Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА ПЕРВАЯ. Философские основы учения канта о праве
1. Предпосылки возникновения философской системы Канта
2. Учение о «феноменах» и «ноуменах». Понятие свободы
3. Соотношение теоретического разума и разума практического
4. Категорический императив как основание нравственного закона
5. Методология познания Канта
ГЛАВА ВТОРАЯ. Метафизические начала учения о частном праве
Часть 1. Метафизические начала учения о праве
1. Предпосылки формирования концепции частного права Канта
2. Что есть право? Сущность права
3. Система права в концепции Канта и германской
традиции. Частное и публичное право
4. Система частного права
Часть 2. Институты частного права 70
1.0 вещном праве. Право собственности
2. О личном праве. Теория Договоров
3. О вещно-личном праве
4. О праве наследования
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. Идея частного права и этико-правовая теория
1. «Ius naturalis» и «Ius privatum». Метафизика и догматика частного права
2. Право как Бытие
4. «Моральность» и «легальность» как критерии разграничения морали и права
Заключение
Список источников и литературы
- Предпосылки возникновения философской системы Канта
- Соотношение теоретического разума и разума практического
- Предпосылки формирования концепции частного права Канта
- «Ius naturalis» и «Ius privatum». Метафизика и догматика частного права
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования
Актуальность исследуемой темы предопределена необходимостью обращения к философским, теоретическим и историческим истокам частноправового регулирования с целью формирования гражданского законодательства, отвечающего современной эпохе, что обусловлено эволюцией права. Именно частное право является абсолютной основой свободы личности, средством индивидуализации субъекта в социуме и одновременно проводником нравственной основы права. Кроме того, именно частное право является выражением непрерывности человеческой цивилизации, преемственности культуры. Свидетельством тому является рецепция римского частного права и эволюция цивилистической доктрины в европейской традиции права, анализ которой в определенной мере представлен в диссертации.
По мере исторического развития культура постепенно дифференцируется. В ней выделяются религиозные, моральные, эстетические, юридические и иные нормативные системы. Изменения происходят и внутри этих систем. В процессе эволюции право переходит из одного состояния в другое. Частное право при этом есть индикатор развития системы права, перехода системы к качественно новому состоянию, а значит, и отражение корректировки системы социальной регуляции и переосмысления сущности права.
Темой исследования диссертанта является концепция частного права в метафизике выдающегося немецкого мыслителя, родоначальника немецкой классической философии XVIII-XIX веков Иммануила Канта (1724 - 1804), т.е. в контексте его нравственной философии. При этом имя философа, учение которого является основным предметом анализа, резко выделяется среди философских построений права своей эпохи. Учение это представляет значительный научный интерес в рамках поставленной в диссертации задачи не только как основа либеральной политической мысли новейшей Европы и «идеального» направления в философии права Нового времени, но и как основа априорного исследования сущности частного права на основе разработанной Кантом системы познания, концепции права, соотношения его с нравственностью, ставшего первой научно обоснованной системой частного права в европейской цивилистической доктрине и философии права. Концепция Канта легла в основу формирования национальной системы частного права. Итогом развития данной системы явилось создание Германского гражданского уложения, которое столетней историей своего существования и применения в качестве одного из центральных законодательных актов германского правопорядка доказало, что оно «является одним из лучших образцов кодификации гражданского права в рамках континентальной правовой системы».1 При этом существенное значение имеет то обстоятельство, что из всех зарубежных цивилистических доктрин российскому гражданскому праву наиболее близка именно германская.
Очевидно, что концепция частного права Канта в дальнейшем не только нашла свое отражение в системе норм положительного права, но и явилась основой целого ряда философско-правовых теорий. Представляется, что объяснением этому является тот факт, что именно Канту удалось раскрыть смысл «идеального правового порядка», о котором говорил Г.Ф. Шершеневич, понять идею права. Такой вывод следует не только из анализа структуры частного права в учении Канта, но и из характеристики самой идеи права.
Вопрос о сущности частного права в эпоху постмодерна приобретает все большую значимость. В России новейшего времени проблема обоснования ценностей и, прежде всего, права с точки зрения его нравственной основы имеет особый смысл. Необходимость исследования природы частного права, во избежание принятия на веру новых представляющихся императивами социальных (в широком смысле) велений, предполагает поиск частно-правовых оснований в соответствии с критериями разума в его нравственной основе.
Цель и задачи исследования.
Цель диссертационного исследования заключается прежде всего в реконструкции и комплексном исследовании концепции частного права Канта, уяснении значения и места данной концепции в современной Канту философии права и европейской цивилистической доктрине, установлении степени влияния концепции на последующее развитие европейской правовой мысли, в теоретико-правовом анализе генезиса идеи частного права, выявлении характерных черт концепции Канта, особенностей формирования ценностных представлений о частном праве.
В соответствии с настоящей целью были поставлены следующие задачи:
- охарактеризовать критическую (трансцендентальную) философию Канта как концептуальное и методологическое основание исследования им частного права, раскрыть понятие категорического императива как основы нравственного закона;
- на основе исследовования генезиса концепции частного права и идеи естественного права в рамках западной традиции права определить взаимосвязь концепции Канта с рецепцией римского частного права, национальными основами германского права, европейскими концепциями;
- систематизировать структуру частного права в концепции Канта, реконструировать и обосновать модель этой системы;
дать анализ понятия и сущности институтов частного права (вещного, обязательственного, семейного и наследственного права) как элементов представленной Кантом системы права;
раскрыть аксиологическую интерпретацию частного права, принципов и природы частно-правовых отношений в учении Канта, в концепциях европейских и отечественных мыслителей.
Степень научной разработанности проблемы.
Философии права И. Канта посвящено значительное число монографий и статей. В числе наиболее фундаментальных исследований российских (советских) авторов - труды В.Ф. Асмуса, Ю.Я. Баскина, П.Н. Галанзы, С.Ф. Кечекьяна, И.Ю. Козлихина, Н.П. Ляпидевского, Л.С. Мамута, М.К. Мамардашвили, Н.С. Нарского, B.C. Нерсесянца, П.И. Новгородцева, Е.В. Поликарповой, Э.Ю. Соловьева, Е.Н. Трубецкого, Б.Н. Чичерина и др. Работы таких мыслителей, как С.Н.Булгаков, Н.А. Бердяев, В.Ф.Эрн, И.А.Флоренский, в большей степени касались критики кантовской теории знания. Кроме того, в числе наиболее значимых исследований нравственного учения Канта - работы Б. Бауха, Г. Когена, М. Шелера, X. Райнера, Г. Дж. Пейтона, М. Форшнера, X. Цвингельберга, Р.П. Вол фа, Б. Хегеманн, О. Хеффе, Г. Праусса и др. Однако в истолковании этого учения, под воздействием интерпретаций кантовского учения (младокантианство и неокантианство) сложилось представление о Канте как философском оппоненте всякой рациональной метафизики, вследствие чего учение о категорическом императиве чаще всего рассматривалось в литературе отдельно от общей метафизической теории. Только кантоведение XX столетия и прежде всего X. Хаймсет и его последователи сумели преодолеть это недоразумение.
Для литературы XX столетия, посвященной учению Канта, была характерна тенденция философской историографии. Все внимание авторов было сконцентрировано на деталях теории категорического императива и прикладной практической философии Канта. Вопрос о системе и сущности права в контексте цивилизации, социума и культуры в значительной своей части был оставлен за рамками исследований. Философия права Канта в ракурсе концепции частного права ранее в отечественной юридической литературе вообще не освещалась в монографическом плане. Идее частного права Канта как в отечественных, так и зарубежных исследованиях уделялось незначительное внимание, направленное лишь на элементарное описание некоторых положений «Метафизических начал учения о праве» или ограничивалось общей характеристикой, обзором положений о частном праве в контексте этико-правовой теории Канта.
Отдельные конструкции системы частного права Канта нашли свое отражение в трудах цивилистов XVIII-XX веков, в том числе и отечественных, и законодательстве соответствующего периода, что предопределило необходимость исследования взглядов Ю. Барона, А. Бринца, Б. Виндшейда, Ю.С. Гамбарова, Д. Грима, Г. Дернбурга, Н.Л. Дювернуа, Р. Иеринга, О.С. Иоффе, Т. Киппа, Ленеля, Л.А. Лунца, Г. Люфа, Д.И. Мейера, С.А. Муромцева, Нойнера, Л.И. Петражицкого, К.П. Победоносцева, И.А. Покровского, Г. Пухты, Ф.К. Савиньи, А. Тона, Н.А. Тура и др., а также нормативно-правовой базы германского гражданского законодательства («Саксонское зерцало», «Швабское зерцало», Уложение «Общее земское право прусских провинций» 1794 года, «Общее гражданское уложение» Австрии 1811 года, «Саксонское гражданское уложение» 1865 года, «Германское гражданское уложение» 1900 года).
Методологические и теоретические основы диссертации.
Методологической основой настоящего диссертационного исследования является метод интерпретации правовых теорий, включая стадии описания, реконструкции и объяснения. В основу исследования положены также исторический метод, метод логического и системного анализа, метод моделирования и функционального анализа. Кроме того, учтены принцип исторической преемственности учений о праве, в том числе и цивилистических доктрин, эволюции гражданского законодательства и принцип соотношения идеологического и познавательного аспектов правовых учений.
Диссертационная работа основывается на принципе объективности и всесторонности научного познания. Вместе с тем одновременно анализируется идеологическая составляющая исследуемых концепций и тенденций развития институтов права. В диссертации широко используется сравнительно-правовой метод, синхронное и диахронное сравнение соответствующих доктрин права, идей и течений.
Анализ ведется в контексте этико-правовой теории Канта, ее философских основ. Такой подход обусловливается диалектикой метафизики и нравственной философии Канта, соотношением учения о праве Канта с другими частями его философской системы.
Теоретической основой настоящего диссертационного исследования являются критическая философия Канта и его этико-правовая теория, философско-правовые идеи и течения прошлого и современности, концепции в цивилистике. Так, автор обращается к идеям естественного права X. Вольфа, Ф. Гегеля, Т. Гоббса, Г. Гроция, Г.В. Лейбница, Д. Локка, Ш. Монтескье, С. Пуффендорфа, Ж. Руссо, Б. Спинозы, И.Г. Фихте, Ф.В. Шеллинга, теории естественного права «с меняющимся содержанием» Р. Штаммлера, Г. Радбруха, «чистой теории» права Г. Кельзена, учениям Н.А. Бердяева, И.А. Ильина, B.C. Соловьева, С.Л. Франка, правовому этатизму Г.Ф. Шершеневича, С.С. Алексеева, идеям социологической школы права (Н.М. Коркунов, С.А. Муромцев), к феноменологической теории права Н.Н. Алексеева, аналитической философии и герменевтике, либертарной концепции В.С.Нерсесянца, психологической теории Л.И. Петражицкого, коммуникативной концепции А.В. Полякова и др.
Автор проводит анализ тенденций развития институтов частного права в римском праве и западной традиции права, цивилистических доктрин конца XVIII - начала XX веков. Автор обращается к теориям рецепции римского права, цивилистическим идеям таких представителей исторической школы права, как Гофакер, Густав Гуго, Савиньи, европейским и отечественным концепциям частного права. В диссертации широко используются труды названных мыслителей и специалистов, а также труды М.И. Брагинского, В.В. Витрянского, Н.Д. Егорова, А.А. Иванова, О.С. Иоффе, А.С. Кривцова, Д.И. Мейера, С.А. Муромцева, И.А. Покровского, А.П. Сергеева, Л.И. Спиридонова, Ю.К. Толстого, Г.Ф. Шершеневича, Л.С. Явича.
Научная новизна исследования.
В диссертации впервые предпринята попытка комплексного системного анализа концепции частного права Канта в контексте его философско-правового учения, а также европейской философско-правовой мысли и цивилистической доктрины XVIII-XIX веков, эволюции идеи частного права и его основных институтов. Концептуальной основой исследования является представленная методология нравственной философии Канта.
В работе впервые в отечественной и зарубежной литературе логически реконструирована модель частного права Канта, изложено целостное представление о генезисе идеи частного права в философии и доктрине права соответствующего периода.
Анализ концепции Канта и тенденций развития германского гражданского законодательства XVIII - XIX века позволил проследить характер влияния теории Канта на формирование национальной традиции частного права, нашедшей свое закрепление в Германском гражданском уложении.
Научная новизна работы обусловлена и комплексным, междисциплинарным характером диссертационного исследования. В работе исследуются проблемы, находящиеся на стыке истории правовых учений, теории права, истории государства и права зарубежных стран, гражданского права, философии, уделено внимание современным проблемам философии и теории права.
Основные положения и выводы, выносимые на защиту.
1. Задачей метафизического учения о частном праве Канта являлось создание априорной системы с целью формирования алгоритма познания и применения частного права. Такая задача предопределила и методологию научного познания Канта, которая является одновременно и средством толкования концепции мыслителя. В этом смысле концепция Канта есть философия частного права в гносеологическом плане как модель теоретического постижения и выражения знания об идее частного права.
2. Метафизическое учение Канта это первая научно обоснованная концепция частного права, свободная от всеохватывающего влияния рецепции римского права как единственного теоретически ценного источника, объединившая в себе национальные основы права, положившая тем самым начало науке о гражданском праве. Концепция частного права Канта явилась результатом сочетания интерпретации мыслителем естественного права и критического осмысления им рецепции римского права. Она была попыткой решить задачу рационализирования права, что предопределялось необходимостью освобождения частного права от элементов, характерных для эпохи средневековья, развитием процесса крупных кодификаций в Германии XVIII - XIX веков.
3. Кантовская концепция частного права в дальнейшем не только нашла свое отражение в системе норм положительного права, но и явилась основой целого ряда философско-правовых теорий. Она была воспринята и получила дальнейшее развитие в работах немецких и российских ученых-юристов, неокантианцев и других представителей морально-нравственного течения в философии права. Идеи Канта легли в основу немецкой цивилистической доктрины, воплотившейся в Германском гражданском уложении 1900 года.
5. Частное право всегда связано с долженствованием, наивысшей формой которого является, по Канту, категорический императив как объективная ценностная категория, имеющая общезначимый характер. В этом смысле частное право как истинно естественное представляет собой не просто нормативную систему регулирования гражданских правоотношений, а систему ценностно-правовых императивов.
Частное право есть проводник нравственной основы права. Нравственный закон находит свое выражение именно в системе частного права. При этом частное право есть индикатор развития системы права, перехода системы к качественно новому состоянию, а значит, и отражение корректировки системы социальной регуляции и переосмысления сущности права.
6. Система частного права Канта содержит все элементы пандектной системы, а именно: вещное, обязательственное, семейное и наследственное право. Более того, как свою теорию в целом, так и характеристику каждого института Кант предваряет правовыми обобщениями, понятиями и принципами, а следовательно, в его концепции можно выделить и Общую часть, где сосредоточены нормы, имеющие отношение ко всем из названных разделов.
Теоретическая и практическая значимость исследования заключается в том, что сформулированные в нем теоретические положения и выводы развивают и дополняют соответствующие разделы истории учений о праве и государстве, теории права и философии права, гражданского права.
Полученные в диссертации выводы могут быть использованы в целях дальнейшего научного исследования этико-правового учения Канта, генезиса концепции частного права в европейской традиции права, а также при чтении курсов истории учений о праве и государстве, теории права, курсов и спецкурсов по философии права, гражданскому праву.
Автор приходит к выводу, что учение Канта о частном праве (и о сущности права вообще) может выступать в качестве доктринального источника формирования позитивного права, что обусловлено необходимостью обращения к историческим и теоретическим истокам частно-правового регулирования в рамках совершенствования гражданского законодательства. При этом следует учитывать, что германская цивилистическая доктрина наиболее близка российскому праву в рамках континентальной правовой системы.
Предпосылки возникновения философской системы Канта
Вся предшествующая Канту философия отличалась одной особенностью. Процесс познания рассматривался как простая фиксация поступающих извне сигналов, источником которых могли быть материальные предметы или импульсы духовных сил. Кант впервые поставил вопрос об активности человека как познающего субъекта, о вторжении его в объективное.
Наше знание возникает в процессе синтеза опытных данных и присущих субъекту доопытных (априорных) форм чувственности (Кант считал, что таковыми являются пространство и время) и таких же форм рассудка (это логические категории - количество, качество, отношение и др.).
Синтез осуществляется с помощью продуктивного воображения. Так возникают научные понятия.
Согласно Канту, опытные данные, поступающие извне, не дают адекватного знания об окружающем нас мире, и априорные формы, обеспечивающие всеобщность знаний, не делают его, однако, отражением вещей. П.И. Новгородцев, исследуя теоретическую философию Канта, характеризует данный вывод следующим образом: «Разум, - говорит он, -есть свет, но только свет; без материала, даваемого ему чувственными представлениями, он освещал бы только пустое пространство. Для познания нужно и то, и другое: свет разума и то, что он освещает, форма познания и его содержания».2
Однако понятие опыта в своем содержании предполагает наличие множества смысловых значений.
Ошибка, присущая в равной мере эмпиризму, критицизму и рационализму, по мнению Г.Д. Гурвича, состоит в «стремлении отказаться от разграничения спонтанного опыта (непосредственно переживаемого) и опыта рассудочного (или знания) из-за желания либо свести рассудочный опыт к опыту непосредственного (свести факт, объект к эмпирически данному -эмпиризм), либо, наоборот, свести весь непосредственный опыт к рассудочному и конструируемому опыту (рационализм и критицизм)». Именно с таких характерных для данного подхода позиций Кант использует термин «опыт» только для обозначения рассудочного опыта, который он приравнивает к научному опыту или познанию, тогда как для спонтанного опыта Кант сохраняет термин «чувственная интуиция».3
Если не обеднять и не деформировать опыт по произвольным критериям, «сводя его к механизму изолированных ощущений, что является чистым конструктивизмом, то получается намного более четкая и широкая концепция опыта - опыта идей, ценностей, духовности, множественности в той же степени, что и единичности».4 Подобный подход к вопросу о содержании понятия опыта получил теоретическое обоснование в доктринах интегрального непосредственного опыта.
Согласно теории интегрального опыта У. Джеймса, необходимо довериться «опыту в самом широком смысле слова,... религиозному опыту, бесконечному в своих проявлениях, но всегда ведущему к постижению того или иного аспекта Божественной реальности и поддающемуся проверке по продуктивности своих результатов».
А. Бергсон полагал, что метафизика должна стать «собственно опытом», следовать за изменениями действительности. Метафизике необходимо будет «призвать очищенный опыт, т.е. опыт, освобожденный (там, где это необходимо) от границ, которые установил наш разум. Опыт этого рода не является вневременным опытом... Опыт следует реальному во всех его изгибах. Он не ведет нас, подобно методу конструирования, к обобщениям, все выше и выше, построенным как этажи великолепного здания... он предполагает осветить часть реального, а не только лишь Целое».
Ф. Pay, в свою очередь, научному опыту противопоставлял нравственный, состоящий «в нашем непосредственном чувстве идеального, проживаемом в действии». «В науке речь идет об объективных и подлежащих измерению фактах; здесь, в опыте нравственном, факт есть только непосредственное, но это расширение смысла вполне законно». Чувственный опыт «влечет за собой интегральный опыт, который шире не только опыта научного, но и непосредственного опыта нравственного. «Моральная действительность» может быть познана только посредством этого интергрального и ограниченного непосредственного опыта.
Теории интергрального и непосредственного опыта получают развитие и в феноменологии, которая отвергает рассудочное конструирование, способность рассудка к творчеству. Феноменология, замечает Г. Гуссерль, есть «чистое описание нейтральной области пережитого и сущностей, которые в ней присутствуют».8 «В априорном мире, мире вневременных сущностей», феноменология «видит широкое поле для опыта и только для опыта».9 «Философия, основанная на феноменологии, - заявляет М. Шелер, -есть эмпиризм в том смысле, что она принимает за отправную точку не суждения, но данные опыта». Феноменологический опыт будет отличаться от от традиционного, отмечает Шелер, тем, что «будет схватывать самую суть, без посредства символа; он ничего не сконструирует, поскольку не перейдет границу того, что дано в качестве явления, и будет держаться совпадения между тем, что имеется ввиду, и тем, что дано».10
Согласно же Канту, посредством чувственности мы воспринимаем объекты как данность, мыслятся же предметы рассудком. Теорию чувства и чувственности Кант называет эстетикой. Кант придерживался господствовавшей в умах подавляющего большинства ученых и философов нового времени предпосылки, суть которой состояла в том, что в природе все строго детерминировано. В общую картину полностью детерминированного мира входил и человек как существо природное. Детерминанты человеческих поступков именовались мотивами, побуждениями, импульсами и т.п.
Однако Кант находит возможность уйти от абсолютного детерминизма. Несмотря на полную подчиненность человека законам природы, можно, по мнению философа, «тем не менее утверждать при этом, что человек свободен». Как это возможно? За счет чего Кант выводит человеческую свободу за рамки природной необходимости?
Теоретической основой такой возможности является учение о том, что пространство и время не существуют объективно, сами по себе, и не представляют собой свойств или объективных определений вещей в себе, а являются субъективными условиями и чисто человеческими формами чувственных созерцаний. При помощи чувств мы воспринимаем не сами вещи в себе, а лишь их явления нам. Как таковые, они могут быть восприняты только при помощи разума, но человеческий спекулятивный разум устроен так, что способен, функционируя как рассудок, лишь упорядочивать чувственные данные, а непосредственно доступа к вещам в себе не имеет. Таким образом, все то, что мы познаем категориально, то есть то и только то, что существует во времени и пространстве, представляет собой мир явлений, мир феноменов. Следовательно, вся природа с ее строгой причинностью чисто феноменальна. Согласно Канту, мир вещей в себе, или ноуменов, содержательно непознаваем для человеческого теоретического разума. Нам известно лишь о существовании мира вещей в себе, но не о его сущности, поскольку он лишь косвенным образом свидетельствует о своем существовании. В этом смысле феномены не могут существовать самостоятельно, они лишь явления нам чего-то иного, ноуменального, независимо от нас сущего. Ноумены, по Канту, суть объективные, внеприродные, трансцендентные «причины» природных феноменов. Кроме того, само наличие у нас разума есть свидетельство нашей причастности к ноуменальному миру и существования его самого.
Соотношение теоретического разума и разума практического
Исследуя отношение Канта к воздействию свободы на процесс реализации прав человека, мы сталкиваемся с проблемой изменения соотношения разума и рассудка, но уже как формы нравственности и формы легального поведения в сочинениях Канта.
Одна из трудностей касается соотношения между свободой и опытом. Как мы уже отмечали, согласно трансцендентальной философии Канта, свобода представляет собой сверхчувственную сущность и как таковая существует только за пределами эмпирической реальности. Вместе с тем, по мнению Л.А. Абрамяна, целый ряд высказываний Канта указывает на какую-то закономерную связь между свободой и опытом. Можно предположить, что функции понятия свободы предопределены различными теоретическими контекстами. «Если бы удалось уточнить, - пишет Л.А. Абрамян, - какие «архитектонические» функции это понятие выполняет в критической философии, тогда, возможно, объяснилось бы, почему оно получает разноречивые (по крайней мере, на первый взгляд) характеристики. Тогда, может быть, мы приблизились бы к пониманию того, какова структура понятия свободы у Канта».
По мнению Ю.Я. Баскина, на свободном произволе основана сущность права, а значит, свобода, по Канту, и есть единственное первоначальное право.23
Как правило, под свободной деятельностью понимается деятельность, не ограничиваемая какими-либо препятствиями. Это общее представление и служит Канту исходным пунктом, которое он, однако, дополняет некоторыми существенными характеристиками. Во-первых, он не считает, что свободной является такая деятельность, которая не подвержена никаким воздействиям. Воля человека признается свободной на том основании, что чужеродные воздействия не имеют для нее определяющего значения.
Во-вторых, уточняется, от чего именно должна быть независима воля, чтобы она могла быть признана свободной. Отвергается та точка зрения, согласно которой свободной является деятельность, не зависимая от внешних обстоятельств. Различие между свободой и несвободой не обусловливается «видом определяющих оснований» - тем, носят ли они внешний или внутренний характер.
О свободе Кант часто говорит как о независимости от чувственности. «Но этот способ речи, - считает Л.А. Абрамян, - не должен вводить нас в заблуждение, ибо это всего лишь дань устойчивой традиции, берущей свое начало в этике стоицизма. Сути и смыслу критической философии соответствуют, надо думать, те объяснения, в которых свобода трактуется как независимость воли от области эмпирического, от мира явлений». В принципе, свобода у Канта отождествляется с эмпирически не обусловленной причинностью.
В-третьих, помимо негативного понятия свободы - как независимости от чего-либо, - вводится понятие свободы в положительном смысле. Теперь под свободой воли имеется в виду ее способность самоопределения. Именно такая форма свободы помогает понятию свободы соотнестись с понятием автономии.
При этом не лишена основания та точка зрения, что свобода как свойство человеческой деятельности не могла возникнуть «из ничего», что она должна была иметь свои предпосылки в бытии как таковом. Коль скоро же мы установили связь категории свободы и явления права, мы вправе отнести настоящий вывод в пользу предположения об объективной природе права, его месте в бытии как таковом.
В последнем разделе «Критики чистого разума» Кант сформулировал три вопроса, обнимающие собой все духовные интересы человека и определяющие структуру философии. Первый: что я могу знать? Второй: что я должен делать? Третий: на что я смею надеяться?
На первый вопрос Кант ответил своей теорией познания. На второй, который для Канта является главным, - своей этикой, изложенной в «Критике практического разума» (1788).
Почему же Кант после критики теоретического разума переходит к критике разума практического? Дело в том, что человеческий разум в сфере теоретического познания ограничен рамками чувственного мира и субъективно-воспринимаемых явлений. При этом, устанавливая границу теории, критическая философия открывает безграничные перспективы для практики. Кант в предисловии ко второму изданию сочинения сформулировал это двоякое значение своей критики - ограничивающее и освобождающее.
«Критика теоретического разума» заканчивается констатацией в нашем сознании идеалов и стремлений, которым нет удовлетворения в теоретической области. Стремлением духа оказывается потребность абстрагироваться от эмпирического и достоверного познания и обратиться к области таинственного и неопределенного. Деятельность разума приобретает здесь новое качество. Те стремления, которые не в силах удовлетворить теоретический разум, порождены иными запросами духа, и сфера их применения не теоретическая, а практическая, не научная, а нравственная. Наука есть лишь одно из частных проявлений нашего духа. Указывая ее пределы и обнаружив стремление духа выйти за эти пределы, мы тем самым утверждаем, что жизнь духа шире и полнее научного познания.
Что понимает при этом Кант под практическим разумом? Сфера действия этого разума - деонетика. Ведь помимо проблематических, ассерторических, аподиктических суждений существуют всевозможные приказы, предписания, запреты, разрешения, рекомендации и т. п. Все это и представляет область применения практического разума.
Главное для Канта - поведение человека, его поступки. Кант говорит о первенстве практического разума перед теоретическим: знание только тогда имеет ценность, если оно помогает человеку стать человечнее, реализовать идею добра. Кант определяет правила поведения людей в тех или иных конкретных ситуациях, равно как и общую стратегию их поступков. Именно основоположения человеческого поведения интересуют Канта, поскольку действия человека в каждой данной ситуации зависят от того, какую максиму поведения он для себя принял. Кант отличает максимы от практических законов. Первые суть чисто субъективные основоположения: они различны у разных людей; вторые имеют объективный характер и обязательны для всех людей или даже шире - для всех разумных существ. По Канту, максимы могут определяться императивами, причем всякий императив - это «правило, которое характеризуется долженствованием, выражающим объективное принуждение к поступку». Императивы суть продукт разума, между тем максимы определяются у людей как существ, причастных природе, еще и «способностью желания». Эта независимая от разума способность характеризуется Кантом как чувственная способность, т. е. «низшая» по сравнению с разумом.
Предпосылки формирования концепции частного права Канта
Различные отношения права, на которые простираются начала и определения естественного права, писал Ф.А. Шиллинг, можно собрать в три главные класса. «Первый из этих классов состоит из юридических отношений отдельных лиц друг к другу, второй касается юридических отношений в государстве, как в замкнутом в себе целом, а третий относится к отношениям государства, или народа к другим государствам, или народам, и к их отдельным членам».77 При этом под народом автор подразумевал «массу людей, соединенных в государство, в противоположность к иностранцам». Каждый из этих главных классов юридических отношений составляет предмет особенного отдела естественного права. Так, к первому относится естественное частное право, ко второму - естественное государственное право, к третьему - естественное право народов или государств, которое также называется международным правом.
Частное право при этом является наиболее устойчивым элементом системы права как с точки зрения связей в самой системе, так и в отношении со средой. Римские юристы осознали закономерность такой среды в обществе, которая требует для участников гражданского оборота свободы воли, свободы выбора, свободы принятия решений и заинтересованности в результате своей деятельности. Основной принцип частного права в новое время был отражен в формуле: «laissez passer, laissez faire».
Как отмечал Г.Ф. Шершеневич, в европейской цивилизации различаются три элемента, под влиянием которых формировалось частное право на Западе - римский, христианский и германский. «Влияние христианства обнаружилось преимущественно на семейном праве, германское влияние на поземельном и наследственном праве, римское на обязательственном».80
Кант в построении своей модели права использует конструкции римских юристов. Так, в частности, Кант, определяя структуру права, следует формуле Ульпиана о делении права на частное и публичное. Связано это было прежде всего с уровнем развития права в целом, и частного права в отдельности, а также социально-экономической обстановкой в современной Канту Германии.
Формула Ульпиана по разграничению права на публичное и частное сохраняет свое значение на протяжении тысячелетий. Publikum jus est quod ad statum rei romanae spectat, privatum quod ad singulorum utilitateim. Тем самым Ульпиан для разграничения публичного и частного права предложил критерий «пользы».
Противоположность общего блага и частного интереса, по мнению С.А. Муромцева, может иметь два значения, «но в обоих, хотя по причинам неодинаковым, она не в силах оправдать разделение права на публичное и гражданское».82
В немецкой цивилистической доктрине соответствующего периода существовала полемика о критериях деления права на частное и публичное.
В этой связи можно выделить три основных точки зрения. Первая позиция основывалась на таком критерии как характер защищаемых целей и интересов. По мнению других цивилистов критерием деления права должен был быть метод регулирования. Третья же точка зрения сводилась к необходимости сочетания первых двух.
Савиньи утверждал, что «в публичном праве целью является целое, а отдельный человек играет лишь подчиненную роль, тогда как в частном праве отдельный человек является целью сам по себе, и всякое правоотношение относится к его существованию или особому состоянию как средство».84 Противники такого подхода отмечали неопределенность понятия цели.
Те, кто усматривал сущность права в защищаемом интересе, предлагали разграничение на частное и публичное сообразно делению интересов на общие и индивидуальные. Так, Нойнер под частным правом понимал то, что «в противоположность праву публичному, имеет в качестве своего содержания правовое регулирование тех благ или интересов частной жизни, которые как составные части общественной жизни могут быть по отношению к их субъектам внешним образом нарушены третьими лицами и внешне охраняются обществом, но которые вместе с тем способны к правовому нормированию и нуждаются в нем».85 В России такие сторонники данной теории, как К.Д. Кавелин и Д.И. Мейер, к основаниям разграничения частного и публичного права предлагали отнести различие между экономическими и имущественными интересами с одной стороны и интересами, не имеющими имущественного характера, с другой.
Родоначальник теории интереса Иеринг, тем не менее, полагал, что одного интереса недостаточно для отграничения частного права от публичного. Необходимо также учитывать форму защиты соответствующего интереса. При этом частное право определяется как «самозащита интереса», а право публичное - как защита интереса по инициативе органов государственной власти.86
Сторонники же так называемой волевой теории полагали разграничение частного права и публичного в зависимости от того, нарушается ли воля государства в целом или воля отдельного лица. При этом всякое нарушение нормы, в том числе и частно-правовой, есть нарушение публичного права, поскольку, как полагал Ленель, частно-правовое нарушение не соответствует как воле частных лиц, так и общей воле. Нормы частного права, как и права публичного, представляют собой приказ, однако, если публично-правовые приказы выполняются как таковые, то частноправовой приказ «состоит в том, что обязанный по требованию управомоченного (молчаливому или явно выраженному) совершает определенные действия или воздерживается от его совершения».
«Ius naturalis» и «Ius privatum». Метафизика и догматика частного права
Различие между моральностью и легальностью человеческих поступков Кант установил в «Критике практического разума».
Всякий закон, как таковой, есть выражение необходимости, не допускающей исключений, но виды этой необходимости различны, а соответственно этому различны и виды законов. Механическая необходимость - это одно, моральная необходимость - другое. Законам природы мы принуждены следовать, законам свободы необходимо следовать, так как они имеют отношение к такой способности, которая не может принуждать, а может лишь обязывать. Поэтому возможно, что им и не будут следовать. Изменения и события в природе всегда закономерны, человеческие же поступки не всегда, они могут совпадать или не совпадать с нравственными законами. В первом случае они согласовываются с законом или с долгом. Но так как поступки, согласные с долгом, свободны, или произвольны, то от них зависит, по каким побуждениям они исполняют закон. Поступок может согласовываться с долгом, но побудительный мотив может быть с ним не согласованным. В этом случае закон определяет лишь содержание, но не форму или побудительный мотив поступка, и согласие между обоими есть лишь внешнее. Если поступок выполняет закон внешним образом, все равно, по каким побуждениям, то такой поступок легален. Таким образом, в тех случаях, когда поведение лица не нарушает объективно предписаний нравственного закона, но выполняется по каким-либо иным побуждениям, как то: страх наказания, корыстолюбие, честолюбие, стремление к счастью и т.д., поступок является лишь легальным.
В кантовском учении о нравственности для выполнения морального долга требуется не только совпадение поведения лица с объективными требованиями нравственного закона, но и с субъективной стороны сознательным уважением к нравственному закону как единственному основанию определения человеческой воли.
Подобные рассуждения, полагает Роберт Джонсон, были бы обоснованными, если бы Кант считал, что долг является основополагающим мотивом выполнения требований нравственного закона. Но возможно, что именно иные мотивы являются подчас преобладающими над уважением к нравственному закону.318
Примечательно, что Гегель характеризовал «началом смерти живой нравственности» состояние, когда моральный принцип, как частное, возносят над абсолютной нравственностью, как целым, ставят на вершине публичного, частного и международного права. Между тем, по Гегелю, легальность и моральность представляют собой лишь абстрактные моменты целостности, которые «снимаются» в абсолютной нравственности.319
Юридические отношения между людьми, таким образом, Кант причисляет всецело к сфере «легальности»: он утверждает, что учение о праве касается только внешних условий и норм действий человека, его поступков. В учении о моральности речь идет о намерениях. Юридический закон, как его понимает Кант, остается чисто формальным. Он не касается содержания поступков и независимо от мотивов поведения определяет лишь внешние действия. Право простирается тем самым только на внешние практические отношения между людьми. Сами отношения рассматриваются при этом только со своей формальной стороны: вопрос ставится о том, насколько свободная воля одного лица может быть совмещена со свободой других лиц в обществе.
Если данная в рамках нравственного опыта действительность имеет скорее идеальный характер, то воспринимаемая через юридический опыт правовая действительность, полагал Гурвич, находится между миром чувственно воспринимаемых фактов и идеальным миром. «Поскольку право выступает в качестве посредующего звена между моралью и логикой, между творческим порывом и стабильностью в рамках некоей системы,... то и юридический опыт находится на полпути между нравственным опытом и опытом восприятия логических идей».
Развивая положения своей теории «нравственного опыта», Фредерик Pay ставит в упрек Канту то, что тот не смог увидеть различия не только между научной и нравственной очевидностью, но и между нравственной и логической. Однако эти очевидности не сводимы друг к другу. «Кант ложно приравнивает априорность теоретического разума к разуму практическому... Он действительно хотел навязать морали универсальную и абстрактную очевидность ньютоновской науки».
В учении Канта, полагает Асмус, связь права с нравственностью сильно ослаблена. Новгородцев замечает, что когда Кант «хочет представить право в связи с нравственностью, оно теряет свои специфические черты; когда же он пытается подчеркнуть специфические черты права, оно утрачивает свою связь с нравственностью».
И все же, считает Ю.Я. Баскин, «право у Канта не противостоит морали и лежащему в ее основе категорическому императиву практического разума. Оно, в конечном счете, даже зависит от него, как от высшей и безусловной нормы».
Действительно, связь между основным принципом морали и основной нормой права очевидна. Первый гласит: «... поступай согласно максиме, которая в то же время может иметь силу всеобщего закона». Второй — сформулирован следующим образом: «... поступай внешне так, чтобы свободное проявление твоего произвола было совместимо со свободой каждого, сообразно со всеобщим законом». И нормы морали, и нормы права суть результат человеческого общежития и представляют собой выражение человеческой воли. При этом нормы морали, будучи основаны на индивидуальной воле, не навязаны человеку извне. Они вытекают из его индивидуальной сущности (хотя и подчинены высшему и всеобщему для всех категорическому императиву). Нормы же права основаны на общей воле.
Общность морали и права в их кантовской трактовке состоит в том, что они оба представляют правила должного, продиктованные идеей разума. Э.Ю. Соловьев характеризует такое соотношение морали и права как их «взаимодополнительность» .
Закон у Канта, по мнению Делеза, как первый принцип не имеет ни интериорности, ни содержания, поскольку любое содержание вновь привело бы закон к некоему Благу, имитацией коего он бы являлся. «Закон есть чистая форма и не имеет объекта - ни чувственного, ни умопостигаемого. Он говорит нам не о том, что нужно делать, но какому субъективному правилу нужно подчиняться, каково бы ни было наше действие. Моральным будет всякое действие, максима коего может быть непротиворечиво помыслена как нечто всеобщее и движущая сила коего не будет иметь иного объекта, кроме этой максимы (ложь, к примеру, невозможно помыслить как нечто всеобщее, потому что она предполагает людей, которые в нее верят и которые, веря в нее, не лгут)».326
Согласно Канту, в общественной жизни людей необходимо обнаруживается их практическая природа. Именно поэтому в ней должен как-то проявиться принцип практического разума. Как выражение практического разума правовая сфера должна быть выведена из основного закона этого разума - из закона свободы. Через понятие свободы, на котором мы подробно останавливались ранее, учение Канта о праве вступает в связь с учением о нравственности, согласно которому свобода есть одновременно и основа личной нравственности, и цель социальной жизни. Сама же постановка вопроса о праве обусловлена тем, что влечение человека к свободе вступает в противоречие с изначально злым, которое Кант считает неустранимым уделом эмпирического человека. Именно поэтому для человека неизбежен вопрос: имеются ли условия, при которых воля отдельного лица по отношению к другим членам общества может быть ограничена посредством общего закона свободы? Право и есть, по мысли Канта, система таких условий. При этом, как уже отмечалось, частное право в этом смысле есть то, которое регулирует отношения между людьми, способными действовать свободно.
