Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Понятие и виды правовых гарантий 13
1. Проблемы определения понятия "правовые гарантии" 13
2. Классификация правовых гарантий 54
Глава 2. Правовые гарантии в системе иных правовых явлений 85
1. Правовые гарантии и правовые стимулы 85
2. Правовые гарантии и меры защиты 98
3. Правовые гарантии и принуждение 124
Глава 3. Общая характеристика правовых гарантий 144
1. Правовые гарантии, закрепленные в нормативно-правовых предписаниях, не выражающих нормы права 144
2. Правовые гарантии, закрепленные в нормативно-правовых предписаниях, выражающих нормы права 181
Заключение 212
Список использованной литературы
- Классификация правовых гарантий
- Правовые гарантии и меры защиты
- Правовые гарантии и принуждение
- Правовые гарантии, закрепленные в нормативно-правовых предписаниях, выражающих нормы права
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Проблема правовых гарантий достаточно активно исследуется в отечественной науке, как на общетеоретическом, так и на отраслевом уровне. При этом традиционно сам вопрос о гарантиях связывается с необходимостью защиты прав и свобод человека и гражданина в обществе, с формированием механизма такой защиты, с обеспечением законности в деятельности государственных органов, органов местного самоуправления. Совершенно справедливо в литературе отмечается, что "юридические гарантии - одно из условий реальности прав человека, а не фиктивности функционирования принципов правового государства"1.
Ни в коей мере не отрицая актуальности подобного аспекта исследования правовых гарантий, необходимо указать на одно обстоятельство. Сосредоточив свое внимание на объекте гарантирования, юридическая наука незаслуженно проигнорировала более общий вопрос о понятии и природе правовых гарантий. Не случайно в большинстве современных работ собственно вопрос о содержании понятия правовых гарантий вообще не поднимается, но при этом в качестве таковых рассматриваются самые разнообразные явления, в том числе и не относящиеся к сфере права.
Нужно сказать, что такое положение дел вряд ли соответствует потребностям современной науки. Как справедливо заметил Ж.Л. Бержель, "юридические категории - это рудименты науки о праве, по отношению к которой они выступают в роли сырья..."2. Выстраивание системы таких категорий, определение их соотношения с другими понятиями и явлениями - важнейшая задача теории права.
Любой процесс выстраивания понятия - один из наиболее сложных вопросов не только в юридической, но и в философской литературе. Так, например, Е.К. Войшвнлло, широко известный специалист в вопросах общей теории понятия, признается в совместной работе с М.Г. Дегтяревым в том, что "в логике большое внимание уделялось понятию. Учение о понятии составляет один из главных разделов традиционной логики.
1 См.: Герасимова О.В. Конституционно-правовые гарантии охраны досто
инства человека в Российской Федерации: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. -
М., 2001.-С. 3.
2 Бержель Ж.Л. Общая теория права. - М., 2000. - С. 339.
Однако в анализе этой формы в сравнении с другими (суждениями, умозаключениями) имеется больше всего неясностей. Осталось невыясненным основное: что представляет собой понятие как форма мысли и тем более как форма мышления вообще?"3.
Указанные сложности тем не менее не должны быть препятствием для научного поиска. В силу вышеизложенного представляется, что осмысление содержания и значения категории "правовые гарантии" является одной из актуальных задач теории государства и права, это и обусловило выбор темы диссертации.
Степень разработанности темы. Правовые гарантии являлись и являются одной из важных теоретических проблем отечественной правовой науки. Необходимо отметить, что чаще всего она рассматривается в аспекте гарантий прав и свобод личности и выступает частным моментом теории правового статуса. В таком аспекте проблема раскрывается в работах В.Н. Агеева, Е.В. Аграновской, В.М. Александрова, С.С. Алексеева, В.К. Бабаева, Н.М. Богатыревой, Н.С. Бондаря, A.M. Васильева, Н.В. Витрука, Л.Д. Воеводина, В.А. Воробьева, И.Я. Дюрягина, В.А. Карташкина, В.В. Лазарева, И.А. Ледях, Е.А. Лукашевой, Д.Н. Лыз-лова, В.М. Лысенко, А.В. Малько, В.В. Мамонова, Н.И. Матузова, А.С. Мордовца, Ю.И. Мигачева, Ж.И. Овсепян, И.В. Ростовщикова, Н.А. Сахарова, В.Г. Сидорова, Т.В. Синюковой, А.В. Стремоухова, Е.Н. Хазова, Н.Ю. Хаманевой, А.В. Черкасова, Д.Ю. Шапсугова и др.
Достаточно подробно в литературе рассматривается система международных и конституционных гарантий прав личности (Т.Е. Жвания, В.В. Иванов, М.А. Лаврик, А.В. Мицкевич, А.В. Пирогов, Н.В. Поправко, В.И. Русинов, С.Н. Смирнов, Б.Н. Топорнин, Д.Г. Усков и др.).
Важным стратегическим направлением исследования системы правовых гарантий является рассмотрение различных сторон деятельности государственных органов в аспекте обеспечения прав и свобод личности. Значительный вклад в исследование этого вопроса внесли труды П.В. Анисимова, Ю.Г. Арзамасова, А.Г. Братко, Л.Л. Богачевой, Ф.М. Городенца, А.Г. Головко, Н.Л. Гранат, Э.П. Григониса, К.Ф. Гу-ценко, М.Т. Какимжанова, М.А. Ковалева, Б.П. Кондрашева, М.Н. Кузь-
3 Войшвилло Е.К., Дегтярев М.Г. Логика как часть теории познания и научной методологии (Фундаментальный курс). - М., 1994. - Кн. 2. - С. 22. 4
миной, В.В. Макеева, И.Л. Петрухина, В.П. Пехова, СВ. Рыбак, Ю.П. Соловья, К.Б. Толкачева, А.Г. Хабибулина, B.C. Шадрина и др.
Другим направлением исследования правовых гарантий является рассмотрение их в рамках теории реализации права (Н.А. Боброва, А.Т. Боннер, Н.Н. Вопленко, В.М. Горшенев, И.Я. Дюрягин, П.Е. Недбайло, В.А. Пертцик и др.). Гарантии при этом рассматриваются как некое средство обеспечения правоприменительного процесса.
Логическим результатом исследования проблем деятельности государственных органов и теории правоприменения стало развитие теории правовых гарантий законности (Н.Г. Александров, B.C. Афанасьев, В.М. Безденежных, В.Г. Бєляєеі, В.М. Блинов, С.С. Босхолов, С.Н. Братусь, СП. Булавил, Л.Л. Дедков, Ю.П. Еременко, А.Ф. Ефремов, СЭ. Жилинский, М.Ю. Зиновьева, А.Н. Карпов, ДА. Керимов, А.Е. Лунев, П.М. Рабинович, В.И. Ремнев, И.С Самощенко, М.С Строгович и др.).
Весьма активно исследуется феномен правовых гарантий и в отраслевых юридических науках: в конституционном праве (В.М. Александров, О.В. Герасимова, Р.Ю. Горлачев, В.Т. Кабышев, В.П. Канищев, А.Н. Морозова и др.); и административном праве (Л.Ш. Гумерова, А.И. Павловский, А.В. Филатова и др.); в трудовом праве (О.Н. Волкова, С.А. Иванов, В.Н. Кабалкин, Д.А. Карпенко, СВ. Колобова, В.М. Лебедев, Р.З. Лившиц, О.В. Орлова и др.); в семейном праве (И.В. Жилинско-ва, В.И. Зимарин, Е.И. Мискарян, Я.Е. Песин и др.); в гражданском праве (В.М. Огрызков, М.П. Шестакова, М.Я. Шиминова, В.Ф. Яковлев и др.); в уголовном праве (Б.И. Выхристенко, В.В. Намнясева, П.С. Ромашкин и др.); в науке процессуального права (СА. Александров, Ю.Н. Белозеров, А.И. Добровольская, А.Б. Иванюженко, А.В. Кузнецов, Э.Ф. Купова, П.Г. Марфицын, Я.О. Мотовиловкер, Е.Г. Пушкар, В.Е. Федорин, B.C. Шадрин, В.Н. Юрков и др.). При этом, как правило, гарантии также рассматриваются в тесной связи с самим объектом гарантирования (правами, обязанностями, деятельностью, законность и т.д.)4.
См, например: Александров В.М. Государственно-правовые гарантии основных социально-экономических прав советских граждан: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - Л., 1989; Александров СА. Правовые гарантии интересов гражданского истца и ответчика в уголовном процессе: Автореф. дис. ... канд. юрнд. наук. - Свердловск, 1968; Андриашин Х.А. Административно-правовое обеспечение экономических прав граждан России: Дис. ... д-ра юрид. наук. - М., 1997;
Активно разрабатывается сегодня проблема гарантий реализации института юридической ответственности (В.Н. Машков, МП. Меленть-ев, Г.Л. Минаков, В.И. Селиверстов, И.В. Упоров, В.А. Уткин, А.А. Ца-раев, И.В. Шмаров и др.).
Однако, несмотря на значительное количество работ, посвященных различным аспектам теории правовых гарантий, самостоятельное исследование категории "правовая гарантия" вне связи с оценкой объекта гарантирования до настоящего времени не проводилось. Можно отметить устойчивую практику использования данного понятия, попытки проанализировать особенности гарантий прав и обязанностей, гарантий законности, гарантий ответственности, гарантий правосудия, гарантий государства и при этом практически полное отсутствие внимания к раскрытию природы и содер-
Герасимова О.В. Конституционно-правовые гарантии охраны достоинства человека в Российской Федерации: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - М., 2001; Гумерова Л.Ш. Административно-правовые гарантии реализации компетенции органом советского государственного управления: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - Л., 1986; Мискарян Е.Г. Правовые гарантии установления материнства и отцовства: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - Тбилиси, 1979; Морозова А.Н. Конституционно-правовые гарантии участия граждан в культурной жизни российского общества: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. - М., 2004; Павловский АЛ. Административно-правовые гарантии прав и свобод граждан в сфере охраны общественного порядка: Автореф. дис. ... канд. юрид. - М., 1998; Лесин Я.Е. Семейно-правовые и процессуальные гарантии прав женщин в СССР: Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. - Алма-Ата, 1972; Поправко КВ. Конституционно-правовые гарантии обеспечения права на предпринимательскую деятельность в Российской Федерации: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - М., 2007; Просвирин ЮГ. Правовые гарантии деятельности народных депутатов: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. - М, 1980; УсковД.Г. Конституционные гарантии права на предпринимательскую деятельность: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - М., 2007; Федории BE. Процессуальные гарантии объективности и беспристрастности профессиональных участников уголовного судопроизводства: Дис. ... канд. юрид. наук. - Воронеж, 2007; Федоров Р.В. Юридические гарантии в системе мер конституционно-правового обеспечения депутатской деятельности: Дис. ... канд. юрид. наук. - Екатеринбург, 2006; Шварц О.А. Организационные и процессуальные гарантии прав человека и гражданина на судебную защиту (сравнительно-правовой анализ): Дис. ... канд. юрид. наук. - М., 1999; Шестакова М.П. Правовые гарантии качества товаров в поставках между организациями стран-членов СЭВ: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - М., 1975; Юрков В.Н. Процессуальные гарантии прав граждан при рассмотрении и разрешении судом жалоб на действия административных органов: Дис.... канд. юрид. наук. - Харьков, 1974. 6
жания категории "правовая гарантия". Не случайно до настоящего времени сохраняется практика использования терминов "экономико-правовые гарантии", "организационно-правовые гарантии" и т.д. Можно сказать, что настоящая работа является первым монографическим исследованием, посвященным общетеоретическому анализу категории "правовая гарантия".
Объект исследования. Объектом диссертационной работы являются общественные отношения, возникающие в процессе реализации норм российского права.
Предмет исследования. Предметом диссертационного исследования выступают правовые гарантии, разнообразие правовых гарантий, их классификация и особенности реализации в условиях российской правовой системы.
Цель и задачи исследования. Исходя из актуальности рассматриваемой темы, была поставлена цель работы, которая заключается в комплексном анализе с позиций общей теории права и государства категории "правовые гарантии" на основе изучения и применения результатов уже имеющихся теории и концепций в данной области научных исследований, практики отечественного и зарубежного законодательства относительно действующей российской правовой системы.
С учетом указанной цели и предмета исследования были обозначены и решены следующие конкретные задачи:
- проанализировать и систематизировать различные подходы к оп
ределению понятия 'правовые гарантии";
определить понятие "правовые гарантии";
определить научно обоснованные критерии классификации правовых гарантий;
выяснить соотношение правовых гарантий с другими правовыми явлениями: правовыми стимулами и мерами защиты;
определить соотношение правовых гарантий и принуждения в праве;
дать характеристику правовых гарантий, выраженных в различных типах нормативно-правовых предписаний;
определить направления совершенствования системы воздействия на различные виды общественных отношений в России в контексте реализации правовых гарантий.
Методологическая основа исследования. Методологическую основу диссертационного исследования составляют современные методы познания, апробированные юридической наукой. Работа основана на использовании
таких общенаучных методов исследования, как анализ изучаемых явлений и синтез полученных результатов исследования, индукция и дедукция. В процессе разработки различных аспектов темы использовались также историко-юридический, сравнительно-правовой, статистический, формальнологический, структурно-логический и другие методы познания.
Теоретическая основа исследования. Теоретической основой диссертационного исследования послужили труды российских правоведов дореволюционного, советского и современного периодов.
В диссертации используются работы российских правоведов дореволюционного периода, в которых получили отражение проблемы понятия и сущности права, проблемы оценки роли принуждения в праве (Ю.С. Гамбаров, Н.М. Коркунов, С.А. Муромцев, П.И. Новгородцев, Л.И. Петражицкий, Е.И. Трубецкой, Г.Ф. Шершеневич).
Данное диссертационное исследование было проведено на основе изучения работ по теории права и государства, предметом которых являются понятия права, правового регулирования, правовой системы, системы права, норм права, источников права, принципов права. При подготовке работы использовались труды таких ученых, как А.И. Александров, Н.Г. Александров, С.С. Алексеев, В.К. Бабаев, М.И. Байтин. В.М. Баранов, С.Н. Братусь, A.M. Васильев, В.М. Ведяхин, А.Б. Венгеров, Л.М. Витченко, Н.Н. Вопленко, Р.Б. Головкин, В.М. Горшенев, В.П. Грибанов, М.Л. Давыдова, А.П. Дудин, В.Д. Зорькин, О.С. Иоффе, С.Ф. Кечекьян, О.А. Красавчиков, М.И. Кулагин, В.В. Лазарев, О.Э. Лейста, Р.З. Лившиц, Е.А. Лука-шева, Н.С. Малеин, А.В. Малько, Г.В. Мальцев, М.Н. Марченко, Н.И. Матузов, B.C. Нерсесянц, П.М. Рабинович, Ю.С. Решетов, И.Н. Се-някин, В.В. Сорокин, Ю.А. Тихомиров, В.А. Толстик, Ю.К. Толстой, М.Х. Фарукшин, А.Ф. Черданцев, P.O. Халфина, А.Ф. Шебанов, Б.В. Шейндлин, А.И. Экимов, Л.С. Явич, В.Ф. Яковлев.
Эмпирическая база исследования. Эмпирическую базу диссертационного исследования образуют: Конституция Российской Федерации 1993 г., федеральное и региональное законодательство, подзаконные нормативные акты, акты муниципальных образований.
Научная новизна исследования. Научная новизна обусловлена поставленными целями и задачами работы и заключается в том, что диссертация представляет собой первое монографическое исследование правовых гарантий как правовой категории на уровне общей теории государства и права. 8
На основе инструментального подхода к праву в работе впервые сформулирован подход к оценке правовых гарантий как к функциональной характеристике правовых средств, выраженных в различных типах нормативно-правовых предписаний.
Обозначены основные подходы к проблеме классификации правовых гарантий с учетом связи содержания данного явления и формы его внешнего выражения.
Определены теоретические основы анализа соотношения правовых гарантий, правовых стимулов и мер защиты.
Дана характеристика правовых презумпций, правовых дефиниций, правовых деклараций и правовых принципов как правовых гарантий.
Научная новизна исследования выражается также в следующих положениях, выносимых на защиту:
-
Методологической основой исследования категории "правовые гарантии" является инструментальный подход к праву, применение которого предопределяет следующие отправные начала исследования: 1) правовые гарантии являются правовыми средствами; 2) правовые гарантии не являются специфическими, качественно новыми образованиями в системе права; 3) исследование правовых гарантий должно вестись с учетом их функционального предназначения, их роли как инструментов оптимального решения задач правового регулирования.
-
Правовые гарантии - это правовые средства, выраженные в нормативно-правовых предписаниях, реализация которых может обеспечить или обеспечивает возможность реализации иных нормативно-правовых предписаний.
-
Правовые гарантии выполняют регулятивную, охранительную и обеспечительную функции в системе правового регулирования.
-
Невозможно создать исчерпывающий перечень правовых гарантий, так как оценка правового средства в таком качестве может вестись лишь в рамках одного или нескольких однородных правоотношений, направленных на достижение определенного значимого для участника таких отношений результата.
-
Основанием классификации правовых гарантий должен быть тип их внешнего выражения, т.е. тип нормативно-правового предписания. При этом можно выделять: 1) гарантии, закрепленные в нормативно-правовых предписаниях, выражающих нормы права и 2) гарантии, закрепленные в нормативно-правовых предписаниях, не выражающих нормы права
-
Следует разграничивать правовые гарантии, правовые стимулы и меры защиты, учитывая при этом, что выражены они могут быть в совпадающих нормативно-правовых предписаниях. Речь должна вестись о различной функциональной оценке соответствующего правового средства. Основанием для разграничения при этом выступают объекты применения, характер воздействия на поведение участников общественного отношения и последствия применения.
-
Принуждение необходимо рассматривать не как правовую гарантию или гарантию самого права, а как свойство, качество самого права, различая при этом государственное и собственно правовое принуждение.
-
Применительно к конкретным правоотношениям как правовые гарантии необходимо рассматривать правовые презумпции, правовые дефиниции, правовые декларации и правовые принципы.
Теоретическая значимость результатов исследования. Предложенный в работе подход к рассмотрению понятия "правовые гарантии" представляет собой новый аспект теоретического анализа названного вопроса. Содержащиеся в диссертации выводы дополняют отдельные разделы общей теории государства и права, отраслевых юридических наук.
Практическая значимость исследования. В диссертации разработаны и обоснованы предложения по совершенствованию российского законодательства, правотворческой практики, унификации правоприменительной деятельности. Ряд положений работы может быть использован в процессе преподавания курсов "Теория государства и права", "Проблемы теории права", "Конституционное право", "Гражданское право".
Апробация результатов исследования. По теме диссертации опубликовано 5 статей общим объемом 2,3 печатного листа. Основные теоретические положения и выводы диссертации докладывались и обсуждались на заседаниях кафедры теории и истории государства и права Самарского государственного экономического университета. Отдельные результаты исследования были представлены на Международной научно-практической конференции "Проблемы теории и юридической практики в России" (г. Самара, 2008 г.).
Материалы исследования используются при подготовке лекций и проведении семинарских занятий в институте права Самарского государственного экономического университета. 10
Структура работы. Структура работы обусловлена целью, задачами и логикой исследования. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы. Во введении обосновывается актуальность темы исследования, дается характеристика теоретической и методологической базы работы. В первой главе определяется понятие правовых гарантий и раскрываются проблемы их классификации. Во второй главе выясняется соотношение правовых гарантий и правовых стимулов, мер защиты и принуждения в праве. В третьей главе выявляются особенности закрепления и реализации правовых гарантий, выраженных в различных типах нормативно-правовых предписаний. В заключении формулируются общие выводы по результатам исследования и предложения по совершенствованию законодательства и правоприменительной практики.
Классификация правовых гарантий
При таком подходе анализ природы гарантий как средства права подменяется анализом функций каких-либо явлений. Думается, что можно говорить о гарантирующей функции законодательства, индивидуальных правовых актов и это будет верно, однако, на наш взгляд, они не являются именно правовыми гарантиями. Следует согласиться с B.C. Шадриным в том, что все перечисленные учеными средствами служат обеспечению прав личности2, но не все они суть гарантии.
Также мы не можем согласиться и с тем, что в качестве правовых гарантий расцениваются отдельные свойства, признаки права или иных правовых явлений. Например, Р.Х. Якупов выделяет такие уголовно-процессуальные гарантии как: а) верховенство закона; б) единство и укрепление законности3. Безусловно, и свойства закона, и законность, и принципы законности обеспечивают возможность достижения целей правового регулирования. Однако как о гарантиях о них можно говорить в самом общем смысле слова.
На наш взгляд, правовые гарантии - это нормативно-правовые предписания. Причем не специализированные. Речь может идти лишь об оценке их функциональной роли в процессе правового регулирования. Права Т.Н. Добровольская, когда пишет, что уголовно-процессуальными гарантиями являются установленные нормами уголовно-процессуального закона различные по своему конкретному содержанию средства, в совокупности своей обеспечивающие участвующим в деле лицами возможность реализовать предоставленные им права . Определить конкретное правовое средство именно как правовую гарантию можно лишь в рамках одного или нескольких однородных правоотношений, направленных на достижение определенного значимого для участника таких отношений результата. В зависимости от решаемых задач и определяются правовые средства, выполняющие роль основного инструментария, а также средства, выполняющие вспомогательную функцию, т.е. гарантии в данном правоотношении. Если же возникает необходимость в реализации самой правовой гарантии, то она становится основным содержанием нового правоотношения, а ее место занимает другая правовая гарантия. Неизменным остается лишь форма внешнего закрепления того или иного правового средства в нормативно-правовом предписании. Отсюда можно сделать вывод об открытости любого перечня правовых гарантий.
Несколько замечаний по поводу сформулированного определения. Определяя правовые гарантии как правовые средства, выраженные в нормативно-правовых предписаниях, думается, необходимо определиться с содержанием последнего.
Нормативно-правовое предписание - элементарное, цельное, логически завершенное государственно-властное веление нормативного характера, непосредственно выраженное в тексте нормативно-правового акта . Это понятие вошло в аппарат науки относительно недавно . В качестве самостоятельного термина оно впервые было использовано А.В. Мицкевичем в 1967 г. Он определил нормативно-правовое предписание как "... самый текст статей, пунктов или других грамматически и логически завершенных частей нормативных актов .
На сегодняшний день существует несколько теоретических подходов к раскрытию сущности нормативно-правового предписания. Принципиальная разница между ними сводится к тому, что представители первого подхода (С.С. Алексеев) рассматривают нормативно-правовое предписание как элемент структуры права. При этом нормативно-правовое предписание, по мысли автора, фактически отражает логическую (идеальную) структуру нормы права1. Представители другого подхода рассматривают нормативно-правовое предписание как начальный элемент отраслевой системы законодательства2.
Думается, что с одной стороны, нормативно-правовое предписание не является элементом система законодательства, но сам правовой акт, лежащий в основе этой системы, представляет собой не что иное, как текст, состоящий из предложений, каждое из которых несет в себе определенное требование, положение закона, определенное нормативно-правовое предписание. С другой стороны, первичным элементом системы права признается не нормативно-правовое предписание, а правовая норма, но говорить о правовой норме мы можем лишь основываясь на конкретных правовых велениях, непосредственно выраженных в законодательстве , т.е. на нормативно-правовых предписаниях. Следовательно, существование начальных элементов систем права и законодательства невозможно без нормативно-правового предписания. Отсюда логично предположить, что нормативно-правовое предписание как бы относится одновременно и к форме, и к содержанию права, отражает диалектическую логическую связь между ними. Следует согласиться с С.С. Алексеевым в том, что в нормативно-правовом предписании наиболее ярко выражено органическое единство содержания и внешней формы в праве . В результате нормативно-правовое предписание выступает как универсальная категория, объединяющая систему законодательства и систему права.
Правовые гарантии и меры защиты
Необходимость уяснения соотношения терминов "правовые гарантии" и "меры защиты" обусловлена тем, что эта проблема не решается четко ни на законодательном уровне, ни в теории. Так, в законодательстве можно встретить такие понятия, как меры социальной защиты (ст. 15, 16 и др. Федерального закона "О ветеранах" , ст. 11 Федерального закона "О социальной защите граждан, занятых на работах с химическим оружием" и др.), меры по защите экономических интересов (Федеральный закон "О мерах по защите экономических интересов РФ при осуществлении внешней торговли товарами"), меры по защите прав ребенка (ст. 9 Федерального закона "Об основных гарантиях прав ребенка в РФ""), меры по защите интересов (ст. 53 Федерального закона "Об ипотеке (залоге недвижимости)" ), меры охраны природных объектов (ст. 58 Федерального закона "Об охране окружающей среды"5) и др. Подобные определения содержатся и в некоторых постановлениях Правительства РФ - "О временных мерах по защите российских производителей оцинкованного проката"6, "О подготовке населения в области защиты от чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера" , "О мерах по защите российских производителей подшипников шариковых"8. Анализ содержания данных актов показывает, что под соответствующими мерами законодатель часто понимает различные социальные, экономические льготы, гарантии, компенсации, антидемпинговые пошлины и т.д., т.е. те же правовые средства, которые часто рассматривают как правовые гарантии.
Довольно интересная терминологическая коллизия возникает в Федеральном законе "Об иностранных инвестициях" . В соответствии со ст. 5 данного акта "Гарантия правовой защиты деятельности иностранных инвесторов на территории Российской Федерации" в качестве гарантии, и в качестве защиты выступает вообще сама система нормативной регуляции иностранных инвестиций в России.
Также нет полной ясности по рассматриваемой проблеме и в теории. Так, например, М.С. Кораблева, анализируя способы защиты прав предпринимателей, существующие в Казахстане, относит к ним следующие: возможность осуществления предпринимательской деятельности без получения каких-либо разрешений, регистрация всех видов предпринимательской деятельности явочным путем; ограничение законодательными актами проверок предпринимательской деятельности, осуществляемых государственными органами; принудительное прекращение предпринимательской деятельности только по решению суда; установление видов работ, услуг, товаров, которые запрещены для частной предпринимательской деятельности и др. По мнению автора, эти способы защиты, которые она обозначает как меры защиты и охраны, носят предупредительный правоохранительный характер2. Не сложно заметить, что многие из названных автором средств рассматриваются и как правовые гарантии.
Начнем с анализа понятия "меры защиты". Нужно сказать, что предметом научных исследований оно стало относительно недавно3. При этом сама терминологическая традиция возникла в рамках цивилистики, когда исследователями была поставлена проблема разграничения мер юридической ответственности и мер защиты. Особенности гражданско-правовых санкций и порядок их реализации позволил сделать вывод о неоднородности принудительных мер, находящихся в арсенале кредитора. Например, О.С. Иоффе, характеризуя сущность юридической ответственности, указывает, что ответственность - это не просто санкция за правонарушение, а такая санкция, которая влечет определенные лишения имущественного или личного характера1. Однако, как он отмечает далее, правонарушение может влечь и такие санкции, которые мерами ответственности не являются (например, принудительное исполнение юридической обязанности) .
Именно этот прием исследования используется и до настоящего времени, когда природа мер защиты отыскивается в их противопоставлении с мерами юридической ответственности. Иногда проблема подается максимально упрощенно. Например, С.Н. Ревина пишет: "На мой взгляд, все, что применяется в гражданском праве для защиты субъективных прав и законных интересов, за исключением мер юридической ответственности, можно отнести к мерам защиты" . Нужно сказать, что подобный подход не самый распространенный в теории и более характерным для науки является все же поиск отличительных для мер защиты черт. Хотя критерии отграничения от мер юридической ответственности называются самые разные.
По основаниям применения. С.С. Алексеев считает, что если основанием юридической ответственности является правонарушение (виновное, противоправное, общественно опасное деяние), то для применения мер защиты достаточно объективно противоправного поведения .
О.А. Красавчиков отмечает, что общее между мерами ответственности и мерами защиты состоит в том, что одним из условий их применения выступает противоправное поведение лица. Отличие же данных способов правового воздействия он видит в том, что для возложения мер ответственности на правонарушителя необходимо, чтобы его поведение с субъективной стороны характеризовалось виной. Что касается мер защиты, то их возложение не связывается с субъективным моментом .
По мнению В.А. Кучинского, меры защиты могут быть обусловлены как объективно противоправным деянием, так и правомерным, но затрагивающим чьи-либо интересы (вред, причиненный в состоянии необходимой обороны). Для применения мер ответственности необходимо наличие именно правонарушения, то есть виновного, противоправного деяния, причиняющего вред общественным отношениям .
С.Н. Кожевников также указывает на то, что меры ответственности применяются только за виновное противоправное деяние. Он утверждает, что мнение о возможности юридической ответственности без вины - ошибочно. В этом случае применяются именно меры защиты .
О.Э. Лейст отличие мер защиты от мер юридической ответственности видит в том, что меры защиты применяются за правонарушения, обладающие часто минимальной степенью общественной опасности, или деяния, представляющие собой "правовую аномалию", незначительные отклонения от нормального правопорядка, не приобретающие характер правонарушения .
В.Ф. Яковлев считает, что если все другие средства защиты, например, принудительное исполнение основного обязательства, применяются при одном факте правонарушения, т.е. при наличии поведения, противоречащего закону или договору и нарушающего субъективное право, следовательно, при наличии одной противоправности, то меры ответственности по общему правилу в соответствии со ст. 401 ГК РФ могут быть применены при наличии вины. Правонарушитель освобождается от ответственности, если он доказал свою невиновность .
Правовые гарантии и принуждение
Однако любая государственная активность, даже закономерно повторяющаяся, не должна восприниматься как свойство права или его обеспечительный механизм. Объяснить механизм действия права возможностями государственного принуждения просто, но будет ли это достоверным объяснением? Г. Дж. Берман также задается вопросом, что заставляет людей соблюдать правовые нормы, если они не соответствуют их интересам? "Ответ, который обычно дают на этот вопрос приверженцы инструментальной теории, сводится к тому, что люди соблюдают закон потому, что боятся принудительных санкций, которые в противном случае будут использованы правоприменяющей властью. Однако такой ответ никогда не был удовлетворительным. Исследования психологов показали, что в обеспечении подчинения правилам такие факторы, как доверие, честность, правдивость и чувство причастности, гораздо важнее принуждения... именно тогда, когда праву доверяют и принудительные санкции не требуются, оно и становится эффективным: кто правит законом, тому незачем присутствовать повсюду со своим полицейским аппаратом. Сегодня это доказано от противного - тем фактом, что в наших городах тот раздел права, санкции которого наиболее суровы, а именно уголовное, оказалось бессильным и не может породить страх там, где оно не смогло создать уважение иными средствами. Сегодня каждый знает, что никакая сила, которую может применить полиция, не может остановить городскую преступность. В конечном счете, преступность сдерживает традиция законопослушания, а она, в свою очередь, как раз и основана на глубоком убеждении, что право не только институт светской власти, но и имеет отношение к высшей цели и смыслу нашей жизни"1.
Рассматривая проблему принуждения в праве, прежде всего, думается, необходимо определиться с категориальным рядом. Дело в том, в научной литературе часто понятие "государственное принуждение" употребляют как синоним понятию "правовое принуждение". Некоторые же авторы усматривают между ними различия, хотя критерий разграничения этих понятий не совсем четко обозначен. В частности, А.И. Козулин полагает, что "государственное принуждение" - это основанное на организованной силе, осуществляемое специальным аппаратом воздействие на поведение людей, ограничивающее их самоопределение в целях подчинения их поведения воле государства1. Правовое принуждение он определяет как нормативно определенное принуждение2. Подобную позицию занимает А.И. Каплунов. По его мнению, при разграничении понятий "правовое принуждение" и "государственное принуждение" за основу должен быть взят именно субъект принудительного воздействия3. Автор отмечает, что государственное принуждение осуществляется государственно-властными органами, имеющими в своем распоряжении специальные силы и средства, а также их представителями, меры же правового принуждения могут применяться иными специально уполномоченными на то законом субъектами .
Представляется, что разграничение понятий действительно необходимо, но, по всей видимости, критерий субъекта здесь не вполне пригоден. Безусловно, государственное принуждение необходимо связывать с действием специфического принудительного аппарата, однако, речь, на мой взгляд, должна идти о различной сущностной природе самого принуждения.
Государственное принуждение осуществляется как самостоятельное явление, причем в ряде случаев и в тех сферах, где вообще отсутствует правовое регулирование. Более того, в определенных сферах права государственно-принудительное воздействие практически не выражено. Так, например, описывая характер действия международного права, И.И. Лукашук, пишет: "... Принуждение не играет и не может играть в этом механизме той доминирующей роли, которая считается необходимой некоторыми юристами. Замечу, что и относительно национального права было бы неверно полагать, будто главное в механизме его действия -принуждение. Основная роль принадлежит общесоциальным факторам. В подавляющем большинстве случаев право соблюдается добровольно в силу убежденности в его необходимости и целесообразности"1.
Правовое же принуждение есть изначальная характеристика права. Как справедливо отмечает Ю.А. Тихонравов, "право неотделимо от принуждения. Любая норма, так или иначе регулирующая поведение человека в обществе, включая и нормы нравственности в самом высоком смысле слова, не говоря уже об обычае, скрыто или открыто содержит в себе указание на определенную санкцию, или принуждение, будь то в сфере психологического или физического воздействия. Санкция заключается уже в самом термине "норма", означающем правило, которое нормирует, то есть ограничивает какими-то рамками поведение человека. И в этом смысле не имеет значения, исходит ли обязательство держаться в этих рамках от самого индивидуума или извне. Обычно имеет место сочетание того и другого" .
Правовые гарантии, закрепленные в нормативно-правовых предписаниях, выражающих нормы права
Реализация этих идей на практике в ряде случаев связана с серьезными проблемами. Превратное понимание данного правового установления привело к тому, что собственнику отказывалось как в требовании о признании недействительной сделки (сделок) по отчуждению спорного имущества, так и в требовании о применении последствий недействительности данной сделки (сделок) со ссылкой на добросовестность последнего приобретателя. Суть проблемы состоит в том, что в соответствии со ст. 302 ГК РФ добросовестное приобретение имеет место, когда приобретатель не знает и не может знать о том, что приобретает имущество у лица, которое не имеет права его отчуждать. Из содержания указанной нормы явствует, что ГК РФ охватывает понятием "добросовестный приобретатель" только тех участников оборота, которые приобрели имущество у неуправомоченного лица, которое не могло отчуждать имущество, а не у собственника. На данное обстоятельство указывал КС РФ в Постановлении от 21 апреля 2003 г. № 6-П, отмечая, что "добросовестное приобретение в смысле статьи 302 ГК Российской Федерации возможно только тогда, когда имущество приобретается не непосредственно у собственника, а у лица, которое не имело права отчуждать это имущество". Таким образом, понятия "добросовестное приобретение" по смыслу ГК РФ и просто "добросовестное поведение" субъектов гражданского оборота не совпадают по своим объемам: второе является более широким и включает в себя первое. Иными словами, действуя при приобретении имущества вполне добросовестно, лицо не всегда может возразить требованиям о возврате данного имущества в порядке реституции (ст. 167 ГК РФ), основываясь на том, что оно является добросовестным приобретателем.
Речь идет о тех случаях, когда имущество было приобретено непосредственно у собственника, но сделка была совершена с тем или иным нарушением закона, являющимся основанием для признания ее недействительной (ст. 166 ГК РФ). Лицо, приобретающее имущество по такой сделке, может и не знать о том, что у сделки имеются пороки, которые в дальнейшем могут послужить основанием для признания ее недействительной, т. е. действовать вполне добросовестно. Например, заключая сделку, которая являлась крупной для контрагента, приобретатель удостоверился, что решением полномочного органа данная сделка была одобрена; вместе с тем впоследствии названное решение было признано судом недействительным. Однако такого рода добросовестность никак не влияет на возможность применения последствий недействительности сделки в виде возврата сторонами всего полученного по ней.
В подтверждение вышеизложенного сошлемся на позицию, которую занял ФАС Московского округа: "Нежилое помещение заявитель приобретал у собственника, но с нарушением закона, следовательно, положения ст. 302 ГК РФ к нему применены быть не могут, поскольку добросовестное приобретение имущества возможно не у собственника, а у лица, которое не имело права отчуждать это имущество и при наличии определенных условий" .
Аналогичную позицию занял ФАС Поволжского округа, указавший следующее: "Довод суда первой инстанции о том, что ответчик является добросовестным приобретателем, является ошибочным, поскольку в данном случае имущество приобретено у собственника. Добросовестное приобретение же в смысле статьи 302 Гражданского кодекса Российской Федерации возможно только тогда, когда имущество приобретается не непосредственно у собственника, а у лица, которое не имело права отчуждать это имущество..." .
Тот же суд, рассматривая схожий спор, более пространно высказался касательно обозначенной проблемы: "Вместе с тем вывод суда о том, что СПК имени В.И. Ульянова является добросовестным приобретателем и имущество у него не может быть изъято в порядке реституции, является ошибочным. В соответствии с абзацами 4, 6 п. 3.1 Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 21 апреля 2003 г. № 6-П применение последствий недействительности сделки в форме двусторонней реституции по общему правилу не ставится в зависимость от добросовестности сторон, а добросовестность приобретения в смысле ст. 302 Гражданского кодекса Российской Федерации возможна только тогда, когда имущество приобретается не непосредственно у собственника, а у лица, которое не имело права отчуждать это имущество. В данном случае имущество было приобретено у собственника, в связи с чем, по смыслу указанного постановления Конституционного Суда Российской Федерации, должна применяться не виндикация, предусмотренная статьей 302 Гражданского кодекса Российской Федерации, а реституция, применение которой не зависит от добросовестности приобретателя"1. Отметим, что единства в судебно-арбитражной практике в отношении вопроса о возможности наделения покупателя по недействительной сделке, совершенной непосредственно с собственником, статусом добросовестного приобретателя, не прослеживается. В ряде споров суды отказывались применять последствия недействительности по мотиву добросовестности приобретателя , что противоречит как содержанию ст. 302 ГК РФ, так и вышеизложенной правовой позиции Конституционного Суда РФ.
Примечательно, что под лицами, не имеющими права отчуждать имущество, судебная практика понимает не только лиц, отчуждающих чужое имущество как свое собственное, но и лиц, которые на правовых основаниях заменяют собственника при заключении сделки об отчуждении. Так, лицу, приобретшему имущество с публичных торгов в рамках исполнительного производства, суды дают защиту как добросовестному приобретателю .
Итак, при рассмотрении требований о применении последствий недействительной сделки, совершенной непосредственно с собственником имущества, суд не должен принимать во внимание добросовестность лица, приобретшего имущество по такой сделке. Указанное обстоятельство вообще не должно исследоваться судом. Но как быть, если собственником, являвшимся стороной по недействительной сделке, вместо реституционного заявлено требование о виндикации имущества? На практике такие, не совсем обычные, случаи имеют место . При этом мотивом отказа в реституции является якобы имеющаяся у приобретателя добросовестность. По нашему мнению, в данном случае добросовестность лица, приобретшего имущество, не должна приниматься во внимание, а мотивом отказа в удовлетворении таких требований должно служить иное основание. Дело в том, что отношения сторон по недействительной сделке являются обязательственными.
