) министров допускались обжалованию в Сенате. Несмотря на неоднократные попытки, начатые Екатериной I в 1726 г. по ликвидации данного судебного ведомства, оно продолжало существовать под разными названиями до возникновения при Сенате Тайной экспедиции. Учрежденная Екатериной II в 1762 г. с главной конторой в Петербурге и отделением в Москве, она унаследовала право расследования и суда по важнейшим политическим делам в государстве.
Предпринятая в первой четверти XVIII в. реорганизация высшего суда сопровождалась созданием новых центрально-отраслевых инстанций. Громоздкая система приказов, основанных на единоначалии с неупорядоченным делопроизводством и параллелизмом деятельности, оказывала отрицательное воздействие на развитие государственного аппарата в условиях оформления абсолютизма. Поиск организационных форм центрального ведомства привел к созданию коллегий.
Судебная система Восточной Сибири по "Учреждению" 1822 г
На качественно новой основе создавалась в первой половине XIX в. система сибирского суда. Безотлагательность создания универсальных судебных начал на территории Сибири, обусловленная резким сокращением в начале XIX в. доходности края, приносившего посредством продажи пушнины, добычи меди, серебра, питейных откупов и сборов с коренного населения ясака в государственную казну ежегодно 5 351748 руб., предопределила появление 9 июня 1801 г. Именного указа, предписывавшего сенатору Селифонтову обревизировать восточные окраины государства1. Обнаружив Сибирь в "весьма бедственном положении", сенатор, исходя из "разности собственного ее положения, состояния народов ее населяющих, нравов и образа жизни...", предложил разделить обширный край на три губернии, "вверив управление генерал-губернатору, наделенному особенной высочайшей доверенностью императора".
Отстранив по представлению ревизора губернатора Б.Б. Лещдано, правительство призвало Селифонтова к подвигу "введения нового устройства", назначив его в 1803 г. Тобольским и Иркутским генерал-губернатором. Последовавшая за назначением Инструкция "Об образе управления сими губерниями" от 23 мая 1803 г. значительным образом расширила полномочия сибирского наместника1. В соответствии с Инструкцией, генерал-губернатор наделялся полной самостоятельностью действий в решении важнейших вопросов, касавшихся "охранения общего спокойствия, повиновения закону", продовольственного обеспечения, возникновения стихийных бедствий и эпидемий.
Усиление роли главы наместнической администрации наметилось и в сфере реализации судебных функций. Целенаправленная политика правительства по искоренению лихоимства позволяла "хозяину губерний по своему разумению назначать и смещать начальников и чиновников" судебных присутственных мест, "изъемля из сего списка лиц, определявшихся Высочайшим повелением". Вместе с тем, указом 11 августа 1806 г. генерал-губернатору для "устроения Сибирского края" предоставлялось право учреждать новые должности "сверх положенных по штатам" . Являясь средостением верховной власти с местным аппаратом управления и суда, наместник выступал ревизионной и апелляционной инстанцией для всех нижестоящих судебных мест губернии.
В качестве местного департамента Министерства юстиции в губернии функционировали Палаты гражданского и уголовного суда, правовой статус которых получил законодательное подтверждение в Указе от 9 сентября 1801 г.3 Низшей судебной инстанцией по отношению к Палатам выступал Уездный суд, состав которого замещался произвольным назначением, осуществляемым губернским начальством . Деятельность правительства по сокращению в условиях малой плотности населения Восточной Сибири числа уездных подразделений привела к созданию узаконениями 1803-1806гг. на территории Иркутской губернии четырех Уездных судов, действовавших в Иркутске, Верхнеудинеке, Киренске и Якутске . Однако, предпринятая царской администрацией с учётом местной специфики Сибири реорганизация системы общего суда не принесла положительных результатов. Так, "Селифонтов, как подчеркивал Н.М. Ядринцев, - сочувствовал бедствующей Иркутской губернии до тех пор, пока не въехал в Сибирь" . Разделив губернию на комиссарства, он "продавал должность управителя и судьи тем, кто больше даст".
Личный доклад императору гражданского губернатора Корнилова, "непола-дившего" с наместником, положил конец "вицеройству" Селифонтова. "Доброе устройство" Сибири Указом правительства от 22 мая 1806 г. вверялось новому генерал-губернатору И.Б. Пестелю. Возложив на генерал-губернатора "обеспечение порядка в законном отправлении правосудия, усиления надзора полицией и прекращения злоупотреблений должностей", император наделяет наместника правом самостоятельно определять срок службы и размер жалования находившихся в подчинении должностных лиц4.
Между тем, четырнадцатилетнее пребывание И.Б. Пестеля на посту генерал-губернатора ознаменовалось еще более крупными злоупотреблениями, явившимися воплощением "способа управления самовластия и подавления." В целях пресечения "всякой возможности населения жаловаться на действия местных управителей" Пестель убеждает членов правительства в том, что "все беспорядки в Сибири происходят не от неистовств администрации, а от ябеды и кляуз местных жителей." Вследствие чего предоставленное наместнику право наказания всех челобитчиков погрузило сибирское общество в "безмолствование"1.
Одновременно во избежание попадания жалоб в высшие органы власти Пестель устанавливает строгий надзор за организацией почтовой службы, сопряженный перехватом в присутственных местах писем и бумаг. Выявленные таким образом челобитчики подвергались наказанию по личному усмотрению главы губернской администрации.
Примером тому служит расправа Пестеля с уважаемым главой иркутского городского общества М.К. Сибиряковым, заподозренным в составлении отправленного в Министерство Внутренних Дел доноса на действия губернского начальства2. Выставив Сибирякова в "высшем свете" как "вредного нарушителя общественного спокойствия", наместник обеспечивает вынесение в 1809 г. наказания в виде ссылки в "удобный для продолжения коммерческих оборотов" Нер-чинский посад. За попытку опротестовать "неправильное начатие дела" был отстранен от должности председатель Палаты уголовного суда Горновский. Не возымел воздействия и личный рапорт губернского прокурора Петрова, впоследствии также освобожденного от занимаемого поста.
"Правой рукой" Пестеля в реализации своего полновластия был гражданский губернатор Н.И. Трескин, превративший за время своего пребывания в должности (1806-1820 гг.) Иркутск в подобие военного поселения, характеризовавшегося жесткой регламентацией частной жизни городских обывателей3. Провозгласив губернию своей вотчиной, а себя "всеобъемлющим приказчиком", Трескин "целенаправленно налаживал твердые связи" с чиновниками судебного ведомстства. По свидетельству М. Корфа, "личным секретарем" гражданского губернатора являлся председатель Палаты гражданского суда Белявский, сошедший с ума при поступлении вести о предстоящей ревизии Сената1.
Учитывая зависимость судебных мест от царской бюрократии, ибо по утверждению Трескина "полиция, земские суды, палаты есть он или его власть", "ни один порядочный человек, ужасаясь погрязнуть ..., не шел туда служить"2.
Постепенно слухи о царивших в Сибири "вопгаощих беспорядках" стали доходить до правительства. Однако, предложение, выдвинутое Комитетом министров в 1815 г. о возвращении генерал-губернатора в столицу, первоначально не получило одобрения императора в силу дружественных отношений Пестеля с Аракчеевым. Между тем, увеличение числа сведений о творившемся произволе, а также сокращение поступлений в казну не могли оставаться незамеченными.
В этой связи 22 марта 1819 г. последовал Указ о назначении в Сибирь нового генерал-губернатора, призванного в ходе ревизии выявить злоупотребления местной администрации. Выбор Александра I пал на М. Сперанского, пребывавшего длительное время в опале. Полагая, что пермский и пензенский периоды не прошли даром, император рескриптом предписал Сперанскому, осуществляя "обозрение сего отдаленного края, предать законному суждению того, кого нужно".
Органы специальной подсудности
Важное место в судебной системе России в первой половине XDC в. занимали органы специальной юрисдикции. Развитие буржуазных отношений, спровоцировавшее быстрый рост отечественной промышленности, обусловило преобразование системы органов, содействовавшей ускорению делопроизводства в общих судах. Особенно заметно этот процесс протекал на территории Восточной Сибири, "историческое" расположение которой на перекрестке крупных промысловых и торговых путей предопределило быстрый рост численности объектов промышленного производства и связанного с ними горно-заводского населения.
Проведенный в этой связи во время пребывания на посту генерал-губернатора М.М. Сперанским анализ современного состояния сибирского общества позволил последнему предложить введение в Сибири "поразрядной" системы, предусматривавшей подразделение сибирских городов на три категории.
В состав первой категории согласно принятому в 1822 г. "Сибирскому учреждению" определялись крупные города Восточной Сибири, ведущее место среди которых занимал Иркутск. Выгодная кяхтинская торговля с Китаем пушниной (соболи, бобры, выдры, лисицы, горностаи, песцы, белки, хорьки, котики и т.д.) и промышленной продукцией (слюда, железо, серебро, свинец, кожевенные изделия и мыло), превратившая Иркутск в перевалочный пункт транзитной торговли, в значительной мере способствовала усилению позиций зарождавшейся местной буржуазии, стремившейся к законодательному закреплению своих экономических и политических прав. Учитывая, что при общем числе жителей Иркутска в 14 297 человек доля людей "делового расчета" и "звонкой монеты" достигала 34 %, оправданным со стороны правительства выглядело расширение Сибирскими узаконениями 1822 г. роли органов городского самоуправления в области административных, полицейских и судебных полномочий1 С этой целью царские круги, заинтересованные в повышении доходности столь богатого Восточно-Сибирского края, предоставляют влиятельным членам градского общества возможность самостоятельно, без давления гражданской администрации губернии, осуществлять выбор на должности общегородского сословного управления - Градской думы. Наделив избираемого сроком на три года собранием городского общества главу Градской думы (городского голову) достаточно высоким служебным статусом (служба головы приравнивалась к должности чиновника 10-го класса), правительство наряду с хозяйственными функциями, заключавшимися в обеспечении своевременной уплаты налогов городскими обывателями, вверяет последнему установление контроля за отправлением правосудия в отношении мещан, мастеровых, цеховых и купечества.
Включив органы городского самоуправления в систему местных судебных учреждений, сибирское законодательство предусматривало создание под руководством градского головы Городового суда, состоявшего из выборных городового судьи, двух заседателей и "положительного" числа кандидатов, замещавших их по случаю болезни или временного служебного отсутствия. Суд обладал штатом делопроизводителей в лице секретаря и канцелярских служащих, получавших за несение службы денежные оклады серебром. По "Росписи Сибирских городов" на 1858 г. общие расходы на содержание Городового суда обходились губернской казне в 2 640 руб. в год. При этом жалование секретаря составляло 400 руб.2
Являясь судом "первой степени", Городовой суд рассматривал гражданские иски и "уголовные дела", затрагивавшие интересы подведомственных ему горожан. Апелляционной и ревизионной инстанцией по отношению к судебному месту городских обывателей выступал Губернский суд.
Помимо собственно торгующих людей в Иркутске, расположенном на всем "угожем" месте, было сосредоточено значительное число московских, вологодских, тульских, Соликамских, курских, суздальских, тобольских, томских и енисейских купцов, остро нуждавшихся в скорейшем разрешении в условиях широкого распространения ямщины (перевозки товарных грузов) тяжебных исков. Осознав насущную потребность общества в безотлагательном разбирательстве купеческих дел, правительство "Учреждением ..." 1822 г. предписывало создать при Городовом суде на прежнем основании постоянно действующий торговый Словесный суд из двух судей, ежегодно избираемых городским сообществом.
Образование Иркутского Словесного суда предполагало привлечение наряду с судейским корпусом вспомогательного персонала в лице протоколиста, получавшего за службу 180 серебряных рублей в год. Законодательная регламентация полномочий торгового Словесного суда предусматривала устное разрешение купеческих исков с правом фиксирования лишь вынесенных определений в течение не более восьми дней. Нарушение Словесным судом порядка рассмотрения тяжб влекло передачу дел в городскую судебную инстанцию. Однако, как показывают данные фонда Иркутского Словесного суда, утверждение в должности и смещение словесных судей всецело зависело от воли градского головы, руководящегося "узкоклассовыми интересами денежного мешка". Примером тому служит безосновательное увольнение Градской думой определенного в 1857 г. на должность словесного судьи Я.И. Темникова, попытавшегося при рассмотрении иска встать на защиту слабой в денежном эквиваленте стороны1.
Вместе с тем, архивные материалы свидетельствуют, что помимо тяжебных споров физических лиц в компетенцию Иркутского торгового Словесного суда входило разбирательство судебных исков, затрагивавших интересы крупных торгово-промышленных компаний. Так, например, в 1859 г. на рассмотрение вышеупомянутого суда поступило дело "по расчетам Прибрежно-Ленской золотопромышленной компании", обвинявшей "почетную гражданку г. Иркутска Акулину Герасимову в расходовании принадлежавшего ей капитала"1.
Одновременно со Словесным судом "Учреждением ..." 1822 г. предусматривалось создание в Иркутске городского Сиротского суда, присутствие которого состояло из главы градского общества, городового старосты и двух членов магистрата. Выделяя на содержание Сиротского суда 760 руб. в год, губернское правительство учитывало также необходимость пребывания в суде письмоводителя, годовой оклад которого ограничивался 300 рублями. Исполнение городским Сиротским судом вверенных ему функциональных обязанностей заключалось прежде всего в доставлении сиротам, оставшимся после смерти родителей, "достаточного их прежнему положению призрения и нравственного образования". Определение опекунов к сиротам сопряжено было с возникновением гражданских тяжб, связанных с наследством умершего. Вследствие этого частым явлением для Иркутского Сиротского Суда становится назначение "попечителей над имуществом умершего для дачи ответа по факту предъявленного иска". Посильную помощь Сиротскому суду в установлении попечителей для призрения сирот женского пола оказывал образованный 13 мая 1837 г. в Иркутске по настоянию почетных граждан, собравших на добровольных началах 80 тыс. рублей, Совет Сиропита-тельного дома, возглавляемый купцом первой гильдии И.Л. Медведниковым .
