Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Общая характеристика российского законодательства об университетах XVIII - первой половины XIX веков. 19-108
1. Законодательные опыты в сфере университетского образования в России в XVIII столетии . 19-38
2. Российское университетское законодательство первой половины XIX века. 38-62
3. Уставы российских Императорских университетов - «главные университетские законы». 62-100
4. Место университетского законодательства в правовой системе Российской Империи . 100-108
Глава 2. Законодательное оформление управления российскими университетами в XVIII - первой половине XIX века . 109-171
1. Начало законодательной регламентации управления университетским образованием в России (XVIII век). 109-119
2. Эволюция государственного управления университетами в первой половине XIX века. 120-138
3. Внутриуниверситетское управление в первой половине XIX века. 138-171
Глава 3. Особенности отдельных направлений правового регулирования университетского образования в России в XVIII - первой половине XIX века . 172-231
1. Законодательная регламентация образовательной деятельности университетов как средство проведения образовательной политики государства . 172-188
2. Формирование правового статуса профессорско-преподавательского корпуса российских Императорских университетов. 189-212
3. Формирование правового статуса студентов российских университетов. 213-231
Заключение 232-240
Источники и литература 241-263
- Законодательные опыты в сфере университетского образования в России в XVIII столетии
- Место университетского законодательства в правовой системе Российской Империи
- Начало законодательной регламентации управления университетским образованием в России (XVIII век).
- Законодательная регламентация образовательной деятельности университетов как средство проведения образовательной политики государства
Введение к работе
Постановка проблемы, ее актуальность. Интерес к теме предпринимаемого исследования обусловлен своеобразием ситуации, складывающейся в современной российской образовательной сфере. Представляется, что именно эта часть социокультурной организации особенно динамично реагирует на провозглашенный государством курс реформ. Следствием пересмотра традиционной роли государства и развития частной и общественной инициативы явилось возникновение в образовательном пространстве России негосударственного сектора. Усложнение и разнообразие образовательных отношений, появление новых типов образовательных учреждений, усиление их самоуправленческих возможностей - все эти результаты проводимого реформирования образовательной системы нашли отражение в важнейшей ее части - в высшем образовании. «Разветвившаяся» преимущественно за счет негосударственных вузов система высшего образования, несмотря на всю многогранность и многовариантность предоставляемых образовательных услуг, не всегда, однако, отвечает задачам и требованиям, возлагаемым на нее государством и отдельными гражданами. В ходе поиска новых образовательных форм, оптимального соотношения государственного и негосударственного секторов в образовании, эффективного сочетания «патерналистских» основ государственной образовательной политики с автономными возможностями вузов1 особую актуальность приобретает проблема правовой обеспеченности образовательного пространства, совершенствования законодательной базы как нормативной основы для деятельности всех субъектов образовательных отношений.
В настоящее время отношения в сфере образования регулируются рядом законодательных актов, основными среди которых необходимо назвать законы РФ «Об образовании» от 10 июля 1992 г. в редакции федерального закона от 13 января
1 В новейших исследованиях обосновывается идея о необходимости сбалансированности автономии образовательного учреждения и государственного контроля как оптимального режима функционирования, См.: Барабанова С. В. Правовое положение вузов в РФ (административно-правовой аспект). Дисс... канд. юр. наук. Казань, 1996. С. 7.
1996 г. «О внесении изменений и дополнений в закон РФ «Об образовании» (с изменениями и дополнениями от 16 ноября 1997 г.) и «О высшем и послевузовском профессиональном образовании» от 22 августа 1996 г.; постепенно возрастает активность законотворческой деятельности в субъектах РФ; велико количество актов подзаконного характера. Практическая необходимость систематизации законодательства об образовании, восполнения имеющихся в нем пробелов порождает и теоретические проблемы. Неоднозначность современных взглядов, дискуссионность проблемы вторичных, комплексных образований в системе права и законодательства привела к полярным позициям в вопросах осмысления правового регулирования образовательных процессов. С одной стороны, все большую популярность приобретают предлагаемые концепции образовательного права как комплексной отрасли, обосновывается необходимость принятия Образовательного Кодекса России1; с другой - раздается резкая критика новых теорий, а регулируемые законодательством образовательные отношения традиционно относятся к предмету отрасли административного права.
Разрешение любого дискуссионного вопроса максимально эффективно только при обращении к его истокам; в дореволюционной России накоплен немалый опыт в формировании образовательных систем и регулировании образовательных процессов. Потому полагаем, что учет исторического и историко-правового опыта, обращение к российскому законодательству об Императорских университетах периода его возникновения и становления позволит рациональнее решить и теоретические, и практические проблемы.
Этот полезный опыт не может оставаться без внимания и при ответах на такой актуальный современный вопрос, как эффективность системы подготовки
1 Шкатулла В. И. Образовательное законодательство: теоретические и практические проблемы. Общая часть. М., 1996; Барабанова С. В, Систематизация законодательства о высшем образовании. В сб.: Правовая реформа в России: проблемы теории и практики. // Материалы Всероссийской научно-практической конференции (18-19 апреля 1996 г.). Екатеринбург, 1996. С. с. 419-422; Комментарий к закону РФ «Об образовании». / Отв. ред. В. И. Шкатулла. М., 1998. С. с. 55-75 и далее.
государственных служащих. Специфика происхождения первых российских университетов, их государственный характер обусловили ряд особенностей данных вузов, в том числе - превалирование идеи государственного утилитаризма в университетском строительстве. На практике это означало наделение университетского диплома статусом императивного условия для приобретения соответствующих классных чинов государственной службы.
Представляется также, что знание исторических корней и традиций российского университетского образования обеспечит должное качество экспертизы всевозможных предлагаемых программ обновления современного высшего образования.1
Цели и задачи исследования. Целью предлагаемой работы является восполнение пробела, существующего в отечественной историко-правовой науке, в вопросах становления традиций правового регулирования университетского образования в России. Постановка данной цели обусловила необходимость решения следующих конкретных исследовательских задач:
выявить основные признаки российских университетов и университетского образования, предопределенных «государственным» характером их происхождения;
раскрыть особенности законодательства об университетах, его возможные уровни и формы, а также выявить наличие (или отсутствие) единой законодательной стратегии в адрес университетов;
выделить основные направления правотворческой деятельности российского абсолютистского государства в отношении университетского образования;
определить место университетского законодательства в правовой системе Российской Империи;
проследить эволюцию и охарактеризовать специфику управления университетами, а также их автономных возможностей в изучаемый период;
1 Концепция развития университетского образования в России в конце XX - начале XXI в. Саранск, 1992; Садовничий В. А., Белокуров В. В., Сушко В. Г., Шикин Е. В. Университетское образование: приглашение к размышлению. М., 1995 и др.
6) проиллюстрировать законодательную регламентацию непосредственно
образовательных функций университетов на примере стандартизации юридического
образования;
7) обозначить особенности сформировавшегося правового статуса преподавате
лей и студентов.
Степень научной разработанности проблемы. История русских университетов всегда являлась популярнейшим предметом исследования. В дореволюционной России сложилась так называемая университетская историография, значительную часть которой составили труды по истории отдельных университетов Д. А. Толстого, С. П. Шевырева, Н. Н. Булича, Д. И. Багалея, Н. П, Загоскина, Е. В. Петухова, В. В. Григорьева, М. Ф. Владимирского-Буданова, П. Плетнева, В. Я. Шульгина и других.1 Фрагментам в историческом становлении российского университетского образования, а также, по определению П. Н. Милюкова, «связной истории» русских университетов в целом посвящались работы В. С. Иконникова, И. Н. Бороздина, М. И. Сухомлинова, И. И. Соловьева, Н. Н. Булича.2 Функционирование первого университета в России - академического - так или иначе анализирова-
1 Толстой Д. А. Академический университет в XVIII столетии. Приложение к т. LI
Записок Императорской Академии Наук. СПб., 1885; Шевырев С. П. История
Императорского Московского университета. 1755-1855. Мм 1855; Загоскин Н. П.
История Императорского Казанского университета за первые 100 лет его существо
вания. 1804-1904. В 4-х т. Казань, 1902-1906; Багалей Д. И. Опыт истории
Харьковского университета (по неизданным материалам). Т. 1. (1802-1815). Харьков,
1893-1898; Петухов Е. В. Императорский Юрьевский, бывший Дерптский университет
за 100 лет его существования. В 2-х т. Юрьев, 1902-1906; Григорьев В. В. Импера
торский Санкт-Петербургский университет в течении первых 50 лет его существова
ния. СПб., 1870; Владимирский-Буданов М. Ф. История Императорского университе
та Св. Владимира. Т. 1. Киев, 1884 и др.
2 Иконников В. С. Русские университеты в связи с ходом общественного образования.
// Вестник Европы. 1876. №№ 9-11; Сухомлинов М, И. Исследования и статьи по
русской литературе и просвещению. Т. 1. СПб., 1899; Бороздин И. Н. Университеты в
России в первой половине XIX в. №!., 1918 и др.
лось практически во всех исследованиях по истории Императорской Академии Наук. Проблемы университетов и университетского образования поднимались и в немногочисленных работах С. В. Рождественского, Е. Синицкого по истории министерства народного просвещения (далее - МНП).1 Своеобразным итогом научного описания истории университетского образования в дореволюционной России явилась составленная в 1915 г. С. Г. Сватиковым специализированная Программа русской университетской библиографии, предусмотревшая различные аспекты «университетского вопроса»: от сущности и задач университетов, управления ими и регламентации их деятельности до отражения университетов и студенчества в «изящной» литературе.2
В советский период традиция исторических очерков и исследований по отдельным университетам была продолжена3; внимание исследователей привлекали и отдельные университетские реформы: так, многочисленные работы Р. Г. Эймонто-вой посвящались подготовке и реализации Общего устава российских Императорских университетов 1863 г., в последнее время все возрастающий интерес вызывает традиционно критиковавшаяся за реакционный характер университетская реформа 1835 г4 Конкретные проблемы и вопросы, связанные с российским университетским образованием периода его становления, в частности, управление университетами,
1 Рождественский С. В. Исторический обзор деятельности МНП. 1802-1902. СПб.,
1902; Синицкий Е. Из истории МНП. М., 1903.
2 Сватиков С. Г. Русские университеты и их историческая библиография. Пг., 1915.
3 История Московского университета. В 2-х т. М., 1955; История Киевского
университета. Киев, 1959; История Ленинградского университета (1819-1969).
Очерки. Л, 1969; История Вильнюсского университета (1579-1979). Вильнюс, 1979;
История Тартуского университета (1632-1982). Таллин, 1982; Харьковский
университет им. А. М. Горького за 150 лет. Харьков, 1955 и др.
4 Высшее образование в России: история, проблемы, перспективы. Материалы
международной научно-практической конференции. Вып. 1. Ярославль, 1994;
Хотеенков В., Чернета В. Граф С. С. Уваров - министр и просветитель. // Высшее
образование в России. 1996. №№ 1-2; Они же. «Богу и государю». // Там же. 1997. №
4. С. с. 125-139.
отдельные эпизоды государственной политики по отношению к университетам, студенчество и надзор за ним, научная аттестация педагогических кадров университетов, осмыслены и проанализированы в многочисленных трудах историков Ю. Н. Егорова, А. Е. Иванова, Е. М. Косачевской, М. К. Корбута, Г. Г. Кричевского, Е. С. Кулябко, Ю. Д. Марголиса, С. М. Михайловой, Л. И. Насоншной, В. В. Украинцева1 и других, среди которых необходимо особо отметить серию коллективных изданий сотрудников НИИ высшего образования в Москве.2
Предметом фундаментальных исследований и отдельных статей юристов: А. В. Борисова, И. А. Емельяновой, С. В. Кодана, Е. А. Скрипилева, Л. М. Колодкина, Н. Я. Куприца, В. А. Томсинова и других в рамках дореволюционного университетского образования традиционно являлась история отечественной правовой науки и юридического образования.
1 Егоров Ю. Н. Реакционная политика царизма в вопросах университетского образования в 30-50-х годах XIX в. // Научные доклады высшей школы. Исторические науки. 1960. № 3. С. с. 60-75; Иванов А. Е. Ученые степени в Российской Империи XVII! в. - 1917 г. М., 1994; Косачевская Е. М. М. А. Балугьянский и Петербургский университет первой четверти XIX в. Л., 1971; Кричевский Г. Г. Ученые степени в университетах дореволюционной России. // История СССР. 1985. № 2. С. с. 141-153; Кулябко Е. С. Замечательные питомцы академического университета. Л., 1977; Марголис Ю. Д., Тишкин Г. А. Отечеству на пользу, а россиянам во славу: Из истории университетского образования в Петербурге в XVIII - нач. XIX в.Л., 1988; Насонкина Л. И. Московский университет после восстания декабристов. М., 1972; Украинцев В. В. Некоторые вопросы из истории дореволюционной высшей школы. // Труды Калининского торфяного института. Вып. IX. 1958. С. с. 71-100.
Покладок Е. Б., Спасская В. В. Эволюция автономии университета в Европе. // Проблемы зарубежной высшей школы. Вып. 3. М., 1992; История университетского образования в дореволюционной России. / Под общ. ред. А. Я. Савельева. // Содержание, формы и методы обучения в высшей школе. Вып. 3. М., 1993. Высшее образование в России. Очерк истории (Савельев А. Я., Момот А. И., Хотеенков В. Ф. и др.). М., 1995.
Кроме того, немалый интерес в связи с изучением традиций российского университетского образования представляет масштабный «пласт» отечественных и зарубежных исследований историко-философского и социально-философского характера - труды К. Ясперса, X, Ортеги-и-Гассета, И. Захарова, Е. Ляхович, Н. Ладыжец, в которых осмыслены идейные основы, сущность и социальное назначение университетов, университетского образования. В сравнительно-историческом контексте также бесценен и опыт, накопленный наукой благодаря работам Н. Суворова, А. Готлиба, П. Уварова, Ж. Верже, В. Роуга и других в отношении изучения первых европейских (средневековых) университетов, последующее развитие которых в отдельных странах имело существенные особенности. Многочисленные традиции немецких (протестантских) университетов, подробно описанные Л. А. Богдановичем, В. А. Чумиковым, А. И. Кирпичниковым, Б. Г. Струковым, были заимствованы при построении системы университетского образования в России.
Подобная степень исследованности и широта охвата проблем университетского образования в дореволюционной России может показаться весьма достаточной, а тема работы - не новой. Однако, акценты в предлагаемом исследовании смещены в сторону обширного российского законодательства об университетах XVIII - первой половины XIX в. в., а комплексного его анализа в историко-правовой науке еще предпринято не было, в связи с чем практически не изученным остался аспект законодательного регулирования деятельности университетов периода их возникновения и становления. Наиболее близкими по заявленной проблематике являются фундаментальные труды историков и теоретиков образовательных процессов и систем М. Ф. Владимирского-Буданова, С. В. Рождественского, А. Окольского, в которых обстоятельно проанализированы исторические условия становления и особенности российской государственной политики в отношении образования, в том числе университетского, причем в сравнении с европейскими корнями и традициями.1 Непосредственно законодательству как средству
1 Окольский А. Об отношении государства к народному образованию. СПб., 1872; Владимирский-Буданов М. Ф. Государство и народное образование в России с XVII в.
проведения государственной политики в отношении университетского образования посвящены лишь несколько статей в дореволюционной периодической печати об уставах российских университетов В. А. Воробьева, Б. Б. Глинского, С. П. Никонова и работа П. Ферлюдина, основу которой составил анализ тех же уставов, но с привлечением некоторых других нормативно-правовых актов.1 Особую значимость для исследования имеют и труды представителей российской школы полицейского (административного) права В. Ф. Дерюжинского, И. Е. Андреевского, В. Гессена, А. И. Елистратова2, т. к. в дореволюционной юридической науке отношения в сфере образования признавались предметом регулирования соответствующей отрасли. В советской и современной российской науке об университетском законодательстве изучаемого хронологического периода написано совсем немного: имеются монографии и статьи уже у помянутого исследователя Р. Г. Эймонтовой об университетской реформе и Общем уставе университетов 1863 г., а в статье исследователей из Тарту И. Н. Грязина и X. Л. Танклера было заявлено, что их работа является первой попыткой комплексного анализа многочисленного российского законодательства об университетах в первой половине XIX в.3
до учреждения министерств. СПб., 1874; Он же. Государство и народное образование в России XVIII в. Ч. 1. Система профессионального образования (от Петра I до Екатерины II). Ярославль, 1874; Рождественский С. В. Очерки по истории систем народного просвещения в России в XVIII- XIX в.в. Т. 1. СПб., 1912.
1 Ферлюдин П. Исторический обзор мер по высшему образованию в России. Вып. 1.
Саратов, 1894; Глинский Б. Б. Университетские уставы (1755 -1884). // Исторический
вестник. 1900. №№ 1-2; Никонов С. П. Университетские реформы в России. // Вестник
права. 1901. № 9; Воробьев В. А. К истории наших университетских уставов. //
Русская мысль. 1905. № 12.
2 Андреевский И. Е. Полицейское право. В 2-х т. Т. 2. Полиция благосостояния. СПб.,
1876; Дерюжинский В. Ф. Полицейское право. Пособие для студентов. СПб., 1903;
Гессен В. Лекции по полицейскому праву. Мм 1907-1908; Елистратов А. И. Учебник
русского административного права. Вып. 1. М., 1910.
3 Грязин И. Н., Танклер X. Л. Особенности и теоретические проблемы юридического
регулирования деятельности университетов России и особенно - Тартуского в первой
11 Соглашаясь с этим, необходимо, однако, констатировать, что авторами не учтены истоки правового регулирования российского университетского образования, т. е. законодательные акты XVII! столетия. Кроме того, исследование построено преимущественно на законодательстве (уставах, Высочайше утвержденных актах и министерских распоряжениях) о Дерптском (Тартуском) университете, существовавшем несколько обособленно в образовательной системе Российской Империи и соответственно имевшем немалые особенности и собственные традиции в правовой регламентации деятельности.
Объект исследования. Объектом диссертационного исследования являются общие принципы, отдельные особенности и формировавшиеся традиции правового регулирования университетского образования в Российской Империи XVII! -первой половины XIX в. в. Пока еще мало изученная обширная законодательная база функционирования российских университетов, сформировавшаяся в первой половине Х!Х в., явилась естественным следствием государственного их происхождения и сложившейся системы «государственного протекционизма» (или «государственного патронирования») науки и образования.1 Модель использования государства в качестве средства развития науки была обоснована еще в концепциях немецких мыслителей рубежа XVIII - XIX в. в. Ф. Шиллера, И. Г. Фихте, Ф. Шеллинга, Ф. Шлейермахера и явилась основой предложенной В. Гумбольдтом реформы университетского образования в Германии, осуществленной позднее; став социальным институтом, европейская наука органически включилась в систему властных отношений, существующих в обществе, включая государство и право.2 Особое же значение имел «протекционизм» российского государства в отношении науки и образования, благодаря которому были созданы условия для их развития.
половине XIX в. // Ученые записки Тартуского государственного университета. Вып.
868. Тарту, 1989.
1 Герье В. Е. Свет и тени университетского быта. // Вестник Европы. 1876. № 2. С.
692.
" Огурцов А. П. Наука: власть и коммуникация (социально-философские аспекты). //
Вопросы философии. 1990. № 11. С. с. 3,6.
Потому так необходимо переосмысление огульной критики, раздающейся в адрес воздействия государства на различные общественные институты и сферы. Как представляется, изучение российского университетского законодательства как составной части названной системы государственного благоприятствования будет этому процессу способствовать.
Источниковая база и методология диссертации. Выбор темы исследования, его объекта предопределил специфику источниковой базы исследования; ее составили различные группы источников, как официальные, так и неофициального характера.
В первую очередь необходимо указать на сами законодательные акты об университетском образовании. В процессе работы над исследованием было изучено и обобщено более 400 актов: примерно десятая их часть издавалась в XVIII столетии и была отражена в общем инкорпорированном сборнике российского законодательства - Полном Собрании Законов Российской Империи издания 1830 г. (далее - 1-е ПСЗ); к первой половине XIX в. относится подавляющее большинство законодательных актов, принятых в связи с созданием отдельной отрасли государственного управления образованием и расширением сети Императорских университетов. Результатом проведенной во второй половине XIX в. их официальной инкорпорации явились специализированные сборники постановлений (Т. т. 1-17, СПб., 1864-1904) и распоряжений по МНП (Т. т. 1-17. СПб., 1866-1907). Именно они явились основным источником информации о проанализированных более, чем 250 законодательных актах, получивших утверждение Императора, и около 110 министерских распоряжений. В работе предпринята попытка научной классификации изученных законодательных актов по таким возможным критериям, как юридическая сила, внешняя форма акта, содержательная наполненность, адресная (субъектная) направленность. Кроме того, выявлены свойства и особенности законодательства об университетах как составной части единого общеимперского законодательства в целом, с одной стороны, и непосредственная специфика университетского законодательства - с другой. Безусловно, решающее значение для исследования сыграло обращение к университетским уставам первой половины XIX в., нормативным актам учредитель-
но-регламентирующего характера XVIII столетия - указам 1724 г. и 1755 г., утвердившим проекты учреждения соответственно Императорской Академии Наук с университетом и гимназией при ней и Московского Императорского университета, а также их новое переосмысление. Немалый интерес вызвали регулярные попытки законодателя популяризировать университетское образование, к которым нужно отнести серию указов 1756-1758 г. г. в адрес Московского университета, законодательные акты начала XIX в., в том числе - указ 1809 г. , юридически оформивший функциональную связь университетского диплома с государственной службой и ряд других. Велика ценность законодательных актов первой половины XIX в., осуществлявших регулирование отношений, связанных с приобретением ученых степеней профессорско - преподавательскими кадрами (Положения о производстве в ученые степени 181S, 1837, 1844, 1864 гг.), с упорядочением непосредственно образовательной деятельности университетов (многочисленные министерские циркуляры), с реализацией студентами своих прав и обязанностей (Правила для учащихся 1803, 1820, 1838 гт.) и т. д. Специфика формировавшейся в XVIII столетии регламентации университетского образования вызвала интерес к опубликованным внутриуниверси-тетским актам (зачастую нормативного характера), восполнявшим многочисленные пробелы в правовом регулировании. Пожалуй, впервые в историко-правовой науке предпринимается попытка не только выявить особенности нормативного массива в целом, регламентировавшего функционирование российских университетов указанного периода, но и определить основные тенденции и направления правового регулирования университетского образования.
Для полновесной характеристики процесса становления законодательной регламентации разных аспектов деятельности русских университетов использовались также различные опубликованные проекты университетских преобразований второй половины XVIII в., не получившие законодательного утверждения, в том числе материалы, имевшиеся в распоряжении Комиссии по составлению проекта нового уложения 1766 -1767 г. г., а также подготовленные в соответствии с Императорским указом 1786 г. об организации университетов в Пскове, Чернигове и Пензе. Значение указанных проектов состоит в том, что они, по сути, составили основу университет-
ских преобразований начала XIX столетия, многие их идеи были восприняты законодательными актами 1802 -1809 г. г,
Фундаментом работы, наряду с законодательством - источниками формально-юридического характера, явилась и другая группа официальных источников -документы, извлеченные из фондов Российского Государственного Исторического Архива в Санкт-Петербурге (далее - РГИА). «Рабочими» для исследования выступили фонды Департамента МНП, выполнявшего в первой половине XIX в. роль исполнительного органа данного ведомства, Канцелярии министра народного просвещения и Комитета устройства учебных заведений , созданного при МНП в 1826 г. для реформирования образовательной системы Империи. Были использованы также некоторые материалы фонда того же архива, представляющего собой коллекцию Высочайших указов, рескриптов и всеподданейших докладов по МНП. Основная часть документов - это многочисленные подготовительные материалы, составленные в ходе подготовки общеуниверситетских реформ 1835 г. и 1863 г.: проекты «главных университетских законов» - уставов, объяснительные записки к ним, отзывы, мнения и замечания, а также переписка министерств и ведомств по введению уставов в действие. В частности, были изучены проект Общего устава для 4-х российских университетов, составленный специальным Комитетом устройства учебных заведений при МНП к 1830 г., проект устава Киевского университета, подготовленный С. С. Уваровым осенью 1833 г., переработанный в указанном Комитете устройства учебных заведений, при участии М. М. Сперанского, весной
г. проект Общего университетского устава, а также отдельные редакции частей этого проекта, предпринятые министром С. С. Уваровым осенью 1834 г. и летом
г. Представляется, что анализ этих проектов будет способствовать некоторому переосмыслению традиционной в историографии резко критической оценки Общего устава российских Императорских университетов 1835 г. Полностью исследовался также подготовительный этап университетской реформы 1863 г.: были изучены и обобщены все обнаруженные среди архивных документов проекты и редакции Общего устава Императорских российских университетов 1863 г. - от проекта Санкт-Петербургского университета, составленного попечителем Санкт-Петербургского
учебного округа Г. А. Щербатовым и профессором университета К. Д. Кавелиным в 1858 г., до поправок и новых редакций проекта Общего университетского устава, предпринятых на заседаниях Соединенных Департаментов Законов и Экономии и Общего Собрания Государственного Совета весной 1863 г. Всесторонний анализ всех этих материалов, совместно с введенными в действие уставами, позволил раскрыть особенности российского законодательного процесса изучаемого периода в целом и отдельных его элементов и стадий на примере университетского законодательства, а также отследить динамику взаимоотношений государственной власти, общественности и университетов в периоды обострения так называемого университетского вопроса.
Прочие архивные документы так или иначе характеризуют различные аспекты управления университетами и контроля за их деятельностью. Так, обширные сведения об усилиях государства по созданию сети университетов в начале XIX столетия содержатся в первых отчетах по МНП и их «черновых» вариантах; значимость этих официальных документов и их проектов обусловлена тем, что традиция публикации отчетов и, соответственно, их доступность возникли лишь с созданием в 1834 г. печатного органа министерства - его журнала (далее - ЖМНП). Необходимым дополнением к нормативным предписаниям государства в адрес университетов, профессорско-преподавательского состава и студенчества явилась обобщенная и проанализированная переписка руководителей министерства с попечителями учебных округов, различными ведомствами и официальными лицами. Ее предметом были такие проблемы, как уточнение полномочий коллективных и единоначальных (в частности, генерал-губернаторов) органов - субъектов управления учебными округами и университетами, поиск способов популяризации университетского образования, выбор форм и методов контроля за учебным процессом в университетах, выработка эффективных мер по предотвращению студенческих беспорядков и т. д. Благодаря документальным сведениям о преобразованиях Казанского университета и его округа в 1819 - 1826 г. г., а также о ревизии округа в 1826 г. стала возможной более объективная характеристика отдельных эпизодов
16 российской государственной политики в отношении университетов, а также демонстрация несоответствия права писаного и права действительного.
Немалый интерес представляет собой также и ряд рукописных документов, находящихся на хранении в отделе рукописей и редких книг научной библиотеки Казанского государственного университета (далее - ОРРК КГУ). В них также нашли отражение сведения о претворении правовых норм в реальную университетскую практику на примере провинциального российского Императорского университета.
Часть использованных в работе архивных материалов уже изучалась ранее, однако, преимущественно исследователями - историками; потому законодательный аспект российского университетского образования периода становления в недостаточной степени представлен в исторической, юридической, историко-правовой литературе. Представляется, что анализ этих документов в контексте законодательной регламентации деятельности университетов позволит устранить этот недостаток.
К официальным источникам исследования необходимо также отнести публиковавшиеся с середины 1830-х годов подробные отчеты по МНП и министерские статистические данные, позволившие создать представление о практических результатах деятельности государства в области университетского строительства, в том числе - по реализации в жизнь соответствующих правовых норм.
Для освещения процесса формирования правовых традиций в области университетского образования имеют значение и прочие использованные источники, среди которых особо следует выделить эпистолярно-мемуарное наследие (воспоминания, письма, дневники) - необходимый иллюстративный материал, содержащий «уникальную информацию, почти отсутствующую в других источниках»1 и полемику по университетскому вопросу в российской периодической печати, возникшую во второй половине ХІХ в.
Обширный спектр используемых источников предопределил методологию исследования. Ее составил комплексный анализ законодательной базы российских
1 Булгакова Л. А. Мемуары как источник по истории университетов дореформенной России. // Вспомогательные исторические дисциплины. Т. XVI. Л., 1985. С. 201.
университетов на основе институционного подхода, а также сравнительно-исторического, сравнительно-правового, формально-юридического, проблемно-хронологического методов и метода обработки статистических данных.
Хронологические рамки работы охватывают период 1720-х - 1860-х годов, представлявший собой этап возникновения и становления российского университетского законодательства. Отдельными авторами проводилась идея о возникновении университетского образования в России еще в XVII столетии, т. к. прообразами университетов признавались духовные академии - Киево-Могилянская и Московская Славяно-греко-латинская. Полагаем, что университетское образование в собственном смысле возникло лишь в ходе создания сети академических учреждений в Санкт-Петербурге, а потому первым законодательным актом об университетском образовании считаем именной указ от 28 января 1724 г., утвердивший Проект учреждения Императорской Академии Наук. Исследование заканчивается анализом подготовительного этапа к общероссийской университетской реформе 1863 г. и основных положений университетского устава 1863 г., т. к. обстоятельно данный законодательный акт и проблемы его реализации должны рассматриваться в контексте всех остальных буржуазных реформ в Империи и составляют, равно как и законодательство об университетах пореформенных десятилетий, самостоятельную тему для исследований.
Структура исследования обусловлена характером используемых источни
ков и отвечает поставленным целям и задачам. Оно состоит, помимо библиографи
ческого раздела, из введения, трех глав, подразделенных на десять параграфов, и
заключения. В первой главе дается характеристика законодательства об
университетах, начиная с опытов регулирования деятельности академического (в
Санкт-Петербурге) и Московского университетов вплоть до университетского устава
1863 г. Вторая глава исследования посвящена наиболее важному направлению
законодательного регулирования - управлению университетами. В третьей главе
рассматриваются прочие направления юридической регламентации
университетского образования - собственно образовательная политика государства,
служба профессорско-преподавательского состава и формирование его правового статуса, а также правовой статус студентов.
Научная новизна и теоретическая значимость работы предопределены выбором темы исследования и заключаются в предложенных познавательных выводах, способствующих расширению представлений о взаимоотношениях российского абсолютистского государства с социокультурной сферой, о российских традициях в части законодательной регламентации университетского образования. Сформулированные выводы позволят внести определенный вклад и в решение дискуссионного вопроса о месте образовательного права и образовательного законодательства в правовой системе современной России.
Практическое значение исследования состоит в том, что историко-правовой опыт, с учетом современных реалий, может быть использован в законотворческой деятельности, а собранный фактический материал - в научных работах и практике преподавания как общих, так и специальных курсов по истории и теории права и государства.
Законодательные опыты в сфере университетского образования в России в XVIII столетии
Качественное своеобразие процесса становления российских университетов как высшей ступени образовательных учреждений, проявившееся, прежде всего, в «государственном» характере их происхождения, естественным образом влекло за собой постепенное формирование средств и механизмов воздействия государства на создаваемые им новые учреждения. Наиболее масштабным и значимым из них явилось университетское законодательство, претерпевшее эволюцию от первых немногочисленных, несмелых и не всегда удачных опытов XVIII столетия до эффективного нормативного массива XIX века.
Хронологический период исследования охватывает почти 150 лет (XVIII -первая половина XIX в.в.); в этот период качественный уровень законодательства изменялся в зависимости от состояния государственной политики в отношении университетов. Так, если в первой половине XIX в., с образованием в 1802 г. министерства народного просвещения, университетское образование становится непосредственной задачей государства, составной частью одной из сфер государственного управления (народного просвещения), что нашло отражение в университетском законодательстве, то XVIII век, а точнее - 1720-1800-е г.г., будучи первым периодом в истории правового регулирования университетского образования в России, был этапом поиска и экспериментов, приспособления заимствованной идеи «Universitas» к российским условиям. Определение исходной хронологической точки исследования нуждается в особых пояснениях. Зачастую в исторических работах, посвященных российской высшей школе, первым российским университетом называется Московский («Елизаветинский», «Ломоносовский»)1, а в историкоправовых исследованиях законодательство освещается, начиная с указа 24 января 1755 г., утвердившего Проект об учреждении Московского университета.1 Однако, как представляется, законодательные истоки российского университетского образования находятся глубже, уходят в Петровскую эпоху; потому историю правовой регламентации университетского образования в России следует вести с именного указа Петра I от 28 января 1724 г., заложившего основы функционирования сети академических учреждений в Санкт-Петербурге, в том числе и университета.2
В соответствии с адресной направленностью законодательства весь первый период правового регулирования университетского образования можно разделить на 2 подпериода: 1720 - 1760-е г. г. и 1755 - 1800-е г. г. Законодательные акты первой половины столетия посвящались Академии Наук и соответственно - университету при ней; начиная с 1755 г., активизировавшийся поток законодательства адресовался уже Московскому университету.
И хотя в последних исследованиях, так или иначе рассматривающих деятельность университета при Академии Наук и его роль в становлении высшего образования в России, отвергается традиционная точка зрения о прекращении его существования в 60-х г. г. XVIII столетия3, заложенная работами Д. А. Толстого, П. Н. Милюкова и других дореволюционных авторов, воспринятая также и в советской литературе4, тем не менее законодательных актов в отношении него во второй половине столетия в Полном Собрании Законов Российской Империи не содержится, не встречается каких-либо упоминаний о них ни в многотомном собрании материалов по истории Академии Наук, ни в специальных монографических исследованиях и статьях.
В целом, количественный показатель законодательных актов об университетах в XVIII столетии весьма не высок, как скудно пока еще и само университетское образование: так, по академическому и Московскому университетам в Полном Собрании Законов Российской Империи нашли отражение не более 30-ти нормативных актов. Обширнее пласт внутриуниверситетких актов организационно-процедурного характера - инструкций, рапортов, протоколов профессорских конференций, ордеров кураторов и проч., не имевших статуса законодательных установлений, но выполнявших на локальном уровне функцию регулирования соответствующих отношений, возникавших спорных ситуаций и потому зачастую восполнявших отсутствие необходимых элементов и конструкций в правовой материи. Среди проанализированных материалов по законодательной регламентации университетского образования в этот период - и многочисленные проекты, некоторые из них находились весьма близко к своему законодательному утверждению.
Особенностями российского университетского законодательства первого периода, кроме названной немногочисленности, явились непосредственный (верховный) характер регулирования и отсутствие единой последовательной программы законодательной политики в отношении университетского образования. Исключительно все законодательные акты об университетах исходили непосредственно от Императора или Правительствующего Сената. Самостоятельность, несвязанность самих идей академического университета в Санкт-Петербурге первой половины XVIII в., спроектированного в качестве второго звена академических учреждений, и Московского университета, основанного в 1755 г. со статусом, приближавшим его к коллегиям, не могли служить объединяющим фактором для законодательства, которое, соответственно, носило непоследовательный, «лоскутный» характер. Данное обстоятельство отмечалось и в работах основных теоретиков и критиков образовательных мероприятий дореволюционной России - М.Ф. Владимирского-Буданова и С. В. Рождественского.1
В остальных же своих внешних проявлениях законодательство об университетах XVIII столетия, будучи составной частью безбрежного, запутанного, пока еще несистематизированного общероссийского законодательства, обладало всеми его характеристиками, свойствами, недостатками. В частности, большое влияние на качественное состояние общеимперского законодательства в целом и на университетское, соответственно, оказало отсутствие в праве того времени единого четкого определения закона. Таковое не было разработано, как справедливо отмечалось в историко-правовой литературе, даже в ходе грандиозных по своей масштабности и значимости систематизационных работ в сфере законодательства в первой половине XIX в.2
Естественным образом, отсутствие единого понятия закона, когда под таковым понималось все, что скреплялось росчерком пера Императора, не вносило особой ясности и в вопрос о формах законодательных актов. Н. М. Коркунов, специально занимавшийся изучением проблемы соотношения законов и указов, писал, что в XVIII в. законы и так называемые Высочайшие указы не различались, более того, для законодательства не существовало никакой определенной отличительной формы.3
Место университетского законодательства в правовой системе Российской Империи
Постановка проблемы определения места изучаемого предмета, т.е. законодательства об университетах, в структуре законодательства и правовой системе в целом российского государства XVIII - первой половины XIX в.в. представляется едва ли не самой важной и одновременно - сложной в предпринимаемом исследовании.
Важность ее обусловлена, прежде всего, необходимостью проанализировать исторические корни формирования и становления значимой составной части российского образовательного законодательства, а сложность - существующими и по сей день в отечественной правовой науке порой непримиримыми позициями в отношении системы (структуры) законодательства современного российского государства; правильное осмысление этих точек зрения, полагаем, будет способствовать и более верному и эффективному преломлению современных правовых представлений на исторический материал.
Современные же дискуссии о природе и месте в российской правовой системе образовательного права и образовательного законодательства обусловлены, в первую очередь, неоднозначностью взглядов на проблему вторичных, комплексных образований системы (структуры) права и законодательства, возникающих в результате «удвоения структуры», и диапазон теоретических подходов и позиций здесь весьма широк: от признания, обоснования и выделения сущностных признаков комплексных отраслей, подотраслей и институтов1 до отрицания комплексных отраслей и институтов в системе права и даже комплексных отраслей законодательства2.
Вслед за длительными спорами о специфике хозяйственного права как самостоятельной правовой отрасли настал черед и других отраслей. Так, перед принятием Основ законодательства о народном образовании Союза ССР и союзных республик 1973 г. рядом исследователей было обращено внимание на сложность внутренней структуры административного права, на его готовность к выделению новых подотраслей, в частности - социально-культурного права1; позднее Г. А. Дорохова, характеризовавшая законодательство об образовании как самостоятельную отрасль советского законодательства, отмечала, что образовательное право является формирующейся в качестве самостоятельной отрасли права2.
В настоящее время, несмотря на констатацию «излишнего усложнения» в нашей правовой теории проблемы системы законодательства и провозглашение неудачи «идей о разных уровнях системы права, о наличии профилирующих и специальных, основных и комплексных отраслей»3, процесс «дробления» структуры права и законодательства, появления новых отраслей права и законодательства, а соответственно и попыток теоретического их осмысления, не останавливается. Так, в частности, после усложнения образовательных отношений, появления в образовательном пространстве негосударственного сектора, принятия ряда специальных нормативных актов в образовательной сфере, законодательство об образовании официально признано самостоятельной отраслью российского законодательства4, а в науке эта отрасль обстоятельно характеризуется как новая комплексная отрасль правовой системы России, включающая нормы педагогического, трудового, административного, финансового и других законодательств, не связанные единым методом регулирования, но объединенные предметом и задачами регулирования1. Высказываются также предложения о необходимости дальнейшего упорядочения образовательного законодательства, вплоть до принятия Образовательного Кодекса РФ2, а в целях научного обеспечения развития законодательства об образовании - о включении в перечень специальностей юридической науки, установленный ВАК России новых групп специальностей: «образовательное право», «международное образовательное право», «педагогическое право» под номером 12.00.143.
И хотя теоретическое обоснование образовательного права как самостоятельной, вторичной, комплексной отрасли не всегда является достаточно убедительным (в частности, не может быть признана научно обоснованной попытка исследователей аргументировать комплексный характер отрасли путем количественного определения принадлежности статей закона РФ «Об образовании» в редакции 1995 г. к различным отраслям права; не совсем ясна и внутренняя структура образовательного права, например, выделение в нем права педагогического и т. д 4), тем не менее, отрицать существование, по крайней мере, образовательного законодательства как самостоятельной отрасли в системе законодательства было бы, на наш взгляд, уже не своевременным и не уместным. Законодательство же о высшем образовании (его составляют закон РФ «О высшем и послевузовском профессиональном образовании» 1996 г. и развивающие закон подзаконные акты) занимает в современном образовательном законодательстве некоторое обособленное место: комплексы институтов о высшем образовании характеризуются определенным единством, выражающимся в однородности содержания регулируемых отношений, в специфических целях, в систематике субъектов, а потому составляют подотрасль образовательного законодательства1.
В дореволюционной правовой науке также рассматривались вопросы структуры (системы) права, причем преобладал принципиальный подход - деление права на частное и публичное; характеризовались истоки такого деления и обосновывалась его значимость.2 Проблема системы законодательства как таковая снималась вследствие господства юридического позитивизма - научного направления, отождествлявшего право и юридическую норму, право и закон. Так, например, Г. Ф. Шерше-невич, используя в качестве критерия все того же деления права на частное и публичное различие бытовых отношений, нормируемых объективным правом, выделял систему публичного права (государственное, административное, финансовое, уголовное и судебное право) и систему частного права (гражданское, торговое, поземельное право).3
Ответ на вопрос о том, к какой части системы права (законодательства) относили дореволюционные правоведы законодательство об образовании (и соответственно - законодательство об университетах), не представляет особой сложности. Традиционно учеными, анализировавшими университетские уставы и в меньшей степени - другие законодательные акты об университетах, вертикальные связи типа «государство - университеты» расценивались в качестве составной части предмета полицейского (административного) права, а именно - полиции благосостояния.
Начало законодательной регламентации управления университетским образованием в России (XVIII век).
Важнейшим направлением правового регулирования университетского образования в исследуемый период явилось законодательное оформление управления университетами. Управленческий аспект университетского законодательства был самым обширным; регламентации подверглось не только государственное (центральное) управление университетами, но и их автономия - острая проблема имперской образовательной политики, предмет многочисленных дискуссий в университетской историографии. Находим удачным высказанное недавно в литературе мнение о предоставлении российским абсолютистским государством своим университетам не автономии в собственном смысле, а некоторой «степени дозированной инициативы».1 На наш взгляд, это не просто смещение акцента при анализе образовательной (университетской) политики, при изучении управленческих традиций, но именно реальное отражение становления механизма взаимоотношений государства и университетов.
Возможность выделения XVIII столетия в качестве особого периода для исследования собственно административно-управленческих аспектов в университетском образовании связана с отсутствием в этот период единой специализированной отрасли государственного управления образованием в целом. Реализации программы культурных реформ Петра I предшествовало его обширное знакомство с европейской цивилизацией, многочисленные контакты с гениальным представителем немецкой культуры Лейбницем, профессором Маргбургского и Галльского университетов X. Вольфом.2 Среди предложений Лейбница об организации Академии Наук и университетов (в Москве, Петербурге, Киеве и Астрахани) был настоятельный совет учредить специальный орган по управлению образованием -коллегию наук (Gelehrt - collegium).1 Коллегии учреждено не было, что определялось, в частности, особым качеством образовательной функции государства того периода, и было прямым следствием господства идеи профессионально-сословного образования с подчинением его по отраслевому признаку разным ведомствам.2 Поэтому реформаторы были поставлены перед необходимостью смоделировать и закрепить на нормативном уровне особый порядок управления создававшимися университетами.
Первая попытка устроить университетское образование предполагала весьма оригинальную модель сочетания в одном учреждении исследовательского центра, высшего учебного заведения и подготовительной школы к нему: Академии Наук, академического университета и академической гимназии. В указе 28 января 1724 г., утвердившем Проект об учреждении Академии Наук и явившемся правовой основой функционирования такого научно-учебного симбиоза, обосновывалась необходимость подобного «триединого здания»: с минимальными затратами в кратчайшие сроки, при отсутствии в государстве стройной системы образовательных учреждений, «размножить науки».
Академический университет был средним звеном спроектированной системы, органической частью Академии Наук, в связи с чем вопросы о правовом статусе данного вуза, об управлении им должны рассматриваться изначально в контексте законодательной регламентации статуса Академии Наук в целом. Исходным элементом правового статуса Академии была Императорская «протекция», подчинение только и непосредственно Императору. В утвержденном указом 1724 г. тексте Проекта устанавливалась двухвариантная альтернативная модель формирования высшей академической администрации: либо назначаемый властью «непременный» Президент, либо таковой, но поочередно избираемый из академиков на год или полугодичный срок. Реальной практикой был воспринят первый вариант: именным указом 7 декабря 1725 г. Президентом АН был назначен автор проекта академических учреждений лейб-медик Блюментрост.1 О компетенции и властных полномочиях этого высшего должностного лица Академии законодатель умалчивал: в указах 1724 и 1725 г. г. не встречается ни одного упоминания по данному вопросу.
Текст Проекта об учреждении Академии Наук содержал также положение о необходимости специальных должностных лиц - кураторов (без четкого определения их количества), главным назначением которых была бы общая забота о нуждах академии, распоряжение средствами и непосредственное докладывание о всех проблемах лично Императору. Такая модель, предполагавшая своеобразных посредников во взаимоотношениях власти с учебными заведениями, была реализована только при основании Московского университета. При наложении резолюции на проект Императором была сделана поправка: предписывалось наличие не кураторов, а должностей директора, двух его товарищей и комиссара по распоряжению денежными средствами. Анализ исследований, посвященных Академии Наук, ее университету, изучение протоколов академических конференций и прочих документов, содержащихся в «Материалах для истории Императорской Академии Наук» (СПб., 1885-1900) не позволяют, однако, сделать какой-то определенный вывод о реальном существовании указанных должностных лиц.
О каком-либо специальном университетском начальстве, органах университетского управления (самоуправления) в первых законодательных актах не упоминалось, для университета предполагались те же управленческие структуры, что и в целом для Академии Наук, из чего следовало организационное единство Академии и университета. Таковое единство предполагалось и в учебном отношении: хотя университет состоял из факультетов, преподавание на них было распределено между академиками, разделенными на 3 класса по роду наук; академики, образом, становились одновременно профессорами университета. Закрепляя за академиками многочисленные обязанности, законодатель очень прозрачно и робко намекал на возможность внутреннего самоуправления Академии Наук: «сие здание... само себе правит». При этом конкретные управленческие возможности собрания академиков на законодательном уровне зафиксированы не были. Такая нечеткая законодательная регламентация модели управления академическим образованием объяснялась отсутствием опыта, новизной дела, и, конечно же, однозначно отвечала на вопрос об автономии университета: при таком построении академических учреждений она была в принципе невозможна, а ряд исследователей вообще подвергали сомнению реальное существование организованных форм университетского образования в Санкт-Петербурге вплоть до издания академического Регламента1747 г.1
Законодательная регламентация образовательной деятельности университетов как средство проведения образовательной политики государства
Непосредственно образовательные функции учреждавшихся в России университетов изначально находились под пристальным вниманием государства, а с момента создания в 1802 г. специального органа по управлению образованием (МНП), как уже отмечалось, стало формироваться и соответствующее направление правового регулирования университетского образования (регламентация образовательной деятельности университетов), в становлении которого значительную роль сыграли как университетские уставы и прочие утвержденные верховной властью акты, так и министерские распоряжения.
Естественным образом подверглась законодательному закреплению факультетская организация университетского образования. Так, еще первым актом из сферы университетского законодательства - указом 28 января 1724 г. - все науки в Санкт-Петербургской Императорской Академии Наук были разделены на три класса: 1) математический, 2) физический, 3) гуманиора, история и права ( 7-9), а университет как второе звено академических учреждений создавался в составе трех факультетов -философского, медицинского и юридического. При этом занятия на юридическом факультете поручались академикам третьего класса, на медицинском - второго класса, а на философском - соответственно первого и третьего ( 14-15).
Аналогичная внутренняя структура была утверждена Императорским указом 24 января 1755 г. и в отношении учреждавшегося Московского университета; три его факультета (философский, юридический и медицинский) конструировались в соответствии с предложениями М. В. Ломоносова.1 Особенностью явилось предназначение философского факультета служить, по немецкому образцу, основой образования в университете, «приуготовительной школой» для двух других специальных факультетов.
В XIX столетии лидирующее положение в правовом решении вопроса о факультетской организации российских университетов занимали уставы университетов. В 1804 г. в Московском, Харьковском и Казанском университетах были учреждены собственно не факультеты, а отделения (нравственно-политических, физико-математических, врачебных или медицинских и словесных наук); подобным образом устраивался в 1803 г. и Виленский университет. Преобразованный в 1819 г. из Главного Педагогического Института Санкт-Петербургский университет состоял из трех отделений (философических и юридических, физических и математических, исторических и словесных наук).1 Созданный в 1833 г. как прототип новой общей университетской модели университет Св. Владимира в Киеве был спроектирован в составе двух факультетов - юридического и философского с двумя отделениями2, а в соответствии с Общим уставом 1835 г. в Московском, Харьковском, Казанском и Санкт-Петербургском университетах во внутренней структуре, кроме подразделений, аналогичных киевским, устанавливались медицинский факультет и общеуниверситетская кафедра догматической и нравоучительной богословии, церковной истории и церковного законоведения.3
В последующем в правовой регламентации факультетской структуры университетов принимали участие прочие законодательные акты: в 1837 г. специальным министерским циркуляром отделения философских факультетов Санкт-Петербургского, Казанского и Московского университетов в виде опыта (на 4 года) были разделены еще и на разряды, а в 1850 г., по Всеподданейшему докладу министра народного просвещения, отделения философских факультетов переименовывались в историко-филологические и физико-математические факультеты.4
В конце анализируемого периода роль министерских распоряжений в вопросах реорганизации факультетской (внутрифакультетской) структуры возрастает: так, уже через год после установления Общим уставом Императорских российских университетов 1863 г. историко-филологического, физико-математического, юридического и медицинского факультетов (в Санкт-Петербургском - ещё и факультета восточных языков) в университетах министерскими циркулярами были разделены на отделения все факультеты университета Св. Владимира в Киеве, историко-филологический и юридический факультеты в Харьковском университете, физико-математический факультет Казанского университета.1
В предпринимаемой нами этой части исследования ставится задача проиллюстрировать образовательную политику государства, проводившуюся через университеты, на примере образования юридического; причем, следует оговориться, что речь пойдет в данном случае не о становлении собственно российского юридического образования или правоведения как науки, чему посвящались и посвящаются в настоящее время многочисленные работы историографов, юристов, а о законодательной регламентации государственной подготовки юристов в русских университетах.
Как представляется, определяющим компонентом российской политики, проводившейся в отношении высшего юридического образования, явилась своеобразная его государственная стандартизация. Этот процесс означал нормативные предписания в адрес университетов обязательного для преподавания круга учебных дисциплин, создания необходимого количества профессорских кафедр и преподавательских должностей, а с начала XIX в., с момента включения в отношения между верховной властью и университетами специализированного посредника - МНП, ещё и специального комплекса требований к должному содержанию преподавания. В условиях России, когда университетское образование, в том числе юридическое, начинало развиваться при отсутствии нужного для него научного, методического, организационного фундамента, с максимальной рецепцией европейских традиций, позитивная значимость процесса «стандартизации» была велика: предписывая преподавание конкретного цикла учебных предметов и создавая, соответственно, необходимые для этого условия, государство, тем самым, выступало прогрессивной силой, «мотором» для развития науки; собственно, в исследуемый хронологический период в университетах преподавались преимущественно не учебные дисциплины, а именно науки (в состоянии их развития на то время).1 С другой стороны, это стимулировало и развитие института государственной гражданской службы, т. к. в перечне установленных государством учебных дисциплин имели место именно такие, которые были необходимы для качественной подготовки требующихся государству специалистов, чиновников конкретного уровня и конкретного рода государственной службы. Данные выводы полностью согласуются с уже неоднократно высказывавшимся в литературе мнением о «государственной заданности» юриспруденции, о превращении её в своеобразный инструмент внутренней политики.2
