Содержание к диссертации
Введение
Глава I Преступление и преступность как объект теоретико-правового исследования 14
1. Преступность и преступление как социальный феномен: теоретико-правовое и юридико-конфликтологическое обоснование 14
2. Методология теоретико-правового исследования преступности 46
Глава II Формирование идейно-теоретических воззрений о противодействии преступности в процессе развития государства и права 71
1. Зарождение и развитие политико-правовых воззрений о противодействии преступности: сравнительно-правовая характеристика 71
2. Феноменология противодействия преступности в истории политико-правовой мысли и охранительной практики Российской Империи и СССР 100
Глава III Теоретико-правовое обоснование модели противодействия преступности в современной России 128
1. Теоретико-правовое обоснование целей и функций системы противодействия преступности 128
2. Теоретико-правовое обоснование принципов противодействия преступности и их технико-юридическое обеспечение 165
3. Прокуратура как инструмент обеспечения законности в процессе функционирования системы противодействия преступности 192
Заключение 217
Литература 221
- Преступность и преступление как социальный феномен: теоретико-правовое и юридико-конфликтологическое обоснование
- Методология теоретико-правового исследования преступности
- Зарождение и развитие политико-правовых воззрений о противодействии преступности: сравнительно-правовая характеристика
- Теоретико-правовое обоснование целей и функций системы противодействия преступности
Введение к работе
Актуальность темы исследования обусловлена теоретической и практической значимостью проблемных вопросов, касающихся поиска эффективной модели противодействия преступности, что предполагает прежде всего осмысление этого феномена как сложного, многофакторного и полифункционального социально-юридического явления.
Преступность во все времена рассматривалась в качестве реальной угрозы социальной жизнедеятельности. Практически невозможно представить себе социум, в котором определенные формы поведения не объявлялись бы социально-опасными и наказуемыми. Также невозможно представить себе социум, который мирился бы с противоправными посягательствами на охраняемые публичными правилами (нормами) общественные отношения. Исследования преступности, эффективности системы уголовной юстиции, различных форм правоприменения насчитывают не одну сотню лет, однако пока у правовой науки и правоприменительной практики нет однозначных ответов на вопрос, как преодолеть это социальное зло.
Помимо объективной сложности исследования самого феномена преступности причина такого положения связана с тем, что поиск ответа преимущественно велся и продолжает вестись в рамках отдельных юридических наук криминального цикла (уголовное и исполнительно-трудовое право, уголовный процесс, теория оперативно-розыскной деятельности, криминология, криминалистика). В силу естественной дифференциации научного знания и специфики предмета исследования этих отраслевых и прикладных наук многие важные аспекты проблемы понимания преступного и противодействия ему остаются либо вне поля зрения исследователей, либо носят узко профессиональный характер.
Не отрицая важности отраслевой разработки проблем противодействия преступности, нельзя не видеть, что криминальная ситуация практически во всех странах, в том числе и в России, рост числа наиболее опасных преступных проявлений, все чаще носящих организованный и транснациональный характер, демонстрирует неспособность системы уголовной юстиции найти адекватные средства нейтрализации этих процессов в рамках существующих отраслевых концепций и научных представлений.
Это обстоятельство все настойчивее заставляют искать новые подходы, обеспечивающие комплексное осмысление как самого феномена преступности, так и адекватных мер противодействия ей в современных условиях ментальной и культурно-идеологической глобализации, известной унификации национальных правовых систем, юридических оснований, организационных и тактических форм деятельности сил правопорядка. В стороне от этого поиска не может и не должно находиться теоретическое правоведение, обладающее мощным методологическим инструментарием познания социально-правовых явлений, обогатившееся в последнее время прикладной методологической теорией - юридико-конфликтологическим подходом к исследованию специфических общественные отношения, возникающих в связи и по поводу противоправного поведения. Участие теоретико-правовой науки особенно актуально для современной России, правовая система которой, а следовательно и правовые средства, использующиеся в противодействии преступности, сохраняет известный дуализм: с одной стороны, демократизация и гуманизация правовой регуляции общественных отношений, в том числе в сфере действия уголовного (материального и процессуального) законодательства, с другой - крайне медленно преодолеваемая советская этатисткая идеология, в той или иной мере сохраняющая государственное всевластие и силовую, репрессивную ориентацию в правовом регулировании. Преодоление этого дуализма является актуальной научной задачей современной юридической науки, решение которой трудно достижимо без обращения к мировой истории развития политико-правовой мысли.
Степень разработанности темы диссертационного исследования.
«Извечности» преступности, форм и методов противодействия ей соответствует и «извечный» научный поиск адекватных решений, истоки которого можно обнаружить уже в трудах античных мыслителей Гераклита, Аристоте ля, Платона, многие идеи которых в той или иной мере были востребованы в трудах Фомы Аквинского, Нила Сорского, Максима Грека, Иосифа Волоцко, Гоббса, Локка, Монтескье, Канта, Гегеля. Те или иные философские, социологические и криминологические аспекты противодействия преступности представлены в трудах зарубежных классиков социологии и правоведения: Ч. Беккариа, А. Герри, Э. Дюркгейма, А Кетле, Ф. Листа, А. Принса, Г. Тарда, Э. Ферри; отечественных ученых XIX - начала XX в.в: М. В. Духовского, В. Д. Набокова, Н. Д. Сергиевского, Н. С. Таганцева, М. П. Чубинского, И. Я. Фойницкого, а также исследователей более позднего времени: М. Н. Гер-нета, А. А. Герцензона, П. И. Гришаева, П.С. Дагеля, И.И. Карпеца, Г. М. Миньковского, С. В. Позднышева, А. Б. Сахарова, Л. И. Спиридонова, А. Н. Трайнина, Б. С. Утевского, М. Д. Шаргородского. Обширна и литература, посвященная различным аспектам проблематики возникновения, развития и разрешения социальных конфликтов, к которым обращены труды таких отечественных и зарубежных ученых, как: Г.Дж. Берман, Е.В. Брунцева, Е.А. Виноградова, В.В. Витрянский, Л.Н. Галенская, Р. Дарендорф, К.И. Девяткин, А.Ф. Демьяненко, А.В. Дмитриев, B.C. Жеребин, А.И. Зайцев, Ю.Г. За-прудский, А.В. Здравомыслов, А.Б. Зеленцов, В.П. Казимирчук, Ж. Карбонье, Н.В. Кузнецов, В.В. Лапаева, А.В. Липницкий, Н. Луман, Р. Мертон, Н.В. Немчинов, Е.И. Носырева, А. Пригожий, Э.А. Пушмин, В.В. Руднев, Т.А. Савельева, Е.В. Садков, Дж. Скотт, Е.А. Суханов, Дж. Тернер, Ю.А. Тихомиров, А. Трунк, Г. Хакен, Р. Фишер, У. Юри, Е. Эрлих и др.
Анализ преступности как социального явления, различные аспекты противодействия преступным проявлениям нашли отражение в трудах таких современных ученых, как: Е.Ю. Аврутин, А.А. Аслаханов, СВ. Бородин, Я.И. Гилинский, А.И. Гуров, А.А. Давыдов, В.М. Егоршин, И.И. Карпец, И.А. Клепицкий, Н.Ф. Кузнецова, С.А. Левицкий, С.Я. Лебедев, Д.А. Ли, В.В. Лу-неев, С.Ф. Милюков, В.В. Михайлов, И.В. Мухачев, А.А. Пионтковский, В.Б. Романовская, А.П. Семитко, А.Н. Харитонов, A.M. Яковлев и др.
Вместе с тем, в отечественной юридической науке на сегодняшний день нет монографических работ, посвященных теоретико-правовому осмыслению феномена преступности, согласованному с построением теоретических моделей противодействия ей в условиях формирования в России фактически новой системы политико-правовых отношений, институтов гражданского общества, меняющихся представлений о роли и назначении самого государства и его институтов в обеспечении жизнедеятельности социума. Явно недостаточно исследуются и возможности конфликтологического подхода к исследованию общественных отношений, возникающих в связи и по поводу совершения преступных деяний.
Отмеченные обстоятельства обусловили выбор темы диссертационного исследования, его объект и предмет, цели, задачи, логику осмысления и интерпретации теоретического и эмпирического материала.
Объектом исследования выступают общественные отношения, обуславливающие на различных этапах развития человеческой цивилизации, государства и права возникновение, существование и понимание диалектической связи дихотомии развития социума «преступность - противодействие преступности».
Предмет исследования включает категориальный аппарат, раскрывающий социальную природу и юридическое содержание феномена «преступность»; юридические средства, методы, формы противодействия преступности, рассматриваемые как с учетом особенностей различных этапов исторического развития, так и в контексте эволюции основных правовых семей; факторы, определяющие место и роль институтов государства и гражданского общества в системе противодействия преступности в современной России.
Цель и задачи исследования. Целью исследования является теоретический и сравнительно-правовой анализ формирования в отечественной и зарубежной политико-правовой мысли научных представлений о сущности и содержании феномена «преступность», путях и средствах оказания эффективного противодействия этому виду социально-юридической девиации.
Диссертант ставил перед собой следующие научные задачи:
- рассмотреть эволюцию представлений о феноменах «преступление» и «преступность» как о формах юридически значимого поведения;
- охарактеризовать сложившиеся на различных исторических этапах развития общества и в условиях различных правовых систем представления о механизмах противодействия преступности;
- выявить особенности восприятия сущности и содержания механизма противодействия преступности в российской правовой мысли;
- раскрыть качественные идейно-политические изменения в целевых установках, функциях и принципах противодействия преступности в современной России и на этой основе сформулировать особенности их технико-юридического обеспечения;
- раскрыть место и роль институтов государства (на примере прокуратуры) и гражданского общества в системе противодействия преступности в современной России.
Методологическую основу исследования составили принципы познания социальных явлений (в том числе идей, теорий) в их историческом развитии, во взаимосвязи и взаимообусловленности, с точки зрения теории и практики, истории и современности, соотношения общецивилизационных и национальных особенностей. В ходе работы диссертант опирался на общие категории и законы диалектики: материального единства мира, всеобщей связи и взаимной обусловленности явлений, развития, единства и борьбы противоположностей, взаимного перехода количественных и качественных изменений, отрицания отрицания и др. В ходе работы использовались общенаучные и ча-стнонаучные методы исследования: системно-структурный, формально-юридический, сравнительно-правовой методы, статистические методы, а также иные исследовательские процедуры, посредством которых осуществлялась теоретическая интерпретация научного и эмпирического материала.
Теоретическую основу диссертационного исследования составили труды отечественных и зарубежных ученых, принадлежащих к различным научным направлениям и школам и являющихся выразителями как классических, так и новаторских, нетрадиционных взглядов на обозначенную темой исследования проблематику.
В процессе подготовки диссертации были обобщены и проанализированы точки зрения, теоретические модели и концепции, получившие свое отражение в работах: Ю.Е. Аврутина, С.С. Алексеева, А.Я. Анцупова, В.К. Бабаева, Д.А. Керимова, В.Н. Кудрявцева, Э.В. Кузнецова, В.И Леушина, B.C. Нерсе-сянца, Е.И. Носыревой, А.В. Малько, В.П. Малахова, А.В. Мицкевича, Р.А. Ромашова, В.А. Сапуна, Л.И. Спиридонова, В.М. Сырыха, Ю.А. Тихомирова и др. В своих выводах и предложениях диссертант опирался труды таких представителей социологической, уголовно-правовой и криминологической науки, как Э. Дюркгейм, А Кетле, Ф. Лист, Г. Тард, Э. Ферри, Б.В. Волжен-кин, А.А. Долгова, М.В. Духовский, Н.Д. Сергиевский, Н.С. Таганцев, М.Н. Гернет, А.А. Герцензон, Я.И. Гилинский, П. И. Гришаев, И.И. Карпец, Н.Ф. Кузнецова, В.В. Лунев, Г. М. Миньковский, С. В. Позднышев, А. Б. Сахаров, А. Н. Трайнин, Б.С. Утевский, М.Д. Шаргородский, Д.А. Шестаков и др.
В качестве нормативно-правовой базы использовались действующие международные и внутригосударственные нормативно-правовые акты в области регламентации деятельности по противодействию преступности, данные государственной статистической отчетности, материалы социологических исследований, относящихся к исследуемой проблематике.
Научная новизна диссертации определяется как постановкой проблемы, так и подходом к ее исследованию. В его основе - авторская концепция о взаимообусловленной различными объективными и субъективными факторами диалектической связи дихотомии «преступность - противодействие преступности», в которой эти парные и сопутствующие истории развития человеческого общества категории находятся в состоянии конфликта — консенсуса, вызванного действием универсального закона единства и борьбы противоположностей.
Реализую эту исходную концептуальную посылку, диссертант выдвигает и на основе теоретического и сравнительно-правового исследования проверя em гипотезу о том, что преступность является сложными полиструктурным и полифункциональным социально-юридическим феноменом, каузальная модель которого строится на основе имеющегося в общественном сознании социального опыта, лежащего в основе представлений о должном и недолжном в общественных отношениях, и задающего правовые, нравственные, моральные, этические координаты, в которых формируются формы, методы и средства противодействия ему со стороны государства и общества.
При этом новизной отличается: обоснованная диссертантом методология теоретико-правового исследования преступности, выявленные и систематизированные особенности представлений о противодействии преступности на различных исторических этапах развития общества, в условиях различных правовых систем и политических режимов; авторское обоснование: необходимости учета и анализа объективных и субъективных факторов, влияющих на динамику снижения и усиления как «преступной активности», так и «антипреступной активности»; теоретической модели целей, функций и принципов противодействия преступности в условиях современной России; сущности и содержания качественной переоценки функциональной роли государственных органов, в частности, прокуратуры и институтов гражданского общества в противодействии преступности.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Преступность и средства противодействия ей следует рассматривать в качестве сложного, взаимообусловленного полиструктурного и полифункционального феномена, включающего каузальная (формирование исходных представлений о преступном на основе имеющегося в общественном сознании социального опыта, лежащего в основе представлений о должном и недолжном в общественных отношениях), доктринальную (понимание преступности и средств противодействия ей в юридической, социологической, философской науках), нормативную (юридическая квалификация поведения субъекта права в качестве преступного, статус и полномочия противостоящих преступности государственных и общественных институтов), эмпириче скую (внешние формы проявления преступности и результатов противодействия ей) составляющие.
Наиболее значимыми факторами, детерминирующими их содержательные характеристики, являются тип правопонимания и правовой системы, исторический период, в рамках которого данная правовая система находится, уровень социально-экономического и политико-правового развития общества, в частности, политический режим, господствующая идеология, государственная политика в вопросах борьбы с преступностью. Формируя в первую очередь доктринальную и нормативную составляющие, эти факторы обуславливают эмпирические показатели преступности посредством обоснованной или необоснованной криминализации или декриминализации форм человеческого поведения, направленности и интенсивности «антикриминальной активности» правоохранительных структур.
2. В основу понимания феномена «преступность» положено учение о преступлении как общественно-опасном деянии, посягающим на наиболее значимые социальные интересы, охраняемые уголовным законом. Нет поведения, преступного само по себе; трансформация тех или иных видов поведения в категорию запрещенных по признаку mala prohibita происходит под влиянием социальных факторов - исторических, политических, экономических, социокультурных, этнопсихологических, правовых, - определяющих социодинамику развития и функционирования общества, формирующих политико-правовой режим и правовую систему государства.
3. Преступность как множественность преступлений не сводится к индивидуальному преступному акту. Вместе с тем, как массовое явление она не может не нести в себе те или иные социально значимые свойства или признаки, которые отличают преступление. Преступность приобретает характер ведущей угрозы общественному развитию в силу эффекта многократного усиления множеством совершаемых преступлений заложенного в каждом из них свойства деформации основных социальных ценностей, отношений, государственных и общественных институтов. Преступность порождает особый криминальный - тип субкультуры, что обуславливает ее способность к самосохранению и саморазвитию. Эта способность деструктивна для общества, поскольку преступность как особый тип субкультуры оказывает на общественное, в том числе и правовое, сознание системное, разрушительное по своему характеру, воздействие, ориентированное на формирование криминального сознания и криминализацию общественных отношений.
4. Система противодействия преступности представляет собой совокупность взаимосвязанных политико-правовых, нормативных, организационных, инструментальных и функциональных составляющих. Жесткое, многоаспектное противодействие преступности - объективная необходимость мирового сообщества в целом и современной России в частности. Позитивно значимым оно может быть лишь тогда, когда все составляющие этой системы будут строиться на демократической и строго правовой основе, подчиняясь обеспечению прав и законных интересов личности, общества, государства.
5. В условиях современной России особую значимость приобретает не формальная (закрепленная в нормативных актах и получившая организационное выражение), а нравственно-правовая составляющая антикриминальной деятельности, формирующая ее способность своим содержанием, формами и методами осуществления содействовать декриминализации общественного сознания, ограничению «бюрократического усмотрения», восстановлению веры граждан в способность государства защитить их права и законные интересы.
6. Демократизация политико-правовых отношений в современной России обусловливает необходимость деэтатизации системы противодействия преступности, усиление роли институтов гражданского общества, способных, с одной стороны, выступать в качестве активных участников антикриминальной деятельности, оказывающих деятельное содействие государству в процессе профилактики преступности и ресоциализации лиц, совершивших преступление, с другой стороны - контролировать государство, ограничивать его в стремлении обеспечить законопослушное поведение любой ценой, в том числе и за счет нарушения прав и свобод человека и гражданина.
7. Обеспечение правового режима законности в процессе противодействия преступности обусловливает усиление социально-юридической значимости органов прокурорского надзора. Сотрудники прокуратуры, с одной стороны, выступают в качестве процессуально самостоятельных субъектов, от имени государства осуществляющих надзор за законностью действий всех участников антикриминальной деятельности, а с другой, - являются представителями государства в сфере уголовного правосудия, выступающими в процессе в качестве стороны, защищающей публичный интерес.
Теоретическая значимость исследования заключается в обосновании теоретико-правового и конфликтологического подхода к осмысления феноменов «преступность» и «противодействие преступности», разработке соответствующего методологического инструментария и проведения на этой основе комплексного междисциплинарного исследования эволюции политико-правовых воззрений на сущность преступного, формы, методы и средства противодействия преступности на различных этапах развития государства и права.
В диссертации раскрыто содержание специфической разновидности социальных конфликтов - криминальных конфликтов, выступающих первичными структурно-функциональными компонентами преступления и преступности как деструктивных для позитивного развития общества и государства социально-правовых феноменов; исследованы объективные и субъективные факторы, определяющие содержание, направленность и эффективность антикриминальной деятельности государственных институтов; предложена теоретико-правовая модель противодействия преступности в современной России, обоснованы цели, функции, принципы ее построения и реализации в условиях построения правового государства и формирования институтов гражданского общества. Сформулированные в работе теоретические положения и выводы дополняют, развивают и конкретизируют такие разделы теории права и государства, как: понятие права, действие права, применение права, пра вонарушение, механизм правового регулирования.
Практическая значимость результатов исследования. Полученные в ходе исследования результаты могут быть использованы: в дальнейших научных исследованиях современного состояния и перспектив развития системы противодействия преступности; в правотворческой, правоприменительной и правоохранительной деятельности государственных органов и общественных организаций, наделенных соответствующей компетенцией в сфере противодействия преступности в условиях современной России; в преподавании общей теории государства и права, истории правовых учений, конституционного, административного и уголовного права, уголовно-процессуального права, криминологии.
Апробация результатов исследования. Рукопись диссертации обсуждена и одобрена на заседании кафедры теории и истории государства и права Санкт-Петербургского Гуманитарного университета профсоюзов.
Основные положения, выводы и рекомендации исследования отражены в опубликованных работах диссертанта. Отдельные положения исследования воплощены в ведомственных нормативных актах, аналитических и распорядительных документах, методических и иных материалах, подготовленных в 2001-2005 гг. при непосредственном участии диссертанта в качестве прокурора - председателя совещания руководителей правоохранительных органов Красногвардейского, а с 2004 г. - Выборгского районов Санкт-Петербурга.
Преступность и преступление как социальный феномен: теоретико-правовое и юридико-конфликтологическое обоснование
Рассмотрению сущности преступного в качестве комплексной социально-юридической категории, используемой в понятийном аппарате целого ряда юридических наук, в т.ч. и в общей теории права, целесообразно предпослать краткий анализ подходов к его пониманию в криминологии. Это позволит понять все сложность и многогранность данной категории, поскольку даже в криминологии - специализированной науке о преступном не только не сформулировано собственное определение преступности, но и «многое вообще пока не ясно»1, например, что же в конечном счете является ее предметом2. Неслучайно поэтому ученые-криминологи призывают «влить свежую кровь» в свою науку, для чего требуется смена парадигм, использование новых, нетрадиционных подходов, оригинальных методов познания изучаемых процессов и явлений3, в том числе, добавим, с использованием методологических возможностей теоретико-правовой науки.
Термины «криминал», «криминальный» заимствованы из латинского языка: crimen - преступление, criminalis - относящийся к преступлению. Понятия «преступление» и «преступность», обозначающие соответствующие социальные явления, привлекали и привлекают внимание философов, социологов, правоведов и трактуются ими далеко неоднозначно. В этой связи П. Тап-пен («юрист-социолог», по его собственному выражению) подчеркивал, что «существующая путаница в определении такого важного понятия, как преступление, внушает тревогу».
«Самое точное и наименее двусмысленное определение преступления, -писали американские криминологи Майкл и Адлер еще в начале XX - это то, согласно которому преступным признается поведение, запрещенное уголовным кодексом... Юридическое определение преступления является не только точным и недвусмысленным, но также и единственно возможным определе-ниєм». В последнем (четвертом) издании немецкого справочника Эгона Рёссмана по криминологии также приводится наиболее распространенная формулировка понятия преступления как «деяния, которое государством объявлено как уголовно наказуемое» .В отечественной юридической науке наиболее отчетливо жесткий нормативно-юридический подход проявился в позиции Н.Ф. Кузнецовой, утверждавшей: «Что преступно, определяет исключительно уголовный закон. Не существует «собственно криминологических» понятий преступлений. Поэтому попытки ... создать отличные от уголовно-правовых понятия преступлений ... не перспективны»4.
Некритичное восприятие содержания и роли таких трактовок преступления приводит некоторых исследователей к любопытным умозаключениям. К примеру, американский социокриминолог Эдвин Шур писал: «...если мы признаем, что преступность целиком определяется нормами уголовного права и что дух и буква законов можно менять... мы поймем, что утверждение, будто «главным источником преступности является само право» вовсе не выглядит софизмом». И далее: «Мы, по крайней мере, должны признать, что, определяя содержание уголовного права, мы тем самым в известной степени влияем на природу и масштабы преступности».
Следуя этой логике можно сделать вывод о том, что наиболее эффективный способ сокращения уровня и масштабов преступности в стране — это последовательная и настойчивая декриминализация видов поведения, ранее зафиксированных в уголовном законе как преступные. Иными словами, чем меньше войдет в уголовный кодекс составов преступлений, по которым предусматривается наказание, тем меньше будет преступность!..
Данный подход неоправданно сужает рамки изучаемого континуума фактов социальной реальности, поскольку несовершенный закон может не учитывать целый ряд видов преступного поведения, остающихся формально не-криминализированными, но не теряющими в силу этого своей социальной опасности. Кроме того, отсутствие единых методологических подходов к определению понятия преступления, выделению критериев отнесения того или иного вида поведения к преступному либо непреступному лишает возможности проводить корректный сравнительный криминологический анализ по отдельным странам, делает несопоставимыми коэффициенты делинквентности и т.д.
Было бы несправедливо утверждать, что в юридической науке не предпринималось попыток разорвать этот порочный круг. Так, например, американский профессор Эдвин Сатерленд при одной из первых в юридической науке попыток анализа преступлений «белых воротничков» пробовал разрешить это противоречие, апеллируя к так называемому дуалистическому подходу в определении понятия преступления. Суть последнего заключается в выделении двух категорий (видов) преступлений - деяний, преступных по своей сущности {mala in se) и деяний, преступных потому, что они запрещены законом (mala prohibita)} Однако и в этом случае опять остается не выясненным главный вопрос - каковы критерии отнесения деяний к разряду «преступных по своей сущности», т.е. к «mala in se»?
Следует заметить, что существует и иная точка зрения, согласно которой объективно невозможно определить преступность (преступление), абстрагируясь от уголовного закона, поскольку вне связи с ним, за его пределами социальная наука не может оперировать этими категориями. Так, по мнению Я.И. Гилинского, с позицией которого трудно не согласиться, вообще не существует преступлений per se (самих по себе), ибо непротиворечивое определение преступления (преступности) вообще невозможно в силу того, что оба критерия - «опасность для общества» и «уголовная наказуемость» - лежат в разных плоскостях и являются релятивными.
Методология теоретико-правового исследования преступности
В отличие от уголовно-правового или криминологического исследования преступности теоретико-правовое исследование строится не на анализе причинного комплекса преступности или юридической регламентации ответственности за совершение тех или иных видов преступлений, а на раскрытии тех компонентов научной методологии, которые помогают представить преступность как социально-правовое явление.
Исходным моментом здесь является формулирование концептуальной исследовательской позиции, т.е. реализация диалектико-мировоззренческого уровня методологии. Этот уровень образуют общие принципы познания в виде определенной системы предпосылок и ориентиров познавательной деятельности, обеспечивающих неразрывное единство диалектики, гносеологии и логики. Строго говоря, одна и та же система законов и категорий в диалектике выступает в качестве мировоззрения и принципов познания объективного мира, в гносеологии - как средство решения конкретных познавательных задач, в логике - как форма научного мышления. В этом отношении триада «диалектика - гносеология - логика» выступает средством объективного осмысления исследуемой реальности, предполагая конструктивную критику наличного знания о сути преступного и путях противодействия ему. Однако не менее важна и самостоятельная роль мировоззрения, мировоззренческой позиции самого исследователя.
Представляется, и здесь трудно не согласиться с Д.А. Керимовым, что мировоззренческая составляющая методологии пока недооценивается в нашей юридической литературе1. Так, Р. Лукич, в своей монографии, посвященной методологии права, лишь вскользь упомянул о том, что, «стремясь к получению знаний эмпирическим путем, ученый обязательно руководствуется определенной философией, т.е. занимает определенную позицию по отношению к своему опыту». Столь беглое замечание не только не соответствует той роли, которую играет мировоззрение, миропонимание в методологии, но и не раскрывает авторскую позицию по поводу того, какой философией, какой системой миропонимания должен руководствоваться исследователь, стремящийся к объективному отражению реальности.
Как известно, мировоззрение - «это обобщенная, единая система представлений о мире в целом, о месте в нем человека, совокупность чувственных, интуитивных и теоретически осмысленных взглядов на сложные и противоречивые отношения человека к миру, самому себе и другим людям, понимание и эмоциональная оценка человеком, социальной группой и обществом смысла и целей своих действий...».2 Миропонимание лежит в основе формирования классических теорий о сущности государства и права, о природе преступности, об уголовной политике и наказании. Разве не миропонимание лежит в основе карающего императива И. Канта, назвавшего одну из глав своего трактата «Религия в пределах только разума» - «Человек по природе зол»3. Миропонимание лежит и в основе рассуждений СЮ. Витте: «Человек - существо крайне сложное... Нет такого негодяя, который когда-либо не помыслил и даже не сделал чего-либо хорошего. Нет также такого честнейшего и благороднейшего человека (конечно, не святого), который когда-либо не помыслил и даже при известном стечении обстоятельств не сделал гадости»4.
Миропонимание, мировоззрение - это не только философское осмысление действительности, но и позиция предметной деятельности, того, что выступает методологией реализации результатов научного познания. Знаменателен в этом отношении пример представителя классической теории уголовного права Джона Говарда (1726-1790), который более пятидесяти лет посвятил
изучению положения заключенных в тюрьмах различных стран мира. На
свои средства он издал основной труд своей жизни «Состояние тюрем в Англии и Уэльсе», раздал ее членам британского парламента, приложив к ней проект закона, который под названием «Акт о пенитенциарных учреждениях» был принят парламентом, значительно улучшив содержание заключенных (введено раздельное содержание мужчин и женщин, изоляция несовершеннолетних правонарушителей от взрослых преступников и т.д.).1
Используя мировоззренческую составляющую философской методологии, мы получаем возможность оценить целостную картину отражения общественного бытия в правовой науке в системе определенных политико-правовых, нравственных, этических координат, таких, как добро и зло, право и закон, справедливость и произвол. Это тем более важно, что правоохранительная деятельность как генезис процесса правореализации идет не только по линии «законно - незаконно», но и по линии «справедливо - несправедливо», «нравственно - безнравственно», «гуманно - антигуманно».
Диалектическая составляющая методологии предполагает использование принципов и законов диалектики при исследовании взаимосвязей общества и преступности. Диалектика как философская теория об универсальных связях бытия базируется на трех основных принципах: материального единства ми ра, всеобщей связи и взаимной обусловленности явлений, развития.
Зарождение и развитие политико-правовых воззрений о противодействии преступности: сравнительно-правовая характеристика
Необходимо отметить, что правовые воззрения прошлого на сущность права и способы его защиты отличаются высоким уровнем абстракции и стремлением предложить некую идеальную модель государственного и правового устройства, воплощение которой, по убеждению авторов, обеспечит, кроме всего прочего, и эффективность правоохранительной деятельности (в современном ее понимании) как одного из средств преодоления социальных, в том числе криминальных, конфликтов.
Обращение к историографическим и литературным источникам дает основание сформулировать вывод о тесной связи учений об общественно вредных отклонениях, в том числе о преступных, с духовными (религиозно-этическими) и культурно-историческими традициями. Данное обстоятельство обычно не подвергалось осмыслению и нередко сознательно игнорировалось - особенно в работах российских ученых-юристов советского периода. Здесь, несомненно, сказывались идеологические запреты, проистекающие из атеистического догмата, что, естественно, обедняло результаты научного анализа. Между тем духовная, культурологическая стороны правоведения в целом, в том числе и криминологической науки, являются той основой, не опираясь на которую нельзя рассчитывать на продуктивный анализ событий прошлого и настоящего, включая исследуемую проблематику.
Социальные, общественно вредные отклонения, как и запреты на них, существовали в любом обществе. Более того, именно запреты служили гарантом эволюционного развития человека, общества и государства. Например, табу на инцест, как показывают исследования К. Леви-Стросса, явился тем фундаментальным социальным фактом, который выделил человека из мира природы и способствовал структурализации общества. Интерпретируя этот социальный факт, А.П. Бутенко пишет: «Во-первых, нельзя опровергнуть того, что запрет инцеста был сознательным выходом из длительного исторического развития, показавшего, что кровосмешение ведет к вырождению рода, ставит на грань гибели... Во-вторых, чтобы осознание вреда кровосмешения превратилось в его практическое исключение, нужны были - и в этом тоже не приходится сомневаться - весьма суровые меры общественного воздействия... В-третьих, когда идет речь о становлении государства, исходный признак которого — наличие особых групп людей, применяющих от имени общества насилие по отношению к другим членам общества, не только нельзя исключить, но есть все основания считать, что именно те родовые органы, которые выполняли крайне важную общую функцию - поддерживали запрещение как посредством насильственного пресечения кровосмешения внутри рода, так и путем развития связей с иноплеменниками в целях взаимообмена женщинами - были, независимо от наличия или отсутствия частной собственности и классов, древнейшими элементами новой, нарождавшейся государственной структуры».1
Думается, что не только запрет на инцест, но и другие табу (на каннибализм, убийство своих соплеменников) выступили в такой же роли «тотальных социальных фактов». Не вызывает сомнения религиозный (основанный на верованиях) характер этих и множества других табу (среди которых встречаются самые причудливые), а также то, что они воспринимались как категорические императивы, которым, по мнению первобытных людей, должен был следовать каждый благоразумный человек, хотевший прожить долгую жизнь. Вообще вся жизнедеятельность первобытного коллектива, занимавшегося охотой и собирательством, была жестко регламентирована системой тотеми-ческих ритуалов, обрядов, культов, представлений, знаков, символов, магических действий, заклинаний, молитв, слов и т.п. Фактические отношения в их тотемической ритуальности, магической значимости имели общеобязательный, безусловно-императивный характер.
При этом обращают на себя внимание два обстоятельства. Во-первых, магический характер запретов в первобытном обществе обеспечивал их высокую эффективность. Нарушение табу, даже непреднамеренное, воспринималось субъективно, с мистическим ужасом, вызывало переживания, подчас приводившие нарушителя к болезни и даже смерти . Следовательно, эффективность запретов определялась, скорее, не внешней угрозой претерпеть страдания за их нарушения, а внутренним убеждением в недопустимости и даже невозможности («богов все равно не обманешь») самого нарушения. Во-вторых, руководители первобытной общины находились под более жестким контролем, чем рядовые члены племени. Они были вынуждены (что не отрицает внутренней убежденности) подавать соплеменникам личный пример в следовании различным предписаниям, ритуалам, обрядам, и это выступало гарантом обеспечения контроля за тем, чтобы не допустить отклонений в поведении членов своего клана.
Руководитель первобытной общины первоначально регулировал отношения в ней, опираясь на собственную силу. Затем опорой стал вооруженный отряд, а запреты более действенными, поскольку их нарушение влекло наказание нарушителя с большей вероятностью.
Власть вожака в некоторой мере действовала параллельно с механизмом регулирования на основе кровной мести. Однако этот параллелизм не был прямым дублированием. Они успешно дополняли друг друга. Месть была ориентирована главным образом на внеродовые отношения, а власть вожака - на внутриродовые.
Теоретико-правовое обоснование целей и функций системы противодействия преступности
Напомним, что завершая юридико-конфликтологическое обоснование диалектической связи категорий «преступность - противодействие преступности» мы, исходя из сформулированной в западной социологии и криминологии идеи «изменить повестку дня уголовной политики от "войны" к "миру"»1, сформулировали три гипотетических варианта их возможного сосуществования:
- адаптация государства и общества к господству криминальных структур; паритет между криминалитетом и обществом;
- своеобразное разделение властей и сфер влияния, при котором криминальные сообщества и лидеры преступного мира или мафия признаются как реальный (пусть и теневой) уголовно-политический институт;
- реальная оценка возможностей государства и общества противостоять преступности и, соответственно, обеспечение такого уровня контроля над ней, при котором криминальные процессы не преобладают над процессами созидательными, вызывая в общественном организме необратимые изменения, представляющие реальную угрозу национальной безопасности и ставящие государство на край гибели.
Как ни кощунственно, на первый взгляд, это ни прозвучит, но в реальной жизни многих государств, в том числе и современной России, эти три варианта в той или иной мере мирно уживаются друг с другом2.
На протяжении ряда последних лет криминальная обстановка в стане остается крайне сложной. После некоторого сокращения зарегистрированных преступлений в 2002 году с 2003 года начинается их интенсивный рост: в 2004 году зарегистрировано 2 млн. 893,8 тыс. преступлений, что на 5% больше, чем в 2003 году и на 11% больше, чем в 2002 году1:
Рост зарегистрированных преступлений в 2004 году отмечается во всех федеральных округах (кроме Дальневосточного), а также в 57 субъектах Российской Федерации. В течение года в России зарегистрировано более 31, тыс. умышленных убийств и покушений на убийство, 57,3 тыс. умышленных причинений тяжкого вреда здоровью, 8,79 тыс. изнасилований и покушений на изнасилование. Из года в год возрастает число преступлений, совершаемых на улицах: если в 1999 году зарегистрировано 175,4 тыс. таких преступлений, то в 3003 году - 216,9 тыс., а в 2004 - 241 тыс. Возрастает количество преступлений против собственности: в 2002 году зарегистрировано 1 млн. 323,5 тыс. таких преступлений, в 3003 - 1 млн. 609, 6 тыс., в 2004 - 1 млн. 848,8 тыс.
Не требует для своего подтверждения проведения специальных социологических исследований тот факт, что российское общество адаптируется к криминалу, к криминальной субкультуре: достаточно вспомнить наиболее рейтинговые или «культовые» фильмы, появившиеся в последнее время и посвященные преступным группировкам, насыщенные отнюдь не осуждаемому насилию и жестокости.
По данным МВД России на территории страны активно действует более 100 преступных сообществ с общим числом участников свыше 4 тыс. человек. Сегодня никого не удивляет тот факт, что криминальные сообщества контролируют не только коммерческие ларьки, а крупнейшие предприятия и даже отдельные сегменты экономики, включая игорный бизнес, шоу-бизнес, банковскую сферу, туристический бизнес, автомобильный рынок и т.д. Под криминалом только по официальным данным МВД России находится свыше 500 хозяйствующих объектов, в экономической сфере орудует около 70 криминальных группировок, 8 - контролирует наркобизнес и незаконный оборот оружия.
Реальной составляющей всей системы государственной власти становится коррупция. Лидеры криминальных структур новой формации дистанцируются от проявлений традиционной преступности, укрепляют коррумпированные связи, внедряются в органы власти, активно участвуют в местной политической жизни. Беспрецедентные масштабы коррупции признаются самой властью и беспристрастно фиксируются в материалах социологических исследований. Более 60 % респондентов в социологических опросах относят коррупцию к проблемам, представляющим угрозу национальной безопасности России; свыше 70 % согласны с утверждением о том, что Россия может быть отнесена к числу коррумпированных государств1. Организованная преступность в посткоммунистической России в своем наступлении на легальный правопорядок стремится опираться на государственные и общественные институты, использовать их в своих целях.
На сегодняшний день российский государственный аппарат является одним из самых коррумпированных в мире. По результатам опроса, проведенного министерством торговли США среди предпринимателей, работающих на мировом рынке, Россия заняла 47 место, уверенно обогнав лишь две страны - Пакистан и Нигерию . В составе коррупционеров преобладают лица из учреждений государственного управления - 66,3% и правоохраны -27,4%. В составе последних до 95% - сотрудники органов внутренних дел . По некоторым данным, около 20% депутатов Государственной Думы поддерживают тесный контакт с мафией4.
По подсчетам экспертов общественной организации «Технологии - XXI век»5 мелкие предприниматели тратят по всей стране на взятки чиновникам минимум 500 миллионов долларов в месяц, В год это оборачивается суммой в 6 миллиардов долларов (следует добавить, что приведенные расчеты не включают платежи мелких предпринимателей «крышам»). Около 10 % всего дохода в мелком и среднем бизнесе тратится на коррупционные сделки. При этом на начальном этапе (регистрация предприятия и т.п.) расходы существенно выше.
