Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Революционное правосознание - правовая основа советского право судия 16
1.1. Общая характеристика революционного правосознания 16
1.2. Понятие и признаки социалистического правосознания 24
1.3. Развитие правосознания как приоритетного источника начального периода становления социалистического права 36
Глава II. Становление советской судебной системы 44
2.1. Декрет о суде №1 и его роль в формировании советской судебной системы 44
2.2. Развитие идеи единого народного суда 57
2.3. Революционные трибуналы 72
Глава III. Сущность и реализация судебной реформы 1922 г 95
3.1. Централизация судебной системы как основа ее реформирования 95
3.2. Реализация судебной реформы 102
3.3. Губернские суды в советской судебной системе 115
Заключение 147
Приложения 155
Библиография 175
- Общая характеристика революционного правосознания
- Понятие и признаки социалистического правосознания
- Декрет о суде №1 и его роль в формировании советской судебной системы
- Централизация судебной системы как основа ее реформирования
Введение к работе
Выбор темы обусловлен тем, что совершенствование судебной системы требует от юридической науки не только серьезного переосмысления знаний о судебной власти, но и их обобщения, изложенного в рамках единой доктрины. Федеральные власти, используя стабилизацию конституционно-правового строя, нейтрализовали подавляющую часть эксцессов прошедшего столетия и последовательно проводят широкомасштабные социальные преобразования, однако проблемы функционирования судебной власти в современной России указывают на то, что в силу инертности стереотипов национального мышления и правовой культуры вопрос об уяснении роли органов судебной власти в России на переломном этапе ее исторического развития остается открытым. Причем современная концепция природы, функций и закономерностей эволюции судебной власти, требует специальной научной оценки места, роли и значения судебной власти в обществе именно с истори-ко-правовых позиций. В этих условиях вопросы, касающиеся формирования организационно-правовых основ советского правосудия, а, следовательно, правильности или неправильности действий публичной власти в условиях правовой реформы, не потеряли своей актуальности. Это связано, с рядом причин. Во-первых, нет смысла говорить об успешной реализации крупномасштабной судебной реформы, проводимой в стране с 1991 года, без переосмысления комплекса организационно-правовых проблем, связанных с возникновением после революции новых органов правосудия. Без глубоко понимания той внутренней логики их деятельности, вытекающей из заложенной в фундамент судебной системы принципов, тех механизмов, которые обеспечивали ее бесперебойное функционирование в течение десятилетий, наше понимание того, что именно нуждается в реформировании, будет, по меньшей мере, неполным. Во-вторых, невозможно занимаясь научной разра-
4 боткой проблем организационно-правового реформирования нынешней судебной системы, обойти вниманием крайне противоречивую эпоху первых революционных лет, когда в острой борьбе столкнулись взгляды на справедливое судебное устройство с одной стороны, широких народных масс, нашедших свое отражение в концепциях определенного слоя юристов, а, с другой стороны, - большевиков во главе с Лениным. В-третьих, в настоящее время особую роль играет возможность внедрения и эффективного использования положительного историко-правового опыта реформирования судебных органов с позиций концепции демократического правового государства. Формирование организационно-правовых основ российского правосудия, обусловленное потребностями развития, это закономерный и естественный процесс, который оформляет, завершает процесс развития правосознания, но в силу относительной самостоятельности может и затруднить его. И, наконец, в-четвертых, неоднозначные последствия организационно-правовых воззрений и подходов, осознание необходимости перемен в судебной власти, постепенное переосмысление прежней системы политических и правовых ценностей выдвигают на первый план изучение исторического опыта, что позволяет выявить организационные и правовые ошибки в процессе становления судебной системы в Советской России, осмысление которых позволит избежать их в период проводимых реформ в судоустройстве, поскольку условия, в которых функционирует современная судебная система, во многом схожи с ситуацией исследуемого периода, в рамках которого происходил процесс перехода к новой общественно-экономической формации.
Анализ научно-юридической литературы, посвященной этой теме, свидетельствует о том, что, несмотря на значимость вопросов формирования организационно-правовых основ советского правосудия в 1917-1929гг., до последнего времени отсутствуют глубокие исследования, позволяющие рассмотреть данный процесс с современных методологических и мировоззренческих позиций, понять причины и сущность судебных преобразований, сте-
5 пень влияния организационно-правовых основ советского правосудия на право в целом.
Недостаточная научная разработанность, наличие ряда существенных пробелов в историко-правовой науке, необходимость их разрешения в новых российских социально-политических условиях также явились теми факторами, которые обусловили выбор темы диссертационного исследования и определили степень ее актуальности.
Степень научной разработанности проблемы. В современной юридической литературе накоплен определенный научный материал, касающийся организационно-правовых основ советского правосудия. Однако конкретные работы по данной проблематике практически отсутствуют. Тем не менее, отдельные аспекты сферы организационно-правовых основ советского правосудия прослеживаются в работах, посвященных различным проблемам судоустройства в России, его особенностям, структуре и задачам. Необходимо также отметить авторов, исследовавших различные категории, составляющие сущность судебной власти, проблемы определения правовой природы правосудия и роли правосознания в условиях изменения государственной политики (Г. Д. Гурвич, И. А. Ильин, Ф. Ф. Кокошкин, П. А. Сорокин и др.).
В советский период исследование суда и судопроизводства осуществляли М. В. Кожевников, А. Д. Кокарев, М. И. Чельцов-Бебутов и др. Однако указанные авторы отражали основные проблемы развития советского суда в основном некритично к советской судебной системе, ее организации, принципам, правовым основам и судопроизводству, конструктивной критики было мало, что не позволяло воссоздать картину прошлого, сделать из этого верные выводы и дать правильные рекомендации.
В работах Е. Б. Абросимовой, Д. X. Албакова, С. В. Беляковой, В. А. Букова, М. Ф. Вяткина, В. В. Ершова, М. Ф. Косолапова, В. М. Лебедева, И. Л. Лезова, 3. С. Лусегеновой, О. И. Маминой, В. Л. Павловского, В. Л. Раслина, Т. Г. Тарасенко, Р. В. Шатовкина и других ученых рассматривались лишь отдельные аспекты организационно-правовых основ как советского, так и современного правосудия .
Проведенный анализ показал, что у исследователей суда и судоустройства в основном доминировали две тенденции. С одной стороны, происходило восхваление и оправдание изменений в судоустройстве, подробно исследовались преимущества судебной системы советского типа, рассматривались отдельные ее институты; с другой - высказывались сомнения относительно тех или иных новаций в рамках судебной реформы.
В либеральном тоне анализировались проблемы строительства судов без глубинного изучения их причин .
Что касается изучения организационно-правовых основ советского правосудия в указанный период, то данная проблематика нашла отражение только в нескольких работах. Так, несмотря на то, что И. Л. Лезов изучал период модернизации судебной системы, начиная с 1917 г., его исследование проводилось в рамках более широкого исторического периода и круга вопросов. Проблемы становления организационно-правовых основ были исследованы фрагментарно, что не позволяет увидеть все аспекты данной проблемы. Без должного осмысления остались вопросы определения места и роли правосудия в государственном механизме, не в достаточной мере проанализированы правовые акты, образующие нормативную основу функционирования правосудия в 1917-1929 гг., не четко определены этапы организации судебных органов в Советской России, не выявлены тенденции в осуществлении реформ судебной системы в указанный период. 1 См., напр.: Абросимова Е. Б. Судебная власть: конституционно-правовые аспекты: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 1998; Белякова С. В. Правовой статус органов судебной власти в механизме российского государства: Дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2004; Буков В. А. Организационно-правовые проблемы формирования судебных кадров: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 1982.
См.: БерманЛ. Я. Очерки по истории судопроизводства РСФСР. М., 1923; Дани-шевский К. X. Революционные военные трибуналы. М., 1920; Крыленко Н. В. Лекции по теории и истории судоустройства. Судоустройство РСФСР. М., 1924.
7 Наиболее близко к исследуемой проблеме подошел К. А. Алакпаров, однако его работа в основном сконцентрирована на исследовании процесса формирования принципов советского судопроизводства в рамках более широкого исторического периода. Организационно-правовые вопросы становления отечественного суда получили определенное освещение только через призму исследования генезиса и развития принципов судопроизводства. При этом автор не затрагивал тему развития революционной правовой базы со- ветского правосудия в виде революционного правосознания .
Организационно-правовой аспект деятельности судов исследовал В. В. Золотарев, однако его работа хронологически охватывает иной период и в ней не затронут вопрос судебной реформы 1922 г., которая, на наш взгляд, является олицетворением важнейшего этапа в становлении судебной системы в Советской России4.
Несмотря на достаточно обширный материал, представляющий научную ценность, из-за многогранности предмета исследования перечисленные выше работы носят общий характер. Кроме того, в них отсутствует комплексное рассмотрение проблемы реформирования судебной системы послереволюционных лет. Проблема обобщения и анализа советского суда как органа классовой борьбы с историко-правовой позиции также исследована не полно. Недостаточно проанализированы различные подходы к реформированию судебной системы, учеными не затрагивались такие важные проблемы, как отношение к суду и правосудию различных социальных групп и слоев населения. Несмотря на то, что вопросы реформирования суда неоднократно
См.: Алакпаров К. А. Становление отечественного суда и формирование принципов судопроизводства в 1917-1936 гг.: Автореф. дис. ... канд. юрид наук. М., 2005.
См.: Золотарев В. В. Организационно-правовые основы проведения судебных реформ в России (сравнительно-правовой анализ): Автореф. дис. ... канд. юрид наук. М., 2006.
8 являлись предметом исследований5, данная проблема актуальна и в настоящее время. В связи с этим к ней возрос интерес современных ученых .
Таким образом, существующие исследования посвящены, прежде всего, основам развития советского суда без достаточного критического анализа организации и правового регулирования его деятельности. В них фактически не затрагивалась такая правовая основа советского правосудия ненормативного характера, как революционное правосознание, которое по своей сути было не «буквой», а «духом» формирующегося советского права.
Отсутствие единого научно-теоретического подхода к пониманию организационно-правовых основ советского правосудия отрицательно сказывается на понимании места и роли судебной власти в российском обществе и государстве. Таким образом, учитывая научный вклад, внесенный отечественными исследователями в предыдущий период, необходимо детально проанализировать историко-правовой опыт, который окажет неоценимую пользу в сфере развития организационно-правовых основ судебной власти в современной России. Указанные обстоятельства и проведенный анализ научной литературы и архивных источников предопределили выбор темы настоящего исследования, ее содержание и направленность.
Объектом исследования выступает система государственно-властных отношений, складывающаяся в процессе возникновения и развития советского правосудия в период с 1917 по 1929 г.
Предметом исследования являются организационно-правовые основы советского правосудия в 1917—1929 гг.
См.: Бухарин Н. И. Путь к социализму. Новосибирск, 1990; Давыдов Н. Уголовный суд в России. М., 1918; Кони А. Ф. Собр. соч.: В 8 т. М., 1966; Магазинер Я. М. Общее учение о государстве. Пг., 1922; Малянтович П. Н. Революция и правосудие. М., 1918 и
См.: Буков В. П. У истоков тоталитаризма. М., 1997; Гулиев В. Е. Посттоталитарное право: лики ориентации // Юрид. мир. 2001. № 8; Лезов И. Судебное строительство на местах в первые месяцы Советской власти // Вести. МГУ. Серия «Право». 1998. № 1; Портнов В. П., Славин М. М. Становление правосудия Советской России. М., 1990 и др.
9 Цель исследования состоит в историко-правовом воссоздании объективной, идеологически не окрашенной целостной картины организационно-правовых основ советскго правосудия в сложный период их становления и реформирования (1917-1929 гг.)
Цель и предмет диссертационного исследования определили необходимость постановки и решения следующих задач: исследовать возникновение и развитие советского правосудия с 1917 по 1929 г.; определить основные этапы организации судебных органов в Советской России и дать их классификацию; выявить факторы законодательного закрепления стандарта революционного правосознания и его влияния на формирование правовой основы возникновения и функционирования советского суда; определить цели, задачи и организационные принципы классового суда, выявить его признаки; установить функциональные связи правосознания господствующего класса с революционной государственностью; - определить основные тенденции осуществления реформ судебной системы в исследуемый период с целью выявления факторов, оказывающих доминирующее воздействие на формирование административно зависимого суда в Советской России.
Хронологические рамки исследования охватывают период с октября 1917 по 1929 г.
В работе выделяются следующие этапы: 1) формирование судов и революционных трибуналов до 1922 г.; 2) с 1922 по 1925 г. - период судебно-правовой реформы, направленной на превращение суда в «боевой» орган
10 классовой борьбы, орган диктатуры пролетариата; 3) 1926-1929 гг. —этап апробации результатов реформы, проходившей в виде борьбы за проведение в судах «правильной» классовой политики на основании принципа социалистической законности, внедрения плановости и единого регламента организации и деятельности судебных учреждений, которые и предопределили хронологические рамки диссертации.
Методологическую основу исследования составило диалектико-материалистическое методологическое учение в сочетании с системным и деятельностным подходами и различными видами анализа. Применение системного подхода продиктовано необходимостью рассматривать суды как элемент системы взаимосвязанных и взаимодействующих государственных органов Советского государства — его механизма. Деятельностный подход позволил рассмотреть осуществление правосудия через призму категории «юридическая деятельность» как процесс реализации государственной власти.
В процессе исследования применялись также такие специальные методы, как социологический и статистический. Кроме того, был использован метод построения диаграмм, который позволил не только проиллюстрировать процесс изменений в системе судов, их организационно-штатной структуре, но и сделать выводы о тенденциях изменения качественных и количественных показателей деятельности судов в указанный период.
Для анализа нормативно-правовой основы советского правосудия продуктивным стало использование метода критики нормативных правовых актов и нормативно-догматического метода. При изучении текстов нормативных актов широко применялся формально-юридический метод исследования. При рассмотрении отдельных вопросов использовались хронологический и сравнительный методы, что дало возможность сопоставить и обобщить основные характеристики организационной и правовой основ о судах в Советской России с настоящей действительностью.
Теоретическую основу исследования составили идеи, концепции, подходы, содержащиеся в работах как дореволюционных ученых в области философии, теории и истории права и государства, которые использовались при изучении революционного правосознания, его общей характеристики (Н. А. Бердяев, Г. Д. Гурвич, И. А. Ильин, Б. А. Кистяковский,
Ф. Ф. Кокошин, Л. И. Петражицкий), так и советских и современных ученых- юристов в области теории и истории права и государства, политических и правовых учений, которые применялись при исследовании различных аспек тов организационно-правовых основ советского правосудия (Е. Н. Городецкий, В. Е. Гулиев, К. X. Данишевский, И. А. Исаев, А. В. Конев, Н. В. Крыленко, В. В. Лазарев, А. Я. Малыгин, В. С. Мулукаев,
В. С. Нерсесянц, В. М. Сырых, Е. Б. Пашуканис, В. Г. Пахомов, В. А. Рогов, П. И. Стучка, А. Г. Хабибулин, Л. С. Явич и др.).
Существенное влияние на процесс изучения становления советской судебной системы и ее реформирования оказали работы таких зарубежных исследователей, как Р. Давид, Г. Ф. Пухта, Ф. Регельсбергер, П. А. Сорокин, Ф. Фюре и др.
Эмпирическую базу исследования составили нормативные правовые акты и судебные постановления советского периода, материалы периодической печати периода 1917-1929 гг., содержащие сведения о практике возникновения и развития советских судов в указанный период, а также материалы государственных архивов: Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Государственного архива Брянской области (ГАБО), Государственного архива Орловской области (ГАОО), Государственного архива Смоленской области (ГАСО).
Научная новизна диссертационной работы состоит в том, что она является самостоятельным комплексным исследованием особенностей становления организационно-правовых основ советского правосудия в период революционной трансформации общества и государства с 1917 по 1929 г.
12 В диссертационном исследовании: выявлены исторические особенности классового правосудия в Советской России; обоснованы предпосылки возникновения классовых судов как орудий защиты революционных завоеваний; предложена периодизация становления советского правосудия в период с 1917 по 1929 г.; проведен анализ нормативных актов, регламентирующих деятельность судов в области процесса и организационно-функционального обеспечения; выявлены факторы законодательного закрепления стандарта революционного правосознания и его влияния на формирование правовой основы возникновения и функционирования советского суда; определены характерные черты советского суда, исследовано базисное содержание процессов возникновения и развития организационно-правовых институтов советского правосудия, а также основные тенденции его становления в первые годы советской власти; обобщен опыт организационно-правового механизма создания революционных трибуналов как органов внесудебного принуждения, а также исследована их правовая сущность; на основе глубокого изучения архивных и нормативно-правовых материалов сформирован авторский взгляд на состояние советского правосудия в исследуемый период.
Научная новизна диссертационного исследования нашла свое отражение в положениях, выносимых на защиту.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Ключевая проблема становления правосудия в Советской России была связана с воплощением в реальность концептуальных принципов классового права, как в идеологическом, так и в ресурсном плане, в условиях слабой развитости институтов гражданского общества, при полном отсутствии традиций демократического конституционного партнерства в управлении государственными и различными общественными делами, неразвитости и инертности правового сознания советских граждан.
Авторская периодизация этапов становления советского правосудия в период с 1917 по 1929 г.: 1) формирование судов и революционных трибуналов с 1917 по 1921 г.; 2) с 1922 по 1925 г. - период судебно-правовой реформы, направленной на превращение суда в «боевой» орган классовой борьбы, орган диктатуры пролетариата; 3) 1926-1929 гг. — этап апробации результатов реформы, проходившей в виде борьбы за проведение в судах «правильной» классовой политики на основании принципа социалистической законности, внедрение плановости и единого регламента организации и деятельности судебных учреждений.
Правовой феномен организационно-правовых основ советского правосудия заключался в том, что местные суды на первоначальном этапе в своих решениях и приговорах руководствовались законами свергнутых правительств, в то время как в советской теории права, базировавшейся на философии правового нигилизма и идее гегемонии пролетариата как власти, «не основанной ни на каком законе» (П. И. Стучка), считалось противоестественным применять буржуазное право в целях реализации марксистско-ленинской доктрины, согласно которой основным источником права, прежде всего, являлся экономический строй общества, обусловливающий и определяющий правовую систему конкретной страны.
В исследуемый период произошли значительные изменения в правовой психологии. Несмотря на то, что социалистическое правосознание основывалось на правосознании революционном, оно кардинально отличалось от него в связи с изменившимися политическими условиями, оказывавшими существенное влияние на психологию личности и человеческой общности в целом, а, следовательно, на индивидуальное и общественное правосознание.
Революционным трибуналам как судам специальной подсудности в начальный период своей деятельности были характерны определенные демократические принципы судопроизводства, сложившиеся в первые годы советской власти. Вместе с тем трибуналы были созданы именно в качестве органа, предназначенного для применения мер принудительного воздействия и
14 реализации программы и тактики «красного террора». В последующем революционные трибуналы превратились в централизованный репрессивный, классовый орган, кардинально отличающийся от народных судов организационными принципами своего построения и компетенцией, в результате чего они стали отражением новой цели возрождения институтов внесудебной расправы в направлении достижения тактических и стратегических целей и задач, определяемых правящей элитой.
К 1922 г. наблюдается тенденция формирования ряда объективных предпосылок для реализации концепции о единой власти народа, объединяющих в себе законодательную, исполнительную и контрольную функции. В указанный период наряду с политическими и экономическими преобразованиями разворачивался процесс судебной реформы, направленной на создание централизованной судебной системы с изменением функций и структуры имеющихся судов в соответствии с требованиями социалистической идеологии. -, X
В процессе судебной реформы и непосредственно после нее, в период апробации ее результатов вплоть до 1929 г. были определены приоритетные звенья судебной системы, среди которых по праву лидировали суды так называемой «низовой деятельности». В этом качестве выступали губернские суды как наиболее полное олицетворение реализации концепции максимальной централизации судебной системы.
Теоретическая и практическая значимость исследования. Теоретическая значимость исследования обусловлена новой теоретической интерпретацией историко-правовых процессов, которые способствовали организации и развитию советской судебной системы. Выводы, сформулированные в диссертационной работе, конкретизируют и дополняют ряд разделов теории и истории отечественного государства и права, а также представляют значимость для осмысления в теоретическом и иных аспектах организационно-правовой сущности советского суда и структуры правового сознания.
15 Практическая значимость исследования заключается в возможности использования его теоретических результатов для дальнейшей разработки соответствующих проблем, расширения и углубления комплексных научно-практических исследований. Основные положения и выводы диссертационного исследования могут быть использованы в учебном процессе как дополнительный материал по курсам истории отечественного государства и права, истории политических и правовых учений, истории России. Полученные в результате исследования выводы и обобщения могут быть полезны для дальнейшего совершенствования институтов судебной власти в Российской Федерации с учетом историко-правового опыта.
Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертации неоднократно обсуждались на кафедре теории и истории государства и права Московского нового юридического института. Ряд теоретических положений и практических рекомендаций диссертации был апробирован в процессе проведения учебных занятий со студентами Московского нового юридического института. Основные положения диссертационного исследования внедрены в учебный процесс Московской высшей школы бизнеса, Юридического института Московского государственного университета путей сообщения и юридического факультета Коломенского государственного педагогического института; использованы при разработке учебно-методических комплексов по истории государства и права Московского нового юридического института; отражены в опубликованных работах автора.
Общая характеристика революционного правосознания
Изучение работ по общей теории права показывает, что под правосознанием понимают совокупность идей, взглядов, убеждений людей по отно-шению к праву и правовым явлениям в жизни общества . Основным элементом правосознания как формы общественного сознания является правовая идеология - система правовых взглядов и идей, основывающаяся на определенном отношении к действительности. Психологическую сторону правосознания составляют привычки, чувства, эмоции людей в отношении правовых явлений, формирующиеся как отражение обыденного уровня жизни, то есть так называемая «правовая психология». Существенное влияние на формирование правосознания оказывает оценка действующего в определенном обществе права, в котором главным образом находит свое выражение правосознание господствующего класса.
По соображениям В.И. Ленина, массовое сознание пролетариата применительно к политической и социально-экономической сфере изначально сформировалось и имело ярко выраженный классовый оттенок: «Пролетариат стал, свергнув буржуазию и завоевав политическую власть, господствующим классом: он держит в руках государственную власть, он распоряжается обобществленными уже средствами производства, он руководит колеблющимися, промежуточными элементами и классами, он подавляет возросшую энергию эксплуататоров».
До революции массовое сознание не имело ярко выраженного классового оттенка, поскольку выражало исторические традиции сложившейся в данном обществе правовой системы с характерными тесными семейными и соседскими связями и жестким социальным контролем. Объективный анализ комплекса идей относительно нового общественного устройства обнаруживает вполне возможное реформирование отжившей государственности без разрушительных потрясений, в рамках эволюционных преобразований . Поэтому именно здесь и возникает необходимость обоснования условности трансформации массового правосознания в революционное правосознание только как перехода к иной системе общественных отношений.
По нашему мнению, сам термин «революционное правосознание», введенный в научный оборот П.И. Стучкой, имел ярко выраженный идеологический смысл (ломка прежнего социального уклада), а характерная направленность сложилась, прежде всего, как результат усиления социальной однородности общества.
Социалистическое правосознание, как одна из форм общественного сознания, считалось неразрывно связанным с сознанием политическим, нравственностью, общечеловеческими нормами и ценностями1 . Как писал профессор Л.С. Явич, правосознание «победившего в революции класса», «правосознание класса в целом», определяло единые критерии поведенческих установок, являлось источником права, материализуясь в судебной и административной практике.
Несомненно, для создания принципиально новой, стройной и кодифицированной правовой системы, советскому государству требовалось определенное время. Исследование архивных источников показывает, что именно в этот период правового строительства основным критерием законности при отсутствии единообразных, формально определенных норм являлось соответствие «...твердым основам правосознания» ".
Как говорил летом 1917 года министр труда Временного правительства М. Скобелев: «Рабочий класс русской революции уже показал без всяких законодательных норм, без всяких институтов правового порядка свою гражданскую зрелость за два с половиной месяца революции, когда не было примирительных камер (разрешали споры между рабочими и работодателями — В.Т.), когда не было закона о коалициях, но когда рабочий класс владел более чем когда-нибудь абсолютным правом свободы коалиций» .
Термин «революционное правосознание» принял общеупотребительное, общераспространительное значение благодаря Декрету о суде № 1. А.Я. Вышинский говорил о том, что достаточно обратиться к Декрету о суде № 1, чтобы «убедиться в полном и абсолютном господстве в советском праве с первых же дней его рождения принципа внутреннего судейского убеждения, отражающегося на революционном, социалистическом правосознании ..,..) в самых первых законодательных актах Советской республики, посвященных организации суда и судопроизводства, речь идет именно о решении судебных дел на основе убеждения, то есть на основе принципа внутреннего судейского убеждения (...). Во всех случаях, где говорится в этих актах о «революционном правосознании» или «социалистическом правосознании», закон имеет в виду именно принцип внутреннего революционного, социалистического судейского убеждения» . Вышеназванный автор неоднократно отстаивал формулу отождествления понятий «революционное правосознание» и «социалистическое правосознание», критиковал иной аспект по этому вопросу самым категоричным образом: «В юридической литературе, — писал Вышинский, — можно встретить прямые извращения в трактовке этого вопроса. Так, например, П.И.Стучка утверждал (1922 г.), что «революционное правосознание, провозглашенное Октябрьской революцией в 1917 году, не имело того определенного классового содержания, какое мы вкладываем в эти слова ныне», что «мы тогда еще не говорили: классовое правосознание», что «того понятия тогда у нас еще не было», что «это правосознание все еще остается, к сожалению, слишком буржуазным даже у коммунистов». Эти извращения, - утверждал Вышинский, — доходили до такой степени, что само советское право П.И. Стучкой, М.А. Рейснером и некоторыми другими учеными, выдававшими себя за «марксистов», объяснялось простой рецепцией буржуазного права. Даже в 1931 году П.И. Стучка решался утверждать, что «под революционным или социалистическим правосознанием скрывалось в значительной степени то же буржуазное правосознание, ибо иного правосознания ни в природе, ни в человеческом представлении не существовало». Само понятие правосознания П.И. Стучка рассматривал как чуждое нам понятие, механически якобы воспринятое у буржуазного профессора Л.И. Петражицкого (...). Это, - заключал А.Я. Вышинский, — прямое извращение советского права, социалистического с самого первого дня своей истории».
Понятие и признаки социалистического правосознания
Было ли какое-то принципиальное отличие социалистического правосознания от революционного, кроме идеологически прокламированной, от-теночной смены прилагательных, либо произошла простая, по словам Л.Д. Троцкого, «кулуарная замена словечек?» Исследование показывает, что вряд ли этот вопрос относится к разряду тех, на который можно дать одно-значный ответ. С одной стороны, если рассматривать правосознание как одну из составляющих механизма правового регулирования30, где «пролетарское право есть средство подавления»31, эти понятия, без сомнения, имели единый генезис, содержали адекватное наполнение и тождественный смысл. Так, например, и та и другая «правосознательность» допускала применение санкций без всякой вины в целях защиты «прогрессирующего общества». М.А. Чельцов-Бебутов в 1924 году писал: «Попробуем наметить в самых общих чертах, к каким практическим выводам в области уголовного законодательства приводит нас социалистическое правосознание. Если наказание — мера оборонительная, а преступление - продукт определенных социальных условий, то из уголовного кодекса должны быть решительно изгнаны идеи вины и возмездия (и это следует подчеркнуть в самом тексте, хотя бы в виде отвлеченного теоретического положения ввиду сильного и живучего влияния идейных пережитков прошедшей эпохи). В основание кодекса должна быть положена идея защиты общества» . С другой стороны, разделение права по форме на «пролетарское (революционное) право переходного периода» и «пролетарское право «как право социалистического общества в совершенно новом смысле этого слова» , указывало на разный категорийный содержательный смысл, предполагавший качественно иной уровень сознания по отношению к праву. Если так, то правосознание (в угоду классовому праву — В.Т.) должно было измениться в соответствии с изменением классовых интересов в силу прямых и косвенных причин, и такое изменение произошло. Социалистическое правосознание вообще было уже несовместимо ни с революционным правосознанием, формировавшимся, в том числе с учетом действия прежних норм права, ни, только лишь с сознательным интересом господствующих классов в частности. Оно вышло за рамки обыденного правосознания, вне которого «не могли ни. воз- v-никать, ни существовать, ни функционировать, ни правовые нормы, ни какие-либо другие правовые явления»34. «Социалистическое правосознание советского суда, - указывал в 1920 году Д. Зорин, - должно идти, и оно идет, в ногу со всеми революционными переломами, идти в ногу с задачами момента, иначе быть не может». Иной подход к рассмотрению вопроса о соотношении революционного и социалистического правосознания, основанный на утверждении о том, что понятие «право» каждый раз несло в себе «совершенно новый смысл» , представляется нам основанным на изменяющейся психологической компоненте человеческой личности, на платформе психоаналитических идей, восходящих к К.Г. Юнгу37. Проведенное исследование говорит о наличии значительных изменений в правовой психологии того периода как элементе правосознания, формировавшейся исключительно в глубине народной массы. В этом отношении данные выводы перекликаются с идеями исторической школы права . Как показывает анализ исторической литературы, дореволюционные требования крестьян в основных чертах сводились к следующему: введение 8 часового рабочего дня, получение возможности участия в руководстве и управлении, проведение аграрной реформы (предоставление «земли и воли»), развитие свободной экономики. Идеи свободы, равенства и справедливости вынашивали низы социальной лестницы, апеллируя к генетическому равенству и закону божьему, к «высочайшему разумению и благоволению» власти. «Земля вся нами окуплена потом и кровью в течение нескольких столетий, — говорилось в петиции крестьян Волоколамского уезда Московской губернии, — ее обрабатывали мы в эпоху крепостного права и за работу получали побои и ссылки и тем обогащали помещиков. Если предъявить теперь им иск по 5 копеек на день за человека за все крепостное время, то у них не хватит расплатиться с народом всех земель и лесов и всего имущества. Кроме того, в течение сорока лет уплачивали мы баснословную аренду за землю от 20 до 60 рублей за десятину в лето, благодаря ложному закону 1861-го года, по которому мы получили свободу с малым наделом земли, почему все трудовое крестьянство и осталось разоренным, полуголодным народом, а у тунеядцев помещиков образовались колоссальные богатства. Требование «земли» носило экономический характер, подлежало первоочередному удовлетворению не только с точки зрения бедняков и батраков, но и, по мнению кулаков и представителей промежуточных слоев крестьянства (середняков). Второстепенные по степени важности для крестьянства требования, как-то: предоставление налоговых и банковских льгот, правовое урегулирование арендных отношений, предоставление бесплатных услуг специалистов и т.п., также не являлись крайними и не содержали радикальных политических заявлений. Конечно, революция 1905 года, закончившаяся поражением, где основное «крестьянское» требование - земли — так и не было удовлетворено, наложила определенный отпечаток на традиционное «русское христианское моральное сознание»40. Но для того чтобы его существенно деформировать, нужен был внешний раздражитель, нужны были годы устойчивого социального недовольства, рождение в массах прогрессировавшего революционного фермента. Роль активного внешнего раздражителя, возмутителя общественного спокойствия, катализатора процесса революционного преобразования действительности, «единственного» выразителя и защитника теперь уже политических интересов пролетариата и крестьянства, исполняла «неукоснительно» следовавшая учению научного коммунизма партия большевиков. Политическая интервенция в массовое сознание, имплантирование в него идеологии «от всего и вся» революционного освобождения, вывело низы социальной лестницы из состояния «политической летаргии», дало нужный «революционно-сознательный» общественный крен. К каким последствиям в экономике это привело, продемонстрируем на примере отрывка из доклада начальника управления военных сообщений начальнику Генерального штаба от 17 июля 1917 года, посвященному исключительно важной для страны проблеме — проблеме железнодорожных перевозок. В нем говорилось: «положение отчаянное и ухудшается с каждым днем; распад дисциплины (...) растет; производительность рабочей силы заметно упала. Одной из причин неуспешности ремонта паровозов следует признать отвлечение до 50% котельщиков для занятий в комитетах, в которых в общей сложности занято на железных дорогах до 6000 человек (...) положение грозит к зиме катастрофой». Итогом стало сокращение объемов железнодорожных перевозок грузов на 700 млн. пудов по сравнению с тем же периодом 1916 г. Резко, по тем же основаниям, упала производительность труда и в других отраслях промышленности» . Как показывает анализ, не менее сложной была экономическая ситуация и в сельском хозяйстве, где переход от частновладельческих форм хозяйствования к общественной обработке земли дал прямо противоположные ожидаемым результаты42. Причины были до тривиальности просты - низкая организованность, неумение и нежелание плодотворно работать, агрономическая безграмотность и отсутствие навыков эффективного ведения хозяйства. «Качественными» в трактовке прилагательного «революционный» 3, такие изменения можно было назвать лишь с глубокой степенью условности, поэтому в научной литературе обычно используется термин «массовое»-правосознание, термин же «революционный применительно к (...) правосознанию практически вышел из употребления как лежащий за гранью науки, имеющий четко выраженный идеологический смысл».
Декрет о суде №1 и его роль в формировании советской судебной системы
Сразу же после победы октябрьской революции, в ряде мест население страны, не дожидаясь директив сверху, проявило инициативу, что говорит о гражданском правосознании, и приступило к ликвидации старых судов и созданию новых. «С мест почти ежедневно поступали в комиссариат извещения, что население не доверяет старым буржуазным судам и не исполняет их решений, самовольно упраздняет мировые суды и на развалинах их строит суд народный» . Как показывает анализ, революционные массы после 25 октября 1917 года вступили на путь подтверждения жизненности революции, начав устраивать рабочие и крестьянские суды, осуществлявшие классовое правосудие. Установлено, что точка зрения на народный суд как наилучшую форму общественного правосудия, «суд Линча в обширных размерах», была превалирующей не только в народнической массе, но и в среде ее идейных вдохновителей . Народный суд представлял собой стихийную форму осуществления правосознания господствующего класса, структурировавшуюся в самостоятельный орган по мере развития государственного механизма и образования специального государственного аппарата. Представляется, что основополагающей задачей деятельности народного суда являлось не правосудие в общепринятом понимании, а в первую очередь защита от всяких посягательств формировавшегося политического и экономического строя. Пытаясь создать нормативно-правовой фундамент судебного строительства, СНК РСФСР 22 ноября 1917 года принял Декрет о суде № 1. Декретом о суде № 1 предписывалось упразднить существовавшие общие судебные установления, институт судебных следователей, прокуратуру, адвокатуру, приостановить действие института мировых судей и создать местные суды. Между тем прежним мировым судьям предоставлялось право быть избранными в мировые судьи, что объяснялось возможностью их использования при создании местных судов. Декрет о суде № 1 отменял апелляцию, устанавливал кассационный порядок пересмотра приговоров местных судов на срок свыше 7 дней, определял организацию предварительного следствия по уголовным делам. Право помилования и реабилитации по уголовным делам впредь принадлежало только суду. Анализ декрета показал, что это была временная норма, не относящаяся к компетенции суда. В тех случаях, когда советское законодательство не могло восполнить пробелы в правовых нормах, Декретом о суде № 1 предоставлялось право советским судам регулировать по собственному усмотрению конкретные правоотношения на основе революционного правосознания в отсутствие недостающих правовых норм. Первоначальный вариант проекта Декрета о суде № 1, написанный П.И. Стучкой, был представлен к обсуждению на заседании ВЦИК 10 ноября 1917 года. Введение гласило: «Великая рабочая и крестьянская революция рушит основы старого буржуазного порядка, покоящегося на эксплуатации труда капиталом, и вызывает необходимость коренной ломки старых юридических учреждений и институтов, старых сводов законов, приспособленных к отжившим общественным отношениям, и создания новых подлинно-демократических учреждений и законов. Перед рабочим классом и крестьянским правительством встает неотложная творческая задача по созданию новых судов и по выработке новых законов, которые должны отразить в себе правосознание народных широких масс. Но уже в настоящий момент жизнь настоятельно требует уничтожения отжившего судейского бюрократического и цензового буржуазного аппарата, отмены действия сохранивших доныне силу особенно ненавистных правосознанию законов» . По результатам обсуждения проекта было решено создать комиссию из пяти человек, выделенных фракциями ВЦИК, получившую название «юридической». Ей было поручено редактирование текста проекта Декрета о суде. Как сам П.И. Стучка рассказывал впоследствии, его проект «встретил горячую поддержку Владимира Ильича, который и лично поработал над проектом» 4. Вопрос стоял в плоскости создания революционных судов и ликвидации всех старых судебных учреждений. Представление проекта декрета состоялось 19 ноября 1917года на заседании президиума ВЦИК. Решение было следующим: «Отложить до заседания президиума 20.XI. и просить юридическую комиссию снова пересмотреть декрет согласно указаниям, сделанным на заседании президиума» . Такая запись в протоколе заседания была мотивирована тем, что левые эсеры, имевшие в президиуме ВЦИК численный перевес, не ограничивались ролью статистов и не торопились «вбивать осиновый кол над могилою русского суда»8 . Стремление сохранить судебные уставы 1864 года, в лучшем случае ограничиться их исправлением, мы находим и в различных высказываниях. Профессор Б.А. Кистяковский, выступая в преддверие Октябрьской революции на собрании Московского юридического общества, говорил: «Прежнее государственное устройство России прекратило свое существование, но государство продолжает существовать. Прежде всего, остался, существует и действует правопорядок, направляющий деятельность государственных учреждений и регулирующий отношения между ними и гражданами и граждан между собой. Основной принцип всякого правопорядка заключается в том, что правовая норма действует до тех пор, пока она не отменена новой нормой. Непрерывность правопорядка, которая до сих пор соблюдалась, должна охраняться и в будущем" .
Централизация судебной системы как основа ее реформирования
Конституция Российской Социалистической Федеративной Советской Республики, принятая 10 июля 1918 года233, в целях установления диктатуры городского и сельского пролетариата и беднейшего крестьянства, лишила отдельных лиц и отдельные группы прав, которыми они пользовались в ущерб интересам социалистической революции.
Суд, являясь неотъемлемой частью государственного аппарата, стоял на страже порядков, защищая интересы пролетарской революции.
Исследование показывает, что существовало несколько вариантов судебной реформы в связи с созданием новой структуры власти и переходом к новой экономической политике (НЭП).
Первый из них, предложенный наркомом юстиции Д.И. Курским, основывался на консолидированном мнении судейского сообщества, видевшем в народном суде единственный судебный орган, прерогативой которого являлось рассмотрение по первой инстанции всех, без исключения, категорий уголовных и гражданских дел. Эта концепция восходила своими истоками к Декрету о суде № 1 и категорически отвергала любую иную архитектонику судебной системы. Наряду с этим Наркомюстом ставился вопрос о постепенном упразднении революционных трибуналов, отводя им на текущем этапе, с учетом «точки зрения момента», роль «политического, чрезвычайного суда», «чрезвычайность которого будет замкнута в определенные рамки борьбы с контрреволюцией»" . И хотя ясного механизма реализации предложенной модели обозначено не было, тем не менее, Д.И. Курский совершенно опреде-ленно заявил, что это именно тот «путь, которым мы и пойдем» .
Однако теоретическим недостатком этой конструкции (способа понимания), по нашему мнению, являлась попытка прямого противопоставления принципа единства судебной системы всеохватывающей тенденции построения властных государственных структур на централизованной основе, что при практической реализации значительно ослабляло позиции существующей вертикали власти.
Представляется, понимая это, авторы концепции осуществили эклектическое соединение принципа единства суда с ключевым принципом отправления правосудия на классовой основе. В результате, теоретически непротиворечивая конструкция значительно трансформировалась, и Наркомюст предложил к реализации значительно деформированный вариант, стержневой мыслью которого было разделение единого народного суда на четыре автономных органа.
Первым из них был собственно народный суд, к подсудности которого относились категории дел, не имеющие политической значимости, — мелкая бытовая преступность, разводы, алиментные дела и т.п. Формирование кадрового состава этих судов предлагалось проводить на обычной, традиционной основе с привлечением к правосудию широких слоев трудящихся масс. Таким образом, населению давалось понять, что главное завоевание революции — «истинно народный» суд — оставалось незыблемым.
Второй орган со сходным названием, к подведомственности и подсудности которого, кроме отдельных категорий дел (в частности: о порубке леса, о самогоноварении, о недоимках по продналогу и т.д.), были отнесены дела, носящие «исключительно важный политический характер», предполагалось создать с целью «проведения в судебных процессах линии пролетарской диктатуры» посредством «изоляции» судей от влияния «мелкобуржуазного», в первую очередь, крестьянского «окружения». Несущим элементом этой конструкции должны были являться особые сессии народного суда, функционировавшие «на основании ударного списка заседателей», составленного из скрупулезно подобранных «представителей пролетарского класса»" .
Третьей разновидностью структуры, именуемой единым народным судом, являлись особые сессии народного суда по гражданским делам, заявленные как «наиболее ударный орган диктатуры пролетариата». В связи с этим, один из авторов судебной реформы А. Лунин заявлял: «Поскольку наша экономика приобретает широкое значение, поскольку здесь есть фронт, на котором мы боремся с буржуазией, - фронт, на котором будет бороться наша делегация в Генуе, постольку на этот вопрос нужно обратить особое внима-ниє» . Парадокс отсутствия народных заседателей в судебном органе, именуемом собственно народным судом, объяснялся следующим образом: «Мы говорим, что суд есть народный суд, не в смысле РСФСР-ском, а в смысле преобладания в нем представителей пролетариата, вернее той части народа, которая осуществляет диктатуру пролетариата» .
Четвертым, и самым существенным, звеном судоустройственной конфигурации должны были стать дежурные камеры народного суда при упраздненных к тому времени местных органах ВЧК. Для реального восприятия «пролетарской силы» советского правосудия, данные камеры предполагалось переориентировать, во-первых, на рассмотрение дел «по ударным вопросам», подлежащим рассмотрению в «первую очередь», и, во-вторых, на «безотлагательное» рассмотрение уголовных дел, «по которым достаточно одного сознания в преступлении, не надо предварительного следствия» .
Изучение показывает, что в широком понимании и общеутвердительной констатации правосудие осуществлялось профессиональными судьями, от имени и в интересах народа реализовавшими диктатуру пролетариата.
Однако остается неясным, зачем же понадобилось расчленять единый местный народный суд на четыре звена, выступавших в качестве судов первой инстанции?
Представляется, что первостепенной причиной отказа от структурирования и упрочения единого народного суда было отсутствие высококвалифицированных судебных кадров. В связи с этим рассмотрение уголовных дел особой сложности и важности требовало персонификации. Историография обнаруживает, что надежными кадрами комплектовались в первую очередь Верховный Суд РСФСР и губернские суды для исправления политических ошибок судов первой инстанции и повышения качества отправления правосудия. В итоге формировалась довольно стройная иерархия судов во главе с высшим судебным органом. Дополнительной причиной создания вышестоящих судов для рассмотрения дел по первой инстанции заключалась в недостаточной идеологической предубежденности, «излишней» самостоятельности и независимости при применении права.
Предполагая возможную критику в свой адрес, авторы проекта поспешили заявить, что такая организация судебной системы «в условиях конкретного политического момента», при «существовании дел специфического характера» является абсолютно верной, поскольку объединенные судебные установления являются неразрывной составной частью народного суда, который как единое целое действует «на данной территории» и «всеми возможными способами осуществляет пролетарское правосудие».
