Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Государственное принуждение: теоретико-историчекие основы 15
1. Институт государственного принуждения: ретроспективный анализ 15
2. Государственное принуждение: понятие, характеристика 32
3. Классификация мер государственного принуждения 52
ГЛАВА 2. Государственное принуждение в совремнной россии: актуальные проблемы 75
1. Юридическая ответственность как особая мера государственного принуждения 75
2. Тенденции развития института государственного принуждения 106
Заключение 132
Список использованной литературы
- Государственное принуждение: понятие, характеристика
- Классификация мер государственного принуждения
- Юридическая ответственность как особая мера государственного принуждения
- Тенденции развития института государственного принуждения
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Тема государственного принуждения, принуждения индивидов со стороны государства - одна из актуальных в политических и правовых доктринах прошлого и настоящего. Каково теоретическое обоснование допустимости и необходимости государственного принуждения? Какова цель государственного принуждения и какие функции выполняет государственное принуждение как социальный институт? Каковы пределы государственного принуждения?
На данные вопросы социальные теоретики давали разные, порой диаметрально противоположенные, ответы. И социальная практика показывает, что ответы на эти вопросы могут быть разными в зависимости от «времени и места» функционирования института государственного принуждения. Например, в зависимости от исторического этапа развития общества функции института государственного принуждения, как и государства вообще, могут изменяться, что обусловлено переменой ценностных представлений индивидов, их социальных потребностей. Очевидно, что государственное принуждение как институт, к примеру, тоталитарного политического режима имеет иное теоретическое обоснование и функциональное назначение, чем этот же институт, но в условиях либеральной демократии, правовой государственности и верховенства прав человека (права).
Институт государственного принуждения также обусловлен социокультурными традициями: государственное принуждение выполняет разные функции в преимущественно коллективистских и индивидуалистических социальных культурах. В социальных культурах с доминированием религиозной традиции государственное принуждение будет поддерживать стабильность функционирования религиозных институтов и применяться, в том числе в качестве наказания, к индивидам, чьи действия расцениваются как создающие предпосылки для их, институтов, дисфункции
(«вероотступничество», «кощунство», «богохульство» и т.д.), тогда как в секуляризированных социальных культурах вопросы, связанные с отношением индивидов к вере и их религиозные убеждения составляют privacy, государство характеризуется как светское, поскольку сохраняет нейтральное отношение к религиозной сфере, в равной мере гарантируя и права и атеистов, и агностиков, и верующих.
В конечном счете, как нам представляется, институт государственного принуждения, будучи частью социокультурного ландшафта1, отражает господствующие в этой культуре социальные ценности, как правило, письменно выражаемые в базовых конституционно значимых юридических текстах.
Конституция Российской Федерации как правового государства (ч. 1 ст. 1) говорит о правах и свободах человека как о высшей2 ценности (ст. 2), определяет их как неотчуждаемые, принадлежащие от рождения, не допускающие отмены или умаления (ч. 2 ст. 17, ч. 2 ст. 55), и соответственно исходит из того, что именно непосредственно действующие права человека определяют смысл существования институтов публичной власти и содержание их деятельности (ст. 18). Как нам представляется, данные конституционные
Как отмечает И.Г. Яковенко, «самые разнообразные формы принуждения, насилия и подавления относятся к числу существенных и неустранимых элементов любой культуры» (Яковенко И.Г. Россия и Репрессия: репрессивная компонента отечественной культуры. М., 2011. С. 3).
2 В отличии, например, от одного из современных конституционных проектов, в котором указывается, что «абсолютной высшей ценностью является существование самой России -Родины Народа России» (Конституция России (проект) / Под общ. ред. С.С. Сулакшина. М., 2013. С. 12) или Основного закона СССР 1977 г., в котором «высшей целью» Советского государства было «построение бесклассового коммунистического общества» (вводная часть), а свобода слова, проведения публичных мероприятий или право на объединение предоставлялись лишь «в соответствии с интересами народа и в целях укрепления и развития социалистического строя» или «в соответствии с целями коммунистического строительства» (ст. 50 и 51).
I положения задают достаточно четкие аксиологические установки в отношении
института государства, его функционального назначения. Именно исходя из
данных аксиологических установок и необходимо рассматривать институт
государственного принуждения в современной России.
Однако помимо аксиологической стороны в теме государственного принуждения присутствует и сугубо догматическая составляющая, которая также является актуальной. Речь идет о необходимости анализа современного российского законодательства и судебной практики с целью адекватной классификации достаточно широкого спектра мер государственного принуждения, встречающегося в законодательном материале. Данная проблема - проблема классификации мер государственного принуждения - тем более актуальна, поскольку существует традиция, возникшая еще в советский период развития теории государства и права3 и продолжающаяся в настоящее время4, отождествления институтов государственного принуждения и юридической ответственности.
Исходя из изложенного, содержание темы нашего исследования
включает две взаимосвязанные составляющие. Во-первых, догматическую -
представить приемлемую интерпретацию государственного принуждения и
дать адекватную классификацию мер государственного принуждения на
основе анализа современного российского законодательного материала. Во-
вторых, ценностную обратить внимание на аксиологические
конституционные установки института государственного принуждения в
современной России, выпадающие, как нам представляется, из поля зрения
исследователей, занимающихся проблематикой государственного
принуждения.
3 На данное обстоятельство обращала внимание, например, В.В. Серегина (см.: Серегина
В.В. Государственное принуждение по советскому праву. Воронеж, 1991. С. 58).
4 См.: Чашников В.А. Государственно-правовое принуждение: общетеоретические вопросы
// Вестник Уральского юридического института МВД России. 2016. № 4. С. 16.
Степень научной разработанности темы исследования. Догматическая разработка темы государственного принуждения, т.е. исследование темы государственного принуждения на основе положений законодательства, в российской науке приходится на конец XIX - начало XX вв. Вопросы, касающиеся государственного принуждения, возникают в контексте тем правонарушения, наказания, санкций, рассматриваемых в науке уголовного права5, общей теории права6 и энциклопедии права7.
Далее тема государственного принуждения возникает в 20-х гг. XX в. в период существовавшего на тот момент относительного научного плюрализма, например, в работе А.Я. Магазинера «Общая теория права на основе советского законодательства», написанной в 1925 г., но впервые опубликованной в 2006 г.8, в работе того же представителя науки уголовного права А. А. Жижиленко.
В советский период возрождение интереса к институту государственного принуждения приходится на конец 50 - начало 60-х гг. XX в., когда тема государственного принуждения поднимается в контексте темы юридической ответственности, которая в свою очередь в этот период переносится в теорию права и государства из отраслевых юридических наук, в частности, наук уголовного и гражданского права, где она уже в силу практической востребованности более глубоко разработана9. Появляются первые в советской
5 См.: Жижиленко А. А. Наказание. Его понятие и отличие от других правоохранительных
средств. СПб., 1914. С. 25 - 32.
6 См.: Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. М., 1910. С. 629 - 644.
7 См.: Тарановский В.Ф. Энциклопедия права. 3-е изд. СПб., 2001. С. 285 - 293.
8 См.: Магазинер А.Я. Избранные труды по общей теории права. СПб, 2006. С. 210 - 211.
9 Юридическая ответственность в качестве самостоятельной темы учебной программы по
теории государства и права для юридических вузов была выделена в 1967 г. (см.: Тархов
В.А. Понятие юридической ответственности // Правоведение. 1973. № 2. С. 33.).
науке статьи по теме юридической ответственности10, в 1961 г. выходят «Вопросы теории права» О.С. Иоффе и М.Д. Шаргородского11.
Работа О.С. Иоффе и М.Д. Шаргородского является примером расширения объема общетеоретических знаний, осуществленного представителями отраслевых юридических наук (О.И. Иоффе был представителем науки гражданского права, а М.Д. Шаргородский -уголовного), т.е. влияния опережающего по уровню развития отраслевой теории на общую. Во-первых, самостоятельной частью работы стала тема юридической ответственности. До этого тема юридической ответственности не выносилась в качестве отдельной в столь комплексных работах - учебной литературе по теории государства и права. Во-вторых, в «Вопросах теории права» авторы обосновывают необходимость различения мер юридической ответственности от иных мер государственного принуждения, ошибочность позиции, в соответствии с которой, в понятие «юридическая ответственность» включаются все без исключения меры государственного принуждения12, что приводило к их отождествлению.
Дальнейшее развитие теоретических представлений относительно государственного принуждения привела к пониманию необходимости проведения разграничений между мерами защиты и юридической ответственностью. Концепция мер защиты как разновидности мер государственного принуждения, отличной от юридической ответственности, развивалась С.С. Алексеевым13, С.Н. Кожевниковым14, О.А. Красавчиковым15, Н.С. Малеиным16, Г.Н. Стоякиным17.
10 В.В. Серегина отмечает, идея о «юридической ответственности» как общетеоретической
категории впервые выдвинута И.А. Ґалаґаном в статье «К вопросу о понятии
ответственности по советскому праву» в 1958 г. (см.: Серегина В.В. Указ раб. С. 112.).
11 См.: Иоффе О.С., Шаргородский М.Д. Вопросы теории права. М., 1961.
12 См.: Иоффе О.С, Шрагородский М.Д. Указ. соч. С. 319.
13 См.: Алексеев С.С. Общая теория социалистического права. Вып. 2. Свердловск, 1964. С.
184-189.
7і
В советский период вопросы, связанные с государственным принуждением, поднимались также в работах В.В. Серегинои, Б.Т. Базылева С.Н. Братуся, С.Н. Кожевникова, О.Э. Лейста, И.А. Ребане, И.С. Самощенко и М.Х. Фарукшина, И.А. Галагана18.
В современной юридической науке, как в общетеоретической, так и в отраслевой, можно также выделить работы, посвященные проблематике государственного принуждения. Здесь стоит отметить труды, прежде всего, Ж.И. Овсепян, Н.В. Витрука, P.O. Хачатурова и Д.А. Липинского, Н.В. Макарейко19, а также многочисленные диссертационные исследования20, в
См.: Кожевников С.Н. Меры защиты в советском праве. Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. Свердловск, 1968.
15 См.: Красавчиков О.А. Ответственность, меры защиты и санкции в советском
гражданском праве // Сборник ученых трудов СЮИ. Вып. 27. Свердловск, 1973.
16 См.: Малеин Н.С. Правонарушение: понятие, причины, ответственность. М., 1985.
17 См.: Стоякин Г.Н. Меры защиты в советском гражданском праве. Автореф. дисс. ... канд.
юрид. наук. Свердловск, 1973.
18 См.: Серегина В.В. Указ. раб.; Кожевников С.Н. Государственное принуждение:
особенности и содержание // Советское государство и право. 1978. № 5; Базылев Б.Т.
Государственное принуждение и правовые формы его осуществления в советском обществе:
Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. Киев, 1968; Братусь С.Н. Юридическая ответственность
и законность. М., 1976; Лейст О.Э. Санкции и ответственность по советскому праву
(теоретические проблемы). М., 1981; Ребане И.А. Убеждение и принуждение в деле борьбы
с посягательством на советский правопорядок // Ученые записки Тартуского
государственного университета. Труды по правоведению. Тарту, 1966; Самощенко И.С,
Фарукшин М.Х. Ответственность по советскому законодательству. М.. 1971; Галаган И.А.
Административная ответственность в СССР. Воронеж, 1970.
19 См.: Овсепян Ж.И. Юридическая ответственность и государственное принуждение
(Общетеоретическое и конституционно-правовое исследование). Ростов-на-Дону, 2005;
Макарейко Н.В. Государственное принуждение: проблемы теории и практики. М., 2015;
Витрук Н.В. Общая теория юридической ответственности. 2-е изд. М., 2009; Хачатуров
Р.Л., Липинский Д.А. Общая теория юридической ответственности. СПб. 2007.
число которых входят исследования, рассматривающие государственное принижение в качестве института правового и демократического государства21. Объектом диссертационного исследования является институт государственного принуждения в современной России, а его предметом -понятие государственного принуждения; меры государственного принуждения, предусмотренные современным российским законодательством,
20 См.: Макарейко" Н. В. Государственное принуждение как средство
обеспечения общественного порядка. Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук.
Нижний Новгород, 1996.; Демидов П.В. Частное принуждение как категория современной
теории права: научные и практические проблемы. Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук.
Нижний Новгород, 2005; Лановая Г.М. Принуждение в системе форм правоприменения.
Автореф. дисс канд. юрид. наук. М., 2006. Нохрин Д.Г. Государственное принуждение в
гражданском судопроизводстве. Автореф. дис. ...канд. юрид. наук. М., 2006.; Разгильдиева М.Б. Правовое убеждение и принуждение: теоретические основы (на примере финансового
законодательства). Автореф. дисс канд. юрид. наук. М.. 2012. Попкова Е.С.
Юридическая ответственность и ее соотношение с иными правовыми формами государственного принуждения. Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2001; Глаголев П.В. Юридическая ответственность в системе мер государственного принуждения. Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2007; Цыганкова Е.А. Принуждение как метод осуществления государственной власти. Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2010; Лелявин СВ. Поведение, не противоречащее правовым предписаниям, как основание государственного принуждения. Владимир, 2010; Латушкин М.А. Обеспечение законности применения мер государственного принуждения (теоретико-правовой аспект). Саратов, 2011; Головинов В. А. Исполнение государственного принуждения как особый вид правовой формы деятельности. СПб., 2010. Евдокимов СВ. Правовосстановительные меры в российском праве. Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. Нижний Новгород, 1999.
21 См.: Жареное И.П. Государственное принуждение в условиях демократизации общества.
Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2006; Магомедрасулов М.М. Особенности
принуждения в правовом государстве. Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2010; Рогов
А.П. Особенности государственного принуждения в правовом государстве. Автореф. дисс.
... канд. юрид. наук. Саратов, 2013; Третьяк И.А. Конституционно-правовое принуждение в
Российской Федерации. Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. Омск, 2015.
их классификация; актуальные проблемы государственного принуждения в современной России.
Цель диссертационного исследования - теоретике-правовой анализ института государственного принуждения в современной России.
Задачами диссертационного исследования являются:
подвергнуть анализу основные подходы к объяснению института государственного принуждения, существовавшие в досоветский, советский и современный периоды;
формулирование авторского определения государственно принуждения;
определить ценностные основания института государственного принуждения в современной России;
провести догматический анализ института государственного принуждения в современной России, в том числе классифицировать встречающиеся в законодательстве разнообразные случаи, предполагающие применение государственного принуждения;
исследовать основные стратегии определения юридической ответственно сти;
проанализировать основные аргументы сторонников и противников позитивной юридической ответственности;
выявить тенденции развития государственного принуждения на современном этапе.
Теоретико-методологическая основа исследования существенным образом опирается на подходы к институту государственного принуждения, существующие в рамках теории государства и права, теории конституционного права, политико-правовых доктринах. В процессе исследования государственного принуждения в современной России использовался, прежде всего, формально-юридический (догматический, «юридический метод»), опирающийся на логические приемы работы с законодательным материалом (анализ, синтез, дедукция, сравнение,
: ю
классификация), технику его толкования, в том числе телеологического, и юридического конструирования.
Эмпирической базой исследования послужили положения Конституции Российской Федерации, решения Конституционного Суда Российской Федерации, положения Конвенции о защите прав человека и основных свобод, решения Европейского суда по правам человека, положения федеральных конституционных законов и федеральных законов.
Научная новизна диссертационного исследования состоит в выделении и анализе аксиологической и догматической составляющих института государственного принуждения в современной России; выделении и анализе основных стратегий объяснения юридической ответственности, теоретической критики определения юридической ответственности как «обязанности правонарушителя» и синтезирующей стратегии; анализе возникновения и развития дискуссии о позитивной юридической ответственности, теоретическая критика концепции позитивной юридической ответственности. Основные положения, выносимые на защиту:
1. Государственное принуждение можно определить как осуществляемые от имени государства совокупность мер властного внешнего воздействия, направленных на понуждение субъектов права к определенному поведению. Государственное принуждение представляет собой властеотношение, характеризующееся асимметричным положением принуждающей и принуждаемой сторон.
2. Государственное принуждение в правовом государстве оправдано, если оно осуществляется, в конечном счете, в целях защиты прав человека и тем самым обеспечения общего блага. Государственное принуждение в правовом государстве характеризуется следующими чертами. Государственное принуждение: не должно унижать достоинство человека; должно быть соразмерным и обоснованным; имеет нормативный характер; должно осуществляться на основании качественных нормативных правовых актов.
і
!
-
Меры государственного принуждения, закрепленные в действующем законодательстве, многообразны и могут в зависимости от основания применения быть классифицированы на две группы: меры юридической ответственности и меры, не являющиеся юридической ответственностью. Последние в зависимости от целей могут классифицироваться на: правовосстановительные меры, или меры защиты; меры процессуально-обеспечительного принуждения; предупредительные (профилактические) меры; меры государственного принуждения, направленные на поддержание общественных потребностей; меры государственного принуждения, направленные на обеспечение функций государства и его институтов.
-
Из конкурирующих в теоретической литературе стратегий объяснения юридической ответственности - как «государственного принуждения» и как «обязанности лица отвечать за правонарушение» («обязанности правонарушителя претерпеть неблагоприятные для него последствия») -приемлемой представляется первая.
Интерпретация юридической ответственности через категорию «обязанность» акцентирует внимание на действиях правонарушителя, который «обязан претерпевать», и в то же время не описывает реакцию государства на совершение определенного, объявленного государством правонарушающим и поэтому наказуемым, деяния. Логика юридической ответственности состоит не в том, чтобы после совершения правонарушения, т.е. нарушения объявленного государством запрета как пассивной обязанности, воздерживаться от совершения определенного деяния, когда у правонарушителя возникает очередная обязанность, а в том, чтобы описать наступающую реакцию государства на совершенное правонарушение. Для описания ситуации юридической ответственности существенно не описание очередной обязанности правонарушителя, а то, что правонарушение влечет реакцию со стороны государства в виде применения к правонарушителю мер принуждения.
5. Сторонники позитивной юридической ответственности не
предоставляют ответа на основной аргумент противников позитивной
юридической ответственности. На каком основании одним термином -
«юридическая ответственность» \ - называются одновременно
разнокачественные ситуации: и исполнение обязанности как правомерное поведение, и последствие неправомерного поведения, выражающегося в нарушении обязанности. Данные ситуации настолько качественно разные, что не позволяют без ущерба для теории объединить их в пределах одного термина - «юридическая ответственность». Для их обозначения необходимы разные термины, которые автономно существовали в теории до появления представлений о позитивной юридической ответственности - это «обязанность» и «юридическая ответственность», понимаемая как принуждение со стороны государства в качестве реакции на правонарушение.
Без ответа на этот вопрос теоретически обосновывать правомерность выделения позитивной юридической ответственности не представляется возможным.
Теоретическая и практическая значимость исследования. Материалы и обобщения, полученные в рамках диссертационного исследования, могут быть использованы для дальнейшего исследования проблем института государственно принуждения в современной России. Полученные в диссертации выводы имеют значение для последующего совершенствования правоустановительной и правоприменительной деятельности, а также могут найти применение в процессе преподавания учебных дисциплин «Теория государства и права», «Теория конституционного права» и разработки соответствующих специальных курсов.
В частности, основные положения диссертационного исследования уже используются в процессе преподавания «Теории государства и права», «Истории политических и правовых учений», «Философии права», «Теории государственной власти», ведущегося в Ростовском юридическом институте Министерства внутренних дел Российской Федерации, Таганрогском
государственном педагогическом институте им. А.П. Чехова, Таганрогском институте управления и экономики для будущих бакалавров и магистров юриспруденции, а также для аспирантов, обучающихся по специальности 12.00.01 - теория и история права и государства; история учений о праве и государстве.
Апробация результатов исследования. Основные результаты проведенного диссертационного исследования отражены в статьях соискателя, опубликованные в рецензируемых научных изданиях перечня, сформированного Министерством образования и науки Российской Федерации, неоднократно рассматривались в рамках международных, всероссийских и межвузовских конференций, а также в выступлениях перед практическими работниками правоохранительных органов.
Диссертация прошла обсуждение и была рекомендована к защите сектором теории государства и права Института государства и права Российской академии наук.
Структура диссертации. Поставленная проблема, объект, предмет, цель и задачи исследования определили логику и структуру представленной диссертационной работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, включающих пять параграфов, заключения и списка используемой литературы.
Государственное принуждение: понятие, характеристика
Российская государственность, отечественная правовая система прошла весьма сложный исторический путь, многие этапы которого были противоречивы, проходили, что называется, в рамках столкновения собственных (традиционных) и «заемных» правовых и политических норм, институтов, принципов и ценностей.
Кроме этого, в настоящее время, возникла острая необходимость в изменении методологических ориентиров изучения российского права и, конечно же, государства, эти два, теснейшим образом сопряженные элементы российского государственно-правового бытия. Важно понять особую логику эволюции национального права, содержание этого процесса, его внутреннюю целостность, сущностный смысл, получившие отражение не только в памятниках русского права, отечественном законодательстве прошлого, но и в создаваемых в отечественном культурном и историческом пространстве учениях о праве и государстве.
Вообще, «новизна российской правовой системы рождается в сложных перипетиях мирового правокультурного процесса, и поэтому она вносит подчас весьма полярные начала в тот или иной этап своего существования: охранительные, консервативные тенденции соседствуют с весьма радикальным новаторством … утверждение высокой творческой роли права и правопорядка – с революционным отрицанием самого феномена права как устаревшего и социально отсталого института»1.
Представляется, что прогрессистское видение истории государства и права, стремление «втиснуть» последнюю в какие-либо формационные
Синюков В.Н. Российская правовая система. Введение в общую теорию. М., 2010. С. 98. перегородки позволяет вскрыть глубинные и оригинальные явления в российском политико-правовом мире, а значит и оценить их своеобразие, понять специфику развития. Следовательно, необходим серьезный теоретико-методологический прорыв, основой которого, несомненно, станет новое осмысление различных юридических, политических, философско-правовых и религиозно-правовых концепций, принадлежащих различным российским авторам, творившим в различные исторические периоды, а поэтому и отразившим их особенности в своем творчестве.
В этом плане обращение к русским и российским доктринам убеждает, что в ходе «переживания» российского права таких этапов как традиционно-обычный (IX-XV вв.), классическо-московский (XV-XVII вв.), имперский-петербургский (XVIII), имперско-модернизационный (XIX-начало XX вв.), советский (октябрь 1917-1993 г.) и современный происходит не только изменение духовной ориентированности права, смена характера нормативно-правовой техники, правового статуса личности, соотношения национального и «заемного» элементов (норм и институтов), но и трансформация модели взаимосвязи права и государства, права и общества, в ходе которой меняется и понимание природы и, самое главное – значения института государственного принуждения, его структуры, вектора эволюции и др.
Конечно не является случайным тот факт, что генезис русской политико-правовой мысли, в целом, принято связывать с возникновением и развитием Древнерусской государственности. Именно принятие христианства (в его православно-византийской-имперской версии) и распространение письменности обусловили появление разнообразных политических и правовых произведений разных жанров.
Значительную роль в развитии русской государственно-правовой мысли сыграло непосредственное влияние правящей личности – Ярослава Мудрого, Ивана III, Иван Грозного, Петр I, Николая I, Александра II и др., чья власть, способы управления государством всегда, несомненно, были в центре внимания многих современных ему мыслителей: митрополита Илариона, Филофея, Юрий Крижанича, Феофан Прокоповича, М.М., Щербатова, С.Е., Десницкого А.Н Радищева, М.М Сперанского, П.Я., Чаадаева, А.С., Хомякова, Ю.Ф Самарина, К.П. Победоносцева, Б.Н. Чичерина и др.
Представители отечественной политико-правовой мысли проанализировали в своих трудах особенности развития и функционирования института государственного принуждения в российском политико-правовом и социальном пространстве. Они (каждый на своем теоретико-методологическом уровне, с использованием свойственного конкретной эпохе понятийного аппарата) отразили основные направления и итоги предшествующих исследований в сфере правовой и духовной свободы, права («Правды»), законности и государственного принуждения («Гроза», «Страх» и др.).
Так, идеи суверенности Русского государства, его единства, сильной княжеской власти становятся ведущими в политической литературе Киевской Руси. В дальнейшем по мере упрочения феодальных отношений, развития процессов феодальной раздробленности и усиления внешней опасности все более настойчиво начинают пропагандироваться идеи единения всех русских земель (сначала вокруг Киева, а затем Москвы) и смягчения социальных противоречий путем уменьшения эксплуатации и угнетения.
Первым русским политико-правовым трактатом стало «Слово о Законе и Благодати», созданное Киевским митрополитом Иларионом в середине XI столетия. В трактате были затронуты и освещены вопросы касающиеся происхождения, сути, целей и задач верховной власти, которой митрополит считал волю Божественную, данную князю, как «причастнику и наследнику небесного царства» для выполнения своего высшего долга перед людьми и Богом. Образ христианского носителя верховной власти занимает центральное место в трактате Илариона, здесь прописана и значимость ответственности русских князей за управление русским государством, и качества, которыми должны обладать князья для наилучшего осуществления власти. К таким качествам митрополит отнес мужественность, острый ум, милосердие и законопослушность. Закон был воспринят, как воля переданная людям Богом через своего избранника, это было связано с тем, что теологическая и юридическая значимость закона считались в то время едиными и не разделялись, как понятия.
Также Илариона интересовала проблематика праведного суда как одной из форм государственного принуждения по «Правде» (не даром и возникло понятие «оправдить», близкое, но все же отличающееся во своему содержанию и смыслу от современной категории «оправдать») и определения наказания и «милости виноватому». Наказание определено им, как «воздаяние каждому по делам его»1.
Классификация мер государственного принуждения
Меры государственного принуждения – варианты социально-юридического принудительного воздействия на определенных участников общественных отношений, закрепленные в современном российском законодательстве многообразны и могут быт классифицироваться по разным основаниям.
Надо сказать, что в теории государства и права предпринимались попытки классификации мер государственного принуждения. Например, В.В. Серегина применительно к советскому законодательству классифицировала государственное принуждения на отдельные формы по следующим основным критериям: «1) предмету правового регулирования; 2) предметному содержанию направленности правоограничения; 3) органам (субъектам), применяющим меры принуждения; 4) нормативным основаниям; 5) фактическим основаниям применения мер принуждения; 6) способу обеспечения общественного порядка и правовым последствиям применения мер принуждения»1.
В целом соглашаясь с данной классификации мер государственного принуждения, представим собственную. В зависимости от того, что выступает объектом государственного принуждения можно различать государственное принуждение, направленное на личность - телесное принуждение, например, привод (ст. 113 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации), государственное принуждение в отношении имущества лица, например, наложение ареста на имущество (ст. 115 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации), государственное принуждение по отношению к функционирование государственного органа, например, роспуск Государственной Думы Российской Федерального Собрания Российской Федерации (ч. 4 си. 111 и ч. 3 и 4 ст. 117 Конституции Российской Федерации). В зависимости от субъекта, осуществляющего государственное принуждение, можно различать государственное принуждение, Серегина В.В. Государственное принуждение по советскому праву. Воронеж, 1991. С. 74. осуществляемое на основании решения суда, и государственное принуждение, осуществляемое на основании решений иных органов государства (Президента Российской Федерации, Правительства Российской Федерации и других органов исполнительной власти).
В зависимости от отраслевой принадлежности государственное принуждение можно классифицировать на конституционно-правовое принуждение, уголовно-правовое принуждение, гражданской-правовое принуждение, административно-правовое принуждение, гражданско процессуальной, уголовно-процессуальное принуждение и т.д. Наконец, в зависимости от основания применения государственного принуждения следует различать государственное принуждение, применяемое на основании совершения правонарушения, и государственное принуждение, применяемое на иных основаниях.
Рассмотрим подробно последний вариант классификации мер государственного принуждения – классификацию мер государственного принуждения в зависимости от оснований его применения. Прежде всего, отметим, что в юридической науке отсутствует общепризнанный подход к процедуре классификации государственного принуждения.
Во-первых, нет общепринятого подхода к тому, как называть, к примеру, юридическую ответственность – «мерой» государственного принуждения, «видом» государственного принуждения или «формой» государственного принуждения.
Протасов В.Н. и Протасова Н.В. отмечают три вида мер правового принуждения – превентивные меры, меры правовой защиты, меры юридической ответственности, понимая под правовым принуждением государственное принуждение к осуществлению правовых предписаний, производимое на законных основаниях и в соответствующих процедурных формах5.
Учебник / Под ред. В.К. Бабаева. М., 1999. С. 209 – 210. В.М. Корельский, различая правовое и неправовое государственное принуждение1, выделяет три формы государственного принуждения – меры предупредительного воздействия, правовое пресечение и меры защиты – не упоминая при этом юридическую ответственность2.
Ж.И. Овсепян различает минимальную и максимальную структуру государственного принуждения. Минимальная конструкция государственного принуждения как сложносоставного правового института – это его общетеоретическая межотраслевая модель; она включает от трех до четырех государственно-принудительных (охранительных) институтов, каждый из которых предусматривает специфическую систему мер государственного принуждения. К числу таких субститутов она относит институты связанные: с применением мер юридической ответственности; с осуществлением восстановительных мер (мер защиты); с осуществлением мер пресечения; с мерами предусмотрительного характера3. Максимальная же структура государственного принуждения, - как отмечает Ж.И. Овсепян, – это его «конкретный отраслевой (отрасль права) аналог»4 – «совокупность государственно-принудительных (государственно-охранительных) норм и институтов конкретной отрасли права»5.
К первой группе мы относим меры государственного принуждение, применимые на основе установления совершения правонарушения. Такие меры называются мерами юридической ответственностью. Ко второй группе относятся меры государственного принуждения, применяемые вне связи с совершением правонарушения.
Все существующие меры, относимые нами ко второй группы, могут в свою очередь быть классифицированы в зависимости от целей применения государственного принуждения в несколько больших подгрупп мер: правовосстановительные меры;
Юридическая ответственность как особая мера государственного принуждения
Однако малочисленные нестрогие случаи использование термина «ответственность», которые могут быть результатом низкой юридической техники, желания авторов придать пафос и дополнительную легитимность собственным текстам, сами по себе как декларации еще не являются аргументом в пользу позитивной юридической отнесенности и деформации теоретической строгости в рассуждениях о юридической отвесности. В этих случаях «необходимо, - как справедливо отмечал С.Н. Братусь, - четко различать, какое содержание охватывается термином ответственность»1.
Сторонники позитивной юридической ответственности не предоставляют ответа на основанной аргумент противников юридической ответственности, не позволяющий называть правомерное поведение – исполнение обязанности юридической ответственностью.
Этот аргумент, хотя и не в отчетливой форме, высказывался С.С. Алексеевым. По мысли теоретика, не следует объединять в рамках одного устоявшегося и строго термина – «юридическая ответственность» «разнокачественные явления, отражающие весь сектор многообразных проявлений в праве социально-политической ответственности. Такое терминологическое направление научного поиска может повлечь за собой нивелирование качественно разнородных явлений, нарушение чткости и стройности всего понятийного аппарата, известные издержки смыслового порядка, а в конечном счете неизбежно привести (и уже привело) к необходимости какой-то новой и притом усложненной терминологии, которая все же разграничила бы, и то, что традиционно именовалось юридической ответственностью, и то, что с точки зрения указанных разработок также назвали юридической ответственностью (например, одно – проспектовой, а другое негативной»
Позже этот аргумент, но несколько в иной форме, воспроизвл и С.Н. Братусь. «Основная ошибка сторонников теории позитивной ответственности состоит в том, что они отождествляют обязанности с ответственностью, забывают о том, что главное – это обязанность, а ответственность – лишь реакция на ее нарушение, реакция на действие, но только противоправное. Если обязанность исполняется в соответствии с ее содержанием и назначением, никакой ответственности не возникает»2
Итак, смысл аргумента, высказанного в разной форме, таков. Во-первых, одним термином – «юридической ответственностью» - называются одновременно: и исполнение обязанности как правомерное поведение (а), и последствие неправомерного поведения, выражающегося в нарушение обязанности (б), которые разными исследователями интерпретируются либо как обязанность (б1), либо как реакция со стороны государства на неправомерное поведение лица (б2). Во-вторых, описываемые ситуации (а) и (б) настолько качественно разные, - это, разумеется, не означает отсутствие связи между ними, - что не позволяет без ущерба для теории объединить их одним термином – «юридическая ответственность», именно поэтому для обозначения ситуаций (а) и (б) необходимы разные термины, которые уже автономно существуют в теории – это обязанность и юридическая ответственность, понимаемая как принуждение со стороны государства в качестве реакции на правонарушение. В свое время Р.О. Халфина высказывала справедливое суждение о том, что широкое понимание ответственности, нивелирует специфику юридической ответственности, поэтому возникает потребность в новом термине, обозначающем то, что традиционно включалось в понятие юридической ответственности1. Заметим, ранее нами уже отмечалось невозможность определения юридической ответственности посредством категории обязанность, но стоит учитывать, что категория обязанность в тех случаях выступала в качестве последствия на правонарушение (б1), т.е. речь шла о традиционной юридической ответственности. Это обстоятельство отличает использование обязанности для интерпретации юридической ответственности в позитивном смысле, когда ее, обязанности, существование, не обусловлено правонарушением. В этом случае различие между обязанностью, существующей в правомерном поведении и необусловленной правонарушением, и государственным принуждением еще более существенно, чем между обязанностью как следствием правонарушения и государственным принуждением, поскольку и то и другое является следствием правонарушения.
Нам, к сожалению, не удалось обнаружить ответ на вторую часть аргумента. Суждения же о многомерности, многоаспектности юридической ответственности, на основании которых допускается позитивная юридическая ответственность, подаются в качестве априорных и аксиоматичных и сами, в свою очередь, нуждаются в аргументации, которая также не приводится. Кстати, в некоторых случаях, сами сторонники позитивной юридической ответственности не отрицают, что речь идет о разных случаях, но не объясняют возможность их описания одним термином.
Тенденции развития института государственного принуждения
Собственно, в этом плане, и следует оценивать их позицию в отношении закона (инструмента государственно-правового принуждения) и обычая (регулятивно-традиционной основы жизни социума). «Формализм исчезает все более и более. Пожимай плечами, болонский юрист! Право перестает быть достоянием школяра и делается достоянием человека…»1.
Славянофилы в середине XIX в. наиболее близко подошли к пониманию сущности обычая вообще и правового обычая в частности. Закон, по природе своей не может учесть все многообразие общественных отношений, оригинальность и, возможно, уникальность конкретной правовой ситуации, тогда как именно обычай способен разрешить такую сложную юридическую дилемму, как соотношение нормативного и индивидуального в институте правового регулирования.
Кроме этого, закон всегда основан на силе (или возможности ее применения) государственного принуждения, а именно – страхе перед возможным наказанием, так как закон «не может всегда выражать убеждения всего наро-да.2 Обычай же не нуждается в государственном институте реализации, поскольку он является неотъемлемой частью его жизни. Следование обычая является свободным, без какого-либо государственного давления».
Поэтому и возможная модернизация системы власти и социального управления должна идти по пути разделения (но при особом, «соборном» сосуществовании) государственного (политического) и народного (земского, духовно-христианского), а значит при жестком различении сфер действия, компетенции, регулятивно-охранительных возможностей, института обеспечения закона и национального (в понимании славянофилов всего правового) обычая. В целом же, можно сказать, что славянофилы достигли существенных результатов в исследовании принципов и форм правового плюрализма в России (важная юридико-антропологическая и юридико-этнологическая проблема), его сопряженности с развитием и функционированием институтов социального управления, включая административные, правоохранительные и социально-религиозные аспекты.
Обобщая их государственно-правовые идеи следует отметить, что, во-первых, рассматривая допетровское социально-правовое пространство они выделяли два не просто сосуществующих, но и органичных друг другу правопорядка: этатистско-монархический, основанный на законодательной и исполнительной воле монарха, властных элит (выраженной и проводимой через позитивное право и обеспеченное институтом государственного принуждения) и народно-обычный, связанный с исторически возникшими в ходе длительного социального общения и обязательными к исполнению в силу высокого уровня их легитимности, регулирующими и охраняющими принятые в обществе отношения обычаями, традициями, ритуалами, выражающими представления широких слоев населения о порядке, справедливости, желательных и допустимых вариантах правового и иного поведения субъектов. Идеал эволюции этих видов правового порядка они усматривали в сохранении их «самости», «соработничества» как важнейшего условия обеспечения и сохранения национального политико-правового баланса.
Заимствуя современные категории, можно отметить, что укрепление народно-обычного правопорядка при сохранении сильного в политическом и правовом отношении государства есть ничто иное как российский способ формирования институтов гражданского общества1 (в том числе и видов негосударственного социального управления: местного самоуправления, общинного управления, управления в общественных объединениях, в Русской православной церкви и т.п.), но не в западном, «протестном» его представлении, а, скорее, в субсидиарном (по отношению к государственной власти) плане. Наличие таких отношений между социумом и государством должно было привести к минимизации государственного принуждения и насилия, обеспечило бы границы государственно-правового принуждения и охраны2.
Примерами успешной модернизации системы власти и управления в России, имевшей место в рамках эволюционной модели развития национального политико-правового бытия славянофилы считали создание института Земских Соборов, принятие Соборного Уложения в 1649 г., учреждение патриаршества в 1589 г.
На более реалистических, в смысле, приближенных к российской правовой и политической жизни России (особенно в послепетровскую, имперскую эпоху) позициях стояли иные представители российской консервативно-правовой мысли второй половины XIX-начала XX вв. Так, применительно к
Которое, конечно, по ряду своих характеристик отличается от западных аналогов. Хотя, Г.В.Ф. Гегель отмечал: «Гражданское общество есть дифференция, которая выступает между семьей и государством, хотя развитие гражданского общества наступает позднее, чем развитие государства; ибо в качестве дифференции оно предполагает государство, которое оно, чтобы пребывать должно имеет перед собой как нечто самостоятельное… В гражданском обществе каждый для себя цель, все остальное для него ничто. Однако без соотношения с другими он не может достигнуть своих целей во всем их объеме (курсив мой – И.Ш.)…». (Гегель Г.В.Ф. Философия права. М.. 1990. С. 228.)
В рамках понятийного анализа, отметим, что, например, Ж.И. Овсепян в полной мере справедливо считает, что и «государственно-правовое принуждение» и «государственно правовая охрана» включены в более широкую категорию «государственно-правового воздействия», включающую и правовое ограничение, и правовое стимулирование, и правовое поощрение. (Подробно см.: Овсепян Ж.И. Государственное принуждение как правовая категория (теоретическая формула отношения принуждения к государству и праву) // Государство и право. 2007. № 12. С., 6, 12.).
