Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Общественно-политическое развитие России в первой трети XIX в. и место в нем воззрений, отличных от официальной идеологии
1.1. Состояние социальных отношений в России и основные факторы, определявшие политику борьбы с инакомыслием при Александре I и в первые годы правления Николая 1 14
1.2. Государственно-правовые взгляды Сперанского и представителей либерального течения как «умеренного» инакомыслия 42
1.3. Представления декабристов об общественном устройстве как «радикальное» инакомыслие и его противостояние официальной идеологии 77
Глава 2. Организационно-правовые основы деятельности правоохранительных органов по осуществлению карательной политики в отношении инакомыслящих
2.1. Меры административного и уголовного принуждения при подавлении инакомыслия и их закрепление в законодательстве 106
2.2. Органы политического сыска и методы их работы по преследованию инакомыслия 138
2.3. Организация и проведение уголовно-политического процесса над декабристами (правовой аспект) 165
Заключение 194
Список использованной литературы
- Государственно-правовые взгляды Сперанского и представителей либерального течения как «умеренного» инакомыслия
- Представления декабристов об общественном устройстве как «радикальное» инакомыслие и его противостояние официальной идеологии
- Органы политического сыска и методы их работы по преследованию инакомыслия
- Организация и проведение уголовно-политического процесса над декабристами (правовой аспект)
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования. В первой трети XIX в. общественно-политическое развитие в России характеризуется достаточно противоречивыми процессами. В этот период усложнялся весь спектр социальной жизни, накапливались элементы новых социально-экономических укладов в хозяйственной сфере, многообразилась социальная структура, активнее стали проявлять себя сторонники либеральных преобразований, не согласных с официальной идеологией самодержавия. Все это свидетельствовало о том, что в России обострялись старые и возникали новые противоречия, на новый цивилизационный уровень поднималось российское самосознание. И для этого были причины - внутренняя и внешняя политика Российской империи, репрессии против прогрессивно мыслящих дворян, участников солдатских и других народных выступлений и многое другое обострили историческую ситуацию в нашей стране, давили тяжелым грузом на государственность, жизнь населения, значительно осложняли систему управления. С одной стороны, Александр І в первые годы своего правления был настроен достаточно прогрессивно, симпатизировал демократическим идеям, по его поручению были составлены проекты конституционных актов, была смягчена цензура, проведена реорганизация центрального управления, общество получило надежду на дальнейшие изменения либерального толка. Вместе с тем, своеобразная «оттепель», возникшая как следствие модернизационного подхода Александра I и его ближайшего личного окружения, а также влияние буржуазных революций в Западной Европе привели к генерации представителей достаточно высоких сословий, которые стали публично высказывать политико-идеологические соображения, не во всем согласные с официальной идеологией, критиковать существующие порядки, то есть к развитию инакомыслия. С другой стороны, правящая элита в лице класса аристократии, военачальников, крупных землевладельцев категорически воспротивилась переменам демократического характера, и Александр I, будучи поставленным перед жестким выбором, принял сторону государственного консерватизма, после чего (рубеж 1820 г.) значительно усилились меры административных запретов, направленных на подавление инакомыслия. При этом особенность инакомыслящих, в отличие от эпохи Екатерины II, заключалась в том, что таковыми становились высокопоставленные чиновники и дворяне, и отношение к ним было разным (так, Сперанский был прощен и возвращен к службе, а декабристы были осуждены). В течение буквально четверти века существенно изменилось и отношение к органам политического сыска - если в начальный период правления Александра I их значимость заметно снизилась, и даже торжественно было заявлено о ликвидации Тайной экспедиции, то после восшествия на престол Николая I ситуация коренным образом изменилась, и создание III отделения с его особым статусом показало, что власть не только не собиралась поступаться возможностью использовать тайные политические органы для подавления инакомыслия, но и, напротив, стала укреплять их. Указанные и другие противоречия в контексте развития инако-
мыслия в первой трети XIX в. и применения мер государственного принуждения по его подавлению в своей совокупности пока не нашли должного освещения в историко-правовой литературе. Например, тема декабристского движения разработана основательно, однако в недостаточной мере освещены истоки перехода членов тайных обществ (будущих декабристов) в разряд инакомыслящих, учитывая, что на начальном этапе их взгляды во многом совпадали с позицией «правительственного конституционализма». Требуют дополнительного изучения политико-правовые взгляды инакомыслящих, учитывая, что они по ряду позиций не совпадали, однако одновременно они выражали идеи, связанные, как правило, с необходимостью более справедливых социальных отношений, изменения законодательства в сторону расширения прав и свобод человека. В связи с развитием инакомыслия стали меняться и способы борьбы государства с этим явлением. Соответственно требует дополнительного осмысления деятельность государственного карательного механизма по борьбе с государственными преступлениями, под которые подпадали действия инакомыслящих против власти, в контексте противостояния официальной государственной идеологии и инакомыслия. В указанных и смежных с ними историко-правовых аспектах данная проблематика на диссертационном уровне еще не исследовалось.
Степень разработанности темы. Различные аспекты проблематики, связанной с борьбой самодержавия с инакомыслием, были предметом исследования в работах различных авторов и разных эпох - как периода Империи, так и советского и современного периодов. Речь идет о работах прежде всего таких авторов, как Т.В. Андреева, Е.В. Анисимов, В.Г. Базанов, СО. Баршев, С.Я. Гессен, А.Я. Гордин, Т.Л. Дыскина, Н.П. Ерошкин, П.А. Зайончковский, В.Ю. Захаров, СВ. Кодан, Н.М. Колмаков, А.Ф. Кони, Д.И. Луковская, А.Н. Меду-шевский, М.В. Нечкина, СФ. Платонов, Ю.В. Пуздрач, А.Н. Пыпин, М.Д. Рабинович, В.А. Розенберг, М.М. Сафонов, А.Н. Сахаров, А.В. Семенова, Е.А. Скрипилев, Тарасов А.В., Томиснов А.В., Троицкий Н.А., Улыбин В.В., Фатеев М.М., Федоров В.А., Чернов С.Н., Шешин А.Б., Шильдер Н.К., Эйдельман Н.Я. и др. Однако эти и другие авторы исследований по схожей историко-правовой проблематике изучали, как правило, только отдельные вопросы уголовно-политического процесса, оставляя вне поля зрения сущность и формы противостояния официальной государственной идеологии и инакомыслия. Кроме того, не подвергалась историко -правовому анализу взаимосвязь материального и процессуального права, система следственных и судебных органов и другие аспекты уголовного судопроизводства по политическим делам, связанных с инакомыслием, в первой трети XIX в. Соответственно специальных и обобщающих историко-правовых исследований об инакомыслии в период правления Александра I и в первые годы правления Николая I и деятельности органов государственной власти по его подавлению в современной юридической литературе до сих пор не было.
Объект и предмет диссертационного исследования. Объектом исследования является процесс формирования и развития инакомыслия в первой трети XIX в. и деятельность государства по его подавлению. Предмет исследо-
вания составляют политико-правовые взгляды Сперанского и других к представителей «умеренного» инакомыслия, декабристов как представителей радикального инакомыслия и других инакомыслящих рассматриваемого периода, законодательные акты уголовно-процессуального характера, правоприменительные акты, касающиеся уголовно-политической сферы, решения органов политического сыска по конкретным делам в отношении инакомыслящих, практика проведения отдельных следственных действий, порядка вынесения и исполнение приговоров, а также научные труды по этой теме.
Хронологические рамки диссертационного исследования охватывают в своей основе российскую историю периода 1800-1832 гг., то есть годы правления Александра I и первые годы правления Николая I. Нижняя граница обусловлена тем, что с приходом на престол Александра І в России была обозначена попытка преобразований либерального толка, которую можно расценивать как исток будущих реформ буржуазного характера второй половины XIX в. Верхняя граница связана с тем, что запретительные меры (преимущественно административные) в отношении инакомыслящих, которые достаточно активно стал вводить Александр І в последние годы своего правления, были продолжены при Николае І в виде применения уже значительно более жестких мер, включая меры уголовного преследования, что нашло свое логическое завершение в их юридическом закреплении в Своде законов Российской империи 1832г.
Цель и задачи исследования. Основная цель диссертационного исследования заключается в комплексном изучении особенностей формирования и развития инакомыслия в первой трети XIX в. и деятельности государства по его подавлению и получении на основе этого приращения историко-правовых знаний, позволяющих более эффективно использовать опыт взаимоотношений власти и оппозиции в современной России.
Для реализации этой цели поставлены следующие исследовательские задачи:
изучить общественно-политическое развитие России в первой трети ХІХв. и показать место в нем воззрений, отличных от официальной идеологии;
дать характеристику состояния социальных отношений в России трети ХІХв.;
выявить основные факторы, определявшие политику борьбы с инакомыслием при Александре I и в первые годы правления Николая I;
исследовать государственно-правовые взгляды Сперанского и представителей либерального течения как «умеренного» инакомыслия;
изучить представления декабристов об общественном устройстве как «радикальное» инакомыслие и его противостояние официальной идеологии;
проанализировать организационно-правовые основы деятельности правоохранительных органов по осуществлению карательной политики в отношении инакомыслящих;
охарактеризовать меры административного и уголовного принуждения при подавлении инакомыслия и их закрепление в законодательстве;
определить статус органов политического сыска и изучить методы их работы по преследованию инакомыслия;
проанализировать организацию и проведение уголовно-политического процесса над декабристами.
Методология исследования основывается на методах материалистической диалектики, историзма и системности научного анализа, являющиеся общепринятыми в историко-правовом исследовании. Характер диссертационного исследования обусловил также применение таких методов, как статистический, сравнительно-правовой, анализа и синтеза и др. В процессе исследовательской работы диссертантом использовались результаты исследований, содержащиеся в научных трудах дореволюционных, советских и современных авторов. Автором использовались материалы архивов, а также ряд литературных и публицистических работ, где в той или иной мере находила отражения исследуемая проблематика. Нормативно-правовой базой диссертационного исследования послужили законы и другие правовые акты, которые регламентировали различные аспекты издательской деятельности, позволившей инакомыслящим донести свои идеи до общества, а также правовые акты, регламентирующие ответственность за совершение государственных преступлений.
Научная новизна исследования определяется тем, что впервые осуществлено монографическое комплексное научное историко-правовое исследование особенностей формирования и развития инакомыслия в трети XIX в. и деятельности государства по его подавлению. В работе с историко-теоретических позиций раскрываются причины появления и основные тенденции развития инакомыслия в рассматриваемый период. Обобщаются политико-правовые взгляды инакомыслящих с точки зрения их противостояния государственной идеологии (самодержавию) того времени. Дается оценка позиции власти по отношению к инакомыслящим и их опубликованным работам и показывается трансформация этой позиции. Раскрывается содержание уголовного судопроизводства по политическим делам, включая исследование норм как материального, так и процессуального права, структурного развития основных карательных органов политического сыска, особенностей производства отдельных следственных действий, содержания и исполнения приговоров по государственным преступлениям. Автором проанализирован ряд правовых актов, которые еще не были предметом научного исследования с точки зрения выявления закономерностей развития уголовно-процессуальных процедур при совершении преступлений против государственной власти.
В результате проведенного исследования разработаны следующие основные положения, выносимые автором на защиту:
1. В первой трети XIX в. социальные отношения в России обуславливались абсолютистской формой правления, глубокой стратификацией населения по сословиям, действием крепостного права. Пришедший к власти в результате дворцового переворота Александр І в первые годы своего правления выразил намерения привнести в Россию демократические преобразования («законно-свободные учреждения»), разрабатывались соответствующие конституционные проекты и принимались некоторые меры в этом направлении, в том числе в
сфере совершенствования государственного аппарата, в частности, был образован Государственный Совет. Однако такая позиция императора встретила сопротивление правящей элиты, не желавшей терять привилегии, и прежде всего в вопросах собственности, и отвергавшей саму идею отмены крепостного права. В результате усиливалась социальная напряженность, особенно это стало заметно после окончания Отечественной войны 1812 г., когда в обществе ждали продолжения преобразований в европейском духе. Однако Александр I сделал выбор в пользу аристократии, к которой сам и принадлежал, понимая, что иной вариант мог стоить ему императорского трона. Во внутренней политике стали доминировать запретительные и карательные меры, что способствовало развитию инакомыслия, как умеренного (в лице Сперанского, Куницына и др.), так и радикального (в лице декабристов). Новый император Николай I после подавления восстания декабристов не только продолжил репрессивный курс позднего Александра, но и значительно усилил его.
Наиболее характерным представителем «умеренного» инакомыслия являлся М.М. Сперанский, который стал таковым во многом благодаря своим исключительной служебной дисциплинированности и стремлению во все соблюдать букву закона при всех трех императорах (Павле, Александре, Николае), несмотря на их разные подходы к пониманию государственного управления. Когда при официальной идеологии абсолютизма Александр I тяготел к либеральным убеждениям, то основную работу по обобщению возникших идей и составлению планов преобразований проделал именно Сперанский, который проводил мысль о необходимости разделения властей, большей личной свободе (хотя и оговаривался, что это нужно делать постепенно), развития представительных начал, и, главное, он полагал, что император должен править в силу законов. Такой подход вызвал резкое неприятие правящей элиты. Особое негодование аристократию привело предложение о том, что «при восприятии короны император дает в соборной церкви над Евангелием присягу: «Клянусь вверенным мне от Бога народом управлять по законам государственным»». И действительно, это было настолько радикально, что окажется неприемлемым не только в то время, но и во все оставшиеся годы существования империи. При Николае I Сперанский изменил свои взгляды и перестал быть инакомыслящим, к своим проектам государственных преобразований он больше не возвращался, сосредоточившись на вопросах систематизации законодательства.
В историко-правовой литературе недооцениваются государственно-правовые взгляды другого «умеренного» инакомыслящего - профессора А.П. Куницына. По его мнению, государство есть «общество, учрежденное для всегдашней защиты всех прав человеческих в пределах известного пространства земли противу всякого рода опасностей». Государство образуется на основе договора подданства заключенного между монархом и обществом и на основе коренных законов, которые устанавливаются согласием народа и обязательных для народа и монарха. В государстве общие цели достигаются индивидуальными усилиями, предполагающими осуществление справедливости и закона. Вместе с тем А.П. Куницын полагал, что личная свобода и самодержавие совместимы, ибо цель государства есть цель каждого гражданина, но при этом утвер-
ждал, что в соответствие с договором подданства монарх не может изменить образ правления произвольно, а только с согласия народа. Объективно его концепция «истинной монархии», основанной на непременном законе и равенстве всех граждан перед законом, преодолевала принципы сословного и самодержавного государства.
4. Кроме Сперанского и Куницына, отличные от официальной идеологии
взгляды в первой трети XIX в. высказывали А.Н. Радищев, Г.Р. Державин, Н.С.
Мордвинов, П.А. Вяземский и др. Всех их объединяло то, что свои идеи они
разрабатывали (до 1820 г.) не только легально, но и под влиянием самого им
ператора, настроенного в первые годы правления достаточно либерально. Од
нако после изменений убеждений императора все они автоматически стали
инакомыслящими, но не радикальными, а умеренными, поскольку сохраняли
лояльность верховной власти, существующему строю и продолжали работать
во властных структурах, при этом, как правило, не возвращаясь к своим рабо
там своеобразной оттепели начала XIX в.
Движение декабристов было первым в России открыто-осознанным выступлением против самодержавия и крепостничества. Деятельность дворянских революционеров имела большое значение для развития русской передовой общественно-политической мысли. Их демократические идеи объективно отражали потребности экономического и социально-политического преобразования России. По сути, впервые в истории России были сорганизованы тайные общества, которые: 1) имели вполне определенные политические цели; 2) опирались на достаточно глубоко разработанную теорию, основанную на либерально-демократических ценностях Западной Европы; 3) были в оппозиции власти, то есть инакомыслящими; 4) состояли из представителей дворянства, которые защищали не интересы своего класса, а права и свободы всех жителей страны. Эти тайные общества можно считать прообразами будущих политических партий. Декабристы выбрали для достижения поставленных целей радикальные методы (вооруженное выступление), рассчитывая на поддержку общества, но общество их не поддержало, что стало главной причиной их поражения - консолидированное правосознание крепостной полуграмотной России первой трети XIX в. слишком сильно отставало от крайне немногочисленного политико-идеологического авангарда, к которому относились и декабристы.
В борьбе с инакомыслием власть применяла меры как административного, так и уголовного характера. Административные меры сводились в основном к цензурным запретам, для чего были изданы цензурные уставы, изменявшиеся (1804, 1826, 1828 гг.) по мере усиления репрессивных мер в отношении инакомыслящих. Кроме того, в административном порядке специальным указом были запрещены масонские общества. К административным мерам следует отнести и институт опалы чиновником, который, однако, носил неофициальный характер.
7. Крайние проявления инакомыслия (как, например, у декабристов)
представляли собой государственные преступления, составы которых в россий
ском уголовном законодательстве первой трети XIX в. органично вытекали из
предшествующих актов Соборного уложения 1649 г., Артикула воинского 1715
г. и др. Положение изменилось с проведением известной систематизации российского законодательства и изданием в ее рамках Свода законов Российской империи 1832 г., в котором были кодифицированы и уголовно-правовые нормы. По своему содержанию диспозиции государственных преступлений (покушение на императора, бунт, измена и др.) были направлены на защиту существующего строя (абсолютной монархии), при этом предусматривались достаточно жесткие наказания, в частности, бунт против власти карался смертной казнью и ссылкой на каторгу.
Судебная система России, а также уголовное судопроизводство в первой трети XIX в. также не претерпели принципиальных изменений по сравнению с тем положением, которое сложилось в последней трети ХУШ в. - суды были сословными, их структура отличалась громоздкостью, а деятельность -неповоротливостью, процветало взяточничество на всех уровнях судебной системы. Вместе с тем суды в основе своей были выборными. Розыск и следствие по государственным преступлениям вели органы тайной полиции - при этом в основном применялся общий подход, однако при расследовании и судебном рассмотрении особо важных политических дел властью устанавливались специальные правила. В целом же степень законности при применении административных и уголовных мер была повышена.
С вступлением Александра I на российский трон одиозная Тайная экспедиция была ликвидирована. Однако тайная служба осталась. Сначала, с образованием министерств в 1802 г. в структуре министерства внутренних дел эти функции выполняла вторая экспедиция - «экспедиция о спокойствии и благочинии». Затем при образованном в 1810 г. министерстве полиции была создана Особенная канцелярия при министре (впоследствии, когда министерство полиции было включено в МВД, соответственно и Особенная канцелярия стала относиться к новому ведомству). Особенная канцелярия выполняла и функции политической полиции, что обусловило ее превращение из вспомогательного, технического органа министерства, как было предусмотрено в «Общем учреждении министерств», в одно из его важнейших подразделений, о чем свидетельствует, например, тот факт, что её начальник делал личные доклады императору, часто без предварительного согласования со своим непосредственным руководством. После событий в Семеновском полку 1820 г. произошел поворот к усилению политического надзора за «благомыслием» в обществе (была создана военная тайная полиция). А с образованием III Отделения в 1826 г. власть однозначно избрала стратегию полицейского государства.
10. Можно констатировать: крупнейший политический процесс первой
половины XIX в., каковым стал процесс над декабристами, показал, что госу
дарственная власть вынуждена была придать ему законную процессуальную
форму, но это не помешало достигнуть нужной цели - расправиться в очеред
ной раз с инакомыслием в стремлении укрепить самодержавие. Вместе с тем
следует отметить, что производство допросов и очных ставок во время следст
вия над декабристами в целом отвечало и общепринятым уголовно-
процессуальным нормам, сложившимся в тот период времени в цивилизован
ных государствах, и уголовно-процессуальному законодательству самой Рос-
сии, и это касается прежде всего протоколирования показаний, собственноручных письменных показаний и подписей арестованных, неприменения физических средств воздействия. Однако допросы велись в контексте заранее определенной верховной властью позиции - показать безусловно преступный характер действий декабристов, принизить их моральный облик. Вся работа суда велась под пристальным личным контролем и по указаниям императора. В этом смысле политический процесс первой четверти XIX в. практически не отличался от процессов ХУШ в.
Теоретическое значение исследования. Результаты диссертационного исследования позволяют существенно расширить знания об истории российской общественно-политической мысли, российского права в целом и уголовного судопроизводства в частности. Теоретические положения, содержащиеся в диссертационном исследовании, могут представить определенный научный интерес в изучении истории взаимоотношений власти и оппозиции, а также при исследовании развития форм судопроизводственной деятельности в нашей стране.
Практическая значимость диссертации состоит в том, что собранный и обобщенный историко-правовой материал может быть использован в учебном процессе при изучении историко-правовых дисциплин, а также соответствующих разделов ряда других правовых дисциплин (история политических и правовых учений, уголовный процесс и др.). Он представит также интерес для законодателя при совершенствовании политической системы в России.
Апробация результатов исследования. Наиболее важные результаты диссертационного исследования нашли отражение в авторских публикациях, они использованы при проведении занятий по курсу «История отечественного государства и права» в Краснодарском университете МВД России, других высших учебных заведениях. Научные, педагогические работники, работники правоохранительных органов, общественных организаций могли ознакомиться с основными положениями диссертации на научно-практических конференциях в Краснодаре, Новороссийске, Ставрополе, в работе которых участвовал диссертант.
Структура диссертации определена характером и объемом научного исследования и включает в себя введение, две главы, объединяющие шесть параграфов, заключение и библиографический список.
Государственно-правовые взгляды Сперанского и представителей либерального течения как «умеренного» инакомыслия
Но вместе с тем переворот произошел в ту историческую эпоху, когда резонанс Великой французской буржуазной революции не только доносился до России, но и вызывал тревогу у правящей элиты за свое будущее благополучие, поскольку в результате буржуазных преобразований абсолютист ские троны Европы стали очень шаткими и непрочными, а их окружение лишалось былых привилегий2. На этом фоне в России в 1797 г. возникла первая антипавловская конспирация. В ней участвовали: наследник престола Александр, его жена Елизавета Алексеевна, известный польский политический деятель, близкий друг Александра Адам Чарторыйский, будущий государственный деятель при Александре Н.Н.Новосильцев, граф П. А. Строгано и вице-канцлер князь В. Л. Кочубей. На своих тайных собраниях участники этой оппозиции вели политические разговоры о наилучших формах переустройства страны. В группе были составлены два документа: секретный «манифест» о конституционном устройстве России и записка «О потребностях империи Российской». И хотя конспирация 1797-1799 гг. не была решительное настроенным «тайным обществом», ее субъективные намерения, направленные против самодержца, дополнялись объективным фактором - нарастающим духом дворянского недовольства существующим положением. Впрочем, этот первый заговор против Павла не дал каких-либо заметных результатов, и в 1799 г. его деятельность пошла на убыль, а многие его участники попали в опалу и либо были высланы за границу, либо получили отставку. Однако к середине 1800 г. против Павла вновь возник заговор, который сначала возглавил вице-канцлер Н. П. Панин, а после его ссылки - петербургский военный губернатор П. А. Пален и этот заговор удался.
На престол вступил его старший сын Александр (1777-1825 гг.). Александр был любимым внуком Екатерины II, которая сама руководила его воспитанием. Ею были приглашены лучшие преподаватели и в их числе выписанный из Швейцарии Ф. Ц. Лагарп - высокообразованный, приверженец идей просвещения и республиканец по взглядам. В должности «главного воспитателя» он состоял при Александре 11 лет. Беседуя со своим воспитанником о «естественном равенстве людей», преимуществе республиканской формы правления, политической и гражданской свободе, «всеобщем благе», к которому должен стремиться правитель, Лагарп тщательно обходил реалии крепостной России. Главным образом он занимался нравственным воспита ниєм своего ученика. Впоследствии Александр I говорил, что всем, что есть у него хорошего, он обязан Лагарпу. Но более действенной школой воспитания будущего императора явилась все же та атмосфера, которая окружала его с раннего детства, - враждующие между собой «большой двор» Екатерины II в Петербурге и «малый двор» отца Павла Петровича в Гатчине. Необходимость лавировать между ними приучила Александра, по меткому выражению В. О. Ключевского, «жить на два ума, держать две парадные физиономии» , развила в нем скрытность, недоверчивость к людям и осторожность. Обладая незаурядным умом, изысканными манерами и, по отзывам современников, «врожденным даром любезности»4, он отличался виртуозной способностью расположить к себе людей различных взглядов и убеждений, ловко пользоваться людскими слабостями, управлять людьми и подчинять их своей воле.
Александр вступил на престол в 23-летнем возрасте уже с основательно сложившимися взглядами, и возбудил в обществе надежды на положительные изменения5. Нужно также иметь в виду, что ещё до восшествия Александра на престол вокруг него сплотилась группа «молодых друзей» (П. А. Строганов, В. П. Кочубей, А. А. Чарторыйский, Н. Н. Новосильцев), которые стали играть важную роль в управлении государством. Все они в то время увлекались идеями Века Просвещения и даже были поклонниками «якобинства». Наиболее одаренный и честолюбивый из этого кружка Строганов стремился подчинить своему влиянию Александра. Двоюродный брат Строганова Новосильцев, обладавший блестящим литературным слогом, задавал тон изящества и непринужденности в кружке. Тонкий политик и наблюдатель, выдающегося ума и дарований Чарторыйский, будучи горячим патриотом Польши, лелеял мысль о восстановлении ее государственности и возлагал в этом надежду на Александра как на будущего императора. Умеренных взглядов придерживался Кочубей - блестящий дипломат, воспитанный в Англии, убежденный англоман. Собираясь тайно, члены кружка вели откровенные беседы о необходимости отменить крепостничество, о вреде деспотизма, о предпочтительности республиканского образа правления.
Во время таких встреч сам Александр высказывал весьма радикальные для его статуса взгляды. Он, по воспоминаниям Чарторыйского, говорил, «что ненавидит деспотизм повсюду, во всех его проявлениях, что любит одну свободу, на которую имеют одинаковое право все люди, что он с живым участием следил за французскою революциею, что, осуждая ее ужасные крайности, он желает республике успехов и радуется им... что желал бы всюду видеть республики и признает эту форму правления единственно сообразною с правами человечества... что наследственная монархия установление несправедливое и нелепое, что верховную власть должна даровать не случайность рождения, а голосование народа, который сумеет избрать наиболее способного к управлению государством» . Чарторыйский вспоминает также, что Александр говорил это вполне искренне и что еще во время коронации Павла I Чарторыйский по поручению Александра подготовил проект «манифеста», в котором указывалось на «неудобства» неограниченной монархии и на выгоды той формы правления, которую Александр, когда он станет императором, надеялся даровать, утвердив свободу и правосудие. Далее говорилось, что Александр, «исполнив эту священную для него обязанность», намерен был «отказаться от власти для того, чтобы признанный наиболее достойным ее носить мог упрочить и усовершенствовать дело, основание которого он положил». Александр был весьма доволен составленным проектом, благодарил за него Чарторыйского, а затем надежно спрятал проект и никогда не заговаривал о нем .
Представления декабристов об общественном устройстве как «радикальное» инакомыслие и его противостояние официальной идеологии
Наполеона, тесно сплотилось вокруг престола, а другим слоям общества удалось за трехлетие реформ Сперанского напустить пыль в глаза. В итоге Александр I увидел, что позиции самодержавия упрочились, и после падения Сперанского уже не имел больше нужды заниматься реформами137. Как писал в этой связи В.О. Ключевский, «стыдливую, совестливую сперанщину» сменила «нахальная аракчеевщина».
Помимо Сперанского, к умеренным инакомыслящим первой трети XI Хв. можно отнести А.Н. Радищева (в его поздний период жизни, когда он из радикального инакомыслящего времен Екатерины 11 стал умеренным инакомыслящим в годы Павла 1 и Александра 1), Г.Р. Державина, Н.С. Мордвинова, А.П. Куницына, П.А. Вяземского . Причем здесь следует сделать оговорку, суть которой состоит в том, что указанные авторы в целом также придерживались либеральных взглядов, в частности, они писали о необходимости укрепления законности, большей свободы для человека, однако они в большинстве своем не выходили за рамки монархического устройства общества и тем более не критиковали политику правящей элиты, а их рассуждения в своей основе носили абстрактный характер, как правило, без привязки к российской действительности.
Мы полагаем, что после Сперанского наиболее заметным из них был А.П. Куницын, который излагал идеи, в ряде случаев граничившие с радикализмом, если иметь в виду сопоставление с официальной идеологией абсолютизма. Куницын преподавал в Царскосельском лицее нравственность, логику и юридические науки. Широко образованный ученый с независимым образом мышления, он произвел на лицеистов сильное впечатление своей знаменитой речью, произнесенной при открытии Лицея в присутствии Александра I, где громко звучали слова о гражданском долге, а царь не был даже упомянут. Не ушло это обстоятельство и из памяти Пушкина, который, в частности, писал: «Вы помните: когда возник лицей, Как царь для нас открыл чертог царицын. И мы пришли. И встретил нас Куницын Приветствием меж царственных гостей»139. В другом месте поэт отмечает: «Куницыну дань сердца и вина! Он создал нас, он воспитал наш пламень, Поставлен им краеугольный камень, Им чистая лампада возжена»140. В 1821 г. Куницын был смещен с занимаемых им кафедр и исключен со службы по Министерству народного просвещения за изданную им книгу «Естественное право», в которой, по мнению правительства, содержались «весьма вредные, противоречащие истинам христианства и клонящиеся к ниспровержению всех связей семейственных и государственных» мысли и утверждения. Пушкин и здесь откликнулся в упомянутом ранее «Послании цензору».
Книга «Естественное право» была запрещена к использованию в учебных заведениях, автор был уволен из Лицея в 1821 г. В дальнейшем А. П. Куницын преподавал в Педагогическом институте, Пажеском корпусе. В 1826 г. по ходатайству М. М. Сперанского А. П. Куницын был определен в Собственную его императорского величества канцелярию, участвовал в составлении Свода законов. В 1838 г. стал почетным членом Санкт-Петербургского университета, с 1840 г. - директором департамента духовных дел иностранного вероисповедания. Основная педагогическая деятельность А.П. Куницыным осуществлялась в Петербургском университете, где он читал естественное право. Целью общественной жизни, по его мнению, является общее благо, а её основой неотчуждаемые права личности. Он, в частности, писал: «Права человека разделяются на врожденные или первоначальные и на производные. Первоначальные проистекают непосредственно из природы человека, а производные приобретаются посредством законного деяния и поэтому называются посредственными. Главнейшее первоначальное право человека есть право на себя самого, то есть нравственная возможность располагать самим собою или собственным лицом, почему оно называется правом личности» . Из первоначальных прав личности следуют: право «производить деяния и сохранять душевные силы», свободы мнений, а также право «приобретать и сохранять вещи по своему усмотрению».
А.П. Куницын полагал, что эти права в равной степени принадлежат всем людям. Никто не может лишить другого права личности даже с собственного его на то согласия, ибо если «кто отказался от своих первоначальных прав, тот унизил бы себя до степени существа неосмысленного». Мыслитель выступал против крепостного права и за равноправное гражданское общество, построенное на принципах общественного права. «Из главных понятий об обществе проистекают права и обязанности членов оного, и совокупность оных составляет общее общественное право»142. Целью общества является общее благо, и каждый имеет право требовать от другого человека исполнения взятой на себя обязанности содействовать общему благу. В этой связи Куницын формулировал идеал «равного» общества, в котором никто не подвергается произволу другого, следовательно, всякий подлежит только тому закону, которому подчинил себя первоначально при «договоре соединения или впоследствии времен». Верховная власть должна быть основана или на свободном договоре подданных или на законе. Естественное ограничение верховной власти состоит в том, что оно имеет своим предметом такие действия, которые относятся к цели общества. Нравственное ограничения действия самодержца обязывало его к выполнению общественного долга перед своими подданными, которые «не должны быть почитаемы как средства, но как цели». Принципиальный вывод Куницына состоял в утверждении допустимости расторжения договора между верноподданными и монархом в случае невыполнения последним своих обязанностей по обеспечению достойной жизни и безопасности граждан.
Органы политического сыска и методы их работы по преследованию инакомыслия
В литературе отмечается, что при этом полиция не всегда качественно готовила материалы («безобразный и неполный вид»), поскольку должна была заниматься множеством других дел270. Такого рода нормы в своей основе будут действовать довольно долго - несколько десятилетий, и очередные заметные изменения, и прежде всего в сфере регулирования уголовно-процессуального ареста, произойдут лишь с изданием Свода законов Российской империи 1832 г. До этого же по состоянию на 1831 г. исследователь уголовного судопроизводства того времени А.Н. Неклюдов выявил следующие деяния, за подозрение в совершение которых полиция обязана была произвести арест лиц, к этим деяниям причастных: «1) изъявленный словами умысел противу особы, чети или здравия императорского величества; 2) измена или бунт; 3) объявление чего-либо во всенародное известие без дозволения правительства; 4) воспрепятствование обнародованию чего-либо от правительства; 5) богохульство» и др. (всего 25 составов).
Если иметь в виду в виду предупредительные полицейские аресты, то в этот период (до 1832 гг.) виды личного задержания оставались в большинстве своем теми же, что были и ранее, с некоторыми дополнениями, а именно: запрещение или «стеснение» въезда в известные местности271, запрет в определенных случаях выезда за границу или приезда из-за рубежа, для чего, например, в казенных селениях устраивались караульные помещения для опроса входящих-выходящих, полицейский надзор273. По-прежнему практико 274 вались процессуальные аресты в виде привода в присутственные места , домашний арест . Предусмотренные законодательством заключение в смирительном доме, заключение в тюрьме в литературе также относятся к разно-видности наказательного полицейского ареста . В целом мы соглашаемся с такой позицией, однако с оговоркой - дело в том, что заключение в тюрьме как собственно наказательный полицейский арест стал выделяться законодателем лишь с появлением Свода законов уголовных 1832 г. в рамках общего Свода законов Российской империи. Важно отметить, что вполне определенно установилось различие между полицейским предупредительным и полицейским процессуальным арестами277, хотя в систематических нормативно-правовых актах законодатель не акцентирует на этом внимания, но регулирование указанных выше видов полицейских арестов свидетельствует именно об этом.
По государственным преступлениям (как и по преступлениям иного рода) проводилось дознание, следствие и суд, при этом имелась своя специфика (так, дознание и следствие вели чаще всего органы тайной полиции, в некоторых случаях создавались специальные суды), и об этом более подробно речь пойдет ниже. Здесь же обратим внимание на тенденции судопроизводственного законодательства, которое в своей основе (с учетом специфики) распространялось и на преступления против государства. В этой связи следует заметить, что уголовное судопроизводство в первой трети XIX в. (как и до судебной реформы 1864 г. в целом) характеризуется громоздкостью, за-бюрокрачиванием следственных действий, произволом полицейских, производящих дознание, судов, выносящих приговоры, плохими, зачастую невыносимыми условиями отбывания наказания в местах лишения свободы. Во многом это было следствием заметного отставания уровня развития уголовно-процессуального и уголовно-исполнительного законодательства от тех общественно-политических условиях, в которые входила Россия после отмены пыток в 1801 г., победы в Отечественной войне 1812 г., восстания декабристов в 1825 г. Достаточно сказать, что до издания Свода законов Россий ской империи 1832 г. уголовно-процессуальное законодательство вообще никаким образом не было систематизировано и, как и в случае с организационным строением судебной системы и ее управлением, до этого рубежа действовали достаточно разрозненные уголовно-процессуальные нормы предшествующего времени.
Но и в Своде законов 1832 г. уголовному процессу «не повезло». Дело в том, что если в отношении материального уголовного права была проведена кодификация (выделение общей и особенной частей), то в отношении уголовно-процессуального законодательства этого сделано не было. Тем не менее шаг вперед в связи с изданием Свода законов 1832 г. заключался в том, что блок уголовно-процессуальных норм был все же сформирован, сконсо-лидирован и даже получил свое название - «О судопроизводстве по преступлениям», но этот блок норм стал лишь составной частью Свода законов уголовных в виде Книги второй этого Свода. При этом она являлась непосредственным продолжением Книги первой и даже не имела самостоятельной нумерации, начинаясь со статьи 766. При этом нужно иметь в виду, что жесткого разделения уголовно-правовых норм и уголовно-процессуальных норм (в современном их понимании) все же не было, и некоторые процессуальные нормы содержались не только в Книге второй, но и в Книге первой Свода законов уголовных. В целом если иметь в виду процесс следствия по уголовным делам того времени, то как всегда точную и образную оценку дает А.Ф. Кони, который так характеризует полицейское следствие: «Безотчетный произвол, легкомысленное лишение свободы, напрасное производство обысков, отсутствие ясного сознания о действительном составе преступления, неумелость и нередко желание "покормиться", "выслужиться" или "отличиться" были характерными признаками производства таких следствий, причем ввиду того, что собственное признание обвиняемого считалось законом за "лучшее доказательство всего света", бывали случая добывания его истязанием и приемами замаскированной пытки» .
Организация и проведение уголовно-политического процесса над декабристами (правовой аспект)
Очные ставки не были правилом, и проводились при наличии противоречий в показаниях подследственных. Решение о проведении очной ставки принимал Следственный комитет (и следственные комиссии в отношении тех декабристов, дела которых расследовались вне Санкт-Петербурга). Так, 14 января 1826 г. Комитет записал в журнале: «очную ставку Крюкову с Пес-телем дать в присутствии Комитета» . В материалах следственных дел показания, данные на очных ставках, обобщались и подписывались обвиняемыми.
Так, в следственном деле декабриста подпоручика А.Ф. Вадковского содержатся следующие записи о проведении очной ставки между ним и Муравьевым-Апостолом: «1826 года генваря 1 дня в присутствии дежурного генерала 1-й армии подполковник Черниговского пехотного полка Муравьев-Алостол на вопрос показал: что 29-го числа декабря прошлого 1825 года из селения Ковалевки посылал я каптенармуса Какаурова с запискою к подпоручику 17-го егерского полк Вадковскому, в которой записке было написано, чтобы он, Вадковский, приехал ко мне в город Васильков, что мне очень нужно его видеть, по како Восстание декабристов. Документы. Т. XIX. М., 2001. С. 27. Восстание декабристов. Документы. Т. ХУ1. М., 1986. С. 59. во записке он, Вадковский, 30-го того ж декабря и приехал ко мне, тогда я ему предложил, чтобы он старался склонить нижних чинов 17-го егерского полка содействию мне в моем предприятии. На что Вадковский отвечал мне, что он не намерен того сделать, а хотя бы и имел намерение, но не в силах. Знакомств мое с Вадковским с тех пор, как мы находились вместе с ним на службе лейб-гвардии в Семеновском полку; после же того во время нахождения моего в Черниговском полку, на квартирах в Василькове, я виделся с ним только тогда, когда дивизия была в сборе или при проезде его чрез Васильков, или же во время бытности моей в Белой Церкви; да сверх того я был у него в то деревне, где он квартировал, один только раз прежде 1823 года, чтобы же он был членом известного общества, я не знаю. К сему показанию собственноручно подписываюсь подполковник Муравьев-Апостол Спрашивал дежурный генерал 1-й армии генерал-лейтенант Ольдекоп»368.
Далее в деле указывается на противоречие показания и делается запись собственно об очной ставке: «По разноречию показаний подполковника Муравьева-Апостола и подпоручика Вадковкого в том, что первый сказал о записке, посланной им к Вадковскому с каптенармусом Какауровым, что оная содержала только приглашение его прибыть в Васильков, а последний объяснил, что в той записке было сказано о открытии общества, учинены им, Муравьеву-Апостолу и Вадковскому, очные ставки, при которых Муравьев-Апостол утвердил, что показание Вадковского справедливо. Подполковник Муравьев-Апостол к сей очной ставке руку приложил. К сей очной ставке подпоручик Вадковский руку приложил». Причем показания, данные на оч-ной ставке, подписаны обоими собственноручно .
Несколько позже Муравьев-Апостол захотел сделать дополнение, которое было отражено в деле следующим образом: «Насчет изъяснения подполковником Муравьевым-Апостолом в записке подпоручику Вадковскому, что общество открыто, он, Муравьев-Апостол, изъяснил, что сие изъяснение употреблено им по тому случаю, что деланы уж были разыскания о поимке его, Муравьева-Апостола, брата его и заборе бумаг их. Добровольно ли последовали офицеры его, Муравьева, предприятию, о сем он утвердительно сказать не может, но так как штабс-капитан барон Соловьев и поручики Кузьмин, Щепилла и Сухинов были действующим лицами при освобождении его, Муравьева, из-под ареста в селении Трилесы, то по сему случаю и полагаем, что они должны были решиться на всякое его предприятие. Прочим же офицерам никаких принуждений со стороны его делано не было, и они решились к моему предприятию более и потому, что нижние чины были собраны в полковую штаб-квартиру мною, а после оные офицеры мало помалу от меня разъехались, кроме подпоручика Быстрицкого, который оставался до конца. В Василькове ни из уездного казначейства, ни от жидов денег нисколько брато не было. По выступлении из Василькова 31 декабря ночевал я в селении Мотовиловке, отстоящем в 15 верстах от Василькова, где 1 генваря имел растах (привал, стоянка - авт.). 2 генваря был ночлег в селении Пологах в 30 верстах от Мотовиловки, а 3-го числа намерен был ночевать в Трилесах, но того ж числа со всеми бывшими при мне людьми взят отрядом, бывшим под начальством генерал-майора Гейсмара. К сему дополнительному показанию подписуюсь подполковник Муравьев-Апостол. Спрашивал дежурный генерал 1-й армии генерал-лейтенант Ольдекоп» . Следует отметить, что протоколы допросов фиксировались достаточно скрупулезно.
Финальный этап формального следствия был предопределен заранее -декабристы должны были быть признаны виновными и жестоко наказаны. Другой вариант просто не рассматривался. Так, 4 января 1826 г., еще, собственно, только в начале следствия над декабристами, Николай 1 писал Константину Павловичу: «Я думаю покончить возможно скорее с теми из негодяев (выделено нами; в другом месте верховный судья называл декабристов «закоснелыми существами» и прочими грязными ругательствми - сам тон отзыва об арестованных декабристах показывает отношение к ним как к злей 174 шим врагам, и при таком положении для «негодяев» со стороны верховной власти вряд ли можно было ожидать соблюдения презумпции невиновности либо беспристрастного рассмотрения дела — авт.), которые не имеют никакого значения по признаниям, какие они могут сделать, но, будучи первыми, поднявшими руку на свое начальство, не могут быть помилованы (еще раз подчеркнем, что верховный судья говорит это до судебного разбирательства - авт.) . Это Бестужев и Щепин Московского полка. Я думаю, что их нужно попросту судить, притом только за самый проступок, полковым судом в 24 часа и казнить через людей того же полка. Оболенский, уличенный в убийстве Милорадовича, или, по крайней мере, в нанесении ему штыковой раны, должен разделить ту же участь, но не так скоро ввиду того, что необходимы его очные ставки со многими из этих презренных, так как он один из главарей партии, или Думы, как они ее называют здесь» . Еще ранее, 20 декабря 1825 года, спустя несколько дней после открытия заговора и начала следственного процесса, в разговоре французского посланника П.-Л. Лафероннэ Николай 1 сказал: «Я начинаю царствовать ... со страшными обязанностями. Я сумею их исполнить. Проявлю милосердие, много милосердия, некоторые даже скажут слишком много; но с вожаками и зачинщиками заговора будет поступлено без жалости, без пощады. Закон изречет кару, и не для них воспользуюсь я принадлежащим мне правом помилования»372. Как видно, никакой речи о том, чтобы следователи изыскивали не только обвинительные, но и оправдательные обстоятельства, не могло быть и речи.
